Ташкент - Москва 2016-1939

Глава 28.В Ташкент и обратно.

Снова тоже окно, в комнате на втором этаже, в здании расположения НТИ Пер Раз. Снова тот же вид из окна на дворик между кремлевскими строениями. Только снег в сугробах под стенами зданий посерел и осел. А дорожки, вымощенные брусчаткой уже чистые и от снега, и от гололедицы. Сухие дорожки, только кое-где их пересекают ручейки от тающих сугробов. Как будто и не было тех бурных десяти дней. Подполковник Ахмеров сидел у окна и предавался любимому занятию, созерцанию и безделью. Не так-то и часто в последнее время удавалось этим заниматься. Но сегодня, 30 апреля 1939 года поступила команда оставить все дела, привести себя в парадный вид и приготовиться, возможно, присутствовать на торжественном заседании, посвященном Международному Дню солидарности трудящихся, Первому Маю. На предыдущем торжественном заседании посвященном дню рождению В.И.Ленина Ахмеров не был. Потому что был в это время в Ташкенте, решал, как он говорил, «шкурные вопросы».

А все началось пятнадцать дней назад, на следующий день после того визита товарища Сталина на обед к сотрудникам института. Следующий день начался как обычно с пятиминутки сотрудников, корректировки заданий на день и легкого, но сытного завтрака. После перекура приступили к работе по систематизации информации привезенной с собой из Ташкента и составлению заявки, чтобы еще полезного нужно бы поискать в Узбекистане. Каждый занимался по своему профилю, когда пришло известие из Ташкента, вернее Ташкент передал известие, что вчера космонавты вышли в открытый космос и отсоединили первый узел от МКС и отправили его в свободное плавание. Из короткого сообщения было ясно, что американцы совершили выход и отсоединили стыковочный узел, который двумя неделями раньше сами и смонтировали. МКС стал на пять тонн легче, вернее меньше, так как говорить в невесомости «легче – тяжелее» это как-то не по-научному. Отсоединенный блок медленно двигался около станции уже совершенно свободно. Осталось еще 365 тонн, но лиха беда начало. Потом, ближе к обеду, пришел товарищ Иванов и пригласил товарища Ахмерова к товарищу Сталину. На вопрос Чкалова, что взять с собой, Иванов ответил, что ничего не надо, явиться для беседы.

Опять знаменитый кабинет, опять большой стол и вождь, прохаживающийся вдоль стола. Сталин ответил на приветствие и на доклад, что подполковник Ахмеров по его приказу прибыл.

- Не по приказу, а по приглашению, - уточнил товарищ Сталин. Ахмеров возражать не стал и по жесту Сталина сел, и вовремя. С непривычки ноги плохо держали подполковника. Да, и мало нашлось бы народа в то время, чтобы не волновались, заходя к Сталину.

- Закуривайте, товарищ Ахмеров, давайте побеседуем.

- Слушаю вас, товарищ Сталин, - «была, не была» подумал Ахмеров и взял из открытой коробки, лежащей на столе рядом с пепельницей одну папиросу «Герцеговина Флор». Бережно обмяв бумажный мундштук папиросы в двух плоскостях, прикурил от своей газовой зажигалки, пальцы, что удивительно, не дрожали. Увидев удивленный взгляд Сталина, Фарид Алимжанович, молча, протянул ему зажигалку. Иосиф Виссарионович внимательно рассмотрел гаджет. Поинтересовался, что за жидкость в прозрачном баллончике зажигалки. Получив ответ, что это пропан-бутан, смесь сжиженных газов, сказал, что это удобно – бензином не воняет. Спросил, откуда берется искра для зажигания. Ахмеров подробно рассказал про пьезокристаллический эффект.

-Хорошо. А как дорого она (зажигалка) стоит у вас.

- Не дорого, товарищ Сталин. Это китайский копеечный товар. Если организовать производство у нас, массовое производство, думаю, будет не дорого. А пока, можно обойтись запасами, которые есть в Узбекистане. Это ведь одноразовая вещь. Газ кончился – выбрасывай.

- Выбрасывай, говорите. Интересно. Но я хотел спросить у вас не об этом. Товарищ Ахмеров, я хотел узнать у вас, что вы имели в виду, когда говорили о «битве бульдогов под ковром».

- Я хотел сказать, что в дело модернизации нашей страны, конкретно авиации, вмешивается личностный фактор. Каждый из участников этого процесса считает, что он лучше других понимает, как обстоят дела и что нужно для успеха. А уровень компетентности у всех разный и не у всех он достаточный для того, чтобы делать правильные выводы. Но каждый на своем месте гнет свою линию. Если бы было больше времени, истина бы пробилась сквозь борьбу мнений, но времени мало и включается фактор, кто имеет больший вес в обществе. У нас грубо говорили «я начальник – ты дурак, ты начальник – я дурак». Поэтому и лезли в начальники. И не всегда этически безукоризненными методами. Поэтому и доносы, и шельмование на собрании и прочее. А люди все не простые, железные, я бы сказал, люди. Вот искры и летят. Это народу не видно, поэтому и под ковром. Ковры, ведь у простого народа отсутствуют. Кроме того, имеет место и материальная сторона дела, кто выше сидит у того «благов» больше.

- Так, так – проговорил Сталин,задумчиво глядя сквозь подполковника, - а что вы, ваше поколение думает о «сталинских репрессиях»?

- Разные люди думают по-разному. Точно я могу сказать только о себе и что думали об этом мои близкие. Отец мой тоже сидел в тюрьме во время войны. Но он ни разу несказал, что он кого-то винит кроме себя в этом.

- Пожалуйста, поподробнее об этом – заинтересовался Иосиф Виссарионович.

- В 1944 году, в самый разгар войны, мой отец был призван в «Трудармию». Ему на тот момент было почти 17 лет. В конце 1944 года ему сообщили, что умер его отец. Он попросился у начальства отпуск на похороны отца. Начальство отказало. Отец с горя и от отчаяния сбежал, ушел в самоволку на похороны. Он пришел домой, а его там уже ждали милиционеры. Отца арестовали, судили и дали срок. В 1945 году, мой дядя, которому на тот момент было 14 лет, инвалид без обоих ног, добрался до Москвы, в общественную приемную к товарищу Калинину, написал письмо с изложением сути дела и попросил отпустить брата. Не успел он вернуться домой, а его брат уже был дома. Вот такое отношение моего отца и дяди к репрессиям. Конечно, можно было отпустить человека проститься с отцом, проводить в последний путь, но была война, начальство тоже можно понять. А по поводу репрессий в других слоях общества написал Варлаам Шаламов, сам отсидевший достаточно долго в лагерях. Он писал, что не встречал ни одного человека, не знавшего за что он сидит. Хотя все говорят, что сидят безвинно.

- А по поводу репрессий 1937 года?

- В книгах, написанных после 1956 года, по поводу этого очень много спекуляций.

Я хочу сказать, что никому не рассказывали, за что человека репрессировали, всех огульно записали в безвинно репрессированные. Даже бандеровцев, украинских предателей во время войны, реабилитировали. Многие потом сделали карьеру, однобоко освещая этот процесс. Так что, как в одном фильме говорили, НКВД зря не арестовывало. А что шла борьба с врагами советской власти, это уже никого не волновало. Потому, что многие из пишущих или выступающих, сами были уже антисоветчиками. Не у всех антисоветчиков хватило ума, как у Александра Александровича Зиновьева, понять в конце жизни, когда уже и Советского Союза не было,что советская власть – самая лучшая форма правления для России.

-А он не родственник тому Зиновьеву?

- Нет, товарищ Сталин, у того же фамилия Радомысльский.

- Понятно, товарищ Ахмеров. Мне ваша позиция ясна, спасибо вам за понимание. Это вам от товарища Берии. – И протянул подполковнику лист бумаги с реквизитами НКВД. В справке было написано, что такие-то, такие-то проживают в городе Сызрани по адресу такому-то. Ахмеров прочитал справку и только со второго раза понял, что это место жительства его дедушки, бабушки, будущего его отца и дяди с тетей.

- Вы хотите их повидать? – спросил Сталин.

- Дело в том, что, если не поздно, я хотел бы помочь дяде. У него сейчас начинается болезнь, в результате которой ему ампутируют ноги. Я бы хотел перевезти его в Узбекистан, для лечения. Но дело в том, что ему только 8 лет и без матери ему нельзя. Значит, придется брать их всех. Я бы оплатил их проезд в Ташкент.

- Не надо платить, Советский Союз берет все расходы на себя. Я даю вам десять дней на перевозку родственников, устройство их там и возвращение. Завтра в Сызрань летит почтово-пассажирский самолет. Полетите вместе с товарищем Ивановым, он и местные товарищи помогут вам.

- Товарищ Сталин, я еще не рассказал товарищу Чкалову о применении летающих мишеней-моделей для тренировки в стрельбе летчиков и бойцов ПВО.

- Потом, потом расскажете. Идите, готовьтесь к поездке. Получите у товарища Иванова зарплату за апрель, премию к Первому Маю и суточные. До свидания, товарищ Ахмеров. – И Сталин протянул руку для пожатия, - Желаю успехов, товарищ подполковник.

В расположение института, куда Ахмеров дошел, как всегда в сопровождении одного из бойцов охраны, первым кого он встретил, был Владимир Иванович.

- Ну что? Как там? А мы тут зарплату получаем. – Поинтересовался он, глядя на растерянный вид своего друга.

- Все в порядке, Владимир Иванович. Завтра лечу в Сызрань. – И протянул другу справку сызранского отдела НКВД.

-Неужели нашлись? – спросил Владимир Иванович, который был в курсе почти всех дел Фарида Алимжановича. – Нашлись, надо же, товарищ Берия хорошо работает.

Подошел лейтенант госбезопасности Иванов.

- Товарищ подполковник, получите деньги.

- Спасибо Иван Иванович, - поблагодарил Ахмеров Иванова, когда тот отсчитал из холщового банковского мешка 634 советских рубля новенькими купюрами и 34 копейки с гербом СССР, так давно не попадавшие в руки товарищей из Узбекистана.

После того как Ахмеров расписался в трех ведомостях, он спросил у Иванова, как у него со временем.

- А что нужно, товарищ подполковник? – поинтересовался Иванов.

- Понимаешь, завтра мы с тобой летим в Сызрань, там у меня встреча с родственниками, ты в курсе, надо купить подарки и гостинцы. А мы, как ты знаешь, ограничены в передвижении. Помоги, пожалуйста.

- Я в курсе всего, товарищ подполковник, и это совсем не трудно, здесь в Кремле есть несколько магазинов системы «Военторга», так что никуда ходить не надо. – С радостью откликнулся на просьбу Иванов. – Вы только скажите, что купить надо.

У товарища подполковника список в голове, в основном был сформирован. В него входили обувь зимняя для детей по две пары для 9 лет и 12 лет, по две рубашки и двое штанов – для них же, соответственно. Красивый, цветастый платок для барышни 22 лет от роду, платок побольше, подороже, но поскромнее расцветкой для пятидесятилетней женщины и какой-нибудь пиджак или френч, можно из хорошего х/б, для мужчины лет 55-60. Если есть резиновые калоши – всем по паре калош, соответственно возрасту. Иванов внес свои предложения, так как размеры у детей не известны – брать одну пару одного размера, а вторую на размер или два больше.

- Принимается, - согласился Фарид Алимжанович, тронутый участием сослуживца в успешном разрешении этой не простой ситуации, - на оставшиеся деньги надо накупить чего-нибудь печеного, конфет, мясного, сушек. Я не знаю, что у нас сейчас в ассортименте в магазинах. Только свиного ничего не брать и колбасы тоже. Можно рыбных консервов. Денег то хватит?

- Должно хватить, если не хватит – я добавлю.

- Не надо добавлять. Вот еще пятьсот рублей, - включился в разговор Владимир Иванович, - мне все равно не куда тратить. Бери все лучшее, как себе. И лимонада возьми детям, и водочки возьми старику и вина женщине и барышне, на всякий случай. Чаю хорошего купи, большую пачку. Индийского или китайского. Я же знаю, как татары чай любят.

- Теперь точно хватит, - сказал Иванов, затем встал по стойке смирно, - разрешите идти.

- Иди, сынок, иди, - вместо Ахмерова сказал Владимир Иванович, - видишь, человек расстроился, говорить не может. Идите. Пакеты наши прихвати и бойца возьми с собой, а то не донесешь один.

Когда Иванов ушел, вернее, почти убежал выполнять просьбу стариков, Владимир Иванович, продолжил вносить улучшения в планы Ахмерова.

- Ты на всякий случай возьми одноразовых тарелок и стаканов из наших запасов, черт знает, как там у них сейчас с посудой. И поезжай в гражданском.А то испугаешь всех там своими НКВД-вскими петлицами. Время, знаешь какое.

Через час пришел лейтенант госбезопасности Иванов в сопровождении бойца. Оба были нагружены по самое «немогу». Но, судя по довольным лицам обоих, поход в «Военторг» удался. Пакеты с помощью друзей занесли в комнату Ахмерова и положили пока на постель и на стол. Фарид Алимжанович тепло поблагодарил Иванова и всех кто помогал в переноске подарков и гостинцев.

После обеда день прошел в хлопотах и сборах. Товарищи подходили к Ахмерову и спрашивали, надо ли чем помочь, но подполковнику хотелось остаться одному, собраться с мыслями перед встречей с предками.

Ранним утром, наскоро собравшись, подполковник ждал прихода Иванова. Лейтенант госбезопасности был точен и погрузив свертки и пакеты в предоставленную Берией «Эмку» в пятом часу утра Иванов и Ахмеров выехали из кремлевских ворот. Путь лежал до аэродрома в Быково, где их ждал самолет до Сызрани. Путь через просыпающуюся Москву пролетели быстро, машин в городе было мало, а в это время почти совсем не было. Оставшиеся 35 километров проехали минут за сорок. В утренней дымке, рассеивающейся под лучами восходящего солнца открылась площадка быковского аэродрома. С боку от взлетной полосы, почти вплотную к аэродрому стояли ангары и постройки завода гражданской авиации № 241. После короткой проверки документов на КПП, автомобиль направился к постройкам, к стоящему на выходе из ангара самолету. Судя по урчанию прогреваемого мотора, к вылету все было готово, ждали только Иванова и Ахмерова. Выйдя из машины, Иванов с Ахмеровым в сопровождении водителя подошли к группе товарищей, стоящей у аэроплана. После приветствий Иванов предъявил свои документы и выслушал доклад пилота, выделявшегося своей летной формой на фоне остальных в группе встречающих. Ахмеров в это время стоя в близи самолета рассматривал машину и невольно вслух вспоминал, что за агрегат попался ему на глаза и на чем ему придется сейчас лететь.

- ПР-5, пассажирский, производство конструктора Рафаэлянца из разведчика Р-5, мотор М-17Ф, мощность 750 л.с., крейсерская скорость 196 км/час, вместимость 4 пассажира, дальность полета 1350 км.

- Ого, а дедуля разбирается в самолетах, - удивленно произнес пилот, - Арам Назарович, а он знает вашу машину, это не ваш знакомый?

От группы товарищей отделился высокий худощавый человек с усиками «а ля адик» лет сорока пяти с петлицами военинженера 2-го ранга и сделал три шага в сторону пилота, Иванова и Ахмерова.

- Во первых, не дедуля, а товарищ подполковник, во вторых,… - Иванов не успел договорить, как военинженер подошел вплотную, протянул руку Ахмерову и сказал:

- Рафаэлянц. С кем имею честь разговаривать.

- Инженер-подполковник Ахмеров, рад приветствовать вас, Арам Назарович, весьма наслышан про ваш замечательный самолет, на котором мне придется сейчас лететь.

-Очень приятно, не знал, что я так популярен. Пойдемте, я вам покажу свою новую машину, здесь не далеко.

- Это ПР-12, наверное, моноплан?

- Вы и это знаете, удивлен и смущен.

- Простите Арам Назарович, служба – вынужден лететь. А после, дай бог встретимся, поговорим, а то пилот уже поглядывает на часы. До свидания.

Обменявшись дружескими рукопожатиями, как старые знакомые они разошлись.

Арам Назарович пошел в ангар к своему ПР-12-му, Ахмеров пошел к самолету, в который весь груз уже был взвешен и погружен.

Перед самолетом стояли обычные площадные весы.

- Товарищ подполковник, извините, вы сколько весите?

- Килограмм 120, а с сапогами все 125 – ответил Ахмеров пилоту, - да что ты – подполковник. Давай по-простому – дедуля, или Фарид Алимжанович.

После общения с Рафаэлянцем, тревожность, охватившая было Фарида Алимжановича, куда-то ушла. После взвешивания, подтвердившего, что в подполковнике 124 килограмма и 800 граммов (вместе с сапогами), пассажиров рассадили по салону, скромному, но уютному. Стоять, выпрямившись в салоне, было бы невозможно, а сидя – очень просторно и приятно. «Не во всякой маршрутке так хорошо» - подумал Фарид Алимжанович, вспомнив Ташкент и ташкентские маршрутки.

Еще немного погудев мотором, самолет тронулся по рулежке, выехал на взлетную полосу, развернулся против ветра, и быстро набирая скорость, легко оторвался от земли и плавно устремился в облачное, весеннее небо.

А Рафаэлянц, проводив взглядом улетающий самолет, подумал: «Кто бы это мог быть – старик-подполковник? Конкурент? Староват для конкурента. Наверное, кто-нибудь из ЦАГИ. Там много знающих стариков».

Шел второй час полета, Фарид Алимжанович задремал в уюте салона, даже мыслей в голове никаких не было. Ему было хорошо и спокойно, а чего беспокоиться. Полет на самолете – подумаешь, важность какая. На чем только не летал подполковник за свои 62 года жизни, начиная с Ан-2 в двенадцатилетнем возрасте и кончая Ан-12 «салон» почти неделю назад до Москвы. И трясло не так сильно, как могло бы на это высоте и по этой погоде. А летели на высоте от 600 до 800 метров. Выше не пускали сплошные весенние облака, раскинувшиеся над русской равниной. Ниже тоже не хотелось. Ниже шел сильный встречный ветер юго-восточных направлений, который сильно тормозил скорость аэроплана. Ниже опускались два раза за два часа полета, когда встречные облака было не облететь стороной, а нижняя кромка облаков была ниже 200 метров. Вот тогда были американские горки. Опытный подполковник сидел невозмутимо, иногда даже получая удовольствие от ощущений, а вот Ивана Ивановича слегка «сбледнуло». Он сидел, крепко держась за поручни удобного кресла, и с картонной улыбкой смотрел на бесстрастного подполковника. Подполковник знал, что в это время лучше ничего не говорить и даже не подбадривать, человек должен сам преодолеть свои первобытные инстинкты и страхи. Иванов их мужественно преодолевал. Но в иллюминатор старался не смотреть. А за иллюминатором постирались безбрежные просторы русской равнины, лишь иногда пересекаемые извилистыми руслами рек волжского водяного бассейна. Почти вся вода, текущая в этих местах, впадала в итоге в Волгу. Пролетели Пензу, большое черно-коричневое пятно невысоких домов, лишь в центре двух-трехэтажных и большое пятно машиностроительного завода, тоже почти в центре города. «Откуда то, отсюда родом Татьяна Андреевна» - пронеслась мысль в голове товарища подполковника. «Пензючка» - вспомнилось шутливое прозвище, которым ее наградил наш шеф Виталий Иванович. От воспоминаний о последнем месте работы сразу теплее стало на душе. «Думал – последнем, оказалось – крайнем», сейчас он ведь тоже на работе. «Такая уж у нас работа – мир спасать» в полудреме продолжал думать он, шутя над собой.

Остальной полет прошел спокойно и вот через четыре часа пути самолет завершил четвертый разворот прямо над Волгой и плавно снижаясь, понесся на встречу ВПП, не видимой из кабины пассажиров. Хотя во время предыдущих трех разворотов, как ни вглядывался подполковник в сторону аэродрома, тоже полосы не увидал. «Как в игре Ил-2 Штурмовик, разглядеть ВПП было очень непросто», опять с легкой грустью подумал он. Почти без толчка самолет коснулся колесами земли, но вот по кочковатой полосе он поехал, весь подпрыгивая и подскакивая, переваливаясь как грузовик по сельской дороге. Наконец, почти остановившись, развернулся и поехал к большому деревянному сараю, именуемому в просторечии Сызранским аэропортом.

Самолет приземлился очень вовремя. Не успели пассажиры и экипаж выйти из аэроплана, как облачность накрыла летное поле, и пошел мелкий, весенний дождь. Видимость и так была не очень, а тут облака и вовсе легли на землю, влага начала смывать и так уже подтаявшие остатки сугробов.

Иванов, познакомившийся с встречающими коллегами из местного отделения НКВД и представивший подполковника, как специалиста из Москвы, соображал, что ему делать дальше. В его планы не входила непогода, лишившая его возможности вернуться после завершения всех дел в Сызрани, на самолете в Москву. Подполковника с родственниками он собирался утром отправить поездом. А сейчас получается, что вернуться самолетом сегодня не выйдет. Придется менять планы на ходу. Пока он размышлял, весь груз из аэроплана был выгружен. Почта была передана по назначению, гостинцы и прочий багаж подполковника и Иванова были погружены в «Эмку», любезно предоставленную местными товарищами приезжим из Москвы. Оставалось только садиться в машину и делать то, зачем прибыли. Пилоту была объявлена благодарность за успешную доставку и приказано не покидать аэродрома до прибытия Иванова после завершения миссии. Привычный к подобным ситуациям и лучше других знающий, что с погодой не поспоришь, пилот направился к служебному домику, в расчете найти горячий обед и место для отдыха, лучше с кроватью. Переговорив с местными товарищами и позвонив в Москву, Иванов доложивший начальству о сложившейся ситуации, сел в автомобиль, где его уже ждали Ахмеров и участковый, который должен был показать место жительства родственников Ахмерова, дал команду ехать.

Ехать пришлось не долго. Сызрань небольшой город, чуть больше 80 тысяч человек, расположенный на высоком берегу Волги. А улица, вернее поселок, в котором был расположен дом Ахмеровых, находился совсем близко от реки. А совсем на холме, под которым уже плескались волны реки, было мусульманское, вернее, татарское кладбище, ибо никаких других мусульман, кроме татар в Сызрани почти не было. Грустная мысль, что в нашей реальности, через пять лет, дед, которого он никогда не видел, упокоится здесь, посетила подполковника. А вот теперь настало время увидеть деда. Почти никогда потом Фарид Алимжанович не рассказывал об этом эпизоде из своей жизни. Даже воспоминания об этом наводили такую тоску, что не помогали ни водка, ни другие радости жизни. После непродолжительной поездки по мощеным улица центра города «Эмка» выехала на окраинные улочки по направлению к реке. Эти улицы с рождения не знали ни мощения, ни асфальтирования. Эмка подъехала к самому концу улицы и по команде участкового остановилась возле не большего домика, видавшего в своей жизни лучшие времена. Не высокое деревянное крыльцо с лестницей в три ступеньки, вело в сенцы, через дверь, для сбережения тепла обитую чем то, типа войлока. Сам домик имел три окошка, расположенных в двух, смежных стенах. В стенке, куда выходили сенцы и крыльцо было одно окно, а в стене справа – два небольших оконца, со ставнями. Форточек на окнах не было.

Первым из машины вышел участковый, по делам службы уже бывавший в этом доме. Он постучался в окошко, за которым кто то, убедившийся, что пришел знакомый, пошел открывать дверь. За мутными стеклами окна виднелись две детские физиономии, по случаю ненастной погоды оказавшиеся дома и с любопытством разглядывающие, кто это приехал к ним на диковинке того времени – автомобиле.

Когда дверь открылась, участковый подошел к машине приглашать дорогих гостей.

Но прежде чем подполковник ступил на раскисшую от дождя дорогу, участковый посмотрел на начищенные сапоги Ахмерова и произнес:

- Как же быть-то теперь? Грязь же кругом. Я-то в калошах поверх ботинок, сниму их в сенцах и пошел дальше, а вам товарищ подполковник и калош такого размера не сыскать. Да и мусульмане они, надо обувь снимать при входе, если калош нет. Вот не задача, - видимо, он принял на свой счет то, что не до конца продумал, как все может сложиться.

Тронутый такой заботой о людях подполковник спросил: - Как вас зовут, товарищ участковый?

- Анискин я, Федор Иванович, - по-простому ответил участковый, не зная зачем этот важный (господин) товарищ из Москвы спрашивает его имя.

- Хороший ты человек, Федор Иванович. На таких как ты весь порядок на земле нашей держится. А с грязью мы что-нибудь придумаем – и подполковник достал из своей сумки из-под ноутбука, с которой не расставался уже несколько лет, два полиэтиленовых пакета, ловко приладил их к своим ногам как бахилы и спросил:

– Так пойдет?

- Еще как пойдет, даже поедет.

Так они поднялись на ступеньки крыльца и вошли в сени. Там подполковник снял бахилы и переступил порог комнаты под изумленные взгляды хозяев. А участковый пошел за остальными гостинцами и подарками, которые остались в машине и не поместились в руках за одну ходку. В машине остались и шофер с лейтенантом госбезопасности, решившие не пугать своей НКВДшной формой жителей этого дома.

Поприветствовав хозяев дома на татарском языке, немного постояв у порога, пока глаза привыкнут к слабому освещению большей комнаты,Ахмеров прошел немного глубже внутрь и осмотрелся. Все жилье состояло из одной большой комнаты, которую делила на две почти равные части печь, не русская с полатями и прочими принадлежностями русской деревенской печи, а большая кухонная дровяная печь, кирпичная труба, которой уходила через потолок прямо на крышу. Перед печью стоял большой массивный стол, из некрашеного дерева, скатерти на столе по случаю будничного дня не было. На столе стояла солонка, накрытая какой-то салфеткой или рушником. Все население комнаты стояло вдоль стенок и с удивлением и осторожностью глядело, на вновь прибывших. А население комнаты состояло из высокого мужчины, лет за пятьдесят в армейского вида шароварах, заправленных в шерстяные носки. На плечах мужчины поверх сатиновой рубашки-косоворотки была видавшие виды безрукавка. Рядом стояла худая женщина лет сорока пяти с небольшим, одетая на татарский деревенский манер, в длинном платье, поверх которого, тоже была надета бархатная безрукавка, когда-то бывшая элементом праздничного наряда. На ногах женщины были надеты ичиги из мягкой кожи. На голове женщины был повязан простой платок из набивного ситца. По другую сторону стола стояла девушка лет двадцати, двадцати пяти, симпатичную внешность которой не портили даже следы пережитой оспы на лице. Это была дочь хозяев. Два молодых человека, девяти и двенадцати лет, одетые в рубашки и штаны, первыми освоившиеся в сложившейся ситуации, сновали между взрослыми, разглядывая вновь прибывших. По приглашению хозяина, все уселись на две широкие скамьи, стоявшие ближе к стенкам по обе стороны стола. Подполковнику достался крепкий табурет, видимо сделанный руками самого хозяина. Прежде чем сесть, подполковник снял пальто и передал на руки, подоспевшей на помощь девушки. Пальто исчезло где-то в глубинах комнаты.

Подполковник, слегка успокоившись после охватившего его волнения, попытался по-татарски объяснить, кто он и зачем он здесь появился. Получилось не очень, но он продолжил свою попытку мешая татарские, узбекские и русские слова. Опять пришел на помощь Федор Иванович:

- Да вы не тушуйтесь, товарищ подполковник, они хорошо понимают по-русски.

Фарид Алимжанович, еще раз извинившись по-татарски, перешел на русский. Всем стало легче. Подполковник еще раз извинился и довел до публики свою легенду, кто он и зачем появился здесь. По легенде, заранее подготовленной им, он, вернее его родители лет шестьдесят пять назад покинули родной Мостяк и переехали в недавно завоеванный Россией Туркестан. Они там неплохо устроились, у них родились дети, один из них он. Отца звали Алимжан.

Хозяин дома, воспользовавшись паузой, сказал, что да, лет за десять до его рождения группа молодежи из их деревни уехала куда-то в поисках лучшей доли. Возможно, среди них был и Алимжан. В это время мальчик постарше влез в разговор и сказал, что его тоже зовут Алимжан. За что был «награжден» суровым взглядом своей матушки, и приведен к молчанию. Затем подполковник продолжил и быстро изложил, что он получил образование, приобрел некоторый достаток и получил возможность разыскать своих родственников. В Ташкенте у него более-менее приличное жилье, дети выросли, живут отдельно, у них свои дети – внуки подполковника. Поэтому он, радуясь встрече, хочет пригласить вновь обретенных родственников в гости. Обеспечение возможности и все расходы он берет на себя. А теперь, чтобы радость встречи была полной, он приступает к раздаче гостинцев и подарков. Пакеты с гостинцами и подарками расположенные на большем столе, давно привлекали внимание хозяев, особенно детской половины.

Подполковник попросил участкового помочь ему. Федор Иванович бережно разворачивал свертки и пакеты и передавал их содержимое на руки Фариду Алимжановичу, а тот уже вручал их каждому из присутствующих. Первым он пригласил хозяйку и вручил ей большой шерстяной платок, богато украшенный цветами по краям. Степень удовольствия, отразившаяся на лице этой еще не старой женщины, не поддается описанию. Следующей настала очередь хозяина. Он получил на руки пиджак-френч полувоенного образца и брюки того же цвета. Сильно хромая, он подошел к дарителю и гордо принял дары. Но он тоже не мог скрыть своего удовольствия от того, что родственник не забыл о нем и почтил его своим вниманием. Барышня получила большой платок, но узор украшающий его, был ярче и цветастее. Наконец дошла очередь и до детей. Рубашки, штаны и ботинки приняты были ими с нескрываемым восхищением. И с разрешения матери они тут же бросились за занавески, отделяющие спальные места родителей и взрослой дочери от общего пространства комнаты, примерять обновки. Немного подождав, хозяин тоже надел на себя френч. Он оказался почти впору. Только слегка висел на худощавой фигуре мужчины.Женщины тоже накинули на свои плечи платки. Из-за занавесок выскочили переодетые мальчики и наперебой стали хвалиться обновками. Единственно им было жаль, что у человека не четыре ноги, а то невозможно все ботинки померить разом. Налюбовавшись обновками, все награжденные скромно замолчали. Их глаза благодарно светились в сторону пришедших. Паузу опять прервал Федор Иванович, тоже очень довольный оборотом дела:

-Хозяева, а здесь чаем угощают? – шутливо спросил он.

Хозяйка и дочка тут же засуетились, около печи, предварительно скинув платки, чтобы, не дай бог, не испачкать подарки.

А подполковник продолжил доставать из пакетов кульки и свертки с московскими угощениями. Хозяйка, оставила самовар и горшки на дочь и присоединилась к раздаче вкусностей. Выдав детям по прянику и горсточке конфет, остальное высыпала в одноразовые тарелки, привезенные гостями. А остатки в кульках были бережно завернуты и отправлены куда-то в закрома, на потом. А тем временем, на стол продолжали выкладываться различные яства, заботливо приобретенные Ивановым в кремлевских магазинах. Жареная курица и селедка заняли свое место посреди стола, вслед за огромным караваем белого хлеба и несколькими меньшими по размеру буханочками бородинского. Вязанка сушек и кульки с печеньем и несколько банок рыбных консервов продолжили появляться на столе. Венчали эти чудеса материализации бутылка белого и бутылка красного. Фарид Алимжанович передал хозяйке и пакеты с дюжиной тарелок и стаканчиков из прозрачной пластмассы, заботливо предложенной Владимиром Ивановичем. Когда с раскладкой продовольствия было покончено и все бумажки, и пакеты убраны со стола, на нем была картина достойная кисти Рембрандта. Всем сразу захотелось кушать.

- Федор Иванович, пригласи сюда, пожалуйста, товарища лейтенанта госбезопасности и шофера. Пакеты для ног найдешь в моей сумке – попросил Анискина подполковник, предварительно переговорив с хозяином дома. Анискин пошел звать оставшихся в машине товарищей, а хозяин и подполковник, сидя на лавке, старались не мешать женщинам. Хозяин достал из кармана шаровар кисет, но по знаку подполковника обратил внимание на предлагаемые Фаридом Алимжановичем, сигареты. Он с опаской взял одну из них и, глядя на подполковника, повторил его движения по закуриванию. Тут же подбежал старший мальчик и принес щербатую пиалушку, служащую видимо пепельницей в этом доме. Его взгляд на курящих мужчин говорил, что с табаком он уже знаком. Пришел лейтенант с водителем и тоже присели на скамейку напротив. В молчании дождались, когда хозяйки накроют на стол. Появился самовар и чугунок с картошкой. Хозяин предложил всем сесть за стол, для чего присутствующие мужчины подвинули скамейки к столу. Особенно старались помочь всем мальчики. Фарида Алимжановича опять усадили на табурет во главе стола, как свидетельство особого уважения. Хозяйка расставила всем одноразовые тарелки и стаканчики, деревянные ложки и одноразовые вилки. Курицу разделывать, попросили хозяина. Селедка, очищенная и разрезанная лежала на двух тарелках, в двух местах на столе. После неоднократного приглашения хозяина и гостей, за стол скромно присели и мать с дочкой. После того, как все уселись, включая мальчиков (которые, кстати, вели себя за столом очень скромно), подполковник попросил хозяина благословить застолье. Хотел он сделать по-татарски, но получилось по-узбекски. Тем не менее, хозяин его понял. Он прочитал короткую молитву и все как по команде поднесли сложенные ладони к лицу, и проговорив «аминь», завершили благословение. Обратив внимание на застывшее лицо лейтенанта, Ахмеров прошептал ему, чтобы он в ежедневном отчете указал, что участвовал в религиозном обряде под давлением подполковника. Иванов улыбнулся и слегка махнул рукой, мол, не берите в голову. Разлили по первой, за встречу. Водитель и участковый разом посмотрели на Иванова, который был в форме и олицетворял здесь власть и порядок. Лейтенант госбезопасности махнул рукой «Пейте, черти. Что с вами поделаешь?». И праздник встречи начался.

После второго тоста, обязательного в это время – «За Сталина, за Родину!» Иванов склонился к уху подполковника и сказал, что в связи с непогодой улететь самолетом ему не удастся, поэтому сейчас он поедет на вокзал, на дневной поезд на Москву и утром уже будет в Москве. А потом водитель приедет за Ахмеровым. Самолет будет в распоряжении подполковника и если погода позволит, он сможет долететь до Москвы, с родственниками или нет, не важно. Хотя сейчас людям из НКВД отказывать не принято, поэтому Иванов уверен, что родственники согласятся. Если их поездка состоится, то лететь надо сразу до Жуковского аэродрома. Наконец то, прибыл состав с топливом для самолета и на завтра, на вторую половину дня назначен вылет Карапетяна и ученых физиков в Узбекистан. Программа товарища Берии заработала. Когда лейтенант госбезопасности и водитель, поблагодарив хозяев, ушли, встреча за столом потекла в неспешном русле. Подполковник неспешно, но настойчиво гнул свою линию на поездку в Ташкент, в гости к нему. Хозяева, с каждым доводом Фарида Алимжановича сопротивлялись все слабее. И когда подполковник сказал, что лететь на самолете, последний барьер был почти сломан. Единственно, что удерживало хозяйку это куры и собака, которых не на кого было оставить, но тут вмешалась дочка хозяйки и со словами, чего такого она не видела в Ташкенте, ей и здесь хорошо, а с собакой и курами она великолепно и сама справится, она отказалась ехать в Ташкент. Тем более у нее работа, а заменить ее некем. На вопрос подполковника она ответила, что работает телефонисткой на сланцевом заводе и работа у нее посменная, сутки через двое. Последний барьер был сломлен, к огромной радости детей. После трудной, но убедительной победы, подполковник встал и начал прощаться с хозяевами, сославшись на наличие дел еще. А на улице уже раздавался призывный гудок «Эмки», освободившейся после доставки Иванова на вокзал. Водителю, просто не хотелось выходить под дождь и в грязь, и он сигналил, что приехал и готов везти подполковника куда надо. Участковый встал с некоторым сожалением, но работа есть работа.

Фарид Алимжанович тепло попрощался с хозяевами и взял с них слово, что утром завтра они будут готовы к путешествию в том или ином случае, то есть на самолете или поезде. Выйдя в сенцы, он увидел, что в углу лежат отстиранные кем-то «бахилы». Когда это произошло, и кто это сделал, он не заметил. Надевать их или брать с собой он не стал. Пусть лежат, может, пригодятся кому-нибудь – грязи еще будет много. Провожать подполковника вышло все семейство.

Ехать пришлось недолго. Все-таки, Сызрань город небольшой.

Ночью подполковник спал плохо, а перед рассветом встал и вышел на балкончик перекурить. Гостиница, видимо единственная в городе выходила главным фасадом на центральную площадь города и была прежде богатым купеческим домом. Подполковнику выделили лучший номер на втором этаже с единственным балкончиком. Дверь на балкончик была, на удивление, открыта. Вот на такой балкончик с чугунными перилами и вышел покурить Ахмеров. Город спал в предутреннем тумане. Дождь прекратился, и слегка подморозило от северного ветра, дувшего всю ночь. На небе, сквозь клочья тумана проглядывала луна, и звезды блестели, как отмытые. В городе почти не было электрического освещения улиц и поэтому звезды и луна были яркими и светили даже в предутреннем небе.

Подполковник покурил, слегка замерз и вошел внутрь комнаты и тщательно закрыл за собой дверь. Ложится, уже не было смысла. Приведя себя в порядок, он оделся и сел ждать. Репродуктор, черная тарелка которого украшала стену, тоже молчал.

«Вот и хорошо, посижу немного в тишине».

Ровно в шесть часов утра к гостинице подъехал водитель. Подполковник был уже готов к поездке, не прошло и пяти минут, как он уже ехал по улочкам сызранской окраины. В доме Ахмеровых, тоже все уже были готовы, и как говорится, «сидели на чемоданах». Хотя никаких чемоданов не было и в помине. Были два больших узла, где в два старых женских платка были связаны все вещи, которые как считали хозяева, могут понадобиться им в дороге или в гостях. Кроме того, были два маленьких узелка в руках мальчиков. Прощание на крыльце было скорым, но не бесслезным. Хозяйка и дочка всплакнули перед расставанием.

Хозяин и хозяйка были одеты во все лучшее, что было у них из одежды и некоторые образцы ее показывали, что хозяева знали и лучшие времена. На детях было надето все самое практичное, что позволяло не мерзнуть в это еще прохладное время, только, старший красовался в новеньких ботиночках подаренных вчера неожиданным гостем, а младший был в подшитых валеночках, но на плече у него висела связка из двух пар ботиночек, чтобы все видели – у него тоже есть.

Дети шумно, а взрослые степенно расселись в достаточно вместительную «Эмку», и все поехали в сторону аэродрома. Дочка хозяйки еще долго махала платочком вслед уезжающему автомобилю.Дети были в восторге от нежданного счастья проехать на настоящей машине и весело галдели, вызывая улыбки водителя и подполковника. Единственно, что их расстраивало, поездка была короткой. Но когда автомобиль развернулся на стоянке перед ангаром, все вышли на пожухшую траву поля, и из раскрытых ворот ангара выкатили блестящий аэроплан, заблаговременно помещенный пилотом под крышу, защищая его от дождя, восторг детей достиг такого уровня, что даже слов не было. Только старший спросил: «Дядя, а мы на этом полетим?», и когда пилот доложил, что все готово и можно занимать место в салоне, недоверие мальчиков переросло в бурный восторг. Родители, уже не пытались утихомирить радость детей и сами с восторгом и опаской стали размещаться в салоне. Как ни суетились, а все-таки, полетели. Экипаж знает, что лететь надо до Чкаловского аэродрома, машина исправна, и заправлена, небо после дождя «миллион на миллион», как говорят летчики. Полетели.

К концу полета, даже у детей появилась усталость от полета, и все притихли. Только мерное гудение почти тысячи сильного мотора. Оно тоже мешало обмениваться впечатлениями. Но все когда-то кончается, подошел к концу и полет. Самолет провел все посадочные маневры и мягко коснулся бетонки. Не часто ему приходилось садиться на бетонку. Самолет еще немного поездил по летному полю и подъехал к зданию аэродрома. Остановившись, пилоты еще немного погудели моторами и выключили их.Стало тихо,до звона в ушах.В проеме, ведущем в кабину экипажа, показалось веселое лицо пилота: «Чего сидим? Приехали! Багаж не забудьте».

На бетонке аэродрома стояла группа товарищей, в основном в гражданском. Среди них выделялся своей подтянутой военной фигурой, лейтенант госбезопасности Иванов Иван Иванович. Несмотря на бессонную ночь, проведенную в поезде на пути из Сызрани в Москву, он сиял здоровьем и свежестью. Увидав подполковника с «цыганским табором», он сказал что-то гражданским стоящим рядом и бегом побежал встречать Ахмерова, вернее, Ахмеровых.

- Здравствуйте, товарищ подполковник! Здравствуйте, товарищи. Как долетели?

- Спасибо, Иван Иванович. Все нормально. У вас тут что происходит?

- Да вот, товарищей из проекта Карапетяна сопровождаю в Ташкент. Хорошо, что вы успели вовремя, полетите вместе с нами. Вот и товарищ Карапетян сам подошел.

- Здравствуйте, Фарид Алимжанович. Тут пилоты попросили еще час подождать, так что, вы успеете еще пообедать. А вы никого не узнаете, товарищ подполковник? – указывая на группу товарищей, ждущих вылета, спросил Гарник Камоевич.

Ахмеров присмотрелся и спросил:

- Это Курчатов, что ли?

- Узнали, - обрадовался Карапетян – трудно узнать в них будущих корифеев науки. Я сам не узнал их по первому разу. Ну, вы идите обедать, а то на борту кормить не будут.

И Ахмеров повел свой «цыганский табор» в уже известную, летную столовую.

После длительного перелета обед оказался не лишним для всего семейства. Покушав, семейство вновь вышло на бетонку ждать отправления. Мальчишки, переполненные впечатлениями от полета, уже устали от новых чудес и притихшими воробышками стояли возле матери. Фарид Алимжанович вместе с главой семейства, воспользовавшись паузой, отошли к курилке и с удовольствием почти молча, покурили. Дед, (пока еще не знающий, что курит с внуком) только спросил, показав на группу «гражданских»:

- Это кто?

- Это ученые. – Коротко ответил Фарид Алимжанович. Больше вопросов не было.

Через двадцать минут Иванов пригласил Ахмерова и «цыганский табор» в самолет. Опять удивлению граждан 1939 года не было предела, причем как Ахмеровых так и ученых. Попав внутрь Ан-12, трепет охватил всех. Даже лейтенанта госбезопасности. Наконец, немного, посуетившись, все заняли места в салоне. В грузовом отсеке заняло свое место срочное «карго», необходимое в Ташкенте.

Поездив по «развороткам», Ан-12 слегка постояв в начале «взлетки», погремел двигателями и, резко набрав скорость, легко взмыл в небо. Начался путь в Ташкент.

Перед посадкой в самолет все Ахмеровы притихли, даже дети, то ли утомленные предыдущим полетом, то ли сомневаясь, что эта махина размером больше самого большего дома в Сызрани, полетит. Так притихшие и послушные все прошли в салон, перед этим миновав грузовой отсек с расположенными в нем ящиками. Хотя притихшими были не только жители Сызрани, но и группа ученых в сопровождении лейтенанта госбезопасности. Они тоже были поражены размерами лайнера. Только неунывающий Карапетян пытался продолжить какой-то околонаучный разговор с будущими светилами советской науки, а может быть, просто рассказывал анекдот про поручика Ржевского. Но ей богу светилам было не до Ржевского на фоне чуда советского авиастроения пятидесятых годов.

Ахмеровым выделили пять кресел через два ряда после ученых. Дети сразу затеяли свару, кому сидеть у иллюминатора, но под строгим взглядом матери быстро решили сидеть по очереди. Подполковник сел рядом с детьми. Потом был взлет, самолет быстро набрал нужный эшелон. Тем более, что небо над Подмосковьем в это время еще было, практически, пустынным. Дальше, к разочарованию молодых людей все было не очень интересно. Самолет летел прямо на одной высоте с одной скоростью. В салоне это не замечалось. Скучнее даже, чем на ПР-5. Только монотонный гул моторов, тоже не сильнее, чем на ПР-5, подтверждал, что они в небе и несутся с огромной скоростью, недостижимой в то время ни для одного самолета, да кучевые облака, иногда проносящиеся под самолетом, подтверждали это. Кто-то из экипажа вышел из отсека пилотов и разнес всем газировку. Увидав детей на борту, он быстро сходил в отсек и принес им по бутылочке лимонада и по горсти конфет, потом продолжил разносить газировку для взрослых. Все внимание детей было отвлечено на газировку и конфеты. Только младший сказал, обращаясь к Фариду Алимжановичу:

- Я вырасту тоже буду летчиком. – И, как бы требуя подтверждения посмотрел на подполковника.

- Обязательно будешь, если будешь хорошо учиться и заниматься спортом.

- Дядя Фарид, а ты плохо учился?

- Нет, я хорошо учился.

- А почему же ты не стал летчиком?

- Не получилось. Бабушка очень хотела, чтобы я стал инженером.

- А у меня нет бабушки, поэтому я стану летчиком.

- Пожалуйста. Теперь ты можешь стать кем угодно.

Но вот, газировка допита, часть конфет съедена, часть перешла в сверток матери, когда старший пришел к ним, угостить маму с папой, и дети, утомленные предыдущим полетом, массой впечатлений и гулом моторов, удобно расположились в креслах и уснули. Уснули и все остальные пассажиры этого необычайного рейса. Или почти все. Например, лейтенант госбезопасности не спал, привыкал к новым ощущениям. Как будто, знал, что летать теперь придется регулярно.

Не спал и подполковник. Он все размышлял, как прибудет домой со всем «цыганским табором», как разместит их всех и что делать с ними дальше. В Сызрань их возвращать нельзя, категорически. Придется найти им жилье, где-нибудь в Узбекистане. Может можно будет взять кредит и купить домик или коттедж в Ахангаране. И от Ташкента не далеко, и под присмотром сестренок. Пока семейство Ахмеровых из 1939 года привыкнут к реалиям 21 века, даже в Ахангаране, за ними нужен пригляд.

Как приземлился самолет, никто не почувствовал. Люди начали просыпаться только после того, как Иванов громко, командным голосом объявил, что все, полет окончен. «Граждане пассажиры, просьба не вставать с кресел до полной остановки самолета и выключения двигателей» - дополнил про себя подполковник Ахмеров и стал аккуратно будить мальчиков.

В Ташкенте уже вечерело. Шумной толпой ученые, буквально, высыпали из машины. К стоящему самолету подъехал шикарный автобус. Из него вышел Улугбек Хакназаров и подошел к уже знакомому ему лейтенанту госбезопасности. После взаимных приветствий и вопросов хорошо ли долетели, Улугбек пригласил Иванова и группу ученых в салон автобуса. Он попросил ученых и Иванова сесть на передние места. Ахмерова с «цыганским табором» он разместил на задних сидениях, объяснив ему, что сначала надо будет доехать до Дурмени и там оставить Иванова и ученых, а потом автобус довезет подполковника до дома.Поездка по вечерним пригородам Ташкента не произвела на уставших путников никакого впечатления, за исключением погоды. Люди выехали из почти зимней Москвы, а попали в летнюю еще не тронутую осенью столицу Узбекистана. Температура за 20 градусов, произвела даже большее впечатление, чем уютные дворики вблизи резиденции. Поэтому все постарались раздеться и снять калоши (у кого они были). Подразделись и Ахмеровы. Детишки с удовольствием сняли все, что было верхнего на них и остались в подарочных рубашках и штанах. Особенно радовался младший, которому удалось, наконец, обуться в новенькие ботинки. Не долгое путешествие до Дурмени окончилось,и из въехавшего в ворота резиденции автобуса, притихшей группкой, вышли, все-таки обалдевшие немного, ученые. А Ахмеровых Улугбек попросил посидеть в машине. Они и не возражали. Только Фарида Алимжановича Улугбек попросил пройти с ним. Притихший «цыганский табор» остался сидеть в автобусе.

Минут через пять в открытую дверь машины заглянул плотный, не высокий мужчина узбекской национальности в хорошем, если не сказать шикарном костюме и увидев группку людей несколько странно одетых, по-узбекскиих поприветствовал:

- Ассаломуалейкум.

- Ваалейкумассалом, - ответил за всех глава семейства.

- Здравствуйте, дядя – пропищали дети.

Ислам Абдуганиевич, а этот мужчина был именно он, перешел на русский язык.

- Как доехали, уважаемые?

- Спасибо, все хорошо, - опять за всех ответил отец семейства.

- Здравствуйте, товарищ президент, - поздоровался с Каримовым подошедший Фарид Алимжанович. В руке у него был сверток, в котором угадывался не маленький такой лаган. Это предусмотрительный Улугбек Хакназаров выделил праздничный плов для семьи Ахмеровых.

- Здравствуйте, Фарид Алимжанович. Это ваши родственники? Вот и хорошо. В наши трудные времена надо чтобы родные люди были вместе. Если что-то будет нужно – обращайтесь. Жду вас завтра на работе. За вами заедет машина. Будьте здоровы. Привет Татьяне Михайловне. До свидания. До свидания, товарищи, - это уже он сказал сидящим в автобусе, и, не дожидаясь ответа, ушел встречать ученых.

- Это кто? – спросил глава семейства.

- Это наш президент – Ислам Абдуганиевич Каримов.

- Как это – президент? – спросил старший из детей.

- Ну, это - самый главный здесь.

- Как товарищ Сталин? – спросил младший из ребят, не удовлетворенный ответом.

- Да, нет. Товарищ Сталин сейчас главнее будет - не вдаваясь в подробности, ответил Ахмеров.

Подробности и не понадобились, потому что автобус уже мчался по ночному Ташкенту, расцвеченному огнями как в восточной сказке. Только этих впечатлений и не хватало и до этого получившим целый вагон новых ощущений жителям Сызрани.

Минут через двадцать автобус остановился у ворот общего двора на Педагогической улице, где в трехкомнатной квартире жили Фарид Алимжанович и Татьяна Михайловна. Предупрежденная звонком мужа она ждала гостей у калитки, ведущей в маленький дворик своего жилища.

Потом начались знакомства всех со всеми, сопровождаемые тихим шепотом взрослых, как богато живет товарищ подполковник. Потом гости осмотрели скромную квартиру, и все восхищались, что не надо заготавливать дрова на зиму для плиты и отопления.Потом были восхищения тем, что в каждой комнате по нескольку светильников и тем, что воду не надо носить из колонки или колодца. Фарид Алимжанович стоял и почти плакал, в каких условиях жили люди в 1939 году.

Хотя, если вспомнить, и в пятидесятые и шестидесятые и даже в конце семидесятыхв Ташкенте были районы под условными названиями «шанхай», где люди могли позавидовать жителям Сызрани, восхищающимся, отнюдь, не шикарными условиями жизни подполковника. Да, большую жизнь прожил подполковник, даже в «шанхае» пришлось. После любования приезжими совмещенным санузлом квартиры и мытья рук, Татьяна Михайловна пригласила всех к столу. Очень кстати оказался и гостинец с президентского стола. Плов очень хорошо дополнил куриную лапшу и салаты, которые успела приготовить к неожиданному приезду гостей Татьяна Михайловна. Кроме того, все взрослые с удовольствием отведали прошлогоднего вина с личных виноградников товарища подполковника. После ужина и десерта к чаю в виде казенного тортика, купленного хозяйкой в ближайшей «Корзинке», мужчины сели на скамейку под «личным виноградником» хозяина – покурить. Дети и женщины сели смотреть по телевизору мультфильмы. После катаклизма исчезли все российские и международные программы, но вместо них узбекское телевидение начало подряд показывать старые советские фильмы и мультипликацию, в основном на русском языке, время от времени включая новости Узбекистана. На русском языке, видимо для того чтобы поднять уровень владения русским языком среди местного населения. А еще были концерты зарубежной эстрады славных 70-х и 80-х. Очередной восторг детей был более чем скромным, очевидно надоело восторгаться чудесами техники и науки, а может они просто устали. Татьяна Михайловна сказала, что спальные места для гостей готовы и желающие могут отправляться на покой. Приезжим выделили обе спальни, меньшую для супругов, а большую проходную комнату для детей. Сами Фарид Алимжанович и Татьяна Михайловна расположились в зале. Получалось так, что любой человек мог встать ночью и пройти в санузел, никому не мешая. Отец семейства вместе с супругой, совершив все предварительные действия, направились в свою спальню, молиться перед сном, а дети все еще смотрели мультики, да так и уснули на диване перед телевизором, сморенные долгими перелетами и обилием впечатлений. Все же человеческий организм имеет предел, даже в получении приятных впечатлений.

Перед тем как предложить «деду» лечь спать, Фарид Алимжанович обратил внимание, что он кривится как от зубной боли. Оказалось, что от сегодняшней нагрузки у инвалида империалистической войны сильно болит раненая нога. У Татьяны Михайловны нашлась мазь, которой после недолгого объяснения супруга инвалида натерла ему больные места. Через некоторое время, почувствовав облегчение, ветеран смог спокойно заснуть. Заснувших детей Фарид Алимжанович на руках перенес на их постель. Для своего возраста они были необычайно легкими. «Ничего, откормим» - подумал подполковник, отправляясь в залу на отдых после многотрудного даже для него дня.

Утром, не дожидаясь пробуждения гостей, и оставив все хлопоты с ними на хрупкие плечи Татьяны Михайловны, Фарид Алимжанович сел в пришедшую машину и поехал в резиденцию Дурмен. Подполковник вспомнил как меньше десяти дней назад, точно также за ним заехал автомобиль, и совершенно неожиданно для него, он завертелся в круговороте дел мирового уровня. И все это из-за его маленькой любительской книжечки, написанной им для собственного удовольствия и для развлечения не широкого круга друзей.

«Да, литературный труд возвышает» - с иронией подумал он, сидя на мягком кресле служебного автомобиля. Пока подполковник ехал до резиденции, он успел позвонить в Ахангаран сестренкам и спросить, собирается ли их знакомая продавать свой коттедж, как планировала недавно и если да, то за сколько. Получив утвердительную информацию, и узнав цену, Ахмеров задумался о том, как бы найти деньги на покупку этого жилья. Пока он думал, автомобиль доехал до места работы. Перед входом его уже ждал дежурный офицер. Им оказался Улугбек Хакназаров, который и помог пройти в резиденцию. Так как своего рабочего места у подполковника здесь не было, он остался ждать в холле. Удобно устроившись на диване, приготовился ждать, когда Ислам Абдуганиевич освободится и будет возможность доложить о том, что происходит в Москве, зачем он приехал в Ташкент и ответить на вопросы президента. Ждать пришлось недолго, проходя мимо холла, Каримов увидел встающего при его прохождении подполковника и запросто пригласил его заходить в кабинет. Президент предупредил попытку подполковника докладывать, мол, знаю для чего ты приехал, сам Сталин попросил помочь устроить родственников, и что Иосиф Виссарионович очень доволен работой группы, которую возглавляет Ахмеров. Поэтому если есть вопросы или затруднения с размещением родственников, пусть Фарид Алимжанович не стесняется и говорит все напрямую. И подполковник не стал стесняться, изложил свой план покупки коттеджа, и спросил, сможет ли он взять льготный кредит на покупку жилья под не очень большой процент. Потому что, получая зарплату здесь и в Москве, он надеется расплатиться с кредитом в разумные сроки. Узнав, что нужно порядка 150 миллионов сумов, Каримов предложил другой вариант. Этот коттедж выкупает государство и предоставляет семье ветерана войны, как социальное жилье со всеми вытекающими льготами и прочим. И Ахмерову не придется брать кредит и государство ничего не теряет, потому что собственность остается государству. Так как сейчас еще только 8-00 утра не поздно сделать это еще сегодня. И для того, чтобы не откладывать дело в долгий ящик, президент вызвал Улугбека и приказал ему ехать срочно с подполковником в Ахангаран, как представитель президента и сделать там все что надо и как надо. Вспомнив, на сколько триллионов сум пришлось выкупать в течении последней недели средств производства, оргтехники, инструмента, средств передвижения и запчастей, президент подумал: «200 миллионов больше – 200 миллионов меньше», Ислам Абдуганиевич пожелал друзьям успеха и отправил в Ахангаран. По дороге в этот районный центр, Улугбек и подполковник Ахмеров обменялись последними новостями. Фарид Алимжанович рассказал про последние разговоры со Сталиным, про легализацию всей группы в виде созданного института во главе с Чкаловым и прочие новости. Особенно Улугбека заинтересовала поездка в Германию нашей футбольной сборной, если на то будет воля руководства СССР. Он предложил готовиться на всякий случай.

- Это хорошо, что вы меня предупредили, надо будет Балаяна подготовить, - сказал он, - да, и Заритовского я знаю, хороший был разводящий в сборной Узбекистана.

Сам Улугбек рассказал, что первый строительный поезд для железной дороги к Халхин-Голу уже собран и отправлен в сторону Читы. С ним уехал и желдорбат и рота охраны из бригады нацгвардии. Есть сведения, что там 300 километров или около того уже было построено советскими строителями, так что оставшиеся 500 километров построят быстро, по упрощенной технологии. За строителями собираются войска. Было решено направить Чимкентскую бывшую 5-ю механизированную бригаду бывшей армии Казахстана, Худжандскую моторизованную бригаду и одну бригаду армии Узбекистана. Бригады поедут в полном составе кроме танковых батальонов. Решено пока танки конца 20-го века не светить. Уже сейчас отправлены подразделения полевой и фронтовой разведки, включая роту боевых БПЛА и части управления движения для разметки дороги и создания сети промежуточных остановок, и пунктов отдыха и питания. Готовы к отправке два автобата. Кроме того, налажен выкуп у населения транспортных средств, в основном грузовых и внедорожных образцов 50-х – 60-х годов выпуска, для использования в составе Красной Армии 1939 года. Они все будут ремонтироваться на военном 14-м авторемзаводе и передаваться представителям СССР. На эту технику у Советского Союза найдутся и специалисты, и нужные марки бензина. Вся компьютерная техника, бывшая в магазинах и на складах, включая калькуляторы, тоже выкуплена государством и считается стратегическим запасом. То же самое с радиостанциями и другими продвинутыми средствами связи. Под выкуп попали даже детские «Уоки Токи», а что, радиус связи около километра в открытом поле, а вес меньше чем у трубки полевого телефона. Как раз для связи между взводами в роте.

Так тихо беседуя, доехали до Ахангарана. Поднялись на третий этаж, в бывшую квартиру родителей. Там уже ждала сестренка Нурия, женщина почти 60 лет, очень похожая лицом на подполковника и ее подруга – продавец коттеджа. Улугбек сразу взял бразды правления всеми процессами по приобретению жилья в свои руки. Через три часа они с владелицей, вернее с бывшей владелицей коттеджа вернулись из Хокимията усталые, но довольные оба. На руках у Улугбека был договор о приобретении государством, а именно Управлением жилищного хозяйства аппарата президента, коттеджа, расположенного в Ахангаране по такому-то адресу, а на руках у бывшей владелицы - карточка Халкбанка на 160 миллионов сумов. Улугбек сказал, что хорошо бы обмыть сделку в такой хорошей компании, но нельзя. Товарищ Сталин попросил Ислама Абдуганиевича, чтобы быстрее освободил товарища Ахмерова от житейских проблем и отправил в Москву. Поэтому вселять родственников будем уже без него. А Нурию он попросил проследить за косметическим ремонтом, который вызвался сделать Хоким Ахангарана, в знак уважения и преданности к решениям президента и от радости за доверие, оказанное Ахангарану в форме приобретения недвижимости на вверенной ему территории. Волшебная сила удостоверения сотрудника аппарата президента.

В резиденцию попали уже после обеда. Она была превращена Исламом Каримовым в штаб противокатаклизматических действий еще в первых числах сентября (или после 12 апреля по счету 1939 года), а сейчас это был не штаб, а Генеральный штаб. Сюда стекалась информация по мероприятиям по подготовке Узбекистана к мировой войне. Каждый день поступали сводки о количестве отремонтированных танков Т-54 и Т-62, бывших на хранении на территории республики еще с Советских времен (до 1990 года).

Кроме того, начали поступать заявки на производство деталей и запчастей на новую технику, которую СССР уже начал выпускать или собирался запускать в серию. Начались проработки возможностей химической промышленности Узбекистана. Кроме того, Узбекистан предложил увеличить производство лекарств, для Советского Союза, в том числе и антибиотиков, к изобретению которых мир еще только подходит. И прочее, прочее, прочее. А тут еще приехала группа физиков ядерщиков из СССР 1939 года. Резиденция кипела как муравейник в хорошую погоду. Переговорив с Улугбеком на предмет, чем он мог бы быть полезен, и получив информацию, что нужные для 1939-го года чертежи, технологические схемы, описания процессов, образцы техники и изделий теперь будет искать по всей территории Узбекистана и перенесшихся вместе областей, специальная группа инженеров и ученых, Фарид Алимжанович обратился в заявочную комиссию и оставил там просьбу разыскать чертежи самолета Як-11, а также образцы или техдокументацию на изготовление двигателя АШ-82 послевоенного производства, где срок службы мотора был доведен до 500 моточасов. Молоденький сотрудник отдела розыска, получив заявку, поднял глаза на Ахмерова и сказал, что сейчас посмотрит, может, что-то прислали уже загодя. Действительно, оказывается, из Джизакского училища поступила информация об имеющемся у них в качестве учебного пособия, одном экземпляре почти целого самолета Як-11. А второй экземпляр стоит в ангаре, практически в утиле и ждет разборки на металл. До 1994 года эти машины летали в авиаполку, расположенном в поселке Пахтакор. Вернее, не летали, а числились - полк летал со времен войны в Афганистане на Су-25, а эти машины числились как учебные. Потом были переданы в Джизакское училище летчиков. А по вопросу АШ-82, ответ оказался еще проще. На 243 авиаремонтном заводе есть несколько комплектов моторов от вертолета Ми-4, а на Чирчикском заводе есть два комплекта с самолетов Ил-14. Узнав, что подполковник Ахмеров сам не может дождаться подготовки исполнения заявки, сотрудник посмотрел список очередности выполнения заявок и с удивлением узнал, что подполковник находится в списке внеочередного выполнения заявки и включился в работу без промедления. Ахмеров тоже был удивлен, так как не знал ни о каком внеочередном исполнении заявок. Увидав проходящего мимо Улугбека, он спросил его про список. Тот объяснил, что все находящиеся в Москве находятся в этом же списке, и их заявки исполняются в первую очередь. И побежал дальше выполнять какие-то важные поручения.«Да, в Германии еще так не готовятся, как у нас в Ташкенте», - радостно подумал Фарид Алимжанович.

Воспользовавшись своим привилегированным положением, он подал еще несколько заявок и попросил связаться с ним в Москве, когда заявка будет выполнена, потому что он в это время будет говорить с руководством СССР о возможностях переправить технику на территорию Советского Союза для изучения и возможного копирования. А текстовые материалы в виде оцифрованных уставов, наставлений, инструкций и методичек можно по сети переправить сразу в Москву. Чертежи больших размеров лучше оцифровывать, распечатывать на плоттерах копии и присылать оцифровку по сети, а бумажные чертежи лучше самолетом. Все это сотрудник отдела внимательно записал и обещал, что все будет выполнено точно. Потом, смущаясь, спросил про товарища Сталина, как он там и вообще видел ли товарищ подполковник вождя, разговаривал ли с ним. Фарид Алимжанович, как мог, коротко рассказал товарищу о встречах со Сталиным, о том, как тяжело с ним разговаривать, как давит авторитет этого выдающегося человека. Но беседовать надо, находить полезные для СССР технологии и прочие достижения второй половины 20-го века надо, указывать на выявленные со временем ошибки надо. Хотя это чревато тем, что можно вызвать гнев самого всемогущего человека на планете. Занимаясь разговором с молодым сотрудником, Ахмеров не заметил, как подошел Ислам Абдуганиевич. Еще раз поздоровавшись, он спросил, как прошли дела в Ахангаране. Получив ответ, что все в порядке благодаря умелым действиям Улугбека, Ахмеров поблагодарил Каримова за заботу.

- Не стоит, Фарид Алимжанович, одно дело делаем. Кстати, вы зарплату получили?

- Нет, а что это такое? Я же пенсионер, Ислам Абдуганиевич, уже два года не получаю зарплаты.

- Ладно, ладно, не прибедняйтесь. Я знаю, что товарищ Сталин уже выплатил вам за первую половину апреля. Мы тоже начислили вам всем зарплату по должностям. Так что, пойдите в бухгалтерию, получите банковскую карточку. Потом деньги будут приходить регулярно.

- Спасибо, товарищ Каримов.

- Вот и хорошо. Идите, Фарид Алимжанович и если вы все заявки сделали, можете ехать домой, там вас гости заждались. Машина вас ждет, там, где вы ее оставили. До свидания.

- До свидания, Ислам Абдуганиевич.

Потом был знакомый путь домой, во время которого Фарид Алимжанович успел позвонить жене и узнать как дела дома, как гости. Татьяна Михайловна попросила заглянуть в «Корзинку» и сделать закупку продовольствия. Увеличение количества едоков в доме потребовало увеличение снабжения. Расплатившись, свежей карточкой за покупки в размере чуть больше чем 200 тысяч сумов, подполковник поинтересовался остатком на счете и был приятно удивлен, что там осталось больше чем пять миллионов.

«Приятно, приятно. Действительно – писательский труд возвышает, как минимум материально - подумал он, вспомнив, с чего это началось, - почему же я этим раньше не занимался».

Увешанный, как новогодняя елка игрушками, пакетами с продовольствием, он вошел в калитку и сразу был встречен ватагой детишек, в которой он с трудом различил своего отца с дядей и внука Альберта, которые мигом подхватили пакеты и умчались на кухню к Татьяне Михайловне. На табурете под виноградником сидел его дед –Сунатулла Рахимович и курил свою самокрутку. Сладковатый запах махорки распространялся по всему огороду. Как и положено младшему по возрасту, он встал и протянул руку пришедшему, здороваясь по-мусульмански. Цигарку он отложил в пепельницу, и стоя ждал, когда старший (по его мнению) пригласит присесть. Подполковник махнул рукой – садись, чего уж там. Не успел Фарид Алимжанович закурить сигарету, как на пороге появилась дочка Сонечка с младшим полугодовалым внуком на руках. Теперь уже подполковнику было не до кого. Он быстро подошел к дочери и с ее разрешения взял младшего внука на руки. Волна счастья накрыла Фарида Алимжановича и видимо передалась и маленькому. Он, было, заворочался на руках у деда, но почувствовал, что находится в надежных, любящих руках и утих, на радость всем. «Руки то помнят» - подумал дедушка, весь сияющий от счастья. Но все проходит – прошло и это. На пороге появилась Татьяна Михайловна и сказала, что через пять минут ждет всех к столу. На ужин будет лагман, и поэтому всем срочно мыть руки и готовиться к застолью. Ахмеров неохотно передал мягкий, теплый сверток на руки дочери и пошел выполнять команду жены. Вечером, после того как все поужинали, поговорили о прошедшем рабочем дне, проводили дочку Сонечку с внуками (за ними приехал зять на машине), и вновь обретенные родственники сели смотреть телевизор, Фарид Алимжанович пошел заниматься своим любимым делом – мыть посуду на кухню, Татьяна Михайловна рассказала ему, как провела день в большой и шумной компании. Оказывается, лучше всех справляются с новыми предметами быта мальчики. Они первыми научились пользоваться санузлом, зажигать газовую плиту и водогрейную колонку, включать телевизор и звонить (в основном отвечать на звонки). «Очень хорошо, - подумал подполковник, - будет кому заниматься бытовыми приборами в новой квартире».

После этого он рассказал жене о приобретенном жилье для нового семейства Ахмеровых в Узбекистане и о том, что возможно завтра ему придется вновь улететь в Москву. Поэтому вселяться семейство будет без него. Он успокоил жену, что все хлопоты по переезду берет на себя аппарат президента в лице Улугбека Хакназарова.

Утром как всегда автомобиль приехал за Фаридом Алимжановичем и он, попрощавшись со всеми, оставил родственников осваиваться в новом мире под чутким руководством Татьяны Михайловны. В резиденции, куда он прибыл как на новое место работы, его уже встречал Улугбек. Срочно просил зайти к нему президент.

- Здравствуйте, Фарид Алимжанович. Как хорошо, что вы прибыли. Сегодня отправляется самолет в Москву, хочу направить группу специалистов – медиков, для ознакомления работников НаркомЗдрава с новейшими методами работы нашей медицины и для передачи новых лекарствдля применения в медицине СССР. Вы можете сопроводить товарищей до Москвы и ознакомить их с местными условиями? – спросил Ислам Абдуганиевич так, что Ахмеров понял, отказываться нельзя.

- Так точно, товарищ президент. Только мне надо взять тревожный чемоданчик и зимнюю одежду.

- Пожалуйста, по пути на аэродром вас завезут домой. Там и с домашними попрощаетесь. До свидания, товарищ подполковник.

Дома, никто ни каких вопросов не задавал, так как всем было ясно – куда он летит.

А как надолго – этого никто не знал.

Автомобиль довез до аэродрома Чингельды. Там уже собрались все, кого Ахмеров должен был сопровождать до Москвы. Это была группа относительно молодых людей, но уже известных в своих медицинских кругах. Но разговор у них шел явно не на медицинские темы. Кто-то из них спросил, был ли подполковник в московских музеях. И тогда Ахмерову стало ясно, что для того чтобы избегнуть осложнений и неприятностей с людьми надо провести серьезный инструктаж по поводу ситуации в Москве и разъяснить им как надо вести себя в СССР, как надо относиться к советским людям, и о чем можно говорить, а о чем лучше и помолчать, даже среди своих. Подполковник строго предупредил, что в СССР сажают даже за анекдоты. По лицам инструктируемых, он понял, что не зря с подробностями изложил ситуацию в Советском Союзе. Под конец инструкции Фарид Алимжанович предупредил, что их могут попытаться использовать для подковерной борьбы местные специалисты.Поэтому,о любой провокации докладывать ответственному от НКВД, который обязательно будет прикреплен к их группе. А по поводу музеев – посмотрим после победы.

- Жаль, - сказал кто-то в группе, - мы уезжаем, а в Ташкенте открывается экспозиция шедевров Русского Музея.

Только теперь Ахмеров понял, что за груз в ящиках летел вместе с ним из Москвы.

Пока шел инструктаж, пилоты приготовили самолет к рейсу. На этот раз это был испанский CASA C-295W. Они в количестве четырех штук были поставлены Узбекистану по программе НАТО «Партнерство ради мира»

На таком самолете Фарид Алимжанович еще не летал, но где-то в глубинах памяти было, что дальность полета этих машин меньше, чем у Ан-12. Значит план полета, наверняка, изменился. И действительно, один из членов экипажа на его вопрос ответил, что полет будет проходить с дозаправкой в Нукусе. Там же и собираются остановиться на ночь. Потому что пока долетят до Нукуса будет уже вторая половина дня, а лететь на ночь глядя в Москву 1939 года, и даже не лететь, а садиться в Москве ночью не стоит.

Полет прошел нормально, удобств, конечно, было не много (транспортно-десантный вариант – это вам не Аирбас какой-нибудь), но два часа полета до Нукуса прошли. В аэропорту путешественников ждал автобус, который и доставил их в центральную гостиницу города, которая называлась (угадайте с первого раза) – правильно «Нукус». По пути Ахмеров обратил внимание на большое количество грузовиков «трубовозов».Водитель автобуса пояснил, что трубы везут в район бывшего газопровода «Бухара – Урал», исчезнувшего за границей Узбекистана в момент переноса. Правительство Узбекистана и СССР согласовало строительство нового газопровода от границы Узбекистана до Челябинска, хотят успеть построить его до начала войны.

Гостиничный номер, в котором разместился подполковник, до мелочей напоминал тот номер, где в 1995 году останавливался в командировке Фарид Алимжанович. «Хоть что-то неизменно на этом свете» - подумал Ахмеров, располагаясь на отдых.

Утром еще не было шести часов, а весь состав уже был накормлен, собран и доставлен в аэропорт. Самолет тоже был готов к полету, как и экипаж. Все готово – полетели.

И опять пять часов полета. За время полета каждый успел еще раз перекусить, чем в дорогу снабдили рачительные провожающие. Посадка на Чкаловском аэродроме, благодаря мастерству пилотов прошла блестяще. В Москве было еще только 9 часов утра и поэтому встречающие гостей хозяева, в основном военные в фуражках с малиновым околышком, радушно предложили пройти в столовую и позавтракать. Фарида Алимжановича встречал Валерий Павлович Чкалов. Он также присел за стол и позавтракал вместе с прилетевшими. Во время завтрака Ахмеров коротко рассказал начальнику института обстановку в Ташкенте, сказал про строительство газопровода до Челябинска и остальные мелочи. Медиков, после приема пищи пригласили в автобус, который должен был довезти их до места дислокации. Прощаясь с временными попутчиками, Фарид Алимжанович еще раз попросил их не забывать об особенностях жизни в СССР первой половины 20-го века. Валерий Павлович, поинтересовавшись, кто это был, сказал, что готов подвезти подполковника до Москвы.

- Валерий Павлович, а мы можем проехать через аэродром Быково? - спросил Ахмеров у Чкалова.

- Можем, а в чем дело?

- Я привез кое-какие схемы и чертежи самолета из будущего, хочу показать Рафаэлянцу, может его заинтересует. Да, вот они, - и подполковник вынул из своей сумки чертежи Ан-14.

Чкалов с интересом ознакомился с чертежами самолета и высказался, что подобный самолет был бы очень полезени в войсках и в гражданском воздушном флоте.

Через полчаса автомобиль Чкалова уже подъезжал к аэродрому Быковского авиазавода.

Арам Назарович Рафаэлянц, предупрежденный сотрудником о подъезжающем автомобиле, видимо с начальством, поспешил навстречу приехавшим. Каково же было его удивление, когда из автомобиля вышли Чкалов и тот странный подполковник в гражданском, который был у него проездом пять дней назад. Поздоровавшись, Арам Назарович поинтересовался, чем обязан визитом гостей. Валерий Павлович представил подполковника, как сотрудника своего института и предложил посмотреть на схемы и чертежи, подготовленные сотрудниками. Арам Назарович взял в руки бумаги, переданные Ахмеровым и все. Весь мир для него перестал существовать, кроме чертежей чудного летательного аппарата. Опытным взглядом конструктора он сразу оценил преимущества предложенной схемы, и задав несколько вопросов сходу возникших у него, углубился в рассмотрение конструкции. Рядом с ним собрался круг сотрудников, оживленно обсуждающих предложенные чертежи. Немного отвлекшись от интересного дела, захватившего его целиком, он спросил, что теперь ему делать и как он может отблагодарить гостей за столь ценный подарок. Валерий Павлович сказал, что благодарить не надо, а если у Рафаэлянца возникнут технические предложения по созданию самолета, по мнению комбрига, важного для военной и гражданской авиации, он будет рад сказать свое слово в защиту проекта. Кроме того, подталкивать конструкторов в интересном направлении – это работа руководимого им института.

А все документы о пердаче чертежей и схем можно будет оформить и после того как Рафаэлянц подготовит техническое предложение по самолету и Наркомат даст добро на производство работ. А если нет, то и суда нет. И оформлять будет нечего.

- Вы, Арам Назарович, товарища Ахмерова благодарить будете, а вообще-то это наша работа.

Арам Назарович еще некоторое время порывался пригласить к столу, который мигом должны были накрыть сотрудники во исполнении восточного гостеприимства, но Чкалов с Ахмеровым вежливо, но твердо отказались, сославшись на то что нужно срочно быть в Москве, а в Быково они заехали лишь для того, чтобы передать Рафаэлянцу чертежи и схемы.

Тепло попрощавшись с хозяевами, гости пешком направились к машине, которая на этот раз была оставлена на КПП. Приятно было пройтись по весеннему лётному полю, теплый день был в самом разгаре.

- Послушайте, Валерий Павлович, а что произошло 15 декабря 1938 года в вашей реальности? У нас вы, в этот день, разбились насмерть испытывая новый истребитель Поликарпова И-180. – Ахмеров решил расспросить Чкалова по интересующей его теме, не привлекая внимания шофера, который, скорее всего, не был посвящен в подробности переноса.

- Что случилось, говоришь. Да я сам дурак. Увлекся, как мальчишка зеленый, уж больно машина понравилась. Быстрая, верткая, почти как «ишачок», но менее строгая, и скороподъемность приличная, а скорость километров на сто больше чем у И-16. Вот и вместо того чтобы как в полетном задании спокойно взлететь, сделать круг над аэродромом и сесть, чтобы выполнить план НИОКР по конструкторскому бюро за 1938 год, я пошел набирать высоту, виражи делать, гонять опытную машину на режимы. Смотрю, а высота уже приличная и скорость высокая, надо возвращаться, а у меня по приборам больше 400 км/час и высота 4000. Убавил газ и начал снижаться и уменьшать скорость. А температура на высоте была сильно за минус 50 (в тот день и на земле было минус 38), вот двигатель и замерз. Жалюзи на него не были установлены, вот головки цилиндров и переохладились. Охлаждение на М-87 – воздушное. Вот он и заглох. И оставалось мне только без тяги приземляться. Немного не дотянул до полосы и врезался в какие-то балки, лежавшие на самом краю полосы. Самолет – вдрызг, я сам вылетел из кабины через козырек. Хорошо, не головой врезался в балку, бог спас.

«Да, бог спас. А у нас не спас. А у нас – головой» - подумал Ахмеров, слушая Чкалова.

Они и не подозревали, как близки они были к истине.

- Хорошо еще, вовремя пришел в себя в больнице после операции, а то уже пол КБ хотели арестовать. И самолет с испытаний снять. Еле уговорил товарищей Сталина и Берию, что это я сам виноват, а самолет хороший. Они вдвоем ко мне в палату приходили. Сейчас И-180 решили ставить в серию на заводе №21 в Горьком, да что-то там, у Пашинина не идет.

Так приятно беседуя, они дошли до КПП и поехали дальше – в Москву. Конец первой книги