Тайная наследница

11. Бидди Февраль 1904 года

Джим, который с встревоженным видом стоял, опершись спиной о стену, первым заметил, как отворяется входная дверь.

— Мисс Гарфилд!

Задремавшая в наемном экипаже гувернантка вздрогнула.

— Мисс Гарфилд…

Женщина увидела стоявших у ворот Джима и Льюиса и идущую к ним из Константин-холла воспитанницу.

— Сибил!

Мисс Гарфилд едва не выпрыгнула из кабриолета самостоятельно, но Льюис, опомнившись, успел помочь ей сойти со ступеньки. Джим отворил калитку, и Сибил вышла на улицу.

— Дитя мое! — воскликнула мисс Гарфилд, а затем, спохватившись, добавила: — Сибил!

Глаза девушки сверкали. Она подошла к гувернантке и обняла ее.

— Ах, Сибил…

Мисс Гарфилд отстранилась, чтобы лучше разглядеть ее лицо.

— Все хорошо?

После секундной паузы девушка ответила:

— Да.

— Ах, Сибил!

Мисс Гарфилд захлопала руками в кружевных перчатках.

— Но все пошло не так, как я предполагала, — добавила Сибил.

От внимания женщины не укрылся странный тон, которым это было сказано.

— Все не так, — повторила Сибил.

Она оглянулась на Бидди, которая, стоя у входной двери, со счастливым видом любовалась этой сценкой.

Мисс Гарфилд понятия не имела, что это означает.

— Но все ведь хорошо?

Сибил задумалась, затем, заставив мисс Гарфилд запаниковать, подошла к Джиму Скьюсу и нежно взяла его за руку. Молодой человек взирал на нее с таким же изумленным видом, что и мисс Гарфилд. Льюис разделял его удивление. Впрочем, Джим не высвободил руку. Казалось, что прикосновение Сибил придает ему сил. Девушка улыбнулась. Джим, расслабившись, ответил на ее улыбку.

— Не может быть! — проворчал Льюис, сдвинув шляпу на затылок. — Ну ты и темнила, Джим!

Он перевел взгляд на стоявшую в дверном проеме Бидди и подмигнул ей. Девушка подмигнула ему в ответ.

— Я должна вам кое-что сказать, мисс Гарфилд, — произнесла Сибил.

Бидди подумала, что при других обстоятельствах гувернантке понадобился бы стул и, не исключено, нюхательные соли, но в данный момент она выглядела необычайно собранной и была готова услышать новость, о которой уже смутно догадывалась.

— Джим и я влюблены друг в друга.

— Да, — ответила мисс Гарфилд.

Все ждали продолжения, но его не последовало.

— Вы сердитесь? — спросила Сибил.

Мисс Гарфилд обдумывала ответ.

— Нет, Сибил, пожалуй, не сержусь. — Она посмотрела на Джима. — Вы отдали свое сердце хорошему молодому человеку, которого мы все знаем и ценим. Я рада, что вы влюблены в него.

Джим и Сибил изумленно переглянулись. Бидди рассмеялась.

— Вы давно любите друг друга? — поинтересовалась мисс Гарфилд.

— Да, — решительно ответил Джим и взглянул на девушку, стоящую рядом с ним. — И надеемся, что вскоре сочетаемся браком.

— Не может быть! — снова произнес Льюис.

— Скорее бы, — с нажимом проговорила Сибил.

Свободной рукой она погладила живот. Мисс Гарфилд заметила этот жест, но, по-видимому, ничего не поняла.

— А вы сообщили о вашем счастье… тем, кто живет в этом доме?

Гувернантка взглянула на Константин-холл.

— Я сообщила им обо всем, и они были очень этому рады, поэтому я решила сказать и вам, мисс Гарфилд, — улыбнувшись, ответила Сибил.

Гувернантка моргнула.

— Так вы встретились с Тайной наследницей?

Сибил приоткрыла рот, собираясь ответить. Тем временем из Константин-холла вышли другие его обитатели.

— Я встретила своих родителей, — сказала Сибил, — Маргарет Грегори и Сэмюеля Хакетта. А также Тайную наследницу.

— Кто же она?

Сибил уже собиралась ответить, но тут у мисс Гарфилд от удивления открылся рот. Она узнала лицо с фотографии, которую когда-то, без сомнения, обнаружила среди вещей своей воспитанницы. Женщина со снимка приближалась к ним, идя по тропинке. Ее поддерживал за руку мужчина с красивыми волосами. Он шел, прихрамывая, его взгляд свидетельствовал о душевной болезни.

— Матильда, — прошептала мисс Гарфилд, вспомнив имя, написанное на обороте фотографии.

— Это не Матильда, — сказала Сибил. — Это Маргарет, ее сестра, моя мама.

— Я ничего не понимаю, — пробормотала мисс Гарфилд, глядя на приближающихся к ней людей. — А кто же такая Тайная наследница?

Сибил взяла мисс Гарфилд под руку, нежно поцеловала ее в щеку и на ушко прошептала имя, которое было неожиданным ответом на этот вопрос.

Но гувернантка не успела осознать значение этой новости, потому что в эту секунду из двери вышла еще одна женщина и, счастливо улыбаясь, обняла Бидди. Это лицо мисс Гарфилд не видела долгие годы, но при этом всегда с нежностью вспоминала его. Она очень скучала по этой женщине, а еще была безмерно благодарна ей за все.

— Ида! — вырвалось у нее.

Гувернантка закрыла лицо руками.

— Святые небеса! Ида!

Мисс Гарфилд распахнула калитку и бросилась в объятия сестры, прежде чем кто-то успел удивиться несвойственной ей стремительности.

По прошествии нескольких часов Бидди сидела на кухне небольшого домика в Карлтоне, из которого когда-то сбежала. Она с нежностью наблюдала за тем, как Ида суетится у плиты. Женщина выключила газ и взяла металлический чайник, чтобы залить кипятком заварку.

— Я не виню тебя, — сказала ей Ида. — Я на твоем месте поступила бы так же… Ну… однажды я и поступила так же, поэтому понимаю, что тобой двигало…

Женщина поставила заварочный чайник на стол и укрыла его сверху стеганой тканью. Следовало подождать пять минут, пока чай заварится.

— Хоть, признаться, мне это было не по душе.

— Мама… — начала Бидди, но Ида остановила ее.

— Я тебе не мать. Все это было ложью, — заявила женщина.

Она принесла чашки и сахарницу.

Бидди почувствовала, что слезы вновь наворачиваются ей на глаза.

— Я считаю тебя своей матерью. Ты меня вырастила, хоть и не родила. Ты — моя мама.

— Мне следовало рассказать обо всем раньше, — качая головой, произнесла Ида, — а не лгать столько лет. А потом появился Сэмюель Хакетт и открыл тебе правду.

— Ты никогда не говорила мне, что работаешь в Константин-холле.

Ида пристыженно кивнула.

— Из-за всех этих обстоятельств я не могла сказать тебе правду, Бидди, — произнесла она. — Ты должна это понять.

Подойдя к буфету, она выдвинула ящик и вытащила оттуда красивую деревянную шкатулку в мавританском стиле с инкрустацией из слоновой кости. Ида поставила ее на стол.

— Открой.

Бидди так и поступила. На обратной стороне крышки чернилами были выведены слова «Памятная шкатулка». Внутри лежали письма, дюжины писем, написанные разным почерком. Один был каллиграфическим, другой — неряшливым. Бидди уже доводилось видеть этот некрасивый почерк — им было написано письмо, которое она нашла в хижине. Отрывок одного из писем показался ей смутно знакомым… очень смутно…

— Кто это написал?

— Сестры, — ответила Ида, — Маргарет Грегори и ее покойная ныне сестра Матильда.

Она указала пальцем на неровный почерк и чернильные кляксы.

— Это рука Матильды. Ее писем больше. Прочти их первыми. Она более связно излагает свои мысли.

— Не понимаю, — произнесла Бидди.

Ида присела на стул рядом с ней.

— Тут изложено все, что произошло до твоего рождения. Прочти, дорогая, пока мы будем пить чай.

Бидди, оторвавшись от чтения, взглянула на Иду.

— И я очутилась в Саммерсби, мама. Уму непостижимо!

— В этом нет ничего невероятного, — сложив руки перед собой, сказала Ида.

Она воззрилась на потолок, словно молилась какому-то безымянному божеству.

— То, что должно случиться, обязательно случается, — закончила свою мысль Ида.

Бидди вернулась к чтению писем.

Отложив последнее прочитанное письмо, Бидди крепко обняла Иду. Чашка звякнула, чай разлился, но это никого не смутило.

— Прости, что сбежала из дому, — всхлипнула Бидди.

— Ничего страшного, — всплакнув, сказала Ида. — Посмотри, что ты обрела благодаря этому.

— Уму непостижимо! — воскликнула Бидди. — Я сбежала из дому и в конце концов очутилась там, где родилась.

Ида снова взглянула на потолок.

— Это место осталось у тебя в крови.

— Но как я появилась на свет? — спросила Бидди. — Об этом в письмах нет ни слова.

Ида сделала большой глоток чая.

— Семнадцать лет назад три женщины в Саммерсби оказались беременными, дорогуша. Первой из них была Матильда. Ее беременность — плод первой брачной ночи с Сэмюелем Хакеттом. Второй была Маргарет. Ее любовь, казалось, расцвела той же ночью. Впоследствии выяснилось, что на самом деле Матильда не была беременна. Не исключено, что сначала ей так показалось, но со временем стало ясно, что она ошиблась. Это поставило Матильду в затруднительное положение, ибо ее сестра уже ждала ребенка. Чтобы ложь не выплыла на поверхность, Матильде пришлось носить на животе набивку с диванной подушки.

Бидди изумило, как далеко зашла эта женщина.

— А кто забеременел третьей?

Ида перевела дыхание.

— Я.

После всего прочитанного Бидди не думала, что сможет еще чему-то удивиться, но теперь поняла, что ошибалась.

Ида покачала головой, прежде чем девушка успела задать ей вопрос.

— Я не скажу, кто был отцом моего ребенка, просто не могу этого сделать. Ты скорее всего и сама догадаешься, но прошу тебя: не произноси при мне это имя вслух.

— Ах, мама!..

Из глаз Бидди вновь покатились слезы.

— Мужчина, силой зачавший ребенка, его же и погубил. Он пришел в ярость, и у меня случился выкидыш. Ребеночек еще не сформировался… — Ида снова хлебнула чаю и продолжила: — Агги обнаружила меня на испачканной кровью кровати. Она нашла двух Матильд, одна из которых на самом деле была Маргарет. Одна из сестер погибла после падения. Агги также обнаружила Сэмюеля Хакетта. Он сошел с ума из-за порошков, которые я ему подсыпала. Также она нашла человека, о котором я не хочу говорить… Он уже не сможет нам навредить.

Бидди промокнула ее слезы краем скатерти.

— Я во всем положилась на Агги, — немного успокоившись, продолжала Ида. — Кроме нее, у меня никого не было. Больше всего Агги тревожилась о благополучии Саммерсби. Когда она перебралась в особняк, Саммерсби ее покорил. Агги пообещала, что останется здесь навсегда. Она решила, что должна стать достойной Саммерсби, но, как по мне, это дому пришлось потрудиться, чтобы стать достойным ее. Однако Агги думала иначе. Она испытывала перед Саммерсби благоговейный страх и боялась скандала, который грозил всем нам. Ну а мне хотелось лишь поскорее оттуда убраться. Этот дом сломал меня…

— Пожалуйста, рассказывай дальше, — попросила Бидди.

Она была удивлена, как долго ее мать держала все это в себе.

Ида опять поднесла металлический чайник к водопроводному крану, наполнила его и поставила на плиту. Чиркнув спичкой, она вновь принялась кипятить воду.

— У Сэмюеля Хакетта было две жены, — сказала Ида. — Маргарет от него забеременела, а Матильда была мертва. Само собой, все это следовало скрывать от посторонних, как и события, которые предшествовали трагедии. Агги заручилась согласием мисс Хайнес, и обе они сделали все, чтобы правда никогда не всплыла наружу. Матильду похоронили в той же могиле, в которой когда-то закопали гроб с камнями, когда она разыграла свою смерть. Это было справедливо.

— Что же было дальше?

Ида кивнула, наблюдая за закипающим чайником.

— В конце весны 1887 года Маргарет была на девятом месяце беременности. Рождение двойни было удивительным и в то же время вполне предсказуемым, учитывая историю семьи Грегори. Родились две девочки. Первую нарекли Сибил.

Бидди как завороженная смотрела на Иду, уже догадываясь о том, что сейчас услышит. Женщина улыбнулась. Ее глаза сияли.

— Второй была ты, моя драгоценная Бидди. Маргарет — твоя мама.

Бидди, вскочив со стула, крепко обняла Иду, но та еще не закончила.

— После рождения детей не могло быть и речи о том, чтобы Маргарет или Сэмюель оставались в Саммерсби. Маргарет не смогла бы обходиться без посторонней помощи. В этом нет ее вины, но растить и воспитывать дочь она была просто не в состоянии.

— О господи, — пробормотала Бидди.

Ида погладила ее по волосам.

— Здоровье Сэмюеля Хакетта было подорвано после падения с лестницы, тяжелым отравлением и, как я подозреваю, осознанием того, как легко его обвели вокруг пальца. Он стал невероятно рассеянным, иногда вообще не обращал внимания на окружающих. Случившееся сломало его, поэтому Константин-холл стал и его домом.

— Теперь я понимаю, — сказала Бидди.

— Маргарет вернулась в то место, которое уже стало для нее вторым домом. На этот раз ее сопровождал Сэмюель. Он также стал пациентом Константин-холла. Тамошним слугам хорошо заплатили за молчание. Сибил осталась в Саммерсби на попечении Агги. Она надеялась, что сможет скрыть от девочки скандальные обстоятельства, связанные с ее рождением. Насколько мне известно, Агги в этом преуспела. Ты должна хорошо ее знать. Из телеграммы мы выяснили, что ты живешь в Саммерсби…

Бидди охнула, только сейчас все осознав. Слова, приписанные в конце письма миссис Маршал и предназначенные родне Сибил, стали известны ее собственной семье.

— Когда мы получили телеграмму, я почувствовала огромнейшее облегчение, — сказала Ида. — Я настаивала, чтобы они послали ответ, в котором бы сообщили, что с тобой поступили нечестно и пришло время тебе все узнать, но я так понимаю, что они меня не послушались или, по крайней мере, рассказали тебе далеко не все.

Бидди не знала, что ответить.

— Они не знали, кто я такая… да я и сама этого не знала.

Ида покачала головой.

— Нельзя скрывать от детей, кто их настоящие родители. Я поняла это на собственном опыте.

Бидди снова обняла ее.

— Но как получилось, что я стала жить здесь?

— Агги была намерена воспитывать и тебя, — сказала Ида. — Она хотела, чтобы ты росла вместе с сестрой, но Маргарет была категорически против. Она пожелала отдать тебя мне. Когда у меня случился выкидыш, ее слова меня спасли. Маргарет сказала, что мой ребенок не умер, а мирно спит у нее в животе, и не обманула. Ей хотелось, чтобы я стала тебе матерью. Маргарет чувствовала ответственность за меня, а я — за нее. Когда она вернулась в Константин-холл, я поехала туда с ней в качестве личной горничной.

Чайник закипел, и Ида сняла его с газовой конфорки. Хлопоты с завариванием позволили ей немного отвлечься, и она наконец смогла произнести то, что не осмелилась бы сказать при других обстоятельствах.

— Я никому не рассказала о том, что со мной произошло — ни маме, ни тетушкам. Пока ты была еще маленькой, я высылала почти все, что зарабывала, своим родным, лишь бы они держались от меня подальше. На эти деньги выучилась моя сестра Евангелина. Она всегда была умной девочкой. Когда Эви закончила учебу, Агги наняла ее в гувернантки к Сибил. В то же время я перебралась в этот маленький домик в Карлтоне и сменила фамилию, выйдя замуж за очень доброго человека, с которым мы прежде были друзьями.

— Да, он был добрым, — согласилась Бидди.

Она помнила это. А вот его сын Гордон добротой не отличался.

— Я не хотела, чтобы моя семья меня разыскала, — призналась Ида. — И была против того, чтобы ты жила вблизи Константин-холла. Я скрыла от тебя тайну твоего рождения, заставила поверить, что ты обычная девочка, а не богатая наследница. Я ничего не рассказывала тебе о сестре. Теперь я понимаю, что была неправа. Я много раз хотела признаться тебе во всем, Бидди, но каждый раз в последнюю минуту меняла свое решение. Никто, кроме меня, не виноват в том, что я упустила удобный момент. В тот день, когда Сэмюель Хакетт, проследив за мной, постучался в нашу дверь, был одним из худших в моей жизни… Впрочем, не исключено, что он был, напротив, лучшим. Открыв тебе, что он — твой отец, Сэмюель Хакетт покончил с ложью. После этого мы можем говорить друг другу только правду.

Когда Ида и Бидди осушили друг другу слезы и полакомились пирогом, девушка смущенно вспомнила о том, что Льюис до сих пор ожидает ее на улице и, без сомнения, курит самокрутки.

— Господи! Я чуть не забыла о нем!

Ида бросила на нее взгляд.

— Как будто ты смогла бы о нем забыть…

— О чем ты? — краснея, спросила Бидди, понимая, что выдала свои чувства.

Ида махнула рукой.

— Я знала Льюиса Фитцуотера еще тогда, когда он был совсем маленьким, — сказала она. — Его и Джима Скьюса приютили в Саммерсби. Агги заботилась о них, хоть и любила Джима больше.

Бидди вынесла Льюису кусок пирога и чай.

— Я уж думал, что обо мне забыли, — улыбаясь, произнес Льюис, радуясь ее появлению.

Ида была права. Любуясь им в свете заходящего солнца, Бидди поняла, что никогда о нем не забудет. Она безумно любила Льюиса.

Когда он допил чай и доел пирог, девушка поцеловала его на глазах у всего света. Ида, смотревшая на них из-за занавесок, увидела это.

Бидди вошла в дом, держа улыбающегося Льюиса за руку.

— Как я понимаю, состоятся сразу две свадьбы? — подмигнув, спросила Ида.

Немного опешив, Бидди уже хотела сказать матери, что она ошиблась, но бросив взгляд на Льюиса, поняла: он совсем не против.

— Льюис очень тобой увлечен, — сценическим шепотом сообщила Ида.

Разговор свернул к обсуждению планов на будущее, но Ида сказала:

— С прошлым я уже разобралась, а будущее пусть подождет.

Бидди была непреклонна:

— Ты — часть нашего будущего, мама. Не думай, что это не так. Не забывай, я та, кого все называли Тайной наследницей. Если я говорю, что у нас будет счастливое будущее, не надо мне перечить.

— Я уже знаю свое будущее, — немного сердито сказала Ида. — Оно будет таким же, как мое настоящее и прошлое: я буду служить личной горничной мисс Маргарет в Константин-холле.

— Нет, не будешь, — скрестив руки на груди, заявила Бидди.

— Нет? — копируя жест девушки, произнесла Ида. — И с какой стати ты так решила?

— Потому что Константин-холла больше не будет, — заявила Бидди. — Константин-холл остался в прошлом.

— О чем ты говоришь? — недоверчиво спросила Ида.

— Я говорю о том, что мы все должны вернуться в Саммерсби… Мы же семья, не так ли?

Глаза Иды едва не вылезли из орбит.

— Мы семья, — повторила Бидди, — а Саммерсби, несмотря на ужасные сквозняки, собак, бегающих по ночам, сумасшедших, призраков и мошенников, — красивое место, замечательное место, то, что можно назвать своим домом, мама.