Глава 6. Лорд и леди

На следующий день Эш принёс в министерство гадюку.

Господин министр как раз завтракал — на работе, как настоящий труженик! Даже встал на рассвете, потому что кое-кто рассказал императору, что в его министерстве правопорядка работать не хотят и до обеда дрыхнут. Вот и пришлось ни свет ни заря ехать в министерство, толком не проснувшись и уж конечно не позавтракавши.

Зато сейчас господин министр отдавал должное рисовому пудингу со сладким абрикосовым соусом — потому что какая работа без завтрака? И стол ему накрыли в кабинете, как в ресторане, на пять блюд: овсяная каша, творожная запеканка, пудинг вот, а ещё сливовый пирог и лукошко клубники — господин министр любил простую еду, зато чтобы её было много.

В общем, завтрак был в самом разгаре, когда лорд Виндзор, ворвавшийся в кабинет без стука, приглашения или хотя бы объявления, бухнул перед его хозяином высокую, похожую на плетёную бутылку корзину. Крышка с неё упала как раз в лукошко с клубникой, потом раздалось осторожное шипение и из корзины поднялась желто-коричневая плоская голова. На ошеломлённого министра уставились золотые глаза с вертикальным зрачком.

Министр застыл.

Змея вылезла целиком, уронила корзину и сама с глухим стуком упала на стол. Потянулась было к министру, но потом заинтересовалась брошенным им пудингом. А Эш тем временем, не стесняясь, запустил руку в клубнику.

— Чт-что?.. — только и смог просипеть министр.

— Это Бэтси, — представил змею Эш. — Она обещала нам помочь.

— Б-бэтси? К-к-как? — выдохнул министр и тут же вжался в кресло. Гадюка подняла плоскую голову и потянулась к нему, покачиваясь и свистя раздвоенным тонким языком.

— Бэтси, оставь его в покое, — спокойно приказал Эш. — Господин министр нам ещё пригодится. На вот. — Эш достал из кармана пальто лягушку, протянул змее и в последний момент разжал руку. Лягушка прыгнула, змея взметнулась, распахнула пасть…

Министр зажмурился и прохрипел:

— Милорд, уберите это обратно в корзину!

— «Это» зовут Бэтси, — холодно поправил его Эш. — И, уверяю, она полезнее всего вашего министерства вместе взятого. И уж куда полезнее вас. Бэтси сегодня предстоит заниматься чёрной работой, поэтому, пожалуйста, будьте с ней джентльменом.

Раздался стук соломенной крышки, и министр открыл глаза.

Змея со стола исчезла, а вот лорд Виндзор, к сожалению, нет. Впрочем, его министр боялся куда меньше.

— Милорд, что вы себе позволяете!..

Эш щёлкнул пальцами и спокойно приказал:

— Тихо! — Потом, после паузы: — Успокоились?

Подавившийся словами министр кивнул, и Эш продолжил:

— Отлично. Тогда слушайте. Я хочу, чтобы змею опустили в фонтан на площади, — он кивнул в окно, — Звезды. Не позже чем за час до полудня…

— Милорд, вы в своём уме? Гадюка в городском фонтане!..

— Не перебивайте. Бэтси потребуется не больше часа, чтобы пройти по трубам и вернуться, и я хочу, чтобы её забрали, а потом отдали моему слуге, которого я пришлю вам к часу дня вместе с дальнейшими инструкциями. Вам всё ясно?

Министр, распахнув глаза, молча смотрел на него и даже не моргал, чем очень напомнил Эшу жабу.

— Что ж, будем считать, что ясно. Хорошо. Исполняйте.

Эш встал, прошёл к двери (распахнутой предупредительными слугами) и уже там, обернувшись, небрежно бросил:

— Бэтси, я помню, что приказал тебе никого не трогать, но ты можешь покусать нашего дорогого министра, если он сделает что-нибудь не так.

Из корзины донёсся угрожающий свист, и Эш, усмехнувшись, вышел.

— Сумасшедший, — прошептал министр. И тут же, обращаясь к лакеям, завизжал: — Уберите! Уберите это! Немедленно!

Приказ Эша тем не менее выполнили, и змею к фонтану в назначенное время отнесли. Бэтси сидела тихо, лишь изредка шипела, а когда крышку открыли, плюхнулась в воду, целеустремлённо проскользила по ней к каменной русалке и была такова.

В это время Эш, устроившись в саду своего дома, под любимой яблоней, пощипывал недавно срезанные садовником розы и гладил рукоять найденной вчера на площади метлы — нежно, как любовницу после страстной ночи.

Перед его глазами мелькало всё, что видела змея — в основном, ничего любопытного: крысы, насекомые, чьи-то ноги, всевозможные насекомые и грязь, тонны грязи. Змее это не нравилось (ну конечно, кому понравится ползать по выгребной яме?), и Эш мысленно успокаивал её, обещая много вкусного молока. Наконец, Бэтси наткнулась на след — и очень скоро перед Эшем мелькнула кирпичная стена дома. Отметив его про себя, Эш оставил змею возвращаться и вороном мысленно поднялся над домом. Покружил, запомнил расположение улиц а, очнувшись под яблоней, доел розы и бросился за картой.

Полчаса спустя карета лорда Виндзора остановилась у работного дома мистера Гэнса. Ещё через десять минут, выяснив, что вчера сюда приезжала некая леди Вустермор, Эш отправился обратно в Верхний город, а именно во дворец.

Император как раз обедал — в Изумрудной столовой, по своему обыкновению один. Эш и сюда попытался ворваться без стука, но его, конечно, не пропустили. На шум из столовой выглянул прислуживавший императору лакей, передал Его Величеству, что лорд Виндзор страстно жаждет его увидеть. И император оказал лорду честь, лично пригласив отобедать с ним. Лакея и даже стражу отослали ждать у двери, в коридоре. А слегка помятый Эш сначала высказал, что он думает об императорских слугах, потом отказался от еды — а то вдруг именно для него она отравлена? И только потом соизволил сообщить Его Величеству, с чем приехал. Император внимательно выслушал Эша, но звать стражу и ловить убийцу прямо сейчас не стал. Вместо этого он улыбнулся и покачал головой.

— Исключено. Леди Вустермор не может быть замешена в этом деле.

— Почему? — свирепо поинтересовался Эш.

Император по-прежнему улыбаясь, налил себе ещё чая. Полюбовался, как солнце играет на золотом ободке тонкой, из лучшего заграничного фарфора, чашке. И, когда Эш уже начал закипать, ответил:

— Во-первых, она леди…

— Она полукровка! Она не может быть высокого происхождения! Она бастард!

— Эш, — позвал император. — Выслушай меня. Она леди, и её происхождение безупречно, поверь мне, я знаю это точно. К тому же, она весьма богата и, насколько мне известно, ничего кроме изучения древних языков и фейрийского её не интересует

— Ах, так это та самая учёная! — Эш хлопнул ладонью по столу так, что бокал рядом с ним подскочил и перевернулся. Впрочем, он был пуст. — Вот видишь! Значит, она могла написать эту странную надпись!..

— Да, и ты сам только что сказал, что это была сирена. Эш, леди Вустермор уже четыре года как не появляется в столице. Она преподаёт в Дэриморе…

— Ха, до Хэмтонкорта отсюда всего час!

— Эш, прошу, успокойся. Только задумайся: она женщина. Ты правда веришь, что женщина, а тем более леди смогла поймать сирену, отправить её в столицу, приказать убивать? Между прочим, сирены вообще способны убивать? Я помню только легенды, где они зачаровывают моряков и те сами бросаются в море, а корабль разбивается о скалы. Расчленением жертв сирены тоже занимаются?

Эш откинулся на спинку кресла, ярко-зелёного, как и всё в этой комнате: портьеры, скатерть, статуэтки из изумруда…

— Нет, они могут только привести жертву к убийце. Между прочим, это объясняет, почему умирают только мужчины. Сирена никогда не зачарует женщину.

— И что, эта… сирена живёт в моей стране?

Эш хмыкнул.

— Сирены — морские фейри. И нет, среди людей они, конечно, не живут. К тому же, здесь, на острове им слишком холодно. Кому-то нужно было отправиться за Северное море, проехать половину Конфедерации и только у берегов Летнего моря ему могла бы повстречаться сирена. И то вряд ли — они давно уже перешли на «ту» сторону, всё равно грохот ваших паровых двигателей заглушает их песни, а под парусом уже почти никто не ходит.

Император задумчиво посмотрел в окно, потом вздохнул и снова улыбнулся.

— То есть ты считаешь, это сделала леди Вустермор, которая из Хэмтонкорта уже четыре года ни ногой?

— Это мог быть её сообщник.

— Эш. Исключено. Леди знакома с торговыми агентами, которые ездят для неё по острову, но ищут не сирену, а ароматические масла и прочее в том же роде. Ей нет никакого смысла убивать и, повторюсь, она не полукровка. Какой-то мальчишка наплёл тебе невесть что, а ты слишком поспешно сделал выводы. — Император снова обернулся и сокрушённо покачал головой. — Эш, я тебя не узнаю. Зачем ты носишься по столице? Ты верно сказал: ты не инспектор, не детектив и не кто-то ещё. Ты маг, так сотвори заклинание и всё. Как ты обычно делаешь. Ты же ничего не знаешь о людях…

Эш упрямо мотнул головой и невежливо перебил:

— А ты ничего не знаешь о заклинаниях. Я, видишь ли, должен хотя бы приблизительно представлять, на кого это заклинание привязать.

Император только поморщился и отдал должное десерту: пралине в сливках. На это время в Изумрудной столовой наступила задумчивая тишина. В ней громко, но умиротворяюще тикали часы на каминной полке, потрескивал огонь за стеклянной ширмой да глубоко и часто дышал Эш, точно гончий пёс, потерявший след.

— Ты сказал, леди Вустремор кого-то забрала из работного дома? — спросил вдруг император.

— Да! И это подозрительно!..

— Эш, ради всего святого. Леди эксцентрична и недавно уволила камеристку. Та следила за ней по приказу её матери. Как думаешь, где можно точно найти камеристку, которая будет всецело тебе предана?.. Что?

Эш моргнул.

— Откуда ты всё это знаешь?

Император пожал плечами.

— Я не волшебник, и меня защищают всего лишь люди, и эти люди могут предать. В отличие, как я понимаю, от твоих заклинаний. Так что да, я стараюсь знать о своих подданных всё. Хотя бы о тех, кто представлен ко двору… — Император сделал многозначительную паузу, глянул на ошеломлённого Эша и вдруг громко рассмеялся. — Ох, да брось, Эш, это же просто: матушкины фрейлины судачат. Бывшая камеристка леди Вустермор, видишь ли, ищет работу, и всех интересует, почему она лишилась прошлой. Женщины любят посудачить и могут раскопать такие тайны, что куда там моим сыщикам! Или, если уж на то пошло, тебе.

Эш вздохнул и резко поднялся.

— Всё равно я к этой леди Вустермор съезжу, — бросил он.

— Да пожалуйста, — улыбнулся император. — Только, прошу, вспомни о приличиях, всё-таки она леди, а ты давно не бывал в высшем обществе. Что ты устроил вчера в министерстве?

Эш, не отвечая, поднял со спинки стула свой плащ, взял трость и направился к двери. Император не стал напоминать, что ещё не отпускал его: бесполезно. Вместо этого он сказал:

— Между прочим, леди Вустермор вдова, присмотрись…

— Генри! — обернувшись, рявкнул Эш.

— Я просто хочу напомнить: ты обещал, что через год у тебя родится наследник. И не нужно снова бить мой любимый сервиз, друг мой, как ты всегда делаешь, когда сердишься. Давно хотел тебе сказать: скандалить с битьём посуды — это, знаешь ли… по-женски.

Пламя в камине, до этого мирно горевшее, вдруг заревело, взметнулось, лизнуло стекло ширмы… И погасло. Эш моргнул и отвернулся.

— Бал, друг мой, — догнал его голос императора. — Будь добр, не забудь. Моя матушка жаждет с тобой повидаться.

— Что, и её мне сосватаешь? — не удержался Эш и хлопнул дверью раньше, чем услышал ответ.

В Хэмтонкорте светило солнце, и небо радостно синело из-под ярко-белых облаков. Насколько Эш помнил, здесь солнечные дни бывали часто. То ли над столицей и впрямь висело какое-то человеческое проклятие тумана, то ли волшебный лес, окружавший деревню и школу, заодно очищал и воздух, и небо, но погода в Хэмтонкорте была куда лучше столичной. Эш отлично помнил эти края: он, как и многие сыновья аристократов, учился в Дэриморе. Именно этот лес когда-то позвал Эша — неудивительно, он принадлежал к владениям Лесного короля на «этой стороне». Здесь каждое дерево было его напоено магией фейри, и каждая птица чирикала на языке, понятном только им, ну и ещё полукровкам. Эша накрыли воспоминания, стоило только лесу показаться на горизонте. Именно здесь Эш понял, кто он. Именно здесь впервые перешёл на «ту сторону». И отсюда вернулся вместе с Диконом…

— Зачем ты приехал сейчас? — шептали деревья. — Зачем ты здесь? Зачем, зачем, зачем…

Эш приказал остановить карету при въезде в деревню. Лес был в двух шагах, поросшая белыми звёздочками цветов дорога тянулась вдаль, пустая — в Хэмтонкорт ездили редко, разве что когда ученики уезжали на каникулы и возвращались с них. Но и они в деревню не заезжали.

Ветер гнал по небу облака, по земле от них проплывали тени. Эш выбрался из кареты, прошёлся к деревьям-стражам: тополь и клён. Стянул перчатки и словно невзначай порезал палец о сучок клёна. Дал капле крови упасть на землю и мысленно ответил:

— Я ищу полукровку, которая нарушила договор и убивает людей. Покажи мне, где она?

— Нет, — шепнул клён. — Нет, её здесь нет, нет, нет…

Эш отвернулся и зашагал обратно к карете. Вслед ему ветер принёс:

— Моё — трогать не смей, смей, смей…ей…

— Я не враг, — шепнул в ответ Эш и уже громко приказал кучеру ехать в деревню. Здесь был только один особняк, во времена учёбы Эша заброшенный, где могла поселиться леди. Его стоило проверить первым, наверняка леди Вустермор живёт там.

Всё время он чувствовал на себе настороженный взгляд, словно лес приготовился защищать «своё». Полукровку, которая так дорога Лесному королю? Эш не выдержал и усмехнулся — само предположение нелепо. Фейри терпимо относились к полукровкам, но чтобы так любить их?..

Дом, к которому подъехала карета Эша, был теперь совершенно точно жилым. Над узорчатой, посеребрённой калиткой висела гирлянда — Эш мрачно припомнил, что да, сейчас же неделя Цветения. В столице праздник совсем не чувствовался, а здесь как будто другой мир. Что ж, даже люди не могут не замечать присутствие магии фейри.

Дом окутывал медовый аромат — наверное, из разбитого рядом сада. Но Эшу он напомнил другое, совсем другое — так же пахла полукровка в маске после их танца. Мёд, сладкий, кружащий голову мёд. Эш велел остановить карету у самой калитки, вдохнул поглубже, осмотрелся: живая изгородь, где нет-нет, но мелькнёт розовый вьюн; увитый виноградом, кое-где так, что не видно камня, из которого он построен, дом… Эш замер и с удивлением понял, что ему здесь нравится. Настолько, что он остался бы тут навсегда. А что — близко от столицы, близко от «той стороны», красиво, солнечно, пахнет мёдом…

Обомлев от таких мыслей, Эш потряс головой, схватил в одну руку метлу с площади Звезды, в другую — корзину с Бэтси; выбрался из кареты и стремительно, стараясь больше ни о чём не думать, направился к дому.

Если бы Эш был внимательнее и подождал, успокоился, то заметил бы, что в гирлянду над калиткой вплетён «кукушкин цветок». Остановился, вспомнил бы, что это значит… Но Эшу было не до того.

Открывшая дверь горничная полукровкой не была. Обычная рыженькая, с северных островов. Кудряшки, белая, как снег её родины, кожа. Симпатичная, подумал Эш, впрочем, без всякого интереса. Куда больше его увлекло внутреннее убранство дома. Закрытые деревом, с вырезанными на нём узорами, стены, сложенные в замысловатый золостисто-чёрный рисунок доски паркета, стрельчатый потолок, и солнце, всюду много солнце и медового запаха. Цветы, в основном ландыши и лилии, стояли везде: в холле, украшали лестницу, и даже в коридоре им нашлось место.

Наконец, горничная привела Эша в гостиную, украшенную всевозможными безделушками, в восточном стиле Магрибского халифата. Расставлены они были со вкусом и намекали, что владелец знаком и с южными практиками, и со значением этой «экзотики». Но Эш такое не любил, ждать, кстати, тоже. Благо, долго и не пришлось.

Леди Вустермор вошла в гостиную в ореоле солнечных лучей, прямо как Флора на мозаиках, такая же маленькая и тоненькая, только не в прозрачной тунике с цветами и листьями, а в строгом тёмно-синем платье без украшений.

— Лорд Виндзор. — Она склонила голову в знак приветствия. Ярко, гневно сверкнули серые глаза, и Эш запоздало вспомнил, что кажется, при появлении леди полагается вставать. — Чем обязана чести принимать вас?

Эш, небрежно глядя в сторону, на солнечное пятно над левым плечом леди, принюхался и чуть не застонал. Полукровкой от неё и не пахло. Обычная человеческая девчонка из высокого рода, холёная, чопорная, безукоризненно вежливая и, конечно же, тупая, как пробка. Все они такие.

Значит, Генри был прав, и она здесь ни при чём. Впрочем…

— Я принёс вам метлу. Вы забыли её вчера на площади Звезды.

Леди Вустермор удивлённо подняла брови.

— Полагаю, вы ошибаетесь, милорд. Я действительно была вчера в столице, в том числе и на площади Звезды, но метлы у меня с собой, конечно же, не было.

Повила звонкая тишина, в которой особенно настороженно молчал лес. Эш сверлил леди взглядом, она отвечала ему тем же. «Как будто пришпиленного жука рассматривает», — подумал Эш и мысленно восхитился: жуками он привык считать людей, но уж никак не себя.

— Могу я предложить вам чаю, лорд Виндзор? — произнесла, наконец, леди Вустермор, равнодушно-холодным голосом.

Эш молча кивнул и, когда леди потянулась к звонку у дивана, вывалил ей под ноги Бэтси.

Сначала змею никто не заметил. Где-то внизу, видимо, в людской, раздался приглушённый звон, леди отпустила звонок и посмотрела вниз. Эш предвкушающе улыбнулся… Но никакого визга, крика «Змея!» и обморока не последовало. Леди свысока внимательно изучила шипящую Бэтси, проследила, как та ползёт к столику с шахматами, перевела взгляд на Эша и предупредила:

— Милорд, за домом лес. Ваша гадюка может случайно туда уползти, и тогда вы её вряд ли найдёте. И это будет весьма прискорбно, ведь, как я полагаю, вы к ней очень привязаны, раз взяли с собой даже в гости.

Эш моргнул. В голове мелькнуло: «Ну и выдержка!». А потом: «Человеческая девчонка только что поставила тебя на место. И ты это стерпишь?» Змея тем временем развернулась и поползла в сторону леди Вустермор. Та спокойно подставила ей руку, на которой Бэтси, предательница, с удовольствием повисла, а потом и вовсе переползла обратно в корзину. Леди плотно закрыла её крышкой и передала Эшу.

— Прошу вас, милорд. Итак, вы приехали, чтобы передать мне метлу и напугать гадюкой. В вашем арсенале есть что-нибудь ещё, или я могу попросить вас уйти?

— Вы предложили мне чай, леди. — Эш заставил себя улыбнуться, а не запустить корзиной леди в лицо. Это было бы уж точно по-женски. — И я согласился.

— Да, конечно. — Леди, наконец, села — в кресло напротив. И чинно принялась расправлять юбку.

— Так зачем вы ездили в столицу? — поинтересовался Эш, против воли следя за её руками. Холёные руки с узкими, тонкими пальцами. Интересно, она наверняка ведь на чём-нибудь играет? «Попросить?» — мелькнула шальная мысль, но Эш перевёл взгляд выше, встретился глазами с леди Вустремор и понял, что тогда она, пожалуй, запустит гадюкой в него. И будет при этом так же холодно улыбаться.

— Милорд, это быть может, прозвучит невежливо, но мы с вами незнакомы, не состоим в родственных связях, и потому я хотела бы напомнить, что мои дела в столице вас совершенно не касаются.

— Касаются, леди, — в тон ей возразил Эш. — Вы говорите с императорским дознавателем. Так зачем вы были в столице?

Леди Вустермор в ответ одарила его ироничным взглядом и наигранно вздохнула:

— Что ж, раз вы настаиваете… — Произнесено это было таким тоном, что Эш невольно принялся судорожно вспоминать, а может ли джентльмен в присутствии дамы настаивать. — Хорошо. Я нанимала камеристку.

— В Хэмтонкорте никого не нашли?

Леди на это и глазом не моргнула.

— Нет.

— Для этого вы ездили в работный дом… Там, наверное, самые опытные камеристки, не так ли?

Леди Вустермор снова подняла брови.

— Неужели вы следили за мной, милорд? — с непередаваемой смесью удивления и брезгливости произнесла она.

— Я императорский дознаватель, миледи, такова моя работа, — отозвался Эш. — Вы слышали об убийстве принца Филиппа?

— Конечно, об этом писали газеты, — пожала плечами леди Вустермор. И тут же резко спросила: — Уж не думаете ли вы, милорд, что это я его убила?

Эш красноречиво промолчал, и леди рассмеялась. Ничего весёлого в её смехе, впрочем, не было, один только лёд.

— Прошу прощения, милорд, но это абсурд. — И тут же, без перехода: — Вы сами покинете мой дом, или мне позвать слуг, чтобы показали вам выход?

— А вот это уже было совсем не вежливо, — не сдержался Эш, на что леди Вустермор снова засмеялась. — Я хочу увидеть вашу новую камеристку.

— Извольте.

В этот момент дверь за её спиной открылась, и маленькая, тоненькая девочка в таком же простом платье, как и леди, внесла поднос с чайником и двумя чашками. Пока она ставила всё это на столик, Эш внимательно рассматривал её. Не сирена. Селки. От неё пахло морем, и море было во всём её облике: ярко-синие глаза, белая, точно пена, кожа, даже тёмные, заплетённые в косы, волосы казались влажными.

— Мира, дорогая, — позвала леди Вустермор, и её голос при этом заметно смягчился. — Это лорд Виндзор, он хотел бы задать тебе пару вопросов.

Девочка, вздрогнув, выпрямилась, и Эш заметил на ней ошейник. Не такой, чтобы его увидели люди, но фейри почувствовал бы обязательно.

Фейри надели ошейник как какой-то собаке! Эш сжал руки в кулаки, но тут же расслабился, заметив испуг в глазах девочки. «Она боится меня», — с внезапной тоской подумал он. До чего нужно было довести селки, чтобы она шарахалась от всех, даже тех, кто одной с ней крови?

— Мира, правильно? — Девочка прижимала руки к груди и дрожала. — Мира, как долго ты жила в столице?

Девочка не была немой — а ведь обычно селки немели без своих шкурок. Но и говорила какую-то чепуху. А ещё постоянно дрожала. Эш смотрел на неё и невольно вспоминал Дикона в тот момент, когда впервые его увидел. То же тихое отчаяние, та же покорность в глазах. И как тогда Эш потянулся к ней мысленно… «Помоги!» — шепнуло море в его голове, и Эш, резко выдохнув, перевёл взгляд на леди Вустермор. По сравнению с селки, она казалась совершенно заурядной. Просто человек. Просто оказалась в нужном месте в нужное время. Всё-таки Генри прав, она тут ни при чём.

— Леди, я забираю вашу камеристку. Она нужна в столице для следствия. — Эш встал, потянулся к селки, и та отпрянула от него, вся сжалась.

Леди Вустремор спокойно поставила чашку с недопитым чаем на стол.

— То есть как, забираете?

— Леди, прошу вас. Я императорский…

— Да-да, я помню, — её голос звучал по-прежнему вежливо, однако стал сильнее, настойчивее. — Но вы никого никуда не заберёте. Мира, прошу, оставь нас. Подожди меня в своей комнате.

— Да, миледи. — Девочка поклонилась и неслышно вышла из гостиной.

— Леди Вустермор, — начал было Эш, но она снова его перебила:

— Милорд, при всём уважении к вам, могу я попросить вас показать приказ об аресте Миры?

— Конечно, нет, — выдохнул Эш. — Его не существует. Пока. Но Его Величество наделил меня властью поступать по моему усмотрению в таких ситуациях, и я прошу вас не мешать мне.

— Это только слова, милорд, — холодно улыбнулась леди. — У вас есть подписанный императором приказ, подтверждающий их?

— Нет, — начиная закипать, отозвался Эш.

— Тогда Мира остаётся. — Леди встала. — Всего хорошего, лорд Виндзор.

«А ведь она беременна, — вдруг с удивлением понял Эш, глядя на леди Вустермор. — Человеческая потаскушка!»

— Вы будете на открытии сезона? — Вопрос вырвался сам собой, но леди от него застыла, прямая, как доска. Потом медленно обернулась.

— Возможно.

— Видите ли, леди, я подыскиваю себе невесту… — Эш сделал многозначительную паузу.

Леди пронзила его презрительным взглядом.

— Желаю удачи. Кажется, она вам пригодится.

Эш ухмыльнулся.

— А вам, леди, не одиноко здесь одной, в глуши? Нет?

Она не побледнела и не покраснела — только прищурила глаза и запах чуть-чуть изменился. Что-то острое, перечное. «Забавно она сердится», — подумал Эш.

— Подите вон.

— Но отчего же вы так невежливы, миледи? Ведь вы вдова, а я ещё не знал радостей брака. Быть может, вместе мы найдём своё счастье…

— Если я стану вашей женой, — перебила его леди Вустермор. — Я повешусь на вашем зелёном шейном платке. Всего хорошего, милорд.

* * *

«Ну каков мерзавец! — билось в голове Фриды, когда дверь за горничной и лордом Виндзором закрылась. — Ни манер, ни воспитания, один титул. Несчастной будет та, кого он выберет себе в невесты». И тут же: «А если выберет меня?» Фрида вдохнула, выдохнула, осторожно села обратно в кресло, слушая, как удаляются шаги лорда. Отточенные, резкие — все его движения были такими. Никакой плавности — сиятельного лорда словно что-то постоянно сдерживало, и он пытался из этого вырваться. Тесная одежда, например. Хотя уж конечно одежду ему шили на заказ, и она была точно впору.

«Я думаю о его одежде! — мысленно простонала Фрида. — Какой ужас… осталось только о его волосах задуматься. А… А какие у него волосы? Я даже их цвет не запомнила, а всё его платок… Впрочем, был бы милорд-наглец рыжим, я бы, конечно, заметила, — она усмехнулась. — И всё-таки нет, меня он не выберет. Такие, как он, любят забитых слабых женщин, которые от прислуги отличаются лишь богатством платья да родословной. Так что мне волноваться совершенно не о чем. И хвала богам!»

— Миледи?

Фрида ахнула и резко обернулась — камеристка тут же отпрянула, часто-часто моргая, словно сдерживала слёзы.

— Мира… — выдохнула Фрида, держась за сердце. — Как ты меня напугала!

У её новой камеристки был тихий шаг. Настолько тихий, что даже Фрида, благодаря отцу-фейри отличавшаяся чутким слухом, не всегда могла точно сказать, в комнате ли камеристка или уже нет. Если только Мира не маячила перед глазами, чего она без приказа предпочитала не делать. Кажется, Мире нравилось оставаться незамеченной. «Или я становлюсь мнительной», — усмехнулась про себя Фрида.

— Мне принести вам что-нибудь, миледи? — голос девочки дрожал не то от страха, не то от слёз, и Фриде стало стыдно.

Она попыталась успокаивающе улыбнуться.

— Нет, ничего не нужно. Посиди со мной, дорогая. Хочешь чаю? — И, не дожидаясь ответа, взяла вторую кружку — лорд Виндзор к ней так и не притронулся.

— Меня снова заберут? — прошептала Мира, глядя в никуда. — Миледи, прошу, не отдавайте меня… Не отдавайте меня ему!

— Что, тебе лорд Виндзор тоже не понравился? — усмехнулась Фрида, подавая ей чай. — Выпей, тебе станет легче. И нет, никто тебя не заберёт, я никому тебя не отдам. Что же до выше упомянутого лорда… У него нет никакого права тебя забрать, а значит, ты останешься здесь. Если хочешь, конечно.

Мира в ответ робко улыбнулась.

— Очень хочу! Вы так добры, миледи… Но он же вернётся, — обречённо добавила она.

— Может быть, — задумчиво протянула Фрида и тоже глотнула чай. Он уютно пах липовым мёдом и согревал душу лучше всякой магии. — Ну и пусть. Как вернётся — так и уедет. Я не отдам ему тебя. Не бойся. Хорошо?

Мира коротко кивнула и вдруг тихо спросила:

— Миледи, а вы тоже его слышали?

— Слышала?

— Когда милорд задавал мне вопросы, я слышала его тут, — Мира коснулась правого уха. — И тут, — палец переместился к виску. — И это были разные вопросы.

— Он спрашивал тебя мысленно? — заинтересовалась Фрида. — Правда? И что именно? Что ты чувствовала?

— «Кто ты?» Он спрашивал меня: «Кто ты?» И ещё: «Откуда ты?». И это было… Как будто огонь трещит. Знаете, когда сухое полено подложишь… — Мира запнулась, подыскивая слова.

— Вот мерзавец! — с чувством вымолвила Фрида, сжимая кулаки. — Колдовал в моём доме!..

— Колдовал? — эхом повторила Мира. — Но… как же? Миледи, колдовство ведь запрещено…

— Для всех, — криво усмехнувшись, продолжила Фрида. — Кроме императорского мага. Виндзоры столетиями были магами короны, и им колдовать, конечно, можно. Правда, особыми чудесами они нас не поражали уже лет, кажется, триста… Но, видимо, в семье не без, хм, гения. Мыслеречь…

— Но почему же можно только им? — Мира всё ещё дрожала, однако, в её голосе слышался теперь неподдельный интерес.

— Потому что они клялись в верности императору. Давно… не помню, в каком году. Послушным магом быть можно, Мира. Это как… — Фрида кивнула на закрытый ширмой с журавлями камин. — Как огонь. Тебе нравится за ним наблюдать? Да? Пока он совсем ручной? В камине, в свечах. А представь лесной пожар — его не приручишь. Вот и с магией так же: придворные маги как ручное пламя, а от всех остальных император не знает, чего ждать. Поэтому колдовать можно только Виндзорам…

— Но, миледи, почему тогда другие колдуны не принесут императору клятву верности?

Фрида посмотрела на девочку: глаза блестят, щёчки порозовели… Ни дать ни взять, человек. Только в ошейнике для фейри.

— Ни один колдун так просто не откажется от свободы. Никто точно не знает, что произошло с Виндзорами: официальные хроники пишут, что они по своей воле признали власть императора. Вряд ли. Свобода для мага — всё.

— Но почему, миледи? Если выбирать между смертью и клятвой…

— Смерть, — убеждённо выбрала Фрида. — Никакой клятвы, никогда. Лучше смерть, чем проклятая жизнь на привязи.

Мира, всё ещё хмурясь, поставила пустую кружку на столик.

— Спасибо, что рассказали мне, миледи. — Она запнулась — и захлопнулась, как раковина. Фрида очень ярко это почувствовала. — Какие будут указания?..

— Мира, скажи, ты видела когда-нибудь море? — глядя на её ошейник, осторожно поинтересовалась Фрида.

— М-море? Я… Я не помню, — голос Миры снова задрожал. — П-простите, миледи…

— Всё хорошо, Мира. Мы отправимся на море этим летом, тебе понравится, уверяю. А теперь, будь добра, займись моим гардеробом… — Фрида запнулась. — Или лучше давай вместе займёмся.

— Простите, миледи, — сконфуженно прошептала Мира. — Я всё ещё не понимаю, какие туфли к какому платью подходят, и когда их полагается надевать…

— Вот я тебе ещё раз и объясню, — пообещала Фрида. А про себя вспоминала Мэри, которой такие вещи рассказывать не приходилось. Что ж, зато она крала по мелочи и шпионила. Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь…

* * *

«Вот стерва!» — думал Эш, вертя в руке портрет леди Вустермор. На нём она была одета в кружева и бархат, держала на руках мопса, а не гадюку, но улыбалась так же холодно.

Портрет — небольшой, с ладонь величиной — Эш забрал со столика у двери, когда уходил из гостиной — просто так взял, без заднего умысла. Вдруг захотелось. Леди Вустермор ничего на это не сказала: может, не возражала, а может, просто не заметила. Эша не волновало, что она думает. Но эта её улыбка, этот презрительный взгляд подстёгивали его, как кучер лошадей.

«А красивая, — решил Эш, подняв портретик. — Да, пожалуй, она вполне ничего. Интересно, от кого у неё ребёнок?» Живота у леди не заметно, да и ауры ребёнка ещё видно не было. Разве что чуть-чуть, яркая точка, солнышко под платьем у леди. Значит, срок беременности совсем ещё небольшой. Значит…

Что это значило, Эш додумать не успел: лошади неожиданно встали. Кучер закричал на них… Но и его крик резко смолк. Изумлённый Эш высунулся из окна, ничего странного не увидел и нахмурился. По-прежнему шумел в стороне лес, по-прежнему ветер гнал волны по лугу. По-прежнему хором заливались птицы.

— Выходи, стервец, — проскрипел старушечий голос откуда-то слева. — Вылезай-вылезай.

У Эша глаза на лоб полезли: говорила полукровка — в воздухе чувствовался запах дыма и хлеба — и говорила на фейрийском, чисто и ничуть не скрываясь.

— Ну давай! Не мне же к тебе прикажешь лезть.

Заинтригованный, Эш выбрался из кареты.

На обочине дороги, среди жёлтых лютиков сидела старуха в каких-то обносках. Сидела, жмурилась на солнце и кокетливо наматывала на палец седую прядь.

— Вон ты, значит, какой, — хмыкнула она, разглядывая Эша в ответ. — Что, ребёночка сделал и не признал, а?

— Что? — непонимающе переспросил Эш.

— Вы друг другу подходите, — фыркнула старуха. — Хотя намучается она с тобой…

— Да что ты несёшь, ведьма! — не выдержал Эш. — Кто намучается? Ты хоть представляешь, с кем говоришь?

— А то! — хихикнула старуха. — Это тебя в столице Серым кличут. Подкидыш. Железом от тебя за милю несёт. Что, болит твоя головушка?

— Болит. — Странно, но злости Эш не чувствовал: эта полукровка казалась забавной. — Вот твою силу выпью — и перестанет.

— Подавишься, — хохотнула старуха.

— Да неужели? — Эш шагнул к ней, но старуха вытянула руку и мотнула головой: — А-а-а. Смотри, вот это тебе нужно, ну?

«Вот это» было обсидиановой статуэткой волка, и магии в ней было завались — Эш даже отсюда чувствовал, как она жжётся.

— И вот это, милок, я сегодня нашла у своего дома. Знаешь, я обношу деревню защитным контуром, чтобы такие случайные гости не прошли. И они не прошли. А ты чувствуешь, чем пахнет, м-м-м?

Пахло морем. Летним. Пахло сиреной.

— Давай сюда, — приказал Эш.

— Не-е-ет, милый, только обмен. А попытаешься забрать — я руку сожму и… Это будет моё последнее заклинание. Ни подсказки, ни моей магии тебе не достанется.

— Тогда ты умрёшь, — спокойно заметил Эш. — Люди ведь боятся смерти.

— Ничего-то ты о нас не знаешь, — протянула старуха. — Злишься на нас, чудной, а что мы тебе сделали?.. Мальчик мой, я уже давно серую дожидаюсь. Так что умереть я точно не боюсь. Ну так что — меняемся?

Эш вздохнул. Лжи в её словах не было, а статуэтка — ключ к загадочной сирене. Выход, пожалуй, оставался только один.

— Что же ты хочешь?

— Отдай мне свою змею. — Старуха опустила руку.

— Всего лишь? Смешная ты, полукровка. — Эш повернулся было к карете, но не выдержал, спросил: — И что, ты думаешь, когда получишь её, я уже не смогу тебя выпить?

— О, да ты сразу домой помчишься, — отмахнулась старуха. — Вот прям сразу. И не смотри так, проверять мой защитный контур нужды нет, всё, что там интересного было, я тебе уже принесла.

— И почему же помчусь?

— Докладывать своему императору, исполнять его приказ… — Старуха зевнула. — Ох и устала я с тобой болтать, фейри. Давай уже змею, не жадничай.

Эш забрал из кареты корзину, поставил её рядом со старухой.

— Ну держи тогда, — сказала та, и бросила ему в руку статуэтку.

На мгновение Эшу стало нечем дышать: так вокруг пахло сиреной. Казалось, она стоит рядом — протяни только руку! А потом что-то горячее шевельнулось внутри волка, и Эш вздрогнул. Да быть не может! Демон?..

Потом локтя Эша коснулись узловатые старушечьи пальцы.

— Потом додумаешь, милок, хоть в карету-то сядь.

Как заколдованный, Эш потащился к карете, прекрасно понимая, что одной сиреной дело не обошлось. Сирена, которая вызывала демона?.. Ну конечно, после того, что оставалось от жертв!.. Он должен был раньше догадаться…

Старуха тем временем вытряхнула змею из корзины и, приговаривая: «Ну-ну, милая, потерпи, сейчас…», схватила её за хвост да с размаху ударила о землю.

Вместо змеи встала уже девушка, посудомойка Бэтси: дрожа, широко распахнув шальные глаза и всё ещё посвистывая. Кейт поднялась вслед за ней, обняла и, шепча: «Тише, хорошая, пойдём, сюда…», повела прочь от дороги, в лес.

Это Эш уже не видел. Он ехал в карете в столицу и плавал в мареве чужой магии, впитывая в себя след, запах и даже голос сирены…

* * *

Фрида изумлённо рассматривала лёд на озере. Стояла тёмная, пасмурная ночь, облака закрыли звёздное небо, и света почти не было, но лёд всё равно поблёскивал, словно подсвечивался изнутри. Фрида постучала по нему пальцем и тут же отпрянула — холод обжигал.

— Миледи? — выдохнула Мира, которую Фрида взяла с собой на вечернюю прогулка: хотела показать Лесному королю, тот знает наверняка, как снять ошейник. — Миледи, быть может, мы вернёмся?

Фрида выпрямилась, огляделась. Лес настороженно молчал. Тишина стояла такая, что собственное дыхание казалось громом.

А потом, медленно, струйками по подлеску зазмеился туман, как дым. Будто гнал его кто-то. Фрида изумлённо моргнула и тут же услышала где-то, пока ещё далеко, угрожающее рычание.

— Миледи? — всхлипнула Мира.

— Да, — шепнула Фрида и схватила служанку за локоть. — Да, идём.

Домой они возвращались чуть не бегом и вздохнули с облегчением, только когда входная дверь за ними захлопнулась.

— Окна заприте, — приказала Фрида выглянувшим на шум горничным. — Не знаю, что тут творится, но…

— Туман, миледи, — отозвалась одна из служанок, передавая Мире зажжённый канделябр. — Очень странный туман вторую ночь.

— Туман… — повторила Фрида. Браслет на её руке вдруг потеплел, но только Фрида успела насторожиться, как он тут же «исправился», снова став лишь переплетением веток.

— Госпожа, вам письмо. — Вышедшая в холл экономка протянула розоватый конверт с летящей ласточкой. В таких обычно присылали приглашения. Фрида перевернула его и узнала, не открывая, по печати: мать, ну конечно…

Письмо было приглашением на открытие сезона. Очень формальным языком, преувеличенно вежливо мать писала, что Фрида просто обязана присутствовать на первом балу её сестры, Эвелины. А в конце добавляла, что ждёт дочь в родовом поместье как можно скорее.

— Мира? — закончив читать, позвала Фрида. — Завтра мы едем в столицу.

— В-вы хотите меня в-вернуть? — снова забеспокоилась камеристка. — М-миледи…

— Успокойся. Нет, мы едем на бал. То есть сначала к моей семье, а потом на бал, — Фрида обернулась, окинула взглядом горничных и экономку. — Приготовьте мои вещи. Мы с Мирой уезжаем завтра, как можно раньше, так что займитесь моим багажом сейчас.

— Да, миледи, — хором ответили ей.

— Что ж, — вздохнула Фрида. На самом деле, её участие не требовалось, но сна всё равно не было ни в одном глазу, а думать о предстоящем разговоре с матерью совершенно не хотелось. — Что ж, тогда давайте начнём.

* * *

Уютно потрескивал огонь в камине, бросая отсветы на обсидианового волка, лежащего рядом с чугунной решёткой. Эш голой рукой время от времени выхватывал тлеющий уголёк из камина и клал рядом со стауэткой. Очень скоро волк оказался весь окружён углями, тогда Эш успокоился, опёрся спиной о брошенную на пол диванную подушку и принялся вертеть в руках портрет. Отсветы пламени странно меняли выражение лица леди Вустермор — от надменного до откровенно злобного.

— Господин, вам что-нибудь нужно? — в комнату неслышно вошёл Ричард.

— Не-а, — Эш улыбнулся и перевёл взгляд на «брата». — Посиди со мной.

Дикон послушно уселся в кресло у камина.

— Как прошёл твой день? — поинтересовался Эш. Сейчас, в сумерках он казался расслабленным и добрым-добрым — особенно когда улыбался. Ричард боялся таких мгновений: Эш в это время не отдавал себе отчёт и мог потребовать что-нибудь неразумное. Например, принять дорогой подарок или заставить отдать какой-нибудь смешной (по мнению Эша) приказ дворецкому… И так далее. Дикону привычнее был злой и сердитый Эш, не переставая жалующийся на мир — это было его обычным состоянием.

— Я читал Корвинуса, господин, он очень любопытно рассуждает о свободах и правах людей, а также о том, что республика…

Эш зевнул, и Дикон, запнувшись, быстро спросил:

— Вам неинтересно, господин?

— Я изучал Корвинуса в школе, — снова зевнул Эш. — Помню его наизусть. Процитировать?

— Вы очень начитаны, господин.

— А ты меня боишься.

— Нет, господин, я не… — Ричард запнулся: лгать фейри было под строжайшим запретом. Дикон давно это выучил, и сейчас ложь, даже вежливая, просто не шла у него изо рта.

Эш снова улыбнулся, на этот раз грустно.

— Ты единственный из всех, кого я никогда не трону, — тихо произнёс он. — Я обещал защищать тебя, помнишь?

Ричард быстро кивнул. Он помнил, хоть это и было давно, в их первую встречу. Просто Дикон и тогда, и сейчас не придал этому большого значения: намерения фейри переменчивы, как ветер. Все люди это знают. Особенно те, кто побывали на «той стороне».

— Господин, могу я спросить, как прошёл ваш день?

— Удачно, — Эш покосился на статуэтку волка. — Одна ведьма так прекрасно поставила защитный контур, что в него попался демон. А так как демоны не могут долго «держать форму» без подпитки… Красивая стауэтка получилась, да? И теперь у меня есть громадная зацепка, с которой найти убийцу легче лёгкого. Да, и если тебе интересно, та девчонка-посудомойка снова человек. Её расколдовали… так вышло.

Дикон улыбнулся и промолчал: по тону Эша было понятно, что будет продолжение.

И Эш продолжил:

— Тебя это, кажется, обрадует: я выбрал себе невесту.

Дикон улыбнулся — этого от него ждали.

— Поздравляю, господин. Она уже дала своё согласие?

— Она человек, — фыркнул Эш. — Кто будет её спрашивать? Нет, она пока ничего не знает. Но поверь, всё уже решено.

— Вами, господин?

— Угу, — Эш рассмеялся, поглядывая на портрет. — Ну же, спроси меня, кто это.

— Кто эта счастливица, господин?

— Счастливица! — расхохотался Эш. — Кажется, когда я намекнул ей о свадьбе, она заявила, что повесится на моём шейном платке. Забавная девчонка… Ты слышал что-нибудь о леди Вустермор, Дикон?

Тот покачал головой.

— Нет, господин.

— Она, представь себе, учёный. Лингвист. Специализируется в фейрийском, преподаёт, живёт уединённо в маленьком уютном коттедже, любит дерево, солнце и Магрибский халифат. Ах да, ей двадцать пять или около того, — выдохнул Эш. — Вот, посмотри. — Он протянул Дикону портрет.

Минуту в комнате стояла тишина: Ричард рассматривал портрет, Эш, не страшась загореться или обжечься, совал руки в огонь. Пламя ласково облизывало его ладони.

— Господин, она прекрасна! — выдохнул Дикон, и Эш изумлённо обернулся. Такого восторга в глазах «брата» он не видел ещё никогда.

— Прекрасна?

— О да! Поздравляю вас, господин! Но… Вы обмолвились, что она не очень-то рада предстоящей свадьбе?

— Можно и так сказать, — Эш усмехнулся. — Рада, не рада… Какая разница?

— Но ребёнок, господин, ваш сын? Вы же не принудите девушку…

— Мой сын? — перебил Эш. — О нет. Я клялся императору, что у моей жены родится ребёнок. Леди Вустремор уже беременна. Как видишь, мне даже спать с ней не придётся. Бр, представляю, в постели она, наверное, холодна, как гадюка… Дикон, в чём дело?

— Господин, прошу прощения, но может, вы измените ваше решение? Ни вы, ни леди не будете счастливы в этом браке…

— Брак не для счастья, мой романтичный Дикон. И нет, такую шикарную возможность я точно не упущу. И знаешь что? Там наверху ведь ещё идёт ремонт? Отлично. Поставьте решётки на окна. У девочки есть характер, как бы чего не вышло.

— Господин…

— Дикон, хватит, не утомляй меня. Нашёл кого жалеть. Я пальцем её не трону, если сама не станет зарываться, обещаю.

— Конечно, господин, — вздохнул Ричард. И тихо добавил: — Как вы пожелаете…

Эш улыбнулся, загрёб полную пригоршню горящих углей и бросил себе в лицо. Он любил это — огонь давал тепло, которого в жизни Эшу так не хватало. Впрочем, сейчас фейри сделал это скорее по привычке. Впервые мысль о предстоящей женитьбе не принесла с собой брезгливости и ярости. Пожалуй, это может быть даже интересно.

«Хочу видеть, как она будет смотреть на меня, стоя рядом у алтаря, — подумал Эш. — Испуганно или всё так же презрительно?»

Потом воображение нарисовало вместо леди Вустермор полукровку в маске — тоже у алтаря, в свадебном платье и с той же игривой улыбкой на губах. Эш вздохнул и прогнал этот образ. Хватит, пора уже забыть то приключение. Может, девочка-танцовщица и была права: на «этой стороне» у них обоих свои жизни, и они не пересекутся.

Никогда.

Загрузка...