Там, где рождаются молнии

С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!

Над пустыней опустилась ночь, и окружающие предметы, словно стертые кем-то небрежно, утратили четкость контуров, а затем и вовсе растворились во тьме.

С моря повеяло прохладой. Весь день нещадно палило солнце, накаляя песок, и теперь этот ветерок, заметавшийся в ночи, приятно освежал тело.

Возвращаясь с позиции в офицерский городок, я предвкушал, как окунусь в холодную воду и вместе с песком смою с себя накопившуюся усталость. И в то же время не переставал думать о тех, кому приходится ежедневно в этих песках, среди ветра и зноя, нести трудную службу.

— Стой, кто идет!? — неожиданно раздался тоненький детский голосок, и передо мной возникла фигурка маленькой девочки.

— Свои, — ответил я, вначале растерявшись, а потом рассмеялся и спросил:

— Ты почему не спишь? Кого-нибудь ждешь?

— Папу, — серьезно ответила малышка, — у него сегодня день рождения.

— Как же зовут твоего папу и сколько ему исполнилось?

— Иван Терентьевич Шейко. А исполнилось ему вот сколько, — и девочка три раза взмахнула обеими ручонками.

— Тридцать?

— Ага, — подтвердила моя маленькая собеседница и спросила меня:

— Вы не знаете, мой папа скоро придет?

Ответить я не успел: девочку позвала мать. Откровенно говоря, это выручило меня. Я не хотел огорчать ребенка и говорить, что папа задержится, а обнадеживать было нельзя: девочка бы не легла спать, ожидая отца.

Уже поднимаясь на крыльцо, я начал восстанавливать в памяти, как же прошел этот день у капитана Шейко, день, когда ему исполнилось тридцать лет.

…Утром вызвали в штаб части командира дивизиона. Потом там же потребовался его заместитель. Обязанности командира дивизиона пришлось исполнять капитану Шейко. Дел сразу прибавилось. Необходимо проверить, как тренирует операторов офицер наведения. Опыта у лейтенанта еще маловато, не все еще ладится у него. А впереди — стрельбы… Надо собрать расчет дизелистов, побеседовать с ними об ответственности за сбережение аккумуляторов. Во время последней проверки комиссией штаба здесь были обнаружены недостатки. Почему так случилось? Размышляя над этим, Иван Терентьевич с горечью признавался себе, что в чем-то он допустил промах и сам. Во всем положился на младшего сержанта Суслова, мало контролировал его.

Конечно, один везде не успеешь. Забот у командира много и тут, правильно говорят: без надежных помощников не обойтись. А Суслова еще надо учить и учить. И не только его — всех сержантов. Некоторые из них забывают регулярно подводить итоги социалистического соревнования, другие не учитывают индивидуальных способностей солдат. Отсюда — ошибки. А сам он, капитан Шейко, всегда ли учитывает эти особенности, обучая сержантов?

Вспомнился капитану случай с сержантом Евгением Кувакиным. Однажды во время тренировки Кувакин стал допускать ошибки. Шейко удивился: лучший сержант в подразделении — и вдруг промахи. Говорит об этом Кувакину, а тот слушает его рассеянно. Не выдержал Иван Терентьевич, сгоряча отругал сержанта.

А оказалось — зря. Поговори он тогда с сержантом по-другому и узнал бы, что причины для плохого настроения у командира отделения веские. Сержант письмо из дома нерадостное получил.

Да, воспитание людей — дело тонкое…

Иван Терентьевич направился было к выходу, чтобы поспеть на тренировку операторов, как зазвонил телефон. Штаб требовал поторопиться с очередным донесением, касающимся боевой учебы. А через некоторое время поступило еще одно приказание: направить в часть двух солдат, подлежащих увольнению в запас. Затем еще одно: направить в партком воина, принятого парторганизацией кандидатом в члены КПСС.

Капитан Шейко тут же отдал необходимые распоряжения. Но уйти ему опять не удалось. Пришлось решать и многие другие вопросы. Вот когда Иван Терентьевич понял, каково приходится их командиру. Видимо, здесь необходимо иметь особое дарование, чтобы не распылить свое внимание на так называемых мелочах, уметь быстро определить, что делать в первую очередь, что во вторую, а что и в последнюю. На первый взгляд, все кажется главным, все вроде требует безотлагательного решения. Но это только на первый взгляд. Сориентировавшись в обстановке, капитан Шейко стал действовать уверенней. Вызвав старшину и некоторых офицеров, он поставил им задачи, а сам, надев фуражку, направился на позицию.

Здесь шла тренировка. В кабине станции наведения ракет полутемно. Сколько бы раз сюда ни поднимался Иван Терентьевич, каждый раз его охватывало какое-то особое чувство. Волна гордости поднималась в груди, заставляла сердце биться учащенней.

— Поиск… азимут… дальность… — командовал офицер наведения.

Капитан Шейко встал за его спиной. Сейчас Ивану Терентьевичу хорошо видны и обстановка на экране, и строго сосредоточенные взгляды операторов. На рабочих местах смена рядового Хачатуряна, в которую входили молодые воины рядовые Поплавко и Карпенко. Офицер наведения щелкнул тумблером. На экране сразу же усилились шумы, перерастая в сплошную пелену. Помехи!

Операторы не растерялись. Руки их застыли на штурвалах. Сейчас одно неосторожное движение может испортить все дело. Иван Терентьевич довольно усмехнулся: кое-чему уже выучилась молодежь.

В какой раз воины повторяют свои доклады и сколько им еще предстоит тренировок с тем, чтобы стать настоящими мастерами ракетных пусков! Но та старательность, с какой трудятся офицер наведения, эти юноши, совсем недавно надевшие солдатские погоны, радует капитана, вселяет в него уверенность, что они станут, обязательно станут умелыми специалистами. А пока боевая работа продолжается. Иван Терентьевич не вмешивается, только наблюдает, фиксируя в памяти каждую неточность в действиях операторов, и в то же время подмечая «изюминки» у отличившихся.

Тренировка окончена. Сейчас офицер наведения подведет ее итог. Капитан Шейко смотрит на лейтенанта, ждет, что тот скажет.

— Цель проведена хорошо. Все операторы с задачей справились. У кого есть вопросы?

И тогда капитан Шейко сам подробно проанализировал работу операторов. Закончив, он приказал продолжать занятия, а сам направился в другой расчет…

…Возвратился домой в этот день Иван Терентьевич позже обычного. Я не знаю, дождалась ли его дочка, что говорила ему жена, но товарищи по службе его поздравили. Об этом мне стало известно позднее. Сейчас, мысленно перебирая отдельные события того дня, как бы снова вижу перед собой капитана Ивана Терентьевича Шейко, этого широкоплечего, сильного офицера, и думаю о людях, которые в знойных песках на совесть выполняют свой воинский долг. И когда требует служба, эти скромные люди умеют отодвигать на задний план все личные дела, потому что для них нет выше заботы, чем забота о боевой готовности вверенного им грозного оружия.