Все утро Эйприл не появлялась в своем кабинете, но пришла срочная записка от Кармен с настоятельной просьбой о встрече. И оттягивать свое возвращение к делам стало больше невозможно. Проходя по широкой лужайке к боковому входу в главное здание, Эйприл огляделась. Тихо и пусто, за исключением отдыхающих, прогуливающихся неподалеку. Трудно было поверить, что около недели назад здесь проходила такая грандиозная свадьба. Ее мысли непроизвольно вернулись к Джеку.
Входя в прохладный просторный холл, она не смогла сдержать улыбку, тронувшую ее губы. Если бы кто сказал неделю назад, что в такое короткое время она так страстно увлечется одним из своих гостей, она бы немедленно отправила того человека в местный медпункт, чтобы проверить, нет ли у него солнечного удара. Да, это была правда.
Она сразу же нырнула на лестницу, решив поймать лифт на втором этаже. Все тело до сих пор пылало от воспоминаний о прошлой ночи, и ей не хотелось сейчас никого видеть. Она взлетела вверх по ступенькам, думая о том, как бы сделать так, чтобы Кармен не зашла следом за ней в кабинет. У нее было такое чувство, что стоит Кармен взглянуть на стол, как наступит мгновенное разоблачение. И так как Кармен была ее самой близкой подругой со времени переезда в Мексику, Эйприл прекрасно знала, что ни одна местная сплетня не ускользнула еще от ее уха. Эйприл требовалось время, чтобы самой освоиться со своей новой ролью, а пока она вовсе не была расположена с кем-либо обсуждать эту тему. Даже с Кармен.
Вот и площадка второго этажа. Она остановилась и улыбнулась, вспомнив, как закончилась их встреча с Джеком. Ей казалось, что между ними возникает неловкость, но Джек заставил ее смеяться, предложив, с небольшим опозданием, немного подкрепиться. Из ведерка тут же появились хрустящие булочки, сыр и графин с вином. Они устроили пир на столе, прежде чем снова привести его в порядок. Потом он взял ее за руку, и они молча пошли к ее бунгало, так просто, как будто это происходило каждый день. И даже их прощание было простым и легким: он только поцеловал ее у дверей и ушел.
Эйприл вдруг снова ощутила на губах этот «простой» поцелуй, и ее обдало жаркой волной. Решив, что все-таки лучше будет подняться пешком до своего этажа, она снова зашагала по лестнице.
Подходя к своей двери, она сделала глубокий вдох и надела на лицо улыбку. Зашла в приемную — так и есть: Кармен уже ждала ее.
— Привет, — сказала Эйприл преувеличенно радостным тоном. — Ну и что же случилось такого неотложного, что мне пришлось бросить все дела и нестись сюда, как на пожар? — Но, увидев, что Кармен не улыбается в ответ, сказала уже более серьезно: — Ладно, выкладывай, что там еще.
— Нам прислали письмо из Оахаки, из правления штата. Так вот, они официально заявляют, что им было подано несколько жалоб на тебя, касающихся нарушения порядка найма на работу. Назначено срочное слушание этого дела, и, разумеется, твое присутствие обязательно.
— Что? — Эйприл переключилась на обычный деловой режим. Она отлично знала, что некоторые местные бюрократы-мексиканцы были недовольны тем, что она часто давала работу здешним индейцам, но то, что они вдруг стали жаловаться в правление штата, было просто какой-то нелепостью. — На какое число назначено слушание?
Кармен мрачно посмотрела на нее.
— В этом-то вся проблема. Оно состоится завтра.
— Но я в любом случае не смогу попасть в Оахаку к завтрашнему дню!
— Я знаю. Я уже пыталась заказать тебе билет на рейс из Санта-Крус, но, черт возьми, на этот самолет уже нет мест. Это письмо было отправлено…
— Не говори мне, я очень хорошо знаю, как здесь работает почта. Как на этот счет везет тем, кто живет в Штатах! Если бы они только знали, какие они счастливчики. — С возмущенным вздохом Эйприл опустилась на стул, стоявший по другую сторону стола Кармен. Уже не в первый раз ей приходилось пожалеть, что не купила себе вертолет, когда строила вертодром на территории «Рая». Вертодром же использовался в качестве посадочной площадки для вертолетов тех отдыхающих, которые предпочитали этот вид транспорта. — Проклятье! Ты ведь знаешь, что будет, если я не появлюсь там.
— Не появитесь где?
Вопрос прозвучал из-за спины Эйприл, и знакомый глубокий голос заставил ее повернуться на стуле.
— Джек!
Было просто поразительно, каким образом он всегда оказывался рядом именно в тот момент, когда у нее возникали проблемы, и что творилось с ее нервной системой от одного только звука этого голоса. Разумеется, в том, что она вдруг встрепенулась и у нее произошел провал памяти, какую-то роль сыграло и то, что на нем сейчас были выцветшие черные спортивные шорты, а полы незастегнутой рубашки расходились на груди, обнажая смуглую от загара кожу.
Эйприл понадобилось какое-то время, чтобы вспомнить, о чем он только что спросил.
— Привет. Приблизительно через сутки мне нужно быть в Оахаке. И единственный выход, который у меня есть, — это рискнуть своей жизнью и отправиться туда на машине.
Джек опустил руки, которыми держался за притолоку, и вошел в приемную. Когда он уселся сбоку на стол Кармен, Эйприл снова повернулась вместе со стулом к своей помощнице, с трудом сдерживаясь, чтобы не смотреть на бедра Джека и не думать о том, как волновало ее их прикосновение сегодня ночью. Эйприл было бы гораздо легче справиться с собой, если бы не этот любопытный оценивающий взгляд Кармен и быстрое понимающее подмигивание в тот момент, когда Джек отвернулся от нее. Как видно, радио, по которому передавались сплетни, работало еще лучше, чем можно было предположить.
Последние попытки Эйприл восстановить внутреннее равновесие потерпели полный провал, когда Джек весело улыбнулся и, кивнув в сторону двери ее кабинета, сказал:
— Мне кажется, я смогу помочь вам решить эту проблему. По-моему, Кармен сейчас следует заняться своими обычными делами, а мы с вами зайдем в кабинет и обсудим все детали.
Его слова прозвучали совсем не как вопрос, а как безапелляционное заявление. Потом он повернулся к Кармен и спросил:
— Скажите, письмо, которое вы держите в руках, имеет к этому какое-нибудь отношение?
Кармен молча кивнула, и Джек, протянув руку, выхватил конверт из ее пальцев. Не став читать письмо, он передал его Эйприл и встал со стола.
— Мы разберемся с этим посланием. — В следующую секунду он одарил Кармен одной из своих самых ослепительных улыбок и добавил: — Надеюсь, вы сумеете сами справиться с теми вопросами, которые могут возникнуть в ближайшие несколько минут?
Кармен тут же стала таять, как лед под горячим мексиканским солнцем.
— Si, senor Джек. Нет проблем.
Джек не спеша обошел стол и скрылся в кабинете Эйприл, которая была настолько ошеломлена его поведением, что смогла опомниться только после того, как Кармен слегка толкнула ее ногой в голень. Как смел он вальяжно расхаживать здесь, да еще командовать ее секретаршей! Мгновенно забыв о том, что он предлагал решение почти неразрешимой задачи, Эйприл вскочила со стула и метнула в Кармен свирепый взгляд, хотя прекрасно знала, что это несправедливо. Она и сама не могла устоять перед дьявольски обаятельной улыбкой Джека. От этого она разозлилась еще больше и в ярости бросилась за ним следом.
С усилием подавив в себе желание хлопнуть дверью, она нарочито медленно закрыла ее. Оказавшись в своем кабинете, Эйприл вдруг поняла, что благодарна Джеку за то, что с его помощью она так неожиданно просто вошла в эту комнату, которую они не покидали почти всю сегодняшнюю ночь и в которую она так боялась заглянуть всего минуту назад.
Он сидел на стуле, ближе всего стоявшем к двери, и, подходя к нему, Эйприл с удовлетворением подумала, что на этот раз она будет смотреть на него сверху вниз. Уперев руки в бока, она налетела на него, не дав ему опомниться.
— Кого, черт возьми, ты из себя мнишь? Неужели только потому, что мы… — Она немного растерялась, увидев, как его добродушная улыбка становится плутовской и всепонимающей.
— Потому что мы что?
— Не называй меня так! — Осознавая сейчас, что похожа на сварливую бабу, — ведь он прекрасно знал, как ей нравилось, когда он называл ее «своим сокровищем», — Эйприл несколько смягчила тон. Более сдержанно, но все же выражая свое неудовольствие, она сказала:
— Несомненно, я очень благодарна тебе за то, что ты предлагаешь мне свою помощь, но мне бы хотелось, чтобы ты больше не вмешивался в мою работу. И особенно в мои отношения с подчиненными. Мне потребовалось десять лет, чтобы завоевать репутацию, и будь я проклята, если…
— Ну-ну, полегче. — Улыбка исчезла с его лица, и появилось выражение неподдельного огорчения. Он встал со стула и протянул к ней руки, но она отступила на шаг, и его руки беспомощно повисли вдоль тела. — Я совсем не хотел подрывать ваш авторитет. Ни вчера. Ни сейчас. Кроме того, твои сотрудники необыкновенно уважают тебя. И ты этого более чем заслуживаешь. Поэтому я сомневаюсь, что могу как-то изменить их отношение к тебе, даже если бы и захотел это сделать. Но у меня, между прочим, этого и в мыслях не было.
Эйприл почувствовала, что от ее агрессивности не осталось и следа. И все-таки ей не хотелось так сразу сдавать позиции.
— Я знаю. Но ты должен понять, как трудно женщине добиться уважения к себе в этой стране. И совсем не важно, чего я добилась и сколько мне на это потребовалось времени. Просто удивительно, как легко эти люди готовы отвернуться от меня, чтобы тотчас же подчиниться мужскому властному голосу. Прости, я слегка погорячилась. Я знаю, ты ведь только хотел помочь.
Джек впитывал в себя каждое ее слово, и у него открывались глаза на то, как, оказывается, непросто ей было утвердиться в этом обществе. А прошлая ночь дала ему понять, что неприятности у нее начались еще задолго до того, как она приехала в Мексику. Его желание узнать ее, узнать все о ней стало теперь еще сильнее.
Его губы тронула чуть заметная улыбка, когда он вспомнил о том затруднительном положении, в котором Эйприл оказалась в данный момент. Может быть, он сумеет найти решение не только ее проблемы, но и своей.
— Как вы смотрите на то, чтобы все-таки рискнуть и позволить мне увезти вас на какое-то время?
Эйприл не могла не улыбнуться, когда он, комично пародируя ее, отступил на шаг назад и приложил ладонь к своему животу.
— Мне бы действительно этого хотелось, — откровенно призналась она. Она постоянно чувствовала, что находится в плену той уверенной силы, которую буквально излучало его тело, но сейчас, когда гнев куда-то улетучился, это притяжение к нему превратилось в чувственное влечение, и Эйприл поймала себя на том, что ей не терпится прикоснуться к нему.
— Твое желание для меня закон. Поэтому передавай все свои дела своим помощникам, и сегодня к вечеру я оставлю тебя в Оахаку.
Смысл его слов не сразу дошел до нее. Когда наконец она поняла, о чем он говорил, ее глаза недоверчиво сощурились.
— И каким же образом ты собираешься сделать это? Отвезешь меня на личном реактивном самолете?
— Ты почти что угадала, — ответил он, и голос его звучал подозрительно серьезно. — Ну, а теперь хватит терять время. Пойди отдай распоряжение подчиненным и собери вещи в дорогу. В полдень я буду ждать тебя в холле. — И, делая вид, что не замечает ее поднятых бровей, добавил: — Нам потребуется целый час, чтобы добраться до этой ухабистой полосы асфальта, которую в Санта-Крус бессовестно пытаются выдать за аэропорт.
Несмотря на то, что несколько минут назад она выговаривала ему за стремление всем и вся распоряжаться, Эйприл рассмеялась. Она хотела было сказать ему, что все билеты на самолет из Санта-Крус уже проданы, но тут же подумала, что слова пропадут даром.
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты совершенно неисправим?
На его губах расползлась кривая усмешка.
— Пару раз я это уже слышал. Ну так что, договорились?
Понимая, что это сражение ей уже не выиграть, Эйприл неохотно уступила.
— Да, но только потому, что мне непременно нужно попасть на это заседание. Ты не хочешь поделиться со мной подробностями своего плана?
— Доверься мне. — И он направился к дверям.
— А по-моему, не стоит, — пробормотала она себе под нос и уставилась на свои бумаги, пытаясь набросать в уме быстрый список тех дел, которые необходимо было уладить перед отъездом, но мысли упрямо возвращали ее к событиям прошлой ночи.
— Разумеется, если ты собираешься и дальше глазеть на свой стол, то мы не уйдем из твоего кабинета и до ужина.
Эйприл быстро подняла голову, и их глаза встретились.
— Я даже не… — Поняв, что собирается сказать ему неправду, она замолчала. — Интересно, ты, наверное, на это и рассчитывал, когда шел сюда?
Джек медленно подошел к столу. В ней еще говорил инстинкт самосохранения, который безотказно служил ей все эти годы; сейчас он приказывал ей встать из-за стола и не позволять ему приближаться к себе. Но немигающий взгляд Джека пригвоздил ее к месту.
— Честно? — спросил он, и тень едва различимой улыбки промелькнула на его губах.
Она хотела проглотить застрявший в горле комок, но не смогла и решила просто кивнуть головой. Выражение его лица показалось ей каким-то… хищным.
Он стоял по другую сторону стола и пристально смотрел ей в глаза.
— Признаться, я хотел увидеть в этом кабинете деловую женщину, утонувшую в работе. — Оперевшись руками о стол, он наклонился к ней и сказал: — Но я не стану отрицать и того, что думал и о том, удастся ли мне вынуть заколку из твоих волос, чтобы они упали тебе на плечи. Мне нравится, когда они свободны. Это так сексуально.
Он оттолкнулся от стола руками и, медленно обойдя его, остановился напротив нее. Его голос превратился в глубокий хрипловатый гортанный шепот.
— И я бы солгал тебе, если бы сказал, что все сегодняшнее утро не мечтал о том, чтобы снова взять тебя здесь, на этом столе, но только теперь в ярком солнечном свете.
Эйприл глубоко вздохнула и замерла, не выпуская воздух из легких, моля Бога, чтобы Джек не дотрагивался до нее, зная, что возненавидит его, если он не сделает этого.
— А сейчас? — напряженно спросила она.
Он придвинулся к ней, и его полуобнаженная грудь чуть-чуть не коснулась хлопчатобумажной блузки.
— А сейчас, когда я знаю, что ты будешь моей почти полных два дня, я сделаю вот так. — Он вытащил из ее волос заколку из слоновой кости, потом быстрым движением руки приподнял их тяжелую массу, и одна его ладонь оказалась у нее на шее, а другая легла на пояс.
Он притянул ее к себе и долгое-долгое мгновение между двумя ударами сердца смотрел ей в глаза. Потом его веки медленно опустились и его губы нежно прижались к ее полураскрытым губам.
Только абсолютно бесчувственная женщина не ответила бы ему. А Эйприл была далеко не бесчувственная. Отрывистый напряженный стон непроизвольно вырвался из ее груди, и она прильнула к нему, совсем не думая о том, что дверь кабинета не закрыта на ключ, а его руки блуждают по ее груди, обтянутой легкой тканью блузки. Раздвинув полы его рубашки, ее руки заскользили по его телу, наслаждаясь каждым упругим бугорком мышц.
Со стоном блаженства Джек медленно оторвался от ее упоительного рта и накрыл ее ладони своими. Их пальцы сплелись, и Эйприл вдруг почувствовала, что это соприкосновение взволновало ее еще сильнее, чем те ласки, которые они только что вкушали. Он отвел ее руки от своей груди, и она взглянула на него, подняв голову. Джек наклонился и прижался к ее голове своим лбом. Эйприл чувствовала, как при каждом его судорожном вдохе его обнаженный живот касался ее грудной клетки.
— Ты только не позволяй мне терять над собой контроль, хорошо?
Растерявшись от его просьбы, Эйприл сказала:
— Что? Ты думаешь, я в состоянии контролировать сама себя?
— Я думаю, что я сейчас просто утону в тебе.
Каждая мышца ее тела напряглась в ответ на его тихие слова, и она не могла понять: то ли это от страха, то ли от желания. Наверное, всего понемножку. Но какова бы ни была причина, Эйприл чувствовала, что не в силах отказать ему сейчас ни в чем. Единственное, что немного утешало, — это мысль о том, что, вероятно, они оба попались в эти сладкие сети.
— Я… мне обязательно нужно кое-что сделать, если я… если мы… полетим в Оахаку.
Неожиданная улыбка Джека была по-лисьи плутовской, и в ответ на нее сердце Эйприл бешено заколотилось.
— Ты справишься со своими делами к полудню?
— Только в том случае, если ты сию же секунду уйдешь отсюда.
— Условия предлагаемой вами сделки слишком жесткие, леди.
Он быстро поцеловал кончик ее носа, помедлил какую-то долю секунды, касаясь своим дыханием ее губ, и выпустил ее из своих рук. Он уже почти дошел до дверей, но, что-то вспомнив, снова повернулся к ней.
— Да, что касается нашей поездки — в «Раю» найдется какое-нибудь транспортное средство, которое мы смогли бы взять на несколько дней?
Сразу же насторожившись, она ответила:
— Конечно, но неужели ты хочешь ехать туда на машине? Дорога через горы, в лучшем случае, очень ненадежна, а в худшем — просто опасна.
— Знаешь, если бы у нас было достаточно времени, поехать в Оахаку на машине было бы неплохим развлечением. — Он вскинул брови, смешно передразнивая ее. — Но так как со временем у нас туговато, то я решил просто-напросто доставить тебя туда на своем самолете. Оставим машину в аэропорту до нашего возвращения.
И, увидев, что удивление не исчезает с ее лица, добавил:
— Не думаешь же ты, что всю дорогу сюда из Лос-Анджелеса я бы смог толкать свой «джип» перед собой руками, правда? — Не дожидаясь ответа, Джек подмигнул ей, потом открыл дверь и вышел.
Только через несколько секунд после его ухода ей удалось наконец прийти в себя и закрыть разинутый от удивления рот, который тотчас же расплылся в улыбке. Чувствуя прилив энтузиазма, Эйприл принялась быстро собирать со стола бумаги.
Дорога в аэропорт Санта-Крус была долгой, пыльной и тряской, но, слава Богу, ни разу не заглох двигатель. Этот крытый грузовик был немногим лучше «джипа», который Джеку пришлось толкать до «Лазурного Рая», но Эйприл наотрез отказалась отрывать от работы на несколько дней один из фургонов, обслуживающих курорт, а Джек, в свою очередь, отказался ехать на такси. Поэтому не оставалось ничего другого, как отправиться в путь на этом рабочем «райском» грузовике. Однако, вскоре после того, как они выехали за ворота «Рая», Эйприл пожалела о решении, ею же самой принятом.
Неожиданно она представила Джека, толкающего «джип» по изрезанным колеями дорогам, и съежилась. Теперь, когда ей стало известно, что он прилетел сюда из Лос-Анджелеса, она могла понять, в каком состоянии он был в день своего приезда в «Рай». Было просто поразительно, как он еще смог добраться до бунгало на своих двоих.
Джек остановил грузовик на площадке за зданием, служащим одновременно аэропортом, выходом к самолетам и диспетчерским пунктом. И тут глазам Эйприл предстал личный самолет Джека. «Какой он… малюсенький», — она хотела сказать «красивый», но вместо этого непроизвольно произнесла то, что подумала.
— Отличная машина, правда? «Сессна-172», четырехместная, летает как зверь, и уже шесть месяцев она моя. — Он выпрыгнул из грузовика и стал вытаскивать их сумки с заднего сидения. — Сейчас я все это загружу на борт, — крикнул он Эйприл, — потом проверю готовность нашего корабля к полету, а потом мы взлетим, несмотря на то, кто сегодня играет здесь роль контролера.
Эйприл кивнула и стала молча наблюдать за ним, пораженная тем, с каким профессионализмом он осматривает самолет. Его быстрые умелые движения постепенно вселили в нее уверенность. Но она никак не могла привыкнуть к мысли, что он, вдобавок ко всему, еще и пилот. Всю долгую дорогу в аэропорт в кабине грузовика стоял такой шум, что поговорить с ним не было никакой возможности. Первую половину путешествия она была занята тем, что пыталась понять, каким образом «пилот» связан с «фотографом», а вторую — думала о том, что надо обязательно выяснить это ко времени возвращения в «Рай».
Выскочив из грузовика, она проверила, все ли Джек вынул из него, и закрыла машину. Джек уже ушел в неказистого вида здание аэропорта, а Эйприл, подойдя поближе к самолету, принялась рассматривать его.
— Ну вот, все в порядке, — сказал Джек, появившись возле нее через несколько минут. — Ваша колесница ждет вас.
И вот она уже сидит в кресле второго пилота, пристегнутая ремнем, и смотрит, как пропадает из вида маленький аэропорт под крылом накренившегося самолета, курс которого лежит на восток, туда, где вздымаются к небу горные вершины.
— Как давно ты летаешь? — Ей пришлось повысить голос, чтобы он услышал ее, несмотря на то, что кабина самолета была совсем маленькой.
Джек стянул с головы наушники и, повесив их на шею, заулыбался и стал отвечать ей.
— Давай-ка посчитаем. Сейчас мне тридцать пять, значит, где-то около десяти лет. Мой дядя когда-то летал, и я тоже увлекся этим. А потом я понял, что мое хобби пригодится мне в работе, и поэтому решил получить права.
Он говорил это таким тоном, будто научился водить машину, чтобы ездить на ней на работу. Эйприл понимала, что расспрашивать Джека о его жизни, выкрикивая слова в шумной кабине, было не очень-то удобно, но любопытство было так велико, что ей не терпелось начать разговор прямо сейчас.
— Чем же ты занимаешься? Я думала, что ты фотограф.
Он взглянул на нее, и его прозрачные зеленые глаза несколько секунд испытующе смотрели в ее глаза. Потом его внимание снова переключилось на приборную панель. Эйприл уже не ждала от него ответа, когда он вдруг заговорил.
— На самом деле я фотожурналист. — Бросив на нее быстрый взгляд, Джек снова отвел глаза. После того, как она молча переварила эту порцию информации, он продолжил: — Некоторые из тех мест, куда мне приходится отправляться за своими репортажами, расположены вдалеке от шоссейных дорог, и туда невозможно добраться иначе как на самолете, а иногда на вертолете.
Он не стал добавлять, что несколько раз умение управлять самолетом спасало ему жизнь, позволяя вовремя унести ноги. Одного быстрого взгляда на лицо Эйприл было достаточно, чтобы понять, что этого говорить не стоит.
То, что она видела его чуть ли не насквозь, должно было бы выбивать его из колеи, но почему-то вместо раздражения он чувствовал необыкновенное спокойствие. Ему вдруг очень захотелось узнать, о чем она сейчас думает. Он надеялся, что сможет приоткрыть завесу над ее прошлым, прежде чем станет рассказывать ей о себе. По крайней мере, он должен знать, что так сильно напутало ее, отчего она убежала из Соединенных Штатов сюда, на мексиканское побережье. Он должен был это знать, чтобы быть уверенным в том, что не настроит ее против себя, посвящая в свою жизнь. Но, в любом случае, он не станет лгать ей. Она заслуживала того, чтобы знать о нем правду.
— Значит, ты делаешь репортажи на международные темы?
Джек почувствовал, что в этом вопросе не было ничего, кроме обычного любопытства, но ответил совершенно искренне.
— Да, — сказал он, стараясь перекричать шум, стоявший в негерметизированной кабине его самолета. — Большей частью я работаю на Ближнем Востоке, иногда в Европе или Южной Америке. Мои материалы в основном на политические темы, обычно пишу о правительственных беспорядках.
Эйприл сделала глубокий выдох. Она-то знала, что это за «беспорядки», как он выразился. Эта работа подвергала его опасности, его даже могли убить. Мысль о том, что он постоянно рискует жизнью ради того, чтобы сделать несколько снимков и написать какую-нибудь статью, заставила ее живот налиться свинцовой тяжестью.
И сразу же все стало вставать на свои места, и сразу стали понятны слова, оброненные Джеком при разговоре о причинах посещения им «Лазурного Рая».
— Как ты думаешь, тебя снова пошлют на задание, когда ты вернешься в Лос-Анджелес?
Джек резко перевел на нее свой взгляд и смотрел так долго, как только мог. Как, черт побери, он должен был ответить на этот провокационный вопрос в то время, когда они находились на высоте двенадцати тысяч футов?
— Я не знаю, Эйприл. — Джек даже не мог предполагать, насколько правдив его ответ. В данный момент он просто не мог сказать ничего другого.
Эйприл снова погрузилась в свои мысли, и Джек стал опять следить за приборами. Ему очень хотелось спросить ее, что она сейчас думала о нем, о его работе, о его планах на будущее. И как она смотрела на то, чтобы стать частью этих планов. Но он молчал, потому что чувствовал, насколько важны для него ответы на эти вопросы.
Им повезло, что пролетая над густыми тропическими лесами в окрестностях Оахаки, самолет почти не попадал в воздушные ямы, но Эйприл все же облегченно вздохнула, когда они наконец благополучно приземлились. Как Джек и обещал, он доставил ее в столицу штата к вечеру. Она осталась возле своей «колесницы», а он отправился в здание аэропорта, чтобы отыскать там службу transporte terreste[5] и заказать такси — одну из этих желтых машин, которая повезет их в Оахаку, расположенную приблизительно в девяти километрах от аэропорта.
В этом старинном городе Эйприл не была уже несколько лет. В столице живет небольшая община индейцев-аборигенов. Очень многие считают этот гордый и независимый народ людьми третьего сорта, в основном из-за их необразованности. Лицо Эйприл перекосила гримаса, когда она мысленно чертыхнулась, с горечью подумав о том, что, прежде всего, именно такое пренебрежительное отношение к индейцам является причиной того, что они не получают образования. Ее мысли перенеслись к завтрашнему заседанию, и она вдруг испугалась, что не сможет справиться со стоящей перед ней задачей.
Ей невероятно сильно захотелось, чтобы у нее не было здесь никаких дел и Джек привез ее сюда просто отдохнуть. А ведь ей действительно необходим перерыв в работе. Но, по крайней мере, может быть, в эти дни, когда проблемы «Рая» временно отступили от нее, и удастся понять, как в дальнейшем будут складываться ее отношения с Джеком. Мысль о предстоящей ночи заставила ее вздрогнуть, как от порыва ледяного ветра.
Но уже в следующую минуту, когда Эйприл представила себе эту ночь, которую они проведут вместе с Джеком в мягкой постели, и как она будет прижиматься к его большому сильному телу, ее кожа стала жаркой, как огонь. Ей на плечо легла чья-то рука, и от неожиданности она вздрогнула.
— Извини. Мне показалось, что ты сейчас где-то за миллионы миль отсюда. О чем ты думала? — Джек обнял ее одной рукой за плечи и повел в такси, которое стояло метрах в пяти от них.
Ей стало еще жарче. Она понимала, что это глупо, но почему-то не могла признаться ему, что только что рисовала в своем воображении постель, его и себя, отдающуюся ему с безумной страстью.
— О нашем с тобой путешествии. Я думаю, прежде всего нам нужно поселиться в отеле. Кармен делала заказ в «El Presidente» — это один из лучших отелей в Оахаке.
Джек наклонился к ней и прошептал на ухо:
— Как думаешь, у них там есть большие кровати и чистые простыни?
Эйприл подняла к нему улыбающееся лицо. «Неужели он догадался, о чем она думала?»
— Надеюсь, что есть. Почему ты спрашиваешь?
— Меня лично устроит даже какой-нибудь захудалый мотель, лишь бы там все это было. И желательно обслуживание в номере.
Она рассмеялась и посмотрела на водителя такси, наблюдавшего, как Джек принялся загружать в автомобиль вещи. Если турист проявит хоть малейший энтузиазм, чтобы самому справиться со своими проблемами, большинство местных работников сферы обслуживания с огромным удовольствием предоставят ему эту возможность. Их шофер, по всей видимости, не являлся исключением.
— Если ты голоден, то я бы не стала рассчитывать на обслуживание в номере.
Когда они уселись наконец на заднее сидение такси, на лице Джека появилось озорное выражение. Эйприл продвинулась как можно дальше к противоположной дверце автомобиля, чтобы ему хватило места, но он притянул ее к себе.
— Знаешь, я совсем не буду испытывать голода, если ты будешь рядом со мной.
Краем глаза Эйприл заметила, что водитель наблюдает за ними в зеркало заднего вида. Отодвинувшись от Джека на миллиметр, — на большее расстояние ее не пускали его руки — она сказала:
— Hotel El Presidente, 5 de Mayo 300, por favor[6].
Это распоряжение она отдала самым высокомерным тоном, на который была способна владелица огромного курорта, но весь произведенный этой фразой эффект был испорчен, когда Джек добавил на блестящем испанском языке:
— Получишь хорошие чаевые, если доставишь нас туда побыстрее. Comprendes[7]?
Очевидно таксист понял его, потому что сразу же переключил внимание на дорогу и изо всех сил надавил на педаль газа. Машина взревела и на выезде со стоянки так накренилась, что, если бы Джек не удержал Эйприл, она наверняка ударилась бы о дверь.
— Ты, должно быть, хотел, чтобы он сделал из нас отбивные, — пробормотала она, рассерженная, но только наполовину, за то, что Джек опять позволил себе вмешаться.
— Эйприл?
— Что? — проворчала она, не доверяя его ласковому голосу.
— Успокойся и поцелуй меня. Вот увидишь, он домчит нас до места прежде, чем я оторвусь от твоих губ.
— Как всегда, он оказался прав. Но на этот раз ее это нисколько не возмутило.
«El Presidente» располагался в реконструированном и немного переделанном здании шестнадцатого века, служившем раньше женским монастырем. Этот факт невероятно удивил Джека. Однако его восторженное удивление сразу же куда-то улетучилось, когда он узнал, что Кармен заказала им две смежные комнаты. Он тут же стал требовать другой номер, но на этот раз Эйприл настояла, чтобы все осталось как есть.
Он бросал на нее рассерженные взгляды, когда она брала ключи от комнат, но оставался безмолвным, пока они не вошли в номер. За все это время только раз он не смог сдержать улыбку, когда она не позволила портье взять его серебристый футляр с фотоаппаратом, чтобы отнести в комнату. Теперь, когда они были одни, она стала ломать голову над тем, как бы заставить его снова улыбнуться.
Прислонившись спиной к закрытой двери, Джек внимательно смотрел на нее. Эйприл, стоявшая напротив у окна, тоже не сводила с него глаз.
— Может быть, я что-то неправильно понял?
Она не стала притворяться, что не знает, о чем он говорит.
— Нет.
Тогда он распахнул дверь в смежную комнату и быстро подошел к ней.
— В таком случае, почему у нас с тобой разные комнаты?
Эйприл вздрогнула, но глаз не отвела.
— Для меня все это так ново, так необычно, что мне показалось, так будет лучше. Лучше, если у нас будет еще одна комната. Я не знаю, это так… на всякий случай.
Когда она закончила говорить, ей показалось, что раздражение в его потемневших глазах сменилось на огорчение.
— На тот случай, если вдруг наши отношения сложатся так, что мне захочется уйти в свою комнату. Ведь так может случиться?
Она отвела взгляд, но он взял ее за плечи и притянул к себе.
— Посмотри на меня.
И Эйприл поняла, что ошиблась, приняв отражавшееся в его глазах чувство за огорчение. В его голосе звучала с трудом сдерживаемая ярость. Она подняла на него взгляд, и ледяной холод зеленых глаз не оставил в этом никаких сомнений.
— Я хочу узнать тебя, Эйприл. И я собираюсь сделать это. Узнать лучше, чем кого-либо другого, узнать доскональнее, чем кто-либо другой. Если тебя это пугает, то можешь прогнать меня и смешаться с толпой. Признаться, я очень боюсь этого. Но я не хочу обманывать тебя и скрывать свои намерения. Женщина, которая целовала меня под деревом, тоже не стала бы этого делать. И мне нужна та женщина.
Дрожа от переполнявшего бешенства, которое он заставил вспыхнуть в ней своей разгоряченной речью, Эйприл попыталась высвободиться из его рук. Джек не отпускал.
— Если ты хочешь узнать меня, то тебе придется узнать все о моей жизни, Джек Танго. Та женщина, которая занималась с тобой любовью на своем собственном рабочем столе, это совершенно новая часть меня.
Ей не нужно было объяснять, что эта новая часть открылась только ему; яркая вспышка в его расширившихся зрачках говорила о том, что Джек понял ее.
— Но я тоже не собираюсь играть с тобой в игры. Я просто знаю, что в моей жизни есть такие страницы, которые могут изменить твое отношение ко мне. Вот и все. Ты просил меня доверять тебе, и мне тоже этого очень хочется. Ты сказал, что я напугана? Но ведь ты не знаешь и половины того, что меня пугает.
Всему остальному, что она хотела выплеснуть из себя, выход был закрыт его ртом, крепко прижавшимся к ее губам. Он стал целовать ее так, словно от этого зависела вся его жизнь, словно и ее жизнь зависела от этого. Она целовала его в ответ, потому что очень боялась, что может наступить день, когда это действительно произойдет, а его не окажется рядом. Сейчас он был здесь, и она хотела чувствовать это.
Губы Джека целовали ее шею. Он положил ее руки себе на плечи и заскользил своими большими ладонями по ее телу к бедрам. Ему был понятен страх, слышавшийся в ее голосе, когда она давала ему отпор, и все же он чувствовал настойчивое, непреодолимое желание немедленно отнести ее на кровать и глубоко-глубоко проникнуть в нее. И не выпускать из своих объятий до тех пор, пока не исчезнут все сомнения в нем.
И в то же время в ее голосе звучала такая уверенность, что страх стал забираться своими холодными пальцами прямо ему в сердце. Что, если она не позволит ему помочь? И, Боже правый, что он будет делать, если она попросит его о помощи, а он не будет знать, как разрешить эти проблемы?
Он перестал целовать ее плечо, выпрямился и с трудом заставил себя ослабить сжимавшие ее руки. Потом слегка отстранился от нее и стал ждать, когда она посмотрит на него. Наконец Эйприл подняла на него свои глаза, такие огромные и такие глубокие, что можно было утонуть в их коричневой бездне. Заметив в них тень какой-то покорности, Джек почувствовал, как упало его сердце.
— Расскажи мне, Эйприл, — почти приказал он резким и непослушным от страха голосом. — Только так я смогу доказать тебе, что не отвернусь от тебя. И, мне кажется, наши отношения не смогут развиваться дальше, пока ты не убедишься в этом.
Ее нижняя губа, покрасневшая от его поцелуев, задрожала, и он выругал себя за то, что заставил ее так разволноваться.
— Хорошо. Но только не сию минуту. Мне нужно…
Она не закончила фразы, задохнувшись рыданием, и Джек стал нежно целовать ее губы. Потом прижал ее голову к своей груди и, крепко обняв Эйприл, прошептал:
— Да, конечно, я все понимаю.
Осыпая поцелуями ее волосы, он пристально смотрел в окно на угасавший день.
— Послушай, по-моему, будет лучше, если я сейчас оставлю тебя одну. Я уверен, что тебе нужно подготовиться к завтрашней встрече, если не ошибаюсь, не совсем для тебя приятной, а я бы хотел обследовать здешние окрестности, чтобы сделать завтра несколько снимков.
Немного помедлив, она сказала:
— Хорошо.
Ее голос был хрипловатым от невыплаканных слез, и Джеку потребовалось призвать на помощь всю свою силу воли, чтобы выпустить ее из рук. Он сгреб свою парусиновую сумку и быстро сложил в нее кое-какие вещи, которые могли понадобиться для его вылазки-разведки.
— Меня, скорее всего, не будет допоздна. Если хочешь, я могу попросить, чтобы тебе принесли что-нибудь поесть.
Он оторвал взгляд от сумки и рискнул посмотреть на нее. Эйприл стояла к нему спиной и глядела в окно.
— Но если ты не против, мы могли бы вместе поужинать где-нибудь попозже. Я постараюсь найти подходящее местечко во время своей прогулки.
Его непринужденный тон стоил ему больших усилий, но они вполне оправдались, когда ее плечи слегка расслабились и она, вдохнув с судорожным облегчением, ответила:
— Неплохая идея. Если я проголодаюсь раньше, то закажу себе что-нибудь по телефону. — Ее голос стал мягче, но она все еще стояла к нему спиной.
Джек, которому больше нечего было сказать, направился к двери.
— Джек?
Ее голос остановил его, и, обернувшись, он увидел, что она смотрит на него.
— Да?
— Спасибо тебе.
Ее голос дрожал, но на лице была маска уверенности. В это момент Джек признался себе, что любит ее.
— Мы поговорим с тобой, когда я вернусь, хорошо?
— Да.
— И я скажу администратору, что нам не нужна вторая комната. Мы будем спать на одной кровати.
И он быстро вышел из комнаты, не в силах больше держать себя в руках и не в состоянии дождаться ответа. Ноги его подкосились, и он чуть не упал, когда его догнали шепотом произнесенные слова.
— Я надеюсь.