Тайна трагедии 22 июня 1941 года

Глава седьмая

Как руководство РККА собиралось воевать 22 июня 1941 года. И снова о Директиве № 1. Миф о том, что Сталин не доверял ГРУ. Разгром Западного фронта, — предательство или халатность?

В настоящее время окончательно установлено, о чем достаточно убедительно, на мой взгляд, изложено в главе 6, и что вопреки подлой болтовне о том, мол, якобы Сталин не разрешил приводить войска в боевую готовность, в действительности все было точно наоборот.

Так вот, первый приказ о приведении войск в полную боевую готовность для военных округов ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО и Одесского военного округа за подписями наркома обороны СССР и начальника Генштаба РККА был дан 12–13 июня 1941 года. А 18 июня 1941 года была дана Директива № 1 о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность. Инициировал и санкционировал передачу в войска именно этой директивы, еще раз подчеркиваю, лично И. В. Сталин.

Оказывается, генерал армии Жуков в директиве от 18 июня выдавал команды на приведение войск некоторых округов в боевую готовность точно по схеме Тухачевского. И в первую очередь войскам ПрибОВО и КОВО. Прежде всего, это имело прямое отношение к танковым и механизированным войскам, на которые и делали ставку Тимошенко и Жуков при нападении Германии. Причем одним командующим эти устные указания давались, а другим нет.

Когда по поручению лично Сталина 18 июня 1941 года была дана директива на приведение войск всех приграничных округов в полную боевую готовность, то ни Тимошенко, ни Жуков никак не проверили исполнение этой директивы в ЗапОВО. Именно в ЗапОВО не было издано ни одного приказа на эту тему, ни по разработке планов прикрытия и обороны, ни по плану развертывания и сосредоточения.

Все это подтвердилось во время следствия по делу генералов этого округа, которое в 1953 году проводил генерал-полковник А. Покровский. Теперь остается только объяснить, почему все действия Тимошенко и Жукова удивительно совпали с планом поражения Тухачевского!?

На этот вопрос очень убедительно своими скрупулезными исследованиями отвечают историки А. Мартиросян, Ю. Мухин, О. Козинкин.

Давайте вернемся в 1962 год. Прошло без малого двадцать лет со дня Великой Победы. В то время большинство маршалов и генералов военной поры были еще в полном здравии. По указанию «партии», а именно, проходимца и фальсификатора Хрущева, для которого «смыслом жизни» было осквернить и облить грязью имя Великого Главнокомандующего И. В. Сталина, началось «создание» мемуарной литературы по «Воспоминаниям и размышлениям» наших генералов и маршалов, основой которых была откровенная ложь. Сразу же хочу оговориться, что вся эта кампания не имела никакого отношения к Маршалу Победы К. К. Рокоссовскому и Главному Маршалу авиации А. Е. Голованову, которые никогда не предавали И. В. Сталина.

Безусловно, на стезе вранья Г. Жуков оказался первым, а если еще учесть, что после просмотра его рукописи в ЦК КПСС, ему пришлось исправлять более полтысячи страниц согласно замечаниям и пожеланиям, и становится понятным, что установить какая доля вранья кому принадлежит, просто невозможно. Нас в этих «размышлениях», прежде всего, интересует как и почему Тимошенко и Жуков «прозевали» главный удар немцев на Белорусском направлении, благодаря чему фашистская армия практически за три месяца оказалась под Москвой. Конечно, во всем «оказался виноват» И. Сталин, якобы по его указанию Генштаб ожидал главный удар гитлеровцев на Юго-Западном направлении, где были сосредоточены чуть ли не основные наши силы, Жуков пытался найти себе оправдание еще со времен лживого ХХ-го съезда КПСС, когда Жуков стал подельником Хрущева, и вместе предав Сталина, они совершили не одно преступление.

Как описывает историк А. Мартиросян, Жуков был «поразительно принципиальным» только в одном, — в своей патологической, органической ненависти к штабной работе, что для военных означает сначала думать и только потом приказывать, а Жуков при помощи Мерецкова и других стал оправдываться за невиданный промах (а промах ли?) строго… по Тухачевскому. Дело в том, что в «Плане поражения» Тухачевский показал, что именно Украинское направление главного удара является самым приемлемым для Гитлера. Приписав такие мысли Сталину, Жуков и его подельники свалили всю ответственность за этот наиважнейший стратегический промах именно на него. Попутно до конца дней своих Жуков непрерывно поливал грязью наше славное ГРУ за то, что оно якобы не вскрыло подготовку вермахта к удару с польского плацдарма, т. е. не вскрыло подготовку к нанесению главного удара именно на Белорусском направлении». /44, 45/.

А теперь давайте вернемся в начало 1990-х годов, когда стало документально точно известно, что Жуков прекрасно знал о мощнейшей концентрации гитлеровских войск именно в Польше, и прежде всего, на Белорусском направлении. Известно даже, что он со Сталиным обсуждал этот вопрос. И в первых числах июня И. В. Сталин дал Жукову четкие и определенные указания по организации в западных военных округах двух эшелонов стратегической обороны. Более того, Жуков ничего не сказав Сталину, собирался накрыть огнем более 100 гитлеровских дивизий именно в «польском коридоре».

Одновременно и ГРУ открыло свои архивы. Стало доподлинно известно, что военная разведка информировала непосредственно начальника Генштаба об особой концентрации немецких войск именно в Польше, а в некоторых сообщениях ГРУ откровенно било тревогу по этому поводу.

Еще один важный момент. В этот же период были опубликованы мемуары военных лет видных советских разведчиков. Оказывается перед войной в Генштаб были представлены удивительные документы НКГБ СССР о том, что Минск должен был быть захвачен на 5-й день войны!/46/. Таким образом, самый главный удар будет нанесен на Белорусском направлении! Повторно советская разведка НКВД — НКГБ установила, что такое же «расписание» гитлеровской агрессии было запланировано в период 1936-37 гг., когда совсем не существовало советско-германской границы. Так как же могло такое произойти, что запланированное за пять лет до нападения «расписание» гитлеровской агрессии накануне самого нападения вновь было подтверждено высшим военным командованием Вермахта, — разведка НКГБ представила в Генштаб уникальный документ этого факта, — секретное письменное предписание военного командования одному из высокопоставленных железнодорожных чиновников рейха, который являлся ценным агентом берлинской резидентуры НКГБ, — и в итоге с чисто немецкой пунктуальностью Минск был взят практически в указанные сроки?! Как же это могло произойти, чтобы данные 1936-37 гг. выпали из поля зрения Оперативного управления Генштаба, которое и разрабатывает планы обороны страны? Очень странно, не правда ли? Особенно, если учесть, что эти данные поступили и от разведки НКВД и военной разведки в марте 1941 года. /70/.

А теперь, уважаемый читатель. обратите внимание на поразительные факты военного историка А. Мартиросяна, которые он приводит по некоторым предвоенным агентурным данным германского разведцентра в Праге «Информационсштелле», и которые сейчас хранятся в фондах Политического архива МИД ФРГ. В одном из агентурных донесений из Москвы в мае-июне 1941 года утверждалось, что часть командиров РККА питает надежды на то, что война с Германией приведет к падению сталинского режима. В другом сообщалось, что Тимошенко исподволь обвиняется в том, что он как украинец замышляет измену, сдачу немцам Украины. В третьем донесении толкуется о каком-то «чисто русском патриотическом империалистическом движении», которое может сместить правительство Сталина». Там же находится и донесение одного из германских агентов, в котором говорится, что советская авиация и танковые части к началу войны окажутся совершенно неподготовленными к боевым действиям. /95/.

Именно все так и оказалось. И как все это следует называть? Предательством?! Сознательный и злоумышленный саботаж в преддверии войны! Невыполнение Приказа от 18 июня 1941 года о приведении войск военных приграничных округов в полную боевую готовность! А это уже нарушение воинской Присяги, это уже преступление!

Продолжая эту тему, хочу привести очень показательную запись из дневника С. М. Буденного, которая имеет прямое отношение все к тому же Тимошенко в тяжелый период обороны Киева. Именно тогда Тимошенко сказал: «Нужно уносить ноги. Все равно нам придется бежать до Аляски». («Красная звезда», 22. 08. 2007). И этот человек в недавнем прошлом был нарком обороны СССР и первый главнокомандующий советскими войсками во время войны!? Чтобы окончательно покончить с темой руководства РККА к началу войны, необходимо, во-первых, рассмотреть ситуацию в руководстве страны за 2–3 месяца до начала войны, а, во-вторых, сомневающимся во всем антисталинистам по поводу того, что «без воли тирана» ничего в стране не могло происходить, и что «не могли наши генералы в преддверии такой страшной войны на истребление пойти на предательство», следует понять, что любые сомнения должны быть обоснованы реальными доводами, а не на пустых заверениях, — «этого не могло быть», и «во всем виноват Сталин».

Итак, продолжим разговор о руководстве РККА. Примечательно, что Тимошенко встал во главе РККА в 1940 году после ее определенного провала в советско — финской войне. Тогда Сталин не вмешивался в руководство РККА. Во-первых, он был физически не в состоянии руководить партией, политикой, экономикой, военным строительством, созданием новых видов вооружений, наукой и культурой и везде проявлял себя как выдающийся организатор и профессионал. В руководстве армией и чисто военных вопросах ему приходилось полностью доверять мнению генералов, которые показали себя и в Испании, и в Монголии, и в Финляндии, многие из них стали Героями Советского Союза. Какие основания были у Сталина не доверять генералам — героям. Это только у болтунов-антисталинистов превалирует мнение, что, дескать, Сталин был очень подозрителен. Глупость это, Сталин всегда доверял людям, с которыми он работал, на этом и была построена его кадровая политика.

Следует сказать, что в те годы в руководстве РККА положение И. В. Сталина несколько изменилось. К. Е. Ворошилов, давний и верный соратник Сталина, после финской войны на Пленуме ЦК был подвергнут жесточайшей критике и снят с должности наркома обороны, причем Сталин был этим решением крайне недоволен и пытался усилить позиции своего маршала в Комитете обороны при Совнаркоме СССР. Кстати, это убедительный ответ антисталинистам, по поводу того, что «все в стране решалось по воле тирана».

После того, как Тимошенко возглавил НКО, армейская верхушка резко усилила свои позиции. С поста начальника Генштаба убирают верного Сталину Б. М. Шапошникова. Его заменил Мерецков, а потом Жуков, который сразу же вытащил на свет божий «План поражения» Тухачевского для Западного военного округа. В августе 1940 года был отменен институт политкомиссаров. А 3-го февраля произошло просто невероятное — в армии были ликвидированы особые отделы КГБ, их функции передали Третьему управлению НКО. Таким образом, армия сама себя выводила из-под партийного и государственного контроля. Необходимо отметить, что при всём этом, военное руководство провоцировало резкий рост милитаризма. Безусловно, все советские лидеры выступали за ускоренную подготовку к войне, но руководство зашло слишком далеко, встав на путь военного авантюризма. Жуков и Тимошенко задумали неоправданно резко усилить танковую мощь РККА, — опять возобладали старые «авантюристические идеи» Тухачевского.

Шапошников выдвигал разумное предложение ограничиться созданием 9-ти механизированных корпусов, но эти два деятеля настояли на праве создания еще 21-го корпуса. «А затем, — как говорит А. Мартиросян, — задним числом поставили И. Сталина перед фактом острейшего дефицита техники уже для 30 мехкорпусов». Сразу же скажу, Сталин подобную задачу решать не собирался, так как речь шла о танках старой конструкции, а укомплектовать более 20 мехкорпусов новыми танками Т-34 и КВ за полтора месяца было физически невозможно. Жуков и Тимошенко нашли «очень простой» выход из положения, у стрелковых дивизий отобрали танковые батальоны… и они остались с винтовками против гитлеровских танков. Вот так и действовали эти выученики Тухачевского.

Первые же дни сражений показали, что обилие танков никакой пользы нашей армии не принесли. Немцы уничтожали их в огромном количестве. Брать нужно было качеством этих танков при оптимальном их количестве(!), умелой организацией, но этого обеспечить Тимошенко и Жуков не сумели.

Справедливости ради, следует отметить, что подобной «дури» в высшем руководстве Красной Армии больше не случалось, через три недели после начала войны И. В. Сталин взял высшую военную власть в свои руки, стал Председателем Государственного Комитета обороны, Верховным Главнокомандующим Вооруженных сил СССР, Председателем Ставки Верховного Командования и Наркомом обороны.

Но пока И. В. Сталин власть не взял в свои руки, Тимошенко и Жуков хорошо успели «накуролесить». Не проверив выполнение Приказа Генштаба от 18 июня 1941 года, и понимая, что именно их халатность к исполнению своих обязанностей, скорее всего, привела к тому, что войска приграничных западных округов не привели войска в состояние полной боевой готовности и не осуществили развертывания армий согласно оперативным планам, Жуков «запустил» в жизнь весьма важный исторический документ под названием «Директива № 1 от 21 июня 1941 года». Текст данной Директивы должен был подтвердить утверждение Жукова и тех генералов — маршалов, которые согласно кивали, что, дескать, именно так и приводились в боевую готовность войска на границе в ночь на 22 июня в западных военных округах. А до этого, верьте-не верьте, никаких приказов, директив, указаний по повышению боевой готовности не проводилось совершенно и только благодаря «твердости и настойчивости» Тимошенко и Жукова, им удалось убедить боящегося провокаций Сталина, и тогда войска западных округов были приведены в боевую готовность. Но было поздно.

Очень примитивно лжет Жуков. Дескать, понятно, что приведение войск в боевую готовность состоялось так поздно, фактически за два — три часа до нападения гитлеровской Германии на СССР, поэтому приведение в боевую готовность, развертывание и рассредоточение частей, конечно же, запоздало. И, безусловно, поражения Красной Армии избежать было невозможно. И все это произошло исключительно по вине Сталина, — продолжает лгать маршал Г. К. Жуков.

Для подтверждения этого мифа Жуков и запустил всю эту ложь с «Директивой № 1 от 21 июня 1941 года». В данном случае возникает два очень важных вопроса. Во-первых, если все основывается на Директиве № 1 от 21 июня 1941 года и никаких других директив, приказов до этой даты не существовало, в т. ч. «Директивы № 1 от 18 июня 1941 года», инициированной и санкционированной лично М. В. Сталиным, тоже не существовало(!), тогда скажите, уважаемые Тимошенко и Жуков, что же Вы делали, какие меры предпринимали, Наркомат обороны и Генеральный штаб, в течение трех месяцев с апреля по июнь 1941 года, когда практически все знали о предстоящей войне, а руководство страны во главе с И. В. Сталиным самым решительным образом готовилось к ней?!

Таким образом, необходимо выяснить еще один вопрос: «Что же сфальсифицировал Жуков с этой «Директивой № 1»? Оказывается, «совсем немного», — он изменил саму суть и смысловую направленность документа. «Директива № 1» — это приказ — команда, тот самый сигнал боевой тревоги из Москвы, который должны были ждать в округах и войсках на случай нападения врага. В результате, командующие округами и армиями должны были дать действительно короткую команду-приказ своим подчиненным, аналогично тому приказу, что давал на флоте адмирал Н. Г. Кузнецов в ночь на 22 июня. После этого флоту понадобилось всего два часа на подъем по тревоге и приведение флота в полную боевую готовность.

С таким же запасом времени эту же приказ-команду должны были дать во все войсковые части всех западных военных округов. У Тимошенко и Жукова, по крайней мере, времени было достаточно для этого. Точно известно, что 21 июня 1941 года в 22 часа 20 минут они вышли из кабинета И. В. Сталина, получив указание о приведении всех войск СССР на западных границах в состояние полной боевой готовности.

Таким образом, можно с уверенностью сказать, что высший офицерский состав Красной Армии, Наркомат обороны и Генеральный штаб получил от главы правительства И. В. Сталина все необходимые и требуемые указания и распоряжения для отражения немецкой агрессии за несколько дней до нападения Германии на СССР.

А «Директива № 1» является при этом последним звеном в предвоенных приказах и распоряжениях о подготовке Красной Армии к войне. Это была именно последняя Директива мирного времени, а не «первая», как лгал Г. Жуков, «науськанный» подлейшим Хрущевым. И, тем более, указанная Директива не приводила части западных военных округов в боевую готовность за два часа до нападения Германии по «версии» Жукова, но при этом сообщает и подтверждает точную дату гитлеровского нападения и дополняет ранее отданные приказы о приведении в полную боевую готовность воинских частей Западных военных округов.

«Директива № 1» передавалась в войска, которые к 24. 00 часам на 22 июня 1941 года должны были находиться в лагерях, согласно приказов НКО и ГШ последнюю неделю перед 22-м июня, но в состоянии повышенной боевой готовности, в готовности в любую минуту идти в бой, согласно Приказа Генштаба от 18 июня 1941 года, о котором Жуков по какой-то непонятной причине «вспоминает» неохотно.

И вот тут-то действительно произошел серьезный и крупный сбой в управлении войсками РККА. Войска ЗапОВО, которыми командовал генерал армии Павлов, не были приведены в боевую готовность, вопреки приказу от 18 июля 1941 года. Этот, с позволения сказать, командующий даже с зимних квартир в летние лагеря не вывел части, и совершенно неподготовленные подразделения подставил под атакующих гитлеровцев. А в Бресте три стрелковые дивизии ЗапОВО, когда немцы пошли в лобовую атаку, даже не были подняты по тревоге, и оказались расстреляны вражеской артиллерией прямой наводкой.

Следует отметить, что и очень многие войсковые части КОВО были абсолютно не готовы встретить врага. Достаточно сказать, что стрелковые дивизии первого эшелона КОВО еще днем 22 июня находились в пути следования и так и не вышли в районы сосредоточения. А некоторые подразделения, прибывшие из внутренних округов в западные еще за несколько дней до 22 июня и успевшие получить на местах и технику, и дополнительный личный состав из местных райвоенкоматов, продолжали стоять почти в 500-х километрах от границы и «ждать» пока немецкие войска сами до них доберутся. /49/.

В этом плане очень интересными являются воспоминания командира механизированного корпуса второго эшелона КОВО генерал-майора К. К. Рокоссовского. Все показано очень убедительно, — и как он встретил войну, и как уже утром 22 июня ломал замки на складах, чтобы получить оружие и боеприпасы на окружных базах, и как реквизировал грузовики, и сколько расписок исписал при этом… И ничего удивительного в этом нет, так как на этих базах командование и в воскресенье 22 июня(!) не было поставлено в известность командованием округа о возможном нападении и отсутствовало на своих рабочих местах.

К чести Рокоссовского необходимо признать, что он категорически отказался отдать приданную ему артиллерию на полигоны «для стрельб» за неделю до 22 июня, которую начальник штаба Пуркаев просил еще 10 июня отозвать с полигонов и вернуть в части. Об этом писал даже Жуков в своих воспоминаниях, утверждая, что командование КОВО и ЗапОВО, Карпинос и Павлов, по собственной инициативе отправили артиллерию своих округов на полигоны, не вернули ее в части в преддверии войны.

Рокоссовский как командир механизированного корпуса вообще не был поставлен в известность командованием КОВО о телеграммах от 13–15 июня и тем более от 18 июня 1941 года. Ему не было известно о том, являлся ли его мехкорпус частью второго эшелона обороны, должен ли выдвигаться в район сосредоточения. Его не поставили толком в известность даже о том, что штаб округа убывает в Тернополь 20 июня и зачем. Вот это объяснение: «…стало известно о том, что штаб КОВО начал передислокацию из Киева в Тернополь. Чем это было вызвано, никто нас не информировал. Вообще, должен еще раз повторить, царило какое-то затишье и никакой информации не поступало сверху…». «Сверху» для комкора Рокоссовского, это значит из штаба округа, которому и подчинялся корпус комкора. При этом 9-й механизированный корпус Рокоссовского личным составом был укомплектован до полного штата, но техникой и теми же устаревшими танками только на 30 %. А ведь тот же Рокоссовский служил в должности командира мехкорпуса с лета 1940 года. Так куда же делись танки? Ведь Тимошенко и Жуков в начале 1941 года отобрали танки у стрелковых дивизий западных военных округов с целью комплектования техникой всех 30-ти мехкорпусов, о создании которых они доложили И. В. Сталину. Значит, опять ложь?! Но, зачем?!

Из воспоминаний маршала Баграняна И. Х., в 1941 году занимавшего пост начальника оперативного отдела КОВО, в то время — полковник.

«…получив приказ отбросить вторгшегося противника за линию государственной границы, дивизии первого эшелона наших войск прикрытия под непрекращающейся бомбежкой устремились на запад. Первый удар немецкой авиации хотя и оказался для войск неожиданным, отнюдь не вызвал паники. В трудной обстановке, когда все, что может гореть, было объято пламенем, когда на глазах рушились казармы, жилые дома, склады, прерывалась связь, командиры прилагали максимум усилий, чтобы сохранить руководство войсками. Они твердо следовали тем боевым предписаниям, которые им стали известны после вскрытия хранившихся у них пакетов». /6/. И далее, самое главное:

«Для того, чтобы передовые части стрелковых дивизий заняли приграничные укрепления, им требовалось не менее 8-10 часов, т. е. 2–3 часа на подъем по тревоге и сбор, 5–6 часов на марш и организацию обороны. А на приведение в полную боевую готовность и развертывание всех сил армий для прикрытия государственной границы планом предусматривалось двое суток(!)…».

Да, тысячу раз — да! Это именно те «двое суток», которые так были необходимы для исполнения распоряжения о приведении в полную боевую готовность всех воинских частей западных округов, и которые были получены в округах не позднее 18-го июня 1941 года, и должны были быть исполнены не позднее 24. 00 часов 21-го июня 1941 года, и из-за которых уже после войны в своих воспоминаниях маршал Жуков весь изолгался, чтобы снять с себя вину за пропущенный внезапный сокрушительный удар гитлеровских войск в западных приграничных военных округах.

В материалах, которые я изложил по данному вопросу, отчетливо видно, что если в КОВО кое-как и кое-где иногда выполнялись мероприятия по повышению боевой готовности, то в ЗапОВО на белорусском направлении приказы Генштаба о выдвижении в районы сосредоточения от 15 июня 1941 года отдельных частей первого и второго эшелонов, и распоряжение о приведении в полную боевую готовность в связи с ожидаемым нападением фашистской Германии с утра 22 июня, что было получено 18 июня, и по которому надо было поднимать уже все части второго эшелона, — то командованием округа, а именно генералом Павловым, было полностью проигнорировано и не выполнено. В армии не выполнен приказ?! Что же из этого следовало?

А из этого следовало более 400 км. полностью открытого фронта советской границы, на котором по «совершенно случайному» и «не предвиденному» нашим высшим военным командованием сценарию, Вермахт и нанес свой главный сокрушительный, и, как потом врали Жуков, Тимошенко и Хрущев, внезапный для ЗапОВО, так как его командование предательски саботировало подготовку и отражение этого удара. В этом и заключались первые действия «пятой колонны» советских военноначальников, о чем подробнее я скажу несколько ниже.

Хочу добавить только, что в результате этого удара и другие западные округа — фронты не смогли оказать Вермахту достойного сопротивления, что и стало причиной очень быстрого и успешного продвижения гитлеровцев сначала к Минску, а затем и к Москве.

Изучая документы последних перед началом войны дней в западных военных округах, а также мемуары многих генералов и маршалов, следует начать с майской оперативной директивы Генштаба, которая определила задачи войск каждого округа на случай внезапного нападения гитлеровцев на нашу страну, и что отражение возможной агрессии предусматривалось планами прикрытия госграницы. Именно об этих планах говорит в своих воспоминаниях и маршал И. Баграмян, о чем я рассказал уже несколько выше, и уверен этот факт достоин особого внимания.

Задачи в этих планах обороны и прикрытия ставились конкретные, т. е. Москва ускоряла разработку этих документов и дала команду всем западным округам в спешном порядке к концу мая 1941 года отработать в округах эти «планы прикрытия и обороны». В качестве примера привожу Директиву № 425 для ЗапОВО.

№ 425. ДИРЕКТИВА НАРКОМА ОБОРОНЫ СССР И НАЧАЛЬНИКА ГЕНШТАБА РККА

КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ ГЕНЕРАЛ —

ПОЛКОВНИКУ Д. Г. ПАВЛОВУ.

б/н (апрель 1941 года). Совершенно секретно. Особой важности. В одном экземпляре. Карта 1:1000000.

Приказываю приступить к разработке плана оперативного развертывания армий Западного особого военного округа, руководствуясь следующими указаниями:

1. Планы о ненападении между СССР и Германией, между СССР и Италией в настоящее время, можно полагать, обеспечивают мирное положение на наших границах. СССР не думает нападать на Германию и Италию. Эти государства, видимо, тоже не думают нападать на СССР в ближайшее время. Однако, учитывая

а) происходящие события в Европе — оккупацию немцами Болгарии, объявление ими войны Греции и Югославии;

б) подозрительное поведение немцев в Румынии и Финляндии;

в) сосредоточение Германией к границам СССР значительных сил;

г) заключение Германо-Итало-Японского союза, острие которого, при наличии перечисленных выше обстоятельств, может быть направлено против СССР, необходимо при выработке плана обороны СССР иметь ввиду не только таких противников, как Финляндия, Румыния, Англия, но и таких возможных противников, как Германия, Италия и Япония.

Вооруженное нападение Германии на СССР может вовлечь в военный конфликт с нами Румынию, Финляндию, Венгрию и других союзников Германии. Поэтому оборона западных границ СССР приобретает исключительное значение.

2. В случае войны с нами Германия, из имеющихся у нее 225 пехотных, 20 танковых и 15 моторизованных дивизий, сможет направить против наших границ до 200 дивизий, из них до 165 пехотных, 20 танковых и 15 моторизованных.

Развертывание главных сил немецкой армии наиболее вероятно на Юго-Востоке, с тем чтобы ударом на Бердичев, Киев захватить Украину. Этот удар, по-видимому, будет сопровождаться ударом вспомогательным из Восточной Пруссии на Двинск и Ригу, или концентрическими ударами со стороны Сувалки и Бреста на Волковыск, Барановичи. В этом случае против войск Северо-Западного и Западного наших фронтов надо ожидать развертывание немцами до 40 пехотных, 3–4 танковых и 2–4 моторизованных дивизий.

Не исключена возможность, что немцы главные свои силы сосредоточат в Восточной Пруссии и на Варшавском направлении с тем, чтобы через Литовскую ССР нанести и развить удар на Ригу или на Ковно, Двинск. Одновременно необходимо ожидать вспомогательных сильных ударов со стороны Ломжа и Бреста с последующим стремлением развить их в направлении Барановичи, Минск. При этом варианте действий Германии надо ожидать, что немцы против наших Северо-Западного и Западного фронтов развернут до 130 дивизий и большую часть своей авиации.

А. Основными задачами для войск Западного фронта ставлю:

1. В период отмобилизования и сосредоточения войск — упорной обороной, опираясь на укрепленные районы, прочно прикрывать наши границы и не допустить вторжения противника на нашу территорию…

Б. Настоящему плану развертывания присвоить условное наименование**

План вводится в действие при получении шифрованной телеграммы за моей и начальника Генерального штаба КА подписями, следующего содержания «Приступить к выполнению».

2. Военному совету и штабу Западного особого военного округа надлежит к июню 1941 года в Генштабе КА разработать:

а) план прикрытия и обороны на весь период сосредоточения;

б) план сосредоточения и развертывания войск фронта;

в) план выполнения первой операции 13-ой и 4-ой армий и план обороны 3-ей и 10-ой армий;

г) план использования и боевых действий авиации;

д) план устройства тыла и материального обеспечения, санитарной и ветеринарной эвакуации на первый месяц войны;

е) план устройства связи на период прикрытия, сосредоточения и развертывания войск фронта;

ж) план противовоздушной обороны;

з) план инженерного обеспечения.

3. К разработке плана допускаются в полном объеме — командующий войсками, член Военного совета, начальник штаба и начальник оперативного отдела:

— в части разработки плана действий ВВС — командующий ВВС ЗапОВО;

— в части разработки плана устройства тыла — заместитель начальника штаба округа по тылу;

— в части плана военных сообщений — начальник 3-го отдела штаба ЗапОВО.

Начальники родов войск и служб округа к разработке плана не допускаются и могут привлекаться только как консультанты по специальностям.

Документы плана пишутся только от руки или печатаются на машинке лично командирами, допущенными к разработке плана. По окончанию разработки все материалы при описи сдаются начальнику Оперативного управления Генерального штаба КА.

ПРИЛОЖЕНИЯ

1. Схема развертывания армий Западного фронта на карте 1000000 в одном экземпляре.

2. Ведомость боевого состава войск и тылов Западного фронта на… листах.

3. Схема прикрытия сосредоточения и развертывания армий Западного фронта на карте 1000000.

4. Графический план железнодорожных перевозок на… листах.

Народный комиссар обороны СССР

Маршал Советского Союза/С. Тимошенко/

Начальник Генерального штаба КА

генерал армии/Г. Жуков/.

Можно только удивляться, почему Жуков в сговоре с Хрущевым преподносят всю эту историю с приведением в боевую готовность войск западных округов перед 22 июня только как историю «неожиданного» создания поздним вечером 21 июня одной «единственной» «Директивы№ 1», которая «безусловно опоздала» с приведением войск в полную боевую готовность. А до этого Сталин «запрещал провоцировать Гитлера» и потому больше никаких приказов и распоряжений в войска не поступало.

На чем основано это оголтелое и беспардонное вранье?! Да, Жуков и Хрущев сделали очень многое для того, чтобы скрыть факты начала приведения войск западных округов в боевую готовность за неделю до 22 июня именно Директивами и Приказами из Москвы. Безусловно, Жукову и Хрущеву было что скрывать и фальсифицировать, потому подельники хорошо «почистили» архивы в 1953–1956 гг. Им было, что прятать. Версий великое множество. И я убежден, что дело не только в том, что они хотели унизить и облить грязью имя Сталина. Эту задачу они, конечно, ставили перед собой. Но, главное, необходимо было спасать свою шкуру. Убежден, что здесь было в наличии, — заговор и предательство, преступный умысел и вредительство, не выполнение приказов и саботаж. Надо отметить, что и сегодня совершенно не ясно, какова роль Жукова и Тимошенко в разгроме западных военных округов в первые дни войны, и особенно ЗапОВО, и какова роль Хрущева в разгроме и развале КОВО, еще предстоит выяснить. Но заниматься этим должна военная прокуратура, а не только историки-исследователи. На преступления военного времени срока давности не существует.

Мне кажется удалось привести достаточно веские доказательства того, что вопреки подлым басням о «запрещении Сталиным приводить войска в боевую готовность», в действительности все обстояло ровным счетом наоборот.

Еще раз хочу представить читателю некоторые соображения полковника А. Саввина по рассматриваемой теме, изложенные в газете МО РФ «Красная звезда» в № 220 от 3. 12. 2008 г.

«…Под давлением ухудшавшейся обстановки на западной границе Сталин 18 июня 1941 года отдал распоряжение Наркомату обороны о приведении всех войск западных приграничных округов в полную боевую готовность и о дополнительных предупредительных мерах. Некоторые историки — исследователи утверждают, что с разрешения Кремля начальник Генерального штаба направил командованию пяти западных военных округов и трех флотов (Черноморского, Балтийского, Северного) телеграмму или директиву приведения войск и сил в боевую готовность. Текстом этого документа исследователи не располагают. Но имеются косвенные свидетельства, что какой-то документ в войска и на флоты ушел. Дабы не быть голословными, приведем конкретные факты.

В 2008 году в издательстве «Кучково поле» вышла книга Владимира Ямпольского «Уничтожить Россию весной 1941 г»., в которую включены материалы по делу командующего Западным фронтом генерала армии Д. Г. Павлова. В протоколе закрытого судебного заседания Военной коллегии Верховного суда СССР от 22 июля 1941 года есть такой эпизод. Член суда А. М. Орлов оглашает показания подсудимого — бывшего начальника связи штаба Западного фронта генерал-майора А. Т. Григорьева на следствии: «…И после телеграммы начальника Генерального штаба от 18 июня 1941 г. войска округа не были приведены в боевую готовность». Григорьев подтверждает: «Все это верно…».

…Сохранился еще один документ, который прямо свидетельствует о направлении 18 июня 1941 года в адрес командования западных военных округов телеграммы начальника Генштаба. Это исследование, осуществленное в конце 1940-х — первой половине 1950-х годов военно-научным управлением Генерального штаба под руководством генерал-полковника А. П. Покровского. Тогда, еще при жизни Сталина был обобщен опыт сосредоточения и развертывания войск западных военных округов по плану прикрытия государственной границы накануне Великой Отечественной войны. С этой целью было задано пять вопросов участникам тех трагических событий, занимавшим перед войной командные должности в войсках западных округов (фрагментарно ответы на некоторые вопросы были опубликованы в «Военно-историческом журнале» в 1989 году). /87/.

Согласно ответов бывших командиров в частях западных округов, никто из них не отрицал наличие Директив от 12 и 18 июня 1941 г. и телеграммы ГШ.

Какая же мотивация была у командиров, что откровенно не выполняли приказы из Москвы о приведении в боевую готовность своих войск?! Очень трудно сказать. Но то, что это был прямой саботаж приказов Наркомата обороны и Генштаба, а значит и Главы правительства СССР И. В. Сталина — сомнений нет. А Тимошенко и Жуков врали и скрывали то, что выполнение «Директив» массово срывались в западных приграничных округах. Даже Павлова Д. Г., который три дивизии — больше 40 тысяч человек — не вывел согласно приказу в летние лагеря, а затем даже не поднял по тревоге, обвинили не в предательстве, а в преступной халатности, что, в данном случае, все равно тянуло на расстрел, — ведь уже шла война. Но, кстати, вопрос о расстреле Павлова решался не в трибунале, а на Политбюро ЦК. И далеко не все голосовали за высшую меру наказания. Сталин, например, имел ввиду отправить Павлова с понижением командовать танковой дивизией. Но именно Жуков настоял на расстреле своего друга — подчиненного, проявив «принципиальность», так как ему не нужен был живой свидетель собственных преступлений.

Теперь становится абсолютно понятной подлая и безудержная ложь хрущевых — жуковых. Необходимо было «придумать» виноватого! Ведь все виновные в срыве приведения войск в боевую готовность за неделю до начала ВОВ были расстреляны в 1941–1942 годах и сразу после войны по представлению того же Жукова (об этом мы еще будем говорить в последующих главах). В 1950-е годы, еще до проклятого ХХ-го съезда, все эти люди были без всяких проблем «реабилитированы» опять же Хрущевым и Жуковым. Получается, что генералы, которые не выполнили приказы своих наркома и начальника Генштаба, и напрямую И. В. Сталина, ни в чем не виноваты?! И виновным за тяжелейшую катастрофу в первые дни войны назначается только один человек — И. В. Сталин, Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами СССР. Так решила «хрущевская партия». И Жуков Хрущеву в этом хорошо помог, сразу после лживого ХХ-го съезда он письменно засвидетельствовал Хрущеву о том, как Сталин «мешал» ему и Тимошенко приводить армию в боевую готовность.

Рассматривая важнейший коренной вопрос о причинах трагедии 22 июня 1941 года очень важно не упустить из виду, — какую роль играла и как работала перед войной советская военная разведка и почему она якобы не сумела вскрыть истинных намерений гитлеровского верховного командования по нападению на СССР именно 22 июня 1941 года, и что опять же якобы по этой причине произошла трагедия начального периода войны, а также потому, что ГРУ предоставляла Сталину якобы только ту информацию, которую он требовал, и к тому же он и этой информации также не доверял.

Этот гадкий и подлый миф впервые был обнародован на ХХ-ом съезде КПСС, и, конечно же, его автором был Хрущев. Безусловно, к созданию этого лживого мифа имел самое прямое отношение и маршал Г. Жуков, а главным распространителем на эту тему был активный очень в то время историк В. Анфилов.

Основой этого мифа были придуманные, главным образом Жуковым, нападки на ГРУ, на руководителя ГРУ Генерального штаба РККА генерал-лейтенанта Голикова и особенно на его доклад от 20 марта 1941 года в НКО, в СНК и ЦК ВКП(б) по поводу «высказываний и вариантов боевых действий германской армии против СССР».

Суть этого доклада можно изложить одним предложением, представленном в преамбуле у начальника ГРУ генерал-лейтенанта Ф. Голикова: «Большинство агентурных данных, касающихся возможностей войны с СССР весной 1941 года, исходит из англо-американских источников, задачей которых на сегодняшний день, несомненно, является стремление ухудшить отношения между СССР и Германией. Вместе с тем, исходя из природы возникновения и развития фашизма, а также его задач, осуществление заветных планов Гитлера, так полно и «красочно» изложенных в его книге «Моя борьба», краткое изложение всех имеющихся агентурных данных за период, — июнь 1940 — март 1941 гг., заслуживают в своей части серьезного внимания. За последнее время английские, американские и другие(японские, турецкие, румынские, французские, итальянские, финские, шведские, югославские) источники говорят о готовящемся якобы нападении на Советский Союз».

Далее в докладе приводятся более двадцати высказываний, заслуживающих внимания по мнению руководителей ГРУ, послов, военных атташе, журналистов и государственных деятелей разных стран, а также вероятные варианты действий, намечаемых против СССР, и основные направления ударов Германии по данным КОВО, ЗапОВО, и информация о планах наступления на СССР при создании специальных армейских групп германских войск в 3-х направлениях — Ленинград, Москва и Киев. Начало наступления — 20 мая 1941 года.

На основании всей этой обширной информации, изложенной в докладе генерала Голикова, сделан весьма убедительный вывод:

1. На основании всех приведенных выше высказываний и возможных вариантов действий весной этого года считаю, что наиболее возможным сроком начала военных действий против СССР будет являться момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира.

2. Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, быть может, немецкой разведки.

Приведенные выводы — это квинтэссенция доклада начальника ГРУ, где очень объективно и исключительно дальновидно отражены планы гитлеровского руководства по развязыванию войны с Советским Союзом.

В реальности кто только не издевался и не оскорблял ГРУ по поводу этого документа. Особенно в этом преуспел начальник Генерального штаба РККА Г. К. Жуков (на момент начала ВОВ). И именно с его подачи в истории Великой Отечественной войны появились беспрецедентные оскорбления в адрес советского ГРУ: «Наша агентурная разведка, которой руководил перед войной Голиков, работала плохо, и она не сумела вскрыть истинных намерений гитлеровского верховного командования в отношении войск, расположенных в Польше. Наша агентурная разведка не сумела опровергнуть лживую версию Гитлера о ненамерении воевать с Советским Союзом». /История ВОВ СССР 1941–1945 гг. в 6-ти томах.-М., Воениздат, 1960–1965/.

Как прикажете все это понимать?! Ведь сказанное выше-это не что иное как обвинение ГРУ и его первого руководителя в плохой работе, а заодно и Сталина, перед которым якобы угодничал Голиков, и Сталин поэтому не сумел разобраться в политической и военной обстановке в канун войны, и поэтому наделал множество ошибок, «прозевав внезапное нападение Германии на СССР» 22 июня 1941 года.

В 1969 году, когда Георгий Константинович подготовил к изданию свои первые «Воспоминания и размышления», ему неожиданно предъявили многочисленные донесения ГРУ о подготовке немцев к нападению на СССР. Как утверждает военный историк А. Б. Мартиросян/100/, маршал Жуков был изумлен и шокирован. Ведь ему предъявили именно те сообщения ГРУ, которые были адресованы именно ему и на которых стояла его собственная подпись, что говорило о том, что он ознакомился с их содержанием еще тогда в марте 1941 года.

Лично я думаю, что Жуков разыграл изумление и шок, так как забыть об этом факте он просто не мог ввиду того, что все донесения ГРУ ложились, прежде всего, на стол Начальника Генштаба, — ведь ГРУ являлось структурной единицей ГШ РККА. Почему Жуков постарался «забыть» о мартовском докладе Ф. Голикова, мы еще поговорим об этом. Пока только скажу, что именно в первом издании 1969 года своих «Воспоминаний и размышлений» маршал должен был признать, что «20 марта 1941 года начальник ГРУ генерал-лейтенант Голиков представил доклад, содержащий сведения исключительной важности. В этом документе излагались варианты возможных направлений ударов немецко-фашистских войск при нападении на Советский Союз. Как потом выяснилось, они последовательно отражали разработку гитлеровским командованием плана «Барбаросса», а в одном из вариантов, по-существу, была отражена суть этого плана».

И все-таки, в который уже раз, Георгий Константинович не сумел быть честным до конца. Тут же, в мемуарах, он продолжает нагнетать ложь и утверждает, что якобы «выводы из приведенных в докладе сведений, по существу, снимали все их значение». Вот — это ход!

Можно ли удивляться в результате, что в 2005 году, в год 60-летия Великой Победы, когда в историю ВОВ влезли фальшивые ангажированные «историки» типа Сванидзе и Млечина, вновь начались грубые наскоки на ГРУ и оскорбления И. В. Сталина — «соображения Голикова — это угодничество, дань культу «гениального вождя» и страх за свою судьбу!». При этом, следует отметить, что никто из этих «горе-историков» не сумел хотя бы как-то объяснить, в чем конкретно ошибка аналитиков ГРУ, которые, как ни крути, выводы к рассматриваемому докладу сделали обоснованно и безошибочно.

Безошибочность выводов к докладу на самом деле объяснить довольно не сложно. Дело в том, что сразу после подписания Договора о ненападении между СССР и Германией 23 августа 1939 года, британский премьер-министр У. Черчилль поручил разведке Великобритании принять все необходимые меры «к разжиганию пожара в Европе», для чего спровоцировать широкомасштабный конфликт между СССР и Германией, т. е. как можно быстрее стравить две самые сильные в мире в военном отношении державы в смертельной схватке.

Нужно сказать, что уже к началу Второй Мировой войны в посольства Советского Союза и Германии в разных странах земного шара стали подбрасывать всевозможные «подметные письма». А с 22 июля 1940 года приказ У. Черчилля был отдан начальнику Управления Специальных Операций МИ-6 Хью Дальтону, под началом которого работали и информаторы советской разведки и, в частности, Виктор Ротшильд, представитель всемирно знаменитого банкирского дома и друг великолепной «кембриджской пятерки» агентов советской разведки. Так что, очень не трудно понять, что об этом подлом и коварном приказе У. Черчилля И. В. Сталин знал одним из первых, и суть дезинформации английской разведки он понимал и видел ровно за год до начала Великой Отечественной войны. /30/.

Вот почему доклад и выводы аналитиков ГРУ для Сталина были простой констатацией фактов и слова ГРУ в докладе: «Большинство агентурных данных, касающихся возможностей войны с СССР весной 1941 г., исходили от англо-американских источников, задачей которых на сегодняшний день, несомненно, является стремление ухудшить отношения между СССР и Германией» указывали на очень грубые и подлые действия английской разведки, стремившейся за счет тотальных провокаций ускорить вооруженное столкновение между СССР и Германией.

Ведь только война между Советским Союзом и Германией давала возможность Великобритании выжить в той ситуации, когда она неизбежно должна была проиграть в войне с Германией, в которую англичане влезли по собственной глупости. Кстати говоря, от этого шага И. В. Сталин и пытался удержать Англию еще в марте 1935 года.

Вот почему и вывод № 2 в докладе ГРУ указывал на дезинформацию как английской, так и немецкой разведки, и именно в этом плане и был сформулирован, что буквально в это же время подтвердила и внешняя разведка НКГБ, — это уже была блестящая работа «кембриджской пятерки» лучших агентов советской разведки, а в мае 1941 года крупнейшую дезинформационную операцию британской разведки документально разоблачил выдающийся советский разведчик Гайк Овакимян. Эта операция, — речь идет о «визите» Рудольфа Гесса в Англию, целью которой со стороны англичан было ускорить войну между СССР и Германией с тем, чтобы отвести от Англии неизбежное поражение и заключить почетный мир с Гитлером. /79/.

В чем же тогда, спросить позвольте, ошибались аналитики ГРУ, как утверждал Г. К. Жуков, не имея к этому никаких оснований?! Или в чем заключалось угодничество ГРУ перед Сталиным? Абсолютная чепуха, в выводах аналитиков ГРУ все логично и оправдано с разведывательно-аналитической точки зрения. Потому что будущий агрессор, наоборот, постоянно опровергал слухи о войне и грядущем нападении на СССР. Еще в начале 1941 года по указанию Гитлера были разработаны и введены в действие указания начальника штаба верховного командования Ф. Гальдера по маскировке подготовке агрессии против СССР № 44142/41 от 15. 02. 1941 г., цель которой была скрыть подготовку к операции «Барбаросса». /29/.

Гитлеровские указания по вопросам широкой дезинформации были расписаны во многих документах, и то, что ГРУ в этих вопросах никогда не ошибалось, ничего удивительного нет. Но что очень важно понять, что во всех дезинформационных документах никогда и ничего не говорилось о времени нападения, тем более с указанием весны 1941 года. И более того, ничего нет о дате 22-го июня. И в этом также ничего удивительного нет. Ведь в качестве даты нападения «22 июня» Гитлер официально объявил только 10 июня 1941 года! Вот тут и возникает очень простой вопрос: Откуда понеслась вся эта ложь в адрес И. В. Сталина и аналитиков ГРУ по оценке угрозы нападения Германии на Советский Союз, а тем более по состоянию на 20 марта 1941 года, когда ни одна из разведслужб СССР еще и близко не располагала данными о развертывании и сосредоточении немецких войск у советских границ?!

Подобными данными Москва и, прежде всего, И. В. Сталин стали обладать только лишь 22–23 мая 1941 года, когда очень важный агент берлинской резидентуры НКГБ предоставил неопровержимые документальные доказательства о том, что процесс сосредоточения и развертывания войск вермахта для нападения на Советский Союз вступил в финальную стадию.

А уже на следующий день 24 мая 1941 года И. В. Сталин созвал секретное совещание членов Политбюро с участием высшего военного командования, т. е. Тимошенко и Жукова, во время которого официально всех поставил в известность, что в ближайшее время страна будет подвергнута внезапному нападению со стороны Германии.

Это все сказано к вопросу о том, что якобы Сталин «игнорировал сообщения внешней разведки», «верил Гитлеру» и «не готовил страну к войне». Оказывается, все эти подлые мифы придумали Хрущев и Жуков при подготовке доклада ХХ-му съезда КПСС.

Таким образом, Сталин заблаговременно знал о том, что вермахт вступил в режим военного времени по подготовке к нападению на СССР и как только получил необходимое подтверждение тут же принял неотложные меры. Еще 13 мая Сталин лично санкционировал выдвижение всех намеченных для этого войск из внутренних округов в приграничные, по поводу чего Тимошенко и Жуков подписали соответствующие директивы.

Именно поэтому еще в марте ГРУ оценивало сообщения о вероятности войны весной 1941 года как слухи, распускаемые именно англосаксонскими силами, задачей которых было побыстрее «разжечь европейский пожар».

В этом смысле, особенно после прибытия в Лондон Р. Гесса, цели Великобритании и фашистской Германии были очень близки. Дело в том, что Англия и Германия были очень заинтересованы в том, чтобы спровоцировать СССР на какие-то действия своими войсками и тем самым Германия могла бы оправдать свою агрессию. Это, безусловно, входило в набор тактических приемов для стратегии блицкрига. Однако, вплоть до самого нападения 22 июня 1941 года СССР не давал гитлеровцам ни малейшего повода заподозрить его в агрессивных или хотя бы недружественных по отношению к Германии планах.

Нужно сказать, что цель Сталина в том и состояла, чтобы любыми путями лишить Гитлера, а также Англию и США возможности приписать СССР агрессивные намерения и, тем самым, начать военные действия. Во-первых, Сталин однозначно показывал, что воевать не собирается, но понимая, что войны не избежать, пытался сделать все, чтобы оттянуть ее начало хотя бы до 1942 года. Во-вторых, Сталин умышленно наводил своих партнеров на мысль, что демонстративными войсковыми учениями, а также «экскурсиями» по новым военным заводам, сообщениями газет о концентрации советских войск на западных границах СССР, что он действует строго в соответствии с возрастанием угрозы нападения. Именно эти факты в своих сообщениях отражала и немецкая разведка.

И надо отдать должное И. В. Сталину, в этом не простом психологическом поединке он блестяще выиграл у Гитлера. Под сильнейшим нажимом Иосифа Виссарионовича фюрер до такой степени задезинформировался, что в соответствии со своими же инструкциями в переписке выболтал Сталину практически точное время нападения. /30, 62/.

Вот почему уже 14–15 мая 1941 года от самого Гитлера непосредственно Сталин точно знал, что фюрер планирует нападение на Советский Союз 20–22 июня 1941 года.

Из всего вышесказанного следует сделать однозначный вывод о том, что пора прекратить лгать и выдумывать всякие обвинения в адрес ГРУ и, тем более, в адрес И. В. Сталина. Что касается ГРУ, то следует безоговорочно признать, была проведена тяжелейшая, кропотливая, сопряженная с большим риском для жизней, действовавших за рубежом разведчиков, но потрясающая своей эффективностью работа. Военная разведка беспрецедентно точно спрогнозировала ситуацию, связанную с «миссией» Р. Гесса. Заместитель Гитлера по партии для того и прибыл 10 мая в Англию, чтобы договориться с лидерами правящей английской элиты на почетных условиях о мире между Германией и Англией, а также о договоренности(пока официально неизвестной!) в части гарантированной практически полной безнаказанности однофронтового разбоя Третьего рейха против СССР до середины 1944 года!

В реальности, об этом проболтался не кто-нибудь, а премьер-министр Великобритании У. Черчилль уже после окончания войны! Наши подлые «друзья» по антигитлеровской коалиции — англосаксы — так и дотянули открытие второго фронта до 6 июня 1944 г. Ничего удивительного нет, слово англичане дали Гитлеру и держали его до тех пор, пока не увидели, что Сталин уничтожит фашизм и освободит Европу без помощи союзников!! /78/.

Как стало известно 10 июня 1941 года, дата нападения на СССР «22 июня» впервые была названа в документе «Распоряжение главнокомандующего сухопутными войсками о назначении срока начала наступления на Советский Союз» № 1170/41 от 10. 06. 1941 г., а это как раз месяц после прибытия Р. Гесса в Лондон, и ГРУ никак не ошиблось в своих прогнозах, потому что именно 10 июня на переговорах с Гессом по поручению У. Черчилля присутствовал лорд-канцлер Англии Джон Саймон.

Это был тот самый Саймон, который еще в 1935 г., будучи министром иностранных дел Англии, во время англо-германских переговоров с Гитлером в Берлине гарантировал лидеру фашистов «зеленый свет» его агрессивной экспансии на Восток, точнее, нападение на СССР.

И. В. Сталин еще тогда предупредил Лондон, что добром все эти «объятия» с Гитлером для Англии не кончатся, и теперь, в июне 1941 года, когда Сталин узнал от разведки, что в переговоры с Р. Гессом включился еще и Д. Саймон, то помня обо всех «особых антисоветских заслугах этого господина» и то, что его направил на эти переговоры не кто иной как У. Черчилль, Иосиф Виссарионович хорошо представил себе, что может «нагородить» эта подлая пара политиков против Советского Союза. /78/.

Ровно через два дня, а именно — 12 июня 1941 г., Сталину стало доподлинно известно о том, что британская служба радиоперехватила и декодировала шифровку в адрес командующих группировками немецких армий вторжения, где и была указана дата нападения — 22 июня. В упомянутой шифровке передавалось «Распоряжение…». от 10. 06. 941 г., а передача происходила 12 июня 1941 г., что позднее через 20 лет в своих мемуарах подтвердил сам У. Черчилль. А 13 июня от погранразведки НКВД И. В. Сталин узнал о выдвижении германских войск на исходные для нападения позиции и немедленно сделал для себя два практических вывод:

— во-первых, немедленно санкционировать общее выдвижение дивизий Красной Армии из глубины западных округов в сторону границы. Кстати, данный факт подтверждается архивными данными и мемуарами маршала А. М. Василевского.

— во-вторых, санкционировать не позднее 18 июня 1941 года директиву в войска всех приграничных западных округов о приведении их в полную боевую готовность.

Второй вывод объяснялся тем, что в тексте упомянутого распоряжения от 10. 06. 1941 г., и подписанного главнокомандующим сухопутными войсками Германии, содержалась контрольная дата — 18 июня, в течение которой должно было быть осуществлено либо окончательное подтверждение даты нападения, либо ее отмена. Более того, в тексте распоряжения было и последнее время для этого же — 13. 00., 21 июня 1941 года.

Таким образом, вся ситуация с «миссией» Р. Гесса могла означать только то, что дата нападения Германии на Советский Союз — 22 июня должна еще быть подтверждена особым политическим решением Гитлера, а фактически неофициально уже названа.

И. В. Сталин прекрасно понимал, что немцы всему миру известные педанты и очень пунктуальные люди, ярые поклонники строжайшей дисциплины, особенно в армии, изменять и приостанавливать ничего не будут, тем более, если это касалось правил и установок вермахта.

Сталин и разведка мгновенно просчитали именно эту ситуацию и убедились в том, что их видение сценария нападения на СССР на основе сговора Англии с Гитлером было весьма обоснованно, 9 июня 1941 года к переговорам подключается Джон Саймон, а уже 10 июня высшее главнокомандование Германии, лично Гитлер, письменно устанавливает 22 июня датой нападения на СССР!

Кроме того, Сталину абсолютно точно было известно, что дата «22 июня» в категорическом тоне была объявлена англичанами специальному представителю президента США Рузвельту — Уильяму Доновану — еще 6 июня 1941 г., т. е. британская разведка еще в мае 1941 года провела одну мощную дезинформационную операцию по ускорению начала боевых действий Германии против СССР.

Смысл британской дезинформации заключался — «Если Гитлер вздумает напасть на Англию, то русские начнут войну против Гитлера». И вот что особенно интересно в этой связи. Впервые Гитлер лично озвучил дату «22 июня» во время совещания 30 апреля. Но сама мысль об этой дате появилась у него тремя месяцами раньше — 31 января 1941 года, когда была утверждена Директива Генштаба сухопутных войск Германии № 050/41, потому что эта директива являлась сутью плана «Барбаросса», а именно, она называлась «Директива по стратегическому сосредоточению и развертыванию войск план «Барбаросса». К концу апреля, когда с Югославией было покончено, Гитлер и решил уточнить дату нападения на СССР. Одним из первых об этом узнал агент британской разведки «Фил» — Адольф Эрнст Хойзингер. Еще в марте 1941 года коммерческий атташе посольства США в Берлине — Сэм Вудс — добыл новые сведения о плане нападения на СССР, которые 20 марта были переданы не только Москве, но и Лондону. А ровно через месяц были получены данные Фила. /45., А. Мартиросян. Сталин и ВОВ/.

Конфиденциально через Р. Гесса Гитлер сообщил о дате нападения на СССР англичанам 10 мая 1941 г. Узнав об этом, англичане дали Гитлеру свое полное одобрение, которое прозвучало следующим образом: «Английские интересы в восточных и юго-восточных европейских областях, за исключением Греции, являются номинальными». Тем самым Англия дала понять Гитлеру, что она будет делать на территориях Советского Союза, т. е. «их это не интересует и никто им не помешает».

Тут необходимо отдать должное исключительной подлости в скором времени советского союзника по антигитлеровской коалиции — сэра Уинстона Черчилля. Этот господин еще в середине апреля 1941 года выдал на удивление подлую «дипломатическую увертюру» по отношению к Советскому Союзу, направив правительству СССР меморандум, в котором содержались вызывающие глубокое возмущение слова: «Правительство Великобритании не заинтересовано столь непосредственно в сохранении неприкосновенности Советского Союза, как например, в сохранении Франции и некоторых других западноевропейских стран».

Как раз в этих словах и проявились в натуральном виде «английские интересы», которые оказывается «в восточно-европейских областях весьма номинальны». В этой фразе содержится и доказательство условия Англии к Германии к достижению так называемого «почетного мира». И второе условие поставленное англичанами гласило: «Ни одно правительство Великобритании, считающее себя дееспособным, не сможет отказаться от восстановления государственной системы Западной Европы».

Как Вы считаете, уважаемый читатель, трудно Сталину было разобраться и понять, зачем Черчилль «закрутил всю эту дипломатическую подлянку» в отношении СССР, и трудно ли Сталину было решить этот политический ребус, т. е. о чем шел торг на переговорах руководства Англии с Р. Гессом?! Думаю, что очень не трудно было решать И. В. Сталину подобные задачи. Прежде всего, потому что для Лондона единственным выходом из создавшегося тогда положения было нападение Германии на Советский Союз, так как сидя в тяжелейшей немецкой блокаде, куда Англия влипла по собственному почину и глупости, о каких восточно-европейских интересах можно было говорить. Англия была вынуждена делать «хорошую мину при плохой игре».

Лондон прекрасно понимал насколько советско — немецкий Договор о ненападении от 23 августа 1939 года поменял не только расписание будущей Второй Мировой войны, которая как всегда подлая Англия усердно готовила для СССР-России, но и конфигурацию Европы, в т. ч. и послевоенную. Именно по этим причинам Англия (в союзе с США) и предоставили Гитлеру полную свободу действий против Советского Союза.

А Гитлер в свою очередь достаточно долго тянул с письменным утверждением даты нападения на СССР, что ждал гарантий от Англии полной свободы действий при войне на одном фронте, что Англия (тем более, в союзе с США) не ударит в спину вермахту на Западном фронте.

Именно этих гарантий до 14 июня 1941 г. у Гитлера не было — шел ожесточенный торг и стороны все не могли договориться по этому поводу. Гитлер тянул время и ждал необходимых ему гарантий, так как панически боялся войны на два фронта.

А что же Сталин? Иосиф Виссарионович ясно видел и хорошо знал, что Гитлер принятое решение о начале блицкрига согласовывает с Англией самым наглым образом и 12 июня, как я уже говорил, он принял решение и санкционировал выдвижение дивизий из глубины приграничных округов в сторону границы. Одновременно было подготовлено «Сообщение ТАСС» от 13 июня 1941 г., которое демонстративно было озвучено по трем каналам: в 18. 00 московского времени в радиоэфире для заграницы, а также путем вручения его текста как официального документа Правительства СССР одновременно англичанам и немцам. А на следующий день 14 июня — оно было опубликовано во всех центральных советских газетах.

Это был, возможно, весьма рискованный, но тщательно продуманный (благодаря разведке) и очень решительный шаг. Необходимо было предупредить и нейтрализовать подлые попытки Англии, также как и всегда играть роль мировой державы и главного арбитра в Европе. Сталин был абсолютно уверен, что Гитлер к утру 14 июня еще никаких гарантий не получит, а также знал, что Гитлер не рискнет на войну на два фронта — в Германии слишком хорошо помнили печальные итоги Первой Мировой войны.

Но Англия находилась при последнем издыхании.

И ее единственный шанс на спасение заключался в том, чтобы дать Гитлеру гарантии по вопросу войны на одном фронте. Да, сообщением ТАСС от 13 июня И. В. Сталин крепко заранее пригвоздил Гитлера к позорному столбу как агрессора, который «с санкции какой-то полузадушенной Англии готовится вероломно и внезапно напасть на честно соблюдающего условия Договора о ненападении от 23 августа 1939 г. партнера по межгосударственным отношениям».

В Лондоне все прекрасно поняли, и тем не менее подлейшая Великобритания к исходу дня 14 июня 1941 г. все-таки выдала Гитлеру гарантии войны без второго фронта — блицкрига — Дранг нах Остен. Гарантия была дана до 1944 года.

В данном случае необходимо отметить, что склонить Англию к прямому, т. е. письменному заключению мира с Германией Гитлеру все же не удалось. Понятно, что полным идиотом Черчилль не был. Да и Сталин сумел помочь окольными путями, через США, но не допустил этого. В противном случае, Англия этим бандитским договором с Гитлером подписала бы себе смертный приговор на будущее.

Как отмечало ГРУ в своем аналитическом сообщении еще начала войны 18 июня 1941 г., «по имеющимся данным, эта попытка склонить на мир Англию не увенчалась успехом, но в известной степени получила отражение в дальнейшем ходе военных действий между Германией и Англией в сторону их ослабления. Для подтверждения такого вывода необходимо привести следующие конкретные факты: а) переброска всех родов войск немецкой армии на Восток продолжается за счет ослабления группировки немецких войск на северо-западном побережье Франции… б) усиление Восточного фронта германской авиацией продолжается. Захваченные пленные показывают, что их соединения за 3–4 дня до начала войны и даже в процессе войны были переброшены из Франции».

ГРУ показывало ситуацию по практической реализации достигнутого накануне агрессии против СССР англо-германского тайного сговора, и указало на то обстоятельство, что этот процесс начался за 3–4 дня до нападения Германии на Советский Союз, а это означало, что у Гитлера уже появились твердые гарантии Англии, что второго фронта у Германии не будет. И потому, с 4. 00 часов утра 18 июня 1941 года и был возобновлен процесс выдвижения войск вермахта на исходные для нападения позиции на территории Польши. ГРУ прямо назвало те части армии и люфтваффе, которые были переброшены с Западного фронта на Восточный.

В тот же день, 18 июня 1941 г., И. В. Сталин в последний раз произвел проверку правильности своего понимания политической ситуации, а также достоверности разведывательной информации, предложив германскому правительству срочно принять с визитом В. М. Молотова, на что получил немедленный отказ.

Сталин окончательно убедился, что война действительно грянет через четыре дня, и он тут же отдал приказ об оповещении командующих западными военными округами о грядущем в самые ближайшие дни внезапном нападении Германии и о необходимости в связи с этим приведения вверенных им войск в полную боевую готовность! Отсюда и все командующие Прибалтийским, Ленинградским, Западным, Киевским и Одесским военными округами, а также Балтийским, Черноморским и Северными флотами с прямой санкции И. В. Сталина официально были предупреждены об этом телеграммой начальника Генерального штаба РККА генерала армии Жукова Г. К. еще 18 июня 1941 года!! Т. е. за четыре дня до нападения! Причем, как свидетельствуют исследования последних лет (после 2009 года), в Директиве от 18 июня 1941 года по личному указанию Сталина непосредственно указывалась дата «22 июня 1941 года»!!

И, наконец, главное. Трагедия 22 июня 1941 года произошла не потому, что в чем-то ошиблись советские разведслужбы, в частности, военная разведка. Трагедия 22 июня 1941 года произошла не потому, что где-то ошибся или чего-то не сделал И. В. Сталин, или как смеют лгать либералы и подлые антисталинисты, что якобы Сталин «дезориентировал высшее военное руководство страны», что дескать Сталин «не разрешил привести войска в полную боевую готовность», что якобы Сталин «не готовился к войне с гитлеровской Германией». Все было, как раз, наоборот.

Трагедия 22 июня 1941 года произошла потому, что высшее военное руководство СССР, и прежде всего, нарком обороны маршал Советского Союза С. К. Тимошенко и начальник Генерального штаба РККА генерал армии Г. К. Жуков проигнорировали не только донесения разведки, но и указания И. В. Сталина. Ведь именно, благодаря военной разведке они знали практически все относительно «плана Барбаросса», располагали оперативными планами германского командования по нападению и разгрому РККА, а также обо всех тактических ударах по организации поражения советских войск. Имели полный картографический сценарий начала войны, где были указаны три основных направления главных ударов вермахта!!

Для Тимошенко и Жукова не было секретом, что командование вермахта едва ли не в массовом порядке готовит для РККА гигантские котлы по уничтожению живой силы и техники СССР. Располагали и подробными данными о тактике и стратегии командования вермахта при внезапном нападении и осуществлении блицкрига. Обладали с большой точностью выявленными данными о боевом составе, численности и вооружении группировок вторжения практически на глубину до 400 км. на территории германского Рейха, при этом имели точно установленные данные о численности немецких дивизий у советских границ, их дислокации, вплоть до расположения батальонов, штабов всех частей, и даже огневых позиций отдельных артиллерийских и зенитных частей, а также аэродромов, особенно передового базирования авиации люфтваффе.

Досконально знали все сведения о состоянии танковых войск — основной ударной силы вермахта в операциях блицкрига, при этом имели все данные о технико-тактических характеристиках всех моделей немецких танков.

Документально точно знали, что командование вермахта планирует наиболее мощные удары на левом фланге как Северо-Западного, так и Западного направлений и даже о том, что гитлеровцы, как и в 1936 году, планируют взять Минск на пятый день войны. Безусловно, точно знали о том, что нападение произойдет без объявления войны. С 18 июня 1941 года знали точную дату и час начала немецкой агрессии. Т. е., другими словами, не существовало ни одного факта относительно нападения Германии на Советский Союз, который не был известен высшему военному командованию РККА — Народному комиссару обороны СССР, маршалу Советского Союза С. К. Тимошенко и начальнику Генерального штаба генералу армии Г. К. Жукову.

Не случайно в своих мемуарах начальник ГРУ генерал армии П. И. Ивашутин подчеркивал, что «ни в стратегическом, ни в тактическом отношении нападение фашистской Германии на Советский Союз не было внезапным».

А вот Маршал Победы Г. К. Жуков, названный так именно И. В. Сталиным, уже после смерти вождя бессовестно лгал сначала вместе с Хрущевым на ХХ съезде КПСС, а затем в своих мемуарах придумал подлейшую историю о том, как якобы удалось только в 00 час. 30 мин. 22 июня 1941 года именно ему и Тимошенко «заставить упирающегося Сталина дать все-таки в приграничные военные округа директиву о приведении войск в боевую готовность», а затем обвинить ГРУ и лично Сталина «в плохой работе и неумении разобраться в политической и военной обстановке в канун войны».

А теперь о самом главном, все-таки мы ведем речь о советской военной разведке. Еще в конце 1935 года именно советская военная разведка сумела «добыть» меморандум 2-го бюро Генерального штаба Франции, в котором тогда еще утверждалось, что в случае войны с Германией именно Советский Союз потерпит сокрушительное поражение, т. е. «с открытием военных действий на первых же порах Красная Армия потерпит серьезные неудачи, которые скоро приведут к полному военному разгрому и развалу армии», а затем и к государственному перевороту силами военных. /95/. Это было не единственное предупреждение на эту тему, об этом предупреждали и некоторые советские военные деятели во второй половине 30-х годов.

Когда в мае 1937 года был раскрыт заговор военных во главе с М. Н. Тухачевским, который и ставил своей целью государственный переворот, тогда же он сам — лично в полном объеме изложил для следствия свой «План поражения Советского Союза в войне с Германией». И вот именно здесь появляются удивительные совпадения. Именно Тухачевский утверждал, что Белорусское (ЗапОВО) направление главного удара вермахта является фантастическим, т. е. невозможным для планов Гитлера, и Тимошенко с Жуковым в своих стратегических планах таким же образом даже не рассматривали и не реагировали на прямые предупреждения разведки о наиболее сильном ударе вермахта в минском направлении, причем даже тогда, когда ГРУ уже буквально кричало об угрозе нашим войскам именно с польского плацдарма!

Может быть кто-то захочет доказать, что это — не совпадение, это — случайность, тогда попробуйте объяснить, почему с приходом Жукова на должность начальника Генерального штаба из документов военного планирования сразу у двух приграничных округов — у ЗапОВО и ПрибОВО исчезла задача значительного прикрытия именно Минского направления, главного направления, прежде всего, в ЗапОВО. И почему, в конце концов, это все совпало с «Планом поражения» Тухачевского?!

Самое интересное заключается и в том факте, что Г. К. Жуков в своих мемуарах не отрицает, он достоверно знал об особой концентрации гитлеровских войск на польском плацдарме, но тем не менее не предпринял никаких экстренных мер для укрепления обороноспособности ЗапОВО! Почему у ЗапОВО была раздвоенность боевых задач в пользу соседних приграничных округов — ПрибОВО и КОВО?! Почему в стратегических планах обороны Генштаба Жуков переакцентировал центр тяжести всех усилий на Юго-Западное направление? Все это и подтверждается тем фактом, что высшее военное командование — С. К. Тимошенко и Г. К. Жуков поздно вечером 22 июня 1941 года отбыли в штаб КОВО и возвратились в Москву только к утру 25 июня 1941 года, когда с фронтом Западного направления даже связи не было.

Ведь вопреки лжи Г. К. Жукова, о чем он пытается оправдаться впоследствии в своих мемуарах, И. В. Сталин никаких указаний о необходимости считать главным ударным направлением гитлеровцев Юго-Западное никогда не давал. До 7 июля 1941 года, пока И. В. Сталин не был назначен приказом Верховным Главнокомандующим и Председателем Ставки Верховного Главнокомандования, он никогда не вмешивался в дела военные.

И еще один важный вопрос. В качестве главного метода обороны Тимошенко-Жуков выдвинули хорошо известный стратегический вариант встречно — лобового контрблицкрига, т. е. отражение агрессии фронтовыми наступательными операциями и принципа «жесткой обороны» на линии госграницы (об этом подробно поговорим в следующей главе). Но все это не было предусмотрено официальным планом обороны, который был основан на принципе «активной обороны», и который был еще в 1940 году разработан маршалом Б. М. Шапошниковым и утвержден И. В. Сталиным, как Председателем правительства, и на каком-то негласном основании был незаконно подменен и оказался как две капли воды похож на «План поражения» Тухачевского настолько, что ни о какой случайности говорить не приходится. И как все это следует понимать?

Конечно, я бы не стал однозначно утверждать, что все это походит на умышленную измену генералитета! Мне представляется, что все вышеуказанные действия Тимошенко и Жукова больше указывают на полное отсутствие военного профессионализма и несоответствие занимаемым должностям в высшем руководстве НКО и РККА?! Но это уже вопросы, которые имеют прямое отношение к военной прокуратуре, а не к историкам-исследователям.

Продолжим тему данной 7-ой главы. Разгром Западного фронта (ЗапОВО) Красной Армии, который произошел в самые первые дни войны, состоялся прежде всего по той причине, что «собственной слабостью» РККА, да и всей системы обороны на западных рубежах явился тот самый план, — «отсебятина» Жукова-Тимошенко, — который свидетельствовал о свершившейся подмене главного принципа обороны, отрицал направление главного удара Вермахта — «Белосток-Минск-Смоленск-Москва» и легитимировал «план поражения» Тухачевского, со всеми вытекающими отсюда последствиями. /42/.

Да, безусловно, началом всех бед и тяжелых поражений Красной Армии в первые дни войны можно и нужно считать подмену Жуковым основополагающего документа, утвержденного И. В. Сталиным в октябре 1940 года «Плана отражения агрессии…»., но при этом надо понимать, что Западный фронт рухнул из-за предательства командующего ЗапОВО генерала армии Павлова, что привело в итоге к разгрому и остальных приграничных фронтов, …и весь ход войны пошел по трагическому сценарию.

Самое интересное заключается в том, что в 1958 году подлейший и лживый Никита Хрущев провел весьма странную «реабилитацию» в отношении командующего Западным фронтом Павлова, а также начальника штаба фронта Климовских, начальника связи фронта Григорьева, командующего 4-ой армией Коробкова, которые были осуждены и расстреляны по статье «халатность» и «неисполнение своих должностных обязанностей», что в итоге привело к разгрому и гибели группы войск Западного фронта.

Так что устраивать реабилитацию генералу Павлову в подобной ситуации было просто нелепо. Может быть открылись какие-то «неведомые новые обстоятельства», которые могли оправдать генерала армии Павлова, если он действительно не выполнял приказы из Москвы, Директиву от 12–13 июня 1941 г. о вводе в действие «плана прикрытия» и выдвижении частей первого-второго эшелонов на рубежи обороны. Павлов не выполнял приказы и директивы НКО и ГШ о повышении боевой готовности частей своего округа до 22 июня. Именно это и привело к разгрому военного приграничного округа ЗапОВО. Не трудно понять, если бы генерал Павлов просто и элементарно выполнил свои должностные обязанности, весь ход войны пошел бы по другому сценарию, возможно битвы под Москвой и не было бы, и немцам дальше Смоленска добраться не удалось.

Читая протоколы допроса генерала Павлова Д. Г., следует обратить внимание, что он постоянно пытается показать, дескать именно в Москве находились те люди, кто занимался «успокаиванием» и «настраиванием» командующего ЗапОВО, и что на западном направлении без предательства в Москве не обошлось. Хочу заметить, что и в случае с генералом Павловым, так и в случае с командующим КОВО генерал — полковникам Кирпоносом «успокаиванием и настраиванием» командующих занимались одни и те же лица — Нарком обороны маршал С. К. Тимошенко и (или) начальник Генерального штаба Г. К. Жуков. Вот откуда и берется утверждение, что не мог Павлов открывать фронт по личной инициативе и тем более от «обиды» за Тухачевского, расстрелянного в 1937 году. Он открывал фронт осознанно и понимал, что делает, и делал это явно в сговоре с кем-то в Москве!!

Между прочим, обратной стороной хрущевской реабилитации генерала Павлова Д. Г. явилось признание вины Жуковым! Совершенно естественно, что в годы хрущевского правления вопрос о вине Жукова не возникал. Но за это маршалу пришлось уплатить самую дорогую цену — со стороны военных именно Жуков стал главным инициатором совершенно беспочвенных нападок на И. В. Сталина за трагедию 22 июня 1941 года, иначе говоря, именно Жукову пришлось стать клеветником и лжецом. /45/.

Хочу подчеркнуть, что военный историк — исследователь А. Б. Мартиросян убежден, что без согласованных действий с Москвой в западных округах генералы Павлов и Кирпонос ничего не делали и делать не могли. Хотя следует признать, как отмечалось на суде, что, вполне возможно, генерал Кирпонос использовался Тимошенко-Жуковым, как говорится «в темную»?! Но именно в этом случае становится понятно, генерал Кирпонос являлся для Тимошенко-Жукова совершенно не нужной фигурой? Это подтверждается именно тем фактом, что никто иной как Жуков и настоял в Трибунале на расстреле генерала Павлова! Впрочем, можно быть уверенным, что генерал Кирпонос, даже если его очень «тревожили какие-то догадки», никуда бы с этим обращаться не стал, так как просто было некуда! Например, генерал Кузнецов — командующий военным округом ПрибОВО, у которого также было много проблем в округе с выполнением тех самых директив от 13–18 июня 1941 года, после выхода из окружения в начале августа 1941 года, продолжал службу на самых высоких должностях без всяких последствий. Между тем, как свидетельствуют документы, именно Г. К. Жуков в августе 1941 г., пытаясь дестабилизировать обстановку в высших эшелонах власти, направил И. В. Сталину провокационную докладную о том, что в Генштабе есть предатели, однако Глава государства и Верховный Главнокомандующий не стал реагировать, понимая что нельзя этого делать именно сейчас, необходимо сохранять единство армии и народа, а не устраивать разборки с генералами.

Как утверждает историк-исследователь О. П. Козинкин, когда начинается разговор о Директивах, о приведении войск западных округов в полную боевую готовность от 13–18 июня 1941 г., то «сомневающиеся» обычно заявляют, что Директив этих не было, так как они до сих пор не опубликованы. Ведь в сборнике Яковлева Директивы для ЗапОВО как исполненного документа не было. А вот на приведение в «полную боевую готовность» реальная Директива действительно поступала и в ЗапОВО, и в КОВО. «…Сама директива в природе существует. Текст ее соответствует тому, что написано в директиве 605». Это та самая «ночная директива» от 21 июня 1941 г., посланная Тимошенко-Жуковым в ночь на 22 июня, которую Павлов и Кирпонос действительно примитивно сдублировали своим армиям в качестве приказа для воинских частей о приведении их в полную боевую готовность!

Некоторые эксперты считают, что в ЗапОВО также проводились определенные мероприятия по Директивам НКО и ГШ от 15–18 июня 1941 г., что объясняет появление приказов о начале выдвижения к границе. Однако сами же офицеры ЗапОВО, допрошенные по горячим следам в июле 1941 года и особенно те, кто выжил в Бресте, заявили прямо, что командующий Павлов до них не доводил эти приказы. А когда на заседании суда военного трибунала их всех свели на очную ставку, Павлов Д. Г. элементарно стал юлить и выкручиваться. Лично мне кажется, что таким поведением, он пытался «спрятать свою преступную халатность», которая и привела в итоге к полному разгрому Западного фронта. Любой здравомыслящий человек, изучая протоколы допросов Павлова, поймет, что поведение Героя Советского Союза, генерала армии, принимавшего до этого не единожды вполне разумные и ответственные решения, такое поведение вдруг перед 22 июня 1941 г., перед нападением Германии на СССР, о котором он был оповещен, как и все другие командующие округов за несколько дней до нападения, не будет казаться только тупой «халатностью и неисполнением своих должностных обязанностей».

Одно из главных обвинений Павлова заключается в том, что он просто не доводил до своих подчиненных эти самые приказы НКО и ГШ о начале выдвижения войсковых соединений к границе. А командующий КОВО М. Кирпонос далеко не до всех довел эти приказы, об этом пишет в своих мемуарах маршал Рокоссовский. Все удивительно просто, — не довели приказы из Москвы от 13–18 июня 1941 г. до подчиненных, вот и… разгром Западного фронта. Части остались в казармах, их там и расстреляли утром 22 июня, а самолеты и артиллерию загнали ближе к границе, а зенитные подразделения загнали на полигон под Минск, подальше от границы.

Это самый простой пример предательства. К примеру, не выполни или спрячь приказ НКО и ГШ о выдвижении к границе навстречу противнику, который уже через несколько дней нападет, или протяни время и покажи, что этот приказ уже просто не выполнить, а потом «старый друг» Г. К. Жуков расскажет в своих мемуарах, что таких приказов вообще не было. Но тут, правда, возникла одна неувязка, — сам же Жуков и настоял на расстреле Павлова. Наверное, следы заметал, боялся, что и его рядом могут поставить за то, что не проверил выполнение собственных приказов?!

По ходу допросов Павлов как будто признает личную ответственность, и личную вину, но всячески уклоняется от признания именно заговора и участия в нем, организованного в сговоре группой командиров высшего звена. Дело в том, что обвинение по ст. 58 — «измена родине и заговор» группой лиц однозначно тянул на расстрел. А вот некая «халатность» и «неисполнение своих должностных обязанностей» могло помочь отделаться понижением в должности и отправкой на фронт. И когда в Политбюро решался вопрос об участи Д. Г. Павлова и мере его наказания, то не все члены Политбюро голосовали именно за «расстрел». Сталин, например, был категорически против расстрела Павлова. Но факты показывают, что не все подчиняется «воле тирана». На расстреле настоял именно Г. К. Жуков. Он объяснял свою точку зрения тем, что его и Наркома обороны Директивы от 15–18 июня 1941 года о приведении всех войск Западных приграничных военных округов в полную боевую готовность и о выдвижении частей к границе, Павлов умышленно просаботировал и это в итоге действительно привело к общему развалу фронта и сдаче Минска на 6-й день войны. Конечно, это было тяжелое преступление Павлова, и никакого другого наказания, кроме расстрела, быть не могло. Но ведь Жуков боялся не этого, он страшился, что Сталин узнает правду, что Директивы от 12–13 и 15–18 июня 1941 года, которые инициировал и санкционировал лично И. В. Сталин, Тимошенко-Жуков ни единого разу не проверили их исполнения, не забывая при этом регулярно заниматься «успокаиванием» и «настраиванием» командующих ЗапОВО и КОВО. В то же время, уже после смерти И. В. Сталина, когда Г. К. Жуков стал первым подручным подлого фальсификатора Хрущева с тем, чтобы свою вину и вину Наркома Тимошенко за разгром почти всей довоенной РККА и гибель миллионов мирных граждан, переложить на Сталина и подло-бессовестно лгать, что якобы «никаких директив вообще не было, так как Сталин не разрешал приводить войска в боевую готовность, перемещать и рассредотачивать их на границе», и «план Шапошникова Сталин приказал изменить». Вот так и лгал Жуков всю оставшуюся жизнь, и потому и на убийство Берии пошел, потому что боялся, что у того наверняка был «компромат» на некоторых полководцев как у главы НКВД-МГБ с 1938 по 1945 годы, и особенно по их действиям в 1941 г., что гитлеровцы до стен Кремля дошли за четыре месяца.