Танцующая при луне

Глава 21

Лиззи уже не сомневалась, что Габриэль покинул свой огромный обветшалый дом. Она обошла даже неотремонтированную его часть, пробираясь между строительным мусором и осторожно ступая по неровным полам. Несколько свечей, ярко пылавших в подсвечнике, освещали ей путь, но Габриэля нигде не было видно. По оконным стеклам стучали капли дождя, а внутри царили тепло и чистота — уют, к которому хозяин дома не имел ни малейшего отношения.

Джейн уже давно отправилась на покой — бессонная ночь сделала свое дело. Лиззи пообещала ей, что тоже скоро ляжет.

Но что-то задержало ее. Она вошла в библиотеку — единственную комнату, в которую не осмелилась заглянуть по ходу уборки. Здесь она уютно устроилась в большом кожаном кресле у камина, твердо решив дождаться Габриэля.

Она и сама не знала, что именно скажет ему, когда они останутся наконец наедине. Лиззи еще страдала от пренебрежительного отзыва в свой адрес, который подслушала прошлой ночью. А явное желание Габриэля поскорее отправить ее в Дорсет лишь разжигало ее обиду. Будь у нее хоть капля здравого смысла и гордости, она бы немедленно собрала вещи и покинула этот дом — даже если ей пришлось бы проделать весь путь пешком.

Но она не могла так поступить. Что-то удерживало ее здесь — сила, которая оставалась для нее загадкой. И речь тут шла не только о ее увлечении Габриэлем, хотя она уже и не пыталась скрыть от себя это чувство. Все было куда глубже и серьезнее, чем глупые девические грезы. Лиззи не могла избавиться от ощущения, что она как-то связана с этим местом — с лесами и деревьями, с землей и людьми. Она не могла бросить их, как не могла позволить Габриэлю просто взять и забыть о ней. Даже если это стало бы самым мудрым решением в ее жизни.

Лиззи сбросила сапоги для верховой езды — единственную свою обувь, и с удобством свернулась в кресле. Дров в доме было больше чем достаточно — на растопку шли остатки строительного мусора и старые балки, которые недавно заменили на новые. Так что во всех очагах ярко пылал огонь. Стоял канун мая, и холода уже миновали. Однако на улице лил дождь, и дом от этого тоже пропитался сыростью. Неудивительно, что Лиззи слегка продрогла.

Это был огромный, вытянутый, до нелепости непрактичный дом. Лиззи он напомнил сказочный замок, выросший в центре заколдованного леса. Любой здравомыслящий землевладелец давно бы вырубил эти деревья и разбил на их месте аккуратный ландшафтный парк.

Поступи так Габриэль, и она бы точно его прикончила.

Впрочем, ей и так хотелось его прикончить. Просто позор, что он столько лет пренебрегал этим домом. А ведь в нем нужно было жить, за ним нужно было ухаживать. Лиззи сомневалась, что самый трепетный уход смог бы внести капельку уюта под холодные своды Хернвуд-мейнора с его унылой, мрачной атмосферой. Вполне возможно, что Габриэль просто не представлял, каково это — жить среди тепла и любви. Впрочем, его это все равно не оправдывало.

Вдобавок Габриэль умудрился пропустить очень вкусный ужин, что раздражало Лиззи донельзя. Джейн продемонстрировала неведомые ей дотоле кулинарные таланты и собственноручно приготовила яблочный пирог, но ни Габриэль, ни Питер так и не появились за столом. Неудивительно, что Джейн выглядела бледной и расстроенной, и это тоже не улучшило настроения Лиззи.

Не исключено, что Габриэль сейчас прятался где-нибудь в одной из многочисленных комнат. Плевать. Рано или поздно он вернется в библиотеку, тут-то она его и подловит.

Более вероятно, что он прямиком последует к себе в спальню, но Лиззи понимала: поджидать его там — чистое безумие. Невзирая на уверения Джейн, она никак не могла поверить в то, что эта комната и вправду была его спальней. Это странное помещение поражало своей причудливой формой, полной всевозможных закоулков и замысловатых окон. В нем не было ничего величественного, если не считать массивной кровати, выглядевшей так, будто ей исполнилась уже не одна сотня лег. Комната сразу полюбилась Лиззи, и это, как ни странно, вызвало в ней очередной приступ раздражения против Габриэля.

За окном тихо шелестел дождь, нагоняя на нее приятную дремоту. Только сейчас Лиззи поняла, насколько устала, — ей почти не удалось поспать прошлой ночью, а потом она потратила почти весь день на то, чтобы навести порядок в необъятном особняке Габриэля Дарема Неудивительно, что к вечеру у нее почти не осталось сил.

Лиззи попыталась оживить в себе тот гнев, который поддерживал ее весь день, однако чувство это улетучилось без следа, убаюканное тихим шепотом дождя. Да, Габриэль теперь тут и не появится, сонно подумала она. Уж лучше отправиться в постель и пообщаться с ним утром.

Да, так она и сделает. Через пару секунд откроет глаза и пойдет к себе наверх. Еще только чуть-чуть…

— Я женюсь.

Габриэль с сомнением взглянул на Питера.

— Вот оно что? — Он перевел взгляд на свою кружку с сидром — пятую за вечер, затем вновь уставился на Питера. — И что сказала по этому поводу Джейн?

— Она еще не знает.

— Тебе не кажется, что хорошо бы спросить ее для начала? — поинтересовался Габриэль.

— С какой стати? Я женюсь не на ней.

— Прости, не понял, — кивнул Габриэль. — Я и не знал, что ты успел обзавестись пассией на стороне. И кто же эта счастливица?

— Пока не знаю. Может, одна из сестер Твикхем.

Габриэль расхохотался.

— Даже не буду вмешиваться — твоя мать и так не позволит тебе совершить подобную глупость.

— Я ее не боюсь, — заявил Питер с достоинством человека, выпившего слишком много сидра.

— Напрасно, — заметил Габриэль. — Элис всегда приводила меня в трепет.

— А вот Джейни ее не боится.

— Ты это к чему? Если не ошибаюсь, ты не собираешься жениться на Джейн.

— Я не могу оскорбить ее подобным предложением.

Габриэль вновь расхохотался.

— О том, что такое настоящее оскорбление, ты узнаешь, как только расскажешь ей о своих планах. Думаю, ты недооцениваешь мою сестру. Более того, я в этом уверен.

— Это не твое дело, — промолвил Питер.

— Счастье сестры? Разумеется, это мое дело. Ты же не думаешь, что я буду стоять в стороне и смотреть, как ты все портишь.

— И что, интересно, ты намерен предпринять? — воинственно спросил Питер.

— То, что сделал бы на моем месте любой здравомыслящий человек, — пожалуюсь на тебя твоей матери.

На мгновение Питер заколебался. Неужели они и вправду подерутся — впервые за столько лет? — мелькнуло в голове у Габриэля. Сегодня у нее будет несомненное преимущество, поскольку Питер выпил куда больше, чем он сам.

В этот момент Питер опустил голову на стол и громко захрапел. Габриэль выждал еще пару секунд, затем поднялся. Ему страшно не хотелось покидать эту уютную кухню, однако он и так задержался здесь допоздна. Время близилось к полуночи. Его сестра и Лиззи давно спят, и он сможет беспрепятственно вернуться к себе в кабинет, завершив этот вечер стаканчиком бренди и благочестивой молитвой с просьбой избавить его на следующее утро от докучливой гостьи.

Он без восторга относился к необходимости спать под одной крышей с Элизабет. Вдобавок у него было дурное предчувствие, что Лиззи выбрала в качестве спальни старую детскую — комнату, расположенную слишком близко к его собственной. Беда в том, что он уже видел ее однажды в одной ночной рубашке. Это тонкое одеяние не скрывало, а лишь делало еще более соблазнительными самые соблазнительные части ее тела. А тело у нее и правда было весьма привлекательным, Высокая грудь — пусть и не такая большая, как ему нравилось, но все же весьма заметная. Изящная талия, округлые бедра и длинные, не знающие устали ноги. Нынешним утром, когда небо уже начало светлеть, он долго любовался ее стремительной походкой, а потом часами вспоминал этот манящий образ.

Дождь успел немного утихнуть, когда Габриэль покинул ферму и зашагал к своему дому. Раньше эта ферма была частью поместья Роузклифф. Благодаря арендаторам она сохранилась в лучшем состоянии, чем особняк. Вернувшись в Хернвуд, Габриэль отдал ферму Питеру. Тот был рачительным хозяином, и, без сомнения, ферма будет процветать под его руководством. А позже он сможет передать ее своим детям. В такой дом не стыдно будет привести жену даже из знатного рода, хоть Питер и слышать не желал о такой возможности.

Впрочем, Габриэль отдал Питеру ферму безо всяких условий. Это было не более чем скромным вознаграждением за годы преданной дружбы. И он не станет настаивать на том, чтобы Питер женился на его сестре, хотя тот был отчаянно влюблен в нее.

Габриэлю следовало бы знать, что жизнь всегда подбрасывает какие-нибудь каверзы. Все, чего ему хотелось сейчас, — стаканчик бренди, полчаса за чтением хорошей книги и спокойный ночной сон. Но, войдя в библиотеку, он увидел Лиззи, мирно спящую в его большом кожаном кресле.

Он хотел было сразу развернуться и уйти, но что-то остановило его. Темная злая часть его души восстала в нем, готовая искушать и соблазнять. Лиззи была наивной дурочкой, если считала, что Габриэль ей не опасен.

Он медленно и бесшумно подошел к креслу. Лицо у Лиззи слегка порозовело ото сна, грудь мерно вздымалась и опадала с каждым вздохом.

Наклонившись, он положил руки на подлокотники кресла, загнав ее тем самым в ловушку. Ему ничего не стоило сделать так, чтобы она сбежала к себе в Дорсет. Достаточно было положить одну руку ей на грудь, другую — сунуть под юбку. Лиззи бы проснулась, отвесила ему пощечину и поспешила бы вернуться под отчий кров.

Но по какой-то причине Габриэль не желал так поступать. Лиззи выглядела такой доверчивой и умиротворенной, что ему не хотелось разрушать ее доверие — даже если это был наилучший способ защитить ее от себя и от грозящей опасности. Он сказал себе, что эта мирная картина весьма обманчива. Стоит Лиззи открыть глаза и напуститься на него с претензиями, как все его сомнения улетучатся прочь.

И все же несколько долгих мучительных секунд он просто наблюдал за ней, в тоске по несбыточному.

Странно, но жди обычно чувствуют, когда за ними наблюдают, — даже во сне. Лиззи медленно открыла глаза и взглянула на него без всякого удивления, как если бы ожидала увидеть.

— Что… — начала она, но Габриэль не дал ей закончить. Он резко прижал ее к себе и закрыл рот поцелуем.

В нем не было ни капли соблазняющей нежности, и Лиззи тут же попыталась вырваться, но сделать это было не так-то просто. Продолжая сжимать ее в объятиях, он целовал ее неспешно и настойчиво, с оскорбительной расчетливостью. Благо, что она не попыталась укусить его, иначе Габриэль, опьяненный ее запахом и вкусом, мог потерять остатки самообладания.

Это всего лишь небольшой урок, напомнил он себе, остро ощущая прикосновение ее груди — Лиззи продолжала биться в его объятиях, стараясь вырваться. Он лишь пытается пробудить в ней отвращение к себе, вынудить ее поскорее отправиться домой. Что делать, если он успел сильно возбудиться, — она всегда действовала на него подобным образом. И когда прикасалась к нему своим телом, и когда осыпала проклятиями.

Он наконец оторвался от ее губ, глядя на нее сверху вниз. В глазах у Лиззи стояли слезы бессилия, а рот был влажным и припухшим от его грубых поцелуев. Она не заслуживает такого обращения, подумал Габриэль. Ей нужны нежные, исполненные любви поцелуи… другого мужчины.

— Пожалуйста… — сказала она, еще не отдышавшись. — Не надо.

Он поцеловал ее вновь, прижав на этот раз к спинке кресла, пригвоздив ее всем телом. Лиззи попыталась пнуть его, но поскольку она была босиком, Габриэль не ощутил этого. Он прильнул к ней с жадной настойчивостью, и Лиззи задрожала — от отвращения, хотелось ему надеяться, хотя сам он уже с трудом сдерживал желание. Ничего, он переживет это. Главное — пробудить в ней ненависть.

Он положил руку ей на грудь. Ткань старенького платья была тонкой, и Габриэль решительно рванул ее вниз. Лиззи вновь забилась в его объятиях, но ему было уже все равно. Он жаждал прикоснуться к ее груди, покрыть все тело Лиззи горячими поцелуями, припасть ртом к потаенному местечку между ног, хотел овладеть ею всеми известными ему способами.

Из груди Лиззи вырвался приглушенный гортанный возглас, и Габриэль замер. Он вновь взглянул ей в лицо. Слезы ручьем текли по ее щекам, и он понял, что справился со своей задачей. Отныне она его ненавидела.

Оставалось лишь шагнуть назад, ухмыльнуться и произнести какое-нибудь оскорбительное замечание. Это станет достойным завершением вечера. Лиззи проникнется к нему отвращением, в спешке покинет этот дом и отправится к любящему отцу.

Лиззи как завороженная смотрела ему в глаза. А затем, к величайшему изумлению Габриэля, обвила руками его шею и поцеловала. С любовью и нежностью поцеловала своими истерзанными губами, от всего своего истерзанного сердца. Это был поцелуй, которого он не заслуживал.

Габриэль оттолкнул ее, как будто на губах у нее был яд.

— Возвращайся домой, Лиззи, — почти прошептал он. — Здесь для тебя все равно ничего нет.

— Ты здесь, — просто ответила она.

Он мог овладеть ею сейчас. Достаточно было протянуть руки, и она бы сама отдалась ему. Сама бы разделась и сделала все, что он захочет. Сделала бы из любви к нему. Мысль эта повергла Габриэля в ужас.

Где-то в глубинах своего темного прошлого он отыскал холодную снисходительную улыбку.

— Мне это без надобности, детка, — произнес он и поспешно покинул комнату, надеясь только, что силы не покинут его на полпути.

Он выскочил из дома прямо под дождь и устремился в лес. Габриэль бежал все быстрее и быстрее, как будто по пятам за ним мчались дикие псы из Арундела. Те самые псы, которых Лиззи укротила нежным прикосновением и добрым словом. Вокруг него высился лес, такой темный и такой гостеприимный. Запах дождя мешался с густым ароматом елей, рядом с которыми высились дубы, ясени и ольха. Это было единственное место, где он чувствовал себя как дома. Тепло и смех под крышей Роузклиффа были не более чем фантазией. В реальности за его стенами скрывались холодные, бездушные комнаты, в которых он провел всю свою жизнь. Нет, его место было в лесу, под дождем. В полном одиночестве, без тепла и любви.

К тому моменту, когда он успел добраться до башни, дождь лил как из ведра. Габриэль знал каждый поворот своей лестницы наизусть и взбежал наверх в полной тьме, ни разу не оступившись. Оказавшись внутри, он не стал запирать за собой дверь — призраков бы это не остановило, а других гостей он тут и не ждал. Он насквозь промок под проливным дождем и первым делом поспешил стянуть с себя рубашку. Габриэль прекрасно помнил о том, кто был с ним в башне в прошлый раз, когда он вот так же попал под ливень.

Ладно, теперь она ему не страшна — это ему-то, который никогда ничего не боялся! В очаге еще теплилась кучка углей, и он поспешил подбросить туда дров. Зажигать свечи Габриэль не стал, он мог ориентироваться в хорошо знакомой комнате и с завязанными глазами. Больше всего она напоминала келью безумного монаха, полную света, красок и тепла и заставленную роскошной мебелью. Кровать значительно уступала в размерах той чудовищной громадине, что стояла в Роузклифф-холле. Поверх нее были набросаны бархатные и меховые покрывала. Габриэль растянулся на кровати и рассеянно уставился в огонь. Вот здесь он и проведет остаток жизни, и никакая сила не сможет заставить его вернуться домой, в Роузклифф.

— Что ты тут делаешь? — Разумеется, это был брат Септимус, смотревший на него, как всегда, с явным неодобрением.

— Я тут вообще-то живу, — напомнил ему Габриэль.

Старый монах покачал головой.

— Уже нет. Возвращайся домой, мой мальчик. Там ты найдешь ответ.

— Мне не нужны ответы, мне нужен покой. Идите донимайте Лиззи, раз уж она вам так понравилась, — раздраженно заявил он и зажмурился, стараясь избавиться от докучливого видения.

— Она больше не увидит нас. Разве что ты сумеешь еще больше запутать ситуацию.

Он вновь открыл глаза.

— Убирайтесь, а то мне придется изгнать вас.

— Мы не демоны, Габриэль, — заметил с укоризной в голосе брат Павел. — Мы бы и сами рады уйти в иной мир, вот только не знаем, как это можно осуществить.

— Братья, проявите ко мне хоть каплю милосердия, — застонал Габриэль. — Я не спал уже несколько дней, в моем доме распоряжается эта чокнутая особа, а моя сестра, судя по всему, обречена умереть старой девой. Хотя и это ей, похоже, не удастся, если вспомнить, что замышляют Чилтоны. Оставьте меня в покое на несколько блаженных часов.

— Я не одобряю… — начал, было брат Септимус, но Габриэль, не дождавшись конца фразы, перекатился на живот и спрятал голову в подушках. Наступила полная тишина. Выждав несколько секунд, он осторожно огляделся. Никого, никаких призраков. Только дождь стучал по стенам башни, а это значило, что никаких гостей сегодня ждать уже не приходится.

С блаженным вздохом Габриэль вновь закрыл глаза и погрузился в сладкий эротический сон.