Тайны русской революции и будущее России

17. О СУББОТНИКАХ И ВОСКРЕСНИКАХ

С незапамятных времён на святой Руси устраиваются так называемые «Помочи». Когда, скажем, у бедной вдовы есть пяток-десяток десятин засеянного хлеба, а муж только что умер, то ее односельчане организуют «помочь» и в одно воскресенье (непременно в воскресенье, ибо в будние дни каждый занят уборкой своего хлеба) собираются поутру большой группой, едут в поле, жнут и привозят хлеб на гумно. Весь урожай бедной вдовицы оказывается убранным. Чем же бедная вдова платит столь великодушным и бескорыстным помощникам? Одним только ужином и двумя-тремя рюмками водки.

Уже после начала первой мировой войны монтер Международной Компании Жатвенных Машин В. П. Шефер приехал для сборки сноповязалки в село Чаус, Ново-Николаевского уезда, Томской губ. Монтер (это было в субботу вечером) объявил хозяину дома, что завтра, то есть в воскресенье, он запрещает кому-либо из дома хозяина уходить в церковь. Даже, восьмидесятилетней старухе запретил! Владимир Петрович многозначительно намекнул хозяину на русскую поговорку, что один день в страдную пору год кормит. Он упомянул, что на его родине в Германии в страдную пору стараются каждый день и час употребить на своевременную уборку хлеба, сена или овощей, а в зимнее время больше ходят в церковь и молятся.

Для сборки сноповязалки монтер Шефер мобилизовал шесть человек, включая жену и сноху хозяина. А старую бабусю заставил быть стряпухой. Через три часа дружной общей работы сноповязалка была собрана и еще через час машина уже сдала пробу, и два осьминника пшеницы были сжаты. Не даром очень ходкая русская поговорка гласит: «Где работа, там и густо, а в ленивом доме пусто!»

Страницы древней истории нам говорят, когда римляне осаждали Карфаген, то женщины Карфагена, коротко стригли свои волосы и отдавали их для изготовления канатов весьма нужных для обороны Карфагена от римлян. Наши подъяремные россияне несоизмеримо хуже страдают, чем карфагенцы во время осады их города. Помните, что для карфагенок было много труднее расстаться со своими волосами, чем русским эмигрантам пожертвовать субботниками и воскресниками.

Молиться можно и по другим дням и на вечерне и всенощной в субботу и воскресенье, а заработать биллионы долларов для освобождения России от красной гадости можно только пожертвовав на алтарь отечества субботы и воскресенья. В «юрте монгольских князей» обсуждались тысячи возможностей и вещей, которыми бы эмигранты могли пожертвовать и было решено, что субботники и воскресники единственное и неоценимое.

Не то в романе «Сердце царевича», не то в «Страсть и душа» княгини Ольги Бебутовой есть несколько очень поучительных строк для противящихся идее пожертвования субботами и воскресеньями для освобождения родины. Как-то героиня романа (сама Бебутова) после многих лет отсутствия вернулась в родной город и, к величайшему удивлению священника, пламенно, горячо и со слезами молилась в родном храме. Видимо, священник тоже умилился и, глядя на слезы прихожанки, и сам прослезился. Бебутова уверяла священника после литургии, что она еще не разучилась слезно молиться, хотя за последние годы и погрязла в греховных деяниях. Такие же сценки со слезой и со стороны духовных лиц и со стороны богомольцев в «будний день» или на вечернях и всенощных членов ВРЭС будут наблюдаться в будущем.

Как-то сидели в большом парке в Омске двое военных. Один из них был омич. «Сергей Матвеевич, мы сидим в таком роскошном, густо поросшем вековыми деревьями парке, — да, кстати, этих парков в Омске тьма-тьмущая и в городе везде виднеются огромные деревья. А, ведь, вокруг города везде одна только сухая кулундинская степь. Каким же образом Омск стал фактически сад-городом, окруженный «голь-аравийской пустыней?»

«Это имеет свою очень интересную и поучительную историю, Иван Алексеевич. Много, много лет тому назад начальником гарнизона Омска был престарелый генерал-лейтенант Н. Весь Омск не имел почти ни одного деревца и был такой же пустыней, как и окружавшая его кулундинская степь. Этот Богом одаренный крупным умом и даром предвидения старый генерал устроил на Троицу и Духов день и еще два дня праздник древонасаждения.

Генерал заставил не только военные части, но и всё гражданское население работать на четырехдневном празднике посадки деревьев. Участники этого дела совершенно не верили в плодотворность их предприятия и труда и жестоко критиковали и высмеивали старого заслуженного генерала. Это были самые веселые четыре дня за всю историю города Омска: публика гомерически хохотала… А, вот, Иван Алексеевич, видите результаты!»