Талисманы Шаннары

Глава 36

— Что скрывалось внутри башни, Уолкер? — спросил Колл.

Стояло позднее утро, и все участники вылазки собрались в тени деревьев на склонах Ранна, ведущих вниз к северу от развалин Южного Стража. Внизу все еще продолжала гореть, тлеть и дымиться цитадель порождений Тьмы, стены ее превратились в груду развалин, некогда ровная поверхность камня стала тусклой и шершавой. Уолкер, закутавшийся в остатки черного плаща, в роще. Пар и Колл расположились напротив него. Морган опирался спиной на широкий ствол красного клена, пожевывая стебелек травы и разглядывая свои сапоги. Рядом с ним, касаясь его плечом, стояла Мэтти Ро. В нескольких ярдах от них спала Дамсон. Все они были изранены, покрыты кровью и грязью и до предела утомлены, а у Колла были сломаны руки и несколько ребер. Но напряжение покинуло их, и тревога в глазах постепенно таяла.

— Это была магическая сила, — с тихой убежденностью ответил Пар.

Отряд бежал из подвалов Южного Стража через выбранный Уолкером туннель. Вокруг со страшным грохотом валились обломки скал и камней, пока, ведомые лишь огнем друидов, они пробирались сквозь непроглядную мглу. Туннель вился и изгибался, и беглецам казалось, что они не успеют спастись. Позади слышались звуки разрушения, в спину им ударяли волны затхлого воздуха и пыли — это падали внутренние стены башни. Беглецы боялись оказаться в тупике, но Уолкер был уверен в выборе пути, и они без лишних вопросов следовали за ним. Наконец туннель вывел их в заросли кустарника на пологом склоне за цитаделью, откуда отряд доковылял до укрытия под деревьями, чтобы наблюдать неистовство огня и дыма, ознаменовавшее конец Южного Стража. Дамсон снова потеряла сознание, и Уолкер внимательно осмотрел ее, исцеляя магией друидов, как много недель назад он исцелил Пара. Из-за ран у девушки началась лихорадка, но Уолкер сбил жар, и Дамсон смогла заснуть. Пока он был занят ею, все остальные, как могли, промыли и перевязали свои раны.

Теперь, когда солнечные лучи уже протянулись к западным холмам, друзья сидели, глядя через равнину туда, где еще дымился Южный Страж. Везде, куда бы они ни кинули взгляд, пестрели яркие цветы, распустившиеся, когда рухнула цитадель порождений Тьмы, а свет снова скрылся под землей. Изобилие красок цветочным ковром покрывало землю насколько хватало глаз, украшая даже те места, которые прежде были заражены и бесплодны. Аромат цветов, нежно витавший в утреннем воздухе, возвещал начало новой жизни.

— Краденая магия, — поправил Пара Уолкер Бо.

То, что было показано Пару магией Меча Шаннары, Уолкер сумел понять с помощью прозрения друидов. Глаза Уолкера были обведены черными кругами пепла и грязи, лицо осунулось, но в проницательном взоре светилась сила. Жизни всех членов отряда — у каждого своя, — слившись в единое русло, привели наконец их странствие к завершению, и теперь они обсуждали причины того, что случилось с ними.

Уолкер поднял лицо:

— Свет был магией, которую порождения Тьмы крали из земли. Так они черпали свою силу. Древняя эльфийская магия добывалась из различных природных элементов, по большей части — из земли, ибо земля была мощнейшим их источником. Когда после смерти Алланона эльфы вновь открыли эту утраченную магию, отступники из их числа, вознамерившиеся использовать ее не так, как было предназначено, стали порождениями Тьмы. Как слуги Черепа и Морды задолго до них, они полагались лишь на магию, и в конце концов она переродила их. Магия стала единственной основой их жизни. Сперва они воровали ее маленькими дозами, а когда потребности увеличились, когда они возмечтали о могуществе, способном определить судьбу народов Четырех Земель, они возвели Южный Страж, чтобы высасывать магию в неограниченном количестве. Они нашли способ качать ее из самого сердца земли и копить то, что украли, в своей твердыне. Южный Страж и собранная в нем магия стали источником их всемогущества. Но по мере того, как они использовали магию, чтобы распространять свое владычество все дальше, чтобы создавать существа, подобные ползукам, они истощили землю, из которой черпали свою силу. Край Четырех Земель был охвачен недугом потому, что магия больше не могла охранять его здоровье.

— Сны Алланона, — вымолвил Пар.

— Со временем они сделались бы явью. Ничто не помешало бы этому, если бы не удалось освободить магию.

— А когда это произошло, она уничтожила своих тюремщиков.

Уолкер покачал головой:

— Но не так, как ты думаешь. Не то чтобы она умышленно уничтожала их. После освобождения она втянула обратно в себя то, что было украдено.

Она взяла обратно силу, ранее высосанную из нее. Когда это произошло, порождения Тьмы и их чудовища лишились жизни, питавшей их. Они остались пустыми, как полые морские ракушки, высыхающие на берегу. Магия давала им жизнь.

Лишившись магии, они погибли.

Некоторое время все молчали, обдумывая услышанное.

— А Южный Страж тоже был живым? — поинтересовался Колл.

Уолкер кивнул:

— Живым, но не в таком смысле, как мы. Эго был организм, существо, сотворенное порождениями Тьмы, чтобы питать и защищать их, матерью, которую они создали для себя с помощью магии. Они жили тем, что она им давала.

— Не понимаю, откуда взялось столько разновидностей порождений Тьмы, — внезапно произнес Морган. — Эти в Южном Страже, как Риммер Дэлл и его Ищейки, кажется, вполне владели собой. Но те несчастные существа в Преисподней? А лесная жительница и великан, которых мы встретили на пути в Кальхавен?

— Сила иначе повлияла на них, — ответил, отворачиваясь, Пар. — Некоторые все равно остались лучше прочих.

— Некоторые приспособились, — сказал Уолкер. — Но многие не смогли, как ни пытались.

А часть из тех, кто в Преисподней, прежде были людьми, из которых порождения Тьмы высосали их крохотную толику магии. Помнишь, как порождения Тьмы пытались войти в тебя и сделаться твоей частью?

«Как Риммер Дэлл», — подумал Пар про себя, но не сказал этого вслух.

— Для выживания им постоянно требовалась свежая магическая сила, и они искали ее, когда в этом возникала необходимость. Они использовали окружающих их людей точно так же, как и питающую их землю. Чем сильнее магия, тем непреодолимей был соблазн ее украсть. Когда порождения Тьмы высасывали магию, это повергало в безумие тех, у кого она была отнята. А иногда это повергало в безумие и поглотивших ее порождений Тьмы. Это было весьма разрушительное превращение. Порождения Тьмы так и не поняли этого. Сила, которую они искали, была запретна.

Сила, дающая жизнь земле и ее творениям, слишком опасна, чтобы пытаться завладеть ею.

Из тени, неслышно ступая, вынырнул Шепоточек. Он был обожжен и окровавлен, во многих местах у него были вырваны клочья шерсти, но, казалось, он даже не замечал этого. Где-то среди деревьев он отыскал ручей и напился, с мокрой морды капала вода. Оглядев собравшихся огромными светящимися глазами, он уселся возле ног Уолкера и принялся вылизывать себя.

Пар сорвал росший возле него цветок.

— Риммер Дэлл хотел высосать из меня магию песни желаний, да?

— Он хотел не только магии, Пар. — Уолкер пошевелился, принимая более удобное положение, и Шепоточек поднял взгляд, желая убедиться, что он не уходит. — Он хотел всего тебя.

Он хотел стать тобой. Это трудно понять, но порождения Тьмы открыли способ покидать свои собственные тела и существовать в виде призраков. Древняя магия давала им возможность принять любое обличье по собственному выбору. Но им не хватало индивидуальности, и они страстно желали быть чем-то большим, чем призрачный дым. Поэтому они использовали тела людей, отбрасывая их, когда решали стать чем-то или кем-то иным.

Он слегка наклонился вперед:

— Но Риммер Дэлл был Первым Ищейкой, самым могущественным из всех порождений Тьмы, и он возжелал большего величия, чем все прочие. Он хотел стать тобой, Пар, ибо ты принес бы ему юность и силу, с которой не могла сравниться сила других людей. Песнь желаний все время изменялась, он знал это. Более того, он распознал направление, в котором она изменялась. Риммер Дэлл проник в природу этого явления. Оно было эльфийским, но имело грани, принадлежащие порождениям Тьмы, и если бы он сумел завладеть магией, он бы переделал ее на свой лад. Но только с твоей помощью. Магия была слишком сильной и слишком хорошо защищала, чтобы позволить грубой силе преобразить тебя. Ему нужно было обмануть тебя, заставить попросить о помощи. В конце концов, его и погубило страстное желание завладеть тобой. Он полностью подчинился единственной цели, растрачивая время в поисках способа добиться этого, внушая тебе, что ты уже порождение Тьмы, убеждая тебя, будто ты сам являешься тем врагом, которого ищешь, заставляя тебя думать, что ты убил Колла, а затем возвращая Колла к жизни, преследуя тебя по пятам, торопясь уверить, что без его помощи ты сойдешь с ума.

Его решимость усилило открытие, что Алланон послал тебя на поиски Меча Шаннары.

Уже после Варфлита он знал о твоей магии, но теперь увидел способ сделать тебя союзником против своего самого опасного врага. Ему нужно было выследить тебя, чтобы убедиться, не обнаружил ли ты еще истины, и тут ему помогла твоя магия. Она была порождением эльфов и поэтому каждый раз, как ты полагался на нее, ты сообщал Риммеру Дэллу, где находишься. Этого было недостаточно, чтобы захватить тебя в плен, но достаточно, чтобы не потерять из виду.

— Но он ошибался насчет Меча Шаннары, — вмешался Пар. — Он-то думал, что использовать его могу только я, тогда как клинок был предназначен Коллу.

Уолкер тряхнул головой:

— Не знаю, был ли он предназначен конкретно кому-нибудь из вас. Кажется, он предназначался сразу обоим. Но дабы избавить тебя от Риммера Дэлла, было необходимо, чтобы первым использовал меч именно Колл. Ты нашел в себе силы признать тот факт; хотя твои страхи по поводу магии оказались правдой, они не повлияли на твою судьбу. Алланон специально не рассказал ничего про роль Колла. Это должно было оставаться тайной, чтобы Колл сумел помочь тебе.

— Вероятно, он знал, что порождения Тьмы разнюхают о предначертаниях, — предположил Морган. — Вот и утаил одно из них.

— Кстати, насчет предначертаний! — вдруг выпалил Пар. — Что они должны были завершить? Мы знаем, почему было важно вернуть меч Шаннары, а что остальные?

Уолкер глубоко вздохнул, на минуту задумался, глядя на равнину, а потом повернулся к спутникам. Его знания и сила мысли позволяли ему гораздо быстрее, чем другим, выяснить правду, скрытую за внешними событиями, а потому все они ждали объяснений именно от него. Предвидение, проницательность, ясность мысли — все качества завещали ему друиды. Плюс к этому сила магии и ответственность за мудрое ее применение. Он уже начинал чувствовать тяжесть ноши, которую все эти годы нес на себе Алланон.

— Предначертания были даны, чтобы совершить нечто большее, чем просто уничтожить порождения Тьмы, — начал он, осторожно подбирая слова. — Связать вместе все требующееся для того, чтобы Четыре Земли вернулись к жизни.

Прежде всего было необходимо понимание того, кем являются порождения Тьмы, и оно пришло в ходе поисков и выполнения предначертаний Алланона. Непосредственную роль сыграли талисманы, которые помогли уничтожить их, — Меч Шаннары, эльфийские камни, песнь желаний и клинок Моргана Ли. Кроме того, чтобы найти эти талисманы, требовалась магия.

Но предначертания были даны нам и для того, чтобы обеспечить процветание Четырех Земель после исчезновения порождений Тьмы, чтобы не допустить их нового появления или появления подобных им существ. Эльфы вернулись, чтобы восстановить на земле утраченное равновесие.

Эльфы — целители земли и всех живущих на ней существ, хранители магии в целости и неприкосновенности. Когда они бежали, не осталось никого, кто воспрепятствовал бы порождениям Тьмы, никого, кто хотя бы понял, что происходит. В дальнейшем эльфы будут стараться предотвратить подобные бедствия.

И друиды, — тихо продолжал Уолкер, — тоже необходимы для поддержания такого равновесия. Я раньше не понимал этого и осознал только тогда, когда сам стал одним из них. Друиды — это совесть земли. Они не просто манипулируют и управляют. Они выискивают то, что тревожит землю и населяющие ее народы, и помогают снова привести все в порядок. Порой может показаться, что они служат лишь своим собственным целям, но подобные заблуждения вытекают из страха перед силой, которой они обладают. Это остается на личной ответственности каждого из них. Но причиной того, чтобы стать друидом, является потребность в служении. — Он помолчал. — Иначе я не сделался бы одним из них.

— Во всяком случае, раньше ты вообще не смог бы стать друидом ни в каком случае, — тихо заметил Пар.

Уолкер кивнул, и его суровые глаза смягчились.

— То, что было раньше, Пар, для всех нас давным-давно изменилось.

«Коглин согласился бы с этим, — подумал про себя Пар. — Старик услышал бы звучащую в этих словах правду. Коглин так много повидал на своем веку, он видел времена, канувшие в прошлое и ставшие теперь лишь легендой: исчезновение друидов и возвращение их, переход старого мира в новый. Коглин был последним свидетелем древней эпохи, и он понял бы, что единственной не меняющейся основой жизни людей остается необходимость выбора».

— Так, значит, гнусные твари окончательно сгинули, — неожиданно сказала, ни на кого не глядя, Мэтти Ро, словно нуждаясь в подтверждении этого.

— Порождения Тьмы сгинули, — заверил ее Уолкер Бо. Он замолчал и поглядел вниз. — Но магия, питавшая их, осталась. Не забывайте об этом.

Тут зашевелилась Дамсон, и они пошли посмотреть, как она. Наверху, над головой, сквозь легкую дымку пробивался солнечный свет, воздух стал жарче и плотнее. На равнинах внизу развалины Южного Стража мерцали и переливались от зноя и вскоре стали казаться всего лишь миражом.

Настал и миновал полдень. Отряд отдыхал, расположившись в прохладной тени горных деревьев. Очнувшись от дремы, Дамсон немного поела и снова закрыла глаза.

— Она быстро выздоровеет, — заметил Уолкер Бо. — С ней все будет хорошо.

Затем друзья один за другим уснули, вдыхая запах полевых цветов и свежей травы, убаюканные лесной тишиной. Возможно, сказалась усталость, но впоследствии Пар думал, что здесь скрывалось нечто большее. Ему снилось, что, пока они спали, Уолкер говорил с каждым из них, заклиная непременно запомнить слова, сказанные им о магии. Часть магии, заключенную в них самих — и это он говорил главным образом Пару, — они должны заботливо оберегать от забвения и пренебрежения. Хранить до того времени, когда она понадобится; не утратить ее до той поры, когда в ней настанет необходимость. Уолкер обратился к каждому из них с каким-то словом, которое не могло быть осознано немедленно; он проходил между ними молча и беззвучно, не нарушая их мирного отдыха. Пока друид шел, он изменялся и выглядел то как Уолкер, то как Алланон. Он взял у Колла Меч Шаннары — чтобы клинок не оказался потерянным вновь, объяснил Уолкер. Ни Колл, ни кто-либо другой не возразили. Меч принадлежал не им, он принадлежал Четырем Землям.

Затем Уолкер стал таять в воздухе, словно тень в солнечном свете. «Теперь я должен оставить вас, — сказал он, — ибо мое исцеление требует сна друидов».

Когда Пар и его друзья пробудились, день клонился к вечеру, небо стало ало-пурпурным, леса затихли, воцарились прохлада и покой. Уолкер Бо исчез, и они без слов поняли, что он уже не вернется к ним.

Через несколько мгновений из гаснущих солнечных лучей на западе показались эльфийские Крылатые Всадники на птицах роках, несущие с собой Рен, Падишара и прочих, кто сражался в долине Ринн, — и снова пришло время для объяснений.