Тайский талисман

Глава девятая

Если кто и жил той жизнью, какой я представляла жизнь Уилла Бошампа, когда только узнала о его исчезновении — казалось, времени с тех пор прошло очень много — этим человеком был Бент Роуленд. У него был небольшой, но красивый домик с запущенным садом, в довольно приличном районе, как сказал Дэвид Фергюсон, поведший меня туда.

Дверь нам открыла девушка, которую я сперва приняла за дочь Роуленда, ей было от силы пятнадцать лет, но вскоре я поняла, что она была его любовницей. И не только, еще и матерью замечательного младенца, лежавшего в плетеной колыбельке в углу кухни. Девушка, которую, очевидно, звали Паричат, носила очень короткие шорты и облегающую майку, на длинных, тонких ногах у нее были сандалии с очень высоким каблуком. Выглядела она очень юной и беззащитной. Кое-кто говорит с некоторым цинизмом, что толстый иностранец и хрупкая тайка с тонкими чертами лица наиболее типичная пара для Таиланда, но мысль о ней с Бентом Роулендом вызвала у меня тошноту.

Пока они с Дэвидом разговаривали, я осматривалась. В кухне, хоть и маленькой, были все мыслимые приспособления и устройства, от холодильника с морозилкой до микроволновой печи и самого современного блендера. Все выглядело новеньким. Мебель в гостиной, хоть и подобранная с дурным вкусом, тоже была совершенно новой. В одном ее углу стояла стопа коробок.

— Она уже съезжает? — спросила я Дэвида во время перерыва в разговоре, когда девушка пошла утешить заплакавшего младенца.

Дэвид задал ей этот вопрос.

— Нет, въехала всего два месяца назад. С рождением ребенка не было времени разобрать все. Обычная история, — добавил он. — Девушка из деревни на севере. Приехала в большой город устраивать жизнь. Дело кончилось проституцией. Встретилась в баре с Роулендом. Он выкупил ее у сводника. Прекрасная история, не так ли? Это темная сторона Бангкока. Родители думают, что она работает в магазине и помолвлена с хорошим тайским парнем. Подобных историй, к сожалению, очень много. Она думает, что добилась здесь своего и это неплохое место. Очевидно, до недавних пор они жили в крохотной квартирке. Должно быть, Роуленд был удачливым литературным агентом, хоть я ни разу не слышал о нем.

— Не был, судя по его кабинету — сказала я. — И по его виду. Он выглядел безнадежным неудачником.

— По словам полицейских, он еженедельно клал на свой счет довольно крупные суммы, по пять тысяч долларов, начиная где-то с весны, — заговорил Дэвид. — Сейчас на счету около восьмидесяти тысяч. Последний взнос он сделал за неделю до смерти. Где-то добывал деньги. Возможно, получил большой аванс за книгу Уилла, дал ему всего две тысячи и не отчислял ему проценты, но, может быть, потому, что не мог его найти.

— Вы читали в последнее время какую-нибудь хорошую книгу о Хелен Форд? — спросила я.

— Что? А, понимаю, что вы имеете в виду. Нет книги, нет процентных отчислений.

— Вот именно. Мне кажется, ему платили за что-то другое. Например, за молчание.

— Шантаж? Вы, случайно, не переоцениваете его?

— Нет. Я с самого начала думала, что он подлец и мошенник. Все, что увидела здесь, не изменило моего мнения. По времени все совпадает. Уилл весной закончил книгу о Хелен Форд и передал Роуленду, тот, предположительно, прочел всю рукопись. Потом соврал Уиллу, что нашел издателя, по крайней мере назвал ему не того. И неожиданно этот тип, едва сводивший концы с концами как литературный агент, кладет на счет довольно крупные суммы. Что если кто-то платил Роуленду за то, чтобы книга Уилла не увидела света? Потом Уилл исчез, возможно, погиб. И Роуленд тут же стал не нужен.

— Вы ведете к тому, что восьмидесятилетняя убийца, возможно, до сих пор где-то рубит на куски своих жертв?

— Понимаю, что звучит это нелепо. Однако поройтесь немного в архивах посольства, посмотрите, есть ли там сведения о том, что сталось с этой Форд. Она была американкой.

— Я уже порылся. Признаюсь, вы заинтересовали меня. Найти ничего не смог. Увы.

— Очень жаль, — сказала я. — Что теперь будет с этой девушкой?

Девушка вернулась с ребенком на руках в комнату и быстро, возбужденно заговорила, обращаясь к Дэвиду, тот лишь покачивал головой.

Когда она приумолкла на несколько секунд, я сказала:

— Спросите, пожалуйста, не знает ли она случайно Уилла.

Дэвид спросил и обратился ко мне:

— Она говорит, что встречалась с Уиллом. Он как-то приходил в их бывший дом. Говорит, ее муж представлял Уилла и весной продал его книгу за большие деньги. Может, я прав, и Роуленд утаивал деньги. Однако идемте отсюда. Я больше не могу выносить этого.

— Вы не ответили мне, что будет с ней, — сказала я, когда мы отъехали от дома.

— Я обсуждал с ней то, что сестра Роуленда в Атланте хочет помочь нам с формальностями для отправки тела в Штаты. Вот что вызвало эту тираду. Она говорит, что вышла замуж за американца, ее ребенок американец — этого несчастного малыша зовут Бент Роуленд-младший — и она имеет право на американское гражданство.

— Это так?

— Сомневаюсь, что она состояла с ним в браке, — ответил Фергюсон. — Это осложняет дело. А Роуленд как-никак мертв. Посмотрю, что смогу сделать для малыша. Надеюсь, у нее есть припрятанные где-нибудь деньги.

— Почему?

— Потому что Роуленд завещал все деньги, все свое имущество сестре, — ответил Дэвид.

— Не может быть! — воскликнула я.

— Именно так и обстоит дело. Девушка моментально окажется снова на улице. Иногда я просто ненавижу свою работу, — добавил он. — Куда вас отвезти?

— Роберт Фицджеральд предложил мне забрать кое-что, — сказала я. Что было более-менее правдой, хотя он был едва в сознании, когда говорил это.

— Хотите поехать сейчас? — спросил Дэвид.

— Да. Пока туда не добрались другие.

— Кто другие?

— К сожалению, не знаю. Это где-то в его доме.

— Хорошее жилище, — заметил Дэвид, оглядев дом на дереве. — Никогда не видел ничего подобного. Посмотрите на эти шахматные фигуры. Замечательные. Итак, что мы здесь ищем?

— Не знаю. Фицджеральд сказал, что они, кто бы то ни были, видимо, те люди, что избили его и учинили здесь такой беспорядок, не нашли того, что хотели. Еще сказал, что мне нужно повидаться с его матерью. Может, вы сумеете помочь мне ее найти. Ну, что скажете об этом? — спросила я, обводя дом рукой.

— Имеете в виду, не считая беспорядка? Люди явно что-то здесь искали, не представляю, что, но, если подумать, эти полки выглядят любопытно. Одну совершенно опустошили, другую даже не тронули. Знаем мы, что было на этих полках?

— Дневники, — ответила я.

— Гм-м-м, — промычал Дэвид. — В таком случае, они искали дневники за период между сорок пятым и шестидесятым годами. Другие не тронуты. Если так, они не нашли, что нужно, потому что обыскали все ящики письменного стола, заглянули под кровать, рылись в кухонном шкафу, или же им было нужно что-то другое. Не знаю, но мне представляется так.

— Мне тоже, и некоторые из этих дат соответствуют.

— Чему?

— Убийству, о котором Уилл Бошамп писал книгу.

— Снова преступление пятидесятилетней давности — Хелен Форд, — сказал Дэвид. — Значит, вы в самом деле не думаете, что Роуленд получил деньги от издателя? Делается ведь так: издатель платит агенту, тот берет свои комиссионные и передает деньги автору?

— По-моему, так, — сказала я.

— Знаете, тут возможны и другие варианты. Вы же сказали, что Бент дал Уиллу две тысячи долларов в виде аванса? Может быть, Роуленд сумел выбить для Уилла небольшой аванс, взял свою долю, а остальные деньги отдал ему. Те деньги, что он клал на счет в банке, поступали из какого-то другого источника. Полагаю, загвоздка в том, почему он лгал насчет издателя, если издатель существует? Так что, возможно, вы правы: он мошенник, получил деньги от какого-то другого издателя и не расплатился с Уиллом. Или просто дал Уиллу две тысячи из собственных денег, дабы создать впечатление, что пристроил книгу. Может, этот тип был жалким неудачником, но пытался ворочать крупными делами или в крайнем случае создать впечатление, что ворочает.

— Вы правы. Все это вполне могло быть. Но все-таки возможно, что кто-то платил ему за то, чтобы он не искал издателя, а просто тянул время.

— А почему он прямо не сказал Уиллу, что не может найти издателя для этой книги?

— Потому что Уилл нашел бы другого литагента. И Роуленд лишился бы дохода.

— Уилл должен был выяснить это — собственно говоря, выяснил. Этот ход был только временным решением проблемы.

— Я тоже так думаю.

— Вы говорите, что Уилл мертв, и не просто мертв, а убит.

— Я прихожу к убеждению, что это единственно возможный выход.

— Право же, кто станет убивать из-за книги?

— Будь у меня книга, я могла бы знать ответ. Но в квартире Уилла ее не оказалось. Я искала. Сомневаюсь, что она окажется и в кабинете Роуленда. А теперь давайте поищем здесь то, что я должна найти. Фицджеральд сказал: «Домик для духа». Над одним он работал в гостиной, другой, оберегающий дом, стоит снаружи.

— Домик плоховато исполнил свое предназначение, так ведь? — сказал Дэвид. — Защищать дом или хозяина. Я проверю домики. Вот этот выглядит совершенно нормальным. Спущусь и проверю тот, что снаружи. Надеюсь, не потревожу того, кто в нем живет.

— Уверена, что дух простит нас, — произнесла я.

Дэвид вернулся через несколько минут.

— К сожалению, опять ничего.

— Что-то должно быть, — сказала я. Подняла незаконченный домик, который обещала купить для своего магазина, и внимательно осмотрела. Увидела, что в одном месте половицы неплотно подходят друг к другу, такое было нехарактерно для других работ Фицджеральда. Я осторожно потянула половицу, потом посильнее, пол снялся, обнаружив тайник, в котором лежали два тонких дневника в кожаных переплетах.

— Нашла, — сказала я.

— Молодчина, — похвалил Дэвид. — Посмотрим? Дневники за сорок восьмой и сорок девятый годы. Нужно передать их полиции. Они могут иметь отношение к делу.

— Сперва прочтем сами, — сказала я, взяла дневники у него из рук и резко сунула в сумку. — Пойдемте отсюда.

Будь я здесь одна, я бы села и прочитала бы их на месте. Но я понимала, что при Дэвиде это невозможно.

Как ни трудно представить, что преступление пятидесятилетней давности имеет какое-то отношение к нынешним дням, напрашивался вывод, что исчезновение Уилла Бошампа связано именно с его книгой о Хелен Форд. Со всеми, кто знал хоть что-то об этой книге, случилось что-нибудь скверное: угрозы, избиение, убийство. Теперь логично было бы разузнать побольше о Хелен Форд.

Однако какое-то время я не могла за это приняться, потому что меня отвлек Чат.

— Почему вы в этой комнате? — спросил он в тот вечер, едва я открыла дверь на его стук.

— Мне ее отвели, — ответила я. — Комната очень уютная.

— Но вы должны жить в золотой комнате.

— По-моему, ее сейчас занимает Ютай.

— Ютай?! — воскликнул Чат. — Кто так распорядился?

— Думаю, твоя мать.

— Я разберусь с этим, — сказал он. — Но сейчас, тетя Лара, я прошу вас об одолжении. Наверно, вы сможете помочь мне разобраться с делами. Я, как, возможно, говорила вам Дженнифер, не особенно склонен к бизнесу. Я плохо в нем разбираюсь. У меня нет желания управлять компанией отца, но это необходимо. Вы разбираетесь в бизнесе. И, надеюсь, дадите мне несколько советов.

— Чат, я помогу тебе всем, что в моих силах, но у меня лишь небольшой антикварный магазин. О большом бизнесе вроде «Аюттхая трейдинг» я ничего не знаю.

— Но разобраться в финансовых отчетах сможете, так ведь?

— В общем, да, — ответила я. — Только…

— Вы знаете гораздо больше меня, — сказал Чат. — Я изучал искусство, политические науки. Ни коммерцию, ни финансы не штудировал.

— Я тоже.

— Прошу вас, — сказал он.

— Ладно, — ответила я. — Ты хочешь, чтобы я прочла что-то?

— Зайдите, пожалуйста, в контору на первом этаже, — попросил он.

— Сейчас?

— Нет. Вечером. Попозже. Когда все разойдутся. Может быть, в полночь?

В полночь?

— Ладно, — сказала я. — Встретимся в полночь у застекленных дверей.

Чат уже ждал меня, когда я появилась, только что закончив переносить вещи обратно в золотую комнату. Я снова жила в роскоши, а Ютай, теперь наверняка мой лютый враг, где-то в другом месте.

Я как можно любезнее улыбнулась шоферу, исполнявшему еще и обязанности охранника в вестибюле, и вошла. Видимо, Чат хотел устроить это втайне, но, думаю, в этом доме почти обо всем доносили хозяйке.

Мы сели за компьютер. Чат вывел на экран несколько бухгалтерских ведомостей и попросил меня просмотреть их.

— Текст здесь английский, — сказала я. — Но, возможно, тебе придется перевести несколько примечаний.

— Переведу, — сказал он и вскоре спросил: — Ну что вы думаете?

— Думаю, что весной «Аюттхая» приобрела нового партнера.

— «Бусакорн шиппинг», — сказал Чат. — В переводе на английский «Голубой лотос».

— Компания Кхуна Вичая?

— Да, — ответил он. — Названа в честь дочери. Жена его умерла. Кроме дочери, у него никого нет.

— Стало быть, у вас новый партнер в лице Кхун Вичая.

— Не уверен, что мне этого хотелось бы. Кхун Вичай… Непонятный человек. Мне кажется, о его бизнесе лучше не спрашивать. Однажды я сказал об этом отцу, и мы поссорились. Отец заявил, что я не особенно практичный, не особенно искушенный в делах. Я ответил, что он эксплуатирует людей. Теперь, сами понимаете, очень жалею об этом, но остался в убеждении, что Кхун Вичай не тот человек, с которым следует иметь совместный бизнес.

— Думаю, теперь об этом поздно говорить, — сказала я. — Теперь он ваш партнер или в крайнем случае младший акционер. А здесь что?

— Данные бизнеса моей матери.

— Она замечательно преуспевает, так ведь? — спросила я. — Молодчина. Она тоже в партнерстве с «Бусакорн».

— Теперь взгляните сюда, — произнес Чат.

— Это финансовые отчеты…

Я не знала, что сказать.

— Говорите, — попросил он.

— Это финансовые отчеты той же компании, но другие. В этом втором комплекте… где ты нашел их?

— Их нашел Дусит. Он просто дурачился. Мой младший брат умеет обращаться с компьютерами. Теперь объясните.

— Похоже, в бизнесе твоей матери ведется двойная бухгалтерия.

— Я так и думал, — сказал Чат. — Может для этого быть уважительная причина?

— Не знаю, — ответила я, но про себя подумала: сомнительно. Я не могла представить, какая это может быть причина, во всяком случае, не та, о которой я или Чат хотели бы узнать. — Кстати, еще двое других имеют или имели небольшую долю в компании.

— Я заметил. Один из них Уильям Бошамп, — сказал он.

— Могу я помочь вам, мистер Чат? — послышался голос.

— А это другой, — пробормотал он. — Я просто показываю миссис Ларе наши компьютеры, — произнес Чат вслух. Я вопросительно посмотрела на него, и он кивнул. Очевидно, Ютай и был этим акционером.

— Я под большим впечатлением, — сказала я. — От ваших компьютеров.

Ютай посмотрел на свои часы.

— Уже очень поздно.

— Мы не хотели беспокоить людей, когда они усердно работают, — сказала я.

Чат сказал Ютаю что-то на тайском языке, тот после очень легкого колебания повернулся и ушел.

— Пожалуй, пойдем, — сказала я. — Только давай распечатаем копии этих финансовых отчетов, и я повнимательней изучу цифры.

— Спасибо. Думаю, мне придется поехать в Чианг Май, нанести визит своему предполагаемому тестю.

— Понимаю, я не должна спрашивать, — сказала я, — но что ты собираешься делать? Я предпочла бы, чтобы ты не водил за нос Дженнифер, если у тебя другие планы.

— Я не сделаю этого, тетя Лара, — ответил он с обиженным видом.

— Извини, — сказала я. — Мне говорить этого не следовало. Только…

— Вы любите ее, — сказал Чат. — Я тоже.

Наутро я посмотрела на два дневника, потом на стопу финансовых отчетов, решая, с чего начать. «Дневники или цифры», — пробормотала я. Рука тянулась то к одному, то к другому. В конце концов верх одержал Уилл Бошамп. Почему это я должна сообщать Чату о том, что его мать подделывает бухгалтерские книги, наверняка еще и с помощью любовника, типа, которого Чат считает секретарем? Если я выложу ему неприятные факты, его отношениям с Дженнифер это не поможет. Хвала тому духу-хранителю, благодаря которому я отказалась вести дела с этой женщиной, согласилась только навести справки.

Если мой взгляд на Вонгвипу и компанию более-менее прояснялся, то на образ Уилла нет. Уилл оставался для меня загадкой: человек бросил жену и ребенка, но не поддался, как Бент Роуленд, чувственным соблазнам Бангкока. Он основал бизнес, такой же, как дома, вел сравнительно скромную жизнь в хорошей, но не шикарной квартире, был приятным соседом, время от времени устраивал вечеринки, иногда ходил в бары, но как будто бы не делал ничего отвратительного. Может, как предположила Пранит, просто не мог больше выносить присутствия дефективного ребенка и уехал на время. Может, было бы достаточно звонка жены, чтобы он вернулся домой, но она не позвонила. Печально было думать о Натали и Уилле как о двух одиноких людях, которые любили друг друга, разделенных тысячами миль и неспособных сделать даже малейшего шага друг к другу.

Возможно также, что раз уж Уилл попросил загадочного мистера Прасита отправить пакет Натали, если какое-то время тот не получит от него вестей, пусть содержимое пакета и было никчемным, то, должно быть, догадывался, что его могут убить. В отправленном Натали письме, можно сказать, содержалось ощущение надвигающегося рока. Может, Уилл считал, что работа над книгой о Хелен Форд — опасное занятие. Может быть, оно и впрямь было опасным.

Я обратилась к дневникам. Они были написаны мелким, убористым почерком. Я поняла, что на прочтение их потребуется несколько дней, даже если читать неотрывно, но все-таки принялась за них и вскоре увлеклась.

Это был захватывающий рассказ о жизни в Бангкоке после войны, но дневники были и личными, Фицджеральд-старший писал о своих картинах, о людях, с которыми встречался, еде, которую ел. В это время он начал строить дом-мастерскую на дереве и работать там. Первыми позировали ему мистер Таксин и мистер Вират, явно братья Чайвонги с портрета в гостиной. По его описанию, они сами приходили к нему, но ему пришлось ездить в дом Таксина, чтобы написать портрет его первой жены, Сомджай, и маленького Сомпома. Эти четыре имени были написаны полностью, но многие обозначались просто инициалами. Я не могла понять, почему. Возможно, по причине сдержанности, если не секретности, или же он хорошо знал этих людей и поэтому не было нужды полностью писать их имена.

В начале дневников несколько раз упоминалась Хелен. Конечно, я не знала, имеется ли в виду Хелен Форд, но было не меньше десятка упоминаний о том, что она позировала для портрета, и о других, более житейских делах:

Или вот еще:

Потом имя Хелен сменилось инициалом X.

Потом:

В конце этого дневника была краткая запись:

Эта запись была сделана в сентябре сорок девятого года. Записей в том году больше не было. В газетной вырезке говорилось, что расчлененное тело мужа Хелен Форд было обнаружено в октябре того года. Если то, что сказал его сын, было правдой, Роберт Фицджеральд-старший не писал ни слова в дневниках до шестидесятого года.

«Слишком тяжело, — неожиданно подумала я. — Не хочу больше разбираться в этом. Собиралась же устроить себе что-то вроде отдыха. Могу с чистой совестью сказать Натали Бошамп, что пыталась найти ее мужа, но не смогла. Точка».

Однако, решила я, можно позвонить Дэвиду Фергюсону, расспросить его поподробнее о Кхун Вичае. Правильно! Смогу смягчить свою вину за то, что не занимаюсь бухгалтерскими отчетами для Чата. Я все-таки уже кое-что делала для него. Потянувшись к телефону, я заметила, что меч как будто лежит не там, где раньше. «Интересно, как он оказался тут? — мысленно произнесла я. — Уверена, я оставила его возле шкафа». Внимательно осмотрела его, он был в полном порядке. Уборщица, подумала я. Ничего не случилось. Однако меня не оставляла мысль, что кто-то рылся в моих вещах.

— Надо подумать, — произнесла я вслух. — Кто сказал Роберту Фицджеральду, что я должна прийти?

Роберт Фицджеральд сказал, что я опоздала. Стало быть, ждал меня. У него было сильное сотрясение мозга, видимо, когда человек в таком состоянии, от него нельзя ждать связного мышления. Но все же тут было, над чем подумать. Я сняла трубку и набрала номер.

— Хорошо, что позвонили, — сказал Дэвид. — Я собирался спросить вас, не хотите ли завтра вечером пойти на ужин после представления.

— Конечно, — ответила я. — Только расскажите немного о том, что мы увидим. Сомпом знаток этого вида искусства, и завтрашнее представление посвящается памяти Таксина, который был покровителем этого театра. Я знаю, Чат очень хотел бы, чтобы мы пошли, но я совершенно не знаю, чего ожидать.

— Представления кхон. Это очень древняя форма танцевальной драмы в масках, пришедшая в Таиланд из кхмерской империи в Камбодже, там разыгрывается сюжет из Рамаяны, по-тайски «Рамакиен». Тайская версия, очевидно, возникла при королевском дворе Аюттхаи несколько столетий назад. Она была утрачена, когда Аюттхая потерпела поражение от бирманцев, но потом возродилась. Национальный театр ставит эти представления. Чтобы передать весь сюжет, потребуются недели непрерывного представления, поэтому мы увидим всего один-два эпизода. Костюмы просто великолепные. Думаю, вам понравится.

— Уверена, что да. А теперь, что можете рассказать мне о Кхун Вичае?

— С чего начать? — произнес Дэвид. — О нем отзываются по-разному. Кхун Вичай умен, может быть очень обаятельным, хорошо ведет бизнес — он богат. Парень из захолустья, в данном случае из Чиангмая, добившийся успеха. Он начинал с двух барж для перевозки риса и создал настоящую транспортную империю. Его суда плавают по всему миру. Компании стремятся иметь с ним дело. Он богат, но не принадлежит к верхушке общества. Пожалуй, ему слегка недостает лоска, вот и все.

— Он хочет выдать дочь замуж за Чата, — сказала я.

— Что повысило бы его общественное положение, не так ли? Думаю, это маловероятно. Разве Чат не влюблен все еще в Дженнифер? Когда я познакомился с ней, они только что поссорились.

— Они снова вместе, и да, Чат влюблен в нее. Но вы сказали, что о Кхун Вичае отзываются по-разному. Его подводит только общественное положение? Чат как будто бы слегка побаивается его или, по крайней мере, вести дело с ним.

— Ходят слухи, — сказал Дэвид. — Но доказательств нет никаких. Одним словом, наркотики.

— Он принимает их или перевозит на своих судах?

— Возможно, и то, и другое. Повторяю, доказательств нет никаких. Его суда обыскивают, однако ничего не находят. Власти обыскивают в море другие суда, те оказываются загруженными наркотиками — два года назад задержали одно в Андаманском море между Таиландом и Бирмой, оно было битком набито героином и кристаллическим метедрином. Миллионы таблеток и пакетиков. Но если эти суда имеют какое-то отношение к Вичаю? Никаких наркотиков. Он сидит себе в Чиангмае, словно главнокомандующий, с приверженцами, беспредельно преданными ему. Только доказать что-то против него невозможно.

— Что еще?

— Ходит слух, что его враги имеют обыкновение исчезать.

— Исчезать?

— Как исчез наш общий знакомый Уилл Бошамп. О них больше ни слуху ни духу.