Тайна Туринской плащаницы. Новые научные данные

Глава шестая МАРШРУТ ПЛАЩАНИЦЫ: ПЕРВОЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ

Пока ученые пытались разгадать тайны Туринской Плащаницы, историки перерывали древние и более современные рукописи в надежде выяснить, упоминается ли Плащаница в художественной или церковной литературе за последние две тысячи лет. В итоге им действительно удалось разыскать ряд текстов, которые позволяют нам реконструировать возможную историю Плащаницы. И хотя часть этих сведений — это лишь косвенные упоминания, весь комплекс данных позволяет проследить четкую связь между погребальным саваном из гробницы Иисуса и Туринской Плащаницей.

Логичнее всего было бы начать собственно с самого Нового Завета. Кажется странным, что авторы Евангелий, в деталях рассказывая о погребальных принадлежностях, ни словом не обмолвились об отпечатках на Плащанице. Казалось бы, апостолы должны были всем и всюду демонстрировать чудесные изображения, обнаруженные ими на погребальном саване. Однако у последователей Иисуса были веские причины хранить существование Плащаницы в тайне. Наиболее вероятно, что Петр как лидер среди учеников Христа взял на себя контроль над святыней и тщательно оберегал ее. Апостолы были вынуждены скрывать саван Воскресшего Господа. Во-первых, он являлся свидетельством Страстей Христовых и потому представлял огромную ценность для ранней Церкви. Из боязни, что святыню могут повредить или даже уничтожить, ее не стали выставлять напоказ зевакам. Во-вторых, иудейские религиозные правила категорически запрещали трогать саваны, особенно запачканные кровью жертв насильственной смерти. Многие евреи не поняли бы и не согласились с тем, что ученики Христа хранят Его окровавленную Плащаницу.

В-третьих, евреи во времена Ветхого и Нового Завета считали недопустимым "сотворить себе кумира" (т. е. действовал запрет на любые изображения Бога, будь то картина, икона или статуя), это считалось богохульством. Это особенно верно, если учесть, что на Плащанице мы видим отпечаток обнаженного тела. Если бы апостолы публично представили изображение обнаженного Иисуса на окровавленном саване, то это сочли бы верхом кощунства и тогда в опасности оказалась бы и жизнь первых последователей Иисуса. Ведь Иисус был признан преступником и распят римлянами.

И наконец, во времена гонений на первых христиан за Плащаницей охотились бы и римские легионеры, и еврейские зилоты[8] дабы конфисковать ее. Таким образом, Петр и другие апостолы не могли эффективно воспользоваться Плащаницей как средством обращения в свою веру потенциальных неофитов из числа жителей Иерусалима и ближайших районов. Научные данные позволяют нам предположить, что апостолы решили отвезти святыню подальше от опасностей, с которыми сталкивалась раннехристианская церковь в Палестине, особенно в Иерусалиме. Этим и можно объяснить молчание авторов Нового Завета.

Мы уже написали о причинах, по которым в Новом Завете не говорилось о наличии у апостолов чудесной святыни. Однако стоит упомянуть, что апокрифические тексты упоминали об этом факте. Святой Иероним, например, цитирует отрывок из древнейшего апокрифического "Евангелия Евреев" (II век), и это, вероятно, самое древнее небиблейское упоминание о Плащанице, которое мы имеем: "И когда Господь отдал плащаницу слуге жреца, Он пошел к Иакову и явился ему". В другом месте читаем: "И когда Господь отдал плащаницу Симону, называемому Петром". Эта трактовка соответствует словам апостола Павла: "что явился Кифе, потом двенадцати; потом явился более нежели пятистам братий в одно время, из которых большая часть доныне в живых, а некоторые и почили; потом явился Иакову, также всем Апостолам" (1 Кор. 15, 5–7).

В другом апокрифе второго века под названием "Тайны деяний Спасителя" мы узнаем, что Господь явился к Иосифу из Аримафеи и показал ему плащаницу (sindon) и плат (sudarion).

Тексты египетской церкви (III–IV века) упоминают, что трупы заворачивали в плащаницу с благовониями, как когда-то Иосиф Аримафеский и Никодим сделали с Телом Христа, как показывает Плащаница [43, с. 75, 76].

Во время гонений на первых христиан, развернувшихся в первые три века, христианская община ревностно охраняла останки мучеников, поэтому логично предположить, что с наибольшим благоговением и заботой они относились к Плащанице Христа. Но куда же могла, не рискуя, отправить святыню зарождающаяся Церковь Христова?

Дж. Б. Сигал в своей книге "Эдесса: Священный город" [67], ставшей классикой, описывает яркую историю этой жемчужины Византийской империи. Город Визан-тий, позднее переименованный в Константинополь, а еще позже — в Стамбул, был столицей древней Византийской империи, занимавшей большую часть современной Турции. Древний город Эдесса (современный город Урфа в Турции) располагался в 650 км от Иерусалима. В тот период Эдесса была частью римской провинции Озроена, находившейся на окраине Римской империи. По существу город стоял у западной границы с Парфянским царством (Персией), которое приблизительно занимало территорию современных Ирака и Ирана. Эдесса была космополитичным городом, и потому именно здесь нашла свое пристанище одна из первых христианских общин, подобная той, что располагалась в Антиохии, на полпути между Иерусалимом и Эдессой. Многие новообращенные евреи, спасаясь от гонений, бежали из Палестины и селились в городах, подобных Эдессе и Антиохии, особенно после осады Иерусалима римскими войсками в 70 году.

Какая же причина побудила Петра и других апостолов отправить Плащаницу на хранение в Эдессу? Интересно, что факт пребывания святыни в Эдессе подтверждается учеными. Как мы уже писали во второй главе, Макс Фрей обнаружил на ткани пыльцу растений из бассейна Мертвого моря и района Иерусалима, из областей Эдессы и Константинополя, а также из Европы. Исследования были проведены независимо, но их результаты говорят в пользу историков, считающих, что в Эдессе Плащаница пробыла несколько веков. Но какие же исторические предпосылки предопределили перенос святыни в Эдессу? В новозаветные времена Эдесса находилась на территории Сирии, а народы Сирии и Палестины находились в тесном контакте.

В Евангелии от Матфея рассказывается, что "прошел о Нем (Иисусе) слух по всей Сирии; и приводили к Нему всех немощных, одержимых различными болезнями и припадками, и бесноватых, и лунатиков, и расслабленных, и Он исцелял их" (Матфей 4, 24). Иосиф Флавий, древнееврейский историк, рассказывает о тесной взаимосвязи между Иерусалимом и евреями, населявшими Месопотамию. Месопотамия — это область междуречья, в бассейне рек Тигр и Евфрат, как раз рядом с Эдессой.

Мы знаем по сведениям из ранних источников, что существовали торговые пути, соединявшие Эдессу, Антиохию, Иерусалим и Египет. Дипломатический курьер царя Абгара по имени Анания по поручению царя посещает претора Египта. Для этого Анании приходится путешествовать с торговыми караванами, и в дороге он слышит рассказы об Иисусе и собирает сведения о Нем. Таким образом, весьма вероятно, что Плащаницу отправили именно в Эдессу, посчитав этот город самым безопасным местом для святыни. И действительно, многие ранние тексты указывают на то, что Плащаница хранилась в Эдессе много веков (примерно с 40 по 944 год).

Однако тот факт, что версия отправки реликвии в Эдессу кажется логичной и правдоподобной, еще не значит, что так оно и было. Правда, ее подтверждает легенда о царе Абгаре, которая фигурирует в раннехристианской литературе. Абгар V Уккама (Черный) правил в Эдессе в 13–50 годах, как раз во времена земной жизни Иисуса, когда Тот проповедовал в Палестине. Царь Абгар услышал, что Иисус исцеляет больных. Сам он страдал от проказы, а потому снарядил своего гонца Ананию с просьбой к Иисусу приехать в Эдессу и исцелить его. У легенды есть несколько вариантов, но все они сводятся к тому, что Иисус отправил ему ответное письмо, в котором сообщил, что после Его смерти кто-нибудь обязательно приедет к Абгару и поможет избавиться от недуга. После того как Иисус был распят, умер и воскрес, Фома отправил одного из Его учеников, апостола Фаддея (в сирийской традиции Аддай), в Эдессу, для того чтобы исцелить царя от проказы и основать в Эдессе христианскую церковь.

Легенды о царе Абгаре впервые появляются в сочинениях отца христианской историографии, знаменитого Евсевия Кесарийского. В своей "Церковной истории" [25], написанной около 320–325 года, Евсевий приводит отрывки сирийских текстов из архивов Эдессы и повествует о письме царя Абгара Иисусу. Якобы царь Абгар угасал от неизлечимой болезни и прослышал об Иисусе и тех чудесах, которые Он творил. Тогда царь послал с письмом гонца Ананию, умоляя Иисуса исцелить его. Евсевий упоминает о том, что апостол Фома отправил апостола Фаддея в Эдессу, и тот вылечил Абгара от проказы и основал в Эдессе христианскую церковь.

Эгерия, знатная дама, совершившая паломничество по святым местам, в 384 году побывала в Эдессе. Она рассказывает, что епископ Эдессы показывал ей достопримечательности города и в том числе отвел ее к воротам, через которые Анания въехал в город с ответным письмом Иисуса. Однако она не упоминает ни о каком образе Христа. Возможно, он был спрятан в тайнике из-за гонений на христиан, развернувшихся в первые три века, а потом память о чудесном Образе постепенно стерлась.

Выдающийся английский историк Стивен Рансимен в знаменитой статье "Образ из Эдессы" (сейчас считается, что Нерукотворный образ из Эдессы и Плащаница — это одна и та же святыня) пишет: "Нельзя, чтобы историки попадали в плен собственного скептицизма и начисто отметали легенду, считая ее ложью, только потому, что они не могут выдвинуть правдоподобную теорию, как же эта легенда возникла. Очень легко доказать, что легенда о царе Абгаре и Иисусе в том виде, в каком мы знаем ее сейчас, — это вымысел, и содержащиеся в письме выдержки из Евангелий включают в себя формулировки, отвечающие требованиям более поздней теологии. Но это необязательно сводит на нет ту устную традицию, на основании которой появилась эта легенда" [64, с. 239]. Это особенно верно, если учесть, что легенда просуществовала почти тысячу лет и упоминается в нескольких исторических документах. Очевидно, что какая-то связь между Иисусом и Абгаром все-таки была, и в историю был задействован некий "образ". Это и есть стержень легенды.

Евсевий ни разу не упомянул ни о каком "образе", но некоторые исследователи полагают, что он сделал это намеренно, поскольку был против любых изображений, считая их идолопоклонством. Однако мы находим упоминания о нем у более поздних авторов, когда изображение уже получило известность как Нерукотворный образ из Эдессы. Итак, в сочинениях Евсевия мы видим истоки легенды о царе Абгаре, кроме того, мы знакомы с весьма распространенной раннехристианской легендой о том, что Абгар знал об Иисусе и даже каким-то образом общался с Ним, а апостол Фома после смерти Иисуса отправил Фаддея к Абгару, чтобы излечить его и основать церковь в Эдессе, известно также и то, что некий "образ" Иисуса был привезен в Эдессу и со временем его стали считать нерукотворным.

Итак, какие же факты говорят в пользу того, что Плащаница действительно была перевезена в Эдессу? В Иерусалиме начались гонения на христиан, и велика вероятность, что Плащаницу нужно было срочно спрятать в безопасном месте; к тому времени между Сирией и Иерусалимом существовали прочные связи, и одна из первых общин возникла именно в Эдессе; распространенная легенда о царе Абгаре, в которой говорится, что в течение нескольких веков в Эдессе существовал некий "образ", который стал позже называться нерукотворным (acheiropoietas); научные открытия Макса Фрея, который показал, что некоторые виды пыльцы с Плащаницы происходят из района Эдессы того времени; и наконец взаимосвязь, установленная Ианом Уилсоном, между Образом из Эдессы и Мандилионом, упоминающимся в византийской литературе.

Примерно в конце IV века (между 350 и 400 годом) появляется сирийский текст "Учение Аддая апостола". (Напомним, что Аддай — это сирийский вариант имени Фаддей.) В нем снова появляется легенда о царе Абгаре, но на этот раз наряду с рассказом о послании Абгара Иисусу мы находим там и упоминание о "портрете" Иисуса, который якобы "нарисовал" Анания. В сирийской рукописи Иисус посылает ответ Абгару на словах [36, с. 9–10]. В тексте говорится, что "Анания нарисовал образ Иисуса самыми лучшими красками". Это первое письменное упоминание об Образе из Эдессы.

В апокрифическом тексте начала VI века "Деяния святого апостола Фаддея" снова идет речь о легенде о царе Абгаре. Эта рукопись очень важна, поскольку она пересказывает легенду и развивает ее, вводя новый термин, который далее неоднократно будет встречаться в раннехристианской литературе, а именно tetradiplon (дословно "сложенный вчетверо"). Вот что мы читаем в "Деяниях святого апостола Фаддея":

И Анания, уйдя с данным посланием, тщательно осмотрел Христа, но не смог постичь Его своим разумом.

И Он [Христос] почувствовал это сердцем, и попросил омыть Себя; и полотенце [греч. tetradiplon] дали Ему; и, когда Он омыл Себя, Он вытер Свое лицо этим полотенцем. И Его образ запечатлелся на полотне, Он дал его Анании, говоря: "Передай это послание тому, кто послал тебя: Мир тебе и всему твоему городу!" [61, с. 558]

Основы легенды повторяются. Но теперь в рассказе фигурирует загадочный Образ, запечатлевшийся на полотне, и называется он tetradiplon. То есть идея "портрета" была облагорожена, и теперь портрет превратился в "загадочный образ на полотне", который запечатлелся, когда Иисус вытер лицо полотенцем. Видимо, Плащаница могла кому-то несведущему в живописи показаться "портретом", но вскоре она была признана нерукотворным изображением, став сначала "загадочным образом", а потом — образом божественным. Однако особого внимания здесь заслуживает термин tetradiplon, поскольку именно в нем скрыта отгадка, которая позволит нам отождествить Образ из Эдессы с Плащаницей.

Слово "полотенце", которое употреблено в этом тексте, очень заинтриговало историков, поскольку буквальный перевод греческого tetradiplon — "сложенный вчетверо". Это слово довольно редкое, и в данном случае употребление термина tetradiplon подтверждает, что речь шла о длинном полотнище, сложенном в четыре раза так, что видно было лишь лицо (иными словами, Образ из Эдессы). При этом в сложенном состоянии tetradiplon имел горизонтальный формат (т. е. ширина его превышала длину), а не вертикальный, который обычно используют художники при создании портретов. И это опять-таки свидетельствует в пользу того, что Образ был частью погребального савана. Художник, вероятно, работал бы в вертикальной плоскости и не стал бы рисовать на льняной ткани. Термин "мандилион" (греч. "плат") стали использовать, по-видимому, позднее применительно именно к полотнищу, сложенному таким образом, чтобы был виден только Лик. Профессор Кембриджского университета Лямпе, под редакцией которого вышел знаменитый греческий патрологический словарь [41], отметил, что в византийской литературе слово tetradiplon употреблено лишь дважды, и оба раза речь идет о льняном полотне. Второй раз это слово встречается в тексте "Ежемесячного чтения", написанном в 945 году. Там говорится, что Иисусу подали отрез ткани, сложенный в четыре раза (rhakos tetradiplon), и когда Он умылся, то на ткани отпечатался Его чистый божественный Лик.

Иан Уилсон считает, что ткань сложили вдвое, а потом повторили процедуру еще дважды, таким образом получается сложение в четыре раза, когда каждая секция — это одна восьмая целого полотнища. Он указывает, что при таком сложении результат безошибочен. "Остается одно лицо, без тела в горизонтальной плоскости, и это поразительно напоминает ранние художественные копии с Образа из Эдессы" [82]. Все вышесказанное дает объяснение, почему же некоторые авторы говорят только об изображении Лика Иисуса, а другие — обо всем Теле. На Образе из Эдессы, или Мандилионе, мы видим лишь Лик на сложенной вчетверо Плащанице. Обычно полотнище не разрешали разворачивать, и в этом был здравый смысл, поскольку в сложенном состоянии полотно длиной 4,36 м хранить намного удобнее.

Придворные историки императора Константина VII Порфирородного описывают, как в 944 году Нерукотворный образ из Эдессы с большими почестями был внесен в Константинополь в специальной раке, закрепленной на доске и украшенной золотом. Более поздние тексты, как указывает Ноэль Кюррер-Бриггс, говорят о том, что Плащаница была туго натянута, украшена бахромой, и часто упоминается весьма любопытный оклад с решетчатым орнаментом.

Связь между Плащаницей и tetradiplon была показана во время научных экспериментов, выполненных в 1978 году в Турине группой ученых СТУРП (Исследовательского проекта по изучению Туринской Плащаницы). Один из опытов провел доктор Джон Джексон, физик, который впоследствии работал в Академии ВВС США в Колорадо и не так давно вместе со своей женой Ребеккой основал в Колорадо Центр по изучению Туринской Плащаницы. Во время исследования использовалось наклонное освещение и сильное увеличение изображения. К удивлению доктора Джексона, результаты опыта подтвердили, что сгибы на Плащанице идеально совпали с предполагаемыми сгибами при "сложении вчетверо", проделанном, когда реликвию прятали в городской стене Эдессы. Это подтверждает, что Плащаница и Нерукотворный образ из Эдессы — один и тот же предмет, называемый разными именами [82].

Образ из Эдессы, который доктор Иан Уилсон отождествил с Плащаницей, был спрятан в тайник в городских стенах Эдессы, чтобы защитить его во время гонений на христиан, начатых внуком царя Абгара. Об этом мы узнаем из текстов более поздних византийских авторов. Несколько веков святыня была надежно спрятана и запечатана в тайнике, пока ее не обнаружили. Это произошло между 525 и 544 годами, когда на Эдессу напал иранский царь Хосров I. Стивен Рансимен пишет, что нападающие построили специальные леса, чтобы подняться на стены Эдессы, а жители Эдессы, в свою очередь, прорыли подземный ход, чтобы попытаться поджечь эти деревянные конструкции снизу, и именно во время строительства этого хода был обнаружен Нерукотворный Образ [64, с. 243]. Уилсон цитирует Прокопия Кессарийского, византийского историка, описавшего события тех лет в своем труде "Персидские войны":

Хосров I объявил в 540 году войну Римской империи, а в 544 году со всеми войсками двинулся в Месопотамию и осадил город Эдессу. Стены Эдессы были высокие и хорошо укрепленные, но персы построили башню выше стен, чтобы атаковать оттуда, используя численное превосходство. Но еще до того, как башня была завершена, защитники города сделали подкоп, под крепостью вырыли полость, заполнили ее горючими материалами и подожгли… [82, с. 138]

Уилсон считает, что Образ был обнаружен чуть раньше, примерно в 525 году, и связывает обретение святыни с известным наводнением в Эдессе. В 525 году река вышла из берегов и серьезно повредила городские стены, как полагает Уилсон, а во время реконструкции стен и был обретен Нерукотворный образ. Он пишет, что "епископ Евлалий получил откровение о местонахождении Образа, отправился в указанное место и после тщательных поисков обнаружил святыню целой и невредимой" [82, с. 138]. И хотя ученые спорят о точной дате обретения Образа, они едины во мнении, что произошло это между 525 и 544 годами. Уилсон отмечает, что в 525 году император Юстиниан I отправляет инженеров с тем, чтобы они отвели русло реки в сторону во избежание будущих наводнений. Кроме того, император поручил построить красивый храм для хранения Образа — храм Софии Премудрости Божией, в котором реликвия пробыла вплоть до 944 года.

Уилсон подробно рассказывает о влиянии вновь обретенного Образа на искусство того времени. Раньше обычное изображение Иисуса было таким: молодой безбородый мужчина, по виду напоминающий Аполлона, с короткими волосами, обычно в профиль. Иисус изображался в виде Пастыря или Учителя. Основной темой было Воскресение Христа. После обретения Мандилиона из Эдессы, как пишет Уилсон, в христианском искусстве произошел кардинальный поворот. Появляются изображения Христа, очень похожие на тот образ, который мы видим на Плащанице: мужчина с бородой и длинными волосами анфас. Уилсон акцентирует внимание на том, что это именно изображение головы. Обретение Мандилиона и влияние этой находки на иконографическую традицию, как католическую, так и православную, мы обсудим в восьмой главе. Подчеркнем лишь, что именно Уилсону мы обязаны блестящим подтверждением идеи о том, что Образ из Эдессы, Мандилион и Туринская Плащаница — это один и тот же предмет.

В 590 году Евагрий Схоластик становится епископом Эдессы. В своем труде "Церковная история" он напоминает читателям легенду о царе Абгаре и говорит о том, что Эдесса находилась под защитой Святого Лика, нерукотворного портрета Иисуса: "Богозданную нерукотворную икону, которую Христос Бог прислал Абгару, когда сей хотел Его видеть" [26, с. 220]. Эта богозданная икона хранилась в Эдессе в храме Софии Премудрости Божией вплоть до 944 года. В последующие века до момента перенесения реликвии в Константинополь был создан ряд независимых друг от друга текстов, в которых мы находим очередное подтверждение того, что Плащаница находилась в Эдессе. Например, епископ Браулио Сарагосский (Испания) в своем 42-м Послании говорит, что "возможно, случилось еще многое, что не было записано, ибо мы можем прочесть о льняной плащанице, в которую завернуто было Тело Христово, о том, что ее обнаружили, хотя и не знаем, сохранилась ли, но я не думаю, что апостолы могли бы пренебречь такой святыней" [82, с. 93].

В VIII–IX веках, в период иконоборчества, Нерукотворный Образ часто приводят как пример в защиту использования священных образов в церкви такие видные деятели, как св. Андрей Критский, Иоанн Дамаскин, папа Григорий II, патриархи Герман и Никифор, Иоанн Иерусалимский, Иаков Антиохийский и Василий Иерусалимский.

В 730 году Иоанн Дамаскин, византийский богослов, философ и поэт, в своем труде "Первое защитительное слово против порицающих святые иконы" [38] пишет: "До нас дошло издавна переданное повествование о том, как Авгарь, — разумею Эдесского царя, воспламененный тем, что он слышал о Господе, до божественной любви, отправил послов, просивших [Господа] посетить его. Если же Он отказался бы сделать это, то Авгарь приказал, чтоб живописец срисовал Его изображение. Узнавши это, Тот, Кто все знает и все может, взял кусок холста и, приблизивши [к нему] Свое лицо, в это время напечатлел Свой собственный образ, что сохраняется и доныне". Давайте обратим внимание на словосочетание "кусок холста", которое в оригинале звучит himation. Ученый Генри Джордж Лидделл в своем "Греческо-английском словаре" [42, с. 829] определяет himation так: "Предмет одежды, обычно надевающийся поверх другой одежды, представляет собой продолговатый кусок материи". Далее он устанавливает связь между этим словом и римской тогой и погребальным саваном. Такое определение подходит и для Плащаницы. В 769 году Папа Стефан III в своей проповеди в честь Страстной пятницы сказал:

И вытянулся он на ткани белой, как снег, на которой чудесное изображение Лика Господня и всего Его тела во всю длину было столь божественно представлено, что для тех, кто не видел Христа во плоти, достаточно было увидеть этот Образ [цит. по 82, с. 158, 162–163].

Уилсон позаимствовал эту цитату у богослова Эрнста фон Добшюца из его книги "Древнейшие христианские общины", а дальше он отмечает: "В Византии разработали специальную методику закрытых показов, когда фигура Христа поднималась в несколько этапов, каждый из которых символизировал период Его земной жизни, например первый час — младенец, третий час — мальчик, шестой час — юноша, а в час девятый его фигура возвышалась во весь рост в том виде, как Иисус отправился на Голгофу и взял на Себя все наши грехи, чтобы искупить их ужасными страданиями на кресте".

Подразумевается, что существовало некое изображение Христа "во весь рост". В 800 году Эрнст фон Добшюц перевел легенду о царе Абгаре, в которой цитируются слова Иисуса: "Но если хотите вы увидеть Мой Лик во плоти, то взгляните на ткань, которую посылаю, и на ней вы разглядите не только черты Лица Моего, но и богозданную копию Тела Моего". И снова звучит: "И вытянулся Он всем телом на ткани белой, как снег, на которой чудесное изображение Его тела во всю длину было столь божественно представлено" [24, с. 39, 47]. Опять же говорится об изображении в полный рост, которое было сделано на длинном куске льняной материи. Очевидно, к этому времени было обнаружено, что Образ из Эдессы скрывает и изображение всего Тела Христова.

Нерукотворный образ из Эдессы, посланный царю Абгару, упоминался и на Втором Никейском Вселенском соборе (787), на котором был принят догмат иконопочитания. Было постановлено, что не только можно, но и нужно почитать святые образы в картинах, мозаике и других подходящих формах и что икона может иметь близкое сходство с прототипом — предположительно, с Нерукотворным образом из Эдессы.

Константинополь был столицей Византийской империи и Восточной Церкви более тысячи лет, пока его не захватили турки. Став столицей Османской империи, он был переименован в Стамбул. Основал Константинополь император Константин Великий в 325 году, очень быстро город стал центром Восточной Римской империи, процветающей столицей, которой завидовала вся Западная Европа. Император управлял из Большого императорского дворца. Там хранились многие святыни, связанные с Распятием, например, терновый венец и часть креста Господня. Но в течение нескольких веков императоры мечтали перенести в Константинополь Нерукотворный образ из Эдессы. Доктор Макс Фрей сообщил, что ему удалось обнаружить на Плащанице пыльцу растений из района Стамбула, что, во-первых, соответствует византийским текстам о переносе Образа из Эдессы в Константинополь и, во-вторых, позволяет отождествить его с Плащаницей.

15 августа 944 года византийская армия под фанфары внесла святыню в Константинополь. В рукописи "История Эдесского изображения" довольно подробно описывается, что Нерукотворный образ (acheiropoietas) Христа был перенесен в Константинополь. На нем был "Лик Господа, отпечатавшийся на ткани после выделения влаги без красок и кисти художника". Плащаницу часто описывали подобным образом.

Итак, Образ с большими почестями был внесен в Константинополь и помещен в церковь Богоматери Фаросской [82, с. 235–251]. Обращают на себя внимание замечания писателей того времени, что о чудесном Образе из Эдессы уже основательно позабыли. Святыня оставалась замурованной в городской стене в течение примерно четырехсот семидесяти пяти лет. Один из исследователей Плащаницы Герберт Холл весьма проницательно заметил, что ранние авторы хотя и говорят о ткани, на которой Иисус запечатлел свой Лик, при этом умалчивают о Его страданиях и смерти. Однако воспоминания о Нерукотворном образе не просто постепенно стерлись из памяти людей: он еще и перестал ассоциироваться с погребальным саваном, поскольку, пока Плащаница хранилась в городской стене Эдессы, на ней был виден лишь Лик. Вероятно, это можно объяснить тем фактом, что ранние авторы, например Евсевий и Евагрий, просто не знали о настоящих размерах образа и о том, что на нем запечатлелись страдания и смерть Христа, предполагая, что Образ был сотворен самим Христом во время Его земного служения. По прошествии времени было обнаружено, что это изображение — во весь рост — несет на себе следы страстей и смерти Иисуса, и таким образом была восстановлена изначальная природа Мандилиона как части подлинной погребальной Плащаницы.

Большой императорский дворец (Львиная Пасть) в Константинополе поражал своими размерами и роскошью. Он был построен при императоре Константине Великом, вскоре после перенесения в Константинополь столицы Римской империи. Этот великолепный дворцовый ансамбль, откуда византийские императоры управляли своими владениями, располагался на мысе между Мраморным морем и заливом Золотой Рог. Историк и биограф Константина Великого Евсевий в четвертой книге "Церковной истории" перечисляет семь строений в составе дворцового комплекса, построенного Константином. В 525–565 годах дворец был расширен императором Юстинианом I, а позже императором Юстином II, при котором, между 565 и 578 годами, был достроен один из главных роскошных тронных залов Христотриклин ("Золотая палата"). В 750 году император Константин V Копроним начал строительство церкви Богоматери Фаросской, завершившееся при Михаиле III около 865 года.

Церковь Богоматери Фаросской — это великолепное здание, составляющее часть дворцового комплекса. Как говорится в текстах X века, именно там и хранился Образ из Эдессы, после того как святыню перенесли в 944 году в Константинополь. Слово pharos в древнегреческом значит "большой кусок ткани… плащ или мантия без рукавов… который используется как саван или покров" [42, с. 1918]. Генри Джордж Лидделл в своем "Греческо-английском словаре" (1887) указывает, что в этом значении слово употреблено в "Илиаде" Гомера. То, что церковь назвали в честь Плащаницы Иисуса, вероятно, свидетельствует о том, что при дворе императора знали о существовании Плащаницы с изображением Христа во весь рост и о том, что Образ из Эдессы — это Лик на этой самой Плащанице, сложенной вчетверо. Византийские греки отлично знали традиции античной Греции, и им, разумеется, было известно, в каком значении термин pharos использовался Гомером.

Однако стоит отметить, что доктор Даниель Скавоне, профессор истории в университете Индианы, уверен, что церковь Богоматери Фаросской была названа в честь знаменитого маяка, стоявшего вблизи дворца. Скавоне указывает, что в тот период (X век) слово pharos также означало "маяк", таким образом, термин ho pharos применительно к маяку в Константинополе произошло от he Pharos — названия прославленного маяка в Александрии. Скавоне ссылается на мнение двух византинистов XX века, Эберсолта и Жанена, которые на основании средневековых византийских текстов пришли к общему мнению, что церковь Богоматери Фаросской находилась на самом верху насыпи, от которой в море отходила коса, где и стоял маяк Фарос. В пользу мнения профессора Скавоне говорит и тот факт, что церковь была сооружена между 750 и 865 годами, а Нерукотворный образ, как известно, до 944 года находился в Эдессе.

И хотя доктор Скавоне представляет вполне убедительное свидетельство того, что pharos в названии церкви означает "маяк", а не "плащаница", остается малопонятным, почему же столь известную и роскошную церковь, в которой хранились многочисленные реликвии, якобы имевшие отношение к Распятию Христа, назвали в честь маяка. Это весьма озадачивает, даже если допустить, что маяк играл важную роль в истории и экономике города и был путеводной звездой для кораблей, а также являлся важным средством сообщения между азиатскими провинциями и центром. Кроме того, сложно допустить простое совпадение, что греки, знакомые с творчеством Гомера и другой интерпретацией слова pharos, назвали свою церковь в честь маяка, а потом совершенно случайно поместили туда Плащаницу. Так что придется поискать другие прецеденты, когда в Константинополе большие церкви или храмы называли в честь ориентиров, не имеющих отношения к церкви. А пока оставим этот вопрос для дальнейшего изучения, чтобы определить точно связь Церкви Богоматери Фаросской с маяком или с Образом из Эдессы, который в ней хранился.

В честь первой годовщины со дня внесения Плащаницы в Константинополь была написана церковная проповедь под названием "Ежемесячное чтение". В ней автор рассказывает о том, что Иисусу подали отрез ткани, сложенный в четыре раза (rhakos tetradiplon), и когда Он умылся, то на ткани отпечатался Его чистый божественный Лик [22, с. 48]. Говорится лишь об изображении лица. Однако и тут употребляется редкое греческое слово tetradiplon, которое, как уже говорилось раньше, значит "сложенный вчетверо", кроме того еще раз отметим, что сгибы на Плащанице подтверждают точку зрения, согласно которой Образ из Эдессы (нерукотворный Лик на льняной ткани) — это и есть Плащаница, сложенная подобным образом для удобства.

Известный синдонолог из Атланты, отец Альберт Драйзбах обратил мое внимание на то, что архидиакон Григорий из поразительного по своей красоте храма Софии Премудрости Божией в своей проповеди 16 августа 944 года (собрание рукописей на греческом языке библиотеки Ватикана, т. 511, с. 149, перевод Джино Дзаннинотто) говорил о "крови и воде из раны на боку", то есть предполагается, что к этому времени был известен не только Лик, но и изображение во весь рост на Плащанице. Византийские авторы несомненно знали, что Образ из Эдессы на самом деле является Плащаницей, на которой имеются свидетельства о Распятии Христа [65, с. 192]. В этот самый период императору Роману Лакапину, его двум сыновьям и Константину (будущему византийскому императору) было дозволено рассмотреть реликвию при свете свечей. Константин заметил по этому поводу: "Что касается Образа, то скорее причиной его появления было выделение влаги, а не краски и кисти художника". Те, кто непосредственно изучал ткань, подтверждают, что слова эти вполне совпадают с их собственным впечатлением. Кажется, что, когда ты подходишь ближе, образ попросту испаряется.

Мы уже несколько раз упоминали термин "мандилион", который означает "плат" и очень часто фигурирует в византийских текстах. Уилсон отождествляет Манди-лион с Образом из Эдессы и Плащаницей и указывает, что это один и тот же предмет в разные периоды его существования. Термин "мандилион" впервые появляется в житии отшельника Павла Латрского, написанном около 990 года. "Святому Павлу даже не пришлось покидать гору Латрскую, ему было даровано лицезреть чудесную нерукотворную икону, известную как Святой Мандилион" [24, с. 39]. Уилсон составил целый список аргументов, которые связывают Образ из Эдессы с Мандилионом и Плащаницей:

1) к Мандилиону применяется определение "нерукотворный" (acheiropoietas);

2) он представляет собой изображение на льняной ткани;

3) те, кто видел его, полагают, что рисунок сформировался из-за выделения влаги;

4) на нем есть следы крови;

5) он имеет цвет слоновой кости;

6) он был вставлен в рамку, украшен золотом и окладом с решетчатым орнаментом (примечание: подобный орнамент виден на живописных изображениях святыни). По форме Мандилион — прямоугольник в горизонтальной проекции, а не в вертикальной, свойственной портретам. Футляр напоминает чехол или конверт, расшитый золотыми нитями (опять же в виде решетки или сетки), обрамлен бахромой. Как мы знаем, Плащаница была сложена и туго натянута на доску, потому о ней и говорится "сложенная вчетверо" (tetradiplon) [81,с. 111–114].

Таблица эволюции легенды о царе Абгаре в византийских текстах

Исторические и религиозные тексты первого тысячелетия говорят об Образе из Эдессы и о Мандилионе, при этом описывается и портретное изображение Христа, и изображение в полный рост на льняной ткани. Тексты употребляют термин tetradiplon ("сложенный вчетверо"), причем при таком сложении сгибы идеально совпадают со следами сгибов на Плащанице, а это значит, что и Образ из Эдессы и Мандилион — это часть полного изображения, скрытого под рамкой с решетчатым орнаментом. Авторы рассказывают о том, что в церковь Богоматери Фаросской в Константинополе была помещена ткань с нерукотворным образом (acheiropoietas), при этом мы вспоминаем о греческом слове, обозначавшем саван во времена Гомера. Все эти данные показывают, что жители Византийской империи хорошо знали о древней Плащанице. Исторические тексты и открытие доктором Фреем на Плащанице пыльцы растений из региона Эдессы, которое означает, что Плащаница довольно долго должна была находиться в этих местах, дают нам научное доказательство исторического маршрута Плащаницы: из Иерусалима (33–50) в Эдессу (50-944), а оттуда в Константинополь (944-1204). Кроме того, исторические тексты подтверждают и теорию о том, что Образ из Эдессы, Мандилион и Плащаница — это одна и та же реликвия в разные периоды своего существования, и доказывают, что Плащаница существовала задолго до периода Средневековья, которым ее датируют на основании радиоуглеродного анализа Как заявил профессор Скавоне 13 октября 1995 года:

Нет однозначного свидетельства о происхождении Плащаницы и ее местонахождении, которое доказало бы ее подлинность. Однако если мы возьмем весь комплекс имеющихся документов, то получим путеводную нить в лабиринте истории. Порой нить эта прерывается, но исследования сокращают эти пробелы, а концы этой нити все равно соединяют I век и 1355 год, и, возможно, когда-нибудь ее целостность будет полностью восстановлена.