Танго в раю

Глава 2

Эйприл торопливо поднялась на невысокое крыльцо бунгало и не успела открыть дверь, как Джек проскользнул мимо нее в комнату. Бросив солнечные очки на стойку бара, он плюхнулся на покрытую узорчатым пледом кушетку, раскинув руки и не обращая внимания на то, что вещмешок сползает с плеча. И наконец, свалившись на диванные подушки, вещмешок перевернулся, и из него стали вываливаться вещи.

— А-а-а-а, кондиционер! — блаженно, почти благоговейно протянул Джек. — Второе по гениальности изобретение человечества.

Вопрос вырвался из нее сам собой, прежде, чем она успела сообразить, что говорить этого не стоило.

— Что же в таком случае первое? Электрогрелка?

Пристальный взгляд его светлых глаз буквально пригвоздил ее к месту. Она почувствовала себя бабочкой, пришпиленной булавкой к обтянутой бархатом доске:

— В данный момент я, как ни странно, меньше всего мечтаю включить отопление.

— Да, конечно… — смешалась Эйприл. — Я только покажу вам домик и сразу же уйду. Вы, разумеется, хотите принять душ. Должно быть холодная…

— Неужели вам не интересно узнать, что же, все-таки, первое?

Эйприл предприняла героическое усилие, чтобы растянуть губы в «профессиональной» улыбке.

— Сейчас попробую догадаться, — сказала она бодрым тоном. — Холодное пиво? — И не делая паузы для его ответа, продолжила: — К вашим услугам бар, кухня с полным ассортиментом продуктов, два телефона: один здесь, возле кушетки, а другой в спальне.

— Вот это как раз и есть.

— Что?

— Гениальное изобретение номер один. Сервис. Стоит только нажать на кнопку, и получишь все, чего только ни пожелаешь. Можно даже совсем не выходить из спальни.

На его лице появилась усталая усмешка. Ну нет, на эту наживку он ее не поймает.

— А если вам потребуется что-нибудь еще, чего мы не предусмотрели, — сказала она как можно более сухо, — позвоните в бюро обслуживания, и ваш заказ выполнят прежде, чем вы успеете распаковать свои вещи.

Джек с сомнением поднял бровь и многозначительно посмотрел на свой рюкзак, из которого выползло почти все его содержимое.

Эйприл не смогла удержаться от смеха.

— Что ж, я, наверное, несколько переоценила наши скоростные возможности. По всей вероятности, вы еще успеете принять душ.

Ее улыбка стала немного растерянной, когда Джек неторопливо встал с дивана и шагнул к ней. Надо уходить.

— Я, э-э, мне пора идти.

Он сделал еще один шаг.

— У меня еще столько дел. — Она подошла к распахнутой двери. — Если у вас возникнут какие-то вопросы, обратитесь к горничной или к Домингесу, нашему консьержу, и они помогут вам.

— Спасибо, — ответил он. — Я непременно составлю список вопросов.

Любопытство Эйприл, которая с интересом подумала, о чем, или о ком, будут вопросы, сменилось беспокойством, когда он подошел еще ближе. Она удивленно посмотрела на него и вдруг поняла, на что похожи его глаза — на кусочки светло-зеленого мрамора, пронизанного тонкими красными паутинками. Он говорил надтреснутым, колючим голосом, и на его лице вдруг появилась улыбка — скорее, подобие улыбки, приподнявшее один уголок рта, — она тотчас же забыла тот пристальный взгляд, которым он мучил ее минуту назад. Вздохнув с облегчением, она сказала:

— Ну что же, добро пожаловать. Надеюсь вам здесь понравится.

Спустившись на вторую ступеньку крыльца, Эйприл спохватилась, что даже не сделала попытки намекнуть ему, что нуждается в его помощи. Теперь же ничего не оставалось делать, как словно бы ненароком обмолвиться о торжественном событии.

— Да, между прочим, если вы не заняты сегодня вечером, то, мне кажется, вам было бы интересно поснимать репетицию венчания дочери сенатора…

Нет, никак нельзя было уйти, не попытавшись каким-то образом заручиться его согласием. Она обернулась и увидела, что он стоит на пороге.

— Что-нибудь еще?

Эйприл глядела на него с изумлением. Как удавалось этому смертельно уставшему человеку выглядеть так… мужественно?

— Нет-нет. Ничего. — Эх ты, курица. Она быстро перевела дыхание. — Я понимаю, вам нужно отдохнуть, но если хотите, я распоряжусь, чтобы вас позвали к ужину. Вам позвонят…

Джек не знал, смеяться ему или плакать. Она никак не хотела отвязаться от него. Его голова склонилась набок с видом окончательного поражения. Проклятье, почему она не уходит? А какого черта тебе самому понадобилось тащиться за ней до дверей? Тебе нужно выспаться. Просто необходимо. И вот, наконец, все три заветные цели рядом — стоит только сделать несколько шагов, и желания исполнятся.

Так с какой стати он будет серьезно обдумывать ее предложение?

В этот момент тело заявило о том, что не хочет больше ему подчиняться, и Джек почувствовал, как задрожали колени. Скрестив на груди руки, он прислонился плечом к дверному косяку, чтобы предательская слабость не свалила его с ног. «Конец представлению, пора закрывать театр», — подумал он.

— Мне очень жаль, но ближайшие сутки я намерен провести в бессознательном состоянии.

Ему показалось странным, что ее отшлифованная улыбка неожиданно дрогнула, и на какое-то мгновение в глазах появилось настоящее разочарование. Он даже не думал, что эта неожиданная перемена на ее казавшемся невозмутимом лице так обеспокоит его. Черт возьми. Скрестив ноги в лодыжках и, приняв таким образом более устойчивое положение, он добавил:

— Но уверяю вас, что завтра утром я буду просто умирать от голода. Так что, может, договоримся насчет завтрака? Часиков в девять?

— Конечно, конечно. — Она любезно закивала головой, но улыбка исчезла.

Из каких-то нелепых соображений, анализировать которые у него не было сил, ему не хотелось отпускать ее в таком настроении. Пусть хоть эта дурацкая «фирменная» улыбка растянет ее рот. А потом может уходить.

— Госпожа Морган?

Она обернулась, держась одной рукой за перила лестницы.

— Да?

Солнечный свет проникал сквозь тонкую ткань желтой блузки и с одной стороны ясно очерчивал изгиб ее талии и плавную округлость груди.

— Что-нибудь еще?

Сразу несколько вариантов ответа пришло ему на ум, но все они требовали затраты энергии, остатков которой в данный момент ему хватало лишь на то, чтобы дышать и поддерживать тело в вертикальном положении. Но чувство какого-то дискомфорта оттого, что он чем-то ее расстроил, не давало покоя.

— Может быть есть какая-то особая причина, по которой вы так настойчиво приглашаете меня на ужин?

Она вздрогнула от неожиданности.

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Просто вы показались мне такой… Я даже не знаю, как это сказать. — Сделав глубокий вдох, он оторвался от дверного косяка, зачесал волосы назад и, немного помедлив, продолжил: — У меня появилось такое ощущение, что вы… расстроились из-за того, что я хочу проспать весь день. А так как, честно говоря, я очень сомневаюсь в том, что вы будете скучать без моей персоны, то должна иметься еще какая-то причина. Может быть, здесь существует такая традиция, что все отдыхающие обязательно собираются за столом на ужин?

Это была слабая попытка пошутить, но выражение ее лица не изменилось. Она отрицательно покачала головой все с той же вежливой сдержанностью. Однако от его цепкого глаза не укрылось, как напряглись мышцы ее шеи и как она судорожно сглотнула.

«Господи, — неожиданно пронеслось у него в мозгу, — должно быть, она великолепно выходит на фотографиях». У него зачесались руки побыстрее взять свой любимый «Никон» и навести на нее объектив.

И словно прочитав его мысли, она стала пристально вглядываться в дверной проем, туда, где остались футляры с фототехникой. Он обернулся и тоже взглянул на них, потом снова повернул к ней голову.

Так вот в чем дело. Определенно ей что-то было нужно от него; и судя по тому, что она не могла оторвать глаз от фотоаппаратуры, она желала вовсе не его тела. Хотя… если взглянуть сейчас на него со стороны, то вряд ли можно было обижаться на нее за это. И все же он чувствовал раздражение оттого, что превратно истолковал ее поведение.

От его насмешливого тона не осталось и следа.

— Если я не ошибаюсь, вам от меня что-то нужно, и непосредственно к еде это «что-то» вряд ли имеет отношение.

Она выглядела такой виноватой, словно ее уличили в грехе. Но уже в следующую секунду она вызывающе вздернула подбородок, и Джек почувствовал к ней невольное уважение.

— Вы правы, мне действительно нужно…

— Простите, но ничего не выйдет, — сказал он, заставив свой голос звучать как можно тверже. — Видите ли, я приехал сюда, чтобы хоть немного отдохнуть от работы.

Эйприл выдержала еще один пронзительный взгляд. Разумеется, следовало сразу подумать о том, что чудес на свете не бывает. Разве можно было встретить фотографа, который предложил бы свои услуги прямо на пороге дома, в буквальном смысле этого слова? Но теперь ей уже нечего было терять.

— Я прекрасно понимаю, насколько вы устали, и если бы это не было настолько важно, я бы никогда не попросила вас об одолжении, но…

Он вышел на крыльцо, и теперь только две ступеньки разделяли их.

— Никаких «но». Мне действительно очень жаль, но что бы там у вас не случилось, вам придется поискать кого-нибудь другого, Я в отпуске и буду фотографировать только для себя. Исключительно ради своего удовольствия.

Было заметно, что она пытается скрыть свое отчаяние. Солнечные лучи, падавшие сбоку на ее лицо, причудливо освещали его черты, оставляя под глазами живописные тени, и Джек почувствовал, как напряглись пальцы.

— Конечно, я мог бы сделать исключение, но только при условии, что вы согласитесь попозировать мне. В противном случае ответом будет «нет». И точка.

Эйприл побледнела. Еще чего не хватало. Ей абсолютно не хотелось, чтобы он ее фотографировал.

— Вы правы. Я не должна была просить вас. — Растерявшись от того, что он говорил с ней совершенно искренне, и осознавая, что совершила ошибку, обратившись к нему за помощью, она стала заикаться. — P-ради Бога, извините м-меня. Я постараюсь что-нибудь придумать.

Она замолчала, пытаясь взять себя в руки. Только что она просила, можно сказать, умоляла этого человека, который был клиентом, заплатившим деньги, выручить ее. Но какое ему дело до ее проблем?

— Вы можете спокойно отдыхать, мистер Танго. Если вы еще не передумали, то завтра в девять утра вас разбудят к завтраку.

— Называйте меня просто Джек. В девять часов меня вполне устроит.

Она кивнула и повернулась, чтобы уйти. А в этот момент Джек заметил коричневую полоску на рукаве ее блузки и машинально протянул руку, чтобы стряхнуть грязь. Она с удивлением посмотрела на него, и его рука тотчас же опустилась. Прочитав в ее глазах немой вопрос, он стал поспешно объяснять:

— Ваша кофточка. Она измазана. Наверное это след от моей сумки.

Все еще ничего не понимая, она взглянула на свой рукав, и на лице появилось видимое облегчение, когда это оказалась всего-навсего полоска грязи.

«Что-то здесь не так, — подумал он. — Пускай он ошибочно истолковал ее настойчивость, но почему все-таки она сейчас так странно отреагировала на его слова?»

Его досада сразу куда-то улетучилась.

— Я бы хотел, чтобы чистку вашей блузки вы записали на мой счет.

— Это вовсе не обязательно.

— Это позволит мне хоть частично искупить свою вину. Простите, я был слишком груб с вами.

— Нет, что вы. Вы просто устали. Если кто-то и был груб, так это я.

— Вам кто-нибудь когда-нибудь говорил, что вы лгунишка?

Эйприл на секунду отвела взгляд в сторону, потом уверенно посмотрела ему прямо в глаза.

— Нет, никто, если не считать вас, — спокойно ответила она.

«Удивительная женщина».

— Ну тогда они все были просто слепцами.

Она не могла сдержать улыбки, и эта чудесная улыбка, засветившаяся в ее прекрасных карих глазах, оживила все лицо. Джек вдруг почувствовал, что ему чертовски приятно вот так стоять рядом с ней, смотреть как она улыбается. Казалось, от этого у него даже прибавилось сил.

— Давайте позавтракаем вместе. Сегодня я отдохну, а завтра на свежую голову мы обо всем с вами поговорим. Хорошо?

— Значит ли это, что вы согласны подумать над моей просьбой?

— Вы действительно хозяйка этого курорта? Это правда?

В ответ Эйприл лишь слегка приподняла плечи. Этот жест означал, что, по крайней мере, она старается быть хозяйкой. Однако она упорно не желала менять тему разговора.

— Так вы подумаете?

— Только в том случае, если вы подумаете над моим предложением. Насчет того, чтобы посниматься.

Она в недоумении нахмурила лоб.

— Какое еще предложение?

— Я же говорил вам, что хочу отвлечься от работы и устроить себе настоящий отдых. Если я и буду снимать здесь, то только ради своего удовольствия. Ничего на заказ или на продажу.

Заметив, что его слова не разгладили складки на ее лбу, он пожал плечами так, будто все это абсолютно ничего не значило. В самом деле, зачем ему понадобилось с самого начала осложнять отношения?

— Забудьте о том, что я вам только что говорил, ладно? Но предложение позавтракать вместе остается в силе. Обещаю, что завтра утром приведу себя в человеческий вид, и вам не придется стесняться меня при людях. Ну так что? Пожалуйста!

Свое «пожалуйста» он сопроводил уже знакомой соблазнительной полуулыбкой, как-то странно, почти парализующе действовавшей на ее мозг, который почему-то отказывался здраво рассуждать. Соблазнительная и сексуальная… Даже слишком сексуальная. Эйприл с трудом заставила себя вернуться к теме разговора и подумала, что было бы просто глупо упускать возможность сделать еще одну попытку уговорить его.

— С удовольствием. Предлагаю встретиться в кафе, которое находится на смотровой площадке. Это на крыше главного корпуса. Оттуда чудесный вид прямо на океан.

— Замечательно. Это же настоящая роскошь — начинать день с обзора океана.

— Прекрасно. В таком случае, до завтра. — И Эйприл пошла по дорожке, усилием воли подавляя в себе желание броситься наутек. Кстати, ее абсолютно не волновало, почему его проницательные сверкающие глаза так выразительно смотрели на нее, когда он говорил, что любит по утрам обозревать красивые виды. Она даже не хотела об этом думать. Ни об этом, ни о том, почему ее так смутил этот взгляд.

Эйприл оторвала взгляд от чашки с чаем и задумчиво посмотрела вдаль. Там, за перилами смотровой площадки бился океан, неутомимо накатывая на песчаный берег мощные волны. Пенный гребень каждой волны был похож на гигантскую секундную стрелку, неумолимо отсчитывающую убегающее время на часах вечности. Ее время истекало.

Она нехотя перевела взгляд на стол. Перед ней лежала стопка фотографий, которые она первым делом забрала сегодня утром у племянника Кармен.

— Смитсон оставит от меня мокрое место, — пробормотала она себе под нос и съежилась от ужаса, представив себе реакцию сенатора, покажи она ему эту жалкую пародию на фотографии, эти заляпанные снимки, сделанные Алехандро вчера на репетиции свадебной церемонии. — Конечно, если прежде меня не убьет жених.

Черт побери, разве можно отделаться семнадцатилетним мальчишкой, выступающим в роли ее фотографа на такой грандиозной церемонии? Эйприл была в полной растерянности, ей никак не удавалось сосредоточиться, чтобы придумать какой-нибудь выход. Неожиданно она почувствовала, как у нее на загривке зашевелились тонкие волоски. Где-то здесь был Джек Танго.

Не успела она засунуть фотографии под салфетку, как он появился возле столика и сел напротив. Она не стала задумываться над тем, каким образом смогла угадать его приближение.

— Я опоздал? — спросил он хрипловатым голосом, какой обычно бывает спросонья.

— Нет-нет. — И тут она совершила ошибку, подняв на него глаза. Большую ошибку.

Он был чисто выбрит, и от вчерашней щетины не осталось и следа. По-видимому, он только что вышел из душа, и светло-русые волосы, которые ерошил сильный утренний ветер, были еще влажными. Вместо пыльной хлопчатобумажной рубашки на нем теперь была желтая футболка, которая, должно быть, измялась в рюкзаке, если принять во внимание тот особый способ, которым он упаковывал вещи, но на широкой груди она так растянулась, что все складки исчезли.

Во всем его виде не было ничего необычного, но ее сердце учащенно забилось. «Парень, как видно, здорово постарался, чтобы привести себя в порядок», — подумала она и снова перевела взгляд на его лицо, чтобы не смотреть, что у него одето ниже пояса. Так было спокойней. Если она вообще могла чувствовать себя спокойной рядом с ним.

— Не говорите мне, я уже догадался сам. У вас здесь к завтраку выходят в специальных утренних туалетах, ведь так? — Уголок его рта скривился в насмешливой улыбке, которая ясно давала понять, что он заметил ее быстрый оценивающий взгляд. — Как правило, до девяти часов вечера я не надеваю фрака, но, если прикажете, я готов сбегать домой и нацепить галстук.

Эйприл заулыбалась в ответ, невольно поддавшись очарованию этого нового, вымытого, вычищенного и еще более сексуального Джека Танго. Она перевела взгляд с ухмыляющихся губ на глаза, и ее легкому жизнерадостному настрою пришел конец. Первая совершенная ею ошибка влекла за собой вторую.

Джек сидел спиной к восходящему солнцу, и его лицо оставалось в тени, отчего цвет зеленых глаз приобрел густой изумрудный оттенок. Вчера, выйдя из его бунгало, Эйприл попыталась убедить себя, что гипнотизирующий эффект его глаз был ничем иным, как плодом воображения, обыкновенным самовнушением. И вот теперь, чувствуя, как затягивает ее эта зеленая глубина, она поняла, что это не так. И нет никаких сомнений.

— Вы прекрасно выглядите, — совершенно искренне уверила она его.

— Вы позволите вернуть вам комплимент?

«Он просто старается быть вежливым, вот и все, — подумала она. — И не следует придавать такого большого значения его улыбке. Улыбка как улыбка, ничего особенного. Но стоит только заглянуть в эти глаза…

Переходи к делу, Эйприл. Работа прежде всего, не забывай об этом». Она посмотрела на листок бумаги, лежавший в открытой папке возле ее тарелки, и мысленно чертыхнулась. Длинный перечень еще не улаженных мелких проблем, касающихся свадебных приготовлений, мгновенно вернул ее к действительности. Сколько еще предстояло сегодня сделать!

— Спасибо, мистер Танго.

— Просто Джек, — быстро ответил он. Появившийся в этот миг возле их столика официант отвлек его внимание.

— Buenos dias, senior, — поздоровался с ним Джек. — Huevos rancheros у una tara de cafe, por favor?[1]

Официант кивнул, после чего оба мужчины вопросительно посмотрели на Эйприл, которая наблюдала за этой сценой, приоткрыв рот от удивления.

— Senora Морган? — Джек дал ей понять, что от нее ждали заказа.

— Senorita, — машинально ответила Эйприл. Улыбка Джека вывела ее из оцепенения, и она быстро заговорила с официантом.

— Спасибо, Антонио, — сказала она, сделав заказ. Антонио снова кивнул и отошел от их столика.

— Я же говорил, что вам не стыдно будет выйти со мной в люди.

Эйприл с любопытством взглянула на Джека.

— Вы разговаривали с ним так, словно испанский — ваш родной язык. У вас совсем незаметный акцент, мистер… Он недоуменно поднял одну бровь, и она уступила. В конце концов, нужно побыстрее наладить с ним дружеские отношения, если она хочет, чтобы он все-таки согласился помочь ей.

— Джек. Но если вы так хорошо говорите по-испански, то почему вчера у вас возникли какие-то проблемы с Мигелем?

— Когда я наконец добрался сюда, я был словно выжатый лимон. Я не спал… — Его голос замер, и впервые за сегодняшнее утро он посмотрел куда-то мимо нее, вертя в руках вилку, — попросту говоря, мне нужно было как можно скорее принять горизонтальное положение, иначе мое тело отказалось бы слушаться меня. Ваш швейцар говорит на каком-то местном наречии и я, наверное, был с ним не слишком любезен. — Его глаза медленно вернулись к ней. — У него из-за меня были какие-нибудь неприятности?

— Что вы, конечно же, нет. Мигель очень давно работает у меня, почти со дня нашего открытия. Он с большой ответственностью относится к своим обязанностям, гордится своим положением. Ну а вчера он, вероятно, несколько…

— Переусердствовал? — Уголок его рта снова скривился.

— Немного. Но это его работа, и я прошу прощения, если он был недостаточно гостеприимным. — Прежде чем продолжить, Эйприл перевела дыхание.

— Но все ведь в порядке, правда? Я имею в виду ваш багаж. Ничего не сломалось?

— Интересно, вы спрашиваете меня как владелица курорта, которая хочет убедиться, что ее гость всем доволен, или же как леди, которой требуется моя аппаратура для каких-то личных целей?

Разве можно было не покраснеть после таких слов? Эйприл и не предполагала, что ее намерения были, оказывается, столь очевидны. Да, по всей видимости, вчера она взялась за рискованное предприятие, полагая, что без труда сможет договориться с уставшим с дороги фотографом. Что же, все-таки, он сейчас думал глядя на нее своими пронзительными глазами, которые замечали все, и от которых нельзя было ничего укрыть?

Она вспомнила о лежавших под салфеткой пробных снимках, заляпанных какими-то расплывшимися пятнами. До свадебной церемонии оставалось меньше десяти часов. Терять было больше нечего. Эйприл отпила глоток чая и, осторожно поставив чашку на стол, решилась взглянуть ему прямо в глаза.

— И то, и другое.

На его только что казавшемся равнодушном лице вновь появилась ухмылка, которую он сопроводил одобрительным кивком головы.

— Браво, senorita. Я предпочитаю играть в открытую. Так что, если хотите иметь со мною дело, советую вам быть откровенной. Но, увы, мой ответ в любом случае остается тем же самым.

— Неужели вам даже не интересно, почему я прошу об услуге своего клиента? — Эйприл внимательно изучающе посмотрела на него, но единственным внешним признаком, который можно было расценить как проявление любопытства, были слегка расширившиеся зрачки его глаз.

— Может быть, вы, по крайней мере, выслушаете меня?

— Вчера, когда вы ушли из моего бунгало, я почти сразу же отключился, но до того как впасть в бессознательное состояние, единственное, о чем я подумал, это то, как может такое хрупкое создание как вы справляться с таким большим курортом. Он помолчал несколько секунд. — И вы только что ответили на мой вопрос, — у вас просто талант преодолевать сопротивление.

Эйприл с усилием заставила себя растянуть губы в улыбке. «Хотел ли он тем самым сказать «да»? Проклятье, надо немедленно взять себя в руки, иначе все полетит к чертям».

— Я просто не могла не заметить вашей аппаратуры вчера.

— Да, я это понял.

Это неожиданное прямое попадание в цель слегка обескуражило ее. Отнюдь не доброжелательная усмешка искривила ее красивое лицо. Раздосадованная тем, что по щекам разлилась краска из-за того, что он так быстро раскусил ее, Эйприл решила пойти напролом.

— Так вы профессионал?

— И причем, один из лучших. — Насмешливая улыбка широко растянула его губы, обнажив два ряда ослепительно-белых ровных зубов, и только глупец не понял бы, что это были зубы хищника.

«Что ж, — подумала Эйприл. — Один раз она уже сглупила, но больше на эту удочку ему ее не поймать. Он дал ей хороший урок, и она не забудет его. Он прав, держать в руках этот курорт было совсем не просто. Но удавалось же ей каким-то образом справляться с ним. А раз так, то уж обработать одного-единственного неотесанного фотографа с сексуальной внешностью сам Бог велел».

— Так значит вы таким образом зарабатываете деньги? Вам платят за ваши фотографии, да? — продолжала она гнуть свою линию.

— Вы, наверное, решили обдумать мое предложение? — ответил он вопросом на вопрос, ловко уклоняясь от темы разговора. — Если вас беспокоит оплата, то на этот счет можете не волноваться. Я буду снимать вас ради удовольствия, поэтому о деньгах не может быть и речи.

Эйприл начинал раздражать тот уверенный тон, каким он говорил, когда речь заходила о ней.

— Боюсь, что это просто невозможно, — заявила она, стараясь быть вежливой, но, увидев, как с его лица сползает улыбка, тут же пошла на попятный. «Раю» нужна была его помощь, и она не имела права рисковать. Если ей сейчас не удастся уговорить его, то произойдет катастрофа. И то, что он явно хотел включить в свою программу отнюдь не деловое общение с ней, не давало основания опускать руки.

Даже если эта программа состояла всего из одного пункта.

— Я уверена, что вы с легкостью сможете найти здесь кого-нибудь еще, кто с огромным удовольствием…

— Я не собираюсь просить кого-нибудь еще, я прошу вас. — Он говорил негромко и спокойно, но звучавшие в его голосе холодные стальные нотки давали понять, что она задела его самолюбие. — И не потому, что вы хозяйка всего этого. И не потому, что вы оказались первой женщиной, которую я здесь встретил. И не потому, что мне нужна была эта дурацкая сделка. — Он внезапно замолчал и отвел от нее взгляд. Потом взял со стола вилку и, положив ее поперек пальца, соорудил что-то наподобие детских качелей. Его глаза неотрывно следили за раскачивающейся вверх-вниз вилкой, которую ему никак не удавалось привести в положение равновесия, как будто она каким-то образом могла прочитать его мысли.

Прежде чем Эйприл нашлась, что ответить, ее снова пронзил его взгляд.

— Я передумал.

Эту простую фразу он произнес с таким напряжением, что до Эйприл не сразу дошел ее смысл.

— Что вы имеете в виду?

— Послушайте, я обещаю, что сделаю для вас все, что хотите, при условии, что вы согласитесь позировать мне.

— Но ведь вы даже не знаете, чего я хочу. — Она не смогла скрыть своего удивления от такого неожиданного поворота дела.

— Вы правы, я этого не знаю. Но я не думаю, что человек, владеющий такой солидной собственностью, как этот курорт, попросит своего клиента сделать для него что-то незаконное. К тому же я уверен, что ваше желание не имеет ничего общего с порнографией, потому что вы становитесь просто малиновой от любого не совсем тактичного намека. — По его лицу скользнула тень усмешки, когда она снова залилась краской. — Ну что, по рукам?

Как только он начал говорить, у Эйприл отвисла челюсть, и она не сразу заметила, что сидит с открытым ртом. Опомнившись, наконец, она с большим трудом справилась со своими губами, попытавшись изобразить на них свою знаменитую улыбку «хозяйки здешних мест».

— Вы совершенно правы, здесь нет ничего незаконного, — сказала она наигранно-небрежным тоном, слишком неестественным, чтобы можно было поверить, что его слова ее нисколько не задели. Не желая комментировать остальную часть его высказывания, она продолжала:

— Это отнимет у вас всего пару часов, не больше. И если вы поможете мне, то я готова взять на себя оплату счета за ваше пребывание здесь.

— Мне кажется, я уже говорил вам, что мне не нужны ваши деньги.

Ее глаза сузились.

— Так чего же, в конце концов вы хотите? — Она говорила абсолютно спокойным ровным голосом, но что в этот момент творилось в ее душе!

— Чтобы за каждый свой час, отданный вам, я получил час вашего времени.

Ее охватило глубокое разочарование. «Сама виновата, — подумала она, — разве можно было ожидать от него чего-то еще? Неужели ему не понятно, что она не станет продавать себя даже ради дела?»

Но в этот момент у нее вдруг возникло опасение, что если она и дальше будет сопротивляться и откажется фотографироваться, то это чревато возникновением новых проблем. Как бы там ни было, но она чем-то заинтриговала этого Джека Танго. И было вполне возможно, что этот человек, вооруженный фотоаппаратом и необыкновенной способностью подмечать даже самые незначительные детали, направит свой объектив на ее личную жизнь. Этого Эйприл боялась больше всего. Она не могла рисковать репутацией «Рая», понадеявшись на то, что ему не удастся обнаружить ничего компрометирующего. «Кроме того, — подумала она, — он сказал — час ее времени за каждый его час. И не уточнил, что все это время она будет позировать ему».

— По рукам! Но с одним условием.

Джек был неподдельно удивлен ответом. Вот и хорошо! Наконец-то пришел ее черед оказаться на коне.

— С каким?

— Я верну вам свои часы, но только тогда, когда мне это позволит мое рабочее расписание. Ваша помощь мне нужна сегодня вечером, но я не могу обещать, что в ближайшие несколько дней у меня найдется свободное время для вас.

Джек кивнул и повернул голову к официанту, который принес их заказ.

— Я собираюсь пробыть здесь пару недель, поэтому наверняка нам хватит времени, чтобы организовать вашу… оплату.

Джеку понадобилось несколько минут, чтобы съесть яйца, а Эйприл никак не удавалось переварить его последнюю фразу насчет «оплаты». Он гораздо быстрей справлялся со своей пищей.

— Позвольте узнать, вы собираетесь съесть остатки вашего хлеба, или хотите приготовить из него корм для птиц?

Эйприл взглянула на свою тарелку и обнаружила, что половина ее гренка превратилась в мелкие крошки, а ее пальцы отламывали очередной кусочек от оставшейся половины. Отодвинув от себя тарелку, она поднесла к губам чашку и отпила глоток чая, удивляясь, почему в его присутствии самообладание покидало ее.

— Если вы больше не хотите, можно мне? — Он указал глазами на тарелку. — Я так проголодался пока спал.

— Разумеется, возьмите. Хотите, я позову официанта, и вы… — Эйприл не договорила, увидев, что он взял с ее тарелки половину гренка и, повертев в руках, надкусил в том месте, где остались следы ее зубов.

Его глаза встретились с ее недоумевающим взглядом в тот момент, когда он откусывал следующий кусочек поджаристого хлеба. Эйприл ошарашенно наблюдала, как он быстро расправлялся с гренком, глотая один за другим хрустящие кусочки. Она ни за что на свете никому не призналась бы в этом, но Джек Танго, поедая сейчас ломтик хлеба, разыграл перед ней настоящее эротическое представление.

Если бы он еще слизал масло со своих пальцев, то она могла поклясться, что горячий чайник, из которого она деревянными руками подливала ему чая, опрокинулся бы на его колени.

— Не нужно звать официанта, — наконец сказал он, принимая из ее рук льняную салфетку, чтобы вытереть пальцы. — Отсутствием аппетита я не страдаю. Что правда, то правда. Но иногда, чтобы наесться, мне требуется лишь маленький кусочек чего-нибудь вкусного.

Эйприл все еще пыталась сообразить, не было ли в его фразе какого-нибудь скрытого смысла, а он уже сбрасывал настоящую бомбу.

— Что же касается нашей сделки, то мне все равно, когда вы уделите мне время. Но предупреждаю, я высчитаю его до минуты, mi cielo. Имейте в виду, мои услуги будут стоить недешево.

Эйприл напряженно посмотрела на Джека, мгновенно приготовившись к обороне. Каким-то непонятным образом Джеку Танго всего лишь за один день удалось пробить брешь в стене, которую она старательно возводила целых десять лет. А может быть она просто безнадежно глупа?

Скорее всего, он машинально, сам того не замечая, произнес эти ласковые слова на испанском языке, слова, которые она хотела забыть навсегда.

— Mi cielo. Небо мое.

Эйприл постаралась подавить в себе резкую боль, неожиданно и нечаянно вызванную Джеком из ее памяти. Откуда он мог знать, как мучительно для нее было вновь услышать эти нежные слова. Итак, память сослужила ей хорошую службу, подтвердив еще раз, что, как бы сильно этот человек ни притягивал ее к себе, она должна сказать себе «стоп». Прямо здесь. Прямо сейчас. Никакая самая горячая страсть, никакое самое пылкое влечение не стоили такого риска.

— Я уверена, мы сможем договориться. — Она отодвинула от себя пустую чашку. — Извините, но я должна идти. Вы, должно быть, умираете от голода, поэтому я все-таки пришлю вам Антонио. Наше меню может показаться вам немного необычным, но вы обязательно найдете в нем что-нибудь на свой вкус. Наш шеф-повар — француз, но он очень гордится тем, что освоил здешнюю кухню. — Эйприл так нервничала, что стала перескакивать с одной мысли на другую. Заметив это, она замолчала, быстро забрала со стола свою папку и трубку радиотелефона и встала.

— Оказывается, здесь каждый чем-нибудь гордится. — Интонация его голоса была абсолютно нейтральной, не позволявшей понять, что он чувствовал в данный момент.

Эйприл рискнула взглянуть на него еще один, последний, раз.

— Мне кажется, смысл этого слова понятен нам обоим.

— А мне кажется, нам обоим понятно гораздо больше, чем только смысл этого слова.

Эйприл пришла в замешательство и, не зная, что ответить, решила уйти, но в следующую секунду ее запястье оказалось в его руке. Она замерла и посмотрела на свою ладонь, заключенную в тиски его сильных, но в то же время нежных пальцев. Потом взглянула ему прямо в глаза.

— Отпустите меня, пожалуйста.

Джек немедленно подчинился.

— Простите, я не хотел вас обидеть, — искренне сказал он. — Но, прежде чем отпустить вас, я бы хотел положить конец неопределенности. Знаете, мне было бы любопытно узнать, что, все-таки, я согласился для вас сделать.

Эйприл почувствовала, что ей становится жарко от стыда за свое поведение. Какая же она сверхчувствительная идиотка!

— Ну конечно.

Джек перегнулся через стол и вынул из-под салфетки забытые снимки.

— Может быть, они имеют к этому какое-то отношение?

Эйприл молча кивнула, но Джек не заметил ее жеста. Он уже просматривал фотографии.

— Ужасно. Просто-напросто испортили хорошую пленку, — пробормотал он.

— Вы говорите так, словно делать плохие фотографии — настоящее преступление. Конечно, я понимаю, что они оставляют желать лучшего, но…

— Хочу вам сказать, что если на этих снимках изображен не Всадник без головы на семейной вечеринке, то ничего хуже этого я еще никогда не видел. — На его лице было неприкрытое отвращение. — Ради Бога, скажите, что это снимали не вы.

Эйприл ничего не могла поделать. На ее губах появилась холодная беспристрастная улыбка.

— Ну почему же? Неужели вы работаете только для тех людей, которые так же хорошо владеют фотоаппаратом, как и вы? Не кажется ли вам, что в таком случае вы ведете себя в некотором роде неразумно?

Сделав такое заключение, она не сомневалась, что его ответ будет саркастическим. Однако все вышло совсем по-другому. Он выглядел так, будто все тело неожиданно сковало ледяным холодом. Его плечи окаменели, а напряженные пальцы никак не могли выпустить глянцевые фотографии. Через несколько долгих секунд он разжал, наконец, пальцы, и снимки упали на стол. Его словно бы окоченевшая спина медленно расслаблялась. «Что ж, мы играем по правилам», — подумала Эйприл. Но то, что на этот раз она одержала над ним верх, не принесло ей никакого удовлетворения.

— Ради Бога, простите меня, я пошутила.

— Я так и знал. — Он вздохнул и, подняв голову, посмотрел на нее. Тень его обычной насмешливой улыбки играла на его губах. — Не могли же вы, в самом деле, серьезно думать, что именно поэтому я нахожусь здесь.

— Почему — поэтому?

— Чтобы доказать некоторую свою неразумность.