Полумесяц то выглядывал из рваной шкуры облаков, то снова нырял обратно, погружая землю под лапами Щербатой в густую тьму. Она устало вскарабкалась по склону, за которым лежал Материнский Исток. Другие целители уже ждали ее возле входа. Щербатая с бьющимся сердцем приблизилась к ним. Она боялась, что опытные взоры целителей сразу заметят признаки ее недавнего окота.
«Как жаль, что именно сегодня Полынница не смогла пойти вместо меня!» - в который раз подумала Щербатая. Она очень жалела старую целительницу, страдавшую от судорог в лапах и рези в животе, но сейчас ей больше всего хотелось бы малодушно спрятаться за щуплую спину Полынницы… «Бедная моя наставница, в последнее время она так сильно сдала, - с невольным раскаянием подумала Щербатая. - Она бы и полпути к Высоким Скалам не прошла… Уж не знаю, сможет ли она когда-нибудь прийти сюда снова».
Когда Щербатая подошла к целителям, то сразу поняла, что все ее страхи были напрасны. Все дружелюбно поздоровались с ней, и только Гусохвост, как всегда, продолжал что-то бессвязно бормотать себе под нос, даже не взглянув на Щербатую. Видимо, он вновь погрузился в мир своих грез.
- У тебя усталый вид, - озабоченно промурлыкала Ежевичинка, прижимаясь щекой к щеке Щербатой. - У вас кто-то серьезно болен?
Щербатая только повела плечом, стараясь не подавать виду, как она счастлива, что не придется снова врать, изобретая оправдания для своей усталости.
- Да нет, просто обычные Голые Деревья, - уклончиво ответила она. - Но ничего, мы справимся. Бывали времена и похуже.
- Рад это слышать, - заметил Пышноус. Он снова смотрел на Щербатую тем странным проницательным взглядом, который так нервировал ее. - Значит… в вашем племени нет особых неприятностей?
- В нашем племени все замечательно, - отрезала Щербатая и повернулась к входу в пещеру. - Как вы думаете, нам не пора?
- Без тебя знаем, что пора! - огрызнулся Гусохвост, неожиданно выходя из своей отрешенности. - Вечно эта молодежь лезет, не спросясь, думают, будто могут учить нас, как мышей есть… Никакого почтения, никакого терпения, одна прыть да наглость… - он забормотал что-то совсем неразборчивое и повернулся в сторону пещеры.
- Ну же, Гусохвост, - примирительно промурлыкала Ежевичинка, обнимая его хвостом. - Давай-ка я тебя провожу, - она вошла в туннель, ведя старика рядом.
Чтобы избавиться от назойливых взглядов и странных расспросов Пышноуса, Щербатая пропустила всех вперед и пошла вместе с Ястребком в конце процессии.
- И как тебе жизнь целительницы? - спросил Ястребок. - Честно скажу, мне потребовалось немало времени, чтобы свыкнуться с тем, что я больше не воин.
- Со мной творится то же самое, - призналась Щербатая, с тоской вспоминая битву с крысами.
- Знаешь, что мне помогло? - спросил Ястребок. - Я до сих пор напоминаю себе, что в палатке целителей я приношу племени гораздо больше пользы, чем в патрулировании! Ты пойми, что воином может стать любой кот, а целителем - только избранник звезд! - горячо закончил он.
- Это верно, - с благодарностью кивнула Щербатая. - Я никогда раньше об этом не задумывалась, но теперь вижу, что ты прав!
- Когда я смотрю на раненого кота, - с увлечением продолжал Ястребок, - то первым делом пытаюсь представить, как он получил эту рану. Очень часто это позволяет подобрать самое лучшее средство для лечения.
- Правда? - ахнула Щербатая. - Как интересно! - Она совершенно успокоилась и ловила каждое слово Ястребка, наслаждаясь беседой. Оказывается, ей очень не хватало дружеского обсуждения ежедневных целительских дел с понимающим соратником! - Значит, для начала надо посмотреть, чем нанесена рана - зубами, когтями или чем-нибудь острым, вроде сломанной ветки?
- Да-да, именно так! - закивал Ястребок. - А иногда… - он вдруг резко осекся и замолчал.
Гусохвост, шедший впереди них, неожиданно встал, как вкопанный, так что Щербатая едва успела отскочить в сторону, чтобы не врезаться в старика.
«Представляю, что было бы, если бы я на него все-таки наступила! - с ужасом подумала она. - Да он бы мне в нос вцепился!»
Ястребок с ходу наткнулся на Щербатую и едва не упал.
- Ох, прости, - прошептал он и вдруг удивленно спросил: - Слушай, а почему от тебя пахнет… петрушкой?
В животе у Щербатой все сжалось от страха. Как она могла забыть, что ее шерсть насквозь пропахла проклятой петрушкой, которую Полынница заставляла ее есть, чтобы остановить молоко!
«Мышиный помет! Вместо того, чтобы попусту волноваться, как бы кто чего не заметил, нужно было как следует вываляться в папоротниках по дороге!»
- Странно, что у вас даже в Голые Деревья еще остались запасы петрушки! - продолжил Ястребок, когда они снова двинулись по туннелю.
Щербатая напряженно молчала, не зная, что сказать.
- Ну вот… повезло нам с запасами, - пробормотала она, когда молчание сделалось уже неприличным. - Я… я несколько дней назад набрела в лесу на несколько стебельков, они росли в укромном местечке…
Тут впереди забрезжил свет, и Щербатая вознесла благодарность Звездному племени, избавившему ее от продолжения этого мучительного разговора. Луна уже заглядывала в пролом в своде пещеры, зажигая Лунный Камень льдистым серебряным сиянием. Времени на разговоры не осталось.
Закрыв глаза, Щербатая уткнулась носом в камень и стала ждать. Все ее тело ныло от усталости, лапы дрожали.
«Мы с Полынницей ни одной королеве никогда не позволили бы выйти из лагеря сразу после родов!» - с тоской подумала она. Но жаловаться ей было некому и не на кого, разве что на саму себя. Вздохнув, Щербатая с радостью провалилась в сон, чтобы уже через мгновение проснуться от дуновения теплого ветра.
Она вскочила и увидела перед собой болото, залитое ярким солнечным светом. Пели птицы, где-то неподалеку журчала вода. Щербатая с наслаждением растянулась на траве, подставив шерсть ласковым лучам солнца, но вскоре ей сделалось не по себе. Она чувствовала, что за ней кто-то наблюдает, но никого не видела. Внезапно перед ней прямо из воздуха выступила Сребросветица и тепло, с глубокой печалью, взглянула на свою внучку.
- Бедная моя Щербатая, - прошептала она.
- Ты все знала, да? - зарычала Щербатая. - В ту ночь, когда Полынница провозгласила меня целительницей, я увидела в воде отражение трех котят! Ты послала мне это видение! Но почему ты не сказала мне о том, что должно случиться?
Сребросветица грустно вздохнула:
- И что бы это изменило? Да, мне было открыто твое будущее, но я не могла изменить его! Я знала, что впереди у тебя только горе и страдания, но не хотела, чтобы ты терзалась ими раньше срока… Прости, я лишь старалась избавить тебя от лишней боли.
- Если бы ты меня предупредила, я бы сразу перестала встречаться с Клокастым! - огрызнулась Щербатая.
Сребросветица в упор посмотрела на нее:
- Ты и так прекратила это делать сразу после церемонии посвящения. Беда в том, что это было уже слишком поздно… Даже Закон целителей не смог тебя остановить.
Щербатая вскочила и принялась возбужденно расхаживать туда-сюда, распугивая лягушек и ящериц.
«Мне кажется, или в самом деле становится холоднее? Откуда вдруг взялся этот ветер? Или это меня вдруг стало знобить?»
- Сребросветица, что ты знаешь о моих котятах? - выпалила Щербатая, поворачиваясь к звездной кошке. - Кто был тот маленький черный кот? Ты его знаешь? Он ничего не говорил тебе о моих котятах? Он тоже из племени Теней?
- Маленький черный котик? - Сребросветица склонила голову набок. - Должно быть, ты говоришь о Кротовнике! - По тому, как Сребросветица отвела глаза и замолчала, Щербатая поняла, что ее бабушка что-то скрывает. - Он был целителем племени Теней много-много лун тому назад. Должна сказать, что наш Кротовник и в лучшие времена был не слишком силен разумом… Его у нас все любят, да только редко слушают.
- Он сказал мне, что скоро на свет родится котенок, который принесет в лес огонь и кровь! - срывающимся голосом прошептала Щербатая. - Зачем он стал бы говорить об этом мне, если бы речь шла о чужих котятах? Нет, он говорил о моем котенке… О Ломаке!
Щербатая не договорила, потому что Сребросветица решительно шлепнула ее хвостом по губам.
- Стыдись! Не годится матери говорить такие слова о своих детях! - проворчала она. - Если мать не будет любить и защищать своих котят, то кто же будет?
- Но я не могу стать для Ломаки настоящей матерью! - горестно проскулила Щербатая.
- Нет, не можешь. Потому что ты избрала путь целительницы, а значит, отныне для тебя племя всегда будет на первом месте. - Сребросветица подошла к Щербатой, ласково посмотрела на нее: - Но ведь это не может помешать тебе любить своего сына! Нет такой силы, которая запретила бы тебе быть его другом, защитницей и добрым проводником в жизни. Не отрекайся от него, Щербатая! Помни, что именно ты можешь оказаться его единственной надеждой!
Договорив, Сребросветица начала таять, растворяясь в дрожащем теплом воздухе. Болото и заросли вокруг тоже стали исчезать, и Щербатая поняла, что ее сон заканчивается.
- Подожди! - что было мочи позвала она. - Постой! Скажи, где мои дочки? Они здесь, с тобой?
Сребросветица превратилась в мерцающий силуэт, но когда Щербатая бросилась к ней, то вдруг застыла на месте, увидев две крошечные белые фигурки, глядевшие на нее из густой травы.
«Доченьки! Мои милые, мои бедные, любимые котятки!» Сердце бешено заколотилось в груди Щербатой, она хотела броситься к своим детям, но лишь почувствовала под лапами холодный твердый камень. Она снова вернулась в темную пещеру. Горечь, боль и отчаяние захлестнули ее, так что она едва сдержалась, чтобы не завизжать в голос.
Когда все целители встали, приготовившись уходить, Ежевичинка легкой тенью скользнула к Щербатой.
- Плохие новости? - шепотом спросила она, сочувственно глядя на взъерошенную целительницу.
Щербатая устало покачала головой:
- Плохой сон, только и всего.
Она вышла из лагеря сразу же после того, как ушли первые рассветные патрули. Молочный рассвет просачивался сквозь ветки деревьев, но густые заросли еще тонули во тьме. Трава была мокрой от росы. Щербатая распушила свою густую шерсть, чтобы защититься от пронизываю щей сырости, и зевнула. Ничего, скоро станет теплее, опытным глазом целительницы она уже видела первые робкие приметы приближающихся Юных Листьев. Теперь Щербатая каждый день спозаранку выходила в лес, ища травы и листья, столь необходимые ее племени, с трудом пережившему очередную пору суровых Голых Деревьев. Она бережно разрывала когтями землю, чтобы выкопать пару тоненьких стебельков, разгребала сухую листву и ветки, освобождая чахлым побегам путь к солнцу, и приносила в лагерь все, что ей удалось найти.
Когда она возвращалась обратно, солнце уже слепило глаза. Этим утром Щербатой удалось отыскать несколько драгоценных побегов пижмы и окопника, и она радостно мурлыкала себе под нос, представляя, как сможет успокоить надсадный кашель Ночнолапа. А перышки дрозда, которые она подобрала на тропинке возле болота, наверняка порадуют Полынницу, которая любит спать на мягком!
Возле лагеря Щербатая столкнулась с первым охотничьим патрулем. Впереди шествовал Клокастый, Лисохвостка, как всегда, ни на шаг не отходила от него. Следом бежали Грязноцап, Оленуха и Ржавница, которая дружески помахала Щербатой хвостом.
Клокастый даже головы не повернул в ее сторону, он был слишком увлечен беседой с Лисохвосткой. Зато рыжая воительница не преминула бросить на целительницу торжествующий взгляд, ясно говоривший: «Он мой, видишь? Съела?»
Щербатая со вздохом опустила голову и побрела к входу в лагерь. Что ж, нет худа без добра - теперь, когда Лисохвостка и Клокастый стали неразлучны, племени будет еще проще поверить в то, что Ломака их сын. Так-то оно так, да только сердце не слушалось голоса разума.
«Я бы предпочла, чтобы матерью Ломаки считали кого угодно, только не Лисохвостку!»
Выйдя на поляну, Щербатая сразу увидела Ящерку, нежившуюся на теплом солнышке возле кучи с добычей. Рядом с ней сидели Зола и Крапивка, все трое так оживленно болтали, что даже не смотрели по сторонам. Котят нигде не было видно. Щербатая решила, что они играют в детской, но когда она подходила к своей палатке, то услышала пронзительный писк, донесшийся из-за куста. Выглянув из-за камней, она увидела, что Олененок, Куделинка и Мокрик обступили взъерошенного Ломаку и грозно шипят на него.
- Мы не будем с тобой играть, - пропищал Олененок, морща нос. - От тебя гадко пахнет!
- Да! - поддакнула Куделинка. - Все знают, что ты домашний, такой же, как твой папочка!
- Мой отец не домашний! - взвыл Ломака, замахиваясь на них лапой.
Куделинка испуганно отскочила в сторону. Ломака давно перерос своих молочных братьев и сестру, теперь он был самым крупным котенком в детской. Олененок и Мокрик тоже попятились.
- Мой отец - глашатай и лучший воин племени Теней! - прошипел Ломака.
- А кто твоя мамочка? - презрительно фыркнул Мокрик. - Ты ее даже не знаешь, вот как!
- Вот именно, она может быть кем угодно! - запищал Олененок, приплясывая на месте. - Домашняя киска, бродяжка или одиночка, а может быть, она - барсучиха! Барсучка-вонючка! Барсучка-вонючка!
Мокрик и Куделинка немедленно подхватили обидную дразнилку.
- Барсучка-вонючка!
Щербатая бросила на землю травы и вышла из-за камней.
- Хватит! - рявкнула она на котят Ящерки. - Как вам не стыдно? Вы будущие воины Теней или бродяги, которые не умеют ценить дружбу? Как вы ведете себя со своим соплеменником?
Куделинке единственной хватило стыда хотя бы изобразить раскаяние. Она притворно потупилась и захныкала, но ее братья с вызовом уставились на Щербатую, хотя и не смели вслух дерзить целительнице.
- Ломака, идем со мной, - сказала Щербатая, обнимая его хвостом.
Котенок с явным неудовольствием поплелся за ней.
- Зачем ты меня увела? Теперь они будут думать, что я не могу за себя постоять! Да я бы побил их всех, если бы ты не помешала! - бахвалился он. - Они слабаки и трусы, только и могут, что наваливаться на меня втроем!
Щербатая смутилась. Она ожидала, что ее незаконный сынок будет рад, что она спасла его от обидчиков, но он, оказывается, нисколько не нуждался в ее заступничестве!
- Но ведь не все трудности можно решить дракой, - примирительно промурлыкала Щербатая. - Твоим друзьям нужно научиться себя вести! Я скажу Ящерке, чтобы она как следует их отругала.
Ломака вдруг забежал вперед и резко остановился перед ней, заглядывая в глаза.
- Пожалуйста, не надо! - искренне взмолился он. - Ящерка опять во всем обвинит меня и будет ругаться! Она меня не любит… Всегда говорит, что я объедаю ее котят и только под лапами путаюсь.
- Она так не думает, что ты! - пролепетала Щербатая, чувствуя, как земля уходит у нее из- под лап.
- Еще как думает! - фыркнул Ломака. - Я сам слышал, как она это говорила Янтарнице! Никто меня не любит! Ну и подумаешь!
Сердце у Щербатой сжалось от любви и раскаяния.
- Я тебя люблю, - сказала она. - И все племя Теней полюбит тебя, как только узнает получше. А теперь, дружок, помоги мне подобрать эти травы, и давай-ка отнесем их в мою палатку. Ты такой сильный, что, наверное, сможешь один перенести всю кучу!
Ломака тут же горделиво приосанился, выпятил грудку и схватил в пасть целую охапку травы. Разумеется, по пути в палатку целительницы он рассыпал большую часть взятого, но какое это имело значение?
Полынница мирно дремала в своем гнездышке, но вскочила, когда в палатку вошли Ломака и Щербатая.
- Э-эээ… Разве он не должен играть на поляне вместе со своими товарищами? - многозначительно спросила она у Щербатой.
Щербатая поняла, что ей делается предостережение, но пропустила его мимо ушей. Ничего не ответив, она показала Ломаке, куда положить принесенные травы.
- Мои товарищи по детской - бессмысленные тупицы! - фыркнул Ломака, как только снова смог говорить. - Теперь я дружу со Щербатой, вот!
Полынница смерила Щербатую таким взглядом, что ее бросило в жар. И все-таки она решила стоять на своем.
«Что плохого в том, что я сделала? - с ожесточением подумала она. - Полынница просто привыкла закрывать глаза на любые неприятности и хочет, чтобы я была такой же! Не выйдет! Неужели было бы лучше, если бы Ломака продолжал чувствовать себя отверженным и никому не нужным?»
- Ломака, ты не мог бы сходить со мной за свежим мхом? - спросила она. - Мы возьмем совсем немножко, сколько тебе по силам!
Ломака радостно вскочил на ноги.
- Немножко? - запищал он. - Вот увидишь, я притащу столько мха, что тебе надолго хватит! Я могу унести больше взрослого кота!
Щербатая знала, что не имеет права уводить котенка за пределы лагеря, но за палаткой старейшин росло дерево, под корнями которого рос отличный мох. Когда она повела Ломаку через поляну, то почувствовала, как все племя провожает их любопытными взглядами.
- Ты приподними кору, - велела она дрожавшему от нетерпения Ломаке, - а я буду вытаскивать из-под нее мох.
- Вот так? - Ломака залез под отстающую от ствола кору и уселся, держа кусок коры на макушке.
Щербатая прыснула со смеху.
- Почти, - промурлыкала она. - Смотри, как бы белка не приняла тебя за дерево и не залезла тебе на голову!
Ломака восторженно запищал:
- Я дерево! Я дерево! - Он запрыгал на месте, и кора свалилась с него на траву.
Щербатая показала ему, как держать ее лапой, а потом стала собирать мох. Они собрали большую кучу и вместе отнесли ее в лагерь.
По дороге обратно Щербатая украдкой любовалась крепкими плечами своего сыночка и его блестящей густой шерсткой.
«Как я могла хоть на миг усомниться в его праве на жизнь? Кто знает, может быть, когда он вырастет, то захочет стать моим учеником, - размечталась она. - Будем с ним жить и работать вместе, до конца моих дней… Ах, это было бы даже прекраснее, чем право открыто назвать себя его матерью!»