Тайные страсти

Глава 16

Марселла несколько уменьшила пламя в настольной лампе, и комната сразу наполнилась зыбкими тенями. Угли в камине рдели приглушенным красным сиянием, обдавая теплом ее и без того уже румяные щеки, окрашивая в розоватые тона снежно-белый пеньюар, тот самый, который она надевала в свою первую брачную ночь.

Охваченная внезапным жаром, не имевшим ничего общего с теплом камина, Марселла отодвинулась от угасавшего пламени и окинула взглядом комнату, задержавшись на изображении волка, смотревшего на нее с герба над кроватью Гарета. Мерцающее пламя словно оживляло нарисованного зверя, что производило весьма неприятное впечатление.

Демонстративно повернувшись спиной к волку, Марселла принялась расхаживать по комнате. Почти два часа тому назад она торопливо покинула дом Эйнсвортов и обнаружила у крыльца поджидавшую ее карету — сам Гарет уже уехал, воспользовавшись наемным экипажем. Кучер смущенно сообщил о том, что его светлость приказал ему отвезти графиню домой, когда она пожелает.

Марселлу несколько обескуражило подобное обстоятельство. Что это — уважение или презрение с его стороны, недоумевала она. Что именно заставило Гарета так поспешно оставить ее сразу же после столь громкого публичного скандала?

Не найдя ответа на этот вопрос, Марселла в большой спешке вернулась домой и к своему неудовольствию обнаружила, что Гарет направлялся куда угодно, только не сюда. К счастью, Джессика уже легла спать, а Невилл, скорее всего, не умчался с бала из-за неудобного положения, в которое попал его племянник. Уверенная, что никто не побеспокоит ее, Марселла немедленно взялась за выполнение плана, продуманного во время возвращения домой, плана соблазнения собственного мужа. Разве существует более подходящий способ скрепить их союз, чем соединение узами плоти?

Нельзя сказать, что ее совершенно не пугала эта перспектива, хотя самого Гарета, — несмотря на все слухи и неопределенность, окутывавшие его прошлое и настоящее, — она не боялась. Марселла больше не могла притворяться, будто ее не тянуло к нему, особенно если вспомнить незабываемое, пусть и незаконченное обучение искусству любви в постели Вольфа. Правда, Марселла опасалась, как Гарет воспримет ее обман: ведь она заставила его поверить в то, что добродетель жены им уже похищена. В конце концов, Марселла решила сделать вид, будто для нее уже нет ничего нового в занятиях любовью, надеясь, что Гарет не заметит разницы.

Полночь давно миновала, а Гарет так и не появился. Это усиливало беспокойство Марселлы. Меряя шагами затемненную комнату, она то сердилась на затянувшееся ожидание, то боялась, не предпринял ли Гарет после неприятной сцены в доме Эйнсвортов какой-нибудь безрассудный шаг.

Может быть, он утешается с одной из тех ярких покладистых женщин, постоянно крутившихся вокруг него, предположила Марселла, но быстро отвергла эту мысль. Однако в глубине души она не могла не признаться, что подозрение о любовной связи Гарета с другой женщиной причиняет ей такую боль, как и возможность его дуэли с сэром Финеасом.

Конец ее измышлениям положил отдаленный звук шагов в холле. Марселла выжидательно повернулась к закрытой двери; во рту у нее вдруг стало сухо, а влажные ладони пришлось прижать к длинным полам пеньюара.

Она совершенно растерялась, не зная, что предпринять: забыть о своих коварных замыслах и сразу забраться в постель, развернуть сначала кампанию по обольщению, а может подождать до утра, а сейчас просто ограничиться беседой?..

Марселла нерешительно посмотрела на узкую дверь между двумя комнатами, специально оставленную открытой. Если поторопиться, то можно в одно мгновение оказаться на своей половине, и Гарет никогда не узнает, что она пересекала эту возведенную между ними границу.

Щелчок дверной ручки прервал ее сомнения. Марселла осталась на месте, смущаясь от того, что, несмотря на множество оборок, этот наряд не скрывал, а скорее обнажал фигуру. Несомненно, Гарет поторопится отослать ее из комнаты одним движением руки, одним взглядом, говорила себе Марселла. Правда, неизвестно, будет ли он заинтересован или возмущен подобной дерзостью.

Когда, наконец, открылась дверь в спальню, Марселла глубоко вздохнула и, проклиная предательскую дрожь в коленях, постаралась принять непринужденный вид.

С обычной волчьей грацией, к которой теперь примешивался легкий оттенок какого-то беспокойства, Гарет переступил порог и закрыл за собой дверь. Затем он небрежно скинул сюртук, бросил его в сторону гардероба и, лишь взглянув на середину комнаты, заметил жену.

Гарет резко остановился. Его силуэт, едва различимый в полутьме по белому пятну рубашки да по золотистым отблескам на волосах, освещаемых редкими вспышками пламени, таил в себе смутную угрозу.

В комнате воцарилось бесконечно долгое молчание. В томительной тишине Марселле даже почудилось, будто она слышит биение собственного сердца, более громкое, чем потрескивание огня в камине. Марселла уже успела забыть, какое смущение может внушать граф Вольф одним своим присутствием, когда хочет создать напряженную обстановку.

Проклятье, подумала она, судя по всему, этот план оказался не самым разумным. Марселла уже намеревалась трусливо скрыться в своей спальне, но Гарет, наконец, нарушил тишину.

— Очевидно, мадам, один из нас ошибся комнатой, — заметил он холодным тоном, окрашенным простонародным акцентом.

Услышав эти слова, Марселла едва сумела побороть всплеск неприязни. Гарет опять разговаривал с ней так же грубо, как в первый вечер их знакомства, когда он нагрузился настолько, что в конце концов заснул мертвым сном.

Судя по всему, в этот вечер Гарет вновь отдал дань крепким напиткам. Впрочем, сегодня причины такого поведения были достойны сочувствия. И все-таки Марселле вовсе не хотелось иметь дело с мужем, находившимся в подобном состоянии: какой толк завлекать его в свою постель, если потом он ничего не вспомнит?

Марселла с трудом изобразила на лице беззаботную улыбку.

— Не сомневайтесь, милорд, вы находитесь в своей комнате. Я лишь хотела убедиться, что вы благополучно вернулись домой. Раз с вами все в порядке, я, пожалуй, удалюсь к себе.

Она присела в реверансе и торопливо направилась в свою спальню.

— Не спеши, милочка.

Отданное ледяным тоном приказание застало Марселлу уже на пороге. Однако она притворилась, что не расслышала его, и, оказавшись в слабоосвещенной комнате, плотно закрыла за собой дверь. Со вздохом облегчения Марселла оперлась спиной о разделявшую их преграду… слишком поздно вспомнив, что та не заперта на засов.

Не успела она выпрямиться, как дверь неожиданно распахнулась. Удивленно вскрикнув, Марселла взмахнула руками, отчаянно пытаясь удержать равновесие и справиться с волнами оборок и кружев. В то же мгновение ее подхватила пара крепких рук.

— Проклятье! — едва успела вымолвить Марселла, а Гарет уже быстро преодолел короткое расстояние до кровати и бесцеремонно опустил жену прямо на вышитое покрывало.

Издав возмущенный вопль, Марселла немедленно села, подтянув колени к груди, и, придерживая вырез пеньюара, открывавший слишком многое для нескромных взоров, воззрилась на Гарета с видом оскорбленной невинности.

Хмуро посмотрев на жену, Гарет встал в изножье кровати.

— Ну а теперь, мадам, полагаю, нам нужно кое-что обсудить.

— Вот как, милорд? — холодно проговорила она, хотя внутри у нее все дрожало.

Сейчас Гарет выглядел более устрашающе, чем когда-либо: колеблющиеся тени окутывали его стройную фигуру в отблесках затухающего в камине огня. Марселла настороженно наблюдала за мужем, слишком хорошо понимая, насколько безобидна она в данной ситуации, одетая к тому же лишь в ночной наряд, отнюдь не скрывавший ее прелести, с рассыпанными по плечам волосами.

Убедившись через некоторое время, что Гарет не представляет для нее непосредственной угрозы, она сердито заявила:

— Хорошо, милорд, говорите о вашем деле и покончим с этим. Обещаю внимательно выслушать вас.

— Это чертовски мило с вашей стороны, но я не из тех, кто занимается пустой болтовней. Кстати, почему мы должны беседовать в такой кромешной тьме?

Высказав столь неожиданное критическое замечание, Гарет выхватил из маленького подсвечника свечу и зажег от нее лампы по обе стороны туалетного столика. Мягкое желтоватое сияние заполнило комнату, вмиг разогнав тени.

После этого Гарет снова приблизился к Марселле, которая вдруг почувствовала некоторое смущение, плохо увязывавшееся с леденящей яростью, охватившей ее всего минуту назад.

— Что вам известно о сэре Финеасе Тайболте?

— О сэре Финеасе? — пытаясь собраться с мыслями, повторила Марселла, в то время как виноватый румянец заливал ее щеки.

Безусловно, Гарета прежде всего интересовал человек, всячески старавшийся очернить его перед светским обществом. Что, если Бидлз или кто-то еще из прислуги рассказал мужу об утреннем визите баронета? Разумеется, Гарет мог и не поверить, будто Марселла поощряла этого человека. Впрочем, возможно именно это и стало причиной неожиданной перемены в их отношениях. Если Гарет действительно поверил, что сэр Финеас преследовал ее…

Несмотря на явное замешательство, Марселла спокойно выдержала взгляд холодных зеленых глаз мужа.

— Как вам должно быть известно, мой отец дал свое согласие на то, чтобы сэр Финеас ухаживал за мной. Но это произошло еще до нашей свадьбы.

Одного взгляда на Гарета оказалось достаточно, чтобы понять: он этого не знал и явно недоволен подобным открытием. Тем не менее Марселла упрямо продолжала:

— Впрочем, если бы эта… эта ситуация между вами и мной ни к чему не привела, я бы все равно не согласилась принимать эти ухаживания. Что же касается образа жизни и привычек сэра Финеаса, то, боюсь, у меня нет никаких сведений, кроме тех, что уже всем известны.

— Скажите тогда, а не собирается ли этот джентльмен убить меня?

— Убить вас? — пролепетала Марселла. — Если вы имеете в виду столь поспешно предложенную им дуэль, то я уверена, Финеас намеревался всего лишь ранить вас, не более того, если не… — она неожиданно замолчала, словно ей не хватило воздуха, и пристально посмотрела на мужа. — Нет, вы не должны думать, будто сэр Финеас хотел убить вас на следующее утро. Насколько я помню, вы сами заявили, что это происшествие — всего лишь недоразумение.

— Да, заявил… возможно, так оно и было, — уклончиво пожал плечами Гарет, однако выражение его лица свидетельствовало о том, что ему не так-то легко расстаться со своими подозрениями.

Совершенно забыв, что сидит в постели едва одетая, Марселла уже собралась в том же духе продолжить разговор, но Гарет вдруг спросил:

— Так скажи мне, мой милый Жаворонок, хотела бы ты, чтобы я дрался с этим человеком?

— Конечно же, нет! — воскликнула Марселла, сердце которой дрогнуло от удовольствия при упоминании Гаретом ее детского прозвища. — Сэр Финеас не относится к числу тех людей, чье мнение для меня ценно. Кроме того, я уверена, вы никогда не опустились бы до такого бесчестного проступка, как мошенничество в карточной игре.

— Вы и сейчас в этом уверены? — спросил Гарет; двигаясь с волчьей грацией, он так близко подошел к краю постели, что теперь Марселле приходилось запрокидывать голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — Боюсь, я должен разочаровать тебя, милая. Я действительно, мошенничал и, следует добавить, при каждой игре.

— О-о… — протянула Марселла, не зная, что делать: смеяться или возмущаться, поэтому предпочла ограничиться лишь этим сдержанным возгласом.

Она вдруг осознала, что находится наедине с мужем, в своей спальне, и Гарет, судя по всему, не собирается уходить. Да и сама Марселла не хотела этого, особенно сейчас, когда по ее телу пробегала дрожь сладостного ожидания. Но как пригласить мужчину в свою постель, не говоря при этом ни слова?..

Очевидно, Гарет прочел этот вопрос в глазах жены, потому что протянул руку и отвел с ее щеки прядь волос. Марселла заметила на его лице такое же робкое желание и стала лихорадочно подбирать слова, которые помогли бы уладить между ними все недоразумения.

Проще всего было сказать: «Останься со мной». Но даже столь скромная мольба перехватила ей горло, как глоток слишком терпкого вина. В конце концов момент был упущен. Помедлив еще немного, Гарет повернулся и направился к двери, удаляясь в тень.

— В одном Тайболт абсолютно прав, — уже издалека услышала Марселла хриплый шепот мужа. — Я действительно не знаю, как быть графом, разрази меня гром.

Боль, которую она уловила в его голосе, отозвалась в ее сердце. Недолго думая, Марселла встала на колени и тихо окликнула Гарета:

— Я могу помочь вам научиться быть графом, милорд. Конечно, если вы хотите этого.

Гарет замер, держась за ручку двери, которая вела в его спальню… и, возможно, одновременно уводила от Марселлы. Неожиданная сдача позиций со стороны постоянно настороженной супруги вызвала странный отклик в душе Гарета.

— Так значит, ты утверждаешь, будто сможешь помочь мне стать настоящим графом, — повторил он, саркастически приподняв одну бровь.

В речи Гарета, как во времена далекого детства, вновь появился простонародный выговор. Обычно это случалось с ним под воздействием винных паров. Однако сегодня причиной тому послужил не джин, а, скорее всего, его собственная ревностно лелеемая им горечь поражения. Бутылку с джином, сделав из нее всего лишь несколько глотков, Гарет выбросил в окно кареты, так что в этот вечер был вовсе не пьян.

Тем не менее он чувствовал какое-то умопомрачение, понимая, насколько страстно желает обладать своей женой. Гарет никак не мог объяснить, почему эта негодница так притягивала его? При всей привлекательности Марселле явно недоставало той ослепительной яркости, к которой всегда притягивало Гарета. Кроме того, она была не слишком послушна и сговорчива — еще одно требование, предъявляемое Гаретом к женщинам, оказавшимся в его постели. Так почему же, черт побери, он так стремился покорить ее?!

Скрестив на груди руки, Гарет прислонился к дверному косяку и приготовился с интересом выслушать предложение Марселлы. Вместе с тем он был преисполнен решимости воздать ей в эту ночь по заслугам за постоянное фырканье и сопротивление.

— Ну, расскажи же мне, милая, чему ты собираешься меня научить?

— Только одному: как не втянуться в пьянство, — последовал ехидный ответ; столь резкое изменение тона беседы, несомненно, свидетельствовало о том, что Марселла уже сожалела о проявленной мягкости.

С видом уязвленной гордости она соскользнула с кровати и, уперев руки в бока, подошла к мужу. Укутанная в белые кружева, со строгим серьезным выражением лица Марселла скорее походила на примерную девочку, которая бранит нашкодившего щенка.

— Честно говоря, милорд, я могла бы указать на многое, что следовало бы улучшить, — заявила она, вздернув маленький подбородок. — Ваша манера одеваться, например, слишком обыденна и не соответствует вашему положению…

— А как же тот факт, что ей подражают многие джентльмены?

— …А ваше отношение к равным вам джентльменам граничит с бесцеремонностью. Кроме того, у вас есть неподобающая склонность куда-то исчезать, никому не говоря ни слова. Немаловажно и то… — Марселла отвела взгляд, затем быстро проговорила: —…ваше обращение с женой оставляет желать лучшего.

— Даже сейчас? — тихо спросил Гарет и решительно направился к Марселле.

И при таком слабом освещении он с мрачным удовлетворением заметил, как расширились ее золотисто-коричневые глаза, но она не отступила, когда муж остановился совсем рядом.

— Так скажи мне, мой милый Жаворонок, — попросил Гарет тем же опасно спокойным тоном. — Каким образом я могу исправиться?

— Полагаю, милорд, для начала вы должны поцеловать меня, — трепетным шепотом ответила Марселла, опустив глаза; краска залила ее бледные щеки.

Гарет позволил молчанию несколько затянуться, пока не решил, что оказался бы глупцом, если бы не исправил положение. На самом деле он безумно хотел большего, чем просто поцелуй. Впрочем, для начала достаточно и этого.

Обняв жену, Гарет почувствовал, как от его прикосновения оцепенело под ворохом оборок ее стройное тело, но рот, к которому он прижался губами был теплым и жаждущим.

Их поцелуй закончился так же быстро, как и начался, однако Гарет не пожелал разомкнуть объятия. С запоздалой виной вспомнив о другом поцелуе, которым хотел наказать невесту в день свадьбы, он решил теперь возместить ущерб. Гарет погрузил пальцы в шелковистую массу волос цвета темного меда и неторопливым движением прижал Марселлу к себе, ожидая, пока она расслабится, потом снова склонился к лицу жены и легко коснулся розовых губ.

Он увидел, как сомкнулись длинные темные ресницы Марселлы, скрыв отблеск благоговейного страха, и тоже, закрыв глаза, отдался своим ощущениям, ласково касаясь языком ее губ.

На этот раз они охотно разомкнулись для медленного чувственного изучения нежного рта. Вместо того чтобы отпрянуть, Марселла стала отвечать на легкие прикосновения… сначала робко, потом все смелее и смелее. «Итак, ты уже готов лететь, мой маленький Жаворонок», — с удовлетворением отметил про себя Гарет, все настойчивее разрушая последние преграды, которыми отгораживалась от него скрытая страстность Марселлы. Он еще сильнее впился в девичьи губы, забыв о своем намерении быть нежным, настолько ему вскружил голову этот сладкий поцелуй. Гарет походил на человека, слишком долго лишенного освежающего глотка вина.

Марселла испустила тихий стон. Ее неискушенный, но тем не менее восторженный отклик на ласки, вызвал у Гарета горячий прилив желания, и он мысленно выбранил себя за то, что еще раньше не предъявил свои права мужа.

Гарет чувствовал усиленное биение собственного сердца и знакомую приятную тяжесть внизу живота. В то время как он все крепче обнимал Марселлу, она обхватила его тонкими руками за талию и отвечала томными стонами на невысказанное желание.

Учащенно дыша, Гарет, наконец, оторвался от ее губ и разомкнул объятия. В слабом свете угасавшего в камине огня он увидел на охваченном жарким румянцем лице Марселлы такое же выражение потрясения и удивления, какое, вероятно, было и на его собственном. Потрясение оказалось тем более велико, что Гарет собирался лишь получить удовольствие и покончить с этим. Правда, где-то в глубине души таилось намерение преподать негоднице урок, чтобы она знала, насколько опасно играть с мужским самолюбием.

Теперь же все пошло прахом, и именно Марселла преподала ему урок.

— Боже, ты сводишь меня с ума, — выдохнул Гарет.

Марселла едва успела сообразить, что он собирается сделать, как уже оказалась в его объятиях. Гарет отнес ее на кровать и в мгновение ока почти до талии поднял подол ночной рубашки. Марселла вскрикнула от неожиданности, когда прохладный воздух комнаты коснулся разгоряченного тела, но Гарет уже раздвинул ей ноги и оказался на коленях между ее бедрами.

— Боюсь, милый Жаворонок, я больше не могу ждать, — проговорил он, тяжело дыша, и быстро расстегнул панталоны. Конец его мужского орудия настойчиво уперся в жаждавшую тайной ласки женскую плоть.

У Марселлы на миг перехватило дыхание, когда Гарет принялся медленно водить напряженным членом у нее между ног. Теплая волна, затопившая ее лоно во время поцелуя, начала разрастаться по мере продолжения этих эротических прикосновений.

— И ты тоже хочешь этого, — выдохнул Гарет, сжимая плечи жены. — Ты хочешь, чтобы я оказался в тебе и заполнил тебя до конца. Так скажи мне, милая… скажи, что хочешь меня…

— Я… я хочу тебя, — чувствуя теплую истому между бедрами, еле слышно прошептала Марселла.

От страсти зеленые глаза Гарета потемнели и теперь казались почти черными. Даже при таком слабом освещении она видела, каким чувственным огнем и жаром жадного желания горит его взор.

Со вздохом, подобным крику, Марселла раскинула ноги, готовая погрузиться в это испепеляющее море страсти. Гарет ответил ей стоном, прозвучавшим необычайно громко для обострившегося слуха Марселлы, и одним резким движением вошел в ее тело.

Марселлу тут же резанул острый клинок боли. Она едва успела подавить возглас удивления, как вдруг услышала приглушенное ругательство Гарета. В следующее мгновение все исчезло, осталась лишь всепоглощающая страсть.

Непроизвольным движением Марселла обхватила ногами талию Гарета, стараясь поглубже втянуть в себя незнакомую доселе твердую плоть. А Гарет погружался в нее вновь и вновь, создавая своими движениями возбуждающую смесь боли и наслаждения. Марселла прижалась лицом к плечу мужа и вцепилась в его руки, ощущая жар мужского тела и пот, просачивавшийся сквозь полотняную рубашку Гарета и ее шелковый пеньюар. Это было одновременно и страшно, и радостно. Гарет сжимал Марселлу в своих решительных объятиях, обжигая дыханием шею жены, и яростными толчками раз за разом входил в нее. Неожиданно для самой Марселлы это безумное страстное слияние их плоти показалось ей естественным и прекрасным.

Так вот какую цену собиралась она заплатить по своему неведению в ту первую ночь, поразилась Марселла, подхватив один из обрывков мыслей, смутно блуждавших в ее затуманенном сознании.

Но прежде чем она смогла решить, удачную или же невыгодную сделку заключила она тогда, жар и томление, сгустившиеся в ее лоне, взорвались ярким пламенем, поглотившим Марселлу в водовороте наслаждения.

Под приглушенный крик жены Гарет последний раз вонзился в ее тело и сам издал хриплый блаженный стон. После этого в комнате воцарилась тишина, нарушаемая только их учащенным дыханием и стуком сердец.

Прошло бесконечно много времени, прежде чем Марселла оторвала голову от плеча мужа и сняла ноги с его талии. Гарет тоже высвободился из ее объятий. Марселла молча наблюдала за тем, как он, поднявшись с кровати, приводит в порядок свою одежду. Неожиданная пустота в только что заполненном ложе ощущалась теперь в ее душе.

«Проклятье, кажется он заметил разницу», — обреченно подумала Марселла, с опозданием вспомнив приглушенное ругательство, вырвавшееся у мужа, когда он проник в ее лоно. Очевидно, Гарет почувствовал преграду, хотя Марселла и постаралась подавить крик неожиданной боли.

Одевшись, Гарет снова окинул Марселлу внимательным взглядом. Она смутилась, представив, сколь непристойное зрелище являет собой: полураздетая, в сбитой в комок рубашке, обнажающей бедра… Марселла принялась торопливо оправлять смятый пеньюар, хотя понимала, что уже нельзя изменить произошедшего между ними.

Когда Гарет, наконец, заговорил, его слова были полны спокойной горечи, более выразительной, чем любые вопли и бранные слова.

— Интересное дело, милочка, — произнес он, иронично подняв бровь. — Почему же ты не поведаешь мне, как тебе удалось дважды потерять девственность с одним и тем же мужчиной?