Танец втроем

7

Фиса позвонила накануне и спросила, как мои занятия гипнозом. Я ей рассказала, что еще не закончила и остаюсь на следующий месяц. Фиса помолчала и потом обронила, что мужа, к сожалению, не будет, он в командировке.

У Фисы было — как всегда. То есть было понятно, что здесь живет Фиса. Никаких хрусталей — одни книги. Никаких фотографий в рамочках по стенам. Ничего из прошлого — только настоящее. Кофе был на выбор — несколько сортов. Меня поили лучшим. Из красивых чашечек.

— Фиса, у тебя посуда есть?

— Есть, — засмеялась Фиса.

— Как же тебя так угораздило?

— Тетушка убедила.

— Та самая?

— Та самая.

— Сколько же ей лет теперь?

— Столько же, сколько и тогда. Она ведь у меня неземная. Я ей раньше доказывала, что мне только два стакана нужно, две чашки и два стула. А она все спрашивала: «А если я к тебе в гости приду? На полу, что ли, буду сидеть? И с тобой пить из одного стакана?» Вот и пришлось обзавестись и мебелью и посудой. Но подсознательно знаю — это для тети. Ну вот, видишь, и для тебя пригодилось. Значит — не зря.

— Знаешь, Ветка замуж вышла, у нее уже двое детей. А Марго теперь доктор наук.

— Помнишь, как она клялась, что никогда студентам двойки ставить не будет? После каждого экзамена.

— Ставит. И, говорят, всем подряд. Очень строгая докторша стала…

Вошла девочка. Почти с меня ростом. На ней было черное кимоно и…

— Марго, это Тоня.

— Здравствуйте, тетя Тоня.

— О боже! — простонала я.

— Она тебе не тетя. А Тоня. И сними весь этот ужас!

На девочке были зеркальные солнцезащитные очки, в которых я могла разглядеть только свое отражение. На ухе болталась резинка, к которой был подвешен, точно серьга, длинный металлический скелет. На голове была голубая тенниска, повернутая козырьком назад. Трудно было сказать, на кого же она похожа.

— У меня сеанс, — сказала Марго. (Оказывается — Марго!) Схватила две конфеты и удалилась.

— Сеанс чего? — не поняла я.

— Черт его знает, — призналась Фиса. — Только это как-то связано с музыкой.

— Она у тебя играет? — спросила я.

— Нет, в основном слушает…

Мы проболтали до вечера. Я так и не смогла спросить у Фисы, кто ее муж, как его зовут и откуда он взялся. Намекала ей пару раз, что не прочь посмотреть их семейный фотоальбом, но Фиса пропускала мои слова мимо ушей. Ну, это понятно. Она терпеть не могла фотографироваться, она всегда жила только настоящим. Вряд ли она стала бы копаться в воспоминаниях, перебирать фотографии. Ну да ладно. Нет, не ладно. Очень хочется на мужа посмотреть. Нужно нагрянуть как-нибудь неожиданно…

Доктор Р. спросил меня сегодня:

— Тоня, а о чем, собственно, ваше повествование? Кто кому кто?

— О маньяке по имени Оз. И о том, как он разбил Фисе жизнь. И не только Фисе. А почему вы спросили?

— Ну, чтобы точно знать, кто у нас злодей…

Смешно, конечно, Оз у нас злодей. Невменяемый, необузданный. Желающий только одного — власти над Фисой. Ему было уже все равно, сбудутся или нет его мечты, преисполненные вожделения, ему нужно было задавить Фису, лишить ее воли, поставить на колени. И все, что он сотворил потом, продиктовано только этой жаждой, этой страстью. Но жажду эту утолить было нечем. Я думаю, если существуют параллельные миры, то Оз в каждом из них вставал у Фисы на пути. И может быть, даже где-то в других мирах он именно ее убил в конце концов. Но вряд ли это принесло ему там облегчение. Но ни в одном из параллельных миров Фиса не любила его — это точно. Ни в одном она не принадлежала ему. И в каждом мире между ними стояла стена, против которой бессильны любые чары и любая сила.

Конечно, Оз — злодей. Но иногда мне кажется, что чем-то мы с ним похожи. Я, пожалуй, тоже не сумела бы отказаться от своей мечты только потому, что на моем пути появилось препятствие. Пусть даже непреодолимое. Вряд ли я из тех, кто в таких случаях вздыхает и отправляется другой дорогой. Иногда я думаю о том, что бы сама стала делать, попади на место Оза. И тогда мне становится страшно… Но ведь в том-то и разница между нами, что Озу в жизни не повезло, а у меня все складывалось замечательно.

А теперь — очередной сеанс. Осталось совсем немного вспомнить. Речь идет о каких-то четырех месяцах, когда все разрешилось столь ужасающим образом. Осталось совсем немного. Вперед! Я считаю. Пять… У пристани меня поджидает корабль, легкое суденышко с коротким названием «Память». Четыре… Я вбегаю по трапу на палубу, и корабль тут же отчаливает от берега. Три… Соленый ветер треплет мои волосы, мы уходим в открытое море, и вон там, за линией, горизонта… два… начинаются воспоминания. Море хранит свои тайны. Море — это жизнь. Один…

В феврале мы возвращались. Ах, как это было прекрасно. Для этого стоило уехать. Было много криков. Коридор гудел несмолкаемым эхом: «О-О-о-о-кого-я-я-я-вижу-у-у-у». Мы вернулись. Мы вернулись домой. Это был наш дом. Наш мир. И мы поклялись друг другу всегда возвращаться.

Мы тогда еще не знали, что возвращение невозможно. Что мы скоро, совсем скоро станем взрослыми, обзаведемся семьями и неприятностями на работе. Что будем вечно заняты и редко будем писать друг другу. Раз в год — открыточка. Вот и все. Но никогда, никогда друг друга не забудем. Даже страшного Оза позабудем, фамилии однокурсников начнем путать, а вот друг друга — никогда. И когда будет плохо или больно, или еще черт-те как, как бывает в этой треклятой суетной жизни, когда земля уходит из-под ног и никого не остается рядом, у самой последней черты, балансируя на грани отчаяния, мы обязательно вспомним… То дыхание, которое, сливаясь, превращается в чудную музыку, те три пары глаз, что смотрят тебе вслед из прошлого, которым ты не безразлична. И хватит сил — подняться. И продолжить поединок с этой жизнью. Да, я одна. Но за моей спиной — еще трое. Всегда — трое. И поэтому я не сдамся. Поэтому завтра у меня найдутся силы снова подняться и прямо смотреть людям в глаза, что бы ни случилось.

Мы поклялись друг другу возвращаться. Но вот я возвращаюсь одна в пыльные коридоры своей памяти. Или нет? Или, может быть, у каждого своя дорога сюда? Может быть, преуспевающий доктор наук Марго тоже по ночам рыскает в этих лабиринтах? Может быть, Веточка, уложив спать свое большое семейство, тоже порой спускается сюда? Тогда мы встретимся. Мы обязательно встретимся!