Тайная жизнь генерала Судоплатова. Книга 1

В настоящих Приложениях помещены малоизвестные документы (подлинники), изложение материалов отечественной и зарубежной прессы, воспоминания современников П. А. Судоплатова и размышления по поводу тех или иных проблем, которыми в свое время занимался он, будучи оперативным сотрудником ВЧК — ОШУ — НКВД — МВД.

Ниже помещен материал, рассказывающий о военных организациях, созданных в разные годы за рубежом русскими эмигрантами-военнослужащими бывшей царской армии. Все они жили единой целью— вернуться на родину, даже если для этого будет необходима сила оружия. Но, увы, этим устремлениям не дано было сбыться. В том, что этого не произошло, большая заслуга советской внешней разведки и таких разведчиков, как Павел Анатольевич Судоплатов.

ВОЙНА БЕЗ ПОБЕД

«Русский общевоинский союз» (РОВС) создан генералом Врангелем в 1924 году из остатков белых армий, объединял около 30 тысяч воинов и был стержнем довоенной политической эмиграции. Верховным главнокомандующим русской армией в зарубежье был великий князь Николай Николаевич; главнокомандующим и фактическим главой РОВСа — генерал Врангель, последний законный правитель на Русской земле. Это делало РОВС в какой-то мере хранителем традиции русской государственности, чему способствовало также соседство с Зарубежной Церковью (поначалу и руководство рОВСа, и руководство Церкви находились в Сремских Карловцах в Сербии; в 1926 году Врангель переехал в Брюссель; после его смерти с 1929 года генерал Кутепов перевел штаб в Париж). Чтобы подчеркнуть надпартийный и государственный характер армии (и чтобы не нарушать единство РОВСа политическими разногласиями, в том числе внутримонархическими), генерал Врангель с самого начала издал приказ № 82, запрещавший военным вступать в политические организации.

Деятельность РОВСа сначала мыслилась как вынужденный перерыв в военных действиях, в ожидании нового «весеннею похода». В сущности, это была армия, переведенная на гражданское положение, рассеянная по многим странам, но сохранявшая традиции и дисциплину, чтобы «по первому зову» продолжить борьбу. Поэтому воины каждой части старались устраиваться на одно предприятие, работая артелями и живя в казармах-общежитиях. РОВС поддерживали многие правые органы печати, в том числе «Возрождение». Неофициальным органом связи РОВСа стал журнал «Часовой», основанный в 1929 году (В. В. Ореховым, Е. В. Тарусским и С. К. Терещенко) и просуществовавший до 1988 года (с перерывом в годы войны).

В 1930 году имелись следующие отделы РОВСа: 1-й отдел (Франция с колониями, Италия, Польша, Дания, Финляндия, Египет); 2-й (Германия, Венгрия, Австрия, Данциг, Литва, Латвия, Эстония, Англия, Испания, Швеция, Швейцария, Персия); 3-й (Болгария и Турция); 4-й (Югославия, Греция и Румыния); 5-й (Бельгия и Люксембург), 6-й (Чехословакия); отделы на Дальнем Востоке (генерал М. К. Дитерихс), в Северной и Южной Америке, отделение в Австралии.

Однако надежды на «весенний поход» не оправдались, ибо ни одна западная страна не захотела поддержать вооруженную борьбу эмигрантов против СССР. Поэтому генерал А. П. Кутепов уже с начала 1920-х годов настаивал на проникновении в СССР для подпольной революционной работы, тем более что оттуда поступали призывы «возглавить уже идущую борьбу». В этом Кутепов нашел поддержку у великого князя Николая Николаевича, однако Врангель относился скептически к таким методам действий и отошел в сторону от руководства ими.

Опасения Врангеля оправдались, ибо ГПУ в течение нескольких лет водило Кутепова за нос с помощью подставной псевдомонархической организации «Трест», якобы успешно действовавшей в России и желавшей привлечь к своей борьбе эмиграцию. Этот план внедрения многочисленных агентов в эмигрантские организации был разработан ЧК — ОГПУ еще в 1921–1922 годах и испробован на Савинкове. Параллельно тянулись линии обработки младороссов, евразийцев и др.

«Братство русской правды» было основано в 1921 году генералом герцогом Г. Н. Лейхтенбергским, публицистом С. А. Соколовым-Кречетовым, генералом Красновым. В разное время представителями БРП были: в Париже — В. Бурцев, в Прибалтике — князь Дивен, на Дальнем Востоке — Д. В. Гондатти, в Югославии — С. Н. Палеолог и С. Н. Трегубов, в Америке — А. А. Вонсяцкий и др. Братство действовало с одобрения великого князя Николая Николаевича и с благословения митрополита Антония (Храповицкого). Организация состояла из автономных боевых отрядов, которые вели партизанскую борьбу, в целях безопасности не сообщая конспиративных деталей даже в центр.

«Боевыми кадрами организации являлись остатки белорусских национальных отрядов, так называемых «Дружин зеленого дуба», отряды Булак-Балаховича, организации Савинкова и т. д. За десять лет организация разрослась и развила более или менее успешную партизанскую деятельность в самой России, главным образом в Белоруссии, доставляя большевикам немало хлопот.

Не имея ясной идеологии и отказавшись от целостной программы, «Братство» выдвинуло ряд лозунгов, которые позволяют определить его политический характер: «Всероссийская национальная революция», «Земля крестьянам», «Православная христианская Русь», «Всероссийский земский собор». В статьях журнала «Русская правда», предназначавшегося для распространения в СССР, открыто заявлялось, что члены братства — монархисты. Эти статьи, написанные псевдонародным языком ростопчинских афиш, носили часто несерьезный характер. Излюбленной тактикой борьбы «Братства» была партизанщина и так называемый «низовой террор». Эта тактика находила себе выражение в лозунге: «Бей змею, да не пропускай и змеенышей». Сама жизнь показала нецелесообразность этой тактики: длительная партизанщина легко соприкасается с простым бандитизмом, низовой террор не достигает своей цели, ибо центральная власть имеет в своем распоряжении все средства для того, чтобы на такой террор ответить террором удесятеренным».

Судя по сообщениям самого БРП, в 1925—1930-х годах его партизанская деятельность (остановка и «проверка» поездов, расстрелы чекистов, взрывы объектов) в западных советских областях приобрела немалый размах; под контролем БРП находились целые районы. Впрочем, в подобных сообщениях БРП приписывало себе и стихийные восстания (трудно предположить, что именно «братское вольное слово» вдохновляло население Кавказа, Туркестана, Сибири…).

Но ГПУ оказалось сильнее, введя в организацию агента Кольберга, разоблачение которого «вызвало тяжелый раскол в верхах «Братства»… Большевики, обладая секретными сведениями о БРП через Латвийскую социал-демократическую партию, вскрыли конспиративную работу БРП в Латвии. В 1933 году БРП подверглось в Латвии разгрому». По Дальневосточному отделу БРП «большевики наносят крупный удар убийством в Харбине (декабрь 1932 г.) одного из руководителей полковника Аргунова… БРП не выдержало кризиса».

«Борьба за Россию» под руководством С. П. Мельгунова, затем Μ. М. Федорова — группа вокруг одноименного журнала (Париж, 1926–1931, вышло 240 номеров; в редакцию входили также В. Л. Бурцев, А. В. Карташев, Т. И. Полнер, П. Я. Рысс). «В период развития деятельности группы «Б. за Р.» была налажена связь с подъяремной Россией. От группы ездили даже люди на нелегальную работу в СССР. С 1930 года деятельность «Б. за Р.» начинает хиреть. Недостаток средств и недостаточный успех привели к прекращению деятельности группы. Неуспех можно объяснить нечеткостью идеологии (не-предрешенчество) и либерально-«интеллигенческим» характером журнала». Идейные симпатии БЗР видны из ее попытки создать коалицию с милюковским Республиканско-демократическим объединением, правыми эсерами и «Крестьянской Россией».

«Крестьянская Россия» — организация, созданная в 1920 году в Москве и возрожденная в эмиграции в 1921 году правыми эсерами и кадетами, тоже говорила о «необходимости вести активную революционно-политическую борьбу с большевизмом». Издавала одноименные сборники, а с 1925 года газету «Вестник крестьянской России» в Праге (под редакцией А. А. Аргунова, А. Л. Бема и С. С. Маслова; тираж 1500–3000 экз.), переименованную в 1933 году в «Знамя России». После первого съезда в 1927 году называла себя «Трудовой крестьянской партией» (ТКП). Отделы ТКП имелись также в Польше, Прибалтике, Югославии, на Дальнем Востоке.

Название организации отражает важность крестьянского вопроса в те времена. (В 1920-е годы возникло много групп, ставивших во главу угла эту тему, волновавшую основные массы российского населения: «Родная земля», «Нужды деревни», «Крестьянское дело»; множество материалов об этм появлялось на страницах «Последних новостей», «Воли России» и даже «Соврехменных записок».) «Ее политические установки — парламентарно-демократическая республика, опирающаяся на миллионы крсстьян-собственников, организованных в экономические кооперации и политически — в ТКП». Но ее основная работа заключалась в пропаганде среди «дружественных партий в иностранных кругах». «Ее внутрироссийскую деятельность трудно подвергнуть исчерпывающему разбору потому, что единственный источник о ней — партийный орган «Знамя России». Какой бы она ни была, «стремление вести борьбу, опираясь исключительно на крестьянские массы, не оправдано ни тактически, ни политически… город был, есть и будет оплотом всякой революционной деятельности». Московская группа ТКП была разгромлена в 1925 году; эмигрантская организация просуществовала до 1939 года.

ЗАПИСКА ОГПУ И. СТАЛИНУ[1]

№ 40919

18 ноября 1931 г.

Секретарю ЦК ВКП(б) тов. Сталину

По полученным нами сведениям, на явочную квартиру к одному из наших агентов в ноябре м-це должно было явиться для установления связи и передачи поручений лицо, направленное английской разведкой на нашу территорию.

12 ноября на явку действительно, с соответствующим паролем, прибыл (по неизвестной нам переправе английской разведки), как вскоре выяснилось, белый офицер — секретный сотрудник английской разведки, работающий по линии РОВС[2] и нефтяной секции Торгпрома (ГУКАСОВ)[3] .

Указанное лицо было взято под тщательное наружное и внутреннее наблюдение.

16 ноября, проходя с нашим агентом в 3 часа 35 мин. дня по Ильинке около д. 5/2 против Старо-Гостиного двора, агент английской разведки случайно встретил Вас и сделал попытку выхватить револьвер.

Как сообщает наш агент, ему удалось схватить за руку указанного англоразведчика и повлечь за собой, воспрепятствовав попытке.

Тотчас же после этого названный агент англоразведки был нами секретно арестован.

О ходе следствия буду Вас своевременно информировать.

Фотокарточку арестованного, назвавшегося ОГАРЕВЫМ, прилагаю.

Приложение: Упомянутое.

Зам. председателя ОГПУ {Акулов)[4]

(ΑΠΡΦ, ф. 3. оп. 58, д. 200, л. 147. Подлинник)

СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б) т. СТАЛИНУ о БЕРИЯ

В 1936 г.[5] я был назначен в Закавказье Председателем Зак. ГПУ. Перед отъездом в Тифлис меня вызвал к себе Пред. ОГПУ т. Дзержинский и подробно ознакомил меня с обстановкой в Закавказье. Тут же т. Дзержинский сообщил мне, что один из моих помощников по Закавказью, т. Берия, при мусаватистах работал в мусаватской контрразведке. Пусть это обстоятельство меня ни в какой мере не смущает и не настораживает против т. Берия, так как т. Берия работал в контрразведке с ведома ответственных тт. закавказцев и что об этом знает он, Дзержинский, и т. Серго Орджоникидзе.

По приезде в Тифлис, месяца через два я зашел к т. Серго и передал ему все, что сообщил мне т. Дзержинский о т. Берия.

Т. Серго Орджоникидзе сообщил мне, что действительно т. Берия работал в мусаватской контрразведке, что эту работу он вел по поручению работников партии и что об этом хорошо известно ему, т. Орджоникидзе, т. Кирову, т. Микояну и т. Назаретяну. Поэтому я должен относиться к т. Берия с полным доверием, и что он, Серго Орджоникидзе, полностью т. Берия доверяет.

В течение двух лет работы в Закавказье т. Орджоникидзе несколько раз говорил мне, что он очень высоко ценит т. Берия, как растущего работника, что из т. Берия выработается крупный работник и что такую характеристику т. Берия он, Серго, сообщил и т. Сталину.

В течение двух лет моей работы в Закавказье я знал, что т. Серго ценит т. Берия и поддерживает его.

Года два тому назад т. Серго как-то в разговоре сказал мне, а знаешь, что правые уклонисты и прочая шушера пытается использовать в борьбе с т. Берия тот факт, что он работал в мусаватской контрразведке, но из этого у них ничего не выйдет.

Я спросил у т. Серго, а известно ли об этом т. Сталину. Т. Серго Орджоникидзе ответил, что об этом т. Сталину известно и что об этом и он т. Сталину говорил.

Кандидат ЦК ВКП(б) Павлуновский

25 июня 1937г.

(АΠΡΦ, ф. 45, on. 1, д. 788, л. 114–115 об. Подлинник. Рукопись)

О ФАШИСТСКО-ПОВСТАНЧЕСКОЙ, ШПИОНСКОЙ, ДИВЕРСИОННОЙ, ПОРАЖЕНЧЕСКОЙ И ТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПОЛЬСКОЙ РАЗВЕДКИ В СССР

11 июля 1937 г.

Совершенно секретно

Лично начальнику ДТО ГУГБ НКВД СССР Харьковской Южной ж. д. тов. Леопольд

Рассылаемое вместе с настоящим приказом закрытое письмо о фашистско-повстанческой, шпионской, диверсионной, пораженческой и террористической деятельности польской разведки в СССР, а также материалы следствия по делу «ПОВ» вскрывают картину долголетней и относительно безнаказанной диверсионно-шпионской работы польской разведки на территории Союза.

Из этих материалов видно, что подрывная деятельность польской разведки проводилась и продолжает проводиться настолько открыто, что безнаказанность этой деятельности можно объяснить только плохой работой органов ГУГБ и беспечностью чекистов.

Даже сейчас работа по ликвидации на местах польских диверсионно-шпионских групп и организации «ПОВ» полностью не развернута. Темп и масштаб следствия крайне низкие. Основные контингенты польской разведки ускользнули даже от оперативного учета (из общей массы перебежчиков из Польши, насчитывающей примерно 15 тыс. человек, учтено по Союзу только 9 тыс. человек). В Западной Сибири из находящихся на ее территории около 5 тыс. перебежчиков учтено не более 1 тыс. ч[еловек]. Такое же положение с учетом политэмигрантов из Польши. Что касается агентурной работы, то она почти совершенно отсутствует. Больше того, существующая агентура, как правило, двойническая, подставленная самой польской разведкой.

Недостаточно решительная ликвидация кадров польской разведки тем более опасна сейчас, когда разгромлен московский центр «ПОВ» и арестованы многие активнейшие его члены. Польская разведка, предвидя неизбежность дальнейшего своего провала, пытается привести, а в отдельных случаях уже приводит в действие свою диверсионную сеть в народном хозяйстве СССР и, в первую очередь, на его оборонных объектах.

В соответствии с этим основной задачей органов ГУГБ в настоящее время является разгром антисоветской работы польской разведки и полная ликвидация не затронутой до сих пор широкой диверсионно-повстанческой низовки «ПОВ» и основных людских контингентов польской разведки в СССР.

1. С 20 августа 1937 г. начать широкую операцию, направленную к полной ликвидации местных организаций «ПОВ» и, прежде всего, ее диверсионно-шпионских и повстанческих кадров в промышленности, на транспорте, совхозах и колхозах.

Вся операция должна быть закончена в 3-месячный срок, т. е. к 20 ноября 1937 г.

2. Аресту подлежат:

а) выявленные в процессе следствия и до сего времени не разысканные активнейшие члены «ПОВ» по прилагаемому списку;

б) все оставшиеся в СССР военнопленные польской армии;

в) перебежчики из Польши, независимо от времени перехода их в СССР;

г) политэмигранты и политобменные из Польши;

д) бывшие члены ППС и других польских антисоветских политических партий;

е) наиболее активная часть местных антисоветских националистических элементов польских районов.

3. Операцию по арестам провести в две очереди:

а) в первую очередь подлежат аресту перечисленные выше контингенты, работающие в органах НВКД, в Красной Армии, на военных заводах, в оборонных целях всех других заводов, на железнодорожном, водном и воздушном транспорте, в электросиловом хозяйстве всех промышленных предприятий, на газовых и нефтеперегонных заводах;

б) во вторую очередь подлежат аресту все остальные, работающие в промышленных предприятиях не оборонного значения, в совхозах, колхозах и учреждениях.

4. Одновременно с развертыванием операции по арестам начать следственную работу. Основной упор следствия сосредоточить на полном разоблачении организаторов и руководителей диверсионных групп, с целью исчерпывающего выявления диверсионной сети.

Всех проходящих по показаниям арестованных шпионов, вредителей и диверсантов — немедленно арестовывать.

Для ведения следствия выделить специальную группу оперативных работников.

5. Все арестованные, по мере выявления их виновности в процессе следствия, подлежат разбивке на две категории:

а) первая категория, подлежащая расстрелу, к которой относятся все шпионские, диверсионные, вредительские и повстанческие кадры польской разведки;

б) вторая категория, менее активные из них, подлежащие заключению в тюрьмы и лагеря сроком от 5 до 10 лет.

6. На отнесенных в процессе следствия к первой и второй категории каждые 10 дней составляются списки с кратким изложением следственных и агентурных материалов, характеризующих степень виновности арестованного, которые направляются на окончательное утверждение в НКВД СССР.

Отнесение к первой или второй категории на основании рассмотрения агентурных и следственных материалов производится народным комиссаром внутренних дел республики, начальником УНКВД области или края, совместно с соответствующим прокурором республики, области, края.

Списки направляются в НКВД СССР за подписью народного комиссара внутренних дел республики, начальника УНКВД и прокурора соответствующих республик, края и области.

После утверждения списков в НКВД СССР и прокурором Союза приговор немедленно приводится в исполнение, т. е. осужденные по первой категории — расстреливаются, а по второй — отправляются в тюрьмы и лагеря согласно нарядов НКВД СССР.

7. Прекратить освобождение из тюрем и лагерей оканчивающих срок заключения осужденных по признакам польского шпионажа. О каждом из них представить материал для рассмотрения на Особое совещание НКВД СССР.

8. Всю работу по разгрому «ПОВ» и всех остальных контингентов польской разведки умело и обдуманно использовать для приобретения новой агентуры по польской линии.

При отборе агентуры особо тщательное внимание обратить на меры, обеспечивающие органы НКВД от проникновения в сеть двойников-агентов польской разведки.

Списки намеченных к вербовке агентов, с исчерпывающей характеристикой на них, направлять на утверждение начальника ГУГБ НКВД тов. Фриновского.

9. О ходе операции телеграфно доносить каждые 5 дней, т. е. 1, 5, 10, 15, 20, 25 и 30 числа каждого месяца.

Народный комиссар внутренних дел СССР Генеральный комиссар госбезопасности Н. Ежов

С подлинным верно: оперсекретарь ГУГБ НКВД СССР комбриг Ульмер

* * *

Совершенно секретно

НАРОДНЫМ КОМИССАРАМ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗНЫХ РЕСПУБЛИК, НАЧАЛЬНИКАМ УПРАВЛЕНИЙ НКВД АВТОНОМНЫХ РЕСПУБЛИК, ОБЛАСТЕЙ И КРАЕВ

НКВД Союза вскрыта и ликвидируется крупнейшая и, судя по всем данным, основная диверсионно-шпионская сеть польской разведки в СССР, существовавшая в виде так называемой «Польской организации войсковой» («ПОВ»).

Накануне Октябрьской революции и непосредственно после нее Пилсудский создал на советской территории свою крупнейшую политическую агентуру, возглавлявшую ликвидируемую сейчас организацию, а затем из года в год систематически перебрасывал в СССР, под видом политэмигрантов, обмениваемых политзаключенных, перебежчиков, многочисленные кадры шпионов и диверсантов, включавшихся в общую систему организации, действовавшей в СССР и пополнявшейся здесь за счет вербовки среди местного польского населения.

Организация руководилась центром, находившимся в Москве — в составе Ун шлихта, Муклевича, Ольского и других, и имела мощные ответвления в Белоруссии и на Украине, главным образом в пограничных районах, и ряде других местностей СССР.

К настоящему времени, когда ликвидирована, в основном, только головка и актив организации, уже определилось, что антисоветской работой организации были охвачены — система НКВД, РККА, Разведупр РККА, аппарат Коминтерна — прежде всего польская секция ИККИ, Наркоминдел, оборонная промышленность, транспорт — преимущественно стратегические дороги западного театра войны, сельское хозяйство.

Активная антисоветская работа организации велась по следующим основным направлениям:

1. Подготовка, совместно с левыми эсерами и бухаринцами, свержения советского правительства, срыва Брестского мира, провоцирование войны РСФСР с Германией и сколачивание вооруженных отрядов интервенции (1918 г.).

2. Широкая всесторонняя подрывная работа на Западном и Юго-Западном фронтах во время советско-польской войны, с прямой целью поражения Красной Армии и отрыва УССР и БССР.

3. Массовая фашистско-националистическая работа среди польского населения СССР в целях подготовки базы и местных кадров для диверсионно-шпионских и повстанческих действий.

4. Квалифицированная шпионская работа в области военной, экономической и политической жизни СССР, при наличии крупнейшей стратегической агентуры и широкой средней и низовой шпионской сети.

5. Диверсионно-вредительская работа в основных отраслях оборонной промышленности, в текущем и мобилизационном планировании, на транспорте, в сельском хозяйстве; создание мощной диверсионной сети на военное время как из числа поляков, так и, в значительной степени, за счет различных непольских элементов.

6. Контактирование и объединение диверсионно-шпионских и иных активных антисоветских действий с троцкистским центром и его периферией, с организацией правых предателей, с белорусскими и украинскими националистами на основе совместной подготовки свержения советской власти и расчленения СССР.

7. Прямой контакт и соглашение с руководителем военно-фашистского заговора предателем Тухачевским в целях срыва подготовки Красной Армии к войне и для открытия нашего фронта полякам во время войны.

8. Глубокое внедрение участников организации в Компартию Польши, полный захват в свои руки руководящих органов партии и польской секции ИККИ, провокаторская работа по разложению и деморализации партии, срыв единого и народного фронта в Польше, использование партийных каналов для внедрения шпионов и диверсантов в СССР, работа, направленная на превращение компартии в придаток пилсуд-чины с целью использования ее влияния для антисоветских действий во время военного нападения Польши на СССР.

9. Полный захват и парализация всей нашей разведывательной и контрразведывательной работы против Польши и систематическое использование проникновения членов организации в ВЧК — ОГПУ — НКВД и Разведупр РККА для активной антисоветской работы.

Основной причиной безнаказанной антисоветской деятельности организации в течение почти 20 лет является то обстоятельство, что почти с самого момента возникновения ВЧК на важнейших участках противопольской работы сидели проникшие в ВЧК крупные польские шпионы — Уншлихт, Мессинг, Пиляр, Медведь, Ольский, Сосновский, Маковский, Логановский, Баранский и ряд других, целиком захвативших в свои руки всю противопольскую разведывательную и контрразведывательную работу ВЧК — ОГПУ — НКВД.

«Польская организация войскова» возникла в 1914 г. по инициативе и под личным руководством Пилсудского как националистическая организация активных сторонников борьбы за независимость буржуазной Польши, вышколенных в боевых организациях польской социалистической партии (ППС), на которую, главным образом, опирался Пилсудский, и в специальных военных школах, создававшихся им для подготовки костяка будущей польской армии.

Эти школы создавались Пилсудским в 1910–1914 гг. в Галиции, где они носили полуконспиративный характер и пользовались субсидиями и практическим содействием со стороны разведывательного отдела австро-венгерского генерального штаба. Еще до империалистической войны в распоряжении Пилсудского находился ряд офицеров австро-венгерской разведывательной службы, обучавших пилсудчиков военному делу, а также технике разведки и диверсии, так как кадры, образовавшие несколько позднее «ПОВ», предназначались для действий в союзе с австро-германской армией на тылах русских войск и для комплектования польских легионов в предвидении войны с царской Россией.

Поэтому уже тогда, помимо территории царской Польши, члены «ПОВ» посылались в Россию, вербовались здесь на месте, исходя из принципа создания своих организаций где только можно, преимущественно в крупных городах, для учета и мобилизации своих людей в целях связи и разведки.

Одновременно «ПОВ» являлась орудием для политической мобилизации Пилсудским сил, участвующих под его руководством в борьбе за независимость Польши. В связи с этим «ПОВ» тайно проникла во все польские политические партии — от крайних левых до крайних правых, всюду вербуя активных деятелей этих партий в свои ряды на базе признания непререкаемости авторитета и личной воли Пилсудского и идеи борьбы за великодержавную Польшу в границах 1772 г.

По этой линии «ПОВ» еще с довоенных лет накапливала богатую практику внутрипартийной и межпартийной провокации, являющейся основным методом пилсудчины в ее борьбе с революционным движением.

Во главе «ПОВ» тогда находился центральный штаб, носивший название «Коменда начельна» (сокращенно — «КН»), который руководил деятельностью местных пилсудчиковских организаций, носивших то же название, с добавлением порядкового номера, например, в Белоруссии — «КН-1», на Украине — «КН-3» и т. д. Каждая из этих местных «коменд» представляла собой областной территориальный округ «ПОВ», делящийся на местные комендатуры «ПОВ», количество которых на данной территории определялось в зависимости от местных условий и задач, преследуемых пилсудчиной в данном районе.

В конце 1918 г. в связи с образованием Польши, возглавленной Пилсудским как единоличным диктатором со званием «начальника государства», главное командование «ПОВ» в полном составе влилось в генеральный штаб Польши и образовало разведывательный отдел штаба.

В период временного отстранения Пилсудского от власти в Польше (1922–1926) главное командование «ПОВ», в целом устраненное тогда эндеками из правительственных органов Польши и только частично сохранившее свое влияние в разведывательном отделе генерального штаба, продолжало свою диверсионно-разведывательную работу на территории СССР независимо от официальных органов польской разведки и подготавливало новый приход к власти Пилсудского.

После так называемого майского переворота 1926 г., снова приведшего Пилсудского к власти, руководящая головка и актив «ПОВ» заполнили собой всю государственную верхушку и фашистский правительственный аппарат Польши; значительная же часть актива «ПОВ» сохранилась в подполье для борьбы с революционным движением в Польше методами провокации и революционной инспирации, а также, главным образом, для нелегального внедрения различными путями в СССР.

Деятельность конспиративной организации Пилсудского на нашей территории значительно активизируется в 1917 г., когда в связи с событиями империалистической войны в различных пунктах нашей страны скопились значительные квалифицированные кадры приближенных Пилсудского из среды военнопленных легионеров (легионы Пилсудского, сформированные «ПОВ», входили в состав австро-венгерской армии) и беженцев с территории царской Польши, оккупированной тогда немцами.

Таким образом, уже ко времени Октябрьской революции Пилсудский имел в России значительные кадры участников «ПОВ» как из среды местного польского населения, так, главным образом, из среды поляков, эвакуированных из Польши.

Поскольку, однако, основные кадры «ПОВ» времен империалистической войны состояли из людей, более или менее известных своими открытыми польско-патриотическими убеждениями, и учитывая победоносный рост влияния большевистской партии, Пилсудский летом 1917 г. предпринял специальные вербовочные меры для проникновения в РСДРП (большевиков). В этих целях, по личному указанию Пилсудского, его приближенные развернули широкую вербовочную работу среди польских социал-демократов и в ППС-левице, позднее слившихся и образовавших Компартию Польши.

В течение 1917 г. находившиеся тогда в Москве и Петрограде члены центрального руководства «ПОВ» — Пристор (впоследствии польский премьер-министр), Пужак (секретарь ЦК МПС), Маковский (член Московского комитета ППС, впоследствии пом. нач. КРО ОГПУ и резидент ИНО ОГПУ по Польше), Голувко, Юзефовский (волынский воевода), Ма-тушевский (позднее начальник 2-го отдела польского генерального штаба) — вовлекли в «ПОВ» ряд польских социал-демократов и членов ППС-левицы, проникших позднее на видные посты в советский государственный аппарат: Уншлихга (быв. зам. пред. ОГПУ и РВС), Лещинского (секретарь ЦК Компартии Польши), Долецкого (руководитель ТАСС), Бронковского (зам. нач. Разведупра РККА), Муклевича (нач. морских сил РККА, зам. наркома оборонной промышленности), Лонгву (комкор, нач. управления связи РККА) и ряд других, образовавших в 1918 г. московский центр «ПОВ» и возглавивших руководство всей деятельностью «ПОВ» на территории СССР.

Одновременно, в начале 1918 г., Пилсудский дал директиву ряду персонально подобранных членов «ПОВ», состоявших в ППС и находившихся в СССР, внедриться в советский государственный аппарат посредством инсценировки своего разрыва в ППС и перехода на советские позиции. К числу таким способом внедрившихся в советскую систему польских агентов относятся: бывший член Московского комитета ППС

Логановский М. А. (перед арестом зам. наркома пищевой промышленности), Маковский, Войтыга (проникшие в КРО и ИНО ОГПУ— НКВД), Баранский (начальник отделения ИНО ОГПУ — НКВД) и ряд других.

Стремясь захватить в свои руки нашу разведывательную и контрразведывательную работу против Польши, Пилсудский, наряду с внедрением в ВЧК указанных выше членов «ПОВ», предпринимает в течение 1919–1920 гг. и в последующее время ряд мер к внедрению в ВЧК высококвалифицированных кадровых разведчиков — офицеров 2-го отдела польского главного штаба, которые, при содействии Уншлихта, Пиляра, Мес-синга, Медведя и других крупных польских агентов, проникли на руководящие должности в советской разведке и контрразведке.

Так, И. И. Сосновский (перед арестом зам. нач. Управления НКВД по Саратовской области), являвшийся в 1919 г. эмиссаром Пилсудского и резидентом 2-го отдела польского главного штаба на территории Советской России, получил тогда директиву начальника 2-го отдела майора Матушевского внедриться в аппарат ВЧК. Используя свой арест особым отделом ВЧК летом 1920 г., Сосновский, при содействии Пиляра, инсценировал свой разрыв с польской разведкой и «ПОВ», руководящим деятелем которой он являлся, выдал с разрешения 2-го отдела ПГП ничтожную часть своей сети и внедрился на работу в центральный аппарат ВЧК. Вскоре же Сосновскому удалось внедрить в ВЧК целую группу крупных польских офицеров-разведчиков: подполковника 2-го отдела польгенштаба Витковского (занимавшего должность начальника польского отделения особого отдела ВЧК, перешедшего затем на работу в Наркомтяжпром), Кляковского (нач. англороманского отделения. КРО ВЧК), Роллера (перед арестом — нач. Особого отдела Сталинградского края), Бжезовского (зам. нач. Особого отдела Украины) и др.

Ряд других членов «ПОВ», начиная с Бронковского, проникшего при содействии Уншлихта на должность зам. нач. Разведупра РККА, внедрились во всю систему Разведупра, захватили в свои руки и парализовали всю разведывательную работу против Полыни (Будкевич — нач. отдела и заграничный резидент), Жбиковский, Шеринский, Фирин, Иодлов-ский, Узданский, Максимов и др.

Одним из видов использования этих крупных польских шпионов на заграничной работе ИНО и Разведупра была широкая подставка двойников в состав наших резидентур за границей.

В дальнейшем посредством инсценировок провалов подставленные разведкой двойники перебрасывались в СССР для шпионско-диверсионной работы.

На ответственные руководящие посты в Красной Армии в разное время проникли и работали польские агенты: Уншлихт — зам. пред. РВС, Муклевич — нач. морских сил, Лонгва — нач. Управления связи РККА, Коханский — комкор, Козловский — комиссар ряда частей и многие другие польские агенты, проникшие в самые различные части РККА.

Основной кадр польских агентов, проникших в Наркоминдел, создал работавший в нем в период 1925–1931 гг. Лога-новский, причем и здесь польская агентура концентрировалась на участке работы НКИД, связанной с Польшей (референтами по Польше были шпионы Морштын, Кониц), и ряде других важнейших направлений (полпред Бродовский, полпред Гайкис, полпред Карский).

Захватив с давних пор руководящие органы Компартии Польши и польскую секцию ИККИ в свои руки, «ПОВ» систематически перебрасывала своих участников — шпионов и диверсантов в СССР под видом политических эмигрантов и обмениваемых политзаключенных, специально инсценируя аресты и осуждения членов «ПОВ», проникших в Компартию.

Независимо от «ПОВ» метод переброски шпионов в СССР под видом политэмигрантов широко использовался польской политической полицией (дефензивой), имеющей в Компартиях Польши, Западной Украины и Западной Белоруссии значительные по количеству кадры своей провокаторской агентуры из среды польских, белорусских, украинских националистов, проникших в различные революционные организации.

Одновременно различные органы польской разведки (преимущественно местные аппараты 2-го отдела польглав-штаба — виленская и львовская экспозитуры, пограничные разведывательные пункты-разведпляцувки, политическая полиция тыловых и пограничных районов Польши) систематически, в массовом масштабе, перебрасывают в СССР шпионов и диверсантов под видом перебежчиков.

Преступные цели своего прибытия в СССР эти «перебежчики» прикрывали различными мотивами и предлогами (дезертирство с военной службы, бегство от полицейского преследования, от безработицы — в поисках заработка, для совместного проживания с родственниками и т. д.).

Как сейчас выясняется, польские шпионы и диверсанты, перебрасываемые в СССР под видом перебежчиков, несмотря на наличие у них самостоятельных путей связи с Польшей, в раде случаев связывались на нашей территории с участниками «ПОВ», действовали под их руководством, а масса перебежчиков в целом являлась для организации источником активных кадров.

Ряд квалифицированных польских шпионов, переброшенных в СССР под видом перебежчиков — солдат, дезертировавших из польской армии, оседали в Саратовской области, где действовали польские агенты Пиляр и Сосновский.

Политэмигранты и перебежчики образуют костяк диверсионной сети поляков в промышленности и на транспорте, комплектующий диверсионные кадры из среды местных на-ционалистов-поляков и, что наиболее важно, за счет самых различных непольских, глубоко законспирированных антисоветских элементов.

Организацию «ПОВ» на Украине возглавлял Лазоверт (Госарбитр УССР), под руководством которого находился частично ликвидированный в 1933 г. центр «ПОВ» на Украине (Скар-бек, Политур, Вишневский), а в Белоруссии — Бенек (нар-комзем БССР), который, так же как и Лазоверт, являлся участником московского центра «ПОВ» с 1918 г.

Первый этап активной деятельности «ПОВ» в Советской России включает в себя действия, направленные в начале 1918 г. к срыву Брестского мира и подготовке вместе с буха-ринцами и левыми эсерами антисоветского переворота, с целью втянуть Советскую Россию в продолжение войны с Германией, поскольку к тому времени Пилсудский уже переориентировался на Антанту и направлял деятельность своих организаций по директивам французского штаба.

Члены организации — Уншлихт, Лещинский и Долецкий вместе с Бухариным и левыми эсерами разработали план ареста Совнаркома во главе с Лениным. В этих целях Пестков-ский, по поручению Уншлихта, установил связь с представителем французской разведки в Москве генералом Лявернь и руководством левых эсеров; Бобинский сколачивал вооруженные отряды для участия в левоэсеровском восстании; в польских частях, сохранившихся от времени Керенского, велась работа по подготовке их провокационного военного выступления против немецких войск на демаркационной линии.

Потерпев неудачу в осуществлении плана антисоветского переворота и возобновления войны с Германией, московская организация «ПОВ», действуя по директивам Ляверня и нелегально прибывшего на советскую территорию адъютанта Пил-судского — видного члена «ПОВ» Венявы-Длугошевского, переключилась на подготовку интервенции против Советской России, создавая под видом формирования польских частей Красной Армии свою вооруженную силу.

Сформировавшаяся в конце 1918 г. так называемая Западная стрелковая дивизия, укомплектованная преимущественно поляками, была в своей командной головке целиком захвачена членами «ПОВ» (комдивы Маковский и Лонгва, комиссары Лазоверт и Славинский, комбриги Маевский и Длус-ский, комиссары бригад Сцибор, Грузель и Черницкий, командиры полков, — все без изъятия были членами «ПОВ»), создававшими группы «ПОВ» в различных частях дивизии.

Основным полем деятельности московской организации «ПОВ» с начала 1919 г. становится Западный фронт, где организация, используя пребывание ряда своих участников на руководящих постах в штабе фронта (Уншлихт — член РВС фронта, Муклевич — комиссар штаба фронта, Сташевский — начальник разведывательного отдела штаба фронта, Будкевич — комиссар штаба 16-й армии), в Особом отделе фронта (Медведь, Ольский, Поличкевич, Чацкий), в правительственных органах Белоруссии (Циховский — председатель ЦИКа Литбелреспублики), широко развернула работу, направленную к поражению Красной Армии и облегчению захвата поляками Белоруссии.

Первым, наиболее крупным актом деятельности организации на фронтах была сдача Вильно полякам, совершенная Уншлихтом, захватившим в свои руки руководство обороной Литбелреспублики.

В различных частях Западного фронта организация сконцентрировала значительное количество своих сторонников, собрав их из различных местностей страны, под видом мобилизации поляков-коммунистов на фронт, насадила своих людей в различные советские учреждения фронта и возглавила работу местной организации «ПОВ» в Белоруссии («КН-1»), созданной поляками независимо от московского центра.

В дальнейшем, во время советско-польской войны, организация под руководством Уншлихта не только снабжала польское командование всеми важнейшими сведениями о планах и действиях нашей армии на Западном фронте (Уншлихт передал полякам план наступления на Варшаву), но проводила планомерную работу по влиянию на оперативные планы фронта в нужном для поляков направлении и развернула широкую диверсионно-повстанческую работу на тылах Западного фронта.

В свете установленных сейчас следствием фактов совершенно несомненно, что ликвидируемая организация «ПОВ» во главе с Уншлихтом сыграла крупную роль в деле срыва наступления Красной Армии на Варшаву.

В период Гражданской войны, наряду с диверсионно-повстанческой деятельностью, широкую националистическую работу среди местного польского населения вели созданные независимо от московского центра «ПОВ» местные организации «ПОВ» в Белоруссии («КН-1»), на Украине («КН-3»), в Сибири и др. местах.

После окончания советско-польской войны местные организации «ПОВ» перестраиваются в соответствии с условиями мирного времени, и руководство всей их антисоветской деятельностью сосредотачивается в московском центре «ПОВ», который развернул широкую, ведущуюся до сих пор, фашистскую националистическую работу среди польского населения СССР.

Особенно активно с конца 1920 г. начинается широкое внедрение польской агентуры на руководящие посты всей системы партийно-советских учреждений по работе среди польского населения СССР и использование этой системы для проведения работы «ПОВ».

Члены «ПОВ» Гельшан и Нейман проникают на должности секретарей польбюро при ЦК ВКП(б), Вноровский, Вон-совский, Мазепус — в польбюро ЦК КП(б) Белоруссии, Скар-бек, Лазоверт и другие — в польбюро ЦК КП(б) Украины, Домбаль — редактором газеты «Трибуна Радзецка» в Москве, Принц и Жарский — редакторами польской газеты в Минске, другие члены «ПОВ» захватывают руководство в редакциях польских газет на Украине, в польсекциях Наркомпросов, польские издательства, техникумы, школы и клубы в различных местностях СССР.

Пользуясь по своему служебному положению правом распределения кадров, Гельтман и Нейман направляли из Москвы членов «ПОВ», прикрывавшихся партбилетами, на партийную, культурно-просветительную, педагогическую, хозяйственную работу в самые различные районы СССР, где только есть польское население, не только на Украину, в Белоруссию и Ленинград, но и на Урал, в Сибирь, ДВК — где польская разведка ведет активную, не вскрытую до сих пор работу в контакте с японской разведкой.

Свое внедрение в эту систему партийно-советских учреждений организация активно использовала для создания местных низовых групп «ПОВ» и разворачивания широкой шовинистической и полонизаторской работы, продолжающейся до сих пор и имеющей своей целью подготовку прежде всего диверсионно-повстанческих кадров и вооруженных антисоветских выступлений на случай войны.

Эти же цели преследовались созданием под воздействием «ПОВ» польских национальных сельсоветов и районов в пограничной полосе, зачастую в местностях с меньшинством польского населения, что также обеспечивало «ПОВ» одну из возможностей полонизаторской работы среди украинцев и белоруссов — католиков.

Свое проникновение в систему советско-партийных учреждений по работе среди польского населения «ПОВ» широко использовала для проведения всесторонней шпионской работы через свою массовую агентуру в различных местностях страны.

В своей практической диверсионной, шпионской, террористической и пораженческой работе на территории СССР польская разведка широко использует прежде всего троцкистских наймитов и правых предателей.

В 1931 г. Уншлихт и Муклевич, связавшись с антисоветским троцкистским центром, в лице Пятакова, а затем и с Каменевым, договорились с ними о совместной вредительской подрывной работе членов «ПОВ» и троцкистов-зиновь-евцев в народном хозяйстве страны и, в частности, в военной промышленности.

В сентябре 1932 г. Уншлихт вошел в контакт также с центром правых предателей, получив согласие Бухарина на объединение диверсионно-вредительской работы правых и «ПОВ».

Наконец, в 1933 г. с ведома Пятакова, Уншлихт связывается с изменником Тухачевским, получает от него информацию о его сношениях с германскими фашистами и договаривается с ним о совместных действиях, направленных к ликвидации советской власти и реставрации капитализма в СССР. Уншлихт договорился с Тухачевским о снабжении последним польской разведки важнейшими шпионскими сведениями по РККА и об открытии полякам нашего Западного фронта в случае войны.

Все местные организации «ПОВ» вели антисоветскую работу в теснейшей связи с троцкистами, правыми и различными антисоветскими националистическими организациями на Украине, в Белоруссии и др. местах.

Независимо от шпионской работы своей низовки, московский центр «ПОВ» осуществлял вплоть до ликвидации систематическое снабжение польской разведки всеми важнейшими сведениями о военном, экономическом и политическом положении СССР, включая оперативно-мобилизационные материалы штаба РККА, к которым Уншлихт, Муклевич, Будкевич, Бронковский, Лонгва и другие участники московского центра имели доступ по своему служебному положению.

Параллельно этому московским центром «ПОВ» и резидентами 2-го отдела ПГШ велась крупная вербовка шпионов из среды непольских элементов. Уншлихт, например, в 1932 г. завербовал для польской разведки начальника Артиллерийского управления РККА Ефимова и получал от него исчерпывающие сведения о состоянии артиллерийского вооружения Красной Армии. Другой участник московского центра «ПОВ» — Пестковский провел ряд вербовок в Коминтерне, научных институтах и других учреждениях, причем вербовал большей частью неполяков непосредственно для польской разведки, как таковой, и только в некоторых случаях прямо в «ПОВ», поскольку варшавский центр санкционировал организацию включать в отдельных случаях в «ПОВ» также и непольские элементы (русских, украинцев). Крупную шпионскую сеть в Нар-коминделе создал Логановский.

Особенно большую вербовочную работу провели резидент 2-го отдела ПГ1П И. Сосновский и его заместитель по резидентуре подполковник 2-го отдела В. Витковский.

Сосновский завербовал и использовал для польской разведки пом. нач. Разведупра РККА Карина (оказавшегося немецким агентом с 1916 г.), пом. нач. Разведупра РККА Мейера, помощника прокурора СССР Прусса, зам. нач. Дмитревского лагеря НКВД Пузицкого и ряд других лиц, занимавших ответственные должности в РККА, ОГПУ — НКВД и центральных правительственных учреждениях.

В. Витковский, внедренный Сосновским в ВЧК в 1920 г., был позднее переброшен для шпионской работы на транспорте и руководящих органах народного хозяйства, где он ко времени ареста создал крупную диверсионно-шпионскую сеть, состоявшую преимущественно из специалистов.

Серьезным каналом проникновения в Красную Армию польской шпионской агентуры, сохранившейся в ней до сих пор, была существовавшая в Москве с 1920 по 1927 г. так называемая школа Красных коммунаров (именовавшаяся перед расформированием Объединенной военной школой им. Уншлихта). Эта военная школа, особенно в первый период своего существования, комплектовалась за счет поляков, направляющихся в нее, главным образом, польским бюро при центральных и местных партийных органах.

Проникшие в польбюро члены «ПОВ» направляли в школу участников организации, а также кадровых агентов польской разведки, оставшихся в СССР под видом не желающих возвращаться в Польшу военнопленных периода советско-польской войны или прибывших под видом перебежчиков; в самой же школе существовала крепкая группа «ПОВ», проводившая самостоятельную вербовочную работу.

Школа готовила командный состав пехотной, кавалерийской и артиллерийской специальностей, направлявшийся в самые различные части РККА, куда, естественно, попадали и оканчивавшие школу польские шпионы.

Связь с Варшавой осуществлялась организацией регулярно, с применением самых различных и многообразных способов.

В СССР систематически приезжали видные представители варшавского центра «ПОВ» и 2-го отдела польглавштаба, которые связывались здесь с Уншлихтом, Пестковским, Сосновским, Витковским, Бортновским и др.

Эти представители приезжали в СССР под разными официальными предлогами (в качестве дипкурьеров, для ревизий польских дипучреждений, по коммерческим делам), под личными прикрытиями (в качестве туристов, для свидания с родственниками, транзитом, а также нелегально). Специально для постоянной связи с Сосновским и Ольским в составе польского военного атгашата в Москве находились командированные из Варшавы приближенные к Пилсудскому офицеры 2-го отдела ПГШ Ковальский и Кобылянский, встречи с которыми были легализованы путем проведения фиктивных вербовок их Ольским и Сосновским для ОГПУ.

Ряд членов организации имел конспиративную связь с польским военным атгашатом в Москве и другими членами посольской резидентуры (Висляк, Будкевич, Домбал, Нау-искайтис, Кобиц и др.).

Другие участники «ПОВ», пробравшиеся на должности, дававшие им возможность официальных встреч с составом иностранных посольств, пользовались этими встречами для разведывательной связи (Логановский — на официальных приемах, Мориггын — по работе в НКИД, Пестковский — в различных польско-советских комиссиях и т. д.).

Члены организации, находившиеся на заграничной советской официальной или негласной работе, связывались там с представителями «ПОВ» и 2-го отдела ПГШ (Логановский, Баранский и др. в Варшаве, Бржозовский Г. — в Финляндии, Чехословакии и Японии, Лещинский — в Копенгагене, Будкевич — во Франции и т. д.).

Наконец, у ряда крупных резидентов (Сосновский, Пестковский) существовали сложные шифры и пароли для связи.

Через все эти каналы связи в Варшаву систематически передавались все добывающиеся шпионские сведения и информация о деятельности организации, а из главного центра «ПОВ» и 2-го отдела ПГШ получались денежные средства и директивы о направлении активной деятельности организации.

Сразу же после окончания Гражданской войны польская разведка через московский центр «ПОВ» и по другим параллельным линиям начала вредительскую работу, направленную в первый период к срыву восстановления промышленности СССР.

В 1925 г. приезжавший в Москву представитель варшавского центра «ПОВ» М. Сокольницкий передал Уншлихту директиву об усилении вредительской работы, дополненную вскоре указанием о переходе к диверсионным действиям.

В соответствии с этими директивами московский центр «ПОВ» развернул и осуществлял вплоть до своей ликвидации широкую диверсионно-вредительскую деятельность, направленную к подрыву обороноспособности СССР.

Ряд виднейших членов «ПОВ» был внедрен в руководящие органы РККА и РККФ, а также в гражданские учреждения, ведавшие вопросами обороны страны (штат РККА, Управление военно-морских сил, сектора обороны, транспорта и металлургии Госплана СССР, Главморпром и др.).

В 1925 г. при штабе РККА был сформирован военноэкономический отдел Мобилизационного управления.

На руководящую работу в этот период был внедрен член «ПОВ» Ботнер С., являвшийся одновременно участником действовавшей на военно-научном участке польской шпионсковредительской группы Горбатюка.

Совместно с последним Ботнер С. О. развернул в Мобупре штаба РККА серьезную вредительскую работу, рассчитанную на подготовку поражения Советского Союза в предстоящей войне.

Так, при разработке мобилизационных проблем группа посредством перенесения центра внимания на вопросы обеспечения тыла вредительски срезала заявки самой армии на военное время как якобы завышенные. Сроки мобилизационного развертывания промышленности удлинялись до года и более, что, по существу, оставляло ряд предприятий неподготовленными к обороне. Разрешение вопросов обеспечения Красной Армии военной техникой и усовершенствования последней — систематически срывалось.

В 1927 г. был создан сектор обороны Госплана СССР, которому принадлежит крупнейшая роль в деле подготовки обороны страны, мобилизации промышленности и транспорта.

Чтобы захватить в свои руки этот важнейший участок, московский центр «ПОВ» внедрил на руководящую работу в сектор обороны Госплана сначала упомянутого выше Ботнера, а затем, при его и Уншлихта содействии, туда проникли члены «ПОВ»: Колесинский В. А, Муклевич Анна, Шеринский Заслав и др., а в 1931 г. и сам Уншлихт, занимавший пост зам. председателя Госплана СССР. Эти лица, в свою очередь, вовлекли вновь в организацию ряд ответственных работников сектора обороны.

В своей практической деятельности организация стремилась прежде всего подорвать развитие военной промышленности.

Первоначально члены организации открыто выступали против строительства военных заводов под прикрытием того, что это дорого и непосильно, вредительски рекомендуя военное производство налаживать в гражданской промышленности.

В этой своей деятельности Уншлихт, Колесинский, Бот-нер и другие блокировались с антисоветской троцкистской группировкой Смилги в ВСНХ.

В дальнейшем от рискованных открытых выступлений против военного строительства организация перешла к более замаскированным методам подрыва советской оборонной базы.

При проработке в секторе обороны Госплана СССР планов капитального строительства военной промышленности члены организации умышленно распыляли средства по многим строительным объектам и не обеспечивали нужными средствами решающие стройки. В результате строительство военных заводов растягивалось на длительные сроки, создавалась некомплектность в мощности отдельных цехов, поощрялась практика беспроектного строительства.

В этом отношении особенно характерен срыв строительства и реконструкции снаряжательных заводов, направленный в сочетании с другими вредительскими действиями к созданию «снарядного голода» на время войны.

В ряде районов, например, на Урале, были построены только снарядные заводы, снаряжательные же отсутствовали. Это приводило и приводит к тому, что производство корпусов снарядов находится на расстоянии нескольких тысяч километров от мест, где они могут получить снаряжение. В тех же случаях, когда строительство снаряжательных заводов все-таки велось, разворот его сознательно тормозился, а обслуживающее снаряжательные заводы хозяйство (вода, пар, энергия, канализация) дезорганизовывалось.

Также намеренно срывалось строительство и реконструкция заводов производства корпусов снарядов. Уншлихт, Колесинский, Ботнер в практическом контакте с троцкистской организацией в промышленности (Пятаков, Смилга, Ерман, Крожевский) намеренно запутывали мощность этих заводов, затягивали их строительство и реконструкцию.

Аналогичное положение имело место и с производством порохов. При проработке в секторе обороны Госплана плана строительства новых пороховых заводов Уншлихт, Колесин-ский, Ботнер принимали и проводили в жизнь вредительские установки Ратайчака, в частности расчеты мощностей по устаревшим нормам. Одновременно с этим вредительство шло по линии задержки строительства новых объектов (например, Алексинского порохового комбината Московской области), дезорганизации обслуживающего хозяйства пороховых заводов и срыва реконструкции старых пороховых заводов (Казанского № 40, им. Косякова № 44 и др.).

По линии планирования же организация проводила умышленное занижение планов потребности в металлах для военных заказов, давала ложные, заведомо преуменьшенные сведения о производственных мощностях военной промышленности, доказывая, что планы заказов военведа для военной промышленности невыполнимы, и максимально сокращала мобилизационные заказы военведа и НКПС, в результате чего из года в год росло недовыполнение программ оборонного строительства и недобор мобилизационных запасов.

Планы обеспечения мобилизуемой промышленности рабочей силой вовсе не разрабатывались в течение ряда лет.

Несмотря на дефицит в обеспечении военных производств цветными металлами в военное время, мероприятия по замене цветных металлов тормозились так же, как и развитие промышленности редких металлов.

Отдельные участки мобилизационной подготовки в секторе обороны Госплана СССР намеренно оставлялись заброшенными, в частности мобилизационная подготовка в области здравоохранения и в области сельского хозяйства. Лично Уншлихт, при помощи завербованного им для польской разведки троцкиста Епифанова, провел значительную вредительскую работу в транспортном секторе Госплана СССР.

Эта вредительские действия были направлены к дезорганизации завоза сырья на заводы, срыву выпуска готовой продукции и осуществлялись путем установления намеренно заниженных норм и показателей. Необходимый ремонт транспорта систематически срывался путем урезки заявок НКПС на металл. Ликвидация узких мест транспорта искусственно тормозилась путем вредительского распределения ассигнований при утверждении титульных списков капитальных работ на транспорте.

План мобилизационных перевозок на железнодорожном транспорте в течение длительного периода времени составлялся так, что с объявлением войны хозяйственные перевозки должны были почти вовсе прекратиться, что означало срыв мобилизации промышленности и нормальной жизни тыла страны.

Серьезнейшая вредительско-диверсионная работа была проведена в системе военно-морского флота и Главморпрома одним из руководителей «ПОВ» Муклевичем Р. А.

С момента своего назначения начальником морских сил РККФ в 1925 г. Муклевич начал энергично сколачивать антисоветские кадры для использования их в работе «ПОВ».

Муклевич привлек к вредительской работе своего заместителя зиновьевца Куркова П. И., входившего в антисоветскую организацию в морском флоте, и через него использовал эту группировку в интересах «ПОВ».

Вредительская работа Муклевича во флоте началась с торможения строительства торпедных катеров, сторожевых кораблей и первой серии подводных лодок. Проектирование этих судов Муклевич поручил Игнатьеву, возглавлявшему группу вредителей в научно-техническом комитете. Утвержденные Реввоенсоветом сроки проектирования и строительства этих судов самовольно нарушались и изменялись. Заложенные на стапелях суда по нескольку раз расклепывались и перекладывались заново. Заказы на оборудование размещались несвоевременно и некомплектно.

Перейдя в 1934 г. на должность начальника Главморпрома, Муклевич и там сформировал вредительско-диверсионную организацию, не теряя одновременно контакта с антисоветской организацией в РККФ.

Во вредительскую организацию в системе морского судостроения Муклевич вовлек более 20 руководящих работников судостроительной промышленности из числа троцкистов, зи-новьевцев и антисоветски настроенных специалистов. С их помощью Муклевич развернул широкую вредительскую и диверсионную деятельность в Главморпроме и на заводах судостроительной промышленности.

В результате этой деятельности задержаны строительство и сдача военведу ряда судов и подводных лодок. В частности, путем задержки производства дизелей сорвана сдача в текущем году подводных лодок для Дальнего Востока. В подлодке «Малютка» вредительски увеличен габарит, лишающий возможности перевозить ее по железной дороге. Сорвано строительство серийных эсминцев. На лидерах-эсминцах корпус корабля сделан слишком легким, что мешает использованию кормовой артиллерии. На крейсерах зенитная артиллерия разме-щепа так, что не может быть одновременно введена в бой. Сорвана подготовка стапелей для закладки линкоров на Николаевских заводах.

По договоренности с антисоветской организацией в РККФ испытание уже готовых кораблей систематически тормозилось, и они не вводились в строй.

Наряду с широким вредительством Муклевич подготовлял и диверсионные акты.

Так, в частности, по указанию Муклевича члены организации в промышленности морского судостроения Стрельцов и Бродский должны были организовать вывод из строя больших стапелей Балтийского судостроительного завода. Эту диверсию намечено было осуществить либо путем устройства замыкания электрических проводов, которые в большом количестве имеются на окружающих стапеля лесах, либо путем организации взрыва. Однако осуществить эту диверсию Мукле-вичу не удалось.

Также подготовлялся вывод из строя ряда крупных военных заводов в Ленинграде, в том числе часть агрегатов Кировского завода, помощник директора которого, Лео Марковский, также являлся членом «ПОВ».

Диверсионные группы на крупнейших авиационных (завод № 22, Пермский авиазавод и др.) и артиллерийских заводах (им. Молотова, «Баррикады», Тульский, киевский «Арсенал»), в химической промышленности были созданы Лога-новским, Будняком, Артамоновым, Баранским и др.

Крупнейшую базу для диверсионной сети в промышленности составляют перебежчики и эмигранты из Польши, осевшие преимущественно на Урале и в Сибири. Поскольку, однако, за последние годы велась чистка основных оборонных предприятий от этих категорий, польская разведка и «ПОВ» в целях создания особо законспирированной диверсионной сети вербовала различные непольские элементы, работающие в оборонной промышленности и не разоблаченные до сих пор.

Диверсионная работа польской разведки на транспорте концентрировалась преимущественно на железных дорогах западного театра войны и Сибирской магистрали, главным образом на Уральском участке, с целью отрезать Дальний Восток от цент-ральной'Части Союза. Однако вскрытие польских диверсионных групп на транспорте до сих пор совершенно не развернуто.

В ряде случаев, в целях проверки готовности созданной на военное время диверсионной сети, организация производила в ряде мест диверсионные акты.

Так, участник организации «ПОВ» в Днепропетровской области Вейхт, по директиве украинского центра «ПОВ», произвел диверсионный акт на Каменской электростанции, при котором станция была полностью уничтожена.

По директивам из Варшавы Уншлихт, Псстковский, Маковский, Домбаль, Висляк, Матушевский и другие, вместе с троцкистами, вели подготовку центральных террористических актов.

Так, например, Матушевский создал в аппарате московской милиции группу «ПОВ», вовлек в нее вместе с Шипров-ским (быв. секретарь парткома милиции) большое количество работников милиции (в том числе и не поляков), проводивших свою подрывную деятельность на различных участках милицейской службы (наружная служба, связь, охрана метро, комвуз милиции).

По директивам Домбаля Матушевский и Шипровский готовили центральные террористические акты, используя нахождение участников группы на охране объектов, посещаемых членами правительства.

Завербованный Сосновским в Саратове польский агент Касперский (редактор областной газеты «Коммунист») входил в состав троцкистской организации, был связан с саратовским краевым троцкистским центром и, наряду с участием в его диверсионно-вредительской работе (диверсионная группа на заводе комбайнов, свинцовых аккумуляторов, заводе-195 и др.), включился в подготовку центральных террористических актов.

В деловом контакте с краевым троцкистским центром находились также Сосновский и Пилляр, сам участвовавший в подготовке террористических актов.

Саратовская группа «ПОВ», через того же Касперского, находилась в связи с антисоветской организацией правых в Саратове.

Ликвидируемый сейчас филиал «ПОВ» в Днепропетровской области вел подготовку центральных терактов совместно с троцкистско-эсеровской организацией в Днепродзержинске, с которой контактировал также свою диверсионно-вредительскую работу.

Наряду с террористической работой в настоящее время московский центр «ПОВ» имел директиву подготовить ряд боевых групп для совершения центральных террористических актов в момент военного нападения на СССР.

Работу по созданию таких групп вел член московского центра «ПОВ» Пестковский.

После окончания советско-польской войны основной кадр организации возвращается в Москву и, используя пребывание Уншлихта на должностях зампреда ВЧК — ОГПУ, а затем зампреда РВС, разворачивает работу по захвату под свое влияние решающих участков деятельности ВЧК — ОПТУ (Пилляр — нач. КРО ВЧК, Сосновский и его группа в КРО ВЧК, Оль-ский — пред. ГПУ Белоруссии, Ихновский — нач. ЭКУ ОГПУ, Медведь — председатель МЧК, позднее сменил Мес-синга на посту ПП ОГПУ в ЛВО, Логановский, Баранский и ряд других в системе ИНО ВЧК — ОГПУ — НКВД) и Разведуп-ра РККА (Бортновский и др.).

Работа организации в системе ВЧК — ОГПУ — НКВД и Раз-ведупре РККА в течение всех лет направлялась, в основном, по следующим линиям:

1. Полная парализация нашей контрразведывательной работы против Польши, обеспечение безнаказанной успешной работы польской разведки в СССР, облегчение проникновения и легализации польской агентуры на территорию СССР и различных участках народнохозяйственной жизни страны.

Пилляр, Ольский, Сосновский и другие в Москве, Белоруссии, Мессинг, Медведь, Янишевский, Сендзиковский и другие в Ленинграде — систематически срывали мероприятия наших органов против польской разведки, сохраняли от разгрома местные организации «ПОВ», предупреждая группы и отдельных членов «ПОВ» об имеющихся материалах, готовящихся операциях, консервировали и уничтожали посыпавшие от честных агентов сведения о деятельности «ПОВ», заполняли агентурно-осведомительную сеть двойниками, работавшими на поляков, не допускали арестов, прекращали дела.

2. Захват и парализация всей разведывательной работы НКВД и Развсдупра РККА против Польши, широкое и планомерное дезинформирование нас и использование нашего разведывательного аппарата за границей для снабжения польской разведки нужными ей сведениями о других странах и для антисоветских действий на международной арене.

Так, член «ПОВ» Сташевский, назначенный Уншлихтом на закордонную работу, использовал свое пребывание в Берлине в 1932 г. для поддержки Брандлера в целях срыва и разгрома пролетарского восстания в Германии, действуя при этом по прямым директивам Уншлихта.

Член «ПОВ» Жябковский, направленный Бронковским на закордонную работу Разведупра РККА, вел провокационную работу в целях осложнения взаимоотношений СССР с Англией.

По директивам Уншлихта члены организации Логановский и Баранский использовали свое пребывание по линии ИНО в Варшаве в период отстранения Пилсудского от власти для создания под прикрытием ОГПУ диверсионных пилсудчиков-ских организаций, действовавших против тогдашнего правительства эндеков в Польше, и готовили от имени резидентуры ИНО провокационное покушение на французского маршала Фоша во время его приезда в Польшу в целях срыва установления нормальных дипломатических отношений между Францией и СССР.

3. Использование положения членов «ПОВ» в ВЧК— ОГПУ — НКВД для глубокой антисоветской работы и вербовки шпионов.

Эмиссар Пилсудского и резидент 2-го отдела ПГШ И. Со-сновский широко использовал свое положение в органах для установления контакта с различными, преимущественно националистическими, антисоветскими элементами и возглавил их подрывную деятельность в Закавказье, Средней Азии и других местах.,

Однако едва ли не самый большой вред нанесла нам теория и практика пассивности в контрразведывательной работе, упорно и систематически проводившаяся польскими шпионами, проникшими в ВЧК — ОГПУ — НКВД.

Пользуясь захватом в свои руки руководящих постов в нашем контрразведывательном аппарате, польские шпионы сводили всю его работу к узко оборонительным мероприятиям на нашей территории, не допускали работы по проникновению нашей контрразведывательной агентуры в центры иностранных разведок и других активно наступательных контрразведывательных действий.

Срывая и не допуская основного метода контрразведывательной работы, заключающегося в перенесении нашей борьбы против иностранных разведок на их собственные территории, польские шпионы в наших органах достигли такого положения, при котором советская контрразведка из органа, которому пролетарским государством поручена борьба против иностранных разведок и их деятельности в целом, была на рад прошедших лет превращена в беспомощный аппарат, гоняющийся за отдельными мелкими шпионами.

В тех же случаях, когда попытки контрразведывательного выхода за кордон делались, они использовались польской разведкой либо для внедрения своей крупной агентуры в СССР (дело Савинкова), либо для установления контакта с деятельностью антисоветских элементов и их активизации (дело Москвича-Боярова, проф. Исиченко и др.).

Проникновение крупной польской агентуры в Компартию Польши, польскую секцию ИККИ и в аппарат Коминтерна предопределилось тем обстоятельством, что при образовании в конце 1913 г. Компартии Польши в ее руководство автоматически включился рад крупных членов «ПОВ», ранее состоявших в ППС-левице и польской социал-демократии, объединившихся при образовании Компартии.

Независимо от этого, руководящая головка «ПОВ» на протяжении всех последующих лет систематически внедряла свою агентуру в ряды Компартии посредством различных провокационных мероприятий, одновременно вербовала новую агентуру из числа националистически настроенной интеллигенции, примкнувшей к коммунистическому движению, продвигала эту агентуру в руководящие органы партии, в целях ее разложения и использования в своих интересах, и широко использовала политэмиграцию и обмен политзаключенными для массового внедрения своей агентуры в СССР.

Примером крупнейшей политической провокации пилсуд-чины является созданная «ПОВ» в 1919 г. так называемая оппозиция ППС, руководство которой, во главе с Жарским, Лянде-Витковским, Витольдом Штурм де Штремом, состояло из крупнейших провокаторов-поляков. Имея первоначально своей задачей не допустить отход революционизирующихся элементов от ППС к Компартии, «оппозиция», не будучи в состоянии удержать под своим влиянием рабочие массы, отколовшиеся от ППС в 1920 г., влилась вместе с ними в Компартию Польши и захватила там ряд руководящих постов.

Другим, наиболее крупным актом широкой политической провокации уже внутри Компартии Польши со стороны пилсудчиков, проникших в ее руководство, является использование влияния Компартии в массах во время майского переворота Пилсудского в 1926 г., когда эти провокаторы выдвинули и осуществили политику поддержки Компартией пилсудчи-ковского переворота.

Предвидя, что та часть членов «ПОВ», проникших в руководство Компарии Польши и прямо работавших над использованием Компартии для содействия пилсудчиковскому перевороту (Барский, Костржева, Краевский, Ляндс-Витковский), будет этим скомпрометирована и отстранена от руководства, «ПОВ» держала в резерве другую группу членов «ПОВ» (во главе с Лещинским), которая внешне находилась в стороне от содействия перевороту 1926 г. и предназначалась для захвата руководства КПП после провала группы Барского.

После майского переворота, в целях отвлечения рабочих масс от противодействия установлению Пилсудским нового фашистского режима и для ослабления и разложения Компартии изнутри, «ПОВ» разработала и провела план широкой фракционной борьбы между группой Лещинского (т. н. меньшинство в КПП) и группой Барского — Костржевы (т. н. большинство). Обеим группам «ПОВ» удалось втянуть в фракционную борьбу партийные массы и надолго парализовать работу партии.

В итоге руководство партией удалось захватить группе «ПОВ», возглавляемой членом московского центра «ПОВ» Лещинским, сосредоточившим свою работу над дальнейшим разложением партии и торможением революционного движения в Польше.

В последние годы все усилия варшавского и московского центра «ПОВ» в отношении их работы внутри Компартии Польши были направлены к срыву единого и народного фронта в Польше и, главным образом, к подготовке использования Компартии для антисоветских действий во время военного нападения Польши на СССР.

В этом направлении Уншлихтом и Лещинским велась специальная работа по использованию партийных каналов для службы связи польской разведки во время войны, и был разработай план ряда политических провокационных мероприятий (предъявление ультиматумов Коминтерну и ВКП(б) от имени Компартии Польши о неприкосновенности «польской независимости», выпуск антисоветских воззваний к рабочему классу Польши, раскол партии и т. д.).

Начиная с 1920 г., и особенно широко после майского переворота, «ПОВ» использует каналы Компартии и польской секции Коминтерна, в которую проникли такие крупные члены «ПОВ», как Сохацкий-Братковский, Лещинский, Прух-няк, Вертинский, Бронковский и ряд других, — для систематической широкой переброски в СССР диверсионно-шпионской агентуры различного масштаба под видом политэмигрантов и политзаключенных. Так, под видом политзаключенных в СССР были переброшены польские шпионы Пиляр, Буд-зинский, Науискайтис, Высоцкий, Домбаль, Белевский; в качестве политэмигрантов — Висляк, Генрих Ляуэр (руководил сектором металлургии Госплана СССР), Здзярский, Генриховский, Бжозовский и многие десятки и сотни других шпионов, проникших на самые различные участки государственного аппарата, промышленности, транспорта и сельского хозяйства СССР.

Не только одна Компартия Польши использовалась как прикрытие для шпионов и диверсантов. Агентура польской разведки перебрасывалась в СССР также и под прикрытием принадлежности к Компартиям Западной Белоруссии, Западной Украины и других революционных организаций, в самое возникновение которых польская разведка включалась в провокационных целях.

Так, например, существовавшая в свое время т. н. Белорусская громада — массовая крестьянская организация в Западной Белоруссии — была активно использована польской разведкой и фашистской организацией белорусских националистов, существующей в Вильно, для разгрома крестьянского движения в Западной Белоруссии и переброски своей агентуры в СССР.

Такая же массовая организация, как независимая крестьянская партия (незалежна партия хлопска), в коренной Польше была Сфздана крупнейшим провокатором — офицером 2-го отдела ПГШ Воевудским специально для перехвата движения революционизирующегося польского крестьянства и также использования для переброски агентуры в СССР под видом «крестьянских» деятелей, спасающихся от полицейского преследования.

Все материалы следствия по настоящему делу с исчерпывающей несомненностью доказывают, что подавляющее, абсолютное большинство т. н. политэмигрантов из Польши являются либо участниками «ПОВ» (выходцы из коренной Польши, в том числе польские евреи), либо агентами 2-го отдела ПГШ или политической полиции (поляки, украинцы, белорусы и др.).

Организация «ПОВ» в Белоруссии, возглавлявшаяся в последнее время членом московского центра «ПОВ» Бенеком, членами минского центра «ПОВ» Вонсовским, Клысом, кроме того, по многим каналам руководимая Пилляром, Сосновским, Гельманом, Домбалем, установила органические связи с организацией белорусских национал-фашистов, троцкистским подпольем и антисоветской организацией правых, в результате чего в Белоруссии существовал единый антисоветский заговор во главе с Червяковым, Гололедом, Бенеком.

Объединенное подполье развернуло в Белоруссии широкую вредительскую и разрушительную работу, увязанную с военными планами польско-немецких генеральных штабов.

Подрывной работой объединенного подполья были поражены все отрасли народного хозяйства Белоруссии: транспорт, планирование, топливно-энергетическое хозяйство, строительство новых предприятий, все отрасли легкой промышленности, сельское хозяйство, строительство совхозов. На протяжении нескольких последних лет объединенное подполье, путем искусственного распространения инфекционных заболеваний (менингит, анемия, чума), провело большую работу по уничтожению поголовья свиней, конского поголовья в Белоруссии, в результате чего только за один 1936 г. было уничтожено по БССР свыше 30 тыс. лошадей.

В процессе своей работы по подготовке захвата БССР поляками объединенное подполье выдвинуло и попыталось осуществить вредительский проект осушения полесских болот, являющихся естественным препятствием против наступательных действий польской армии. В то же время Домбаль, проводивший разработку проектов «Большого Днепра» во вредительском духе, включил в план работы прорытие в Белоруссии глубоководного канала, предназначенного для открытия доступа военным судам поляков на советскую территорию.

Одновременно с вредительской работой в сельском хозяйстве БССР объединенное подполье вело активную работу по подготовке повстанческих кадров и вооруженного антисоветского восстания, широко практикуя различные методы искусственного возбуждения недовольства населения против советской власти (планомерные «перегибы» при проведении различных хозяйственных кампаний на селе, пере-обложение, незаконные массовые конфискации за неуплату налогов и т. д.).

Осуществляя связь с Польшей по многим каналам (через московский центр «ПОВ», Минское польское консульство, виленский центр белорусских национал-фашистов со 2-м отделом ПГШ непосредственно), объединенное подполье вело в БССР всестороннюю шпионскую работу, имея ряд своих связей в частях Белорусского военного округа и контакт с военно-фашистской группой изменника Тухачевского, в лице участника этой группы Уборевича.

По прямому поручению Зиновьева троцкист Гессен организовал из участников объединенного подполья террористическую группу, которая готовила покушение против т. Ворошилова во время его пребывания в Минске осенью 1936 г.

Свою работу по ликвидации руководящей головки антисоветского объединенного подполья в Белоруссии НКВД БССР развернул на основе минимальных данных, полученных в начальной стадии следствия в Москве, и передопроса арестованных ранее белорусских национал-фашистов, показав этим умелое оперативное использование небольших исходных данных для разгрома организующих сил врага.

Совершенно неудовлетворительно шла до сих пор работа по ликвидации «ПОВ» в ДВК, Сибири, Свердловской и Челябинской областях и на Украине. Имея в период 1933–1935 гг. исключительно большие возможности для вскрытия пеовяц-кого подполья (аресты группы Скарбека, Стасяка-Конецко-го), аппарат НКВД Украины не развернул тогда следствия до необходимого предела полного разоблачения деятельности «ПОВ» на Украине, чем и воспользовался сидевший тогда в Особом отделе центра шпион Сосновский для провокации провала вообще.

Рассылая при этом сборники протоколов допросов Унш-лихта и друг, арестованных, предлагаю ознакомить с настоящим письмом всех начальников оперативных отделов ГУГБ и руководящих работников третьих отделов.

П. п. народный комиссар внутренних дел СССР

генеральный комиссар госуд. безопасности К Ежов

Верно:

оперсекретарь ГУГБ НКВД СССР

комбриг Ульмер

(Архив Управления MBC Украины Харьковской области. Коллекция документов. Арх. 89 — 136. Машинопис. копия)

ПОСТАНОВЛЕНИЕ СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ СССР И ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА ВКП(б) «ОБ АРЕСТАХ, ПРОКУРОРСКОМ НАДЗОРЕ И ВЕДЕНИИ СЛЕДСТВИЯ»

от 17 ноября 1938 г.

Совершенно секретно

№ П4387

Наркомам внутренних дел союзных и автономных республик, начальникам УНКВД краев и областей, начальникам окружных, городских и районных отделений НКВД.

Прокурорам союзных и автономных республик, краев и областей, окружным, городским и районным прокурорам.

Секретарям ЦК нацкомпартий, крайкомов, обкомов, окружкомов, горкомов и райкомов ВКП(б).

СНК СССР и ЦК ВКП(б) отмечают, что за 1937-38 гг. под руководством партии органы НКВД проделали большую работу по разгрому врагов народа и очистке СССР от многочисленных шпионских, террористических, диверсионных и вредительских кадров из троцкистов, бухаринцев, эсеров, меньшевиков, буржуазных националистов, белогвардейцев, беглых кулаков и уголовников, представлявших из себя серьезную опору иностранных разведок в СССР, и в особенности разведок Японии, Германии, Польши, Англии и Франции.

Одновременно органами НКВД проделана большая работа также и по разгрому шпионско-диверсионной агентуры иностранных разведок, переброшенных в СССР в большом количестве из-за кордона под видом так называемых политэмигрантов и перебежчиков из поляков, румын, финнов, немцев, латышей, эстонцев, харбинцев и проч.

Очистка страны от диверсионных повстанческих и шпионских кадров сыграла свою положительную роль в деле обеспечения дальнейших успехов социалистического строительства.

Однако не следует думать, что на этом дело очистки СССР от шпионов, вредителей, террористов и диверсантов окончено.

Задача теперь заключается в том, чтобы, продолжая и впредь беспощадную борьбу со всеми врагами СССР, организовать эту борьбу при помощи более совершенных и надежных методов.

Это тем более необходимо, что массовые операции по разгрому и выкорчевыванию вражеских элементов, проведенные органами НКВД в 1937–1938 it., при упрощенном ведении следствия и суда не могли не привести к ряду крупнейших недостатков и извращений в работе органов НКВД и Прокуратуры. Больше того, враги народа и шпионы иностранных разведок, пробравшиеся в органы НКВД как в центре, так и на местах, продолжая вести свою подрывную работу, старались всячески запутать следственные и агентурные дела, сознательно извращали советские законы, проводили массовые и необоснованные аресты, в то же время спасая от разгрома своих сообщников, в особенности засевших в органах НКВД.

Главнейшими недостатками, выявленными за последнее время в работе органов НКВД и Прокуратуры, являются следующие:

Во-первых, работники НКВД совершенно забросили агентурно-осведомительскую работу, предпочитая действовать более упрощенным способом, путем практики массовых арестов, не заботясь при этом о полноте и высоком качестве расследования.

Работники НКВД настолько отвыкли от кропотливой, систематической агентурно-осведомительской работы и так вошли во вкус упрощенного порядка производства дел, что до самого последнего времени возбуждают вопросы о предоставлении им так называемых «лимитов» для производства массовых арестов.

Это привело к тому, что и без того слабая агентурная работа еще более отстала и, что хуже всего, многие наркомвну-дельцы потеряли вкус к агентурным мероприятиям, играющим в чекистской работе исключительно важную роль.

Это, наконец, привело к тому, что при отсутствии надлежаще поставленной агентурной работы следствию, как правило, не удавалось полностью разоблачить арестованных шпионов и диверсантов иностранных разведок и полностью вскрыть все их преступные связи.

Такая недооценка значения агентурной работы и недопустимо легкомысленное отношение к арестам тем более нетерпимы, что Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) в своих постановлениях от 8 мая 1933 года, 17 июня 1935 года и, наконец, 3 марта 1937 года давали категорические указания о необходимости правильно организовать агентурную работу, ограничить аресты и улучшить следствие.

Во-вторых, крупнейшим недостатком работы органов НКВД является глубоко укоренившийся упрощенный порядок расследования, при котором, как правило, следователь ограничивается получением от обвиняемого признания своей вины и совершенно не заботится о подкреплении этого признания необходимыми документальными данными (показания свидетелей, акты экспертизы, вещественные доказательства и проч.).

Часто арестованный не допрашивается в течение месяца после ареста, иногда и больше. При допросах арестованных протоколы допроса не всегда ведутся. Нередко имеют место случаи, когда показания арестованного записываются следователем в виде заметок, а затем, спустя продолжительное время (декада, месяц и даже больше), составляется общий протокол, примем совершенно не выполняется требование статьи 138 УПК о дословной, по возможности, фиксации показаний арестованного. Очень часто протокол допроса не составляется до тех пор, пока арестованный не признается в совершенных им преступлениях. Нередки случаи, когда в протокол допроса вовсе не записываются показания обвиняемого, опровергающие те или другие данные обвинения.

Следственные дела оформляются неряшливо, в дело помещаются черновые, неизвестно кем исправленные и перечеркнутые карандашные записи показаний, помещаются не подписанные допрашиваемым и не заверенные следователем протоколы показаний, включаются неподписанные и неутвержденные обвинительные заключения и т. п.

Органы Прокуратуры со своей стороны не принимают необходимых мер к устранению этих недостатков, сводя, как правило, свое участие в расследовании к простой регистрации и штампованию следственных материалов. Органы Прокуратуры не только не устраняют нарушений революционной закон· ности, но фактически узаконяют эти нарушения.

Такого рода безответственным отношением к следственному производству и грубым нарушением установленных законом процессуальных правил нередко умело пользовались пробравшиеся в органы НКВД и Прокуратуры — как в центре, так и на местах — враги народа. Они сознательно извращали советские законы, совершали подлоги, фальсифицировали следственные документы, привлекая к уголовной ответственности и подвергая аресту по пустяковым основаниям и даже вовсе без всяких оснований, создавали с провокационной целью «дела» против невинных людей, а в то же время принимали все меры к тому, чтобы укрыть и спасти от разгрома своих соучастников по преступной антисоветской деятельности. Такого рода факты имели место как в центральном аппарате НКВД, так и на местах.

Все эти отмеченные в работе органов НКВД и Прокуратуры совершенно нетерпимые недостатки были возможны только потому, что пробравшиеся в органы НКВД и Прокуратуры враги народа всячески пытались оторвать работу органов НКВД и Прокуратуры от партийных органов, уйти от партийного контроля и руководства и тем самым облегчить себе и своим сообщникам возможность продолжения своей антисоветской, подрывной деятельности.

В целях решительного устранения изложенных недостатков и надлежащей организации следственной работы органов НКВД и Прокуратуры — СНК СССР и ЦК ВКП(б) постановляют:

1. Запретить органам НКВД и Прокуратуры производство каких-либо массовых операций по арестам и выселению.

В соответствии со ст. 127 Конституции СССР аресты производить только по постановлению суда или с санкции прокурора.

Выселение из погранполосы допускается в каждом отдельном случае с разрешения СНК СССР и ЦК ВКП(б) по специальному представлению соответствующего обкома, крайкома или ЦК нацкомпартий, согласованному с НКВД СССР.

2. Ликвидировать судебные тройки, созданные в порядке особых приказов НКВД СССР, а также тройки при областных, краевых и республиканских Управлениях РК милиции.

Впредь все дела в точном соответствии с действующими законами о подсудности передавать на рассмотрение судов или Особого Совещания при НКВД СССР.

3. При арестах органам НКВД и Прокуратуры руководствоваться следующим:

а) согласование на аресты производить в строгом соответствии с постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 июня 1935 года;

б) при истребовании от прокуроров санкций на арест — органы НКВД обязаны представлять мотивированное постановление и все, обосновывающие необходимость ареста, материалы;

в) органы Прокуратуры обязаны тщательно и по существу проверять обоснованность постановлений органов НКВД об арестах, требуя в случае необходимости производства дополнительных следственных действий или представления дополнительных следственных материалов;

г) органы Прокуратуры обязаны не допускать производства арестов без достаточных оснований.

Установить, что за каждый неправильный арест, наряду с работниками НКВД, несет ответственность и давший санкцию на арест прокурор.

4. Обязать органы НКВД при производстве следствия в точности соблюдать все требования Уголовно-процессуальных кодексов.

В частности:

а) заканчивать расследование в сроки, установленные законом;

б) производить допросы арестованных не позже 24-х часов после их ареста; после каждого допроса составлять немедленно протокол в соответствии с требованием статьи 138 УПК с точным указанием времени начала и окончания допроса.

Прокурор при ознакомлении с протоколом допроса обязан на протоколе делать надпись об ознакомлении с обозначением часа, дня, месяца и года;

в) документы, переписку и другие предметы, отбираемые при обыске, опечатывать немедленно на месте обыска, согласно сг. 184 УПК, составляя подробную опись всего опечатанного.

5. Обязать органы Прокуратуры в точности соблюдать требования Уголовно-процессуальных кодексов по осуществлению прокурорского надзора за следствием, производимым органами НКВД.

В соответствии с этим обязать прокуроров систематически проверять выполнение следственными органами всех установленных законом правил ведения следствия и немедленно устранять нарушения этих правил; принимать меры к обеспечению за обвиняемым предоставленных ему по закону процессуальных прав и т. п.

6. В связи с возрастающей ролью прокурорского надзора и возложенной на органы Прокуратуры ответственностью за аресты и проводимое органами НКВД следствие — признать необходимым:

а) установить, что все прокуроры, осуществляющие надзор за следствием, производимым органами НКВД, утверждаются ЦК ВКП(б) по представлению соответствующих обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпаршй и Прокурора Союза ССР;

б) обязать обкомы, крайкомы и ЦК нацкомпартий в 2-месячный срок проверить и представить на утверждение в ЦК ВКП(б) кандидатуры всех прокуроров, осуществляющих надзор за следствием в органах НКВД;

в) обязать Прокурора Союза ССР тов. Вышинского выделить из состава работников центрального аппарата политически проверенных квалифицированных прокуроров для осуществления надзора за следствием, проводимым центральным аппаратом НКВД. СССР, и в двухдекадный срок представить их на утверждение ЦК ВКП(б).

7. Утвердить мероприятия НКВД СССР по упорядочению следственного производства в органах НКВД, изложенные в приказе от 23 октября 1938 г. В частности, одобрить решение НКВД об организации в оперативных отделах специальных следственных частей.

Придавая особое значение правильной организации следственной работы органов НКВД, обязать НКВД СССР обеспечить назначение следователями в центре и на местах лучших, наиболее проверенных политически и зарекомендовавших себя на работе квалифицированных членов партии.

Установить, что все следователи органов НКВД в центре и на местах назначаются только по приказу Народного Комиссара Внутренних Дел СССР.

8. Обязать НКВД СССР и Прокурора Союза ССР дать своим местным органам указания по точному исполнению настоящего постановления.

* * *

СНК СССР и ЦК ВКП(б) обращают внимание всех работников НКВД и Прокуратуры на необходимость решительного устранения отмеченных выше недостатков в работе органов НКВД и Прокуратуры и на исключительное значение организации всей следственной и прокурорской работы по-новому.

СНК СССР и ЦК ВКП(б) предупреждают всех работников НКВД и Прокуратуры, что за малейшее нарушение советских законов и директив Партии и Правительства каждый работник НКВД и Прокуратуры, невзирая на лица, будет привлекаться к суровой судебной ответственности.

Председатель Совета Народных Комиссаров СССР

В. Молотов

Секретарь Центрального Комитета ВКП(б)

И. Сталин

(РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 3, д. 1003, л. 85–86. Типографский экземпляр)

* * *

В своем выступлении на февральско-мартовском 1937 года Пленуме ЦКВКП(б) нарком внутренних дел СССР Л. И. Ежов заявил, что его ведомство располагает «огромным количеством политически проверенных, преданных советской власти людей и квалифицированных людей. В целом аппарат и люди, которые там имеются… представляют огромную ценность…»[6].

Через три года, представ перед Военной коллегией Верховного суда, подсудимый Ежов признал: «Я почистил 14 тысяч чекистов. Но огромная моя вина заключается в том, что я мало их почистил…»[7] По предпринятым нами подсчетам только в высшем руководящем составе НКВД, получившем спецзвания в 1935 году (комиссары госбезопасности 1,2, 3 ранга и старшие майоры ГБ), за 1936–1938 гг. было репрессировано из 7 комиссаров высшего ранга — все семеро; из 13 комиссаров 2 ранга — репрессировано 10 и 1 умер; из 20 комиссаров 3 ранга — 15 репрессировано, трое покончили жизнь самоубийством и один бежал за границу; из 49 старших майоров — 39 репрессировано и один покончил жизнь самоубийством.

Таким образом, около 80 % высшего состава НКВД были уничтожены или погибли в период «ежовщины».

Сам ход и характер репрессий внутри НКВД был обусловлен существованием в его структуре «неформальных групп» чекистов, связанных внутренними кланово-клиентальными отношениями и борьбой между ними за главенство и власть, развернувшейся на общем фоне массовых политических репрессий в стране.

Приступив к чистке аппарата НКВД, Ежов черпал верные ему профессиональные кадры из рядов «региональной чекистской элиты», находившейся в определенном противостоянии центральному аппарату ОГПУ — НКВД и кровно заинтересованной в отстранении от власти прежнего руководства. Об этом на суде заявил и сам Ежов: «Кругом меня были враги народа, мои враги. Везде я чистил чекистов. Не чистил их только лишь в Москве, Ленинграде и на Северном Кавказе. Я считал их честными…»[8]

Анализ документов центральных и местных архивов ФСБ, МВД, ФПС России подтверждает существование таких «неформальных» чекистских групп, сложившихся в конце 20 — начале 30-х гг. в периферийных (республиканских, краевых) органах ОГПУ — НКВД[9]. Самой многочисленной и сплоченной из них была т. н. «северокавказская группа» Е. Г. Евдокимова — Μ. П. Фриновского[10]. Ее ядро обозначилось в 1919–1920 годах в среде ближайших сотрудников Евдокимова в Особом отделе Московской ЧК и Особых отделов Южного и ЮгоЗападного фронтов — Μ. П. Фриновского, Л. М. Заковско-го, Э. Я. Грундмана, Ф. Т. Фомина. В бытность Евдокимова полпредом ГПУ по Правобережной Украине, «ядро» пополнилось за счет местных чекистов — Н. Г. Николаева-Жу-рида, В. М. Курского, Я. М. Вейнштока, М. С. Алехина, А. М. Минаева-Цикановского, А. Г. Абуляна.

«Северокавказская группа» окончательно сформировалась в 1923–1933 гг. в период работы Евдокимова полномочным представителем ОГПУ по Северо-Кавказскому округу. Здесь в состав «группы» были рекрутированы вошедшие в «орбиту влияния» Евдокимова И. Я. Дагин, П. Г. Рудь, Я. А. Дейч, С. Н. Миронов-Король, И. П. Попашенко, А. И. Михельсон, М. А. Листенгурт, Р. А. Листенгурт, В. В. Хворостян, К. А. Павлов, И. Я. Лаврушин, Г. Ф. Горбач, Π. Ф. Булах и другие.

В 1929 году после фальсификации Евдокимовым «шах-тинского дела» Сталин ввел его в руководство ОГПУ Союза в качестве «противовеса» Ягоде и Менжинскому. Лишь в 1931 году тем удалось удалить Евдокимова в Среднюю Азию, а затем обратно на Северный Кавказ.

В 1934 г. Евдокимов перешел на партийную работу — секретарем Северо-Кавказского (Орджоникидзевского) крайкома, а на XVII съезде партии был избран членом ЦК ВКП(б). Негласное «лидерство» в «северо-кавказской группе» чекистов перешло к его ближайшему соратнику — Μ. П. Фриновско-му, ставшему к тому времени начальником Главного управления пограничной и внутренней охраны НКВД Союза.

Столь же многочисленной была «украинская группа» чекистов, оформившаяся в период 1923–1933 годов в аппарате ГПУ — НКВД Украины вокруг председателя ГПУ УССР и полпреда ОГПУ по Украине (затем наркома НКВД УССР) В. А. Балицкого[11].

В нее вошли такие видные украинские чекисты, как К. М. Карлсон, С. С. Мазо, И. М. Блат, М. К. Александровский, Б. В. Козельский, Я. В. Письменный, Г. С. Люш-ков, А. Б. Розанов, В. М. Горожанин и другие.

В 1931 году, после судебного процесса по «делу» «Союза визволення Украины», Балицкий был назначен третьим зампредом ОГПУ Союза, и часть его украинских чекистов попала на работу в центральный аппарат ОГПУ. В 1933 году Ягоде удалось вытеснить Балицкого и его людей обратно на Украину, после чего в «группе» произошел раскол между Балицким и его заместителем Леплевским. «Ренегат» Леплевский и его личные приверженцы (Д. И. Джирин, Э. А. Инсаров-Поляк, В. П. Карелин, 3. М. Ушаков-Кшимирский) были удалены из органов ГПУ Украины[12].

На XVII съезде ВКП(б) Балицкий, пользовавшийся поддержкой 2-го секретаря ЦК КП(б)У Π. П. Постышева, был избран членом ЦК ВКП(б).

Во главе так называемой «сибирско-белорусской» (или «ленинградской») «группы» чекистов стоял Л. М. Заковский (Г. Э. Штубис)[13]. Он начинал свою служебную карьеру вместе с Евдокимовым в Москве и на Правобережной Украине, но вместо Северного Кавказа в 1926 году был направлен полпредом ОГПУ по Сибирскому краю. С 1923 года был председателем ГПУ Белоруссии, а в декабре 1934 года стал начальником УНКВД по Ленинградской области. Среди наиболее заметных фигур его аппарата, сформировавшегося в Сибири и Белоруссии, были А. К. Залпетер, Г. А. Лупекин, М. А. Волков-Вайнер, В Н. Гарин, К. Я. Тенисон, Η. Е. Шапиро-Дайховский. За годы работы Заковского в Ленинграде в круг его доверенных работников-чекистов вошли С. Г. Жупахин, В. Ф. Рогов, П. А. Коркин, П. В. Карамышев, Я. Е. Пе-рельмутр, С. Ф. Монаков, К. Е. Денисов и другие.

«Московская группа» чекистов сложилась относительно поздно, в 1933–1936 годах в руководимом С. Ф. Реденсом УНКВД по Московской области[14]. Начав свою службу в ВЧК личным секретарем Ф. Э. Дзержинского, Реденс в 1924–1928 годах (когда Ягода вел «дележ власти» в ОГПУ) служил в ВСНХ в аппарате Наркомата РКП. Назначенный полпредом ОГПУ по Закавказью, в 1931 году он был там чужаком, и вскоре его вытеснил кавказец Л. П. Берия.

Несмотря на поддержку, оказанную первым секретарем ЦК КП(б)У С. В. Коссиором, работа Реденса на Украине в 1931–1933 годах не принесла ему особых успехов. Весь чекистский аппарат Украины был уже «ангажирован» Белецким и «ориентировался» только на него. Только став в 1933 году полпредом ОГПУ (с 1934-го — начальником УНКВД) по Московской области, Реденс наконец получил возможность подбора людей в «свой» аппарат. Кроме наиболее близких (знакомых по работе в ГПУ Крыма сотрудников — А. П. Радзивиловского, А. С. Журбенко, А. А. Арнольдова-Кесельмана), в Москве Реденс выдвигает на ответственную работу молодых чекистов: А. И. Успенского, А. А. Наседкина, П. Ш. Симановского, В. Я. Зазулина, Н> С. Зайцева, В. И. Юревича и других.

Осенью 1936 года первым шагом нового наркома Ежова стало увеличение плата своих заместителей (помимо Я. С. Агранова) из числа начальников Главных управлений НКВД, не имевших отношения к собственно чекистскому главку — Главному управлению государственной безопасности (ГУГБ) и бывших «не в ладах» с прежним наркомом Ягодой, — М. Д. Бермана, Μ. П. Фриновского и Л. Н. Бельского.

На руководство неоперативными подразделениями НКВД были выдвинуты работники Ежова из аппарата КПК и Секретариата ЦК — С. Б. Жуковский (Административно-хозяйственное управление), М. И. Литвин (Отдел кадров), В. Е. Цесарский (особоуполномоченный при наркоме), И. И. Шапиро (Секретариат НКВД).

Уже первые назначения руководства оперативных отделов ГУГБ — Н. Г. Николаев-Журид (Оперод) и В. М. Курской (СПО) — знаменуют основную тенденцию кадровой политики Ежова — «упор» на чекистов-оперативников «северокавказской группы».

Тогда же Особый отдел возглавил «ренегат» «украинской группы» Балицкого И. М. Леплевский. Ему и его украинским чекистам (Ушаков-Ушмирский, Карелин, Агас) была доверена вся «техническая» сторона фабрикации дела «о военно-фашистском заговоре в РККА».

На февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б) Ежов выступил с осуждением «порочных методов» руководства НКВД Ягодой и разоблачением «измены» в ГУГБ — связи чекиста Г. А. Молчанова с «троцкистами» и «группы польских шпионов» с И. И. Сосновским во главе[15]. Одновременно Ежов отметил «помощь» в борьбе с безобразиями в НКВД, оказанную ему чекистами С. Ф. Реденсом, А. Р. Строминым-Строевым и другими. Примечательно, что на Пленуме с особо яростными нападками на Ягоду выступили Евдокимов и За-ковский, выражавшие объективное стремление чекистов своих «групп» в чистке НКВД от «людей Ягоды»[16].

В марте-апреле 1937 года вслед за Ягодой аресты коснулись в основном его личных сторонников (выдвигавшихся им в ОГПУ с 1924 г.) — Π. П. Буланова, Г. Е. Прокофьева, М. Я. Гая, И. И. Островского и других. Решающую роль в выдвижении чекистов «северо-кавказской группы» в ликвидации «руководящего ядра антисоветского заговора в системе НКВД» сыграло назначение в апреле 1937 года первым заместителем Ежова и начальником ГУГБ Μ. П. Фриновско-го. С этого момента сеть арестов становится значительно шире. В апреле — мае 1937 года были арестованы оставшиеся работники центрального аппарата: К. В. Паукер, А. М. Ща-нин, Г. И. Бокий, Л. Г. Миронов, А X. Артузов, Г. И. Благонравов.

Одновременно весной — летом 1937 года за «шпионаж» и «участие» в «Польской организации войсковой» были репрессированы чекисты-поляки и сотрудники подразделений, занимавшихся работой по Польше: начальник УНКВД по Саратовской области Р. А. Пилляр, чекисты С. В. Пузицкий, Ф. Д. Медведь, С. Г. Фирин-Пупко, Э. И. Сейкевич, Г. И. Бржозов-ский, Ю. И. Маковский, С. И. Чацкий, бывшие чекисты — С. А. Формайстер, И. И. Гродис, Я. К. Ольский-Куликовский, С. А. Мессинг.

По аналогичной «национально-политической линии», якобы «за участие в латышских фашистских организациях» и «шпионаже» были проведены аресты латышских чекистов — И. П. Зирниса (Иркутск), В. А. Стырне (Киев), Р. И. Аустрина (Киров), И. А. Залпетера, Г. П. Матсона.

Летом — осенью 1937 года были арестованы и подверглись репрессиям руководители органов НКВД республиканского и областного уровней: X. X. Мугдуси (Армения), Ю. Л. Зверев (Туркмения), Я. С. Агранов (Саратов), Т. Д. Дерибас и

В. А. Балицкий (Дальний Восток), И. Ф. Решетов (Свердловск), А. Б. Розанов (Воронеж), В. Р. Домбровский (Калинин), Б. А. Бак (Архангельск), Η. М. Райский-Лехтман (Оренбург), И. М. Блат (Челябинск), П. Г. Рудь (Татария), К. И. Лордкипанддзе (Крым) и другие. Особо тяжелому погрому подверглись органы НКВД Украины. Назначенный сюда «ренегат» Леплевский, при поддержке первого секретаря ЦК КП(б)У Косиора, подверг поголовному истреблению партийные кадры Постышева и чекистов «группы Балицкого» (см. выше). Балицкий и его украинские чекисты были обвинены в создании «заговора в НКВД УССР», организационно примыкавшего к «заговору военных»[17].

Интересна расстановка кадров в возглавляемом Μ. П. Фри-новским ГУГБ на декабрь 1937 года, когда все «шпионы и изменники-чекисты, в основном, были арестованы и уничтожены, а их «истребители» награждены и возвышены Ежовым. Четыре (неоперативных) из 12 отделов ГУГБ возглавили бывшие партаппаратчики Ежова — М. И. Литвин, В. Е. Цесарский, И. И. Шапиро и С. Б. Жуковский. Два отдела «получили» чекисты «группы Заковского» из Ленинграда — М. А. Волков-Вайнер и А. К. Залпетер, а комендантом Московского Кремля стал Рогов. Еще четыре отдела сменили руководителей на чекистов из «северокавказской группы» — И. Я. Дагина, А. М. Минаева-Цикановского, Н. Г. Николаева-Журида и Я. М. Вейниггока. Во главе территориальных органов НКВД встали чекисты, не входившие ни в одну из доминирующих групп, но отмеченные лично Ежовым: Б. Д. Берман (Белоруссия), Д. 3. Апресян (Узбекистан), Г. С. Люшков (Дальний Восток), Д. М. Дмитриев (Свердловск), А. Р. Стро-мин-Строев (Саратов).

Кроме Ленинграда (Л. М. Заковский), члены его «группы» взяли под свой кошроль часть местных органов НКВД: П. А. Коркин (Воронеж), С. Г. Жупахин (Вологда), Г. А Лупекин (Иркутск), К. Я. Тенисон (Карелия).

Члены «московской группы» С. Ф. Реденса также возглавили ряд органов НКВД на местах: А. П. Радзивиловский (Иваново), А. И. Успенский (Оренбург), А. А. Наседкин (Смоленск), П. Ш. Симановский (Курск), С. И. Лебедев (Тула) и т. д.

«Львиную долю» подобных назначений получили чекисты «группы» Евдокимова — Фриновского: В. В. Хворостян (Армения), И. Я. Лаврушин (Горький), Я. А. Дейч (Ростов-на-Дону), А. И. Михельсон (Крым), М. Г. Раев-Каминский (Сталинград), Г. Ф. Горбач (Новосибирск) и т. д., всего более 15 областных и краевых управлений.

К концу 1937 г. убыль репрессированных чекистов была столь велика, что Фриновский был вынужден латать «кадровые дыры» за счет своих чекистов-пограничников: Η. Н. Федоров (Одесса), С. Я. Вершинин (Рязань), И. П. Лоцманов (Киргизия), В. А. Ткачев (Бурято-Монголия) и т. д.

В январе 1938 года по окончании торжеств ХХ-летия ВЧК — НКВД на Ежова было оказано давление сверху с целью ослабить волну массового террора. По докладу Маленкова 14 января на Пленуме ЦК ВКП(б) было принято постановление «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии…», создавшее хоть какое-то ограничение террору. В этих условиях Ежову пришлось пожертвовать наиболее одиозными фигурами из местных «перегибщиков»-чекистов.

В январе наркома Лепелевского отозвали с Украины и назначили начальником второстепенного отдела ГУГБ, а Ре-денс был удален из Москвы в «почетную ссылку» наркомом НКВД Казахстана. Кроме того, были арестованы два крупных чекиста — и, что знаменательно, оба на Северном Кавказе: начальники УНКВД по Орджоникидзевскому краю и Ростовской области — Π. Ф. Булах и Я. А. Дейч. Арест последнего, по-видимому, имел своим последствием смещение первого секретаря Ростовского обкома А. Г. Евдокимова, переведенного в мае на хозяйственную работу.

В апреле 1938 г. в Москве Леплевский был арестован как участник «антисоветской правотроцкистской организации» и руководитель (второго!) «заговора в НКВД Украины». В Москве и Киеве как «соучастники» были схвачены его ближайшие сотрудники — Блюман, Герзон, Карелин, Джирин и Инсаров[18]. Тогда же заместитель Ежова и новый начальник Московского УНКВД Заковский и его чекисты (Залпетер, Гарин, Тенисон) неожиданно были сняты с оперативной работы и направлены на руководство строительством в ГУЛАГе, где вскоре были арестованы.

С момента апрельского назначения Ежова наркомом водного транспорта начинается скрытый «размыв» чекистского аппарата образца 1937 г. путем номенклатурного кадрового пасьянса. Так, с работы в НКВД снимаются и направляются в Наркомвод его проверенные чекистские кадры: Я. М. Вейншток, А. И. Михелсон, Р. А. Листенгурт. В мае 1938 г. там оказался и опальный Е. Г. Евдокимов. На работу в НКПС переводятся чекисты Л. Н. Вольский и М. А. Волков-Вайнер, в Наркомтяжпром — А. М. Минаев-Цикановский, в Нар-коминдел — С. Н. Миронов-Король.

В мае 1938 г. разразился крупный скандал в связи с самоубийством нового начальника УНКВД по Московской области, «протеже» Л. Н. Бельского — В. А. Каруцкого[19]. Само столичное управление в это время существовало в атмосфере неуверенности и «чехарды» руководства: за 1938 г. в нем сменилось шесть начальников. Опытный функционер Ежов чувствует, что утрачивает контроль за людьми и аппаратом. В июне 1938 года он затевает реорганизацию структуры НКВД, законченную в сентябре уже Берия. В июне — сентябре 1938 года продолжались отдельные аресты чекистов из числа «перегибщиков» террора и скомпрометированных связями с ними. Так были арестованы Д. М. Дмитриев, А. П. Радзивиловский, Б. Д. Берман, 3. М. Ушаков-Кшимирский.

13 июня 1938 года один из «перегибщиков» (в Москве могли припомнить еще его связи с Балицким и Молчановым), начальник УНКВД по Дальневосточному краю Г. С. Люшков, получив вызов из Москвы, предпочел перейти советско-китайскую границу и сдаться японским оккупационным властям. «Уход» Люшкова за кордон стал сильным ударом по репутации «железного наркома»[20].

В августе 1938 года первым заместителем Ежова был назначен Л. П. Берия. Такой заместитель в звании, единственного в Союзе, комиссара госбезопасности 1 ранга и с партийным статусом члена ЦК становился явным и скорым преемником Ежова. В сентябре Фриновский был уволен из НКВД и назначен наркомом Военно-Морского Флота. С его заменой Берия на посту начальника ГУТБ и приходом закавказских чекистов — Меркулова, Кобулова, Деканозова и других в ноябре 1938 года начинается «эпидемия» арестов остававшихся в центральном аппарате чекистов «северокавказской группы» и партийных выдвиженцев Ежова. Этому предшествовал какой-то скандал (раздутый, по-видимому, уже самим Берия) в 1-м отделе (отделе охраны) ГУ ГБ, в центре которого оказался его начальник — И. Я. Дагин[21].

Известную роль «бога из машины» в падении Ежова сыграл начальник УНКВД по Ивановской области В. IL Журавлев. Заявление последнего обсуждалось 19 ноября 1938 года на заседании Политбюро, после которого Ежов был вынужден подать в отставку. Работая в сентябре 1937 — феврале 1938 годов в Куйбышеве, Журавлев посылал «сигналы» в Москву на «опального» Π. П. Постышева, назначенного секретарем Куйбышеского обкома. Его «сигналы» попадали к тогдашнему начальнику СПО ГУ ГБ М. И. Литвину и неизменно нм «гасились».

Отсюда последовал вывод, что он, близко знавший Постышева по совместной работе на Дальнем Востоке и Украине, покрывал «врага народа»[22]. Вызванный на разбирательство в Москву, Литвин 12 ноября застрелился в своей квартире в Ленинграде. Добавим, что «своевременные» действия Журавлева были по достоинству оценены Берия: в декабре 1938 года он был назначен начальником УНКВД по Московской области.

В последовавшие ноябрьские аресты были арестованы А. М. Минаев-Цикановский, И. Я. Дагин, Η. Н. Федоров, С Ф. Реденс, И. П. Попашенко, А С. Журбенко, И. И. Шапирх, В. Е. Цесарский, С. Б. Жуковский и Е. Г. Евдокимов.

14 ноября нарком НКВД УССР А. И. Успенский, имитировав самоубийство, тайно бежал из Киева и оставался на нелегальном положении вплоть до своего задержания на станции Миасс в апреле 1939 года[23].

Тем временем в Москве Берия начал следствие об очередном грандиозном «заговоре в системе НКВД», возглавляемом Ежовым, Фриновским и Евдокимовым. Главным их соучастником стали чекисты «северокавказской группы», «московской группы» Реденса и партийные выдвиженцы Ежова в НКВД.

Аресты в 1939 году Μ. П. Фриновского, Н. И. Ежова, Л. Н. Бельского, М. А. Волкова-Вайнера, Н. Г. Николае-ва-Журвда и их назначенцсв-чекистов на местах были уже «подчисткой» ставших ненужными «чернорабочих» массового террора 1936–1938 годов и знаком перехода к бериевской «либерализации».

Таким образом, на общем фоне массовых политических репрессий в 1936–1938 годы можно выделить следующую хронологию репрессивных кампаний в самой системе НКВД СССР:

— ноябрь 1936 — апрель 1937 гг. — репрессии Ежова, направленные против чекистов центрального аппарата из личного окружения Ягоды;

— апрель — июнь 1937 г. — полная чистка Ежовым центрального аппарата НКВД от кадрового слоя чекистов Дзержинского — Ягоды;

— июнь — декабрь 1937 г. — репрессии Ежова в органах НКВД союзных и автономных республик, краев и областей; уничтожение чекистов «украинской группы» Балицкого;

— январь — апрель 1938 г. — ограниченные репрессии чекистов-ежовцев за «перегибы» террора на местах; ликвидация чекистов «ленинградской группы» Заковского и группировки Леплевского;

— апрель — сентябрь 1938 г. — репрессии «перегибщиков» террора на местах и связанных с ним работников центрального аппарата НКВД; скрытое ротационное «размывание» чекистских кадров Ежова;

— сентябрь — декабрь 1938 г. — репрессии Берия против ежовских чекистов «северокавказской», «московской» групп и партийных выдвиженцев в НКВД в центре и на местах;

— 1939 г. — окончание Берия чистки НКВД от кадров Ежова.

ДОКЛАД РЕЙХСФЮРЕРУ СС И ШЕФУ ГЕРМАНСКОЙ ПОЛИЦИИ

Разлагающая деятельность Коммунистического Интернационала, проводившаяся вплоть до заключения германо-советского договора о ненападении 23 августа 1939 года по отношению к странам оси, в особенности против национал-социалистской Германии, широко известна.

Надежды на то, что после заключения пакта Советский Союз будет в соответствии со статьями договора проводить лояльную политику и прекратит подрывную работу против рейха, не оправдались. Напротив: идеологическое разложение, диверсии и террор, а также крайне интенсивное развитие деятельности военной, политической и экономической разведок по-прежнему оставались целями советских правителей.

Единственное, что изменилось, это методы, позволяющие русской разведке использовать более совершенные и утонченные формы для выполнения все новых задач.

Коммунистический Интернационал (Коминтерн) является организацией, созданной Советской Россией, с местонахождением в Москве. О ее целях говорит параграф 1-й Устава Коминтерна: «Объединять коммунистические партии всех стран в единую мировую партию, бороться за привлечение на свою сторону рабочего класса, а также за принципы коммунизма и диктатуры пролетариата». До сих пор членами Президиума Исполнительного комитета Коминтерна являются: Сталин, как первый секретарь Компартии Советского Союза, Молотов, немецкий эмигрант Пик, представляющий германскую секцию Коминтерна, вождь французских коммунистов Торез и известный болгарский террорист Димитров, председатель Президиума ИККИ, известный по Лейпцигскому процессу.

Для административного аппарата СССР Коминтерн является неофициальной инстанцией, которая может быть использована для любой подрывной деятельности в международном масштабе. Наряду со специальными разведывательными службами для выполнения таких специальных заданий за границей используется и Коминтерн, так что в борьбе с этими службами трудно отличить одну от другой.

Подрывная работа Коминтерна усилилась во время войны благодаря использованию больших материальных и людских ресурсов. По всей Европе распространялись воззвания и директивы отдельных национальных секций Коминтерна, преследовавших одну цель — призвать приверженцев коммунистической идеологии к напряженной и длительной подрывной работе против Германии, ведущей «империалистическую войну», причем не последнюю роль при этом играли намерения Советского Союза изменить в свою пользу обстановку, возникшую в результате пакта о ненападении.

а. Против рейха.

В результате беспощадной борьбы с Коммунистической партией начиная с 1933 года, приведшей к се уничтожению, как следствие бескомпромиссных позиций национал-социализма, за период до заключения пакта о ненападении все усилия Коминтерна, предпринимаемые из-за границы, а также деятельность находящихся под надзором полиции небольших остатков Компартии внутри страны, организованных в так называемые группы AM и ББ (AM — военная политика, ББ — промышленный шпионаж), были напрасными.

На усиление борьбы с его агентами Коминтерн начал методично рассылать директивы о ведении более утонченной подрывной работы. Руководствуясь примером «троянского коня», Коминтерн усилил свою деятельность после гражданской войны в Испании, представившей классические образцы такого рода деятельности. В результате пакта от 23 августа 1939 года эта деятельность утратила всякое пропагандистское звучание, на что Исполком Коминтерна предпринял новые, более энергичные шаги по возобновлению деятельности своего всеобъемлющего аппарата AM и ББ. В то время как в оккупированных областях работа Коминтерна была облегчена тем, что там до сих пор имеются сильные разведывательные организации коммунистических партий, все его попытки вести подрывную деятельность против рейха никогда не давали ощутимых результатов.

В результате непрерывной слежки было установлено, что в европейских странах Коминтерн вновь создал сильную сеть своих агентов и расширил свои связи, поставив перед собой единственную цель — усилить подрывную и разведывательную деятельность против Германии.

Главный центр связи находится в Стокгольме, поддерживаемый шведской коммунистической партией. Это один из самых опасных центров деятельности Коминтерна. Представление о методах его работы дает материал, изложенный ниже.

Для работы против рейха в первую очередь использовались бывшие руководящие функционеры Германской компартии, длительное время обучавшиеся в Москве и других городах Европы. Впервые их забросили в рейх в 1939 году. Одному из самых ловких удалось установить связи со своими старыми товарищами по партии в Берлине и благодаря систематической работе вновь создать производственные ячейки КП Г на крупных берлинских предприятиях, выполняющих важные оборонные заказы. Целью этого предприятия было разложение персонала, подстрекательство их к диверсиям и саботажу, а также ведение промышленного шпионажа. С помощью умело оборудованных курьерских вагонов инструкторы Коминтерна переправляли в Берлин из Стокгольма и Копенгагена материал, инструкции и деньги. Ведущую роль в руководстве этой организацией, расширившейся угрожающим образом, играл депутат шведского парламента Линдерот, являющийся представителем европейского бюро Коминтерна в Стокгольме. В особенности он выполнял те поручения Исполкома Коминтерна, которые касались отдельных стран. Из Стокгольма Линдерот направлял деятельность уполномоченных Коминтерна в Копенгагене, оказывая им финансовую поддержку. Перебравшиеся в Германию функционеры КПГ, такие, как Артур Эм-мерлих, род. 20 сентября 1907 г. в Нойервизе, Вилли Галль, род. 3 октября 1908 г. в Фалькенштеейн/Фогтланде, Рудольф Халльмайер, род. 3 февраля 1908 г. в Плауэне, Генрих Шме-ер, род. 20 марта 1906 г., для защиты от полиции безопасности (СД), под руководством эмиссаров Линдерота ознакомились с методами полицейской борьбы против шпионажа. Обучение проводил прекрасно известный нам Дмитрий Федосее-вич Крылов, комиссар ГПУ, которое с 3 февраля 1941 года включено в объединенный народный комиссариат внутренних дел под наименованием «Народный комиссариат государственной безопасности».

Созданная вышеуказанными функционерами организация осуществляла свою деятельность, поддерживая связь с Москвой через Гамбург (где была оборудована надежная явка), Копенгаген и Стокгольм. Ее целью было получение данных о производстве новейших видов оружия в Германии.

Кроме этих задач, организация занималась также изготовлением листовок подрывного характера. Из последнего приказа Коминтерна, полученного в конце мая 1941 года Эмер-лихом из Москвы, со всей очевидностью явствует, что в ближайшие два месяца было запланировано подготовить и перебросить большое количество новых инструкторов, назначенных в отдельные гау (области. — Пер.) рейха.

Поскольку одной слежки за деятельностью постоянно растущей организации стало недостаточно, чтобы предотвратить нанесение реального ущерба, в конце мая мы своевременно перешли к активным мерам и арестовали всех членов организации.

б. Против областей, занятых Германией.

Методы нелегальной работы, осуществляемой Коминтерном в областях, занятых Германией, аналогичны перечисленным выше.

Следует подчеркнуть следующее:

В протекторате.

Уже перед оккупацией бывшей Чехословакии Коммунистическая партия развернула оживленную деятельность, результаты которой сказались, однако, лишь после создания протектората, q переходом партии на нелегальное положение. За последние годы из этого района в Москву было направлено множество партийных функционеров для изучения теории и практики военного дела и диверсионной войны.

После учреждения протектората эти квалифицированные кадры были брошены на практическую работу. Они незамедлительно приступили к воссозданию и расширению нелегальных организаций Компартии Германии. Связь с Коминтерном, контроль и руководство партийной работой поддерживались и осуществлялись через генеральное консульство СССР в Праге. Связным советского генерального консульства был корреспондент ТАСС и пресс-референт советского консульства Курт Беер (еврей!). Он получал от дипломатического представительства русские газеты и коммунистический пропагандистский материал, который он в соответствии с указаниями передавал руководящим работникам КП Г. Кроме того, через него поступали огромные суммы для финансирования нелегальной партийной работы.

Кроме связи через советское консульство, в протекторате существовала еще и прямая радиосвязь агентов Коминтерна с Москвой. Работники партии, которым было поручено возглавлять эту тайную радиостанцию Коминтерна, также проходили подготовку в Москве в радиошколе. (Эта школа находится под контролем Коминтерна и охраняется частями Красной Армии.) Учебная программа этой школы осуществляется на самой широкой основе и носит условное наименование «Оме», то есть Организация международного соединения.

Радиостанция в Праге, действовавшая вплоть до самого недавнего времени, была оборудована мощными принимающими и передающими установками. По радио из Праги передавались сообщения об общем внутриполитическом положении, о подготовке и проведении организованных партией операций, о заседаниях партийного руководства и принятых на них решениях, а также о состоянии, настроениях и деятельности партии, а также принимались приказы и директивы Исполкома Коминтерна из Москвы. Двусторонние радиопереговоры являются исчерпывающим доказательством непримиримости революционных идей Коминтерна, направленных на уничтожение национал-социализма в оккупированной части Франции.

Особое внимание Коминтерн уделяет также Французской коммунистической партии, тем более что, с точки зрения Ленина, Франция должна стать бастионом большевизма в Западной Европе. В условиях раскола и внутренней слабости Франции Коммунистический Интернационал, располагавший До войны многочисленными сторонниками в этой стране, надеется добиться успеха.

И здесь было досконально точно установлено, что коммунисты во Франции получают через дипломатические представительства Советского Союза всех рангов и видов деньги и пропагандистский материал.

И здесь пакт от 23 августа 1939 года не играл никакой роли, кроме разве той, что с этого дня активность французских коммунистов в их борьбе с Германией возросла. Самым убедительным и в то же время самым объективным доказательством этого является обнаруженный во время обыска в Париже акт «сюрте насьональ» (французской тайной полиции), касающийся французской ежедневной газеты «L’Ordre». Как явствует из аутентичных документов французской полиции, в санации, проводившейся в ноябре 1939 года, вместе с руководителем пресс-службы югославской миссии Вуцсвичем и Жаком Эбштейном, любовником леди Стэнли, одной из сестер лорда Дерби, участвовал и чешский еврей Отто Кац, он же Карл Симон, состоящий на службе у Советов. В ноябре 1939 года советский посол в Париже Суриц вместе с бывшим министром испанского республиканского правительства Не-грином, а в январе и феврале 1940 года вместе с секретарем посольства Бирюковым посетил главного редактора газеты «Виге» на его вилле в Сен-Клу. Во время этих встреч была достигнута договоренность, что небезызвестный Этевнон в качестве официального уполномоченного советского посольства будет работать в редакции «LOrdre». В конце марта финансовая поддержка, оказываемая в этих целях, составила 800 тыс. франков. Руководителям Французской компартии после ее роспуска был отдан приказ распространить среди своих приверженцев директиву с требованием читать газету «L’Ordre», как заслуживающую доверия и враждебную немцам.

В остальных оккупированных областях.

В Норвегии советская миссия в Осло также является средоточием подрывной пропаганды Коминтерна. Здесь удалось застать сотрудников посольства с поличным на месте преступления.

В Голландии, Бельгии, бывшей Югославии установлено применение таких же методов подрывной работы против рейха.

Сжатые рамки этого краткого доклада не позволяют во всей полноте привести показания свидетелей и документы о подрывной и шпионской работе Коминтерна.

Остается подчеркнуть тот факт, что отношение Советского Союза к рейху и занятым им областям является неискренним и подрывная работа Коминтерна после 1940 года начала расширяться лихорадочными темпами.

Еще за десятилетие до начала войны Коминтерн начал посылать проверенных коммунистов из всех своих секций в Советскую Россию, где они в специальных школах обучались ведению диверсионной работы и технике подрывного дела. Начиная с 1930 года в Москве вновь были открыты так называемые военно-политические курсы, деятельность которых не прекратилась по сей день. Поскольку Коминтерн, преследуя свои политические цели, постоянно должен был учитывать возможность военного столкновения, он в директивах конгрессов призывал своих приверженцев к совершению актов диверсий и террора, оправдывая эти преступления политической необходимостью.

Тот факт, что на территории рейха силами полиции безопасности (СД) обнаружено множество террористическо-диверсионных групп, созданных по приказу Коминтерна, является показательным для позиции, занимаемой Советским Союзом по отношению к рейху. Подготовка диверсионных актов против объектов, имеющих военное значение, мостов, взрывы важных участков железной дороги, разрушение и остановка важных промышленных предприятий и установок являлись целью этих групп, состоявших целиком из коммунистов, не останавливавшихся при выполнении своих задач и перед убийствами. Кроме заданий, связанных с совершением диверсионных актов, члены групп получали и указания о совершении покушений на руководителей рейха.

Хотя можно было ожидать, что серия этих преступлений, совершенных или готовящихся Коминтерном, после подписания пакта о ненападении от 23 августа 1939 года прекратится, однако в результате широких расследований, проводившихся в особенности на оккупированных Германией территориях, были получены доказательства того, что Коминтерн не намерен прекратить свою преступную деятельность против рейха.

Наряду с группами, созданными англичанами и осуществлявшими диверсии на судах, целью которых являлось уничтожение германского флота еще в мирное время, существовала еще более разветвленная террористическая организация под эщдой Коминтерна, задача которой заключалась, главным образом, в уничтожении судов тех государств, которые являются членами антикоминтерновского блока.

По достоверным сведениям известно, что до конца 1940 года эта организация действовала, стремясь проникнуть с территории Дании в рейх. Руководителем этой организации был немецкий эмигрант Эрнст Волльвебер, который в 1931 году был членом руководства РГО (Красной профсоюзной оппозиции), а в ноябре 1932 года был избран депутатом рейхстага от КПГ. Эмигрировав в Копенгаген, Волльвебер в 1933 году возглавил руководство ИСХ (Интернационал моряков и портовых рабочих. — Пер), который, являясь международной профессиональной организацией моряков и портовых рабочих, выполняет по поручению Коминтерна диверсионные акты, главным образом, против немецкого торгового флота. Он несет основную ответственность за организацию и деятельность диверсионных групп, созданных по указанию Москвы в Германии, Норвегии, Швеции, Дании, Голландии, Бельгии, Франции и прибалтийских государствах. Волльвебер руководил также приобретением и перевозкой взрывчатых веществ, располагая, кроме того, денежными средствами, щедро предоставляемыми Коминтерном для финансирования организации и платы агентам. После вступления немецких войск в Осло в мае 1940 года Волльвебер бежал в Швецию, где он до сих пор находится в заключении в Стокгольме. Советское правительство обратилось к шведскому правительству с просьбой разрешить Волльвеберу выезд в Советский Союз, предоставив ему за успешную работу в интересах Коминтерна советское гражданство. В результате деятельности этих террористических групп, распространенных по всей Европе, были совершены диверсии против 16 немецких, 3 итальянских, 2 японских судов, два из которых были полностью уничтожены. Сначала диверсанты пытались поджигать суда, но впоследствии изменили тактику, так как пожар не уничтожал их полностью, и стали применять взрывчатку против кораблей, курсирующих в Балтийском и Северном морях. Наиболее крупные опорные пункты диверсантов находятся в портах Гамбурга, Бремена, Данцига, Роттердама, Амстердама, Копенгагена, Осло, Ревеля и Риги.

Коммунистические диверсионные группы, созданные в Голландии, Бельгии и Франции, находились под руководством голландского коммуниста Йозефа Римбертуса Схаапа, который возглавлял интерклуб в Роттердаме и поддерживал теснейшие связи с руководящими работниками всей организации. Ему непосредственно подчинялся бывший руководитель гамбургской организации Красной профсоюзной оппозиции Карл Баргштадт, ведавший технической стороной диверсионных актов. Взрывчатка, необходимая для совершения диверсионных актов, добывалась из рудников на севере Скандинавии и поставлялась коммунистическим диверсионным группам в Голландии, Бельгии и Франции с помощью голландских моряков через норвежский порт Нарвик и шведский порт — Лулеа. В Роттердаме удалось арестовать одного из виднейших перевозчиков взрывчатки, голландского коммуниста Виллема ван Вреесвийка.

Как голландские, так и бельгийские группы располагали лабораториями, в которых они изготовляли зажигательные и взрывные бомбы. Эти группы произвели диверсии на итальянском пароходе «Боккаччо» и японском пароходе «Касий-мару». Диверсии на немецких судах в портах Амстердама и Роттердама удалось своевременно предотвратить.

В ходе дальнейших поисков полиции безопасности (СД) удалось арестовать 24 коммуниста-террориста, среди которых находятся также руководитель голландской диверсионной группы Ахилл Бегвин и руководитель бельгийской диверсионной группы Альфонс Фистельс.

Самого Схаапа датская полиция сумела арестовать 1 августа 1940 года в Копенгагене, где он намеревался возобновить деятельность датской диверсионной организации.

Насколько упорно Коминтерн стремится нанести уничто-ясающие удары по германскому торговому флоту и в Балтийском море, видно из того факта, что с февраля по апрель 1941 года полиции безопасности (СД) вместе с датской полицией удалось арестовать руководящих работников Коммунистической партии Дании, которые оказывали активную поддержку деятельности коммунистических диверсионных групп. Среди арестованных были, в частности, член Исполнительного комитета Компартии Дании и генеральный секретарь Международного союза моряков и портовых рабочих Рихард Йен-сен, редактор датской коммунистической газеты «Арбайтер-блатг» в Копенгагене Тегер Тегснсен и член президиума Союза друзей Советского Союза в Дании полуеврей Отто Мельхиор.

Делом рук коммунистических диверсионных групп в Дании являются, в частности, диверсии на немецком пароходе «Саар» в порту Ревеля и на немецком пароходе «Фила» в Кенигсбергском порту, в результате которых на пароходе «Фила» в носовой части борта на уровне ватерлинии возникла пробоина. Химические дистанционные взрыватели были доставлены на борт корабля в Рижском порту.

Взрывчатка и бикфордовы шнуры, применявшиеся датской коммунистической организацией, были доставлены из Швеции. Их перевез специальный курьер из магазина мужской одежды в Мальме, где они хранились, в Копенгаген.

Важнейшие сведения о деятельности Коминтерна против Германии получены также из показаний других коммунистических террористов в Дании. Например, особое значение Коминтерн придавал вербовке скандинавских моряков и привлечению их к подрывной работе, поскольку в Коминтерне считали, что в будущей войне одни лишь Скандинавские страны останутся нейтральными, в результате чего только граждане этих государств будут иметь возможность совершать террористические акты в германских портах и на немецких судах. Кроме того, Коминтерн усиленно настаивал на том, чтобы скандинавы уничтожали собственные грузы, поджигая или взрывая их, если это послужит интересам Советского Союза. Волль-вебер сам отдал отдельным диверсионным группам в прибалтийских государствах и немецких портах Северного моря распоряжение завербовать на всех курсирующих в этом районе судах хотя бы одного надежного человека, который был бы наилучшим образом подготовлен к выполнению в будущем заданий Третьего Интернационала.

По его распоряжению была также совершена попытка организовать диверсионную группу в Данциге.

Руководящие работники Интернационала моряков и портовых рабочих, входившие в состав этих групп, среди которых был и уроженец Осло, норвежский гражданин Артур Самсинг, длительное время проживавший в Советском Союзе, были арестованы и дали подробные показания о террористических и диверсионных актах, совершенных ими против рейха по заданию Волльвебера. По поручению Коминтерна Волльвебер создал опорные пункты на островах Балтийского моря Даго и Эзеле. Завербованные на этих островах сотрудники должны были начать действовать только в том случае, если в ходе войны между Германией и Советским Союзом германские войска или военно-морской флот овладеют островами. В первую очередь планировалось совершать диверсии на базах подводных лодок, аэродромах и складах горючего.

Насколько энергичными были попытки большевиков развернуть свою деятельность на территории самого рейха, явствует из того факта, что с марта 1941 года полиции безопасности (СД) удалось установить в результате расследований в Силезии и генерал-губернаторстве (большей части бывшей Польши. — Пер.), что польские диверсионные и террористические организации возглавлялись в большинстве случаев коммунистическими элементами. Здесь также организация совершений за последнее время преступлений носит характерные черты, типичные для методов коммунистов, изложенных В «военных тезисах» 6-го и 7-го Конгрессов Коминтерна и разосланных всем секциям.

1. Методы, применяемые ГПУ против переселенцев немецкой национальности.

Когда после подписания русско-германского пограничного договора от 29 сентября 1939 года Россия сумела воспользоваться плодами немецких побед над Польшей, присоединив значительные территории, она использовала установление ipa-. ницы сфер интересов Германии и России для того, чтобы пре-щ>атить вновь возникшую сухопутную границу с великогерманским рейхом в ворота для бесчисленных шпионов, засылаемых на территорию своего партнера по пакту о ненападении.

Великодушие фюрера, позволившего вернуться на родину немцам, проживающим на русской территории, было самым подлым образом использовано в вышеуказанных целях.

Когда фольксдейчи, следуя зову фюрера, массами стали собираться в дорогу, пресловутое ГПУ — которое с 3 февраля 1941 года стало составной частью объединенного Народного комиссариата внутренних дел, получив название «Народный комиссариат государственной безопасности», — приступило к осуществлению своего плана, заключавшегося в том, чтобы привлечь многих из переселенцев, пользуясь самыми недозволенными средствами, к шпионской деятельности против страны, в которую они возвращались, движимые любовью к родине. Хотя ГПУ практически не добилось в этом успеха, так как большинство завербованных насильно, вернувшись в Германию, сразу же сообщали о полученных заданиях, тем не менее сам по себе этот факт остается позорным свидетельством методов ГПУ и советских правителей.

Переселенцев в Германию вызывали в ГПУ, часами допрашивали, угрожая не выпустить их за границу, если они не согласятся сотрудничать с ГПУ. Широко применялся также следующий метод — переселенцам заявляли, что с остающиеся членами их семей будет поступлено самым строгим образом, с ними будут обращаться как с заложниками, если переселенец не выполнит взятых на себя вынужденных обязательств или осмелится сообщить германским властям о своем задании. Им угрожали также, говоря, что длинная рука ГПУ достанет их и в Германии, угроза, которая оказывала на некоторых, слабых духом, переселенцев свое действие. Не только мужчин, но и женщин принуждали таким бесчеловечным образом давать обязательства. Ниже я хотел бы привести несколько примеров того, как обращались с сотнями немцев, возвращавшихся на родину.

а) При переселении бессарабских немцев была обнаружена некая Мария Бауманн из Черновиц, которая сообщила, что русская разведка хотела принудить ее вести разведывательную работу в Германии. Ее неоднократно вызывали в ГПУ, где всяческими способами пытались заставить работать на русскую разведку. Так как у нее пятеро детей, не имеющих достаточного обеспечения (она вдова), ей обещали высокое жалованье, сказав, что могут платить ей 10 тыс. рублей и даже больше. Ее направили на шпионскую работу в Прагу. Она везла с собой документы, подтверждавшие, что она прошла специальную подготовку.

б) Элизабет Кройтель, муж которой имел в Черновицах лавку перевязочных материалов, также подверглась давлению ГПУ, куда она явилась для получения паспорта на выезд. Ей поручили вести разведывательную работу в Саксонии. Она также была снабжена материалами, освещавшими деятельность немецкой разведки и дававшими рекомендации по борьбе с ней.

Эти два примера можно было бы дополнить сотнями других, ибо установлено, что ГПУ, даже по осторожным оценкам, пыталось завербовать около 50 процентов всех переселенцев, заставляя их угрозами или посулами соглашаться на сотрудничество.

Но ГПУ не только пыталось сделать этих немцев, используя самые отвратительные методы, предателями своей родины, ему во многих случаях удалось даже ограбить этих людей, украсть у них удостоверения личности, деньги и ценные вещи. В шестнадцати случаях у нас имеются доказательства, что документы похищались с целью передачи их русским агентам. Еще в шести случаях существует сильное подозрение, что ГПУ убивало переселенцев, чтобы воспользоваться их документами для незаметной переброски их агентов в рейх.

2. Советские дипломатические представительства как центры экономического, политического и военного шпионажа против рейха с целью подготовки войны.

После заключения пакта о ненападении русская разведка расширила арсенал своих методов. Не отказываясь от своих обычных жестоких приемов, она стала все более широко использовать русские представительства, аккредитованные в рейхе — руководящая роль здесь принадлежит русскому посольству в Берлине — в разведывательных целях. Отзыв советского посла Шкварцева и назначение на этот пост Деканозова явились сигналом для всемерного усиления шпионской деятельности путем сбора политической, экономической и военной информации. Деканозов, доверенное лицо Сталина, в России руководил отделом информации НКВД (русский Наркомат внутренних дел), в который входит ГПУ на правах специального разведывательного управления. Его задача, сформулированная в Москве, заключалась в том, чтобы через постоянно расширяющуюся сеть доверенных лиц получить доступ к высшим инстанциям рейха и добывать в первую очередь информацию о военной мощи и оперативных планах рейха. Верным помощником Деканозова был сотрудник ГПУ, так называемый «советник посольства» Кобулов, развернувший интенсивную шпионскую деятельность, беззастенчиво пользуясь своей дипломатической неприкосновенностью. Русские шпионы в рейхе стремились к тому, чтобы наряду с чисто политической информацией получать сведения и о политических планах рейха, а также планировали создать по всей Германии сеть тайных радиостанций, которые передавали бы в Россию все важные сведения, зашифрованные сложным шифром. Таким образом, с 1940 года проводилась широкая подготовка к разведывательной работе, на которую были затрачены невообразимые суммы. (Немецкая контрразведка сумела вовремя принять необходимые меры.)

Зная, что русская разведка развернула особенно интенсивную деятельность в восточных германских областях — в первую очередь в генерал-губернаторстве и протекторате (бывших Польше и Чехии. — Пер), — мы были вынуждены уделить повышенное внимание именно этим районам. Было установлено, что сотрудник русского генерального консульства в Праге Леонид Мохов является главой русской шпионской организации, созданной ГПУ в протекторате. Русской разведкой были завербованы бывшие военнослужащие чешского легиона, сражавшиеся во время войны между Германией и Польшей на польской стороне и в большинстве случаев являвшиеся членами Коммунистической партии Чехословакии, которые после поражения Польши попали в плен к русским. В первую очередь их обучали радиоделу. Этих людей послали в протекторат, снабдив поддельными документами, где они действовали под руководством упомянутого сотрудника русского консульства Леонида Мохова. После вмешательства нашей полиции было арестовано более 60 русских агентов, а десяток подпольных радиопередатчиков конфискован. (Примечание: Эта шпионская организация действовала совершенно независимо от подпольных организаций, работающих в протекторате под руководством Коминтерна.)

В Берлине тем временем советник русского посольства и сотрудник ГПУ Кобулов также не бездействовал. Небезынтересно ознакомиться с высказыванием бывшего югославского дипломата, военного атташе в Берлине, полковника Ваухни-ка, которого трудно заподозрить в симпатиях к немцам; он заявил, что помощник русского военного атташе в Берлине полковник Корняков занимается исключительно разведкой, тратя на это столько денег, сколько ему покажется необходимым. Целью руководства русских шпионов, в которое входил, кроме Кобулова, военный атташе Тупков со своим помощником Сконяковым, было создание в столице и во всех крупных городах великогерманского рейха сети подпольных радиостанций для передачи разведывательных сообщений.

Из всего обширного материала, освещающего деятельность этих господ и их сообщников, представляется возможным привести лишь два примера:

а) Булочник Витольд Пакулат из Мариамполя в Литве, бывший член немецкого культурбунда в Литве, у которого имелись родственники в рейхе — прежде всего в Берлине, — однажды был вызван в Ковно в ГПУ. Здесь ему стали угрожать, обещая отдать его под суд за шпионскую деятельность. Того, что он был членом культурбунда и несколько раз выезжал из Литвы в Германию, чтобы навестить своего брата, проживающего в Мемеле, ГПУ было достаточно, чтобы завести на него дело по обвинению в шпионаже. Запуганного человека пообещали освободить от наказания, если он согласится под видом переселенца пробраться в Берлин и там работать в соответствии с указаниями, получаемыми из России. Оставив жену и ребенка, которых ГПУ задержало как заложников, он отправился в Германию. Его запугивали, говоря, что у ГПУ длинные руки, способные достать и в Берлине, если он пойдет на предательство. Несмотря на эту угрозу и на то, что его родственники находились во власти ГПУ, этот фольксдейч осознал свой долг и связался по прибытии в Германию с полицией безопасности (СД). Таким образом удалось повести с русски_ми двойную игру, которую они так и не разгадали, благодаря чему все их планы были спутаны и их деятельность с самого начала находилась под нашим контролем. В Берлине Пакулат получал указания и приказы от связника ГПУ, сотрудника русского посольства. Ему приказали снять в Берлине квартиру, в которой ГПУ оборудовало крупную подпольную радиостанцию. Затем ему велели приобрести небольшую гостиницу с пивной, чтобы использовать эти помещения для проезжающих русских курьеров и агентов. Ему приказали также завязать знакомства с рабочими оборонной промышленности, чтобы добывать разведывательные данные. Русская разведка вела свою работу, учитывая предстоящую войну, в силу чего она, наряду с указанием целей для будущих бомбардировок, устраивала также в общественных местах тайники для хранения разведывательной информации и диверсионного оборудования, чтобы в нужный момент извлечь их оттуда.

Только в этом случае русская разведка затратила около 100 тыс. рейхсмарок. Для устройства подпольной радиостанции русская разведка завербовала через Пакулата немца-ради-ста из фирмы «Сименс». Его подыскала для этой роли полиция безопасности (СД), одной из задач которой являлась двойная игра с русскими. Русская разведка твердо считала, что Пакулат создал надежную агентурную сеть, завербовав шестьдесят немцев, которые, кроме выполнения шпионских заданий, будут еще вести и подрывную работу. Агентурная сеть, созданная по правилам двойной шры, расширилась до Кенигсберга, где именно в настоящее время должна начаться работа по нанесению на план города предприятий оборонного значения.

б) Другой случай беззастенчивого шантажа немца, гражданина рейха, был обнаружен в Берлине. Этот немец, родившийся в Петербурге, имя которого по вполне понятным причинам не может быть пока названо, после вторичного пребывания в Германии в 1936 году возвратился навсегда в Берлин. В России у него осталась жена. Их брак был оформлен по русским законам. От брака у него была дочь. Поскольку по русским законам его жена продолжала оставаться русской гражданкой, ему не разрешили забрать ее с собой в рейх. Находясь В Берлине, он пытался с помощью Министерства иностранных дел получить необходимые документы, чтобы его русский брак был признан немецким судом. Так как он страдал тяжелой болезнью легких и в связи с этим придавал очень большое значение скорой встрече со своей семьей, то не видел в сложившейся ситуации иного выхода, как самому еще раз отправиться в Петербург, чтобы там выхлопотать документы и забрать жену и дочь в Германию. Для этого он обратился в русское туристическое бюро «Интурист», запросив бумаги, необходимые для въезда в Россию. Когда руководитель этого бюро, русский по фамилии Шаханов, понял из его рассказов, что этот больной человек крайне обеспокоен судьбой своей семьи, он начал с ним игру, поразительную по своей низости. Шаханов обещал ему устроить поездку в Петербург при условии, что он пойдет на предательство своей родины. Шаханов неотступно оказывал давление на отчаявшегося человека, доведя его до состояния, близкого к самоубийству. Шаханов постоянно играл на его супружеских и отцовских чувствах, намекая, что его жена и дочь находятся в качестве заложников в руках ГПУ. В конце концов немец обо всем сообщил нашей контрразведке. Следуя полученным указаниям, он для виду согласился с предложениями агента ГПУ Шаханова и по его приказу снял большую квартиру, которая также была использована для оборудования подпольной радиостанции.

Объяснить все это можно тем, что между Шахановым и «советником посольства» Кобуловым было достигнуто полнейшее взаимопонимание.

в) В результате непрерывного наблюдения за радистом из русского посольства в Берлине, который время от времени появлялся в Данциге, удалось и здесь — в ходе двойной игры — создать подпольную радиоточку и агентурную сеть, поставляющую политическую и экономическую информацию. И здесь, благодаря своевременным сообщениям жителей Данцига, братьев Формелла, принужденных ГПУ работать на русскую разведку, замыслы русских были сорваны.

Эти примеры могут быть продолжены, поскольку русская разведка действует во всех германских городах, представляющих для нее интерес, одинаковыми методами.

Деятельность Советского Союза, направленная против национал-социалистской Германии, как это доказывают приведенные примеры, свидетельствует о колоссальных масштабах подпольной подрывной работы, диверсий, террора и шпионажа в целях подготовки войны, ведущейся в области политики, экономики и обороны.

После заключения пакта о ненападении 23 августа 1939 года усилия, предпринимаемые противником, не только не ослабли, но осуществляются с еще большей энергией и в еще больших масштабах.

Подпись Гейдрих

7-м отделом ГУГБ НКВД получено из Нью-Йорка следующее агентурное сообщение:

Совершенно секретно

На заседании кабинета 29 января 1937 г. Рузвельт сообщил, что его переговоры с Рэнсименом носили предварительный характер; в дальнейшем они могут привести к заключению соглашения. Рэнсимен подчеркнул, что он прибыл в качестве специального представителя английского премьер-министра Болдуина, но не по поручению кабинета, и лишь по его возвращении Боддуин информирует совет министров о его окончательных намерениях. Рузвельт отметил, что в своих переговорах Рэнсимен тем не менее часто ссылался на переговоры в кабинете министров. Содержание главной части переговоров было посвящено вопросу о нейтралитете США, ибо Лондон ждет войны не позднее 1938 года, и если получение военных материалов из США не представляется возможным, то необходимо немедленно начать постройку больших заводов в Англии, Франции и Чехословакии. Англия уже строит два крупных военных завода, но этого мало. Рузвельт заявил Рэн-симену, что Америка прилагает усилия к тому, чтобы как можно дольше сохранять нейтралитет.

Если произойдет вооруженный конфликт между демократией и фашизмом, Америка выполнит свой долг. Если же вопрос будет стоять о войне, которую вызовет Германия или СССР, то она будет придерживаться другой позиции и, по настоянию Рузвельта, Америка сохранит свой нейтралитет. Если СССР окажется под угрозой германских, чисто империалистических, т. е. территориальных, стремлений, тогда должны будут вмешаться европейские государства, и Америка станет на их сторону.

В азиатской войне Америка останется нейтральной до тех пор, пока не будут задеты непосредственно американские интересы. Захват Японией крупной китайской территории без согласия Китая должен рассматриваться как нарушеште американских интересов.

Рэнсимен высказался в том смысле, что в основе каждого нападения фашистов или их вассалов на СССР будут лежать империалистические мотивы. Рэнсимен заявил, что европейская война не может быть проведена без моральной и финансовой помощи со стороны США. Рэнсимен поднял также вопрос о вмешательстве Рузвельта в испанские события, на что последний ответил, что правительство только тогда займет определенную позицию в этом вопросе, если обе стороны в Испании откажутся от интервенции или попросят сотрудничества в третейском суде. Кабинету известно, что он лично хотел бы поддержать сторонников правительства; он никогда не понимал поведения Франции в этом вопросе и полностью признает правильность позиции СССР. В случае войны он будет способствовать вмешательству США. В этом случае он одобрит созыв конференции держав в Америке или где-либо в Европе.

Зам. нач. 7-го отдела ГУГБ НКВД майор государственной безопасности

(Шпигельглас)

Верно:

Нач. 1-го сектора 7-го отдела ГУГБ лейтенант государственной безопасности

(Графлен)

ИЗ СООБЩЕНИЯ НКВД СССР В ЦК ВКП(б) И СНК СССР

от 28 августа 1939 г.

Из Парижа сообщают нам следующие данные от 23 августа о переговорах Гитлера с англичанами: «Галифакс и британский посол в Берлине приглашены к Гитлеру для важных переговоров. Они получили инструкцию — согласиться на любые переговоры, кроме якобы уступок за счет Польши.

По данным от 24 августа, французский генеральный штаб настаивает немедленно начать военные действия, считая, что время работает на Германию. В то время как Англия и Франция теряют престиж, Германия получает новые резервы сырья и продовольствия за счет СССР, и новые уступки бесполезны.

По сообщению французского посла в Москве, пакт о ненападении выражает только желание СССР иметь свободу и независимость от группировок. Наоборот, посол в Берлине Кулондр считает пакт началом экономического и дипломатического сближения Германии с СССР, которое может якобы расшириться на «идеологической базе антикапитализма, самоопределения народов, особенно колониальных, и прочего».

(Центральный архив ФСБ РФ)

* * *

Совершенно секретно

7-м отделом ГУГБ НКВД получен по телеграфу краткий текст документа, исходящего из государственного департамента США.

Додд (посол США в Берлине) — Хэллу (Вашингтон)

№ 1639 8 января 1937 г.

На прошлой неделе премьер-министр Польши Бек дал определенное заверение в том, что Польша не имеет соглашения с СССР, позволяющего в случае войны пропустить его войска и самолеты через польскую территорию. Конфиденциальные доклады, которыми располагает командующий сухопутными войсками Германии Фрич, убеждают руководителей рейхсвера, что Германии не грозит опасность со стороны СССР в течение ряда лет и что вооружения СССР предназначены не для наступательных, а для оборонных действий.

По моему мнению, Германия не желает войны в данное время. Лицо, близко стоящее к рейхсверу, заявляет, что в армии растут просоветские настроения. Гитлер и радикалы все еще придерживаются мысли о необходимости экспансии на Восток. Геринг склонен стать на сторону Фрича и Шахта. Фон Хассель предостерегает против слишком большого доверия к Муссолини.

В последней беседе фон Нсйрат заявил мне, что американская политика изоляции увеличивает военную опасность: если бы США были арбитром, Берлин нашел бы для себя возможным подчиниться.

Зам. нач. 7-го отдела ГУГБ НКВД майор государственной безопасности

(Шпигельглас,)

НК-8 верно:

Нач. 1-го сектора 7-го отд. ГУГБ лейтенант государственной безопасности

(Графпен)

Совершенно секретно

7-м отделом ГУГБ НКВД получен по телеграфу краткий текст документа, исходящего из государственного департамента США.

№ 24 27 января 1937 г.

Английский посол в США Линдсей в беседе с государственным секретарем Хэллом заявил, что английское правительство желает использовать каждый случай, чтобы информировать правительство США о событиях в Англии и других частях мира. Возможно, м-р Хэлл интересуется результатами встречи Идена с министром иностранных дел Франции Дельбосом, во время которой они составляли совместный общий план действий для определения в ближайшем будущем внешней политики Англии и Франции. План этот состоит в следующем:

1. Будет сделана новая попытка достигнуть полного соглашения с Берлином. В этом заключалась цель речи Идена, за которой должна была, примерно через неделю, последовать аналогичная речь французского министра иностранных дел.

2. В вопросе об отношениях с Берлином и остальными европейскими странами подчеркивается поддержка Италии. Это положение (поддержка Италии) считается обеспеченным вне зависимости от того, будет или не будет выполнен первый пункт. Вероятно, Геринг при свидании снова содействовал сближению Муссолини с Гитлером, хотя щедрое предложение о займе при существующих в настоящее время в Италии финансовых затруднениях сможет значительно перевесить чашу весов в другом направлении. При этих условиях может быть ассигнован заем в сумме одного или двух миллиардов лир.

3. Это вкратце касается основы сотрудничества с СССР, заключающейся в том, чтобы действовать в полном согласии с Лондоном и Парижем. Москва должна ясно понять, что СССР не должен делать индивидуальных выступлений в области международной политики, мешая этим выполнению планов своих демократических друзей тогда, когда ему это выгодно. Это повторялось слишком часто в связи с испанскими событиями, и напряженное положение, создавшееся вследствие этого, слишком опасно, чтобы позволить его повторение. Лондон и Париж, в свою очередь, согласятся консультироваться с СССР как с равным партнером по всем важным вопросам сохранения европейского мира. Если будет доказана невозможность сотрудничества с Берлином на основе вышеупомянутого положения, тогда германское правительство придется заставить прийти к соглашению путем применения более строгих мероприятий. Если же все другие способы окажутся безуспешными, то Англия рассмотрит предложение о всеобщем и строго контролируемом бойкоте всей германской промышленности. В случае, если бы США присоединились к Франции, Англии, СССР, Чехословакии и одному или нескольким балканским государствам в энергичных действиях, направленных против германской торговли, можно было бы заставить фашистскую Германию отказаться от ее агрессивной политики.

Линдсей согласен с министром иностранных дел, что Гитлер еще не готов к войне. Доклады, поступающие из-за границы в Лондон, указывают на то, что вопрос о недостатке сырья в Германии в действительности гораздо острее, чем это известно. Те же источники сообщают о росте недовольства среди крестьянства и средних классов. По-видимому, нет никакого выхода из этого тупика, в который Гитлер поставил германскую промышленность.

Зам. нач. 7-го отдела ГУГБ НКВД майор государственной безопасности

(Шпигельглас)

Верно:

Нач. 1-го сектора 7-го отдела ГУГБ лейтенант государственной безопасности

(Графлен)

Совершенно секретно

7-м отделом ГУГБ НКВД получены из Берлина следующие агентурные данные:

Посол США в Париже Буллит на своем обратном пути из Польши провел 2–3 дня в Берлине. Он заявил, что он хотел бы повидать Геринга, несмотря на то что это не соответствует обычной дипломатической процедуре. На такой встрече очень настаивает итальянский посол в Берлине Аттолико, являющийся близким другом Буллита, поэтому он (Буллит) не считает возможным отказаться. Беседа Буллита с Герингом продолжалась несколько часов. О характере этой беседы Буллит ни с кем не поделился. Единственное, о чем он сказал, это что Геринг поставил ему вопрос, выступят ли США, если Германия захватит Чехословакию и Австрию. По словам Буллита, он ответил, что, если Германия начнет военные действия в этих странах, США должны будут рассмотреть вопрос и о своем выступлении. Буллит добавил, что Геринг гораздо больше интересовался вопросом об отношении США к Германии, чем любым другим вопросом. По мнению американских дипломатических кругов в Берлине, Буллит ездил в Польшу с целью убедить Бека присоединиться к «Антикоминтерновскому пакту». Он упорно и настойчиво обрабатывает консервативные круги во Франции против СССР, ссылаясь на свой длительный опыт, чтобы убедить их.

Нач. сектора 7-го отдела ГУГБ НКВД

капитан госбезопасности

(Рейф)

от 6 марта 1941 г.

Сообщение из Берлина

По информации, полученной от чиновника Комитета по четырехлетнему плану, несколько работников комитета получили срочное задание составить расчеты запасов сырья и продовольствия, которые Германия может получить в результате оккупации европейской части Советского Союза.

Тот же информатор сообщает, что начальник Генштаба сухопутной армии генерал-полковник Гальдер рассчитывает на безусловный успех и молниеносную оккупацию немецкими войсками Советского Союза, и прежде всего Украины, где, по оценке Гальдера, успешным операциям будет способствовать хорошее состояние железных и шоссейных дорог. Тот же Гальдер считает легкой задачей также оккупацию Баку и его нефтяных промыслов, которые немцы якобы смогут быстро восстановить после разрушений от военных действий. Гальдер считает, что Красная Армия не в состоянии будет оказать надлежащего сопротивления молниеносному наступлению немецких войск и русские не успеют даже уничтожить запасы.

Что касается расчетов Комитета по четырехлетнему плану в отношении хозяйственного эффекта такой операции, то эти расчеты якобы дают отрицательный прогноз.

По сведениям, полученным от служащего штаба Верховного командования, задание о составлении подобных же расчетов получил от Генштаба также начальник хозяйственного отдела штаба полковник Беккер.

Расчеты полковника Беккера, наоборот, доказывают высокий хозяйственный эффект, который будет получен в результате военных операций против СССР.

(Центральный архив ФСБ РФ)

6 марта с. г. английский посол Криппс собрал прессконференцию, на которой присутствовали английские и американские корреспонденты Чоллертон, Ловелл, Кассиди, Дюранти, Шапиро и Магидов.

Предупредив присутствующих, что его информация носит конфиденциальный характер и не подлежит использованию для печати, Криппс сделал следующее заявление.

Советско-германские отношения определенно ухудшаются, и заявление Вышинского по болгарскому вопросу очень знаменательно в этом отношении. Заявление это очень сильное и является первым открытым выражением недовольства СССР Германией. Советско-германская война неизбежна. Многие надежные дипломатические источники из Берлина сообщают, что Германия планирует нападение на Советский Союз в этом году, вероятно летом. В германском Генеральном штабе имеется труппа, отстаивающая немедленное нападение на СССР. До сего времени Гитлер пытается избежать войны на два фронта, но если он убедится, что не сможет совершить успешного вторжения в Англию, то он нападет на СССР, так как в этом случае он будет иметь только один фронт.

С другой стороны, если Гитлер убедится, что он не сумеет победить Англию до того, как Америка сможет оказать ей помощь, он попытается заключить мир с Англией на следующих условиях: восстановление Франции, Бельгии и Голландии и захват СССР.

Эти условия мира имеют хорошие шансы на то, чтобы они были приняты Англией, потому что как в Англии, так и в Америке имеются влиятельные группы, которые хотят видеть СССР уничтоженным, и, если положение Англии ухудшится, они сумеют принудить правительства принять гитлеровские условия мира. В этом случае Гитлер очень быстро совершит нападение на СССР.

Другая причина, по которой советско-германская война должна начаться в этом году, заключается в том, что Красная Армия все время крепнет, тогда как мощь германской армии, если война с Англией затянется, будет ослаблена. Поэтому Гитлеру выгоднее попытаться сломить Красную Армию до того, как будет закончена ее реорганизация.

Отвечая на вопросы, Криппс заявил, что германский Генеральный штаб убежден, что Германия в состоянии захватить Украину и Кавказ, вплоть до Баку, за две-три недели. Такого же мнения придерживается и Дилл, который низко оценивает боеспособность Красной Армии.

По словам Криппса, он заявил Идену и Диллу, что Красная Армия значительно лучше, чем они о ней думают, и с каждым днем становится сильнее.

(Центральный архив ФСБ РФ)

При этом направляю агентурное сообщение, полученное из Берлина.

Народный комиссар внутренних дел Союза ССР (Л Берия)

Копия

Сов. секретно

По сведениям, полученным источником от референта Штаба командования германской авиацией, ГЕРИНГ все более и более склоняется к заключению соглашения с Англией и Америкой в силу создавшихся трудностей в войне с Англией и ухудшения дальнейших перспектив войны. Основные трудности заключаются в том, что в связи с затяжкой войны значительно ухудшается экономическое положение Германии.

По сведениям, полученным от надежного источника в Берлине, попытки немцев договориться с американцами выразились в том, что на завтраке, устроенном для американского посольства в Берлине ближайшими помощниками ГЕРИНГА — маршалом МИЛЬХОМ и генерал-полковником УДЕТОМ, последние в беседе с американским военным атташе ПЕЙТОНОМ дали понять ему, что Германия желала бы договориться с Америкой.

По сведениям того же информатора, опровержение ТАСС, касающееся пребывания германских войск в Болгарии, произвело в германском Министерстве авиации впечатление разорвавшейся бомбы. ГЕРИНГ дал распоряжение о переводе «русского реферата» Министерства авиации в так называемую ак-> тивную часть штаба авиации, разрабатывающую и подготовляющую военные операции. Штаб авиации дал распоряжение о производстве в широком масштабе разведывательных полетов над территорией СССР с целью рекогносцировки пограничной полосы, в том числе и Ленинграда, путем фотосъемок и составления точных карт. Самолеты, снабженные усовершенствованными фотоаппаратами, будут перелетать советскую границу на большой высоте.

Верно:

Зам. нач. 5-го отд. ГУГБ НКВД СССР

(Судоплатов)

9 марта с. г. 866 сп 287 сд в д. Вашковцы были захвачены документы штаба батальона 11 СС полицейского полка.

В числе захваченных документов найден приказ, касающийся переговоров украинских националистов с представителями немецко-фашистского командования и достигнутой договоренности о службе украинских националистов на пользу немцев.

Копию этого приказа прилагаю.

Начальник политического управления 1-го Украинского фронта

генерал-майор С Шатилов

БОЕВАЯ ГРУППА ПРИТЦМАН

Разведывательные отделы

Касательно: Отношения к членам национальной украинской повстанческой армии («УПА»).

Начатые в районе Дережно переговоры с руководителями национальной Украинской повстанческой армии были успешно проведены также в районе Верба. Достигнута договоренность.

Немецкие части не подвергаются нападению со стороны «УПА». «УПА» засылает лазутчиков, преимущественно девушек, в занятые врагом районы и сообщает результаты Развед. отделу Боевой группы. Пленные Красной Армии, а также советские партизаны препровождаются вразвед[ывательные] отдел[ы] для допроса; местные чуждые элементы используются боевой группой на работах.

Чтобы не мешать этому необходимому взаимодействию,

Приказываю:

1. Агентам «УПА», которые имеют удостоверения за подписью «капитан Феликс», или тем, кто выдает себя за членов «УПА», разрешать беспрепятственный проход; оружие оставлять при них. По требованию агента предоставлять им быстрейший доступ в развед[ывательные] отдел[ы].

2. Члены частей «УПА» при встрече с немецкими частями для опознавания подымают левую руку с раздвинутыми пальцами к лицу; таковых не задерживать, это означает их взаимопонимание.

3. Со стороны «УПА» имеются жалобы на то, что немецкие полицейские регулярные части производят самовольную реквизицию, особенно домашней птицы. В связи с этим согласно приказу от 2 февраля 1944 г[ода] командиры частей привлекаются за эти дикие реквизиции, чтобы таковые прекратились.

Бреннер,

генерал-майор и бригаденфюрер СС

(ЦАМО СССР, ф. 236, оп. 2675, д. 79, л. 56–56 об., пер. с нем.)

НОТА МИНИСТЕРСТВА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ СОВЕТСКОМУ ПРАВИТЕЛЬСТВУ от 21 июня 1941 года

I

Когда правительство рейха, исходя из желания прийти к равновесию интересов Германии и СССР, обратилось летом 1939 года к Советскому правительству, оно отдавало себе отчет в том, что взаимопонимание с государством, которое, с одной стороны, представляет свою принадлежность к сообществу национальных государств со всеми вытекающими из этого правами и обязанностями, а с другой — будучи руководимым партией, которая как секция КОМИНТЕРНА стремится к распространению революции в мировом масштабе, то есть к уничтожению этих национальных государств, вряд ли будет легкой задачей. Подавляя в себе серьезные сомнения, порожденные этим принципиальным различием в политической ориентации Германии и Советской России и острейшим противоречием между диаметрально противоположными мировоззрениями НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИЗМА и БОЛЬШЕВИЗМА, Германское правительство все же предприняло такую попытку. При этом оно руководствовалось тем соображением, что обусловленное взаимопонимание между Германией и Россией, исключение вероятности войны и достижимое таким образом удовлетворение новых жизненных потребностей обоих издавна считающихся дружественными народов будет лучшей защитой от дальнейшего распространения коммунистических доктрин международного еврейства в Европе. Эта мысль была подкреплена тем, что определенные события в самой России и некоторые меры русского правительства на международной арене по меньшей мере позволяли считать возможным отход от этих доктрин и от прежних методов разложения народов. Реакция Москвы на это предложение немецкого правительства и готовность СССР заключить дружественный пакт с Германией вполне подтверждали вероятность такого поворота.

Таким образом, 23 августа 1939 г. был подписан Пакт о ненападении, а 28 сентября 1939 г. — Договор о дружбе и границах между обоими государствами.

Суть этих договоров состояла в следующем:

1) в обоюдном обязательстве государств не нападать друг на друга и состоять в отношениях добрососедства;

2) в разграничении сфер «интересов» путем отказа германского рейха от любого влияния в Финляндии, Латвии, Эстонии, Литве и Бессарабии, в то время как территория бывшего Польского государства до линии Нарев — Буг — Сан по желанию Советской России оставлялась за ней.

Действительно, правительство рейха, заключив с Россией пакт о ненападении, существенно изменило свою политику по отношению к CCCPw с этого дня заняло дружественную позицию по отношению к Советскому Союзу. Оно строго следовало букве и духу подписанных с Советским Союзом договоров. Более того, усмирило Польшу, а это значит, ценою немецкой крови способствовало достижению Советским Союзом наибольшего внешнеполитического успеха за время его существования. Это стало возможным лишь благодаря доброжелательной политике Германии по отношению к России и блестящим победам вермахта.

Поэтому правительство рейха по праву полагало, что оно может надеяться на соответствующее отношение Советского Союза к рейху, особенно во время переговоров министра иностранных дел рейха фон Риббентропа в Москве. Советское правительство и в других случаях неоднократно отмечало, что эти договоры являются основой для длительного уравнивания двусторонних интересов Германии и Советской России и что оба народа, уважая государственный строй каждой стороны и не вмешиваясь во внутренние дела партнера, придут к длительным отношениям добрососедства. К сожалению, очень скоро выяснилось, что правительство рейха сильно ошиблось в своих предположениях.

И действительно, сразу после заключения германо-русских договоров Коминтерн активизировал свою деятельность во всех областях.

Это относится не только к одной Германии, но и дружественным ей или нейтральным государствам и территориям Европы, занятым германскими войсками. Чтобы открыто не нарушать договоры, менялись лишь методы и старательней, утонченней проводилась маскировка. Постоянным разоблачением так называемой «империалистической войны Германии» в Москве, очевидно, надеялись компенсировать результаты заключения пакта с национал-социалистской Германией. В результате предпринятых полицией эффективных контрмер Коминтерн вынужден был проводить свою подрывную и разведывательную деятельность против Германии окружными путями через свои центры в соседних с Германией странах. Для этого прибегали к услугам бывших немецких коммунистических деятелей, которые должны были проводить в Германии ПОДРЫВНУЮ РАБОТУ и подготовку саботажных акций. Комиссар ГПУ Крылов постоянно занимался обучением и подготовкой кадров по этому вопросу. Наряду с этим проводилась подрывная деятельность на занятых Германией территориях, особенно в протекторате и в занятой Франции, а также против Норвегии, Голландии, Бельгии и т. д.

Представительства Советской России, особенно генеральное консульство в Праге, оказывали в этом вопросе эффективную помощь. С использованием радиотехнических средств приема и передачи усердно велась разведка, что является неопровержимым доказательством работы Коминтерна, направленной против рейха. О всей прочей подрывной и разведывательной работе Коминтерна имеется обширный документальный материал показаний свидетелей и письменный материал. Кроме этого, создавались диверсионные группы, имевшие собственные лаборатории, в которых производились зажигательные и взрывные устройства для проведения диверсионных акций. Такие диверсии были, к примеру, проведены по меньшей мере против 16 немецких кораблей.

Наряду с этой подрывной диверсионной работой велся шпионаж. Так, переселение немцев из Советской России использовалось для того, чтобы самыми грязными средствами склонить этих немецких людей работать на ГПУ. Не только мужчин, но и женщин самым бесстыдным образом принуждали давать согласие на сотрудничество с ГПУ. Даже посольство Советской России в Берлине во главе с советником посольства Козловым не постеснялось бесцеремонно использовать право экстерриториальности для шпионских целей. Затем сотрудник русского консульства в Праге Мохов организовал центр русской шпионской сети, охватившей весь протекторат. Другие случаи, в которых полиции удалось своевременно вмешаться, дают ясную и однозначную картину об обширных происках Советской России. Картина в целом ясно свидетельствует о том, что Советская Россия широко проводила против Германии нелегальную подрывную деятельность, диверсии, террор и направленный на подготовку к войне политический, военный и экономический шпионаж.

Что касается подрывной деятельности Советской России за пределами Германии в Европе, то она распространилась почти на все дружественные Германии или занятые ею государства Европы. Так, к примеру, в Румынии с целью создания антигерманского настроения коммунистическая пропаганда в листовках, переправленных из России, обвиняла Германию во всех трудностях. С лета 1940 года то же самое отчетливо проявилось в Югославии. Там листовки призывали к протесту против заключения пакта режимом Цветковича с империалистическими правительствами в Берлине и Риме. На собра-нйи деятелей коммунистической партии в Аграме весь юговосток Европы от Словакии до Болгарии обозначался русским протекторатом в случае, как они надеялись, ослабления Германии в военном отношении. В советской миссии в Белграде германским войскам попало в руки документальное доказательство тому, что эта пропаганда исходила от Советской России. В то время как коммунистическая пропаганда в Югославии использовала националистические лозунги, в Венгрии она действовала прежде всего среди русинского населения, которое она пленила надеждами освобождения Советской Россией. Особенно активной была антигерманская травля в Словакии, где открыто велась агитация за присоединение к Советской России.

В Финляндии действовало пресловутое «Объединение за мир и дружбу с Советским Союзом», которое во взаимодействии с радиостанцией «Петроской» стремилось разложить эту страну и работало в крайне враждебном по отношению к Германии духе.

Во Франции, Бельгии и Голландии население натравливали на германские оккупационные власти. Такая же травля, только с национальной и панславистской окраской, велась и в генерал-губернаторстве. Едва германские и итальянские войска заняли Грецию, как пропаганда Советской России и здесь принялась за работу. Общая картина свидетельствует о систематически проводимой во всех странах кампании СССР против попыток Германии установить стабильный порядок в Европе. Наряду с этим против усилий германской политики проводится прямая контрпропаганда, которая пытается выдать эти усилия за антирусские и перетянуть различные страны на сторону Советской России, настроив их против Германии. В Болгарии велась агитация против вступления в Тройственный пакт и за гарантийный договор с Россией. В Румынии 23 января 1941 года была устроена попытка путча, за которым стояли большевистские агенты Москвы, путем внедрения в Железную гвардию и подстрекательства ее руководства, в частности румына Гроза. У правительства рейха имеются соответствующие неопровержимые доказательства.

Что касается Югославии, то правительство рейха располагает документами, свидетельствующими о том, что югославский посланец Георгевич уже в мае 1940 года после беседы с господином Молотовым пришел к выводу, что там Германию считают «грозным врагом завтрашнего дня». Еще более однозначным было отношение Советской России к изложенным сербскими военными просьбам о поставке оружия. В ноябре 1940 года начальник Генерального штаба Советской России заявил югославскому военному атташе: «Мы дадим все необходимое, и немедленно». Право установления цен и порядка оплаты предоставлялось белградскому правительству, и ставилось только одно условие: держать в тайне от Германии. Позднее, когда правительство Цветковича сблизилось с государствами оси, в Москве начали затягивать поставки оружия: об этом было коротко и ясно заявлено в военном министерстве Советской России югославскому военному атташе. Организация белградского путча 27 марта этого года была кульминационным моментом этой подпольной деятельности сербских заговорщиков и англо-русских агентов против рейха. Сербский организатор этого путча и руководитель «Черной руки» господин Зимич до сих пор находится в Москве и в тесном контакте с органами пропаганды Советской России и сейчас развертывает там активную деятельность против рейха.

Вышеуказанные факты являются лишь небольшой частью неслыханной широкомасштабной пропагандистской деятельности СССР в Европе против Германии. Правительство рейха решило опубликовать имеющиеся в его распоряжении обширные материалы, чтобы представить на суд мировой общественности общую картину деятельности служб Советской России в этом направлении после заключения германо-русских договоров. В целом правительство рейха вынуждено констатировать:

При заключении договоров с Германией Советское правительство неоднократно и недвусмысленно заявляло, что оно не намерено прямо или косвенно вмешиваться в дела Германии. При заключении договора о дружбе оно торжественно заявляло, что будет сотрудничать с Германией, чтобы в соответствии с подлинными интересами всех народов как можно быстрее положить конец войне между Германией с одной и Англией и Францией с другой стороны. В свете вышеуказанных фактов, особенно проявившихся в дальнейшем ходе войны, соглашения и заявления Советской России оказались умышленным обманом. Даже все преимущества, достигнутые лишь благодаря дружественной позиции Германии, не смогли побудить Советское правительство к лояльному отношению к Германии.

Более того, правительство рейха пришло к убеждению, что тезис Ленина, еще раз четко изложенный в «Директиве

Коммунистической партии Словакии» от октября 1939 года, согласно которому «возможно заключение договоров с другими странами, если они служат интересам Советского правительства и обезвреживанию противника», использовался и при заключении договоров 1939 года. Таким образом, заключение договоров о дружбе было для Советского правительства лишь тактическим маневром. Единственной целью для России было заключение выгодных ей соглашений и одновременно создание предпосылок для дальнейшего усиления влияния Советского Союза. Главной идеей было ослабление небольшевистских государств, с тем чтобы легче было их разложить и в подходящий момент разгромить. Это было с жесткой ясностью отражено в русском документе, найденном после оккупации в советской миссии в Белграде, в котором говорится: «СССР отреагирует лишь в подходящий момент. Государства оси еще больше распылили свои вооруженные силы, и поэтому СССР внезапно нанесет удар по Германии».

Если пропагандистская подрывная деятельность Советского Союза в Германии и в Европе вообще не оставляет никакого сомнения в его позиции по отношению к Германии, то внешнеполитическая и военная деятельность Советского правительства после заключения германо-русских договоров носит еще ярче выраженный характер. В Москве во время разграничения сфер влияния правительство Советской России заявило министру иностранных дел рейха, что оно не намеревается занимать, большевизировать или аннексировать входящие в сферу его влияния государства, за исключением находящихся в состоянии разложения областей бывшего Польского государства. В действительности же, как показал ход событий, политика Советского Союза направлена исключительно на одно, а именно: в пространстве от Ледовитого океана до Черного моря, везде, где только возможно, выдвинуть вооруженные силы Москвы на Запад и распространить большевизацию дальше в глубь Европы.

Развитие этой политики характеризуется следующими этапами:

1. Началом развития этой политики явилось заключение так называемых договоров о взаимопомощи с Эстонией, Латвией и Литвой в октябре и ноябре 1939 года и возведение военных баз в этих странах.

2. Следующий ход Советской России был сделан по отношению к Финляндии. Когда требования Советской России» принятие которых грозило бы потерей суверенитета свободному Финскому государству, были отклонены финским правительством, Советское правительство распорядилось о создании коммунистического псевдоправительства Куусинена. И когда финский народ отказался от этого правительства, Финляндии был предъявлен ультиматум, и в ноябре 1939 года Красная Армия вошла на территорию Финляндии. В результате заключенного в марте финско-русского мира Финляндия вынуждена была уступить часть своих юго-восточных провинций, которые сразу подверглись большевизации.

3. Спустя несколько месяцев, а именно в июле 1940 года, Советский Союз начал принимать меры против Прибалтийских государств. Согласно первому Московскому договору Литва относилась к сфере германских интересов. В интересах сохранения мира, хотя и с крепя сердце, правительство рейха во втором договоре по просьбе Советского Союза отказалось от большей части территории этой страны, оставив часть ее в сфере интересов Германии. После предъявления ультиматума от 15 июня Советский Союз, не уведомив об этом правительство рейха, занял всю Литву, т. е. и находившуюся в сфере влияния Германии часть Литвы, подойдя таким образом непосредственно к границе Восточной Пруссии. Позднее последовало обращение к Германии по этому вопросу, и после трудных переговоров, пойдя еще на одну дружественную уступку, правительство рейха отдало Советскому Союзу и эту часть Литвы. Затем таким же способом, в нарушение заключенных с этими государствами договоров о помощи, были оккупированы Латвия и Эстония. Таким образом, вся Прибалтика вопреки категорическим заверениям Москвы была боль-шевизирована и спустя несколько недель после оккупации сразу аннексирована. Одновременно с аннексией последовало сосредоточение первых крупных сил Красной Армии во всем северном секторе плацдарма Советской России против Европы.

Между прочим, Советское правительство в одностороннем порядке расторгло экономические соглашения Германии с этими государствами, хотя по московским договоренностям этим соглашениям не должен был бы наноситься ущерб.

4. По вопросу о разграничении сфер влияния на территории бывшего Польского государства московскими договорами было ясно согласовано, что о границах сфер влияния не будет вестись никакая политическая агитация, а деятельность обеих оккупационных властей ограничится исключительно лишь вопросами мирного строительства на этих территориях. У правительства рейха имеются неопровержимые доказательства того, что, несмотря на эти соглашения, Советский Союз сразу же после занятия этой территории не только разрешил антигерманскую агитацию в польском генерал-губернаторстве, но и одновременно поддержал ее большевистской пропагандой в губернаторстве. Сразу же после оккупации и на эти территории были переброшены крупные русские гарнизоны.

5. В то время как германская армия на Западе вела боевые действия против Франции и Англии, последовал удар Советского Союза на Балканах. Тогда как на московских переговорах Советское правительство заявило, что никогда в одностороннем порядке не будет решать бессарабский вопрос, правительство рейха 24 июня 1940 года получило сообщение Советского правительства о том, что оно полно решимости силой решить бессарабский вопрос. Одновременно сообщалось, что советские притязания распространяются и на Буковину, т. е. на территорию, которая была старой австрийской коронной землей, никогда России не принадлежала и о которой в свое время в Москве вообще не говорилось. Германский посол в Москве заявил Советскому правительству, что его решение является для правительства рейха совершенно неожиданным и сильно ущемляет германские экономические интересы в Румынии, а также приведет к нарушению жизни крупной местной немецкой колонии и нанесет ущерб немецкой нации в Буковине. На это господин Молотов ответил, что дело исключительной срочности и что Советский Союз в течение 24 часов ожидает ответ правительства рейха. И на этот раз [правительство Германии] во имя сохранения мира и дружбы с Советским Союзом решило вопрос в его пользу. Оно посоветовало румынскому правительству, обратившемуся за помощью к Германии, пойти на уступку и рекомендовало ему отдать Советской России Бессарабию и Северную Буковину. Наряду с положительным ответом румынского правительства Германия передала Советскому правительству просьбу румынского правительства о предоставлении ему времени для эвакуации населения с этих больших территорий и для обеспечения жизни и сохранности имущества местных жителей. Однако Советское правительство снова предъявило Румынии ультиматум и еще до истечения его срока — 28 июня начало оккупацию части Буковины, а затем и всей Бессарабии до Дуная. И эти территории были тотчас аннексированы Советским Союзом, болыиевизированы и этим самым фактически разорены.

Оккупация и большевизация Советским правительством территории Восточной Европы и Балкан, переданных Советскому Союзу правительством рейха в Москве в качестве сферы влияния, полностью противоречат московским договоренностям. Несмотря на это, правительство рейха даже тогда заняло по отношению к СССР более чем лояльную позицию. Оно проявило полный нейтралитет в финской войне и прибалтийском вопросе, поддержало позицию Советского правительства по отношению к румынскому правительству и смирилось, хотя и скрепя сердце, с реалиями, сложившимися в результате действий Советского правительства. Кроме того, чтобы с самого начала исключить возможность разногласия между обоими государствами, оно предприняло широкую акцию по переселению в Германию всех немцев с занятых СССР территорий. Правительство рейха считает, что вряд ли можно было представить более веское доказательство своего желания к длительному примирению с СССР.

Экспансия России на Балканах вызвала территориальные проблемы в этом районе. Летом 1940 года Румыния и Венгрия обратились к Германии с целью урегулирования их спорных территориальных вопросов, после того как в конце августа из-за этих разногласий, разжигаемых английскими агентами, возник острый кризис. Румыния и Венгрия находились на грани войны между собой. Германия, которую Венгрия и Румыния неоднократно просили о посредничестве в их споре с целью сохранения мира на Балканах, совместно с Италией пригласила оба государства на конференцию в Вену, и по их просьбе 30 августа 1940 года состоялось решение Венского арбитража. В результате этого была установлена новая венгерско-румынская граница, а Германия и Италия, стремясь помочь румынскому правительству разъяснить своему народу причины понесенных им территориальных жертв и исключить в будущем любые столкновения в этом районе, приняли на себя обязательства гарантов Румынского государства в теперешних его границах. Так как русские претензии в этом районе были удовлетворены, эти гарантии никак не могли быть направлены против России. Несмотря на это, Советский Союз обжаловал это решение и вопреки своим прежним заявлениям о том, что с присоединением Бессарабии и Северной Буковины его претензии на Балканах удовлетворены, заявил о своих дальнейших интересах на Балканах, не определив их пока конкретно.

С этого момента все четче вырисовывается направленная против Германии политика Советской России. Правительство рейха получает теперь все более конкретные сообщения о том, что переговоры английского посла Криппса в Москве, тянущиеся уже очень долго, развиваются в благоприятной атмосфере. Одновременно правительство рейха овладело документами, свидетельствующими об интенсивных военных приготовлениях Советского Союза во всех областях. Эти документы подтверждаются и найденным недавно в Белграде отчетом югославского военного атташе в Москве от 17 декабря 1940 года, в котором, между прочим, дословно говорится: «По данным, полученным из советских кругов, полным ходом идет перевооружение ВВС, танковых войск и артиллерии с учетом опыта современной войны, которое в основном будет закончено к августу 1941 года. Этот срок, очевидно, является и крайним (временным) пунктом, до которого не следует ожидать ощутимых изменений в советской внешней политике*>.

Несмотря на недружественную позицию Советского Союза в балканском вопросе, Германия прилагает новые усилия к улучшению взаимопонимания с СССР, и министр иностранных дел рейха в письме к господину Сталину дает широкое изложение политики правительства рейха после московских переговоров. В письме особенно подчеркивается следующее: при заключении Тройственного пакта Германия, Италия и Япония единодушно исходили из того, что этот пакт никоим образом не направлен против Советского Союза, а дружественные отношения трех государств и их договоры с СССР вообще не должны затрагиваться этим соглашением. В Тройственном пакте, подписанном в Берлине, это зафиксировано и документально. Одновременно в письме выражается желание и надежда государств Тройственного пакта на дальнейшее улучшение дружественных отношений с Советским Союзом и придание им конкретной формы. С целью дальнейшего обсуждения этих вопросов министр иностранных дел рейха приглашает господина Молотова в Берлин.

Во время визита господина Молотова в Берлин правительство рейха вынуждено было установить, что Россия готова, к действительно дружественному сотрудничеству с государствами Тройственного пакта, и в особенности с Германией, лишь в том случае, если она готова выполнить поставленные Советским Союзом условия- Эти условия заключаются в дальнейшем проникновении Советского Союза на Север и Юго-Восток Европы. В Берлине и на последующих дипломатических переговорах с германским послом в Москве господин Молотов выдвинул следующие требования:

К Советский Союз хочет предоставить Болгарии гарантии и в добавление к этому заключить с этим государством договор о взаимопомощи по образцу договоров о взаимопомощи в Прибалтике, т. е. с военными базами, в то время как господин Молотов заявляет, что это не коснется внутреннего режима Болгарии. С этой целью русский комиссар Соболев посетил в это время Софию.

2. Советский Союз требует заключения договора с Турцией с целью создания базы для сухопутных и военно-морских сил на Босфоре и Дарданеллах на основе долгосрочной аренды. В случае, если Турция не согласится с этим, Германия и Италия должны присоединиться к русским дипломатическим мероприятиям по принуждению ее к выполнению этих требований. Эти требования сводятся к господству СССР на Балканах.

3. Советский Союз заявляет, что он вновь ощущает угрозу со стороны Финляндии, и поэтому требует полного отказа Германии от Финляндии, что практически означает оккупацию этого государства и истребление финского народа.

Естественно, Германия не могла принять эти русские требования, выполнение которых Советское правительство считало предварительным условием присоединения к государствам Тройственного пакта. Этим самым усилия государств Тройственного пакта по достижении взаимопонимания с Советским Союзом потерпели фиаско. В результате этой германской позиции Россия усилила уже более открыто направленную против Германии политику, а ее все более тесное сотрудничество с Англией становилось очевидным. В январе 1941 года эта отрицательная русская позиция впервые проявилась и в дипломатической сфере. Когда в этом месяце Германия предприняла в Болгарии определенные контрмеры против высадки британских войск в Греции, русский посол в Берлине в официальном демарше указал на то, что Советский Союз считает территорию Болгарии и зону обоих проливов зоной безопасности СССР и что он не может равнодушно относиться к событиям в этих районах, угрожающим его безопасности. Поэтому Советское правительство предостерегает от появления германских войск на территории Болгарии и в зоне обоих проливов.

В ответ на это правительство рейха дало Советскому правительству исчерпывающие разъяснения причин и целей военных мер Германии на Балканах. Оно указало на то, что Германия всеми силами и средствами будет препятствовать закреплению Англии в Греции, но она не намеревается занимать проливы, а будет уважать суверенитет Турции. Проход германских войск через территорию Болгарии не может считаться ущемлением интересов безопасности Советского Союза, правительство рейха, напротив, полагает, что эти операции служат и советским интересам. После проведения операций на Балканах Германия выведет оттуда свои войска.

Несмотря на это заявление правительства рейха, Советское правительство в свою очередь сразу же после ввода германских войск опубликовало в адрес Болгарии заявление явно враждебного антигерманского характера, смысл которого сводился к тому, что присутствие германских войск в Болгарии служит не делу мира на Балканах, а интересам войны. Объяснение этой позиции дали правительству рейха участившиеся к этому времени сообщения о все более тесном сотрудничестве между Советской Россией и Англией. Несмотря на это, Германия и на этот раз не отреагировала. К этой же категории относится и обещанное в марте 1941 года Советским Союзом Турции прикрытие с тыла в случае, если она вступит в войну на Балканах. Это было, как стало известно правительству рейха, результатом англо-русских переговоров во время визита британского министра иностранных дел в Анкару, усилия которого были направлены на то, чтобы таким путем глубже втянуть Россию в английскую игру.

С возникновением Балканского кризиса в начале апреля этого года усиливающаяся с этого времени агрессивная политика Советского правительства по отношению к германскому рейху и до сих пор в некоторой степени завуалированное сотрудничество между Советским Союзом и Англией становятся очевидными всему миру. Сегодня однозначно установлено, что путч, затеянный в Белграде после присоединения Югославии к Тройственному пакту, был устроен Англией с согласия Советской России. Уже давно, а именно с 14 ноября 1940 года, Россия тайно вооружала Югославию против государств оси. Бесспорным доказательством этому являются документы, попавшие в руки правительства рейха после занятия Белграда, которые раскрывают каждую фазу этих русских поставок оружия Югославии. После удавшегося путча Россия 5 апреля заключает с незаконным сербским правительством Симоновича дружественный пакт, который должен был укрепить позиции путчистов и помочь своим весом сплочению совместного англо-югославо-греческого фронта. 6 апреля 1941 года помощник американского госсекретаря господин Самер Уэлс, неоднократно встречавшийся до этого с советским послом а Вашингтоне, с явным удовлетворением констатирует в связи с этим: «При известных условиях русско-югославский пакт может иметь огромное значение, он затрагивает многосторонние интересы, и имеются основания полагать, что он представляет собой нечто большее, чем только лишь пакт о дружбе и ненападении».

Итак, в то время, когда германские войска были сосредоточены на территории Румынии и Болгарии против массированной высадки английских войск в Греции, Советский Союз, теперь уже в явном сговоре с Англией, пытается нанести Германии удар в спину, а именно:

1) открыто поддерживает Югославию, политически и тайно оказывает ей военную помощь;

2) заверяя Турцию в поддержке, пытается побудить ее к занятию агрессивной позиции по отношению к Болгарии и Германии и к вводу турецких войск во Фракию в весьма неблагоприятной военной обстановке;

3) сам сконцентрировал крупные военные силы на румынской границе, в Бессарабии и у Молдовы;

4) внезапно в начале апреля заместитель народного комиссара иностранных дел Вышинский в беседах с румынским посланником Гафсску в Москве предпринимает попытку начать политику быстрого сближения с Румынией с целью побудить ее к отходу от Германии. Английская дипломатия при посредничестве американцев в Бухаресте предпринимает усилия в этом же направлении.

Согласно англо-русскому плану по германским войскам в Румынии и Болгарии планировалось нанесение удара с трех сторон, а именно: из Бессарабии, Фракии и Сербии — Греции. Лишь благодаря лояльности генерала Антонеску, реалистической позиции турецкого правительства и прежде всего оперативному вмешательству Германии и решающим победам германской армии этот англо-русский план был сорван. Как стало известно правительству рейха из сообщений, почти 200 югославских самолетов с советскими и английскими агентами, а также с сербскими путчистами под руководством господина Зимина частично отправлены в Россию, где эти офицеры служат сегодня в русской армии, а частично — в Египте. Уже один этот факт представляет в особом свете тесное сотрудничество Англии и России с Югославией.

Советское правительство напрасно пыталось всячески замаскировать истинные цели своей политики. Советское правительство, поддерживая в последнее время экономические сношения с Германией и предприняв ряд отдельных мер, хотело продемонстрировать всему миру якобы нормальные или даже дружественные отношения с Германией. Сюда следует отнести высылку им несколько недель тому назад норвежского, бельгийского, греческого и югославского посланников, обход молчанием британской прессой германо-русских отношений, организованный британским послом Криппсом по согласованию с Советским правительством, и, наконец, опубликованное недавно опровержение ТАСС, изображавшее отношения между Германией и Советской Россией вполне корректными. Эти отвлекающие маневры, находящиеся в вопиющем противоречии с действительной политикой Советского правительства, не смогли ввести в заблуждение правительство рейха.

Враждебная по отношению к Германии политика Советского правительства в военной области сопровождалась постоянно усиливающейся концентрацией всех располагаемых Россией вооруженных сил на широком фронте от Балтийского до Черного моря. Уже в то время, когда Германия основное внимание уделяла французской кампании на Западе и когда на Востоке находилось лишь незначительное количество германских войск, русское верховное командование начало систематическую переброску крупных контингентов войск к восточной границе рейха, причем сосредоточение основных сил было установлено у границ Восточной Пруссии и генерал-губернаторства, а также на границе с Румынией в Бессарабии и Буковине. Постоянно усиливались и русские гарнизоны на границе с Финляндией. Дальнейшими мероприятиями в этом направлении была переброска все новых русских дивизий из Восточной Азии и с Кавказа на территорию европейской части России. После того как Советское правительство в свое время заявило, что, к примеру, в Прибалтику оно введет лишь небольшое количество войск, только в этом районе после его оккупации оно постоянно увеличивало там концентрацию своих войск, насчитывающих сегодня 22 дивизии. Этим самым складывается впечатление, что русские войска все ближе подходили к германской границе, хотя с германской стороны не предпринимались никакие военные меры, которыми можно было бы мотивировать такие действия русских. И лишь эти действия русских вынудили германские вооруженные силы к принятию контрмер. Кроме этого, отдельные части русских сухопутных сил и ВВС выдвинулись вперед, а на аэродромах вдоль германской границы сконцентрированы крупные части ВВС. Следует также отметить неоднократные нарушения в начале апреля границы и участившиеся случаи пролета русских самолетов над территорией германского рейха. По сообщениям румынского правительства, такие же случаи имели место и в румынских приграничных районах Буковины, Молдовы и Дуная.

Верховное главнокомандование вермахта с начала года неоднократно указывало внешнеполитическому руководству рейха на возрастающую угрозу территории рейха со стороны русской армии и при этом подчеркивало, что причиной этого стратегического сосредоточения и развертывания войск могут быть только агрессивные планы. Эти сообщения Верховного главнокомандования вермахта со всеми подробностями будут доведены до общественности.

Если и было малейшее сомнение в агрессивности стратегического сосредоточения и развертывания русских войск, то оно было полностью развеяно сообщениями, полученными Верховным главнокомандованием вермахта в последние дни. После проведения всеобщей мобилизации в России против Германии развернуто не менее 160 дивизий.

Результаты наблюдения за последние дни свидетельствуют о том, что созданная группировка русских войск, в особенности моторизованных и танковых соединений, позволяет Верховному Главнокомандованию России в любое время начать агрессию на различных участках германской границы. Донесения об усилившейся разведывательной деятельности, а также ежедневные сообщения о происшествиях на границе и стычках между сторожевыми охранениями обеих армий дополняют картину крайне напряженной, взрывоопасной военной обстановки. Поступающая из Англии информация о переговорах английского посла Криппса с целью дальнейшего укрепления сотрудничества между политическим и военным руководством Англии и Советской России, а также воззвание бывшего всегда врагом Советов лорда Бивербрука о всемерной поддержке России в будущей борьбе и призыв к Соединенным Штатам сделать то же самое неопровержимо свидетельствуют о том, какую судьбу уготовили немецкому народу.

ОСНОВЫВАЯСЬ НА ИЗЛОЖЕННЫХ ФАКТАХ, ПРАВИТЕЛЬСТВО РЕЙХА ВЫНУЖДЕНО ЗАЯВИТЬ:

Советское правительство вопреки своим обязательствам и в явном противоречии со своими торжественными заявлениями действовало против Германии, а именно:

1. Подрывная работа против Германии и Европы была не просто продолжена, а с началом войны еще и усилена.

2. Внешняя политика становилась все более враждебной по отношению к Германии.

3. Все вооруженные силы на германской границе были сосредоточены и развернуты в готовности к нападению.

ТАКИМ ОБРАЗОМ, СОВЕТСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО ПРЕДАЛО И НАРУШИЛО ДОГОВОРЫ И СОГЛАШЕНИЯ С ГЕРМАНИЕЙ. НЕНАВИСТЬ БОЛЬШЕВИСТСКОЙ МОСКВЫ К НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИЗМУ ОКАЗАЛАСЬ СИЛЬНЕЕ ПОЛИТИЧЕСКОГО РАЗУМА. БОЛЬШЕВИЗМ — СМЕРТЕЛЬНЫЙ ВРАГ НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИЗМА.

БОЛЬШЕВИСТСКАЯ МОСКВА ГОТОВА НАНЕСТИ УДАР В СПИНУ НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ, ВЕДУЩЕЙ БОРЬБУ ЗА СУЩЕСТВОВАНИЕ.

ПРАВИТЕЛЬСТВО ГЕРМАНИИ НЕ МОЖЕТ БЕЗУЧАСТНО ОТНОСИТЬСЯ К СЕРЬЕЗНОЙ УГРОЗЕ НА ВОСТОЧНОЙ ГРАНИЦЕ. ПОЭТОМУ ФЮРЕР ОТДАЛ ПРИКАЗ ГЕРМАНСКИМ ВООРУЖЕННЫМ СИЛАМ ВСЕМИ СИЛАМИ И СРЕДСТВАМИ ОТВЕСТИ ЭТУ УГРОЗУ. НЕМЕЦКИЙ НАРОД ОСОЗНАЕТ, ЧТО В ПРЕДСТОЯЩЕЙ БОРЬБЕ ОН ПРИЗВАН НЕ ТОЛЬКО ЗАЩИТИТЬ РОДИНУ, НО И СПАСТИ МИРОВУЮ ЦИВИЛИЗАЦИЮ ОТ СМЕРТЕЛЬНОЙ ОПАСНОСТИ БОЛЬШЕВИЗМА И РАСЧИСТИТЬ ДОРОГУ К ПОДЛИННОМУ РАСЦВЕТУ В ЕВРОПЕ.

Берлин, 21 июня 1941 года

КРОВЬ ЗА КРОВЬ И СМЕРТЬ ЗА СМЕРТЬ

ПАРТИЗАНСКО-ДИВЕРСИОННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ МОСКОВСКОГО УПРАВЛЕНИЯ НКВД В НАЧАЛЕ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

В связи с началом войны Московским управлением НКВД было взято под охрану 14 железнодорожных мостов, имеющих стратегическое значение; дополнительно организовано чекистское обеспечение 114 предприятий, перешедших на выпуск оборонной продукции; с целью отвлечения фашистской авиации от важных оборонных объектов возведено 20 ложных сооружений, осуществлены другие необходимые контрразведывательные мероприятия. В процессе радиоигр с разведорганами противника было вызвано на подставные адреса-ловушки и арестовано 18 немецких агентов.

Под руководством и при активном участии МК ВКП(б) Московским управлением НКВД было создано 87 истребительных батальонов общей численностью 41 тысяча человек. В них на командные должности было назначено свыше 600 сотрудников органов госбезопасности. В короткие сроки подготовлено 377 разведывательно-диверсионных групп в составе 7947 человек.

Во вражеских тылах успешно сражался истребительный мотострелковый полк, в котором командное ядро также составляли московские чекисты. Особенно большая работа проводилась по формированию и заброске в тылы врага партизанских отрядов. В Можайском, Волоколамском, Лотошинском районах активно действовал 41 партизанский отряд.

Организацией партизанско-диверсионной деятельности в тылу врага занимался специально созданный 4-й отдел УНКВД Московской области.

ПРИСЯГА

бойцов и командиров спецгрупп Управления НКВД но г. Москве н Московской области перед отправкой в тыл противника

Я, гражданин великого Советского Союза, верный сын героического русского народа, клянусь, что не выпущу из рук оружия, пока последний фашистский гад на нашей советской земле не будет уничтожен.

Я обязуюсь беспрекословно выполнять приказы своих командиров и начальников, строго соблюдать воинскую дисциплину.

За сожженные города и села, за смерть детей наших, за пытки, насилия и издевательства над моим народом я клянусь мстить врагу жестоко, беспощадно и неустанно.

Кровь за кровь и смерть за смерть.

Я клянусь всеми средствами помогать Красной Армии уничтожать бешеных гитлеровских псов, не щадя крови и своей жизни.

Я клянусь, что скорее умру в жестоком бою с врагом, чем отдам себя, свою семью и весь советский народ в рабство коварному фашизму.

Если же по моей слабости, трусости или по злой воле я нарушу эту свою присягу и предам интересы народа, пусть умру я позорной смертью от руки своих товарищей.

УПРАВЛЕНИЕ НКВД СССР МОСКОВСКОЙ ОБЛАСТИ

Сов. секретно

Копия секретарю МК ВКП(б)

т. Щербакову и т. Судоплатову

СПЕЦСООБЩЕНИЕ (Карта 1:100000)

Управлением НКВД по Московской области в сентябре месяце 1942 года были направлены в тыл противника специальные группы: «Борцы» в составе 15 человек и «Быстрые» в составе 9 человек.

В соответствии с полученным заданием группы действовали на коммуникациях противника в районе Западного и Калининского фронтов.

За время с 19 сентября по 22 октября 1942 г. спецгруппами проведен ряд специальных операций на участках: Ярцево — Свищево (железная дорога Вязьма — Ярцево), железнодорожная ветка Вадино — Яковская, железнодорожная ветка Ярцево — Дорогобуж и большак Ярцево — Духовщина. Произведено крушение 4-х воинских эшелонов с техникой, боеприпасами и живой силой противника, взорван железнодорожный мост, сожжена мельница, склады с зерном и сеном и ряд других диверсионных мероприятий.

В результате всех проведенных спецгруппами действий уничтожено:

1. Паровозов — 4.

2. Вагонов и платформ с боеприпасами, средними танками, автомашинами, продовольствием и живой силой — 58.

3. Железнодорожный мост — 1.

4. Танкетка — 1.

5. Грузовиков с фуражом и живой силой — 2.

6. Сожжена мельница и около 3000 пудов зерна.

7. Вырезано до 2000 метров телефонного провода.

8. Сожжено около 40 тонн сена.

9. Убито и ранено до 300 немецких солдат и офицеров.

10. Убито полицейских — 18 чел.

11. Расстреляно провокаторов и пособников — 4 чел.

12. Взят живьем один ст. ефрейтор, передан в Особый партизанский отряд.

Разведкой установлено, что в районах действий групп регулярных войск противника не имеется, а исключительно их ставленники полицейские.

Спецгруппы «Борцы» и «Быстрые» в личном составе потерь не имели.

Начальник управления НКВД г. Москвы и МО старший майор государствен. безопасности

(Журавлев)

ПАМЯТЬЮ ЖИВ ЧЕЛОВЕК

23 января в Московском государственном университете готовились отмечать 75-летие профессора Евгения Александровича Ануфриева. Но юбиляр просил с торжествами повременить и уехал в Калужскую область, в райцентр Думиничи. Не в родные края, а туда, где он как бы родился во второй раз, чудом уцелев в ожесточенном бою 23 января 1942 года. Поехал он туда, где высится близ деревни Хлуднево обелиск с именами двадцати двух павших бойцов одного из подразделений ОМСБОНа НКВД СССР— Отдельной мотострелковой бригады особого назначения.

— В два часа ночи нас вывели на лыжах из деревни Которь, и через час примерно мы подошли к Хлудневу, — вспоминает Евгений Александрович. — Посовещавшись, командир и комиссар послали меня и еще одного бойца в разведку. На лыжах мы спустились к деревне, обнаружили там посты… А еще повсюду был слышен кашель — потом мы узнали, что здесь располагался батальон дивизии, прибывшей из Франции. Вот они после тамошнего тепла и попростужались… Было очень холодно и ясно, снег был очень глубокий…

Про ОМСБОН и боевые дела бригады в двух словах не расскажешь. «Подразделения 4-го управления и отдельной бригады уничтожили 157 тысяч немецких солдат и офицеров, ликвидировали 87 высокопоставленных немецких чиновников, разоблачили и обезвредили 2 045 агентурных групп противника… В истории НКВД это, пожалуй, единственная глава, которой продолжают гордиться его преемники», — писал один из руководителей советской разведки Павел Анатольевич Судоплатов в книге «Разведка и Кремль».

Бойцов бригады готовили как разведчиков и диверсантов — и получали они блестящую подготовку. Однако вести бой по-пехотному их не учили… Между тем в полосе действий 10-й армии генерал-лейтенанта Ф. Голикова сложилась столь трудная обстановка, что командарм — по согласованию с Москвой — использовал несколько подразделений ОМСБОНа в качестве пехоты… На выполнение задания омсбоновцы отправились хорошо вооруженными и экипированными, с запасом боеприпасов и продовольствия. Документы были сданы, в одежду зашиты записки с фамилиями…

— Шли по снегу, очень тяжело, след в след… Команда поступила — подготовить гранаты. У нас их было по четыре: две — танковые, две — такие. Вооружены карабинами, автоматы у немногих. Лазнюк приказал развернуться к бою. Полетели в дома гранаты, на улицу стали выскакивать немцы, началась суматоха, но тут раздались команды — они мгновенно заняли оборону.

Очень четко работали! Я сейчас думаю, что беда была в том, что нас не поддержали остатки пехотных подразделений, находившихся рядом, они-то должны были наносить главный удар. Но нет… В конце концов оборону заняли мы.

В отряд старшего лейтенанта Кирилла Лазнюка входило около тридцати человек. Бой, в котором подразделение погибло почти полностью, можно считать одним из сотен, если не тысяч фрагментов Ржевско-Вяземской операции, проведенной войсками Калининского и Западного фронтов с 8 января по 20 апреля 1942 года. Нет сомнения, что были бои куда более масштабные, значительные и кровопролитные.

Но даже за десятками и сотнями других подвигов не забылся героизм чекистов-лыжников. Конечно, тут свою роль сыграл и уникальный характер бригады, в которую входил отряд. ОМСБОН формировалась не только из чекистов и пограничников, но и из спортсменов, в том числе самых известных, вплоть до чемпионов СССР, из воинов-интернациона-листов — граждан Германии и Испании, Польши и Чехословакии… В ней служили коммунисты и комсомольцы — рабочие и колхозники, студенты и недавние школьники. К таковым принадлежал и я — Евгений Ануфриев, доброволец, закончивший десятилетку в июне 41-го…

Все же главное, что особое подразделение по-особому и сражалось. О подвиге его бойцов рассказала 14 февраля 1942 года «Правда». Материал «Герои-лыжники» подписал дивизионный комиссар — то есть генерал-майор — А. Лобачев, член Военного совета 16-й армии, той армии, которой командовал генерал К. К. Рокоссовский. Ни слова не было сказано о принадлежности подразделения к НКВД.

И никакой конкретики: «Немцы укрепили деревню Ν, превратив ее в сильный узел сопротивления на пути продвижения наших частей…» Только в одном месте стоит не N, а X. Не то опечатка, не то намек для посвященных.

Газетное сообщение завершилось патетическими словами, впоследствии оказавшимися пророческими: «Память о геро-ях-лыжниках сохранится навеки. Слава о них будет передаваться из поколения в поколение».

21 июля того же года все погибшие воины-чекисты были награждены орденами Ленина. Впервые высшей награды государства была удостоена такая большая группа героев — посмертно. Несколько оставшихся в живых награждены орденами Красного Знамени.

— Я оказался на самом правом фланге. Стрелять было трудно — очень мощный огонь был с той стороны, в основном очередями, трассирующими пулями. Потом стали рваться мины… Для меня тогда время очень сжалось, и я не могу сейчас до деталей все вспомнить. И вообще сколько прошло времени — сказать не могу. Помню, как подошел сзади Лаз-нюк, его лицо было в крови. Он приказал отходить к сараям. Я видел, как ползли ребята, и один из них, раненный, теряя силы, вдруг взорвал себя гранатой. К сараям я подошел практически без патронов…

О Ржевско-Вяземской операции, затененной предыдущими и заслоненной последующими сражениями и баталиями, сейчас мало кто может рассказать. Но вот выдержка из книги «Фашизм: путь агрессии и гибели» советского историка Д. Про-эктора, рассказ о совещании в бункере Гитлера 12 декабря 1942 года:

«— Наша главная ошибка этого года, — заявил Гитлер, — заключалась в том, что мы наступали на Сухиничи. Не Сталинград и Кавказ, не «генеральное наступление» против Советского Союза в целом, а Сухиничи!»

Выходит, даже на фоне Сталинграда и Кавказа не стерлись в сознании Гитлера Сухиничи — те самые Сухиничи, на пути к которым омсбоновцы остановили противника ценой собственной жизни… Вообще в боях на той земле полегло очень много наших воинов — и пехотинцев, и танкистов, и артиллеристов.

— Немцы нас обходили, заходили с тыла. Патроны кончились. Тогда я поднес наган к виску — это не рисовка, в плен попадать нам было невозможно… В это время из-за сарая буквально вывалились раненый Кругляков и с ним совсем уже окровавленный Лазнюк. Кругляков крикнул: «Помоги!» Я спрятал наган, и мы вдвоем стали вытаскивать Лазнюка. По снегу это было очень трудно. Где пробежим немножко, где упадем, ползем… По нам вели огонь очень сильно… Пришлось даже из револьвера отстреливаться — но далеко было, не попал… Наконец мы свалились в овраг, там было какое-то пехотное подразделение, около взвода, которое не рискнуло прийти к нам на помощь…

Солдатские воспоминания. Не очень связные, совсем не героические и тем самым очень достоверные. Даже про свой подвиг — спасти в бою командира всегда считалось одним из высших проявлений солдатской доблести — Евгений Александрович говорит как про нечто обыденное, само собой разумеющееся. В то время как Кругляков и Ануфриев спасали командира, их боевые товарищи, попавшие в окружение, пошли на прорыв. Погибли все — последний из оставшихся в живых, заместитель политрука Лазарь Паперник, — гранатой подорвал себя и окруживших его немцев. Ему, первому из бойцов ОМСБОНа, было присвоено звание Героя Советского Союза.

БРИГАДА ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ

Михаил Федорович Орлов в Красной Армии с 1920 года, кремлевский курсант. В 1926 году направлен во внутренние войска НКВД, занимал ряд командных должностей, затем преподавал в военных учебных заведениях, был начальником Себежского военного училища НКВД. Во время войны — командир Отдельной мотострелковой бригады особого назначения (ОМСБОН), личный состав которой действовал на фронтах и в тылу врага.

Ниже публикуются фрагменты его рассказа.

Война застала меня в Москве, где я готовился к сдаче государственных экзаменов в Военной академии имени М. В. Фрунзе. Все мои настойчивые просьбы отправить на фронт оставались без ответа, а 28 июня меня неожиданно вызвали к начальнику Особой группы НКВД.

В кабинете я увидел комиссара госбезопасности с двумя ромбами в петлицах и тремя орденами на груди.

— Павел Анатольевич, — представился комиссар и затем без всяких предисловий объявил: — Из добровольцев создается Особая группа НКВД для выполнения специальных заданий. Начальником штаба войск группы назначен комбриг Богданов. Вы будете его заместителем.

Он кратко ознакомил меня с задачами нового формирования. Создаваемые войска предполагалось использовать для действий в тылу врага и для борьбы с танками.

Комбриг Μ. П. Богданов на первых порах поручил мне формирование отрядов добровольцев и их подготовку. Добровольцев отбирала специальная комиссия на стадионе «Динамо», а потом они отправлялись к месту формирования — на подмосковные стрельбища «Динамо» и Осоавиахима, где вырос целый палаточный городок. Сюда прибыло уже несколько сотен спортсменов и студентов московских вузов; позднее ЦК ВЛКСМ направил к нам большую группу комсомольцев из различных областей РСФСР. Для комплектования отрядов приезжали преподаватели и слушатели специальных школ, сотрудники органов госбезопасности и командиры войск НКВД. Исполком Коминтерна направил к нам большую группу политических эмигрантов-антифашистов, проживавших на территории СССР. Среди них были австрийцы, венгры, немцы и представители других национальностей. Основную массу иностранных добровольцев составляли болгары и испанцы.

К концу августа четко определились наши задачи. Мы должны были быстро подготовиться к действиям в тылу противника, где предстояло всемерно помогать развитию партизанского движения, вести разведывательно-диверсионную работу…

Комбриг Богданов в июле получил новое назначение, и обязанности начальника штаба были возложены на меня. Обстановка на фронте торопила нас. В начале октября мы полностью закончили формирование двух полков и различных специальных подразделений, которые вошли в состав Отдельной мотострелковой бригады особого назначения. ОМСБОН — так теперь стали называться войска Особой группы НКВД. Командиром бригады назначили меня, а комиссаром —* Алексея Алексеевича Максимова, в прошлом инженера, недавно пришедшего в органы госбезопасности. Это был умный и обаятельный человек. Живой, энергичный, он стал душой нашей бригады…

Когда враг был уже на подступах к Москве, часть подразделений бригады работала на устройстве минновзрывных заграждений на важнейших направлениях, ведущих к столице. Первые наши отряды проводили минирование в районах Можайска, Волоколамска, Каширы.

В грозные ноябрьские дни по распоряжению Генерального штаба Красной Армии мы выделили сводный оперативноинженерный отряд для устройства минновзрывных заграждений в полосах действия 16-й и 30-й армий. В отряд вошли батальон капитана М. С. Прудникова, отдельная саперная рота и другие подразделения. Отряд возглавил бригадный инженер майор Μ. Н. Шперов. Подразделения устанавливали мины и фугасы на Ленинградском, Рогачевском и Дмитровском шоссе, готовили к взрыву шоссе, мосты, трубопроводы. Бойцам приходилось действовать под огнем противника.

Но главной нашей задачей были диверсионно-разведывательные действия в тылу врага. Прежде чем перейти к массовой заброске отрядов и групп ОМСБОНа в тыл врага, нужно было выяснить обстановку на оккупированной территории: как организована у гитлеровцев охрана тыла, какого рода поддержка нужна советским патриотам, ведущим борьбу с захватчиками. Отрывочных сведений, которые приходили из-за линии фронта, было явно недостаточно. Требовалась полная, квалифицированная информация.

Еще в конце июля мы направили в Смоленскую область разведывательную группу в составе Якова Степановича Кума-ченко — бывшего доцента МГУ, Зинаиды Алексеевны Пивоваровой — преподавателя института иностранных языков и радиста Николая Гавриловича Абрамкина. Группе быстро удалось устроиться переводчиками в штаб немецкой танковой дивизии и войти в доверие к гитлеровцам. Через отряд старшего лейтенанта госбезопасности Ивана Спиридоновича Зуенко, действовавший в этой области, группа Кумаченко передавала нам очень ценные сведения о противнике.

В августе 1941 года в тыл врага ушел отряд под командованием Алексея Кандиевича Флегонтова, опытного партизана, героя Гражданской войны. Действуя в районе деревень Пожоги, Каминская и Селище Смоленской области, отряд вел разведку, устраивал засады и нападал на мелкие группы противника. Такие же оперативные группы под командованием В. И. Пудина, И. П. Голковского и других в конце лета 1941 года были направлены во вражеский тыл на оккупированную территорию Белоруссии и Украины, в Орловскую и Курскую области.

Хочу подробнее рассказать об отряде «Митя», сыгравшем большую роль в развертывании боевых и разведывательных действий ОМСБОНа в тылу врага. «Митя» — это Дмитрий Николаевич Медведев, впоследствии Герой Советского Союза. Читателям хорошо известны его книги «Это было под Ровно», «Сильные духом», «На берегах Южного Буга». Многим знакомы подвиги и рассказы начальника разведки этого отряда А. А. Лукина и партизанского врача А. В. Цессарского. Но немногие знают, что это был уже второй рейд Медведева в тыл врага. А первый проходил так. В начале войны Дмитрий Николаевич пришел в Особую группу и заявил:

— Пошлите меня воевать в тыл врага. Я мог бы пойти с отрядом на Брянщину, в родные места. Мне там все хорошо знакомо.

Предложение Медведева было принято… Он познакомился с геологом Дмитрием Дмитриевичем Староверовым — опытным полярником, возглавлявшим в мирное время не одну геологическую партию. Медведев предложил ему должность начальника штаба. Комиссаром в отряд Медведева назначили коммуниста Г. Н. Кулакова — молодого инженера, прибывшего к нам по направлению ЦК партии.

Рейд начался в сентябре. Место для перехода линии фронта выбрали на реке Десне у деревни Белоголовль… Теперь как можно скореє и незаметнее выбраться из прифронтовой полосы, где чуть ли не в каждой деревне стояли фашистские гарнизоны, а по дорогам на машинах, мотоциклах или просто пешком двигались войска противника…

Вначале отряд обосновался в Клетнянских лесах. Все население тепло встретило бойцов. Отряд стал быстро расти, в него вливались местные жители и попавшие в окружение бойцы и командиры Красной Армии. Первые хорошо знали местность, но, как правило, у них не было военного опыта, вторые были уже готовыми бойцами. Они приходили в отряд поодиночке и целыми группами. Так, в медведевский отряд пришли Герой Советского Союза майор М. Сипович, В. Чич-канов, А. Творогов, Н. Саркисян, М. Оборотов, И. Груд-ский, И. Петрушин, И. Белов и многие другие. Лейтенант И. М. Кузин привел с собой группу в шестнадцать человек.

Медведев установил связь с местными партизанскими отрядами — Бежецким, Дятьковским, Людиновским и другими. Часто действовали совместно. Душой и руководителем многих боевых операций был Д. Д. Староверов. Однажды начальник разведки штаба отряда старший лейтенант И. Почи-никин получил сведения о передислокации 576-го немецкого саперного батальона. Батальон работал на участке Варшавского шоссе — основной магистрали, питавшей южный участок центральной группировки противника. Медведевцы давно хотели разделаться с этим батальоном. И вот случай представился. С группой бойцов отряда Староверов отправился к шоссе.

Впереди батальонной колонны шел вездеход, за ним — две штабные машины, мотоцикл, танкетки и грузовики с солдатами.

— Вездеход пропустить! — тихо приказал Староверов и напомнил: — Сигнал — мой выстрел.

Снайперский выстрел Староверова сразил шофера штабной машины. Она беспомощно остановилась поперек шоссе. На нее наскочила вторая машина. Теперь уже стреляли все. В машины летели гранаты. Танкетки повернули назад. За ними помчались грузовики.

В тот же день радист отряда Анатолий Шмаринов передал в Москву: «…захвачено знамя батальона, штабные документы, оружие, продовольствие, уничтожено много вражеских солдат…»

Гитлеровское командование, встревоженное действиями партизан, бросило против них эсэсовские части.

Наступила осень, осыпались листья, и лес теперь просматривался далеко. Вскоре выпал снег. Мы пытались снабдить медведсвцев теплым обмундированием, оружием и продовольствием. Но немцы обнаруживали самолеты, и летчики, боясь выдать карателям место расположения отряда, улетали обратно. 10 октября поступили сведения о том, что недалеко от лагеря медведевцев появился крупный отряд карателей. Староверов решил сам пойти в разведку. Он взял с собой двух человек — капитана И. И. Луковенко и бойца Ивана Шауру — и направился в село Батаево. Там жила учительница, которая не раз помогала партизанам.

Из разведки Староверов не вернулся. Измученный Илья Луковенко притащил на себе раненого Шауру и долго не мог начать рассказ…

Эсэсовцы окружили дом. Староверов с товарищами выскочили во двор и укрылись за земляной крышей ледника. Начался бой. Три пистолета и одна винтовка против целого отрада карателей.

Первым вышел из строя Шаура, сраженный двумя разрывными пулями. Ранен был и Староверов, но продолжал стрелять. После второго ранения Староверов приказал Луковенко с Шаурой отходить. Луковенко потащил Шауру к оврагу. Меткие выстрелы Староверова не позволяли карателям высунуться, и они, видимо, не сразу поняли, что за крышей ледника остался один человек. Луковенко прислушивался к выстрелам. Он несколько раз порывался оставить Шауру и броситься на помощь Староверову, но стоны раненого останавливали его…

Труп начальника штаба медведевцы нашли за ледником. Староверов не сдался живым, последнюю пулю оставил себе. Дмитрия Дмитриевича Староверова похоронили с воинскими почестями. 13 ноября отряду пришлось выдержать бой с карателями. Он длился четыре часа. Немцы пустили в ход минометы и крупнокалиберные пулеметы. Медведевцы потеряли пять человек, шестеро были ранены. Дмитрий Николаевич приказал отходить, но уйти от преследования было трудно. Выручила группа политрука А. Ф. Боголюбова: она прикрыла отход и задержала карателей. Боголюбов погиб в бою. Сам Дмитрий Николаевич был контужен и ранен в ногу.

Медведевцы и местные партизанские отряды покинули Клетнянские леса и ушли в Могилевскую область. Наступил декабрь. Однажды радист Шмаринов услышал в наушниках радостную весть: наши войска наступают. Ударные группировки врага, угрожавшие Москве, откатываются на запад. В эти дни активность медведевского отряда возросла. Мы получили из Брянских лесов сведения о концентрации немецких войск в Брянске и Бенице, о расположении вражеских аэродромов, о возведении противником укреплений по берегам Десны и Ботвы. Медведевцы сумели раздобыть и переправить через линию фронта схемы этих укреплений с подробной характеристикой.

В конце декабря была задумана боевая операция с участием Людиновского и Лятьковского партизанских отрядов, получившая название «Ночь перед Рождеством». Медведев-ская разведка установила, что немцы усиленно перебрасывают войска и технику в восточном и северовосточном направлениях. На железных дорогах Рославль — Киров и Брянск — Су-хиничи интенсивность движения возросла настолько, что поезда с войсками и боевой техникой проходили порой через каждые 15–20 минут. Было ясно, что цель этих перебросок — остановить наступление Красной Армии.

Вечером 25 декабря началось осуществление задуманного плана. Первая группа под командованием Д. Н. Медведева взорвала мост южнее станции Зикеево, прервав движение на линии Брянск — Сухиничи. Вторая группа, руководимая комиссаром Г. Н. Кулаковым и новым начальником штаба Героем Советского Союза майором М. И. Сиповичем, подорвала эшелон с войсками на линии Рославль — Киров. Партизаны заложили под полотно железной дороги сразу четыре мины и взорвали их одновременно. Эшелон был разбит почти полностью. Обломки загромоздили путь. Взорванный состав (это разведка установила позже) оказался первым эшелоном гитлеровской дивизии, перебрасываемой из Франции на Восточный фронт. Третью группу составили местные партизанские отряды под командованием Смертина, Куклина и Бранта. Она совершила налет на станцию Судимир, где из-за взрыва моста около Зикеева скопились воинские эшелоны. Партизаны обстреляли и забросали гранатами вагоны и помещение вокзала, где гитлеровские офицеры справляли Рождество. На железнодорожных линиях образовались пробки. У станционных семафоров застряли воинские эшелоны. Была еще одна группа, которую возглавлял начальник разведки Починикин. Перед нею поставили задачу проникнуть в Жиздру.

Обезоружить караульных у комендатуры и полицейского управления было не так уж трудно. В управлении нашли список полицейских с их адресами. Город оказался в руках медве-девцев. Починикин, правда, опасался, не успел ли бургомистр предупредить соседние гарнизоны. Он по телефону вызвал Зикеево.

— Скажите, вы просьбу бургомистра выполнили?

— Какую просьбу?

— А разве он вам не звонил?

— Нет. А какая просьба? — настаивали на другом конце провода.

— Ну тогда он сам вам позвонит.

Починикин положил трубку и оборвал провод — связь была прервана.

Медведевцы освободили из тюрьмы арестованных, захватили оружие, документы. Утром на площади собралось все население города. Жители узнали о разгроме немецко-фашистских войск под Москвой. На глазах у всего населения были казнены предатели — начальник полиции и несколько полицейских. При налете на Жиздру медведевцы захватили сына известного в дореволюционное время князя Львова. Он жил в нашей стране под фамилией Корзухин и выполнял задания гитлеровской разведки. В начале войны был призван в армию, но сразу же дезертировал и вернулся к своим хозяевам. На оккупированной территории Львов служил в гестапо и считался «специалистом» по партизанам. У Львова изъяли адреса явок немецкой агентуры в тылу нашей страны. «Корзухин»-Львов был доставлен в Москву самолетом. Захват изменника и данные им показания позволили обезвредить многих фашистских шпионов и диверсантов, обосновавшихся в различных районах нашей страны.

Четыре месяца пробыли медведевцы в районе Люциново, и через несколько дней мы встретили их в Москве. В сентябре 1941 года в тыл врага ушла небольшая группа — 31 человек, вернулось 272.

Опыт медведевцев стал общим достоянием. Вопросам и расспросам не было конца. Интересовались не только боевыми действиями, но и бытом, жизнью партизан. Для ОМСБОНа рейд медведевцев имел огромное значение. Он показал, что боевые действия наших отрядов в тылу врага не только возможны, но и весьма эффективны.

Подвиг медведевцев был отмечен советским правительством. Тридцать три бойца и командира награждены орденами и медалями. Д. Н. Медведеву и Г. Н. Кулакову вручили ордена Ленина. Посмертно были награждены Д. Д. Староверов и А. Ф. Боголюбов…

Потом были новые рейды, жаркие схватки с фашистами и их прислужниками.

…Бой начался на рассвете. Плотный огонь и минные поля преградили путь лыжникам. Подавить огневые точки было нечем, и пулеметы бесновались в своих кирпичных укрытиях. В снегу разрывались мины. Появились раненые и убитые. С наступлением темноты атака возобновилась. На помощь отряду Горбачева Лазнюк привел часть своего отряда, и лыжники ударили с двух сторон. Под покровом темноты старший сержант В. И. Борисович подобрался к дому, откуда строчил станковый пулемет, и гранатой, брошенной в окно, уничтожил расчет. Отряды ворвались в деревню. Бой шел всю ночь, то утихая, то нарастая с новой силой. Под утро немцы усилили натиск. Командиры решили отступить. Почувствовав, что огонь слабеет (боеприпасы подходили к концу), противник попытался отрезать путь лыжникам. Лазнюк бросился вперед:

— Отходите, я прикрою!

Вместе с командиром добровольно остался старший сержант Николай Худолеев. Лазнюк и Худолеев не переставали стрелять до тех пор, пока все лыжники не покинули деревню. Теперь нужно было уходить самим. А немцы продолжали наседать. И тогда, перекрывая шум боя, Худолеев закричал:

— Первая и вторая рота с флангов, третья рота, за мной! В атаку! Вперед!

Решительный командирский голос привел гитлеровцев на какое-то время в замешательство. Этого было достаточно. Лазнюк и Худолеев выскочили из своего укрытия и выбежали из деревни. Вдогонку засвистели пули. Лазнюк и Худолеев были уже далеко, и опасность, казалось, миновала. Неожиданно сержант упал в снег…

На следующий день Лазнюк уже вел поиск у деревни Хлуд-нево. Укрыв бойцов в лесу, старший лейтенант послал в разведку отделение Алексея Круглякова. Бойцы вернулись через полтора часа. Сержант доложил, что в деревне более четырехсот немецких солдат. Жители деревни ютятся в землянках, сараях и погребах. На улицах разведчики заметили четыре танка и минометы.

Выслушав доклад Лазнюка, полковник Еремин приказал ему с частью отряда идти в деревню Которь и действовать по указанию командира 1103-го полка. На рассвете после артподготовки отряд Лазнюка должен был ударить на Хлуднево с юга, отвлечь внимание противника, а в это время подразделения полка поведут наступление с другой стороны. Ночью лыжники вышли на исходный рубеж. В деревне было тихо. Ни единого звука не доносилось и с другой стороны Хлуднева, отделенного оврагом. На краю деревни на небольшом холме стоял длинный сарай с высокой полуразрушенной крышей. Там и расположился отряд. В сарае было холодно, но все же теплее, чем в поле. Прижавшись друг к другу, бойцы старались согреться. Едва ночное небо начало сереть, ударили орудия. Десяток снарядов разорвался в деревне, и все смолкло. Немцы приняли это за обычный артналет и остались в домах.

По команде Лазнюка лыжники выбежали из сарая и устремились к домам и оврагу. Притихшая деревня наполнилась стрельбой. Полуодетые немецкие солдаты выскакивали из домов и попадали под огонь автоматов и карабинов. Опомнившись, фашисты начали отвечать на огонь. Среди лыжников появились раненые. Фельдшер Молчанов перебегал от одного бойца к другому. Ранен был и Лазнюк. Фельдшер перевязал его, и командир снова ринулся в пекло боя. Но вот морозный туман начал рассеиваться, и немцы увидели, что их атакует небольшой отряд красноармейцев. Яростнее заработали пулеметы, чаще стали рваться мины. Между домами, в оврагах и садах замелькали полусогнутые спины солдат в зеленых шинелях: гитлеровцы обходили лыжников с флангов. Сквозь взрывы мин и треск пулеметов Лазнюк старался уловить звуки боя на другом конце деревни. Но там было тихо. Подразделения 1103-го полка атаку не начинали. Между тем у лыжников уже кончались боеприпасы.

— Надо отходить, — решил старший лейтенант.

Он подал сигнал — отходить в сторону большого сарая. В этот момент Лазнюка ранило вторично, он упал. Командование отрядом принял комиссар Μ. Т. Егорцев. Он приказал вынести Лазнюка с поля боя. Командира понес Алексей Кругляков, тоже имевший ранение. Перебежками и ползком лыжники отступили к большому сараю с сеном. Вместе с другими отходил и сержант Евгений Ануфриев. Слева от себя он заметил бойца, который быстро и ловко полз по снегу. Вдруг около него замелькали дымки трассирующих пуль, и ноги бойца, прошитые пулеметной очередью, безжизненно вытянулись. Но боец был жив. Он вытащил гранату и, когда немцы подбежали к нему, взмахнул рукой. Взрыв разбросал солдат в стороны. Все произошло так быстро, что Ануфриев не успел разглядеть, кто это был. В кустах Евгений заметил Круглякова и подполз к нему. Рядом с Алексеем лежал Лазнюк. Вдвоем они подняли командира и повели. Лазнюк тяжело ступал по снегу, часто совсем повисая на руках своих спутников.

То, что произошло в Хлудневе позже, нам стало известно по рассказам местных жителей и двух раненых бойцов, Бориса Перлина и Ивана Королькова, которым удалось выбраться из деревни. Немцы окружили сарай, где собрались остатки отряда. Один за другим выбывали из строя бойцы. Но никто не сдался и не попросил пощады. Боролись до конца. Последним оставался заместитель политрука Лазарь Паперник. В белом окровавленном маскхалате с гранатой и пистолетом в руках поднялся он навстречу врагам. Таким его запомнил Борис Перлин, лежавший раненым на сене в сарае. Паперник тоже заметил Перлина.

— Борис! — крикнул он. — Передай ребятам, что я умер честно.

Он успел сделать несколько выстрелов, прежде чем на него набросились враги. И когда гитлеровцы окружили его, намереваясь захватить живым, раздался глухой взрыв гранаты. Вместе с героем погибло около десятка фашистов. Когда все было кончено, гитлеровцы набросились на трупы. Они срывали валенки, полушубки, ушанки, кололи мертвых штыками, разряжали автоматы в бездыханные тела.

14 февраля 1942 года о подвиге лыжников Лазнюка узнала вся страна. В «Правде» была опубликована статья члена Военного совета 16-й армии дивизионного комиссара А. А. Лобачева «Герои-лыжники». Все двадцать два погибших бойца и командира были навечно зачислены в списки 2-го полка ОМСБОНа. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 июня 1942 года Л. X. Папернику присвоено посмертно звание Героя Советского Союза. Командир отряда К. 3. Лазнюк и погибшие в бою комиссар Μ. Т. Егорцев, младший лейтенант Π. Н. Славтский, старшина И. Е. Бойченко, военфельдшер A. П. Молчанов, сержант Г. В. Серяков, красноармейцы B. П. Аверкин, М. А. Аулов, П. И. Бочаров, А. А. Бирман, М. В. Головаха, Е. В. Дешин, В. Я. Захаров, А И. Кишкель, И. Г. Копытов, Η. Ф. Лебедев, И. И. Лягушев, В. Ф. Москаленко, А. Н. Алесик, М. В. Соловьев, А. П. Храпин, Μ. М. Ястребов награждены орденом Ленина.

В ту же ночь на 23 января на большаке между деревнями Шваново и Брынь произошел другой бой, короткий, но не менее ожесточенный… Но в этом коротком бою погибли полковник Орлов (как сообщалось в донесении), капитан Горбачев и четырнадцать лыжников.

…В апреле 1942 года я ездил в штаб 16-й армии. Член Военного совета А. А. Лобачев поехал со мной на места недавних боев. Мы побывали в Кишеевке, Хлудневе и Брыни. Политрук Черниченко, который по заданию Лобачева по горячим следам собирал материалы о героях-лыжниках, рассказал нам много подробностей. Побывали мы и на большаке, где погибли Горбачев и его бойцы. Оттуда мы направились в Брынь. На братской могиле стоял столбик с надписью на фанерной дощечке. Среди фамилий я прочитал: полковник Орлов Μ. Ф. Не каждому представляется возможность побывать на собственной могиле. У меня даже пот выступил на лбу. Оказалось, это мой однофамилец, начальник разведки, в 328-ю дивизию прибыл недавно, и никто не знал его имени и отчества. Видимо, кто-то из наших бойцов решил, что убитый полковник и есть командир ОМСБОНа.

На фронте продолжались ожесточенные бои. Гитлеровцы всеми силами стремились сохранить за собой важные рубежи вблизи Москвы и цепко держались за Ржев, Вязьму, Гжатск, Людиново, Жиздру, Брянск.

Командование ОМСБОНа решило помочь нашим войскам на фронте и сосредоточило свое внимание на районе Смоленска и Брянских лесов. Через Смоленск и Брянск проходили важнейшие коммуникации, питавшие гитлеровские войска под Вязьмой и Ржевом, Кировом и Людиновом. Перед нами стояла задача систематически наносить удары по этим коммуникациям, выводить из строя железнодрожные магистрали, взрывать эшелоны, мосты, уничтожать вражеских солдат и боевую технику…

В феврале и марте 1942 года за линию фронта ушло более двадцати вновь сформированных отрядов под командованием С. А. Ваупшасова, А. И. Воропаева, Ф. Ф. Озмителя, С. А Каминского, П. Г. Лопатина, М. Г. Хвостова, А Г. Миронова, М. К. Бажанова, Н. С. Артамонова, Н. А. Балашова, П. Я. Попова, Г. Ф. Шевченко, А. П. Шестакова, П. Г. Шемякина М. С. Прудникова, И. М. Кузина, В. Л. Неклюдова, Е. И. Мирковского, П. А. Коровина и других… Я пробежал глазами список отряда Васина, поданный мне машинисткой. Попади этот список в руки опытному болельщику, он счел бы, что это состав советской команды на каких-либо международных спортивных соревнованиях. Тут были Николай Шатов — известный штангист, восьмикратный чемпион СССР и рекордсмен мира, Михаил Иванькович, который вместе с братьями Знаменскими ездил в Париж на кроссы «Юманите», гребец Александр Долгушин, дискоболы Леонид Митровольский и Али Исаев, велосипедист Виктор Зайпольд, гимнаст Сергей Коржуев, пловец Константин Мадей — всех не перечесть. Многих из бойцов этого отряда уже не было в живых. Погиб младший лейтенант Григорий Пыльнов, известный борец. Недоставало в списке и самого капитана Васина, и комиссара отряда Утяшева. Командир и комиссар погибли, отряд поредел, но боевое задание осталось, и его надо выполнить.

Кого же поставить во главе отряда? Мы остановились на старшем адъютанте 1-го батальона 2-го полка капитане Анатолии Петровиче Шестакове. Он уже отличился в боях под Москвой и был награжден орденом Красного Знамени. Комиссаром отряда назначили политрука В. С. Пегова, начальником разведки В. В. Рыкина.

Отряду дали кодовое название «Славный». В начале февраля Анатолий Петрович Шестаков и его помощники выехали в Козельск, где находился отряд. В штабе 16-й армии Шестакова встретили радушно. Константин Константинович Рокоссовский в короткий срок решил все вопросы, связанные с переходом линии фронта.

— Это те бойцы, которые помогли нам под Москвой, — пояснил он своим офицерам и приказал начальнику разведотдела переправить отряд через линию фронта. Должен сказать, что с этого момента у нас установился постоянный контакт с командованием 16-й армии — К. К. Рокоссовским, А. А. Лобачевым и М. С. Малининым; они помогали нам всегда, когда это было необходимо. Да и сами они смогли оценить возможности нашей работы и не раз обращались в ОМСБОН с просьбой направить спецотряды в глубокие тылы немецко-фашистских войск, действовавших на их фронте.

Через несколько дней Шестаков вышел в эфир. В радиограмме сообщалось, что отряд «Славный» успешно проник в тыл врага. Подробности того, как встречали отряд местные жители, мне уже много позднее рассказал врач отряда Илья Давыдов. В тяжелых условиях перейдя линию фронта, бойцы около трех суток в сильный мороз бродили в заснеженных лесах. Почти во всех селах стояли немецкие гарнизоны, но людям необходим был хотя бы небольшой отдых. Наконец разведчики доложили Шестакову, что в лесной деревушке Дум-лово фашистов нет и там ждут бойцов. Все население вышло встречать отряд. Женщины, увидев красные звездочки на шапках, плакали от радости: Красная Армия пришла! Староста, оказавшийся честным советским человеком, сделал все возможное, чтобы бойцы согрелись, отдохнули, выспались. Ом-сбоновцы рассказали жителям о ноябрьском параде в Москве, и по окрестным деревням распространилась весть о том, что пришли бойцы прямо с Красной площади.

Через несколько дней после ухода отряда в Думлово ворвались немцы и, угрожая старосте расстрелом, потребовали показать лагерь партизан. Староста долго водил карателей по лесу и наконец привел в старый лагерь, построенный еще мед-ведевцами. Увидев заброшенные землянки, фашисты жестоко расправились с патриотом…

ПО ПУТИ ПРЕДАТЕЛЬСТВА

Немцы не доверяли славянам командование восточными частями. Однако несколько независимых русских подразделений с русскими командирами все же были сформированы в 1941—1945 годах.

Первым из подобных формирований была 1-я Русская национальная армия (РИА) под командованием Б. Хольмстон-Смысловского, бывшего офицера русской армии, дослужившегося в войсках вермахта до майора. Основой РИА стал русский батальон, сформированный в Прибалтике в июле 1941 года. В 1945 году эта часть, названная «Особой дивизией «Ю>, насчитывала уже 20 тысяч человек, сведенных в 12 пехотных батальонов.

В декабре 1943 года германское командование приказало расформировать дивизию, в апреле 1944 года она была восстановлена, но в виде отдельных батальонов и рот, разбросанных по Восточному и Западному фронтам.

В январе 1945 года немцы согласились на создание единой части под командованием Хольмстон-Смысловского, которая на этот раз получила название 1-й Русской национальной армии. Личный состав армии был набран в основном из военнопленных и перебежчиков, однако среди старших офицеров было значительное количество эмигрантов первой волны.

Армия насчитывала 6000 человек, сведенных в два полка. В апреле 1945 года, когда положение Германии было уже безнадежно, Хольмстон-Смысловский отдал приказ отступать на запад. В начале мая группа Смысловского, сократившаяся к этому времени до 2000 человек, достигла австрийского города Фельдкирха, а затем перешла границу Лихтенштейна, где и была интернирована. Правительство Лихтенштейна отказалось выдать интернированных советским представителям и позволило эмигрировать всем, кто не желал возвращения в Советский Союз. Этой возможностью воспользовалось около 400 человек, в том числе и сам Смысловский. Он выехал в Аргентину, где стал правительственным советником по борьбе с терроризмом.

Русская народная национальная армия (РННА) под командованием сначала полковника Иванова, затем полковника Боярского и, наконец, полковника Риля начала формироваться в феврале 1942 года в поселке Осинторф в Белоруссии. Личный состав ее был набран преимущественно из лагерных военнопленных. Общая численность РННА достигала 4000 человек. В боевых действиях она участия не принимала, не считая нескольких экспедиций против партизан. В феврале 1943 года РННА была включена в состав вермахта как 700-й полк особого назначения, который до конца года находился в районе Минска.

В конце 1941 года инженером К. Воскобойниковым в районе Брянска была создана воинская часть из местных жителей и военнопленных, названная позже Русской освободительной народной армией (РОНА). Ее командиром стал Б. Каминский. К 1942 году РОНА насчитывала около 10 тысяч человек и состояла из 5 пехотных полков, 1 танкового и 1 зенитного батальонов. В местности, контролируемой РОНА (в районе Локтя), было установлено своеобразное русское самоуправление. Немцы в тех местах почти что не появлялись. Солдаты РОНА активно действовали против брянских партизан. В конце 1943 года они были эвакуированы в Белоруссию, в район Полоцка. Летом 1944 года после успешной антипартизанской операции в районе Лепеля — Полоцка бригада Каминского была перелодчинена СС и стала именоваться 29-й гренадерской дивизией войск СС. Каминский, удостоившийся аудиенции у рейхсфюрера СС Гиммлера, получил чин брига-денфюрера СС.

Черной страницей в истории дивизии Каминского стало ее участие в подавлении Варшавского восстания. Введенные в город 1700 солдат бригады буквально залили кровью район Охота. 5 августа 1944 года солдаты Каминского устроили страшную и совершенно беспричинную резню (в районах Охота и в соседнем — Воля — практически не было повстанцев), за неполный день перебив более 15 тысяч человек. Среди жертв Каминского оказалось много немцев, в том числе родственников немецких офицеров. 8 августа командующий 9-й немецкой армией, части которой занимали Варшаву, генерал фон Формаии направил ответственному за подавление восстания обергруппенфюреру СС Эриху фон ден Бах-Зелевскому протест против действий солдат 29-й эсэсовской дивизии. Через 20 дней бойцы Каминского были выведены из Варшавы, а сам он был предан военному суду и расстрелян. 29-я дивизия войск СС до середины октября 1944 года находилась в Кампиноском лесу под Варшавой, после чего была разоружена, а ее личный состав был направлен на комплектование 1-й пехотной дивизии РОА.

Российская диаспора в Югославии всегда имела правые политические взгляды, что неудивительно, если учесть, что именно там осело значительное количество офицеров врангелевской армии. Германское вторжение в СССР они расценили как начало «освободительного похода против большевизма». И 12 сентяоря 1941 года появился приказ, подписанный генералом Скородумовым, о формировании Русского корпуса. Начался набор добровольцев, местом сбора которых стали Топчидерские казармы в Белграде.

Уже 14 сентября первый командир корпуса Скородумов, рассорившийся с немцами, был арестован гестапо, но его дело продолжил генерал Штейфон, бывший начальник штаба армии Кутепова. Ему удалось создать довольно крупное и хорошо обученное формирование. Вступившие в корпус стремились в Россию, чтобы лично принять участие в освобождении родины от коммунистического ига. Но у немцев были на этот счет другие планы. Как мы уже говорили, они опасались отправлять на восток крупное русское формирование, да еще во главе с русскими офицерами. К тому же им нужны были силы для борьбы с нараставшим в Югославии партизанским движением. В итоге Русский корпус (в разное время именовавшийся также Русским охранным корпусом и Русской охранной группой) вплоть до 1945 года сражался в Югославии против партизан, а в конце войны — против Красной Армии и ее новоявленных союзников — болгар.

В ходе войны немцы все чаще стали привлекать подразделения, сформированные из советских военнопленных и перебежчиков, для непосредственного участия в боевых действиях. В вермахте появились так называемые восточные войска.

Под восточными войсками нередко понимают все добровольческие части германской армии, набранные из советских граждан, что неверно. Сами немцы использовали этот термин применительно лишь к национальным (туркестанским и кавказским) легионам, славянским и прибалтийским полевым батальонам. Войска СС, полиция, казаки восточными войсками в строгом смысле не являлись.

Как отмечалось выше, в немецких дивизиях целые подразделения были укомплектованы русскими. Пополняясь за счет военнопленных и гражданского населения, они разрастались до размеров батальонов, которые носили номера своих дивизий. Весной 1943 года эти батальоны были выведены из состава дивизий и стали, таким образом, самостоятельными подразделениями под командованием немецких офицеров.

Всего в 1942–1943 годах было создано 54 русских, украинских и белорусских полевых батальона, имевшие следующие номера: 263, 308, 601–626, 627–650, 653, 661–666, 674. Часть этих батальонов использовалась против партизан, а часть воевала на фронте как обычные боевые подразделения.

Формирование национальных батальонов началось несколько раньше — в ноябре — декабре 1941 года. В ноябре были сформированы один эстонский (№ 658) и два латвийских батальона (№ 659–660). Первоначально они действовали в составе немецких, а позже были включены в сформированные эстонские и латвийские части СС.

В декабре 1941 года в ставку Гитлера прибыл с визитом турецкий генерал Эркилет, который, помимо всего прочего, ходатайствовал об освобождении военнопленных — кавказцев и азиатов. Гитлер не только согласился с генералом, но и санкционировал формирование национальных легионов. 30 декабря была подписана соответствующая директива ОКВ. Личный состав создаваемых легионов сосредотачивался в Польше: Туркестанский — в Легионове; Мусульманский Кавказский (позже переименованный в Азербайджанский) и Волго-Татарский легионы — в Ельдне; Северокавказский — в Везоле; Грузинский — в Кружине; Армянский — в Пулавах. В Легионове располагалась также школа для национальных унтер-офицерских и офицерских кадров.

Следует уточнить, что термин «легион» служил лишь для обозначения всех формирований одной национальности. Основной оперативно-тактической единицей восточных войск был батальон. Национальные батальоны формировались с весны 1942 года в несколько этапов, или, по немецкой терминологии, «волн». Первая волна — весна 1942 года, когда были сформированы два туркестанских батальона (№ 450 и 452). Вторая волна приходится на осень 1942 года: туркестанские батальоны № 781–784; грузинские № 795 и 796; северокавказские № 800–802; азербайджанские № 804 и 805; армянские № 808 и 809.

Весной 1943 года были сформированы туркестанские батальоны № 785–789; грузинские № 797–799 и 822; северокавказский № 803; азербайджанские № 806, 807, 817, 818; армянские № 810–813 и волго-татарские № 825–827.

Наконец, последняя волна относится к лету — осени 1943 года. Тогда были созданы туркестанские батальоны № 790–792; армянские № 814–816; азербайджанские № 819 и 820; грузинские № 823 и 824; татарские № 828–831; северокавказские батальоны № 835–837. Всего было создано 108 полевых восточных батальонов, из которых примерно одна треть сражались на фронте, а остальные были направлены на борьбу с партизанами, а также охраняли немецкие тылы и коммуникации. Каждый батальон состоял примерно из тысячи человек, из которых немцев было не более 40–50 (главным образом офицеров и унтер-офицеров).

Помимо перечисленных батальонов, были сформированы и более крупные подразделения: 1-й восточный запасной полк «Центр», находившийся в Бобруйске; добровольческий полк «Десна» — в Брянске. В Брянских лесах действовал 709-й полк особого назначения; 45-й восточный егерский полк охранял тылы группы армий «Север».

В начале 1944 года воевавшие в Италии англичане и американцы с удивлением обнаружили, что некоторые из плененных ими немецких солдат имеют далеко не арийские раскосые глаза и типично азиатский тип лица. С немалым удивлением они узнали, что против них действует целая дивизия, набранная немцами из жителей советской Средней Азии.

Туркестанская 162-я пехотная дивизия вермахта формировалась с лета 1943 года на полигоне Нейхаммер, в Силезии, из солдат переброшенных на запад национальных легионов. В октябре формирование дивизии было завершено, и она была отправлена в Италию, где действовала до конца войны.

В августе 1942 года немецкий офицер Отто Долл в сопровождении лишь шофера и радиста отправился на легковом автомобиле в калмыцкие степи, чтобы установить контакты с антисоветски настроенными калмыками. Долл пообещал им «после войны» создание самостоятельной Калмыкии под опекой Германии. Главным итогом поездки Долла стало появление калмыцких формирований в германской армии. Отдельные конные калмыцкие формирования придавались германским дивизиям, действовавшим на южном участке фронта, где использовались для разведки и охранной службы.

В августе 1943 года на базе семи кавалерийских эскадронов был создан Калмыцкий кавалерийский корпус (ККК). Вскоре корпус пополнился значительным числом добровольцев из числа ушедших вместе с отступающими немцами калмыков. Корпус был подчинен тыловым подразделениям вермахта, действовавшим на южном участке фронта (Кавказ, а затем Украина). Затем корпус отступил в Польшу, где впервые участвовал в крупном сражении под Радомом в январе 1945 года и понес большие потери. После этого он был выведен на переформирование в Баварию. В марте 1945 года калмыцкие формирования были включены в 15-й казачий кавалерийский корпус как Отдельный спешенный кавалерийский полк.

«Против нас стоит стовосьмидесятимиллионный народ — смесь рас, имена которых невозможно выговорить и внешность которых такова, что их надо убивать без всякого милосердия и пощады. Это звери… с ними нельзя обращаться, как с порядочными солдатами» — так говорил рейхсфюрер СС Гиммлер о советских людях в своей речи 13 июля 1944 года. Однако намного раньше тот же Гиммлер санкционировал набор в войска СС добровольцев из числа представителей народов СССР. К моменту произнесения упомянупгой речи их численность достигла примерно 300 тысяч человек.

Первой восточной эсэсовской частью был эстонский батальон «Нарва», включенный в состав 5-й танковой дивизии СС «Викинг». Он участвовал в Курской битве, а в 1944 году почти полностью погиб в Черкасском (Корсунь-Шеменковском) «котле».

28 августа 1942 года Гиммлер подписывает директиву о создании эстонского легиона СС. 13 октября первая группа эстонцев отправляется в Германию, в учебный лагерь Хайде, где начинается формирование 3-й эстонской добровольческой бригады войск СС. Уже 17 ноября 1943 года эстонская бригада прибывает на фронт в районе Невеля, на участок группы армий «Север». В январе 1944 года эстонская бригада была развернута в 20-ю гренадерскую дивизию СС, имевшую неофициальное название «Эстланд». Немецкими властями проводится три призыва в части СС — в декабре 1943 года, в августе 1944 и в январе 1945 годов. Весной — летом 1944 года эстонская дивизия СС сражалась в районе Нарвы. После того как русские войска заняли Нарву, «Эстланд» отступила к Таллину. До 22 сентября она обороняла подступы к таллинской гавани, а затем присоединилась к отходящим частям вермахта.

В упорных летних и осенних боях 1944 года 20-я дивизия СС потеряла до половины личного состава. Германское командование приняло решение вывести обескровленную дивизию в тыл для отдыха и переформирования.

До весны 1945 года бойцы эстонской дивизии находились на отдыхе в Силезии. В конце апреля часть из них смогла пробиться с боями в Западную Чехию, где капитулировала перед американцами. Остальные солдаты и офицеры либо погибли в боях с советскими войсками, либо попали к ним в плен.

Приказ о создании латвийских частей СС был подписан 4 ноября 1942 года, 23 февраля следующего года началась мобилизация латышей призывного возраста, в результате которой в войска СС было набрано 2200 человек. При этом 6000 человек уклонились от призыва. Одновременно началось формирование латвийской добровольческой бригады СС, которая осенью 1943 года была направлена на фронт в район Острова, а также на участок группы армий «Север», где и находилась до февраля 1944 года. Крупных боевых действий латыши там не вели.

Весной 1944 года латвийская эсэсовская бригада была развернута в 19-ю гренадерскую дивизию. Одновременно формировалась и вторая — 15-я латвийская эсэсовская дивизия.

В июле того же года обе дивизии были включены в состав 6-го добровольческого корпуса СС и отправлены на фронт, проходивший по линии латвийско-русской границы. По иронии судьбы на том же участке фронта с советской стороны действовал латвийский 13-й стрелковый корпус. В результате там установилось временное перемирие, продолжавшееся до тех пор, пока советское командование не заменило 133-й корпус другими войсками.

К августу 1944 года немецкая оборона была прорвана, и отныне две латвийские дивизии действовали по отдельности, 15-я дивизия войск СС была выведена в Восточную Пруссию, где она была временно разоружена. В январе 1945 года латыши были направлены в Померанию, где вели тяжелые бои против советских войск. В марте того же года 15-я дивизия СС была снова выведена в тыл. В апреле часть ее отступила к устью Эльбы, где была пленена американцами, небольшая группа латышей из 15-й дивизии участвовала в обороне Берлина, а основная масса оказалась в районе Ней-Руппина, где 7 мая 1945 года сдалась в плен Красной Армии.

19-я гренадерская дивизия СС осенью 1944 года отступила в Курляндию. Там она вела непрерывные тяжелые бои с советскими войсками и 10 мая 1945 года капитулировала вместе со всей немецкой группировкой.

Набор украинцев в СС начался в апреле 1943 года, на сборные пункты тогда явилось 40 тысяч человек, из которых 30 тысяч были признаны годными к службе. Примерно две третьих украинского контингента были отправлены в учебный лагерь в Нейхаммере, в Силезии, где началось формирование 14-й дивизии войск СС «Галичина» (1-й галицийской). Из оставшихся 10 тысяч были сформированы части «Мертвая голова», предназначенные для охраны концлагерей.

История украинских частей «Мертвая голова» до сих пор почти не известна. Осенью 1943 года украинцы, численностью около полка, охраняли Бухенвальд. Несколько украинских рот несли охрану лагеря в Освенциме. Сведения об этом содержатся в воспоминаниях уцелевших узников этих лагерей.

Но вернемся к истории 14-й дивизии СС. В мае 1944 года она была направлена в Карпаты, где воевала с немногочисленными в тех местах прокоммунистическими партизанскими отрядами. Имели место и столкновения с формированиями украинской повстанческой армии. В 1989 году на Львовщине был поставлен памятник 29 солдатам УПА, расстрелянным эсэсовцами из дивизии «Галичина».

Вскоре дивизия, переименованная к тому времени из «галицийской» в «украинскую», была включена в состав немецкого 13-го армейского корпуса. 13 июля началось советское наступление в Карпатах, а уже 18-го «Галичина», не успев переправиться через Западный Буг, попала в окружение, из которого она вышла с колоссальными потерями: из 18 тысяч человек в строю осталось всего три тысячи.

В августе 1944 года остатки дивизии были выведены в Словакию. После длительного отдыха и переформирования отдельные части дивизии участвовали в подавлении словацкого национального восстания.

Зимой — весной 1945 года на основе дивизии «Галичина» началось формирование украинской национальной армии под командованием Павло Шандрука. 14-я эсэсовская дивизия стала отныне именоваться 1-й дивизией УНА. До конца войны она действовала в Северной Югославии против партизан Тито и 5 мая капитулировала перед англичанами. Шандрук смог спасти своих солдат от депортации в Советский Союз, заявив англичанам, что все они являются польскими гражданами.

В 1944 году вместе с немецкими войсками отступила и набранная из местных жителей полицейская бригада «Зиглинг», названная так по фамилии командира. Из нее была сформирована 30-я дивизия СС «Вайсрутения». В немецких документах и в литературе она именуется по-разному — либо «1-й белорусской», либо «2-й русской» дивизией. В августе 1944 года «Вайсрутения» была отправлена во Францию, в район Бельфора, где непродолжительное время сражалась с французскими партизанами «маки». В ноябре она была выведена в Германию и расформирована. Ее солдаты были направлены в создаваемые части Русской освободительной армии, а немецкие офицеры и унтер-офицеры — в 25-ю и 38-ю эсэсовские дивизии.

22 июля 1941 года к командующему немецкой группой армий «Центр» фон Шенкендорфу явился парламентер от советского 436-го стрелкового полка 155-й дивизии с предложением о сдаче в плен. Получив от немцев заверения в безопасности, командир полка собрал бойцов и изложил им свои намерения. Закончил он словами: «Желающие идти со мной (перейти к немцам) пусть станут справа, желающие остаться — слева». Все как один стали справа.

Это был первый массовый переход советских солдат на сторону противника. Командиром 436-го полка был майор Иван Никитич Кононов, впоследствии командовавший 3-й пластунской дивизией 15-го казачьего кавалерийского корпуса вермахта. Именно ему фон Шенкеидорф предложил сформировать первую казачью часть в составе вермахта — казачий эскадрон № 102, созданный из военнопленных в районе Могилева. Позже при активном участии Кононова появились еще шесть казачьих эскадронов, главной задачей которых была борьба с партизанами.

16 ноября 1941 года выходит директива главного командования сухопутных войск вермахта о формировании казачьих сотен при каждой из 10 охранных дивизий Восточного фронта. Казачьи части создавались и при штабах немецких танковых дивизий. Там их задачей была разведка и охрана. В составе 40-го танкового корпуса сражался 82-й казачий эскадрон под командованием Загородного. Летом 1942 года началось формирование полков «Платов» и «Юнгшультц» — первых казачьих частей, получивших собственную униформу, напоминавшую форму русской императорской армии. Оба полка действовали на южном участке Восточного фронта и постоянно пополнялись добровольцами из числа перебежчиков и военнопленных.

18 июня 1942 года был издан приказ о создании в Славуте (Украина) центра по формированию казачьих частей. Туда свозились все казаки из лагерей военнопленных. В течение года из них были созданы семь казачьих полков. В конце того же года при штабе командующего военнопленными на Украине появляется отдел по формированию казачьих войск во главе с бывшим полковником РККА Саркисяном, усилиями которого набираются еще 15 полков численностью от 800 до 1300 человек. Для подготовки казачьих офицеров были открыты 1-е казачье имени графа Платова юнкерское училище в Славуте и унтер-офицерская школа в Витебске. Преподавателями обоих учебных заведений были, главным образом, немцы, а слушателями — казаки, уже имевшие опьгг боевых действий.

Новый этап в создании казачьих частей начинается осенью 1942 года, когда германская армия оккупировала районы Дона, Кубани и Терека. В сентябре был создан штаб войска Донского во главе с атаманом Павловым, а 15 ноября того же года была опубликована декларация войска Донского, где лро-возглашалось восстановление конституции 1918 года и установление на Дону «казачьей власти». Немцы, положение которых на юге России ухудшалось с каждым днем, отнеслись к провозглашенной декларации без видимой враждебности.

21 апреля 1943 года германское командование издает приказ о создании первой казачьей дивизии. Формирование проходило на полигоне в Милау (в настоящее время Млава), куда стягивались казачьи части с Восточного фронта, в том числе и полки «Платов», «Юнгшультц», а также полк Кононова. К осени 1943 года дивизия, командиром которой стал Гельмут фон Паннвиц — «немец с душой казака», насчитывала 18 555 человек, сведенных в шесть полков. Казачья дивизия изначально предназначалась для действий на советско-германском фронте, но резко возросшая активность партизан Тито заставила немцев отправить ее на Балканы. Там она находилась до самого конца войны.

Осенью 1943 года гитлеровская армия начала отступление из Южной России. Вместе с немцами отходили не менее 100 тысяч беженцев — казаков, не желавших оставаться «под советской властью». Значительная их часть переправилась с Таманского полуострова в Крым, откуда их перевели в район Херсона. 10 ноября германское правительство приняло декларацию, в которой казаки провозглашались «союзниками рейха». В ней говорилось, что Германия берет казаков под свою защиту и обязуется предоставить им территорию для временного расселения. В конце 1943 года беженцы-казаки образовали так называемый казачий стан во главе с С. Павловым. Местом для поселения беженцев был определен район Перемышля. Однако быстрое продвижение Красной Армии заставило казаков отступать далее на запад. В конце концов они смогли обосноваться лишь в районе Тольмеццо-Фриули в Северной Италии.

В конце 1944 года казачий стан, командиром которого к тому времени стал Т. Доманов, насчитывал 24 тысячи человек, из которых не менее 16 тысяч составляли старики, женщины и дети. Активных боевых действий подчиненные Дома-нову казаки не вели, но им постоянно приходилось отражать атаки итальянских партизан. В начале мая 1945 года немецкое командование потребовало от Доманова начать наступление против английских войск, но тот отказался выполнять приказ и отвел своих людей на север, в Австрию.

В феврале 1945 года на основе казачьей дивизии фон Пан-нвица началось формирование 15-го казачьего кавалерийско-

го корпуса, номинально включенного в войска СС. Корпус состоял из двух конных и одной пешей (пластунской) дивизии. Его численность достигла 25 тысяч человек. До конца войны казачий корпус находился в Югославии, где сражался с местными партизанами и советскими войсками.

В мае 1945 года почти все казачьи формирования вермахта сосредоточились в Австрии, где капитулировали перед англичанами. Последние, пунктуально выполняя условия Ялтинского договора, депортировали всех попавших к ним в руки казаков в СССР. Казачьи генералы и старшие офицеры — Краснов, Доманов, фон Паннвиц, Шкуро и другие — были приговорены советским судом к смертной казни, а большинство рядовых казаков завершили свой жизненный путь в сибирских и заполярных лагерях.

ГОТОВИЛ ЛИ СТАЛИН СДАЧУ МОСКВЫ?.

Сказать об этом определенно еще и до сих лор нельзя. Однако недавно открылись некоторые неизвестные факты, которые позволяют несколько по-иному взглянуть на события, происходившие в 1941 году в Москве.

Столица, конечно же, без боя сдаваться не хотела. На опасных направлениях из мешков с песком строились баррикады. Близкая канонада вражеских орудий подгоняла москвичей делать эту работу и днем и ночью. Тянувшиеся по дорогам вереницы беженцев доносили слухи о том, что якобы немцы подошли уже к Химкам. И все же никто из москвичей не допускает и мысли, что Москва пойдет на поклон завоевателю.

Бодрые марши по радио лишь утверждают защитников столицы и жителей в своих надеждах. Между тем, как свидетельствуют документы, Сталин не был до конца уверен, что Москву удастся отстоять. Вот что рассказывал на страницах газеты «Комсомольская правда» офицер госбезопасности Михайлов (это его псевдоним) о том, как готовились в Москве к тайной войне, которая должна была развернуться, если немцы войдут в столицу:

«В Москве создавалось подполье. Сотни и сотни добровольцев должны были отрешиться от своего имени, биографии. В то время, когда над городом шли воздушные бои, в кабинетах за затемненными окнами люди разных профессий получали новые паспорта, пароли, явки. Их вымышленные фамилии были вписаны в домовые книги. Так что ни одна проверка не могла бы найти подделки. Я тоже получил задание остаться в подполье. Квартира в артистическом доме, в которую меня поместили, должна была стать одной из явок для главного резидента в Москве — Федотова. Мне выдали новые документы — я числился сотрудником Наркомата путей сообщения. Помню такой эпизод. В городе Чехове под Москвой в психиатрическую больницу вдруг поступил новый поток «больных». Это были тоже подпольщики. На каждого из них завели «историю болезни», как говорится, не подкопаешься. Пришел тогда в эту больницу и новый заместитель главврача по хозяйственной части — это был офицер Геннадий Николаевич Калинин. Так укрылся в Чехове один из крупных боевых отрядов…

В Москве в октябре 1941 года минировались некоторые здания, заводские цехи, вокзалы. Слишком велика была угроза, нависшая над Москвой… У каждого, кто закладывал мины, душа разрывалась от горя. Однако готовились взрывать здания, если в них разместятся немецкие части, и заводские цехи, в которых немцы могли наладить военное производство. Всего один пример. В те дни офицера В. А. Арапова, инженера-электротехника по образованию, направили на автозавод. Он стал бригадиром в цехе. Между тем Арапов получил задание взорвать цех, как только в нем появятся немцы. Один из наших офицеров В. А. Дроздов стал начальником аптекоуправления столицы. Предполагалось, что он может войти в доверие к немцам, когда они придут за лекарствами. Между тем в его квартире, заставленной книжными полками, был оборудован пульт, к которому тянулись нити проводки от заложенных фугасов. Ему предстояло ждать приказа — когда нажать кнопки…

Если бы москвичи, уходившие на восток, могли заглянуть в те дни в некоторые квартиры в центре Москвы, дело могло обернуться самосудом. После отбоя воздушных тревог в квартирах спешно наводили лоск: чистили люстры, ковры, на полки ставили томики книг на немецком языке.

Среди тех, кто должен был остаться в подполье, были люди, которые могли придать ему вполне респектабельное прикрытие. Во Владивостоке в 1941 году разыскали и привезли в Москву забытых персонажей нашей истории. Это были бывшие депутаты Народного собрания Дальневосточной республики Врублевский и Мячина. Они тоже дали согласие стать подпольщиками. В московское подполье должны были вой-ти известные ученые, артисты, священники, члены религиозных сект»

…Положение на фронте под Москвой было слишком серьезным. Однако высшее руководство страны оставалось в Кремле. Как известно, на Центральном аэродроме стоял наготове самолет для Сталина. В то же время в Нижнем Новгороде и Самаре в спешном порядке сооружались запасные помещения для работы Ставки, на тот случай, если бы высшему руководству страны пришлось покинуть Москву. Все знают о параде 7 ноября 1941 года в Москве. Между тем происходили и другие события, оставшиеся в памяти незабвенными. На заснеженных улицах — пустынно, только редкие прохожие. А в Колонном зале идет концерт, в котором участвуют лучшие артисты. Мы верили в победу, однако на войне, как на войне. Готовились и к худшему повороту событий… Словом, Гитлеру в Москве готовилась участь Наполеона? Пожары, взорванные здания? Была разработана специальная операция по физическому устранению Гитлера. Немцы тогда трубили на весь мир о том, что проведут парад на Красной площади. И Гитлер будет приветствовать своих солдат. Среди тех, кто собирался остаться в московском подполье, нашелся человек, который готовился осуществить покушение на Гитлера. Это известный композитор Л. К. Книппер. Он написал замечательную песню «Полюшко-поле», автор симфоний, музыкальных поэм. В те тревожные дни этот талантливый человек вызвался поставить на карту свою жизнь. Он был племянником известной актрисы МХАТа О. Л. Книппер-Чеховой и родственником артистки Ольги Чеховой, которая жила в Берлине. На концертах и приемах она часто появлялась рядом с Гитлером. Лев Константинович Книппер предложил такой план покушения: он может, пользуясь родственными связями, быть представленным Гитлеру в Москве, скажем, во время концерта. И тогда… По существу, готовясь совершить акт возмездия, Л. К. Книппер почти не оставлял себе самому шансов выжить.

…В Москве создавались тайники с оружием. В назначенный день боевые группы должны были по единому сигналу выступить разом в тылу у немцев. В машине «завхоза» из города Чехова Г. Н. Калинина находилась радиостанция. Именно он, получив приказ, должен был оповестить подпольщиков: «Наступило время «Ч». Тысячи людей готовились вести в городе разведку, чтобы потом, взяв оружие из укрытий, напасть на немецкие военные объекты.

Все это конечно же было засекречено. И спустя более полувека об этом почти неизвестно. Но, как говорится, слава Богу, что ничего этого не случилось. В заснеженных окопах под Дубосековом политрук Клочков сказал тогда: «Велика Россия, а отступать некуда. Позади — Москва!»

КАК БЫЛ РАССТРЕЛЯН СЫН ХРУЩЕВА (Версия)

Одним из секретов «сталинской эпохи» является трагическая судьба старшего сына Никиты Сергеевича Хрущева Дмитрия (от его первого брака). Но и он наконец стал достоянием прессы. А передал его для прессы старый чекист генерал-майор Вадим Удилов.

Во время войны, — рассказывал В. Удилов, — Дмитрий Хрущев, военнослужащий Красной Армии по мобилизации, оказался в плену у немцев. Конечно, не один, а в составе окруженного подразделения. Он стал вторым отпрыском членов Политбюро ЦК ВКП(б) (первым был сын Сталина Яков Джугашвили — старший лейтенант, командир артиллерийской батареи), попавшим в плен к фашистам.

Противник решил использовать сына Хрущева в пропагандистских целях. Сталин распорядился — во что бы то ни стало выкрасть пленника. Выполнить это нелегкое задание было поручено генерал-лейтенанту Павлу Судоплатову.

«Первый диверсант Страны Советов» блестяще справился с заданием Сталина. Через партизанский аэродром сына Хрущева доставили в Москву. Контрразведка собрала свидетельские показания и документы, «неопровержимо доказывающие предательство сына члена Политбюро Н. С. Хрущева. На основании этих ложных документов военный трибунал Московского военного округа приговорил его к высшей мере наказания — расстрелу. Никита Сергеевич, до войны первый секретарь ЦК Компартии Украины, во время войны член военного совета ряда фронтов, генерал-лейтенант, обратился в Политбюро ВКП (б) с просьбой пересмотреть решение трибунала. Сталин предложил всем высказаться.

Первым взял слово Александр Щербаков, занимавший высокие посты в годы войны: секретаря ЦК, начальника Глав-ного политического управления Красной Армии и ВоенноМорского Флота, начальника Совинформбюро.

От его мнения зависело многое. Щербаков вспомнил слова Ленина о необходимости единообразного понимания закона для всех. Он предложил оставить приговор в силе. Берия, Каганович, Молотов и Маленков его поддержали. В заключение выступил Сталин. Ему, наверное, было тяжелее всех. Он помнил о Якове. Своим решением как бы заранее подписывал приговор и сыну.

Как известно, согласно архивным документам (абвера — гитлеровской военной разведки), обнаруженным в ФРГ, Яков Джугашвили в плену вел себя достойно, но, понимая всю безысходность своего положения (его содержали в особом офицерском лагере), покончил с собой, бросился на колючие проволоки под высоким напряжением.

«Мы, безусловно, с уважением относимся к нашему товарищу по Политбюро, — сказал Сталин. — Никите Сергеевичу надо крепиться и согласиться с мнениями товарищей. Если то же самое произойдет с моим сыном, я приму этот суровый, но справедливый приговор».

После смерти Сталина и прихода к власти Хрущева в жизни участников описываемых событий произошли коренные изменения.

На второй же день Никита Сергеевич издал распоряжение о переименовании одного из районов Москвы и крупного универмага, носящих имя Щербакова. Камень, заложенный в основание будущего памятника Щербакову, умершему в конце войны, был с корнем выдран, а место заасфальтировано.

Генерал-лейтенанту П. А. Судоплатову было предъявлено обвинение в том, что он как начальник внешней разведки КГБ якобы принимал участие в бериевском заговоре, имевшем целью уничтожение советского правительства. Генерал был осужден на 15 лет и полностью отбыл наказание во Владимирской тюрьме.

«ШПИОНКА, КОТОРАЯ ОВЛАДЕЛА ГИТЛЕРОМ, ИЛИ КОРОЛЕВА НАЦИСТСКОГО ОБЩЕСТВА»

В октябре 1945 года в английской газете «Пипл» была опубликована статья под названием «Шпионка, которая овладела Гитлером». События второй мировой войны продолжали волновать народы мира, однако сведения, сообщенные «Пипл», носили прямо-таки сенсационный характер. В статье рассказывалось о судьбе русской актрисы, переехавшей в начале 20-х годов из России в Германию, сумевшей войти в доверие к нацистской верхушке и стать любимицей Гитлера. Автор публикации Вилли Фришауэр называл эту даму «королевой нацистского общества».

Ее имя — Ольга Константиновна Чехова. Английские читатели были знакомы с творчеством великого русского писателя, поэтому фамилия Чехова вызывала дополнительный интерес. Фришауэр высказывал мнение, что Ольга Чехова оказывала гауляйтерам (губернаторам завоеванных территорий), генералам и крупным германским промышленникам содействие при их контактах с Гитлером, а полученные в ходе таких встреч сведения она через своего шофера передавала в Москву.

Спустя полвека к этой истории вернулся один из близких родственников Ольги Чеховой — Владимир Книппер в книге «Пора галлюцинаций». Правда, Владимир Книппер сразу оговорился: «Делая попытку добиться правды, мы с вами угодим в такой запутанный лабиринт, что станет совсем темно». Однако интересно проследить за хитросплетением событий, связанных с Ольгой Чеховой, с этой удивительной и во многом загадочной женской судьбой, поскольку на нее наложил отпечаток ход мировой истории.

Итак, Ольга Константиновна Чехова, в девичестве — Книппер, 1897 года рождения. Ее отец занимал довольно важные посты в чиновничьей иерархии Петербурга. Девушка могла получить любое образование, но рано увлеклась театром и мечтала о карьере актрисы.

Станиславский пригласил Олю в свой театр: на сцене Художественного она играла в таких знаменитых постановках, как «Сверчок на печи» Диккенса, «Вишневый сад» и «Три сестры» Чехова.

В сентябре 1914 года Ольга Книппер обвенчалась с известным актером, племянником Антона Чехова Михаилом Чеховым. С того времени она носила двойную фамилию — Книп-пер-Чехова. Счастливый супруг писал одному из друзей: «Жена моя красавица!.. Жена моя — не по носу табак… Да, я думаю, не легко тебе представить меня рядом с красавицей женой, семнадцатилетней изумительной женкой».

Но счастье это длилось недолго. Ольга познакомилась с бывшим австро-венгерским пленным Фридрихом Яроши. По словам Михаила Чехова, «это был авантюрист… изящный, красивый, обаятельный и талантливый. Он выдавал себя за писателя и часто увлекательно излагал нам темы своих будущих рассказов». Ольга ушла с ним. Сцена расставания с женой запомнилась Чехову навсегда, кроме того, она выразительно характеризует эту особу: «Помню, как, уходя, уже одетая, она, видя, как тяжело я переживаю разлуку, приласкала меня и сказала: — Какой ты некрасивый. Ну, прощай. Скоро забудешь. — И, поцеловав меня дружески, ушла».

Ольга Книппер-Чехова покинула Москву в 1921 году. Она получила приглашение немецкого режиссера Фридриха Мур-нау сняться в фильме «Замок Фогельд». Вслед за удачным кинодебютом последовали другие работы в кино, быстро сделавшие ее знаменитостью. Актрису приглашают к себе такие мастера, как Дуглас Фербенкс, Гарольд Ллойд, Адольф Ман-жу. Знаменитый режиссер Альфред Хичкок предлагал ей главную роль в одном из своих фильмов — детективе «Мари».

Некоторые из фильмов с участием Чеховой были у нас в прокате после войны. Сегодня увидеть их не просто. Как актриса Книппер-Чехова сейчас практически забыта, однако в начале 30-х годов она действительно была одной из самых популярных актрис Германии. Ее имя было хорошо известно в других странах Европы и в Голливуде.

В 1936 году творческая деятельность Чеховой была отмечена германским правительством: она получила звание «государственной актрисы». Несколько позднее сам фюрер подарил ей свое фото с такой выразительной надписью: «Фрау Ольге Чеховой — откровенно восхищенный и удивленный». А незадолго до войны в Москве передавали слух, будто на одном из приемов в имперской канцелярии в Берлине Гитлер представил фрау Чехову чуть ли не хозяйкой вечера.

Актриса и в самом деле чувствовала себя в рейхстаге, как на собственной вилле, могла позволить себе весьма независимые суждения. Об этом она написала в воспоминаниях под названием «Мои часы идут иначе», изданных в Мюнхене в 1971 году и на русский язык не переводившихся. И если верить им, Ольга Чехова и в отдалении понимала Россию лучше, чем вожди рейха: «В этот момент Геббельс обращается непосредственно ко мне:

— Не думаете ли вы, мадам, что эта война будет окончена еще до зимы и Рождество мы отметим в Москве?

— Нет, — отвечаю я спокойно.

Геббельс холодно:

— А почему нет?

— Наполеон убедился в том, каковы русские пространства.

— Между французами и нами огромная разница, — снисходительно улыбается Геббельс. — Мы пришли в Россию как освободители. Клика большевиков будет свергнута новой революцией!

Пытаюсь успокоить нервы. Это удается плохо.

— Новая революция не состоится, герр министр, перед опасностью русские будут солидарны как никогда!»

Конечно, этот отрывок может напомнить фильм «Подвиг разведчика», где Павел Кадочников, исполнитель главной роли советского офицера-разведчика, провозглашал тост «За нашу победу!» среди пьяных и ликующих до поры до времени немцев.

Но отношения Ольги Чеховой с руководством третьего рейха и по прошествии многих десятилетий остаются большой загадкой. Даже в своих воспоминаниях она оставалась актрисой и театрализовывала события, для нее вовсе не безопасные. Владимир Книппер, со слов самой Ольги Константиновны, рассказал в книге «Пора галлюцинаций» такой эпизод. Уже в самом конце войны, весной 1945 года, над Чеховой нависла угроза ареста. Эту акцию должен был осуществить Гиммлер. С помощью хитрости ей удалось отсрочить арест с вечера предыдущего дня на утро следующего. Когда же эсэсовцы во главе с Гиммлером вошли в дом Чеховой, они увидели, что утренний кофе она пьет вместе с Гитлером. Арест так и не состоялся.

К слову, причины, по которым Гиммлер хотел — и не единожды — расправиться с актрисой, она не называет. Однако настойчивость главного эсэсовца, пытавшегося вывести кинозвезду из-под опеки фюрера, сама по себе говорит о многом. Тем более что, по рассказам Чеховой, Гитлер сообщал ей о своей благосклонности в таких выражениях: «Я беру, фрау Чехова, над вами шефство, а не то Гиммлер упрячет вас в свои подвалы. Представляю, какое у него досье на вас».

История несостоявшегося ареста, как и многое в судьбе Чеховой, покрыта тайной. Знал ли Гитлер о разведывательной деятельности Чеховой, а если знал, то почему не препятствовал? Или же был самоуверен и не допускал мысли, что его может обманывать эта беззащитная женщина?

Сведения о том, что Чехова была разведчицей, кроме стародавней статьи Вилли Фришауэра в английской газете «Пипл», можно найти у достаточно авторитетных источников. В частности, в 1993 году один из старейших чекистов, «магистр русского шпионажа» Павел Судоплатов, называл Ольгу Книппер-Чехову «одной из самых сверхсекретных агентов Берия и Сталина». Ему вторил Серго Берия, который в книге «Личные агенты отца» называл Чехову опытнейшей советской разведчицей.

По некоторым сведениям, именно Чехова сообщила нашему командованию время танкового удара немцев под Курском. Утверждают также, что вскоре после войны Ольгу Чехову тайно вывозили в Москву. Несколько дней она вела переговоры с людьми Берия, после чего ее вновь переправили в Берлин. О чем были эти переговоры — остается загадкой.

Часы жизни Ольги Константиновны Книппер-Чеховой остановились в 1980 году: в возрасте 83 лет она умерла от рака мозга. Уже после этого была высказана версия, что знаменитая Янтарная комната спрятана в бункере Гитлера в Тюрингии с кодовым названием «Ольга».

ПРИКАЗ ОСТАВИТЬ ГИТЛЕРА ЖИВЫМ ПРОЗВУЧАЛ ИЗ КРЕМЛЯ

Среди тех, кто готовил покушение на Гитлера в Берлине, был сын одной из возлюбленных Сергея Есенина Августы Миклашевской — Игорь Миклашевский. Известно об этом стало совсем недавно. Имя его впервые прозвучало в книге Л. А. Судоплатова «Разведка и Кремль». Игоря Львовича Миклашевского — знаменитого советского боксера — уже несколько лет нет в живых. Двое ветеранов ОМСБОНа — Юрий Владимирович Калашников и Федор Петрович Солдатов, которые дружили с И. Л. Миклашевским, — поделились своими воспоминаниями. Вот их рассказ:

«Имя Игоря Миклашевского мало известно. Между тем его можно поставить в один ряд с такими разведчиками, как Николай Кузнецов и Лев Маневич. Он не думал, что будет разведчиком. Перед войной он был чемпионом Ленинградского военного округа по боксу. Когда началась война, он стал зенитчиком. Так бы, наверное, и воевал, защищая ленинградское небо, если бы не особый случай.

В 1941 году его дядя, актер Всеволод Блюменталь-Тамарин, под Москвой сдался немцам. Его использовали как провокатора. Под диктовку немцев он через радиоустановку, которые ставились перед нашими окопами, начал призывать красноармейцев сдаваться в плен.

Знакомство Игоря с театральной «богемой», его родство с Блюменталь-Тамариным неожиданно для него самого разворачивают его судьбу.

После войны нам не раз доводилось слышать рассказ Игоря Миклашевского о том, как однажды в Ленинграде его вызвали в штаб ПВО.

«Передо мной, — говорил он, — сидел один из офицеров разведки, прибывший из Москвы. Он подробно расспрашивал меня о семье, службе».

Надо полагать, Игорь произвел на офицера должное впечатление, поскольку тот сказал ему: «Как вы смотрите на то, если мы направим вас в тыл врага?» Вскоре Миклашевский приехал в Москву. Его стали готовить к выполнению сложного задания…

«Ночью в лесу завязалась перестрелка, — как-то рассказывал И. Л. Миклашевский один из эпизодов своей боевой жизни. — В стороне от перекрестного огня из окопа, я, как было и задуманно, выскочил с поднятой в руке немецкой листовкой-пропуском. Таких на передовой валялось много. Над моей головой свистели пули, но я их не замечал. Я прыгнул в немецкую траншею…»

Так началась у И. Л. Миклашевского новая жизнь. На допросе у немцев он сказал, что с самого начала войны искал случая сдаться в плен.

К тому времени его родственник Всеволод Блюменталь-Тамарин обосновался в Берлине. Имя его становилось известным. Он вел передачу на русском языке. Кроме того, стал одним из организаторов «русского комитета», собиравшего среди пленных тех, кто готов был воевать против своих.

Весть о том, что Игорь стал перебежчиком, дошла до Блю-менталь-Тамарина. Он берется помочь племяннику, оказывает ему всяческую поддержку. Первая часть операции, задуманной нашей разведкой, осуществилась. Миклашевский — в Берлине под опекой «знаменитого» дяди. Прежде всего он вступает в «русский комитет». Впрочем, довольно скоро Игорь разочаровал своего дядю. Больше всего он увлекается спортом, ему не до политической борьбы.

В этой истории в Берлине выплывает еще одно громкое артистическое имя: Ольга Чехова. «Звезда» кино, она в нацистском кругу водит дружбу с бонзами рейха. То ее видят входящей в зрительный зал под руку с Гитлером. То она на приемах дипломатов, военных, промышленников. То она проводит уик-энд в кругу Геринга. Между тем Ольга Чехова передает через верных людей нашей разведке важные сведения.

Но вернемся к Игорю Миклашевскому. Чрезвычайно сложное и опасное задание, с которым Миклашевский добрался до Берлина, было связано как раз с Ольгой Чеховой, с ее искусством перевоплощения не только на подмостках сцены, но и в жизни.

Трудно сказать, пока это еще не обнародовано, какие именно сведения передавала в Москву Ольга Чехова, какие люди рисковали жизнью, чтобы пронести их через охваченные войной страны.

«Не было, к примеру, ничего удивительного в том, что я, — рассказывал Игорь Миклашевский, — с букетом цветов подходил к машине, на которой Ольга Чехова приезжала в театр. Моя мать была знакома с ней в Москве. Но поговорить о деле долго не удавалось».

Вот тогда Игорь просит «дядю Севу» взять его с собой на один из приемов, где будет Ольга Чехова, чтобы высказать ей восхищение. Во время приема под звуки музыки Миклашевский, подойдя к Ольге Чеховой, произносит ничего не значащую фразу, которая является паролем…

И он становится на шаг ближе к цели, ради которой добирался до Берлина. П. А. Судоплатов сообщает в своей книге «Разведка и Кремль»: «У нас существовал план убийства Гитлера, в соответствии с которым Радзйвилл (польский князь) и Ольга Чехова должны были с помощью своих друзей среди немецкой аристократии обеспечить нашим людям доступ к Гитлеру. Группа агентов, заброшенных в Германию и находившихся в Берлине в подполье, полностью подчинялась боевику Игорю Миклашевскому».

Вспоминается и другой рассказ Миклашевского о том, как однажды на улице старик, столкнувшись, наступил ему на ногу и назвал пароль. Но кто был этот человек, он не знал. А это был связник, который хорошо делал свою работу, и ему в тот момент совсем не важно было, знают ли его в лицо…

Словом, пока «курьеры» передают сообщения из Берлина в Москву, Игорь Миклашевский, выступая на ринге, получает неожиданный подарок.

«Игорь показывал нам фотографию, которую подарил ему немецкий боксер, чемпион мира Макс Шмелинг, — рассказывали его боевые друзья. — Вот как это было. Игорь выступал на ринге в паре с французом, тоже военнопленным. Миклашевский победил. И вдруг его подзывают к трибуне. Этот бой понравился Максу Шмелингу. Он дает Игорю свою фотографию с надписью. Макса Шмелинга, любимца фюрера, знала вся Германия».

Между тем пока он добирался в Берлин, затем ждал приказа из Москвы, в дипломатическом мире Европы происходили события, которые могли изменить ход войны. На стол руководителей разведки в Москве легли сообщения о тайных переговорах в Анкаре, где обсуждались возможности подписания сепаратного мира между Великобританией, США, Германией.

Группа Миклашевского в Берлине не знает об этом. Готовность к отчаянному шагу и осторожность, потребность возмездия и стратегический интерес в этой истории переплелись в один клубок. Игорь Миклашевский изучает план театра, в котором бывает Гитлер. А в Кремле взвешивают все последствия покушения.

Группа Миклашевского, совершив подвиг самопожертвования, поможет недругам оставить Советский Союз в изоляции? На такой исход дела советское руководство не может пойти.

«В 1943 году Сталин отказался от своего первоначального плана покушения на Гитлера, потому что боялся: как только Гитлер будет устранен, нацистские круги и военные попытаются заключить сепаратный мирный договор с союзниками без участия Советского Союза», — пишет П. А. Судоплатов.

Игорь Миклашевский неожиданно получает из Москвы приказ: покушения на Гитлера не будет. Впоследствии ему приходится бежать во Францию. Он вместе с подпольщиками устроил взрыв на подземном заводе. Был тяжело ранен в шею. Не мог говорить. В немецкой форме, с чужими документами подпольщики оставили Игоря на дороге, чтобы его забрали в госпиталь. Ему нужна была срочная операция.

В Москву он вернулся в 1947 году израненный, исхудавший, с затаенной печалью в глазах. Он не чувствовал себя героем, и ему было трудно переживать все то, что с ним произошло».

КАК СТАЛИН И ГИТЛЕР ГОТОВИЛИ ПОКУШЕНИЯ ДРУГ НА ДРУГА

Немецкий журнал «Штерн» провел журналистское расследование с целью установить, действительно ли во время второй мировой войны готовились покушения на Сталина и Гитлера. Были использованы рассекреченные в последнее время материалы архивов НКВД — КГБ, мемуары шефа гитлеровской разведки Шелленберга, беседы с участниками тайных операций. Вот к какому заключению пришли немецкие журналисты.

Осень 1944 года. Уже пал Ахен, Красная Армия стоит в Восточной Пруссии. Адольф Гитлер теряет веру в «историческое провидение» и окончательную победу. Фюрер хочет избавиться от своего советского противника Иосифа Сталина, используя «чудо-оружие». Револьвер, замаскированный под авторучку, должен изменить тяжелое военное положение.

Последний глава нацистской зарубежной разведки Вальтер Шелленберг, скончавшийся в 1952 году, в появившихся после его смерти мемуарах рассказывает, что примерно в ноябре 1944 года министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп во дворце «Фушль» в Зальцкаммергуте посвятил его в «чрезвычайно важное дело». О нем знали только Гитлер, рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер и Мартин Борман.

Риббентроп разработал абсурдный план. Надо попытаться заполучить Сталина за стол переговоров. «Там его убьют авторучкой, которая в действительности скрывает ствол револьвера и может стрелять точно в цель пулей нормального калибра с расстояния от шести до восьми метров». Глава шпионажа поражен: «План показался мне более чем путаным». Сталин вряд ли стал бы вести переговоры с уже побежденными в принципе нацистами, возражал Шелленберг. От попытки покушения отказались.

Немецкий план был, однако, не единственным планом убийства диктатора. В свою очередь, существовали и советские попытки убрать Гитлера. Об этом свидетельствуют высказывания участников и документы из русских архивов, с которыми редакцию журнала «Штерн» ознакомил московский историк Лев Безыменский.

Собственные же киллеры Шелленберга разработали смелый план: проникнувшие в Москву агенты должны подложить бомбу в одну из автомашин, на которых ездил Сталин. «Выполнить задание взялись два военнопленных офицера Красной Армии, которые долгие годы провели в ссылке в Сибири и ненавидели Сталина, — пишет Шелленберг. — Зимой 1944/45 года они с самолета были высажены под Москвой».

Имеющиеся у «Штерна» документы НКВД показывают, как этот замысел должен был осуществляться и что стало с убийцами. Воспоминания Шелленберга о них не отличаются точностью.

5 сентября 1944 года сотрудники советской контрразведки СМЕРШ поблизости от города Ржева арестовали мужчину и женщину в русской военной форме, которые с самолета были высажены в открытом поле вместе с мотоциклом. Они выдавали себя за майора Петра Ивановича Таврина и младшего лейтенанта Лидию Шилову. Оба заявили, что они офицеры СМЕРШа 1-го Прибалтийского фронта.

Проверка показала, что их документы подделаны. Обоих доставили в Москву. На допросах — протоколы у «Штерна» есть — они признали, что их задание состояло в убийстве.

Таврии, родившийся в 1909 году, по профессии техник геологической партии, в мае 1942 года был командиром пулеметной роты, раненым попал в немецкий плен. Летом 1943 года, как он рассказал в Москве, немецкая разведка его завербовала и обучила для использования за линией фронта. Годом позже от восточного отдела шестого управления главного управления имперской безопасности в Берлине он получил задание, как он показал, «организовать террористический акт против вождя Советского государства И. В. Сталина».

Многомесячную подготовку к нему осуществлял руководитель сектора СД «Норд» в Риге штурмбаннфюрер Отто Краус. Оба агента должны были пробиться в Москву и осуществить террористический акт на улице во время проезда правительственной автомашины. Для покушения они получили основательное вооружение: у них были переносная противотанковая ракета, называвшаяся «панцеркнакке», зажигательные противотанковые гранаты и пистолеты, стреляющие отравленными разрывными пулями.

Операция провалилась сразу после приземления четырехмоторного самолета, который взлетел с аэродрома под Ригой в ночь с 4 на 5 сентября 1944 года. Несмотря на специальное шасси, подняться в воздух машина более не могла.

Агенты и экипаж были захвачены. Признание дало агентам возможность продлить свою жизнь. До апреля 1945 года их использовали в радиоигре для обмана своих хозяев: под контролем советской секретной службы они то и дело сообщают, что пока им не удалось подобраться достаточно близко к вождям, и просят помочь им, прислав еще агентов. Те прибывают и тут же попадают в руки советской контрразведки.

После окончания войны за измену родине они предстают перед судом и 1 февраля 1952 года в Москве приговариваются к смертной казни. Несколько недель спустя приговор приводится в исполнение.

Столь же безуспешными оказались советские попытки убить Гитлера. Через две недели после немецкого нападения на Советский Союз 5 июля 1941 года глава секретной службы Лаврентий Павлович Берия создал Отдел особых задач и назначил его начальником генерала Павла Анатольевича Судоплатова. На случай захвата Москвы он должен был разработать план убийства в ней Гитлера. Советы были убеждены, что фюрер, как в свое время Наполеон, захочет сам увидеть побежденную столицу.

Но в конце 1941 года вермахт был остановлен в нескольких километрах от Москвы. Судоплатову пришлось искать другие возможности для охоты на Гитлера. Случай представился возле украинского города Винница. Там во второй половине июня 1942 года немцы начали строительство военной ставки под кодовым названием «Вервольф». Ожидалось, что ее посетит Гитлер.

Но когда фюрер действительно прибыл в Винницу, русские были еще не готовы. Лишь позже они получили показания пленного немецкого летчика об условиях в ставке. Между 19 февраля и 13 марта 1943 года Гитлер появляется там еще раз.

Но и это оказалось слишком рано для оперативной группы под командованием Дмитрия Медведева, впоследствии Героя Советского Союза, которая смогла проникнуть в Винницу только осенью 1943 года.

После этого надежды судоплатовского отдела возлагались на Игоря Миклашевского. В декабре 1941 года молодого агента под видом перебежчика переправили к немцам. Его задание состояло в том, чтобы убрать своего дядю — популярного актера Всеволода Блюменталь-Тамарина, который в немецких пропагандистских передачах призывал русских солдат дезертировать.

Теперь он получил новый приказ: попытаться через актрису Ольгу Константиновну Чехову приблизиться к Гитлеру и подорвать его бомбой. Актриса Чехова в 1921 году переселилась из России в Германию, где сделала карьеру в кино. Ее высоко ценил Герман Геринг. По сведениям генерала Судоплатова, она была надежной сотрудницей и важным источником советской секретной службы, ее лично «вел» Берия.

В 1943 году происходит резкий поворот в ситуации. Как рассказал Судоплатов, Сталин неожиданно отказался от идеи покушения на Гитлера. Он вызвал к себе на дачу его и народного комиссара госбезопасности Всеволода Меркулова и неожиданно для обоих объявил: «Этого мы делать не будем». Почему?.. Такой вопрос задать тогда никто из них не решился.

В 1944 году Меркулов и Судоплатов наконец-то все-таки решились задать вопрос о покушении. Сталин пояснил им ход своих мыслей: пока Гитлер жив, не будет никакого сепаратного мира между Германией и западными державами. Но если после насильственной смерти Гитлера власть возьмут Геринг или военные, то за спиной Советского Союза могло бы быть достигнуто соглашение между немцами и нашими западными союзниками.

Игорь Миклашевский так и не получает приказа о покушении на Гитлера. До конца 1944 года он останется в Германии, следуя первоначальному плану, убивает своего дядю и уходит к борцам Сопротивления в освобожденной Франции. В 1947 году он возвращается в Москву и его награждают орденом Красного Знамени.

В БОРЬБЕ С УКРАИНСКИМИ НАЦИОНАЛИСТАМИ

Из описания боевых действий пограничников по ликвидации банд на территории Украинского округа 28–30 августа 1944 г.

Не ранее 30 августа 1944 г.[24]

По данным от 28 августа 1944 года пограничному отряду стало известно, что в Карувском лесу в полосе Карув — Рыпинска Рава Русского района сконцентрировалась банда УПА. Бандгруппа имела цель: нападение и уничтожение органов Советской власти, НКВД, НКГБ и гарнизона погранвойск в г. Рава Русская…

К 13.00 29 августа 1944 г. все поисковые группы втянулись в бой с бандой…

В ходе дневного боя 29 августа и показаниями пленных было установлено, что в Карувском лесу начиная с 25 августа сосредоточилась банда, состоящая из двух куреней — «Эмма» и «Железняк».

В состав куреней входят сотни: 1) в курень «Эмма» — сотня «Перемога» (до 160 человек), сотня «Беркут» (до 170 человек), сотня «Кулеш» (до 150 человек); 2) в курень «Железняк» — сотня «Скола» (до 150 человек), сотня «Громовой» (до 160 человек), сотня «Железняк» (до 140 человек). Кроме указанных куреней, банда имела в своем составе две учебные сотни во главе с «Богдановым». В каждом курене было по одному пулеметному взводу и по группе разведчиков из 20–30 человек. Каждая сотня, входящая в состав куреня, вооружена от 12 до 20 пулеметов, а весь личный состав — автоматами и винтовками, некоторые сотни имели по нескольку станковых пулеметов.

За время пребывания в Карувском лесу (с 25 по 29 августа 1944 г.) курени банды и учебные сотни располагались рассредоточенно…

После начала артобстрела Карувского леса куренные «Эммы» и «Железняка» перед личным составом куреней поставили следующую задачу: в случае окружения или столкновения с частями Красной Армии занять оборону и держаться до наступления темноты; с наступлением темноты разбиться на мелкие группы и, не бросая оружия, выходить из окружения для дальнейшего сосредоточения в с. Мосты Малы (Польша).

Однако выполнить бандитам поставленную задачу не удалось. В результате дневного боя 29 августа, а также активных действий малых групп наших частей в ночь на 30 августа и прочески всего Карувского леса 30 августа банда понесла большие потери…

Выводы

Операция проведена успешно. Банда численностью до 1 400 человек в Карувском лесу в основном ликвидирована, из кольца окружения бежали только одиночки и мелкие группы…

Старший помощник начальника отделения Управления войск НКВД Украинского округа капитан Мельников

Из донесения начальника пограничных войск Украинского округа о действиях пограничников по разгрому банд с 10 августа по 1 октября 1944 г.

5 октября 1944 г.

…С выходом частей округа на пограничную линию обстановка в пограничной полосе и прилегающих к ней районах сложилась крайне напряженной: оуновские организации активизировали свою деятельность, вооруженные банды УПА открыто вели борьбу с органами местной власти, стремились срывать правительственные мероприятия и внезапными действиями нападали на тылы и коммуникации действующей армии. Обстановка требовала принятия решительных мер, и пограничные части округа по вашему указанию вели боевые операции по разгрому банд УПА и оуновских организаций…

В результате проведенных операций разгромлены крупные бандеровские банды: курени «Эмма», «Железняк», «Днестр», «Богдан», «Кулеш» и остальные сотни — «Беркут», «Роман», «Голубь», «Перемога», «Скола», «Громовой»…

Начальник пограничных войск НКВД Украинского округа генерал-майор Бурмак

Справка начальника штаба пограничных войск НКВД Прикарпатского округа о дислокации и деятельности учебного центра украинских буржуазных националистических формирований

Не ранее 15 октября 1944 г.[25]

…В лесном массиве, 5 км юго-западнее дер. Липа, дислоцируется школа УПА по подготовке роевых[26] и четовых[27] с количеством обучаемых до 220 курсантов-украинцев в возрасте от 18 до 30 лет с образованием не ниже 8 классов. Школа подчинена главному штабу УПА, и возглавляет ее поручик польской армии под псевдонимом «Поль» (фамилия не установлена) в возрасте 34–35 лет, по национальности украинец.

Школа состоит из двух сотен, в каждой сотне по три четы. Курсантами изучаются: тактика, химическое дело, топография, устав караульной службы; проходят огневую подготовку. Особое внимание уделено идеологической обработке бандитов в националистическом духе «самостийная Украина», срок обучения три месяца.

Из вооружения в школе имеются: 6 ротных минометов, 8 ручных пулеметов разных систем, 15 автоматов, винтовки мадьярских, немецких и русских систем, гранаты по три на каждого курсанта, боеприпасы — 300–400 патронов на пулемет и 50–60 патронов на винтовку.

Личный состав школы размещен в шалашах, построенных из хвороста; руководящий состав — в палатках. Охраняется тремя круглосуточными полевыми караулами численностью по 10–12 человек каждый. Местность вокруг лагеря школы заминирована, оставлено только четыре прохода. При школе имеется отряд жандармерии в 50 человек, возглавляемый хорунжим под псевдонимом Шаленый, в задачу которого входят ведение разведки и сбор продуктов для питания личного состава школы…

Начальник штаба пограничных войск НКВД Прикарпатского округа полковник Чугунов

Из описания боевых действий 218-го пограничного полка против бандитских формирований

Не ранее 24 декабря 1944 г.[28]

В ур. Видлы и Туринца, 12 км северо-западнее Добромиля, долгое время скрывалась банда УПА под руководством сотенного «Хома». Эта банда систематически нападала на мелкие группы военнослужащих Красной Армии и уничтожала их, часто проводила террористические акты против советского и партийного актива.

20 августа 1944 г. силами сводной группы офицерского состава управления, маневренной группы, 1-й и 2-й пограничных комендатур под командой начальника отряда полковника Агеева была проведена операция по розыску и ликвидации этой банды.

В 12.00 после столкновения охранения банды с группой 1-й погранкомендатуры под командой майора Семенова бандиты отошли в глубь леса на заранее подготовленный рубеж для обороны. В 2.00 группа 1-й погранкомендатуры снова наткнулась на окопавшихся бандитов, которые, организовав круговую оборону, вступили в бой. Бандиты, видя превосходство сил пограничников и большие потери со своей стороны, сосредоточивают основное усилие в двух направлениях — в северном и юго-восточном с тем, чтобы прорвать блокированный район, выйти из окружения и, рассредоточившись мелкими группами, уйти из-под удара пограничников в «большой лес». Бандиты, прорвав оцепление в северном направлении, вышли из леса на поляну в подготовленный «мешок»… В результате проведенной операции было убито и взято живыми 49 бандитов. Остальные бандиты юго-восточной группы, воспользовавшись разрывами, образовавшимися между флангами 1-й погранкомендатуры во время движения и резко пересеченной местностью, поросшей густым кустарником, с боем вышли из оцепления и, рассредоточившись, безнаказанно ушли.

Бой с бандитами проходил в очень трудных условиях в течение пяти часов, бандиты оборонялись на заранее подготовленном к обороне рубеже, оборудованном на высотах.

В этом бою особо отличились: сержант Гунин Аким Ильич, командир отделения 3-й заставы, член ВКП(б), огнем из ручного пулемета обеспечил наступление группы пограничников, вынес с поля боя двух тяжелораненых офицеров и оказал им медицинскую помощь, после чего снова вернулся в отделение и вступил в бой, где еще уничтожил нескольких бандитов. За мужество и отвагу в этом бою сержант Гунин правительством награжден орденом Красной Звезды; гвардии ст. сержант Бабурин Павел Трофимович, командир отделения, умело руководил боем своего отделения, будучи раненным, продолжал руководить отделением, установил связь с соседями и передал им важное приказание коменданта участка, обеспечив этим быстрейшую ликвидацию банды. За проявленное мужество и отвагу в бою гвардии ст. сержант Бабурин награжден медалью «За отвагу». В этом бою смертью храбрых пали: парторг 1-й погранкомендатуры лейтенант Гахимья-ров, помощник начальника штаба 1-й погранкомендатуры лейтенант Перов и мл. сержант Одинцов…

18 октября 1944 г. в районе с. Ямна-Гурна была установлена банда, вышедшая из Карпат, в составе трех сотен: «Осип», «Крысовой» и «Громенко», сведенных в курень «Евгена». На рассвете 19 октября личный состав 5, 6 и 7-й застав вступил в бой с боевым охранением бандитов, выброшенным вперед обороняющейся сотней. После того как боевое охранение под натиском застав отошло, с флангов были введены в действие маневренные группы. Бандиты, рассредоточившись группами, организовали отход в разных направлениях в глубь территории Польши.

В результате четырехдневного преследования и последовательных боев в районе сел Опушница, Ямна-Гурна и Копы-стно 23 октября банда была разгромлена. Среди убитых были обнаружены: главарь банды сотенный «Евген», его заместитель «Байрак» и сотенный «Осип».

В этом бою геройской смертью пал командир отделения мл. сержант Ащутов, который своим метким огнем уничтожил 10 бандитов и, истекая кровью, дрался до последней минуты своей жизни.

В районе с. Старо-Почаев Тернопольской области поисковая группа, действуя 30 ноября 1944 г. по ликвидации банды, вступила в бой. 2 стрелка этой группы — ефрейтор Нечаев и ефрейтор Музыка — неожиданно столкнулись с 4 бандитами. Ефрейтор Нечаев в рукопашной схватке одного бандита убил прикладом автомата, в это время на него набросился второй бандит, которого Нечаев не видел. Поединок продолжался около 30 минут, пока Нечаев не очутился сверху бандита. Бандит был сильнее Нечаева и держал его за руки. Тогда Нечаев подтянулся к голове бандита, напряг все силы, уничтожил бандита. В это время ефрейтор Музыка в рукопашной схватке добивал второго бандита… Оба героя награждены орденом Славы III степени.

Бандиты УПА концентрировались в ур. Исаевцы и контролировали населенные пункты Кобло-Старе, Воля Коблян-ска, Звур, Воля Блажевска, Блажев и Турне…

На рассвете 6 декабря 1944 г. силами приданного батальона Красной Армии, взводом сапер, взводом противотанковых ружей был блокирован район нахождения банды. Вовнутрь блокированного района ввелись оперативные группы 1, 2, 3-й погранкомендатур и мангруппа. Резерв руководства операцией состоял из взвода автоматчиков, взвода 82-мм минометов.

В результате проведенной операции была разгромлена сотня «Байда», взвод сотни «Кармелюк», среди убитых представитель окружного провода ОУН «Кобзарь» и его заместитель «Черный». Захвачено пленных и раненых 146 человек. Среди них сотенный «Медведь» и сотенный врач «Ясень»…

Во второй половине декабря 1944 г. было установлено нахождение в землянках ур. Видлы штаба 6-го украинского округа УПА. Проведенной 23 декабря операцией силами 1-й и 2-й комендатур штаб был полностью разгромлен. Убито 9 важных бандитов, в том числе начальник округа УПА…

Систематически проводимые отрядом мероприятия по очистке пограничных районов, ряд успешно проведенных операций в течение 1944 г. по ликвидации бандформирований привели к изменению тактических действий банд.

В целях сохранения кадров оставшиеся бандиты рассредоточились на мелкие группы и ушли в подполье. Сейчас вся деятельность бандитов заключается в проведении террористических актов, направленных против партийного и советского актива, а также против военнослужащих Красной Армии. Эти бандиты, скрываясь в схронах по населенным пунктам, проводят контрреволюционную работу среди местного населения, опираясь на родственные и иные связи и поддержку среди кулацкого элемента. Вместе с этим оунов-ское подполье проводит активную агитацию, направленную на срыв мероприятий партии и правительства, проводимых на селе партийными и советскими органами в западных областях Украины.

В связи с изменившейся тактикой банд УПА и ОУН пограничники усилили борьбу против украинских националистов, не давая им покоя в схронах и различного вида убежищах…

Начальник 2-й резервной заставы лейтенант Набиев, получив данные о наличии в лесу, что южнее Смольница, схрона бандитов, 10 ноября 1944 г. с тремя пограничниками вышел в засаду. Зная, что в ночное время бандиты ходят в село, определил вероятное направление движения бандитов и, расположив наряд, начал вести наблюдение за лесом и кустарником, подходящим к селу. Примерно в 17.00 из леса вышло 4 бандита. Не обнаруживая засады, бандиты подошли к пограничникам на дистанцию 300 м и, постояв немного, начали было уходить в лес. Тогда Набиев подал команду: «Огонь!» Сначала последовал ответный автоматный и ружейный огонь, а вскоре утих. Стала неясной обстановка, и Набиев решил для выяснения ее выслать двух пограничников.

После того как Набиев дополнительно выслал по одному пограничнику слева и справа местонахождения бандитов, сам пошел вдоль дороги. Как только Набиев вышел из кустарника и начал подходить к лесу, он неожиданно столкнулся с бандитом, который выходил из-за куста на дорогу. Бандит, имея при себе облегченный ручной пулемет, замахнулся им, имея намерение нанести удар Набиеву, но последний ловким движением подставил приклад автомата и набросился на бандита. В рукопашной схватке бандит и Набиев друг другу наносили удары кулаками до тех пор, пока Набиев, находясь под бандитом, выбрав удобный момент, не выхватил имевшийся при нем финский нож и ударом в спину не заколол бандита…

Набиев за проявленные храбрость и отвагу в этой операции награжден орденом Красной Звезды…

24 декабря 1944 г. начальник 2-й резервной заставы лейтенант Набиев, имея данные о наличии в одном из домов в с. Кросценко бандитов, решил уничтожить эту банду.

Лейтенант Набиев вместе с кавалеристом 6-й заставы красноармейцем Ржанухиным (член ВЛКСМ), ворвавшись в дом, внезапно подверглись нападению 4 бандитов. Один из бандитов набросился на лейтенанта Набиева, свалил его на пол и начал душить. Красноармеец Ржанухин не растерялся: разделываясь с одним бандитом, напавшим на него, сильным ударом приклада автомата нанес ему удар, а вторым взмахом приклада нанес удар по голове бандиту, вцепившемуся в горло Набиева, чем спас Набиеву жизнь. Остальные 2 бандита также были уничтожены в рукопашной схватке…

Из докладной записки Управления пограничных войск Украинского пограничного округа о деятельности банд в Станиславской области

12 мая 1945 г.

…Руководство банд УПА и ОУН в конце 1944 г. и начале 1945 г. развернуло в Станиславской области, и особенно в ее южных районах, широкую работу по формированию и обучению запасных сотен УПА, имея целью подготовить контингент для пополнения разбитых бандформирований в Львовской, Дрогобычской, Тарнопольской, Ровенской, Волынской и Станиславской областях Западной Украины.

Для прикрытия формирования и обучения запасных сотен руководством УПА и ОУН сосредоточено в Станиславской области шесть куреней, кроме существовавшей широкой сети местных бандбоевок и кущей самообороны, особенно в южных районах (Жабьевском, Косовском, Кутеком, Яблонувском, Печенежском и Солотвинском)…

В процессе операции было установлено, что в Болеховском, Долинском, Иорешньском и Калушском районах оперировали курени «УПА», «Журавли», он же «Снегири», численностью свыше 300 человек каждый, а также отдельная сотня «Довбуш» — до 140 человек. В районе лесного массива Черный лес, в Бого-родчанском, Солотвинском и Лисецком районах оперировал курень «Прут» (бывший курень «Рзина») общей численностью 250–270 человек. В южных районах области оперировали курени главарей «Недобитый», «Кныш», «Скуба» и «Манив»…

Перечисленные бандформирования действовали на коммуникациях действующей армии и вместе с этим прикрывали в южных, Жабьевском, Косовском, Яблонувском, Кутеком, Коломыйском и Печенежском районах формирование и обучение 12 учебно-запасных сотен главарей «Квитко», «Грушко», «Гай», «Верховинец», «Кукол», «Гамалей», «Прутский», «Явир», «Богун», «Друша», «Бояринов» и «Галайда»…

Оружием всех систем, боеприпасами и обмундированием по договоренности руководителей УПА банды были снабжены венгерскими и немецкими войсками, что подтверждается показаниями захваченных сотенных и другими лицами руководящего состава УПА.

В ходе операций также было установлено наличие школы УПА для подготовки командного состава бандформирований.

Наличие школы командного состава и учебно-запасных сотен банд УПА в Станиславской области способствовало живучести оуновского подполья и бандформирований…

Начальник пограничных войск НКВД Украинского округа

генерал-лейтенант Бурмак

Заместитель начальника внутренних войск НКВД Украинского округа

полковник Яхимовин

Из сводки штаба 92-го пограничного Карпатского Краснознаменного полка войск по охране тыла 4-го Украинского фронта о выявленных фашистских разведывательных школах и о задержании пограничниками группы немецких солдат и офицеров

10 мая 1945 г. 20 час. 00 мин.

За последнее время немецкие разведывательный органы усиленно начали забрасывать свою агентуру в тыл действующей Красной Армии…

Установлено, что в с. Секуле, что 50 км севернее Братиславы, существовала немецкая разведывательная школа по подготовке разведчиков-диверсантов для шпионско-диверсионных действий в тылу действующей Красной Армии.

Вторая школа разведчиков-диверсантов при оккупации немцами вначале была организована на территории Польши в с. Суль, а позже при отступлении немцев передислоцировалась в г. Люкель Вальде, что 70 км южнее г. Берлина…

Эта же школа готовила руководителей банд УПА и ОУН и перебрасывала их в западные области Украины для борьбы с Советской властью.

Третья школа разведчиков существовала в г. Керхаин (Германия) и готовила агентов-диверсантов и агентов-радистов для подрывной деятельности в тылу действующей Красной Армии…

В 7 час. 00 мин. 7 мая 1945 г. служебный наряд в составе 7 чел. под командой сержанта Шорникова, действуя по маршруту Френштат — Рожнов, встретил выходящую из леса большую группу вооруженных солдат противника. Сержант Шорников приказал составу наряда залечь, а сам с одним бойцом встретил солдат и предложил сложить оружие. Солдаты выполнили требование служебного наряда и без сопротивления сложили оружие.

В результате было разоружено 102 чел. солдат и офицеров противника. Из них: офицеров — 3, младших командиров — 5, солдат — 94. Отобрано оружия: легких пулеметов — 6, винтовок иностранного образца — 69, пистолетов — 4. Солдаты переданы на пункт военнопленных № 66, а оружие сдано военному коменданту г. Валаш Межиричи.

Командир 92-го пограничного Карпатского Краснознаменного полка подполковник Блюмин Начальник штаба полка подполковник Смирнов

¹ Датируется по содержанию.

² Датируется по содержанию опущенной части документа.

³ Р о й — банда У ПА в составе нескольких десятков человек.

⁴ Ч е т а — банда УПА в составе нескольких человек.

⁵ Датируется по содержанию.

ОУН — НА ПУТИ ПОЗОРА И ИЗМЕНЫ

Ниже читателю предлагается рассказ про бандеров-щи ну как таковую и организованную ею так называемую «Украинскую повстанческую армию» (УПА), К сожалению, до этого времени практически не опубликовано документов, которые бы разоблачали легенду, что якобы бандеровская ОУН после разгона «правительства» Стецька-Карбовича «разошлась» со своими хозяевами из абвера и, образовав УПА, боролась с гитлеровскими оккупантами.

По нашему мнению, также недостаточно открыта роль гестапо в образовании УПА и в использовании ее для борьбы с партизанским движением, а после изгнания гитлеровских оккупантов за пределы СССР — для шпионской и подрывной деятельности на территории западных областей Советской Украины.

К тому же в опубликованных документах не нашла освещения в достаточной мере и та зловещaя роль, которую сыграл в истории образования и деятельности УПА митрополит Шептицкий. Тем временем полученные документы неопровержимо доказывают, что УПА — это провокационное образование гестапо, а митрополит Шептицкий в такой же мере, как и по отношению к мельниковской ОУН, до последнего своего дыхания был пастырем и наставником бандеровских убийц.

Итак, слово документу.

После того как гитлеровские хозяева запретили бандеровцам играть в «украинское правительство», Бандера не разорвал связи с абвер-И. Аккуратно появляясь в назначенные дни на очередную явку к своим шефам и объясняя им, какой вред нанесли сами себе немцы разгоном образованного им «украинского правительства», Бандера подал новый донос фашистам. В нем указывалось, что разгон правительства Стецька значительная часть его сторонников называет «трагичной ошибкой». Поэтому появилось разочарование не только в немцах, но и в самой ОУН. Есть симптомы прямого неподчинения ему, Бандере, а значит, и немецким государственным чиновникам, то есть абверу. Иначе говоря, появилась крамола. Искоренять крамолу взялось гестапо вместе со службой безопасности СД. Прежде всего гестаповцы проверили действительные настроения бандеровской ОУН. Выяснилось, что крамола среди «недисциплинированной части» бандеровцев не только появилась, но и была более угрожающей, чем про то рассказывал их верный агент: среди низовых бандеровцев есть значительная группа обманутой молодежи, которая поверила обещаниям своих предводителей про то, что, вернувшись на Украину, будут строить «свою собственную соборную самостоятельную державу». Столкнувшись с действительностью на оккупированной территории, то есть со страшной ненавистью непокоренных советских людей к немецко-фашистским захватчикам и их пособникам из националистических банд, эта молодежь готовится учинить настоящий бунт против немцев, против самого Бандеры и Стецька.

Крамолу среди бандеровцев гестапо и СД решили истребить так, чтобы ее не осталось даже в зародыше. Гитлеровцы действовали быстро, с присущей им жестокостью и подлостью. Оуновский «вождь» получил от гестапо такой приказ: инсценировать свой переход на нелегальное положение. Возглавивши оппозицию, быть постоянно в курсе ее действий, выявляя при этом всех ее участников. Бандера и на этот раз послушно выполнил установку своих хозяев. Одновременно фабрикуется легенда, якобы Бандера и его «провод» (руководство) порвали с немцами. В подтверждение этого распространяются «подпольные листовки» и другая «нелегальная литература», в которой размещается позволенная гестапо обычная националистическая пропаганда, разбавленная критикой сомнительного сорта по адресу «вероломного союзника». Одновременно провокатор Бандера и его «провод» в этих же листовках набрасываются не на оккупантов, а на украинских советских патриотов, которые защищают свою родину на фронте и в тылу, на нерушимое братское единство всех народов Советского Союза, льют грязь на символ надежды на победу над фашизмом всех порабощенных народов и всего прогрессивного человечества — Москву, указывают «украинскому народу» гитлеровскую орду не трактовать как вражескую и не ставить ей никаких препятствий, призывают идти на Москву, «Москва есть наш враг № 1».

Не последнюю роль играло желание расправиться со своими конкурентами, чтобы получать от немцев наибольшие подачки. В некоторых «нелегальных» листовках Бандера и его «провод», отбрасывая обвинение мельниковцев в агентурной службе бандеровцев в абвере, полностью и очень резко, в свою очередь, перекладывали это обвинение на Мельника и его резидентуру. И снова-таки с позволения гестапо. Бандеровцы компетентно утверждают, что не они, а именно Мельник и его «провод» пребывают на агентурной службе у немецкой разведки. В доказательство приводилось множество фактов. Один из них свидетельствовал о том, что в начале 1942 года гитлеровцы отобрали наиболее надежных мельниковцев для пополнения контрразведывательной службы на Украине.

В свою очередь, отбиваясь от этих обвинений, мельниковцы не оставались в долгу и, называя бандеровцев «немецкими наемниками», разоблачали их деятельность то как агентов немецкой разведки, то как фашистских ландскнехтов. В запале этой междоусобной войны мельниковцы открыли даже содержание последнего задания своих соперников. Мельник, например, официально информировал членов своего «провода», что бандеровцам поручено играть роль провокаторов, а член этого «провода» Мартинец, выступая в Снятине, открыто оповестил про это более широкий круг националистов.

Явный недосмотр в дозволенной гестаповцами полемике только ускорил осуществление заранее запланированной инсценировки ареста оуновского вождя. С помощью этого трюка гестапо собиралось опровергнуть серьезные обвинения в адрес Бандеры, а самое главное, спасти своего агента от полного провала, так как запланированные гестаповцами дальнейшие меры, направленные против оуновских «крамольников», неминуемо привели бы к раскрытию его как провокатора.

Дело в том, что за недолгое время пребывания на якобы нелегальном положении Бандере удалось много сделать в этом направлении. Создав в соответственных пунктах по указаниям гестапо вспомогательную агентурную сеть, он смог выявить основных оуновских «крамольников». Наиболее много их обнаружилось на Восточной Украине и на «обольшевиченной Приднепровщине». Именно там не один из оуновских молодчиков, столкнувшись с лютой ненавистью украинского народа к немецко-фашистским оккупантам, которые с невиданной жестокостью мучили и уничтожали советских людей, опомнился от ядовитого действия националистической пропаганды.

«Эти изменники нарушили «Декалог националиста» и заслуживают смерти», — вынес им свой приговор Бандера, передавая список гестапо. После уточнения через вспомогательную агентуру гестаповцы выявили почти всех оуновских «крамольников», а также их центральную фигуру — руководителя областного «провода» на Восточной Украине «Дмитра» (он же «Мирон» и «Андрей»).

Выявив всех «небезопасных» оуновцев, гестапо приступило к их ликвидации. Аресты производились одновременно на всей оккупированной территории Украины. Характерно, что Бандера и его сподвижники и туг смогли максимально использовать момент, бросив в сети гестаповцев нежелательных им людей. Гестаповская машина заработала по однообразной схеме. «Крамольников» наскоро допрашивали, податливых вербовали, стойких уничтожали. Правда, сперва руководитель «крамольников» «Дмшро», по выражению Степана Бандсры и Миколы Лебедя «очень ловкий конспиратор», избежал гестаповских облав. Гитлеровцы организовали на него настоящую охоту. Этого все время требовали провокаторы Бандера и Стецько.

Несмотря на то что охота на него велась довольно солидно, она продолжительное время была безуспешной. И только 25 июля 1942 года гестаповцам, наконец, удалось напасть на его след в Киеве. Гестапо бросилось было взять руководителя оуновских «крамольников» живым. Но он хорошо знал, с кем ему придется иметь дело, и оказал отчаянное вооруженное сопротивление. В этой стычке «Дмитро-Мирон» был убит. Живым взяли лишь одного из его связников, который действовал под псевдонимом «Зруб». На допросе в гестапо арестованный оуновец заявил, что «Дмитро-Мирон» знал про устроенную на него охоту и имел точные доказательства провокаторской деятельности Бандеры, Сгецька и Лебедя. Нет сомнения, что гестапо ознакомило с этими признаниями своих ставленников. Впрочем, они реагировали на это по-провокаторски. По их просьбам гестапо позволило им в «подпольных» бандеровско-оуновских листовках «в интересах дела» напечатать объявление об убийстве «Дмитра-Мирона».

Невероятно, но факт: жертвы провокаторской деятельности Бандеры, Стецька и Лебедя бандеровскими бандитами за рубежом еще и сегодня подаются как свидетельства придуманной борьбы оуновцев против немецких оккупантов.

Среди оуновских «крамольников» особую позицию занял родной брат Степана Баццеры Василь. Гестапо было вынуждено арестовать его за особо злостные призывы к борьбе с вероломными «союзниками немцами». По всему видно, что, завербовав такого ценного агента, как Степан Бандера, и абвер и гестапо не считали необходимым привлекать на службу его брата, тем более что он не представлял собой какой-либо ценности. Но гестаповцы недооценили поповича Василя Бандеру. После разгона марионеточного правительства, а главное, после инсценированного ареста Степана Бандеры его брат Василь просто осатанел. «Как, немцы разогнали правительство? Арестовали вождя? А обещания? К оружию! Надо отплатить обманщикам-немцам!» — вещал попович Василь, даже не подозревая того, что оуновский вождь и самодельный премьер сидят в ожидании своего времени не в тюрьме, а в комфортабельных виллах.

— Дайте мне возможность встретиться с братом, — попросил Степан Бандера своих гестаповских шефов. — Я выбью у него из головы эти глупости. — И вскорости поповича Василя Бандеру гестаповцы привезли на виллу к родному брату.

— Что ты там натворил, брат, что тебя засадили в тюрьму? — такими словами встретил его оуновский вождь.

— А вот какая твоя тюрьма, — словно не услышав слов брата, сказал попович Василь, оглядывая его рабочую комнату.

Гестаповцы оставили их наедине. Степан Бандера подробно объяснил брату положение, но тот лишь обалдело слушал и, кажется, ничего не понимал. После долгих упрашиваний и наставлений гестаповский провокатор убедился, что все его усилия напрасны. Тогда он предупредил Василя: «Будешь иметь крупные неприятности. С ними шутить не приходится». И напоследок, уже в конце беседы, попович Василь словно прозрел.

— Знаешь, брат, — обратился он к Степану, — после моей работы в СБ Авеля из меня не выйдет. Но смотри, чтоб ты не стал Каином.

После этого свидания Василь Бандера осатанел еще больше и ни на какие предложения гиммлеровских комбинаторов не соглашался. Гестаповцам пришлось укротить обиженного в своих «наилучших чувствах» поповича Василя Бандеру. Его принудили замолчать — просто убили.