Тайные слуги

Глава 16 ПРЕДАТЕЛИ — БЫВШИЕ ВОЕННЫЕ МОРЯКИ

— Есть огонь, приятель?

Молодой человек покачал головой:

— У меня даже и окурка нет.

Мужчина, обратившийся за огнем, был старше юноши года на три или четыре.

— В тяжелом положении? — участливо спросил он. — Подожди минуту.

Он повернулся, чтобы попросить огня у прохожего и, доставая себе сигарету, протянул молодому человеку пачку «Кэмел».

— Закури и ты.

Тот взял сигарету и прикурил от горящей сигареты собеседника. Сделав глубокую затяжку, он почувствовал головокружение и провел рукой по глазам.

— Что с тобой?

— Это моя первая сигарета за последние четыре дня.

— Когда ты ел в последний раз?

— Позавчера, кажется.

— Иисус! Тогда тебе лучше пойти вместе со мной. Эй, такси!

Молодой человек не возражал. Все еще ощущая головокружение, он не сопротивлялся, когда его наполовину подсадили, наполовину втолкнули в машину.

— Линден-стрит, Лонг Бич, — сказал незнакомец шоферу.

В своей квартире он приготовил кофе, положил перед бледным гостем хлеб, масло и толстый кусок сыру.

— Не ешь слишком быстро, — предупредил он.

Когда на щеках юноши появился слабый румянец, незнакомец спросил:

— Как тебя зовут? Я Гарри Томпсон.

— Я Уиллард Тернтайн из Сен-Луи.

— Где живешь?

— На берегу.

— У тебя есть деньги?

— Одна-единственная монета в пять центов.

— По-моему, ты славный парень. Оставайся со мной, пока мы что-нибудь не придумаем. Что ты делаешь в Лонг-Бич?

— Ищу работу.

— Ха!

Это восклицание относилось скорее не к юноше, а к тем тяжелым временам, которые переживала Америка.

— Искать работу здесь! Это все равно, что искать иглу в стоге сена. Сколько тебе лет?

— Восемнадцать.

— Ладно, давай на время забудем о работе. Пойдем куда-нибудь, где ты сможешь как следует подкрепиться. А потом продолжишь свои поиски.

— Благодарю, — ответил смущенный юноша, будучи не в состоянии сказать еще что-нибудь.

Так Уиллард Джеймс Тернтайн встретил Гарри Томаса Томпсона и думал, что приобрел друга.

Гарри Томасу Томпсону было лет двадцать с небольшим. В свое время он служил писарем в военно-морском флоте США, а теперь, как и Тернтайн, был без работы. Но в отличие от Тернтайна он не испытывал недостатка в деньгах. Казалось, Томпсоном руководило только сочувствие к безработному юноше, когда он оставил его жить у себя.

Тернтайну Томпсон нравился все больше и больше. Но одновременно усиливалось и его любопытство: откуда у Томпсона столько денег, ведь он без работы.

Набравшись однажды храбрости, Тернтайн; задал Томпсону этот вопрос. Он получил неясный и несколько загадочный ответ. Правда, Томпсон пообещал, что когда-нибудь, возможно, Тернтайн узнает. Томпсон составил представление о юноше, и у него созрел план.

Хотя Томпсон больше не служил в военно-морском флоте, он продолжал интересоваться линкорами «Колорадо», «Миссисиппи» и «Техас», на борту которых когда-то плавал. Когда бы ни прибывали в Сан-Диего и Сан-Педро эти корабли, а также управляемый по радио корабль-мишень «Юта», Томпсон всегда встречался со своими бывшими сослуживцами.

На эти встречи Томпсон иногда брал с собой Тернтайна. Юноша удивлялся тому, что его друг задает своим товарищам скрупулезные вопросы о передвижениях кораблей, о последних новинках в их вооружении и содержании приказов по флоту.

Без сомнения, Томпсон обладал более сильным характером, чем Тернтайн. Но и Тернтайн не был глупым и отличался наблюдательностью. Ему также была свойственна храбрость.

Он спросил Томпсона, почему тот, уйдя со службы из-за того, что она не нравилась ему, продолжает интересоваться военно-морскими кораблями. Томпсон ответил: «Мне просто хочется быть в курсе всего происходящего». Этот ответ не удовлетворил Тернтайна. Он никому не высказывал своих подозрений, но по мере того, как проходили дни, таинственные стороны поведения друга становились для него все яснее. Тернтайн стал наблюдать за Томпсоном более тщательно. Так он обнаружил связь Томпсона с маленьким японцем.

Выбрав время, Уиллард спросил Томпсона, кто этот японец и в каких они отношениях. Из того, что ответил Томпсон, стало ясно, насколько глубоко погряз он в предательстве. Да Томпсон и не отрицал этого.

— Мир должен предоставлять мне средства к жизни, не так ли? — сказал он. — Если этого не делает моя страна, я получу их от другой.

Теперь, когда Тернтайн знал правду, Томпсон понял, что в интересах его собственной безопасности юношу необходимо как-то скомпрометировать. Шпион переговорил со своим японским хозяином, и тот согласился встретиться с Тернтайном. Японца звали Танни, и встреча состоялась в Лос-Анжелосе. Танни, однако, так и не решился привлечь Тернтайна.

Поскольку его секрет перестал быть секретом, Томпсон отбросил осторожность и уже. не скрывал от Тернтайна корреспонденцию, которую время от времени получал от Танни. В рождество 1934 года, измученный угрызениями совести, Тернтайн принял решение пойти к властям.

Однако удобный случай представился только в конце января 1935 года, когда Томпсон уехал на несколько дней. Тернтайн знал, что флагманский корабль «Пенсильвания» стоит на якоре в Сан-Диего. Тернтайн отправился туда и добился, чтобы его пропустили к адмиралу Джозефу М. Ривесу. Он все рассказал адмиралу. Его рассказ произвел на того впечатление. Адмирал посоветовал юноше вернуться в Лонг-Бич и продолжать вести себя по-прежнему, причем позаботиться о том, чтобы Томпсон не узнал о поездке Тернтайна в Сан-Диего.

Адмирал Ривес незамедлительно передал сообщение Тернтайна военно-морской разведке. Агенты этой организации направились в Лонг-Бич и подробно допросили Тернтайна. До этого они установили, что у юноши незапятнанная репутация. Рассказ молодого человека произвел на них такое же впечатление, как и на адмирала. Особенно агентов поразило одно из писем Танни, потерянное Томпсоном и припрятанное Тернтайном. Проинструктировав Тернтайна, как вести себя в дальнейшем, они сказали, что, возможно, дадут знать о себе позже. В намерения агентов входило установить личность Танни.

Танни задал военно-морской разведке работы, но все-таки они выследили его в Пало-Альто. Это дало основание полагать, что Танни — студент, изучающий язык в Стэнфордском университете. Так оно и оказалось. При сравнении почерка в письме Танни с почерками студентов-японцев в Стенфорде было обнаружено, что под именем Танни скрывается Тосио Миядзаки.

Миядзаки приехал в США 24 августа 1933 года и почти сразу же поступил в Стэнфорд. Хотя ему было всего тридцать лет, он имел звание капитана 3 ранга японского военно-морского флота.

Теперь Миядзаки находился под постоянным наблюдением военно-морской разведки. Через день или два после того как была установлена личность японца, агенты последовали за ним в Сан-Франциско. Там он хорошо пообедал, провел час или два в публичном доме «Красная мельница» и затем на поезде отправился в Лос-Анжелос. На вокзале взял такси и поехал на Уэллер-стрит. Машина остановилась у дома 117 1/2. Миядзаки оставался гостем доктора Фурусава до воскресного вечера, а потом на такси приехал в Лонг-Бич и посетил уже возвратившегося из поездки Томпсона на его квартире на Линден-стрит.

О визите Миядзаки Томпсон знал заранее.

С наступлением вечера Томпсон дал Тернтайну пятидолларовую бумажку и сказал:

— Уходи на час. Ко мне придет девушка. Договорились?

Агенты военно-морской разведки разместились в здании напротив и могли наблюдать за комнатой Томпсона. Войдя в нее, Миядзаки тотчас вручил Томпсону пачку долларов, а затем достал из своего портфеля большой лист бумаги. Низко склонившись над бумагой, они изучали ее около четверти часа. Затем Томпсон прошел в спальню. Оттуда он вернулся с кипой бумаг, которые одну за другой передавал Миядзаки. Каждая бумага подробно обсуждалась.

В одиннадцатом часу японец ушел. Бумаги Томпсона он унес с собой. Снова на такси Миядзаки вернулся в Лос-Анжелос и посетил «Красную мельницу». Он пробыл там три четверти часа, а затем ночным поездом отбыл в Сан-Франциско. В понедельник утром Миядзаки присутствовал на лекциях в Стэнфордском университете.

Агенты военно-морской разведки установили, что Миядзаки держит деньги в «Йокогама Спеши Банк» в Сан-Франциско и ежемесячно выплачивает Томпсону 200 долларов. В денежных расчетах с Томпсоном он проявлял пунктуальность.

Позднее было опубликовано следующее письмо Миядзаки к Томпсону: «...Очень рад, что у Вас все идет хорошо. Не спешите. Действуйте постепенно. С этого времени Ваше месячное вознаграждение будет высылаться не позднее первого числа каждого месяца, завтра вышлю 300 долларов...

В следующем месяце я предпринимаю продолжительную поездку. Вернусь, возможно, в январе, но не уверен. До отъезда вышлю Вам деньги за январь.

Пришлете ли Вы мне расписание тактических учений, которые начнутся 5 декабря? Если сможете достать его раньше, вышлите 3 декабря».

На следующий день после визита Миядзаки Томпсон сообщил Тернтайну, что вновь поступает во флот и уже приобрел форму старшины. Тернтайн спросил у Томпсона, собирается ли он дать и ему возможность работать для японцев. Томпсон ответил, что Танни не может в настоящее время найти для Тернтайна работу.

— Но если ты когда-нибудь кому-либо скажешь о том, чем я занимаюсь, или о том, что встречал Танни, тебе долго не жить!

Это была первая угроза со стороны Томпсона.

Надев форму, Томпсон поехал в Сан-Педро, где бо́льшую часть времени проводил в барах, подпаивал матросов и ловко выведывал у них сведения о предстоящих маневрах флота.

Военно-морская разведка теперь окончательно убедилась, что Томпсон представляет большую опасность. Она обратилась в государственный департамент за разрешением на арест Томпсона и Миядзаки.

Но государственный департамент в то время старался не обострять отношений с Японией и решительно отказался дать разрешение на арест Миядзаки. Единственное, что могла сделать военно-морская разведка, — это предупредить матросов о том, чтобы они не вступали в беседы с Томпсоном.

В течение нескольких месяцев Томпсон ходил в форме старшины военно-морского флота. За это время он часто встречался с Миядзаки или у себя на квартире на Линден-стрит, или в отеле «Сент Френсис» в Сан-Франциско.

Когда матросы стали избегать общества Томпсона, тот сообщил об этом Миядзаки и добавил, что опасается доноса, в чем подозревает Тернтайна. Миядзаки прямо не приказал Томпсону убрать Тернтайна, но заметил, что это было бы наилучшим решением. Чтобы обезопасить Тернтайна, военно-морская разведка подыскала ему работу в Сан-Франциско и тем самым дала юноше возможность уехать от Томпсона.

Когда Тернтайн сообщил Томпсону, что получил работу продавца в универсальном магазине в Сан-Франциско, подозрения японского шпиона усилились. Тернтайн показал ему письмо на официальном бланке с предложением о работе. Томпсон как будто успокоился.

После отъезда Тернтайна Томпсон начал пить. Его запои продолжались иногда по нескольку дней. Поведение Томпсона обеспокоило Миядзаки, и японец явился к нему на Линден-стрит. Агенты военно-морской разведки, снова засевшие в здании напротив, догадались по поведению Томпсона и жестам Миядзаки, что японец ругал своего агента.

После ухода Миядзаки Томпсон сел за стол и начал писать письмо. Это оказалось для него нелегким делом, и он просидел над письмом час или два. Несколько раз Томпсон принимался писать заново, но всякий раз комкал листы и бросал в корзину.

Агенты военно-морской разведки не могли открыто войти в квартиру Томпсона, но им удалось заполучить содержимое корзины. Среди смятых листов был найден черновик окончательного варианта письма, которое написал Томпсон:

«Дорогой господин Танни!

Покорнейше прошу считать это письмо моим отказом от службы для Вашей страны. Мне весьма прискорбно и грустно подавать подобное заявление японскому правительству, так как могу заверить, что всегда испытывал удовольствие, принося пользу Вашей стране. Надеюсь, информация, поступившая от меня, полностью возмещает выплаченную мне сумму.

Настоящее заявление вступает в силу со дня нашей последней встречи.

Принимаю это решение по собственной инициативе и доброй воле по соображениям личной безопасности. Оно никак не связано с какими-либо Вашими действиями или действиями Вашего правительства в настоящем или будущем.

Шлю Вам самые сердечные пожелания и надеюсь, что все предпринятое Вами будет успешным.

Гарри Томас Томпсон.»

Миядзаки, понимая, что Томпсон теперь бесполезен, принял отказ. Его начальство, опасаясь, как бы деморализованный американец не выдал Миядзаки, приказало последнему вернуться в Японию.

Улики против Томпсона оказались настолько убедительными, что теперь, когда японец уехал, не было оснований откладывать его арест. 5 марта 1936 года в прессе было помещено краткое сообщение об аресте Томпсона. На суде Тернтайн выступил основным свидетелем обвинения. Другие свидетели показали, что Томпсон находился на службе у японцев с 1933 года. В июле 1936 года шпиона приговорили к пятнадцати годам заключения в федеральной каторжной тюрьме на острове Мак Нейл.

5 марта 1936 года Джон С. Фарнсуорт просматривал очередной номер газеты «Вашингтон Пост». Его внимание привлекло сообщение об аресте Гарри Томпсона по обвинению в шпионаже. Фарнсуорт перечитал заметку. Пожав плечами, он допил вино и протянул стакан буфетчику:

— Повторить, Джо!

Не спеша осушил второй стакан, встал, отправился в свой номер, взглянул на часы, взял шляпу, пальто и вышел на улицу.

Вскоре Фарнсуорт сидел в доме японского военно-морского атташе на Олбан Тауэрс и недоуменно смотрел на маленького капитана 2 ранга Акира Ямаки.

Японец метался по комнате, как загнанный в клетку зверь. Его лицо выражало мучительные душевные переживания.

— Это ужасно, ужасно! — то и дело повторял он. — Вы не должны были приходить сюда. Уходите. Постарайтесь, чтобы вас никто не заметил. Прекратите работу и ничего не предпринимайте, пока я не дам вам знать.

— Но почему? — протестовал Фарнсуорт. — То, что они схватили этого болвана, вовсе не означает, что они узнали о моей деятельности. Меня удивляет, как вы могли пользоваться услугами необразованного писаря, который, видимо, не прошел минимальной разведывательной подготовки.

— Арест Томпсона — большой удар для Японии. Не исключено, что они следят и за вами... — ответил капитан 2 ранга.

— Ну что вы! — улыбнулся Фарнсуорт.

— Это правда. Теперь, пожалуйста, идите и помните: ничего не предпринимать, пока я не дам вам знать.

— Господин капитан 2 ранга, у меня нет денег.

Капитан 2 ранга открыл сейф и отсчитал триста долларов.

Фарнсуорт взял деньги. Шпион не знал, что это его последнее вознаграждение от японцев, с которыми он был связан вот уже три года.

Джон С. Фарнсуорт родился в Цинциннати и окончил среднюю школу первым учеником. В последние годы учебы в школе у него появилось желание поступить на службу в военно-морской флот. По окончании школы Фарнсуорту представилась возможность побеседовать с членом конгресса, юноша произвел на него впечатление, и член конгресса обеспечил ему место в военно-морском училище в Аннаполисе.

Казалось, учась в академии, молодой человек уделял больше внимания женщинам и вину, чем занятиям. Однако в 1915 году Фарнсуорт окончил училище с отличием.

В первую мировую войну Фарнсуорт служил на миноносцах. В 1922 году он заинтересовался самолетами и возвратился в Аннаполис для изучения морской авиации. После Аннаполиса продолжал учиться в Массачусетсском технологическом институте. По окончании института Фарнсуорт получил звание капитана 3 ранга и был послан на преподавательскую работу в военно-морскую авиационную школу в Пенсаколе, штат Флорида. Через некоторое время он командовал эскадрильей в Норфолке в штате Виргиния.

Обаяние Фарнсуорта привлекало к нему не только женщин, он пользовался симпатиями широкого круга людей. Фарнсуорт женился на светской девушке, по положению в обществе стоявшей намного выше его. Стремясь поддерживать образ жизни, к какому привыкла его жена, он влез в долги. Испытывая все большие финансовые затруднения, Фарнсуорт растратил казенные деньги и отказался их возместить. В результате решением военного трибунала он был уволен со службы.

Такое пятно на репутации не смывается. Попытки Фарнсуорта получить работу на гражданском поприще не имели успеха. Можно предположить, что после неудач, которыми сопровождались его поиски средств к существованию, он стал думать о том, что власти просто травят его.

В отчаянии Фарнсуорт предлагал свои знания в области авиации Перу, Китаю, Бразилии и России. Никто не откликнулся. Он обратился к Японии.

Японцы заинтересовались Фарнсуортом, но не как советником по техническим вопросам. Возможно, он предпочтет другую работу, где найдут широкое применение и его знания и его личные достоинства?

Капитан 1 ранга Уильям Пьюлстон, начальник военно-морской разведки, впервые взял Фарнсуорта на заметку в начале 1934 года. За несколько дней до этого Фарнсуорт навестил своего прежнего сослуживца по военно-морскому флоту капитана 3 ранга Лесли Гехреса из военно-морского исследовательского управления. В военно-морских кругах стало известно, что с некоторых пор Фарнсуорт часто навещает своих старых друзей по флоту, очевидно надеясь, что его прошлое будет забыто и его восстановят на службе.

В то время когда Фарнсуорт находился у Гехреса, последнего на несколько минут вызвали из кабинета. Вернувшись, он попросил извинения у гостя: ему предстояла срочная работа. Фарнсуорт ушел.

Вскоре Гехрес обнаружил, что у него со стола пропал экземпляр сборника «Служба информации и безопасности», особо секретного документа, специально изданного для очень ограниченного числа высших военно-морских офицеров. Взволнованный происшедшим, опросив подчиненных, Гехрес на всякий случай позвонил Фарнсуорту и спросил, не взял ли тот случайно секретный сборник. Фарнсуорт ответил, что сборник у него и он вернет его на следующее утро. Фарнсуорт обещание выполнил.

Гехрес доложил обо всем этом своему начальнику. Его сообщение стало известно военно-морской разведке.

Капитан 1 ранга Пьюлстон познакомился с личным делом Фарнсуорта и узнал из него, что Фарнсуорт после того, как его уволили из флота, разошелся с женой, затем вновь женился, но и вторая женитьба не принесла ему счастья.

Пьюлстону удалось установить, что Фарнсуорт не испытывает недостатка в деньгах. У него часто можно было видеть бумажки по сто долларов. Это вызывало удивление, так как Гехресу и другим бывшим сослуживцам Фарнсуорт говорил, что не может найти работу. И тем не менее он жил в «Нью Виллард», шикарном отеле в Вашингтоне, и целые вечера проводил в баре у стойки. Откуда же у него деньги?

Проверка банковского счета Фарнсуорта не внесла ясности в этот вопрос.

Сообщение об аресте Томпсона натолкнуло Пьюлстона на предположение, что Фарнсуорт получает деньги из того же источника, что и осужденный писарь. Стали следить, с кем связан Фарнсуорт. Внимание привлек военно-морской атташе капитан 2 ранга Итимия.

От горничных из дома на Олбан Тауэрс Пьюлстон узнал, что им не разрешается входить в две комнаты в квартире капитана 2 ранга. Горничные рассказали, что иногда из этих комнат идет какой-то странный запах, видимо, там занимаются фотографией.

Фарнсуорт и Итимия не встречались. Изучив банковский счет Итимия, установили, что сверх своего содержания он регулярно получает крупные суммы. Каждый раз после поступления денег на текущий счет японца ему выдавали в банке солидную сумму новыми бумажками по сто долларов.

У военно-морской разведки не хватало людей, и Пьюлстон обратился за помощью в ФБР. Последнее установило круглосуточное наблюдение за Фарнсуортом. В течение некоторого времени обнаружить его связи с японцами не удавалось. Но вскоре ФБР напало на след.

Фарнсуорт поехал в Аннаполис и навестил капитан-лейтенанта Джеймса Е. Мазера; он пробыл у капитан-лейтенанта свыше часа.

Когда Фарнсуорт ушел, агенты ФБР явились к Мазеру и спросили, с какой целью приходил Фарнсуорт. Капитан-лейтенант Мазер и его жена были вне всяких подозрений. Они информировали агентов ФБР о том, что Фарнсуорт время от времени навещает их и уверяет, что тоскует по флоту. Супруги Мазер старались доставить Фарнсуорту удовольствие разговорами о кораблях. Когда же агенты ФБР высказали предположение, что Фарнсуорт занимается шпионажем, ошеломленные супруги Мазер поняли зловещий смысл его визитов.

Бывали моменты, когда Мазер выходил из комнаты, и тогда Фарнсуорт задавал госпоже Мазер такие вопросы, которые мог задать только человек, отлично знающий последние события во флотской жизни.

Так произошло и в это последнее посещение, Фарнсуорт завел разговор о миноносце «Баддлитт», недавно вступившем в строй и имеющем самое новейшее оборудование. Отметив про себя, что Фарнсуорт в последнее время опустился и, видимо, злоупотребляет вином, Мазер старался не отвечать на его вопросы. Но когда Мазер на несколько минут вышел из комнаты, Фарнсуорт поспешил обратиться к его жене с вопросом:

— Пожалуйста, расскажите мне о «Баддлитт». Я хочу знать о нем!

Остановившись в Аннаполисе в отеле «Карвелл Холл», Фарнсуорт вызвал по телефону Вашингтон. Он назвал номер, который не значился в телефонном справочнике. Это было подозрительно, но еще большее подозрение вызвало то, что он назвал телефонисту не свое имя. Человек, который подошел к телефону в Вашингтоне, сердито ответил, что номер назван ошибочно. У этого человека был явный японский акцент.

Проверка показала, что номер телефона, заказанный Фарнсуортом, принадлежит капитану 2 ранга Итимия. Но так как Итимия был отозван в Японию, его квартиру на Олбан Тауэрс занял новый военно-морской атташе капитан 2 ранга Акира Ямаки.

Так ФБР впервые достоверно узнало о связи Фарнсуорта с японцами.

Это побудило ФБР проверить другие визиты Фарнсуорта в Аннаполисе, где он всегда останавливался в отеле «Карвелл Холл». Было установлено, что за последние два года Фарнсуорт приезжал в Аннаполис семь раз и всегда не менее одного раза в день разговаривал по телефону с японским военно-морским атташе в Вашингтоне. Однажды в течение четырех часов он звонил в Вашингтон три раза.

Расследования ФБР приняли широкий характер, и была воссоздана картина передвижения Фарнсуорта за последние три года. Оказалось, что он посещал Бостон, Филадельфию, Балтимор, Норфолк и Нью-Йорк. Из каждого города шпион звонил Итимия в Вашингтон.

Из Бостона в начале 1933 года Фарнсуорт звонил в Вашингтон японцу по имени Сато, который официально значился как корреспондент японского газетного агентства Домэй Цусин. Сато жил в Вашингтоне на Моррисон-стрит. Поскольку он вращался только в высших официальных кругах, с ним считались как с полуофициальным представителем японского правительства.

Установили, что одним из близких друзей Сато был Ямаки. Они часто обедали вместе в лучших ресторанах Вашингтона и затем расходились по домам. Они никогда не встречались дважды в один и тот же вечер.

Но вскоре агенту ФБР удалось сделать одно из тех открытий, которые почти всегда способствуют разоблачению шпиона.

От горничной из дома на Олбан Тауэрс агент узнал, что Сато часто приходит к Ямаки в четыре часа утра через черный ход и остается до рассвета.

Предположив, что Фарнсуорт проделывает то же самое, за черным ходом установили постоянное наблюдение. Однако ничего не удалось узнать вплоть до дня ареста Томпсона.

ФБР действовало медленно и настойчиво до тех пор, пока у него не оказалось улики, свидетельствующей, что Фарнсуорт шпион. В поступивших в ФБР сообщениях имелись данные, что в течение последних трех лет Фарнсуорт постоянно посещал в Вашингтоне некоторые фотографии. Служащих этих фотографий допросили, но они не припомнили, какая конкретно работа выполнялась для Фарнсуорта. Однако, по их словам, она имела отношение к военно-морскому флоту. Фарнсуорт всегда ждал, пока работа будет закончена, тут же расплачивался и уносил все копии и оригиналы.

Были также опрошены владельцы фотографий в Норфолке и Балтиморе. Они опознали Фарнсуорта по фотокарточке и вспомнили, что он выдавал себя за морского офицера, которому срочно нужны фотокопии некоторых официальных документов.

На основании показаний прислуги с Олбан Тауэрс о том, что Итимия запретил им входить в две его комнаты, ФБР предположило, что японец занимается там фотографированием документов. С большим удовлетворением агенты ФБР узнали, что Итимия, приехав в Вашингтон в 1933 году, через месяц получил посылку с двумя фотокопировальными аппаратами.

Доказательств, уличающих Фарнсуорта и дающих основания арестовать его, имелось достаточно. Помимо явных связей Фарнсуорта с некоторыми японцами, допрос матросов и офицеров военно-морского флота, с которыми шпион общался, показал, что они непреднамеренно снабжали его очень ценной информацией. Только из бесед Фарнсуорту стали известны тактико-технические данные почти каждого орудия военно-морского флота, а также наиболее важные сведения об авианосцах «Рейнджер» и «Саратога».

Но как и в случае с Гарри Томпсоном, действия ФБР сдерживались властями. К тому времени, когда улики были собраны и Фарнсуорта следовало арестовать, он во избежание разоблачения прекратил шпионскую деятельность, капитан 2 ранга Ямаки благополучно вернулся в Токио, а Сато продолжал безнаказанно орудовать в Вашингтоне.

Решение капитана 2 ранга Ямаки прекратить после ареста Томпсона связь с Фарнсуортом, а также факт невыплаты Фарнсуорту денег — самые грубые ошибки, когда-либо и где-либо совершенные японской секретной службой.

Приговор Гарри Томпсону произвел на Фарнсуорта сильное впечатление. Вечером Фарнсуорт вышел из дому и напился. На следующее утро он отправился в здание «Нэйшэнэл Пресс Билдинг» на 14-й улице в северо-западной части города. Там в лифте поднялся в помещение «Юниверсал Ньюс Сервис», одного из подчиненных Херсту информационных агентств. С ним любезно побеседовал Джон Ламберт, заведующий вашингтонским отделением этого агентства. Он провел Фарнсуорта к Фултону Люису.

Оставшись без средств, Фарнсуорт, помимо желания раздобыть денег, искал оправдания своему сотрудничеству с японцами. Только теперь ему пришло в голову, что и за ним, возможно, следят агенты контрразведки. Он хорошо продумал историю, которую рассказал «Юниверсал Ньюс Сервис». И если бы ФБР к этому времени не знало о размерах ущерба, нанесенного им государству, ей могли бы поверить.

Фарнсуорт сказал Фултону Люису, что он делал вид, будто сотрудничает с японцами, а в действительности стремился выявить размеры их шпионской деятельности. Властям он якобы не сообщал о своих подозрениях только. потому, что надеялся, что, если ему удастся успешно осуществить свой план, его восстановят в военно-морском флоте. Фарнсуорт предложил Фултону Люису купить для опубликования его историю за 20 тысяч долларов.

Люис поступил разумно и не спросил Фарнсуорта, почему тот пришел к нему, а не в военно-морскую разведку. Желая выиграть время, Люис ответил, что сам не может выплатить такую большую сумму и должен проконсультироваться прежде со своим начальником. Может быть, Фарнсуорт зайдет завтра?

Как только за Фарнсуортом закрылась дверь, Люис связался с полицией и ФБР. Он говорил, что в интересах безопасности нации нельзя более оставлять шпиона на свободе и что необходимо добиться согласия властей на его арест. Фарнсуорта арестовали через несколько часов после того, как он покинул «Нэйшэнэл Пресс Билдинг».

В феврале 1937 года государственный прокурор закончил дело Фарнсуорта. Последнего обвиняли, в частности, в том, что он посещал министерство военно-морских сил в августе 1934 года и январе 1935 года и военно-морскую академию в Аннаполисе в апреле 1935 года с целью раздобыть там книгу кодов и шифров, а также некоторые чертежи, фотографии, карты и документы.

Всем, в том числе адвокату, Фарнсуорт твердил о своей невиновности. Но в последний момент он отказался от этого и заявил о своей якобы невменяемости.

23 февраля 1937 года его приговорили к длительному заключению в федеральной каторжной тюрьме.