Тайна короля Якова

27

Марбери ушел не попрощавшись. Тимону пришлось в одиночестве пробираться по огромному безлюдному залу мимо пустующих столов, оставленных призракам. Выйдя оттуда, Тимон быстрым шагом направился к себе в комнату, сжимая, как распятие, рукоять кинжала. Темные тени мелькали перед ним. Он ускорил шаг, подгоняемый отчаянием. Пьетро Деласандер — так близко. И возвращение кошмаров инквизиции… Руки у него задрожали, губы шептали неслышные слова.

Бледная луна плыла в серебряной лодке облака по темнеющему небу спокойно и невозмутимо, будто насмехаясь над паникой Тимона. Ее белые лучи тянулись к нему сквозь ветви деревьев, маня и суля избавление от земного мира. А черные голые ветви походили на темные вены, по которым земная ночь вытекала в небо. Тимон не верил лунному призрачному покою. Единственное истинное спасение — в масле мускатного ореха.

Его получали горячей перегонкой и использовали различными способами. Мускатный орех был важной статьей английской торговли. В некоторых иудейских общинах, особенно у йеменцев, его применяли как лекарственное средство и замешивали в приворотные зелья. Масло помогало от тошноты, простуды и лихорадки, от болезней печени, селезенки и кожи — что оказывалось хорошим дополнением к любому приворотному зелью. Орех обладал и другими полезными свойствами: служил приправой к кушаньям и способствовал выкидышам. Женщин, пользовавшихся вторым его качеством, называли «мускатными дамами», а тех, кто предпочитал первое, — просто кухарками.

Тимон вдыхал пары масла через глиняную трубку.

Некоторые его малоизвестные свойства он узнал от иудеев, с которыми делил заключение. Они рассказали ему об успокаивающем действии дистиллята. Правда, поначалу он вызывал тошноту и сухость во рту, кожа горела, глаза краснели, как у бешеного быка. Зато далее следовали часы неземного блаженства. Чудесные видения переносили его из этого жестокого мира в другой. Тимон прибегал к этому средству, чтобы скоротать срок заключения, а также обострить восприятие и интуицию, позже запах мускатного ореха стал жуткой визиткой для всех его злосчастных жертв.

Добравшись до деканата, он с шумом распахнул дверь и вбежал к себе. В комнате было холодно, но Тимон обливался потом. Он держал чувства в узде, но события этого дня едва не сломили барьеры, которыми он отгородился от воспоминаний. Каждая частичка его тела требовала привычного зелья.

Он ощупью добрался до кровати и отыскал деревянный ящичек. В нем хранились флакон с маслом и трубка. Он присел на кровать, отшвырнул шкатулку, налил масло в чашечку. Нашел в кармане огниво и бешено застучал. Через несколько лихорадочных секунд искра подожгла масло и дым начал разъедать глаза, а потом и легкие.

В темной комнате запах мускатного ореха представлялся ему самым чудесным ощущением на свете. Он жадно втягивал тонкие струйки дыма, словно каждый вдох мог стать последним.

Наконец паника отступила. Он опустил трубку на колени и откинулся к стене. В животе бурлило, глотку забил сухой песок.

Видение возникло перед ним внезапно. Тимон оказался в другой комнате, светлой и страшной камере в Риме, близ площади Кампо дель Фьори.