Тайский талисман

Глава шестая

Я не помню точно той минуты, когда пришла к убеждению, что Уилл Бошамп мертв. И не просто мертв, если слово просто уместно в данных обстоятельствах, но убит невидимой, жестокой рукой. Разумеется, ни слепящей вспышки, ни потрясающего откровения не было. Скорее было нарастающее ощущение, что с кем бы я ни разговаривала, кого бы ни спрашивала, ответ неизменно бывал одним и тем же. Казалось, Уилл устроил вечеринку по случаю Четвертого июля, а потом шагнул с утеса, и множество наблюдавших за ним людей отвернулись за секунду до его падения. Только один из них должен был это видеть, должен был быть соучастником.

Возможно, я так долго шла к этому неизбежному умозаключению потому, что была в Бангкоке раздвоенной личностью. С одной стороны антикваром, пытавшимся найти коллегу, который решил скрыться. С другой — старалась заменить Дженнифер мать. К сожалению, я не преуспела ни в том, ни в другом. Казалось, полушария моего мозга каким-то образом разделились, и я старалась быть с одной стороны слишком рациональной, с другой — слишком эмоциональной. Оба полушария работали. Но связи между ними не было.

— Привет, — послышался надо мной голос. Я подняла взгляд от газеты. — Это я, — сказала Дженнифер без всякой на то необходимости. — Приехала помогать тебе в поисках Уильяма Бошампа.

Нос ее был чуть розоватым, глаза чуточку припухшими.

— Ты завтракала? — спросила я, жестом подзывая официанта.

— Я не очень голодна, — ответила Дженнифер.

— Все равно надо бы поесть, — сказала я. — Для поисков Уилла Бошампа требуются силы. Тебе придется влезать на деревья и все такое прочее.

— Что?

Я рассказала о своем визите к Роберту Фицджеральду, и она наконец улыбнулась.

— Возьми что-нибудь в буфете, а потом расскажи, что случилось, — сказала я.

— Мы с Чатом поссорились, — сказала Дженнифер. — Крупно поссорились. Дома он другой человек.

— Как и большинство людей, — сказала я.

— Знаю. Я заметила, что превращаюсь в маленькую девочку, когда провожу много времени с папой. Но в этой семье творится что-то странное. Такое напряжение, что у меня болит голова, и я не знаю, в чем тут дело. Ты скажешь, что я схожу с ума.

— Нет, — ответила я. — Не скажу. Но из-за чего вы с Чатом поссорились? Если, конечно, хочешь мне рассказать.

— Я рассказала бы, если б знала, но тут одна из тех нелепостей, из-за которых ссориться не стоит. Он хотел одного — я другого. Раньше нам всегда удавалось находить общий язык. Но в этот раз разговор перешел в ожесточенный спор, и я сказала то, чего не следовало говорить. Сегодня утром мы все вылетели в Бангкок. Остальные вернулись в Аюттхаю. Я поехала сюда. Надеюсь, ты не против.

Казалось, Дженнифер собирается снова заплакать.

— Нет, конечно, — сказала я утешающим тоном.

— Я определенно была несправедлива к Чату, — заговорила она. — Кажется, с одним из семейных предприятий возникла большая проблема. Все были в отвратительном настроении. А Ютай! Он пытается командовать мной, говорить, куда идти, когда идти. Я ведь не Толстушка. Он не может управлять моей жизнью. Держится хозяином дома. Я думаю, что-то происходит между ним и Вонгвипой. Что-то сомнительное, понимаешь? Я не хотела говорить об этом Чату, но когда начали спорить, сказала. И зря. Он разозлился. Я совершила глупость. В конце концов она его мать. Мне, должно быть, показалось, так ведь?

— Не обязательно, — сказала я.

Разумеется, ей не показалось, но я сочла неблагоразумным говорить это.

— В любом случае это не имеет значения, — сказала Дженнифер. — Думаю, я не смогу вернуться туда.

— Ты мало бывала в Бангкоке, так ведь?

— Да. Мы с Чатом решили устроить экскурсию, но из-за поездки в Чиангмай так и не собрались.

— Тогда, думаю, забудем на несколько часов о мистере Бошампе и отправимся в город.

— Ты серьезно? — спросила Дженнифер.

— Совершенно. Где твои вещи?

— У меня с собой маленький чемодан. Я оставила его у швейцара. Большой, к сожалению, все еще в Аюттхае.

— С этим разберемся потом. А теперь пошли. Кстати, если завтра будешь еще в Бангкоке, мы приглашены на совершенно особую вечеринку, новоселье с благословением священнослужителя.

— Заманчиво, — сказала Дженнифер.

День у нас был поистине замечательный, я всегда буду любовно вспоминать его. Вдали от Чайвонгов мы вернулись к нашим прежним отношениям подружек, несмотря на разницу в возрасте. Думаю, обе чувствовали себя свободнее, чем до сих пор со времени приезда. Мы полюбовались Большим дворцом с его Изумрудным Буддой, ватом По с громадным лежащим позолоченным Буддой, ватом Арун или храмом Утренней зари с украшениями из разбитого китайского фарфора. Наняли на двоих длинную лодку, чтобы поплавать по Чао Прае и клонгам, останавливаясь, чтобы посмотреть на великолепные королевские баржи, король до сих пор использует их для торжественных церемоний, и понаблюдать за выходками играющих в воде детей.

Мы ели липкий рис с зеленым тайским карри, поданный нам с сампана на одном из клонгов, его готовила женщина на маленькой газовой плитке прямо у нас на глазах. Ели возле киоска на уличном рынке гай янг, жаренного на гриле цыпленка, замаринованного в кокосовом молоке с чесноком и кориандром, и сом там, острый салат из зеленой папайи. Ели запеченную в тесте свинину — сакху сай му — дальше по пути. И завершили все десертом кхао таен — рисовыми оладьями, обвалянными в пальмовом сахаре. Смеялись над своими попытками объясниться, над странными вопросами водителей микротакси — например «Сколько вы весите?» — и наслаждались туристическим времяпровождением несколько часов.

Наш официальный тур по Бангкоку завершился у вата Махатхат, самого большого и древнего в городе. Выйдя из ворот, мы оказались на заполненной людьми улочке. По одну ее сторону был рынок, напротив его множество лавочек, торгующих всем: от обуви до компонентов лекарств. На тротуаре продавцы демонстрировали небольшие предметы, которые внимательно разглядывали несколько человек.

— Что это за штуки? — спросила Дженнифер. Мы подошли ближе.

— Кажется, амулеты, — сказала я, осматриваясь. — Знаешь, кажется, мы оказались на амулетном рынке.

Я сделала несколько шагов, доставая на ходу из сумочки амулеты Уилла Бошампа. Но потом остановилась. «Нет, — сказала себе, — сегодня день Дженнифер, а не Уилла. Ей нужно развлечься, забыть о ссоре с Чатом, просто погулять».

— В чем дело? — спросила Дженнифер. Я взглянула на нее. — Вижу, ты из-за чего-то колеблешься.

— Нет, — ответила я.

— Да. Скажи.

— Так, ерунда. Уилл Бошамп прислал своей жене несколько амулетов, и это место напомнило мне о них.

— Ну, так пошли, — сказала она, идя к рынку. — Они у тебя с собой?

— Не нужно сейчас заниматься этим, — сказала я. — Может, отправимся на чай в отель или еще куда-нибудь?

— Оставь, — сказала Дженнифер. — Ты же хочешь этого. Они у тебя с собой, так ведь?

— Ну, ладно, да. Я ищу что-нибудь похожее на них, — сказала я, показывая ей амулеты.

— Это безнадежно, — сказала через несколько минут Джен. — Здесь, должно быть, сотни ларьков, миллионы амулетов. Откуда нам знать, где куплены эти?

Она была права. Мы находились на крытом рынке, протянувшемся по меньшей мере на два квартала. Куда ни глянь, ларьки были заполнены амулетами. В проходах толпились люди, даже буддийские монахи, и старательно их разглядывали.

— Согласна. Безнадежно, — сказала я. — У меня есть и фотография монаха, но они, кажется, тоже есть во всех ларьках. Видимо, этот монах освящал амулеты. Думаю, безнадежно верное слово.

— Для чего вам нужны амулеты? — спросила продавщица в ближайшем ларьке. — Для желудка? — спросила, потирая живот. — Для глаз? Что искать?

И протянула нам несколько амулетов.

— Видели вы похожие на этот? — спросила я, протягивая амулет Уилла. Женщина несколько секунд рассматривала его.

— Этот нехорош.

— Что в нем нехорошего? — спросила я.

— Плохой.

— Ладно, плохой, но насколько плохой? — спросила я, стараясь, чтобы она поняла.

— Очень плохой, — сказала продавщица.

— Нет, в какой степени? — спросила я. На лице продавщицы появилось недоуменное выражение. — Что в нем дурного? Почему говорите, что он плохой?

— Он… не знаю, как по-английски, — сказала она. — Будда этого не делать.

— Чего?

— Стоять на мир, — сказала продавщица. — Будда для покой, не чтобы стоять на мир.

Я взглянула на амулет. В самом деле, Будда стоял на шаре.

— А этот? — спросила я, достав обломки и пытаясь их сложить.

— Тоже плохой, — сказала она. — Будда с чаша для подаяний в руках, не с мир. Заходите, я вам показать.

Мы зашли в ларек, продавщица порылась в грудах амулетов и выложила несколько на стол перед нами.

— У Будда примерно шестьдесят рук и ног, — сказала она. — Вы меня понимать?

— Нет, — ответили в унисон мы с Дженнифер.

— Это Будда останавливать наводнение, — сказала продавщица, выставив вперед ладони. — Это Будда призывать дождь, — она опустила руки и прижала ладони к бедрам. — Будда еще сидеть, еще лежать вот так. — Наклонилась в сторону и подложила под голову правую руку. — Это ожидание нирваны. Остановить бой Будда сидеть так. — Подняла правую руку, указывая пальцем сверху вниз на раскрытую ладонь левой. — Понимать? — спросила она. — Много разных рук и ног Будды.

— Понимаю, — ответила я.

— Вот этот, — сказала женщина, указывая на разбитый амулет, — просить подаяния. Руки впереди, держат чаша. Смотрите этот. — Я посмотрела на амулет, который она показывала нам. Будда стоял, держа в руках чашу. — А вот здесь, — она указала на мой, — Будда держать мир. Видите?

— Я видела.

— Теперь вот этот, — сказала женщина, указывая на целый амулет. Будда стоять на мир. Будда не должен стоять на мир. Это… — она сделала паузу. — Не знаю английский слово.

— Кощунство? — спросила Дженнифер.

— Да, — сказала женщина, указывая на нее пальцем. — Этот самый слово. Очень плохой. Где взять его?

— Не знаю, — ответила я. — Он был у моей подруги.

— Плохо для подруга.

— Пожалуй, — сказала я. — Спасибо за помощь. Вы случайно не знаете этого монаха?

Женщина взглянула на фотографию.

— Знаю. Здесь все его знать.

— Не скажете, где его можно найти?

— Пошли, — сказала женщина, маня нас. — Пошли, — повторила, видя, что мы колеблемся. Мы пошли за ней взад и вперед по проходам, пока не оказались почти за ее ларьком. Она остановилась перед одним из ларьков и позвала. Вышел крупный мужчина борцовского телосложения, перемолвился с ней несколькими словами, затем повел нас в глубь ларька. Там сидел древний старик. Я бросила быстрый взгляд на фотографию, потом снова на него, пожалуй, это мог быть тот самый человек, но я не была в этом уверена. Если так, то снимок был сделан очень давно.

— Это он? — спросила я женщину.

— Нет, — ответила та. — Его отец.

— Не знаю, как его спрашивать, — прошептала я Дженнифер.

— Я переводить, — сказала женщина. — Спрашивайте меня.

— Спросите, где его сын.

— Я не спросить, — сказала она. — Сын мертв. Два года.

— О, прошу прощенья, — сказала я. — Тогда спросите, не узнает ли он эти амулеты, плохие.

Женщина протянула старику амулеты. Отодвинулась, чтобы не заслонять ему свет, и при этом непрерывно говорила. Наконец повернулась к нам.

— Он видеть их раньше. О них с ним разговаривать один человек. Фаранг. Он не знать этот человек, потом не видеть его. Он сказать этот фаранг то, что я сказать вам. Амулеты очень плохой.

Владелец ларька подошел к нам и тоже уставился на амулеты.

— Я возьму их, — сказал он. — Плохие. Дам взамен два других с большой доброй силой.

— Спасибо, — ответила я, — но я хочу их сохранить.

— Три, — сказал он. — Дам за них три.

— Нет, — сказала я. — Оставлю эти.

— Очень плохие, — сказал мужчина, протянув к ним руку. На миг показалось, что мне придется побороться, но я дотянулась до них первой. Решительно положила амулеты в пластиковый пакет, в котором я их хранила, и убрала в сумку.

— Спасибо за беспокойство. Но я рискну.

— Где вы остановились? — спросил мужчина. — В отеле?

— Да, — ответили мы с Дженнифер.

— В каком?

— Мы… — начала было Дженнифер. Я толкнула ее локтем.

— В «Ориентал», — сказала я. — Замечательный отель.

— Что-то мне в этом человеке не нравилось, пожалуй, не его физическая мощь, а отношение.

— Как вас зовут? — спросил он. — Я пришлю вам в отель очень хорошие амулеты.

— Хелен Форд, — ответила я. — А вас?

— Гунг.

— Означает «креветка». Очень смешно, да? — сказала женщина. — Большой мужчина назвать креветка.

Я не находила в этом человеке ничего смешного, но если имя, которым я представилась, что-то и говорило ему, он не подал вида.

Когда мы уходили, старик отдал Дженнифер фотографию монаха, которую Уилл отправил Натали.

— Отец уже очень старый, — сказала женщина, когда мы возвращались к ее маленькому ларьку. — Второй половина дня сидит у сына. Он скоро умереть. У его сын тоже есть амулеты, но не такой. А теперь выбросьте плохой амулеты. Они плохой и для вас. Я дать вам амулеты для защита.

Она старательно порылась в груде на столе и торжественно протянула нам по амулету.

— Можно заплатить за них? То есть я хотела бы сделать пожертвование.

— Нет, — ответила женщина. — Я вам их дарить. Вам нужна защита.

— Спасибо, — поблагодарила я.

— Нужно повнимательней посмотреть на амулеты, которые дала нам мать Чата, — сказала Дженнифер. — Не хочет ли она навлечь на нас проклятье?

Я засмеялась.

— Кто такая Хелен Форд?

— Я просто выдумала это имя. Мне этот тип не понравился. Вызвал у меня страх.

Говорить ей в эту минуту о женщине, которая, как считалось, убила мужа и ребенка, я не видела смысла.

— Как думаешь, что все это значит? — спросила Дженнифер. — Зачем Уилл покупал плохие амулеты?

— Представления не имею, — ответила я. — Единственное, что приходит на ум, — Уилл непонятно с какой стати решил коллекционировать аномалии. У людей есть эта склонность. К примеру, иногда выпускаются с какими-то отклонениями от образца монеты, почтовые марки, и они быстро становятся коллекционными предметами. Возможно, Уилл коллекционировал амулеты такого рода, хотя если существует рынок подобных вещей, я о нем не слышала. Может, у него это было пунктиком. Возможно, он нашел этого монаха таким же образом, что и мы.

— Жутковато, — сказала Дженнифер. — Однако несравнимо с тем, что предстоит нам.

— Ты о чем? — спросила я.

— Думаю, мне нужно вернуться в Аюттхаю за своими вещами. Вряд ли смогу уговорить тебя поехать со мной для моральной поддержки. Я быстро собрала бы чемодан, сказала бы тому, кто там будет, что уезжаю, и вернулась бы вместе с тобой.

— Можно позвонить туда, сказать им, что ты живешь со мной в гостиничном номере, а завтра мы бы поехали и забрали твои вещи.

— Я хочу побыстрее покончить с этим.

— Ладно. Раз тебе так уж хочется, то конечно же я сопровожу тебя туда.

Татьяна Такер оставила на автоответчике сообщение с просьбой позвонить ей как можно скорее, но я решила, что сейчас главное — забота о Дженнифер. Мы заказали в отеле машину с водителем. Я сказала администратору, что теперь счет буду оплачивать сама. В данных обстоятельствах нехорошо было бы пользоваться гостеприимством Чайвонгов. Этот отель был дороже тех, в каких я обычно останавливалась, но я решила, что мы с Дженнифер можем прожить там еще несколько дней.

Приехав, мы увидели только привратника. Ключ от лифта все еще был у Дженнифер, и мы поднялись на этаж для гостей. Она, как и обещала, быстро собрала чемодан.

— Как думаешь, можно уйти, ничего не сказав? — спросила она.

— Нет, — ответила я.

— Ладно, может, оставить записку?

— Послушай. Я поднимусь вместе с тобой. Ты должна поблагодарить их за гостеприимство. Если там никого не окажется, тогда можно будет обойтись запиской. Не нужно их пугаться. Ты сама себе хозяйка и можешь поступать, как захочешь. Что они об этом подумают, не имеет ни малейшего значения.

— Ладно, — вздохнула Дженнифер. — Надеюсь только, что не встречусь с Чатом. Я не вынесу разговора с ним.

Когда мы вышли из лифта, на этаже, где жили Чайвонги, стояла тишина. Мы заглянули в столовую. Стол был накрыт к ужину, но там не было ни души. Зашли в гостиную. Сумерки уже сгустились, и комната была тускло освещена одной лампочкой. Не раздавалось ни звука.

— И здесь никого, — сказала я. — Не знаю, куда еще заглянуть. Пожалуй, ты права насчет записки. Минутку! Теперь это интересно, — сказала я, подходя к портретам кисти Фицджеральда-старшего. Очень пристально посмотрела на двух братьев, Таксина и Вирата.

— Тетя Лара, — произнесла Дженнифер.

— Иди, посмотри, — сказала я. — На меч, который держит младший.

— Тетя Лара, — повторила она.

— Знаешь, кажется, теперь этот меч принадлежит мне. — Он выглядел совершенно как тот, что я купила на аукционе: та же костяная рукоятка, те же серебряные украшения на ножнах. Он лежит в номере отеля! Иди, посмотри. Я покажу тебе его, когда вернемся. Двух совершенно одинаковых мечей не может быть, так ведь?

— Тетя Лара, прошу тебя! — сказала Дженнифер. Я наконец повернулась к ней. Она стояла перед одним из больших кресел с подголовником. Совершенно бледная. Я подошла и встала рядом.

— По-моему, он не дышит, — сказала она.

Кхун Таксин сидел, откинувшись на спинку кресла, глаза его были широко раскрыты, голова свесилась набок, руки лежали на коленях. Не дышал он уже давно.