Тайны Беларуской Истории.

Сегодня многие в России и в Республике Летува утверждают, что нынешние заявления беларуских историков о ВКЛ как государстве беларусов — это «новомодный вымысел националистов Беларуси». И что на самом деле ВКЛ и Литва — историческое наследие жемойтов, а беларусы (и Беларусь) — это русские (и Русь), «младшие братья» русских. И что, дескать, своими вымыслами беларуские историки «льют воду на мельницу США».

Однако, вопреки заявлениям московских историков-шовинистов Лобина, Широкорада, Медведева, Платонова, Мухина и прочих, — ничего «новомодного» в этом нет. Такие представления существовали у беларуских историков с давних пор. Более того, в 1960-е годы подобные обвинения в их адрес уже звучали со стороны партийных органов.

На первый взгляд это кажется удивительным: почему нынешние российские историки, беспощадно критикующие КПСС, «совков» и советскую систему в отношении своей России, разделяют при этом позицию ЦК КПСС применительно к истории Беларуси и ее историкам? Что за странные «двойные стандарты»?

И наконец, непонятно, почему признание ВКЛ государством беларусов — значит «лить воду на мельницу США»? Во времена ВКЛ никаких Соединенных Штатов в помине не было.

Попробуем разобраться.

«Не позволим! ».

После разгрома наших антироссийских восстаний XIX века изучение прошлой жизни беларусов (литвинов) в ВКЛ стало проблемой политической и идеологической. Царизм и большевизм — а вместе с ними и жемойтские националисты с конца XIX века — дружно настаивали на лживой выдумке, что, дескать, «беларусы всегда были Русью» и «никогда не были Литвой».

Любые попытки вернуться к правде об истинной роли литвинов-беларусов в ВКЛ карались и пресекались. Вацлав Ластовский, издавший в І9І0 году в Вильне первую «Краткую историю Беларуси», погиб в сталинских застенках — как и практически все довоенные беларуские историки, пытавшиеся говорить правду о нашем прошлом. Как выяснилось, идеологи ВКП(б) — КПСС крайне не хотели распространения этой правды и старательно ограждали от нее беларусов.

Лишь на первый взгляд может показаться «неважным» для коммунистов вопрос о том, являлись беларусы в ВКЛ государствообразующим этносом или нет, назывались они литвинами или «русинами», были униатами и католиками или же «православными диссидентами». Идеологи КПСС цеплялись за «Русь» и «православие», отвергая при этом нашу Литву, униатскую веру, а также беларуский язык именно потому, что все это казалось им «сепаратизмом» и чем-то «западным».

Идеология СССР базировалась на московском ордынском менталитете — он исстари «цементировал» империю Москвы и объявлялся менталитетом «Святой Руси», под которой подразумевалась та же Орда. Ведь русский народ — это конгломерат финно-угров и тюрок. Государственное устройство и идеология Московии, затем России, затем СССР базировались на их многовековых традициях.

Соответственно считалась «вредной» память о жизни и государственном устройстве как литвинов (беларусов), так и русинов (украинцев) в своих независимых от Московии (Орды) государствах. А любые попытки вернуть эту память пресекали и карали идеологические органы КПСС.

Доктор исторических наук Захар Шибека отметил в книге «Очерк истории Беларуси. 1795—2002» (Минск, 2003, с. 369):

«Когда в середине 60-х годов литературовед Николай Плашкевич и философ Николай Алексютович высказали в печати взгляд на историю Великого княжества Литовского как наследие беларусов, их выступление было резко осуждено на партийных собраниях и в газетах».

А теперь попытайтесь представить аналогичное событие в тогдашней РСФСР. Какие-то ученые, например В. В. Седов или В. Л. Янин, заявляют в печати, что история Новгородской Республики — наследие жителей Новгородской области. Разве стали бы осуждать такое заявление на партийных собраниях?!

До начала 60-х годов в беларуских школах не изучали историю БССР. В Москве считали это ненужным. Видимо, тогда и сложилось у многих жителей нашей республики представление о том, что до создания СССР не было у беларусов своей истории (хотя сразу возникает вопрос: как же представители «несуществующего» государства могли подписать Союзный Договор в декабре 1922 года? ).

Первый учебник истории БССР профессор Лаврентий Абецедарский сочинил только в начале 1960-х годов. Разумеется, он отличался великодержавной направленностью. Захар Шибека пишет:

«При брежневском режиме окончательно сложилась историческая концепция оправдания царского и большевистского режимов в Беларуси (школа Л. Абецедарского). Беларускому народу навязывался миф, созданный идеологами царизма, о существовании общего древнерусского государства (Киевской Руси) и какой-то древнерусской народности, общего предка трех братских славянских народов. В соответствие с этим мифом беларусы и украинцы получили статус «младших братьев русского брата» и лишились права на древний период своей истории (ІХ-ХІІІ века)».

Кандидат исторических наук Валентин Мазец в статье «Национальная политика коммунистов в БССР (1945—1985 гг. )» отметил:

«В учебнике Абецедарского был реанимирован миф, сформулированный еще во времена господства российского самодержавия представителями «западнорусизма». Имеется в виду принципиально неверное положение о существовании в IX—XIII веках обшей родины беларуского, украинского и русского этносов — древней Руси. Миф этот давно уже опровергнут наукой (археологией, генетикой, антропологией, лингвистикой, историей), однако по-прежнему живет в сознании многих поколений людей, оканчивавших школу в 1962-1991 годах».

Для более детального разъяснения «единственно правильного подхода к истории Беларуси» Л. С. Абецедарский в 1969 году по указанию партийных органов написал брошюру «В свете неопровержимых фактов». Ее издали небывалым для БССР тиражом 30 тысяч экземпляров (все остальные книги на историческую тематику издавались в республике тиражами не более 3 тысяч экземпляров). Эту брошюру беларуский историк-эмигрант Павел Урбан назвал «партийным заказом» — не только «антибеларуским, но именно шовинистическо-российского характера». (П. Урбан. У сьвятле гістарычных фактаў. Мюнхэн — Нью-Ёрк, 1972. )

fБрошюра Абецедарского была направлена против «вымыслов беларуских буржуазных националистов» в обличье современных «наймитов американских и западногерманских империалистов». Уже один этот пассаж демонстрирует суть якобы «научного подхода» профессора: навесить ярлыки на оппонентов и демагогично заявлять, что правда об истории ВКЛ — суть «происки ЦРУ»!

Партийные идеологи поспешили похвалить эту брошюру в газете «Советская Белоруссия» (статья В. Москаленко «Достойная отповедь»), заставили напечатать хвалебные отзывы редакцию журнала «Полымя» (№ 2, 1970) и газеты для зарубежья «Голос Родины» (№ 62, 1970), однако ни одна серьезная рецензия на брошюру так и не появилась. Хвалить в ней было нечего, а ругать — опасно для карьеры.

Почему же статья в «Советской Белоруссии» называлась «Достойная отповедь»? Дело в том, что «политическая оттепель» второй половины 50-х годов вызвала у некоторой части беларуской интеллигенции надежду на скорое возвращение правды о нашей дороссийской истории. Но это была иллюзия.

В 1968 году (напомню, это год вторжения в Чехословакию) пленум ЦК КПБ объявил борьбу с «ростками сепаратизма» в БССР, понимая под такими «ростками» желание части беларуской интеллигенции вернуть из забвения историческую правду о своей стране. На этом пленуме, следуя директивам из Москвы, директор Института истории Академии наук БССР Н. В. Каменская, якобы от имени «всего коллектива» заявила, что возглавляемый ею институт развернет отныне «непримиримую борьбу против фальсификаторов истории белорусского народа», «борьбу против их домыслов о происхождении белорусского народа, истории его культуры, о формировании белорусской нации». (См. газету «Советская Белоруссия» от 19 июня 1968 года. )

Откуда такое желание «непримиримой борьбы»? Урбан в 1972 году видел ситуацию следующим образом. Возвращение к исторической правде о ВКЛ подрывало великодержавные мифы царизма, на которых продолжала основываться советская идеология.

По примеру старой российской историографии, официальная советская историография никак не могла принять концепцию независимого развития беларуского народа, его самостоятельного государственного существования в прошлом. Ибо в таком случае следовало выкинуть на свалку пресловутые «исторические права» России на Беларусь, отказаться от концепции «единства исторических судеб» русского, украинского и беларуского народов, которые всегда преподносились советской идеологией в виде некоей дивной «троицы общерусского характера».

Пришлось бы также отказаться от тезиса о якобы «справедливых войнах», которые вела Россия с целью «собирания русских земель в едином русском государстве». Эти войны автоматически становились захватническими.

Кроме того, как пишет Урбан, признание самостоятельности в историческом развитии Беларуси способствовало бы росту национального самосознания и сепаратизма в самой БССР. По той же причине советская историография никогда не признавала Киевскую Русь державой украинского народа, а привязывала ее к Московии. Соответственно, термины «Россия», «Российское» советские историки, вслед за Карамзиным, Соловьевым, Ключевским и Нечволодовым применяли не только к Московии, но и к Киевской Руси. То есть воровали наследие Киевской Руси у народа Украины и присваивали его себе.

В итоге была создана крайне примитивная концепция истории Беларуси. Она гласила, что в прошлом беларуский народ никогда не имел ни своего государства, ни своей самостоятельной истории. В эпоху Киевской Руси он якобы был частью «древнерусского народа» и «древнерусской» державы. В эпоху Великого княжества Литовского им правили «литовские феодалы» (надо понимать — современные летувисы, замечает Урбан), и беларуский народ «томился в условиях национального порабощения».

Борьба беларуского народа (то есть литвинов) с «гнетом литовских феодалов» (будто феодалы были тогда только у нас — а в России их не было!) и соответствующая «помощь» со стороны России (то есть со стороны ее феодалов!) — привели к «национальному освобождению» беларусов и «воссоединению с братьями в едином русском государстве» — в составе Российской империи. Это полный маразм: неужели переход от своего феодала к иностранному есть «освобождение»?

«Впервые» свою государственность беларуский народ получил в результате так называемой Октябрьской революции, но и в этом Случае он не сам ее добился, а получил в виде подарка от товарища Ленина (до 1956 года говорили, что из «рук» Сталина).

«Дать достойный отпор! ».

Урбан пишет:

Нелегко приходилось тем, кто пытался обойти логичную «стройность» указанной концепции. Например, советский историк И. Б. Греков в книге «Очерки по истории международных отношений Восточной Европы XIV—XVI вв. » (Москва, 1963 г. ) посмел назвать ВКЛ державой, выступавшей в качестве объединительного центра на востоке Европы и потому соперничавшего с Московией.

Греков был далек от того, чтобы уважать ВКЛ или считать его беларуской державой. В отношении ВКЛ он использовал издевательскую великодержавную терминологию «русские» или «западнорусские земли» и «западнорусские княжества». Он называл ВКЛ «Литовско-Русским государством» и подчеркивал, что это княжество «было построено на русской (исторически и этнографически русской) территории», что оно создалось в результате как «прямой вооруженной экспансии литовских феодалов», так и по причине «наличия в самих западнорусских землях определенной тенденции к объединению».

Но при этом он посмел заявить, что в дальнейшем ВКЛ стало реальным центром «собирания русских земель».

Отпор последовал самый жесткий.

Для начала Грекову указали в книге «Международные отношения в Центральной и Восточной Европе и их историография» (Москва, 1966, с. 211), что он «скатывается на позиции белорусских буржуазных националистов». Можно подумать, что «Великое княжество Московское» — понятие коммунистическое, а «Великое княжество Литовское» — понятие буржуазно-националистическое! Далее ему «разъяснили»:

«Наличие в составе Великого княжества Литовского русских земель и завоевательная политика литовских феодалов на востоке не дают основания ставить знак равенства между княжествами Московским и Литовским, определять их как два равнозначных центра объединения русских земель и соответственно ставить вопрос о «двух путях сложения русской феодальной государственности» в Восточной Европе в XIV-XV вв., как это получается у И. Б. Грекова…

В одном случае мы имеем дело с действительным центром объединения русских земель и тесно связанным с этим процессом образования Российского централизованного государства. В другом — также с центром, но с центром экспансии, завоевания и порабощения русских, украинских и белорусских земель».

Как видите, я не утрирую: советская историография действительно считала Великое княжество Московское — «хорошим», а Beликое княжество Литовское — «плохим».

Но главный анекдот в этих ненаучных суждениях московских авторов состоял в том, что, дескать, в XIV—XV веках Московия, являвшаяся тогда бесправным улусом Золотой Орды, якобы была «действительным центром объединения русских земель» и «создавала Российское централизованное государство».

Невероятная басня: окраинный улус, который платит Орде дань, а ханы Орды выдают его князьям патенты (ярлыки) на временное правление, где нет своего регулярного войска, нет даже своей монеты (на обороте московских монет — восхваление Аллаха) и т. д. — это якобы «Россия» и «Российское централизованное государство»!

А при этом советская историография одновременно твердила, что «Русь три века была под татаро-монгольским игом». Но если «иго татаро-монголов» не мешало московитам создавать внутри Орды свое «Российское централизованное государство», то почему «литовское иго» мешало делать то же самое в ВКЛ литвинам (беларусам) и русинам (украинцам)? Где логика? Опять «двойные стандарты». Тем более что уже само название — Великое княжество Литовское, Русское и Жемойтское заявляет о государственности трех его частей — Литвы (нынешней Беларуси), Руси (Украины) и Жемойтии (Летувы).

Одним словом, ошибкой было бы считать, что концепция профессора Абецедарского ставила целью оградить беларусов только от своей подлинной истории. Главной целью этой концепции (ее «сверхзадачей») было недопущение любопытных к истокам российских мифов о том, как и почему возвысилась Москва. Дело в том, что Москва обрела свое могущество именно в Орде, став центром сбора дани для великих ханов. За эти «труды» Москва оставляла себе 50—60% дани, именно этим грабежом «русских земель» объяснялось ее желание к «расширению своего влияния» и якобы «странная» привязанность к Орде. (О чем пишет Лев Гумилев в книге «От Руси до России». )

То есть эта концепция прятала неприглядную реальную московскую историю — в которой Москва выступала частью Орды и сборщиком дани для нее, угнетателем всех окрестных земель наравне с самой Ордой.

Критики Грекова извращали суть войн, которые Москва вела против ВКЛ. Они утверждали, что «внешняя политика Московского государства в конце XVI — начале XVII веков (и тем более в XIV—XVI веках) не была агрессией, а была борьбой за возвращение земель, которые были потеряны в эпоху ослабления Руси под монгольским гнетом».

Тут все — ложь.

Во-первых, в XIV и XV веках никакого «Московского государства» не существовало — был только бесправный улус Орды, который в принципе не мог вести какую-то свою «внешнюю политику».

Во-вторых, земли Беларуси в доордынский период никогда не принадлежали московским феодалам. Полоцкое государство около 70 лет являлось вассалом Киевской державы, но освободилось от власти русских князей Киева задолго до того, как Юрий Долгорукий отправился захватывать земли финно-угров Залесья, как тогда называлась будущая Московия.

Претензии потомков финских народов (мокшалей Москвы, эрзян Рязани, мещеры, мордвы, муромы, веси и прочих) на владение землями западных балтов кривичей, ятвягов и дайновов смехотворны.

В-третьих, не было никакого «монгольского ига» — не Монголия владела Московией, а татарская Золотая Орда. Она три века подряд была улусом Орды — но ни Полоцкое государство, ни наша Литва никогда не являлись частью Московии. Впрочем, это уже другие «комплексы» московских историков, нас не касающиеся.

«А где же истина объективная?».

Когда молодые историки в БССР стали указывать на то, что официальная советская концепция истории Беларуси противоречит всем историческим фактам, — тут же по поручению партии выступили «партийные ученые», аспиранты БГУ В. Люкевич и Я. Трещенок. В газете «Советская Белоруссия» (от 22 февраля 1966 г. ) они обрушились на «националистических историков» в своей статье «Истине вопреки»:

«Измышления о том, что Великое княжество Литовское было белорусским государством, что в этом государстве народ благоденствовал, что уния была специфически белорусской религией, не оригинальны и не новы. Полная научная несостоятельность и сомнительный политический смысл их давно разоблачены советскими историками. Поэтому появление на страницах «Полымя» этих ложных утверждений не может не вызвать удивления».

Лично у меня удивление вызывает тезис о том, что историческая правда имеет «сомнительный политический смысл». Удивляет и сама «научность» поиска современного «политического смысла» в событиях средневековой эпохи.

А ведь и сегодняшние обвинения российских историков и идеологов в адрес беларусов не изменились. Например, московский историк А. Лобин (ярый критик «измышлений белорусских историков-националистов») в переписке со мной утверждал (сравните со словами Люкевича и Трещенка), что националистическая выдумка беларусов о якобы своем государстве ВКЛ — это инсинуация США, и что эта выдумка враждебна по отношению к России и «портит наши отношения» друг с другом.

Выпад в адрес США для меня остается загадкой: ВКЛ было субъектом международного права с ХIII века, тогда как Соединенные Штаты Америки обрели независимость только в 1776 году — примерно на 550 лет позже.

Но с позиций российских «державников» (= «национал-патриотов») все так и кажется (не только распад СССР, но и «засилие украинского языка в Украине» они тоже объясняют «происками наших врагов»!!!). Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Но как быть с исторической правдой? Скрывать прошлое Отечества от своего народа ради имперских устремлений восточного соседа?

Трудно согласиться с такой жертвой даже в рамках «политической целесообразности». А с точки зрения науки это вообще абсурд.

Именно в таком ключе дал достойную отповедь Люкевичу и Трещенку, а также их заказчикам Николай Алексютович (к сожалению, он умер в 1967 году в возрасте 46 лет, и мы потеряли великолепного историка). В своей статье «А где же истина объективная? » (журнал «Полымя», 1966, № 5, с. 179—185) он назвал московско-партийную концепцию истории Беларуси политическим шулерством и обкрадыванием истории беларуского народа.

Ссылаясь на исторические факты, Алексютович высмеял басню о том, будто бы БССР — первая в истории беларуская держава. Беларуское государство, писал он, выступило на исторической сцене сначала в виде Полоцкого княжества, а затем как Великое княжество Литовское. Он также осудил практику «равнения» на российских царей и православную церковь, стремление изображать Россию «освободительницей» беларусов от «национального» и «социального» угнетения со стороны литовцев и поляков.

Алексютовича поддержали многие другие беларуские историки. Что же касается выдумки о БССР как о «первой беларуской державе», то в 1972 году П. Урбан отметил работы Вадима Круталевича:

«В его статьях и рецензиях очень хорошо показаны «тяжкие роды» БССР и великодержавный шовинизм большевиков, в том числе Ленина».

Статьи Круталевича печатал журнал «Полымя» в 1966-1970-х годах, а ранее он публиковался в сборниках на исторические темы «История СССР» (1963 г), «К истории образования БССР» (1964 г. ).

Воз и ныне там…

Но самое интересное не это, а тот факт, что бурные споры 60-х годов сегодня забыты в Беларуси. Мало того, в изданных в 2008 году «Учебных материалах для XI класса по истории Беларуси» повторяется та же московско-партийная концепция, с которой боролись наши историки около 40 лет назад. Что же происходит? Время пошло вспять?

Так и хочется сказать словами Алексютовича 1966 года: а где же истина объективная?

Между тем сменилась целая эпоха. Еще до развала СССР Верховный Совет БССР переименовал БССР в Республику Беларусь, принял ее новые государственные символы — герб «Погоня» и бело-красно-белый флаг. Сегодня беларусы забыли, что это были еще советские символы, так как Беларусь приняла их, еще пребывая в составе СССР.

Беспамятство в таких вопросах просто поражает. С 1991 года мы — суверенное государство, обладающее реальной независимостью. Казалось бы, зачем нам опять «московско-партийная концепция» нашей истории? Ее навязывали беларусам в 1960-е годы по воле ЦК КПСС. Но ЦК КПСС давно не существует! А бывшие члены Политбюро ЦК КПСС Алиев, Назарбаев, Ниязов, Рашидов и прочие стали президентами своих стран и одновременно долларовыми миллиардерами, их семьи владеют сегодня фабриками и заводами, банками и концернами.

Получается, что мы и сегодня продолжаем отказываться от истории своего Отечества ради какой-то эфемерной «политической целесообразности» ЦК КПСС, давно канувшего в Лету. Мертвец держит нас мертвой хваткой…

Вопрос о славянах — один из тех, вокруг которых существует масса заблуждений и политизированных домыслов. Собственно говоря, миф о беларусах как якобы «славянах» (да еще и «восточных»! ) — самый главный: если его убрать, то почти все остальные мифы рассыпаются сами собой.

Итак, начну с опровержения расхожих заблуждений о славянах.

Во-первых, русские в России — это не славяне. Как не славяне украинцы и беларусы. Да, три этих народа говорят на языках, похожих на славянские. Но антропологически и генетически — они не славяне (как и почти все другие народы Европы, причисляющие себя к славянам).

С точки зрения лингвистики, эти народы говорят на славянских диалектах. Однако расовая принадлежность и национальность определяются не лингвистически, а генетически. Вот простой пример.

Сегодня 80% беларусов считают своим родным языком беларуский, а 20% — нет (по переписи населения), но эти 20% никто не переводит из беларусов в другую национальность на том основании, что они не знают беларуского языка. И если приехавший из Африки чернокожий выучит беларуский или русский язык, он от этого славянином тоже не станет. Поэтому, хотя мы разговариваем на околославянских языках, от этого славянами не стали — с точки зрения генетики.

Во-вторых, общность «восточные славяне» не существует ни в реальности, ни в теории. Ее нет потому, что так называемые «восточные славяне» — продукт смешения местного туземного населения с немногочисленными колонистами из Полабья и Поморья — с настоящими (и единственными! ) славянами. Соответственно, небольшая славянская «составная» в этносах беларусов, украинцев, русских, которая могла сохраниться в генах, — не «восточная славянская», а «западная славянская». Все остальное от балтов, финнов и тюрок.Главная проблема для русских в этом вопросе заключается в том, что они вопреки науке идентифицируют себя как «славян». Это заблуждение вбивается им в головы с детства, начиная с детских книжек и фильмов. Например, им говорят, что «наши предки назывались россичами или русичами». Однако и «россич», и «русич» — термины XIX века.

Историческая наука утверждает, что коренное финское (мордовское) население Московии закончило процесс своей славянизации только в XVI—XVII веках, а население Поволжья вообще лишь к концу XIX — началу XX веков. Однако там, согласно современным российским мифам, уже в V веке якобы «жили славяне». Где же следы их пребывания? Все исторические топонимы Московии — не славянские, а финские; Москва, Вязьма, Калуга, Кострома, Муром, Рязань, Суздаль, Тула и т. д. Единственные действительно славянские древние топонимы — Владимир, Ростов и Ярославль — эти названия городам дали основавшие их киевские князья-завоеватели, то есть иноземцы.

«Исконно русским и славянским» в России стали считать даже финский окаюший акцент: в кино им наделяют героев эпохи «Древней Руси». Никого не смущает, что ближайшие родственники русских — финны Финляндии — точно так окают, когда говорят на русском или немецком языках.

Смешение понятий произошло и в вопросе антропологической идентичности. Поскольку финны и татары внешне похожи на индоевропейцев, то легко считать, что именно так и должны выглядеть славяне. Например, органы правопорядка Мордовии рассылают сообщение: «преступников было двое, оба — славянской внешности». Однако в Мордовии живут потомки финнов. Выходит, что мордовские преступники — это «славяне».

То есть во всех слоях российского общества укоренились представления о том, что нынешние потомки финнов (как и татар) — это и есть истинные славяне. Посмотрите на фотографии популярных российских политиков и киноактеров — у них, как правило, внешность либо финского, либо тюркского типа (исключение — «сын юриста»). Но тех и других в России принято считать «славянами» (не называю их фамилий, чтобы никого не обидеть).

Понятно, что при такой запущенности вопроса любые попытки выяснить, что у нас реально есть славянского, встречаются в штыки. Тем более что в России многочисленные профашистские, национал-патриотические и просто имперские партии идейно едины именно в том мифическом пункте, что они — якобы «славяне» (хотя сами люто ненавидят других «славян», например украинцев и поляков).

Между тем российские историки и археологи давно нашли много доказательств того, что примерно до IX века на современной территории России вообще не было никаких славян. Важнейшую роль в этом плане сыграли раскопки в Новгороде, которые ведутся уже нескольких десятилетий.

Оказалось, что славяне, Русь, русский язык и легендарный Рюрик появились в Новгороде одновременно, да и сам Новгород построили славяне-колонисты из Полабской Руси (ныне бассейн реки Эльбы — территория Германии). Выяснилось, что никаких других «исконных» славян тут до Рюрика никогда не было. Это вызвало шок, хотя нечто такое давно подозревали многие историки.

Новый взгляд науки на славян.

Историк Л. В. Алексеев в книге «Полоцкая земля» (Москва, 1966) писал:

«Современные данные археологии и топонимики показывают, что в эпоху раннего железа Восточную Европу населяло три крупных группы племен.

Первая, ирано-язычная, занимала Крымский полуостров, Кубань, Нижний Дон, Нижний Днепр и доходила на севере до водораздела Сейма, Десны и Оки…

Вторая, финно-язычная группа, охватывала все Верхнее Поволжье, бассейн Средней и Нижней Оки, на западе доходила до озера Эзель и оставила так называемую Дьяковскую культуру.

Третья, балто-язычная, охватывала все Верхнее Поднепровье (включая Киев, правобережье Сейма, верхнюю Оку) и уходила на запад в Прибалтику».

«Топонимика это полностью подтверждает» — констатирует российский историк Алексей Бычков в книге «Киевская Русь. Страна, которой никогда не было? » (Москва, 2005).

Обратите внимание на важное обстоятельство: если бы не последующая славянизация этих земель, то здесь неизбежно возникли бы три этнически разных государства: страна балтов, страна финнов и страна сарматов (этнических иранцев).

В тот период, когда славяне колонизировали эти земли, они были несравненно цивилизованнее и мощнее местных туземных народов. Потому и стала возможной на некоторое время «Единая Русь» (в виде Киевского государства), где туземный фактор мало что значил по сравнению со славянским.

Но с развитием самосознания туземных масс (пусть уже частично славянизированных), на первое место вышло именно неславянское содержание — как этнический стержень. По этой причине и возникли три разных государства — Литва (Беларусь) на основе этнических балтов, Московия (Россия) на основе этнических финнов и Сарматия (Украина) на основе этнических иранцев.

Странно, почему Л. В. Алексеев не обратил внимания на тот факт, что границы расселения этносов нынешних беларусов, украинцев и русских почти совпадают с границами этносов наших пращуров эпохи «раннего железа». До прихода сюда славян это были три разных этноса, образованных удаленными друг от друга этническими группами. В будущем они обязаны были реализовать себя в разных государствах. Что они и сделали, когда роль колонисто-вславян как «стержня единого государства» со временем исчезла (при одновременой славянизации туземного населения).

Иначе и быть не могло: беларусы — это балты и индоевропейцы. Русские — это финны (с последующим значительным добавлением тюрок), они не индоевропейцы, а смесь народов северного типа, во многом похожих на индоевропейцев. Украинцы — тоже не индоевропейцы, но народ южного типа, еще меньше похожий на индоевропейцев. (А. А. Бычков уточняет: украинцы этнически — это сарматские племена — аланы или ясы, говорившие на языках иранской группы, на древнеосетинском диалекте). Исследования генофонда украинцев показали, что в восточной части страны они имеют финские гены, как и русские, в западной части — гены сарматские.

Эти огромные этнические различия гораздо важнее недолгого по историческим меркам (200—250 лет) существования конгломерата княжеств под общим названием «Древняя Русь», где наши предки (балты, финны, сарматы) были туземцами, угнетенными пришлыми славянами-колонизаторами. То есть Древняя Русь — это период оккупации.

* * *

Откуда взялись эти чужеземные славяне?

«Каким образом славяне одновременно появляются на громадной территории и притом без каких-либо признаков массового переселения в эти территории нового для них народа? » — спрашивает, имея в виду Россию, историк М. И. Артамонов (КСИИМК. № 6, с. 4).

Другой российский историк, цитировавшийся ранее Алексей Бычков, отвечает ему:

«А и не было никакого массового переселения. Местные племена просто постепенно перешли на язык «администрации» и торговцев, ибо начальники (князья и дружинники) были чужаками, выходцами из Центральной Европы и Южной Прибалтики, их разговорным койне стал славянский».Далее Бычков пишет:

«Как мы уже знаем, на территории нынешнего СНГ в VI-VII веках жили балты, угро-финны и иранцы. Ни одного русского или белоруса еще не было. Нигде. Так что топонимику славянскую здесь искать бесполезно. Западнее балтов — у Одера, топонимика кельтская. «Неман» — имя кельтской богини. Висла — «текущая» (по-кельтски). Дубна — «глубокая» (по-кельтски). Морава и Богемия — это тоже кельтские наименования.

Южнее Дуная — иллирийская и фракийская топонимика.

Территория антов — Буг, Днестр, Тибр — иранская топонимика. Славянской же вообще нет. Славянам нет места на карте.

Но не с небес же славяне свалились? Оказывается, после нашествия гуннов большая часть иранцев вынуждена была выселиться из милых их сердцу степей в зоны лесостепи и заселить венгерские, чешские, польские и восточногерманские земли. Здесь они вынуждены были перейти с отгонного животноводства на содержание в стойлах. Меняется уклад их жизни. Многим навыкам пришлось обучаться у местного населения, с которым пришлые племена начали интегрироваться в единый этнос, и постепенно на основе венедов-балтов и иранцев-сарматов образуется племенное единство: венедские сарматы — саки-винды — склавины.

Они-то и послужили той основой, которая дала позднее славянский народ, образовавшийся из конгломерата балтов, иранцев, кельтов, германцев и иллирийцев. Языком у них был сильно испорченный иранцами балтский, с примесью германской лексики. Этот общепонятный жаргон и стал основой великого и могучего русского языка, а заодно белорусского, украинского и польского».

Здесь я должен возразить Бычкову, как и всем тем россиянам, которые, ни одного славянского языка не зная, ставят русский язык на одну ступень с ними. Русский язык лишь условно можно называть «славянским», ибо он имеет огромную часть неславянской лексики (тюркской и финской), а его базовая лексика только на 25—30% совпадает с лексикой других славянских языков. Например, в XIX веке базовая лексика русского языка в сфере торговли, одежды и обуви состояла из татарских слов («артель», «деньги», «товар», «товарищ», «хозяин», «ярлык» и т. п. ). Этого факта большинство россиян просто не знают (типичный пример: сатирик Михаил Задорнов называет эти слова «древнерусскими», хотя «деньги» произошли от «тэньге», а «хозяин» — от «ходжа»).

Еще менее известный факт: грамматика русского языка не славянского, а финского типа. Ей присуще образование новых падежей (у индоевропейцев всего 6 падежей, у финно-угров от 14 до 22). Существенное отличие русского языка от других славянских и индоевропейских заключается в использовании финской конструкции «у меня есть» — вместо индоевропейской и славянской «я имею», так как в финно-угорских языках отсутствует глагол «иметь» (его функцию выполняет конструкция с глаголом «быть»).

Весьма показательно то, что все славяноязычные соседи русских (беларусы, украинцы, поляки, чехи, словаки, лужицкие сорбы) в знак согласия говорят «Так! », а русские говорят «Да! ». Кроме них, «Да! » говорят балканские народы (боснийцы, болгары, македонцы, молдаване, румыны, хорваты, сербы, словенцы). Они переняли «Да! » от турок во времена Османского ига. Но русские никогда не жили под турками. «Загадка» решается просто: они учили «славянский язык» по книгам болгарских попов, оттуда и переняли.

А вот беларуский язык имеет до 70—75% общей базовой лексики с польским, украинским, словацким, чешским языками. Остальные 25—30 % лексики беларуского языка — древнебалтские. Согласитесь, это существенное отличие.

Но вернемся к теме. Бычков пишет, что в 70-е годы IV века в донские степи пришли гунны и тюркские племена. Сарматам-аланам пришлось уходить от них в Центральную Европу, где они сменили кочевой уклад жизни на оседлый и стали активно смешиваться с кельтами, фракийцами, германцами, балтами, иллирийцами.

В результате этого смешения сложился «новый пограничный этнос, язык которого вырабатывался на основе балтского, но под сильным влиянием древнеосетинского. Именно этот новый этнос впоследствии получил название «славяне»». И далее: «Неизвестно, сколько времени занял этот процесс, но уже к V веку, как считают, в Центральной Европе славяне выделились из балтской и иранской группы племен. Однако никаких доказательств существования славян до VII века мне неизвестно. Многие считают, что термин «сакалиба» или «скловене», встречающийся у восточных и западных писателей, относится именно к славянам. Может быть, да, а может быть, и нет…Безусловно лишь то, что в IX веке славянский язык уже существовал — примеры этому приводит Константин Багрянородный. Это уже факт. Итак, в какой-то период времени с V по VIII век произошло важное (для нас) событие — на земле появился славянский язык[7]».

У меня несколько иная версия происхождения славян, которую изложу в следующей главе, хотя я во многом согласен с Бычковым. (Кстати, вот наглядный пример тому, о чем я говорил выше: если бы я писал эту книгу на славянском языке, то употребил бы выражение «я имею несколько иную версию… » вместо «у меня есть несколько иная версия… »).

Вряд ли основой славянского этноса явились иранцы Дона (то есть, сарматы), изменившие свой облик в Центральной Европе. Скорее, славяне — промежуточное звено между балтами и германцами, и славянская лексика не содержит сарматских элементов.

Бычков упустил из виду то важное обстоятельство, что в процессе появления славян решающую роль играли не просто балты, а именно западные балты — которые сегодня полностью исчезли, «записавшись в славяне» (остались только восточные балты — аукштайты, жемойты и латыши). Язык западных балтов был наиболее близок к славянскому, мало отличался от него.

Почему же Бычков говорит о сарматах как прародителях славян? Ответ, думаю, прост: признание того факта, что никаких своих славян на территории России никогда не было, вызывает там огромное разочарование. А поскольку национал-патриотизм призывает видеть Россию «родиной всего» (авиации, радио, славян… ), то и тут хочется хоть как-то пристроить ее к процессу появления славян. Отсюда ненаучная фантастика на тему «создания славянского этноса древними осетинами».

Споры о славянах.

Процесс появления славян пока можно увидеть (и то в самых общих очертаниях) лишь с помощью исторической лингвистики. Никакого придуманного Бычковым «ираноязычного» влияния в этом процессе, конечно, не было.

В разнообразных древних памятниках, начиная с VI века, встречается название западноевропейского народа («прародителя» славян, проживавшего на территории нынешней Германии) — Sclaveni, Sclavini, Sclavi, Stiavini, Stiavi.

Сегодня мы, возможно, неверно употребляем термин «славяне», так как исконно он звучал как «склавены» или «склавы». Что это означало — никто не знает. Знаменитый славяновед, чех Любор Нидерле (1865— 1944) писал в первом томе своих «Славянских древностей»: «Итак, происхождение названия славян (склавены) остается невыясненным».

Член-корреспондент АН СССР Ф. П. Филин заявил через 60 лет после Нидерле:

«Пока нет ни одной гипотезы о происхождении названия славян, которая опиралась бы на более или менее достоверные и доказуемые основания» (Образование языка восточных славян. М. -Л., 1962).

Академик А. И. Попов в работе «Славяне, Русь, Россия» (журнал «Русская речь», 1975, № 2, с. 105) подчеркнул, что название «славяне» не происходит от термина «слово». То, что некоторые из славянских народов имели название «словаки», «словене», «словенцы», — это только созвучно с термином «славяне», а на деле означает, что эти народы «владеют словом», то есть — их речь понятна славянам.

Древние славяне всех, говорящих на чужих языках, называли «немцами» и «немыми». Этот термин, отмечает А. И. Попов, происходит от названия германского племени неметов — Nemetes (в Северной Галлии), с которым граничили первоначальные славяне (затем термин был перенесен вообще на всех иностранцев, чья речь непонятна: свейские немцы (щведы) и т. д. ). А тех соседей, которые говорили на понятном языке, называли «словенами» («словаками», «словенцами») — умеющими «словить». А. И. Попов (и другие лингвисты) указал, что это не имеет никакого отношения к термину «славяне-склавяне», а только нечто созвучное:

«Такое сопоставление, внешне правдоподобное, тем не менее вряд ли выходит за рамки частых в подобных случаях народно-этимологических толкований, попыток позднейшего осмысления древних фактов на основе созвучий, чуждых действительной внутренней этимологической связи».

Однако советские лингвисты при этом сознательно оставляли в тени вопрос о том, кто же такие эти «словене» и «словенцы»? Ясно ведь, что не славяне, а какие-то местные славянизированные народы, которых стали называть «словенами» только и именно потому, что они (в противовес «немым народам») научились «по-нашему говорить».

Понятно, что не может быть у народа самоназвания «немцы — немые» (самоназвание немцев — дойч), как не может быть и самоназвания «словены» (говорящие). Это внешнее название. Согласно «Повести временных лет», в районе Новгорода жили некие «словены». Советские историки всегда называли их «восточными славянами», хотя на деле это были русскоязычные саамы (словены), а не славяне. Полабские славяне Рюрика называли их словенами потому, что саамы выучились за 250 лет с трудом говорить на русском языке (что показывают берестяные грамоты Новгорода, которые сначала писали на жуткой смеси саамского и русского языков).

Словены — это любые народы, научившиеся «говорить по-нашему». И русскоязычные финны, и русскоязычные татары, и русскоязычные буряты. Они — не славяне. Но словены. Эту неудобную тему лингвисты старались не затрагивать, ибо тогда разрушался миф о так называемых «восточных славянах».

Как же славянский язык распространился на огромной территории Центральной, Южной и Восточной Европы? Академик Валентин Янин и другие историки убедительно это показали: исконные славяне, жившие между Лабой (Эльбой) и Одрой (Одером), создавали южнее и восточнее свои небольшие военно-торговые колонии, которые становились административными и цивилизационными центрами для местного туземного населения — тогда крайне отсталого. Численность славянских колоний составляла не более 3—5% от местного населения, тем не менее это население за 2—3 века постепенно славянизировалось — научилось «словить». Именно это происходило в районе Новгорода, созданного колонистами Полабской Руси. Местные саамы за 200—300 лет постепенно стали «словенами». Славянской крови в них — не более 5%, а 95% — финской. Но говорить они стали уже на славянском языке.

Славянские колонии, пусть малочисленные, в VII—IX веках являлись для туземцев тем же самым, чем для африканского населения в XIX веке европейские колонизаторы. Их тоже было немного в колониях, но и этой малости оказалось достаточно. Сегодня половина Африки говорит на французском языке, и это ни у кого удивления не вызывает. И никто не считает франкоязычных негров французами. Точно так дело обстояло и у нас.

Мало того, был еще один важный процесс: когда колонизированное славянами население соседей через 200—300 лет превращалось в «словенов» (то есть «знающих слово»), то и это население могло уже осуществлять славянизацию других народов. Один из самых ярких примеров тому — обращение финской Московии в славян силами украинского народа.

Как пишет А. А. Бычков в книге «Московия. Легенды и мифы» (Москва, 2005), «исконное население Московской земли — финноязычное племя меря и балтоязычное племя голядь (галинды)».

К. А. Аверьянов (в книге «Московское княжество Ивана Калиты», Москва, 1993) отметил, что в XII веке большое число селян из украинских (северских) земель заселяли финскую тогда Владимиро-Суздальскую Русь по границам княжества. Украинцы постепенно славянизировали эту территорию, где все остальное местное население вплоть до XVI—XVII веков продолжало говорить на финских наречиях.

То есть славянизированные сарматы Украины в свою очередь славянизировали московитов Московии. А затем все снова повторялось: славянизированные московиты славянизировали соседей восточнее и южнее — другие финские и тюркские народы Орды. Процесс славянизации — как видим — сам себя воспроизводил и повторялся дальше.

В этом процессе нет никакой «загадки»: точно так немцы в два раза увеличили свою территорию и население за счет славян и западных балтов (вся северная часть бывшей Западной Германии и вся бывшая ГДР — не германские земли). И точно так немцы полностью ассимилировали в свой этнос тех жителей, которые не покинули эти земли, а остались там.

Столица Германии Берлин — это исконный город лужицких сербов (сорбов), которые только в ГДР (в рамках процесса денацизации) обрели право издавать книги и периодику на своем лужицком языке, получившем статус еще одного литературного славянского языка. Писатели, пишущие на этом языке, неоднократно получали в ГДР государственные литературные премии. Любопытная деталь: сербско-лужицкий язык из всех славянских наиболее похож на беларуский. Дело в том, что в период экспансии германских народов в эти земли большое число лужичан (как и других полабских славян, а также балтов) мигрировало на Восток, именно и только в Западную Беларусь, создав тут страну мигрантов — Великое княжество Литовское.

Если бы не славяне, а немцы являлись границей Европы с туземным Востоком, то в таком случае происходила бы экспансия немцев на Восток, аналогичная славянской экспансии: появилось бы много германоязычных народов и стран. Но и в этом случае все эти страны не составляли бы уже «германского единства», ибо язык и привнесенные колонистами элементы культуры все же слабее исконного этнического и антропологического содержания туземных народов. Мы были бы теперь не славяноязычными странами балтов (Польша и Беларусь), сарматов (Украина) и финнов-тюрок (Россия), а германоязычными. Вот и вся разница.

Кстати, вытеснение германцами славян с их исконных территорий между Лабой и Одером — вовсе не признак того, что германцы «были сильнее славян». Сильнее они не были, они были только «стенкой», на которую давила перенаселенная Западная Европа, жившая по принципу наследства старшего брата, тогда как все младшие братья должны были сами добывать себе землю. Младшим братьям уже при рождении в люльку клали меч или кинжал: «ничего другого дать не можем, добывай себе землю сам». На этой почве возникла идея крестовых походов (а вовсе не по каким-то духовным нуждам) и так же создавались Ордены, взявшиеся за поиск земель на Востоке. В этих Орденах, кроме германцев, были не имевшие наследства младшие сыновья-дворяне с территорий будущих Франции, Австрии, Италии, Бельгии, Испании.

Понятно, что славянам трудно было сдерживать эту огромную социальную экспансию. Мы же были тогда всего лишь отсталым туземным населением.

О градации славян.

Родина славян — между Лабой (Эльбой) и Одрой (Одером). Сейчас эта территория принадлежит Германии. Взглянем на ныне существующие страны и народы, причисляющие себя к славянам.

К первой, самой чистой степени сохранения славянских генов (вместе со славянами Полабья) относятся чехи и ляхи (ляхи — народ между Польшей и Чехией, имеет свой литературный славянский язык): они не «испорчены» слиянием с какими-то туземными неславянскими народами.

Следующая более или менее близкая к исконным славянам группа — польско-беларуская. Она потому наиболее близка исконным славянам, что представляет собой славянизированных балтов — этнически ближайший славянам народ (по сравнению с финнами, сарматами, тюрками и прочими).

Этнически и антропологически поляки и беларусы составляют один народ: в его основе местные племена западных балтов, славянизированные славянами Полабья. Польское «пшеканье» и беларуское «дзеканье» — балтский акцент нашего туземного населения. Вся Центральная и Северная Польша — территория балтов. Как и вся Беларусь (включая Смоленскую, Брянскую и Курскую области России — этнически беларуские земли кривичей).

Я категорически против ненаучного и политизированного советского подхода — называть беларусов вместе с украинцами и русскими «восточными славянами». Беларусы — не восточные, а балтские славяне (точнее — славяноязычные западные балты), одной крови с поляками (которые тоже наполовину западные балты). Смешивать их в одну кучу с украинцами и русскими только потому, что они жили сначала в царской России, а потом в СССР — нелепо.

Кстати, беларусы и поляки находились в империи одновременно, с 1795 по 1917 год. Почему же поляков называют «западными славянами», а беларусов — «восточными»? Давайте тогда и поляков называть «восточными славянами», ибо они этнически ничуть не «западнее» беларусов. Вся «западность» поляков только в том, что Черчилль и Рузвельт не позволили Сталину включить Польщу в состав СССР. В противном случае и поляков тоже записали бы в «восточных славян», ибо нахождение в составе СССР единственно определяло эту «славянскую восточность».

А ведь нелепость очевидна; представьте себе границу между Польшей и Беларусью, две одинаковых деревни с тем же самым населением католиков, в течение десяти веков родственным, говорящим почти на одном языке. И вот одна деревня — это «западные

славяне», а другая вдруг «восточные». С какой стати? Такая граница может определяться только там, где этническая разница очевидна. Как между Турцией и Болгарией или между областями Смоленской (кривичей-индоевропейцев) и Московской (мокшан — финнов мордовской группы, не являющихся индоевропейцами). А здесь ее вообще нет. При этом отличие поляков от тех же чехов, которых тоже считают «западными славянами», во сто крат больше, чем от западных беларусов. Но нет, поляков отрывают от беларусов и причисляют к чехам, которые как раз не «пшекают» и не «дзекают». Где тут хотя бы намек на научный подход?

Научно — признать факт, что беларусы, это славяне балтийской группы, ближайшая и единственная родня поляков. Тем более что в культуре, традициях и языке беларусы в сотни раз ближе к полякам, чем к украинцам или русским (как и поляки ближе к беларусам, чем к чехам и словакам). Ибо мы вместе с поляками вышли из балтов.

Неверно называть «пшекаюший» и «дзекаюший» диалекты поляков и беларусов «славянскими диалектами», как это, например, делает лингвист В. Богданов в брошюре «Языки славян». Где он, кстати, никакой связи диалектов Польши и Беларуси почему-то не видит и повторяет ненаучную концепцию о том, что поляки, мол, «западные» славяне, а беларусы — уже «восточные». Славянскому языку балтийский акцент совершенно не свойственен. Это именно балтийское влияние, которое и выделяет поляков и беларусов в особую группу славян — не западную, не восточную, не южную, а в свою собственную: балтийскую.

Об украинцах и русских выше было уже достаточно сказано. Так называемые «южные славяне» — тоже продукт экспансии исконных славян. На Балканах происходила ассимиляция южных и горных народов региона. Их огромные культурные отличия от исконных славян местные исследователи объясняют «культурной работой местных народов». На самом деле это снова всплывает дославянское национальное содержание.

Спекуляции.

Династия Рюриковичей — говоря современным языком — династия славянских оккупантов (народа ободритов, или бодричей). Это династия королей Полабской Руси.

Вот только одна деталь: в «Генеалогии королевы Ингеборг» (вторая половина XII века) эта супруга короля ободритов и герцога Шлезвига Канута II (умершего в 1131 г.) именуется дочерью «могущественнейшего короля русов» Изяслава. По «Истории датских королей» (XIII век) — она дочь Мстислава (или Гаральда). Резиденция королевского дома Руси находилась в ободритском городе Любече (Любек). Вальдемар (славянское имя !), сын Ингеборги и Канута II, впоследствии стал датским королем (правил в 1157-1182 гг.).

Итак, родина Рюрика — Любек, а сам Рюрик был князем народа ободритов (бодричей), находившегося в личной унии с Данией.

Раскопки возле Новгорода открыли, что там имелся ряд поселений, жителей которых антропологически можно идентифицировать только с ободритами Полабья. То есть это поселения колонии ободритов, тех колонистов Рюрика, которые создавали «Русь».

Традиционно дело изображают так: там, откуда Рюрик уехал, не было никакой Руси, она была только там, куда Рюрик приехал.

На самом деле и на его родине Русь никуда не исчезла, она продолжала существовать и после отъезда.

Просто российские историки ее в упор не видят. Они и сегодня не хотят ничего слышать ни о Старграде (ныне Ольденбург), древнейшем городе как славян, так и Германии, ни об острове Русен с его русинами, ни о Порусье-Пруссии, ни о Порусье-Боруссии. Они не желают знать, что в посольстве Старграда во Франции были в VII веке «рыцари русинов» Белов, Русов и Стеклов, что жители Старграда говорили на русском языке. Это никому в России сегодня не нужно, так как подмывает устои ее «великодержавия».

Упоминавшийся выше академик А. И. Попов в журнале «Русская речь» в 1972 году писал:

«Роль скандинавских племенных групп (варягов, норманнов) заключалась не в создании государства, а лишь в образовании династии Рюриковичей, быстро ославянившейся».

Ну и ну! Рюрик как раз и был славянином, князем ободритов и русинов, он в землях саамской Ладоги осуществлял масштабную славянизацию туземцев-финнов. Кто его тут вообще мог славянизировать? Саамы? Он приплыл из Старграда, привез с собой колонистов-ободритов. Ничего более славянского и русского, чем Рюрик, быть не может. И его — русского славянского князя — называют «неславянином»?

Прозрение наступило через десять с небольшим лет, когда крупный авторитет советской исторической науки В. В. Седов установил в ходе раскопок в Новгороде, что колония Рюрика была антропологически славянской, а останки славян Рюрика аналогичны останкам славян в могильниках Нижней Вислы и Одера: «Таковы, в частности, славянские черепа из могильников Мекленбурга, принадлежащие ободритам».

То есть не было никогда в Новгороде «восточных славян», и некому тут было «славянизировать» колонию Рюрика, и без того самой чистой славянской крови — крови славян Полабья.

А вот захоронений мифических местных «восточных славян» Седов так и не нашел, как не нашла их и бессменная археологическая экспедиция академика Валентина Янина в Новгороде. Валентин Лаврентьевич Янин в передаче «Очевидное — невероятное» весной 2005 года, подытоживая десятки лет исследования, четко заявил, что единственные антропологические славяне, которые присутствуют в могильниках Новгородчины, — это славяне Полабья, чье появление соответствует летописному появлению колонии Рюрика. Остальные многочисленные захоронения — захоронения местных финнов (саамов). Других захоронений нет.

Вот и все, окончен спор о так называемых «восточных славянах». Археологи не могут найти их следов, а находят следы только колоний западных славян. Но очень многих в России мучает тот факт, что Рюрик со славянской колонией прибыл в земли финской Ладоги и основал тут славянский Новгород из приехавших славян-колонистов, а не из местного финского населения. Очень хочется верить — вопреки и летописи, и данным археологии — что «все равно тут какие-то славяне жили веками до Рюрика». Где же они? Где их следы?

Нет тому никакого подтверждения ни в летописях, ни в археологии. Но желание видеть то, чего не было, очень сильное. Поэтому научные аргументы отметаются, а финское название «Ладога» многие российские политологи объявляют «славянским». Хотя в саамском слове «Ладога» столько же славянского, как и в слове «Бахчисарай».

Завалы невежества в этом вопросе столь велики, что просто руки опускаются. 2 марта 2005 года в популярной программе «Сферы» российского канала «Культура» опять на эту тему сделали сюжет, где рассказали миллионам россиян о том, что «Рюрик был немцем», что «его наняли наши славяне только для выполнения административных функций».

Пусть так хочется Рюрика видеть инородцем за то, что он принес сюда Русь извне, а не она сама тут родилась. Но ведь логика должна быть! Если бы Рюрик действительно был не славянином, а отъявленным немцем, то русские жили бы сегодня не в России, а в Германии. И говорили бы они, люди государства Рюриковичей, на немецком языке. А не на русском языке полабских славян Рюрика.

Научные исследования всегда разрушают какие-то мифы, устоявшиеся в общественном сознании. С этим ничего не поделаешь.

Так откуда, когда и как появились славяне? В этой главе я изложу концепцию, которая на сегодняшний день представляется наиболее близкой к реальности.

Вокруг истории славян уже давно существует много спекуляций. Императрица Екатерина II, давая своим ученым наставления для фальсификации древних летописей, повелела считать московитов «славянами», она же придумала басню о существовании «восточных славян» — россиян, беларусов и украинцев. Прикрываясь этим мифом, царизм «обосновывал» оккупацию Литвы (Беларуси) и Украины, а также московизацию беларусов и украинцев.

«Съезд славянских народов», который сравнительно недавно состоялся в Минске, следовало бы назвать Съездом славяноязычных народов — так как кроме ляхов и чехов все остальные его участники были не славяне, а представители славяноязычных народов. На съезд приехали даже бородатые казаки с Дона, которые сегодня тоже считают себя «славянами».

Сила мифа настолько велика, что в российских фильмах жизнь древних финно-угров подается как жизнь «славян». Правда, одеты эти «славяне» почему-то в финскую одежду и в финскую национальную обувь — лапти, которую ни один славянский (или славяноязычный) народ не носил. И лица у них совершенно не славянские, а финские, округлые и курносые. Забавно, что татар и гуннов в этих фильмах показывают почему-то узкоглазыми казахами, хотя татары — голубоглазые европеоиды, а гунны — это нынешние венгры. Вы видели когда-нибудь узкоглазого венгра?

Кстати говоря, русская ненормативная лексика (мат) — это лексика гуннов: она появилась, видимо, вместе с нашествием гуннов и существовала в древности только у венгров (угров) и у финноугорских народов, живших на территории нынешней Центральной России. Во всяком случае, только там имеются древнейшие топонимы и гидронимы с элементами мата.

Расхожее мнение (высказанное, например, в «Заповедях казака») о том, что мат был перенят от татар, это басня: татары не матерятся. Русский мат — часть древней культуры угров (гуннов). А поскольку они стали частью русского этноса — отсюда и русский мат (Замечу, что сегодня мат венгров несколько отличается от русского мата, но корни ряда слов те же: это доказывает, что мат существовал у гуннов-венгров еще до их переселения с Волги в Европу) Как сегодня выяснили ученые, нашествие гуннов и стало началом тех процессов, которые породили этнос славян.

Предыстория и рождение славян.

Приблизительно 4000-4500 лет назад произошло разделение древних индоевропейцев на германские и балтские племена. Балты заселяли огромную территорию, включавшую южное побережье Балтийского моря, значительную часть Центральной и Восточной Европы. На территории бывшего СССР балтами были заселены: вся Беларусь, вся Летува, половина Латвии (остальная принадлежала финнам), течение Днепра в Украине (западнее жили сарматы, восточнее — финно-угры), а также нынешние Смоленская, Курская и Брянская области (вся остальная часть Центральной России — финно-угорская).

За пять веков до нашей эры балты разделились на три крупные группы:

1) западную (предки галиндов, дайновов, кривичей, куршей, мазуров, пруссов, скалвов, ятвягов и др.);

2) восточную «летто-литовскую» (предки аукштайтов, жемойтов, земгалов, латгалов и селов);

3) днепровскую (предки летописной голяди и других племен, названия которых нам неизвестны).

Что касается территории нынешней Беларуси, то, как показали археологические исследования, беларусы антропологически не менялись как минимум 3500 лет — то есть они остаются именно балтами, никакого массового «прихода славян» на территорию Беларуси никогда не было. Нынешний беларуский этнос образовался из слияния западных балтов — ятвягов, кривичей и дайновичей. 2000 лет назад предков беларусов соседи называли «гуты» или «гепиды».

Начиная с III века до Рождества Христова, древние китайские хроники упоминают о столкновениях с племенами кочевников, которые обычно именуются в хрониках собирательным термином «хунну». Для зашиты от грозных северных врагов была возведена Великая стена, начало строительства которой относится ко времени правления императора Цинь Шихуанди (I век до Р. Х. ). Борьба с воинственными хунну, продолжавшаяся пять с половиной веков, закончилась победой Китая.

На завершающей стадии этой борьбы, во II—IV веках после Р. Х., из тюркоязычных хунну, угров и ираноязычных сарматов в Приуралье сформировалось новое этническое образование — гунны.

В 351 году гунны двинулись на запад. Здесь они рассчитывали захватить земли и добычу, не доставшиеся им в Китае. Фактически гунны возглавили мощный союз тюркских, иранских и германских племен, двинувшийся на Европу. Это перемещение вызвало грандиозные по масштабам этнические процессы, получившие в исторической литературе название «великого переселения народов».

Европа столкнулась с миграционными потоками с востока еще до того, как племена гуннов пересекли границу Урала. Первой волной переселений стали вытесненные гуннами со своей «исторической родины» германские племена готов, ираноязычные аланы и, возможно, часть сарматов.В начале нашей эры племена готов занимали южное побережье Балтийского моря и бассейн Нижней Вислы. В конце II века они начали осваивать южные и юго-восточные территории, а в III веке достигли границ Римской империи, вышли в Приазовье и, возможно, начали заселять Крымский полуостров. Но под напором гуннов готы в III веке стали уходить на территорию нынешней Беларуси, а оттуда вместе с гутами (или гепидами) и, возможно, с западными балтами с территории нынешней Польши они вторглись в пределы Римской империи. К концу IV века пришельцы заселили значительную часть ее территории.

И. Н. Данилевский в курсе лекций «Древняя Русь глазами современников и потомков (IX—XII вв. )» (Москва, 1998) писал:

«Вторжение гуннов на территорию Европы обычно датируется 375 годом. Их появление вызвало массовые перемещения предыдущего «поколения» завоевателей в рамках всего региона формировавшейся средневековой европейской цивилизации. Гуннское нашествие еще раз перекроило этническую и политическую карту Европы. Память об этих драматических событиях сохранили не только письменные источники, но и эпос многих европейских народов.

Однако и на этот раз «исторические отчеты» о событиях, занимавших Европу в течение почти двух веков, не упоминают ни одного названия племени, которое можно было бы с достоверным основанием отнести к славянам. Представить, что славянские племена каким-то чудом оказались не затронутыми гуннским нашествием, просто невозможно. Остается полагать, что сведения о славянах скрываются под одним (или несколькими) из этнонимов, относительно которых источники не дают достаточных сведений для отождествления с известными племенами и народами».

Впервые славяне появились как уже сложившийся этнос, со своим особым языком (смесью балтского и готского языков), в районе реки Лабы (Эльбы). Не вызывает сомнений то, что формирование славян произошло во время этого похода, а сами славяне — смесь готов и балтов с территории нынешней Беларуси (то есть гутов-гепидов) и, возможно, с территории Польши. Плюс было участие еще какой-то составной в том походе (Бычков говорит об участии ираноязычных аланов или сарматов в формировании славян, но равно возможно участие фризов или еще кого-то).

Славяне (полабцы, чехи, ляхи) с момента своего рождения в походе готов являлись воинственной нацией. Поэтому не удивляет, что они сумели подчинить себе обширные территории Центральной и Восточной Европы, неся туземцам свой язык.

Славяне заселили территорию нынешней северной Германии (ободриты, русины и прочие), Чехии и Ляхии (регион Кракова). Это — единственные «настоящие» славяне в антропологическом и генетическом смысле. Все остальные среди нынешних «славянских народов» славянами не являются, они лишь называются «славянами» («словенами») по языку, который переняли от покоривших их славян.

Наиболее близки славянам в плане генетики и антропологии западные балты — беларусы и мазуры. А дальше всех от славян болгары — сарматы с Волги, пришедшие на Балканы и управлявшиеся какое-то время славянскими князьями. Болгарский язык является единственным аналитическим среди славянских языков (остальные синтетические), так как в нем (подобно английскому и французскому языкам) флексии вынесены перед словом, а не остались окончаниями. Это показывает, что у болгар даже переход на славянский язык не был завершен.

Кстати, сам переход на славянский язык проследила Новгородская экспедиция академика Янина по новгородским грамотам. Сначала местные саамы, которых колонизировали ободриты Рюрика, тоже писали на аналитическом славянском языке, и только через 250 лет язык берестяных грамот саамов стал синтетическим славянским, а самих этих саамов ободриты стали называть «словенами», что и отразил Нестор в «Повести временных лет».

Когда славяне «заставляли» соседей (сарматов, балтов или финнов) принимать их язык, то именовали таких соседей «словенами» в противовес «немцам» («немым», «не понимающим слово»). Так появились названия «словаки», «словены», «словене» — которые не означают принадлежность славянам, а ее опровергают самим своим смыслом: ведь «разумеющие слово» и «не разумеющие слово» относилось только к инородцам.

Источники.

Традиционно первым упоминанием о славянах в письменных источниках считается текст «Естественной истории» римлянина Гая Плиния Секунда Старшего (24-79 гг). В нем говорится о некоем племени венедов, обитающем рядом с сарматами, скирами и хиррами:

«Некоторые передают, что она (Эрингия — мифический остров или полуостров, который комментаторы отождествляют с Висло-Одерским междуречьем) населена вплоть до реки Висулы сарматами, венедами, скирами и хиррами, что залив называется Килипен и остров в его устье Латрис, затем другой залив, Ланг, пограничный кимбрам».

И. Н. Данилевский в курсе лекций «Древняя Русь… » дает такой комментарий:

«Впервые мысль о том, что в данном случае речь идет о славянах, высказал В. Суровецкий (1824), Сопоставив данные Плиния со сведениями Иордана (который, как мы убедимся чуть позже, прямо относит венедов к славянам) и названиями славян в финских и германских языках, он посчитал венедов Плиния древнейшим упоминанием именно славян.

Никакой аргументации, кроме фонетической близости этнонимов, В. Суровецкий не предложил. Тем не менее его точку зрения приняли столь авторитетные ученые, как П. Шафарик и Л. Нидерле, и вскоре она стала (без достаточных оснований, как случается довольно часто) весьма популярной в кругах славистов. Предлагались даже славянские этимологии этого этнонима. Чуть ли не единственным усомнившимся в тождестве венедов Плиния и древнейших славян был А. А. Шахматов. Видимо, он был прав.

Никаких серьезных оснований для отождествления славян и венедов «Естественная история» не дает. По мнению Ф. В. Шелова-Коведяева, с которым трудно не согласиться, венеды упомянуты Плинием в контексте архаичных, неясных и полусказочных представлений. Их окружают племена, существование которых в бассейне Вислы весьма сомнительно. Поэтому и само присутствие этнонима венеды в «Естественной истории» не может, судя по всему, рассматриваться в качестве бесспорного доказательства их реального обитания в Повисленье в середине I в. н. э. Ученый пишет: «Характерно, что Пл[иний] поместил упоминание венедов в полусказочный контекст: он понимал, что венеды побережья Северного Океана — один из элементов древних легендарных представлений, а не живой, современной ему реальности. Прочных оснований для отождествления их со славянами текст Пл[иния] не дает».

Скорее всего, этот этноним обозначал у разных авторов в разное время разные народы. Античные писатели начала нашей эры (Цезарь, Страбон, Мела и др. ) связывали его с кельтскими или германскими племенами».

Далее Данилевский приводит в качестве примера цитату из книги «Германия» римского историка Тацита (конец 50-х годов I века):

«Я колеблюсь, причислить ли народы певкинов, венетов и феннов к германцам или сарматам. Впрочем, певкины, которых некоторые называют бастрарнами, в отношении речи, образа жизни, мест обитания и жилищ ведут себя как германцы. Все они живут в грязи, а знать в бездействии. Смешанными браками они обезображивают себя, почти как сарматы. Венеты многое усвоили из их нравов, ведь они обходят разбойничьими шайками все леса и горы между певкинами и феннами. Однако они скорее должны быть отнесены к германцам, поскольку и дома строят, и носят щиты, и имеют преимущество в тренированности и быстроте пехоты — это все отличает их от сарматов, живущих в повозке и на коне».

Я полагаю, что венеды — это западные балты, жившие рядом с германцами. Их, видимо, покорили славяне во время нашествия готов (т. е. в IV веке) и они первыми растворились среди славян.

Данилевский указывает, что все упоминания, связанные у Птолемея с венедами, касаются юго-восточной Прибалтики:

«Европейская Сарматия окружена с севера Сарматским океаном вдоль Венедского залива… И иными горами опоясана Сарматия, из которых называют… и Венедские горы… А занимают Сарматию очень большие народы — венеды вдоль всего Венедского залива… И меньшие народы населяют Сарматию: по реке Вистуле ниже венедов гитоны, затем финны, затем сулоны; ниже них фругудионы, затем аварины у истока реки Вистулы; ниже этих омбрионы, затем анартофракты, затем бургионы, затем арсиэты, затем сабоки, затем пиенгнты и биессы возле горы Карпата. Восточнее названных, снова ниже венедов, суть галинды и судины и ставаны вплоть до аланов… И снова побережье Океана вдоль венедского залива последовательно занимают вельты, выше них осин, затем еще севернее карбоны, восточнее которых кареоты и салы, за ними и гелоны, и гиппоподы, и маланхлены; за ними агафирсы, затем аорсы и пагириты; за ними савары и боруски вплоть до Рипейских гор»…

«Рассуждения, позволяющие связать приведенные тексты, со славянами, весьма просты, а потому кажутся (во всяком случае, на первый взгляд) вполне убедительными:

1) Иордан прямо утверждал, что предками славян были венеты;

2) венеты, по упоминаниям Плиния, Тацита и Птолемея, жили в Повисленье;

3) бассейн Вислы — центр славянских земель в историческую эпоху, именно здесь концентрировались древнейшие бесспорно славянские археологические памятники, сюда же «тянут» и языковые материалы;

4) следовательно, можно принимать за аксиому, что венеды античных источников — славяне».

Я согласен с заключением Данилевского, что это не так. Славяне образовались во время похода готов в Европу, а земля венедов — это только одна из тех территорий, где они осели. Славяне быстро славянизировали племя западных балтов венедов — и те вошли в этнос славян Полабья. Их язык весьма подходил для славянизации, так как мало отличался от славянского, а сами славяне произошли именно от западных балтов, которые были «ведушей составной» при рождении славян.

Западным балтам были присуши в языке дзеканье и пшеканье (что ныне сохранилось только в беларуском языке и польском). Существенно разной была и базовая индоевропейская лексика: у балтов она архаична, близка к древней латыни и санскриту (в том числе в беларуском языке около четверти лексики — архаичная, которую ошибочно именуют «прусской», на самом деле она исконная в беларуском языке, самая древняя в нем). А у славян базовая лексика во многом перенята из языка готов.

Вот еще пример. У всех балтов образование фамилий шло по архаичным нормам индоевропейского языка, закрепленным в латинском языке притяжательной формой «-is». У восточных балтов это фамилии на «-is», у западных балтов (беларусов, мазуров, лужицких сорбов — и у югославских сербов, перенявших это у лужичан) — фамилии на «-ич». В немецком языке эта норма отразилась при онемечивании западных балтов появлением фамилий на «-иц», типа Штирлиц.

Это архаика индоевропейского языка. Намного более молодой является форма германцев на «-он», которая у готов была, видимо, близка к «-оу». Как в нынешних украинских фамилиях на «-о» типа Ющенко (где звучит «Ющенкоу») или румынских на «-у» типа Чаушеску Славяне это закрепили как четкое «-ов». В общем, нынешние славянские фамилии на «-ов» — в чистом виде наследие готов. Заимствование из германского языка.

Увы, западные балты давно утратили свои исконные языки. Кривичи и днепровские балты были славянизированы славянами-варягами Полабья еще к IX—X векам, так как лежали на пути «из варяг в греки», где славяне Полабской Руси создавали сеть крепостей — от них и славянизировалось местное население. Ятвяги с дайновами (западные беларусы) и мазуры (северные поляки) были славянизированы к ХѴ-ХѴІ векам.

Поскольку западные балты писали руническим письмом, то все их библиотеки сжигали при христианизации попы Киева и ксендзы Кракова — так как считали огульно «языческой ересью» и «бесовскими письменами». Единственные сохранившиеся памятники языков западных балтов — три прусско-немецких разговорника, причем весьма неточные, испорченные германским языковым влиянием. Но все равно они бесценны для лингвистов нашей эпохи. Сравнение языков западных балтов, славян и германцев показало, что славянский язык — промежуточное звено между архаичным западно-балтским и молодым германским. А фактически он — своего рода «трасянка» между языками западных балтов и германцев.

Таким образом, славяне — это фикция, на самом деле они всего лишь смесь готов с западными балтами. Но поскольку западные балты были тотально славянизированы и ушли с «исторической арены», утратив свой язык, то их «историческую нишу» заняли «славяне». Такая подмена, конечно, искажает и вульгаризирует всю картину нашей истории. Называть «славянами» в историческом контексте западных балтов (пусть потом и славянизированных вследствие языковой близости) — это значит подменять исконное западно-балтское содержание смесью его с готским, то есть германским.

А сам мир западных балтов стал для историков настоящей Атлантидой. Самое же существенное, на мой взгляд, заключается в том, что, называя беларусов «славянами», мы лишаем нашу нацию древнейшей истории западных балтов, которая началась за тысячи лет до появления славян. Именно славяне (полабцы, чехи и ляхи) — результат смешения готов с западными балтами в IV веке, молодой народ.

А мы — народ намного более древний, живший с нынешними генами и антропологией на территории нынешней Беларуси как минимум 3500 лет назад. Да, мы утратили в значительной мере наш западно-балтский язык — архаичный и наиболее близкий к языку древних индоевропейцев — вследствие славянизации нашего языка через распространение христианства. Но в генах, антропологии, культуре, традициях и менталитете беларусы все равно остаются западными балтами — как и 3500 лет назад.

О «расселении славян».

Один из крупных современных специалистов в области изучения славянского глоттогенеза (происхождения языка и его развития: от греч. glotta — язык + genesis — происхождение) Г. А. Хабургаев писал:

«Сопоставление археологического материала с историческими свидетельствами VI века о славянах не дает оснований считать, будто распад праславянского единства имел следствием выделение трех племенных объединений, каждое из которых лежит в основе трех современных славянских групп — западной («венеты»), южной («склавены») и восточной («анты»), как это принято в славистике еще с прошлого столетия. Если признавать реальность всех трех наименований, встречающихся в сочинениях позднеантичных авторов, то необходимо учитывать, что они могут быть связаны лишь с отдельными славянскими группировками этого времени и попали на страницы сохранившихся сочинений в силу определенных исторических условий. Отчасти авторами VI века, а отчасти современным читателем эти наименования распространяются на ряд близких друг другу племенных объединений, которые впоследствии могли оказаться в составе славянских народов разных групп».

Проблема заключается в том, что ранее слависты ошибочно полагали; если народ говорит на славянском языке, то он и является славянским. Это совершенно ошибочная концепция. Вот пример: при последней переписи населения России назвали себя «русскими» (то есть, фактически, «восточными славянами») 160 тысяч бурятов Читинской области и Бурятского национального округа (причины: бурятского языка не знают, все православной веры, имеют русские имена и фамилии).

Этот пример выпукло показывает суть проблемы: абсурдно считать бурятов, перешедших на славянский язык «восточными славянами», но в таком случае нельзя равно считать «славянами» и всех европеоидов (балтов, финно-угров, сарматов, татар, казаков), которые точно так же когда-то переходили на славянский язык.

Анекдот в том, что всякий народ, перешедший на славянский язык, непременно хочет себя считать «славянами». По этой причине в России, где народы Орды под насилием Москвы перешли на славянский язык, оказалось сегодня 140 млн «восточных славян» (116 млн русских в самой России и еще 25 млн вне ее границ) — то есть столько же, сколько вообще есть «славян» во всем мире. Конечно, никакие это не славяне, а народы прежней Орды — ментально, генетически и антропологически. Нет также никакого «Славянского мира» и «Славянского единства», а есть условная «близость» стран со славянскими языками — не более. Ведь если человек стал говорить на славянском языке — он не превратился от этого в «славянина», а остался тем, кем и был прежде: армянином, грузином, евреем или немцем.

Украина является не более «славянской», чем Россия, но украинские историки противопоставляют свой этнос «москалям»: дескать, в России живут перешедшие на славянский язык финно-угры и тюрки, а вот в Украине — «настоящие славяне, которые ведут родословную от антов». На самом деле это очередной миф славяноязычной, но генетически не славянской страны. В Украине тоже нет славян, а некое племя антов, которое действительно приходило на земли Украины, было тогда же истреблено и кануло в Лету.

И. Н. Данилевский пишет в этой связи:

«В завершение этого краткого очерка проблематики, связанной с изучением упоминаний венедов и антов, следует, видимо, вспомнить довольно любопытный факт, обычно выпадающий из сферы внимания тех специалистов, которые склонны непосредственно отождествлять антов с предками восточных славян. На рубеже VI—VI) веков анты вступили в союз с Римской империей и подняли восстание против новых поработителей — аваров. В ответ аварский каган направил огромное войско для того, чтобы уничтожить антов. Об этом походе, который состоялся в 602 году, почти ничего неизвестно. Однако с того времени какие бы то ни было упоминания антов исчезают со страниц источников. Создается впечатление, что аварский поход оказался вполне успешным».

Таким образом, никаких «восточных славян» на территории Украины, Беларуси и России никогда не было. Даже исчезнувшие без следа анты — не были «восточными славянами», так как являлись пришлым сюда народом. Скорее всего, это были какие-нибудь сарматы, перешедшие на славянский язык.

Никакого «расселения славян» конечно тоже не было, так как такое «расселение» противоречит всем нормам демографии. Хотя территория исконных славян невелика, они смогли «странным образом» оставить свой язык множеству народов. Объясняется это только тем, что славяне появились в походе готов на Европу как этнос воинов (наподобие гораздо более позднего этноса казаков), занимавшийся грабежом и разбоями вместе с готами. Так возникли варяги (славяне и готы), которые не пахали и не сеяли, а только покоряли народы и брали с них дань (или служили наемниками у чужих правителей). То есть с момента своего появления и далее славяне и готы продолжали жить грабежом Европы, начавшимся с их похода в IV веке.

В VIII веке это бандитское объединение готов и славян именуется в источниках как «Русь». В «Русь» тогда входили, кроме славян Полабья, еще англы, датчане и другие народы германской группы, потомки готов. Как гласят немецкие хроники, когда шведская колония в Ладоге не смогла найти общего языка с местными саамами, ее предводители обратились для разрешения спора к маркграфу Дании Рюрику, сыну датского князя и ободритской княжны. Тот послал в Ладогу свою колонию варягов-русинов (славян ободритов-русинов), которые там основали Новгород. Интерес для Рюрика представлял захват пути «из варяг в греки», который тогда принадлежал другим варяжским бандитам. Далее Рюрик отправил Аскольда и Дира (вероятно, готов) захватить этот путь.

Поскольку «тема Рюрика» важна в этом вопросе, остановлюсь на ней подробнее.

Правда о Рюрике.

Российских историков всегда смущал тот факт, что основателем России считается иностранец Рюрик. В России даже образовались две своего рода «партии»: одни настаивали на норманнском происхождении Рюрика, другие — на местном. Но те и другие заблуждались, ибо Рюрик был славянином, но вовсе не местным, так как в районе Ладоги никаких славян никогда не было.

Поскольку Рюрик был иностранцем, российские летописи о нем полны искажений и домыслов, в них много разных версий легенды о призвании Рюрика. Например, в «Изборнике» А. Н. Попова по списку хронографа 1679 года «О пространстве земли Руссия… » говорится, что послы были посланы «за море в Прусскую землю», «они же шедше и обретоша тамо курфистра или князя великаго, именем Рюрика, рода суща Августа /Кесаря/, и молиша его, да идет княжити к ним».

Здесь место проживания Рюрика (Пруссия) указано более точно, чем в «Повести временных лет» — что заставило многих ошибочно считать, что Рюрик приехал из Швеции. Но и тут главная ошибка в том, что якобы «русские послы просят приехать Рюрика править Русью», когда на самом деле это были шведские послы, обратившиеся к правителю Полабской Руси славянину Рюрику. То есть — все наоборот!

Это одиозное заблуждение везде в России повторялось. К празднованию официального юбилея 1862 года «Тысячелетие Земли Русской» была издана одноименная книга, где высказана сущая нелепость: будто Рюрик был сыном финской королевы Умилы.

В. Н. Татищев в «Иоакимовой летописи» нашел вообще иной рассказ: там Рюрика призывают вовсе не шведы-колонисты Ладоги и не саамы, а славяне Киева — для защиты от притеснений со стороны «козар» (то есть хазар).

Намного меньше нелепостей в так называемой мекленбургской легенде, которую приводил в своих исследованиях француз К. Мармье в 1857 году. Там говорится, что в VIII веке народом ободритов управлял король по имени Годлав, и «Рюрик Кроткий» был его сыном. Он с братьями отправился на восток, где стал главой династии большой страны, которая царствовала до 1598 года.

Максимально точны германские источники, которые приводит в своих книгах московский историк А. А. Бычков. Отец Рюрика, Людбрант Бьерн (родом из Ютландии), был вассалом короля франков Карла Великого, от которого получил Фрисландию. Погранично с Фрисландией находилась страна Рустинген (то есть Русь), населенная ободритами. Для расширения границ своих владений Людбрант женился на дочери князя русинов-ободритов Умиле, и та родила двоих сыновей: Харольда и Рюрика.

В 826 году Людбрант умер, и Фрисландия перешла к Харольду, который в тот же год принял крещение вместе со всем родом, включая Рюрика. При этом он перешел под покровительство Людовика Благочестивого (сына Карла Великого, короля франков с 814 года) и стал законным правителем провинции Рустинген (Руси ободритов). После смерти Харольда этой Русью правил Рюрик, но в 843 году она перешла к Лотарю. Рюрик оказался не у дел, он стал вольным разбойником (викингом), в 845 году участвовал в набегах на Францию во главе своей дружины русинов-славян, потом грабил английское побережье. Затем ободриты Рюрика напали на устье Рейна и на саму Фрисландию.

Лотарю пришлось пойти на компромисс и вернуть Рюрику Фрисландию — с тем условием, что отныне тот будет защищать ее от других викингов и перестанет грабить побережье Европы. У Рюрика не осталось других мест для грабежа, кроме восточного побережья Балтики, где ранее, в 850 году, он вместе с датчанами напал на шведскую Ладогу и получил большой выкуп. Участвовавший в набеге Олег, приятель Рюрика, в будущем женившийся на его дочери, тогда прибил свой белый щит на врата Ладоги — символ того, что город сдался без боя.

В самой Ладоге (ее исконное название — Альдегья) жили вовсе не финны-саамы (те заселяли окрестные деревни и назывались чудь), а колония шведов, выходцев из Упсалы. Именно их грабил отряд Рюрика в 850 году. Эти шведы вошли в конфликт с местной чудью, тогда их конунги для решения конфликта предложили обратиться в Русь-Рустинген за разрешением спора, ибо считали себя вассалами Рюрика.

В итоге шведы Ладоги (а вовсе не финны, и тем более не славяне, коих там не было) отправили послов с призванием на княжение к Рюрику, который тогда правил землей фризов, землей славян-русинов, а с 854 года — еще и Ютландией. Это, кстати, объясняет непонятные русским историкам слова Нестора о том, что Русь — это фризы, англы и прочие готы, а позвали к ним из Ладоги потому, что «сами прежде варягами были»: речь идет о том, что населяли Ладогу тогда шведы (то есть тоже готы).

Именно они, шведские готы, и позвали на княжение Рюрика. Этот факт поэтому и кажется «непатриотичным» российским историкам, которые витают в «державных» иллюзиях и невесть с чего взяли, что в Ладоге могли жить какие-то «славяне» или «русичи». Там, повторяю, жили шведские колонисты — и для них обращение к правителю Фрисландии, Рустингена и Ютландии было вполне естественным.

Предложение о призвании совпало с другим событием — военным натиском немцев на земли славян-ободритов, и Рюрик им воспользовался, организовав заселение русинами Рустингена окрестностей Ладоги, где ободриты возвели свой город переселенцев Новгород — как «филиал» Старграда (Старого города), одного из главных центров славян Полабской Руси.

Предложение совпало и с конфликтом, в котором Лотарь забрал у Рюрика право на Фрисландию и Рустинген, дав ему Ютландию. Рюрик совершил неудачную попытку вернуть свои бывшие земли: Ладога ему явно не была нужна, его тянуло в Европу. Когда в 869 году умер Лотарь, Рюрик обратился к Карлу Смелому и получил назад в 873 году Фрисландию и Полабскую Русь, но слишком поздно: он умер в 874 году.

Полный рассказ о жизни Рюрика занимает в германских летописях в десятки раз больше места, чем суммарно все упоминания о нем в российских источниках, он точен в деталях и упорядочивает историю тех давних событий. Все, ранее казавшееся странным или абсурдным у российских сказителей, сразу обретает смысл. Кстати, и шведские летописи в рассказах о Рюрике полны нелепиц, ибо и для шведов Рюрик тоже был иностранцем.

А далее было так. Какая-то часть ободритов-русинов мигрировала в созданный ими Новгород. В середине 1980-х годов столп советской исторической науки В. В. Седов установил в ходе раскопок в Новгороде, что колония Рюрика была антропологически славянской, а сами эти славяне аналогичны славянам из могильников Нижней Вислы и Одера: «Таковы, в частности, славянские черепа из могильников Мекленбурга, принадлежащие ободритам», - писал Валентин Седов.

Но основная часть ободритов осталась в исконной Руси Полабья. «Русь» как название провинций славянской Германии было общепринято. Например, провинции Рейс и Рейсланд, то есть Русская земля, существовали на территории проживания онемеченных славян до 1920 года.

Самое интересное в этом вопросе заключается в том, что считать наследием княжеской власти. Россияне полагают, что «Рюрик стал первым русским князем», и придумали «династию Рюриковичей» как суррогатную замену настоящей ветви русских князей. Это, конечно, абсурдно, ибо Рюрик не выдумал Русь, а правил ею — страной Рустинген — еще у себя на Родине. Он сам был отпрыском старых князей Руси.

И самое главное: с созданием им колонии русинов-ободритов русская княжеская власть в Рустингене-Руси никуда не исчезала! Как я уже писал, в «Генеалогии королевы Ингеборг» (вторая половина XII века) супруга короля ободритов и герцога Шлезвига Канута II Ингеборга именуется дочерью «могущественнейшего короля русов» Изяслава. Резиденция королевского дома русинов-ободритов находилась в Любече (современный Любек). Сын Канута II и Ингеборги Вальдемар впоследствии стал датским королем (1157—1182). То есть повторил судьбу Рюрика — русского славянского князя, правившего Данией.

Но исконная Русь с веками растворялась в Германии. И в 1402 году, как сообщают немецкие летописи, на острове Русин (Рюген) умерла последняя женщина, говорившая по-славянски (по-русски). Фамилия ее была — Голицына!

* * *

Как отмечал еще В. Н. Татищев, Русь шла в земли будущей России и Украины не только со стороны колонистов-ободритов Рюрика (пусть они и смогли славянизировать земли Новгородчины). Еще до призвания Рюрика Киев уже был русским — его вслед за Галицией и Волынью русифицировала Карпатская Русь со столицей в Кеве (ныне в Венгрии). Поэтому посланные Рюриком в завоевательный поход Аскольд и Дир, придя в земли Киева, узнали к своему великому удивлению, что Киевом правят русские князья другой Руси (а Русей-Рутений тогда в Центральной Европе было около десятка — и славянских, и готских, и смешанных варяжских).

Тут надо упомянуть еще одно популярное заблуждение: дескать, Рюрик и его ободриты стали основой для русификации всех земель будущего СССР. Это не так, русификатором выступил именно Киев — который был русифицирован с Запада намного раньше прихода Рюрика и цивилизационно был намного мощнее Новгорода. Фактически князья и попы Киева воспользовались тем, что ободриты стали славянизировать финнов будущей Московии, — и пошли, как говорится, по «проторенной лыжне».

Власть над этими землями захватил именно Киев, а не Новгород Рюрика (а почему так вышло — огромное белое пятно в исследованиях историков России, они эту тему не хотят изучать). И язык Киевской Руси — вовсе не язык ободритов Рюрика, а именно тот язык, который и ныне мало отличается от украинского. Но изначально отличался от языка ободритов.

Недавно академик В. Л. Янин сообщил читателям журнала «Наука и жизнь» в статье «Истоки новгородской государственности»:

«Установление суммы отличий древненовгородского диалекта, естественно, направило исследовательскую мысль к поискам аналогов этим диалектным признакам в других славянских языках. Результатом таких поисков стал вывод о том, что исходная область славянского заселения Псковского и Новгородского регионов находилась на территории славянской южной Балтики. Именно в языках живших здесь славян, в первую очередь в лехитских (древнепольских), обнаружена сумма аналогов древненовгородскому. Этот вывод совпал с капитальными наблюдениями над древностями курганов и поселений недавно ушедшего из жизни выдающегося исследователя древнего славянства академика Валентина Васильевича Седова».

Однако язык Киевской Руси как раз идентичности с языками ляхов (под которыми понимаются общие языки славян Балтии) не имеет. Это, как и все остальное, доказывает, что экспансия «Руси» шла с запада на восток по двум совершенно не связанным между собой направлениям. Из Рустингена ободритов Рюрика на севере — и из Карпатской Руси через Киев на юге, и оба русских языка уже тогда были разными. Язык Рустингена Рюрика и Новгорода (ободритский) фактически не отличался от языка ляхов, а язык Киева фактически не отличался от языка карпатских и балканских славян.

Этот вывод академика Янина, кстати говоря, опровергает московский миф о том, что якобы у беларусов, украинцев и русских существовал в прошлом некий общий «древнерусский язык». Это выдумка идеологов царизма, стремившихся обосновать захват земель соседей. На самом деле изначально языки Киева и Новгорода (расстояние между ними свыше тысячи километров!) никогда не были единым языком, ибо они стали продуктом славянизации со стороны разных групп славян — северных и южных, и никакой «общности» в принципе составлять не могли.

Итак, вследствие весомой «готской составной» в окружении Рюрика, а затем князей Киевской Руси — историки царской России разбились на два лагеря: «норманнистов» и «антинорманнистов». Как оказалось, оба лагеря заблуждались. Рюрик не был ни «норманном», ни «уроженцем России», а большое число готов в окружении князей Руси Новгорода и Киева объясняется только тем, что изначально славяне появились как этнос в походе готов на Европу, и с тех пор веками были с готами братьями по разбою. Фактически славяне Рюрика — это подвергшиеся готскому влиянию (германизации) западные балты, которые присоединялись к разбойным нападениям готов и перенимали при этом их язык, что и родило славянский язык — как своего рода «трасянку» (жаргон типа «пиджин-инглиш» у полинезийцев) между языком готов и западных балтов.

Если иначе сформулировать, то славянский язык — всего лишь диалект западных балтов в готском языке. С IV по XII век славяне и готы оставались единой общностью «варяги», были единым целым и в окружении князей Руси — и до того времени еще продолжал формироваться славянский язык, все более заимствуя из языка готов. Именно об этом писал Нестор в «Повести временных лет»: что «Русь» и «Варяги» — то же самое: смесь готов с германизированными западными балтами (то есть славянами). Нестор воспринимал наличие в Руси готов (англов и датчан) как норму.

Вот откуда идут все истоки диалектов.

Славяне и Русь.

Должен заметить, что не только западные балты превращались в славян под влиянием готского языка, но равно и сами готы превращались в славян под влиянием западно-балтского языка. Например, так славянизировались княжеские дружины Рюриковичей, состоявшие в значительной мере из готов. Когда англы (вместе со славянскими дружинами Полабья) захватили Британию, то в своем готском языке принесли в нынешний английский язык немало славянизмов (то есть следов западно-балтского языка).

Идеального в антропологическом плане славянина можно создать и сегодня искусственным путем — скрестив, например, мужчину-гота из Дании с беларуской женщиной (западной балткой). Но активно подобное смешение происходило только на земле венедов в Полабье и юго-восточнее его, куда пришли готы. Потому Полабье и стало родиной славян.

Отдельный вопрос — зарождение славянского языка. Поскольку готы и западные балты на протяжении веков вместе, плечом к плечу, занимались варяжством (то есть разбоем), то они должны были как-то друг друга понимать. Вот в IV—VI веках и сформировался «койне» (инструмент межэтнического общения) — славянский язык, который поначалу существовал исключительно в объединенных дружинах готов и западных балтов. Между представителями своих этносов готы и западные балты говорили на своих языках, а друг с другом — уже на славянском языке.

Поскольку варяги — это и есть Русь (о чем писал Нестор в «Повести временных лет»), то славянский язык — изначально варяжский язык, русинский язык. Его для общения с западными балтами обязательно учили англы и датчане (равно и западные балты для общения с готами).

Следует специально подчеркнуть, что под «Русью» тогда понималась не какая-то конкретная страна, а объединение варягов и их колонии по всей Европе. Отсюда становятся понятными слова Нестора о том, что датчане и англы — тоже русские, и что русскими были ранее все славяне: он прямо указывает, что русский и варяжский — это синонимы. Таким образом, славянский язык (то есть изначально варяжский, или русинский) не был языком какого-то этноса, а имел специфическую сферу использования — служил средством межэтнического общения между варягами-готами и варягами-балтами.

По этой причине кажется неверным само введение термина «славяне», который заменял термины «варяги» или «русины» (ведь древние авторы писали, что все славяне — это и есть Русь). Вполне вероятно, что когда Русь варягов основывала очередную крепость на какой-то туземной территории, а затем местное население постепенно от варягов перенимало варяжский (русский) «койне» — варяги начинали именовать туземцев «словенами», и отсюда появился сам термин «славяне».

Правда, эту концепцию оспаривали многие слависты, считая, что термин «славяне» произошел от термина «склавены». Но что он означал — остается загадкой. Зато версия о том, что славяне — это и есть разумеющие слово, то есть понимающие «койне» варягов (смесь готского и балтского языков), — кажется мне вполне правдоподобной.

Подытожу: моя версия заключается в том, что первым (раньше самих славян) появился славянский язык — как средство межэтнического общения варягов (готов и западных балтов). Через несколько поколений в варяжской среде (Руси) этот русский язык закрепился как «койне», а сами варяги теперь с рождения учились говорить на нем. Понимающих этот язык именовали теперь «разумеющими слово», или славянами, а от них так стало именоваться местное население (первыми среди туземцев стали именоваться «славянами» венеды — коренное западно-балтское население Полабья и Поморья). Ободриты, чехи, ляхи — либо потомки этих венедов, появившиеся примерно через два века, либо непосредственно потомки смешавшихся между собой в IV веке готов и гутов-гепидов (беларусов).

Одно из значений слова «Русь» — это земля, с которой варяги собирали дань. Именно в таком значении появилась на пути «из варяг в греки» некая формация под названием «Киевская Русь». В первые века своего существования эта Русь не была государством в точном значении термина, а только местом собирания дани варягами.

Единственными «славянами» в Киевской Руси были княжеские дружины готов и славян из Полабья, которые обложили местное неславянское население данью — и жили этим.

В дальнейшем понятие «Русь» переняли московиты, но их нынешний «русский» язык — совершенно не тот «истинный» русский язык, которым был варяжский «койне». Нынешний русский в огромной мере состоит из финской и тюркской базовой лексики, плюс к тому полуфинские грамматика и фонетика. А настоящий русский язык Рюрика был смешением языков готов и западных балтов. Без малейшей примеси из финского или татарского, составляющих сегодня основу русского языка.

И вообще, само нынешнее название этноса РФ как «русские» (то есть варяги, смесь готов с западными балтами) абсолютно не соответствует первоначальному содержанию термина, так как смесь финно-угров с тюрками никакого «славянского этноса» не создает — скорее это гунны, а не варяги. Но это уже другая тема.

* * *

Интересно сопоставить пути славянизации в Европе и пути экспансии Руси. Они фактически идентичны.

Изначально русами являлось какое-то тотемное объединение западных балтов с готами, видимо — на острове Русен-Рюген (возможно, уже там стал складываться славянский «койне», который массово появился позже во время возвращения готов в Европу вместе с западными балтами — гутами-гепидами). Тацит (ок. 55—120) упоминает русов-ругов на южном берегу Балтики. Иордан (VI век) сообщает о борьбе готов в Прибалтике во II—III веках с русами-ругами, которые были сильнее германцев «телом и духом», но были побеждены готами. Между 307—314 годами в Веронском документе русы-руги названы в числе римских федератов.В 476 году Одоакр во главе войска, состоявшего из русов-ругов, скирров, турилингов, низверг последнего императора Западной Римской империи. Летописи называют его русским князем, герулом с острова Русен (Рюген), славянским князем (варягом). Потомки его позже правили в Штирии, а в XII веке также в Австрийском герцогстве. От Одоакра вели род и некоторые богемские фамилии. В 493 году король готов Теодорих вероломно убил Одоакра, русы-руги участвовали в провозглашении Теодориха королем Италии. В середине VI века русы на некоторое время захватили власть в Италии, возвели на королевский стол своего вождя Эрариха. В 568 году, как сообщают летописи, лангобарды прошли через «страну русов» Русланд (Ругиланд) в Северную Италию. И т. д.

По сути, это была «варяжская экспансия» на юг Европы (ведь Русь — это варяги, смесь готов с западными балтами, то есть славяне). В дальнейшем русины ушли из Северной Италии и создали Рутению на территории нынешней Венгрии со столицей в городе Кеве (упоминания о котором в летописях сегодня историки часто путают с Киевом). Оттуда шла экспансия на Балканы, где были славянизированы местные сарматские и другие племена. Само имя сербов и их западно-балтские фамилии на «-ич» — указывает на то, что в их создании участвовали западные балты лужицкие сорбы. Из Кеве были славянизированы «в Русь» Карпаты и земли Галиции. Именно из Галицкой Руси славянизация пришла в Киев.

А потом, уже в период Киевской Руси, эта южная ветвь славянизации пришла и в земли Московии, куда отправился искать себе феоды Андрей, по прозвищу «Долгорукий». А из Московии славянизация пошла уже на земли Орды на территории нынешней России. Неудивительно, что славянизация и понятие «Русь» шли бок о бок, так как славянизацией туземного населения и занимались (не намеренно, конечно) готско-балтские князья и их дружины, говорившие на славянском «койне».

На севере Европы (где в понятие «Русь» входили, кроме славян Полабья, еще потомки готов — англы, датчане, а также шведы) экспансия Руси шла на запад путем завоевания Британии (где западнобалтской, то есть славянской составной было меньше, больше — готской). И на восток, на земли саамов Ладоги, где преобладал в экспансии уже этнос ободритов. Там еще ранее варяги создали путь «из варяг в греки», который и хотел захватить Рюрик (на этом

пути еще ранее началась славянизация местных финнов, кривичей и днепровских балтов). Он послал Аскольда и Дира захватить этот путь, по дороге они решили «захватить в Русь» (то есть под власть варягов гото-балтов) еще и Киев. И с удивлением узнали, как писал Татищев, что там правят свои, но иные русские князья. То есть — из той ветви русина Одоакра с острова Русен-Рюген, который низверг последнего императора Западной Римской империи.

Так «замкнулось кольцо Руси», описав огромный круг по Европе. Как мы видим, это «кольцо славянизации и русификации» фактически совпадало с путями перемещений и местами расположения опорных пунктов варягов. А в центре его оставались огромные территории, где никакой славянизации и никакой Руси не было. Это вся западная часть Беларуси (будущая Литва), вся Пруссия, Летува (Жемойтия), Латвия, Эстония. Вне Руси были славянизированы только две области: чехи славянизировали словаков, ляхи — Мазуров. Чехи и ляхи, осев на своих территориях, ушли от дальнейшего союза с готами — поэтому и не были уже Русью. Ибо без готов не было никакой Руси.

Как видим, славянизацию Центральной и Восточной Европы осуществляли (за редким исключением) варяги Руси. Вот почему Нестор писал, что все славяне — Русь, то есть от варягов они пошли, от союза готов с западными балтами.

Черепа предков «восточных славян».

Под влиянием традиционных представлений о «восточных славянах», которых выдумала Екатерина II в середине 1790-х годов, продолжают оставаться многие нынешние ученые России, Украины и Беларуси. Хотя вся научная фактура просто вопиет: не было у нас никаких «восточных славян», а были только неславянские народы, перешедшие на славянский язык.

Но все равно российские ученые упрямо талдычат о какой-то «восточной группе славян», несмотря на то что никаких доказательств ее существования просто нет, и сами ученые прекрасно это понимают. И. Н. Данилевский, лекции которого я цитировал, делает фантастический вывод — который далее сам же опровергает фактическим содержанием своей лекции (о чем ниже):

«Приблизительно на рубеже IХ-Х вв. завершается позднеобщеславянский период. Именно в это время вся территория, населенная славянами, делится, как уже говорилось, на три главных диалектных ареала. Западные славяне, продвигаясь вслед за германскими племенами, завоевывали все новые пространства и достигли берегов рек Эльбы, Майна и Дуная. Южные славяне осели на Балканах. И только восточная группа осталась на территориях, занятых славянами еще на начальном этапе освоения европейских земель».

Это — совершенно бездоказательное политизированное заявление, которое противоречит данным науки. Впрочем, сам Данилевский далее косвенно признает то же самое.

Что касается «начального этапа освоения славянами европейских земель», то оно началось только в Центральной Европе, а не на территории будущей России, Беларуси или Украины. Готы, уходя с Дона от гуннов, еще не смешались с западными балтами, а потому на Дону в принципе не было славян.

Смешение с западными балтами могло произойти только при движении готов в Европу через земли днепровских балтов или через земли балтов Беларуси (а эти территории тогда разделяло огромное «море Геродота» — обширное озеро на месте нынешних припятских болот). Готы двигались в Европу севернее «моря Геродота», где к ним примкнули племена древних предков беларусов. Ясно, что объединение готов с гепидами (будущими беларусами) не рождало автоматически этнос славян — славяне в результате такого объединения появились только через несколько поколений, уже далеко в Центральной Европе. Так что искать «следы славян на начальном этапе освоения европейских земель» — абсурдно, их просто нет ни в Беларуси, ни в Украине, ни в России.

Ранее я уже приводил цитату из книги Л. В. Алексеева «Полоцкая земля», приведу ее снова, так как она важна и тут:

«Современные данные археологии и топонимики показывают, что в эпоху раннего железа Восточную Европу населяло три крупных группы племен.

Первая, ирано-язычная, занимала Крымский полуостров, Кубань, Нижний Дон, Нижний Днепр и доходила на севере до водораздела Сейма, Десны и Оки…

Вторая, финно-язычная группа, охватывала все Верхнее Поволжье, бассейн Средней и Нижней Оки, на западе доходила до озера Эзель и оставила так называемую Дьяковскую культуру.

Третья, балто-язычная, охватывала все Верхнее Поднепровье (включая Киев, правобережье Сейма, верхнюю Оку) и уходила на запад в Прибалтику».

Так чего же удивляться данным антропологии, которые показывают, что наши предки (как и мы сегодня) имели совершенно разную форму черепов? Ибо одни были до славянизации западными балтами, другие — сарматами, третьи — финно-уграми. Нет же — столь огромный антропологический «веер» некоторые ученые пытаются «собрать» в «общность» под названием «восточные славяне». И. Н. Данилевский сообщает:

«в антропологическом строении восточного славянства раннего периода выделяются четыре основных типа. Они установлены при анализе костных останков, полученных из курганов и городских кладбищ Древней Руси, независимо от племенных ареалов, намечаемых археологией и летописью.

Для юго-западной части территории, заселенной восточными славянами, характерен мезокранный, относительно широколицый антропологический тип. Серии таких черепов найдены в курганах Волыни и южных регионов Прикарпатского Полесья, в древнерусских могильниках Прикарпатья и Молдовии, а также в некрополях Киева, Витичева и Родни. Их ближайшие аналоги выявляются среди краниологических материалов из средневековых славянских погребений Польши и Чехословакии. Происхождение этого антропологического типа славян пока не выяснено».

В действительности никакой «тайны» нет: это сарматы либо смесь сарматов с западными балтами.

Затем Данилевский утверждает:

«В днепровском левобережье и бассейне верхней Оки локализуется второй антропологический тип восточного славянства. Он характеризуется средним или узким лицом и долихосубмезокранией. При сравнительном сопоставлении краниометрии славян днепровского лесостепного левобережья и населения II—IVвв., известного по Черняховским могильникам, была обнаружена их явная близость. В свою очередь черняховское население, судя по антропологическим данным, в значительной степени восходит к скифскому. Таким образом, ранние славяне Среднего Поднепровья, принадлежавшие к рассматриваемому антропологическому типу, видимо, были в основном славянизированными потомками скифского (ираноязычного) населения тех же областей».

Это поразительно: ученый сам делает вывод о том, что речь идет не о славянах, а славянизированных скифах, но при этом называет их «вторым антропологическим типом восточного славянства»! Давайте тогда и бурятов, перешедших на славянский язык, называть «новым типом восточных славян», с раскосыми глазами.

Далее автор пишет:

«Труднее ответить на вопрос о происхождении долихо-мезокранного узко-среднелицего антропологического типа славян левобережной части Верхнего Поднепровья и верхней Оки. Не исключено, что распространение этого типа здесь было результатом расселения славян из Среднего Поднепровья. Особенности краниологических материалов Окского бассейна можно объяснить частичной ассимиляцией с финно-уграми. Однако не исключено, что рассматриваемый антропологический тип в этих областях восходит к глубокой древности. Расселившиеся здесь славяне смешались с местным населением и могли унаследовать их антропологическое строение».

Не проще ли сказать, что это — славянизированные финно-угры? Никакие «славяне» в Восточной Украине и Московии никогда не «расселялись». Зачем же выдавать черепа финно-угров за черепа «восточных славян»? Эти черепа ничем не отличаются от черепов мордвы — но почему тогда мы не считаем мордвинов «восточными славянами»? Где научность?

Затем Данилевский утверждает:

«На территории Белоруссии выявляется третий антропологический тип восточного славянства — долихокранный широколицый. Имеются все основания полагать, что этот тип в Верхнем Поднепровье и в бассейне Западной Двины — результат ассимиляции местных балтов славянами».

Тут ученый честно признал: беларусы — славянизированные балты. И отметил, что форма черепов беларусов архаична, восходит к корням самих индоевропейцев. Неизбежно возникает вопрос: если форма черепов беларусов неизменна со времен эпохи бронзы, то какое отношение имеют беларусы к этносу славян, родившемуся в IV-VI веках? Абсолютно никакого!

И абсолютно ненаучно антропологический тип эпохи бронзы называть вдруг «третьим антропологическим типом восточного славянства». Это примерно то же самое, что и утверждение, будто бы Иван «Грозный» в детстве был пионером. Во всяком случае, создается нелепое представление о том, что хотя первые славяне Центральной Европы появились в IV—VI веках, беларусы стали славянами еще в эпоху бронзы. Это разве научно? А ведь ранее ученый говорил о том, что «славяне в Беларуси» якобы осели, «продвигаясь вслед за германскими племенами» во время нашествия гуннов. Какое отношение к этому имеет эпоха бронзы? И где черепа самих славян в Беларуси — тут до сих пор находили только черепа западных балтов.

Наконец, непонятна сама «научная метода»: ученый заявил, что черепа беларусов X века, которые идентичны черепам беларусов 3500 лет назад, вдруг уже не черепа западных балтов, а черепа «славянизированных западных балтов» и потому уже — «восточных славян». Это где же на черепе западного балта видны следы того, что его обладатель стал говорить на славянском «койне»? Я вот, например, окончил Институт иностранных языков и знаю французский язык не хуже русского, у меня что — форма черепа из-за этого другой стала? Может ли кто-то по форме моего черепа определить, что я стал «офранцуженным»? Конечно нет. Но с какой стати тогда делать вывод, что точно с такими же черепами западные балты вдруг стали «восточными славянами»? И далее читаем:

«Четвертый антропологический тип восточного славянства характеризуется мезо- или суббрахикранией, низким или низко-средним, сравнительно узким лбом. Черепа, принадлежавшие этому типу, были найдены в курганах и могильниках Северо-Западной Руси. Суббрахикранный узколицый антропологический тип славян не связан с антропологическим строением прибалтийско-финского населения, жившего в Новгородско-Псковской земле в древности. Ближайшие аналогии черепам раннесредневековых славян Новгородской и Псковской земель обнаруживаются в северо-западной части общего славянского ареала — в землях балтийских славян. Это приводит к выводу о переселении предков новгородских словен и кривичей откуда-то из бассейнов Одры и Вислы».

В этом случае Данилевский говорит о нескольких могильниках ободритов IX века, которые изучал академик Седов. Он нашел, что их черепа идентичны черепам ободритов под Мекленбургом. Однако никакого «переселения предков новгородских словен и кривичей откуда-то из бассейнов Одры и Вислы» не было в принципе, словене Нестора — это славянизированные Рюриком саамы, тогда как кривичи — это западные балты, которые живут в одних и тех же местах 3500 лет. Да, происходила колонизация края варягами, но их было крайне мало для такого явления, как «переселение предков», всего несколько тысяч, максимум до 10—20 тысяч. Они со временем бесследно растаяли в куда как более многочисленном туземном населении. Соответственно, исчезли присущие им формы черепов.

В данном вопросе это очень важно: черепа «третьего типа» по сей день присущи беларусам, но вот черепа «четвертого типа» западных славян (в новгородском регионе) — ныне не отмечаются у населения этого края, что Данилевский обошел вниманием. Новейшие (2007-2008 г.г.) исследования генофонда населения Новгородской области, проведенные совместно учеными России и Эстонии, показали, что по генам — это саамы.

В целом, и тут у Данилевского «концы с концами не сходятся»: в «четвертую группу восточных славян» он зачислил по редким могильникам района Новгорода западных славян ободритов Рюрика, о чем прямо и говорит: «откуда-то из бассейнов Одры и Вислы».

Подведем итог нынешней московской концепции о «восточных славянах», которую преподают студентам МГУ.

1- я группа «восточных славян» — славянизированные сарматы.

2- я — по терминологии самого Данилевского, «славянизированные скифы» и «славянизированные финно-угры».

3- я — «славянизированные балты» нынешней Беларуси.

4-я — западные славяне «откуда-то из бассейнов Одры и Вислы» (ободриты Рюрика).

Возникает вопрос: А где же сами восточные славяне? Их просто нет. Даже с микроскопом не найти.

Свою лекцию И. Н. Данилевский закончил так:

«Таким образом, становится ясно, что начальная история расселения славян в Восточной Европе была более сложной, нежели представлялось ранее».

Если называть вещи своими именами — не было вообще никакого расселения славян в Восточной Европе, а был только переход исконных неславянских народов на славянский язык варяжских поработителей. И переход этот имел место конкретно вдоль пути «из варяг в греки».

Славянский язык не является родным для беларусов, украинцев, русских (а также для болгар, словаков, мазуров и прочих). Как и все, мы — не славяне, «формой черепа не удались». Мы — славяноязычные народы, но вовсе не генетическая смесь готов с западными балтами, которая и является единственно этносом славян.

Уже цитированный ранее доктор исторических наук Петр Петриков писал: «В России же началось пробуждение древнерусского сознания белорусов».

Вас не смущает эта фраза? Мне она кажется крайне странной по своему смыслу — во всем. Согласно представлениям профессора, а также российской исторической науки, беларусы были изначально Русью и русскими, но позже «захвачены в Литву», и только в результате российской оккупации ВКЛ в 1795 году у них «стало пробуждаться древнерусское сознание».

А вот мне кажется, что не «пробуждаться», а искусственно навязываться восточным соседом.

В противном случае совершенно непонятно, как это народ имел до середины XIII века (до создания ВКЛ) «древнерусское сознание», потом его совершенно утратил и не жалел об этом, именуя себя литвинами. А после 1795 года (если точно — с 1840, когда царизм запретил термины «Литва» и «литвины») — стал вдруг к этому «древнерусскому сознанию» возвращаться.

Напомню, что пишет об этносе беларусов энциклопедия «Беларусь»:

«В процессе формирования и развития беларуский народ прошел стадии от объединения племенных союзов через народность до нации, многие стадии социальной структуры общества. … В XIII—XVI веках сформировался беларуский этнос…. Процессы консолидации беларуской народности в беларускую нацию начались в XVI — начале XVII века».

Как видим, формирование нашего этноса и затем нации происходило в тот период, когда мы совершенно забыли и знать ничего не хотели о каком-то «древнерусском сознании». По Петрикову, оно стало «пробуждаться» только с российской оккупацией 1795 года, да вот к тому времени, как сказано в энциклопедии, наш этнос был уже абсолютно сформирован — и заканчивался процесс формирования нашей нации.

Как же так: этнос беларусов сформирован (и почти закончено формирование нации) — но без пресловутого «древнерусского сознания»?! И что вообще понимал профессор Петриков под термином «древнерусское сознание»? Ведь в долитовский период никакой России не существовало — там (в нынешней Центральной России) местные народы еще оставались нерусифицированными финнами. Но нет — в России сегодня термин «древнерусское сознание» понимают именно как принадлежность власти этим финнам, а Беларусь и Украину как некие «бывшие владения нынешней России».

«Беларусов нет».

Вот интересный пример в этом вопросе.

Российские альтернативные историки Андрей Буровский и Александр Бушков, известные своими либеральными взглядами и критикой ордынского великодержавия России, все равно не могут выйти за рамки критикуемых ими же имперских мифов. Свою книгу «Россия, которой не было — 2. Русская Атлантида» (Красноярск — Москва, 2002) они посвятили «забытой истории Западной Руси», именуя этим термином Беларусь и Украину Однако термин «Западная Русь» нелеп в отношении к Беларуси, что, собственно, и вытекает из рассуждений авторов, но они этого не осознают — ибо продолжают все-таки считать «пупом Руси» Москву, а не Киев.

Буровский (главной автор этой книги) пишет:

«Известны летописи Западной Руси — тех областей, где сегодня находятся два суверенных государства — Белоруссия и Украина».

Отмечу, что «суверенного государства» с названием «Белоруссия» в мире нет — есть Беларусь.

Далее он заявляет о летописях ВКЛ следующее:

«Уже при советской власти началась грандиозная разборка, где же именно чьи летописи? Большая часть «Литовских летописей» написана вовсе не литовцами и не о литовцах. Это летописи западных русских княжеств, которые написаны русскими людьми и на русском языке.

… Оказались недовольны и некоторые белорусские историки. Весь север Западной Руси — это современная Белоруссия. Могилев, Витебск, Минск, Гродно, Брест, Пинск — столицы русских княжеств, вошедших в Великое княжество Литовское. Так какое же право имеем мы называть эти летописи и литовскими, и русскими?! Они — белорусские! В связи с отделением Белоруссии эти настроения очень усилились. Настолько, что Великое княжество Литовское уже начали порой называть Белорусско-Литовским.

Беда в том, что считать западнорусские летописи белорусскими можно только в одном случае: если не обращать никакого внимания на то, что думали сами о себе создатели летописей. А они-то считали себя вовсе не белорусами (у них даже слова такого не было), а русскими».

Удивительное нагромождение нелепиц российского чванливого невежества!

Разбор заблуждений.

I. Кого называет Буровский «литовцами»?

Насколько я понимаю — жемойтов, которые «литовцами» какраз никогда не были — и жили они не в Литве, а в княжестве Жемойтия (или Самогития, если по латыни). Своих летописей (ни на каком языке) у жемойтов не было до обретения ими своей письменности на латинице в конце XV — начале XVI века. Использовать русский язык они в принципе не могли по двум причинам: это был язык не их религии, этот язык не был им понятен.

Между тем многие хронисты средневековья отмечали, что литовцы в ВКЛ предпочитают писать не на своем литовском (славянском, то есть беларуском! ), а на русском языке (языке Киева), так как одной с ним веры. Жемойты и аукштайты никогда не были православными, посему это свидетельство относится не к ним, а именно к нам. И под «литовским» подразумевался тогда наш язык (ибо наш этнос назывался литвинами).

2. Как понимать фразу автора: «Могилев, Витебск, Минск, Гродно, Брест, Пинск — столицы русских княжеств, вошедших в Великое княжество Литовское»?

Никаких «русских княжеств» на территории Беларуси никогда не было (кроме недолгого периода в 70-90 лет. когда нас захватил Киев, — но мы избавились от оккупантов). В реальной истории на нашей территории были три главных княжества — совершенно не русские и даже не славянские. Это Ятва (центр Дарагичин), Дайнова (центр Лида) и Крива (центр Полоцк)[8]. Все три народа — не славяне, а западные балты.

3. Буровский именует «русскими» именно эти племена западных балтов (позже объединенных в Литву литвинов). Однако никаких «русских» в документах ВКЛ нет ни одного! Например, в Переписях Войска ВКЛ упоминаются только шляхтичи-литвины с фамилиями на «-ич», которые не российские, не украинские и даже не славянские, ибо в славянском языке фамилии на «-ич» в принципе не могут образоваться. Фамилии на «-ич» — это фамилии западных балтов, аналогичные фамилиям на «-ис» восточных балтов.

Буровский, видимо, не знает, что до 1840 года наш народ назывался литвинами. И что именно народ литвинов (ныне беларусов) был титульным в Литве. 95% шляхты Литвы имело фамилии на «-ич». А вот этническими «русинами» в ВКЛ были русины Волыни и Галиции, но они, как и жемойты и аукштайты (которых Буровский ошибочно считает «литовцами»), были ограниченны в своих правах Статутами ВКЛ.

Другое дело, что «русинами» (но не «русскими») у нас называли себя те, кто был веры РПЦ Киева. Например, Франциск Скорина издавал книги для этой церкви на «русском языке» (тогда им назывался украинский язык), а себя по вере называл русином — но этнически он себя назвал в итальянской Падуе при соискании докторской степени литвином из Полоцка.

Александр Гваньини, служивший комендантом Витебска в 1561 — 1568 годы, в своей знаменитой «Хронике Европейской Сараматии» (1578 г) указывал, что население Витебска — литовцы (литвины). Никаких «беларусов» или «русских» там не было. В Витебске говорили на литовском языке (дзекающем западно-балтском, ныне «беларуском»), но документация велась на русском языке Киева (ныне украинском). Вот и «вся разгадка загадки».

4. Чуть дальше Буровский пишет:

«Сами русские, русины и Северо-Западной Руси, и жившие на территории Польско-Литовского государства, отделяли себя от Москвы. На рубеже XV и XVI веков литовские политики категорически отказывались именовать восточного соседа державой всея Руси.

По-видимому литовцы хорошо знали и четко разделяли русских и московских. И опасались (право, не без оснований), что московские, москали, будут претендовать на земли всех русских, включая те, что вошли в Великое Княжество Литовское».

Но ведь это пытается делать и сам Буровский, упрямо называя Литву и литвинов «Русью и русскими»! Я не вижу принципиальной разницы между введенным царизмом понятием «Северо-западный край» и понятием Буровского «Западная Русь».

Финская Московия не могла предъявлять некие «права» на земли западных балтов иначе, чем вывертом с термином «Русь». Ведь даже слово «москали» — это искаженное самоназвание финского народа мокша — «мокшали», который и составлял этнос Московской области (самоназвание своей страны у мокша — Moksel). Вот потому и давай они искать «исторические права» через якобы «бывшую принадлежность земель Литвы Киевской Руси».

Но и тут есть огромное «но»! А какое отношение финская Московия имеет к Киевской Руси? Она была только колонией Киева, вовсе не метрополией. Подчеркиваю — колонией. С таким подходом Индия, как бывшая колония Англии, тоже могла бы «претендовать» на власть над США и Канадой как «частями Старой Англии». Юридически и формально — это такой же абсурд.

5. Буровский в своей книге на странице 81 отметил:

«В католических, но славянских странах (в Польше, Словакии и Австрии) к русинам относили православных».

Замечательно! Но коль так, то почему Буровский и эти страны не считает «русскими» на том же основании? Почему он полагает, что ВКЛ было неким «исключением»?

Так нет же; в ВКЛ он объявляет русинов «этносом», а в Польше и Словакии — только «местным населением веры Киева», «польскими и словацкими православными». Вот так логика! Да еще уточняет, что по признаку веры «в Австрии русинами называли галичан и жителей Волыни». То есть, там он сознает смысл этого названия по вере, а в ВКЛ его в упор не видит. Мол, в Литве не было литвинов (беларусов), а были лишь одни жемойты и русские.

При столь одиозном подходе у нас вообще исчезает свой этнос. Ведь согласно «Атласу истории Беларуси ХѴІ-ХѴIII вв. » (с. 15), в конце ХѴIII века на территории нынешней Беларуси население состояло на 39% из униатов РПЦ Киева, на 38% из католиков, на 10% из иудеев. По Буровскому, если именовать этносы по вере, это означает 39% украинцев (вовсе не русских, ибо униаты были Киевской веры), 38% поляков и 10% евреев. Всех прочих (жемойтов, аукштайтов, немцев, латышей, татар) — 13%.

А где же литвины-беларусы?!!

Беларусов нет.

6. Ну и самое интересное. Пусть православные беларусы-литвины сами себя именовали по своей вере «русинами». Так ведь не более половины, а не все 100%, как находит Буровский, ибо половина беларусов была католической веры.

И даже православная Восточная Литва (Полоцкое государство кривичей) — никогда за всю свою средневековую историю не была московской веры. Она была одной веры с РПЦ Киева, с 1596 года — униатской, запрещенной царизмом в 1839 году.

Так что даже ссылки на «принадлежность Руси по вере» не являются «аргументом» для претензий России на наши земли. Мы с московитами-русскими никогда в своей истории не были единой веры — у них была РПЦ Москвы, у нас — РПЦ Киева и Литвы.

Буровский прав в том, что «странные» беларусы (литвины Литвы) в средние века не считали Московию «Русью». Но он забыл уточнить, что Русью тогда все в Европе (и мы в первую очередь) считали только и именно нынешнюю Украину Киева.

Тот факт, что сегодня это вызывает возмущение российских историков, для понимания истории наших предков ничего не значит. Ибо тогда не было никакой «Великой России», а была только финская Московия в Орде. Ясно, что ее «Русью» никто не считал и считать таковой тогда не мог — по тысяче причин. Некоторые хронисты того времени не считали московитов даже христианами.

И вот в рамках средневековых представлений русины ВКЛ (по вере, то есть православные литвины) Русь видели в Киеве — совсем не в Москве. Поэтому называть Восточную Литву православных литвинов «Западной Русью» — ненаучно. Она не западнее Киева, а севернее его. Если уж «Русью» именовать (по вере) Полоцкое государство, то оно было Северной Русью. Ведь для наших предков Русь тогда была только в Киеве — на Юге, а на Востоке ее не было — в будущей Московии, где тогда жили финские племена и еще не ступала нога попа из Киева.

Лишь к XII веку русины Киева в какой-то мере колонизириовали финские земли народов мокша (Москва, страна Моксель), эрзя (Рязань — Великая Эрзя), перми (Великая Пермия), весь, мурому, мещеру, чудь и т. д. Они потому и перешли впоследствии (в XIII веке) навсегда Орде, что не были славянскими, а были Киевской Русью закабалены в крепостничество, в рабство по этническому принципу — чего киевляне не делали со своими крестьянами.

В отличие от нас, в Новгород понятие «Русь» (с совершенно другим содержанием) пришло в языческое время при экспансии туда колонистов — русинов-ободритов Рюрика. Они — первые славяне в этом регионе, призванные шведской колонией в Ладоге из-за ее трений с местным саамским населением края (и принесшие туда впервые все: и Русь — из Полабской Руси, и славянский язык).

Поэтому нельзя путать содержание «Русь» этническое языческое — и религиозное. Этнически Русь Новгорода имела истоки из Полабья, Русь Киева — из Карпатской Руси. Поэтому, как гласит «Повесть временных лет», посланные Рюриком Аскольд и Дир, придя к Киеву, с удивлением узнали, что там правят тоже «русские князья», но совершенно другой Руси. На этот важный факт особое внимание обращал еще Татищев: он писал в своей «Истории Российской», что Нестор мало знал о разных Русях в Европе в то время. А их было действительно около десятка — и преимущественно в Западной Европе.

Но неверно полагать, что Полоцкое государство (западных балтов кривичей) «ославянили и русифицировали» ободриты Рюрика или русины Киева. «Этнического запала» русификации саамских земель будущего Господина Великого Новгорода хватило у ободритов Рюрика только на малые окрестные земли (чудь, весь, мурому), где, как писал недавно в журнале «Наука и жизнь» академик Янин, язык берестяных грамот был вовсе не Киевской Руси, а идентичный ляшскому языку (полабских славян). А вот русификацией изначально финского «Золотого кольца России» занимался уже исключительно Киев.

Так вот у нас (в землях Беларуси) не было ободритской русификации Рюрика (ибо силенок у колонии ободритов не хватило и на окрестные земли далее Новгорода — что определило границы Новгородской страны). Как не было и русификации со стороны русинов-украинцев Киева. Мы именно по вере были «причислены к Руси», но не этнически.

Ведь не было никогда никакой литовской веры. Были только веры польская (католическая римская) и русская (православная греческая). Причем Византия видела нас страной, совершенно самостоятельной от Киева. По византийским представлениям, главным православным храмом страны является София (столица Болгарии вообще названа по этому принципу). Константинополь разрешил постройку своих Софий одновременно в Киеве, Полоцке и Новгороде (а Московии такого разрешения не дал никогда, поэтому там нет Софии). При этом Полоцк и Новгород были признаны религиозно подчиненными Киеву. Вот и вся наша «русскость». Совершенно аналогично папские хронографы именуют «поляками» жителей западной части Беларуси, крещенных через польский костел.Соответственно идеологи «Великой Польши» считают Западную Беларусь «польскими землями», а идеологи «Великой России» считают Восточную Беларусь «российскими землями». А нация беларусов оказывается «несуществующей в природе».

Факты и размышления.

Итак, согласно представлениям Петрикова и Буровского (и многих других вместе с ними), у беларусов изначально было «древнерусское сознание», да вот править ими стали «литовские князья» — дескать, абсолютно нерусские.

Все с точностью до совершенно наоборот. Наш народ никогда не был «древнерусским», а русскими были только его князья-литовцы (отнюдь не летувисы в современном смысле).

Князь Альгерд (Александр — его православное имя) был наполовину русским и Рюриковичем: сыном князя Гедимина (прусса) и княжны Марии Тверской[9]. Его сын Ягайло (будущий король Польши, при рождении крещенный в православие и получивший имя Яков) родился от брака Альгерда с княжной Ульяной Александровской-Тверской — то есть он русский человек (уроженец Твери) на три четверти.

Как видим, Великим княжеством Литовским и потом Польшей правил вовсе не «литовец» (даже не беларус, тем более не жемойт, как фантазируют сегодня в Республике Летува), а тверчанин Ягайло-Яков. Он был на три четверти тверской крови — и на четверть крови прусской. Говорил при этом на литвинском (беларуском) языке — и до самой смерти, став уже польским королем, принципиально не учил польский язык.

Следует также напомнить, что Альгерд и Ягайло были не только Великими князьями Литовскими — но одновременно и Великими князьями Русскими, Рюриковичами. Другие известные сыновья Альгерда — Андрей и Дмитрий Альгердовичи — от брака Альгерда с княжной Марией Ярославной Витебской. Они вошли в историю своим участием в Куликовской битве. Опять-таки вроде бы «литовские князья», да вот по сути — русские.

Интересно, что их в России называют «белорусскими князьями» (хотя никаких «белорусов» в 1380 году не было), тогда как Ягайло — якобы спешившего на помощь Мамаю — именуют «литовским князем». Однако по крови эти князья: Ягайло на 25% прусс, на 75% тверич, Андрей и Дмитрий на 25% пруссы, на 25% тверичи, на 50% витебляне. Как видим, Ягайло куда как более «русский».

Замалчиваются в России и названия войск. Между тем Андрей и Дмитрий вели «русские» хоругви из Брянска и Полоцка, а Ягайло — «литовские» из Витебска, Минска, Гродно. Получается, что Витебск — это «литовцы», тогда как Полоцк — «беларусы». На эту несообразность первым обратил внимание Л. Н. Гумилев в своей книге «От Руси до России». Сегодня, напомню, Полоцк — город в Витебской области. Никогда жители этих двух городов друг с другом не воевали, но российские историки нафантазировали, будто бы Ягайло спешил на помощь Мамаю, чтобы в каком-то захолустье Московии хоругви Полоцка воевали против хоругвей Витебска. Да это сущий бред!

Итак, мы видим, что литовские князья перемешались в браках с русскими — и литовского (исконного прусского) в них было уже маловато. Но наше население вовсе не смешивалось ни с тверичами, ни с украинцами-русинами. Поэтому — повторяю — пусть это кажется кому-то парадоксальным, но русскими у нас были только литовские князья. А население не было русским.

* * *

Вообще говоря, сам вопрос «русскости» представляется мне крайне условным.

Ну, положим, вот есть четкий критерий в титулах князей ВКЛ: они были одновременно и Великим князьями Русскими. Однако этот титул появился у них впервые еще при Миндовге по факту породнения с русскими королями Галиции и Волыни (Королевства Русь) и всегда означал только Украину, а не территории и народы нынешней Беларуси. То есть с этой точки зрения Русью была только Западная Украина — как Королевство Русь.

Другая концепция (которую я условно назову «концепцией Карамзина») — считать Русью все, что было под властью князей Рюриковичей. Здесь тоже «проблемы» для Беларуси: в долитовский период (до XIII века) власть Рюриковичей над нашими предками была откровенной оккупацией, а в литовский период сами отвергаемые Россией литовские князья были Рюриковичами.

Полагаю, что этот принцип кажется несостоятельным — в первую очередь потому, что касается вовсе не этносов, а правителей. Например, Россией в XVIII веке один год правил царь-немец Петр III (Карл-Петр-Ульрих, сын герцога Карла-Фридриха Голштейн-Готорпского), потом 30 лет его жена-немка Екатерина II (София-Фредерика-Августа Анхальт-Цербстская), а затем еще 5 лет их сын Павел I — дает ли это основание считать, что за 36 лет их правления русский этнос превратился в немецкий? Нет конечно.

Еще один подход: считать «Русью» все то, что было захвачено Киевской Русью. Он тоже кажется несостоятельным по многим причинам. Прежде всего потому, что сегодня бывшая Киевская Русь — это Украина, и признание себя «Русью» по этому признаку означает фактическое признание себя украинцами и ментальными вассалами Киева.

Кроме того, Русью уж точно не считаются земли, захваченные князем Владимиром у поляков, дунайских болгар и хазар. Как я далее покажу, то же самое относится и к Полоцкой земле.

Да, в течение 90 лет Восточная Беларусь в лице Полоцкого государства являлась колонией Киева (при этом постоянно борясь за независимость от него). Но ведь потом в течение трех веков Киев был нашей захолустной окраиной (провинцией Литвы). Именно Россия создала своего рода культ Киевской Руси, потому что ее самодержцы придумали свою родословную вести от киевских князей. А в реальности мы, беларусы, втрое дольше владели Киевом как своей колонией, чем он когда-то владел Полоцком.

Почему же три века нашего владения Киевом «исторически менее значимы», чем 90 лет нашего угнетения Киевской Русью? Зачем тот период возводить в культ, а последующую историю Киева как нашей колонии — забывать? Явно однобокая позиция.

* * *

Другой огромный пласт темы — происхождение самого термина «Русь» (что детально будет рассмотрено в другой книге). На мой взгляд, к истории Беларуси он никакого отношения не имеет. Кратко замечу, что страны и народы с названием «Русь» существовали в Центральной Европе за века до того, как русин Рюрик приехал со своими русинами острова Русен (Рюген) и ободритами в шведскую колонию Ладогу. Тогда существовали в Европе и другие Руси — в том числе Карпатская Русь со столицей в ныне венгерском Кеве, которая независимо от Рюрика и еще до него русифицировала Галицию, а потом через нее и сарматско-хазарский Киев.

Истоки термина «Русь», как я полагаю, идут от древних тотемов рыси, что имеет множество доказательств. Но это — история народов Центральной Европы, и к нам никакого отношения не имеет. Кроме опосредованного — в виде Рюриковичей или Киевской Руси, то есть не нашего народа, а дружин князей-завоевателей.

Моя точка зрения в том, что термин «Русь» пережил несколько «перерождений». Вначале он означал тотем рыси (подобно тотему люта-волка у лютвинов и тотему бэра-медведя у берсерков). Потом стал означать у варягов союз колоний, когда при нападении на одну из них на помощь приходят все. В этом заключалась сила Руси. На Балканах Русь-Рутения была, очевидно, иного содержания. В районе Ладоги, куда шведы призвали Рюрика, построившего там Новгород, этот принцип взаимовыручки как сути Руси был, полагаю, со временем утрачен и забыт. Тут стали вести «отсчет Руси» с самого Рюрика. Дескать, это он, такой гений, придумал само понятие «Русь». Хотя киевский летописец Нестор писал в «Повести временных лет» совсем другое: что Русью были ранее и датчане, и англы, и прочие варяги.

И на родине Рюрика еще веками правили русские князья. Славянин Рюрик вовсе не увез с Полабья, от своих ободритов, «с концами» Русь. И там, на его родине, Русь продолжала существовать. Просто росийские историки «в упор» ее не видят.

Таковы разные аспекты понятия «Русь». Можно ли к ним приписать беларусов как народ с «древнерусским сознанием»?

По концепции Руси как тотема рыси — тут другой тотем, люта-волка. То есть это уже не Русь. Разные тотемы.

По концепции Руси как части Киевской Руси — что является одним из главных тезисов российских историков — мы тоже «не вписываемся». Были частью «Киевской Руси» насильно — это была фактически просто оккупация. Хотел бы сказать, что наши предки вели национально-освободительную борьбу против киевского ига — но не могу: не было еще тогда нашего этноса.

Этот факт, как видим, не мешает российским демагогам выдумывать басни о «древнерусском сознании беларусов», кто тогда даже этносом еще не был. Нет этноса — но уже есть у нас какое-то «древнерусское сознание» в виде сознания киевских оккупантов, наше сознание подменяющее. Предвзятость налицо.

Однако давайте все-таки непредвзято рассмотрим нашу долитовскую историю. Половина Беларуси была тогда Великой Ятвой ятвягов (Дарагичин) и княжеством Дайнова дайновов (Лида). Военная половина Беларуси была Полоцким государством. Где у кривичей, дескать, и было «древнерусское сознание». Факты показывают что это «сознание» жителей Полоцка не признавало власть Киевской Руси, и они постоянно воевали с Киевом за свою свободу.

Борьба наших предков с Русью.

«Русская» история Беларуси начинается с захвата Полоцка князем Владимиром. При этом летописи и историки дружно пишут о многочисленных походах Владимира на ятвягов. Например, в сборнике «От Корсуня до Калки. Век X—XIII» (Москва, 1990) под редакцией ведущих советских историков на странице 13 читаем:

«В 983 году бояре и градские старцы предложили Владимиру отпраздновать победу над ятвягами принесением человеческих жертв языческим богам. Путем жеребьевки нужно было определить, кого из жителей Киева следует зарезать на алтаре»… «Он /Владимир/ … захватил земли, принадлежавшие ятвягам… »

Здесь, как видим, нарушен подвергнутый выше критике «принцип» считать «Русью» все, что захватывала Киевская Русь: советские историки не считали ятвягов «русским этносом».

Между тем ятвяги — предки нынешних жителей Западной и Центральной Беларуси. Они никуда не исчезли, а вошли составной частью в нынешнюю беларускую нацию. Поэтому уже видно, что население Западной и Центральной Беларуси в долитовский период не было «древнерусским» и, конечно, не имело никакого «древнерусского сознания».

А что касается Восточной Беларуси — в лице Полоцкого государства, то здесь история такова. Считается, что первое упоминание Полоцка содержит «Повесть временных лет» под 862 годом (хотя некоторые исследователи полагают, что в скандинавских источниках город упоминался веками ранее).

В конце X века Полоцк был шведской колонией: там жили шведские купцы, были построены несколько христианских храмов и монастырь (еще до крещения Киева ! ), а правил шведский князь Рогволод (Ragnvald), имевший сыновей и дочь Рогнеду (Ragnhild). В летописи сказано, что он пришел «из-за моря», поэтому принято считать его норманном, но некоторые беларуские историки (например, Витовт Чаропка) находят его славянином, потому что имя князя похоже на чешское. Однако наличие в Полоцке шведской колонии не вызывает сомнений, так что Рогволод был, очевидно, шведом. Возле Стокгольма сохранился рунический камень, поставленный в память матери-христианки «королем Рангвальдом», возможно, из Полоцка. Сам город известен в сагах как Palteskia.

Издающаяся в США эмигрантская газета «Беларус» (№ 528 за 2007 год) опубликовала интересную статью Андрея Котлярчука из Стокгольма «Миссия Торвальда Вандровника или скандинавские истоки крещения Беларуси». На основе шведских источников автор убедительно доказал, что викинг Торвальд сын Кодрана (Thorvald Kodransson), давший обет «крестить хоть один народ», в 986 году (за два года до крещения Киева) крестил жителей Полоцка.

Итак, в 980 году киевский князь Ярополк и новгородский князь Владимир пытались «миром» взять Полоцк, для чего сватались к Рогнеде. Одновременно князь Владимир три года готовился к «худшему варианту», набирая для войны воинов в Швеции, поэтому, получив отказ, пошел захватывать Полоцк силой.

Последующие события Алексей Бычков в своей книге «Киевская Русь: страна, которой никогда не было» описывает по материалам дореволюционного историка А. Д. Нечволодова, с добавлением своих комментариев:

«Но, кроме того, что Владимир шел войной на Ярополка, он решил еще и отбить у него невесту. Дело в том, что, будучи женат на греческой чернице, Ярополк в 980 году был также сговорен и с красавицей Рогнедой, дочерью полоцкого князя Рогволода (не из Рюрикова рода).

Собравшись на брата, Владимир послал и к Рогволоду послов — просить руки его дочери. Рогволод, будучи в затруднении, кому из братьев отдать дочь, спросил ее, за кого она сама хочет. На это гордая Рогнеда отвечала: «Не хочу идти За сына рабыни, а хочу за Ярополка». Ответ этот передали Владимиру, чем глубоко оскорбили не только молодого князя, но и дядю его, Добрыню, брата той самой Малуши, которую Рогнеда назвала рабыней. (Говорят, Малуша, мать Владимира, была дочерью древлянского князя, убитого Ольгой. Она служила у Ольги ключницей (то есть домоуправительницей). )

И вот, чтобы смыть кровью полученную обиду, Владимир собирает своих варягов, новгородцев, чудь, кривичей и идет на Полоцк. После боя с полочанами Владимир взял город, убил на глазах Рогнеды ее отца и двух братьев, а затем силой заставил ее выйти за себя замуж; конечно, всем этим делом руководил Владимиров дядя, Добрыня, так как сам князь был еще очень молод — не больше шестнадцати или семнадцати лет от роду. (Нечволодов скромно умолчал, что, прежде чем убить родителей и братьев, Владимир на их глазах изнасиловал Рогнеду. Да и годков ему было поболе — около 40. )

Покончив с местью Рогнеде за обиду памяти своей матери, Владимир пошел на Ярополка… Покончив с братом, Владимир сел в Киеве и стал единовластно княжить над всей Русской землей».

Почему Владимир не убил Рогнеду, хотя убил своего брата Ярополка? Ответ, думаю, вовсе не в романтической фантазии историков, будто бы Рогнеда была «писаной красавицей». Все гораздо проще: Рогнеда принадлежала к роду шведских королей — брак с ней обосновывал «права» Владимира на шведский Полоцк. Без этого брака Владимир, с точки зрения шведов, не приобрел бы право на эту землю.

Итак, вот оно — «приобщение Полоцка к Руси», как с пафосом писали российские историки. Князь Valdemar киевского происхождения и полушведских корней насилует на глазах родителей шведскую княжну в Полоцке. Сие изнасилование стало «актом вхождения беларусов в Киевскую Русь». Хотя насиловали шведку, а вовсе не беларуску.

Ни в какую «Русь» при этом Полоцкое государство не вошло, так как позже, когда Рогнеда родила малютку Изяслава и хотела убить мужа, она сказала ему (очевидно, на их с мужем шведском языке):

«С горести подняла на тебя руку. Отца моего убил, землю его полонил из-за меня. А теперь не любишь меня и с этим младенцем».

Тут существенны слова «землю его полонил». То есть Рогнеда считала Владимира оккупантом, а жителей Полоцка — захваченными Киевской Русью в плен. Если даже княжна Полоцка не обладала пресловутым «древнерусским сознанием» профессоров Петрикова и Буровского (согласно которому, видимо, должна была радоваться своему изнасилованию), то с какой стати им должно было обладать местное население — которое вполне справедливо считало русские полки киевских князей иноземцами и оккупантами?

Далее хроника такая. В 988 году насильник Рогнеды князь Владимир принял христианство. Православно ориентированные российские авторы придают всемирно-историческое значение этому событию, называя его «крещением Руси» и подразумевая под «Русью» всю территорию нынешней Украины, России и Беларуси. Однако авторы книги «От Корсуня до Калки. Век X—ХIII» считают тогдашнее крещение всего лишь мерой борьбы Владимира против восставших вятичей и радимичей, так как новая религия укрепляла позиции великокняжеской власти.

В 1001 году умер князь Изяслав Владимирович и начал княжить его сын Брачислав. В 1021 киевский князь Ярослав (известный в истории как «Мудрый») потребовал от Брачислава передать Киеву часть полоцких земель. Затем Брачислав напал на Новгородское

княжество и его завоевал. Формально Полоцкое государство уже не подчинялось Киеву и вело независимую политику, так что эпоха господства Киевской Руси кончилась у нас к 1021 году — после 40 лет русского плена.

С 1044 года 57 лет подряд (! ) в Полоцке княжил Всеслав Брачиславович, по прозвищу «Чародей», внук Изяслава, сына Рогнеды и Владимира. В 1066 году Всеслав захватил Новгород, присоединив его к Полоцкому государству. В ответ в начале 1067 года коалиция Киева и его русских вассалов напала на Полоцкое государство и при этом сожгла Минск (что является первым упоминанием о нынешней столице Беларуси).

Тоже показательный факт для тех, кто рассуждает о «древнерусском сознании беларусов»: летописная история столицы Беларуси начинается с того, что ее сожгла Русь. Сей явно недружественный поступок показывает, что к тому моменту мы уже не являлись частью Киевской Руси.

Затем Всеслав попал в киевский плен, а в 1068-м во время восстания в Киеве мятежники его освободили и выбрали на киевский престол. До 1069-го он правил в Киеве, поэтому, несмотря на предшествующие события, можно считать, что Полоцк все еще оставался в орбите Киевской Руси.В 1069-м князь Ярослав Изяславич вместе с польским войском пошел на Киев, Всеслав вернулся в Полоцк, а потом бежал и оттуда. В 1069—1071 гг. в мятежном Полоцке правил временный киевский наместник, но это — уже агония власти Киевской Руси[10].

Витовт Чаропка в книге «Имя в летописи» (Минск, 1994) пишет, что в 1071 году произошло «изгнание Всеславом Чародеем киевского наместника из Полоцка, возвращение независимости Полоцкого княжества».

Все! На этом кончилось пребывание Полоцка (и восточных беларусов) в составе Киевской Руси. Русская оккупация длилась у нас с 980 по 1071 год, включая несколько неудачных попыток обретения свободы. С 1071 года и до начала эпохи ВКЛ (то есть до середины ХIII века) — в Полоцком государстве снова больше не было ничего русского.

Выходит, наш народ не обладал «древнерусским сознанием», так как целенаправленно отстаивал свою свободу от Руси. Эта борьба наших предков с Русью в долитовский период доказывает как минимум две вещи:

1. Мы не были изначально Русью — и упорно воевали с ней за свободу от нее, пока ее не добились.

2. Дальнейшее добровольное вхождение земель Восточной Беларуси в состав BKЛ, созданного на территории Западной Беларуси, не являлось «захватом литовцами исторических земель Руси», ибо никакой «Руси» тут прежде не было. Кроме киевской оккупации 980-1071 годов.

Летом 1077 года киевские (т. е. русские) дружины во главе с Владимиром Мономахом совершили поход против Полоцка. Поход закончился неудачей, но повторился зимой 1078 года. Однако теперь Полоцк был настолько силен, что беларусы во главе со Всеславом Чародеем не только отбили все атаки Руси, но еще и отобрали у киевлян Смоленск.

В 1101 —1129 годы в Полоцке княжил Борис (Рогволод) Всеславич. В 1104-м русские (то есть киевляне) пытались захватить Минск, в 1117-м снова его осадили, а в 1119-м захватили. С 1119 по 1129 годы с переменным успехом шла война между Полоцком и Киевом. Киевляне умудрились снова посадить в Полоцке своего наместника. Затем в 1130-м и 1131-м русские полки пытались захватить Ятву (Западная и Центральная Беларусь), но совместные ятвяжско-полоцкие полки в пух и прах разгромили киевских захватчиков.

Это имело историческое значение, так как стало первым объединением всех народов нынешней Беларуси для общего отпора врагу. То есть появился фундамент для рождения нашего этноса, а затем нации.

Объединение сил позволило победить киевлян и выгнать в 1132 году из Полоцка их наместника. Полочане выбрали князем Василька Всеславовича. В 1143-м они выбрали Рогволода-Василя. С 1160 по 1180 год княжил Всеслав Василькович. С 1181 по 1190 год в Полоцке не было князя, и он фактически являлся республикой.

В. Ластовский в «Краткой истории Беларуси» (1910 г. ) писал, что в 1190 году полочане избрали своим князем Мингайло или Мигайло (полагаю, ятвяжского князя из Западной Беларуси). Затем он передал престол своему сыну Гинвиллу. Гинвилл помимо языческого ятвяжского имел еще и христианское имя Юрия, принял православие (что было обязательно для Полоцка) и женился на какой-то княжне из полоцких. Умер он в 1199 году в Орше.

Вацлав Ластовский отметил:

«Кто были эти Мингайло и Гинвилло — трудно разгадать. Объяснение может быть только такое, что Мингайло принадлежал к тому же роду князей Полоцких, ибо трудно думать, чтобы полоцкое вече и удельные князья позволили чужому захватить полоцкий престол».

Совершенно согласен! Летописи Ятвы (Западная Беларусь) и Дайновы (Северная Беларусь) не сохранились, так как были написаны языческими рунами. Есть только археологические находки с руническими надписями, которые никто не может прочитать, плюс древний герб «Погоня» Миндовга с теми же письменами-рунами. При обращении этих земель в христианство ксендзы и попы уничтожали местные рунические рукописи как «языческую ересь», так как ничего на этом языке прочесть не могли. Так были уничтожены и все местные летописи.

Тем не менее князья Ятвы и Дайновы считались в Полоцке не только союзниками в обшей победе над Киевской Русью с 1131 года, но с ними давно были смешанные браки, поэтому их присутствие в Полоцке в 1190 году не просто ожидаемо, но совершенно закономерно.

И выбор полоцким вечем себе на княжение ятвяга — еще одно доказательство того, что мы не были никакой «Русью» и в долитовское время не обладали «древнерусским сознанием». В противном случае, что это за «древнерусское сознание», если вече выбирает абсолютно нерусского князя? Причем выбирает добровольно, а с русскими князьями воюет!

После Юрия-Гинвилла, согласно летописям, правил его сын Борис (в других летописях его называют сыном Романа Всеславовича, что кажется сознательным искажением более позднего времени). Потом правил его сын Василько. На этом кончается долитовский период и начинается период Литвы.

Отмечу, что согласно хронологии, которую приводит Чаропка в книге «Имя в летописи», с 1186 по 1216 год «княжение в Полоцке князя Владимира». Откуда Чаропка взял этого «Владимира» и куда делись все ятвяжские князья Полоцка, о которых писал в 1910 году Ластовский — остается загадкой. Подозреваю в этом случае желание автора подать историю Беларуси как именно славянского края (видимо, Чаропка ошибочно посчитал Мингайло и Гинвилло жемойтами, что его расстроило) — ведь он и Рогволода пытался представить как чеха, а не шведа. Но, полагаю, это ненужно и даже вредно. Иные беларуские историки видят тут спор с историками Летувы за «перетягивание» истории ВКЛ между восточными балтами и беларусами как якобы славянами. Это глубочайшая ошибка, так как беларусы не были и ныне не являются славянами. Беларусы — западные балты.

И Мингайло и Гинвилло — это именно беларуские князья, так как этнически они ятвяги (вовсе не жемойты), а ятвяги — часть нынешнего беларуского этноса. Ятвяги никуда не исчезли, они стали частью нашего народа. Историческая Ятва ятвягов (у которых были распространены имена Мингайло и Гинвилло, Ягайло, Витовт и прочие западно-балтские) — это Гродненская область, северная половина Брестской области (южная относится к Волыни) и большая часть Минской области. Плюс все беларусы Польши в регионе Белостока. Столицей Ятвы был город Дарагичин, который всю историю ВКЛ был нашим, включая период царизма, и только в 1945 году Сталин отдал его полякам.

Кстати говоря, на протяжении веков самым западным городом Беларуси был вовсе не Брест, а этот Дарагичин. Никогда он не был польским, потому что ятвяги — не поляки. Местами они славянизировались, а местами сохранили свой язык в нетронутом виде.

Запрещенный князь.

Но вернемся к полоцкому князю Всеславу «Чародею».

В газету «Секретные исследования», редактором которой я являюсь уже более десяти лет, пришло такое необычное письмо:

Мы поместили в газете такой комментарий:

«Помочь музыкальному коллективу мы никак не можем, но вот мнение выскажем.

Чем же не понравился кому-то полоцкий князь? Откроем энциклопедию «Беларусь» (Минск, 1995, с. 723): «Всеслав Брачиславич (? — 14. 04. 1101), князь полоцкий (1044 — 1101). Старался расширить княжество, защищал его самостоятельность. В 1065 напал на Псков, в 1066 захватил Новгород. В Немигской битве 1067 разбит Ярославичами и взят в плен. В 1068 во время восстания в Киеве освобожден повстанцами и 7 месяцев был великим князем киевским. В 1069 его дружина разбита под Новгородом. В 1078 захватил временно Смоленск. За решимость, ум и энергию прозван Чародеем».

Музыканты пишут, что православное духовенство отказывалось освящать памятник Князю Чародею. Но это — дело духовенства: освящать или не освящать, при этом вообще непонятно, с какой стати нужно было этот памятник освящать духовенству РПЦ Москвы? Ведь сей князь — лицо совершенно светское, не духовное. Да и веры он был вовсе не РПЦ Москвы, а РПЦ Киева. То есть той церкви, которая затем приняла униатство. Так что если кто и должен был освящать памятник князю, то священники греческой РПЦ Киева, либо униаты. И уж никак не представители московской церкви, которые к истории древнего Полоцкого государства абсолютно никакого отношения не имеют. Разве не странно: церковь молодой московской патриархии (она была учреждена в 1589 году) — вдруг освящает памятник князю, жившему в другой стране и во время, когда никакой Москвы вообще не существовало!

Ясно при этом, что каноны православной веры, по которым жило Полоцкое государство Всеслава «Чародея», сильно отличались от более поздних канонов Московской церкви, где правитель — по ордынской традиции — обожествлялся: ничего этого у нас не было. Это только в Орде-Московии царей Орды, а потом Ивана III, Василия III, Ивана IV, Бориса Годунова почитали как богоцарей и изображали на фресках как ровню самому Иисусу! У нас же народ не почитал князей за своих богов, и мало того — назвал Всеслава еще и «Чародеем», то есть «колдуном», что противоречит восторженному московскому представлению о самодержце как «боге»[11].

С точки зрения национального менталитета беларусов, наш князь вполне мог именоваться «Чародеем», так как беларусы, будучи европейцами, никогда не обожествляли своих правителей. А вот с точки зрения азиатского менталитета Орды-Московии это кажется «кощунством», так как религиозные установки РПЦ Москвы требуют обожествлять правителей, а называть кого-то из них «непотребным» словом «колдун» — «портит» это святое правило. Видимо, именно «нестыковка менталитетов» кого-то и раздражает.

Кстати, Всеслав был еще и киевским князем, а в России царица Екатерина II ради своих политических целей повелела считать украинских князей Киевской Руси «российскими князьями». А поскольку своих монархов в России обожествляли, то обожествлению подлежал и Всеслав как киевский князь, пусть и недолгий. Поэтому не исключаю, что в XIX веке вполне мог появиться некий циркуляр РПЦ, запрещавший употреблять слово «Чародей» в отношении князя Всеслава. И сей циркуляр странным путем перекочевал из царской России XIX века в независимую Беларусь XXI века, в умы некоторых наших граждан, продолжающих вдохновляться идеями эпохи царизма.

Как версия это выглядит вполне возможным, а аргументом может являться «Краткая история Беларуси» Ластовского, изданная в 1910 году в Вильне (то есть при царизме). Рассказ о Всеславе там занимает две страницы (9—10), но ни разу автор не использовал словосочетание «Всеслав Чародей». Он лишь сказал в одной фразе:

«Своим умом, неспокойным характером и славой чародея Всеслав надолго остался в памяти народа; о нем ходили разные сказки-легенды, как о чародее, и некоторые из них попали в рукописные памятники». И все! Возможно, Ластовский опасался царской религиозной цензуры, всячески искоренявшей «сказки-легенды» нашего народа…

Что касается названия коллектива, то тут церковь вообще ни при чем — ведь никто не собирался освящать его. Еще в СССР был вокально-инструментальный ансамбль «Чародеи» — никому это название не казалось «крамольным»; есть популярная кинокомедия «Чародеи» по фантастической повести братьев Стругацких. Чем название «Чародеи» принципиально отличается от «Князь Чародей» — непонятно. Дело, видимо, не в чародействе, а в самом князе, который не нравится кому-то как часть беларуской истории. То есть вопрос гораздо шире.

Напомню, что у беларусов всегда были две главные конфессии: католическая и РПЦ Киева (с 1596 года — униатская). Но после восстания 1830—31 годов царизм ликвидировал в 1839 году нашу униатскую православную веру — с одновременным запретом богослужения и книгоиздания на беларуском языке (при этом были сожжены наши Библии и другие церковные книги). Также были отобраны все наши храмы, а вместо нашего духовенства привезены из России несколько тысяч русских попов. Вот так в 1839—1840 годах Беларусь впервые в своей истории «обрела» веру восточного соседа.

Во время восстания 1863—64 годов генерал-губернатор Михаил Муравьев прямо говорил, что одна Московская церковь тут больше сделает для колониального подавления беларусов, чем десять российских полков. Московская церковь активно поддерживала великодержавную политику царизма в Беларуси.

И как мне кажется, нынешняя Беларуская православная церковь, официально себя объявившая частью Русской Православной церкви (Московской, а не греческой), продолжает оценивать нашу историю и политику нашего государства не с позиций национальных интересов беларуского народа, а через призму царских установок. Ведь традиции сильны.

Напомню также, что с 1839 и по 1950-е годы был под запретом и Франциск Скорина. После 1839 года он стал «врагом» из-за того, что печатал религиозные книги на нашем языке, что отныне запрещалось. В 1930-е годы большевики массово сажали в тюрьмы беларуских студентов за то, что они «избрали своим жупелом националиста Скорину». То есть современник Колумба и беларуский первопечатник Скорина (1484—1537) был объявлен «жупелом буржуазных националистов» и «врагом трудового беларуского народа», хотя в его времена никакой «буржуазии» и «пролетариата» даже в зачатке не было. Это был акт национального геноцида по отношению к беларусам.

После смерти Сталина «реабилитировали» Скорину и вернули его беларускому народ. Но вот Московская церковь, которая вела (и ведет по сей день!) у нас службы не на языке народа, а на русском — иностранном для наших селян и горожан, сохранила по сей день крайне прохладное отношение к Скорине.

Вообще говоря, всякая национальная церковь должна быть хранительницей традиций и истории своего народа. Но Беларуская православная церковь национальная только по названию. Идея «фикс» ее руководства сводится к тому, что беларуский народ должен добровольно отказаться от своей независимости и войти в состав России: по одному сценарию — «субъектом федерации», по другому — шестью областями Северо-Западного федерального округа.

Полагаю, к этому следует добавить тот факт, что Всеслав «Чародей» восстановил свободу Полоцкого государства от Киевской Руси. То есть — от Руси вообще. Может быть, еще и этим он так не люб здешним митрополитам Московской церкви.

Однако россияне, вместе со своей церковью, напрасно себя к русским причисляют.

Украина — это единственная Русь.

Недавно в авторитетной газете «Украинская правда» была опубликована статья украинского историка Александра Палия под названием «Спор Руси с Московией закончится победой Украины». Историк писал:

«Все народы в свое время проходили бум внимания к истории. И это естественно, ведь только понимание своих истоков дает народу и государству твердую почву под ногами. Даже экс-президент Кучма по-своему приобщился к этой дискуссии: он заявил, что парламент должен принять закон, «который запрещал бы историкам в кавычках, которые пишут учебники, заниматься словоблудием».

Между тем, сегодня перед украинскими историками (равно как и перед беларускими) стоит вопрос не об ее переписывании, а наоборот — об очищении украинской истории от неподтвержденных фактов и огромных наслоений лжи.

Эта ложь была напрямую навязана в условиях тотального идеологического террора, когда имперские историки могли говорить все, что захотят, а за правдивое слово об украинской истории и даже за простое ее изучение сотни украинских ученых поплатились карьерой и самой жизнью.

Одна из ключевых имперских мистификаций — тезис о том, что нынешняя Россия якобы имеет какое-то отношение к истории Киевской Руси, а также, что отдельные ее территории когда-то были подконтрольны Киеву.

Во времена СССР замалчивался элементарный факт, что во времена Киевского великого княжества Русью являлась исключительно территория Центральной Украины. Это нынешние Киевская, Житомирская, Сумская и Черниговская области, а также части Винницкой, Черкасской и Полтавской областей.

С конца XII века Русью стали называть еще и Западную Украину. Доказательств тому так много, что советская историография просто не знала, что с ними делать, и издавала «пересказы» летописей вместо оригиналов. Что же касается летописей, то в них читаем следующее.

Под 1146 годом: «И Святослав, заплакав, послал к Юрию в Суздаль, сказал: «Брата мне Всеволода Бог взял, а Игоря Изяслав схватил. Пойди-ка в Русскую землю, в Киев».

Когда изгнанный из Киевщины Ростислав в 1149 году приехал к своему отцу Юрию Долгорукому в Суздаль, он сказал: «Слышал я, что хочет тебя вся земля Русская и черные клобуки».

Со временем летописец прибавил жалобу Юрия Долгорукого: «Сыновец мой Изяслав, на меня прийдя, волость мою разорил и поджег, а еще и сына моего выгнал из Русской земли и волость ему не дал, и меня стыдом покрыл».

После того как Изяслав Мстиславович в который раз выгнал Юрия Долгорукого из Киева, летопись под 1151 годом сообщает, что его сын Андрей Боголюбский «тем временем выпросил у отца пойти заведомо в Суздаль, говоря: «Осе нам уже, отче, тут, в Руской земле ни рати, ни чего другого. Так что потеплу пойдем».

Об очередном неудачном походе Юрия Долгорукого на Киев в летописи под 1154 годом сказано: «В том же году тронул Юрий с ростовцами, и с суздальцами, и со всеми детьми в Русь. И случился мор среди коней во всем войске его, которого же не было никогда». После смерти Киевского князя Изяслава Мстиславовича «той же зимы (1154 года) тронул был Юрий в Русь, услышав о смерти Изяславовой».

В 1174 году Суздальский князь Андрей Боголюбский, отвечая на обращение князей Ростиславичей, сказал: «Пождите немного, я послал к братьям своим в Русь. Как мне весть будет от них, тогда и дам ответ».

Когда Андрея Боголюбского убили заговорщики в основанном им городке Боголюбове под Суздалем, его придворный человек Кузьмин сказал: «Уже тебя, хозяин, пахолки твои не признают. Не так, как когда-то, когда купец приходил из Цесарограда, и из других краев, и из Русской земли… »

После убийства князя Андрея бояре из Владимира-на-Клязьме говорили: «Князь наш убит, а детей у него нет, сынок его в Новгороде, а брат его на Руси».

Под 1175 годом летопись сообщает: «В том же году, когда оба Ростиславича сидели на княжестве в земле Ростовской, раздавали они были посадничества русским отрокам. А те большую тягость людям сим совершили продажами и верами». Таким образом, «русские отроки», приведенные Ростиславичами с Киевщины, чужие в Ростовской земле.

Под 1180 годом летопись сообщает о походе черниговского князя Святослава Всеволодовича на Суздаль и Рязань: «И тогда спешно приготовились к бою в войске Святославовом, и Всеволод Святославич уборзе примчался к русским полкам со своим полком. И тогда рязанские князья убежали, а других они побили».

Вот Святослав вернулся из Суздаля и в летописи сказано: «А когда вышел он из Суздальской земли, то отпустил брата своего Всеволода, и Олега, сына своего, и Ярополка в Русь, а сам с сыном Владимиром пошел в Новгород Большой».

В 1187 году князь Рюрик Киевский послал в Суздаль к князю Всеволоду сватать его восьмилетнюю дочь Верхуславу за своего сына Ростислава. Всеволод согласился, дал большое приданное и отпустил ее «в Русь».

Князь Рюрик справил пышную свадьбу, каких «не бывало на Руси», а потом тех, кто привез Верхуславу из Суздаля, «Якова свата и с бояре одпустил ко Всеволоду в Суздаль». Яков «приехал из Руси (в Суздаль), проводив Верхуславу, и бысть радость».

В 1223 году на помощь киевским князьям в их борьбе против монголо-татар послали с ростовским полком Василия Константиновича, но он якобы не успел «к ним в Русь».

Под 1406 годом литовская летопись сообщает, что «Свидригайла… начал много зла с Москвой творить Литовской земле и Руси».

Под 1415 годом: «Витовт, Большой князь Литовский, увидев, что митрополиты, придя из Москвы в Киев, забирают из святой Софии все, что красиво… и в Московскую землю относят», чтобы «не преуменьшалось богатство в земле Русской», приказал выбрать своего митрополита.

Таких упоминаний в летописях очень много, любой читатель при желании может легко найти еще сотню или две.

Между тем нигде в летописях не упоминаются ни «Суздальская Русь», ни «Московская Русь» — все это поздние выдумки имперских идеологов. Русь всегда была только Киевская. Подчиненные ей земли никогда не были Русью.

Например, в 1147 году черниговский князь Святослав взял в осаду город Неринск (в Рязанском княжестве), и в летописи написано: «В то же время прибежали к Святославу из Руси отроки». Как видим, Рязань не является Русью.

Под 1148 годом летопись сообщает об обмене дарами между Великим князем Киевским Изяславом Мстиславичем и его братом Ростиславом Мстиславичем, князем Смоленским: «Изяслав дал дары Ростиславу, что от Русской земли и от всех цесарских земель (то есть земель, подвластных Изяславу, которого часто называли цесарем, наподобие императоров Византии), а Ростислав дал дары Изяславу, которые от верхних земель и от варягов».

Под 1154 годом киевский князь Юрий Долгорукий отправляет своего племянника Ростислава в Смоленск, говоря: «Сын! Мне с кем Русскую землю удержать? С тобой. Поезжай-ка туда».

В 1173 году, когда Ростиславичам предложили покинуть Киев, а также города Белгород и Вышгород и уйти в Смоленск, летопись сообщает, что «засетовали Ростиславичи, что он лишает их Русской земли». Итак, Смоленск — это «верхние земли» по Днепру, которые не являются Русью.

* * *

Все эти данные однозначно свидетельствуют о том, что Суздаль и весь Северо-Восточный регион, включая Смоленск и Новгород, ни во время пребывания под властью Киева, ни после сепарации не назывались Русью. Русь — это территория современной Центральной, а с конца XII века — еще и Западной Украины.

Этот факт для ученых-историков — своего рода «секрет Полишинеля». Например, российский ученый М. В. Робинсон писал: «Среди всех случаев употребления понятия «Русская земля» в «Слове о полку Игореве» нет ни одного, который говорил бы за то, что в нем выражено представление автора обо всех восточнославянских княжествах».

Другой российский историк Василий Ключевский считал суздальского князя Андрея Боголюбского первым собственно русским (московским) князем: «С Андреем Боголюбским великоросс впервые вышел на историческую арену».

Менее добросовестные исследователи пытались создать миф о том, что столица Руси якобы «переехала» из Киева в Москву. Теорию массового переселения придумал в XIX веке российский ученый Михаил Погодин, но даже в советские времена она была признана ненаучной.

Дело в том, что хотя летописи фиксируют переселение сотен людей, ни в одной из них нет упоминаний о массовом переселении из Руси в Суздальскую землю. Мысль о переселении основывается исключительно на догадках, а также на том факте, что в некоторых российских городах (Переяславле-Залесском, Рязани, Владимире-на-Клязьме и других) названия рек повторяют киевские названия — Почайна (в русском языке она стала «Пучай-рекой»), Ручай, Лыбедь и прочие. Однако кто осуществил переименование — переселенцы-крестьяне или тосковавшие по Родине князья — неизвестно.

На самом деле никуда столица Руси не переезжала, как не переезжала и сама Русь. Вместе с тем у предков россиян после полного отделения от Киева образовалось свое государство — Владимирско-Суздальское княжество (оно же Залесье), которое позже стало Московией. Еще несколько сотен лет после этого никто там даже не думал о том, чтобы называться Русью.

Интересно, что и Новгород, из которого сейчас в России пытаются сделать «первую столицу России», тоже не считался Русью. Например, в летописи читаем, что в 1148 году князь киевский Изяслав Мстиславич пришел в Новгород, чтобы вместе с новгородцами, которых возглавлял его сын Ярослав, идти на Юрия Долгорукого, и сказал новгородцам: «Вот, братья, сын мой, и вы прислали ко мне, что вас обижает стрый мой Юрий. На него я пришел сюда, оставив Русскую землю».

Когда в том же году киевское и новгородское войско пошло войной на Суздаль, летопись четко разделяет новгородцев и Русь: «И оттуда послали они новгородцев и Русь опустошать Ярославль»; «И в то время пришли новгородцы и Русь, опустошив, от Ярославля, и добычи много они принесли». Итак, новгородцы не русины — они новгородцы, никак не иначе.В летописи за 1141 год читаем: «А когда Святослав (Ольгович) удирал из Новгорода в Русь к брату, то послал Всеволод навстречу ему». То есть Новгород не является Русью.

Единственное во всем массиве летописей упоминание о каком-либо другом, не киевском происхождении названия Русь есть в новгородской летописи, где сказано: «И от тех варягов, пришельцев, назвалась Русь, и от них носит название Русская земля; и новгородские люди до этого дня от рода варяжского».

Вместе с тем в более раннем Начальном Киевском своде конца ХI века, из которого переписывались все ранние сообщения Новгородских летописей, такого отрывка нет. В самой Новгородской летописи утверждается, что земли по среднему течению Днепра стали называть Русью еще до прихода варягов в Новгород в 854 году.

На основе столь очевидных несогласований российский академик Алексей Шахматов (1864—1920) доказал, что данный фрагмент лишь в одной копии Новгородской летописи из многих — это поздняя вставка, сделанная в первой половине XV века с целью повышения престижа Новгорода. Новгородцам позарез требовалось приложить к себе варяжское происхождение (хотя на самом деле в Новгороде жили словены и чудь) в ходе спора за свой статус.

Надо сказать, что лишь с конца XII века Западную Украину начали называть Русью. Галицко-волынского князя Романа Мстиславича (правил в 1188— 1205 гг. ) называли «самодержцем всей Руси», в то время как относительно Андрея Боголюбского летопись сообщает, что он «хотел быть самовладцем всей Суздальской земли».

С тех пор все галицко-волынские князья, продолжая эту традицию, назывались князьями и хозяевами «Русской земли» или «всей Русской земли», а на их печатях был указан титул «короля Руси» (Rex Russiae). И в ХV, и в XVI, и даже в XVIII столетии географы четко различали Московию и Русь (см., например, французскую карту 1754 года).

В самой Московии термины «Росия», «Россия» для обозначения страны впервые и весьма ограниченно начали употреблять только в XVI веке, при великом князе Василии III (правил в 1505—1533 гг. ), а Москва начала претендовать на земли Украины.

Московия была официально переименована в Россию царским указом в 1721 году. Этноним «русский» закрепился еще позже — только в конце века, когда царица Екатерина II «высочайшим повелением» приказала московскому народу называться «русским народом» и запретила ему употреблять название «москвитяне».

Интересно, что Московия взяла для своего нового названия греческую транскрипцию слова «Русь».

Именно тот факт, что Россия, получив свое название в XVIII веке, претендовала на историческое наследие Руси, созданной на 700 лет раньше, дал основания Карлу Марксу утверждать в своей работе «Разоблачение дипломатической истории XVIII века», что «Московская история пришита к истории Руси белыми нитками». Добавим: эта работа Карла Маркса — единственная, которая в СССР всегда печаталась с купюрами.Украинцы никогда не признавали кражу названия «Русь». Уже в середине XVIII века в Украине появилась «История русов», которая однозначно утверждала украинский характер Киевской Руси. Выдающийся украинский поэт XIX века Тарас Шевченко в своих произведениях ни разу не употребил слова «Русь» или «Россия», но только «Московщина». В современном украинском литературном языке утвердился этноним «россияне», в то время как прилагательное «русский» оставлен для всего древнего украинского.

Напоследок следует сказать, что в Руси названием народа были этнонимы «русины» (в знаменитой «Русской правде», в княжеских грамотах, в летописях), а изредка — «русы». В летописях рус или русин — всегда житель Киевщины. Этноним «русичи» встречается только в «Слове о полку Игоревем»[12]. Именно этноним «русин» массово сохранился в Западной Украине до XX столетия, а кое-где в Закарпатье до сегодняшнего дня.

Исходя из всего вышеприведенного, история России имеет такое же отношение к истории Руси, как, например, история Анголы и Мозамбика к истории Португалии. Или история Индии — к истории Великой Британии. Если бы, например, сегодня Россия захотела переименоваться в Китай, это не значит, что вместе с такой нехитрой манипуляцией она получила бы в наследство китайскую историю и культуру многих тысячелетий.

Комментарий к спору об «истинной Руси».

Как видим, сегодня идет ожесточенный спор между Украиной и Россией о том, кто из них был «настоящей исконной Русью». Беларусь в этом споре не только не участвует, но и близко не стоит — ибо к той Руси никакого отношения не имеет.

Если украинская сторона обсуждает какие-то послания своих киевских наместников в финских землях нынешней Центральной России с целью обнаружения в них смысла термина «Русь», то о Беларуси речь не может идти, так как тут киевские наместники правили всего несколько десятков лет, и их отсюда выгнали. Ясное дело, что нигде в документах эти киевские наместники ни словом не обмолвились, что «в Руси сидят», так как ощущали себя в Полоцкой стране оккупантами, под которыми «земля горит». Два-три года — таков был обычный срок пребывания здесь русского наместника из Киева. Потом его либо изгоняли, либо убивали. Наступал период свободы от Руси, после очередной упорной войны Киев сажал очередного наместника — и все повторялось сначала.

Это не только не «Русь», но и кардинальное отличие от истории Центральной России, где такого сопротивления Киеву никогда не было.

Позиция Украины в этом споре кажется истинной. Была в древности просто Русь, а вовсе не «Киевская Русь», как позже ввели для разграничения. Причем Лев Гумилев в своих потугах смешать Русь с Золотой Ордой (что творчески продолжил академик А. Фоменко в «Новой Хронологии») явно перешел грань научного непредвзятого подхода. Он всячески избегал употреблять термин «Киевская Русь» (только «Киевское государство», мол — не Русь) и насаждал термин «Владимиро-Суздальская Русь» как «единственную Русь». По его мнению, к XIII веку Украина и Беларусь перестали быть Русью (хотя Беларусь никогда ею и не была), а «Русью» стали только те бывшие колонии Руси Киева, которые пошли на коллаборационизм с Ордой.

* * *

«Перетягивание одеяла истории Руси на себя» между Киевом и Москвой наглядно показывает беларусам, что мы к этому спору никакого отношения не имеем. Сей спор заведомо имперский, и в его рамках профессора Петриков и Буровский полагали под «древнерусским сознанием беларусов» ментальную подчиненность России. Теперь, когда неопровержимо доказано, что Русью была только и именно одна Украина, такое «древнерусское сознание беларусов» означало бы ментальную подчиненность уже Украине. Дескать, мы — полуукраинский народ, извечный вассал Киева.

Я не шучу. В СССР «древней Русью» и «древнерусским» понималось ментально московское, а сегодня в СНГ — уже ментально киевское. Беларусы в этой «концепции» должны были видеть себя ментальным придатком Москвы — а теперь, как выясняется, ментальным придатком Киева. Ведь как ни крути, Русью был все-таки Киев, не Москва.

Конечно, никто сегодня в Украине, защищая свою правду о Руси Киева, абсолютно не думает о том, чтобы видеть беларусов своим «подчиненным этносом». Но ведь передается принцип, заложенный царизмом: дескать, коль у вас «древнерусское сознание», то вы заложники его. Вот и выходит, что беларусы — ментальные заложники уже не Великой России, а Великой Украины. Ибо Русь — она.

Показательно, что в этом споре за право «считаться Русью» ни одна из сторон не вспоминает про нас. И слава Богу. Мы в этот спор соседей встревать не будем, тем более что оба «тянущих на себя одеяло» нас Русью дружно не считают. Поэтому констатируем: Беларусь никогда не была Русью, не считается ею русскими соседями, а нынешнее название страны — только «фонетическое совпадение», не больше чем «Пруссия», «Боруссия» и «Руссия». Хотя во всех случаях был корень «Русь», но и к Руси Москвы, и к Руси Киева наша Беларусь точно так же никакого отношения не имеет. Не является Беларусь вассалом Киева и Москвы ни ментально, ни исторически, ни как-то иначе.

Единственной «зацепкой» для объявления нас «обладателями древнерусского сознания» и «восточными славянами» являются наши «славянские» топонимы. Однако должен разочаровать невежественных российских и украинских обывателей: ничего «восточно-славянского» в наших топонимах нет. При создании Речи Посполитой полякам пришлось придать доброму десятку наших топонимов дополнение «Литовский», чтобы не путать с такими же, которые уже были в Польше: это и Минск-Литовский (не путать с Минском-Мазовецким), и Брест-Литовский, и т. д. Чего нет ни в Украине, ни в России. Наш Полоцк кажется тезкой польского Плотеска, ведь изначально Полоцк назывался Полотеск. Возможно, эту топонимику оставили ляхи, создавая тут свои колонии еще в VII веке. Они, вероятно, и славянизировали кривичей Полоцка — как создали и сам этот город. Но ляхи — это не Русь.

К анализу наших топонимов мы вернемся позже, пока же сделаем вывод: Беларусь никогда не была Русью — не признавала себя Киевской Русью, не обладала «древнерусским сознанием», вообще никто тут русским себя не считал в долитовский период. Ни князья, ни народ — никто. При этом нас Русью не считают ни украинцы как наследники Киевской Руси, ни российские историки. «Русью» мы становились для последних только в случаях нападений Московии — дескать, ради «оправданного» (кем? почему? ) «собирания Москвой русских земель». Но мы никогда не были «русскими землями», не позволяли — как показано выше — «собирать» себя Киевской Руси. С какой же стати нас продолжила тщетно «собирать» Московия?

Поздний термин «Белая Русь» мы детально рассмотрим в главах, относящихся к периоду Речи Посполитой. Первоначально «Белой Русью» именовали именно одну Московию, а в войне 1654—67 гг. московиты именовали «белорусцами» любых чужеземцев, кто принимал Московскую веру: украинцев, жемойтов, поляков, евреев — и литвинов, то есть нынешних беларусов.

Теперь еще раз коснемся главного мифа — мифа о том, что, дескать, беларусы изначально были «восточные славяне». Современные исследования генофонда беларусов поставили на нем жирную точку.

В конце ХVIII века Россия оккупировала всю территорию Великого княжества Литовского (Беларусь + Жемойтия) и значительную часть Польши (включая правобережную Украину). Этот факт побудил Екатерину II осуществить глобальную фальсификацию истории с целью обоснования «законных прав» России на чужие земли.

От фальсификации — к мифу.

Среди политических задач стояли:

1) чем-то обосновать захват чужих территорий;

2) для дискредитации национально-освободительных устремлений беларусов и украинцев — придумать миф о том, что они якобы всегда мечтали оказаться под властью России;

3) в рамках этого мифа следовало создать еще один миф — о том, что московиты являются по отношению к беларусам и украинцам братьями-славянами, а не финнами и татарами бывшей Московии;

4) соответственно, следовало произвести массовую ревизию всех имевшихся в наличии летописей и исторических документов с целью их «исправления» либо уничтожения.

Своим указом от 4 декабря 1783 года Екатерина II повелела создать «Комиссию для составления записок о древней истории, преимущественно России» во главе с графом Андреем Петровичем Шуваловым (1744—1789).

Фальсификация сводилась к двум практическим мероприятиям:

1) по созданию ранее не существовавших «летописных сводов» Московии (до 1783 года их никто не знал и не упоминал, они все появились впервые);

2) по «исправлению» летописей Украины и Литвы путем внесения ссылок на сочиняемые события в древней Московии, упоминаемые в новоявленных «летописных сводах».

Впервые московиты-русские (славяноязычные финны и тюрки) узнали о том, что они, оказывается, являются «славянами», в 1790 году. Тогда императрица поручила Александру Васильевичу Храповицкому, являвшемуся в 1782—1793 годах ее секретарем, а также членом комиссии по «упорядочиванию истории», создать миф о том, что россияне — якобы славяне. Как он сам отметил в своих записках, «отыскал бумаги, во время житья в Эрмитаже писанныя о древности Славян, с изысканием первобытного народа». То есть изготовил фальшивку. Именно в составлении таковых и заключалась вся работа Комиссии.

А Николай Михайлович Карамзин, написавший на основе фальсифицированных «летописных сводов» 12-томную «Историю государства Российского» даже не скрывал, что внес в эти материалы (уже фальсифицированные! ) еще и от себя весомый «примес лжи».

Вот так и пошла после 1790 года гулять по свету одиозная басня о том, что финны России, балто-сарматы Украины и западные балты Литвы-Беларуси — это «восточные славяне», да еще и «русичи», да еще и «выходцы изначально с территории России».

В дальнейшем россияне настолько уверовали в это измышление, что даже современные научные его опровержения абсолютно не воспринимают. Российская интеллигенция продолжает жить верой в басню о «братстве и общем происхождении» своего финско-татарского народа с народами западных балтов (беларусов) и днепровских балто-сарматов (украинцев). А православная церковь Москвы всячески поддерживает ее. Именно эта выдумка питает имперское сознание россиян, дает им «право» (по их собственному мнению) называть исконные территорию других народов «российскими землями». Этот миф — один из главных в менталитете современных россиян.

Генофонд.

Кем же являются этнически нынешние русские? Этот вопрос поставила недавно Российская академия наук (РАН) — и получила четкий ответ. Российский журнал «Власть» (приложение к изданию «Коммерсантъ») опубликовал статью Дарьи Лаане и Сергея Петухова «Лицо русской национальности» (№ 38, сентябрь 2005 г., с. 54—60), в которой сообщается:

«Российские ученые завершили и готовят к публикации первое масштабное исследование генофонда русского народа. Обнародование результатов может иметь непредсказуемые последствия для России и мирового порядка»[13].

Оказывается, в 2000 году Российский фонд фундаментальных исследований выделил грант ученым из лаборатории популяционной генетики человека Медико-генетического центра Российской академии медицинских наук. Ученые смогли несколько лет полностью посвятить изучению генофонда русского народа.

Журнал «Власть» привел некоторые полученные ими данные. Удалось установить, что русские — это не «восточные славяне», а финны. По Y-хромосоме генетическое расстояние между русскими и финнами Финляндии составляет всего 30 условных единиц (близкое родство). А генетическое расстояние между русскими и так называемыми финно-угорскими народностями (марийцами, вепсами, мордвой и пр. ), проживающими на территории России, равно 2—3 единицам. То есть генетически они идентичны.

Результаты анализа митохондриальной ДНК показали, что еще одна ближайшая родня русских, кроме финнов Финляндии, — это татары: русские от татар находятся на том же генетическом расстоянии в 30 условных единиц, которые отделяют их от финнов.

Одновременно анализ генофонда беларусов показал, что они генетически весьма далеки от русских, но идентичны северо-восточным полякам — то есть мазурам Мазовы. Иными словами, изучение генофонда лишь подтвердило выводы историков: беларусы — это западные балты, а русские — это финны.

Руководитель исследования Е. В. Балановская отметила:

/Пришлось/ «рассмотреть данные многих систем — антропологии (соматологии, дерматоглифики, одонтологии), классической генетики (группы крови, белки крови), тысяч фамилий, данные по разным системам ДНК маркеров (аутосомных, Y-хромосомы, митохондриальной ДНК).

… Мы собрали воедино два огромных массива информации о русском народе, накопленные за многие десятилетия антропологией и генетикой. Мы провели два новых исследования — ДНК и фамилий. И придумали способ, как сравнить эти четыре столь разных системы признаков — антропологии, классической генетики, молекулярной генетики, фамилий. Мы строили компьютерные геногеографические карты для каждого признака. Например, для антропологии — карту роста бороды; для классической генетики — карты встречаемости генов групп крови; для молекулярной генетики — карту гена устойчивости к СПИДу; для фамилий — карту встречаемости Ивановых во всех частях русского ареала. Четыре столь разных системы, и в каждой — много признаков. Для каждого создана карта. А затем получили «обобщенные» карты для каждой системы признаков. И после этого впервые могли сравнить все данные о русском генофонде.

… Наше «открытие» в том, что совершенно разные науки и признаки — антропология, генетика, фамилии — полностью согласны друг с другом и, дополняя друг друга, рисуют общий портрет русского генофонда.

Причем русский генофонд здесь, к счастью, не одинок. Еще до изучения русского генофонда мы сделали аналогичный набросок портрета генофонда народов Восточной Европы, включая в него и народы «ближнего зарубежья» (от Черного моря до Балтики), и Кавказа, и Приуралья. И обнаружили вновь единогласие свидетелей! Хотя портрет генофонда народов Восточной Европы оказался совершенно иным — волны генофонда следовали в Восточной Европе не по оси «север — юг», как в русском генофонде, а по оси «запад — восток».

Поэтому и для русского генофонда — занимающего огромную часть Восточной Европы — мы ожидали увидеть все ту же восточноевропейскую закономерность. Но нет! Русский генофонд обнаружил свое собственное строение, связанное с его собственной историей».

Результаты исследований действительно шокировали многих в России — ведь русские оказались генетически и антропологически финнами, а не славянами. Чтобы успокоить возмущенных и несогласных граждан (главным образом, политологов, публицистов, историков и журналистов), Е. В. Балановская разъяснила, что надо не заниматься мифами, а вспомнить о том, что раньше эти территории были исконно финскими:

«Термин «исконный» русский ареал мы всегда берем в кавычки, помня, что история дославянского населения на этой территории на порядок дольше славянского. Генетическая память пронизывает все слои генофонда, все напластования, пришедшие от разных обитателей Восточной Европы.

Поэтому, анализируя «исконный» ареал, мы никогда не говорим об «исконно» русском генофонде, об «исконно» русских генах. Авторы считают, что их просто нет. Есть генофонд, раскинувшийся в этом ареале и вобравший в себя (как и все другие генофонды) гены многих популяций, оставивших в ходе многих тысячелетий свой генетический след. И любая привязка гена к народу неверна — это разные системы координат. Принадлежность к народу определяется самосознанием человека. Генофонд определяется концентрацией генов в исторически определенном ареале. Поэтому, говоря «Русский генофонд», мы имеем в виду все гены, собранные ходом истории в «исконном» русском ареале и запечатленные в нем».

Да, можно согласиться с тем, что «принадлежность к народу определяется самосознанием человека». И если финские народы России считают себя русскими — это их право. Но проблема не в этом, а в том, что Е. В. Балановская дипломатично оставила вне обсуждения: что концепция о «едином происхождении восточных славян русских, украинцев и беларусов» ныне — разоблаченный миф. Никаких «восточных славян» нет, они «славяне» только вследствие славяноязычности. А генетически и антропологически русские — это чистые финны (пусть славяноязычные, пусть православные).

Что касается Беларуси, то на картах исследований ученых влияние русского генофонда еще ощутимо в Витебской и Могилевской областях, но в Центральной и Западной Беларуси (исторической Литве) его уже нет, там генетически самый близкий сосед — польская Мазовия.

Все это ставит крест на выдумке царизма о «едином происхождении беларусов и русских». Как оказалось, генетически и антропологически это два совсем разных этноса, и даже разные этнические группы, ибо беларусы — индоевропейцы, а русские — нет.

* * *

Елена Балановская признала, что больше всего российских ученых удивило следующее: они ожидали увидеть в Центральной России смешение местных финнов с пришлыми тюрками и славянами. Однако ни славянского, ни тюркского весомого влияния они не обнаружили.

На мой взгляд, в этом нет ничего странного. При соотношении населения в рамках 80% местного этноса и 20% мигрантов — за несколько поколений в результате браков с местным большинством пришлые этносы растворяются в нем, словно сахар в кипятке, теряя и язык, и гены, и культуру, и менталитет. То есть — полностью исчезают, в их потомках уже не найти следов исходных неместных черт. Например, у потомков Пушкина сегодня никакие исследования не находят эфиопских генов — они полностью исчезли.

В Центральной России (исторической Московии) все сельское население (70—80% от общего вплоть до середины XX века) генетически являлось финским (потомки мокши, мордвы, эрзя, муромы, мещеры и прочих). Это абсолютное большинство населения и растворяло в себе всех пришлых (у которых максимум оставались только дворянские неместные фамилии). В Литве (Беларуси) аналогично на протяжении всей истории литвины (беларусы) составляли около 80% населения и запросто в течение нескольких поколений этнически и генетически «переваривали» всех мигрантов (кроме евреев, которые до 1917 года не вступали в браки с иноверцами).

Например, русская семья с двумя детьми приехала в 1946—49 годы в БССР. В 1960-е годы эти дети с вероятностью 80% вступили в брак с беларусами, а их дети (наполовину русские, наполовину беларусы) в 1980-е годы с вероятностью 80% тоже вступили в брак с беларусами и дали потомство, которое уже на 75% явилось этнически беларуским. Вот таким образом за 3—4 поколения «пришлые» растворяются в этносе беларусов, попутно теряя свои фамилии и обретая беларуские. Аналогичный процесс происходил и в Центральной России. Российских ученых удивила устойчивость исконных этносов, но, как видим, ничего удивительного в ней нет.

Эта устойчивость доказывает, что Беларусь (историческая Литва) и Центральная Россия (историческая Московия) на протяжении многих веков являлись и остаются до сих пор, образно говоря, машинами по усвоению мигрантов в своих этносах. А эти этносы сохраняют свое изначальное генетическое и антропологическое содержание: славяно-балтское в Беларуси, финское в Центральной России. Называть «схожими до степени братства» две абсолютно разные по содержанию машины воспроизводства генофонда — просто нелепо.

Дополняют картину современные исследования беларуских ученых, изучавших антропологию беларусов. Она — западно-балтская, а не финская, как у русских. Отсылаю читателей, например, к интереснейшей работе Виктора Вераса «У истоков исторической правды», где показано, что антропологически современные беларусы — это ятвяги (исконные жители всей Западной и Центральной Беларуси). У беларусов генофонд и антропология ятвягов (шире — смесь западных балтов и славян), у русских — генофонд и антропология финнов (шире — смесь финнов и славян).

В 2005 году (то есть одновременно с завершением работ российских ученых по русскому генофонду) и в Беларуси были опубликованы результаты аналогичных исследований. Речь идет о книге доктора биологических наук А. И. Микулича «Беларусы в генетическом пространстве. Антропология этноса». Вот отрывки из удачной, на мой взгляд, рецензии Д. Санько к этой книге (в моем переводе):

«Как справедливо отметил во вступлении к книге украинский антрополог С. П. Сегеда, подобных изданий в беларуской антропологической литературе еще не было. Монография подводит итоги более чем тридцатилетним экспедиционным исследованиям, проведенным известным антропогенетиком Алексеем Микуличем в Республике Беларуси и на смежных территориях стран-соседей — Российской Федерации, Республике Летува, Украины.

Объектом их было прежде всего сельское население как носитель наиболее характерных генетических и конституционных особенностей популяций. Изучением было охвачено около 120 групп. Они формировались из представителей, которые имеют предков местного происхождения до 4—5 колена. Исследование генофонда коренных местных популяций показало целостность беларуского этноса, его гомеостаз во времени и пространстве, а также очевидность геногеографического компонента в этнической истории.

На карте генетических расстояний от средних беларуских частот генов в населении Восточной Европы, созданной на основе значений ДНК-маркеров, ясно видна особенность генофонда беларусов, к которым примыкают коренные жители Псковщины, Новгородщины, Смоленщины, Брянщины, Виленского края и Украинского Полесья. Компактный ареал беларуского генофонда на этой карте в общих чертах соответствует сфере расселения беларусов в исторической ретроспективе. Автор обращает внимание на очевидность многовекторной дивергенции этого ареала, которая показывает дальнейшие направления миграции.

Известно, что «европеизация» российского населения остановилась под татаро-монгольским нашествием. Изучение генофонда беларусов практически не показало присутствия в нем примет монгольской расы. Это подтверждает исторические свидетельства о том, что Баларусь не знала татаро-монгольского ига. Интересно также отметить, что общая тенденция изменчивости в границах беларуского ареала имеет меридиональное направление, в то время как для российского ареала ее направление перпендикулярно-широтное.

Каждый из трех восточно-славянских этносов, согласно антропологическим данным, имеет свою уникальность. Они формировались в разном географическом пространстве, на особых субстратных праосновах. Помещенная в книге графическая интерпретация обобщенных характеристик их генофондов позволяет наглядно увидеть степень схожести и различия. «Этнические облака» беларусов и украинцев довольно компактные и на приложенной диаграмме частично перекрываются. Российское же «облако» очень размытое, и только незначительная его доля перекрывается с первыми двумя.

В то время как украинское «этническое облако» вообще не граничит с финно-угорскими, а беларуское только касается их — центр «этнического облака» российских популяций находится в одном кластере с финно-угорскими, а не славянскими этносами.

Алексей Микулич аргументированно опровергает суждения московских коллег о том, что ядро российского генофонда исстари находится на северо-западе российского этнического ареала (Псковщина, Новгородчина) с привлечением части земель, которые сегодня находятся в составе Республики Беларусь. Он отмечает, что к беларусам Придвинья генетически очень близки коренные жители Псковской и Новгородской, как и Смоленской областей (и этому факту есть историческое объяснение — это этнически территория кривичей). Но это вовсе не дает повода исключать их из беларуского этнического ареала.

Сопоставление данных генной географии с материалами археологов дает очень интересные результаты. Географическая структура современного беларуского генофонда в очень многом соответствует древним археологическим культурам…. Это важный аргумент в пользу генетической непрерывности поколений. Анализ антропогенетического и генодемографического материала приводит автора к выводам о глубокой древности беларуского этноса. Современная картина беларуского генофонда сформировалась как путем долговременного приспособления в результате естественного отбора, так и в процессе этнической консолидации.

Пользуясь «генетическим календарем», автор установил, что популяции коренных жителей Беларуси ведут свою родословную непрерывно не менее как 130—140 поколений, это означает — самое позднее с середины 2-го тысячелетия до н. э. По мысли автора, происхождение, особенности языка, материальной и духовной культуры, существование в течение многих веков своего государства — Великого княжества Литовского, перевес эмиграционных процессов над иммиграционными — содействовали консолидации и формированию этнического содержания беларусов».

Отсылаю российских коллег к этому интересному исследованию, но… Книга издана на беларуском языке, а его в России никто не понимает. Книги, изданные на беларуском языке там в принципе читать не могут, хотя при этом россияне повторяют, как заклинание, что «наши языки — по сути один и тот же самый язык».

На самом деле это два разных языка, с разным происхождением.

* * *

Огромный «забытый» пласт истории славян и балтов заключается в том, что народы Полабской Руси и Поморья спасались от немецкой экспансии, уходя все дальше на восток. При этом они сражались вместе против немцев и нередко побеждали, например 15 июня 1243 года у Рейзенского озера под предводительством поморского князя Святополка. В конечном итоге все собрались под короной прусского короля Рингольда (отца Миндовга), как сказано в «Великой хронике Польской», и ушли дальше на восток, на территорию нынешней Западной Беларуси. Потом Миндовг несколько раз пытался отвоевывать с этой территории свою Пруссию и даже отвоевал на время, казнил там всех коллаборантов. Но оккупанты все равно одолели.

Эта летописная история показывает, что славянское содержание и культурное влияние шли в будущую Беларусь не со стороны далекого Киева или еще не существовавшей финской Московии. Оно стало результатом влияния славян Полабской Руси и Поморья (ободритов, лютичей, русинов острова Руяна-Русен и Старграда, лужичан и других), а также поморских западных балтов, среди которых преобладали пруссы и мазуры. Ясно, что этносы Западной и Центральной Беларуси, тогда — ятвяги и дайнова, дали им место как братьям для спасения от экспансии тевтонов. В итоге появилось Великое княжество Литовское, фактически государство мигрировавших народов Центральной Европы.

Они принесли сюда не только свои фамилии на «-ич», которые принципиально не могли возникнуть в языках ляхов, украинцев и русских (и не существовали в Полоцке), но принесли также свой европейский менталитет и славяно-балтскую технологическую модернизацию. Юрий Брезан, писатель лужицких сорбов, лауреат двух Государственных премий ГДР, в книге «Избранное» (Москва, 1987) своих персонажей-лужичан именует «беларускими» именами Якуб (Якуб Кушк), Ян (Ян Сербии) и так далее. Но «беларуские» ли это имена и фамилии? Или все-таки имена исторические, изначально — лужицкие?

Видимо, древние истоки культуры беларусов надо искать у лужицких сорбов. Серьезных исследований в этом направлении не было, хотя именно тут мы видим полное сходство и полное этническое совпадение в деталях, а не что-то «похожее» на других соседей.

Обращаю на это внимание по той причине, что в России существует иная, ничем не обоснованная версия этнокультурного происхождения беларусов (к тому же ныне опровергнутая генетикой). Мол, беларусы — это восточные славяне, которые изначально проживали на территории Днепра (и оттуда же, мол, «вышли» русские). Именно эта концепция позволяла царизму изображать беларусов «младшим», «изначально родственным» русским этносом, а его фактическую несхожесть с русскими объяснять результатом «полонизации».

На самом деле беларусы своим этно-культурным содержанием похожи на поляков меньше, чем на Мазуров и лужицких сорбов, на других славян и западных балтов Полабья. Это неудивительно, ибо беларусы возникли вовсе не в «Славянском треугольнике», как утверждают российские историки, а были открыты для мощного влияния со стороны Пруссии — которая (взгляните на карту) географически ближе к Западной Беларуси, чем Киев и Москва.

На наших предков в начале XIII века гораздо сильнее влияли пограничные нам Помезания (русинов Святополка), Погезания (поруссов Рингольда и его сына Миндовга) и Поморье (лютвинов князей Булевичей и Рускевичей). Именно от последних, после их миграции в район Новогрудка к 1219 году, мы переняли название «Литва» и герб «Погоню». Там происходили драматические события, результатом которых стало создание Великого княжества Литовского.

Что же касается исследований генетиков, то они не только показали, что беларусы никогда не были «восточными славянами», но и доказали, что беларусы древнейший и архаичный европейский этнос западных балтов.

Сенсация о «восточных славянах».

Вот что сообщил журнал «Наука и технологии России» (август 2008 года):

«Группа ученых под руководством Джона Новембра из университета Калифорнии в Лос-Анджелесе проанализировала ДНК более 3000 европейцев и связала их с данными о месте рождения этих людей, сообщается в статье, опубликованной в журнале «Nature». Добровольцы, принимавшие участие в эксперименте, представляли разные регионы Европы, все они согласились на секвенирование ДНК в рамках проекта Population Reference Sample, цель которого — определить степень генетического «родства» народов».

Оказалось, что финны не являются родней европейцев — это и неудивительно, так как финны не индоевропейцы.

Дмитрий Чувелёв писал в своем комментарии к этому исследованию в статье «Составлена генетическая карта Европы»:

«Добавим, что аналогичные исследования активно идут и в России. Ученые из академического Института молекулярной генетики (ИМГ РАН) под руководством Светланы Лимборской уже более 15 лет ведут исследования в области этнической геномики, полученные ими данные ставят под сомнение некоторые хрестоматийные взгляды, например, на возникновение восточнославянских народов».

Если конкретно, то данные генетиков показывают, что русские — славяноязычные финны, беларусы — западные балты, а не славяне.

Тот же журнал опубликовал месяцем раньше статью «Генные путешествия во времени». В ней сказано:

«Ученые из академического Института молекулярной генетики РАН недавно вернулись из очередной экспедиции по российской глубинке — в этот раз они побывали в одной из деревень Вологодской губернии. Уже более 15 лет они ведут исследования в области этнической геномики. Накопленный материал особенно ценен для изучения русского этноса, которому до недавнего времени генетики не уделяли большого внимания, а также важен для анализа предрасположенности разных популяций к тем или иным наследственным заболеваниям».

И далее:

«Не так давно ученые Института молекулярной генетики РАН совместно с белорусскими и украинскими коллегами изучали три восточнославянских этноса на примере жителей Киевской, Новгородской областей и Пинского района Беларуси. Проводили анализ по пяти полиморфным маркерам, определяя их сочетания (гаплотипы). У представителей всех трех этнических групп обнаружились два наиболее часто встречающихся гаплотипа, но для русских был характерен один, для украинцев — второй, а для белорусов — и первый и второй практически в равной степени. На основе полученных данных учёные предположили, что белорусы по своим генетическим характеристикам ближе других находятся к тому праэтносу, от которого произошли восточные славяне».

Это — настоящая сенсация: ведь раньше учебники рассказывали сказку о том, что «беларусы и украинцы — отпочковались от русского народа». По другой версии, «восточные славяне родились на Днепре и оттуда заселили Беларусь и Россию». Теперь же наука установила, что беларусы на порядок старше украинцев и русских!

Однако я не согласен с такой интерпретацией этих данных, так как она предвзята, обусловлена ненаучной выдумкой о «единстве трех восточно-славянских народов». Если отбросить эту выдумку и взглянуть на факты как таковые, то близость беларусов к «праэтносу» следует объяснять тем, что они являются не славянами, а западными балтами —древнейшим образованием, от которого в прошлом отпочковались и германцы, и славяне (последние в IV—VI веках).

Беларусы — древнейший народ Европы.

Среди ряда генетических карт Европы, созданных учеными в последние годы, есть и цветная карта «Гаплогруппы в Европе», которую я рекомендую читателям найти в Интернете и внимательно изучить. Для этого сделаю некоторые объяснения.

Rla (желтую) называют «арийской» гаплогруппой (как говорят ученые, «распространена везде, где проходили индоарии», но эта формулировка мне кажется неточной, о чем я еще расскажу).

Гаплогруппу Rib (красную) называют кельтской (иберийской), I (фиолетовую) — скандинавской, N (темно-фиолетовую) — финно-угорской.

На Пиренеях и на Балканах можно видеть генетические следы вторжений из Африки и Азии. Турция — вообще генетическая «каша»: пришли тюрки из Средней Азии и смешались с разнообразными народами Византии.

Эстония, Латвия и Летува представлены почему-то общим значком, с преобладанием финских генов. Общим значком представлены и Беларусь с Украиной, что кажется странным. Россия представлена двумя значками, с преобладанием финской составной.

По этим значкам в отношении названных шести стран трудно сделать какие-либо точные выводы. Поэтому предлагаю обратиться непосредственно к результатам исследования генофонда, которые помещены на сайте Лаборатории популяционной генетики Международного генетического центра Российской академии медицинских наук (РАМН) в разделе «70 народов Европы по гаплогруппам Y-хромосомы».

Итак, начнем с беларусов. Объем выборки — 423 человека. Таким образом, у беларусов имеется 10% финских генов, 18% скандинавских, 50% арийских. Высокий процент «арийской» гаплогруппы Rla — «визитная карточка» западных балтов. Выше этого показателя беларусов — только показатель поляков 57% (за счет западных балтов Мазуров) и показатель сорбов (лужицких сербов) в 63%. Больше никого в Европе с такими показателями Rla в генах нет.

Сорбы живут на востоке Саксонии и в южной части Бранденбурга, это самый маленький из всех славянских народов (60 тысяч человек), который правильнее называть западными балтами, а не славянами. Они — потомки племен, заселявших 1400 лет назад земли между Эльбой, Балтийским морем и Средними горами.

После потери независимости в X—XIII веках и целенаправленной германизации этого района, область поселения сорбов значительно сократилась (часть сорбов ушла на восток, где стала составной частью беларуского этноса). Лишь потомкам сорбов в Верхнем и Нижнем Лаузице удалось сохранить и пронести через столетия лужицкий (или вендский) язык, свою религию и культуру. Сорбы не имеют автономии в Германии. Но город Баутцен является для сорбов их неофициальной столицей и культурным центром. Еще один культурный центр расположен в Коттбусе, на границе с Польшей (Мазовой). Сорбы, проживающие в Нижнем Лаузице (Бранденбурге), называют себя вендами.

В Украине данные по Rla — 44%, что является усредненным значением, на самом деле эта гаплогруппа мало представлена у жителей Западной и Восточной Украины, зато имеет высокий показатель среди жителей бассейна Днепра — потомков днепровских балтов. Подчеркиваю — тоже западных балтов.

Для России приводятся данные по Rla — 47%, однако и это, как в случае с Украиной, усредненное значение. Исследования генетиков показали, что русской нации в генетическом смысле вообще не существует: она состоит из ряда совершенно разных генетических групп. В Центральной и Северной России у русских преобладают финские гены, в Южной — сарматские, в Сибири — свои уникальные. В Брянской, Смоленской, Курской областях, частично в Тверской и Псковской областях — гены беларусов, потому что это исторические земли кривичей — западных балтов.

Руководитель отдела молекулярных основ генетики человека ИМГ РАН, профессор С. Лимборская именно в связи с этим обстоятельством подчеркивала, что «настоящая граница проживания русского этноса очерчивается границами времен Ивана Грозного». Русский этнос — это славянизированные финны Центральной России, а жители указанных выше областей — русифицированные беларусы, то есть западные балты.

С этих позиций мы видим, что никаких «восточных славян» на территории Беларуси никогда не было и нет, здесь проживают те же самые народы, которые жили еще до насаждения славянского «койне» варягами эпохи Киевской Руси. То есть в Западной Украине жили ираноязычные сарматы, в Восточной Украине и Московии — финно-угры, в Беларуси и части нынешней Западной России — западные балты.

Данные археологии, хорошо известные еще ученым СССР, вполне подтверждают исследования генофонда. Они показывают, что никакие «славяне» не мигрировали неизвестно откуда на территорию Беларуси, Украины и России. Славяне Полабья вместе с норманнами прокладывали путь «из варяг в греки» по территориям западных балтов, сарматов и финнов, создавая при этом цепь крепостей.

Обитатели последних (дружины и «обслуживающий персонал») постепенно обучали славянскому языку местное неславянское население. Так наши предки стали говорить на славянском «койне», а все отличия в языках беларусов, украинцев и русских — это отличия исходных основ. Беларусы дзекают, потому что они исконно западные балты; русские окают, потому что они исконно финны; украинцы имеют свои особенности языка, потому что они исконно сарматы (с примесью западных балтов и финнов).

Теперь по поводу гаплогруппы Rla. Общее мнение ученых: «распространена везде, где проходили индоарии». Это так, но ученые — видимо, из-за боязни обвинений политического характера — не делают главный вывод: чем больше доля этой гаплогруппы Rla в этносе, тем более данный этнос ближе к праэтносу древних индоевропейцев. А в таком случае получается, что ближе всех к древним индоевропейцам — лужичане, мазуры и беларусы. Это самые древние в Европе народы из индоевропейцев.

И это действительно так. По данным археологии, именно здесь впервые в Европе была освоена металлургия, что вызвало всплеск рождаемости и избыток населения — и отсюда шла миграция индоевропейцев в Европу. Именно в землях западных балтов — самые древние следы индоевропейцев. Именно у беларусов, мазуров и сорбов сохранились в народной кухне многочисленные блюда из овса — которые готовили только древние индоевропейцы и которые неизвестны сегодня народам, появившимся позже «периода овсяной кухни». Наконец, данные сравнительной лингвистики говорят о том, что самый древний индоевропейский язык — язык западных балтов. От него в свое время произошла латынь Древнего Рима.

Только у западных балтов фамилии на «-ич», которые в принципе не могут образоваться в славянском языке (на Балканы они попали с экспансией колонистов сорбов-лужичан). Фамилии на «-ич» отвечают словообразованию латинского языка (соответствуют латинскому притяжательному суффиксу «-is», который сохранился также и в языках восточных балтов жемойтов и аукштайтов Летувы).

Все это, как и многое другое, доказывает, что беларусы, мазуры и сорбы — западные балты, древнейшие индоевропейцы, от предков которых отпочковывались остальные народы Европы. Наиболее высокий показатель гаплогруппы Rla — яркое тому доказательство.

Открытия археологов.

Что касается русского этноса, то вот интересное сообщение в средствах массовой информации, появившееся 6 августа 2008 года под названием «Ученым придется переписывать русскую историю»:

«Сенсационная находка российских археологов. В Посадском районе Ивановской области во время раскопок ученые обнаружили финский могильник, который датируют примерно IV веком. Внутри бронзовые вещи и останки. Теперь ученым, возможно, придется переписывать историю возникновения древнерусской культуры.

Они не любят слово «сенсация», говорят просто «находка». Археологи Российской академии наук составляли карту древнерусских «селищ». И на восьмое лето нашли могильник — финское захоронение.

«Самая интересная вещь — это фибула. По всей вероятности, это — импорт, — говорит младший научный сотрудник Государственного исторического музея Анна Красникова. — Как только мы ее снимем и перевернем, можно будет по книгам сравнить с другими и с точностью сказать, откуда она сюда была привезена».

Фибулы — сложные застежки с перламутром. Такие до сих пор находили только в Европе. Топор принадлежит то ли лесорубу, то ли воину. И хорошей сохранности бронзовые височные кольца. Директор института археологии устал от гипотез — не может сообразить: «Как они их носили? »

«Первый раз беру их в руки, хотя брать страшно, очень тонкие и очень хрупкий металл», — признается директор Института археологии РАН Николай Макаров.

Таких параллелей отечественная археология не помнит. 13 финских захоронений, рядом древнерусские бусы. Ученые объясняют: эти финны жили здесь в четвертом веке, а уже в десятом рядом с могильником стояли древнерусские избы. Место называется «суздальское ополье». Но до сих пор считалось, что первыми земледельцами на границе Владимирской и Ивановской областей были славяне.

«Именно финны были пионерами земледелия на этой территории, — поясняет Николай Макаров. — Кроме того, они были хорошими ювелирами и многие украшения пришли к нам из финской культуры.

… По существу, археологические раскопки здесь, в «суздальском ополье» — это такая попытка найти место возникновения древнерусской культуры. В IX—XII веках здесь происходила грандиозная историческая работа. На территории в 120 километров от Покрова на Нерли до Переславля древние славяне начали рубить лес, возделывать поля и главное — начали строить города Владимир и Суздаль. Это было новое общество, составившее серьезную конкуренцию Киевской Руси и положившее начало Московскому государству».

Но, как мы уже выяснили, нет у русских генов «древних славян», имеются только свои финские и тюркские гены. Владимир основали князья-варяги из Киева, Суздаль — вообще финский топоним, нерусский и неславянский. Как могли «древние славяне» «начать рубить лес, возделывать поля и строить города Владимир и Суздаль»? С какой стати славяне назвали бы основанный ими город финским именем?

Этот элементарный вопрос почему-то не возникает в головах российских ученых. А ведь и все остальные древние топонимы Московии — финские: Москва, Калуга, Кострома, Муром, Пермь, Тверь и так далее — сотни.

То, что в «суздальском ополье» пытаются называть «древнерусской культурой», является в чистом виде финской культурой. Славянский язык появился в этих местах вместе с дружинами киевских завоевателей, а вот местных славян там никогда не было.

Восточные балты.

Теперь поговорим о восточных балтах: латышах Латвии, о жемойтах и аукштайтах, отпочковавшихся от латышских племен и пришедших на территорию нынешней Летувы в IX—X веках.

В разделе сайта Лаборатории популяционной генетики МГНЦ РАМН «70 народов Европы по гаплогруппам Y хромосомы» жемойты и аукштайты Летувы названы «литовцами» (хотя к исторической Литве никакого отношения не имели), и о них сообщается: 37% по «финской» гаплогруппе N3 и 45% по «арийской» (древней индоевропейской) гаплогруппе Rla.

Латыши: 41% финской гаплогруппы N3, 39% гаплогруппы Rla, и еще 9% Rlb — кельтской гаплогруппы. То есть латыши по своим генам, как и русские, близки к финнам. Это неудивительно, так как их племена некогда смешались с жившими на территории Латвии ливами — финским народом. Плюс генетическое влияние живущих рядом финнов Эстонии и Псковской области (напомню, что само название Псков — от финского названия реки Плесква, где «Va» по-фински «вода»).

У летувисов финская составная лишь немногим меньше — 37%, но все равно получается, что жемойты и аукштайты по генам почти наполовину — финны.

Доля в генах народов Балтии «арийской» гаплогруппы Rla удручающе мала. Даже у летувисов их 45% сопоставимы со средним украинским 44%.

Все это напрочь опровергает сложившийся в 1970-е годы среди лингвистов миф о том, что, дескать, жемойты и аукштайты являются «прародителями индоевропейцев», потому что их язык наиболее близок санскриту и латыни.

На самом деле «загадка» объясняется очень просто. Жемойты и аукштайты только потому сохранили свой язык столь архаичным, что совершенно выпали из истории Европейской цивилизации и вели образ жизни диких затворников. Они жили в землянках в чащах лесов, избегая любых контактов с инородцами. Попытки немцев крестить их в XI—XII веках провалились, так как эти народы просто разбегались от «крестителей-колонизаторов» и прятались в лесных чащах и на болотах.

У жемойтов и аукштайтов не было до образования ВКЛ ни городов, ни деревень! Они являлись полными дикарями: носили звериные шкуры, воевали каменными топорами, не имели даже глиняной посуды. Только беларусы, захватив их земли, впервые научили их делать горшки на гончарном круге. Жемойты и аукштайты последними в Европе отказались от язычества и приняли христианство и последними в Европе обрели свою письменность (только в XV—XVI веках).

Поэтому понятно, как такой образ жизни предков нынешних летувисов сохранил «нетронутым» язык, похожий одновременно и на санскрит, и на латынь.

Выскажу свое мнение. То, что мы сегодня называем «восточными балтами» в лице летувисов и латышей, никакими «балтами» не является. Они по генам наполовину финны, а по доле «арийской» гаплогруппы Rla — единственно определяющей балтийскую составную в крови — сильно уступают беларусам, мазурам и сорбам. Вот эти три последних народа и являются генетически настоящими балтами.

Да, язык восточных балтов действительно сохранился, тогда как языки литвинов, мазуров и сорбов стали славянскими. Так случилось потому, что восточные балты избегали контактов с инородцами и самоизолировались, а западные балты находились в гуще этнических контактов со славянскими мигрантами.

Согласно данным сравнительной лингвистики, во времена рождения Иисуса Христа 2000 лет назад (задолго по появления славян), жители земель нынешней Беларуси говорили на языке, который мало отличался от латинского языка и от нынешнего языка жемойтов, аукштайтов, латышей. Это был еще общий для индоевропейцев язык, что сильно облегчало Римской империи захват разных стран. Диалектные отличия в этом общем языке уже существовали, но в принципе люди понимали друг друга без переводчиков. Например, житель Рима вполне понимал речь древнего беларуса или древнего германца.

В IV веке готы, населявшие Дон, решились на «большой поход в Европу». По пути они присоединили к себе западных балтов с территории нынешней Беларуси, разгромили Рим. От удивительного симбиоза готов, западных балтов, фризов и других народов родился в Полабье новый этнос — славянский, оказавшийся живучим и цивилизационно перспективным.

Предполагаю, что именно во время похода готов на Европу предки нынешних восточных балтов спрятались от них в чащобах и возвели в культ свою самоизоляцию от всего мира. Вот так сохранился язык «образца IV века».

Нюансы генетики.

Вот еще несколько фактов о генетических корнях европейцев.

Финская гаплогруппа N3 представлена у народов Европы следующим образом: венгры — 1 % (это кажется просто фантастическим, не могу найти иного объяснения, кроме того, что венгры — чистые угры, а не финны), 1% также у сорбов, немцев, калмыков и турок; датчане и чехи — 2%; словаки и армяне — 3%; поляки — 4%; норвежцы — 5%; украинцы — 8% (усредненное значение); шведы — 9%; беларусы — 10%; мордва — 17%; чуваши — 18%; русские — 19% (усредненное и неверное значение, об этом ранее мы уже говорили); татары — 20%; коми — 29%; эстонцы — 34%; карелы — 36%; летувисы — 37%; ненцы и вепсы — 38%; латыши — 41%; саамы — 46%; удмурты — 47%; финны — 59%.

Таким образом, генетически самыми финскими в мире народами являются: финны (59%), удмурты (47%), саамы (46%) и латыши (41%), которые — обращаю внимание — на 7% «обогнали» даже эстонцев.

Это уже само по себе интересное открытие. При том весьма существенно, что финны — не индоевропейцы, а совершенно другая раса (в том числе антропологически, у финнов генетически круглые лица и курносость, в какой-то мере монголоидные черты).

Точно так же не является индоевропейской гаплогруппа J2. Это «южная составная» семитских народов, она есть и у беларусов — 4%. Предполагаю, что таков след многовековой жизни среди нас огромной еврейской диаспоры, результат частичного смешения их с беларусами. Но сегодня, в результате Холокоста и эмиграции, евреи в Беларуси практически исчезли (их осталось менее одного процента среди населения).

Гаплогруппа J2 наиболее присуща мазандеранцам (40%), азербайджанцам (31%), грузинам (29%), грекам (27%), туркам (25%), армянам (23%), итальянцам (20%), албанцам (19%), народам Ирана (17%), осетинам (15%), сирийцам (15%), македонцам (13%), французам (13%), румынам (11%), татарам (11%), сербам (9%).

У хорватов, русских и поляков 2%, у чехов 3%, немцев 4%, украинцев 5%, сардинцев и испанцев 6%. У беларусов, повторяю, 4%.

В Центральной и Северной Европе никогда не жил ни один семитский народ, кроме евреев, поэтому наличие гаплогруппы J2 (об

ратите внимание — у беларусов и немцев одинаково по 4%) указывает только на частичное смешение европейских этносов с еврейским.

Скандинавская гаплогруппа I в разделе «70 народов Европы по гаплогруппам Y-хромосомы» представлена двумя видами: IIа и ІІЬ.

«Скандинавские» гены обнаружены в IIb: у чехов (9%), поляков (10%), украинцев (16%), беларусов (18%), румын (18%), молдаван (22%), гагаузов (24%), македонцев (29%), сербов (30%), хорватов (52%), боснийцев (54%).

В IIа: у мордвы (12%), финнов (28%), саамов (32%), шведов (37%), норвежцев (39%).

Странно, что гаплогруппу I назвали «скандинавской». Хотя она имеет очевидное преимущество у народов Скандинавии, все же наиболее весомо представлена в генах жителей Балкан — боснийцев (54%). Выходит, что боснийцы «более скандинавы», чем все народы самой Скандинавии?!

Вот тут и видна сложность проблемы: сама по себе разбивка этносов на гаплогруппы в процессе генетического анализа не раскрывает ни механизма образования этносов, ни критериев для четкого определения того или иного этноса. Генетики не нашли — и вряд ли найдут — математическое воплощение этноса в виде формулы генов. Пока мы весьма далеки от того, чтобы, например, этнос беларусов или немцев представить какой-то формулой гаплогрупп. Хотя сами этносы, конечно, вполне уникальны.

Как мне думается, для таблицы гаплогрупп этносов Европы и всего мира нужен свой «Менделеев», который открыл бы системный закон в этом явлении. Пока же никакой всеобщей системы наука не видит.

17 апреля 2009 года Беларусь в очередной раз отметила Радуницу — день памяти усопших. Беларусь является единственным государством в мире, где этот праздник объявлен нерабочим днем — настолько велико для нас значение этой уникальной, нигде больше не сохранившейся языческой традиции. Свыше миллиона беларусов в этот день посетили кладбища, оставив пищу на могилах умерших родственников. Откуда взялся этот праздник? Почему его нет у других народов? И зачем мертвым оставлять пищу?

Удивительный праздник.

Радуница — самый удивительный погребальный праздник среди всех, сохранившихся сегодня в Европе. Суть его в том, чтобы кормить мертвых родичей. Он, безусловно, является отражением более древнего языческого обряда, только «наложенного» на христианство и приуроченного почему-то к Пасхе.

Удивителен и сам обряд, и тот факт, что он не встречается ни у кого, кроме беларусов. Уже сам по себе он предполагает дохристианскую традицию хоронить тела в земляных ямах, а родственникам — навешать усопших. В языческие времена такая традиция существовала в Европе лишь на одном «пятачке»: в Центральной и Западной Беларуси (Литва, Ятвягия, Дайнова) и в Мазовии (ныне Польша), а также в Пруссии. То есть у западных балтов.

У остальных народов Евразии существовали две иные традиции: либо сожжение трупов, либо погребение в пещерах с запретом посещения могил.

Кремация с середины II тысячелетия до Рождества Христова стала повсеместной для большинства народов: и в Индии, и в Скандинавии, и среди финно-угров, и в Центральной Европе. Историк XIX века Василий Ключевский подробно описал погребальные обряды Центральной России — этносов славянизированных финнов. Как и славяне Польши и Чехии, они сжигали тела родичей, а кости «собирали в малую посудину и ставили на столбу на распутиях», в таком виде кости «чура» (или «щура», то есть прадеда) охраняли родича от всякого лиха. Отсюда слово «пращур» и выражение «Чур меня! », то есть «храни меня дед».

Кремация была обычным обрядом для всей Центральной России, что подтверждается всеми раскопками. Российский писатель и ученый-медик, автор знаменитой «Танатологии» (науки о смерти) Б. Н. Рыбаков приводит много примеров сооружения деревянных домовин-столбов на кладбищах от архангельского Севера до казачьего Дона — как пережиток этого обряда. Ничего подобного в языческой Беларуси не было: здесь усопших не сжигали, а хоронили.

Понятно, что никакой Радуницы у народов будущей России быть не могло, ибо еду не носят сожженным костям. Вместо этого здесь существовала другая традиция как отражение трупосожжения: уже в христианское время над могилами разводили костры, дабы как-то «привлечь» похороненного к обряду огня.

Славяне и скандинавы точно так же, как финны, кремировали трупы. Кремация была основным видом погребения и в Древней Греции (Гомер описывал только кремацию) и в Древнем Риме, откуда появился термин «колумбарий» (ниши для урн с прахом). Христианство запретило кремацию как противоречащую учению о воекресении из мертвых, поэтому к 400 году в Римской империи кремация прекратилась. В 768 году последовал официальный «Вселенский» запрет церкви на кремацию. После того как в 785 году христианство приняли вожди саксов, всякого сакса, кто не хоронил на церковном кладбище умерших, а сжигал их трупы, наказывали смертью.

Кремации нет среди иудеев и мусульман, но и там Радуница абсолютно невозможна. Тело покойника надо было отнести до захода солнца на кладбище (у иудеев — это пещера, закрытая камнем, у мусульман — яма в удаленном от села месте). Приближение, а тем более прикосновение к могиле на Востоке понималось как осквернение и требовало особой церемонии очищения. Теплый климат способствовал быстрому разложению трупов и был причиной таких обрядов.

Как видим, языческая традиция Радуницы существовала только у нас в Беларуси, где тела усопших еще в дохристианское время не сжигали, а закапывали. Но зачем относить еду мертвым? И почему сам праздник называется Радуницей?

Типичные заблуждения.

Российские религиозные энциклопедии пишут, что «Радуница — весенний языческий праздник восточных славян, связанный с культом предков». Термин «восточные славяне» в данном случае неуместен, ибо отмечают этот праздник только одни беларусы (этнически — западные балты). Этот праздник к славянам не имеет никакого отношения.

Более точную формулировку дает «Словарь славянской мифологии»: «Радуница в России, в Беларуси и северо-востоке Украины — поминальный день».

Однако в России он имеет сегодня характер вовсе не «славянский»: его активно отмечают в глубоко неславянских, но православных регионах — в Башкирии, Пермском крае, в Бурятии, на Алтае, в том числе его отмечают чукчи, принявшие православие. Причина в том, что его распространяет в этих регионах Московская церковь — как якобы «часть православия».

Конечно, невежественный обыватель в России может подумать, что раз сейчас Радуницу отмечают в Перми и Башкирии, то это «российский народный праздник» или по крайней мере «русский народный праздник». На самом деле в России он появился (вместе с Яном Купалой) по историческим меркам совсем недавно: только после войны Московии с ВКЛ в 1654—67 годах, когда войска царя Алексея Михайловича около 300 тысяч беларусов увели в Московию в качестве рабов. Именно от этих порабощенных беларусов (тогда именовавшихся литвинами) финские народы Московии и переняли Радуницу и Яна Купалу (там Яна переименовали в Ивана или Иоанна Купалу — на манер болгарских церковных книг).

Появление этих праздников в России в XVII—XVIII веках проследил известный собиратель русского фольклора И. П. Сахаров (1807—1863). Первое издание его «Сказаний русского народа» вышло в 1836 году.В нем он писал:

«Новейшие мифографы включили Купало в число славянских божеств; но его не было ни в Киеве, ни в других славянских землях. Об нем не говорят ни Нестор, ни другие писатели, это слово известно в наших письменных памятниках только с XVII столетия».

Это — важное свидетельство исследователя темы, запомним его. Далее Сахаров указал, что это праздник не русских, а литвинов — «литовцо-руссов», переименованных царизмом в 1840-е годы в «белоруссов». Поэтому нам правильнее было бы говорить не «Иван Купало», а «Ян Купала». Сахаров пишет:

«Литовцо-руссы называют Ивановское празднество — праздником росы. С вечера, под Ивановскую /Яновскую/ ночь они собираются на избранном месте, на поляне ставят шалаши, разводят огни, поют песни, пляшут с факелами и перескакивают через огонь. Рано утром отправляются в лес — на росу. Утренние сборы называются у них «стадом», а пляска «коркодоном». Утром собирались травы для врачевания и чарования. Литовцо-руссы верят и в папаротников цвет… В Лужском уезде, по реке Луге, Ивановское празднество известно более под именем Соботок. Вероятно, что это название занесено из Литвы».

А вот про Радуницу:

«Литовцы выходят во вторник на могилы своих родителей, в 2 часа пополудни, обедать и поминать их за упокой. Сначала начинается катание на могилах красных яиц, потом обливание могил медом и вином. Яйца раздаются нищим. Могилы накрываются белым столечником, устанавливаются кушанья. По старым приметам кушанье должно состоять из нечетных блюд и сухих. Богатые снабжают бедных кушаньями для родительской трапезы. После сего приветствуют родителей: «Святые родзицели, ходзице к нам хлеба-соли кушаць! » — И садятся на могилах поминать их. По окончании поминок говорят: «Мои родзицели, выбачайте, не дзивицесь, чем хата богата, тем и рада». Остатки кушанья раздаются нищим, и день оканчивается при корчмах с песнями и плясками».

Под «литовцами» Сахаров в 1836 году еще понимал именно беларусов, а вовсе не жемойтов, которых только в 1870-е годы царизм постепенно начал именовать «литовцами». Так вот, самое интересное заключается в том, что Радуницу и Яна Купалу жемойты Летувы не отмечают. Как не отмечали до недавнего времени и славяне (кроме литвинов-беларусов и мазуров в Польше — но это западные балты по происхождению, а не славяне). Понемногу эти праздники вошли в быт и живших рядом с ними ляхов и украинцев в Северной Украине, а с XVII века переняли от пленных литвинов (вместе с акающим диалектом вместо местного финского окающего) сначала в самой Москве, а затем через столетие — в округе.

Сахаров предполагал, что исследование фольклора Московии, Украины и Литвы (Беларуси) покажет некие общие истоки в прошлом, но таких общих истоков первый фольклорист России не нашел. Он с разочарованием и недоумением констатировал в 1836 году:

В издании 1885 года текст был изменен — согласно новой моде называть Литву «Бело-Руссией»:

Загадка действительно обескураживала: языческих праздников Радуницы и Купалы нет ни у восточных балтов — жемойтов и аукштайтов, которых к концу XIX века стали называть в России «литовцами». Как не было никогда и у славян. В итоге беларусы с этими уникальными языческими традициями выпадали из всех «схем» исследователей XIX века. Не восточные балты, не славяне! А кто же тогда? Ведь были же они кем-то, со своими собственными традициями, да столь мощными, что вошли в культуру соседей!

Только в 1970-х годах ученые нашли беларусам этническое название: западные балты. Разграничив нас и со славянами, и с восточными балтами — жемойтами, аукштайтами, латышами.

У истоков этносов.

В прошлом у многих исследователей господствовала эмпирическая точка зрения, согласно которой некоторые языковые подобия между беларусами и русскими (кстати, на порядок меньшие, чем между беларусами и поляками) свидетельствуют об их «родстве».

Если взглянуть на проблему через призму новых данных российских генетиков (о чем подробно сказано выше), то следует вообще отбросить — как ненаучную — концепцию существования «восточных славян», ибо генетически таковых нет. Вместо этого надо говорить о русских как «финно-руссах», о беларусах как «балторуссах». В том смысле, что славянский язык («койне») пришел к местному населению балтов и финнов вместе со славянскими князьями — захватчиками и колонистами[14].

Но и такая концепция для Беларуси кажется верной лишь по отношению к этносу кривичей, которые были изначально западными балтами, но которых славянизировали еще до Рюрика колонисты ляхи или полабы. Территория кривичей в Беларуси — это Витебская и Могилевская области, а на территории современной России — Смоленская, Брянская и Курская области (бывшие земли BKЛ). Замечу, что в средние века граница между Московией и BKЛ проходила как раз по этнической границе между балтами (кривичами) и финнами (мордвой, мокшей, эрзя, муромой и прочими народами, имевшими общее самоназвание «мокшали», или «моксель»).

А вот в Центральной и Западной Беларуси — исторической Литве — народ себя именовал не русинами, а литвинами. Финны Московии лишь очень постепенно освоили изначально непонятный им славянский «койне». А вот западные балты воспринимали его гораздо проще, ибо их язык мало отличался от славянского (напомню, что славяне возникли как этнос в результате смешения западных балтов с готами).

Поэтому термин «литовцо-руссы» нельзя применять к литвинам (нынешним беларусам Центральной и Западной Беларуси), ибо то, что казалось российским этнографам «русским» у литвинов (то есть, отличавшим литвинов от жемойтов и аукштайтов — восточных балтов), на самом деле было сугубо своим, исконным западнобалтским. Ни к какой «Руси» наш древний язык, близкий к славянскому, отношения не имел.

Конечно, у западных балтов были свои уникальные традици, которых нет ни у славян, ни у восточных балтов (в нынешней Летуве и Латвии). Праздники Радуница и Яна Купала существовали только на территории западных балтов, они географически четко этой границей очерчены. Это Северная Польша (Мазовия с центром в Варшаве), Пруссия-Порусье (центр Королевец, он же Кёнигсберг, он же Калининград), Ятва (ныне Брестская и Гродненская области, часть Минской, центр Дарагичин — ныне в Польше, в 70 км от Бреста), Дайнова (ныне Беларусь, центр — Лида), Литва (ныне Беларусь, земли между Слонимом и Минском).

Везде в этих землях христианские миссионеры в период XIII—XVI веков распространяли новую веру, позволяя вносить в нее (на новый лад) некоторые старые обряды. Так были внесены Ян Купала и Радуница, но с «корректировкой»: на могилы предков относили крашенные на Пасху яйца.

С кривичами история была несколько иной: их обратили в христианство шведские миссионеры, которые активно уничтожали старые культы, в том числе «культ живойта-ужа» — еще один общий для западных балтов. Поэтому у кривичей Радуница трансформировалась в праздник Дзяды (Деды) — несколько иной, уже во многом лишенный многих исконных черт, в том числе и своего древнего названия. Должен заметить, что Сахаров в своей книге описал именно Дзяды кривичей, а не Радуницу литвинов. Например, он писал о том, что после катания по могиле яйца отдавали нищим: это уже Дзяды кривичей (Восточная Беларусь), а на Радунице литвинов (Центральная и Западная Беларусь) — здесь яйца никому не дарили, их раскатывали по могиле в крошку и смешивали с землей.

Нюанс — но, как мне кажется, очень существенный.

У истоков Радуницы.

Даже такая авторитетная энциклопедия, как «Беларусь» (1995 год), пишет о Дзядах следующее:

«культ предков у восточных славян», хотя Дзяды отмечали «среди славян» лишь кривичи (славяноязычные балты, вовсе не славяне), а сам праздник является у них только трансформацией Радуницы (что признает энциклопедия). И это важно. Энциклопедия уточняет, что в прошлом Дзяды (то есть Радуницу) отмечали 3—4 раза в год весной и осенью: это осенние Дзяды, непосредственно на Радуницу и перед масленицей, а «в Восточной Беларуси функцию Радуницы исполняли летние (троицкие) Дзяды». Сам праздник изначально назывался Радуницей, а не Дзядами (Дзяды — его новое «бытовое» название).

Относительно Радуницы (то есть Дзядов в Беларуси западнее Полоцка) энциклопедия снова ошибается («праздник восточных славян», ибо авторы статьи считают беларусов «восточными славянами») и сообщают: он отмечается во второй вторник после Пасхи.

Почему именно в этот день? Не объяснено.

Я нашел в литературе только смутные упоминания о том, что сей вопрос решался после Брестской Унии 1596 года между Католическим костелом Польши и Православной церковью Киева, в ходе обсуждения судьбы языческих праздников Литвы. Позиции униатского православия и католичества были четко согласованы — старые обряды населения перенести в «христианский ряд» как «продолжение старой веры». Большим опытом в этом плане обладали католики, которые внесли старые обряды в «новую веру» еще раньше в своей Мазовии для мазуров.

После заключения Унии 1569 года происходил наплыв католиков «в глубинку» Центральной и Западной Беларуси, где они строили храмы с учетом «местных языческих традиций». В том числе иные соборы как бы «продолжали культ живойта»: например, в сохранившемся до сих пор католическом соборе города Глубокое двери сделаны в виде двух живойтов (культовых ужей).

С принятием народными массами христианства Радуницу «прикрепили» к Пасхе — на могилы родных люди стали приносить крашеные пасхальные яйца. Это, конечно, дико не только для итальянцев или немцев, но вообще для славян. Такого не делают ни в Чехии, ни в Болгарии, ни в Сербии, да и в Польше так поступают лишь мазуры, ассимилированные западные балты. Ясно, что этот языческий по происхождению обряд непонятен другим народам по той простой причине, что у них во времена язычества не было ничего подобного.

Как сказано в энциклопедии «Беларусь», на Полесье Радуницу вообще именуют «Пасхой мертвых». Это, надо признать, нечто абсолютно новое в христианстве (и в иудаизме, от праздника Пейсах которого произошла Пасха). Тут мы видим торжество творчества народа: есть Пасха для живых (которую весь мир отмечает), а есть еще и особая Пасха для мертвых беларусов. Логика народного сознания проста — коль Радуницу попы и ксендзы увязали с Пасхой, то она и есть Пасха умерших.

Такое «нововведение» в христианство является, конечно, «побочным» результатом не вполне складной христианизации местных языческих традиций и дикой для остального христианского мира, его не станут всерьез обсуждать теологи Европы. Но факт сам по себе удивительный — народ пришел в своем религиозном сознании к концепции «Пасхи мертвых». Случай просто уникальный.

* * *

Откуда же взялась наша Радуница?

В российской православной энциклопедии сказано:

«Некоторые исследователи слово «Радоница» не без основания сближали со словами «род», «предок», другие видели в нем тот же корень, что и в слове «радость», так как в Радоницу покойники призываются из своих могил на радость Пресветлого Воскресения».

Подобные объяснения — полный бред (кстати, нет никакой «Радоницы» — продукта финского окающего диалекта, а есть западнобалтская Радуница), ибо языческую веру их авторы объясняют — задним числом — христианскими реалиями, в том числе «Пресветлым Воскресением».

Как язычники могли верить в Воскресение, создавая культ Радуницы? Сии теологи такими объяснениями язычество возводят до понимания идеи Христа-спасителя, что можно назвать либо глупостью, либо намеренной спекуляцией, либо сознательной ложью, рассчитанной на невежд. А лингвистические поиски связи со словами «род» и «радость», вообще на уровне юмористического рассказа А. П. Чехова «Письмо ученому соседу».

Как писал фольклорист И. П. Сахаров, у «литовцо-руссов», то есть у жителей Центральной и Западной Беларуси, священной областью во времена язычества являлась территория севернее города

Лида. Это на реке Радунь (ныне Радунька), что впадает в реку Вилия. Именно это место наши предки считали «центром сбора усопших душ», там было сосредоточение всего магического, обитель богов. Кстати, не так уж далеко от Радуни, на реке Вилия, тоже святом месте, наши предки основали Вильню. Вполне возможно, что праздник Радуница берет название от этой реки, священной для наших предков. Во всяком случае, именно туда почему-то везли хоронить князей ВКЛ. Там было святое место для похорон нашей знати, о чем сказано во многих летописях.

На месте этих древних захоронений даже возник древний город — Радунь, «специализировавшийся» на погребальных обрядах князей. Ныне это только городской поселок на реке Радунька (бывшей Радуни), между Вильней и Лидой, где сегодня живут около трех тысяч человек. Однако он — древний, впервые упоминается в 1387 году в грамоте Ягайло как центр волости. В XIV—XVII веках там стоял мощный замок, в 1649 году Радунь получил Магдебургское право, имел свой герб[15]. Но в 1958 году был сведен до статуса городского поселка.

Обряд Радуница и культовая языческая территория Радунь — связь исторических реалий или только фонетическое совпадение? Точный ответ могут дать дальнейшие исследования темы.

Эта версия позволяет объяснить название праздника от названия священного погребального места наших языческих предков (о мифологии которых, увы, сохранились весьма отрывочные сведения). Но как объяснить традицию кормить усопших?

Кормить мертвых.

Видимо, дело тут вот в чем.

Наши предки испытывали постоянный страх перед мертвыми. Саму кремацию, видимо, придумали от этого страха. А в тех случаях, когда тело не сжигали, но закапывали, древние люди предпринимали множество мер против «возвращения умерших». В Европе до II тысячелетия до Р. Х. (то есть до эпохи кремации) руки и ноги усопших прочно связывали. В погребальных обрядах уже христианского периода мертвым при погребении либо ломали кости ног, либо подвязывали челюсть (кладя туда серебряную монету), либо совершали иные манипуляции, призванные не дать им «вернуться».

Например, выносили тело мертвеца не через дверь, а через пробитую стену, которую затем замуровывали.

Если говорить конкретно, люди боялись вампиризма — когда похороненный возвращался в свой дом в виде призрака, досаждал родственникам и часто раньше времени сводил их самих в могилу. Видимо, как одна из мер против таких визитов и возникла у наших предков традиция приходить на кладбище и кормить усопших — чтобы те не возвращались в дом[16].

Некоторые исследователи Радуницы считают иначе: они возводят этот обычай к традиции класть усопшему в могилу оружие, утварь и пищу (мол, понадобится на Том Свете). Такое объяснение никуда не годится. Наши предки оружие и утварь усопшим не клали, а главное другое: в Радуницу кормят тех, кто давно уже на Том Свете. Зачем им кладут еду, поливают могилу вином и медом? Ясно, что не «в дорогу на Тот Свет», а с другой целью.

При христианизации Радуница обрела несколько иное внешнее содержание: мол, обряд ныне приурочен к Пасхе. Акцент сместился на пасхальные яйца, которые приносят мертвому родичу, хотя для остальной христианской Европы это выглядит странно и даже кощунственно: катать пасхальные яйца по могиле. Потому и кажется странным, что смысл непонятен.

Характерный пример: в России, где в последнее время Радуница стараниями Московской церкви распространяется как якобы «православный обряд», в Хакасии или в Рязанской области она — совсем иной праздник, чем в Беларуси. Там никому в голову не приходит кормить мертвых, катать по могиле яйца, лить на могилу вино или пиво. Там это просто день памяти по усопшим, когда люди приезжают на кладбище их помянуть и подправить могилку (а муниципальные власти обеспечивают мероприятие предоставлением бесплатных автобусов). Но это никакая не Радуница, и для такого праздника не требуется увязка с Пасхой, ибо в России никто не возит мертвым пасхальные яйца, чтобы катать их на могиле. Там вообще не понимают — зачем их по могиле катать?

Настоящая Радуница наших предков — западных балтов, имела вовсе не символическое значение кормления усопших. Пищу и питье не ставили возле могилы, как бы в знак того, что «мы отдаем». Это символически делают, когда усопшему ставят возле могилы стакан водки с ломтиком хлеба. В нашем случае это вовсе не символ, а именно акт питания мертвых: питье (вино, мед, водку, пиво) не ставят возле могилы, а льют на могилу — чтобы через землю оно дошло к покойнику. Пищу не ставят возле могилы, а «закатывают в нее»: яйца (очищенные от скорлупы ! ), хлеб и прочее сухое следует катать по могиле, втирая и измельчая, чтобы могильная земля впитала в себя эти продукты, смешалась с крошками.

Таким образом, мы видим, что отмечаемая в России «Радуница» таковой не является — во-первых, там не было самой Радуни как обители душ усопших (святого места для нас, западных балтов), вовторых, там не кормят усопших.«Святыя радзіцелі, хадзіце да нас хлеб-соль есці !»… Мы на Радуницу не только кормим усопших, но и едим вместе с ними, показывая сохранение семейной любви. В этом очередной парадокс: обычай, некогда появившийся из страхов перед «возвращением мертвых», впитал одновременно и языческую мысль о том, что мертвые деды могут нас оберегать (вспомните «Чур меня !»). Здесь мы видим все же более гуманное отношение к предкам, чем обычаи соседей связывать мертвых или ломать им ноги.

Сегодня в сознании народа Радуница воспринимается именно и только как святой праздник памяти по усопшим, понимется как нечто доброе и совсем не мистическое. Эпоха эпидемий вампиризма давным-давно кончилась, 75% населения Беларуси — горожане, а похороненные родственники являются в свои дома крайне редко (являться может призрак коматозника, а с XX века практикуется вскрытие в случае скоропостижной сомнительной «смерти»: врачи этим вскрытием убивают коматозников).

В итоге Радуница среди горожан-беларусов быстро трансформируется в нечто, аналогичное празднованию в России: рациональное сознание не принимает языческих традиций, и кажется неуместным сам обряд. Зачем стелить на могилу скатерть, оставляя часть могилы открытой для «трапезы усопшего», есть возле могилы, поливая открытую от скатерти часть ее питьем и «закатывая» туда продукты. Горожанам это кажется уже дикостью. Понемногу все меняется: на Радуницу многие беларусы приезжают теперь покушать возле могилы, а не кормить предков. В будущем, очевидно, перестанут и кушать: помянут рюмкой водки, подправят могилку — и назад домой. Вот так исчезают древние обряды.

Но мы обсуждаем в этой книге наше прошлое, а не будущее…