Танцующая в пламени

Архиповец Александр Александрович.

Танцующая в пламени

Журнал "Самиздат"

Архиповец Александр

ТАНЦУЮЩАЯ В ПЛАМЕНИ

ТРИЛОГИЯ

КНИГА ПЕРВАЯ

ТАНЕЦ САЛАМАНДРЫ

Волшебный танец саламандры

Мечтал я в пламени увидеть,

Познав законы мирозданья,

Хотя б на шаг вперед предвидеть.

Понять, в чем скрыта суть явлений,

Тех, что судьбой нашей зовутся,

Увидеть нити Ариадны,

Которые в клубок плетутся.

Пройти огонь, пройти и воду,

Услышать медных труб звучанье

И прикоснуться вновь к любимой

Хотя б еще раз, на прощанье.

Увидеть взор ее волшебный,

В котором может вспыхнуть пламя,

Познать восторг прикосновенья

И поцелуй сорвать на память...

Но зря фанфары не играют,

А пламя часто обжигает.

Подобно грезам на рассвете

Мечты меж пальцев утекают.

Печаль оставят на ладонях,

С тоской несбывшихся желаний

Любви руины под ногами,

Как горький плод воспоминаний.

И только время все оценит,

Смешает радости с печалью

И бремя мудрости подарит,

Но слишком поздно, на прощанье...

Волшебный танец саламандры

Мечтал я в пламени увидеть,

Познав законы мирозданья,

Хотя б на шаг вперед предвидеть!

Пролог.

Что может быть прекраснее розы? Только истинная любовь!

Но она порой бывает настолько горькой и мучительно тяжелой, что невольно навевает мысли о смерти. Зная эту печальную истину, торинские мудрецы не зря твердят: любовь и смерть - близнецы-сестры и часто идут по жизни, тесно взявшись за руки.

Роза же прекрасна всегда. В своей юности, еще заключенная в тугом бутоне, она уже несет в себе предчувствие праздника жизни. В расцвете красоты и сил легко покоряет сердца мечтателей и поэтов изяществом нежных лепестков и великолепием аромата. И, наконец, наполненной волшебством сирен, смертью воодушевляет мудрецов и философов созерцать ее печальную грацию, вновь и вновь осмысливать человеческую жизнь. Не потому ли роза столь любима в герцогстве? Ее магии подвластен, как самый бедный и униженный крестьянин, так и богатый высокомерный дворянин. Каждый, кто имеет хоть маленькую возможность, обязательно вырастит возле дома кусты прекрасных роз. Чем богаче и знатнее торинец -- тем красивее и пышнее его сад. Им гордятся, его любят и лелеют. И, конечно же, оберегают как святая святых.

По народному поверью, эти волшебные цветы приносят благосостояние и удачу. Своей красотой и чудесным ароматом они украшают быт хозяина, а острыми шипами защищают от превратностей судьбы. Видать, не зря с древних времен важнейшей частью свадебного обряда было осыпание молодоженов лепестками роз, а обязательными подарками родителей и гостей -- саженцы лучших сортов. И это совсем неудивительно, ведь розы в Торинии всегда рядом. Белые - встречают новорожденного в колыбели, розовые - поздравляют с совершеннолетием, алые -- ведут под венец, ну, а черные -- провожают беднягу в последний путь. В тот далекий и сумрачный мир теней, откуда уже ни для кого возврата нет.

Не случайно и в гербе Великого Герцога Торинии Фергюста - роза на самом почетном месте. Возможно, именно она, некогда дарованная Перуном, принесла этому роду богатство и могущество? Кто знает?.. Кто знает?..

Вот только жаль, что вместе с ними не пришли душевный покой и счастье.

Минуло не мало времени с той памятной поры, как герцог Торинии побывал на коронации совсем еще юного Ригвина в Криде. Но и сейчас, он до мельчайших подробностей помнит те дни. Они неизгладимо врезались в память. Да и могло ли быть по-иному? Тогда произошло так много необычайных событий, впоследствии определивших его судьбу. Больше, чем за всю иную жизнь. А ведь в Крид Фергюст ехал уже далеко не юношей. За спиной бескрайней степью распростерлись сорок прожитых лет, и удивить его чем-либо было делом совсем не простым.

К тому моменту, он успел пройти через множество испытаний. Менее стойкий человек был бы сломлен столь тяжкими ударами судьбы. Герцог же выстоял. Позади осталась безжалостная борьба за престол Торинии, кровь подавленных мятежей, два страшных мора, унесших жизни тысяч подданных. Среди них, как не горько, его жены и маленьких сыновей. Да и Фергюст, выжил лишь чудом. Больше недели герцог стоял одной ногой в могиле, но все же переборол болезнь.

Несколько лет он жил и правил словно в полусне. Но время -- великий лекарь. Понемногу затянулись раны и притупилась боль кажущихся невосполнимыми потерь. Однако новая герцогиня долгое время не появлялась. Фергюст постоянно откладывал этот шаг, хотя прекрасно понимал, что вечно так продолжаться не может. Без прямого наследника его ветвь герцогов Торинии неизбежно увянет. Чем, обязательно, воспользуется двоюродный братец Гюстав.

Но бурные события, ураганом обрушившиеся на Кристиду, отодвинули эти заботы в сторону. Прежде всего, надо было выстоять. И здесь правитель Торинии проявил себя с наилучшей стороны. Житейский опыт и здравый смысл помогли удерживаться от авантюр, так дорого стоивших герцогам Аланскому и Герфесскому. Придерживаясь нейтралитета и надежно защищая границы владений, Фергюст за годы смуты лишь утвердился. С высоты положения наблюдал за стремительным развитием событий, за тем, как рушатся казавшиеся незыблемыми гиганты и возникают новые имена и кумиры. Он даже сомневался, а стоит ли ехать по вызову Ригвина в Крид? Слишком уж неубедительными выглядели притязания принца на императорскую корону. Но все-таки Ригвин был единственным законным наследником престола. Фергюст решился... и непрогадал.

Многое увиденное в Криде и теперь казалось сказочным и не объяснимым. Вот хотя бы необыкновенные союзники императора -- Серджи Краевский, Рей Лориди, Риджи ван Хорст. Первые двое промелькнули, словно падающие звезды -- ярко вспыхнув и начертав ослепительный след, навсегда исчезли в темноте. Но все, кто видел их великолепный полет, запомнят его навсегда... (см. трилогию "Хроники Сергея Краевского". -- прим. автора). Было в них, в отличии от и ныне здравствующего Ван Хорста, что-то не от мира сего -- демоническое, не поддающееся пониманию. Нечто подобное он испытывает сейчас, разговаривая с Софьей. А ведь она его родная дочь!

"Стоп! Тьфу, тьфу, тьфу! От Трехглавого подальше! Чтоб часом беду не накликать! -- суеверно сплюнул старый герцог. - Не доведи боги, и Софья исчезнет, подобно тем двоим! Что тогда останется на радость мне, старику? Деньги? Власть? Владения? Но с возрастом их ценность явно уменьшилась... Тогда, наверное, станут тревожить воспоминания. Над ними, не властны и прошедшие годы".

Сердце герцога вновь сжалось от сладкой боли.

-- Незачем себе лгать! -- размышлял Фергюст. -- Дни в Криде памятны не столько из-за Ригвина, Краевского или Лориди, сколько из-за Лавры. Ах, Лавра, Лавра! Как давно это было! Больше семнадцати лет назад! Но я до сих пор с трепетом вспоминаю сладостные мгновенья... Лавра, Лавра! Зачем ты покинула меня? Всего лишь год! Так много и так мало! Чего в нем было больше - мук или любви? Не знаю! Но и без тебя настоящей жизни нет! Уходя, ты сожгла мое сердце и душу. Правда, взамен щедро даровала мне Софью. Она все больше и больше походит на тебя. Иногда кажется, что в ее обличии ко мне вернулась ты сама... Огненная саламандра... Тот же дивный стан, те же глаза! Злые языки твердят, что моей крови в ней нет. Ложь! Гнусная ложь! Мне ведомо то, чего не знает никто другой. То, что я сохраню в тайне до гробовой доски... Даже от любимой дочери...

Лавра, Лавра! С первой минуты нашего знакомства я чувствовал, да что там чувствовал -- знал, что счастья и покоя с тобой мне обрести не дано. И все же я безумно в тебя влюбился, и продолжаю любить до сих пор..."

Старик закрыл глаза. Вспышка эмоций, истощив силы, понемногу угасла. Возраст давал о себе знать. Могло показаться, что Фергюст задремал. Возможно, так оно и было, а может и нет.

Теперь воспоминания уже лились спокойной, тихой рекой...

ЧАСТЬ 1 ФЕРГЮСТ

Глава 1. Дуэль в ночном лесу.

В Крид Фергюст приехал в сопровождении обычной свиты - сотни легко вооруженных всадников да личной охраны. Рядом, как всегда, были верные друзья и советники -- граф Симон Макрели и барон Рич Де Гри. Столь непохожие и столь неразлучные. Симон - худощавый стройный красавец с утонченно благородными чертами лица, с большими светло- карими глазами, оттененными по-девичьи пушистыми ресницами, с черными волосами, локонами, падающими на плечи (дань последней моде), задумчивый и серьезный. Рич же, в отличие от графа, - невысокий и плотный, на первый взгляд неповоротливый, на самом деле обладал недюжинной силой, и необыкновенной ловкостью. Его светлая коротко стриженая голова крепко сидела на широких плечах, а небесно-голубые лучистые глаза и белозубая улыбка свидетельствовали о веселом нраве и доброжелательном характере.

Разместили гостей в большом доме невдалеке от дворца юного Императора. На время, их жилище превратилось в часть Торинии. Теперь на его дверях красовался герб, изображающий распустившуюся золотую розу на серебряном щите, а вход охраняли солдаты Фергюста. Самым невезучим пришлось нести службу в дивную карнавальную ночь. Остальных герцог милостиво отпустил позабавиться в город... Не смог отказать и себе в удовольствии прогуляться по ночному Криду.

Облачившись в темный бархатный камзол, единственным украшением которого были большие серебряные пуговицы, изготовленными ювелирами Торинии в виде распускающихся роз, накинув на плечи легкий плащ, с шелковой маской на лице, он безрассудно ступил в бурлящий хмельным весельем Крид.

Вокруг - ликующие толпы горожан. Вот и пришел тот долгожданный мир, в который мало кто уже верил. Казалось, сам воздух пропитан счастьем и умиротворением.

Людской улей кипит, бушует, рокочет, бесповоротно засасывает любого, оказавшегося на улице, ослепляет буйством красок, оглушает трубными звуками, пропускает через жернова разгоряченных тел.

Такие ночи несут в себе особую магию бесшабашного, безудержного веселья, смешивая в бурлящем потоке событий жизни и судьбы. Дурнушка может превратиться в принцессу, а сам Император пировать неузнанным с мастеровыми колбасного цеха.

Появление еще нескольких человек в масках осталось совершенно незамеченным. Окружающих нисколько не интересовали три дворянина из Торинии. Сегодня каждый развлекался как мог...

Шум пьяных голосов сливался в единый гул... Разгоряченные вином гуляки уже вступали в словесные перепалки. Но оружие в ход пока не шло, и кровь не лилась. Однако ждать оставалось недолго.

Как бы в подтверждение этого, догоняя наряженную цыганкой хохочущую девицу в Фергюста врезался здоровенный мужлан. Его красная, лоснящаяся жиром морда в маске совершенно не нуждалась. Ни одному мастеру не хватило бы фантазии создать подобный шедевр. Здесь добросовестно постаралась сама матушка-природа...Окатив герцога смрадом перегара, детина намерился съездить огромным кулаком в дворянское ухо, чем, несомненно, осквернил бы достоинство правителя Торинии. Подобная дерзость в иное время стоила бы хаму головы, но сегодня, в честь карнавала, он отделался парой выбитых зубов и легким сотрясением мозга от Его Светлости графа Макрели, а барон Де Гри -- поставил точку, сильным пинком под зад отправив борова копошиться в пыли.

Толпы ряженных крича во всю глотку, сновали от одной пивной к другой. Если кому-то удавалось выбраться на свежий воздух -- на его место устремлялись несколько соперников.

Кое-кто, из особо шустрых трактирщиков желая сполна воспользоваться представившимся моментом, попытался, торговать вином на улице. Но казавшаяся столь гениальной идея, с треском провалилась. Охмелевшие гуляки брали бочки приступом. Крики и причитания торговцев лишь усиливали общее веселье.

Выбравшись из толпы, где им хорошенько намяли бока, друзья обнаружили, что у Рича срезали кошель. К счастью серебра в нем было немного. Но эти мелкие неприятности заставляли торинцев быть начеку. Путь к дворцу Ригвина, где пировала знать, лежал через запруженную зеваками площадь. В надежде, что они со временем все же разбредутся, Фергюст решил пройтись по Криду.

На окраинах людской поток заметно редел. Создавалось впечатление, что основные события происходят в центре города. Но вот шум опять усилился, и зарево костров осветило окрестности. На берегу реки веселились те, кто решил продолжить праздник здесь. Сквозь жиденькую рощицу в кровавом свете мелькали силуэты, напоминавшие демонов или мифических существ. Их необычно удлиненные и искаженные светом лун тени сливались в единый фантасмагорический хоровод.

-- Да здесь настоящий шабаш! -- удивленно воскликнул Фергюст.

-- И я совсем не против, чтобы судьба даровала нам парочку хорошеньких ведьмочек, -- в тон повелителю добавил, хитро усмехнувшись де Гри. -- Мы с Симоном быстро обратим их в "истинную" веру. Не так ли, граф?

Барон не случайно сказал двух, а не трех. Он прекрасно знал отношение герцога к подобным шалостям. Тот чутко уловил скрытый намек. Не желая казаться снобом или женоненавистником в эту необычную ночь, неожиданно даже для себя, несвойственно-хриплым голосом воскликнул, как бы отрекаясь от привычной линии поведения:

-- Это вам, слюнтяи, ведьмочек! Ну а мне бы -- демонессу! Да чтобы не сыскать ей равных в целом свете. Чтобы горела за ней земля, а от взгляда воспламенилась моя душа и, чтобы никто не мог устоять перед ее красотой!

Изумленные друзья переглянулись...

Дошла просьба строптивца до самого Создателя. Недобро ухмыльнувшись, тот, желая проучить гордеца - повелел:

-- Да будет так!

... раньше чего-то подобного они от герцога не слыхали. Оказывается и в душе их господина, пусть где-то далеко в глубине, но все-таки жил романтик. Ну, кто бы мог подумать? Однако начатую игру нужно продолжать, теперь останавливаться поздно.

-- Тогда вперед! -- азартно воскликнул Макрели. -- Чую, добыча где-то рядом!

Кто стал дичью, а кто охотником в эту дивную карнавальную ночь рассудило провидение.

Тихо, стараясь остаться незамеченными, стали пробираться к берегу и неожиданно очутились в глухом лесу. Свет от далеких костров остался позади. Теперь лишь Тая пробивалась сквозь густую крону деревьев робкими лучами.

Река открылась их взору совершенно внезапно. Подойдя к воде, восхищенные торинцы замерли. Ала во всей красе, мерно несла свои полные воды. Никакая мелочная возня людей не могла изменить ее нрава. Большая река всегда сродни вечности. Снисходительно наблюдает за окружающей суетой, и как бы говорит: "Все в вашем мире тленно! Вы промелькнете как мгновенье, и не оставите следа. Кто вспомнит о вас через столетие? Что изменит ваша смерть? Вы растворитесь во времени, как снежинка, упавшая в мои воды. Кто заметит, как она канула в Лету? Разве что несколько летящих навстречу такой же участи, замерзших капелек воды. Но я приму в себя и этих молчаливых свидетелей. Мир смертных слишком хрупок и быстротечен. Не потому ли многие из вас стремятся хоть на миг прикоснуться к вечности, угадывая ее отражение в течении воды, горении огня, да еще, быть может, в полете фантазии. Видать не зря я храню сияние звезд -- настоящих свидетелей мироздания. Не потому ли их магический свет завораживает неисправимых мечтателей...

Вдруг тихую колыбельную ночной реки, нарушил посторонний звук - всплеск весел. Вдоль берега плыла лодка. Легко, словно перышко, скользила по течению. В ней сидели три молодые женщины. Ошибки быть не могло, хотя их лица скрывали маски. Выдавали грациозные фигуры, и плавные движения, без труда угадывавшиеся даже в полумраке. Последние сомнения исчезли, когда послышались певучие, нежные голоса. Понять о чем девушки спорят, было невозможно. Но то, что они в игривом настроении, догадаться не составило особого труда.

-- Как раз то, что нам нужно! -- потирая руки, плотоядно зашептал де Гри. -- Мне кажется, дамы навеселе. Только бы их не упустить! Лакомый кусочек.

-- Друзья не сговариваясь остановились, внимательно рассматривая приближающуюся лодочку. Самым заинтересованным из них казался герцог Торинии. Он уже, сожалел о своей несдержанности, о словах, так необдуманно сорвавшихся с уст. Но и на попятную идти не хотел. Пока происходящее Фергюста забавляло. Да и зачем отказывать себе в небольшой шалости? Когда еще подвернется такой случай? Зрением боги Фергюста не обидели,и он четко различал детали: одна из дам грациозно полулежала. Ее поза говорила о самоуверенности и снисходительном пренебрежении к окружающим.

-- "Несомненно, это их госпожа. Две другие - служанки, либо подруги", -- подумал герцог.

Он так и стоял, словно околдованный, не в силах оторвать взгляд от виденья, гипнотизировавшего своей необычностью. В нем заключалось нечто магическое, тревожное, но в тоже время необъяснимо притягательное.

Собравшись с духом, Фергюст все же разорвал волшебные путы очарования и перевел взгляд на других девушек. Те, под стать повелительнице, тоже были, несомненно, молоды и хорошо сложены. Одна сидела на веслах, но почти не гребла, отдав лодочку во власть течения, лишь иногда ловкими взмахами подправляла ее ход. Другая в тревожном ожидании замерла на корме. В ее напряженной позе чувствовалась настороженность заранее уловившей опасность лани. Представься возможность бежать - то мчалась бы она быстрее ветра.

Наконец лодочка поравнялась с ними. Еще мгновенье - и она начнет удаляться. Молчание достигло апогея. Но нарушить этикет, и заговорить без позволения господина друзья не решались. Сам же Фергюст пока безмолвствовал.

Решение за него приняла дама, полулежавшая в лодке:

-- Окажутся ли рыцари настолько смелы и любезны, чтобы обогреть и помочь найти верный путь трем потерявшимся в ночи маленьким летучим мышкам? -- мелодичным голосом, но с долей издевки, спросила она.

-- Но, миледи..., -- отозвалась сидящая на корме похожая на испуганную лань девушка.

-- Замолчи, Лира! -- резко оборвала ее первая, тем самым лишив кавалеров возможности приемлемого отступления.

-- Прекрасные мышки могут смело рассчитывать на наше покровительство. Мы почтем за честь стать их защитниками и проводниками. Даю слово дворянина! -- громко произнес Фергюст.

Его слова прозвучали в ночной тиши, как клятва.

Симон и Рич недоуменно переглянулись. Их господин принимал все слишком серьезно

-- Мы верим и полностью отдаемся в вашу власть, -- тем же игривым тоном продолжила миледи. -- Жане, греби к берегу.

Фергюст, устремившись навстречу, неосторожно ступил в вод и протянул руки миледи. Та, задорно рассмеявшись, встряхнула кудрями черных волос, рассыпавшимися бурными волнами по плечам, и со словами: -- Крепче держите награду за Вашу смелость! -- бросилась к нему.

Её прыжок напоминал полет летучей мыши. Теперь стало ясно, почему прекрасная незнакомка именно так назвала себя и сопровождавших ее девушек. Из-за одетых в эту ночь маскарадных костюмов. Герцог никак не ожидал подобной прыти, но все же успел поймать шаловливую мышь. Она же крепко прижалась к его груди, охватив шею сильными руками.

Первыми впечатлениями стали крепость объятий и лед рук. Казалось, что ее миниатюрные пальчики не просто замерзли, а сами по себе излучают волны холода.

В начале Фергюст содрогнулся. Но, попав во власть аромата тонких духов и запаха женского тела, ослеп от блеска молнией сверкнувших и-под шелковой маски глаз. Они сияли нечеловечески ярким огнем, таили в себе похищенные с неба этой ночью звезды. От шока первого соприкосновения тел герцог утратил ощущение реальности. Понадобился поцелуй таких же колдовских губ в щеку, в то место, где оканчивалась маска, чтобы привести его в чувство. Нежные уста тихо прошептали:

-- Ну что же ты, мой милый! Очнись наконец, и вынеси меня на берег. Неужто не видишь, как я замерзла? Не подавай дурной пример друзьям.

Стряхнув оцепенение, Фергюст быстро вышел из воды и попытался бережно поставить даму на ноги. Но куда там! Она и не думала покидать уютное место. Поддавшись женскому капризу, герцог крепко ее обнял и, наконец, смог по достоинству оценить доставшееся ему чудо. Миледи обладала легким, но в то же время гибким и сильным телом. Неожиданно для себя Фергюст страстно ее возжелал.

Столь сильное чувство овладело им впервые. Эмоции непреодолимым потоком захлестнули сердце и душу, полностью вытеснив голос разума.

Осознав, что безраздельно завладела жертвой, колдунья торжествующе рассмеялась. Тонкие пальцы змеями вползли в рыжую шевелюру и начали играть волосами.

Сгорая от нахлынувшего желания, герцог вновь пав в оцепенение. Свежий речной воздух вдруг стал невыносимо тягуч, с трудом проникал в легкие.

Но тут сладкий голос сирены вернул его на землю:

-- Девушки! Не разочаруйте рыцарей! Они к нам так великодушны.

Теперь и Фергюст вспомнил, что они с "волшебной мышкой" не одни. За спиной по-прежнему стояли друзья. Глядя на застывшие фигуры, можно было подумать, что их тоже поразил полет миледи, которая до сих пор смеялась, выглядывая из своего уютного гнездышка.

-- Де Гри! Макрели! Ну, что же вы? Разве можно так относиться к тому дару богов, о котором вы так страстно просили! -- в тон миледи воскликнул Фергюст.

Преодолев замешательство, друзья бросились к лодке и подтащили ее к берегу. Барон принял с борта Жане, а Макрели -- Лиру. Девушка дрожала как осенний лист от порыва норлинга.

Заметив это, хозяйка не на шутку разозлилась.

-- Лира! -- прошипела она. -- Если рыцарь останется недоволен, то пощады не жди!

Не теряя времени, торинцы понесли необычную добычу в лес, постепенно углубляясь в темноту. Но она властвовала не долго. Из-за туч выглянула Тая и сразу посветлело. Облака уплыли с небосклона, освободив из плена полумесяц Геи. Ночная темнота и вовсе отступила. Теперь все неплохо видели друг друга. Каждый из рыцарей цепко держал в объятьях свою драгоценную ношу.

Вдруг герцог почувствовал, как миледи сильней сжала шею, и наклонил голову к ее полуоткрытым устам.

-- Милый! Давай отдохнем, вот на той полянке. Посмотри, какой прекрасный ковер цветов, -- шепнула она.

Присев на зеленое покрывало, Фергюст бережно опустил спутницу рядом с собой, отстегнул мешавший ему меч и попросил:

-- Друзья! Будьте любезны, оставьте нас наедине!

Макрели и де Гри переглянулись, но ослушаться не посмели.

-- Устроимся где-нибудь неподалеку, -- отойдя чуть в сторону, вполголоса сказал Рич. Симон молча кивнул. Сегодняшнее приключение нравилось ему все меньше.

У барона дело продвигалось довольно бойко. Жане быстро вошла во вкус интрижки, а вскоре и вовсе перехватила инициативу...

По-иному складывались отношения у Макрели с Лирой. Девушка, зажатая тисками животного страха, на ласки не откликалась калась, но в то же время не оказывала малейшего сопротивле-ния. Она глубоко и прерывисто дышала, время от времени всхлипывала, что графу ни в коей мере не мешало.

Фергюст все еще витал в облаках. Миледи действовала на него подобно наркотику, дарила блаженство, но лишала воли и разума. Она даже не пыталась снять маску с лица кавалера. Да и зачем? Ее влекли безумство и непредсказуемость страсти. К тому же, пробудился охотничий азарт паучихи, поймавшей в сеть необыкновенно большую добычу и старавшейся как можно быстрее затянуть путы...

Колдунья всячески старалась разжечь животные инстинкты случайного любовника, что ей прекрасно удалось. Фергюст потерял человеческий облик. Взгляд заволокла пелена. Кровь бурлила в жилах и молотом стучала в висках. Судорожные вдохи сменялись животным рыком. Герцог словно не ласкал женщину, а терзал жертву, которая в такт этой пляске смерти жалобно вскрикивала и стонала. Казалось, пройдет еще мгновенье и она запросит у мучителя пощады. Но этого не произошло. Наоборот, в хрупкое существо вселился демон. Колдунья поддалась той же страсти и теперь, взобравшись на Фергюста, стенала не менее страшным голосом. Ее невидящий взгляд устремился в веч-ность. Из приоткрытого в хищном оскале рта, из прокушенной губы каплями стекала кровавая слюна. Тонкие пальцы, подобно когтям зверя, с невообразимой для человека силой впились в грудь любовника, словно хотели вырвать оттуда колотящееся с безумной частотой сердце. Миледи так неистово рвала кольчугу, что крепкие но подвижные звенья вонзились в тело, разорвав металлом кожу до крови. В ночной тиши схватка их страстей напоминала бой демонов.

Если на Рича и Жане безумства миледи особого впечатления не произвели, то Лира, испуганно вздрогнув, воскликнула:

-- Господин! Ваш друг в большой опасности! -- Миледи Лавра его покалечит!

Затем девушка испуганно замолчала. Невольно выдав тайну теперь боялась неминуемого наказания.

Но граф ее слов не слышал. Его вниманием завладели яркие точки в глубине леса. Сначала Макрели думал, что они просто привиделись. Но, присмотревшись повнимательней, убедился:

к ним действительно кто-то приближался. Сосчитав огни, Симон недовольно нахмурился. Их было не менее двух десят-ков. Где-то внутри возник холодок, всегда появлявшийся нака-нуне боя.

Заметила огни и Лира.

-- О, боги! -- жалобно вскрикнула она. -- Вот и кара за наши поступки. Я знала! Я знала!

-- Замолчи! -- прошипел граф, приподнимаясь с земли. -- Ступай, предупреди госпожу. Ну-ка, живо! -- прикрикнул он, поставив Лиру на ноги.

Девушка же так и застыла на месте с расстегнутым лифом и спутанными складками одежд. Потом, подняв глаза к звездам, шшептала прощальную молитву.

-- Ты слышишь меня?! Опомнись! -- яростно тормошил ее Симон. -- Спасай госпожу.

-- Что случилось? -- спросил подошедший де Гри.

-- Наверное, -- ищут наших дам, -- ответил Макрели и, под- хватив на руки безучастную девушку, добавил: -- Пора уносить ноги.

Рядом хрустнула ветка. Оглянувшись, Симон увидел челове-ка с арбалетом в руке и моментально пригнулся. Щелкнула тети-на, отправив в полет смертельный снаряд. Вначале графу пока-шюсь, что арбалетный болт угодил ему в бок. От сильного удара он пошатнулся, но как ни странно, боли не ощутил. Оказалось, что тот попал в грудь Лире, которая все еще находилась в его объятиях. Боги обошлись с ней излишне жестоко, так рано оборвав нить судьбы.

"Умерла малышка как-то странно", -- удивился он. -- Очень быстро, без крика боли или стона. Скорее всего, еще до выстре-ла, от страха".

Однако на размышления времени не осталось. Выстрелив-ший тут же бросился в бой. В его руках в свете лун угрожающе сверкнул меч. Облик нападавшего был необычен. Прежде всего, удивляло лицо, застывшее в злобной звериной гримасе.

"Хорошо бы его прикончить побыстрее, пока не подоспели остальные", -- подумал граф.

Не раздумывая, он бросил мертвую девушку в не ожидавше-ю подвоха противника. Тот попытался уклониться, но помешал закинутый за спину арбалет. Макрели молниеносно выхватил из-за пояса нож и метнул его в надвигающегося монстра. Издав гортанный звук, чудовище, выронив меч и судорожно схватив-шись руками за горло, свалилось наземь. Макрели оглянулся, отыскивая барона. Он увидел де Гри чуть в стороне. Рич отби-вался коротким мечом сразу от двух наседавших головорезов.

"Каков молодец! Но без моей помощи ему долго не продер-жаться", -- подумал Симон и, подняв лежащий на земле меч, бросился на выручку другу.

Герцогу тоже приходилось несладко. Он вел неравный поеди-нок с могучим рыцарем, вооруженным тяжелым боевым мечом. Если Фергюсту и удавалось пока ему как-то противостоять, то лишь благодаря полумраку да предельному напряжению сил. За его спиной возле дерева, тесно прижавшись друг к другу, стояли две насмерть перепуганные "летучие мышки".

Несмотря на стремительность и напряженность поединка, он все же умудрился немного рассмотреть противника. Его черты были Фергюсту несомненно знакомы. Небольшая маска, закры-вавшая верхнюю часть лица, не могла их полностью утаить. Еще немного и загадка будет разгадана.

Тем временем на помощь противнику спешил еще один чело-век и, к тому же, без сомнений, опытный воин. Он двигался в темноте подобно хищному зверю -- мягко и бесшумно.

"Вдвоем они без труда отправят меня к праотцам", -- подумал герцог.

Однако, к счастью торинца, споткнувшись в темноте, тот свалился на спину сообщника, чем заставил его открыться мечу Фергюста. Герцог сделал выпад, и сталь глубоко вошла в тело. Уклонившись от падающего врага, он отошел чуть в сторону, готовясь продолжить поединок. Но здесь его поджидала очеред-ная и, наверное, самая большая неожиданность. Вместо того, чтобы попытаться хоть как-то загладить вину и отомстить за смерть товарища, к которой невольно приложил руку, неизвест-ный поднял ладонь правой руки и негромко произнес:

-- Дуэли не будет! Несмотря на маску, я узнал Вас, герцог Торинский, и смерти Вашей не желаю. За проступки сегодняш-ней ночи каждый заплатит сам. Отныне Вашим проклятьем ста нет Лавра, а моим... Забирайте ведьму и уходите. Погони не будет.

-- Кто Вы? Что здесь, Трехглавый меня побери, происходит? -- изумленно воскликнул Фергюст.

-- Свершилась воля богов! А может быть, их проклятие. Спросите у Лавры, если, конечно, она расскажет правду. Скажу лишь одно: мы убили герцога Герфеса. А сейчас, бегите. Иначе будет поздно. Телохранители Геральда беспощадны... Скоро они соберутся здесь, и я буду не в силах их удержать. Незнакомец поднес ко рту серебряный рожок.

Ночную тишину прорезал чистый сильный звук.

Уходя, Фергюст оглянулся еще раз. Неожиданный союзник, наклонившись, снял с груди мертвого Геральда символ власти -- герцогскую звезду. Держа на ладони, близоруко поднес ее к гла-зам и пристально, словно любуясь игрой бриллиантов, рассма-тривал. Затем повесил себе на шею.

"Что ж, это, по крайней мере, кое-что проясняет", -- подумал властелин Торинии. -- Непонятно другое: почему он оставил в живых свидетелей? Надеется на поддержку в будущем?

Подойдя к женщинам, герцог шепнул:

-- Быстро уходим! Идите следом за мной и не отставайте. Вскоре их догнали Макрели и де Гри. Рич был ранен в плечо.

Но, хвала богам, кажется не тяжело. Они рассказали, что, услы-шав звук рожка, противники, прекратив бой, помчались на зов. Лишь потому им удалось спастись.

Погони действительно не было. Светящиеся точки факелов собрались там, где бездыханно лежал некогда всесильный Геральд.

Так в жизни Фергюста появилась Лавра... накинуты плащи рыцарей, и они уже не походили на летучих мышек.

Одежда "галантных кавалеров" обильно пестрела кровавыми пятнами. Среди друзей особой бледностью выделялся де Гри. Несмотря на полумрак, она сразу бросалась в глаза. Рич, стиснув зубы, старался не выдавать слабости и не отставать от других. Однако с каждой минутой это давалось ему все с большим тру-дом. Лицо осунулось, черты заострились. Дыхание стало частым и шумным. Минут через десять он неожиданно пошатнулся и, не подхвати его в этот миг Симон, неминуемо бы упал. Приш-лось сделать вынужденный привал.

Пока дамы перевязывали рану, друзья, отойдя чуть в сторону, тихонько совещались:

-- Похоже, оторвались, -- немного переведя дух, сказал гер- цог. -- Нас уже врядли догонят. А вот Рич, совсем плох.

Обдумывая что-то, Фергюст умолк. Воспользовавшись пау-зой, в разговор вступил граф:

-- Ваше Сиятельство! Я до сих пор не могу понять. Ну, хоро-шо, напали они на нас желая отбить дам. Это ясно. Но что слу-чилось потом? Ведь мы были у них в руках. Да при таком пере- весе прикончить нас -- дело нескольких минут...

--Видишь ли, Симон, -- прервал его герцог, выйдя из полуза-бытья, -- я убил их господина. И, похоже, знаю кто он. Все так запутано. Поговорим в другой раз....

Рассказывать, какой ценой добыта победа и что на самом деле случилось, Фергюст не желал. Ему самому все произошед-шее казалось слишком необычным. Да и момент был не самый подходящий.

-- Давай-ка лучше подумаем, что нам делать дальше. Через час-другой рассветет, а мы до сих пор в лесу. Нужно поскорее выбираться. Друзья немного помолчали.

Фергюст явно колебался. Ему очень не хотелось отпускать Макрели.

-- Сделаем так, -- наконец решился он. -- Ты, Симон, немед-ля отправишься в Крид. Соберешь наших людей, подыщешь надежную карету, и позаботишься о лекаре для де Гри. Встре- тимся возле небольшой рощицы. Той, что за кладбищенским поворотом. И еще, найди женщинам теплую одежду, позаботься о провианте и вине. Прошу тебя, будь осторожен. Зря не рискуй. Кажется, все. Ступай.

Проводив долгим взглядом графа, Фергюст подошел к ране-ному другу.

Барон лежал на земле. Отдых, несомненно, пошел ему на пользу. На щеках де Гри появился легкий румянец, а дыхание выровнялось. Увидев повелителя, Рич опираясь на руку, попы-тался встать. На его лице вновь проступила бледность, а лоб густо усеяли капельки пота.

-- Де Гри, дружище, ты в силах идти? -- пристально глядя ему в глаза, спросил герцог.

-- Да, Ваше Сиятельство! Я смогу, -- ответил Рич достаточно твердым голосом.

Фергюст с сомнением покачал головой.

Но выхода не было, и они вновь продолжили путь. Теперь шли медленнее, время от времени делая небольшие привалы.

Тем временем окружающий мир быстро менялся. Розовый свет, возникший, казалось, ниоткуда, набирая силу, решительно вытеснял остатки мрака. Вначале растаяли звезды, а затем с небес исчезла Гея. Лишь Тая, никак не желая уступать прав вла-дычицы ночи, по-прежнему следила со своего пьедестала за беглецами. Первыми рождение нового дня чутко уловили птицы. Воздух заполнился их звонкими голосами.

Лес понемногу превратился в жиденькую рощицу. Стали видны луга. Где-то за ними дремал утомленный ночным весе-льем Крид.

"Макрели сейчас там, -- глядя в сторону города, думал Фер-гюст. -- Хорошо бы ему поспешить".

Он шел рядом с бароном, время от времени испытующе посматривая на друга, не упуская при этом при этом из виду и женщин. Было заметно, что силы Жане на пределе. Зато ее хозяйка казалась семижильной. Стройные ножки миледи, обу-тые в изящные, украшенные золотом и жемчугом туфельки, не знали усталости. Казалось, что рядом идет не изнеженная ари-стократка, а хорошо подготовленный юноша. К тому же она умудрялась сохранять грациозность, несмотря на накинутый на плечи широкий мужской плащ. Черная бархатная маска и полу-прозрачная вуаль все еще скрывали черты лица. Герцог, всматриваясь, пытался представить ее облик. О многом говорили глаза, сверкавшие сквозь прорези черными агатами. От их огня Фер-гюст невольно вздрагивал и чувствовал тоскливое теснение в груди. Казалось, что колдунья видит насквозь, легко читает самые потаенные мысли. Иногда, по воле ветра, из-под вуали на свободу вырывались пряди вьющихся черных, как смоль, волос. Рассмотрел Фергюст и необыкновенно белую, с неестественной голубизной кожу. Но особенно хороши были руки. Совершен-ство формы подчеркивали украшенные перстнями прелестные розовые пальчики. В отблесках бриллиантов они выглядели нежными и хрупкими.

"Откуда в них столько силы? -- думал герцог. -- Неужто я овладел этой богиней ночью прямо на земле, в лесу. Чудеса да и только. За право обладать ею отдал жизнь Геральд. Кем же она ему приходилась? Родственницей? Любовницей? И чем так насолила преемнику, явно ее ненавидевшему и боявшемуся. А может, тайно любившему? И лишь потому оставившему нас в живых? Почему Лавра все время молчит? Какие тайны хранит?"

В самом деле, с момента ночного боя они не перемолвились и словом. Фергюст не знал с чего начать разговор, а дама на сей раз инициативу не проявляла. Снять маску герцог ее не просил. Он и сам еще скрывал лицо, полагая, что лишняя осторожность ни в коей мере не повредит. Во всяком случае, до встречи с охраной.

Понемногу приближались к цели. Но дойти не удалось, барон лишился последних сил. На его плече, пропитав одежды и повязки, проступило огромное бурое пятно. Кровь, собираясь в большие капли, стекала на землю. Пугающе бледное, покрытое росинками пота лицо утратило привычные черты. Войдя в дол-гожданную рощицу, он безмолвно рухнул.

Фергюст, склонившись над потерявшим сознание другом, тяжело вздохнул. Он уже понимал, что рана де Гри серьезна и жизнь в опасности.

Вдруг, со стороны дороги раздался стук копыт.

Оставив барона на попечение женщин, герцог пробрался к краю кустарника и, раздвинув листву, осторожно выглянул. Хвала богам! Он увидел своих телохранителей. Совершенно позабыв о маске, выскочил на обочину. Вмиг последовала рез-кая команда офицера, и несколько всадников взяли в плотное кольцо ряженого чужака с окровавленным мечом в руках. Сооб-разив, в чем дело, Фергюст сорвал шелк с лица.

-- Олухи! -- зло крикнул он. -- Не можете узнать своего пове-лителя?

Знакомый голос а также рассерженный вид правителя заста-вил не ожидавших увидеть его здесь солдат опешить.

-- Разве Макрели не предупредил? Где он сам? Граф жив? За него семь шкур спущу! -- стегал фразами Фергюст.

Вострок, слегка заикаясь, пробормотал:

-- В-ваше Сиятельство! Я... Хвала богам! Вы живы! Мы так спешили. Его Светлость поднял нас по тревоге... и приказал...приказал ехать к роще. Будь кто иной, но сам граф Макрели. Ослушаться не смели.

-- Симон что-то передал ? -- прервал капитана Фергюст.

-- Велел привезти ваш меч и коня. Сам же отправился искать лекаря и карету.

"Молодец Макрели, все успел", -- подумал герцог. Вслух же отдал приказ:

-- Десятку спешиться. В роще, чуть дальше тех кустов, ране-ный де Гри, с ним две дамы. Охраняйте их до моего появления. Коня!

Вскочив на спину любимца, приветствовавшего хозяина радостным ржанием, Фергюст почувствовал себя более уверен-но. Вначале он хотел скакать навстречу графу, но, немного поду-мав, решил остаться с де Гри.

Через полчаса в сопровождении остальных воинов появился и Симон. За ним следовали лекарь и карета.

Фергюст облегченно вздохнул -- верный друг вновь рядом.

Макрели рассказал, что лекаря с превеликим трудом удалось поднять с постели после вчерашней попойки. На него даже золото особого впечатления не произвело. Пришлось забирать силой.

Пьянчугу безжалостно вытолкали из кареты, а место в ней заняли вышедшее из рощи загадочные дамы в масках. Раненно-го де Гри солдаты бережно перенесли на руках и уложили на плащ у дороги. Лекарь, сняв повязки, и коверкая слова запле-тающимся языком, пробормотал:

-- Немного левее и все... ик ... отправились бы к предкам...ик... Но все равно хорошо Вам досталось, сударь. Нн-оо рна, на счастье... ик... не смертельна... ик... Мы ее... ик... туго перевя-жем, положим мази и лечебную травку... ик... Неделька покоя и Вы... ик и-и-и... вновь на игах ...

Он препротивно срыгивал и все время икал. Глаза были мут-ными, а взгляд совершенно безразличным. Дрожащей рукой лекарь полез в свою сомнительной чистоты котомку и начал там неуверенно копошиться. Наблюдая за его титаническими поту-гами, Макрели нахмурился и решил протрезвить лекаря по-сво-ему. Совершенно неожиданно отвесил страдальцу тяжелой рыцарской рукой пару мощных оплеух. У того чуть голова не слетела с плеч, а из разбитого носа тоненькой струйкой брызну-ла кровь.

-- Симон, полегче! Вышибешь из паршивца дух раньше вре-мени! -- ахнул Фергюст, испугавшись, что граф окончательно выведет лекаря из строя.

-- Ничего с бездельником не станется! Его башка привыкла к подобным встряскам, -- ответил Симон, исчезая в карете. Воз-вратился он с большущим кубком вина.

-- Пей, остолоп! -- рявкнул граф.

Лекарь, часто моргая и толком не понимая, что происходит, беспрекословно протянул руку и единым залпом осушил кубок до дна. После чего удовлетворенно крякнул, и его взгляд стал понемногу проясняться.

-- Послушай, олух! Ранен один из знатнейших дворян Торинии и мой лучший друг! -- угрожающе прошипел Макрели, готовясь продолжить лечение. -- Если он умрет, то я клянусь повесить тебя собственными руками!

Лекарство Симона оказалось на удивление эффективным. Метр Орушон (так звали лекаря) окончательно пришел в себя. Дрожащей уже не от вина, а от страха рукой вытерев разбитый нос, и со всей серьезностью занялся раненым.

-- Вот так-то лучше! -- удовлетворенно хмыкнул граф. Пока мэтр возился с де Гри, герцог успел переоблачиться в свою походную одежду. Куртка и штаны, сшитые из великолеп-но выделанной тонкой, но крепкой кожи, украшенные серебря-ной вязью, несомненно, были ему к лицу, на груди бриллианта ми играла герцогская звезда. Массивная золотая цепь в виде цветов роз с частыми вкраплениями изумрудов и рубинов свиде-тельствовала о знатности и богатстве. Широкий пояс, охваты-вавший талию дворянина, подчеркивал мощь грудной клетки и ширину плеч. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: этот человек обладает недюжинной физической силой. На боку Фергюста красовался заветный меч, достававшийся в наслед-ство отдеда и прадеда. Его властелин Торинии мечтал со време-нем вместе с короной передать наследнику.

Меч этот считался особенным. Сталь его клинка, по семей-ным преданиям, была заговорена в святых местах и закалена холодом вечности внеземелья. Ранее он якобы принадлежал великому и могучему богу Перуну и носил имя Перлон. Как попало столь чудесное оружие к предкам Фергюста, легенды скромно умалчивали. Был ли меч волшебным на самом деле, герцог не знал. Но то, что за прошедшие века Перлон не сломал-ся и даже не затупился, было истинной правдой. Более того, на его клинке не появилось ни малейшей царапины. Сохранилась даже гравировка около эфеса. Отделку рукояти несколько раз меняли: украшали золотой инкрустацией, вставляли драгоцен-ные камни. Неизменным оставался лишь один необычно кру-пный камень зеленого цвета. В нем-то и заключалась волшебная сила, которая оберегала владельца меча в бою. Возможно, благо-даря ей герцог до сих пор не получил ни одного серьезного ране-ния. Многие считали, что и своим чудесным выздоровлением во время мора, унесшего в мир теней всех его близких, герцог обя-зан волшебству меча. Перелом в болезни наступил, когда прави-телю Торинии положили на грудь родовую реликвию...

Насколько правдива эта красивая сказка, можно лишь гадать, но как бы там ни было, до сих пор Фергюст находился при полном здравии и силах. Вот и сейчас он, словно влитой, восседал на любимом гнедом жеребце и весьма заинтересовано поглядывал в сторону кареты. Пускай за минувшие годы его ярко рыжая шевелюра немного посветлела, и местами ее проре-зали серебряные нити, но сейчас она как нельзя более гармо-нично сочеталась своим золотистым отливом с одеждой и укра-шениями рыцаря. Правильные черты лица нарушал, но ни в коем случае не уродовал, несколько непропорционально большой нос. Живые карие глаза искрились юношеским задором и плохо скрытой, невостребованной в прошлом страстью. Мас-сивную челюсть скрадывала бородка, в которой то тут, то там сверкали седые волоски.

Фергюст спешился и подошел к карете. Без лишних церемо-ний рванул дверцу и проник внутрь. В воздухе повисло неловкое молчание. К разочарованию герцога женщины масок не сняли. Если уста красавиц оставались немы, то глаза с жадностью изу-чали внешность нового покровителя. Герцог чутко уловил блес-нувший из-под вуали выразительный взгляд миледи. Увидев герцогскую звезду, Жане скользнула на колени. Лавра же, лишь одарила кавалера изящным поклоном.

-- Я герцог Торинии -- Фергюст, -- наконец-то представился рыцарь.

Его слова в первую очередь адресовались, конечно же, миле-ди. Возможно, не отдавая себе отчета, он желал немного шоки-ровать гордячку. Придать, что ли, своей персоне больший вес и тем самым скрыть смятение, бушевавшее в душе.

Но миледи оказалась достойным противником и легко, играючи, повергла герцога в состояние полной растерянности. Стремительным движением она сорвала с лица маску:

-- Я герцогиня Лавра Герфесская, жена убитого Вами сегодня ночью Геральда!

Колдунья, несомненно, знала, насколько хороша собой. Фергюст на время утратил дар речи. Его взору предстало необыкновенной красоты лицо. Бездонно-темные, словно ноч-ное небо, глаза горели неведомым огнем, завораживали и непре-одолимо манили к себе. Они сулили жертве небывалое счастье и сладкую муку, топили в своих глубинах остатки разума и здраво-го смысла. Щедро даровали забвение и неуемную тягу вновь слиться с ними в едином, пусть даже роковом, прощальном взгляде. Такой силой обладает лишь Ее Величество Смерть -- без остатка растворяя в себе очередную жертву. Но в тоже время изогнутые тонкой дугой брови, необыкновенно длинные ресни-цы, маленький ровный носик вместе с алыми, немного приот-крытыми губами придавали лицу миледи выражение какого-то трогательного детского удивления, невинности и чистоты. Белая до голубизны кожа завершала неповторимый образ.

"Да, я похитил бриллиант редкой красоты. Но как его сохра-нить?" -- подумал герцог, вслух же прошептал совершенно неподходящую фразу:

-- Но я знал герцогиню Герминду...

-- Наш брак свершился после ее смерти, - прервала его миледи. -- Но благодаря Вам он был не долог...

Голос Лавры напоминал песню сирены -- чарующую и губи-тельно-сладкую.

-- Мое почтение и раскаяние, миледи... -- бормотал оконча-тельно смутившийся Фергюст. Он изо всех сил старался собраться с мыслями и сказать что-то важное и уместное. -- ...Я хотел бы искупить свою вину... Вам не придется сожалеть... -- Но так и не окончив начатой фразы (а сказать он хотел, что вина лежит не только на нем), нашел более приемлемые слова: -- Нам предстоит дальняя дорога. Так что, милые дамы, располагайтесь поудобней и запасайтесь терпением. Мы отправимся в путь, как только лекарь окажет помощь де Гри. Еще раз мое почтение, миледи.

После чего герцог поспешно ретировался, оставив поле боя за противником, одержавшим безоговорочную победу.

у, а дальше, дальше была дорога через кридскую степь длиною в четыре дня. Но в путь торинцы

отправились не сразу. Рана де Гри оказалась намного серьезнее, чем представлялось вначале. Она не позволила барону поехать вместе с друзьями.

Метр Орушон, кряхтя, разводил руками, то и дело вытирая ими распухший нос. Он суетился возле Рича и почти не замечал окружающих. Увидев же настоящего герцога, окончательно про-трезвев, упал на колени.

-- Говори, бездельник! Что с де Гри? Рана опасна? -- при-крикнул на знахаря Фергюст, желая вывести из ступора.

-- Ваше Величество... Сиятельство... я... рана серьезна... он потерял много крови... нужен покой... -- бормотал перепуган-ный метр.

-- Можно ли его везти в Торинию? -- прервал лепет Орушона герцог.

-- Я не знаю... боюсь, что нет... дорога усилит кровотечение...барон может не выдержать пути. Нет, нельзя! -- вынес оконча-тельный вердикт лекарь. -- Его нужно как можно скорее пере- править ко мне домой. Там есть все, что нужно для лечения, и к тому же уход... Через пару недель я поставлю его на ноги. Не извольте беспокоиться...

Опечаленный Фергюст склонился над другом.

Де Гри с трудом приоткрыл глаза. Заглянув в них, герцог понял, что метр безусловно прав. На него смотрели усталые печальные глаза тяжелобольного человека. Превозмогая крайнюю слабость, Рич попытался подняться, но вновь бессильно рухнул на землю.

-- Ваше Сиятельство! -- тихо шептал он, -- я смогу...

-- Молчи, Де Гри! Молчи! -- не терпящим возражения тоном сказал Фергюст. -- Побереги силы. Они тебе пригодятся! Скоро мы снова будем вместе!

Властитель Торинии крепко сжал руку друга. Ответное руко-пожатие было едва уловимым. Барон вновь впал в забытье.

-- Макрели! -- дрогнувшим голосом сказал Фергюст, повора-чиваясь к стоявшему за спиной графу. -- Позаботься о Де Гри. Оставь с ним десяток солдат под началом де Фреля, да и лекарю заплати наперед. Прикажи ему, чтоб до самого возвращения не спускал с барона глаз. Мало ли, что еще может случиться. За де Гри ответит головой. Денег дай побольше,.. ну сам знаешь.

Говоря все это, он отводил глаза в сторону. На душе тяжкой ношей лежал камень.

Через полчаса колонна торинцев двинулась в путь. Впереди скакали Фергюст и Макрели. Симон, как всегда, был по правую руку от господина. Место слева, принадлежавшее Ричу де Гри, пустовало. Отсутствие барона гнетуще действовало на обоих. Ехали молча, обдумывая происшедшее за последние часы.

Тем временем, Оризис стремительно поднимался над гори-зонтом. Прохладное утро понемногу уступило свои права тепло-му дню. Розовый свет, струившийся с небес всего час назад, незаметно растворился в голубоватом сиянии чистого и про-зрачного воздуха. Ветер, немного шаливший ночью, оконча-тельно стих. Идиллию чистоты и свежести нарушали только тучи серой пыли, поднимаемые копытами лошадей да колесами кареты. Давно остались позади столица Империи с ее безумным карнавалом, лес на берегу реки, роща с ее пернатыми певунья-ми. Теперь вокруг бескрайним океаном раскинулись заброшен-ные поля. Они густо поросли травой и незатейливыми цветами, создавая неповторимый аромат. Здесь нашло приют великое множество различных насекомых. От вибраций несчетного количества крылышек стоял равномерный достаточно громкий гул, назойливо сопровождавший отряд уже несколько часов кряду.

Казалось, что дню не будет конца.

Чем дальше торинцы отъезжали от Крида, тем унылей и неухоженней становилась дорога. За последние годы ее оконча-тельно запустили. Земли многократно переходили из рук в руки, становясь наградой в междоусобной грызне. Крестьяне обнища-ли, ремесла пришли в упадок, торговля шла вяло. Путешество-вать без серьезной охраны стало опасно. Как ни позорно, но раз-бойничьим промыслом не брезговали и родовитые дворяне. Так они пытались сколотить состояние.

Ну, а дорога, как известно, без путников и купцов жить не может, так же, как песня без хорошей мелодии быстро забывает-ся и умирает. Местами тяжело было нащупать каменный настил, утонувший под толстым слоем грязи и пыли.

"Да, труда потребуется немало. Император слишком юн, чтобы навести порядок в стране, -- поглядывая по сторонам, размышлял Фергюст. -- Тут нужна твердая рука и тонкая поли-тика".

Он уже немного успокоился, и мысли потекли в ином напра-влении. Наконец-то ему удалось отвлечься от миледи, ехавшей следом в карете.

"Ох, и нелегко придется Ригвину! Центральные и южные гер-цогства сильно пострадали от междоусобицы. В Аландии проли-лась кровь. Много крови. В ее столице, Альмире, жуткую смерть принял герцог Альфред. А ведь совсем недавно метил в импера-торы! Герфес вообще лежит в руинах. Не иначе, там пошалили демоны. Похоже, кое-кого из них я недавно видел собственны-ми глазами. Тьфу... тьфу... Не захвачена ли ими в плен и душа самого Ригвина? Тогда нас всех ждет великая беда!" Думая о демонах, он невольно вернулся к Лавре. "Не везу ли и я в свое герцогство страшного монстра в обли-чий несравненной красавицы? Неужто в хрупком и невинном создании может быть столько зла? Не принесет ли она Торинии кровь и смуту? Не ее ли "заслуга" в том, что произошло в Герфе-се?" -- эти вопросы не давали покоя герцогу.

"Так как же мне поступить? -- терзался Фергюст. -- Может, сразу отказаться от Лавры? Спровадить ее с глаз долой, пока не поздно? Вот хотя бы, скажем, отослать под охраной солдат к Ригвину с описанием произошедшего. Пусть новоиспеченный Император подумает, что предпринять. Ему-то уж точно не при иыкать к общению с демонами. А если он сам приложил к этому руку? Тогда совсем скверно. Ведь свершившиеся события можно истолковывать по-разному. Не станут ли они поводом для опалы? Нет уж! Такой глупости я не совершу. Ни Лавру, ни ее служанку из своих рук живьем не выпущу. Может, стоит прикон-чить их сразу, прямо здесь, на дороге?"

От таких мыслей Фергюсту и вовсе стало не по себе. Он пре-красно понимал, что поднять руку на миледи не сможет. Сейчас свои недавние приключения он оценивал вполне критически, но по-прежнему желал Лавру. При одной мысли о безумной ночной любви в жилах по-юношески вскипала кровь, появля-лось давно забытое теснение в груди. "Нет, Лавру он ни при каких обстоятельствах не отдаст. А там - будь, что будет! Но разузнать о ней побольше совсем не помешает. Надобно по приезду в Тор допросить служаночку. И человек для этого дела найдется. От него очень трудно что-либо утаить. Знает "демон" свое дело! Жаль, конечно, если придется подпортить девчонку. Но быстро получить столь нужные сведения больше неоткуда".

На этот раз в душе герцога ничего не дрогнуло. Судьба нес-частной девушки его волновала мало...

Отряд Фергюста ехал неспеша, но к намеченному месту при-был вовремя. Вначале показались засеянные поля и стала получ-ше дорога, затем -- первые лачуги и, наконец, домики попри-личней. В одном из них герцог собирался остановиться на ноч-лег.

Селение принадлежало Ригвину и управлялось его наместни-ком. Он лично встретил знатных господ.

Толстенный, словно отъевшийся к зимней спячке тапир, бла-городный Аррей подобострастно склонился перед Фергюстом. Одежды, жалобно треща, грозили в любой момент треснуть по швам и выплеснуть озеро жира. Подстать ему были и слуги. Вла-стелин Торинии, окинув Аррея презрительным взглядом, велел подняться.

-- Ваше Сиятельство! Окажите ничтожному слуге честь: переночуйте в моем доме, -- все еще задыхаясь и не смея выте-реть сбегающие по лоснящемуся лицу капли пота, неожиданно тонким голосом пропищал Аррей.

Предложение было милостиво принято.

Еще днем Фергюст не раз подъезжал к карете, желая узнать не требуется ли чего-нибудь дамам. Тогда же герцог рассмотрел личико Жане. Оно было достаточно привлекательным и немно-го напоминало лицо госпожи. Наверное, прежде всего, черными волосами и большими темно-карими глазами. В них то и дело вспыхивали лукавые искорки. Не ускользнули от его внимания густые брови и длинные ресницы, делавшие девушку похожей на милую куклу. Немного портили внешность множество мел-ких шрамов, кое-где розовевших своей свежестью. Заметил Фергюст и задорную улыбку, невольно напоминавшую о том, что перед ним вовсе не игрушка, а живой человек со своими мечтами, радостями и печалями. Но стоило зазвучать голосу госпожи, как тень страха падала на ее чело.

"Видать, живется ей не сладко", -- думал герцог, совершен-но позабыв о том, что сам недавно хотел отдать девушку в руки палача. -- Она безумно боится хозяйку. Неужто Лавра так жестока?"

Так или иначе, но миледи владела его мыслями, а ее образ неизменно стоял перед глазами. Герцог надеялся вечером или ночью продолжить знакомство. Но чаяния не сбылись. Из ком-наты госпожи вышла Жане и, поклонившись, передала, что Лавра очень устала и просит ее не беспокоить.

Следующий день мало чем отличался от предыдущего. Разве что на дороге стало более людно.

Ближе к вечеру на горизонте смутным пятном проступили горы. Они служили природной границей Торинии и Кристиды. Теперь родные земли рядом. Но до них еще нужно добраться. Путешественникам предстояла утомительная и опасная дорога через горный перевал. Пуститься в нее ночью было сущим безу-мием. Опытные воины по ней еще могли пройти. Но карета... Деревянные колеса, ударяясь об острые камни, попадая во мно-гочисленные расщелины и ямы, развалились бы на полпути, и Фергюст решил переночевать в приграничном графском местечке.

Городком владел граф Ралин, прославившийся на всю округу своим крутым нравом и редкой задиристостью. Злые языки бол-тали, что порой он не брезговал и разбоем, совершая набеги на единственную удобную дорогу через перевал. В поле зрения гер цога Ралин попадал не раз как опасный и неприятный сосед. Более того, шпионы доносили, что он уже давненько снюхался с Поставом, и это не могло не настораживать. Но пока до откры-того конфликта дело не доходило, и сохранялась видимость доб-рососедских отношений.

Не успели повернуть к городку, как на горизонте появилось растущее облачко пыли. Фергюст велел готовиться к бою. Торинцы обнажили мечи. Но тревога была ложной. К ним при-ближалась лишь горстка всадников. Приглядевшись, герцог узнал их командира, графа Ралина.

Повелитель Торинии нахмурился и стал похож на хищную птицу, нахохлившуюся при виде врага.

"Я еще не въехал в Торинию, а меня уже встречают, -- раздра-женно думал он. -- Знает ли граф о герцогине? О том, как она мне досталась? Тайна ни в коем случае не должна быть раскры-та. Но Лавра! Утаить миледи, словно кинжал в рукаве, не удаст-ся. Нужно быстро что-то придумать. Вот хотя бы выдать ее за дальнюю родственницу. Тогда станут понятны мои внимание и опека, не пойдут лишние пересуды. Гонцов в Торинию выслать тоже не помешает. Пусть известят о моем возвращении".

Герцог подозвал Вострока. Оставив боевые порядки, капитан подскакал к повелителю. Фергюст вполголоса отдал приказ. Окружающим, кроме Симона, знать его не полагалось.

Тем временем всадники сблизились. Среди встречающих гер-цог разглядел нескольких женщин. Они сразу привлекли внима-ние пестротой одежды и нарочито резкими манерами.

"А вот и горе-подруги графа, -- подумал, выезжая вперед, Фергюст. -- Как же! Наслышаны! Ишь как хорохорятся! Смо-треть противно!"

От осведомителей Макрели он знал, что Ралин питал боль-шую слабость к женскому полу и был к тому же не особенно щепетилен. Не желая испытывать малейших неудобств, он сослал жену и малолетних сыновей в отдаленное поместье. Там их "опекали" или, вернее сказать, сторожили верные люди...

-- Рад видеть Ваше Сиятельство в родовых землях Ралина... -- прервал ход его мыслей подоспевший граф.

Приветствие грубо нарушало этикет, уже не говоря о том, что наглец обратился к герцогу, не спешившись. Этим он как бы подчеркивал свое равенство с Фергюстом. Такое начало еще больше насторожило и рассердило властителя Торинии.

"С хамом нужно держать ухо востро. От него можно ожи-дать любой низости", -- решил для себя Фергюст, разглядывая Ралина.

Их сегодняшняя встреча была не первой. Лет десять назад он уже мельком видел графа и на удивление хорошо запомнил его лицо. Низкорослый и щуплый Ралин тогда больше походил на беззаботного юношу; чем на знатного и богатого дворянина. Прошедшие годы были к нему беспощадны. Мальчишеское лицо с вздернутым носом, розовыми щечками и живыми подвижными глазами теперь выглядело совершенно по-иному. Щеки запали, кожа стала бледной с желтизной и имела какой-то нездоровый вид. Грубый шрам через левую половину лица при-давал ему жестокое выражение. Разорванная уродливым рубцом бровь то и дело нервно подергивалась. Некогда русые волосы стали грязно-серыми, с обильной сединой. Но больше всего изменились глаза. Они горели неестествено-болезненным пла-менем. Несомненно, душу графа поглотила тьма безумия или наркотического зелья. От этого он казался еще более опасным.

Ралин же продолжал свою вычурную речь:

-- ...я надеюсь, Ваше Сиятельство после столь утомительного путешествия не откажет в великой чести и проведет ночь в моем родовом замке. Здесь к его услугам -- шикарная купальня, изысканный ужин, теплая постель.

-- Я благодарен, граф, за любезное приглашение и буду рад посетить Ваш дом, -- скрепя сердце, но все-таки достаточно приветливо улыбнулся герцог. Он интуитивно, чуял подвох, неотвратимую беду, но стремительно приближающаяся ночь не оставляла выбора.

Обменявшись любезностями, они поехали рядом. Как бы между прочим, Фергюст рассказал, что с ним путешествует знат-ная дама, которой понадобятся отдельные апартаменты. В свою очередь, Ралина интересовали подробности коронации юного монарха, его новые союзники и, конечно же, последние сплетни столицы. Так, мило беседуя, словно давние друзья, въехали в городок.

Сразу за ним сплошным монолитом возвышались Кридские юры. Садящийся за горизонт Оризис еще освещал их вершины. Иучи, отражаясь от множества шлифованных временем и дож-нем плит, рождали феерическое зрелище, захватывавшее дух. Красные, ультрамариновые, фиолетовые тона то сливались вое-дино, то рассыпались на тысячи оттенков. Из-за предзакатного Пуйства света теневая часть гор просматривались плохо. В ней-ю и укрылся замок Ралина. Вначале Фергюст с трудом различал его контуры, но по мере приближения смог по достоинству оце-нить строение. Главенствуя над ютившимся внизу, на равнине, поселком, замок лишний раз подчеркивал его ничтожность. Лаже Оризис, щедро рассыпая вечерние краски, не мог скрыть властвовавших здесь унылости и серости. Несколько узких уло-чек с кучкой жалких лачуг да парой каменных домов вели в одном направлении. На обочинах валялись кучи зловонного мусора, на которые никто не обращал внимания.

Под стать городишку были и обитатели, в большинстве -- бедные ремесленники и их семьи. Самые любопытные вышли поглазеть на герцога и его свиту. Многие видели такую важную персону впервые. Зеваки стояли молча, с угрюмым и кислым видом, и лишь кучка грязных, оборванных горластых ребятишек составила почетный эскорт колонне.

Подъемный мост через окружающий замок ров был опущен, а массивные ворота открыты.

Наметанный глаз герцога приметил хорошо упитанных и крепких головорезов. Хмурые лица и недружелюбные взгляды говорили о многом. Хорошо обученные и вооруженные до зубов, они представляли собой нешуточную силу.

"Слишком уж похоже на мышеловку. Войти-то мы смогли, а вот повезет ли выбраться живыми?" - подумал Фергюст.

Пока Ралин покрикивал на высыпавших из замка слуг, герцог незаметно подозвал Макрели.

-- Граф! Похоже, мы разворошили улей шшелей... Того и гляди набросятся со всех сторон. Скажи Востроку, чтобы был готов к бою. Ночью не спать. И... пусть особо не церемонятся. Я позабочусь, чтобы миледи поселили рядом. Кроме того, строго-настрого прикажи солдатам вина не пить и с едой тоже пусть будут поосторожнее.

Симон понимающе кивнул. Происходящее нравилось ему не больше, чем герцогу. Пользуясь царящей во дворе неразберихой, он отвел Вострока в сторонку и что-то яростно зашептал.

Тем временем Фергюст в сопровождении "гостеприимного" хозяина подошел к карете и, отворив дверцу, подал даме руку. Несмотря на живописное одеяние, а может, благодаря именно ему, Лавра выглядела неотразимо. Герцог вновь позабыл обо всем на свете, невольно утратив чувство реальности, полностью увяз в трясине ее чар. Целиком поглощенный созерцанием воз-любленной, не обратил внимания на выражение лица Ралина.

А зря! Оно незадачливому кавалеру могло бы сказать о мно-гом. Не нужно было гадать, чтобы понять -- Фергюст в мгнове-ние ока приобрел непримиримого соперника и смертельного врага.

Увидев миледи, Ралин замер пораженный. Женщина такой красоты ему встретилась впервые. Кроме того, было в ней нечто болезненно-притягательное. Несмотря на невинный облик, от Лавры исходил непреодолимый зов губительно-из-вращенной страсти и неудовлетворенной плоти. Под личиной божественной красоты пылал всесокрушающий демонический огонь, отблески которого Ралин чутко уловил в бездонно-чер-ных глазах. Лишь безумец, сгорающий в таком же пламени, мог столь быстро почуять родственную душу. Секунду спустя граф готов был заплатить жизнью за право обладать столь ред-ким сокровищем.

С трудом взяв себя в руки и стараясь не выдать бушующей страсти, он повел гостей в приготовленные покои. Уж теперь-то Ралин прекрасно понимал, почему герцог настоял, чтобы их с миледи разместили рядом. Но столь незначительное препят-ствие его нисколько не пугало. Наоборот, граф уже думал о том, как бы ему поскорее добраться до Лавры. Он так увлекся своими мыслями, что напрочь утратил чувство осторожности, иначе, несомненно, обратил бы внимание на численность охраны, сопровождавшей герцога. Фергюст же, наоборот, уже пришел в себя и теперь зорко поглядывал по сторонам, стараясь запом-нить дорогу.

Внутри замок мало чем отличался от других. Те же узкие мрачные коридоры, закопченные факелами глыбы каменных стен с массивными, плотно затворяющимися деревянными две-рями, надежно хранившими от постороннего глаза тайны вла-дельца. Нависающие потолки, казалось, давили на обитателей, создавая впечатление угрюмого холодного склепа. Местами с них лохмотьями свисала грязная паутина. Ступени винтовой лестницы за прошедшие века отшлифовались до блеска.

"Скользкое местечко. Случись суматоха или, не приведи боги, резня -- можно легко свернуть себе шею", -- мрачно раз-мышлял Властелин Торинии, не спеша поднимаясь на второй ггаж.

Здесь было намного уютней. На полулежали хоть и не новые, но достаточно приличные ковры. На стенах вместо коптящих факелов висели масляные светильники. Между ними, скраши-вая угрюмость окружающей обстановки, тускло поблескивала мозаика. Двери, украшенные замысловатыми резными узорами, не казались такими грубыми и громоздкими. Все свидетельство-вало о том, что где-то недалеко обитал и сам хозяин замка. Но это сейчас волновало Фергюста меньше всего. Настораживало другое. По пути к апартаментам герцог насчитал не менее двух десятков вооруженных слуг Ралина. Как и те, во дворе, они ско-рее походили на грабителей с большой дороги, чем на челядь знатного господина. Сколько еще таких головорезов скрывалось в недрах замка, оставалось лишь гадать.

Подготовленные для герцога покои поражали своей скром-ностью. В другой раз такое неуважение могло послужить пово-дом к обиде или даже ссоре. Но не сегодня!

Фергюст не стал отвлекаться на мелочи, напряженно думая над тем, как защитить Лавру, идущую в купальню первой. Сде-лать это было не так-то просто, поскольку не хотелось настора-живать хозяина. Но и рисковать безопасностью миледи герцог ни в коем случае не собирался.

Наконец, преодолев сомнения, он приказал Макрели:

-- Симон, лично проведите дам в купальню и обратно. При малейшей опасности поднимайте тревогу.

Сам же, расстегнув пояс и сняв сапоги, с удовольствием раскинулся на широкой мягкой кровати, бывшей, пожалуй, единственным достоинством комнаты. Он хотел лишь немного полежать с закрытыми глазами, но уже через минуту спал бога-тырским сном...

* * *

Купальня, несомненно, была самой большой достопримеча-тельностью замка. Помимо основного назначения, она частень-ко использовалась для приема близких друзей. Конечно, подоб-ные встречи не могли обойтись без вина и женщин. Для полно-го удобства здесь было все необходимое. Предусмотрительный хозяин позаботился о том, чтобы в зале стояли мягкие ложа со столиками возле них, а полы устилали шкуры, мех которых при-ятно ласкал босые ноги. Бассейн хоть и не очень большой, но зато неожиданно глубокий. Вода в нем удивляла чистотой и про-зрачностью, маняще искрилась, отражая в зеркальной глади огни светильников. С одной стороны в него вела широкая лест-ница, ступени которой, как и он сам, были выложены редким даже для этих горных мест голубым мрамором. Стены комнаты украшали фрески с нежащимися под лучами Оризиса обнажен-ными девами, за которыми подглядывали молодые пастушки. Отапливалось помещение тремя огромными каминами. Они позволяли сохранять тепло даже в самые холодные зимние ночи. Так что Ралин мог вполне гордиться своим детищем. Подобного чуда не имели и более именитые дворяне.

Кроме того, у купальни было еще одно достоинство - тайный ход, как впрочем, во многих других помещениях на втором этаже. Не знавший секрета мог обнаружить его лишь случайно. Зато хозяин замка пользовался им частенько. Вот и сейчас, чуть приоткрыв потайную дверь, с жадностью наблюдал за вошедши-ми дамами. Ралин всегда подглядывал за купанием посещавших замок женщин, оценивая достоинства и недостатки, выбирая ту, которую навестит ночью. Обычно такая примитивная тактика давала неплохие результаты... Но сегодня -- случай особый! Так страстно он еще не желал ни одной женщины... И потому, затаив дыхание, неотрывно наблюдал за Лаврой. Граф видел лишь ее одну. Все остальное попросту исчезло. Глаза его пылали безум-ным огнем вожделения. Стараясь не издать ни звука, он плотно зажимал рот ладонью. На лбу обильно проступила холодная испарина, а шрам перечеркивавший лицо, вздулся и побагровел.

Попасть сейчас под руку господину было небе-зопасно. В сумрачном состоянии он мог легко убить человека, а утром даже не помнить о том, что случилось.

К несчастью этого не знала Жули, помогавшая приболевшей матери на кухне. Ее послали отнести кувшин вина в комнату знатных гостей. Стараясь сохранить равновесие и не уронить с подноса чаши, девчушка поднималась по лестнице. С ней-то и столкнулся невменяемый граф. Больной мозг среагировал совершенно чудовищным образом. Увидев перед собой лежа-щую девочку, у которой высоко задралась рубаха, оголив худень-кие, совсем еще детские бедра, впавший животик и только начи-нающий темнеть от пробивающегося пушка лобок, Ралин нео-жиданно вообразил, что рядом с ним миледи. Она насмешливо бросала ему в лицо одну за другой нестерпимо обидные фразы, словно стегала бичом:

-- Для тебя, ничтожество, я недоступна, как мираж в пусты- не. Ты неспособен справиться даже с ребенком.

Черты лица девочки смазались, расплылись в глазах графа и вдруг разительно изменились. Ему привиделось: перед ним, похотливо раскинув ноги, лежит сама Лавра. Огонь ее темных глаз невыносимо жег душу, а алые уста призывно шептали:

-- Ну, что же ты медлишь? Поторопись! Иного случая может и не представиться. Докажи, что ты настоящий мужчина!

Зарычав, Ралин бросился на "миледи". Он яростно терзал плоть, ничего не видя и не слыша вокруг. Внезапно облик жен-щины вновь преобразился. Теперь граф держал в руках против-ного, перемазанного кровью и еще чем-то липким, отчаянно визжащего и кусающегося демоненка. Тот яростно рвал его кожу когтями, стараясь выцарапать глаза. Ралин попытался было зажать отродью рот, но мерзкое созданье вцепилось острыми зубами в ладонь. Взревев от боли, граф начал с силой бить его поганой головой о каменные ступени. После третьего-четверто-го удара череп демоненка лопнул, и мозг брызнул в разные сто-роны. Тело, вздрогнув еще пару раз, замерло. Тяжело дыша, безумец поднялся на дрожащие ноги. Одежда была в бурых пят-нах, а с рук стекала кровь. На время пелена пала с глаз. Теперь он осознал чудовищность своего поступка.

-- Проклятая ведьма! Это ее колдовство! -- буркнул он.

Сбежавшейся же на шум челяди рыкнул:

-- Труп выбросить в реку, а мать девчонки запереть в подзе-мелье. Я с ней разберусь... потом. И вымойте ступени... Олухи... Языки не распускать, а то живо вырву!

Сам же нетвердой походкой зашагал на второй этаж.

Ралин чувствовал, как пульсирующая боль, зародившаяся в шраме, с каждым мгновением неудержимо расползается по телу. Он прекрасно знал, что далее последует, и, как раненый зверь, спешил укрыться в своей норе.

Войдя в комнату, еще успел крикнуть:

-- Рульф!

Явившийся на зов слуга нашел его на полу, корчащимся в судорогах с посиневшим лицом, прокушенным языком и крова-вой пеной на губах, ножом раздвинув зубы господина и дождав-шись, когда припадок поутихнет, уложил в постель.

Лишь поздно вечером граф настолько пришел в себя, что смог выйти к ужину устроенному в честь высоких гостей. Но голова все еще болела и потому Ралин помалкивал, время от времени поглядывая в сторону Лавры. Атмосфера в зале, под стать его настроению, висела гнетущая. Все облегченно вздох-нули, когда пришло время расходиться.

И все же новая встреча с миледи для Ралина даром не про-шла. То ли хозяину замка показалась, то ли так было на самом деле, но он уловил ее несколько заинтересованно поощряющих взглядов, вновь до крайности разжегших поутихшую страсть. Тогда-то граф решил рискнуть и не медля добиться благосклон-ности красавицы.

Дождавшись, когда в замке наступит ночная тишина, а его обитатели крепко уснут, он вновь проник в тайный ход. Про-кравшись к двери в комнату миледи, нажал известный лишь ему рычажок и нетерпеливо заглянул в приоткрывшуюся щель.

Лавра не спала. Небрежно раскинувшись на широком ложе и немного прикрывшись полупрозрачной кисеей, она с интере-сом листала страницы колдовского манускрипта. Книга эта, среди нескольких других, досталась Ралину в наследство от пра-бабки и валялась покрытая толстым слоем пыли. Десятилетиями к ней никто не прикасался -- и вдруг такое внимание.

"Нет! Не зря мне казалось, что она ведьма! -- подумал граф. -- Вишь, как увлеклась. Тем интересней будет познакомиться поближе... Какие великолепные формы!"

Миледи, оторвав взгляд от магических знаков и приподняв-шись на локте, посмотрела в сторону ночного визитера. На ее лице мелькнула загадочная улыбка. Граф знал, что видеть его она не может. Но ведь видела! Более того, поняла, кто это и зачем пожаловал.

-- Ну, что же Вы, граф! Входите, ведь Вам так не терпится! --насмешливо-ласковым тоном проворковала искусительница. --Вы сегодня за мной подглядываете уже не первый раз. Не так ли? Неужели всерьез надеялись остаться незамеченным? Я вижу Вас, мой коварный, насквозь и легко угадываю безумные желания.

-- Миледи, я... я готов заплатить любую цену! -- дрожащим голосом простонал Ралин, вваливаясь в комнату. Он думал лишь о ней и не обратил внимания, что не до конца закрыл дверь.

-- Ты ее заплатишь сполна! -- недобро усмехнувшись, "успо-коила" Лавра.

Небрежным движением она отбросила книгу. Затем ее рука коснулась светильника. Воцарился полумрак. Всецело завладев вниманием графа, Лавра, играючи и откровенно дразня, понем-ногу приподнимала покровы, переходя заповедную грань. Все то, что Ралин видел лишь украдкой, теперь казалось таким близ-ким и доступным.

Кровь бешено застучала в висках, во рту пересохло. Пелена тумана вновь пала на глаза.

-- Ну что же ты медлишь? -- страстно шептала колдунья. -- Торопись, иного случая может и не быть. Не упусти свое счастье.

Эти слова он уже слышал. Вот только где? Когда? Почему так болит голова? Но цель близка! Долой сомнения! Рядом женщи-на, о любви которой можно лишь мечтать!

Позабыв обо всем на свете, граф бросился в объятия судьбы...

О! Как пьяняще сладка была его смертная чаша!

* * *

Фергюст, в отличие от мирно сопевшего рядом Макрели, долго не мог уснуть. Беспокойные мысли хороводом кружились в голове. Герцог вновь и вновь вспоминал события прошедшего дня. Он никак не мог избавиться от ощущения, что упустил важ-ные детали. Вот хотя бы: как расценить недвусмысленные взгля-ды, которые Ралин бросал на миледи? Что он задумал? Чего сле-дует опасаться?

Нет, совсем не зря Симон проверял посты. Беспокойство, подобно занозе, не давало покоя. Герцог ворочался с боку на бок, тщетно пытаясь выбрать положение поудобней. Прошел час, а может полтора. Усталость все-таки взяла верх, и задремал.

Снился ему торинский дворец, родовое ложе. Ночную тиши-ну нарушают крадущиеся шаги. Кто-то осторожненько к нему подбирается. Скорее всего -- убийца. Герцог незаметно приот-крывает глаза. Вот и злоумышленник, в одной руке кинжал, а в другой - свеча, мерцающая необычным зеленовато-желтым све-том. Кто же это? Ну, конечно же, заклятый враг, Постав. Но поче-му у него такое странное вздутое, в темных пятнах лицо? Огром-ный вывалившийся изо рта язык и закатившиеся стеклянные глаза? Постой! Да ведь он не дышит! Кузен мертв. На шее болта-ется обрывок петли. Такого монстра сразит лишь волшебный родовой меч. Фергюст пытается незаметно нащупать рукоять. Она ложится в ладонь в последний миг. Один широкий взмах и... герцог с криком просыпается, судорожно сжимая в руке Перлон. От пережитого кошмара Фергюст дрожит. Он едва не убил Мак-рели. Как же так? Раньше такого с ним не случалось.

От неприятных мыслей отвлекает едва уловимый шум. Вна-чале кажется, что это продолжение сна. Но звук повторяется. Теперь более громко. Герцог, бесшумно поднявшись, припадает ухом к стене. Явственно слышатся удаляющиеся шаги. Сообра-зив, в чем дело, Фергюст подносит свечу к предполагаемой щели, надеясь найти потайную дверь. В том, что она существует, сомнений нет. Пламя чуть сдвигается в сторону. Сквознячок! Верное подтверждение его правоты. Теперь нужно найти рычаг. Но это проще сказать, чем сделать, на поиски уходит около получаса. Наконец, часть стены как бы нехотя сдвигается в сто-рону. Прежде чем ступить в проем, герцог замирает, глядя на Макрели. Нужно ли будить графа? Интуиция подсказывает, что нет. Есть вещи, о которых не должен знать даже самый близкий друг. И все же дверь закрывать не стоит. В случае опасности можно позвать чутко спящего Симона.

С такими мыслями герцог проник в потайной коридор. Дале-ко идти не пришлось. Почти сразу же обнаружилась еще одна приоткрытая дверь, ведущая в комнату миледи. Страшась того, что может увидеть, он припал глазом к щели.

Вначале трудно было что-либо разглядеть. Но, присмотрев-шись внимательней, увидел, как на широкой постели среди скомканных покрывал Ралин с безумной страстью овладевает женщиной. Их любовь выглядела неестественно. Стенания партнерши были далеко не сладострастными, а скорее жалоб-ными. Немного в стороне, в темном углу, угадывалась еще одна фигура. Растворяясь в сумраке словно привидение в старом шмке. Она равномерно покачиваясь, казалась неразрывно свя-шнной с теми двумя в постели и без сомнений упивалась проис-ходящим не меньше Ралина.

Кровь в жилах правителя Торинии вскипела. Ярость и рев-ность, огромной волной поднявшись из глубин пылающей демоническим пламенем души, низверглись, круша все на своем пути. Не владея собой, герцог, ворвался в комнату, метнулся к постели, но тут же, пораженный, замер. Злость сменилась край-ним изумлением. Рядом с Ралином лежала служанка миледи -- Жане. На лице девушки застыла маска страдания и отвращения, {акусив до крови губу, она судорожно вздыхала и надрывно всхлипывала. Из прикрытых глаз скатывались бусинки слез.

Заметив появление соперника, граф мутным взором впился в лицо торинца. Постепенно его взгляд становился более осмы-сленным. Наконец, придя в себя, хозяин замка полностью проз-рел. Обнаружив рядом с собой вместо миледи Жане, вначале удивился, а потом, сообразив, что его коварно провели, не на шутку разозлился. Наотмашь ударив девушку по лицу, оскор-бленный любовник вскочил на ноги. Теперь уже и он увидел шгадочную фигуру.

Оказавшись в центре внимания, Лавра вышла из своего укрытия и распахнула покрывало. Полупрозрачная ткань маска-радного костюма лишь слегка прикрывала обнаженное тело и только подчеркивала великолепие форм. Колеблясь, словно крылья, за спиной, она создавала дымчатый ореол. Глаза миледи сверкали, а губы призывно приоткрылись. Магия женской плоти неудержимо манила к себе обоих мужчин. Граф потянулся к ней, словно зачарованный, абсолютно забыв о присутствии соперника. Он еще дрожал от ярости, но вновь безнадежно увяз в трясине страсти:

-- Ты, ведьма! Как ты посмела... Так меня унизить!.. О, боги-ня!.. Хочу... Неподражаемая... -- бормотал он, не в силах отвести глаз и периодически сглатывая слюну.

Ответ "богини" обжег, как удар бича.

-- Для тебя, ничтожество, я не доступна, словно мираж в пустыне. Ты не в силах справиться даже с ребенком.

Ралин отшатнулся. На его вдруг посеревшем лице еще явственнее обозначился вздувшийся шрам. Теперь он видел не обнаженную красавицу, а уродливого демона, который откро-венно глумился над ним. Такой наглости спесивый аристократ стерпеть не мог. Схватив увесистый подсвечник, очертя голову ринулся в последний бой. Но сразиться с порождением тьмы не довелось. Путь прервал Великий меч Торинии, молнией свер-кнувший в воздухе. Фергюст по-прежнему видел пусть и экстра-вагантную, но неповторимо-прекрасную Лавру. К тому же, серд-це согревала мысль, что миледи осталась ему верна. Не думая о последствиях, он без малейшего сожаления прикончил бесную-щегося графа. Ралин беззвучно, словно не ощутив боли, рухнул к его ногам, несколько раз судорожно дернулся и затих.

В следующее мгновение Лавра бросилась герцогу на шею.

-- Возьми меня! Слышишь, возьми! Немедля! Если откажешь, -- клянусь, я никогда не буду твоей! - шептали ее уста.

Выронив волшебный меч, против воли прижал к себе страст-ное женское тело. Он был готов ко всему, но заниматься любо-вью, сейчас в этом месте? Об этом не могло быть и речи! Но бла-гие намерения были напрочь забыты. Стоило лишь заглянуть в глаза колдуньи, как разверзлась бездонная пропасть. Огонь желания влился в кровь с жаром ее поцелуев. Не имея сил про-тивиться, Фергюст безрассудно бросился в омут страсти.

Какой-то шум разбудил Макрели. Симон вскочил с постели и недоуменно огляделся. В комнате никого не было. Входная дверь по-прежнему заперта изнутри, но с противоположной стороны в стене виднелась достаточно широкая щель. Наскоро натянув сапоги и схватив меч, граф протиснулся в нее. Не прой-дя по коридору и нескольких шагов, столкнулся с двумя воору-женными людьми. Те, обнажив мечи, бросились на него. К сча-стью, узость прохода не позволяла атаковать одновременно. Отпор торинца был столь яростен и энергичен, что соперник устоял лишь несколько мгновений. Получив удар в плечо, он попытался уступить место товарищу, но тот, оценив силу графа, предпочел ретироваться.

Для завершения дуэли много времени не понадобилось. Макрели поймал противника на ложном выпаде и безжалостно пронзил мечом.

Взглянув на убитого, он узнал Рульфа, личного слугу Ралина. Пройдя немного вперед, обнаружил еще одну приоткрытую I ютайную дверь. Из щели тонкой полоской проникал тусклый свет. Заглянув в нее увидел своего повелителя, лежащего в луже крови рядом с Ралином и миледи. Уже в следующий миг Симон понял, что Фергюст и Лавра живы, хотя возможно ранены. Он бросился на помощь... и окаменел: рядышком с трупом Ралина, испачканные кровью, тесно сплелись в любовном экстазе гер-цог Торинии и его необычная подруга. Увиденное было выше понимания.

"Да они сошли с ума!", -- мысленно ужаснулся Макрели.

Иных приемлемых объяснений в голову не приходило.

На постели Симон заметил нагую служанку миледи. Лицо ее было разбито в кровь, волосы растрепаны, а глаза пусты.

-- Жане, хоть ты мне скажи, что здесь творится? -- склонил- ся к ней граф.

В ответ девушка, крепко обхватив его шею руками, горько разрыдалась. Она содрогалась всем телом, всхлипывала и под-вывала, выбивая дробь зубами. Прижав Жане к груди, рыцарь утешал ее, нежно гладя по голове.

-- Успокойся, милая! Все будет хорошо, -- сам не веря в свои слова, шептал граф. Лучше объясни, что здесь произошло.

"Ну и ситуация сложилась! Господин и миледи безумны, хозяин замка и его ближайший слуга убиты. А другой, уцелев-ший, с минуты на минуту подымет тревогу. Нам всем вскоре неминуемо перережут глотки. А если схватят живыми?" Об этом и думать не хотелось...

Ход мыслей нарушил торжествующе-гортанный крик миле-ди. Вслед за тем раздался еще один звук. Где-то далеко запел рожок, призывающий торинцев к бою. В замке началась резня. В потайном коридоре послышался топот множества ног и рев голосов.

Граф на мгновенье успел опередить врагов, затворив дверь у них перед самым носом. Щелкнул запорный механизм, и стена восстановила целостность. Последовал разочарованный вой и проклятья, сопровождавшиеся глухими ударами.

Тем временем в комнате произошли большие изменения. Герцог Торинии уже пришел в себя и поспешно приводил в по-рядок одежду. Стоило ему прикоснуться к Перлону, как разум, казалось, навеки покинувший тело, поспешил вернуться. Теперь все происходящее Фергюсту представлялось жутким в своем де-монизме фантасмагорическим сном. Хвала богам, что этот кош-мар остался позади. Он полностью осознал в какой переплет по-пал. Миледи же совершенно спокойно занималась туалетом, по-путно излечив двумя пощечинами Жане от истерики:

-- Возьми себя в руки, дуреха! Иначе сдохнешь в этой дыре! Быстро одевайся, время любви прошло.

Снаружи доносился шум боя. Дверь содрогалась от мощных ударов. За ней раздавался многоголосый гул. Еще немного и она, не выдержав напора, рухнет.

Услышав нарастающий грохот за спиной, Симон затравлено оглянулся, но увидев герцога, твердо стоящего на ногах, граф вздохнул с облегчением.

-- Макрели! -- уже привычно твердым голосом командовал тот. -- Бери кровать -- забаррикадируем дверь. Быстрей! Быстрей! Другого выхода нет.

Они дружно бросились к массивному деревянному ложу, возле которого все еще суетилась, зашнуровывая непослушны-ми пальцами корсет, Жане, но их остановил спокойный и нем-ного насмешливый голос Лавры:

-- Это вряд ли вас спасет!

-- Что предлагаете Вы, миледи? -- подняв бровь, остановил-ся на полпути герцог. Он был зол на себя и Лавру за предше-ствующие "шалости".

-- Там, где бессилен меч, дорогу проложит магия. Делайте то, по я скажу, и мы останемся живы, -- тоном, не допускающим нозражения, произнесла миледи.

Друзья недоверчиво переглянулись и, немного поколебав-шись, поступили так, как она велела.

Напротив двери, ближе к середине комнаты, поставили три пула. На средний посадили труп Ралина. Перемазанный кро-ш.ю, в одной нательной рубахе, с огромной раной в груди и нав-еки застывшим взглядом, он представлял собою жуткое зрели-ще. Руки, сцепившись мертвой хваткой на животе, удерживали тускло горящую свечу, а голова бессильно свешивалась вперед, упираясь подбородком в грудь.

Миледи, вскользь полюбовавшись своей работой, сняла с безымянного пальца перстень и, сдвинув камень в сторону, иысыпала на ладонь шепотку порошка. Колечко же положила в приоткрытый рот убитого. Опустив изящный пальчик в крово-точащую рану, начертала на лбу мертвеца знак в виде паука и сдула порошок в пламя свечи. Огонь замерцал желто-зеленоватым цветом, а покойник приобрел совершенно отталкивающий нид: лицо, особенно приоткрытые глаза, фосфоресцировали (зеленью, отражая тусклый свет мигающей свечи. А тело стало походить на огромного паука. Затем колдунья попросила Мак-рели и Жане укрыться за кроватью, а Фергюста усадила на стул справа от убитого, сама же пристроилась слева. Теперь все было готово к встрече гостей.

Не выдержав очередного удара, дверь с треском рухнула, и в комнату ввалилась толпа вооруженных мечами и кинжалами людей, которые в ужасе замерли при виде монстра, восседавше-го посреди комнаты.

Воцарилась гнетущая тишина. Ворвавшимся показалось, что вокруг одни мертвецы. Неожиданно миледи выкрикнула слова заклинания и труп пришел в движение. Вначале зашевелились руки, а затем он попытался встать. В тот же миг его голова вспыхнула, словно факел, ядовито-желтым пламенем. От нее отделилось облако дыма, окутавшее замерших в испуге слуг, и те, подобно бездумным зомби, накинулись друг на друга. Даже лежа на полу и истекая кровью, невменяемые люди не оставля-ли попыток добить соседа. Дым понемногу растворился в сумраке. Погасло и магиче-ское пламя, сжигавшее труп, и он свалился на пол. Теперь лишь стоны раненых, сдавленное дыхание невольных свидетелей резни да тусклый свет свечи, все еще горящей в руках мертвеца, свидетельствовали о том, что случившееся -- не кошмарный сон. Огонь потихоньку перебрался на рубаху, почему-то не сго-ревшую в волшебном пламени Лавры.

-- А теперь наш черед, -- прозвучал ее уверенный голос. -- Ждать больше нечего.

Эти слова вывели Фергюста и Макрели из оцепенения. Граф убрал вспотевшую ладонь, которой прикрывал глаза перепуган-ной служанки. Все бросились к выходу.

Но тут Жане, споткнувшись о чье-то бездыханное тело, жалобно вскрикнув, упала. Симон вернулся и поднял ее на руки. Лавра же шла уверенно, крепко прижав к груди древние книги позаимствованные у Ралина. Из комнаты колдунья вышла последней. При этом на прощание шепнула:

-- Нико, подружка, замок твой!

В коридоре было посветлей. На стенах горели факелы, осве-щая багровым светом картину ночного побоища. Кругом в лужах крови лежали трупы. При виде такого количества мертвых сердце герцога сжалось. Здесь погибли воины его личной охра-ны, многих из них он знал по имени. Переборов минутную сла-бость, Фергюст еще раз посмотрел вокруг. Дверь, ведущая в его покои, была взломана. Заглянув в комнату, увидел, что оста-вленные там вещи исчезли.

"Хорошо хоть герцогская звезда да драгоценный меч при мне", -- подумал Фергюст.

Внизу, на первом этаже, продолжался бой.

-- За мной! -- приказал он.

Спустившись вниз, друзья увидели, что поле боя осталось за Торинией.

-- Герцог жив! Он даже не ранен! Слава Фергюсту! -- закри-чали солдаты.

Фергюст, остановил ликование:

-- Пройдите по коридорам и соберите всех наших. Мертвых оставьте. Сбор во дворе, у подъемного моста.

Затем пересчитал живых.

"Негусто. Слишком дорого обошлось Торинии "гостеприим-ство Ралина", -- печально подвел итог".

Понемногу во дворе собирались те, кто выжил после ночной резни. Путь к отступлению был открыт. Подъемный мост опу-щен. По нему сбежали оставшиеся в живых слуги графа. Но Фергюст не спешил покидать пределы замка, терпеливо дожи-даясь оставшихся в нем солдат.

Тем временем правое крыло здания окутал едкий дым, а вслед и ним появились и языки пламени. Почему так быстро распро-странялось пламя, можно было лишь гадать.

Наконец, все собрались. Добавилось еще двенадцать человек.

"Значит найти удалось лишь двоих, -- подытожил Фергюст.

Сегодня я потерял больше половины людей. Проклятый Ралин! Забот и без него хватало, а теперь и подавно! Я пролил дворянскую кровь. Всего через пару дней после коронации 1'игвина, а это уже не шутки! Ой, как не вовремя".

-- Где раненые? -- спросил он Вострока.

-- Ваше Сиятельство! Раненых нет. Все мертвы. Даже не таю, как объяснить, -- низко склонив голову, ответил капитан.

Торинцы, освещая дорогу факелами, скорбно понурив головы, покидали негостеприимный замок. За ними оставались кровь, огонь и погибшие друзья. Проезжая безмолвными улица-ми городка, герцог еще раз оглянулся назад. Зарево пожара отражалось в горах множеством бликов. Казалось, что за спиной горит земля.

"Не об этом ли я недавно просил Создателя? -- подумал он. -- Как я хотел, чтобы ей не было ровни в целом свете! Чтобы никто не мог устоять перед ее красотой, да чтоб горела за ней земля! Вот и получил свою огненную дорогу".

Но на этом злоключения не закончились. На рассвете отряд достиг перевала. Уставшие лошади с огромным трудом передви-гались по ухабистой горной дороге. До крайности измученные люди тоже еле держались в седлах. И тут неожиданно на выходе из ущелья, уже на торинской земле, их небольшой отряд попал в засаду.

Вначале в воздухе шшелями загудели арбалетные болты, поразив нескольких солдат. Затем последовала молниеносная кавалерийская атака. Лица разбойников скрывали маски.

"Кровавый маскарад продолжается!" -- подумал герцог.

Но тут им, наконец, улыбнулась удача. На помощь подоспел пограничный отряд. Нападавшие, подобно отхлынувшей волне, исчезли.

Оставигуюся часть дороги до Тора прошли без приключений. Въехал герцог в столицу тихо, без приветствий и торжеств. Да и повода для веселья не было. Живыми из Крида вернулись нем-ногие.

Вот какую цену Фергюст заплатил за появление в своей жизни Лавры Герфесской.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Миледи, пришло время поговорить начистоту... -- начал так долго вынашиваемый разговор Фер-гюст.

К нему он готовился давно, вот только никак не мог решиться, зная, что все споры завершают-ся победой Лавры. Наконец, устыдившись соб-ственного малодушия, пригласил ее в свои покои.

Они сидели напротив друг друга, удобно расположившись в мягких креслах. Рядом, на мраморном столике, красовались фрукты, вино в резном серебряном кувшине и два высоких хру-стальных бокала. Здесь же в золотой вазе стоял букет алых роз. Свеча сегодня горела необычайно ярко, и ее свет играл на гранях драгоценных металлов, переливаясь тысячей отблесков.

Произнеся первую фразу, правитель Торинии, словно испу-гавшись своей смелости, умолк.

-- Я давно ждала этого дня, Ваше Сиятельство, -- кивнула Лавра, перехватывая инициативу, -- и рада, что мы, наконец, сможем объясниться.

Тряхнув головой и гоня прочь нахлынувшую робость, герцог ободренный Лаврой продолжил прерванную речь. Но она вышла не такой, как хотелось, -- малопонятной, скомканной и совершенно непоследовательной. Но и эти разрозненные фразы

стоили Фергюсту огромных усилий, что моментально отрази-лось на раскрасневшемся лице.

-- Уже наша первая встреча... любовь в лесу... дорога в Тор...потом замок Ралина... Сплошное, сплошное безумие... Любовь в луже крови... Ваша необычайная страстность... А теперь... Теперь холодность и отрешенность... И, кроме всего, -- магия, горящие мертвецы... Огонь и кровь... Иногда мне становиться просто жутко... Что ждет нас впереди?

Лавра, не скрывая иронии, смотрела на Фергюста.

-- Вас, герцог, ждет долгая и печальная старость или быстрая и страшная смерть, в зависимости от того, по какому пути Вы пойдете. Вот таков мой ответ. Теперь же, послушайте меня и постарайтесь понять, это очень важно. Абсолютной правды или истины в природе не существует. Она изменчива, как окружаю-щий мир, и, конечно же, для каждого своя. Вы смотрите на события со своей точки зрения, а значит и воспринимаете их однобоко. Попробуйте взглянуть по-другому. Начнем хотя бы с того, что Вы пытались сделать с глупышкой Жане. Не правда ли жестоко по отношению к девушке? А ведь она перед Вами ничем не провинилась. Чего Вы добились, отправив ее к палачу? Много ли узнали из того, что я не сказала бы сама?

Услышав о служанке, Фергюст невольно нахмурил брови. Неловкая попытка выведать что-либо о прошлом миледи завер-шилась полным крахом. Во-первых, девушка боялась госпожу больше смерти, а во-вторых, знала не более того, что позволяла Лавра. Все прояснилось очень быстро, и палачу не пришлось де-монстрировать вершины своего мастерства.

Исчезновение Жане настолько разъярило Лавру, что герцог счел наиболее разумным побыстрее замять инцидент. Но это оказалось не так-то просто. Больше недели она не покидала своих апартаментов, что ухудшило их и без того непростые отношения.

-- Верней из того, что не захотела бы сказать, -- продолжила миледи. -- А Вы говорите, лужи крови! Ваше Сиятельство, нес-мотря на прожитые годы, не знает, не может себе даже предста-вить, что такое кровь. Впрочем, как и любовь, жизнь и смерть. Да, Вы повидали на своем веку немало. -- Не раз были близки к смерти. Но понять ее скрытую суть Вам не дано. Впрочем, так же, как и познать любовь... Лишь благодаря мне Вы чуть-чуть прикоснулись к ее таинству. Нет, не к тому скотскому совоку-плению простолюдинов или выискиванию эфемерных душе-нных порывов поэтов. Нет. Я говорю об истинном урагане чувств, существующем лишь на лезвии меча, на грани жизни и смерти, подобно саламандре, мелькающей в пламени. Многим ни довелось ее видеть хотя бы раз? Я же не только видела, но и смогла с ней подружиться. Не верите? Вот, взгляните...

Приподнявшись, миледи взяла со столика свечу. Темные, как ночь, зрачки Лавры расширились и пламя, отразившись в них стократно, ярко вспыхнуло. Изумленный Фергюст увидел тан-цующую в нем саламандру. Колдунья прикоснулась к огню, и мифический зверек смело прыгнул на ее ладонь, неся с собой в приданое пламя. Вся рука миледи пылала.

Герцог отшатнулся.

-- Не бойся моей сестрички! -- потеплевшим до неузнавае-мости голосом прошептала Лавра. -- Она с тобой уже знакома. Верно, Нико? Лучше ее погладь! Если она позволит, значит, я не ошиблась. Придет время, и Нико тебя спасет от смерти! Ну, давай же... смелей.

Герцог, все еще не веря своим глазам, робко протянул руку и погладил саламандру. Та приняла ласку как должное, довольно прогнув спинку, шаловливо вильнула хвостиком. Язык пламе-ни лизнул ладонь Фергюста, но боли он не ощутил, лишь при-ятное тепло, согревшее сердце и душу. Миледи поднесла Нико к пылающей свече, и саламандра грациозным прыжком воз-вратилась в родную стихию. Пламя уменьшилось до обычных размеров.

Фергюст с удивлением рассматривал свою руку. Она была невредима, в отличие от сгоревшего по самый локоть рукава камзола.

-- Кажется я на верном пути... -- прошептала герцогиня. И уже совершенно иным, более жестким тоном продолжила: -- Гак и моя любовь, словно Нико, живет в пламени, да иногда на лезвии меча. Тут ничего не изменишь. Либо примите, как есть, либо сразу и навсегда откажитесь. Меня, как и саламандру, не удержишь в узкой клетке привычных нравов и понятий. Я либо сгорю сама, либо сожгу окружающих. В этом моя сила и проклятие. Прошлого у меня нет, так что не ищите, милорд, а лучше загляните в свое. Тогда Вы разгадаете многие тайны. И еще немедля ответьте: кто я здесь? Пленница? Наложница? Жена? Решайте сразу -- мне уйти или остаться? Я жду.

Как всегда, в их словесных баталиях Лавра одержала безого-ворочную победу. Герцог окончательно смешался и не мог про-изнести ничего вразумительного. Лавра находилась далеко за пределами его понимания. Но одно Фергюст знал твердо: он безумно влюблен. Сама мысль о возможности потерять ее была невыносимой.

-- Останься, Лавра... умоляю, останься... -- лепетал он, выти-рая со лба дрожащей рукой выступивший пот.

-- Остаться? Но в роли кого?

-- Будь моей женой! -- выдохнул сраженный герцог и упал на колено.

Сияющие глаза миледи стали ему наградой. И Фергюст вдруг поверил, что тоже любим. Может, оно так и было. Вспыхнуло пламя и сверкнуло лезвие меча. На этот раз по нему не лилась горячая человеческая кровь, а появилось столь ярко воспетое Лаврой дивное чувство. Оно щедро даровало влюбленному неза-бываемые минуты счастья. В довершение ко всему, миледи, склонив голову на плечо Фергюста, ласково проворковала:

-- У нас будет ребенок.

Небеса разверзлись над Великим Герцогом Торинии...

Через неделю свершился обряд бракосочетания. Хотя и был он не по рангу скромным, но тысячи алых роз приветствовали молодоженов. Они как бы заменили собой гостей. Завершилась столь необычная свадьба небольшой пирушкой. К сожалению, на ней не было бесследно исчезнувшего де Гри, его так и не смо-гли найти.

Вскоре после возвращения в Тор Макрели вновь отправился в путь. Граф ехал в Крид, чтобы доставить письмо Фергюста главному Советнику Императора, Рею Лориди, а также привез-ти выздоравливающего Рича.

Доверить столь важную миссию кому-то другому герцог не рискнул. Дело было исключительно серьезным. В послании он с величайшей деликатностью и осторожностью излагал события, произошедшие на обратном пути в Торинию. Каждое слово и фраза, прежде чем быть написанными, тщательно обдумывалось и взвешивалось. Не меньше зависело и от дипломатических спо-собностей и ума Макрели. Позиции Фергюста были достаточно шаткими, да и риск -- немалым.

Вернулся граф без де Гри, да к тому же еле живой. Он долго не мог ничего рассказать то и дело впадая в прострацию. Фергюсту оставалось лишь гадать, что произошло в Криде.

В ответном письме Лориди в обтекаемых выражениях уведо-млял герцога о том, что Императору все известно и советовал проявить крайнюю осторожность в принятии решений, особен-но в личной жизни. Он обещал выяснить судьбу пропавшего барона де Гри. Завершалось послание Советника заверением в благосклонности Ригвина к Торинии и к герцогу в частности.

Сопровождавшие графа слуги тоже ничего не знали. Они все, как один, твердили, что ни де Гри, ни лекаря не видели. Более того, бесследно исчезли и охранявшие их солдаты. Рас-спросы соседей метра ни к чему не привели. Услышанное невольно наводило на мысль, что в этой истории замешаны самые высокие круги, и объясняло, почему Лориди известны тайны Фергюста.

Когда же Симон полностью пришел в себя, то смог расска-зать герцогу подробности своих злоключений. До самого Крида граф доехал на удивление благополучно. Поначалу он опасался засад на горном перевале и в землях убитого Ралина. Но, к сча-стью, боги были благосклонны к нему. Удача изменила уже в столице. Началось с того, что на двери дома Фуше красовалась большая городская печать, отпугивая грозным видом непро-шенных гостей.

Во дворце Императора посла встретили тоже довольно-таки холодно. Ригвин графа не принял, да и Лориди особенно не церемонился, уделив аудиенции несколько минут. Прочитав послание Фергюста и бегло осведомившись, где Макрели оста-новился, советник велел отправляться в свои покои и ожидать ответа. Обсуждать судьбу пропавшего барона он и вовсе не стал, пропустив вопросы мимо ушей. Так ничего и не добившись, Симон неожиданно застрял во дворце.

В тот же злополучный день Макрели заболел и почти трое суток метался в бреду. Странные снились ему кошмары -- все один к одному. Граф переживал события последних недель: сопровождал Фергюста в Крид, брел в компании друзей к реке, знакомился с загадочными "летучими мышками", любил Лиру, $атем сжимал ее бездыханное тело в объятиях, сражался с неиз-вестными и отступал, помогая раненому другу, с подозрением и опаской поглядывал на загадочную миледи, спешил за лекарем, "гостил" в замке Ралина, становился невольным свидетелем безумной любви Фергюста и Лавры, участвовал в ее колдовстве, видел огненную дорогу и пылавший замок -- и так раз за разом - до полнейшего изнеможения... Грань, за которой поджидало безумие, была совсем близка.

После странной болезни граф так ослаб, что чуть не отпра-вился к праотцам. Но все же хворь превозмог, хотя и не до конца.

Обратную дорогу Макрели помнил плохо, словно во сне.

"Не обошлось тут без черной магии и демонических штучек Лориди", -- решил про себя Фергюст.

Если бы он только знал, насколько близок к истине! Но это уже совсем другая история.

* * *

Жизнь неумолимо шла своим чередом. Незаметно пробегали пни, недели. Фергюст изо всех сил старался угодить молодой жене, создать покой и уют. Беременность нисколько ее не изме-нила. Чувствовала миледи себя прекрасно и привычек, а тем более стиля жизни, менять не собиралась. Постепенно у нее сложился свой замкнутый мирок, доступ в который был весьма ограничен. Фергюст лишь иногда проникал сквозь его незри-мые границы, конечно же, с молчаливого согласия Лавры.

Герцогу казалось, что жена невыносимо страдает от вынуж-денного бездействия. Он понимал, что пройдет совсем немного времени и наступит очередной резкий перелом, страшился его, по не знал, что предпринять.

А Лавра Торинская вела активный образ жизни. Увеличива-ющийся животик нисколько ей не мешал. Герцогиню можно было видеть и в самых глухих местах огромного розового сада, и верхом на полюбившейся вороной лошади в предместьях Тора, и на городском базаре в компании заезжих факиров. Но больше всего ее интересовали два необычных места -- древних и забы-тых: развалины родовой часовни да стоящая рядом с ними полу-разрушенная башня.

Согласно легенде, здесь когда-то был замок предков Фергюста. С присущим ей упорством Лавра убеждала мужа:

-- Восстанови святыни! Иначе твой род неминуемо угаснет. Ты же этого не хочешь? Верно? Сделай то, что я говорю!

Фергюст считал, что вначале необходимо благоустроить крыло замка, в котором разместилась супруга и где в ближай-шем будущем должен появиться на свет наследник (в том, что родиться мальчик герцог почему-то нисколько не сомневался). Лавра же категорически настаивала на своем.

-- В первую очередь часовня и башня, -- упрямо твердила она.

Переубедить ее так и не удалось. Не желая сердить жену, гер-цог в конце концов согласился и приказал Макрели сделать, как она хотела.

Больше внимания миледи уделяла часовне. Одна за другой вывозились телеги с мусором и землей. Через неделю добрались до пола, выложенного сверкающими плитами. Затем начали смывать со стен многовековой налет. Вскоре изумленному взору мастеров открылись дивной красоты фрески. Сколько столетий они были сокрыты от людских глаз, сказать никто не мог.

Пока все найденное ни в коей мере не удовлетворяло Лавру. Она упорно искала нечто, известное лишь ей одной. Наконец, долгожданный миг наступил. Смыв очередной слой грязи, мастеровые обнаружили не менее древнюю, чем сама часовня, каменную кладку. За ней могло скрываться то, что она так упор-но искала. Затаив дыхание, миледи смотрела, как, вооружив-шись тяжелыми молотами, работники крушат стену. Прошло не меньше часа, прежде чем появилась маленькая трещина. С каж-дым ударом она расширялась, пока, наконец, стена не рухнула, рассыпавшись в мгновение ока вся целиком, как бы вознаграж-дая за предыдущие мучения.

Когда же пыль немного осела, то все увидели алтарь. Сохра-нился он на удивление хорошо, лишь прошедшие века немного приглушили великолепие красок. Каждый воспринял чудо по

своему. Слуги в суеверном страхе пали на колени. Кое-кто, так и не сумев отвести взгляд, вошел в состояние транса, а некоторые беззвучно рыдали. У Лавры же в этот миг засияли счастьем I лаза, в них победоносно плясали язычки пламени. Быть может, то плясала танец победы ее волшебная подружка? Не забыла шалунья, игриво вильнув хвостиком, изменить и облик миледи, окрасив ее волосы в огненно-рыжий цвет. Но чудесная метамор-фоза длилась лишь мгновение, и никто ее заметить не успел.

-- Я верила! Я знала! -- страстно шептала она. -- По-иному и быть не должно! Я не могла вновь ошибиться!

Забыв обо всем на свете, женщина неглядя переступила через обломки стены и, подойдя вплотную к алтарю, стала нежно вытирать трепетными пальчиками пыль. О! Как она сейчас напоминала ласкового котенка, трущегося о ноги хозяина.

-- Ты! Конечно же, это ты! Непостижимый и могучий! Теперь я как никогда близка к тебе, мой господин! Наконец-то я несу в себе пусть совсем маленькую частицу, но твоей волшебной сущности и крови! -- дрожащим от волнения голосом шептала гер-цогиня.

Она льнула к изображению, словно к живому человеку, наде-ясь, что ее услышат. Руки Лавры ласкали любимые черты, стара-лись проникнуть сквозь холод фрески, ощутить живую, объе-мную плоть. Но для такого чуда ее магических способностей оказалось недостаточно. Постепенно язычки пламени в глазах миледи угасли. На смену им пришли слёзы. Горячие и обильные, они лились, орошая алтарь, как надгробие на могиле возлю-бленного, выдавая в Лавре человеческую суть. Ни до, ни после слёз ее больше никто не видел... Силы оставили герцогиню. Она безвольно упала на пол перед тем, к кому так стремилась и о ком так безнадежно мечтала...

Ее кумир по-прежнему безмолвно взирал на суету смертных у своих ног. Великий и непостижимый Перун! Ни мольбы, ни слезы даже такой необычной женщины, как Лавра, не нашли отклика, не свершили великого чуда, вызвав Его из небытия...

Алтарь, щедро украшенный золотом и драгоценными камня-ми, выглядел потрясающе. Чудесная объемность изображения, достигнутая не без помощи магии (а, быть может, неведомых технологий), поразила присутствующих. Великий Бог казался живым, подавлял своим величием и сверхъестественной силой.

Изображенный в образе рыцаря, высокий, статный и неизъяснимо прекрасный он бесспорно нес в себе первопричи-ну бытия. Глядя на него, это понимал каждый и помимо воли преклонял колени. Надпись, сиявшая золотом, гласила: "Отец наш -- Перун".

Черты его лица не оставляли сомнений в происхождении гер-цогов Торинии. Легенды об их божественной крови получили бесспорное подтверждение. Прошедшие столетия не смогли перечеркнуть сходство их далекого потомка Фергюста. Обнару-жились и другие, не менее поразительные доказательства. На боку рыцаря висел заветный меч герцогов Торинии -- Перлон. У его ног стоял зеркальный щит вогнуто-сферической формы. Голова Перуна была увенчана ажурной короной с неправдопо-добно большими изумрудами, сверкавшими даже под толстым слоем пыли. Одной рукой он опирался на щит, а в другой держал великолепную алую розу. На заднем плане виднелись часовня и башня, какими они были столетия назад. В ночном небе драго-ценными камнями сияли мириады звезд и две красавицы луны. Алтарь навеки запечатлел Великого Бога на торинской земле в дивную ночь двойного полнолуния. К Перуну вели три инкрус-тированные золотом ступеньки, казавшиеся, кроме всего, еще и дорогой в неведомый, загадочный мир богов. На верхней огнем червонного золота сияла готовая к прыжку гигантская саламан-дра. Еще мгновенье -- и она займет привычное место на щите хозяина... Вот какое сокровище скрывала рухнувшая стена.

Теперь восстановление святыни стало уже не прихотью Лавры, а делом чести герцога, до глубины души пораженного увиденным. Оказывается, древние легенды не лгали. Измени-лось к нему и отношение окружающих. Теперь на него смотрели не только как на правителя, но и как на сына божьего.

Лавра категорически заявила, что рожать будет только в часовне, на глазах Перуна. Переубедить ее, зная упрямство жены, Фергюст даже не пытался. Кроме того, она настаивала, чтобы к этому дню строения приняли первозданный вид. Приш-лось уже почти готовые стены башни разбирать и возводить заново по увиденному на алтаре образцу. День за днем сотни рабочих трудились, возвращая строениям первоначальный облик. Когда же дошла очередь до отделки здания, герцог приз-нал лучших мастеров и ювелиров Торинии. Золото и серебро на "ти работы отпускались без счета, превышая разумные пределы. Правитель не скупился. Наградой за терпение и щедрость стало возрождение забытой святыни.

Постепенно преображался и ранее заброшенный пустырь. 11од горами мусора раскопали мощенные мраморными плитами дорожки. Вдоль них высадили любимые герцогом розы, которые на удивление хорошо принялись. Оставшееся на месте старого шмка подземелье расчищать не стали, а, засыпав землей, заса-лили цветами.

Свершившиеся чудеса не оставили равнодушными жителей 1ора. Горожане собирались толпами, но приблизиться к часовне не могли. Герцог, не желая рисковать, установил круглосуточную охрану. Он справедливо полагал: все, что так дорого для него, окажется ненавистным для врагов. Но, к счастью, каких-либо серьезных инцидентов не произошло.

Лавра, достигнув желанной цели, немного угомонилась. Воз-можно, это объяснялось поздним сроком беременности.

Между тем, наступили тревожные дни. Появилась угроза новой смуты. Причиной всему стало исчезновение главных ( советников молодого Императора -- его надежной защиты и оплота -- Рея Лориди и Серджи Краевского. Вначале это непри-ятное для Ригвина событие тщательно скрывалось, очевидно, в надежде на скорое возвращение. Но, по прошествии нескольких педель, об их отсутствии пришлось объявить. Сразу же поползли недобрые слухи. Одни говорили, что срок договора Ригвина с демонами истек и они покинули мир людей, другие, что Импе-ратор сам избавился от столь опасных друзей и намерен продол-жить резню, третьи, что предполагается новый передел земель и идет подготовка к войне.

Наметившаяся было стабильность моментально рухнула. Почуяв ослабление центральной власти, стали поднимать голо-иу недобитые враги Ригвина. Пришли вести о кровавых междо-усобицах, возобновился разбой на дорогах. Шпионы Макрели доносили: на границах Торинии тоже неспокойно, особенно на северо-западе. Здесь особо усердствовал, подвергая сомнению законность власти Фергюста, кузен Гюстав. Он собрал несколь-ко тысяч солдат и захватил часть земель герцогства.