Таллеман де Рео Ж. Занимательные истории

Кийе

Кардинал иной раз довольно едко высмеивал людей, притом без достаточных оснований. Г-н де Шавиньи задумал назвать дворец Сен-Поля дворцом Бутейе и сделать соответствующую надпись над воротами. Кардинал де Ришелье высмеял его, сказав: «Все Швейцарцы станут ходить туда пьянствовать: они решат, что это значит Дворец бутылки»[188]. Архиепископ Турский подписывался всегда ле Бутейе, притязая на то, что ведет свой род от графов де Санлис. На самом деле родоначальником семьи Бутейе был крестьянин из Турени, переселившийся в Ангулем. По женской линии они происходят от Равайака, вернее от одной из сестер Равайака; во всяком случае они состоят с нею в довольно близком родстве. Отец Архиепископа и Суперинтенданта был адвокатом в Париже и написал историю Марты Бросье, той девицы, что прикидывалась одержимой; впоследствии они пытались всеми силами утаить эту книгу[189].

Во время осады Арраса[190] мне как-то случилось написать послание в стихах маленькому Кийе, врачу маршала д'Эстре, он был в ту пору при Дворе, в Амьене; в нем шла речь о пресловутой Пармской кампании[191]. Пакет был отправлен на имя друга Кийе — Ботрю. По ошибке его отнесли Ножану, брату Ботрю, и тот ради собственного удовольствия вздумал его вскрыть, поскольку отдал за письмо четверть экю, а он был необычайно скуп. Желая посмешить Кардинала, Ножан отнес ему эту безделицу Его Высокопреосвященство не преминул посмеяться (потому что некоторые стихи можно было отнести к г-ну де Бюльону: (Бюльона звали «Толстым Гийомом в укороченном виде». Литераторы его ненавидели, ибо он открыто их презирал.)[192] тот, как и Кийе, был небольшого роста, толст, краснолиц и чревоугодник) и воспользовался случаем, чтобы подразнить Сенетерра, который состоял при Бюльоне присяжным льстецом; когда Сенетерр указал Кардиналу, что на пакете значится имя Кийе, тот сказал: «Эка важность, кому это адресовано: г-ну де Бюльону или врачу вашего друга! Ведь держать ответ придется вам», — и сунул письмо ему в руку. Тот потом передал его Кийе и просил его с весьма сокрушенным видом (ибо опасался, как бы все это не дошло до Бюльона) посоветовать своим друзьям, чтобы они, адресуя письма в те места, где пребывает Двор, не писали в них ничего такого, что может быть отнесено к другому лицу. Ежели бы отец мой узнал обо всем этом и его дела потом пришли бы в расстройство, он непременно стал бы уверять меня, что всему виною мои стихи.

В ту пору Кардинал как-то сказал, смеясь и указывая на Кийе, который родом из Шинона: «Видите этого человечка? Он родственник Рабле и, подобно ему, врач». — «Я не имею чести, — отозвался Кийе, — быть родственником Рабле». — «Но, — возразил Кардинал, — не будете же вы отрицать, что вы из того же края, что и Рабле». — «Признаюсь, Монсеньер, что я из края Рабле, — откликнулся Кийе, — но край Рабле имеет честь принадлежать Вашему Высокопреосвященству».