Тайная наследница

5. Ида Январь 1887 года

Ида казалась себе невесомой. Она ехала в Мельбурн на поезде, удобно устроившись на мягкой обивке в купе первого класса.

— Ида! Пожалуйста, очнись, Ида…

Девушка с трудом поняла, что это Агги бьет ее по щекам.

— Ида!

Это была она и не она. Она больше не в Саммерсби, а сидит в уютном купе поезда… Сэмюель, расположившийся на сиденье напротив нее, улыбался ей теплой, доброй улыбкой.

— Ида, пожалуйста, не умирай!

Она услышала рыдания Агги. Горничная прикоснулась к ее запястью. Впрочем, это было и ее, и не ее запястье. Ида чувствовала, как пальцы прижимаются к ее натянутым жилам, пытаясь нащупать признаки жизни. Агги прижала голову к ее груди, прислушиваясь к сердцебиению… Сэмюель знаком пригласил ее присесть рядом. Ида сконфуженно послушалась.

— Боже, помоги мне! — крикнула Агги. Она была еще дальше, чем прежде. — Спаси ей жизнь!

Ида услышала, как порывисто распахнулась дверь. Затопотали ноги по коридору.

— Мистер Баркер! Мистер Баркер! — раздался громкий голос Агги. — Вы там?

Ида взглянула на сидевшего в теплом купе Сэмюеля и с ужасом осознала, что видит сутулую фигуру Баркера. Камердинер заносчиво вытянул ноги вперед. Сэмюель исчез.

— Что на тебя нашло, женщина? — произнес Баркер, пристально вглядываясь Иде в глаза.

— Мистер Баркер, пожалуйста, помогите Иде! — донесся издалека голос Агги.

Камердинер ковырял ногтями между своими оскаленными, здоровыми, белыми зубами.

— Что с ней?

— Она… она упала, — ответила ему Агги.

Мужчина выковырял застрявший между зубов кусочек, оглядел его и отправил обратно в рот.

— С крыши? Так ей и надо.

Ида ощутила в животе тугой комок.

— В комнате госпожи, — донесся до нее голос Агги. — Она лежит на полу. Пожалуйста, помогите!

Снова послышался топот бегущих ног. За ним — неторопливые шаги.

— К чему такая спешка? — поинтересовался Баркер.

— Ида упала! — заорала на него Агги. — Она упала на пол!

Оба голоса звучали теперь ближе, однако Баркер не двигался, а Агги нигде не было видно. Все запуталось, когда Сэмюель исчез, а в купе с ней остался Баркер. Иде было неприятно…

— Ты щупала пульс? — спросил камердинер.

— Да! — расплакалась Агги. — Я ничего не почувствовала.

Баркер, кажется, обдумывал услышанное.

— В таком случае не надрывайся так, — сказал он ей. — За загоном есть мусорная куча. Завтра утром я отнесу ее туда.

Ида явственно расслышала, как вскрикнула Агги после этих слов. Девушка решила, что с нее довольно.

— Только попробуй, долговязый ублюдок! — закричала она на Баркера. — Я сломаю твой красивый нос как карандаш!

— Ида!

Купе вагона исчезло, и Ида очутилась на ковре в китайской комнате. Агги стояла на коленях рядом с ее распростертым телом.

— Слишком рано заговорила, — пробормотал Баркер себе под нос.

Он постоял, опершись о дверной косяк. А потом, развернувшись, вернулся в коридор.

Агги крепко обняла Иду.

— Я подумала, что ты умерла!

Девушку бил озноб, в руках и ногах чувствовалась слабость. Ида обняла подругу.

— У меня так болит голова… ты не поверишь… такого еще не бывало…

— Ради бога! Ты рухнула здесь, словно мертвая! — как будто отчитывая девушку, произнесла Агги, помогая ей подняться с пола.

— Теперь все в порядке, — заверила ее Ида.

Ее ноги подогнулись, и она чуть снова не рухнула на пол. Агги с трудом удалось ее удержать.

— Ты потеряла сознание, Ида. В этом доме происходит что-то нехорошее, а ты чуть было не сделала все еще хуже!

Нижняя губа Иды задрожала. Случившееся потрясло ее сильнее, чем она хотела показать. Девушка взглянула на голубой флакон, валявшийся на полу. Агги догадалась воткнуть стеклянную пробку обратно, не дав жидкости вылиться.

— Что бы случилось, если бы ты не только понюхала ее? — спросила старшая подруга.

Ида не знала, что ей ответить.

— Мы должны обо всем забыть, Ида, — сказала Агги. — Что бы это ни было, ввязываться в это опасно. В конце концов, это не наше дело. Наш долг — работать в этом доме. Мы радеем об интересах нашей хозяйки, и все. Обещай, что больше не будешь совать нос не в свои дела.

Ида промолчала. Она почувствовала злость, злость из-за того, что кто-то относится к ней как к дуре.

— Пообещай мне это, — повторила Агги.

Ида бросила взгляд на голубую стеклянную бутылочку. Эта вещица злила ее еще больше. Она словно насмехалась над ней. Почему она перемещается в пространстве, словно сама по себе, но при этом никогда не прячется так, чтобы Ида не смогла ее найти? Почему всякий раз удается ее обнаружить?

— Пообещай мне, Ида!

Но она отказалась это сделать.

Эви ужаснулась, когда Ида ей все рассказала.

— Тебя отравили?

Ида отхлебнула из бутылочки ячменной воды с лимоном[28] с таким видом, словно у девушек с пытливым умом свидание со смертью было в порядке вещей.

— Дело в том, что этот яд какой-то странный… Я начинаю подозревать, что то был вовсе не яд.

Эви чуть не подавилась пирогом. Они сидели на длинной скамейке у витрины булочной на Мостин-стрит в Кастлмейне. Напротив, перед зданием школы толпились дети. Был обеденный перерыв, и Ида пришла проведать сестру. Сегодня у нее был выходной, единственный за целый месяц.

— Ты понюхала его и впала в ступор! — напомнила ей Эви. — Если это не яд, то что же?

Ида вынуждена была признать, что все это очень странно.

— У меня накопилось много вопросов, Эви, а вот ответов на них кот наплакал.

— Я не понимаю, почему ты продолжаешь там работать, особенно сейчас, после того как едва не отравилась!

— Ну, например, — игнорируя тревогу в голосе сестры, принялась объяснять Ида, — мисс Матильда написала мисс Маргарет, но непонятно, когда и зачем она это сделала. Она попросила положить письмо в Памятную шкатулку, но именно мисс Матильда не может ничего запомнить…

Перед глазами Иды всплыло несколько фраз, которые она успела прочесть в хижине, прежде чем госпожа вырвала письмо у нее из рук.

— А еще Матильда пишет, что именно у Маргарет не все в порядке с головой.

— Ну, очевидно, так оно и есть. Ты постоянно говоришь, что все считают, будто она была больна настолько, что могла бы свести счеты с жизнью, если уж на то пошло, — вновь принявшись за пирог, заявила Эви.

— И то правда, — согласилась Ида. — Однако я не уверена, что ее разум был так уж слаб. Это у моей хозяйки проблемы с головой, каких я прежде ни у кого не видала. У нее не память, а решето.

— Вот только ее зовут Матильда, а не Маргарет, — напомнила сестре Эви. — Мы обе видели, как тело Маргарет зарывали в землю.

— Все дело в почерке, — сказала Ида. — Агги клянется, что у нашей хозяйки другой почерк, и я ей верю. Когда я нашла первое письмо, мистер Сэмюель спросил у меня, каким почерком оно написано. Когда я ему ответила, мне показалось, что он немного разволновался.

— И что он на это сказал? — спросила Эви.

Она была заинтригована, несмотря на сопутствующие делу обстоятельства.

— Ничего он не сказал, — подумав, ответила Ида. — Но мне показалось, что он все же почувствовал облегчение. Жаль, что нам не удалось отыскать письмо в темноте. Мне бы хотелось дочитать его до конца.

Часы на здании почтамта отзвонили половину часа.

— Пятнадцать минут осталось, — сказала Эви.

— Давай прогуляемся. Я хочу размять ноги.

— Только недалеко, — предупредила младшая сестра.

Девушки направились по Мостин-стрит. Пока Эви пялилась на витрины магазинов, мимо которых они шли, в пытливой голове ее старшей сестры выстраивались в определенной последовательности накопившиеся вопросы.

Ида и Эви дошли до угла, где улица встречалась с идущей на север, к Бендиго, дорогой. Младшая сестра хотела повернуть обратно.

— Давай пройдем еще один квартал, — попросила Ида. — У тебя в запасе десять минут.

— Я не хочу возвращаться бегом, — возразила Эви, — это недостойно.

Но они все же пересекли дорогу и направились вверх по склону холма по направлению к Кастлмейнскому железнодорожному вокзалу.

Сестры подошли к белой вилле. Крутые ступеньки крыльца вели к красной двери, расположенной посередине фасада. В небольшом палисаднике цвели розовые и алые пеларгонии. Ида уставилась на полированную медную табличку, прикрученную к стене. На ней значилось Доктор А. Л. Фоул, терапевт.

— Мне что-то нездоровится, — сказала Ида.

Эви встревоженно посмотрела на сестру.

— Ну разумеется, ты же понюхала тот ужасный яд.

— По-моему, мне надо показаться врачу.

— Что? Но это же очень дорого! Мама скажет тебе…

Ида приоткрыла небольшую калитку из кованого железа.

— Здесь я с тобой попрощаюсь, Эви. Увидимся в следующем месяце.

— Подожди! Что ты задумала? — До девочки только сейчас дошло, что собирается сделать старшая сестра. — Ты не можешь! Это для богатых!

— Я больна, — заявила Ида, — и мне нужен врач.

Эви обо всем догадалась.

— Любопытство не доведет тебя до добра, Ида Гарфилд. Вскоре ты очень об этом пожалеешь.

— Я зарабатываю деньги и имею право пойти к врачу.

Эви скривилась.

— Если ты не прекратишь, я обо всем расскажу маме!

С другого конца Мостин-стрит донесся перезвон школьного колокольчика. Ида поцеловала сестру в щеку.

— Извини, Эви! Кажется, тебе придется бежать.

Женщина, открывшая ей дверь, вела себя вполне вежливо, хотя и несколько суховато. Стоя на пороге, Ида чувствовала, что ее оценивают.

— Доктор Фоул! — повторила она. — Могу ли я видеть его, мисс?

На вид женщине было около сорока. На ее небольшой, похожий на пуговку нос было нацеплено пенсне, которое, по мнению Иды, совершенно ей не шло.

— Вы пациентка, мисс?.. — глядя мимо посетительницы на оживленную Мостин-стрит, поинтересовалась женщина.

— Гарфилд, — подсказала Ида.

Женщина кивнула.

— Значит, вы не пациентка… — многозначительно произнесла она. — Мисс Гарфилд, может, вам лучше обратиться в благотворительную лечебницу?

— У меня есть деньги, — сказала Ида, чувствуя, что ее обида вот-вот даст о себе знать. — Я не по поводу благотворительности.

— Никто не предупреждал меня, что вы придете.

— Я работаю в Саммерсби, — сообщила Ида.

Женщина замерла в нерешительности.

— В большом доме, — добавила Ида. — Вы же знаете о нем?

Судя по выражению лица, женщина знала. Ида надеялась, что услышанное произведет на «привратницу» доктора Фоула должное впечатление или хотя бы напомнит, что и она служанка, следовательно, решение принимать не ей. Похоже, женщина не знала, как себя вести.

— Я к доктору, — напомнила ей Ида.

Женщина приоткрыла дверь.

— Пожалуйста, входите. Можете подождать в приемной.

Она указала на темную комнату, в которую можно было пройти прямо из прихожей.

— Вы не назвались, — с надеждой в голосе произнесла Ида.

Бросив на посетительницу встревоженный взгляд, женщина удалилась в помещение, вход в которое был завешен шторами. При этом она избегала смотреть Иде в глаза и плотно задернула шторы за собой.

Такое поведение обеспокоило Иду, хоть она и не знала, почему ей так тревожно. Девушка уселась на диванчик, набитый конским волосом, и подумала о настоящей цели своего визита, не имевшей с доктором Фоулом ничего общего. Но прежде ей пришлось напомнить самой себе о том, что леди, так высоко оценившая ее любознательность, мертва…

Вскоре, однако, Ида убедилась в том, что ее присутствие не осталось незамеченным: нервный мужчина довольно приятной наружности дважды проходил мимо двери, как бы направляясь по своим делам. Оба раза он заглядывал в приемную. Теперь мужчина повторил маневр в третий раз. Ида сразу же узнала мистера Скьюса. Оба раза она поднимала глаза и вежливо ему улыбалась. Она сделала так же и в третий раз. Наконец мистер Скьюс решил, что с него хватит, и заговорил с ней.

— Я чем-то могу вам помочь, мисс?

— Не думаю, — ответила Ида. — Вы же не доктор Фоул.

— Боюсь, что нет, — сказал Скьюс. — Я фармацевт. А вы Ида из Саммерсби?

Просияв, девушка встала с дивана.

— Я надеялась увидеться с доктором и поговорить с ним, когда он сможет меня принять. Леди сказала, чтобы я подождала.

Скьюс кивнул.

— Мисс Хайнес… понятно. А вы пациентка доктора Фоула?

Ида отрицательно покачала головой.

— Ну, тогда, боюсь, он сегодня слишком занят и не сможет вас принять.

Ида пребольно ущипнула себя за руку, и у нее на ресницах блеснули слезы. Своими большими, как у коровы, глазами она смотрела на мужчину снизу вверх.

— Если здесь нет никого, кто мог бы мне помочь… тогда я, возможно, немного отдохну, и мне полегчает.

И она опустилась на диванчик, притворяясь, будто близка к обмороку.

— Ида! — Мистер Скьюс торопливо приблизился к ней. — Вам плохо? Честное слово…

— Не стоит беспокоиться, — совсем неубедительно проговорила Ида.

Взяв стоявший на пристенном столике кувшин, мужчина налил ей стакан воды.

Девушка пригубила.

— То находит, то отступает, — взяв минутную паузу, чтобы «прийти в себя», принялась рассказывать Ида. — И так уже несколько дней. Агги настаивает на том, что мне необходимо лекарство. Она моя единственная подруга, знаете ли…

— У вас кружится голова?

— Временами. Все началось после того, как я открыла красивый голубой парфюмерный флакон.

Скьюс заметно вздрогнул.

— Такая милая вещица! Я нашла его во время уборки, — продолжала рассказывать Ида. — Когда я откупорила флакон, запахло розмарином… Придя в себя, я обнаружила, что лежу на полу.

— Да уж, это очень неприятно, честное слово… — пробормотал фармацевт.

Он принялся чесать свой покрасневший нос.

— Скорее для Агги, чем для меня, — заявила Ида. — Она очень расстроилась. Я ее единственная подруга. Понимаете? Я принесла его с собой.

— Что принесли?

Девушка вытащила из небольшой сумочки голубой стеклянный флакончик.

Скьюс пару секунд тупо смотрел на него.

— Но это ведь всего лишь венгерская вода… розмариновое масло, — сказал он, — бодрящее лекарство. Доктор Фоул прописывает его в качестве наружного средства. Флакон из моей аптеки. Это совершенно безопасное средство, уверяю вас. Оно не могло причинить вам никакого вреда.

— А-а-а. — Часто моргая, девушка взирала на пузырек, зажатый в руке. — Уверена, что вы правы.

Она бросила на фармацевта взгляд, полный немой мольбы.

— Значит, головокружение у меня не из-за масла. Как вы считаете, что же это в таком случае?

— Вертиго, — не мешкая, заявил мистер Скьюс. — Я дам вам хорошие пилюли. Уверяю, вам совершенно незачем тревожить доктора Фоула. Это лекарство вам поможет.

— Очень мило с вашей стороны, — улыбнулась ему Ида.

Дверь приемной распахнулась, и из прихожей в комнату вошел маленький мальчик.

— В котором часу обед, папа?

— Джим, выйди-ка отсюда, — приказал Скьюс.

Ида сразу же узнала мальчика, разговаривавшего с Матильдой на кладбище.

— Я проголодался, — пожаловался он.

— Разве ты не видишь, что я беседую с приятной молодой леди?

В дверном проеме появилось еще одно детское личико. Этого мальчика Ида тоже видела на кладбище, но он помалкивал. Девушка улыбнулась. Дети были как два горошка в стручке: оба чумазые, босоногие, загоревшие на солнце. Ида решила, что они еще слишком малы, чтобы посещать школу. Джим, первый мальчик, засунул палец в нос.

— Уходите! — приказал Скьюс. — Я позову вас, когда придет время обеда.

Выпроводив мальчиков из комнаты, он вернулся через пару минут с небольшой бутылочкой, наполненной пилюлями.

— Извините моего сына Джима и его кузена, — сказал фармацевт. — Как видите, я вдовец. К тому же умерла сестра моей жены, оставив на меня своего сына. Я воспитываю их обоих.

Ида растрогалась.

— Мальчики очень милые, мистер Скьюс.

— Джима ждет большое будущее. На заработанные деньги я отправлю его учиться в Мельбурн, в одну из лучших школ, честное слово.

Ида одобрительно закивала головой.

— Что же до Лью, моего племянника… — со смущенным видом произнес мужчина. — На доходы фармацевта нельзя послать в Мельбурн обоих мальчиков… Вы меня понимаете?

Ида решила заверить его, что понимает.

— Не сомневаюсь, что его и в Кастлмейне неплохо обучат. Моя сестра Эви… — начала она, но мужчина оборвал ее:

— Я хорошо осведомлен обо всем, что связано с Саммерсби.

Повисла секундная пауза, во время которой они внимательно смотрели друг на друга.

— Ага, — произнесла Ида.

Скьюс чуть придвинулся к ней, кивнул и почесался.

— Ужасная трагедия, честное слово, просто ужасная…

Ида кивнула.

— Я только раз видела при жизни покойную мисс Грегори. Я служу ее сестре, понимаете ли…

— Ну а я готовил лекарства по рецептам для покойной мисс Грегори и ее отца.

Ида заметила, что фармацевт вспотел. Его лоб стал блестящим. Скьюс вновь потер нос и чихнул. Его явно что-то тревожило.

— Мистер Скьюс… — заговорила Ида, но он опять оборвал ее.

— В Саммерсби что-то не в порядке?

Девушка почувствовала себя так, будто стоит на краю пропасти. Сделав еще один шаг в пустоту, не устремится ли она навстречу своей смерти? Ида не знала этого и не могла знать. И она прыгнула в неизвестность.

— Нет, я так не думаю. — Девушка откашлялась, стараясь успокоиться. — А должно быть не в порядке?

На лице мужчины отразилось явное облегчение.

— Нет, нет, слово чести, нет, вовсе нет… Я просто подумал…

— Мисс Матильда говорит, что вы были в Саммерсби, когда умерла ее сестра, — сказала Ида с таким видом, словно для нее этот факт был сущим пустяком.

Скьюс поежился. Девушке показалось, что он тщательно обдумывает свои слова.

— Я не был рядом, когда она умирала, однако, к сожалению, присутствовал там, когда нашли тело бедняжки… да…

Ида молчала, ожидая.

— В тот день меня попросили доставить кое-какие лекарства. Ничего необычного, — рассказывал Скьюс. — Я время от времени приезжаю в Саммерсби, когда доктор Фоул выписывает очередной рецепт. Но, приехав в то утро, я заметил, что мистер Хакетт не на шутку обеспокоен. Он сказал мне, что мисс Грегори грозилась причинить себе вред. В то утро я как раз привез заказанные им успокоительные порошки. Мистер Хакетт повел меня в столовую. Незадолго перед этим мисс Грегори позавтракала, понимаете, и мистер Хакетт сказал, что она будет ждать меня там. У меня с собой было успокоительное, и я собирался развести порошок водой, но, войдя в столовую, ну… я не увидел там мисс Грегори и решил, что она вышла из комнаты…

Фармацевт вытер лоб.

— Я уже собирался поискать ее в другом месте, но тут заметил край ее платья, виднеющийся из-под стола.

— Ах, мистер Скьюс! — поднеся ладонь ко рту, ахнула Ида.

Мужчина сокрушенно покачал головой, вспоминая о случившемся.

— Она лежала, распластавшись на полу, понимаете? Честное слово, я попытался нащупать ее пульс. Ничего.

— Как ужасно, наверно, вы себя чувствовали…

Он уставился на Иду красными слезящимися глазами.

— Она была мертва. Я позвал Хакетта. Он был опустошен случившимся и пребывал в ужасном смятении. В конце концов мне пришлось давать успокоительное ему… Вернувшись в город, я послал в Саммерсби гробовщика.

Ида решила действовать крайне осторожно.

— Мистер Скьюс… Извините, что спрашиваю об этом, просто, как я понимаю, вы лучше меня знали покойную мисс Маргарет…

Фармацевт кивнул:

— Это была утонченная леди, очень элегантная, честное слово…

— У нее были проблемы… с головой?

Услышав этот вопрос, Скьюс опешил. Его лицо побледнело.

— Я говорил мистеру Хакетту, что с точки зрения человека моей профессии его невеста не была больна… никоим образом, — ответил он. — Я сказал ему это в тот день, когда мисс Грегори умерла.

Фармацевт потер себе нос. Ида обратила внимание на то, как воспалилась его кожа.

— Я был неправ, — окинув ее умоляющим взглядом, произнес Скьюс. — На самом деле у мисс Грегори были большие проблемы, Ида. Я знаю, что она была больна, на самом деле была больна.

Пока мистер Скьюс провожал Иду от двери виллы доктора Фоула до калитки, девушка отметила про себя три интересных факта, которые запали ей в память во время их разговора.

Во-первых. Мистер Скьюс твердо настаивал на том, что флакон содержит венгерскую воду, как он ее назвал, но при этом не открыл затычку, чтобы самому в этом удостовериться. Как он мог говорить столь категорично, не проверив?..

— Вы поступили совершенно правильно, Ида, — заявил он.

Они обменялись рукопожатием, стоя по разные стороны кованой железной калитки.

— Приступы головокружения, конечно, вызывают беспокойство, но если вы каждый раз, чувствуя слабость, будете принимать по одной пилюле, вскоре вновь почувствуете себя хорошо.

— Спасибо, мистер Скьюс, — улыбнувшись, произнесла Ида. — Я очень благодарна вам за то, что вы уделили мне время.

Во-вторых. Когда она сказала фармацевту о том, будто Матильда знает, что он присутствовал при кончине Маргарет, он обо всем ей рассказал. Вот только Ида не услышала от него вопроса, почему Матильда решила, что он был свидетелем. Мистер Скьюс сразу же принял ее слова как должное…

— Всего хорошего, Ида, — произнес мужчина, поворачиваясь лицом к крыльцу.

— Счастливого дня, сэр.

В-третьих. Мистер Скьюс был уверен в том, что у Маргарет Грегори были проблемы с головой, и Ида не сомневалась, что он говорит чистую правду. Фармацевт выразил уверенность в том, что покойница была серьезно больна.

Обдумывая важность полученной информации, Ида медленно спустилась с пологого холма к железнодорожному вокзалу, где стояли возницы. Она решила вернуться в Саммерсби. Под лучами дневного солнца шифер на крыше здания вокзала показался девушке оранжевым. Когда Ида уже собиралась переходить улицу, она узнала женщину, вышедшую из небольшого домика, чтобы вытряхнуть скатерть.

— Миссис Джек!

Приходящая кухарка удивленно воззрилась на девушку.

— Привет, Ида. Уже слиняла? — спросила она, аккуратно складывая скатерть.

— Откуда слиняла?

— Из большого дома, из Саммерсби.

— А! Нет, — ответила Ида. — И в мыслях такого нет.

Миссис Джек наморщила припудренный нос.

— Это вопрос времени. Попомни мои слова: мы слишком хороши для них, дорогуша. Приходи сюда, когда надумаешь, — подмигнула женщина. — Я здесь живу. Я помогу тебе найти другое, более подходящее место.

Ида заподозрила, что «более подходящее» место может оказаться менее респектабельным.

— Ах нет, миссис Джек, мне нравится в Саммерсби, — быстро ответила она, собираясь поскорее с ней распрощаться.

— Да неужто? Несмотря на их порядки?

Ида остановилась.

— Несмотря на их порядки? — переспросила она.

Миссис Джек многозначительно приподняла брови. Поддавшись порыву, Ида решила принять условия игры.

— Вы намекаете на мистера Баркера?

— Ха-ха!

Ида подошла к калитке дома, в котором жила миссис Джек, и сказала:

— Это странный человек и далеко не всегда приятный в общении.

— Ну, если он захочет, то может быть очень милым.

— И когда такое случается? Ни разу не видела.

— Он бывает милым лишь с теми, с кем сам считает нужным, — выдала миссис Джек загадочную фразу.

— И с кем же? По крайней мере, с мистером Сэмюелем он отнюдь не любезен…

Миссис Джек не ответила.

— С кем?

Приходящая кухарка окинула девушку скептическим взглядом.

— Ну, ты этого не застала.

— Чего не застала?

Из домика позади миссис Джек донесся мужской голос, но что именно он произнес, Ида не поняла.

— Сам налей в свой чертов стакан! — крикнула женщина, не оглядываясь, а потом, подмигнув Иде, сказала: — Лучше я пойду, дорогуша.

— Так чего я не застала? — настаивала девушка. — С кем мистер Баркер был любезен?

— С мисс Грегори, разумеется, — прошептала женщина. — Не было ничего такого, чего бы он ради нее не совершил. Он был словно одурманен… похотью, я имею в виду.

Ида вздрогнула.

— Но вы ведь говорите не о мисс Матильде?

Миссис Джек дотронулась пальцем до носа, намекая, что речь идет о скандале, и, подмигнув напоследок Иде, вернулась в дом.

Девушка перешла на другую сторону улицы. Ее мысли были заняты тем, что она только что узнала. Ида свернула на узкую тропку, которая вела вдоль ограждения к внешнему дворику, на котором стояли экипажи. А потом она увидела человека, который наблюдал за ней, скрывшись в тени высоких деревьев.

Баркер.

Ида едва не завизжала. Она застыла на месте. Баркер продолжал глядеть на нее, не меняя позы. Его темные глаза сверкали.

Иди дальше, — мысленно приказала себе девушка. — Сегодня у тебя выходной. Ты можешь ходить где угодно. Он думает, что ты приехала в город за покупками.

Ида продолжила путь к экипажам. Баркер смотрел ей в спину. Девушка помахала рукой одному из возниц. После обмена несколькими фразами тот помог ей влезть в экипаж. Ида видела, что Баркер не спускает с нее взгляда. Свистнул кнут, и лошади, стуча копытами, потащили экипаж.

Только когда они выехали с внешнего дворика, Ида увидела, как Баркер выходит из тени. В руке у него был кисет. Застыв на солнцепеке, мужчина о чем-то задумался, а потом свернул себе самокрутку. Зажав ее в уголке рта, Баркер чиркнул спичкой о столбик ограждения. Лишь когда камердинер почти скрылся из поля ее зрения, девушка заметила двух мальчиков, играющих мраморными шариками на посыпанной гравием улочке. Это были Джим Скьюс и его осиротевший двоюродный брат Лью.

Последнее, что она увидела — это как камердинер со спутанными волосами направляется прямиком к играющим в пыли мальчикам.

Вернувшись вечером в Саммерсби, Ида застала Матильду в китайской комнате. Хозяйка сидела за туалетным столиком и переписывала из книги какое-то стихотворение. Ида заглянула ей через плечо. Матильда писала аккуратным, красивым почерком, без помарок и клякс. Это было совсем не похоже на пачкотню, которая прежде (Ида сама это видела) выходила из-под ее пера.

— У вас изумительный почерк, мисс, — начала служанка, не забывая об осторожности. — Вы всегда так красиво писали?

— О да, — обрадованная похвалой, сказала Матильда, — всегда. Я горжусь этим.

Матильда прикоснулась к мавританской шкатулке, которую переставила с прикроватного столика на туалетный.

— Ты знаешь, что написано на внутренней стороне крышки?

Ида знала, но притворилась, будто понятия об этом не имеет.

Откинув крышку, Матильда показала ей надпись.

— «Памятная шкатулка».

Ида подумала о голубом флаконе, который стащила оттуда. Он до сих пор лежал в ее небольшой сумочке, с которой она ездила в Кастлмейн. Ида надеялась, что сможет вернуть его на место и Матильда ничего не заметит. Кажется, сегодня хозяйка была такой же, как всегда.

— В связи с этим у меня появилась идея. Можно будет записывать самое важное, то, что мне хотелось бы запомнить, и хранить это в шкатулке. — Она показала Иде стихотворение, которое переписывала. — А сейчас я просто упражняюсь, пока у меня есть свободное время. Не люблю неаккуратности.

— Это очень хорошая идея, мисс, — согласилась Ида. — Мы все иногда что-нибудь забываем.

Довольная Матильда кивнула.

— Моя сестра тоже постоянно все записывает. Весьма полезная привычка.

— Ну да, — тревожно поежилась Ида.

— В Саммерсби много местечек, где можно прятать письма, — продолжая выводить на бумаге красивые буквы, весело сообщила Матильда, — но теперь, когда я знаю, что запланировала сестра, о многих из них, полагаю, придется забыть.

Ида понятия не имела, о чем говорит ее госпожа, однако вежливо ответила:

— Как скажете, мисс.

— Самое забавное, что все эти укромные местечки не столько скрывают, сколько выставляют то, что в них спрятано, — продолжая писать, рассказывала Матильда. — На самом деле никакие это не тайники. — Оторвавшись от работы, она взглянула на Иду. — Возьмем, к примеру, красивую акацию за окнами. Не знаю почему сестра выбрала это дерево, но могу догадаться: скорее всего, именно под ним Сэмюель сделал ей предложение.

Она подождала, что скажет Ида, но взгляд служанки был прикован к тому, что прежде ускользало от ее внимания: на палец Матильды было надето усеянное драгоценными камнями колечко. Раньше горничная его не видела.

— Новенькое? — спросила Ида, указывая на кольцо.

— Ага, — ответила Матильда.

— Очень красивое кольцо, — сказала служанка.

— Самый большой камень — бриллиант, — произнесла Матильда, показывая. — А вокруг — сапфиры.

— Чудесно. Камни ловят свет и отражают его…

— Сэмюель захотел, чтобы я его носила.

Сердце екнуло у Иды в груди. Обручальное кольцо. Сэмюель подарил Матильде обручальное кольцо. Он сделал ей предложение. Служанка неожиданно рассердилась.

— Это кольцо принадлежало вашей сестре?

Матильда окинула ее многозначительным взглядом.

— Я задала такой же вопрос свояку. И знаешь, что он мне ответил? Он ответил: «Как ты могла такое подумать?» Не стоило спрашивать у него об этом, но я понятия не имела, что в этом есть что-то плохое. Я спросила, дарил ли он моей сестре красивые вещицы…

— И что он ответил?

— Он сказал: «Я бы предпочел, чтобы ты перестала называть меня свояком».

Ида вглядывалась в выражение ее лица.

— Потом он сказал: «Конечно, я любил твою сестру, очень сильно любил, но теперь я люблю тебя». — Матильда указала рукой на переписываемое ею стихотворение. — С меня, пожалуй, хватит. Или лучше дописать до последней строчки? Как думаешь?

Ее лицо расплылось в лучезарной улыбке. Никогда прежде мисс Грегори не улыбалась так беззаботно. Ида подумала, что, сделай Сэмюель предложение ей, пожалуй, она и сама выглядела бы не менее счастливой и улыбалась бы не менее лучезарно.

— Вы любите мистера Сэмюеля?

Матильда ответила не сразу. Она опять взялась за перо, но потом все же сказала:

— Когда он подарил мне кольцо, я зажмурилась, думая, что сейчас он меня поцелует, но, знаешь, ничего не произошло. Я открыла глаза. Оказалось, что Сэмюель ушел, оставив меня под белой акацией одну. Именно тогда мое внимание привлекло нечто, засунутое в расщелину ствола.

Ида ощутила холодок.

— Вы опять нашли письмо, мисс?

— Да, — подтвердила Матильда, удивленная тем, что она догадалась. — Я нашла еще одно письмо… от сестры, конечно… Именно поэтому я и говорю: эти укромные уголки на самом деле не тайники. Сначала я пыталась выдернуть бумагу, но письмо было слишком плотно вогнано в щель. Пришлось брать ветку и ковырять. В конце концов мне удалось его извлечь.

Матильда выудила лист бумаги, лежавший под тем, на котором она писала. Бумага была такой же, разве что лист испачкался и помялся из-за того, что его засовывали в расщелину в стволе дерева. Почерк был не красивым, а уродливым. Та же вялая рука, с которой Ида была хорошо знакома.

— А что там написано? — дрожащим голосом спросила служанка.

Матильда уже собиралась показать ей, но тут с порога раздался голос Агги:

— Значит, вы приняли его предложение?

Увидев кольцо у Матильды на пальце, она постаралась скрыть изумление. Ида не знала, как долго Агги стояла под дверью и подслушивала, и попыталась догадаться об этом по выражению ее лица.

— Ну, пожалуй что да, — произнесла Матильда не совсем уверенно.

Драгоценные камни сверкали в свете лампы.

— Пожалуй? — повторила Агги. — Вы сказали ему «да» или «нет», мисс?

— Я ничего не сказала, — ответила Матильда.

Агги потеряла дар речи.

Тут заговорила Ида:

— Мисс, вы не дали ясного ответа мистеру Сэмюелю? Это ведь очень важно!

— Но он, без сомнения, и сам все понимает, — ответила Матильда. — Сэмюель догадался, что я согласна, даже если я не говорила ничего такого. Он хорошо меня знает, думаю, почти так же хорошо, как и вы.

Горничные смотрели, как их хозяйка, встав, принялась расхаживать по комнате, бездумно беря и кладя обратно разные небольшие предметы: перчатку, туфлю, чулок… Все это время она любовалась тем, как свет играет в драгоценных камнях.

— И Матильда тоже знает, — произнесла она и тут же спохватилась. — Я имею в виду… это я Матильда, — быстро поправила она себя.

— Вы Матильда? — глядя ей в лицо, произнесла Ида.

Агги бросила на нее пытливый взгляд. Ида покачала головой.

— А разве нет? — удивилась Матильда.

— А вы сами кем себя считаете? — спросила Ида.

Матильда задумалась.

Агги подошла поближе и принялась расчесывать гребешком ее длинные темные волосы. Матильда встретилась в зеркале с ее взглядом. На вопрос Иды она не ответила, и теперь девушка раздумывала, не боится ли Матильда, что она еще больше узнает о состоянии ее рассудка.

Агги сменила тему разговора:

— Настанет день, и вам с мистером Хакеттом придется перебраться в хозяйскую спальню. Только представьте…

Матильда оглянулась.

— Я стану замужней женщиной, и все будут звать меня «миссис Хакетт», — с мечтательным видом произнесла она. — Мне очень нравятся его волосы… они такие… желтые…

Ида и сама считала, что прическа у Сэмюеля просто восхитительная.

— Интересно, а вашей сестре тоже нравились его волосы? — явно не подумав, спросила Агги.

Осмелившись поднять глаза, она увидела, что госпожа сверлит ее гневным взглядом. На лице Матильды застыло ревнивое выражение.

— Быть может, лучше спрятать вещи, которыми вы сейчас не пользуетесь? — желая разрядить обстановку, предложила Ида.

Неожиданно она ощутила мимолетный порыв холодного воздуха. Это произошло не впервые. Ида удивилась, не понимая, чем же вызван этот сквозняк.

Погруженная в радостные мысли Матильда вышла в коридор, а Ида и Агги остались в комнате, пребывая в замешательстве от неожиданного поворота событий.

— Она знает, что я за нее тревожусь, — глядя на дверь, через которую вышла госпожа, прошептала Агги.

Ида попыталась проникнуться беспокойством подруги, однако нашла, что не может выбросить Сэмюеля из головы. Она могла сейчас думать только об одном: как замечательно было бы получить предложение руки и сердца от мистера Хакетта! Она бы тотчас же ответила согласием, даже если бы у нее было три сестры-близняшки, все покойные и все в свое время обрученные с Сэмюелем. Мужчина с внешностью мистера Хакетта способен загладить прошлые несчастья. Это убеждение пристало к ней, словно клей.

— А может, нам следует порадоваться за нее? — предположила Ида.

Агги испепелила ее взглядом.

В памяти Иды всплыли происшествия сегодняшнего дня.

— Агги, я сегодня сделала кое-что такое, за что ты, пожалуй, на меня рассердишься, однако поступить по-другому я просто не могла. Я должна была это выяснить.

Но подруга не слушала ее, выглядывая в коридор.

— Я обязана поговорить с ней об этом. Я не могу позволить, чтобы это продолжалось…

— Подожди… пока ты…

Но Агги уже вышла из комнаты.

Ида бросила взгляд на мавританскую шкатулку, думая о голубом флаконе и о разговоре с мистером Скьюсом. Она вспомнила, как на балу Матильда сказала, будто бы не верит, что ее сестра покончила с собой. Никто тогда не ответил на ее слова. Если Матильда не верит, что ее сестра наложила на себя руки, как в таком случае, по ее мнению, умерла Маргарет?

Ида вытащила из маленькой сумочки парфюмерный флакон и уже просунула кончики пальцев в щель под крышкой шкатулки, но тут в комнате, словно ниоткуда, появилась Матильда.

— Стой! — Подбежав к Иде, она вырвала шкатулку у нее из рук. — Это не твое! Нельзя туда заглядывать!

Ида покраснела из-за того, что ее поймали на горячем. Она все еще сжимала в руке голубой флакон.

— Я… извините, мисс… Я не хотела….

Разжав пальцы, она выронила флакон на пол.

В дверном проеме появилась встревоженная Агги.

— Как вы прошли, мисс? Я вас не заметила!

Матильда прижала шкатулку к груди.

— Я не намерена говорить об этом, — проворчала хозяйка и развернулась, намереваясь уйти.

— Мне кажется, нам есть о чем поговорить, мисс, — произнесла Агги.

Матильда замерла.

— Если не о шкатулке, то о других вещах, — продолжала Агги, тщательно подбирая слова. — Когда я скажу то, что должна, больше мы к этой теме возвращаться не будем, но пока я не выскажусь, не успокоюсь.

Ида затаила дыхание, ожидая, что же скажет мисс Грегори на это шокирующее заявление.

Та взирала на свою горничную с выражением холодного недоверия.

— Говори, — произнесла Матильда.

Агги откашлялась.

— Я считаю, что между мистером Сэмюелем и вашей покойной сестрой была договоренность.

Ида ожидала очередной вспышки ревности, но Матильда держала себя в руках.

— Дело не только в том, что они были обручены, — сказала Агги, — они заключили между собой сделку.

Ида поверить не могла, что Агги отважилась заговорить об этом. Она вопросительно посмотрела на подругу, но та остановила ее многозначительным взглядом.

— Вследствие этой сделки вы очутились в Константин-холле, мисс.

Голос Агги дрогнул. Ида видела, как искренне она любит Матильду. Ничего из сказанного ею не было продиктовано озлобленностью.

— Мистеру Сэмюелю пришлось солгать о том, кто вы такая. Он продолжал лжесвидетельствовать до тех пор, пока не умерла ваша сестра. — Агги приготовилась сообщить худшее. — Эта ложь продолжается даже сейчас…

Женщина умолкла. Ее глаза сверкали от переизбытка чувств.

— Отвратительная ложь, замешанная на недомолвках, ложь, которая причинила вам большой вред, никуда не делась и, боюсь, продолжает свое черное дело, мисс, — принялась убеждать она Матильду. — Мистер Сэмюель — лжец.

Агги сделала ударение на последнем слове.

Сердце Иды замерло. Она ожидала, что скажет Матильда. Та же молчала, крепко прижимая шкатулку к груди, и, широко распахнув глаза, взирала на горничных.

Агги еще раз глубоко вздохнула.

— То, что вы обручены и собираетесь выйти за него замуж, вызывает у меня большую тревогу. — Тон ее смягчился, и она сделала шаг навстречу Матильде. — Теперь вы понимаете, что мистеру Хакетту нельзя доверять, что он не заслуживает вашей любви?

Матильда вздрогнула и отступила на шаг.

Агги посуровела.

— Он стоял в стороне, пока вы страдали в заточении. Именно мистер Хакетт принял завещание к исполнению. Он об этом умалчивает, пользуясь вашей природной забывчивостью. Мистер Хакетт думает, что правда никогда не выйдет наружу.

— Моей природной забывчивостью? — наконец произнесла Матильда.

Ее лицо приняло грозное выражение, и Ида поняла, что Агги допустила ошибку.

— Ваша память, мисс, не такая крепкая, как хотелось бы, — сказала Агги, — и вы первая, кто это признаёт.

— У меня замечательная память, — возразила Матильда.

Агги стояла, удивленно моргая, а затем, кажется, решила довести начатое до конца.

— В таком случае, возможно, вы помните, что мистер Сэмюель появился в Саммерсби еще в то время, когда ваш отец был жив?

Глаза Матильды засверкали. Ида всполошилась. Она подумала, что ее хозяйка все вспомнила и теперь прокручивает события прошлого в голове, однако ответ мисс Грегори был неожиданным.

— Я забыла, — сказала она.

— Именно вашей забывчивостью и воспользовался мистер Сэмюель, — мягко ответила Агги. — Если бы вы все помнили, мисс, то наверняка не забыли бы, как познакомились с ним, как вас ему представили — Матильдой, а не Маргарет, — как впоследствии он лжесвидетельствовал, называя вас при других чужим именем. Вы меня понимаете, мисс?

Матильда выпрямилась.

— Я все превосходно понимаю, Агги.

Служанка улыбнулась, почувствовав облегчение.

— Я очень рада, мисс.

Однако Матильда была холодна как лед.

— Если ты еще хоть раз заговоришь со мной на эту тему, ты об этом пожалеешь. Понятно?

Потрясенная Агги отступила на шаг.

— Пожалею, мисс?

— Тебя рассчитают и выгонят из дома, — начала наступать на служанку Матильда. — Ты не получишь рекомендательных писем ни от меня, ни от кого-либо другого. В этом случае тебе не на что будет надеяться. Поняла? Ты лишишь себя будущего.

Ида почувствовала, как из ее горла рвется всхлип. Ей хотелось что-то сказать, чем-то помочь своей подруге.

— Агги не желала вас расстраивать, — сказала Ида.

Матильда повернулась к ней.

— Но она меня расстроила. Ее поведение возмутительно!

— Пожалуйста… — попыталась возразить Агги.

Матильда покачала головой и снова повернулась к ней.

— То, что ты осмеливаешься судить мой образ жизни, уже само по себе достойно порицания. А то, что ты решилась высказать свое мнение мне в лицо ради того, чтобы мной манипулировать, — сродни преступлению. Это просто смешно! Какое отношение имеют к тебе дела мистера Сэмюеля и моей сестры?

Агги задрожала.

— Ты здесь служанка, ни больше, ни меньше, — резко добавила Матильда.

Агги расплакалась.

— Но как вы можете ему доверять? Как вы можете хотеть выйти за него замуж?

Одним порывистым движением Матильда оказалась подле Агги и со всей мочи ударила ее шкатулкой по лицу. Вскрикнув, служанка упала на пол.

— Мисс! — воскликнула Ида.

Матильда повернулась к ней. Костяшки пальцев, сжимавших шкатулку, побелели.

— Потому что я люблю свою сестру, — произнесла мисс Грегори. — Ида меня понимает. Правда, Ида?

Младшая служанка замерла.

— Правда ведь, Ида? — повторила Матильда.

— Да, мисс, — ответила она тоненьким голоском.

Мисс Грегори улыбнулась.

— Конечно, понимаешь. И я буду продолжать любить ее так, как считаю нужным. Никто не смеет навязывать мне свои суждения, — произнесла она, обращаясь к всхлипывающей у ее ног Агги, — особенно ты.

И Матильда вышла из комнаты.

Агги, вняв настойчивым советам подруги, удалилась к себе. Ида же дала волю слезам и плакала до тех пор, пока пытливый ум не приказал ей успокоиться.

На туалетном столике Матильды лежало письмо, найденное в расщелине ствола белой акации. Почерк был уродливым. Бумагу покрывали кляксы.

Ида не смогла удержаться и прочла его.

Дорогая Маргарет!

Это для Памятной шкатулки.

Сердцем моего плана была древняя игра, столь любимая близнецами: меняться местами. Вот только на этот раз я внесла в нее кое-что новенькое. Когда Сэмюель Хакетт появился в нашем доме, я много времени потратила на то, чтобы с ним подружиться. Я была невероятно загадочна, но при этом неизменно соблазнительна. Я позволила, чтобы до ушей Сэмюеля дошли слухи о наших детских проделках. Так он свыкся с мыслью, что нас можно легко поменять местами. Затем, когда я удостоверилась, что, во-первых, Сэмюелю стали известны условия завещания нашего отца, и, во-вторых, я произвела на него необходимое впечатление, я заявила ему, что я — это ты, Маргарет, что я лишь притворялась Матильдой.

Сэмюель Хакетт поверил мне. Не будучи свидетелем наших детских проказ, зная о хаосе, который мы когда-то устраивали, только по слухам, он упустил один важный факт, который делал наши прежние розыгрыши настолько эффективными: твою забывчивость. Поэтому, говоря Сэмюелю, что я — это ты, а ты — это я, я положилась на то, что прежде он не видел ничего подобного. Он решил, что одного нашего внешнего сходства будет достаточно, а разубеждать его я, разумеется, не стала. Что окончательно убедило его в правдивости моих слов, так это то, что, назвавшись Маргарет, я подвергаю себя риску быть отправленной в Константин-холл. Кому придет в голову добровольно рисковать своей свободой? Так я и подцепила беспринципного Сэмюеля на крючок. Все получилось, как я и планировала.

То, что я была уверена в согласии Сэмюеля и он меня не подвел, говорит многое о моих способностях. Там, где наш отец видел красивого, очаровательного молодого человека, способного со временем справиться с моими причудами, я распознала куда большее. Я заметила то, что ускользнуло от внимания отца. Сэмюель — бесчестный авантюрист, готовый на любой заговор, если он принесет ему пользу, но всегда помнящий о том, что можно сплести другой, еще более выгодный заговор. Бесчестный человек бесчестен во всем. Этот важный жизненный урок я к тому времени уже выучила и благоразумно принимала во внимание.

Твоя любящая сестра Матильда.

Ида дочитала письмо и сложила его, учащенно дыша. Слова намертво впечатались в ее память.

Что окончательно убедило его в правдивости моих слов, так это то, что, назвавшись Маргарет, я подвергаю себя риску быть отправленной в Константин-холл.

Автор письма ложно выдавал себя перед Сэмюелем за Маргарет. Следовательно, это — Матильда. Матильда написала письмо Маргарет. Вот только письмо написано ужасным почерком… Что бы здесь ни говорилось, Маргарет мертва, а Матильду выпустили из Константин-холла…

Ида догадывалась, что кого-то собираются надуть, вот только кого? Голова у нее шла кругом. Она снова развернула письмо и прочла первую строчку:

Сердцем моего плана была древняя игра, столь любимая близнецами: меняться местами…

Вздрогнув, Ида поняла: вот где ключ!

В дверном проеме появилась фигура хозяйки: молодая женщина, которую все, и сама Ида, считали Матильдой, но которая, вполне возможно, была не Матильдой, а Маргарет, как она сама себя часто называла.

В руках у нее не было ничего, в том числе и мавританской шкатулки.

Иде хотелось узнать, куда мисс Грегори ее подевала, но девушка не осмелилась задать этот вопрос. Она намеренно повернулась к леди спиной и принялась складывать вещи в выдвижной ящик, раздумывая, что сказать хозяйке теперь, после того как она начала понимать. Очередной сквозняк коснулся волос Иды, выбившихся из-под чепца. И вновь порыв так же внезапно улегся.

Что-то мелькнуло возле кровати, освещенное лампой. Ида повернулась, чтобы посмотреть, что же это такое, однако оказалось, что Матильда до сих пор стоит в дверях.

Мавританская шкатулка лежала на прикроватном столике, поверх стопки книг. Ида удивленно заморгала.

— Как это?

Матильда подошла к кровати и спросила:

— Зачем она трогала мою Памятную шкатулку?

Взяв шкатулку, леди подошла с ней к комоду. Ида понятия не имела, каким образом шкатулка сама по себе то появлялась, то исчезала. Девушка ощутила, как у нее по спине пробежал холодок. Она стояла в стороне, пока Матильда выдвигала нужный ей ящик и засовывала шкатулку как можно глубже.

Это было уж слишком. Ида выбежала из комнаты.