Тайны археологии. Радость и проклятие великих открытий

Испытание спорым наволоком (почти погибшая экспедиция)

В конце XVI века голландцы, фактически добившиеся независимости от Испании, решили активно развивать торговлю с восточными странами. Но на морских просторах хозяйничали испанцы и португальцы. Голландцы, равно как и англичане, чтобы попасть в экзотические страны Индокитая, и думать не смели о пути через Атлантический океан и мыс Доброй Надежды. Ничего не оставалось, как попытаться открыть северо-восточный морской путь. Сначала в эти воды двинулись три английских корабля под водительством Виллоуби, два погибли у берегов Кольского полуострова, а третий дошел до Холмогор. Его капитан Р. Ченслер потом попал в Москву, был принят Иваном Грозным (1554 год). В итоге англичане не смогли открыть новый восточный проход, однако открыли для себя богатый северный рынок. Иван Грозный живо оценил перспективу внешней торговли через Белое море, и между Россией и Англией были установлены дипломатические отношения. Однако иностранные лазутчики под видом купцов стали активно «осваивать» русский север. Англичанин Мерик предлагал своему королю план захвата земель до Волги, другой — Штаден — носился с «проектом обращения Московии в английскую провинцию». Царям, единолично распоряжавшимся богатствами севера, такое пришлось не по душе, поэтому в устье Северной Двины построили город Архангельск, дальше которого иностранцев не пускали.

Неудачи англичан не смутили голландцев, они попытались самостоятельно отыскать среди льдов и торосов северо-восточный путь в Китай и Индию. В первую экспедицию 15 94 года их корабли дошли до севера Новой Земли — Оранских островов, но вынуждены были повернуть обратно из-за сложных ледовых условий. Вторая — достигла острова Вайгач на юге Новой Земли, но тоже натолкнулась на непроходимые льды. Наконец — третья экспедиция, в которой участвовало два корабля (одним командовал Ян Рийп, вторым — Гем Скерк, штурманом экспедиции был Биллем Баренц; он участвовал во всех трех экспедициях, хотя формально и не считался их руководителем), открыла для западноевропейцев Шпицберген (нашим поморам он был давно известен). После этого пути кораблей разошлись: Рийп не пошел дальше на восток, а Баренц решил обогнуть северную оконечность Новой Земли, потому что по предположению средневекового географа Меркатора, оставалось лишь еще немного пройти, повернуть на юг и достигнуть берегов Китая.

В конце августа 1596 года корабль обогнул самый северный мыс Новой Земли — мыс Желания и повернул в Карское море. Здесь его затерли льды, и голландцы вынуждены были зимовать. Это была первая зимовка западноевропейцев в таких северных широтах.

Первым делом голландцы нашли место с пресной водой, затем перетащили на берег необходимые вещи, а главное, видя надвигающуюся зиму и невозможность выбраться на чистую воду, поставили в течение нескольких недель дом, материалом для которого послужили корабельные доски и плавник, в избытке «поставляемый» сибирскими реками (чего не сообразил до них капитан Виллоуби у берегов Северного Мурмана, погубив 66 человек команды).

В начале голландцев было семнадцать, но уже в сентябре скончался плотник, а в январе еще один член экипажа не выдержал суровой зимовки. До июля 1957 года им пришлось претерпеть много всего: и от медведей, и от зимы, и от полярной ночи, и от цинги. Выживший участник экспедиции Де Фер оставил подробный дневник плавания и зимовки. Этот дневник был сразу опубликован после возвращения в 1598 году, и у нас переведен в 1936 году. В то время он стал бестселлером, потому что по увлекательности не уступает «Робинзону Крузо», а по правдивости далеко оставляет позади.

Ближе к весне голландцы стали задумываться, как им выбраться из ледяного плена. Но корабль был настолько прочно зажат льдами, что спасти его не представлялось реальным. Располагая одной лодкой, они надшили ее борта, другую сделали и, перетащив лодки до чистой воды, под самодельными парусами двинулись на юг вдоль западного побережья Новой Земли. Маршрут голландцы хорошо знали (карта этих мест, ими составленная, еще и в XIX веке была самой точной).

В самом начале пути умерли Баренц и еще два члена экспедиции. Де Фер ничего не сообщил о месте их захоронения. Оставшиеся четырнадцать человек, совершенно обессиленные, буквально «доползли» до южного края Новой Земли, не имея уже и продовольствия, но на свое счастье здесь они встретили поморов, русских промышленников, активно осваивавших Новую Землю еще с XV века. Поморы выручили их хлебом. Затем, ведомые Гемом Скерком, голландцы пересекли очень опасное место — горловину Белого моря, и оказались в устье реки Дроздовой. Отсюда они добрались до Колы, самого крупного поморского торгового центра (иначе — Кольский острог), и здесь встретили судно Яна Рийпа, с которым дошли до Шпицбергена. Рийп с тех пор, как они расстались у острова Медвежий, сходил в Голландию и с товарами снова пришел в Колу. На этом корабле остатки экспедиции Баренца и вернулись на родину.

Только в XVIII веке помору Савве Лошкину удалось обойти кругом Новую Землю, что это остров (Татищев, например, в 1739 году писал, что не знает, соединяется ли Новая Земля с Америкой или нет).

Такова история этой экспедиции. А дальше началась «тайная археология», захватившая как Шпицберген, так и Новую Землю.

О Баренце не вспоминали до тех пор, пока не началась активная экспансия норвежских промышленников на Шпицберген и Новую Землю во второй половине XIX века. Они пытались вытеснить наших поморов, чьи промыслы к тому времени, мягко говоря, захирели. Норвежцы сознательно уничтожали археологические свидетельства первоначального освоения русскими этих территорий по вполне понятным причинам: территории-то ещё не имели государства-хозяина. Так исчезли сотни могил, стоянок, зимовий, были сожжены памятные и надгробные кресты поморов.

В 1871 году норвежец по фамилии Карлсен достиг Ледяной гавани (поморы называли её Спорый Наволок) — того места, где зимовал Баренц, — и тут его глазам открылось зимовье, дом, нетронутый, заледеневший, как бы законсервированный. Внутри норвежец обнаружил мушкеты, посуду, утварь и даже записку Баренца Рийпу. Все это он забрал. Потом здесь несколько раз побывали англичане, продолжая изымать материальные останки, в результате чего памятник стал разрушаться (хотя место это крайне труднодоступное, сейчас ближайшая метеостанция находится в 80 километрах).

Наконец, царское правительство сподобилось заявить свои права на Новую Землю, а вот до Шпицбергена у него руки так и не дошли (этот архипелаг в 1925 году вошел в Норвежское королевство).

В советское время на Новой Земле работали геологи и топографы, внося свою «лепту» в «освоение» зимовья Баренца: каждый брал, что приглянется. В 1970-х годах туда была отправлена археологическая экспедиция под руководством Д. Кравченко, которая дорушила памятник, почти устранив в работе научную методику.

Но всему приходит конец. Приближалось 400-летие со дня смерти Баренца — великого штурмана, пользующегося уважением у всех мореплавателей. Голландцы свято берегут свои традиции, мы тоже помним героев, чьими именами названы наши моря. В 1993 и 1995 годах были организованы две российско-голандские экспедиции, руководил которыми заведующий группой арктической археологии института археологии РАН В. Старков. С помощью новейших технических средств и методик экспедиция раскопала остатки зимовья и собрала практически весь материал (вплоть до корабельных гвоздей).

Прежде всего был изучен сам дом, вернее, его останки и фундамент. Зимовье представляло собой жилище размером 8х6 метров, посреди дома находился камин, который топился вчёрную: в потолке была дыра, к которой шла труба, сделанная из бочек. Крышу голландцы застелили парусиновым брезентом и шкурами убитых медведей. Были сооружены нары. Но мореходы почему-то не построили сени, как всегда делали поморы, поэтому температура внутри наверняка была минусовая на протяжении всего зимовья. К тому же в четырех стенах они устроили три двери. Непонятно, как они выжили при такой «вентиляции». Поморы были более приспособлены к подобным условиям, потому что знали, куда и на что идут. А голландцы в первую же ночь в доме (писал Де Фер) попробовали топить углем с корабля и чуть не угорели насмерть. Потом они собирали плавник, выброшенный сибирскими реками, но таскали его издалека, так как поставили дом в видимости корабля. (Кстати, в 1993 году на берегу были подобраны останки какого-то судна, но пока полной уверенности, что это корабль Баренца, — нет. Сейчас они в Москве на экспертизе.)

Из утвари последней археологической экспедиции достались сосуды, в основном битые, так как целые вывёз ещё Карлсен. Благодаря вечной мерзлоте сохранилось очень много тканей, кожи от обуви, несколько монет, пули, тысячи гвоздей, металлическая посуда, даже на берегу моря в пяти метрах от уреза воды нашли очень красивую оловянную тарелку. Из костей попадались медвежьи, песцовые и птичьи. Но главной находкой оказалась свинцовая пластинка-полуфабрикат (из таких на месте лили пули), на которой читалось всего три буквы «BAR». Голландцы сделали графологическую экспертизу по имеющимся автографам Баренца и доказали, что это его рука. Трудно сказать, зачем он писал это. Скорее, от тоски.

Успех экспедиции налицо: впервые в северных широтах исследован памятник, описание которого оставил его житель. Полевые работы завершены навсегда, так как раскопки велись до материка, зимовье законсервировано на случай создания музея в будущем, до сих пор идет реставрация, систематизация и анализ. Работа затруднена тем, что находки поделены между Москвой, Архангельском и Амстердамом. На месте зимовья сейчас стоит крест, который водрузил Д. Кравченко, и памятная каменная плита, которую в 1995 году положили голландцы.

И всё-таки успех не полный: кое-что так и не нашли. Археологи обследовали все места, где могли бы находиться могилы Баренца и его товарищей, копали в заливе Иванова — наиболее вероятном месте, но тщетно. Правда, надежда не потеряна, такие случаи из практики известны, если… Если голландцы не похоронили своих товарищей по морскому обычаю. Возможно, у них не было ни времени, ни сил, возможно, даже к берегу они не могли подойти из-за ледяного поля. Де Фер же об этом ничего не сообщил.

Могила Баренца — лишь одна тайна Новой Земли из тех, которые оставили нам иностранцы, уничтожая памятники более раннего присутствия в этих местах поморов. Когда у российской науки появятся деньги, археологических тайн Новой Земли точно поубавится.

Ну а основная тайна самого Баренца носит скорее мистический, чем археологический характер. Подобно Тутанхамону, имя его преследует смерть на Шпицбергене в городе Баренцбурге. С момента его появления здесь постоянно гибнут шахтеры и разбиваются самолеты. Уж не протестует ли дух Баренца против того, что архипелаг отошёл к Норвегии, а не к Голландии?..