Тайны богов и религий

ИНДИЯ ДО БУДДЫ

В истории Индии выделяют семь исторических периодов. Первый период охватывает до 40 тысячелетий. Он завершился Хараппской цивилизацией. Это период культуры бронзового века. Он близок к месопотамской (шумерской) культуре, закончился он в середине II тысячелетия до н. э. Его называют доведическим периодом, поскольку за ним следует ведический период.

Высокий уровень Хараппской цивилизации подтвержден археологическими раскопками, проведенными в 20-е годы нашего столетия на севере Индии, в долине реки Ганг.

При раскопках холма Мохенджо-Даро («холм мертвых») были обнаружены руины одного из древнейших городов на земле. Дома в городе строили двухэтажные, кирпичные, улицы были узкими, но спланированными под прямым углом друг к другу. Углы домов делали закругленными для того, чтобы повозкам и людям легче было передвигаться. Под землей вдоль улиц были уложены керамические трубы, составляющие систему канализации. В домах имелись специальные ванные комнаты для омовения. Для всех граждан города предусматривалась специальная «баня» с бассейном и системой подогрева воздуха. При раскопках было обнаружено множество изделий из бронзы, ювелирных изделий, глиняных сосудов, которые были сделаны на гончарном круге. Они были богато украшены и обожжены в специальной печи. Были найдены даже детские механические игрушки.

У реки Инд были раскопаны и другие подобные города. Цивилизацию, которой они принадлежали, назвали Индской. К сожалению, найденные здесь письменные памятники прочитать до сих пор не удалось. Они представляют собой надписи на печатках с изображением животных. Эта цивилизация предшествовала египетской и шумерской.

Индская цивилизация погибла в одиночестве. Ее погубила, видимо, природная катастрофа. Специалисты считают, что в начале II тысячелетия до н. э. здесь находился центр гигантского землетрясения, которое могло не только разрушить города на берегах Инда, но и вызвать изменения русла реки и ее разливы.

В середине II тысячелетия до н. э. в Индию с севера вторглись арии. Прародина и колыбель древних ариев — Семиречье. Отсюда они расселились в Индию, Персию и на Русскую равнину. Славяне являются прямыми потомками ариев, что подтверждается общностью языков. Местное население арии оттеснили на юг Индостана и на остров Цейлон. Цвет их кожи был светлым. Впоследствии они стали называть себя благородными (ариями) в противовес завоеванному чернокожему населению. Арии говорили и писали на санскрите — языке, близком к европейским.

Арии были скотоводами и долго сохраняли скотоводческие обряды кочевников. Они неизменно держали огонь в кибитке, совершали ритуалы, связанные с употреблением в пищу молока, приносили в жертву коней и т. д. У местных племен они научились земледелию.

Арии принесли с собой священное писание — Веды (знания). Ученые считают, что отсутствует прямая связь между словом «Веды» и русским словом «ведать», а также между другими словами. Так, слово «бог» на санскрите писалось «бхага», а в родственном ему древнепронском языке — «бага». Бог огня Агнги созвучен слову «огонь», бог ветра Вего слову «веять», бог грозы Парджанья созвучен Перуну и т. д. Не только славяне прошли в своей истории ведический период, но и многие другие народы. В мифологии многих народов Европы и Азии (древнегреческой, древнеперсидской и др.) прослеживаются персонажи, похожие на ведические.

Существуют четыре основные Веды: Отгведа (книга гимнов), Самаведа (сборник ритуалов и песнопений), Яджурведа (молитвенные формулы для совершения жертвоприношений), Атарваведа (сборник песнопений и заклинаний, который считается более поздним, чем три первых). Песнопения и молитвы богам называются мантрами.

Ведическое знание передается не только через Веды, но и через брахманы. Это написанные к Ведам сборники сведений о ритуалах, правилах и обрядах. Существуют также постановления (упанишады), которые содержат древнейшую философию индусов. Собственно, это основа всего последующего духовного развития Индии. Брахманы и упанишады соединяются араньяками. Это звено, соединяющее ритуальную сторону религии, которая изложена в брахмах, с ее философией, изложенной в упанишадах. Мантры написаны поэтами, а брахманы — жрецами. Упанишады составлены философами. Можно считать, что это три разных вида религии, которые совмещены в одной. Это религия природы (в мантрах), религия закона (в брахманах) и религия духа (в упанишадах).

Веды, брахманы, араньяки, упанишады — писания, которые переданы людям через божественное откровение. Всех их именуют шрути, то есть услышанное. Существуют и сутры. Они изложены в сжатой и упрощенной форме и служат обучению религии. Большинство сутр относятся к литературе группы смирти, что означает — запоминаемое. Смирти восходят к авторитетам, заслуженным учителям религии.

В Древней Индии знание Вед было таким же обязательным, как и кормление животных и птиц, принятие гостей, подаяние глотка воды жаждущим, принесение жертв богам. Все миры собраны в Ведах, они покоятся на них — так считали индусы в те времена. Точно так же считают кришнаиты в наше время. Они повторяют за древними, что Веды служат источником всех вещей и свойств. Авторитет Вед признают и буддисты. По их мнению, три Веды заключены в трех буквах магического слова аум (ом).

В ведической мифологии насчитываются 33 высших бога. Они делятся на земных, атмосферных (которые находятся между землей и небом) и небесных. В древних книгах указывается и большее количество богов — 333 и даже 3339.

Самым древним и архаичным, и самым популярным богом в Ведах является Индра. Он воспевается в 250 гимнах. Само имя Индра означает силу, плодородие, мужское начало. Он был племенным богом ариев. Это светло-русый бог-воин, который сражается со своими многочисленными врагами, он мчится в колеснице или сидит на слоне. Индра создал солнце, небо, зарю. Он дружелюбен к своему племени — ариям, вдохновляет поэтов и певцов. Бог Индра способен превратиться в любое существо или предмет. Описано его превращение в муравья и даже в конский волос. В Ведах он изображен как бог-громовержец. В Ведах боги многофункциональны (если можно так выразиться) — они одновременно отвечают за многие стихии. Ученые говорят, что ведические боги имеют синкретический характер (от греческого — соединение, объединение).

У индусов старшинство богов весьма своеобразное: верховным богом объявляется тот, к которому в данный момент обращаются. Тем не менее стабильно верховным богом считается бог Варуна (слово «вар» означает окружать, покрывать). Это судья и законохранитель, который установил весь миропорядок. Он разделил небо и землю и «обозревает мир тысячью глаз». Варуна судит людей и насылает на них возмездие за грехи. Другим верховным богом является Митра, что означает друг, договор, согласие. Он выступает в паре с Варуной, только он олицетворяет солнце и день, тогда как Варуна в большей степени ночной бог. Бога неба Дьяуса называют отцом. Богиня земли Адити олицетворяет вечность и бесконечность. Детьми Адити являются Индра, Митра, Варуна и еще четыре бога. Весьма лирическая богиня зари — розовая девушка Умас (Урас). Она каждое утро спешит на свидание, показывая свою обнаженную красоту. У греков это богиня утренней зари Аврора. (Слово «уш» и «ур» означает «гореть».) Кстати, греческий бог Зевс то же самое, что и бог неба Дьяус. Тут совпадают не только функции обоих богов, но и звучание их имен. Бог огня Агни был похищен с неба одним из жрецов. Так человек овладел огнем. Для греков огонь добыл Прометей. Своеобразие древних богов выражает бог Сома. Он и дождь, и божественный напиток, который готовят из стеблей растения. Этот напиток в смеси с молоком возбуждал и опьянял. Слово «Сома» означает на санскрите «луна». Бог Вишну, который впоследствии считался одним из самых могущественных, в Ведах упоминается как рядовой бог, которых очень много.

В ведические времена храмов не строили — религиозные обряды (поклонение огню и жертвоприношения) совершали прямо под открытым небом. Жертва защищала человека всю его жизнь. Для богов устраивали веселый пир. Богов принимали как самых дорогих гостей, кормили их вкусно и обильно, стараясь угодить им во всем. В их честь исполняли хвалебные гимны, танцы. Обильно воскуряли благовония, что характерно для индийских культов.

В ведический период религиозные культы были близки к магии и колдовству. Брахманы (жрецы) предсказывали, занимались «приворотом» и «отворотом». Они занимались лечением и для этого широко использовали травы, амулеты, камни. Секреты лекарей-жрецов ведического периода прослеживаются не только в средневековой Европе, но и в настоящее время.

Кормили богов вегетарианской пищей. Только в особых случаях в жертву им приносили животных. Чаще всего пищу богов составляли аналоги современных лепешек, блинов, клецок из пшеничной или рисовой муки. Поили богов молоком и напитком Сомы, который, как полагают специалисты, обладал наркотическим действием.

Ритуал жертвоприношения арии соблюдали очень строго. Огонь добывали трением. Затем разводили три костра. Роли были раз и навсегда распределены. Один из священнослужителей читал молитвы, второй пел, третий был занят приготовлением жертвенной пищи. Так исполнялось общественное жертвоприношение. Кроме того, каждый хозяин три раза в день совершал обряд жертвоприношения в своем собственном доме. Процедура домашнего жертвоприношения была существенно упрощена.

Жертвоприношениями праздновали наступление каждого времени года. Основной жертвой при этом был козел. Мясо приведенного в жертву козла предлагали в пищу богам и делили между людьми. Когда приготовляли напиток Сому, то закалывали сразу одиннадцать козлов.

Иногда в жертвоприношениях участвовал весь народ. Они устраивались по специальному указу царя. К этому жертвоприношению готовились весь год. При этом приносили в жертву коня. Такое жертвоприношение называлось асмаведа. Выбранный для жертвоприношения конь в сопровождении четырехсот юношей обходил всю страну. По пути от места к месту проводили ритуальное омовение коня. В назначенный день конь возвращался из ритуального похода. На царском дворе его убивали. При этом царица должна была лечь рядом с умирающим конем и обнять его. Жертвоприношение коня было большим народным празднеством с музыкой, танцами и различными состязаниями. Все древние обожествляли Солнце. Полагают, что конь в описанном жертвоприношении олицетворял собой Солнце. Кстати, обряды с конем известны и у других индоевропейских народов, а также у древних германцев и славян.

Арии постепенно перешли к оседлому образу жизни. Образовались княжества, и между ними началась борьба. Но общество цементировалось религией, которая оставалась ведической. При этом роль жрецов-брахманов сильно возросла. К началу I тысячелетия до н. э. окончательно сформировалась кастовая религиозно-общественная система. Хотя все атрибуты и установки ведической религии в это время соединились, этот период специалисты выделяют термином брахманизм. И вообще религиозные системы в Индии никогда не сменяли резко одна другую. Новые учения вырастали из старых и полностью никогда не отрывались от них. Можно сказать, что они наслаивались на старое религиозное учение. Это значит, что ведическая литература развивалась, включая в себя все новые и новые религиозно-философские учения.

Период брахманизма — это прежде всего период окончательного деления общества на касты, которое было завершено в V веке до н. э. и закреплено в «Законах Ману». Ману — полулегендарный правитель Древней Индии. Правильнее было бы говорить не о кастах, а о варнах. Сословная принадлежность, иерархия или рознь выражается термином «джати», а термин «варна» служит для обозначения четырех главных сословий, которые сформировались в процессе общественного развития. Вначале сформировались три варны — брахманов (жрецов), кшатриев (военачальников) и вайтьев (ремесленников, торговцев, свободных обслужников и земледельцев). Со временем появилась и самая низшая варна, называемая судрой. К ней были отнесены также военнопленные и рабы, а также группы неассимилированных аборигенных дравидских племен.

Касты возникали не только в Индии. Они существовали во многих древних культурах и цивилизациях — Египте, Вавилоне, Риме, Японии. В раннефеодальный период они существовали в Англии, Испании, Франции. Но в Индии касты со временем не исчезли. Кстати, слово «каста» введено португальцами. Они понимали под этим словом родовые и качественные различия индийского общества.

В «Ригведе» приведена легенда о том, что все четыре касты произошли от первочеловека Пуруши. Там в гимне «Пурушасукта» сказано, что брахманы появились из уст Пуруши, кштарии — из его рук, войшьи вышли из бедер и судры (рабы, слуги, аборигены и др.) вышли из его ступней (то, что в прахе и ничтожестве). Позднее брахманы обосновали свое происхождение от творца мира Брахмы, главного бога древних индийцев.

Высшие три касты являются дважды рожденными. Когда мужчины достигали зрелого возраста, то проводился обряд посвящения во второе рождение. В результате посвящаемый получал знак дважды рожденного — шнур из трех нитей. Это давало право вступать в брак и быть главой семьи. Судры были кастой единождырожденных. Им запрещалось входить в тесное общение с «дважды рожденными». Это были слуги, уборщики, мусорщики, стиральщики белья и полурабы (долговые рабы). Существовала (и существует сейчас) каста париев, неприкасаемых. Они жили в изгнании, в резервациях или за пределами досягаемости. Париям строго запрещено входить в индуистские, буддистские и джайнистские храмы.

В эпоху брахмаизма появляется новый бог, творец Вселенной — Брахма. Такого бога в Ведах нет. Там есть брахман, некоторое начало всего, первопричина. Но в Ведах это скорее философский термин, нежели бог с именем. В эпоху брахманизма он превратился в главного бога. Понятие брахман в Ведах носило безличностное начало. В эпоху брахманизма возникло понятие личностного начала — атман, что означает «я».

В Ведах нет сколько-нибудь стройной картины сотворения мира, хотя определенные представления об этом уже были. Описаны разные варианты создания мира: из некоей неразличимой пустоты путем сгущения, из тел тысячеглазого, тысяченогого и тысячеголового первочеловека Пуруши. Боги расчленили тело Пуруши, из него произошли и варны. Загробный мир находится под землей. Каждый умерший отправляется туда через широкую реку на корове. Там правит бог мертвых Яма. Человек в загробном мире получает новое тело, которое не подвержено ни болезням, ни уродствам, ни физическим страданиям. Тем не менее в загробном мире много коров, молока, масла и меда. У ариев ведического периода отношение к смерти отрицательное. Они не стремятся оборвать бесконечную цепь страданий, а молитвами стараются отвести смерть от своего дома. Согласно Ведам в потустороннем мире нет никакого ада, хотя сказано, что тех, кто не почитает при жизни жрецов-брахманов, ждет после смерти кровавый поток. В Ведах вы не найдете учение о душе, которая существует отдельно от тела. Оно появилось позже, в эпоху брахманизма. Почти все индийские религиозно-философские учения содержат в себе идею переселения душ, идею перерождения. Слово сансара (перерождение) означает блуждание, переход, круговорот. Суть теории перерождений, суть сансары состоит в следующем. Со смертью человека его душа не умирает. Она переселяется в новое существо или даже в материальное тело. Таким существом может быть как человек, так и животное. Материальным телом, в которое переселяется душа умершего человека, может быть любой объект. Переселение душ происходит не произвольно, а по строгим законам. Главным из них является закон кармы. Слово карма означает деяние, поступок. С некоторой натяжкой можно сказать, что карма — это судьба человека. Она определена для каждого заранее, «дана свыше», но обладая свободной волей, человек может делать свою карму лучше или хуже, «утяжелять» или «облегчать» ее. Человек этого достигает своими поступками. Сказано: «Если человек был пьяницей, то он воплотится в моль, если убийцей — в собаку, если вором — в крысу». Если человек жил по совести, стремился к нравственному совершенству, то он может в дальнейшей цепочке перерождений стать брахманом. Душа между двумя жизнями находится в особом состоянии, которое по учению брахманизма называется луна.

Религиозно-философские учения периода брахманизма существенно пополнили ведическую литературу. В течение многих столетий они собирались в сборники, упанишады. Выделяют шесть классических религиозно-философских систем-школ, а значит и упанишад. Это:

1. Учение о единстве неличностного (Брахмана) и личностного (Атмана) — веданта — буквально завершение вед.

2. Учение, призывающее к строгому соблюдению ритуалов-миманса. Оно близко к веданте.

3. Учение о двух началах мира — материальном и духовном. Считалось, что материя порождает душу, мировую душу, которая состоит из душ отдельных людей. Согласно учению материальный мир имеет три составные части (гуны) — сущность, страсть и тьму. Основной тезис учения состоял в том, что жизнь — это страдание. Оно обусловлено тем, что душа человека находится во власти страстей (из материального мира). Значит, чтобы избавиться от страданий, надо освободиться от пут материального мира. Это учение называется санкхья (перечисление). Оно легло в основу учения Будды.

4. Учение йога (соединение), которое ставит своей задачей достижение совершенства и слияния души с богом. Этого можно достичь путем отрешения от мира. В наше время широко известна система йога, но не само философско-религиозное учение. Система йога состоит из специфических приемов, которые позволяют сосредоточиться и уйти от внешнего мира. Это самовнушение, неподвижное нахождение в определенных позах, задержка дыхания, постоянное держание в уме абстроктивных формул (например, «аум»).

5. Учение, близкое к материализму, — вайшешика. Оно содержит теорию строения всего сущего из атомов — мельчайших неделимых частиц.

6. Учение ньяя, близкое к вайшешике. Эти учения, которые мирно соседствуют друг с другом в упанишадах, легли в основу новых религиозно-философских систем. Буддизм, как было уже сказано, произошел от учения санкхья, а от учения йоги произошел джайнизм.

Христианство всегда жестоко преследовало еретиков и стремилось сохранить чистоту своего учения. Делалось это для того, чтобы выжить, выстоять, сохранить свою власть. В Индии все происходило по-иному. Ведическо-брахманистская религия никогда не преследовала новые течения, несмотря на то, что они росли как грибы. Каждый учитель создавал свое учение, свою секту. Он определял, каких богов следует почитать прежде всего. И никто его за это не сжигал на костре. Более чем двухтысячелетняя история Индии показала, что этот путь религиозной свободы является самым верным. Брахманизм не умер от того, что впитал в себя множество учений, культов, обрядов. Он никогда не стремился к универсальности. Он включил в себя не только ведические учения, но и те, которые имели неарийское происхождение. Все естественным образом соединилось вместе и стало называться индуизмом. Можно сказать, что индуизм является соединением множества религий и культов, которые объединены признанием Вед, учения о карме, перерождения (сансары), а также о варнах.

ИСТОКИ БУДДИЗМА

Буддизм является первой мировой, международной религией. Он возник за шесть веков до Христа. Ислам же возник через шесть веков после Христа. Буддизм является первым и по числу последователей. В настоящее время во всем мире буддистов насчитывается около 400 миллионов человек, и число их довольно быстро растет.

Хотя буддизм и является мировой (межнациональной) религией, понять его суть можно только исходя из национальной специфики Индии того времени и особенностей ее развития. Индия была завоевана арийцами еще в древние времена. Завоеватели арийцы (что значит «благородные») стали называть себя индусами (что значит «смуглый», «синий»). Местное население — черное — постепенно было порабощено «благородными», которые оказались чрезвычайно находчивыми в смысле сохранения своей власти над аборигенами и поддержания чистоты своей крови.

В истории, как правило, малочисленные завоеватели постепенно ассимилировались с порабощенным народом и в конце концов принимали их культуру, язык, религию и т. д. Арийцы же поставили между собой и аборигенами непреодолимую стену, и последним было запрещено даже касаться своих господ. Покоренных называли млечча, что значит нечистые. Они не имели права ни на какую собственность, фактически были рабами.

Этот процесс деления в окончательном виде сформировался не сразу. Но через определенное время четко определились четыре касты индусского общества. Самый нижний и самый многочисленный слой составляли рабы — млечча. Это каста судр. Ее задача состояла в том, чтобы беспрекословно служить высшим кастам. Эта беспрекословность обеспечивалась систематическим, методическим наказанием. В священных книгах индусов содержатся восхваления наказанию: «Наказание есть могучий властелин, оно искусный правитель, мудрый применитель законов: в нем лучшее ручательство в исполнении четырьмя кастами их обязанностей. Наказание управляет человеческим родом и покровительствует ему, оно бодрствует в то время, когда все спит, наказание есть сама справедливость». «Наложенное осмотрительно, и, кстати, оно доставляет людям счастье, но примененное неосторожно — совершенно его парализует». «Если бы наказание не исполняло своей обязанности — мир пришел бы в смятение, все преграды (между кастами) были бы низвергнуты». Наказания были очень действенными: смертная казнь, лишение какого-либо члена тела, изгнание, конфискация имущества и др. Конфискация имущества к судрам не применялась, у них его просто не было. Она применялась к касте ваисов, стоящей на одну ступеньку выше, — к ремесленникам, к купцам и земледельцам. Они также были лишены всяких прав. Они должны были обрабатывать землю и ходить за скотом или промышлять. В отличие от судр им вменялось в обязанность приносить жертвы, проявлять благотворительность, а также читать священные книги.

Еще на ступеньку выше находилась каста кшатриев — воинов. Они должны были охранять общество. Считалось по Закону Ману, что их прирожденными нравственными качествами являются слава, отвага, великодушие и добрая нравственность. Выше касты воинов находилась каста брахманов — жрецов или чистых. Собственно, каста жрецов была высшей кастой. В их задачу входило проповедовать священное писание. Прирожденными нравственными их качествами считались (по Закону Ману) умеренность, непорочность, терпение, мудрость. Что касается браков, то их разрешалось заключать только с представителями данной касты. Если рождались дети от смешанных браков (смешение каст), то они считались ниже животных. Их называли чандалами.

Брахманы полностью господствовали над обществом, хотя формально власть принадлежала царю. Считалось, что царя создало верховное существо из частиц богов Индры, Анилы, Сурии, Ямы, Агни и других. О царе нельзя было отзываться презрительно. Тем не менее брахманы поставили царя в жесткие рамки. Так, несмотря на свое божественное происхождение, царь обязан был не только уважать брахманов, но и регулярно сообщать им о своих делах. Он же обязан был доставлять им пропитание, а также отдавать им часть от всех приношений. В случае, если царю доставалось какое-либо сокровище, он обязан был половину его отдавать брахманам. Если сокровище доставалось брахманам, то делиться с царем они не были обязаны. Брахманы строго оберегали свое имущество. Наследство всегда оставалось в касте брахманов. Более того, если не обнаруживалось наследника в других кастах, то это наследство переходило также к брахманам. Даже при крайней необходимости царь не имел права брать какие-либо налоги с брахманов. Можно сказать, что власть царей распространялась только на низшие касты. Причем эта власть должна была применяться для обеспечения беспрекословного исполнения низшими кастами своих обязанностей. Историки утверждают, что «нигде неравенство не имело такого строгого, резкого, систематического характера, как у индусов».

Что же касается Закона Ману, то он был чем-то вроде Закона Моисея для евреев. Период завоеваний арийцами как дикой природы, так и аборигенов, хорошо описан в древнейших литературных памятниках — «Ведах» и «Законах Ману». Как и Ветхий завет Библии, они составлялись в продолжение веков и многих поколений. В «Ведах» описан ранний период жизни арийцев на берегу Инда, до того, как они распространились на юг и восток страны. В это время еще не существовало каст и сословий. Образ их жизни отличался простотой нравов патриархального быта. За этим периодом (периодом Вед) последовал длительный период расселения арийцев по всей Индии, деления его на касты, строгой регламентации религиозной, политической и общественной жизни индусов. Все эти предписания и содержатся в «Законах Ману». Законами Ману, как и Талмудом, регламентировались все стороны как духовной, так и физической жизни. Была предусмотрена пища, одежда и даже постель (включая способ приготовления постели). Для каждой касты эти предписания были различными. Какие-либо нарушения этих предписаний категорически исключались. Кроме земных наказаний, нарушителя ждало «неземное». Он при очередном рождении в наказание мог оказаться в более низшей касте, или вообще возродиться в виде животного, растения и др. Вообще идея переселения душ присутствует практически у всех народов на раннем этапе их развития. В Индии эта идея не просто владела людьми, но и сковывала их страхом перед новым возможным возрождением для безрадостного мучительного существования. Идеалом не только отдельных личностей, но и всего народа становилось стремление покинуть этот мир и по возможности не возрождаться больше.

В ведический период индусы верили в множество богов. Но в последующем жрецы-брахманы выработали более глубокое мировоззрение. Бога они представляли себе как Вселенную, ее духовное начало — общую суть явлений природы. Они пришли к мысли о бесконечности Бога-вселенной. Собственно, они представляли себе Бога в виде Мировой души (то, что мы сейчас называем Мировой Разум или Информационное поле Вселенной). Именно Мировая душа является источником всего во Вселенной. От нее все происходит, к ней все и возвращается. По их взглядам, душа человека есть часть Мировой души (сейчас мы говорим, что она является сгустком информационного поля Вселенной). Жрецы искали пути, как оборвать цепь возрождений и сделать человека счастливым, соединить его душу с Мировой душой. Они считали, что этого можно достигнуть или путем умерщвления плоти разного рода физическими истязаниями, или же созерцанием.

Данная проблема занимала значительную часть общества (даже низшие касты). Таким образом, на смену многих богов древней Индии приходил один, единый Бог. Он уже не имел собственного имени и постепенно освобождался от этой личностной оболочки. Так, в Ригведе воспевается один Бог, которого называют «Господь созданий» или «Всесоздатель». В более позднее время Бог называется словом «Сам», «Я» или словом Брахман. Раньше слово Брахман служило заклинанием, очень сильным заклинанием, которым, как полагали, можно было подчинить себе и богов. Но впоследствии этим словом стали называть субстанцию, которая пребывает в вечном покое. Это практически информационное поле Вселенной. Эта субстанция (поле) везде присутствует (вездесущий библейский Бог), от нее все исходит и к ней все возвращается. Эта субстанция-поле является первопричиной всего существующего. Она обеспечивает все происходящие превращения. Естественно, она же является источником жизни, в том числе и разумной. В древних книгах сказано, что реальный мир представляет собой только превращение высшей субстанции. Он полностью зависит от нее и самостоятельно не существует. Человек, который это понял и признал, должен освободиться от страха перед бесконечным возрождением-страданием, поскольку он поймет, что он есть частица этого Всесоздателя и не может быть оставлен на вечные страдания. Многие стремились реализовать эти идеи и становились отшельниками. Отшельничество в период Будды и до него было очень развито в Индии. К отшельникам относились с глубоким сочувствием, давали им на пропитание, а также непритязательную одежду. Отшельников могли приглашать «на обед» знатные особы и даже цари. Более того, и сами цари на старости становились отшельниками — они оставляли свое царственное положение и на природе занимались созерцанием. Царевич Будда тоже покинул дворец и стал отшельником. Случай редкий, но для тогдашней Индии естественный.

Образ жизни отшельников зависел от исповедуемой ими идеологии. Одни из них считали главным самоистязания и умерщвление плоти. Они, например, сидели с поднятыми вверх руками между четырех обжигающих их огней. Сидели они сутками и под обжигающими их лучами тропического солнца, и под дождями, и в холодные ночи. Спали на утыканной гвоздями доске или на горячем пепле. Естественно, они подолгу постились, многие из них питались кореньями, водой, листьями и т. д. Таких отшельников называли тружениками. Другие отшельники занимались созерцанием. Они искали покоя в бездействии духа и тела. Некоторые отшельники сочетали физические истязания с созерцанием. Были и такие, которых правильнее назвать скитальцами. Они скитались по деревням и получали на пропитание различными фокусами и разного рода гаданиями.

Поскольку отношение к отшельникам было в основном хорошим, то проблемы с пропитанием у них не было. Они собирались в весьма большие группы (до 500 человек и более) и располагались в окрестностях городов, жители которых и приносили им пищу.

Были среди отшельников и настоящие мыслители (единицы). Вокруг них группировались единомышленники — ученики. Таких школ было много — не десятки, а сотни. Между ними велись дискуссии, а иногда случались и потасовки. Человек везде человек! Из множества таких школ выделим главные, которые связаны с буддизмом.

Учение, которое развивали Капила и Патанджали, отвергало внешнюю обрядность, так обожаемую брахманами, и не признавало жертвоприношений. Так и хочется сказать, что они открывали Новый Завет взамен Законам Ману. Они адресовали свое учение всем, независимо от кастовой принадлежности. В тех условиях революционно звучала мысль, что каждый человек может освободить свою душу от переселений независимо от принадлежности к касте. По их учению душа человека является орудием верховного существа. Она существовала сама по себе. Если человек (его душа) поймет это, то его душа сможет относиться к явлениям жизни равнодушно. После смерти тела душа освободится от всех вещественных уз и перейдет в первобытное состояние чистого духа, она вернется к Мировой душе. Из сказанного выше следует, что душа человека может достигнуть своего освобождения путем самосозерцания. Это значило, что необходимости в умерщвлении плоти нет. Что касается состояния самосозерцания, то мы о нем уже подробно писали в книге «Бог, душа, бессмертие». Речь идет об измененном состоянии сознания, когда оно частично соединяется с подсознанием, с информационным полем Вселенной.

Индия во времена Будды состояла из ряда значительных государств. На северо-востоке Индии, родине Будды, существовало четыре царства и несколько аристократически управляющихся республик. Имелось и значительное количество небольших княжеств, которые называли царствами. С этими царствами и с их правителями во многом была связана жизнь и деятельность Будды. В то время в Индии существовали большие города, хорошо была налажена торговля, развиты ремесла и т. д. Историки дают такое описание города и городской жизни эпохи Будды: «Три широкие, всегда чисто содержимые улицы, выровненные по шнурку, тянулись во всю его длину. Дома, построенные один возле другого, окружались светлыми дворами, длинными колоннадами и великолепными террасами. Над домами горожан, подобно горным вершинам, возвышались купола дворцов. В разных местах города виднелись площади, парки с прудами и прекрасные сады. Высокие насыпи и глубокие рвы окружали его отовсюду. В его стенах, обложенных разноцветными камнями наподобие шахматной доски, сделаны были крепкие ворота с прочными запорами. На гребне стен стояли лучники на страже „у смертоносного оружия“. Улицы города были полны движения: по ним постоянно ходило и ездило множество чужеземцев, послы иностранных государств, купцы со слонами, лошадьми и повозками. Из домов неслись звуки тамбуринов, флейт и стройного пения; воздух был напоен курящимися благовониями, запахом цветов и жертвенных приношений. По вечерам сады и парки наполнялись толпами гуляющих, а на портиках собирались молодые люди и девушки для веселых танцев».

ЖИЗНЬ БУДДЫ

Будда родился в 623 году до Р.Х. в царской семье. Это скорее было княжество, чем царство. Патрицианский род Сакиев в древние времена эмигрировал в непальские предгорья Гималаев с дельты Инда. Царство называлось Капилавасту. Место это было сказочно красивым и богатым. Плодородная равнина орошалась бесчисленными речками и потоками, которые спускались с вершин Гималаев. Царство процветало благодаря, главным образом, выращиванию риса. Желтые поля риса пестрели повсюду среди бальзаминовых лесов. Процветанию царства способствовало в значительной мере и то, что через него проходили торговые пути.

Цари, правившие этим крошечным царством, отличались мудростью и справедливостью. Их род восходил к сыну законодателя Ману, автора «Законов Ману». Это не могло не отразиться на самосознании рода: историки отмечают их гордость. Некоторые из историков считали их надменными, за что, дескать, они и поплатились.

Деятельность Будды протекала в пределах нескольких больших или меньших царств. Его жизнь и судьба его учения во многом зависела от правителей этих царств. Так, ревностным приверженцем учения Будды был, в частности, царь Магадхи Бимбисара. К северо-западу от Магадхи находилось царство Кошала. Главным его городом был Шравасти. В то время царством правил царь Прасенаджита, преданный поклонник Будды. Царство Ватса со столицей Каушамби примыкало к царству Кошала с юга. Далее к югу находилось царство Аванти со столицей Уджаини. Здесь родился знаменитый поэт Калидасы. Кроме царств имелся целый ряд республик. Восемь из них были объединены в конфедерацию Вриджи. По соседству с этой конфедерацией род Сакья формально находился в подчинении (подданстве) царя Кошалы, но фактически был абсолютно самостоятельным. Род Сакиев гордился и тем, что один из предков рода был святым мудрецом, которого звали по имени Готама. Поэтому фамильное прозвище рода было Гаутама, что означает происходящий от Готамы. Поэтому Будду при его жизни звали Гаутама. Только после его смерти его стали звать Сакия, мудрец из рода Сакия. Что же касается самого слова Будда, то оно означает «просвещенный», «просветленный».

Мать Будды Майя («призрак», «иллюзия») на седьмой день после рождения сына умерла. В летописях отмечается ее необыкновенная красота, природный ум и нравственные качества. Что же касается отца Будды царя Суддходана, то о нем в летописях говорится, что он был «царь закона, он управлял по закону. В стране Сакиев не было ни одного царя, более почитаемого и уважаемого всеми классами его подданных».

Будде, как и Мухаммеду и Христу, была предсказана великая судьба. Отшельник Асита сделал это предсказание на основании 32 главных и 80 второстепенных знаков, которые он нашел на теле новорожденного. Эти знаки были признаком избранного Богом человека. Родившийся ребенок получил имя Сирватасиддартха, или сокращенно Сиддартха, что означало «совершенный во всех вещах». В летописях говорится, что мальчик унаследовал от матери необыкновенную красоту и рос добрым, кротким и очень сообразительным. Воспитала его сестра его матери Махапраджапати, которая позднее стала ему мачехой (царь Суддходана женился на ней и имел от нее двоих детей). У Будды были сводные брат и сестра. Царевич рос, как и подобает царевичу, в роскоши и удовольствиях. В 16 лет его женили. У него родился сын Рахула. Так Будда прожил до 29 лет.

В 29 лет Будда был позван выполнить поставленную перед ним задачу. Так был позван Христос в свои 30 лет, Мухаммед в свои 42 года, так были позваны Моисей и Авраам. Историки и философы продолжают анализировать причины того, почему царевич Будда предпочел отшельничество своей царской жизни с тысячами наложниц, танцовщиц и т. п. Говорят о пресыщении и тому подобном. На самом деле эти обсуждения и споры бесполезны, беспредметны.

Будда был пассионарием, избранным с возложенной на него задачей. Он начал ее выполнять потому, что не делать этого он просто не мог. Для него не стоял вопрос — делать или нет. Он был рожден для того, чтобы делать.

Будда покинул царский дворец ночью. Вместе со своим слугой Чанной на коне Кантаке он достиг реки Аномы в стране маллаев вблизи города Кумнигары. Здесь Будда остался один — слугу с конем и драгоценностями он отправил обратно к безутешному отцу. А сам Будда поменялся с проходившим нищим своей царской одеждой и обрезал свои длинные волосы. Оставил себе он только желтый плащ. Так Будда стал отшельником.

В древних текстах о бегстве Будды из дворца говорится так:

В одном из текстов описано, как сам Будда объясняет все происшедшее монахам. Он говорит им: «И мне, монахи, жившему в таком благосостоянии и бывшему столь изнеженным, явилась мысль: незнающий, обыкновенный человек, подчиненный влиянию возраста, когда он будучи еще сам не старым, видит дряхлого старика, чувствует от того себя не по себе, испытывает смущение, отвращение, прилагая видимое им к самому себе. Я также подчинен возрасту и еще не стар, мог ли я, подчиненный возрасту, но еще не старый, при виде дряхлого старика не чувствовать себя не по себе, не ощущать смущения и отвращения? Недобро было мне от этого. И вот, монахи, когда я взвесил все это, у меня исчезла вся радость юности».

У города Кусинагары Будда пробыл семь дней. После этого он направился в город Раджагриха с тем, чтобы у живших вблизи этого города отшельников (их там было много) научиться мудрости. Там он начал свой путь в обществе отшельников — произвольных тружеников — с самой нижней ступени: он сделался преврачумкой. Его стали звать аскетом Гаутамой. Он стал, как и все, подвергать свое тело жестоким истязаниям с целью умерщвления плоти. Но со временем он понял, что это не приближает его к истине. Тогда он перешел к другим отшельникам — созерцателям, и познакомился с философией Самкхья. Главными философами в этой общине отшельников были два брахмана — Алара и Уддаха. Свою задачу они видели в том, чтобы достичь бесстрастия, твердого и безмятежного покоя. Здесь Гаутама прошел полный курс обучения. Так он постепенно умиротворял свой дух, освобождал его от волнений и мыслей. Он научился достигать невозмутимого душевного покоя. Гаутаме предложили возглавить школу, но он отказался и ушел. Его учителя имели большой авторитет. Они были последователями йоги. Этой философии учил Патаньджали. Йога представляла собой теистически развитую форму атеистической философии Самкхья, которая была основана Капилой. Впоследствии Будда очень много позаимствовал из этих двух учений. Разница между ними состояла в следующем. Йога выдвигала на первый план технику созерцания. Для нее имели первостепенное значение внешние вспомогательные средства (строгий аскетизм и др.). Учение Самкхья было преимущественно теоретическим. Оно разрабатывало абстрактную теорию правильного познания.

Гаутама достиг местечка Урувелы, к югу от Патны. Здесь в окрестных лесах он подверг себя тяжкому самоистязанию в надежде достичь просветления. Но оно не наступало. И Гаутама двинулся дальше. Он испробовал все способы достижения просветления, преодоления «заглушки» между сознательным и подсознательным: голодал, удерживал дыхание, концентрировал мысли на одной точке. И все безуспешно. Он довел себя до такого состояния, что следовавшие за ним поодаль пять кандидатов в его ученики решили, что он умер. Не достигнув желаемого результата, Гаутама отказался от этих средств и заключил, что самоистязание и самораскаяние не приведут его к истине. В поисках правильного пути прошло целых семь лет. Желанное просветление пришло к нему внезапно ночью, когда он сидел под смоковницей. В эту ночь принц Сиддхартха превратился в «пробужденного», «просвещенного», в Будду. С этой ночи и берет свое начало хронология буддизма.

В одном из древнейших буддистских памятников Дхаммападе приводятся такие слова Будды, которые он произнес, достигнув просветления: «Круговорот многих рождений совершил я безостановочно, ища создателя дома (имеется в виду причина перерождений). Худо вечное перерождение. Создатель дома, ты открыт; ты не будешь более строить дома. Твои балки сломаны, и крыша твоего дома уничтожена. Сердце, оставшееся свободным, погасило все желания». Из сказанного ясно, в чем Будда видел главный успех — в освобождении от желаний, а значит и в освобождении от перерождения. Смоковница эта стала знаменитой, она сделалась древом просветления. Вблизи Будда Гаи действительно росла смоковница, которая только в 1876 году была сломлена бурей. Конечно, одно дерево сменялось в продолжение тысячелетий другим. Ветка от смоковницы была перенесена на Цейлон и посажена вблизи Анурадхапуры. Утверждают, что там выросшая смоковница стоит до сих пор, хотя и была посажена в средине третьего столетия до Рождества Христова.

Жизнь Будды после момента просветления подробно описана в одном из древнейших произведений Винаяпитаки — в Махавагге. Согласно этому тексту Будда целых семь дней после просветления просидел с поджатыми под себя ногами под смоковницей, «наслаждаясь блаженством спасения». По прошествии этого срока ночью он еще раз воспроизвел про себя все установленные им причинно-следственные связи, касающиеся страданий в этом мире. После этого он переместился к другому дереву — «дереву пастуха коз». Здесь он также просидел в раздумье семь дней. И, подобно Христу, был искушаем дьяволом. Будда отклонил предложения дьявола, отметив, что тот нападает на человека девятью «полчищами», которыми являются: чувственность, недовольство, голод, жажда, вожделение, леность и бездеятельность, трусость, сомнение, лицемерие и глупость, искание славы и высокомерие. Будда сказал дьяволу: «Твои полчища, которых не могут победить люди и боги, я разобью разумом, как разбивают глиняный горшок. Я обуздаю мою мысль, укреплю мой дух и пойду из царства в царство, образуя учеников». На это дьявол сказал Будде: «Семь лет следовал я за Возвышенным, шаг за шагом, и не нашел никакого недостатка у Пробужденного и Просветленного. Как ворон, напрасно кружащий над скалой, мы оставляем Гаутаму». Так он отошел от Будды. В ответ на обещание власти над всем миром Будда ответил, что «лучше, чем единовластие на земле, лучше, чем владычество над всеми мирами, — первый шаг к святости».

После этого Будда начал проповедовать свое учение. Он отправился в окрестности города Бенареса, где в парке обитали отшельники. Там он встретил тех пятерых следовавших за ним отшельников, которые ждали его просветления и собирались стать его учениками. Здесь же, в парке Ршипатан, они вначале неохотно слушали Будду, но постепенно стали осознавать важность им сказанного. Первая проповедь Будды — бенаресская, очень важная во всем буддизме. Этой проповедью Будда впервые «привел в движение колесо учения». Она высоко ценится буддистами. Приведем ее перевод полностью:

Будда свою проповедь не записывал. Не записывали ее и его ученики. Можно ли быть уверенным в ее подлинности? Специалисты с уверенностью утверждают, что можно. Знатоки культуры Древней Индии утверждают, что система изложения (много повторов и т. д.) и запоминания была такова, что запоминалось все до единого слова на века. Собственно, в школах Индии учили главным образом одному — умению запоминать. Наши современные феномены по запоминанию были бы там, бесспорно, двоечниками. Приведенная выше проповедь Будды позднее была записана и распространилась по двум направлениям — южному и северному. Как северное, так и южное предания, содержащиеся в разных книгах, практически совпадают. Непривычным для нас является цифровое исчисление свойств и добродетелей. Эти «восьмичленные пути», «пять элементов», «трехраздельное, двенадцатичленное познание» и другую арифметику Будда заимствовал полностью у своих учителей философии Самкхья. Собственно, само слово самкхья означает «число». И сама философия является «перечисляющей». Мы уже говорили, что брахманы признавали существование Мировой души и стремление души каждого человека вернуться обратно к Мировой душе, слиться с ней. Будда категорически отрицал существование Мировой души, этого центра бытия. Он считал, что это отвлеченное представление, пустота. Он полагал, что реально существуют только дробные явления, которые ввиду отсутствия общего знаменателя неустойчивые, вечноизменяющиеся. Это непостоянство Будда называл «огнем, пожирающим весь мир». Убрав главный стержень, на котором держится единая картина мира, — Мировую душу, Будда остался один на один с угрозой развала всего сущего. Он говорил: «Сложное должно рано или поздно распасться, родившееся — умереть. Явления исчезают одно за другим, прошедшее, настоящее и будущее уничтожаются, все преходяще, над всем закон разрушения. Быстрая речка течет и не возвращается, Солнце безостановочно совершает свой путь, человек переходит из предшествовавшей жизни в настоящую, и никакие силы не в состоянии возвратить его в прошедшую жизнь. Утром мы видим какой-нибудь предмет, к вечеру его уже не находим. Зачем гнаться за призрачным счастьем? Иной стремится изо всех сил достигнуть его в настоящей жизни, но тщетны его усилия, он бьет палкой по воде, думая, что, расступившись, вода останется в таком положении навсегда. Смерть владычествует над всем миром и ничто, ни воздух, ни моря, ни пещеры, никакое место во Вселенной не скроет нас — ни богатства, ни почести не защитят нас от нее; все земное должно рассеяться, исчезнуть. Перед смертью все равны — богатый и бедный, благородный и низкий; умирают и старые, и молодые, и люди средних лет, младенцы и даже зародыши в утробе матери; умирают все без разбора и срока. Мы идем к смерти прямой и верной дорогой. Тело человека, произведение четырех стихий, есть скудельный сосуд, распадающийся на части при первом сильном толчке. В течение всей жизни оно служит источником страстей, волнений и мучений. Наступает старость, а вместе с нею являются и болезни — старик мечется в предсмертных судорогах, как живая рыба на горячей золе, пока, наконец, смерть не кончит его страдания. Жизнь — то же, что созревший плод, готовый упасть при первом порыве ветра; каждое мгновение мы должны опасаться, что течение ее прекратится, подобно тому как прекращаются гармонические звуки арфы, когда струны ее лопаются под рукою музыканта». Прибежищем и защитой может служить только нирвана. «Нирвана — вода жизни, утоляющая жажду пожеланий, это лечебница, врачующая от всякого рода страданий».

Таким образом, поскольку всякое бытие есть страдание, то для его уничтожения надо уничтожить само бытие, «погасить его в нирване». Поэтому самым важным является вопрос о том, как именно это сделать. Так Будда произнес первую свою проповедь пяти монахам. У южных буддистов они описываются как «группа из пяти», а у северных — как «образующие прекрасную группу». Следом за пятью монахами к учению Будды обратился сын богатого гилдейского мастера. Его примеру последовали его родители, жена и многочисленные друзья. Так община Будды стала насчитывать около 60 человек. Будда заботился о распространении своего учения. Посылая своих учеников, как и Христос, проповедовать, он напутствовал своих учеников, отправляющихся в путь, такими словами: «Ступайте, идите странствовать, для спасения многих людей, из сострадания к миру, на благо, спасение и радость богов и людей». Он советовал им не ходить вдвоем одними и теми же путями, чтобы учение распространялось как можно быстрее. И действительно, учение распространялось очень быстро. Его распространению не мешало кастовое деление. Оно было открыто для всех, в том числе и для низших каст, рабов и невольников. Сам Будда проповедовал непрерывно. Он направился в Урувеллу, где к его общине примкнула тысяча брахманов. Во главе их стояли три брата из семейства Кашьяна. Перед новыми приверженцами Будда произнес новую проповедь с изложением сути своего учения. Специалисты проводят параллель между этой проповедью Будды и нагорной проповедью Христа. В ней Будда, как и Христос в нагорной проповеди, изложил программные положения своего учения. Поэтому эту проповедь называют «буддистской нагорной проповедью». В этой проповеди Будда говорил:

Ранее Будда, не будучи еще просветленным, посещал город Раджагриху. Здешний царь Бимбисары принимал его гостеприимно и, по преданиям, предложил ему даже полцарства. Будда, естественно, отказался. Но посетить царство во второй раз обещал. И вот этот день настал. После Урувелы Будда посетил царя Бимбисары. Царь вместе с большим числом подданных обратился к учению Будды. Он продолжал оставаться покровителем Будды до конца своих дней.

Царь Бимбисары подарил Будде большой парк — Тростниковую рощу. С этой рощей связаны многие события из жизни Будды.

В Раджагрихе Будда встретил своих новых учеников — Шарипутру и Маудгалячну. Когда они встретили ученика Будды, то стали выяснять суть учения. На это новичок-ученик ответил: «Форм бытия, имеющих причину, причину эту возвестил Совершенный, и в чем уничтожение ее. Так учит великий аскет». Эту сжатую формулу учения Шарипутра расшифровал так: «Всё, что подвержено возникновению, подвержено и прехождению». Шарипутра сказал Ашваджиту: «Если учение не заключает в себе ничего другого, кроме этого, то ты достиг убежища, где нет страдания и которое многие мириады мировых веков оставалось невидимым и исчезнувшим!» Итак, Будда познал, в чем причины форм существования, то есть всех перерождений, и как они могут быть уничтожены.

Его учение было очень популярно: многие юноши благородного происхождения, занимавшие важное общественное положение, присоединялись к общине Будды. Это даже вызывало недовольство, поскольку богатые невесты оставались без женихов, а знатные роды без наследников. Вслед монахам Будды народ кричал: «Пришел великий аскет в Гиривраджу, город магадхов; всех учеников Самджаи он обратил, кого он думает еще обратить сегодня?»

По желанию своего отца Будда посетил родной дом в городе Капилавасту. Хотя к этому времени многие цари считали за честь принимать у себя Будду, родители его не были довольны его положением. Тут играла роль не только их царская гордость, но и очень шаткое положение их царства. Эти маленькие царства-государства в Средней Индии являлись остатками союза государств и городов, который существовал раньше. Рядом с ними развивались и усиливались государства Косалы и Магадхи. Они стремились создать одну общую монархию. Правители малых царств понимали, что рано или поздно их самостоятельности придет конец. Поэтому отец Будды был крайне озабочен уходом сына из мирской жизни. Уже в это время государи Косалы без всякого разрешения охотились на земле Сакиев, считая ее своей собственной. Один из них насильно взял невесту из рода Сакиев. Это было оскорбительно для Сакиев еще и потому, что государи Косалы происходили из низшей касты. События в этом направлении развивались довольно быстро, и еще при жизни Будды государство Косалы поглотило его родину.

Посещение Буддой родного дома и родного города имело такие последствия. Сын Будды Рахула был принят в общину (орден). В монахи был принят и сводный брат Будды Нанду, который должен был жениться. В это время в общину были приняты и двоюродные братья Будды Ананда и Давадатта. Так уж суждено было, чтобы первый из них стал его любимым учеником (как апостол Иоанн у Христа), а второй стал предателем — Иудой Искариотом. Ананда стал формально монахом только на двадцатом году учительства Будды. Но он сопровождал Будду как тень, больше всех запомнил из того, что тот говорил. Будда и умер на руках своего любимого ученика. Сам Ананда так говорил о себе: «25 лет служил я Господу — любовью, сердцем, устами и руками, не уклоняясь от него, как его тень».

Что же касается Давадатты, то он многие годы завидовал Будде. Его открытое предательство проявилось позднее, когда Будде было уже 70 лет. Давадатта просил Будду сделать его руководителем общины, фактически объявив его своим наследником. Но Будда отказал ему в этом. Тогда Давадатта внес раздор в общину. Он требовал ужесточения условий жизни монахов. Он требовал, чтобы монахи пребывали не в селениях, а в лесу, чтобы жили только милостыней (отклоняя любые приглашения), чтобы одевались только в лохмотья, питались только древесными кореньями, не употребляли в пищу ни мяса, ни рыбы и не пользовались кровлей. Все это предусматривал устав, который составил для общины Давадатта. Будда отверг эти требования, он вообще был против крайностей в аскетизме. Но значительная часть монахов поддержали устав Давадатты и в количестве 500 человек откололись от общины Будды. В одной версии рассказывается, что со временем они все раскаялись и вернулись. А во второй описывается только возвращение самого Давадатты, мучимого угрызениями совести. Наиболее правдоподобно первое, поскольку сторонники Давадатты существовали в Индии даже в VII веке после Р.Х.

В данном случае Давадатта мог поступать в силу своих убеждений. Но в отношении царя Бимбисару он поступил, несомненно, подло. Бимбисару по-отечески относился к Будде, и это не нравилось Давадатте. Он уговорил сына царя Аджаташатру убить отца и завладеть царством. Но сын в минуту раскаяния признался отцу, что из-за царской короны намеревался убить его! Отец сказал, что корона не стоит сыновней ненависти, и отдал царство сыну. Но Давадатта не унимался и уговорил-таки довести отдавшего царство отца до голодной смерти. В конце концов сын раскаялся и пришел к Будде просить прощения. Он был прощен и принят в общину.

Наиболее полно в древних источниках описан первый период отшельничества Будды и его самый последний период. О промежуточном длительном периоде сохранилось мало информации. Ученые склоняются к мысли, что эти годы прошли достаточно однообразно: Будда ходил по стране, проповедовал свое учение и вербовал приверженцев. Но можно не сомневаться, что было все: и трудности, и обманы, и предательства, и неудачи. В этом и есть жизнь. В сезон дождей (4 месяца) прекращалось всякое передвижение (в том числе и торговля). Монахи укрывались в своих хижинах или закрытых сараях и вели там дискуссии. Они располагались в рощах, которые были подарены общине. Сам Будда проводил сезон дождей вблизи больших городов, таких как Велуван, Раджагрих, Шравасти. Близ Шравасти находилась «роща Джеты», подаренная Будде поклонником его учения богатым купцом Анатхапиндина. Это было любимое место Будды. Сюда приходили к нему и его монахам жители городов и слушали проповеди о новом учении.

Режим жизни монахов был следующим. Утро они проводили в духовных упражнениях. После этого они расходились со своими милостынными чашами на сбор подаяний. Затем следовал полуденный отдых, а вечером приходили к монахам миряне. Монахов и Будду приглашали к обеду. Приглашения Будде следовали как от богатых, так и от бедных. Он принимал их одинаково благодарно. Когда таких приглашений не было, Будда, как и остальные монахи, ходил из дома в дом со своей милостынной чашей.

Кстати, поведение монаха при сборе милостыни регламентировалось строгими правилами. Монах мог входить в дом за подаянием только покрытым верхним одеянием, с опущенным взором. Долго оставаться в доме ему запрещалось. Он должен был ждать молча, пока ему не наполнят его чашу. При этом он не должен был смотреть в лицо дающей. После этого монах должен был своим верхним платьем покрыть чашу и медленно и молча удалиться. Относительно женщин монахи предостерегались следующим образом: «О, монахи, не смотрите на женщин! Если встретитесь с женщиной, не смотрите на нее, остерегайтесь, не говорите с ней. Если заговорите, имейте в мыслях: „Я монах, я должен жить в испорченном мире как незапачканный илом лотос“. На старуху вы должны смотреть как на вашу мать, на превосходящую вас немного возрастом как на старшую сестру, на более молодую — как на младшую сестру». Предостережение монахам относительно женщин содержатся и в таких текстах: «Если оказывается удобный случай, или потаенное место или подходящий соблазнитель, то всякая женщина готова согрешить даже с уродом, если нет никого другого». Или: «Все реки текут извивами, все леса состоят из деревьев; все женщины способны на грех, если могут сделать это безнаказанно».

Монахи часто подвергались искушениям. Свидетельство этому такой описанный случай. «Однажды в дом одного купца вошел молодой поразительно красивый монах, и его увидела молодая жена купца, сразу влюбилась в его красивые глаза. Она сказала ему: „Зачем ты принял на себя этот мерзкий обет? Счастлива женщина, на которую смотрят такие глаза, как у тебя“. Тогда монах вырвал у себя один глаз, положил его на ладонь и сказал ей: „Мать, смотри, вот он, гадкий, кровавый кусок мяса; возьми его, если он тебе нравится. Таков же и другой. Скажи, что в нем хорошего?“»

Монахи спокойно воспринимали отказ в подаянии. Собранное же подаяние делилось следующим образом — часть бедным, часть хищным зверям и диким птицам, а остальное шло на обед участвующим.

Моральная основа, моральное оправдание получения монахами милостыни содержится в таком тексте из Суттанипате:

Существовали определенные правила поведения и общежития монахов в общине Будды. Члены общины назывались нищими (бикшу), поскольку при вступлении в общину обязывались не иметь ничего, кроме необходимых для жизни вещей. Член общины обязывался вести приличную и строгую жизнь, должен был быть правдивым, прямодушным, спокойным, ласковым и беспристрастным, держать себя с достоинством. Ходить он должен был в платье, сшитом из старых, брошенных лоскутов. Цвет предписывался желтый (Будда в желтом плаще сбежал от своей мирской жизни). Члены общины брили голову и подбородок. Они имели право иметь три одежды (по числу сезонов), коврик, чашу для подаяний, игольню и иглу с нитками, пару чулок с башмаками. Каких-либо драгоценностей они не должны были даже касаться.

В общину принимали всех одинаково, независимо от кастовой принадлежности и богатства. Важно было только одно — принятие учения Будды и намерение стремиться к спасению. Поступившие в общину раньше имели больший авторитет. Так брахман мог уступать судре, если он был принят позже. Естественно, в общину не принимали больных заразными или неизлечимыми болезнями, рабов (которые не освободились), чиновников и воинов, которые находились на службе. Несовершеннолетние могли быть приняты в общину только по разрешению их родителей. В общине до достижения совершеннолетия они находились под опекой наставника. Испытательный срок в четыре месяца проходили и принятые в общину взрослые. Каждый из них имел выбранного им же наставника.

Существовали и женские общины. История их создания такова. Мачеха Будды Махапраджапати после кончины его отца не могла утешиться в своем горе и пришла вместе с 500 женщинами из рода Будды просить его принять их в общину. Женщины обрезали себе волосы и пешком добирались до общины, до города Вайшали. С опухшими ногами, измученная и убитая горем, она просила Будду принять ее и женщин в общину. Для того времени это было необычно, и Будда долго сопротивлялся. В конце концов он согласился принять женщин в отдельную общину, но только при выполнении восьми условий, «„восьми великих правил“: 1. Монахиня, если даже была посвящена ста годами раньше, должна совершать поклон перед монахом, если он даже был посвящен только в тот же день, должна вставать перед ним и принимать его с почетом, как ему подобает; 2. Она не может проводить дождливое время в таком месте, где нет монахов; 3. Она должна два раза в месяц просить общину монахов об указании дня Упавасатхи и обращаться к ней за наставлением; 4. Она должна в конце дождливого времени предлагать собранию монахов и монахинь три вопроса, не видел ли кто-нибудь из них чего-нибудь дурного за ней, или не слышал ли, или не предполагает ли чего; 5. Если она провинилась против одного из восьми великих правил, она должна быть подвергнута в собрании монахов и монахинь двухнедельному покаянию; 6. Она может просить общину монахов и монахинь о пожаловании ей Упасамиада лишь после того, как она в течение двух лет будет обучена шести обязанностям (среди этих обязанностей — есть только один раз в день, около полудня); 7. Она не смеет ни в каком случае ругать и позорить монахов; 8. Монахиня может просить совета у монаха, но не монах у монахини».

Кроме предметов, которые дозволялось иметь монаху, монахиня могла иметь кофту и купальный костюм. Наряды запрещались. Монахиням не дозволялось жить в лесу. Им предписывалось жить в городе или деревне, и не одним.

У Будды были значительные проблемы с общиной. Она была организована весьма своеобразно. Во-первых, отсутствовала всякая иерархия, что затрудняло управление общиной. Хотя монахи с самым большим стажем и считались наиболее значимыми, но это не имело никаких практических последствий. Усложняло дело то, что в общину могли по своему желанию вступать практически все. Так, здесь могли искать укрытия уклоняющиеся от воинской службы, от долгов, от совершенных преступлений и т. д. Выход из общины был свободным. Так что состав общины был в значительной мере переменным. Тем более, что Будда посылал монахов странствовать и проповедовать его учения. Они, вернувшись из этих странствий, рассказывали в общине о новых учениях, взглядах, порядках. Это не могло не возбуждать общину и не приводить ее в волнение и даже неповиновение.

Так, в Дхаммападе описывается серьезный раздор, который возник в общине на девятом году проповеднической деятельности Будды. Конфликт начался с того, что за время отсутствия Учителя один из монахов нарушил устав общины. Согласно уставу он обязан был открыто покаяться в своем проступке. Но он отказался это выполнить и решением общины был осужден на изгнание. Но вскоре произошел конфликт, поскольку на стороне провинившегося монаха оказалось много приверженцев. Спор разгорался, и Будда был не в состоянии прекратить его. Дело дошло до драки между спорящими на виду у мирян. Высказывались резкие недовольства монахов в адрес самого Будды:.

Будда на это не ответил, а просто ушел. На следующий день он собрал собрание монахов и, находясь в средине их, произнес следующие стихи:

Далее он сказал:

После этого Будда оставил своих приверженцев и отправился к своим любимым ученикам. С ними он нашел душевное спокойствие и вскоре последовал в Парплейяну. Здесь, в уединенном гроте, он наслаждался покоем. Так в полном одиночестве провел Будда весь десятый сезон дождей (четыре месяца). После этого Будда направился в Джетавану.

Взбунтовавшиеся монахи наказали себя сами, а точнее, их наказали миряне. Они усмирили монахов и отказывали им в милостыне. Ни о каком почете не могло быть и речи. Жить в таких условиях было невозможно, и монахи явились к Будде с просьбой простить их. Будда наложил на виновных епитимью, а остальных простил.

Подобных свидетельств о раздорах в общинах описано в древних источниках много. Например, после смерти Будды некий монах Субхарда сказал членам общины: «Перестаньте, братья, жаловаться и горевать! Мы, к нашему счастью, избавились от великого аскета. Он мучил нас, говоря: „Это прилично вам, это неприлично“. Теперь мы будем делать, что нам нравится, а что нам не нравится, того не будем делать». Собственно, вскоре после кончины Будды его община распалась.

Незадолго до своей кончины Будде суждено было увидеть падение царства и рода Сакиев. Объективная причина этого очевидна — малое, слабое царство не выдержало напора более мощного государства. Но историки в этой трагедии ищут и личностные мотивы, что, на наш взгляд, значительно искажает суть происходящего. Вражда между царством Капилавасту и могущественным царем Косалы началась с того, что последний насильно взял из рода Сакиев невесту. Это было оскорбительно для Сакиев, и они стали распространять слухи, что эта невеста и вовсе не принадлежала их роду, а была простой рабыней-цветочницей. Более того, Сакии несколько раз покушались на жизнь наследника царя Косалы Виручжаки. Когда же наследник вступил на престол, он стал готовиться к войне с Сакиями. Сакии оценили грозящую им опасность и обратились к Будде, чтобы он попытался уладить все миром. Но сделать этого Будде не удалось. Царь Косалы руководствовался не только своим оскорбленным самолюбием, но и экономической целесообразностью захватить плодородные и богатые земли Сакиев. Столица царства город Капилавасту была уничтожена, около 100 тысяч жителей города были перебиты. Кто из Сакиев уцелел — спасся бегством в Непал и другие соседние государства. Во время трагедии Будда пытался остановить уговорами наступавших, затем он был свидетелем трагедии. Вместе со своим любимым учеником он находился в одной из пригородных рощ столицы. Они слышали шум битвы, звуки мечей, крик и вопли погибающих. Предотвратить происходящее Будда не мог. Он сказал: «Да исполнится судьба их».

Последние месяцы жизни Будды описаны очень подробно в Махапариниббанасутте. Последний сезон дождей Будда провел в селении Белува вблизи Вайшали. Там он тяжело заболел. Когда он поправился, то пошел в Кушинагару, в столицу Малласов. Остановился он в деревне Паву, где имел несчастье пообедать у кузнеца Чунды жирной свининой. Это резко ухудшило его здоровье, и он в тяжелом состоянии достиг окрестности Кусинагары. Двигаться дальше не было сил. Будду томила жажда. Сопровождавший его любимый ученик Ананда принес ему воды, чтобы тот утолил мучившую его невыносимую жажду. Затем он под тенью дерева Сала приготовил Учителю ложе из ковра, на которое лег Будда головой на север. Ананда в неутешном горе плакал. Будда его утешал: «Довольно, Ананда, не горюй, не жалуйся. Разве я не говорил тебе, Ананда, что нужно расстаться со всем любимым и приятным, разлучиться с ним, лишиться его. Как можно, Ананда, чтобы то, что родилось, образовалось, сложилось, подлежит прехождению, чтобы оно не разрушилось? Этого не бывает. Ты, Ананда, долго служил Совершенному, с любовью и старанием, на пользу и благо, без фальши и неустанно, сердцем, устами и руками. Ты творил добро, Ананда; постарайся, скоро ты освободишься от греха». Затем Будда послал Ананду в Кусинагару сообщить, что он умирает. Горожане, обсуждавшие в это время свои проблемы в ратуше, с женами и детьми, с плачем и жалобами направились к Будде. Они поклонились великому Учителю и просили богов не забирать у него жизнь. Последним к нему обратился монах Субхадра — «последний личный ученик Господа». После этого Будда обратился к Ананде с такими словами: «Возможно, Ананда, что вам придет мысль: учение утратило своего учителя, нет более мастера. Так, Ананда, вы не должны смотреть на вещи. Закон и Дисциплина, которые я преподал и возвестил вам, они будут после моей смерти вашими мастерами». Будда спрашивал монахов, нет ли у них каких-либо сомнений относительно его учения. Но все молчали, зная, что это конец. Тогда Будда произнес свои последние слова: «Ну, дети, так я скажу вам: преходяще все, что возникло. Заботьтесь ревностно о вашем спасении!» После этих слов сознание Будды отключилось и он скончался.

Ануруддха обратился к монахам с речью. Он призвал их к самообладанию. Ананда снова ушел к горожанам — на этот раз сообщить о кончине Учителя. Они были безутешны и в течение семи дней чтили умершего Учителя пляской, пением, музыкой, возложением венков и курением. На седьмой день тело Будды было предано огню на одном из святилищ вблизи Кусанагары. Тело его несли восемь знатнейших граждан. Сожжение проходило с почестями, подобающими властителю мира. Пепел был разделен между различными князьями и благородными. Когда Будда умер, каждый из его знатных почитателей хотел получить что-нибудь из того, что осталось от Будды. Будда умер у Малласов, и они считали себя вправе быть наследниками его реликвий. Но цари и знатные роды настаивали, и, наконец, был найден компромисс — оставшиеся после смерти Будды вещи были поделены на восемь частей. Каждому из тех, кто просил, было выделено по одной части. Историки утверждают, что самому Дроне досталась кружка для питья, которой при жизни пользовался Будда. После того, как вещи были поделены, прибыл посол от Маурьясам Пипхаливаны. Им выделили угли, на которых был сожжен Будда. Все, кто получил вещи Будды, постарались их увековечить. Для них были построены ступы из камней и земли. Что касается ступ, то они не обязательно воздвигались над сверхценными реликвиями. Так, для напоминания об известном лице или событии воздвигали (насыпали) просто холм. Внутри холма могло ничего не быть. Если внутри холма (ступы) находились реликвии, то пространство, в котором они были заключены, называлось (и называется) Дхатугарбха — хранилище реликвий. Так в сингалезском языке образовалось слово «Дагаба», которое европейцы произносят как Дагобе. Сакьясы Капилавасту также воздвигли над урной с пеплом ступу, своеобразный холм для реликвий. Этот холм был обнаружен в 1898 году археологом Пеппе около Пиправы в Тарси. Исследователь вскрыл ступу. Там находились и другие ступы. Но ступа Будды отличалась размерами и формой. На глубине 18 футов под громадной каменной плитой оказался ящик, выдолбленный из твердого мелкозернистого песчаника отличного качества. Он был доставлен издалека. Внутри ящика была обнаружена стеатитовая урна с надписью: «Это хранилище останков Возвышенного Будды из рода Сакья есть благочестивое сооружение братьев с сестрами, детьми и женами». Рядом с урной был обнаружен хрустальный сосуд, который был заполнен зернистыми звездочками из листового золота. Сосуд был закрыт крышкой в форме рыбы. Здесь же находились и другие вазы с украшениями и драгоценностями. Любопытно, что ступа оставалась нетронутой в течение двух с половиной тысяч лет. Специалисты не сомневаются в подлинности останков Будды.

Будда умер в возрасте 80 лет. Вероятным годом его смерти считают 477 год до Рождества Христова.

УЧЕНИЕ БУДДЫ

По мере того, как человек познавал окружающий мир, менялись и его представления о Первопричине этого мира, о его устройстве, о его назначении. Вначале человек воспринимал только фрагменты окружающего мира, и в каждом из них он видел своего бога. Но по мере более глубокого изучения мира человек стал понимать, что Первопричиной всего существующего мира может быть только одна субстанция, одна сущность. Эта субстанция должна охватывать весь мир, всю Вселенную, иначе этот мир не будет представлять собой единую устойчивую систему. Так человек пришел к понятию одного, единого, единственного на всю Вселенную Бога. Так возник монотеизм. В книге «Бог, душа, бессмертие» мы говорили, что монотеизм соответствует современному представлению об устройстве Вселенной. По современным научным представлениям именно единое информационно-биологическое поле Вселенной обеспечивает как развитие в ней разумной жизни, так и существование Вселенной как единой устойчивой системы. В Ветхом завете Библии четко изложена идея монотеизма, идея единого Бога. Что же касается Корана, то там сказано: «Если бы было два бога во Вселенной, то она просто-напросто развалилась бы». К этим словам присоединится любой здравомыслящий исследователь независимо от того, занимается ли он космогонией, астрофизикой, проблемой внеземных цивилизаций или же экологией. Таким образом, переход от представления о многих богах (от пантеизма) к представлению о едином Боге (к монотеизму) является существенным приближением человека к истине и правильному пониманию устройства мира, в котором он живет. Поэтому рассматривая ту или иную религию и сопоставляя ее с современными научными представлениями, первым делом надо определиться, каково место Бога в данной религии. Это однозначно даст ответ и на другой важный вопрос — каково место человека в этом мире. Так, если Бог единый, один и Он все создал, является Первопричиной всего, то все, что Он создал, имеет свое определенное предназначение и одинаковые права на жизнь, на существование. Монотеизм длительное время уживался с рабством, невольничеством. Это было и в Законе Моисея, и в Законах Ману. Человек грешил против истины, считая, что часть созданных Богом людей таковыми не являются. На самом деле истинный монотеизм означает отсутствие рабства и неравенства, признание за другим такого же права на жизнь, какое человек имеет сам.

В Законе Моисея четко проповедовался монотеизм. Во времена Будды он проповедовался и в самой Индии. К этому времени от многобожия (пантеизм) эпохи Вед совершился переход к монотеизму. Позднее бог становится просто вездесущей субстанцией, которую называют «Сам», «Я» или Брахман. Брахман — это пребывающая в вечном покое субстанция, которая является источником всего, которая является всепроникающей и к которой все возвращается. Жрецы того времени подошли очень близко к современному представлению о едином Боге. Они назвали его Мировой душой, ученые нашей эпохи называют его Мировым разумом, информационным полем Вселенной. Существовало представление, очень близкое к современному, что душа каждого человека является частью Мировой души и что после физической смерти человека душа его возвращается к Мировой душе. Сейчас ученые говорят то же самое, только в других терминах, а именно, что форма-голограмма человека после смерти тела возвращается в информационное поле. Более того, современные ученые считают (в частности Манеев), что по сохранившейся форме-голограмме (душе) любого жившего на Земле человека в любое время может быть воссоздан сам человек — только на небелковой основе. Матрица сохраняется, поэтому остается с нее сделать отпечаток.

Будда отказался признать существование Мировой души, Брахмана, единого стабилизирующего всё начала. Когда он убрал самое главное, то осталась зыбкая реальность с ее неизбежной переменчивостью, саморазрушением, самоуничтожением. Если бы в учении Будды остался главный стержень — Мировая душа, то он увидел бы, что рождение не есть страдание, а есть одно из звеньев единого взаимосогласованного порядка вещей во Вселенной, что смерть также не является страданием, поскольку по тому же порядку она означает новое рождение, новую радость. Но Будда выкинул за ненадобностью Мировую душу. Все, абсолютно все превратилось для него в источник страдания. И он положил все свои силы, чтобы найти рецепты, как избавиться от вездесущих, преследующих человека всю жизнь страданий. Выкинув Мировую душу, Будда тем самым выкинул из представляемого им мира самого единого Бога. Он, подобно Лапласу, считал, что его учение не нуждается в гипотезе о едином Боге. Поэтому совершенно справедливо называют буддизм религией атеизма, религией без Бога.

Правда, многие авторитетные историки религии утверждают, что это не так, что Будда признавал богов, народных богов. Да, он признавал богов, но относился к ним как учитель к незадачливым школьникам, судил их по своим меркам и отводил им место далеко не почетное. Во-первых, возвращаться от представления о едином Боге, о Мировой душе к множеству грешащих богов (народных) было огромным регрессом. Во-вторых, те представления о богах, которые выявлял Будда, мало соответствуют слову «бог» или «боги». Судите сами. Обратился к Будде царь Прасенаджита с вопросом, возвращаются ли боги в мир или нет. Полагали, что закон переселения душ касается не только людей, но и богов. На это Будда ответил: «Из богов возвращаются в мир те, для которых к этому есть основание, то есть те, которые в чем-нибудь провинились». Эта мерка перенесена с человека на богов: если человек в данной жизни в чем-либо провинился, то он обязательно возрождается в новой жизни и так до тех пор, пока он не достигнет совершенства, не окажется на высшей ступени и не прервется цепь бесконечных переселений душ. Значит, боги, согласно Будде, подпадали под тот же беспощадный закон переселения душ, от которого страдали и люди. Значит, если они не всемогущи, то они не боги! Согласно Будде, так оно и есть. Человек, достигший совершенства в данной жизни, высшей его степени, может в очередной жизни возродиться богом. Это, конечно, прекрасно, но под богом принято понимать нечто совсем иное. Бог — это закон, неизменный, обязательный для всех закон, благодаря которому вся Вселенная работает слаженно, как хорошо настроенный часовой механизм. Бог — это не место и не должность в награду за хорошее поведение.

Как видим, Будда обращается с богами очень бесцеремонно. Он считает, что человек, спасенный благодаря его учению, стоит выше богов. Более того, быть богом для буддизма не является высшим желанием. Это и понятно, поскольку согласно Будде и боги, и люди подвержены греху. Собственно, сам Будда упоминает богов и людей, как правило, в один ряд, вместе. Это понятно, поскольку он считал, что люди могут превратиться в богов. Он также считает, что даже Индра достиг своего величия (стал главным богом) только благодаря тому, что он ранее творил добро. Сам Будда посетил один раз Индру и объяснил ему, почему монах является лучшим из богов и людей. Поэтому множество богов, которых признает Будда, это только бутафория. Сам он — Будда — все равно выше. Это естественно по отношению к Учителю, Совершенному тем более, если это справедливо (по словам самого Будды) по отношению к любому монаху, который исповедует учение Будды. Поэтому Будда позволял множеству богов и божеств не только существовать, но и сопровождать его лично в его походах с проповедями. Таких богов в буддизме множество. Это боги — Праджапати, боги четырёх великих царей, боги смерти, боги неба — Тушита, боги безграничной радости, блестящие, благовонные, солнечные, величественные, сияющие, бесформенные и многие другие. К ним можно добавить земные, лесные и древесные божества. И все. Наберется сотни тысяч божеств. Для периода, когда в мире стал преобладать монотеизм, вера в одного, единого бога, это по крайней мере несерьезно. Похоже, что Будда действительно к этому вопросу серьезно не относился, как он не относился серьезно к другим основополагающим вопросам устройства мира — вечен ли мир или невечен, конечен ли он или бесконечен, тождественны ли душа и тело или различны, будет ли сам Совершенный (Будда) жить после смерти или нет. Когда Будде задавали такие вопросы, он отвечал, что знание о таких вещах не способствует спасению.

Исследователи буддизма считают, что свое учение Будда совершенно не обосновал философски. Как мы видели, он категорически отклонял чисто теоретические вопросы. Он ставил перед собой одну цель — избавить человечество от страданий, и считал, что важно только то, что практически решает эту задачу. В одной из книг совершенно справедливо сказано, что Будда учит внутреннему миру, которого нельзя достигнуть никакой философской системой, никаким знанием. Для Будды была главной не форма, а содержание. Исследователь буддизма Валлазер пришел к заключению, «что для Будды именно характерно принципиальное устранение всяких метафизических проблем, и что в буддизме теоретическое так отступает назад перед практическим, что выдающейся чертой настоящего буддизма является абсолютный индифферентизм по всему теоретическому». Главным в учении Будды является практическая этика. Будда придавал наибольшее значение строго нравственной жизни. Рассмотрим подробнее суть учения Будды. Она была высказана самим Буддой следующим образом: «Оставление всех грехов, делание всякого добра, очищение сердца — вот закон Будды» (Дхаммапада). Собственно, в этой фразе как будто косвенно признается существование не просто богов, которые также могут грешить, но и единого, безгрешного Бога, начала всех начал, источника единого для Вселенной закона. Это и понятно. Ведь как иначе вы сможете определить, что такое грех. Грех — это нарушение Закона, единого Закона, Закона Всевышнего, который мы ощущаем, воспринимаем через свою совесть. Грехи не могут быть разными для разных людей, для разных групп или классов общества. Закон для всех один, поэтому и отклонение от него, нарушение его одинаково для всех. Если уж Закон предписывает любить ближнего, то он не позволяет разным людям, в зависимости от их земных заслуг или положения, любить больше или меньше. Закон для всех Закон. А он и есть Бог, у которого требования ко всем одинаковы. Таким образом, призывая всех (исключительно всех) к оставлению всех грехов и деланию всякого добра, Будда не только признает существование одного-единственного Бога, но и ставит в зависимость от Него, от Его Закона все, в том числе и спасение человека, всех людей.

Как уже говорилось, учение Будды вращается вокруг двух вопросов — страдания и спасения. Раз спасение Будда видит в неделании никакого греха, то это значит, другими словами, что спасение может наступить только тогда, когда человек не нарушает законов Бога, законов устройства Вселенной, живет в соответствии с этими законами. В этом и есть спасение человека и всех людей. А раз так, то и понятно, почему буддизм, несмотря на свою весьма существенную национальную специфику, стал мировой религией и распространился не только на весь Восток, но и начинает завоевывать Запад. Национальное (проблема переселения души) уходит на второй план. Остается на первом месте сама суть учения — не нарушать законы природы, законы, благодаря которым существует Вселенная, Законы Бога и делать добро. Эта формулировка подходит каждому независимо от национальности и цвета кожи, поскольку всех людей на Земле создал Бог. Будда говорил: «Подобно тому, монахи, как великое море мира (океан) имеет только один вкус — вкус соли, так и это учение имеет только один вкус — вкус спасения».

Буддизм становится религией через свою практическую этику. Основой, стержнем всего является любовь. Бог есть любовь. Вступая в церковь буддистов, мирянин брал на себя обязанность выполнять следующие пять заповедей: 1. Ты не должен убивать; 2. Ты не должен красть; 3. Ты не должен жить нецеломудренно; 4. Ты не должен лгать; 5. Ты не должен пить опьяняющих напитков. Понимание этих заповедей должно быть не формальным, а очень глубоким. Эти заповеди человек может исполнить только в том случае, если он обуздает свои страсти. Так он спасет свое сердце. Спасение может произойти через любовь. «Любовь — это спасение сердца». О ней сказано так: «Все средства в этой жизни для приобретения религиозной заслуги не стоят, монахи, шестнадцатой доли любви, спасения сердца. Любовь, спасение сердца, включает их в себя и светит, и блестит, и сияет. И как весь свет звезд, монахи, не стоит шестнадцатой доли лунного сияния, но лунное сияние включает его в себя и светит, и блестит и сияет, так, монахи, все средства в этой жизни для приобретения религиозной заслуги не стоят шестнадцатой доли любви, спасения сердца. Любовь, спасение сердца, включает их в себя, и светит, и блестит, и сияет. И подобно тому, монахи, как в последний месяц дождливой поры, осенью, на ясном безоблачном небе Солнце, восходя по небу, прогоняет весь мрак в воздушном пространстве и светит, и блестит, и сияет, и как ночью, ранним утром светит, блестит, сияет утренняя звезда, так, монахи, все средства в этой жизни для приобретения религиозной заслуги не стоят шестнадцатой доли любви, спасения сердца. Любовь, спасение сердца, включает их в себя и светит, и блестит, и сияет». В другом месте о любви сказано так: «Кто, монахи, утром, в полдень и вечером жертвует до ста горшков с пищей, и кто утром, в полдень и вечером хотя бы на мгновение вызывает любовь в своем сердце, второй из них получает от того большую пользу. Поэтому, монахи, вы должны учить так: любовь, спасение сердца, будем мы вызывать, усиливать, ей способствовать, ее усваивать, ее оказывать, ее достигать, ее правильно прилагать».

Тот, кто любит, имеет следующие преимущества: он хорошо спит; хорошо пробуждается; не имеет дурных снов; люди к нему относятся хорошо; все другие существа относятся к нему хорошо; боги охраняют его; огонь, яд, меч не вредят ему, если он далее и не усвоит себе ничего, он пойдет в мир Брахмана (высшее небо). Сам Будда завоевывал себе приверженцев тем, что «пронизывал их духом любви». О слушателях своей проповеди сам Будда сказал: «Во время этого изложения сердца (проповеди) тысячи монахов совершенно избавились от страстей». В учении Будды сказано, что даже диких зверей укрощает мощь любви. И это не просто аллегория. Будда умел воздействовать «духом любви» и на животных. Так он укротил злого слона Налагири, «пронзив слона духом любви». Слон остановился с поднятым хоботом и с тех пор стал ручным. Так появился стих: «Многие укрощают палкой, крюком и бичом; без палки и оружия был укрощен слон великим Святым». Формула заклинания от диких зверей (в частности от ядовитых змей) состоит в том, что заклинающий уверяет, что он любит всех существ, безногих, двуногих, четвероногих, многоногих.

Поскольку любовь — основа учения, основа спасения, то о духе любви необходимо заботиться, печься. В Метасутте Суттанипаты об этом сказано так: «Как мать охраняет свое дитя, своего единственного ребенка своей жизнью, так следует проявлять безмерную любовь ко всем существам. Ко всему миру следует проявлять безмерную любовь, к высшим, к низшим, к равным с нами, беспредельно, без вражды и соперничества. Стоя, ходя, сидя, лежа, покуда человек бодрствует, он должен выказывать такое расположение. Это называется жизнью в Боге!» Жизнь в Боге составляют «Четыре неизмеримые», а именно: любовь, сострадание, дружественное участие и спокойствие. Но любовь является источником и последних трех — сострадания, дружественного участия и спокойствия. Значит, любовь к ближнему превыше всяких святых дел. Заменить ее не могут никакие жертвы, никакие молитвы, никакие ритуалы и формальности. Любить ближнего значит по буддизму очень многое. Это значит раствориться в любви к нему, как об этом говорит монах Ануруддха, живший с другими двумя монахами. На вопрос Будды, как они живут вместе, Ануруддха ответил так: «Мы живем, Господин, вместе, согласно, без споров, мирно и смотрим дружественно один на другого. Я думаю, Господин, что для меня прибыль и счастье, что я живу вместе с такими священнослужителями. Во мне, Господин, возникла деятельная (!) любовь к этим преподобным, любовь руками, устами и сердцем, открытая и скрытая. Я думаю так, Господин: не могу ли я подавить мою собственную волю и поступать по воле этих преподобных? И я подавил, Господин, мою собственную волю и поступаю по воле этих преподобных. Ибо тела наши, Господин, различны, сердце же наше, думаю я, одно». Вот в этом вся суть деятельной любви — сердце у тебя и у того, на кого распространяется твоя любовь, — одно. Два других монаха на тот же вопрос Будды дали в точности такой же ответ. Вот это и есть та основа религии буддизма, которая является главной и стоит по важности превыше жертвоприношений, обрядов, молитв и других святых дел. Только постигнув суть этого можно понять, что для буддизма важна не простая условная мораль, правила поведения и общежития, а такая всепроникающая любовь. В Джаммападе говорится: «Мы хотим жить счастливо, без ненависти между врагами; без ненависти хотим мы жить между ненавидящими нас». «Безгневием покоряй гнев; злое покоряй добром; скупого покоряй дарами; истиной покоряй лжеца». «Враждою не утишается вражда в этом мире: невраждою утишается она; таков вечный Закон». Буддизм учит делать добро ненавидящим нас. Поэтому он и стал мировой религией наряду с христианством («Возлюбите врагов наших»).

Приведенные выше заповеди для мирян, исповедующих буддизм, такие же, как и у христиан. Но многие из них трактуются шире. Вместо христианского, лаконичного «не убей» в Джаммикасутте Суттанипаты сказано следующее: «Не должно убивать, ни заставлять убивать какое бы то ни было живое существо, ни одобрять, когда другие убивают; но нужно остерегаться причинять страдания существам, как тем, которые сильны, так и тем, которые дрожат в мире». Таким образом, по учению Будды, грешит не только тот, кто убивает сам, но и тот, кто приказывает совершить убийство. Виновны в грехе и те, кто присутствует при убийстве, а также те, кто, хотя и косвенно, вызывают это убийство. Причем речь идет об убийстве любого живого существа, а не только человека. Ясно, каково отношение буддистов к войне, охоте и к животным жертвам. Оно сугубо отрицательное и другим быть не может. Только Бог дал жизнь всему живому и только Он может распорядиться этой жизнью. Человек, беря на себя эти права, грешит бесконечно, грешит против Бога, против законов, управляющих Вселенной. Такое понимание заповеди «не убей» не только декларировалось на словах, но и внедрялось в жизнь. Так, первый эдикт царя Ашоки Приядаршина гласит: «Здесь (то есть в моем царстве) нельзя убивать и приносить в жертву никакого животного, и не могут быть устраиваемы никакие пиршества. Ибо богами любимый царь Приядаршин видит большой вред в пиршествах. Но есть многие праздничные собрания, которые богами любимый царь Пиядаршин считает хорошими. Прежде на кухне богами любимого царя Приядаршина убивали тысячи животных для приготовления из них навара. Теперь, с тех пор, как написан этот религиозный эдикт, будут убиваться только три животных, два павлина и газель, да и газель не всегда. В будущем и эти три животных не будут убиваться». В тринадцатом эдикте царя выражается глубокое сожаление о тех жестокостях, которые совершались в его царстве раньше.

Первая заповедь буддизма призывает пощадить живых существ. Второй эдикт царя Атоки гласит: «Повсюду в государстве богами любимого царя Приядаршина и у его соседей…, повсюду богами любимый царь Приядаршин повелел устроить два вида лечебниц: лечебницы для людей и лечебницы для животных. Где не имеется пригодных для людей и животных прав, там повелел он их добыть и посадить. Также, если где нет корней и плодов, он повелел достать их и посадить. По дорогам повелел он сажать деревья и рыть колодцы для пользования животным и людям».

Принципиально, что согласно буддистскому учению любовь к ближнему должна распространяться и на животных. Человек и животное являются равноправными звеньями единой вселенской цепи. В этой цепи нет ни одного звена лишнего или маловажного. Человек не может, пользуясь некоторым видимым преимуществом, обращаться с животными так, как ему заблагорассудится. Не животные даны человеку в бесконтрольное пользование, а человек, как и животные, созданы Богом на равных. Они одинаково важны для работы всего космического механизма.

Столь широкая и глубокая трактовка любви к ближнему заставляет буддистов по-особому смотреть на инакомыслие, на сторонников других религий. Буддизм, в отличие от ислама, не считает, что верующий имеет право ударом ответить на удар. Мухаммед дал добро на оборонительную борьбу, войну. Это часто использовалось мусульманами для распространения ислама мечом и силой. Буддизм не признает права на применение силы ни в каких случаях. Многие историки считают, что именно поэтому ислам потеснил буддизм. Но перед этой заповедью буддизма можно только преклоняться. В нашем обществе считалось, что любовь должна быть с кулаками. Но это не любовь. Была одна борьба, борьба священная и исподтишка, борьба с ближним и дальним. И чем это кончилось? Без фундамента общество, как и дом, долго стоять не может. И оно рухнуло. Идейная непримиримость нашего общества была полной противоположностью терпимости, которая проповедовалась и реализовалась в буддистском обществе. Так, в двенадцатом эдикте Атоки сказано: «Любимый богами царь Приядаршин чтит все религиозные сообщества, как странствующие, так и оседлые, он раздает им дары и выражает равным образом свое почтение. Но любимый богами придает не столько значения подаркам и оказанию чести, сколько тому, чтобы то, что составляет особенность их, процветало. Процветание особенностей всех религиозных сообществ многообразно, но основой должна служить осторожность в речи, чтобы именно не восхвалять высоко свое собственное религиозное сообщество или не поносить и не унижать без основания другие религиозные сообщества, но при всяком подходящем поводе оказывать почет чужим религиям. Поступая так при каждом подходящем случае, содействуют своей собственной религии и творят также добро другим религиям. Кто поступает иначе, тот вредит своей религии и творит зло другим религиям. Ибо, кто всегда восхваляет свою религию и хулит другую религию, тот, думая возвысить свою религию и придать ей более блеска, на самом деле приносит ей тем больший вред. Единение одно во благо, когда каждый внимает учению другого и внимает охотно».

Вторая заповедь буддизма для мирян гласит: «Ты не должен красть». В книге Джаммикасутта об этом сказано так: «Разумный ученик Будды не должен брать нигде ничего, что ему не дано; он не должен и поручать другому брать что-либо, ни одобрять, когда кто-нибудь что-либо берет. Он не должен брать ничего, что ему не дано». Но эта заповедь имеет и обратную сторону, на которой написано: «Ты должен давать!» У буддистов щедрость, как и любовь, стоит во главе всех добродетелей человека. Собственно, еще до Будды, со времен Ригведы индийские жрецы проповедовали щедрость. В Дхаммападе написано следующее: «Жадные не войдут в мир богов; только дураки не восхваляют щедрости. Мудрый наслаждается щедростью и становиться тем счастливым в этом мире». Очень важно, чтобы дающий делал это с радостью, с удовольствием. В христианстве также сказано, что Бог любит раздающих с радостью. В буддизме сказано, что кто дает без радости, неохотно, получает взамен только вред.

Буддизм предписывает человеку не только любить ближнего и делиться с ним всем, что имеется, но и охотно жертвовать своей жизнью, если это необходимо для спасения ближнего. В древних летописях указывается, что у царя должны быть четыре добродетели: щедрость, ласковость, старание в государственных делах и беспристрастие. Щедрость стоит на первом месте. Буддистские властители проявляли щедрость всегда. Так в третьем и одиннадцатом эдиктах Атока Приядаршин называет похвальными следующие качества: послушание родителям, щедрость к друзьям, знакомым, родственникам, брахманам и аскетам, неумерщвление живых существ и воздержание от хуления инаковерующих. Царь в восьмом эдикте говорит, что во время своих путешествий он принимает аскетов, брахманов и старцев, одаряет их и разделяет между ними золото. Судя по источникам, щедрость царей Анатхапиндика и Вишикха была сказочной. Ее помнят до настоящего времени.

Третья заповедь буддизма предписывает: «Ты не должен жить нецеломудренно». В Дхаммикасутте так поясняется смысл третьей заповеди: «Разумный да избегает нецеломудренной жизни, как кучи (раскаленного) угля. Если он не в состоянии вести себя целомудренно, то да не присвоит он себе жены другого». Нарушение брака тяжело наказывается, даже через многие рождения. В Дхаммападе сказано об этом так: «Постепенно и при всяком случае да удаляет разумный с себя ржавчину, как кузнец с серебра. Ржавчина, возникающая на железе, постепенно съедает его; так и неразумно поступающего ввергают его дела в ад. Ржавчина женщины есть дурное поведение, ржавчина у дающего жадность, ржавчина суть греховные наклонности на этом и том свете». «Четырех вещей достигает неразумный человек, сходящийся с женой другого; грех, сожитие без наслаждения, наказание в этой жизни, ад. Он совершает грех, наслаждение для него невелико, так как он и она полны страха (перед открытием), царь налагает на него тяжелое наказание. Поэтому человек не должен сходиться с женой другого». В другом источнике Суттанипата об этом сказано так: «Кто сходится с женами родных или друзей, насильно или по соглашению, тот — отверженный».

Четвертая буддистская заповедь гласит: «Ты не должен лгать». Дхаммикасутта говорит об этом так: «Ни перед судом, ни в собрании не должен никто лгать на другого. Не должно никого совращать ко лжи, ни одобрять, когда кто лжет, но избегать всякого рода лжи». В другом источнике Кокальясутте сказано: «Во рту человека возникает при его рождении топор, которым глупый поражает себя, когда ведет худую речь. Кто хвалит кого, заслуживающего порицания, или порицает заслуживающего похвалы, тот извергает своим ртом несчастный выброс и не приносит этим себе счастья. Неважен несчастный выброс, через который при игре в кости проигрывают деньги; гораздо важнее тот несчастный выброс, которым грешат против доброго. Кто говорит неправду и кто отрицает то, что им сделано, пойдут в ад; с обоими низко поступающими будет после их смерти на том свете поступлено одинаково. Когда кто выставляет дурным человека чистого и невинного, то грех падает обратно на глупца, как пыль, выброшенная против ветра». В данной заповеди есть и такие слова: «Ты должен говорить о твоем ближнем только хорошее». А вот что сказал об этом сам Будда по поводу одного монаха: «Он оставляет злословие, отвращается от клеветы. Что он слышал здесь, он не будет говорить там, дабы не разъединить этих; что он слышал там, он не будет говорить здесь, дабы не разъединить тех. Он примиряет разъединившихся и укрепляет объединенных. Согласие — его блаженство, согласие — его радость, согласие — его наслаждение; создающие согласие слова, — говорит он. — От грубых речей удерживается он, грубые слова оставляет. Он говорит только слова непорочные, приятные для слуха, любезные, идущие к сердцу, вежливые, любовные и приятные народу». Такое поведение Будда рекомендовал всем людям, не только монахам.

Пятая заповедь буддизма для мирянина гласит: «Ты не должен пить опьяняющих напитков». Дхаммикасутта говорит об этом так: «Хозяин, следующий этому закону (то есть учению Будды), не должен пить опьяняющих напитков, ни приглашать других пить их, ни одобрять, когда другие пьют, потому что он знает, что конец пьянства — безумие. Ибо в пьянстве глупые грешат и делают других людей пьяными. Нужно избегать этого греха, который вызывает безумие, увлекает к глупости и только глупому кажется хорошим».

Эти пять заповедей должен соблюдать мирянин, исповедующий буддизм. Кто же этих заповедей не выполняет, тот, согласно Дхаммападе сам себе вырывает корни.

Монахам буддизм предписывает исполнение дополнительно еще пяти заповедей: не есть в неуказанное время, не принимать участия в пляске, пении, музыке и представлениях, не пользоваться венками, благовониями и украшениями, не спать на высокой или широкой кровати, не принимать золота и серебра. Первые три из этих дополнительных заповедей рекомендуется выполнять и мирянам. Если не в полном объеме, то хотя бы в определенные дни. Это прежде всего дни Упавасатха, которые соответствуют нашим воскресеньям. Выполнять эти три дополнительные заповеди рекомендуется мирянам в дни полнолуния и новолуния, а также в каждый восьмой день после полнолуния и новолуния. Указанные дни являются неблагоприятными для здоровья по космическим условиям (проявляют себя гравитационные аномалии). Поэтому в интересах здоровья людей им рекомендуется в эти дни не перегружать организм. Полезно один раз в неделю разгрузить организм, например, в воскресенье. Собственно, эти дни называются «постными днями». До буддизма постный день предшествовал дню большой жертвы Сома. В этот день постились. Буддизм отменил жертвы, а постные дни были очень разумно приурочены к неблагоприятным условиям, связанным с наличием гравитационных аномалий.

В эти особые дни, дни Упавасатха, которые в буддизме называются днями покаяния, миряне празднично одеваются, воздерживаются от занятий и от мирских удовольствий. Они отправляются к священнику и заявляют ему, что в этот день будут соблюдать все восемь заповедей.

Христос предупреждал, что согрешивший в мыслях есть согрешивший на самом деле. Благочестивый человек тот, который не грешит ни в мыслях, ни на словах, ни на деле. Буддизм четко делит по этому признаку грехи человека. Грехами мысли являются корыстолюбие, злоба, склонность к сомнению. Грехами слова являются ложь, клевета, проклятия, пустая болтовня. Грехами дела являются убийство, воровство, недозволительное половое сношение. Грехов всех трех категорий ровно десять.

Моральный кодекс буддизма не является чем-то застывшим, пригодным только для определенного временного среза. По мнению специалистов, «он исполнен энтузиазма человечности». В полном объеме он изложен в Сигаловадасутте Дигханикаи. Кодекс регулирует отношения между родителями и детьми, между учителем и учениками, между мужем и женой, господином и слугой, друзьями, мирянами и монахами. Все эти и другие взаимоотношения определены кодексом ясно и четко. Приведем некоторые выдержки из кодекса. Об отношениях детей и родителей сказано так: «В пяти видах должен проявлять сын попечение о родителях. Он должен говорить: „я буду их кормить, как они кормили меня; я буду для них работать; я буду продолжать мой род; я вступлю во владение моим наследством; я отдам им долг (почту их), когда они умрут“. Родители проявляют свою любовь к сыну также в пяти видах. „Они удерживают его от греха, наставляют его в добродетели, учат его чему-нибудь дельному, приискивают ему подходящую жену и оставляют ему в свое время наследство“». Об отношениях господ и слуг сказано так: «В пяти видах должен проявлять господин заботу о своих слугах. Он должен им давать работу по силам, должен кормить и вознаграждать их, печься о них во время болезни и давать им отдых в надлежащее время. В пяти видах выказывают слуги любовь к их господину. Они встают ранее его, а ложатся позже, довольствуются тем, что им дается, исполняют свою работу хорошо и говорят о нем хорошее». В заключение сказано: «Щедрость, любезная речь, благосклонное обращение, самопожертвование отношению ко всем существам везде, где это надлежит, эти качества то же для мира, что ступица для колеса. Если бы этих качеств не было, ни мать, ни отец не пользовались бы почетом и уважением своих детей. И потому, что умные прилагают заботу об этих качествах, они благоденствуют и им воздают хвалы».

Мы начали излагать учение Будды с того главного пункта, что Будда не признает единого Бога, но мирится с существованием множества богов, которые находятся ниже его самого. Хотя эта нелепость автоматически устраняется, как только Будда признает существование греха (что такое грех — может определить только единый, единственный Бог), но Будда все же так и оставил своих последователей без молитвы. Получается, что молиться некому, поскольку множество богов и божков этого не заслуживают, единого Бога, согласно Будде, нет, а самому Будде, согласно его же учению, молиться бесполезно — он перешел в нирвану, перестал существовать. О том, что у буддистов нет молитвы, остается только сожалеть. Сожалеть о том, что Будда считал себя выше богов и лишил верующих такого средства обновления, раскаяния и проявления безграничной любви, каким является искренняя молитва, обращенная к всемогущему создателю Вселенной, к создателю каждого из нас, к нашему Отцу. Как можно жить, не произнося каждый день с любовью и благодарностью: «Отче наш!» Будда не предписывал молиться ему, но в эпитетах не стеснялся. Приведем некоторые из них, которые входили в обет вступившего на путь святости. О Будде вступивший на путь святости должен был говорить так: «Он есть Возвышенный, Святой, Вполне просветленный, Обладающий знанием и нравственным ведением жизни, Совершенный, Вещий, Высочайший, Укрощающий быков человеческих, Учитель богов и людей, Будда Господь. Благовозвещен Господом (т. е. Буддой) Закон…» Самым пиком из всего здесь сказанного являются скромные слова: «Учитель богов и людей!» О Будде в древних текстах говорится, что «ему нет равного между безногими, двуногими, четвероногими, ни в мире форм, ни в мире бесформенном, ни между богами, ни между брахманами. Даже миллиарды Пратьекабудд не могут сравняться с одним совершенным Буддой. Никто не может измерить его величия и славы. Если бы у кого было тысяча голов и в каждой голове сто уст и в каждых устах сто языков, то недостаточно было бы целого мирового века, чтобы даже перечислить только качества одного Будды…» Добавить нечего. Восток есть Восток. Появился Будда — и места для единого Бога не осталось!

БУДДА О МОРАЛИ

Рассмотрим подробнее моральные установки и заповеди Будды.

Пять главных заповедей

1. Прими заповедь воздержаний от убийства.

2. Прими заповедь воздержания от воровства.

3. Прими заповедь от прелюбодеяния.

4. Прими заповедь воздержания от лжи.

5. Прими заповедь воздержания от спиртных напитков.

Заповеди Будды

1. Не убивай.

2. Не кради.

3. Не совершай прелюбодеяния.

4. Не лги.

5. Не злословь.

6. Не говори грубо.

7. Не занимайся праздными разговорами.

8. Не домогайся чужой собственности.

9. Не проявляй ненависти.

10. Мысли праведно.

Достойные деяния

1. Подавай милостыню заслуживающим.

2. Соблюдай заповеди нравственного поведения.

3. Взращивай и развивай добрые намерения.

4. Оказывай услуги другим и будь к ним внимателен.

5. Почитай родителей и старых, заботься о них.

6. Делись своими достоинствами с другими.

7. Принимай те достоинства, что дают тебе другие.

8. Проповедуй учение праведности.

9. Исправляй свои недостатки.

Три предостережения

1. Неужели у тебя никогда не возникала мысль, что ты также подвержен старению, что и ты не сможешь избежать его?

2. Неужели к тебе никогда не приходила мысль, что ты также подвержен болезням, что и ты не сможешь избегнуть их?

3. Неужели к тебе никогда не приходила мысль, что ты также подвержен смерти, что и ты не сможешь избегнуть ее?

В своей первой проповеди Будда сформулировал основные принципы своего учения (религии).

Правила вращения колеса высочайшего Закона, которые установил Будда (говорят, что он установил вращение):

Свое отношение к уму Будда выразил так:

Что такое «я». Об этом Будда говорил так:

Будда о добре и зле говорил так:

О монахах Будда говорил так:

Каким должен быть проповедник? Будда об этом говорил так:

МНОЖЕСТВО БУДД

Будда попытался устранить из этого мира единого Бога, но занять Его место не смог. Ему не позволило это сделать его же учение. По учению Будды, Просветленный, Совершенный должен в конце своего жизненного пути достигнуть нирваны, его существование в той или иной форме должно на этом закончиться. Поэтому после смерти Будды должен управлять всем Закон, который он в минуты просветления увидел, познал. Об этом Законе Будда сказал в конце своей жизни так:

Но хочется спросить, что это за Закон, кто его сформулировал, кто его создал. Сам Будда только понял этот Закон, познал его в минуты своего просветления. Получается, что Закон является незыблемым, его обязательно надо исполнять, а автора Закона, того, кто создал этот Закон, и вовсе нет. Будда убрал из единой карты мира ее сердцевину, Мировую душу. При этом, естественно, лишилось опоры и понятие души человека. Он не мог вообще отрицать наличие души человека, но он отрицал, что существует вечная неизменяющаяся душа, как нечто совершенно различное и отдельное от тела. Душа, по Будде, является массой вечно изменяющихся отдельных элементов. Это очень доступно иллюстрирует такой диалог. В Милиндапаньхе ставится вопрос о том, остается ли после смерти человек тем же, чем он и был при жизни, или же он становится другим. Вопрос задает Милинда, а отвечает на него Нагасена. Он отвечает, что человек после смерти не остается тем же, но и не становится другим. Он говорит буквально следующее: «Если, например, великий государь, человек зажигает светильник, будет ли он гореть всю ночь?» «Да, господин, он может гореть всю ночь». «Но есть ли, великий государь, пламя в первую смену (то есть стражу) ночи то же, что и во вторую?» «Нет, господин». «Есть ли пламя во вторую смену то же, что в третью?» «Нет, господин». «Был ли, великий государь, светильник в первую смену другой, чем во вторую, а этот снова иной, чем в третью?» «Нет, господин, свет всю ночь исходил от одного светильника». «Так же, великий государь, следуют один за другим и элементы форм бытия. Один возникает, другой проходит: без начала и конца следуют они непосредственно один за другим. Ни как тот же самый, ни как другой, подходят они к последнему сложению виджньяны». Сам Будда иллюстрирует эту изменчивость или на примере потока (как и Гераклит), или, чаще, на примере пламени. Он приводит такую притчу. Когда Кисаготами стала монахиней, то она зажгла в монастыре светильник. Когда же она увидела, что пламя светильника то вспыхивает, то потухает, она сказала: «Так же возникают и преходят живые существа, но тех, которые достигли нирваны, не увидят более». Далее сказано, что ей явился сам Будда и подтвердил истинность этих слов. В другом тексте (Тхеригатхе) приводится рассказ монахини Патачары о том, как она достигла спасения. В заключение она говорит следующее: «Тогда взяла я светильник, пошла в монастырь, увидела мое ложе и легла на постель. Я взяла иголку и вытащила его светильню. И дух мой освободился так же, как погас светильник».

Тут мы подходим к глубинному смыслу понятия «нирвана». Распространено представление, что нирвана — это просто небытие. Но смысл этого понятия значительно глубже. Фраза «как погас светильник» на языке пали звучит так: падипассева ниббана. Последнее слово ниббана в санскритской форме звучит нирвана. Это слово состоит из префикса нис’ (из), который переходит перед звучащими гласными в нир’, и корня ва — «дуть», «веять», и суффикса «на». Таким образом, слово нирвана означает буквально «вывеяно», «выдуто», «погашено», «потушено». В этом смысле оно в буддистских текстах звучит очень часто. Но это же слово нирвана переносится на погашение огня вожделения. Значит, нирвана не есть просто небытие. Согласно учению Будды, кто совершенно укротил свои страсти, тот еще на земле достигает состояния блаженного покоя, нирваны. Святой достигает нирваны еще до смерти. Об этом состоянии в Тхеригатхера Самкртья говорит так: «Я не желаю смерти, я не желаю жизни. Я ожидаю моего часа, как работник моего жалования. Я не желаю смерти, я не желаю жизни. Я жду моего часа, полный сознания и мысли». Собственно, описание состояния нирваны встречается еще в брахманской литературе (до Будды). Для буддистов нирвана означает прежде всего состояние безгрешия и отсутствие страдания. Так, к Шарипутре обратился странствующий монах Джамбукхадана со словами: «Говорят часто, брат Шарипутра, нирвана, нирвана! Но что же это такое — нирвана?» И Шарипутра ответил: «Уничтожение страстей, уничтожение грехов, уничтожение слепоты, вот, брат, что значит нирвана». Путь достижения состояния нирваны в Дхаммападе описан так: «Если ты не возбуждаешься более, стал, как треснувший колокол, то ты достиг нирваны, ты не будешь более вести дурных речей». В Другом буддистском источнике — Суттанипате сказано так: «У кого уничтожены страсти, кто освободился от высокомерия, кто одолел всю стезю вожделений, кто овладел вполне собою и достиг нирваны, крепкий духом, тот идет правильно в мире». Из этого однозначно следует, что существует спасение уже при жизни. Собственно, не только буддизм, но и другие философские системы Индии стоят на том, что «спасение достигается только определенным познанием, которое затем не может быть утрачено». Более того, в этом вопросе Будда включил в свое учение то, что уже существовало до него в «Дживанмукти» брахманов. Спасенный при жизни является спасенным раз и навсегда. Он не совершает более дел, которые могли бы повлиять на его будущее. Он вообще уже не совершает никаких дел, ни добрых, ни злых. Для кого круговорот жизни завершается смертью, он спасен от нового возрождения. Можно сказать, что «спасенный умирает, не просыпаясь вновь». Это иллюстрирует диалог из Суттанипате. Будда находился в Алави, там умер один из старейшин Нигродхакаппа. Он был учителем Вангиссы. Вангисса очень хотел узнать, достиг ли его учитель нирваны или нет. Он спросил Будду: «Не была ли напрасна для Нигродхакаппы та благочестивая жизнь, которую он вел? Вступил ли он в нирвану, или его скандха еще не существует?» Господь (Будда) ответил: «Он уничтожил в этом мире жажду имени и формы, уничтожил поток марас, в котором долго находился; он преодолел без остатка рождение и смерть». То, что он не возродится, можно сказать и другими словами — что у него не осталось никаких остатков скандха. В другом тексте сказано, что когда старейший Годхика сам лишил себя жизни, Будда на это сказал следующее: «Годхика, сын хорошей семьи, перешел в нирвану, его мыслительной субстанции нигде уже более нет». «Годхика перешел в нирвану, победив воинство смерти; он не приобрел более возрождения и вырвал с корнем жажду». В буддистских текстах состояние умершего, который достиг полного избавления от возрождения, называется полной нирваной (паринирвана).

В Махапариниббанасутте сообщается о смерти Будды. С момента, когда Будда умер, к нему применялось только выражение — полная нирвана (париниббута). Таким образом, состояние нирваны имеет две ступени. Первая ступень — это спасение при жизни, то есть нирвана. Спасение от перерождения после смерти является второй ступенью нирваны, полной нирваной. Ясно, что вторая ступень спасения без первой невозможна. Таким образом, логическим завершением учения Будды является вечная смерть, никакого возрождения, полное погашение жизни.

Отсюда однозначно можно сделать вывод, что после смерти ничего нет. Но это только в том случае, если человек достиг спасения, спасения от новых возрождений. Цель учения Будды состоит в успокоении всех мыслей, которые еще есть в духе от прежних рождений, уничтожение мыслительной субстанции, уничтожение всех желаний, вечная смерть. При вступлении в первую нирвану человек познает, что это возможно, и он убеждается в том, что это его рождение последнее и после смерти он достигнет полной нирваны. Хотя в состоянии первой нирваны и нет уже никаких мыслей, никаких страстей и переживаний, можно с очень большой натяжкой сказать, что первая нирвана является для человека причиной своеобразного счастья, «беспечальная, несравненная земля мира, вечное убежище, в котором не знают страдания, место, которое буддистские источники расписывают яркими красками». Это представление значительно позже привело к представлению о рае.

Сам Будда свою нирвану понимал очень определенно: угасание после смерти и конец возрождений. Собственно, такое представление о нирване не было оригинальным. Его разделяли как предшественники Будды, так и его современники (брахманы, джайнасы и другие секты).

Главной задачей учения Будды было практическое освобождение, спасение как можно большего числа людей (как монахов, так и мирян). В учении Будды этот вопрос разработан весьма детально. Путь к святости разбивается на ряд ступеней. Правая вера является первой ступенью на пути к святости. Она была необходимым, но недостаточным условием для того, чтобы человек вступил на путь, ведущий его к святости. Следующими пятью ступенями являются: правая решимость, правое слово, правое дело, правая жизнь, правое самостарание. Собственно, эти ступени включают в себя пять заповедей для мирян, о которых уже говорилось. За этими ступенями следуют две ступени: правая мысль и правое самоуглубление. Так как буддизм не признает Бога, то у него нет и молитв. Правда, имеются некоторые формулы исповедования веры, хвалебные выражения и славословия самому Будде и основанной им церкви. Отсутствие молитвы в какой-то мере компенсировалось самопогружением. Но технике самопогружения надо было учиться, причем учиться долго. Поэтому самопогружение как таковое было недоступно мирянам. Им могли (умели) заниматься только монахи. Но их было меньшинство, поэтому сама проблема таким путем не решалась в полном объеме, то есть для всех людей.

Кстати говоря, о том, что в буддизме нет места молитвам, мы в определенной мере погрешили против истины. Одна молитва все-таки есть. Эта молитва или, как ее называют, святая молитвенная формула: «Ом мани надме хум». В переводе это значит: «Да, ты драгоценность в лотосе! Аминь». Об этой молитве буддизма историк религии пишет так: «Эта молитва почти единственное, что знает простой человек в Тибете и Монголии о буддизме. Эти шесть слогов суть первые, которые лепечет ребенок и которые со стоном произносит умирающий. Путник бормочет их на своем пути, пастух у своего стада, женщина при своих домашних работах, монах во всех стадиях созерцания, то есть ничегонеделания; это в то же время военный и победный клич». Молитву эту можно видеть во всех храмах лам, часто написанную по-санскритски. Она встречается всюду, где господствует ламаизм. Ее пишут на знаменах и на полосках бумаги молитвенных мельниц, на скалах, деревьях, стенах. «Нет молитвы, которая бы произносилась и писалась чаще этой. Она преувеличенно прославляется, как совмещающая в себе всю религию и мудрость, и ее толкуют мистически». С грустью думается, как можно было такой народ лишить дара речи, через которую к человеку приходит все. Действительно, «в начале было Слово». Вспоминая псалмы Давида и Соломона, молитвы-стихи Мухаммеда и всю поэзию Евангелия, можно только пожалеть, что буддизм лишил себя Слова. О чем говорить? Он же лишил себя самого Бога. А «Слово было Бог!»

Система самопогружения, которая должна была заменить собой молитву, была разработана в деталях. Были выделены четыре ступени религиозного погружения. Самопогружение проводится в спокойном уединенном месте. Монах садится с поджатыми, скрещенными ногами, «выпрямив тело, окружая лицо бодрою мыслью». Монах ищет «точки опоры», сосредоточивая свой дух на одной точке. Как пример приводится случай с монахом, который желал самопогрузиться. Он сидел на берегу реки Ачиравати и наблюдал, как возникают и исчезают пенистые волны. Он усмотрел в этом аналогию с возникновением и исчезновением человеческого тела. Эта мысль и стала его «точкой опоры». В таком состоянии погружения в мысли дух монаха постепенно наполнялся ясностью. Страсти постепенно исчезают, но дух еще зависит от рассмотрения «точки опоры» и рассуждения. Когда же дух освобождается от рассуждения и рассмотрения и достигает уверенности, то наступает вторая ступень самопогружения. В это время достигается ясность и воодушевление. Когда же исчезает воодушевление, радость и страдание — наступает третья ступень самопогружения. На четвертой ступени дыхание останавливается — человек равнодушен ко всему. В этом состоянии измененного состояния человек приобретает возможность черпать информацию из информационного поля Вселенной (если говорить на современном языке). Он может заглянуть в прошлое и в будущее. Считается в буддизме, что монах, достигший четвертой ступени погружения, близок к нирване. Позднее стали считать, что на четвертой ступени самопогружения человек возрождается на одном из небес.

Блаженство самопогружения восторженно описывалось во все века. В Тхерагатхе старейший Бхута так описывает это: «Когда на небе гремят раскаты грома, когда потоки дождя заполняют кругом воздушную стезю и монах отдается в горной пещере самопогружению — большего наслаждения, чем это, нет для него. Когда он, исполненный радости, сидит на берегу реки, убранном цветами, среди пестрого покрова душистых трав, и предается самопогружению — большего наслаждения, чем это, нет для него. Когда ночью, в уединении, в лесу, когда льет дождь и рычат дикие звери, монах предается в пещере самопогружению — большего наслаждения, чем это, нет для него».

Превосходными и богатыми радостью Будда называл дыхательные упражнения с целью самопогружения. Этот элемент самопогружения, как и многое другое, Будда заимствовал из учения йоги. Согласно учению Будды, имеются четыре ступени святости, «четыре дороги». Первая ступень Сротаяпанна. Это те, кто «достиг потока», вступил на дорогу святости. Это самая низкая ступень обращенного. Для того, чтобы ее достигнуть, надо очень немного — произнести определенный хвалебный текст в адрес Будды и закончить его строго отработанным обетом. Последняя фраза обета такова: «По заповедям хочу я жить, излюбленным, благородным, нерушимым, совершенным, чистым, беспорочным, свободным, которые славословятся разумными, непреложными и ведут к погружению (в самого себя)». Кто достиг низшей ступени святости, освобождается от рождения в нижних мирах (в преисподнях, в мире привидений, в мире животных). Для него спасение обеспечено, но он недостаточно свят для того, чтобы прервать цепь возрождений — он должен будет возродиться еще семь раз, прежде чем это произойдет и он достигнет нирваны. Второй ступени святости достигают те, кто сумели уничтожить в себе вожделение, ненависть и обольщение (как сказано — «вплоть до небольшого остатка»). Такой человек должен будет возродиться еще один раз на этом свете. Более высокая ступень святости (третья) означает, что достигший ее человек больше к земной жизни не возрождается, но он должен возродиться еще один раз в другом мире — в мире богов. Отсюда ему открыт путь к нирване. Этих трех ступеней святости может достигнуть любой мирянин, который ведет себя соответствующим образом. Высшей, четвертой ступени святости, может достигнуть только монах. Эти святые (Архаты), по словам самого Будды, «избавлены от страха и тоски».

Северные буддисты, кроме этого, делят уровни святости на три класса: 1) ученик, малый и слушатель, 2) Будда для себя и 3) будущий Будда. В ранг учеников входят все верующие. Будды для себя были известны уже древним текстам-пали. Но в текстах они упоминаются очень редко. Это те верующие, которые приобрели познание собственною силою. Речь идет о знании, которое необходимо для достижения нирваны. Они это знание не афишируют, не проповедуют, а хранят его для себя. Поэтому их и называют «Будда для себя». В текстах о Будде для себя сказано, что он может достигнуть высочайшей нирваны, но не может открывать эти познания другим, «подобно тому, как немой может видеть важный сон, но не может объяснить его другим», или «как дикарь, который входит в город и угощается встретившим его почтенным горожанином, но по возвращении в лес не в состоянии дать своим сожителям понятие о кушаниях, которыми он напитался, потому что он к таким кушаниям не привык». Третий, высший класс святых — это Бодхисаттвы (Бодисатвы). Они со временем становятся Буддами. Про самого Будду можно сказать, что до просветления, которое пришло к нему в 34 года, он был Бодхисаттвой. Бодхисаттва может вновь возродиться в виде животного, но он всегда остается на этой ступени святости и ни в каком своем очередном существовании не совершает грехов.

Недостижимо высоко над всеми другими существами стоит Будда, святой, возвышенный, просветленный или совершенно просветленный. Всякий буддистский текст начинается со славословия Будде: «Слава Возвышенному, Святому, Совершенно просветленному!»

Будда, о котором мы говорим, является не единственным Буддою, который появился на этой земле. Через определенные промежутки времени, которые называются Кальпа, весь мир подлежит гибели и затем новому возрождению. В такой период может появиться Будда, но он может и не появиться. Периоды без Будды называют «пустыми Кальпамим». Периоды, в которые появляется Будда, называются «непустыми» или «Буддакальпа». В продолжение одного непустого периода может появиться несколько Будд, до пяти. Такой урожайный на Будд век называют «благословенным мировым веком». Наш Будда в этом веке, в котором мы живем, является уже четвертым. Но известно, что должен появиться и еще один — пятый Будда. Пятому Будде даже присвоено имя — Майтрея, на языке пали — Меттейя. На этого пятого Будду, который должен в этом веке еще явиться, буддисты возлагают очень большие надежды (как евреи на Мессию). В настоящее время этот главный, пятый Будда уже существует, но в качестве еще не просветленного. Поэтому он является Бодхисаттвой. Таким образом, арифметика здесь такова. Поскольку уже было бесчисленное число веков, в том числе и «непустых», то уже было и бесчисленное количество просветленных Будд. Пятый в этом веке — Будда Меттейя появится через 3000 лет. Известны имена последних 27 Будд, а о 24 из них имеется полное досье — жизнеописание в стихах, Буддавамса. Оно вошло в канон южных буддистов. У северных буддистов насчитывается и еще большее количество Будд. Но важными из них считают только последние семь (включая нашего Будду). Эти (важные) Будды называются «Буддами человеческого вида». Три из них помещаются в золотой век, два в серебряный, а один (наш Будда) — в железный век. Южное предание имеет практически такое же представление об этих семи Буддах. Но северные буддисты добавляют сюда еще пять Будд нематериальных. Их называют «Будды рассуждения». Позднее было установлено церковью северных буддистов, что каждому Будде, который появляется на земле в человеческом образе, соответствует и второй в надчувственном мире. Он не имеет ни имени, ни формы. Земной Будда является только отражением эманации небесного Будды. Небесные Будды — это фактически боги. Родителей у них нет, но каждый из них своей эманацией создал себе на земле сына. Сын должен надзирать за исполнением доброго закона на земле. Так что круг замкнулся — Будды на небе заменили богов. Только опять же не говорится о том, кто создал те добрые законы, за исполнением которых надо наблюдать. Закон есть Закон. Он должен быть один на все времена, он должен иметь своего автора — создателя, творца этого мира. Будды же появляются время от времени, бывают века, когда они и вовсе не появляются. Поэтому они не могут быть авторами этого единого, стабильного Закона. Если можно так сказать, — они временщики. Более того, они не могут даже справиться с наблюдениями за исполнением Закона на Земле, поскольку они есть на Земле не всегда. Мы видим, как последователям Будды не хватает единого Бога, и они пытаются восполнить эту недостачу тем, что параллельно земному Будде вводят на небо небесного Будду без формы и имени. Но зачем все так усложнять, когда проще назвать все своим именем. Назвать Бога Богом, а Будду Буддой. Есть Бог и есть Его пророк, духовный сын, если можно так сказать. Просветление Будды состояло в том, что он познал Закон, действующий в мире и созданный Богом. Но Будда на радостях забыл об авторе этого Закона и своего собственного существования и объявил себя умнее всех богов и людей. Последователи Будды попытались исправить эту оплошность и поместили на небе вместо истинного единого Бога небесного Будду. Они только не смогли сделать его вечным, а без этого он не может быть Богом. Кстати, северные буддисты постарались устранить и эту трудность. Они считают, что между пятью Буддами не было безвременья, что источником всех их пяти был один, существующий всегда Будда, небесный Будда, которого они назвали первобытным Буддой. Так они очень близко подошли к монотеизму, в котором вместо единого Бога имеется первобытный Будда.

УЧЕНИКИ И ОБЩИНА

Будда набирал своих учеников из всех слоев общества, из всех каст. В этом (религиозном) плане он не признавал деления на касты. В буддистском тексте говорится об этом так: «Кто из этих четырех каст делается монахом, становится святым, разрушил обольщение, стал совершенным и законченным, сбросил с себя бремя, налагаемое на человека привязанностью к миру, достиг своей цели, разорвал всякую связь с существованием и спасся через совершенное познанием, то он возвысился над всеми единственно через Закон». Именно через Закон, единый для всех Закон, через Закон, который дал всему миру единый Бог. Кто может еще дать единый Закон, кроме единого Бога? Любой человек, каким бы он суперменом, полубогом ни был, будет формулировать наставления по своему разумению, по своему пониманию сути вещей. Человеческие законы отражают, как правило, интересы отдельных групп людей. Кроме того, они справедливы, действительны только в продолжение определенного, относительно короткого периода времени. Затем они заменяются другими. Поэтому говорить об абсолютном Законе, который обязателен для всех и во все времена, можно только как о Законе, установленном Создателем, Творцом мира, единым Богом. Закон Бога гласит: «Не убей!» Ни при каких обстоятельствах, ни по чьему бы то ни было приказу. Совершив убийство (или приказав совершить убийство, или способствуя этому убийству), человек совершил грех, нарушил Закон единого Бога. Что же касается человеческого закона, то он «как дышло». Чем больше человек убил других людей или успешно организовал это убийство, тем больше почести и награды он получит. Правда, не за любые убийства, а только за те, которые угодны правящим. Поэтому нарушение человеческого закона есть преступление (преступление этого закона), но не грех. За одни и те же действия (скажем, убийства) человек может или получить награды или поплатиться своей жизнью. Это зависит от того, какие человеческие законы действуют в этом месте, в этой стране, в этот час. С Законом Божьим это невозможно. Истинный Закон Божий один на все времена и для всех народов. Не убей — одинаково категорично как в учении Христа, Моисея, Мухаммеда, так и в учении Будды. Поэтому-то эти учения (религии) и живут и будут жить вечно, что они основываются на едином Законе Бога. Можно в одной местности кушать свинину запрещать, а в другой разрешать, можно предписывать пост один раз в неделю или в десять дней, а можно приурочить его к наиболее тяжелым по космическим условиям дням, можно, наконец устраивать пост один месяц в году. Все это местные особенности, обусловленные особенностями климата, образа жизни и, наконец, состоянием данного конкретного человека и той работой, которую он выполняет в данное время. Так, Мухаммед разрешил не придерживаться поста, если человек болен, находится в пути и т. д. Эта часть закона приспосабливается к условиям жизни людей исходя из одного-единственного правила — чтобы этим же людям было лучше. Что же касается Закона единого Бога (например, не убей), то мы знаем, что он един для всех народов и времен. Поэтому правильно говорил Будда, что человек может возвышаться единственно через Закон. Правда, надо было добавить — через Закон, данный единым Богом. Иначе слово «закон» теряет свой абсолютный смысл. Отрицание каст при приеме в общину, в монахи означало, что Будда правильно понимал суть Закона Божьего, по которому все равны. Собственно, буддизм как религия и живет тысячи лет и будет жить вечно потому, что в своей сути она правильно формулирует Закон Божий и то, как люди должны его выполнять. А те неувязки, которые в ней имеются, хотя на первый взгляд и весьма крамольные, отходят на второй план. Простой человек в них не копается. Зато простого человека эта религия ведет правильным путем к единому Богу через правильное поведение и общежитие, через любовь к ближнему. И простому смертному на самом деле не так и важно, как на разных диспутах зовут единого Бога, творца Законов. Для него важна только суть. Будда говорил об этом неоднократно. В Дхаммападе сказано так: «Никто не становится брахманом потому только, что заплетает свои волосы, ни по благородству своей семьи и своему рождению. Кто праведен и справедлив, тот блажен, тот брахман». В другом месте сказано: «Что пользы тебе, глупый, в твоих заплетенных волосах, что — в твоей одежде из козлиных шкур? У тебя нечисто нутро, а ты очищаешь себя снаружи». Будда говорил и так: «Я не называю никого брахманом по его происхождению или по его матери, как бы он гордо ни говорил и как бы ни был богат. Бедняка, освободившегося от вожделений, называю я брахманом». Доводы в пользу того, что брахманы по происхождению не лучше других каст, занимают целые разделы Трипитаки. Говорится об этом и в других источниках. Так, в Суттанипате сказано: «Ни рыбная пища, ни посты, ни хождение нагим, ни тонзура (пробривание гуменца на голове), ни заплетание волос, ни грязь, ни сырые шкуры, ни почитание огня, ни покаянные обеты, ни гимны, ни приношения, ни жертвы не способны очистить человека, если он не преодолел сомнения». Или в другом месте Будда говорит: «Не через рождение становится человек изверженным, не через рождение становится он брахманом; через дела свои делается он изверженным, через дела свои становится брахманом».

Христос говорил: «Милости хочу, а не жертвы». Будда до Христа говорил: «Мой Закон есть Закон милости для всех». Это он расшифровывал так: «Так как учение, преподаваемое мною, совершенно чисто, то оно не полагает различия между знатным и ничтожным, между богатым и бедным». И в другом месте Будда говорит: «Подобно тому, монахи, как большие реки, как Ганга, Ямуна, Ачиравати, Сараго, Махи, когда они достигают великого океана, то утрачивают свои прежние имена и свой древний род и получают только одно имя „Великий океан“, так, монахи, и четыре касты, кштариев и брахманов, ваишьясов и судров, если они, следуя Закону и Дисциплине, возвещенным Совершенным, оставляют родину для безродного существования, то они утрачивают прежнее имя и древний род и получают только одно имя „аскетов“, примыкающих к сыну Сакья».

Ученики Будды принадлежали к самым разным слоям общества. Ананда и Девадатта были из рода Сакья. Анурудха принадлежал также к дворянам. Брахманами были Шарипутра и Маудгаляяна. Вместе с ними в одной команде были Упали — цирюльники, которые в Индии находились на самой нижней социальной ступени, и даже разбойник Ангулимала. Другой ученик Будды Стхавира Сунита так говорит о себе: «Из низкого рода произошел я, бедного и скудного. Низко было мое занятие, я выметал (завядшие) цветы из храмов. Я был в презрении у людей, на меня смотрели свысока, меня осыпали ругательствами. Покорно сгибался я перед многими людьми». Будда так сказал Суните: «Святым горением и целомудренной жизнью, самоукрощением и самопокорением, — вот чем становятся брахманом: это — наивысшее брахманство». Среди учеников Будды был и «собачий повар» (Стхавира Швапака), и рыбак (Сватм), и пастух (Нанда). Монахини в женской общине были также разного происхождения. Вимала была дочерью гетеры. Амбапали была ранее гетерой, а Пурна была дочерью домашней рабыни Анатхапиндики. Чапа была дочерью охотника. Многие другие происходили из бедных семей. Не вызывает никакого сомнения, что в общине Будды не было никакого различия между ее членами на социальной основе.

Многим историкам, как нашим, так и зарубежным, хотелось бы видеть в религиозных деятелях революционеров, политиков или что-то вроде этого. Христа упрекают в том, что он не строил на земле царства равенства людей, а обещал достойным царство небесное. По их мнению, хорошо было бы, если бы Он взялся за создание справедливого в социальном плане общества здесь, на земле. Но Христос сказал: «Богу божье, а кесарю кесарево» и не стал смешивать эти разные проблемы. Он говорил: «Царствие Мое не от мира сего». Естественно, так же поступал и Будда. Он знал, что перед Богом все равны, и для тех, кто посвятил себя истинному пути, пути святости, в его общинах не существовало никаких социальных различий. Важны были только успехи в достижении святости. Поэтому не надо терзать себя за то, что Будда не старался отменить касты в индийском обществе. Да, он не был социальным революционером. На него была возложена другая миссия, и он ее исполнил. Он представлял себе, что особого состояния внутреннего мира (святости) нельзя достигнуть никакой философской системой, никаким знанием, никаким преданием. Главным средством достижения этого состояния была этика, практическая этика. Это его принципиально отличало от философов той же школы Самкхья, которые учили, что добрые дела не только не способствуют достижению человеком правильного познания, но просто мешают этому. Это показывает, как можно философствуя перевернуть все с ног на голову. Ведь любая истинная философия обязана в конце концов вести человека к хорошей морали, указывать ему путь к ней, делать человека лучше. Если философия не делает человека лучше, то она не является истинной наукой, истинной философией. Истинной в том плане, что она правильно отражает единую картину мира и показывает человеку, как ему поступать правильно, так, чтобы последствиями своих действий не противоречить законам природы, Законам Бога. Собственно, сам Будда считал, что «философия не есть лекарство для ищущего избавления». Так, в Суттанипате устами Будды сказано, что трудно из многих философских систем выбрать правильную. Один избирает одну систему, другой другую. Но умный человек не составляет себе непреложного взгляда, не предпочитает какой-либо определенной системы и не говорит: «Мне вполне ясно».

Будда считает главным на пути к святости — кротость. Он говорил об этом: «Так, монахи, и иной монах совсем кроток, совсем тих, совсем миролюбив, до тех пор, пока его ушей не коснутся неласковые слова. Но если, монахи, ушей монаха коснутся неласковые слова, он должен заявить себя кротким, выказать себя тихим, показать себя миролюбивым. Я не назову, монахи, кротким такого монаха, который кроток и выказывает кротость только для того, чтобы получить одежду, пищу, постель и лекарство в случае болезни. Почему? Потому что такой монах, когда он не получает ни одежды, ни пищи, ни постели, ни лекарства в случае болезни, не будет кроток и не выкажет кротости. Я называю кротким, монахи, такого монаха, который кроток и проявляет кротость, почитая Закон, высоко держа Закон, уважая Закон. Поэтому, монахи, вы должны учить: мы будем кротки и будем проявлять кротость, потому что мы чтим Закон, высоко держим Закон, уважаем Закон».

Что касается общины, то общежитие большого числа людей требовало определенного регулирования, определенных правил поведения, взаимодействия. Но если бы только это. Главное, надо было заботиться о духовном росте членов общины, о том, чтобы укреплялись и распространялись правильные взгляды. Все это было непросто. Тем более, что состав общины часто менялся. Одни монахи уходили по благословению Будды распространять его учение как в Индии, так и за ее пределами. Многие из них не возвращались, оседали далеко или близко и организовывали свои школы. Те же монахи, которые возвращались домой, в общину Будды, многое повидали и услышали на огромных просторах Индии и за ее пределами и им надо было выговориться. Каждое их слово члены общины ловили на лету. Ясно, что эти слова отражали не только учение самого Будды, но и многое такое, что шло вразрез с этим учением. Так возникали различные конфликты (на идейной почве), которые иногда заканчивались расколом общины или же ее отходом (хотя бы временным) от своего учителя Будды. Можно не сомневаться, что за десятки лет Будда со своей общиной прошел все. Тем более, что форма организации общины была очень неэффективной. Когда Моисей не мог справиться со своим народом, который шел на поводу у тех, кто вместо единого Бога предпочел золотого тельца, то он вынимал свой меч. Он, владевший искусством действовать на массы самыми разными способами, вынужден был это сделать, иначе пропало бы все то дело, на которое призвал его Бог. Будда действовал по-другому. Похоже, что часто он предпочитал, чтобы дела в общине устраивались сами собой. Иначе как можно понять его действия в конце его жизни, когда его любимый ученик Ананда просил его сделать последние распоряжения в общине. На это Будда ответил так: «Чего требует еще от меня, Ананда, община монахов? Я возвестил Закон, Ананда, и ничего не выпустил и не утаил из него; в отношении к Законам Совершенный ничего не забыл, что он ваш учитель. Если, Ананда, кому в голову придет мысль: „Я хочу вести общину монахов“ или „Мне должна община монахов повиноваться“, пусть тот, Ананда, сделает желательные распоряжения. Но Совершенный, Ананда, не думает: „Я хочу вести общину монахов“ или „Мне должна община монахов повиноваться“; почему же, Ананда, Совершенный должен сделать распоряжения над общиною монахов? Я, Ананда, теперь стар, дряхл, удручен годами, достиг преклонного возраста; мне 80 лет… Живите, Ананда, так, чтобы быть самим себе светочами, самим себе убежищем, не имейте других светочей, кроме светочей Закона, не имейте другого убежища, как убежище Закона».

Такое поведение Будды очень странно. Даже в моральном плане он не имел права так поступать. Он обязан был позаботиться заранее о будущем общины, о ее правильной организации, о его преемниках. Почему он этого не сделал? Возможно, помешало ему то чувство своего Совершенства, о котором ему напоминали все вокруг ежеминутно. Возможно, ему трудно было видеть на своем посту другого? Поэтому неудивительно, что очень скоро после смерти Будды его община фактически распалась. Более того — эффект распространился на всю Индию — учение Будды достаточно быстро стало там забываться. Воистину, лидер должен быть как идеологом, так и практиком.

Кстати, мы не совсем правы. Перед смертью Будда все-таки дал общине свои распоряжения. Они заключались в том, чтобы монахи называли один другого не словом «брат», а в соответствии с возрастом и авторитетом. Старший по новому указанию должен был обращаться к более молодому монаху по фамилии (прозвищу семьи или рода) или именуя его просто словом «брат». Младший к старшему должен был обращаться со словами «преподобие» или «господин».

Статистика раскола общины Будды такова. До начала третьего века после смерти Будды выделилось из общины не менее 18 школ, которые основали свои собственные монастыри (со своими уставами). Как уже говорилось, никакой иерархии среди монахов не было. Почти условно выделялись только монахи с наибольшим стажем — «старики», «старейшины». По званию они соответствовали христианским пресвитерам. Но только по званию, а не на деле. На деле они не были администраторами общины, никакой власти у них не было. Звание «старейшина» было фактически только почетным званием, почетным титулом. Их преимущество, за которыми стоял возраст и большой жизненный и монашеский опыт, не имело юридической силы и в уставе монастыря закреплено не было. Высшим юридическим авторитетом была вся община монахов. Это не самое эффективное устройство человеческого общежития.

Само составление правил этого общежития и поведения для буддистских монахов началось только после смерти Будды. Практически сразу же после торжественного сожжения останков Будды в Кушинагаре. Собственно, медлить было и нельзя, поскольку часть монахов была настроена крайне оппозиционно. Об этом свидетельствуют слова монаха Субхадры, которые мы уже приводили. Инициативу взял в свои руки монах Махакашьян. Он предложил собравшимся там монахам выбрать комиссию для установления Закона (дхарма, дхамма) и Дисциплины (виная). Монахи согласились с таким своевременным предложением и поручили Махакашьяну сформировать такую комиссию. Он отобрал 499 архатов, а пятисотым включил в состав комиссии Ананду (который должен был скоро стать архатом). Далее состав комиссии был утвержден собранием всей общины. Комиссия должна была проводить свою работу в течение нескольких месяцев в окрестностях города Раджагриха. Время работы комиссии было назначено на дождливую пору. Для создания комиссии рабочей обстановки запрещалось на это время находиться в городе и его окрестностях другим монахам. Для почтенной комиссии царь Аджаташатру построил крытое помещение вблизи своей столицы на горе Вайбхара. Во втором месяце дождливого сезона собрание комиссии было открыто, и оно работало в продолжение целых семи месяцев. За это время Кашьяна при помощи Упали пересмотрел и привел в логический порядок все правила Дисциплины. Он же с помощью Ананды обновил и правила Закона. Буддистские тексты гласят, что в это время был состановлен текст Винаяпитаки и Суттапитаки. Ученые в наше время в этом не сомневаются. Эта Дхаммавиная, «Закон и Дисциплина», стала основой строения буддистской церкви. Полагают, что текст ее был написан на языке магадхи. Все последующие каноны буддистской церкви основывались на этих двух китах — «Законе и Дисциплине», написанных в это время.

Любопытно, что составленный комиссией канон не был одобрен всей общиной. Имеется свидетельство, что по окончании Собора пришел в Раджагриху монах Пурона из Дакшинагири. Старейшины обратились к нему со словами: «Брат Пурана, старейшими установлен Закон и Дисциплина. Прими этот Канон». Но Пурана воспринял это как посягательство на собственную свободу. Он это выразил так: «Закон и Дисциплина, братья, хорошо установлены старейшими. Но я предпочитаю держаться того, что я сам слышал и чему научился у Господа». Пурана был во главе 500 прибывших с ним монахов. А принять новый устав старейшины не могли его заставить. У них для этого не было никакой юридической основы. Ее следовало создать еще при жизни Будды.

По прошествии ста лет был созван второй буддистский Собор. В то время в Магадхе правил царь Ашока. Этот царь в отличие от Ашоки Приядаршина назывался также «черный Ашока» (Калашока или Дхармашока). Поводом к созыву второго буддистского Собора было то, что часть монахов провинилась в десяти проступках. Были среди этих проступков и несущественные. Например, Будда предписывал монахам не делать себе никаких запасов. А монахи Вайшали нарушили это предписание и держали соль в роге. Вся история человечества изобилует подобной казуистикой. Чего стоит Талмуд у иудеев! Второе нарушение монахов Вайшали состояло в том, что они ели не только в полдень, но и вечером. Другие грехи состояли в том, что эти монахи пили пальмовое вино, а также принимали серебро и золото. Золото и серебро бросали верующие в чашу, наполненную водой, которую монахи в праздники выставляли в монастыре для этой цели. В текстах говорится также, что монахи даже требовали от мирян такого своеобразного подаяния золотом. Более того, позднейшие тексты свидетельствуют, что игумен монастыря имел чашу для подаяния из чистого золота. В дни полнолуния он посылал с этой чашей монаха в город собирать драгоценные камни и золото.

Против таких порядков в монастыре выступил преподобный Яшас, который обнаружил это при посещении монастыря. Он отказался от доли золота, которую ему предложили монахи. А те в ответ на это оскорбились. Вернее, доказывали, что своими действиями преподобный оскорбляет мирян, которые от всей души приносят милостыню. Монахи, как будто защищая честь мирян, заставили преподобного просить прощения у мирян. Конфликт дошел до точки кипения и все закончилось Собором, в работе которого участвовало 700 монахов. Этот Собор имел местное значение и законов и правил не менял.

В 245 году до Р.Х. состоялся третий Собор буддистской церкви. Это был 18-й год правления царя Ашоки Приядаршина. Во время этого царя буддизм стал государственной религией. Мы уже приводили тексты эдиктов этого царя, из которых следовало веротерпимое его отношение к другим религиям. Еще за пять лет до третьего Собора царь Ашока создал специальный институт «Чиновников культа» (Дхарммахаматра). Эти чиновники должны были осуществлять надзор за той частью порядка в государстве, которая касалась религии. Обязанности этого института изложены в пятом эдикте царя. Царь проявлял исключительную щедрость к работникам культа и просто монахам монастыря. Это стимулировало приток в монастыри большого количества чуждых буддизму как по вере, так и по моральным качествам элементов. Во многих монастырях дисциплина практически отсутствовала, а сами монахи даже не совершали исповеди в дни Упавасатхи. Игумен главного монастыря, видный священнослужитель, в страхе пытался изменить положение вещей к лучшему. Но безуспешно. Тогда он удалился в пустыню по ту сторону Ганга. В дело вмешался сам царь, и был собран третий Собор. Монахи (60 000), которые не имели понятия о том, что такое буддизм, были отлучены от церкви (извержены). В работе Собора участвовала тысяча монахов, которых выбрал игумен Маудгалипутра, которого царь вернул из пустыни в монастырь. Участники третьего Собора составили особое сочинение — Катхаватху, в котором давалась трактовка буддистской веры, которую исповедовал сам Маудгалипутра и его приверженцы. Это сочинение вошло в Абхидхаммапитаку южного канона. Этому направлению в буддизме до сих пор следуют сингалезы.

С момента проведения третьего буддистского Собора началась миссионерская деятельность буддизма в других странах. В то время были посланы проповедники (апостолы) в Кашмир, Кабулистан, в Греко-бактрийское царство, в страны у подножия Гималаев, в западный Декан, а также в Индокитай. Не был забыт и Цейлон. Туда отправился сын самого Ашоки Махандра. Ставилась задача мирового масштаба — приобщить нецивилизованные народы Азии к индийской культуре и образованности. Цейлон в истории буддизма играет особую роль. Здесь буддизм сохранился в наиболее чистом виде. В самой Индии он постепенно приходит в упадок, а в Тибете и других северных странах он практически подвергался вырождению (настолько он там искажен и извращен).

Четвертый буддистский Собор состоялся при индоскифском царе Канишки, который правил в I веке до Р.Х. обширным государством. В это государство входила и значительная часть Индии. Царь Канишка прославился своими делами, у северных буддистов не в меньшей мере, чем царь Ашока у южных буддистов. Правда, в первые годы правления царь Канишка был настроен к буддизму враждебно, но впоследствии стал ревностным сторонником буддизма. Он сделал Кашмир главной столицей, центром буддизма. По китайским летописям, царь в немногие свободные часы, которые оставались у него от государственных дел, изучал священные буддистские источники. Его консультировал в вопросах истолкования этих писаний старейшина Паршика. Сам Паршика возглавлял школу буддистов. Царь Канишка построил множество буддистских храмов. Даже на монетах он чеканил изображение Будды с надписью. Царь заботился об образованности народа. Один из знаменитейших индийских врачей Чарока был его лейб-медиком. Сочинения по медицине Чарока дошли до наших дней. При дворе царя жил знаменитый поэт Ашвагхоша, который написал «Жизнь Будды» (Буддхачариту). Этот источник также сохранился.

Заботясь об образовании и морали общества, царь Канишка не мог не видеть те распри, которые существовали среди ведущих буддистов. Они порождали раздоры и трения в самих общинах. Чтобы улучшить положение, царь решил провести Собор буддистов, четвертый Собор. Собор проходил в одном монастыре в Кашмире вблизи Джаландхары. На Соборе председательствовали патриархи Паршвика и Васумитра. В задачу Собора входило пересмотреть священные писания буддизма и составить новый Канон. К сожалению, остается неизвестным, насколько эти изменения были глубокими и принципиальными. Отсутствуют сведения и о том, как проходил сам Собор, в частности, на каком языке был составлен новый Канон. Специалисты утверждают, что это не был язык пали. Члены Собора кроме Канона составили также комментарии к трем частям Трипитаки. Тексты их, по преданию царя Канишка, были тщательно вырезаны на медных досках и захоронены в каменном ящике, над которым воздвигнули большую ступу (памятный холм). К сожалению, и этот Собор не закончился объединением, сплочением буддистов. Наоборот. Раскол буддистской церкви не просто продолжался, но ускорялся. Так, около 194 года после Р.Х. Нагаржуна создал секту-школу, которая вошла в историю как Махаяна («Большой корабль»). Школа очень быстро приобрела себе много последователей на севере. Это был, если можно так сказать, глобальный раскол буддистской церкви. Те буддисты, кто не последовал за Нагаржуной, стали именовать себя приверженцами Хинаяны («Малого корабля»). Происхождение этих названий следующее. Последователи Махаяны ставили себе целью возродиться как Батхисаттвы. Другими словами, они желали сделать «большую карьеру» (поэтому «Большой корабль»). У хинаянов цель была более скромной — спасти себя самих. Они довольствовались «низкой карьерой» («Малый корабль»). Собственно, сторонники Хинаяна ставили перед собой ту же цель, которую ставил перед своими последователями сам Будда. Рассуждая формально, можно вслед за историками религии сказать, что сторонники Хинаяна исповедовали истинный буддизм, тот буддизм, который появился на свет благодаря Будде. Стержнем этого учения было — избавиться от страданий, причем каждый должен был избавить от страданий именно себя. Конечно, Будда заботился о спасении не только себя, но и всех других. Для этого, собственно, он и развивал свое учение, проповедовал его, всячески распространял среди мирян как в Индии, так и за ее пределами. Но тем не менее в учении истинно Будды речь везде идет о собственном спасении. Правда, как мы видели, высокая (высочайшая) мораль буддизма с ее любовью к ближнему и прощением врагам, с ее самопожертвованием ради блага других и т. д. компенсирует индивидуализм учения (спасение для себя). Ведь, в сущности, никогда у людей не вызывали большой симпатии, а тем более любви, личности, которые упорно и настойчиво, с большим умом и терпением заботятся о состоянии своего тела и спасении своей души. Таких людей можно уважать за их силу воли, настойчивость и упорство в достижении конечной цели и т. д. Но их не хочется любить, хотя они своими действиями другим не делают ничего худого, не причиняют никому зла. Чувство «не хочется» приходит к нам откуда-то извне, из нашего подсознания, из информационного поля Вселенной, от Бога. И причина этого чувства в том, что ни один человек на земле, ни одно живое существо во Вселенной не существует само по себе, само для себя, само отдельно от других. Кажущаяся физическая независимость, тем более в состоянии отшельника или пророка, является самообманом. Можно питаться медом и дикими кореньями и травами, пить только воду из речки, можно не видеть себе подобных месяцами и даже годами. Но это не значит, что вы при этом стали независимыми от других, самостоятельными, обособленными. Человек ни в какой ситуации не может обособиться от других людей. Не может по самой сути человечества, которое состоит из отдельных людей как из отдельных клеток. У каждой клетки человеческого организма есть своя специфичная только ей, именно ей задача по поддержанию жизни всего организма человека. Для этого клетки организма человека созданы разными, поскольку перед ними стоят разные функции, перед ними стоят разные задачи. Так же и отдельный человек. Он является только клеткой единого организма всего человечества, а если говорить строго, то всего живого вещества на земле и во Вселенной (по терминологии Вернадского В.И.). Поэтому нам и не хочется любить того во всех формальных отношениях правильного человека, который печется только о собственном спасении. Можем ли мы представить себе Христа, пекущегося о своем собственном спасении, можем ли мы представить себе в этой роли Мухаммеда, Авраама, Моисея, апостола Павла и других великих представителей рода человеческого. Эти гиганты духа думали не о себе, а о всех людях. Христос шел не к праведникам, а к грешникам. Последние нуждались в нем, как больные нуждаются во враче. Он шел к презренным обществом мытарям и блудницам и возвращал их на путь истины. Заблудшая овца в сто раз дороже той, которая не терялась! Христос совершенно правильно обещал царствие небесное самым последним грешникам и преступникам. Но! Только в том случае, если они переродятся внутренне. При этом должен измениться внутренний мир человека, он должен понять свое место и назначение, искренне раскаяться и встать, как блудный сын, на путь истины, путь, ведущий к Богу. Ведь недаром сказано, что «царствие небесное внутри вас есть». Так что, по Христу, достигнуть спасения может любой человек, независимо от его грешного прошлого. Будда же поделил всех людей на монахов и мирян, прописав монахам неестественное существование за счет мирян. Более того, оказавшись в особом, привилегированном положении, монах Будды мог полностью посвятить себя своей душе, заботе о ее спасении. И по канонам буддизма никакой мирянин никогда и ни за что не сможет достичь той вершины духовного совершенства, которой может достичь монах. Недаром Будда ставил монаха выше богов, и не просто рядовых богов во множественном числе, но и самого бога Индры. Мы говорили о том, что сам Будда поднимался на небо к Индре и вел с ним беседы далеко не на равных. После Будды к богу Индре поднялся на небо монах Маудгаляяна. Для того, чтобы показать богам свою мощь, Маудгаляяна одним пальцем своей ноги приводит в колебание небесный дворец, дворец Индры. Тут все перевернуто с ног на голову. Понять это очень легко. Вселенная, а в том числе и человек, как часть Вселенной, создана по единому плану, замыслу, промыслу. Она является сложнейшей системой, в которой нет и не может быть ничего случайного. Это значит, что все в ней происходит по единожды установленным законам. Можно называть эти законы законами природы или еще как-нибудь иначе, но во всех случаях это не людские законы. Их создали не люди, они могут только открыть, приоткрыть, подсмотреть какую-либо часть, следствие этих законов. Когда людям это удается (Бог создал человека с творческим началом), они очень гордятся собою, считая себя ни больше ни меньше как царями природы. Люди при этом считают, что раз существуют они со своими гениальными способностями, то необходимости в существовании Бога нет. Буддистский монах одним пальцем своей ноги потрясает дворцом Бога на небе, а ученый Лаплас заявляет, что его теория (гипотеза) об устройстве мира в гипотезе о существовании Бога не нуждается. Гордость и слепость человека беспредельны.

Сказанное выше можно коротко сформулировать так. Раз этот мир имеет свою первопричину, свое начало и законы, управляемые им, раз Вселенная является единой системой, то человек не может не чувствовать себя только мельчайшей частицей, включенной в этот сложный космический механизм. Он не может быть сам по себе, он не может печься только о собственном спасении. Он должен, если хотите, он обречен, печься о спасении всех, так как сам он без всех не существует. Поэтому призывать к самоспасению и отрицать существование единого начала Вселенной Бога противоречит логике вещей.

Второе течение буддизма (Махаяна), как считается специалистами, очень далеко отстоит от первоначального учения Будды. Оно начертало на флаге на своем «Большом корабле» призыв спасения не только себя, но и других. Правда, отступление состоит не только в этом, но и в том, что северные буддисты принципиально изменили отношение к ритуалам, молитвам, иконам и др. Такую ситуацию следует оценивать только с одних позиций — что это дает для людей. Надо исходить из принципа: «Не человек для субботы, а суббота для человека». Это значит — не формальные ограничения, наложенные духовными вождями, а смысл, суть происходящего. Северный буддизм («Большой корабль») дал буддизму уважаемых богов. Идейно он обоснован в книге «Руководство к совершенству познания». По-видимому, ее составил лидер этого течения Нагаржуна. Это руководство было впоследствии расширено за счет новых и новых добавлений. Северные буддисты первоначальный текст «Руководства» причисляют к девяти каноническим книгам. Оно заключает в себе 32 главы, которые написаны санскритской прозой в форме диалогов между самим Буддой и Шарипутрой и Субхути.

Как мы видели, буддизм не имел четкого централизованного управления, как это свойственно христианству. Такое или подобное управление возникло только в XII веке после Р.Х. в северном буддизме, а именно в Тибете. Здесь к этому времени буддизм переродился полностью и превратился в мистицизм и магию. Он стал называться Иогачара. Само это течение буддизма основал в VI веке после Р.Х. Арьясанга, родом из Кабулистана (Пешавара). Новое учение явилось синтезом философского и религиозного учения Махаяны с брахманским учением Йога. Здесь было адаптировано то учение Йога, которое развилось в культе бога Шивы. В рамках этого нового учения выработалось стройное учение колдовства. Оно изложено в особых сочинениях — Тантра. Разработаны различные вопросы, в частности — как можно достигнуть сверхъестественных сил и как можно использовать эти силы для того, чтобы получить все, чего пожелаешь. Для этих целей были разработаны краткие мистические формулы (дхарани), магические круги (мандала), амулеты (мудра). Важное место занимали мистические омовения и другие обряды, в которых важную роль играли женщины. Полагалось, что с помощью магических формул можно достигнуть власти над богами, над ветром и дождем. Эти магические формулы-заклинания позволяли излечиться от болезней, ограждать себя от укуса змей, от яда, злых созвездий и многое другое. По прошествии около шести столетий это течение буддизма в Тибете создало себе верховного главу (своего «папу»). Считается, что это произошло не ранее 1260 года после Р.Х. Буддизм распространился из Индии на север не только в Тибет, но и в другие страны — Китай, Монголию, Непал, Японию. В Китае буддизм не имел центрального руководства. Здесь положение монахов во многом было похоже на положение их в Индии — монахи жили в собственных, разбросанных по стране монастырях. В Китай буддизм проник в 61 году после Р.Х. А уже в IV веке сделался здесь государственной религией. Правда, такое положение длилось не очень долго. Уже примерно через несколько столетий буддизм встретил сопротивление сторонников учения Конфуция. В 1206 году власть в Китае перешла к монгольской династии. Тем самым в благоприятную сторону изменилось и положение буддизма в Китае. В это время в Китае буддизм разделился на два крупных течения, две буддистские церкви. Одна из них — церковь Фоистов. Слово «фо» — это то, во что превратилось слово Будда. Вторая церковь получила название Лам или, точнее, Лама. Это тибетское слово означает «высший». Собственно, эти две школы буддизма перекочевали в Китай из Тибета (через Монголию). Различие этих двух школ, церквей состоит, главным образом, в культовых обрядах. Они сильно отличаются внешней организацией и положением в государстве. Так, фоисты не имеют высшего духовенства. Каждый монастырь существует сам по себе. Руководитель монастыря — аббат или игумен — приравнивался к чиновникам 12-го класса. Этим и определяется его положение в государстве. Что же касается лам, то они образуют строго замкнутую корпорацию. Она содержится, главным образом, за государственный счет. В некоторых областях ламы совмещают духовную и светскую власть. Ламаизм распространен в Китае преимущественно по границе с Тибетом и Монголией. В Центральном Китае ламаистских монастырей немного. В приграничных же областях (с Тибетом и Монголией) есть целый ряд знаменитых ламаистских монастырей, которые исправно посещаются паломниками.

Порядок вступления в буддистскую общину с течением времени принципиально менялся. Как мы видели, в самом начале пути буддизма это вступление было абсолютно свободным (так же, как и выход из общины). Уже говорилось о том, что такая свобода ни к чему хорошему не привела. Итогом ее становились анархия, самоуправство, полное отступничество от учения Будды и всякие злоупотребления. Буддистские тексты изобилуют красочными описаниями различных примеров, иллюстрирующих обратную сторону этой свободы. Например, в текстах приводятся такие сведения. В городе Раджагрихе прославился некий Упали, предводитель кучки семнадцати сверстников. Его родители были озабочены, как бы сделать сыночку жизнь как можно более беззаботную. Если он сделается писцом, рассуждали они, то у него будут болеть пальцы. Если он станет счетчиком, то у него будет болеть грудь. Если же он будет заниматься копированием, то у него могут болеть глаза. Так, перебирая все профессии, родители остановились на самой лучшей для их сына — профессии буддистского монаха. Они не без основания считали, что с этой профессией он будет весьма удобно жить, спать под кровом и хорошо кушать.

Такой выбор родителей очень понравился и их сыночку, который до работы был не очень охоч. Он поделился этой идеей со своими сверстниками, и все они целой командой без труда поступили в буддистскую общину. Но в первый же день возникли разногласия. Молодые люди уже ранним утром стали требовать себе вкусной пищи. Монахи им объяснили, что с утра они должны заниматься духовными упражнениями и изучать учение Будды, а затем с чашами идти к мирянам за подаянием. Только после этого и в том случае, если им дадут подаяние, они смогут покушать. На это молодые люди ответили бунтом и беспорядками. Услышав об этом, Будда распорядился, что до достижения двадцатилетнего возраста принимать в монастырь не следует, так как незрелые юноши не подготовлены морально и физически к тому, чтобы переносить тяготы монашеской жизни. Так после этого случая и установилось: принимать в монахи с возраста двадцати лет.

Вопрос был крайне злободневным, особенно после смерти Будды, когда в буддистских монастырях находились целые тысячи монахов, которые и слыхом не слыхали об истинном учении Будды. Их главным девизом было быстрое обогащение за счет мирян и спокойная безбедная жизнь, которую они хотели воспринимать как бесконечное самопогружение. В монастырь можно было поступить и до двадцати лет — по достижении возраста пятнадцати лет. Но поступивший был не монахом, а послушником. Он находился под полным контролем одного из старших монахов — наставника. Как уже говорилось, в монастырь запрещалось принимать тех, кто страдал заразными болезнями, а также имеющих явные физические недостатки (хромые, горбатые, слепые, глухонемые и т. п.). Естественно, что в монахи не принимались тяжкие преступники, должники, крепостные, солдаты. Соблюдался ритуал посвящения в монахи. Он имел два варианта, две степени посвящения. Первая степень называлась «выход», «выезд» (Правраджья). Здесь имелся в виду выход из гражданской жизни. Это мог быть и выход из инаковерующей секты. О тех, кто вступал в орден монахов, говорили: «Он выходит из родины в безродие». Поэтому его и называли Правраджита, то есть «вышедший», «тот, кто вышел». Практически любой, кто надел на себя желтую одежду и обрил себе бороду и волосы и кто произнес перед посвященным монахом три раза в благоговейной позе «Три Прибежища», становился «вышедшим». Для тех, кто приходил в буддизм из другой веры, необходимо было пройти предварительное испытание в течение четырех месяцев (кандидатский стаж). Так указано в некоторых текстах. В других текстах такого требования не было. Для тех, кто поступал в общину из рода Будды, испытание отменялось. Будда говорил по этому поводу: «Это преимущество я предоставляю моим родственникам». Тот, кто стал новообращенным или послушником, выбирал себе двух наставников из монахов, которые вводили его в учение Будды.

Вторая степень посвящения, которая называлась «достижение» (Упасампада), проводилась намного более торжественно, с большими церемониями. Все происходило в собрании общины, на котором должно было присутствовать не менее десяти ее полноправных членов. Как и в наше время при вступлениях в партию или при защите диссертации, происходило представление кандидата. В данном случае наставник кандидата обращался к собранию принять в общину своего подопечного, поскольку он (подопечный наставника) этого заслуживает. После этого давали слово кандидату. Он должен был быть одетым с верхней одеждой на левом плече (правое плечо при этом было обнажено). Со смиренном видом он должен был сделать перед собравшимися глубокий поклон и затем сесть на землю. В такой позе он троекратно просил принять его в общину. При этом каждый раз он поднимал над собой сложенные вместе ладонями руки. Ведущий собрание (председатель) брал с кандидата обязательство говорить правду, одну только правду, после этого кандидату председатель задавал вопросы, а тот ясно и четко (и правдиво) отвечал на них. Вопросы были такого плана: «Нет ли у тебя нарывов, проказы, чахотки, падучей болезни? Человек ли ты? Мужчина ли ты? Независим ли? Нет ли у тебя долгов? Не стоишь ли ты на службе у царя? Дали ли тебе согласие родители? Имеешь ли ты двадцать лет? Есть ли у тебя все необходимое, милостинный горшок и одежда? Как твое имя? Кто твой наставник?» И т. д. и т. д. В том случае, если весь диалог проходил гладко, председатель обращался к собранию со словами (обращение повторялось три раза): «Высокая община, прислушайся! Этот (такой-то) ученик преподобного (такого-то), желает Упасампада. Ничто тому не препятствует. Он имеет все, горшок для подаяний и одежды. Этот (такой-то) просит общину об Упасампада с таким-то наставником. Если общине благоугодно, да пожалует она такого-то Упасампада с таким-то наставником. Таково предложение, Высокая община, прислушайся. Этот ученик преподобного такого-то наставника желает Упасампада. Ничто не препятствует тому. Он имеет все, милостинный горшок и платье. Такой-то просит общину об Упасампада с таким-то наставником. Община жалует такого-то Упасампада с таким-то как наставником. Кто из преподобных за Упасампада для такого-то ученика, с таким-то как наставником, тот пусть молчит, кто против — пусть говорит!» Если все молчат, то председатель объявляет следующее: «Община жалует такому-то Упасампада с таким-то как наставником. Община за это; поэтому она молчит; итак, я принимаю». После этого определялось по длине тени время суток и возвещалось время года и день. Фиксировался состав общины. После этого сообщали кандидату «четыре источника помощи», а именно: как он должен добывать себе необходимые для жизни предметы. Под этим понималось: куски яств, которые он себе выпросит, одежды из лохмотьев, которые он найдет в кучах отбросов, ложе у корней деревьев, вонючая моча как лекарство. Монаху разрешалось принимать от мирян добровольные подаяния, которые обеспечили бы ему лучшую жизнь. Это могли быть льняные, бумажные, шелковые, шерстяные или пеньковые одежды. Из продуктов — свежее коровье молоко, растительное масло, мед и сироп во время болезни. Монаху разрешалось жить в монастырях, домах или пещерах. Он имел право принимать приглашения от мирян на обед в их дом. Таким образом, «четыре источника помощи» означают только крайние требования, определяют только самую строгую форму жизни монахов. Далее вступившему в общину монаху сообщаются «четыре вещи», подлежащие оставлению. Это половые сношения (даже с животным). Он обязывался ничего не отнимать, даже былинку, и не убивать никакое живое существо, даже червя или муравья. Монах не должен был хвалиться высшим человеческим совершенством, не должен позволять себе даже произносить: «мне нравится жизнь в пустых домах». Собственно, этим и заканчивалось посвящение — «достижение» (Упасампада). Специалисты, присутствовавшие при описанном церемониале, утверждают, что он производит весьма торжественное зрелище и впечатляет.

Описанный церемониал двух степеней посвящения характерен для южных буддистов. Северная буддистская церковь кроме описанных двух посвящений практикует и третье. Оно совершается на седьмом или девятом году жизни монаха. При этом подводится итог жизни и поведения монаха за эти годы. Если вдруг он прегрешил против хотя бы одной из четырех главных заповедей или вообще оказался неподходящим для общины, то община принимала решение исключить его из своего состава навсегда или только на определенное время. Естественно, решение зависело от досье монаха, от тяжести его провинностей. За любым монахом всегда оставалось право выйти из общины по своему собственному усмотрению. Сделать это он имел право молча или же заявив об этом выходе перед свидетелем. Мы уже говорили о том, что легкостью вступления в общину и выхода из нее часто злоупотребляли, используя общину как место укрытия. Ведь еще со времени царя Бимбисары монашеская община пользовалась неприкосновенностью. Поэтому неудивительно, что (как это сказано в Милиндапанье) часто поступают в монастырь, чтобы избежать военной службы или же уйти от наказания за воровство и другие провинности. Поступали в монастырь и для того, чтобы избежать преследования за долги и другие нарушения норм общежития. Немалая часть монахов состояла из таких, которые стремились попасть в монастырь из-за своей несостоятельности — для них жизнь в монастыре была более удобной. Специалисты утверждают, что в южных странах (Цейлон) это имеет место и сейчас. Это возможно только у южных буддистов из-за их мягких уставов. Там до сих пор монах при любом удобном для него случае (получил вдруг наследство или влюбился и т. д.) без какого-либо труда выходит из состава общины. Так же просто он может туда вернуться снова. В северном буддизме принят такой порядок, при котором выход из лам после третьего посвящения не разрешается.

Браки тех, кто вступил в общину, автоматически расторгаются. Жена монаха становится его бывшей женой со всеми последствиями. Иметь частную собственность монаху запрещено, поэтому он теряет право на все, что ему принадлежало. Для себя одного монах не может приобрести ничего в собственность. Брать у кого-нибудь деньги монаху категорически запрещалось. Если такая провинность за ним наблюдалась, то он должен был глубоко раскаяться в содеянном и выдать все деньги общине. Затем эти деньги передавались служителю монастыря или же какому-нибудь мирянину с тем, чтобы тот купил для общины сливочного или растительного масла или меда. Сам провинившийся из этих продуктов не получал ничего. Если мирянин отказывался исполнить просьбу, то его просили эти деньги просто где-нибудь бросить. Если же он и это не хотел сделать, то поручали это дело наиболее авторитетному монаху, которому доверяла вся община. Монаху этому поручалось эти деньги закопать в таком месте, где бы не осталось никаких следов и никакой возможности их обнаружить. Мы уже говорили о том, что со временем монахи сплошь и рядом нарушали этот запрет брать деньги. Нарушается этот запрет и в наши дни.

В настоящее время буддистские монастыри как на Цейлоне, так и в Индокитае, очень богаты. Но тем не менее они сохраняют традицию ходить за подаянием. Этот ритуал является ежедневным. В Тибете и Монголии порядки другие. Хождение за подаянием практикуется очень редко и является исключением. Ходят, как правило, вновь прибывшие, большей частью чужие ламы. Особенно жадные ламы, по утверждению очевидцев, разъезжают за подаянием верхом (сопровождают их ученики). Они при этом под всякими благовидными предлогами прямо выпрашивают у мирян деньги и скот. С буддизмом происходит практически то же самое, что и с христианством: отход от первоисточника веры полнейший. Это свойственно человеку независимо от веры: деньги и обогащение у него стоят на первом месте.

В древнем буддизме существовали строгие ограничения как на одежду, так и на пищу монахов. Монаху разрешалось иметь только одно одеяние. Оно должно было состоять из трех частей и пояса. Первая часть — это нижняя одежда, определенный род куртки, которая заменяла собой рубашку и носилась на голом теле. Вторая часть — собственно монашеская одежда в виде своеобразного кителя, который доходил до колен и обвязывался поясом. Третья часть одежды монаха — накидка, что-то вроде плаща или мантии. Она перебрасывалась через левое плечо и должна была покрывать ноги. При этом правое плечо, а также часть груди оставались обнаженными. Собственно, ее не запрещалось носить и на обеих плечах. Цвет одежды, как уже говорилось, был желтым, царским, таким, в котором Будда ушел из царского дворца. У южных буддистов он и сейчас сохраняется желтым. Что же касается северных буддистов-лам, то они носят мантию красного цвета. Существует секта красношапочников. У этих лам все части одежды фиолетового или карминно-красного цвета. Фоисты в Китае одеваются по-своему. Они чаще носят одежды серого цвета. Условия климатические сильно различаются в разных буддистских странах (например, в Монголии и на Цейлоне). Поэтому и одежда у монахов в разных странах разная. Так, в Ладаке низшие духовные лица из-за холода носят штаны. А ламы в Тибете и Монголии одевают несколько нижних одежд. Участвуя в процессиях и будучи в важном сане, они носят широкие волнующие ризы. В южных жарких странах монахи ходят, как правило, босыми и никогда не покрывают головы. В северных странах они носят башмаки или сапоги. Шапка является непременным убором, и потому, что холодно, и потому, что по ее цвету и виду определяется сан духовных лиц. Так, цветом шапок и одежд (желтым) отличалось духовенство в северном буддизме или ламаизме в том виде, как он был реформирован Цзонхавой в начале XV века. Это так называемые «желтошапочники». Прежнее учение буддизма, которое сохранилось в большей чистоте у южных буддистов, называлось и называется «красношапочниками».

Для приема, хранения и распределения одежды, которую жертвовали монахам миряне, назначался один монах (завхоз). Но распределение шло не по его воле, а по жребию. Платье и милостынную чашу монаха, который умер, передавали тому монаху, который его выхаживал. Если от умершего монаха оставалось еще какое-либо имущество, то оно переходило в собственность всей церкви. Формулировка этого акта называлась переходом имущества к «общине присутствующих и отсутствующих во всех четырех странах света».

Чаша для подаяний монаху выглядела так. Это был довольно большой, круглый горшок с яйцевидным дном и узким отверстием вверху. Чаще всего горшок был железный, но он мог быть также глиняным или даже деревянным. Как правило, его покрывали снаружи синею или черною глазурью. Монах носил свой горшок подаяний в руке. У лам эта традиция изменилась — большого горшка для подаяний они не носят с собой в руке, поскольку в большинстве случаев они не просят милостыни. Но они носят всегда за поясом деревянную чашку, из которой они едят. Ламы в Монголии носят с собой также флягу с водой. Пьют они не из фляги. После окончания обеда они схлебывают воду из ладони, предварительно налив ее туда из фляги. Это не только утоление жажды, но и своего рода очищение.

Что же касается чистоты, то она в общине поддерживалась очень строго. Монахам было предписано два раза в месяц (в полнолуние и новолуние) брить себе голову и бороду. Правила предусматривали выполнение всех гигиенических мероприятий — чистку зубов, остригание ногтей и др. Значительно позже монахи на севере перестали бриться.

Важным предметом в скарбе монаха является сито. Через это сито монах пропускает воду для питья, чтобы удалить всякую нечистоту. Кроме того, с помощью сита монах спасал жизнь множества мелких животных, которых без сита он мог бы лишить жизни, выпив вместе с водой. Монах также должен был иметь при себе швейную иглу. Таким образом, все имущество монаха должно было состоять из трех частей одежды с поясом, горшка для подаяния, бритвы, сита и шапки. Это было в древнее время. Позднее ему разрешалось иметь посох. Сейчас он употребляется крайне редко. Южные буддисты, как правило, не носят головного убора. Но чтобы защитить бритую голову от знойного тропического солнца, им позволено иметь зонтик. Позднее прибавились и другие мелочи. Так, ламы носят при себе молитвенный скипетр. При произнесении молитв они вертят этой вещичкой на разный манер. У них есть колокольчик, а также барабан из человеческих черепов, небольшой бубен, четки — амулет и книжка. Когда они испрашивают подаяние, они дудят в трубку, в качестве которой используется берцовая человеческая кость. Посох у лам также значительно переродился, изменив свое предназначение. Нищенский посох ими заменен «сигнальным посохом». Это палка, которая оканчивается трезубцем или же листообразной петлей. На трезубце или петле находятся кольца, которые при движении издают звук. Звук нужен не для того, чтобы давать знать о движении монаха, а, наоборот, для того, чтобы заглушать для монаха мирской шум. Звук сигнального посоха должен предупреждать мелких животных, чтобы монах на них не наступил.

Сам Будда не поощрял того, чтобы монахи скапливались в больших количествах в монастырях и проводили там неподвижную, сытую жизнь. Он не без оснований считал, что монах должен быть в пути, он должен распространять учение во имя спасения всех людей. И он, несомненно, был прав. Мы уже видели, до каких бесчинств дошли монахи в столичном монастыре, не выполняя самых главных своих обязанностей. Будда же считал, что монахи должны жить рассредоточенно в лесах и пещерах. Правда, реально это были места вблизи населенных пунктов, иначе негде было получить пищу. Но монахам в то время разрешалось посещать города и селения только в определенное время и только с целью принять подаяния. Комфортных монастырей, рассчитанных на сотни и тысячи монахов, во времена Будды не существовало. Каждый монах сам должен был заботиться о кровле над головой. Он из дерева строил себе хижину или из дерна сооружал землянку. Конечно, он мог при этом рассчитывать на помощь мирян. Но монахи жили в одиночестве. Правда, им разрешалось группироваться по нескольку человек. Монахи в основном собирались и вели оседлый образ жизни в сезон дождей. Миряне, к которым были приписаны убежища монахов, по своей доброй воле к моменту наступления сезона дождей часто сооружали им жилища — общежития (вихара). Они старались здесь создать уют и разные удобства. Кстати, здесь не в диковинку были теплые ванны или крытые галереи для прогулок (дождь длился несколько месяцев). Так постепенно монахи стали задерживаться в этих вихарах подольше, не только в сезон дождей. От добра добра не ищут. Это был прямой путь к созданию монастырей. Монахи со временем отказались от правила есть только один раз в сутки — в полдень, после возвращения со сборов подаяний. Они устроили себе жизнь, не ограниченную подобными неудобствами. Более того, за их столом стало появляться и спиртное. Этому способствовала и способствует бесконтрольность в ламаистских монастырях, связанная с тем, что общей трапезы нет и каждый монах питается отдельно. Отдельно он ведет и свое хозяйство.

Как мы уже говорили, при вступлении в буддистскую общину или монастырь монах должен оставить за дверью свою гордыню. Это одна из подлежащих оставлению вещей, одно из главных условий. Во всех религиях гордыня является одним из самых больших грехов. То же самое и в буддизме. Но надо сказать, что если Христос и Мухаммед не грешили гордыней, то сам Будда вел себя совершенно иначе. Мухаммед непрерывно повторял, что он только посланник Божий, что его дело передать учение Бога — Коран, а остальное остается за самими людьми. Как мы видели, сам Будда поставил себя выше Бога. Но Бог ему судья. Для рядовых же монахов Будда все-таки составил эту заповедь — не хвалиться высшим человеческим совершенством. В древних буддистских текстах все главные положения иллюстрируются случаями из жизни (видимо, для лучшего запоминания). И по поводу этой заповеди рассказывается следующее.

Когда монахи проводили сезон дождей в земле Вриджи на берегу реки Вальгумуда, был большой голод. Ясно, что это коснулось и монахов. Исправные монахи предлагали поступить на службу к мирянам и так зарабатывать себе на пропитание. Но верх взяли другие, которые предложили взаимно хвалить друг друга перед мирянами, расписывая свои сверхъестественные превосходства. Голодные крестьяне на это клюнули и хорошо кормили своих монахов, которые обладали высшим человеческим совершенством. Когда по прошествии сезона дождей монахи вернулись в свою общину, к Будде, то их розовые, пухлые щеки резко выделялись среди всех других монахов. Им пришлось сознаться, как это они сумели так хорошо устроиться. Чтобы избежать рецидивов, Будда был вынужден ввести эту заповедь: «не хвалиться высшим человеческим совершенством». Но эта заповедь сдерживала монахов только некоторое время. Что же касается северных буддистов-лам, то они без всякого зазрения совести представляют дело так, что состоят под особым покровительством богов. Это очень эффективно помогает им умножать свои доходы. Но на севере ламы выполняют не только роль посредников между богами и людьми. Они широко практикуют как врачи, предсказатели и изгонятели различных бесов. Более поздний буддизм взял из шиваизма веру в духов. Они очень хорошо и вольготно чувствуют себя в ламаистской ветви буддизма. Специалисты по этому поводу пишут буквально следующее: «Каждое несчастье, случившееся в доме или вне дома, приписывается какому-нибудь дьяволу, и только лама может установить из своих книг, какого дьявола это дело, и только он обладает силой изгнания его. Но это требует многих трудов, а следовательно и денег». Современные ламы имеют и другие статьи доходов. Они рисуют иконы, пишут книги, изготовляют четки и амулеты, различные освященные пилюли, занимаются также земледелием и скотоводством, шьют обувь и одежду и т. д. и т. п. Все делается для того, чтобы получить больше богатства, материальных ценностей. Собственно, это является полным отступничеством от сути монашества. Конечно, монахи могут трудиться, и должны трудиться, но они не должны проявлять алчность, жадность и стремление к наживе. Иначе какой это путь к святости, да еще указанный человеком (Буддой), который был выше любых богов. Получается полный абсурд.

Монахи времен Будды с восходом Солнца начинали изучать и повторять Закон и Дисциплину. Они проводили утренние часы в чтении, дискуссиях и обсуждениях. Практическая ежедневная их жизнь рассматривалась в свете этого Закона. После обхода за подаянием, обеда и послеобеденного отдыха монахи до глубокой ночи изучали Закон, занимались самопогружением или просто внимали божественности ночи в полном молчании («благородном молчании»). Миряне время от времени приходили в общину (монастырь) за утешением или советом.

Что касается женских монастырей, то южные буддисты в настоящее время их не имеют. В наше время в качестве кандидаток в монастырь рассматриваются только старые девы или же пожилые бездетные вдовы. Если их принимают, то они обривают себе голову, одевают белое платье и живут вблизи монастыря или же в особо устроенных кельях в самом монастыре. Они собирают подаяние для монастыря, подметают в монастыре, приносят монахам воду и выполняют разную мелкую работу «по дому». Монахиня может покинуть монастырь в любое время по своему желанию. Если что не так, ее может попросить об этом руководство монастыря. Так это практикуется у северных буддистов. Собственно, в Китае, гималайских странах и Тибете еще и сейчас имеются настоящие женские монастыри.

Во времена Будды культ в общине был весьма ограничен. Два раза в месяц — в новолуние и полнолуние — монахи со всего округа собирались на празднование Упавасатха. Присутствие всех монахов на этих праздниках было обязательным. Все монахи собирались в назначенное время в определенном месте. Больные обязаны были также присутствовать — их или приносили на всеобщее собрание, или же собирались у постели тяжелобольного монаха. Помещение освещалось факелами, а монахи сидели на низких скамейках. В состав собрания входили только посвященные монахи. Читалась священная книга Пратимокша. Председатель открывал чтение словами: «Слава Возвышенному, Святому, Совершеннопросветленному; Община, слушай меня! Сегодня пятнадцатое число, день Упавасатха. Если угодно общине, да совершит она Упавасатху и прочтет вслух Пратимокшу. Объявите, преподобные, свободные ли вы от греха; я буду читать Пратимокшу». — «Мы будем все внимательно слушать и принимать к сердцу», — говорит община. «Кто совершил грех, да объявит о том; кто не совершил грех, пусть молчит. Кто из монахов, трижды спрошенный, не объявит греха, сознаваемого им, тот окажется виновным в сознательной лжи. Сознательную ложь Возвышенный указал как препятствие к спасению. Поэтому каждый монах, сознающий грех, им совершенный, и желающий освободиться от него, да объявит его. Ибо признание принесет ему облегчение». После таких слов каждому монаху предъявлялись вопросы. Тот, кто сознавал за собой грех, объявлял об этом и каялся. К настоящему времени многое изменилось, но на Цейлоне все и сегодня происходит именно так или почти так.

Один раз в году монахи праздновали праздник Приглашение (Праварана). Этот праздник еще называют по-иному — Вызов. Проводится праздник в конце сезона дождей, перед сезоном странствий. На этом празднике также происходила коллективная исповедь. В собрании-праздновании принимали участие исключительно все монахи данного округа. Каждый из монахов публично просил братьев-монахов объявить ему, не провинился ли он в чем-нибудь перед ними. При этом он закидывал свой плащ на левое плечо, садился на землю, протягивал руки со сложенными ладонями кверху и троекратно произносил: «Я вызываю, братья, общину: если вы что-нибудь за мной знаете или слышали, или имеете какое-нибудь подозрение на меня, скажите мне о том, преподобные, из сострадания ко мне. Если я сознаю, то я покаюсь в том». Со временем эти публичные исповеди проводились чисто формально. Если случались конфликты и нарушения устава, то они решались и улаживались раньше в более узком кругу.

Собственно, во времена Будды весь культ этим исчерпывался. Культ реликвий и почитание священных мест выработались очень рано. Как сообщается в Махапариниббанасутте, сам Будда указывает Ананде четыре места, которые для всякого верующего человека из хорошей семьи должны считаться достойными посещения и трогательными для сердца. Первое место то, где родился Будда. Второе — где Будда достиг просветления и впервые привел в движение превосходнейшее Колесо Закона (то есть где он произнес первую проповедь). Четвертое место то, где Будда вступил в паринирвану. Будда сказал, что к этим четырем местам должны отправляться верующие монахи и монахини, миряне и мирские сестры. Сказано, что всем тем, кто во время этого трудного паломничества с чистым сердцем умрет, обещается, что по разрушении их тела они вновь возродятся по ту сторону смерти на небе.

В позднем буддизме очень почитались реликвии. Так, например, очень высоко славится глазной зуб (клык) Будды. О нем составлены даже особые сочинения. Позднее стали изготавливать иконы и статуи Будды. В северном буддизме к ним присоединили и изображения Пратьекабуддх, Дхьянибуддх и различных Бодхисаттв. Были воздвигнуты пышные храмы, небольшие часовни на дорогах, на перекрестках или в степи, а также молитвенные башни, которые родились из ступ. Строят также стены различных размеров, на которых вырезают ту же молитву «Ом мани падме хум».

Любопытным изобретением ламаизма являются молитвенные мельницы. Поскольку молитву надо произнести как можно большее число раз, то молитва была механизирована. Это устройство напоминает бочку или цилиндр, который наполнен написанными на кусках бумаги молитвами, молитвенными формулами. Эти молитвы могут быть просто написанными на поверхности цилиндра. А далее все просто. Считается, что произносить молитву или же вращать ее — одно и то же. А вращения можно делать намного быстрее, чем произносить молитву. Поэтому молитвенная мельница — это своего рода молитвенный ускоритель, механизированная молитва. Такими устройствами заполнены музеи Европы. Чудно и диковинно. Мы привели этот факт не для того, чтобы удивить, а чтобы показать, как далеко можно уйти от самой сути. Как учил Христос? Обратиться в мыслях своих к Богу. Молитва — это общение человека с Богом один на один. Во время искренней молитвы человек преображается, настраивается на лучшее, раскаивается в содеянных грехах. Молитва — это акт самоочищения, преображения. О каких механизмах можно здесь говорить. Да, Будда не оставил молитв. Но он оставил наставления делать добрые дела. Вера без дел мертва. Но доводить самое святое общение с Богом до механизмов, мельниц, — это ли не кощунство над верой.