Там, где мы вместе

Глава 3

Научно-исследовательский полигон стрелкового и минометного вооружения Главного Артиллерийского Управления Красной Армии, через который проходит вся новейшая военная техника и разрабатывающиеся образцы вооружения, не то место, куда можно приехать как на экскурсию. Объект не просто режимный, но еще и хорошо охраняемый, жилая часть которого образованна по типу обычного военного городка на базе поселка Ларцевые Поляны, укрытого Щуровскими лесами Раменского района Московской области. Действует он с конца двадцатых годов, перебазировавшись сюда из Коломны, так как на территории ремонтно-опытного артиллерийского завода, послужившего основой создания НИП, не имелось возможности испытывать оружие с дальностью стрельбы больше 500 метров. Именно здесь весной 1938 года была организована крупнейшая в СССР демонстрация видов вооружения, с целью показать полную картину состояния РККА, на которой присутствовал сам Сталин. К тому же кроме контсрукторов и изобретателей при выполнении стрельб из новых образцов, часто присутствует кто-то из высшего руководства страны и армии.

Поэтому о своем визите я сообщил заранее, причем сославшись на рекомендации достаточно влиятельных людей, и надеялся на теплый прием. Тем более, что куратор от нашего ведомства на полигоне майор Дейкин должен был обеспечить меня не только пропуском, но и договориться о встрече с кем-то из конструкторов. Глупо ходить по режимному предприятию и, хватая за рукав сотрудников, пытаться объяснить им цель своего прибытия. Однако все могло закончиться именно таким образом, так как Дейкин срочно убыл в Москву, и заниматься мною оказалось не кому. Хорошо, что он догадался предупредить о возможном приезде начальника комендантской службы капитана Орловского. И то нас продержали на КПП, пока последний не решил вопрос о допуске через комиссара части подполковника Комарова. Мои документы и даже грозная бумага, особого впечатления на красноармейцев караульной роты не произвели. Очевидно, видели они мандаты и покруче. Маршалы и наркомы совсем не редкие гости в этих местах.

Но как бы, то, ни было, а на территорию поселка мы попали, дело осталось за малым – оформиться должным образом и бежать на техническую сторону, где располагался целый ряд лабораторий, мастерских и помещений других вспомогательных служб, пока не закончился рабочий день. Территория имела особые, четко очерченные границы и бдительно охранялась. Путь туда лежал через двухэтажное здание штаба, от которого дорожки разбегались во все стороны. Левое крыло здания было отдано под конструкторское бюро с примыкающей к нему пристройкой механической мастерской, которая была в состоянии в штучном порядке изготовлять опытные образцы оружия, разрабатываемые местными конструкторами или на месте вносить изменения в присланные на испытания экземпляры.

Дело шло к вечеру, и я обратил внимание на большое скопление людей возле проходной, как пеших, так и конных. Все были с косами, вилами, лопатами и другим сельхозинвентарем.

– Куда это они, – спросил я у сопровождающего.

– А, эти, – небрежно бросил сержант, – тут в основном работники Манченко, нашего агронома. Торопятся на свои «приписные» угодья. Подсобное хозяйство у нас не маленькое, а сейчас самая страда. К тому же и вольнонаемные имеют там свои делянки. В сезон каждый вечер теперь так. «Как поработаешь – так и полопаешь» – добавил он народную присказку.

– Не опасно рядом со стрельбищем травку-то косить? – задал я резонный вопрос.

– Нет. Сейчас диспетчер планового отдела товарищ Жиглов сообщит комендантской службе о закрытии зон огня во всех испытательных подразделениях и двинутся. До темна нужно много успеть сделать. А то случай был, – заулыбался сопровождающий, вспоминая какую-то местную байку, – когда на «авиаполе», во время ночных стрельб, сожгли трассирующими пулями несколько стогов сена, не убранных вовремя. Ох, и ругался же тогда Манченко.

Наверняка ругался. А как не ругаться. Подсобное хозяйство в армии всегда играло немалую роль в жизнеобеспечении личного состава, особенно сейчас, да и в послевоенные годы тоже. И в восьмидесятые довелось мне, находясь в наряде, покормить свинок на хоздворе части. Особенно весело было отловить поросенка, и поставить его в бак с пищевыми отходами. Свиненышь, ошалевший от счастья, начинает лихорадочно поглощать еду, раздуваясь на глазах. Когда в него перестает влезать, а пища не кончается, он испытывает такой шок, что теряет сознание или просто засыпает, но падает при этом как подрубленный.

Второе КПП, в сопровождении сержанта, миновали без особых хлопот. Понимая, что придется задержаться, я предложил водителю вернуться в Москву. На что он замялся и выдвинул встречное предложение: – Товарищ капитан. Мне бы к ним в гараж попасть, да профилактику ходовой провести. – Увидев мой удивленный взгляд, торопясь продолжил, – тут же такая база, вы себе даже не представляете какая. Да меня завгар прибьет, если узнает, что я тут был и техобслуживание не прошел. Здесь даже из наркомовского гаража машины осмотр проходят, когда приезжают.

Если бы диснеевские художники не знали, где взять образ для изображения жалостливого вида кота из Шрека, то вполне могли бы рисовать с натуры моего водителя, такое сейчас у него было лицо. Весь его вид кричал: «Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!»

– Я обещал, что машину задерживать не буду, – попытался снять с себя ответственность. Портить отношения со своим куратором не хотелось.

– Не волнуйтесь, – он тут же расцвел, – сам с гаражом договорюсь. Вы только не сильно торопитесь, а я тут сам управлюсь.

С каждым произнесенным словом, голос его терял интонации, а взгляд становился отсутствующим. Видимо человек погружался в сладкое предчувствие получения чего-то на «халяву». Сержант усмехнулся, очевидно, понимая водителя, как ни кто другой, а я махнул рукой: – Делай, как знаешь.

Отказаться от возможности вернуться в Москву на машине – «ищите дурака», как любил повторять герой одной детской сказки. Захватив вещмешок со своим имуществом, я поспешил в штаб. Дежурный, выслушав меня и внимательно изучив, предъявленные документы, направил к руководителю испытательного отдела. Как научное учреждение полигон имел широко разветвленную техническую структуру с массой вспомогательных служб, характерных для организаций подобного специализированного типа. Научно-испытательные и научно-исследовательские отделы так же обладали специальными подразделениями лабораторного типа, делящихся по различным видам исследований. В составе каждого отдела были свои опытные поля, именуемые в обиходе «направлениями», с необходимым оборудованием для проведения прицельных стрельб на различные дальности. Сами стрельбы уже были закончены и народ, получив разрешение, потянулся на свои делянки, но сотрудники полигона пока еще не спешили оставить свои рабочие места.

Начальника испытательного отдела подполковника Николая Александровича Орлова на месте не оказалось. Кто-то из пробегавших мимо сотрудников пояснил что, тот убыл на „третье направление, где размещается лаборатория Шевчука». Для меня эта информация ни чего не объясняла, хорошо, что дежурный, предвидя возможные трудности с ориентированием, выделил мне сопровождающего, какого-то молоденького парнишку в темно синем, рабочем халате. Мы выбрались из здания и по одной из тропинок, проложенных прямо через лес, пошли в самую его чащу.

Шли молча. Я переживал, что могу не успеть встретиться с нужными людьми, а паренек инициативу проявлять явно стеснялся, изредка бросая косые взгляды на мой орден. На одном из перекрестков, встречный работник в синем комбинезоне, обменявшись парой слов с моим сопровождающим, скорректировал направление нашего движения: – Ищите Орлова на «втором направлении» на стенде группового автоматического оружия.

Пришлось возвращаться и идти по другой дорожке. Наконец, среди деревьев показался одинокий деревянный дом на высоком каменном фундаменте, именуемый павильоном. Впереди него, под крытым навесом, размещалась «огневая позиция» с оборудованными огневыми точками, а так же различные станки, стенды и другие приспособления, необходимые для проведения всевозможных видов испытаний. Сама позиция переходным мостиком соединялась с открытой верандой павильона, кроме прочего служащей и погрузочно-разгрузочной площадкой при доставке и отправке оружия.

Стрельбище, перед «огневой» представляло широкую, поросшую невысокой травой лесную просеку с фанерными щитами, расставленными на разных дальностях для проведения прицельных стрельб в целях определения рассеивания пуль. Размеры щитов увеличивались по мере удаления от позиции стрелка. На предельных дальностях щиты достигали совсем монументальных размеров, и для удобства обслуживания были оборудованы специальными передвижными лестницами. Они представляли собой целое многоуровневое сооружение, передвигающееся на рельсах, что позволяло съемщикам находить пробоины в любом месте щита.

Сейчас на огневой позиции было большое скопление людей горячо, что-то обсуждавших возле лежащих на столе разобранных образцовов автоматического оружия, непонятной конструкции. Подойдя ближе, я остановился, не решаясь прервать разговор специалистов, обсуждавших достоинства или наоборот недостатки этого толи легкого пулемета, толи штурмовой винтовки.

– Умная система, Иван Гаврилович, ничего не скажешь. Хорошая смена к нам подходит, как говорится молодые, да ранние.

– Вполне согласен с Вами, Василий Петрович. Сейчас, говорят, она без задержек прошла испытания запылением.

– А ты обрати внимание на затворную раму, какая она угловатая и неотесанная. Ты думаешь, ее нельзя было изготовить более аккуратно, сделать более обтекаемой и изящной? Но это, же убавило бы ее вес, а вес – это энергия движущихся частей.

– Поэтому система и работает лучше, чем предыдущие, но дело, наверное, не только в раме, – вмешался в их спор человек в военной форме.

И тут же со всех сторон посыпались комментарии:

– Да, есть у нее то, чего нет у других образцов.

– Лучше посмотрите на затворную раму. Где она находится!

– Из-за расположения сверху, почти над ствольной коробкой, никакие загрязнения, которые собираются внутри оружия, не влияют на его работу.

– Да, так же как и раньше все сделано. Стебель затвора сверху, это уже было.

– Так, да не так, – опять взял слово тот, кого называли Василием Петровичем. – У первого образца направляющие выступы где? На стебле затвора. А направляющие пазы для них? Внутри ствольной коробки. Смотри сюда, что видишь? Ага, все наоборот. Совсем это не одно и то же. И, кроме того, стебель с широкими и длинными направляющими сначала направляется ствольной коробкой, а затем уже самой крышкой.

– Это нехорошо, – заключил его оппонент, сделав ударение на последнем «о». Собирался добавить еще что то, но тут же нарвался на критику в свой адрес.

– А у Вас, Василий Петрович, затвор с рамой еще глубже спрятаны, а рама при накате работает как клин, распирая в стороны боевые упоры. Тоже потери скорости и энергии.

– Твоя правда, – тут же согласился последний, – я об этом давно думаю, да решения пока не вижу.

– Есть у меня одна задумка, но поздно сейчас что-то менять. Смотреть нужно. Пробовать.

В это время паренек, приведший меня, указал на мужчину в серой габардиновой гимнастерке, подпоясанной широким офицерским ремнем без портупеи. Который, на быстром ходу преодолев ступеньки бокового вход, а и еще не переступив порога отдельного отсека «огневой», в шутливом, доброжелательном тоне бросил в сторону собравшихся: – Что вы тут снова натворили, едят вас мухи с комарами? Что же вы подводите-то меня, черти! Не порядок.

Собравшиеся загомонили в ответ. Кто-то подошел здороваться, кто-то стал добродушно отшучиваться.

– Это и есть Николай Александрович, – шепнул мне сопровождающий, и посчитав задачу выполненной, шмыгнул в сторону.

Выждав десяток минут, когда первые страсти улеглись, и основные производственные вопросы были решены, я подошел к Орлову и, представившись, коротко объяснил цель своего приезда.

– Ну, что же. давайте посмотрим, что у вас за чудо оружие, – развеселился он. Очевидно подозревая во мне очередного горе изобретателя, которые всеми правдами и неправдами, стремятся пропихнуть свои поделки. Что, между прочим, кроме признания, приносило и неплохие деньги, так что энтузиастов не убавлялось.

– Это не мое изобретение, – поспешил, я откреститься от участи быть осмеянным.

– Да, не переживайте так молодой человек, – остановил меня подполковник, – раз добрались до нас, значит как минимум посмотрим с чем пришли. Василий Фёдорович, задержись на минутку, – окликнул он воентехника 2-го ранга. – Это наш инженер-испытатель Лютый Василий Фёдорович, молодой, но очень перспективный сотрудник. Недавно закончил испытания нового вида оружия, рекомендованного в серию, как раз по интересующему вас профилю. Пройдемте в мастерскую посмотрим, что вы принесли.

Внутри павильона был просторный зал, именуемый стрелковым, со специальными стендами, обитыми листовым железом, для подготовки оружия к стрельбе, последующему осмотру и чистке после испытаний. В стороне стояли простейшие слесарные станки и находился инструмент для производства несложных отладочных работ и исправлений. Противоположный конец зала был отдан под кабинеты для инженеров и техников, где происходил разбор результатов стрельб, обработка материалов испытаний и производство несложных измерений.

На один из столов я и выложил принесенный «штурмпистоль» с боеприпасами и стержнями метательного заряда для надкалиберных гранат, а так же инструкцию на немецком языке. Отдельно положил две трубки зажигательно-дымовых патронов, найденные среди вещей диверсантов. Делали их по типу одноразовых ручных сигнальных или осветительных патронов. Выглядели они как короткий ствол в виде трубки из многослойного клееного картона, заполненный термитной смесью с вышибным зарядом, приводимым в действие простым терочным запалом. Предназначались такие патроны для поражения транспортных средств противника, создания очагов пожаров, ослепления и выкуривания живой силы из оборонительных сооружений, подвалов и различных укрытий. Как правило, снаряжались смесью красного фосфора и порошкообразного магния. Из-за низкой точности и неудобства применения широкого распространения они не получили, используясь в основном диверсионными подразделениями. Захватил я их на всякий случай. Аэродромные оружейники, что-то говорили про отличия немецкого пороха от нашего, точнее о способе изготовления пороховых ускорителей из-за чего наши горели неравномерно, снижая точность из-за виляния в полете. Я собирался наглядно объяснить принцип действия простейшего РПГ, используя как пример надкалиберную кумулятивную гранату. Может и не совсем удачного, но с чего то же нужно начинать.

Специалисты осмотрели оружие и боеприпасы и безапелляционно заявили, что представленные образцы им известны. Ранее они прошли испытания и признаны малоэффективными. Предпочтение отдано минометным системам, простым и дешевым в изготовлении.

– Основной причиной отказа, является довольно высокая себестоимость из-за использования в конструкции стратегических легких металлов, – пояснил мне Орлов, – к тому же задачи по уничтожению живой силы на ближних дистанциях успешнее выполняются обычными ружейными гранатометами с более мощным боеприпасом.

– Большой тайны я не открою, – вмешался в разговор Лютый, – но недавно закончены испытания специального противотанкового ружья, которое начнет поступать в войска буквально со следующего месяца. Так вот, оно далеко позади оставляет бронепробиваемость гранаты и дальность поражения.

– Я все это понимаю, и не стремлюсь, что бы данный вид был принят на вооружение армией, достаточно малых партий для спецподразделений и особенно партизан. Против них ни кто тяжелые танки не пошлет, а вот легкая бронетехника не получив отпора может много бед наделать.

– Вот и обращайтесь в соответствующий Наркомат, пусть они заявку и продавливают. Ни каких причин отказать у производственников не будет. А уж выбор ручных мортирок для метания стандартных гранат и мин, а так же всяких ампуло и шарометов с боеприпасом, снаряженным зажигательными смесями у нас достаточно широк.

– Нам бы как раз что-нибудь попроще. Партизанская война – она особенная, тут содержать отдельный расчет на каждый вид оружия не всегда имеется возможность. Боец должен быть универсальным или хотя бы владеть навыками применения оружия против бронетехники. В этом случае ракетница, способная стрелять не только сигнальным патроном, но еще и спецбоеприпасом идеальный вариант.

– Ну, об этом не нам судить, наше дело дать заключение о тактико-технических характеристиках объекта исследования, а так же рекомендации по его применению в боевых условиях. – Николай Александрович, устало провел рукой по лицу, и добавил, – кстати, опишите Василию Фёдоровичу обстоятельства и эффективность боевого применения гранат. Это очень интересно, потом заполним свои формуляры. Всегда полезно знать об оружии противника больше. Может, кто-то действительно заинтересуется. А пока прошу извинить меня – откланиваюсь дела, знаете ли.

Пожав на прощание руку, и проводив взглядом спину удаляющегося Орлова, я загрустил. Не так я представлял свое посещение полигона. Конечно, восторженных оваций и хвалебных речей не ожидалось. Но что вот так, во время мимолетной встречи, разобьются мои планы о простом и эффективном способе борьбы с немецкими танками, не ожидал. Надеялся на участие ведущих конструкторов и жаркий спор, готовил аргументы, а на деле получил простое и банальное – нас это не интересует. Может действительно начал не с того конца. Может, стоило обратиться сразу к военному руководству страны? Но тот, же Понмаренко меня сюда и направил. А с руководителями более высокого ранга я попросту не знаком.

Рано опускать руки, еще не все потеряно. Осталась у меня одна серьезная бумага, позволяющая размещать заказ на изготовление отдельных образцов оружия и немного денежек. Пусть малую партию, хотя бы для тех отрядов, что мы готовим, но заказать можно. А там глядишь, по результатам боевого применения и заинтересуются ручным гранатометным комплексом.

– Не расстраивайтесь товарищ военнаб, – успокаивающе обратился ко мне Лютый, – у нас постоянно так, сначала бракуют образцы, затем требуют возобновить работы. Вон станковый пулемет Дегтярева перед войной испытания не прошел, а сейчас приказ – срочно довести до ума. На фронте пока старичок Максим отдувается.

– Да все нормально, – сказал я, укладывая образцы в вещмешок, – подскажи лучше товарищ воентехник, где у вас опытные образцы изготавливают. Хочу кое, что попросить сделать на заказ.

– Техник-испытатель, – поправил он меня, – а можете просто Василий. Хотите, что-то к Маузеру заказать? Вижу, он у вас переделан.

– Есть такое, под патрон ТТ сделали, поэтому усилии кое что, и заменили, – и опережая его вопрос, добавил, – только не у нас это делали. Трофеем мне достался, но вот привык к нему.

Дальше мы зацепились языками, обсуждая достоинство и недостатки внесенных изменений. К нам подошел сослуживец Лютого, такой же молодой парень и они, с моего разрешения, стали осматривать пистолет. Потом уговорили опробовать оружие в деле, благо стрельбище вот оно, под боком. Патроны они притащили свои и с удовольствием расстреляли всю сотню. Оружие всем понравилось, особенно возможность стрелять очередями. Правда, ствол при этом, не смотря на усиление, быстро нагревался, что было отнесено к недостаткам, но в остальном отзывы были положительные. За этим занятием мы познакомились поближе и если не стали друзьями, то уж хорошими знакомыми точно. Между делом рассказал парням о своих задумках и получил ряд дельных советов как их претворить в жизнь. Идея с ручным реактивным гранатометом их заинтересовала, и они обещали подкинуть ее кому-нибудь из конструкторов оружейников.

Время было позднее, и я предложил перекусить «чем бог послал» парни сначала застеснялись, так как кроме хлеба и огурцов с помидорами у них ни чего не было, но когда я достал круг колбасы, не удержались. Ну, а отказ выпить с вышестоящим командиром, в армии всегда приравнивался к измене, поэтому и бутылочка коньяка была использована по назначению. Настроение резко улучшилось, проблемы уже не казались такими не разрешимыми, оставался только вопрос с ночлегом, но и он решился наилучшим образом – меня при гласили на ночную рыбалку. Оставив излишки оружия в запирающемся металлическом шкафу, при себе оставил только револьвер и нож. Продукты сложили в мой вещмешок, туда же отправилась и фляжка со спиртом, принесенная товарищем Лютого. Куда же на испытательном полигоне да без спирта, он, между прочим, положен для проведения регламентных работ по обслуживанию некоторых сложных приборов, например, что бы контакты чистить от возможного загрязнения.

Оказывается, на полигоне было немало любителей рыболовно-охотничьего промысла, имелись и прикормленные и обустроенные места на берегу Оки со всеми необходимыми снастями индивидуального и коллективного пользования. Чаще всего совершались выезды к Малому и Большому затонам и притоку Осетру. Только туда нужно было добираться на машине, а где искать своего водителя, я даже не представлял. Поэтому решили воспользоваться более близкими рыболовными местами у поселка Пирочи. Было еще предложение поехать на Птичье или Песчаное озера, тоже рядом с рекой, но решили остановиться на первом варианте.

Нам повезло, и большую часть пути мы проехали на телеге сенозаготовителей, торопящихся убрать последний укос, по пути подобрав еще нескольких любителей посидеть с удочкой. Берег пустым тоже не был, то тут, то там к небу тянулись хвосты дыма от костров, на которых уже висели котелки или закопченные чайники. Места заранее были распределены и оборудованы, у каждого на свой вкус, кое-где даже имелись деревянные мостки. Мы расположились у одного из небольших, безымянных притоков Оки, точнее спустились в низину, которую пересекала небольшая речка, с поросшими невысокими зарослями камыша и кустарника берегами. На нечастых поворотах можно было встретить небольшие прогалины с пологим спуском к воде. На одном из таких спусков мы и расположились.

Здесь имелось кострище с рогатинами под котелок, бревна удобно сложенные для сидения и охапки сена, уложенные на срезанные ветви, для желающих подремать. Пусть погода и подарила еще несколько погожих деньков и ребятня по-прежнему рискует купаться, но ночи холодные и даже просто посидеть на земле уже не желательно.

Пока обустраивались, готовили импровизированный стол, по давнему обычаю достав и сложив все съестное в одну кучу, самые нетерпеливые уже умчались к воде, что бы ни упустить вечерний клев, обещая быстрый улов. Им не особо верили и беззлобно подшучивали. На скорую уху ни кто не рассчитывал, и первым на костер повесили чайник, заранее определив того кто отвечает за «правильное» приготовление заварки, включающей кроме обычного чая еще и специально подобранный травяной сбор с листьями смородины, сорванной тут же неподалеку.

Когда суета улеглась, мне тоже выделили удилище, наживку и я спустился к речке, выискивая удобное место для заброса. Подходя к кустам, хотел окликнуть Лютого стоящего рядом с одним из техников полигона. Они расположились лицом к реке, скрытые по пояс разросшейся зеленью и рассматривали что-то в районе пояса. Задать вопрос мне помешал услышанный диалог:

– Твой кажется толще и массивнее что ли, – техник повернул голову к Василию, рассматривая то, что он держал в руках.

– Вот-то же! Хотя твой, по-моему, немного длиннее, – и Лютый тоже наклонил голову, что бы лучше увидеть демонстрируемое оппонентом.

Отбросив двусмысленность происходящего, я шагнул вперед, раздвигая кусты, и тихонько рассмеялся. В ногах у обоих стояло по ведру, в которых, среди мелочи плавало по одной приличной рыбине. Соответственно одна потолще, другая подлиннее. Ох, уж эта долбанная толерантность, раньше даже мыслей бы таких в голову не пришло.

– Вы чего тут… – я покрутил рукой, давая им самим додумать вопрос.

– Да вот решаем, кто пойдет рыбу чистить, – и, видя недоумение на моем лице, чуть не одновременно добавили, – у кого меньше тот и проиграл.

После чего дружно рассмеялись. Поплавок дернулся на водной глади и техник стремительно бросился к удилищу, подсекая добычу.

– Опять объели! Вот же сволочи! – раздался его раздосадованный голос, когда в руке оказался пустой крючок с отсутствующей наживкой. – Когда успевают только?

Поменяв червячка, и закинув снасть, он принялся что-то нашептывать, видимо приманивая рыбу. А я прошел дальше по берегу. Оставалось еще примерно полчаса, пока окончательно не стемнеет, и это время нужно использовать с толком. Достойные экземпляры плескались в камышах, мелочь выпрыгивала на открытой воде, спасаясь от хищника или гоняясь за мошкой и комарами, на душе было тихо и спокойно. На мгновение задумавшись, я забросил снасть ближе к камышам, втайне желая, что бы моя рыба была и длиннее и толще.

Клевало не плохо, но выудить я смог только десяток красноперок и карасиков размером с ладонь. Один раз, правда, поплавок нырнул особенно резко, леска натянулась, указывая на отличную добычу, но рыба сошла, даже не показавшись на поверхности. Как любой нормальный рыбак, я сразу сделал вывод, что трофей был не меньше килограмма, и чем ближе подходил к костру, тем его предполагаемый размер становился все больше. Однако сказочников хватало и без меня. Мужики, сидя на бревнах и попивая ароматный чай, по очереди рассказывали забавные истории из области рыболовства и охоты.

Чайник уже стоял в стороне, паря носиком, а его место над костром, занял котелок с закипающей водой. Моя мелочь тут же пошла в дело, была быстро почищена и добавлена к остальному улову, дожидающемуся своей очереди на отправку в котел. Мне как гостю проявить свои кулинарные способности не довелось. Все сделали быстро, аккуратно и без моего участия. Осталось только ждать, когда позовут к столу. Компания подобралась молодая и веселая – кроме меня, Василия и уже знакомого мне техника были еще два однокашника Лютого, тоже выпустившиеся в этом году из Артиллерийской академии, причем с отличием. Получается, все они учились вместе с Яковом Сталиным, но в разговоре об этом, ни разу не упомянули.

Когда уха была готова, мы позволили себе пропустить по сто грамм «под горячее» и не заметно разговор от баек перешел к рабочим вопросам. Все как обычно: «на работе – об отдыхе, на отдыхе – о работе», мысленно перефразировал я известное высказывание. Правда, сначала меня попытались раскрутить на какую-нибудь фронтовую историю, рассчитывая узнать, за что получил награду. Врать не хотелось, создавать себе героический образ тоже, поэтому отшутился и сослался на подписку о неразглашении. Получилось, что нагнал таинственности, а рассказ Лютого о моем Маузере, сделал меня в глазах парней еще более загадочным. Как же, приехал весь из себя такой, сверкая новеньким орденом, хочет какое-то необычное оружие показать – интересно же. Но я перевел разговор на интересующие меня образцы недавно испытанного противотанкового ружья и попытался доказать эффективность ручных гранатометов.

Все мои доводы разбивались быстро и достаточно аргументировано. Парни, перебивая друг друга, доказывали мне все преимущества новых образцов, наголову превосходящих их аналоги всех других стран. Напоминать им, что ровно год назад ПТР Руковишникова сняли с производства, выпустив сильно ограниченную серию вместо запланированных 15 000 штук, не стал. Тогда в армию стали поступать новые Т-34 и КВ с более мощным бронированием и руководство Наркомата обороны посчитало, что танки противника к началу боевых действий тоже будут иметь броню толщиной не менее 60–80 мм и ПТР против них будет не эффективен. Предпочтение отдали 45 мм противотанковой пушке, которая по простоте производства и трудозатратам оказалась значительно выгоднее. Только большие потери в артиллерии и широкое использование немцами трофейных легких танков чешского, французского и польского производства заставило вернуться к идеи противотанкового ружья. Причем задачу поставили сразу перед двумя ведущими конструкторами оружейниками – Дегтяревым и Симоновым. И они оба, всего за месяц, с задачей прекрасно справились. Только Симонов сделал ПТР более скорострельным с несъемной обоймой под пять патронов, а вариант Дегтярева пусть и заряжался одним патроном, но был технологичнее, что позволяло сразу запустить его в производство, чуть ли не на любом предприятии. Именно это ружье показано практически во всех отечественных фильмах о войне.

Справедливости ради, стоит отметить, что оба образца своей эффективностью обязаны специально разработанному противотанковому 14,5-мм патрону с бронебойно-зажигательной пулей со стальным каленым сердечником, совсем недавно поступившем на вооружение РККА. Да и ПТР Руковишникова, кроме излишней сложности был достаточно тяжел, и использовать его предстояло со станка, а боевой расчет составлял четыре человека, что не добавляло ему популярности.

Прослушал я и небольшой экскурс в историю создания различных приспособлений для метания гранат, от доставшегося царской России еще в Первую Мировую войну немецкого 16-линейного гранатомёта образца 1915 года (калибра 106 мм), до шомпольной гранаты Дьякова. Сведения эти были общеизвестны, но в способе изложения недавних выпускников Артиллерийской академии это звучало как-то по-другому. К тому же, в предвоенный период наизобретали много чего. Например, вначале 1930-х даже успешно испытали 65-мм реактивное противотанковое ружьё, созданное в Газодинамической лаборатории ее начальником Петропавловским. Его конструкция была достаточно современной для того времени. В ней использовались легкие сплавы, пуск осуществлялся с плеча, был внедрен электрозапал твердотопливного двигателя ракеты и щиток для защиты стрелка от пороховых газов. Понятно откуда американцы взяли принцип для своей базуки. Были и курьезные образцы вроде «сухопутной торпеды» – когда взрывное устройство доставлялось к месту подрыва при помощи колесной тележки и реактивной тяги пороховых ускорителей.

Не удержавшись, я рассказал, как на самом деле должен выглядеть ручной гранатомет и даже сделал несколько рисунков, взяв за основу ставший для меня классикой РПГ -7. На самом деле модель настолько удачная, что успешно используется до настоящего времени, сжигая на Ближнем Востоке хваленные «Абрамсы» и «Леопарды» как учебные макеты. Более половины потерь американской армии в Ираке были получены в результате именно его боевого применения. Наши заокеанские «заклятые друзья» так впечатлились, что позже, проведя небольшой апгрейд и затюнинговав, представили его как образец своего новейшего вооружения.

Если честно особенно рисовать тут и нечего, гранатомёт состоит из трубы, и патрубка, основной задачей которых является направление полёта гранаты и отвод пороховых газов при выстреле. Особенностью может служить только расширение ствола в его средней части, для более полного использования энергии метательного заряда, и раструб в казенной части – для обеспечения безотказности комплекса. Прицел и спусковой механизм достаточно просты, хотя можно ставить и несложную оптику. Основная фишка в боеприпасе, и тут я уверенно расписал схему всех трех частей готового выстрела. Более детально остановился только на сопловом блоке и перьевом стабилизаторе. Все-таки подготовка в армии Советского Союза была очень хорошей, столько лет прошло, а схема, висевшая в учебном классе, вспомнилась достаточно подробно.

И раз «пошла такая пьянка», то снова вернулся к подствольному гранатомету, только подробно описал ГП-25 «Костер», причем со всеми особенностями его применения. Не пропустил и боеприпасы к нему. Начал с ВОГ-25, а затем прошелся по всему сектору их разнообразия, вплоть до термобарических, поступивших на вооружение спецчастей Российской армии.

Правда рассказ мой больше походил на фантазии начинающего изобретателя, которых к счастью в это время было достаточно много, и подозрения своими знаниями я не вызвал. Однако и всерьез ни кого не заинтересовал, так как не мог привести точных технических параметров. Нет то, что дульнозарядный осколочный выстрел ВОГ-25 объединяет в себе гранату и метательный заряд в 40-мм гильзе и в средней части имеет поясок с 12 ведущими выступами, под нарезы ствола, придающими после выстрела гранате вращение, я сказал. И даже упомянул про специальную сеточку между корпусом и взрывным веществом, которая способствует увеличению количества осколков. Эти сведения по принципу применения не сильно отличались от уже известной системы Дьяконова и представленного мною образца немецкой гранаты. А вот состав взрывчатого вещества и пороха, идущего на метательный заряд я не то что бы не помнил, а даже и не знал никогда, а они сильно различаются с существующими сейчас.

Как бы то ни было, а споры постепенно затихли и мы вернулись к спокойным, порой задушевным разговорам. Такие ночи на живописном берегу тихой речки, да в хорошей компании, служат прекрасным отдыхом и запоминаются надолго. Что может быть лучше, чем сидя у костра, наворачивать свежую наваристую уху, или прихлебывая душистый чай, по очереди рассказывать забавные истории, наблюдая за уходящими в туман буксирами, тащащими по Оке вереницы барж с различными грузами. В такие моменты как будто сама природа способствует сближению людей, разных по возрасту, характеру и роду профессиональных занятий, роднит их в духовном отношении.

Осень только вступила в свои права, погоды пока стоят по-прежнему теплые, но темнеет раньше, а светает соответственно позже, да и ночи стали значительно холоднее, это чувствуется даже возле костра. Так что утренний клев мы не пропустили, и в течении часа активно удили рыбу. Хотелось задержаться подольше, но всем нужно было на работу, да и мне предстояло кое-что сделать.

Я твердо решил внести свой небольшой вклад в отечественное автоматостроение уж, что-что, а АК-47 я нарисую даже с завязанными глазами. Не зря же плакаты с его ТТХ висели в свое время чуть ли не во всех служебных кабинетах. Пускай в этой войне ему поучаствовать не доведется, зато потом отметится по всему миру. Отбирать хлеб у известного конструктора я не собираюсь, но почему бы не помочь избежать «детских ошибок» присутствующих у всех образцов на момент создания. Испытывать его наверняка будут на базе НИП, возможно даже и эти самые ребята, так почему бы немного не помочь. А чего тянуть? Не я, так какой-нибудь Втулкин или Булкин это сделает, когда страна решит перейти на другой тип боеприпаса с укороченной гильзой.

Кроме того, из вчерашнего разговора я понял, что на испытания представляются не единичные образцы оружия, а малые партии от нескольких штук до десятков экземпляров, которые затем остаются в хранилище полигона, что бы при необходимости можно было возвращаться к исходнику для внесения доработок или другой надобности. Мне скоро предстоит получать свой вариант БМП, а с вооружением у него пока не очень. В качестве исходного образца легкого танка экипаж составлял всего двух человек. Я же планировал использовать его, как и в артиллерийском тягаче «Комсомолец», для перевозки 6 человек десанта, из-за чего пришлось отказаться от крыши и верхней орудийной башенки, в которую сейчас вместо пулеметного вооружения предыдущих моделей, устанавливается 20-ти мм авиационная пушка. Что бы хоть как то сохранить огневую мощь, я планировал установить по бортам блоки неуправляемых реактивных снарядов РС-82, но хотелось бы иметь и еще какой-нибудь козырь в рукаве, способный стрелять прицельно, а не просто в направлении противника.

И этим козырем вполне может стать противотанковое ружье Симонова (ПТРС). Пусть оно тяжелее и конструктивно сложнее, чем у Дегтярева, но имея неотъемный магазин на пять патронов, выигрывает в скорострельности. К тому же на затыльнике приклада установлена подушка амортизатора, а при транспортировке ружье может разбираться на две части – ствол с сошками и ствольная коробка с прикладом, что позволит возить его внутри корпуса машины и лишняя масса становится не важна. По-моему, для использования с транспорта, просто идеальный вариант, и я собирался его осуществить. А что? Испытания закончены, но в боевых условиях ПТРС еще не проверяли, и тут я могу оказать некоторую помощь. Думаю, что руководство полигона пойдет на встречу и мне в этом не откажет.

В здании управления полигоном меня встретили как родного. По ошибке я сначала направился к заместителю Бульбы по хозяйственно-техническому обеспечению – полковнику Самохину, но его помощник подполковник Солдатов своим коротким, но емким «Не положено» вернул меня из расслабленного, после короткого отдыха, состояния в деловое русло. Что бы не выслушивать отказы от других руководителей, я направился сразу в приемную к инженер-полковнику. Пока у него шло утреннее совещание, быстро написал рапорт, коротко обосновав свое желание провести испытания ПТРС в боевых условиях.

Иван Иович, опираясь на трость, сам вышел в приемную, когда ему сообщили о моем приходе.

– Что же вы сразу по приезду ко мне не зашли, – пожурил он меня, хотя мы оба знали, что вчера его на месте не было. Затем радушно пригласил в кабинет и угостил чаем.

– Товарищ полковник, необходима Ваша помощь, – перешел я к делу, когда все формальности и любезности были соблюдены. – Одну из причин моего приезда Вам наверняка уже доложили, как и результат, но у меня имеются предложение по боевому испытанию недавно прошедшего у вас приемку противотанкового ружья.

Дальше я изложил свои мотивы и резоны, подтвержденные документами, выданными как Пономаренко, так и в Наркомате, и положил на стол рапорт, требующий его визы.

– Выделить один или даже пару образцов не проблема, – начал задумчиво Бульба, – да вот только вопросы передачи оружия с кондачка не решаются. Формально направить образец ПТРС в войска на испытания наша организация право имеет, но вот кто будет осуществлять техническое сопровождение?

– Положим, что отчет по представленным образцам я сам смогу подготовить, а если нужно будет мнение специалистов, то можно привлечь и наших оружейников, обслуживающих самолеты.

– Да? – Он сделал удивленно-скептическое выражение, но потом на секунду задумался и добавил, – возможно, вы и правы, только необходимо узнать мнение и у моего зама по научно-технической части. Я сейчас переговорю с Николаем Александровичем, а вы пока командировку отметьте и в нашем буфете можете позавтракать, я распорядился. Дежурный все покажет и расскажет.

Поняв, что меня вежливо выпроваживают, я откланялся и пошел в буфет, дожидаться решения. Там меня и застал Лютый вместе с еще одним своим однокашником, которого представил как Алексей Судаев. Выглядел тот лет на пять старше и на недавнего выпускника Академии совсем не походил. Увидев мои сомнения, Судаев немного смутился и поспешил объяснить разницу в возрасте: – Я, после срочной службы, в Горьковский индустриальный поступил, но тяга к оружию осталась и когда при артиллерийской Академии создали школу оружейников сразу перевелся.

– Леша наша местная звезда, – вклинился в разговор Иван, – уже пару патентов имеет, а сейчас его поставили ведущим конструктором из всякого хлама зенитки изобретать.

– Это как? – высказал я естественное удивление. Потом кивнул головой, позволяя Лютому ухватить пирожок с моей тарелки.

– Срочный заказ на зенитное орудие под пулеметный патрон, которое можно было бы собирать максимально быстро и дешево, чуть ли не в учебных мастерских – степенно сказал Алексей, присаживаясь за столик, – вообще-то это моя дипломная работа.

– Говорю же наша гордость.

Я с интересом рассматривал изобретателя лучшего пистолета-пулемета Великой отечественной войны, превосходящего и ППШ и ППД. Выпуск его начнется со следующего года, но вот ТТХ, кроме того, что он прост в изготовлении и значительно легче других ПП я, к своему сожалению, не знал. Но это и не критично, Судаев прекрасно справится и без меня.

– Владимирович, ты вчера обещал поразить нас простотой и надежностью одной оружейной конструкции, – напомнил о себе Лютый, дожевав мой пирожок, – вот, Алексей решил переключиться на автоматы, и хочет почерпнуть твоей мудрости.

– Было такое, – не стал я отнекиваться, хотя энтузиазм немного поубавился.

Однако за язык меня ни кто не тянул, а раз сказал, то нужно делать. Понимая, что с наскока в этой теме не разобраться, меня увлекли в левое крыло здания, где располагалось конструкторское бюро. В мое распоряжение был предоставлен чертежный кульман, и молодежь с интересом стала наблюдать за моей работой, поедая сдобу, купленную специально для них в буфете. Общий вид АК-47 у меня появился достаточно быстро и уверенно, а дальше дело застопорилось. Оказалось, что знать схему и по памяти перенести ее на чертеж совсем не одно и то же. В детстве, я по черчению имел твердую четверку, мой тезка, тоже умел пользоваться чертежной системой, но вот результат выходил какой-то корявый, особенно при попытке сохранить известные мне размеры. В общем, промучившись, я плюнул на все и от руки сделал несколько набросков, на которых детали вышли более-менее понятными. Если вариант не полной разборки АКМ из десяти деталей я, достаточно точно перенес на бумагу, то устройство ствольной коробки поставило меня в некоторое затруднение. Ну, откуда я знаю, сколько там заклепок и как они соединяют металлические детали? На память приходят только поперечный и продольный паз, да два выступа – направляющий и отражающий. Хорошо, что до конца не опозорился, уверенно изобразив детали затвора и затворной рамы с поршнем. К тому же парни оказались грамотными и, задавая мне, уточняющие вопросы быстро разобрались в моих каракулях, вот этим и отличается профессионал от дилетанта.

После обсуждения, идея была признана здравой, но требующей доработки и главное воплощения в металле. Я полностью согласился, что мои наброски на авторство претендовать не могут, это просто идея штурмовой винтовки, требующая серьезной конструкторской мысли по доведению ее до нормального вида. Тем более, что опытный взгляд конструкторов усмотрел и детали, уже осуществленные другими конструкторами. Например, конструкция затворной рамы с жёстко присоединённым газовым поршнем, а так же общая компоновка ствольной коробки и размещение возвратной пружины с направляющей, был похож на аналогичную у чешской винтовки, а предохранительный рычаг, выполняющий дополнительно роль пылезащиты – как у «Ремингтона». Зато «вывешивание» затворной группы внутри ствольной коробки с минимальными площадями трения и большими зазорами подверглось тщательному разбору.

Единственно, сразу сказал, что по задумке использования на дальностях до полукилометра, ТТ-шный патрон для этого оружия слабоват, а винтовочный избыточен, и необходимо подождать, когда в Наркомате вооружения это осознают и перейдут к патрону с меньшей гильзой. То есть это оружие на перспективу.

– Что навело на такие мысли? – Спросил Судаев, продолжая крутить в руках мои наброски.

– В начале войны достался мне один образец ППШ со складным прикладом и секторным магазином, – начал я рассказ о первых днях войны. – Вещь оказалась ухватистой и вполне удобной при транспортировке, ближнем бою и по наступающему противнику на дистанции около 200 метров.

– Как же, знаем, – снова вклинился в разговор Лютый, – участия в испытаниях не принимали, но образцы на складе видели и даже постреляли.

– Да, оружие прибыло к нам для «обкатки» в войсках, но задержалось на складе, – продолжил я, – как все опытные образцы, детали подогнаны идеально и нареканий не вызывают – работает как швейная машинка. Вот только тяжеловат и патроны снаряжать не совсем удобно. Отсюда и первое предложение к новому автомату, это секторный магазин вот такого вида. Я ткнул в рисунок. Ну, а дальше уже пожелания фронтовиков о необходимости иметь универсальное автоматическое оружие способное стрелять и на короткие, и на средние, и даже дальние дистанции. Автоматические винтовки Токарева и Симонова в войсках по разным причинам не приживаются, хотя имеют неплохой потенциал развития, например у Симонова может получиться отличный карабин.

В общем за разговорами я провел у молодых конструкторов-испытателей около часа, пока меня не нашел помощник дежурного по штабу, с уже подписанными бумагами. Он же проводил меня и на склад, где мне вручили полутораметровый деревянный ящик с ручкой, по весу равный 24-х килограммовой гире. Раскрыв который, я увидел ПТРС в разобранном виде и шесть обойм к нему. В нагрузку получил и металлический ящик, как под пулеметную ленту только больше, с полусотней 14,5 мм патронов. Еще плюс десять килограмм. Конечно, для нормального физически крепкого мужика это не та нагрузка, из-за которой стоит переживать, но бегать в таком виде по административной территории полигона как-то не солидно. Но зря я сомневался в предках, все было предусмотрено и продумано. Пока я занимался оформлением, к выходу подъехала моя машина, и два бойца расторопно загрузили в багажник выданное.

– Дальнейшее получение боеприпасов оформите через своих оружейников, – предупреждая мой вопрос, сказал интендант 2-го ранга, – на армейских складах должны быть в наличии.

Сдержано поблагодарив снабженцев, для которых не пришлось тратиться на подарки, заскочил в штаб и через полчаса мы выруливали в сторону столицы, на дорогу с хорошим покрытием.