Тайна замка Грэнит-Фолли

Глава 6

— Сегодня у вас был неудачный день, мисс Уолтон, — произнес Коттрелл. — Вы ведь могли утонуть! А теперь вот дождь задерживает вас здесь. Было бы гораздо проще, если бы вы позвонили из Сент-Джона по телефону и передали ваши указания. Гораздо проще!

Мы с ним сидели в комнате Вивьен и потягивали кофе. Коттрелл расположился в кресле, на котором Адриан дежурил возле моей двери. Кресло стояло возле камина, и Коттрелл время от времени ворошил в нем головешки последней кочергой, которая осталась у Вивьен. В мерцающем свете камина его круглое лицо казалось розовым и приятным, как у Санта-Клауса, если у того сбрить бороду. На нем были мягкая спортивная куртка из твида с кожаными пуговицами, коричневый галстук, коричневые, тщательно отутюженные брюки и до блеска начищенные ботинки.

— Я уже жалею, что так и не сделала, — мрачно ответила я.

— Летом здесь бывает неуютно, — продолжал Коттрелл. — Погода часто меняется, дуют западные ветры, и дожди льют без остановки.

— Завтра я попытаюсь вернуться в Шаранту! — заявила я.

— Об этом не может быть и речи, мисс Уолтон! Совершенно исключено!

— Посмотрим!

Он поставил кофейную чашку и покровительственно улыбнулся:

— Вы очень упрямы, молодая леди, не так ли? Что ж, я поручу Доминику сопровождать вас на грузовике, чтобы вытащить вас, если, вернее, когда вы застрянете в болоте! Джон Фелтон должен прибыть около девяти. Если море будет спокойным.

— Как мистер Фелтон собирается поступить с Грэнит-Фолли, если он достанется ему?

Сейчас, всякий раз, когда я думала об Адриане Хаммонде, мне хотелось продать поместье Фелтону! Ушел ужинать, даже не дав мне знать, что невредим!

— Мистер Фелтон со мной не откровенничал, — осторожно ответил Коттрелл. — Он намерен жить здесь сам и разрешить остаться Парето. Это все, что я знаю о его планах. В конце концов, я же ваш агент, а не его! Я передал вам его последнее предложение. Девяносто пять тысяч. Не думаю, что он повысит цену, но думаю, это выше того, что может предложить этот молодой человек!

— Мистер Фелтон разводит собак, да? Доберманов-пинчеров?

Коттрелл нахмурился:

— Да, разводит. И дрессирует их. Они пользуются большим спросом, как сторожевые полицейские собаки. Фелтон умеет заставить этих скотин делать все, что угодно! Но почему вы спрашиваете о доберманах?

— Я встретила одного, — мрачно произнесла я. — Сегодня утром на пляже.

На мгновение мне показалось, что в глазах Коттрелла мелькнул страх, но он лишь засмеялся.

— Этого не могло быть, мисс Уолтон! Фелтон никогда не выпускает своих собак на этот берег. Дело в том, что каждый из этих зверей тренированный убийца. Их используют как сторожевых собак на некоторых наших сверхсекретных ракетных установках и на других объектах. Фелтон убеждал меня, что собаки останутся на острове, даже если он будет жить здесь. Нет, кого бы вы ни видели на пляже, это не мог быть доберман! — он покачал головой. — Полагаю, вам известно, что в наших лесах еще водятся волки? Надеюсь, вы видели не волка?

— Это был доберман, — твердо повторила я. — Это случилось среди скал на северном конце пляжа.

Вдруг я вспомнила о предостережении Адриана. Вероятно, я слишком много наболтала!

— А впрочем, я могла и ошибиться! Но мне казалось, волки живут только в лесах.

— В Грэнит-Фолли нет собак, а насчет того, что волки живут в лесу, вы правы, — медленно произнёс он. — Хаммонд был с вами, когда вам показалось, что вы видели это животное?

— Нет, я была одна.

— Странно, что вы решили, что это доберман. Они… редки. Однако там могла быть какая-нибудь игра света и тени. На северном конце пляжа, среди скал, говорите? Вы видели его несколько раз? Вы что, ходили мимо старого оползня?

Мне не понравилось, как он буравил меня своими острыми голубыми глазками.

— Нет. Просто среди скал что-то мелькнуло. Потом меня отвлекло зрелище поднимающейся воды. — Я заставила себя засмеяться. Вероятно, я поддалась панике! — Вы же знаете, что произошло после!

— И как вам повезло, — мрачно заметил Коттрелл. — Однако это нельзя оставлять без внимания! Завтра утром я поговорю об этом Фелтоном. Недопустимо, чтобы эти скотины свободно разгуливали по материку! В самом деле, мисс Уолтон, я думаю, это обстоятельство следует оговорить при заключении сделки о продаже. Можете себе представить, что будет, если какая-то из собак Фелтона сбежит в лес и одичает!

Я содрогнулась. Я-то это хорошо себе представляла! Лучше, чем он думал.

— Если я продам поместье Фелтону, я, безусловно, так и поступлю, — убежденно произнесла я. — Вы, конечно, беспокоитесь о жителях Шаранты? Если я продам замок людям мистера Хаммонда, проблем с собаками не возникнет!

Он сразу нахмурился:

— По-моему, мисс Уолтон, вам нужно продать поместье тому, кто предложит за него более высокую цену. И я уверен, что Фелтон пойдет навстречу любым предложениям людей Хаммонда. Он говорил мне, что не готов заплатить больше девяноста пяти тысяч, но ему, кажется, очень хочется получить этот замок, поэтому…

— Ему, может быть, придется поднять цену и пойти на некоторые уступки, мистер Коттрелл!

Он уставился на меня:

— Уступки?

— Во-первых, гарантировать, что могила капитана Грэнита останется целой и невредимой! Коттрелл, казалось, почувствовал облегчение:

— Ах это? Да, конечно. Думаю, я бы даже смог убедить его отремонтировать мавзолей.

Что еще?

— Второе. Права на разработку останутся у нас. Рутил, мистер Коттрелл! Если Фелтон планирует добывать рутил, ему придется заплатить за Грэнит-Фолли гораздо больше, чем он предлагает сейчас. Если же он преследует какие-то другие цели, он не должен возражать против того, чтобы права на добычу минерала остались за нами!

— Люди Хаммонда с этим согласны?

— Да.

Коттрелл вздохнул:

— Я не представляю себе, почему вас даже отдаленно интересуют подобные вещи, мисс Уолтон.

— Полагаю, вы многого обо мне не знаете, мистер Коттрелл, — ответила я. — Меня также интересует, почему год назад вы уговаривали меня не продавать Грэнит-Фолли, а сейчас настаиваете, чтобы поместье было продано Фелтону.

Он засмеялся:

— Ответ прост, мисс Уолтон! Как я указал в своем отчете, здание стремительно приходит в упадок. Кому-то очень скоро придется потратить на реставрацию Грэнит-Фолли кучу денег. Как ваш агент, я просто пытаюсь избавить вас от этого. Что же касается рутила, о котором вы слышали, его месторождение действительно найдено этих горах, но оно не настолько значительно, чтобы стоило заботиться о разработках. — Он покачал головой и встал. — Конечно, с вашей стороны неразумно полностью принимать мои слова на веру. Поэтому я предлагаю вам проконсультироваться с мистером Брандоном, инженером горнодобывающей компании. Он остановился в Шаранте. Мистер Брандон по поручению своей компании обследовал месторождение.

— На моей земле?

Коттрелл кивнул:

— Да. Я ему разрешил, мисс Уолтон. Вы тогда были в Европе, и я, как ваш агент, решил, что это в ваших интересах. Деверсон отразил это в своем отчете.

— А как же пляжи?

Он покачал головой:

— Рутил там тоже есть, но в мизерных количествах. Разумеется, вести добычу тут нет смысла. Сами спросите у Брандона или любого другого уважаемого инженера, а утром я скажу Фелтону, что вы интересуетесь рутилом, вероятно, он удивится не меньше, чем я. Однако, я совершенно уверен, что он позволит добывать рутил, сколько вам будет угодно, и включит этот пункт в документ о продаже. Это вас удовлетворит?

Я кивнула.

— Хорошо, — сказал он. — А теперь не будете ли вы также откровенны со мной? В конце концов, я ваш агент! Какую сумму предложил вам Хаммонд?

Поколебавшись, я ответила:

— Когда предложение будет сделано, я вам сообщу.

— Понятно! Значит, он не уполномочен делать предложения? Только рекомендации на рассмотрение комитета?

— В том, что касается суммы, — призналась я.

Коттрелл посмотрел на огонь:

— Все равно, Хаммонд должен был упоминать о сумме, которую намерен определить. Он должен бояться, что Фелтон предложит более высокую цену, и сам рекомендовать достойную сумму. Вероятно, выше, чем заплатят пославшие его люди. Ведомства, сотрудничающие с правительством, очень неповоротливы, мисс Уолтон! Но молодой Хаммонд находчив и полагаю, он добился у вас обещания принять его предложение?

Я подняла брови:

— Разве не естественно рассмотреть все предложения, когда продаешь собственность, мистер Коттрелл?

Коттрелл самодовольно улыбнулся:

— Мисс Уолтон, пройдут многие месяцы, прежде чем они примут ухудшенную версию его предложения, может быть, на пять или даже на десять тысяч долларов меньше. А Хаммонд надеется, что за это время Фелтон или потеряет интерес к Грэнит-Фолли, или приобретет другую собственность!

— Он не…

Я осеклась. Откуда мне было знать, что сделает или чего не сделает Адриан Хаммонд? Разве он не допустил, чтобы я наивно прогулялась по этому ужасному проходу, полному свирепых собак, в то время как сам спокойно…

Коттрелл улыбнулся:

— Вы не… тут, надеюсь, не замешаны эмоции?

— Разумеется, нет! — рассердилась я.

Коттрелл несколько секунд молча смотрел на меня.

— Мисс Уолтон, я настоятельно советую Вам назвать мне сумму, которую он предложил, — серьезно произнес он. — Тогда я поработаю с Фелтоном и попытаюсь убедить его выложить большую или, по крайней мере, равную сумму. Вы должны признать, что принять предложение Фелтона гораздо лучше, нежели ждать, пока будет одобрена рекомендация Хаммонда! Вам даже не надо сообщать об этом Хаммонду и навлекать на себя какие-либо неприятности. Вы можете со своей подругой миссис Картье объездить всю Европу, пока ведомство Хаммонда соберется обсудить его рекомендации!

Хоть он и пытался меня соблазнить, я не могла забыть сильные руки Адриана Хаммонда, державшие меня в воде, и ту нежность, с которой он опустил меня на мокрую траву.

— Я подумаю об этом, мистер Коттрелл, — медленно ответила я. — Вероятно, встретившись завтра с Фелтоном, я назову ему сумму. Может быть, тогда он предложит большую, если сможет.

Коттрелл нахмурился:

— Я полагаю, вы должны назвать ее мне, мисс Уолтон! Позвольте мне сначала обсудить цену с Фелтоном с глазу на глаз.

— Может быть, я так и сделаю. Но утром.

— Я на вашем месте сделал бы это сегодня, — настаивал он. — Тогда я смогу спланировать свою тактику, даже если ради этого мне придется провести бессонную ночь. В такие дела лучше не бросаться очертя голову!

— Завтра, мистер Коттрелл, — резко сказала я.

— С Фелтоном не так-то легко договориться, мисс Уолтон! Фелтон…

Я встала:

— Спокойной ночи, мистер Коттрелл! Не распорядитесь ли, чтобы кто-нибудь попросил мистера Хаммонда подняться ко мне? Я бы хотела поговорить с ним прежде, чем лечь спать.

— Вы не будете говорить…

— Это не имеет никакого отношения к предложению Фелтона!

— Понятно. — Он дерзко оглядел меня.

— Ничего вы не понимаете, мистер Коттрелл, — рассердилась я. — Это не имеет никакого отношения к тому, что вы называете «эмоциями»!

— Я сам передам ему, что вы его зовете, — он мельком глянул на меня. — Если, конечно, он еще не спит. Спокойной ночи, мисс Уолтон, Приятных снов.

Я закрыла за ним дверь и вернулась к камину.

Все в порядке! После того, как скажу Адриану Хаммонду, что я о нем думаю, я буду спать хорошо! Посмотрев на камин, я заметила почти нетронутый кофе Коттрелла. Он так много говорил, что даже забыл о нем. Из-за него я тоже не допила свой. Я сделала глоток, но кофе уже остыл. Я поднесла обе чашки к раковине и вымыла их. Потом подошла к креслу Коттрелла, свернулась в нем, ожидая Адриана, и зевнула.

Вдруг я вспомнила о фонаре, лежавшем за дверью, где, по-видимому, его уронил Адриан. Теперь, по зрелом размышлении, мне это показалось странным. Действительно ли у него возникли проблемы с той дверью, как было здесь? Могла ли она закрыться, когда он проходил в нее?

Моя голова начала клониться, и я чуть не уснула. Однако, вспомнив об Адриане, я выпрямилась, чтобы не заснуть. Что бы ни случилось, это сейчас не имело никакого отношения тому, что я чувствовала к Адриану Хаммонду. Тому, как он со мной обошелся, не может быть прощения. Нет… прощения… что бы там ни было…

Тут я заснула и увидела сон. Чьи-то голоса говорили обо мне. Мужской и женский. Незнаемые, но я не уверена, что не слышала их раньше.

Я соскользнула в кресле вниз и в сторону. Моя голова, лежащая на руке, опирающейся на крепкий деревянный подлокотник, казалась набитой ватой, и я сквозь дымку чувствовала тупую боль. Рот у меня был словно обожжен. Потом я вроде бы очнулась, но не полностью и не чувствовала времени, но эти неприятные голоса продолжали обсуждать меня.

— Она очень неудобно лежит, — протестовал мужской голос. — Дискомфорт может ее разбудить.

— Сомневаюсь, — ответила женщина. — Она должна проспать до завтрашнего утра примерно часов до десяти. А потом какое это имеет значение?

— Почему бы нам не положить ее в постель? Чтобы ей было удобно? Тогда не будет риска, что она отсюда уйдет.

— А если она проснется, то начнет гадать, как она оказалась в постели? Ведь заснула-то она в кресле, а она не дура! Далеко не дура!

— Полагаю, ты права, — проворчал мужчина. — Оставь ее на месте. Тогда завтра ей не о чем будет беспокоиться. Не о чем. Ты же знаешь, как я отношусь к насилию.

— Если бы ты лучше сделал свое дело, ни в каком насилии не было бы необходимости!

— Ну вот, теперь ты меня обвиняешь!

— Рутил! — с отвращением пробормотал голос девушки. — Рутил, подумать только…

Их голоса постепенно исчезли. Я слыша, как где-то в отдалении закрылась дверь.

Я начала медленно и болезненно приходить в себя. Мне удалось ухватиться за запястье руки, на которой лежала моя голова. Я потянула за него, пытаясь оторвать от него свою тяжелую голову, но у меня, похоже, не хватило сил. Впрочем, я как-то высвободила руку. Она скользнула с кресла, безжизненно повисла и начала болеть, когда в ней возобновилось кровообращение.

Это помогло мне вернуться к жизни. Я пошевелила рукой, чтобы унять боль, и осмотрелась. Странно! Кофейные чашки исчезли. Кто-то убрал лампу. В окне в серебристом облаке светила полная луна. В очаге посверкивали угольки, раздуваемые каминной тягой.

Я закрыла глаза, чтобы перестало стучать в голове. Губы пересохли; мне необходимо было что-нибудь выпить. Но еще важнее для меня было лечь в постель. Если бы только мне удалось добраться до нее, то, может быть, комната прекратила бы свое медленное, безумное вращение…

Я буквально выпала из кресла и медленно поползла к постели. Где-то в середине пути я окончательно ослабела и вновь погрузилась в забытье.

Проснулась я в смертельном страхе. Я лежала на полу у кровати, совсем близко к ней, и чувствовала на своем плече тяжесть одеяла. Комнате было очень темно, и кто-то… медленно открывал мою дверь!

Все мое тело онемело от ужаса, когда мне вспомнились эти неясные голоса, которые теперь казались мне зловещими и угрожающими.

Я придвинулась ближе к кровати. Если бы только это было старомодное высокое ложе, я бы залезла под него! Но это была дешевая современная кровать без ножек, которая стояла прямо на полу. Самое большее, что я смогла сделать, это подтянуть колени к подбородку Я попытаться как можно надежнее спрятаться под свисающим одеялом. Огонь потух, осталось всего несколько мерцающих угольков, и в комнате стояла кромешная тьма.

В комнату украдкой пробиралась прямоугольная тень. Кто это был? Что это было? У меня волосы встали дыбом, и все тело била дрожь. Дверь широко открылась, но никто не вошел. Я подумала о собаке. Но собаки, даже очень хорошо обученные, не умеют открывать двери. Это был или мужчина, или женщина. Это…

Затем мои глаза в ужасе расширились. В мою комнату входила огромная, бесформенная фигура. Это не мог быть человек. Фигура заполнил весь дверной проем, но дотянулась только до ручки и замка. Я снова подумала о добермане, но такой крупной собаки мне еще встречать не приходилось. Она двигалась странно, рывками, шаркающим, протяжным звуком. Войдя в комнату, фигура направилась ко мне.

А звуки, исходящие от нее, ужасали еще больше, нежели ее неловкие движения. Я слышала неистовое, прерывистое дыхание. Она, казалось, что-то бормотала про себя, а однажды даже проскулила.

Животное почувствовало бы мой запах, почувствовало бы и запах моего цепенящего страха, если бы подобралось на полфута до кровати. Я не могла убежать, так силен был мой ужас.

Одеяла дрожали вместе со мной. Я могла протянуть руку, чтобы дотронуться до того, что приближалось ко мне, так близко была зловещая фигура. Когда она поравнялась со мной, головешка среди угольков издала звук, похожий на пистолетный выстрел, выпустила дождь искр и на мгновение вспыхнула пламенем.

И здесь я ясно разглядела бесформенное существо, вставшее на дыбы у моей постели. Я увидела бородатую человеческую голову, широкие плечи, огромное мускулистое тело и толстые, волосатые руки, тянущиеся ко мне. Теперь я узнала его. Это был Реймонд, нелепый инвалид с огромным телом и хилыми ногами. Он тянул ко мне свои огромные ручищи.

Я с бешеным криком вскочила. Он вскрикнул и неуклюже повернулся, увидев меня. Его большие руки быстро схватили меня, но я тут же вывернулась. Он сжал подол моего платья, я почувствовала, как трещит и рвется ткань. Но меня уже было не остановить. Я добежала до двери и захлопнула ее за собой. В коридоре стояла кромешная тьма, но я ничего не соображала. Найдя дверь Анны, я бросилась к ней, застучала по ней изо всех сил обеими руками и во весь голос закричала, не помня себя от страха.

— Анна! — кричала я. — Анна, пусти меня!

— Кто там? — сонным голосом спросила она. — Вивьен? Вивьен, это ты?

— Пустите меня! — кричала я. — Ну, пожалуйста, пустите меня! — У меня по щекам потекли слезы. — Пожалуйста! Пожалуйста! — кричала я.

Но он приближался. Я слышала, как он, добравшись уже до двери моей комнаты, тащит сюда свое огромное тело, зовя меня низким, рокочущим голосом.

Я побежала к лестнице. В нижнем коридоре света не было. Насколько я могла видеть, света не было нигде. Но я слышала откуда-то снизу два мужских голоса. В одном я узнала грубый голос Софии Парето.

— Доминик! Доминик, посмотри, что там с этими дураками!

У меня не было никакого желания встречаться с Домиником. Все, чего мне хотелось, это бежать из Грэнит-Фолли. Я скатилась по лестнице и промчалась по коридору к боковой двери, через которую выходила сегодня утром. Неужели это было только сегодня утром! А мне казалось, прошла целая вечность. Вечность ужаса!

Я добежала до двери, нащупала задвижку и выскользнула наружу. В небе плыли темные облака. Водянистая луна, казалось, смеялась надо мной, придавая очертаниям деревьев и кустов некоторую призрачность. Я почувствовала, как в доме у меня за спиной зажигаются огни.

Сначала я колебалась, вспомнив об Адриане. Может быть, у нас и возникли разногласия, но он защитит меня, я знала. Здравый смысл подсказывал мне бежать назад и найти его, а не стоять здесь одной в темноте. Но, вспомнив об этом ужасном протяжном звуке, прерывистом дыхании, преследовавшем меня в коридоре, я становилась. Если я побегу от дома, я буду отрезана от помощи Адриана. Тогда я побежала вдоль фасада дома и увидела свою машину, стоящую на дорожке. Но у меня не было ключей! Они были в доме, в кармане моего плаща. Я остановилась и постаралась сосредоточиться. Я оглянулась на дом и в открытой двери увидела неподвижную, неуклюжую фигуру, которая могла принадлежать только Реймонду. Но почему-то, несмотря на страх и ужас, я знала, что сюда он за мной не пойдет.

Я огляделась, ища какого-нибудь спасительного укрытия, и не нашла его. Впереди виднелся мавзолей, освещенный лунным светом, а за ним над бурлящим морем блестела луна и…

Я застыла. От берега бухты отходило судно, судно без огней и со свернутыми парусами. Мне на память пришли истории о призрачном паруснике, время от времени заходящем в бухту. Истории о судне, проходящем там, где даже рыболовецкие катера с дизельными моторами боялись проходить во время приливов… Но на этот раз не было никакого парусника, на котором мог бы плавать капитан Грэнит. Это было современное судно, меньше по размеру, аккуратнее. Я достаточно разбиралась в судах, чтобы понять это. Скорее его можно было назвать яхтой, грациозным белым кечем с двумя высокими мачтами.

Любопытство побороло страх: я осмелилась приблизиться к мавзолею капитана Грэнита и остановилась. В граните зияла дыра.

Однако внутри мерцал тусклый свет. Думаю, инвалид напугал меня меньше, чем этот свет. Меня обуял мистический, сверхъестественный страх. Такого страха я никогда раньше не испытывала.

Мне следовало бы с криком бежать обратно в дом, потому что даже такие люди, как Парето, безусловно, защитили бы меня от Реймонда. И там был бы Адриан! Адриан, единственный человек во всем этом ужасном месте, которому я могла доверять!

Но страх крепко держал меня. Да и вздорное, глупое любопытство заставляло меня со странной стремительностью шаг за шагом приближаться к этой зияющей дыре, вместо того чтобы бежать от нее. Я чувствовала свое прерывистое дыхание, свои дрожащие ноги. Но как кролик, загипнотизированный змеей, безвольно сам движется к ней, так и я двигалась на бледный мерцающий свет в черной могиле моего предка, властно манящий меня.

Я дошла до двери, через которую проникал запах разложения и плесени, и заглянула в нее. Мои пальцы схватили холодную цепь, и я почувствовала у себя под рукой висячий замок. Но это был не старый, огромный, ржавый замок, а современный и более надежный.

Мои глаза снова повернулись в сторону света. Он, казалось, падал из какой-то ниши за углом. Большая часть света попадала на пол и противоположную стену с пустыми, похожими на пещеры, нишами. Когда-то, с ужасом предположила я, капитан Грэнит планировал устроить в этих нишах места последнего успокоения для своих потомков.

Я содрогнулась. Эти ниши годами оставались пустыми, и надеюсь, останутся пустыми навсегда. Но потом я увидела на полу маленькую коробочку и, нахмурившись, осмотрела ее. «Орехи кешью. Производство Калифорнии».

Что происходит? Коробочка казалась нетронутой. Она лежала на полу, как жуткий подарок. Орехи кешью?

Я снова оглянулась на дом. Силуэта, который, как я подозревала, был силуэтом инвалида, в дверях больше не было. Но в доме горело очень много огней, и я отдаленно слышала с лестницы хрипловатый голос. Похоже, Доминик Парето звал меня:

— Мисс Уолтон! Мисс Уолтон, где вы?

Сквозь дыру я пробралась в мавзолей, осторожно приблизилась к картонке и наклонилась, чтобы поднять ее и оценить вес. Похоже, она была полна…

Я снова медленно выпрямилась и поискали источник света. Это была керосиновая лампа, такая же, как в комнате Вивьен. Но тут я раскрыла рот от удивления и ужаса. У меня за спиной в нише виднелись остатки старинного гроба, сгнившего до такой степени, что обнажился скелет лежащего в нем человека. Фрагменты разложившегося дерева и одежды, медная пряжка ремня и желтые кости казались сложно переплетенными друг с другом. Но череп оставался нетронутым, гордо повернутым вверх, к лампе. Он глядел на меня из гробницы пустыми глазницами.

От этого нового ужаса я вскрикнула и кинулась обратно. Но в двери что-то зашевелилось, и я увидела человека. Рядом с ним стояла собака. Доберман с красными сверкающими глазами.

Охваченная страхом, я инстинктивно бросилась к человеку, как к меньшему из зол, но тотчас же услышала резкую команду:

— Держать, Демон! Следовать по пятам! Пес прыгнул. Я закричала, он с яростью навалился на меня всей своей массой. Я подалась назад и упала. Красные глаза сверкнули, и, несмотря на мое неистовое сопротивление, у моего горла очень быстро оказались крепкие белые зубы. В этот момент я, к своему счастью, потеряла сознание…