Тайны русской революции и будущее России

25. ВОСПОМИНАНИЯ О БУНТАРСКОМ 1905 ГОДЕ. КРАСНОЯРСКАЯ И ДРУГИЕ РЕСПУБЛИКИ. НАЧАЛО ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ. РОССИЯ — НЕМЕЦКАЯ ВОТЧИНА. ДАТЧАНЕ ИЗ БЕРЛИНА.

Как-то мать автора вспомнила о 1905 годе. Наша водяная мельница находилась в десяти верстах от города С. Уфимской губернии, возле имения помещиков Стрелковых. Старший брат Николай отправился в город С. за покупкой продовольствия, горючего и пр. В базарный день в девять часов утра на улицах города появилась толпа революционных бунтарей с огромными плакатами «Свобода слова», «Мы требуем свободы слова» и прочих плакатов в том же духе. Опасаясь грабежей и насилий, купцы закрыли свои магазины, а крестьяне увезли с базара свои возы с хлебными злаками, овощами и пр. Город имел дюжину полицейских и батальон солдат пехотинцев, но начальство не решалось применять силу. Почувствовав безнаказанность бунтовщики воспрянули духом и зачастили свои вольные противоправительственные похождения. За исключением полдюжины случаев грабежей, все демонстрации закончились мирно, но причинили колоссальные убытки торговому люду и крестьянам. Вскоре военное командование округа прислало сотню оренбургских казаков. Шатия вольнодумцев снова затеяла демонстрацию и на сей раз в количестве больше тысячи человек; а город всего насчитывал 20 000 жителей. Оренбургские казаки «радушно» встретили демонстрантов и изрядно накрасили их задне филейные части нагайками. Те, кто испытали «нежное» действие нагаек на их филейных частях, те не только другому, но и сотому заказали никогда не испытывать прелестного действия казачьих кнутов. С тех пор как рукой сняло: до тысяча девятьсот. .. проклятого года ни одного бунта не было.

В будущей России надежда должна быть не на нагайки и подавление демонстраций силой, хотя подобная вещь в очень редких случаях и будет возможна, а в правильной постановке системы единой государственной доктрины, при которой подобные эксцессы будут совершенно невозможны.

«Ну и трусишко же ты, Коля, приехал с пустыми руками из города. Испугался какой-то свободы слова. У них там какая-то идиотская свобода слова, а мы вот тут без керосина в темноте сиди. Кому это понадобилась свобода слова, когда все мы говорим что хотим и никто ничего нам не говорит, не запрещает говорить и не садит в тюрьму за слова наши». Так добродушно журила мать брата Николая.

Как-то в первые дни революции автор встретил знакомого купца из Красноярска. Он многозначительно заметил, что революция составляет что-то новое только для меня и моих одногорожан, но купец поведал, что он жил девять дней в Красноярской Республике в 1905 году. Да, революционно-социалистические бунтари захватывали многие города и несколько дней или недель держали их в своей власти. Этому явлению было посвящено несколько субботников в «юрте монгольских князей».

Было это, кажется, 19 или 20 июля 1914 года. Автор запыхавшись прибежал в почтово-телеграфную контору нашего заштатного города и подал самому начальнику конторы телеграмму следующего содержания: «Ново-Николаевск (Новосибирск) Якобдантц батраки манила». Эта телеграмма была по торговому коду фирмы Торговый Дом В. Якобсен и Дантцер. Батраки манила значило: срочно переведите одну тысячу рублей по телеграфу. Иногда брат Иван, управляющий местного отделения фирмы телеграфировал: «батраки фигус», что означало две тысячи рублей по телеграфу. Во время сезона покупки сливочного масла брат изредка телеграфировал: «батраки леонтьев», что значило: переведите по телеграфу пять тысяч рублей …

Добрейший начальник почтовой конторы Михаил Николаевич Жукинский, загадочно улыбаясь, сказал: «Милый мальчик, я вижу, что телеграмма срочная, и ты изрядно задышался, когда бежал с телеграммой. Неси эту телеграмму твоему брату Ивану Матвеевичу и скажи, что началась война и все коды и шифры отменены. Поэтому никаких батраков и никакой манилы.

Готовясь добрых полстолетия к войне с Россией Германия к началу первой мировой войны втайне считала Россию немецкой вотчиной и, пожалуй, поделом. Немцы подготовились к тому, чтобы всю войну получать продукты из России и Сибири. Для этой цели они учредили целую сеть их агентов скупщиков продовольствия. Фирма Якобсен и Дантцер оказалась мнимо датской, а на самом деле германской шпионской. Такими же мнимо датскими оказались фирмы Лунд и Петерсен, Сибирская Компания и другие.

(Поскольку Германия тоже проиграла войну и её постигла участь Российской Империи – её противника, и я ещё раз подчёркиваю этот очевидный абсурд, что в Первой Мировой проиграли обе противоборствующих стороны; то, можно было бы и догадаться, что это агентура Евреонала. Прим. Стол.)

Брат Иван, как запасной военнослужащий, пошел в армию. На его место фирма прислала одного за другим трех мнимых датчан, а на деле матерых немецких агентов. Особенно характерна и колоритна была личность третьего «датчанина» в ковыч-ках Ивана Павловича Олуфсена. Это был чистой воды «немец» из Шлезвига. Как потом выяснилось офицер германского генерального штаба.

Он имел четыре брата и все офицеры в германской армии. Олуфсен был превосходным мастером гусиного шага и несколько раз демонстрировал свое искусство одураченным русским доверчивым простакам. Насколько слабо работала русская контрразведка, что никому из окружающих Олуфсена не пришло в голову то, что как же выдающий себя за гражданского, не военного «датчанина» так блестяще владел искусством гусиного шага.

При Олуфсене наша контора закупала по наступлению заморозков осенью 1914 года на многие сотни тысяч рублей ежемесячно разной птицы, дичи и свиного мяса. О масле и речи нет: оно все скупалось. Были закуплены многие сотни тысяч пар голубей. Все это шло сначала в Финляндию, затем в Швецию, а оттуда в Германию. Получалось что-то вроде парадокса: офицер германского генерального штаба во время войны закупает и отправляет продовольствие главным образом для германской армии, находясь во враждебной стране — России.

Перед самой революцией открылась «хлебная Панама». Оказалось, что Сибирская мукомольная компания Беляков, Копылов, Кротков и Ко., отправила за войну не один миллион пудов пшеницы в Германию. Помимо Сибирской мукомольной Ко., к этой же «Панаме» были причислены хлеботорговцы А. И. Каган, И. В. Кулаев и др.

Помимо должности управляющего фирмы Торговый Дом В. Якобсен и Дантцер брат был еще и представителем Международной Компании Жатвенных машин. Это была американская фирма. Но в 1912 году Правительство заставило эту фирму построить огромный завод сельскохозяйственных машин на ст. Люберцы Московско-Казанской железной дороги. Правительство решило постепенно перейти на отечественное производство сельскохозяйственных машин и избавиться от необходимости покупать машины заграницей. Вместо «Международная Компания Жатвенных Машин в Америке» с начала 1913 года по требованию Правительства России фирма должна была называться «Международная Компания Жатвенных Машин в России».

Как потом стало известно, фирма эта оказалась только мнимо американской, а на деле «немцы» заполонили все главные руководящие должности в этой фирме, а также и в другой фирме швейных машин компании Зингер. В день объявления войны как раз приехал из Ново-Николаевска второй помощник управляющего этого района немчура и, даже, германский подданный Оскар Шеррер

(«Оскар» (Oscar) – излюбленное евреями англо-саксонское имя в западной Европе. Видимо потому, что созвучно и также пишется с еврейским именем «Ошер» (Osher) - «богатство», «процветание». Отсюда голливудский приз «Оскар» - сулит богатство и процветание. Прим. Стол).

Вечером после сытного ужина между Шеррером и братом Иваном завязался большой спор. Помню его почти дословно.— Германия пошла на слишком большой риск, вступив в войну с величайшей в мире страной и ее сильными союзниками, — уверенно отрубил брат.

— Россия это колосс на глиняных ногах. Как Россия может победить самую могущественную страну в мире Германию, когда, даже, такая маленькая страна Япония набила России морду и выиграла войну.

— Это было и быльем поросло. Вот если бы сейчас Япония вздумала напасть на Россию, то русская армия разгромила бы японскую меньше чем в два месяца.

— Если бы Японии оказала помощь Германия и некоторые другие страны, то Япония снова победила бы Россию.

— Напрасно Вы так думаете, Оскар Владимирович, Вы не знаете насколько русские ненавидят японцев и насколько глубоко в русских сидит дух реванша. Если бы началась вторая война с Японией, то одних добровольцев пошло бы на войну больше миллиона человек.

— Насчет русских добровольцев это только Ваше воображение. Почему я не вижу добровольцев, идущих воевать с Германией. Их только единицы. Разве патриоту не все равно от какого врага защищать свою родину. Мы буквально раздавим Россию после того, как мы расправимся с Францией. У нас в десятки раз больше вашего артиллерии и пулеметов и Вы увидите, что германская армия пойдет по России как неудержимая лавина.

— Армия Наполеона тоже шла лавиной, докатилась до Москвы и от 600 тысяч солдат у Наполеона осталось только восемь тысяч. Такая же участь постигнет и всякую армию, задумавшую делать нашествие на Россию. Войти в Россию молено, но выйти из нее мудрено.

— Германское командование учло все ошибки Наполеона. Кутузов отступал, сохраняя армию.

(Хорошее всем внушили алиби для Кутузова. Кутузов «отступал, спасая армию». Попробовал бы маршал Жуков «отступать, спасая армию». Чтобы за это с ним сделал «СМЕРШ» в следующую «Отечественную Войну»? Кутузов Михаил Илларионович – представитель известного криптоеврейского (венецианского) рода и интернациональный масон. Поэтому Кутузов отнюдь не ошибался и ошибаться не мог, сдавая Россию без боя. И германское командование не могло учесть «ошибки» Наполеона, поскольку Наполеон шёл на Россию, как и до этого на Египет по воле Евреонала, распространяя еврейскую демократию по всей Европе. И, оставив в стороне Первую Мировую, когда это было просто организованное Евреоналом взаимоизбиение русских и немецких гоев, Гитлер шёл на Советскую Россию как на тогдашний авангард мировой еврейской революции Еврейского Интернационала - Евреонала. См портреты и гравюры Кутузова в профиль в Интернете. Прим. Стол.)

Однако теперь русскому командованию не удастся сохранить ядро армии, ибо у германской армии разработана блестящая тактика войны на истребление и русской армии не удастся избежать разгрома и уничтожения. Вы посмотрите, как при помощи этой тактики мы уничтожим сперва французскую армию, а затем и русскую.

— Я уверен, что наше командование не настолько глупо, чтобы не иметь возможности отступить. Если русская армия, даже, при некоторой неудаче, будет глубоко отступать в тыл, то у немцев не найдется такой большой армии, чтобы занять фронт от Черного моря до Архангельска.

Это были главные козыри той и другой стороны. В дальнейшем оба спорящих повторяли одно и то лее с небольшими вариациями. Между прочим, Шеррер, в порыве своей запальчивости, сказал, что Россия ничего не знает из того, что делается в Германии, а Германия все знает, что делается в России и в русской армии.Этот спор чуть не кончился для Шеррера трагически. Каким-то чудом оказалось, что окно гостиной было открыто на улицу, а там на двух длинных скамейках собирался народ на вечерние посиделки. Во время спора все посиденщики шасть к окну и давай слушать спор. Еще не закончился спор, когда толпа загалдела: «Давай его сюда, немчуру, бей его…» Брат едва-едва утихомирил толпу, а Шерреру посоветовал немедленно сматываться я укатывать в Ново-Николаевск (Новосибирск), ибо многие из толпы затаили на него злобу и могут избить или убить его в любой момент.

За день до спора брата с Шеррером последний встретился с работавшим у нас монтером Международной Компании Семеном Ивановичем Ивановым, по профессии сельским учителем, по национальности чувашем. Семен Иванович подал руку, а Шеррер с чисто немецкой надменностью, чопорностью и гордостью и, даже, брезгливостью не захотел подать Иванову руку. Рука бедняги Иванова повисла в воздухе. Иванов каждое лето поступал для монтирования машин во время его каникул. Часто, вспоминая этот тягостный для национального русского самолюбия случай и с неподачей руки Иванову и запальчивостью Шеррера во время спора с братом, приходится сказать насколько низко стояло наше национальное и патриотическое воспитание, что подобные вещи могли оставаться безнаказанными.

Встретил пишущий эти строки С. И. Иванова на учительском съезде в Ново-Николаевске осенью 1917 года. Вспомнили про Шеррера. Иванов сказал, что если бы встретил его вновь, то убил бы его немедленно. Мы оба были глубоко поражены тем, что в предвоенные годы и во время войны Россия была немецкой вотчиной.

Случай неподачи руки Иванову Шеррером вспомнился автору в 1939 году, когда германская армия занимала разделенную с Советами Польшу. После занятия какого-то большого польского города один германский полковник осматривал польский госпиталь. Увидев на одной из полок пыль, этот офицер провел пальцем по полке, а затем этим пыльным пальцем мазнул по щеке польскую сестру милосердия. Эта сестра оказалась в таком же положении, как учитель Иванов когда-то. Немцы с их надменностью и высокомерием никогда не были и никогда не будут успешными колонизаторами. Наоборот, русские обладают, как выразился английский историк, колонизаторским гением. Этот же историк приводит такой пример. России (кажется) по Айгунскому договору достались 14 китайских деревень. Население этих деревень без всякого давления властей обрусело и слилось с окружающим населением. Тот же историк говорит, что Англия владеет ГонКонгом уже не одно столетие и никакого слияния населения с оккупантами не произошло.

Помимо Иванова в нашем складе сельскохозяйственных орудий и машин работали еще монтеры Шульц и Шеффер, тоже оба германские подданные. Брат устроил хороший обед, пригласил надзирателя из полиции и упросил его пока не трогать этих монтеров до конца сезона уборки урожая. Надзиратель согласился и оба монтера дотянули до заморозков. Уже глубокой осенью этого 1914 года пишущий эти строки узнал, что оба монтера были отправлены в Обдорск с другими германскими и австрийскими подданными. Туда же был отправлен и, ни дна ему ни покрышки, гордец Шеррер.

Уже после революции пишущий эти строки встретил среди сослуживцев по Ново-Николаевской Городской управе некоего латыша Лейтмана (Латыши не имеют фамилий «Лейтман» - это еврейская фамилия. Прим. Стол.), который во время войны служил в фирме Торговый Дом В. Якобсен и Дантцер. Он поведал мне, что перед концом войны Якобсен переехал на постоянное жительство в Берлин, где живут его родственники. Лейтман сказал, что Якобсен теперь почти миллионер. Неудивительно. Отправив в Германию на много миллионов рублей дичи, свинины, сливочного масла и других продуктов, Якобсен урвал себе львиную долю. После выхода из Компании Якобсена фирма называлась Мартене, Дантцер. Отправка в Германию продовольствия продолжалась почти вплоть до самой революции. Лейтман, как бухгалтер, хорошо знал, что деньги за отправленные в Германию продукты обе фирмы получали через германский шпионский банк Гартог и Штанг в Томске.