Тбилисский Излом, или Кровавое Воскресенье 1989 года

События в Грузии назревали давно. Как и повсюду в стране, перестройка обнажила все язвы. То, о чем раньше предпочитали молчать, стало открыто обсуждаться в печати, на радио и телевидении. Все новые и новые факты преступлений, совершенных против народа и утаенных от него за 70 с лишним лет Советской власти, не могли никого оставить равнодушными. Правда о непомерной цене, заплаченной в Отечественную войну, о ГУЛАГе, о миллионах погибших, о геноциде против собственного народа, который не имеет аналогов в истории, наслаивалась на недовольство повседневной жизнью с постоянным унижением человеческого достоинства, коррупцией, привилегиями стоящих у власти "слуг народа" от Коммунистической партии. Естественно, когда появилась возможность открыто говорить о том, о чем раньше и задумываться было не положено, то все это выплеснулось на улицы и площади.

В Грузии недовольство людей было особенно велико, а авторитет правящей коммунистической элиты был давно утрачен. Противостояние существующей власти возглавили бывшие диссиденты, в основном представители гуманитарной интеллигенции, которые взяли на вооружение национально-патриотические лозунги.

Я постоянно задавал себе тогда вопрос: а если бы в это кипящее время руководство Грузии не отсиживалось в кабинетах, вышло бы к народу – смогло бы оно найти путь к его душе? Сегодня это уже невозможно представить. Но тогда… тогда еще был запас веры, очень малый, правда, но был. И это показал ноябрь 1988 года, когда волнения в Грузии были ничуть не меньше, чем будущей весной.

Тогда, в начале ноября, в Тбилиси на территории ипподрома на митинг собралось до 30 тысяч человек. И этот всплеск политических страстей был вполне объясним. С одной стороны, союзное правительство выдало свой печально знаменитый антидемократический Указ о порядке проведения митингов, демонстраций и уличных шествий, с другой, грузин очень взволновали поправки к Конституции СССР и проблема национального языка.

Уже осенью над головами собравшихся реяли старые флаги Грузии и транспаранты: "Да здравствует независимая Грузия!", "Требуем демократической многопартийной системы!" По тем временам эти призывы воспринимались руководством республики как экстремистские и преступные.

Впервые неформальные организации Грузии серьезно заявили о себе именно тогда, в ноябре 1988 года, организовав в двадцатых числах массовую голодовку студенческой молодежи перед Домом правительства.

Начиная с 23 ноября "Меотхе даси" и национал-демократическая партия Грузии ведут непрерывную подготовку митинга-протеста, приуроченного к сессии Верховного Совета СССР. Интенсивная работа шла и в студенческой среде. Как потом отчитывались об обстановке официальные власти – "несмотря на проведенную инстанциями разъяснительную и предупредительную работу, предотвратить проведение митинга 29 ноября не удалось". Руководство республики утратило контроль над ситуацией, оказалось неспособным самостоятельно стабилизировать положение. В Москву полетели истерические просьбы об оказании помощи, вплоть до использования войск. Обращение к грузинскому народу Михаила Горбачева и активная поддержка со стороны грузинской интеллигенции сняли тогда напряжение, но это был первый звонок для грузинской Компартии и руководства республики. К несчастью, они его не услышали, а может, были не в состоянии услышать. Не исключено, что именно помощь Горбачева осенью 1988 года в очередной раз позволила всем коммунистам "расслабиться" и закрыть глаза на те процессы, которые происходили в республике. Они так и не осознали, что время политически комфортной жизни для компартии прошло. Почему? Скорее всего именно оттого, что десятилетия компартия была единственной и правящей. Все, что бы она ни диктовала – умное ли, бредовое ли – все исполнялось. Истина оставалась одна, инакомыслие и инакодействие подавлялись и уничтожались. А законы? Как очень давно сказал Цезарь: "Оружие и законы не уживаются друг с другом". Законы отступили надолго, на 70 лет.

По сути, правящая партия овладела лишь навыками уничтожения политических противников и оказалась неспособной к открытой дискуссии, к политическим методам борьбы на равных для обеих сторон условиях. Еще на заре революции компартия уничтожила не только своих откровенных врагов, но и возможных потенциальных противников. Сначала были закрыты оппозиционные и просто независимые органы печати, а вслед за этим последовал запрет на деятельность всех политических партий, кроме большевистской. И равных условий борьбы просто не стало. Как исчезло и само понятие политической борьбы. Остались лишь "ум, честь и совесть эпохи" – в лице Коммунистической партии СССР.

Знаменитое шиллеровское: "Государь, введите свободу мысли!" – семь десятилетий насмешкой витало над нашей страной. И все же, несмотря ни на что, свободная мысль жила, не афишируя себя, зарождаясь на кухнях, в квартирных посиделках и на страницах самиздата, в эзоповом языке намеков и ассоциаций, литературных произведениях… Иногда это выплескивалось на площади, но то были единичные акты героического противостояния власти небольшой горстки диссидентов. С ними расправлялись быстро. Печать дружно молчала, а когда молчать уже было нельзя, организованно клеймила отступников. Единомыслие столь же дружно диктовало, что думать и говорить народу. Инакомыслящих и особенно инакоговорящих быстро приговаривали по соответствующим статьям Уголовного кодекса, открывая для них путь на Голгофу: кому в тюрьму, кому в психушку.

Другого исхода не было. Но в этом и парадокс. Именно репрессивная мощь и ослабила во всех отношениях власть партийной олигархии. "Небожительство", политический комфорт стали естественной формой их существования. Попав в "верхнюю обойму", партийные функционеры уже переставали ощущать и понимать, что происходит внизу с реальными людьми и в реальных жизненных ситуациях.

У них появлялись другие заботы. Чтобы удержаться в верхнем эшелоне, надо было обладать искусством интриг, приспособленчества, угадывания желания вышестоящих, умения не замечать злоупотреблений, либо самому в них участвовать. Суметь почувствовать ситуацию и вовремя обратить на себя внимание – это и было главной целью каждого, кто рвался к власти. А ее, желанную, в основном получали те, кто первым сказал, доложил, поднес и донес, умело "прогнулся". До народа ли было! И потом они были абсолютно уверены в своей силе, так как весь репрессивный аппарат был в их руках. Чего бояться!

Ноябрьские митинги ничему не научили грузинское руководство, а скорее всего и не могли научить. Тем временем неформальное движение в Грузии начало оформляться. Более четкими стали цели и тактика борьбы с существующим режимом, хотя члены неформальных объединений и обществ из-за разногласий в позициях и взглядах все еще переходили из одних группировок в другие, отпочковывались, создавали новые структуры, по существу мало чем отличающиеся друг от друга.

Признанные лидеры неформалов (Костава, Чантурия, Церетели, Гамсахурдиа и другие), имевшие за плечами многие годы противостояния официальной власти, очень часто не могли договориться между собой. Личное соперничество тоже играло не последнюю роль. Тем не менее к весне 1989 года все это брожение стало приобретать более четкие формы. К необходимости консолидации и четкому структурированию неформальных демократических и националистических движений подтолкнуло осознание того, что, несмотря на их громкие манифестации и голодовки, народ в большинстве своем еще не готов ни к их активной поддержке, ни тем более к серьезной борьбе. Народ еще спал, его следовало разбудить. А это было делом непростым. Ведь у молчаливого большинства, у тех, кто не ходил на митинги, хотя давно утратил веру в разумность, доброту и благие намерения властей, не было еще и большого доверия к ним, неформалам, которые вызывали подозрение не только необычностью и дерзостью того, что они говорят, но даже своим внешним видом.

Не зря же идеологическая машина по штамповке мыслей, образа жизни и поведения трудилась 70 лет. Неформалам сочувствовали, понимали их, соглашались с ними, некоторые восхищались, но идти на баррикады и проливать кровь были готовы лишь немногие, в основном молодые, не имевшие за спиной страшного груза сталинских репрессий, которые с особой жестокостью были проведены именно в Грузии. Старики, пожилые, да и люди среднего возраста помнили слишком многое и слишком многое понимали, чтобы под влиянием горячих выступлений и призывов ринуться крушить Советскую власть. Эта осторожность была естественным, продиктованным житейской мудростью стремлением поглубже во всем разобраться, прежде чем бросать работу и идти строить баррикады.

Лидеры неформальных движений это хорошо понимали. Многих из них годами держали в изоляции, а из тюрем не особенно докричишься до народа. В основном жили, мыслили и боролись в подполье. Теперь, впервые в жизни, наконец появилась возможность открыто высказаться, дать оценку тому, как и чем живем.

Их речи о бесправии простого человека, о его незащищенности, о царящем везде беззаконии, их обличения продажности и коррумпированности власть имущих, их разоблачения лживости и обмана идеологии, полного расхождения провозглашаемого партией и воплощаемого ею же – встречали сочувствие, потому что это была правда.

Горько, но в наше время чего ни коснись, все болит. А причина одна – в нашей Системе, просуществовавшей более 70 лет и настолько дикредитировавшей себя в глазах народа, что усилия людей типа Егора Лигачева, Нины Андреевой и других по ее спасению вызывают сегодня даже не возмущение, а насмешку.

Но тогда, в начале 1989 года, мы во многом были ещё прежними и веропослушными. Система сумела втереть в кожу большинства сограждан представление об аксиоматической правильности провозглашаемых ею коммунистических постулатов и идеалов. И эта вера была вполне искренней. С коммунистическими постулатами спорить и в самом деле трудно, поскольку они основаны на социальной демагогии и обещаниях райской жизни, для достижения которой не требуется особых усилий – нужно только правильно распределять все богатства общества и бороться с врагами, которые этому мешают.

Прекрасно сознавая утопичность своих лозунгов, их несовместимость с реальной жизнью, поскольку трезво и аналитично мыслящий человек просто не может не видеть вопиющего противоречия во всех этих лозунгах и постулатах, апологеты коммунистической Системы стремились привить человеку особый образ мыслей, создать особенного человека – послушного и верящего всему, что ему говорят, даже вопреки реальности.

И следует признать, что именно в этом Система преуспела. Всякий раз вспоминая Оруэлла, поражаюсь его гениальному предвидению. Просто непостижимо, как ему удалось почти до деталей вскрыть механизмы работы "адовой машины" по штамповке умов.

Социалистический лагерь все это с ужасающей трагичностью воспроизвел и воплотил. Сопротивляться могли только немногие. Но и их часто ломали. К "перековке" умов было привлечено все: от науки до репрессий. Подозревать в нелояльности к социалистическому строю было главным в работе большинства государственных учреждений и основным содержанием деятельности так называемых "компетентных органов".

Альбер Камю писал, что закон, обеспечивающий преследование подозреваемых, сам же их и производит. А произведя, начинает обращать в истинную веру.

В буржуазном обществе предполагается, что каждый гражданин следует его законам. В том обществе, которое создали мы, единомыслие и вера в идеалы коммунизма расценивались выше законопослушности. Не соблюдение закона, а исповедование коммунистической веры – вот что требуется от каждого. Отсутствие веры наказуемо, оно превращает человека во врага народа. Затем становится недостаточно внешней лояльности, внешнего исповедания коммунистической веры. Она должна стать основой жизни и деятельности человека, который, кроме того, должен быть постоянно готов к изменению ее догматов. Все это настолько въелось в плоть, кровь и дух народа, что быстро отойти от насаждавшегося десятилетиями было невозможно. За примерами далеко ходить незачем, вспомним, как в марте 1990 года отменяли шестую статью Конституции об авангардной роли компартии.

Впервые произнесенное слово "отмена" прозвучало для многих, и далеко не самых плохих людей, кощунственно. Что поделаешь, человек так устроен, эволюционирует постепенно. Не все мы рождаемся героями, и нельзя требовать от людей, чтобы они совершали героические поступки. Это дано далеко не всем, а только единицам, которые находили в себе мужество, осознав идиотизм и бесперспективность нашего бытия, выступить против него открыто. Именно такие люди были в числе организаторов митинга перед Домом правительства в Тбилиси. Им верили, и они своей борьбой и жизнью заслужили это.

Таким образом, к началу апреля 1989 года на политической арене Грузии правящей Коммунистической партии противостояли пока еще малочисленные, но уже пользующиеся влиянием партии и организации. Хочу привести их характеристики именно так, как я прочел их в документах, представленных руководству республики Комитетом государственной безопасности Грузии. (Все цитируемые здесь справки подписаны 12 мая t989 г, заместителем председателя КГБ Грузии Н. Ш. Майсурадзе. Грамматический строй документов в основном сохраняется.).

Из справки об "Обществе Ильи Чавчавадзе"

"Общество Ильи Чавчавадзе" было создано 31 октября 1987 года. Абсолютное большинство его активистов (свыше 40 человек) представители интеллигенции с высшим гуманитарным образованием. Правление Общества возглавили Чантурия Г. О., Мамулия Г. С., Курдиани М. Е., Ардашелия Ц. Д. В ноябре 1987 года правление обратилось в Президиум Верховного Совета Грузии о регистрации Общества, но в регистрации было отказано. Общество продолжало действовать, начав выпуск самиздатовского журнала "Моамбе".

Из программы Общества, принятой 11 декабря 1987 года на учредительном собрании: "…целью "Общества Ильи Чавчавадзе" является защита прав и интересов грузинского народа, забота о культурном наследии, пробуждение и усиление национального самосознания, учитывая при этом права негрузинского населения. Девиз Общества: Язык, Родина, Вера".

Ввиду разногласий между руководителями в марте 1988 года произошел раскол и реорганизация "Общества Ильи Чавчавадзе". Из него выделилась группа "Меотхе даси" ("Четвертая группа") в составе Костава М. И., Гамсахурдиа З. К., Чантурия Г. О., Церетели И. С., Джанелидзе Т. И. и Хухунашвили И. Г., придерживающаяся более радикальных и националистических взглядов.

На первом съезде Общества 8 октября 1988 года было подчеркнуто, что "Общество Ильи Чавчавадзе" не является нелегальной организацией, не занимается противоправной, антиконституционной деятельностью. В то же время программа Общества содержит ряд пунктов, противоречащих Конституциям СССР и ГССР. В частности, переход всех союзных и союзно-республиканских министерств в республиканское подчинение, установление статуса гражданина республики, создание национальных воинских формирований, восстановление государственной символики Грузии (флаг, герб) и прав республики на выпуск денег и почтовых знаков.

В настоящее время Общество объединяет более 3 тыс. человек. Имеет филиалы в Кутаиси, Батуми, Кобулети, Зугдиди.

Лидеры Общества приняли активное участие в несанкционированном митинге у Дома правительства в апреле 1991 года на его начальном этапе (4-5 апреля), с 6 апреля они отказались от дальнейшего участия в указанном митинге.

Из справки об "Обществе святого Ильи Праведного"

В начале марта 1988 года из "Общества Ильи Чавчавадзе" выделяется группа "Меотхе даси". 26 мая 1988 года (26 мая 1918 года меньшевистское правительство объявило Грузию независимой республикой) "Меотхе даси" удалось организовать митинг (до 500 чел.) в молодежном клубе "Берикони". Сборище завершилось сбором подписей под обращением к грузинскому народу и правительству республики с требованием обеспечить прохождение местными жителями военной службы на территории республики, отменить Указ о порядке проведения митингов, демонстраций и уличных шествий.

В июне 1988 года в "Обществе Ильи Чавчавадзе" образовалась самостоятельная группировка "Национальный фронт" (руководители Церетели И. и Батиашвили И.), которая в дальнейшем самоликвидировалась и влилась в "Меотхе даси".

В августе 1988 года объявлено о создании на базе "Меотхе даси" Национально-демократической партии Грузии (НДПГ), главной задачей которой является борьба за восстановление независимости Грузии и создание демократического государства.

12 ноября 1988 года на территории ипподрома (место, определенное Тбилисским горисполкомом для проведения митингов. – А. С.) был санкционированный митинг численностью около 30 тыс. человек, организаторами которого были НДПГ и "Меотхе даси". На митинге ставились вопросы отмены Указа, аннулирования поправок к Конституции СССР, введения статуса гражданина Грузии, создания национальной армии, отмены строительства Худони ГЭС. Участники поднимали флаги меньшевистской Грузии и траспаранты "Да здравствует независимая Грузия!", "Требуем демократической многопартийной системы!". Допускались выпады в адрес КГБ.

Для резкого обострения обстановки в республике главари Общества ("Меохте даси") и НДПГ использовали обсуждение Верховным Советом ГССР проекта и поправок к Конституции СССР. Были выдвинуты требования к депутатам сессии ВС ГССР не рассматривать предлагаемые поправки (ст. 1 08, 119), приступить к выработке новой Конституции Грузии и отменить Указ ПВС СССР о порядке проведения митингов, демонстраций и уличных шествий. Несмотря на принятое сессией решение, удовлетворяющее требование инспираторов в части, касающейся ст. 198 и 1 1 9, они с 22 по 29 ноября 1988 года спровоцировали массовую голодовку студенческой молодежи перед Домом правительства (от 60 до 500 человек, разновременно) и постоянные сборища, в отдельных случаях насчитывающие свыше 50.000 человек.

Начиная с 23 ноября 1988 года лидеры "Меотхе даси" и НДПГ вели непрерывную подготовку митинга-протеста, приуроченного к сессии Верховного Совета СССР. В этих целях в республике была широко развернута подстрекательская деятельность в студенческой среде, интеллигенции, трудовых коллективах. Таким образом, лидеры "Меотхе даси" и НДПГ встали на путь прямой конфронтации с проводимой властями линией.

В декабре 1988 года стремление к единоличному лидерству главарей "Меотхе даси" и НДПГ привели к расколу этих группировок. Поводом послужил проведенный 30 ноября – 1 декабря 1988 года конгресс НДПГ, на который Костава, Гамсахурдиа, Церетели и Батиашвили были приглашены с правом совещательного голоса. Чантурия заявил, что "партия" отделяется от "Общества Ильи Чавчавадзе" ("Меотхе даси"). В связи с этим Гамсахурдиа, Костава, Церетели и Батиашвили в конце декабря 1988 года объявили о переименовании "Меотхе даси" в "Общество святого Ильи Праведного" (ОСИП).

В уставе "ОСИП", опубликованном в первом номере самиздатовской газеты "Самшобло" ("Родина"), заявляется, что "ОСИП" является национально-патриотическим объединением Грузии, которое ставит перед собой цель защиты прав и интересов грузинской нации, охраны культурного наследия, пробуждения в грузинском народе национального самосознания и реставрации государственной независимости Грузии". 25 февраля 1989 года, в день установления Советской власти в Грузии, Обществом было устроено траурное шествие по проспекту Руставели с черными флагами и плакатом с надписью: "25 февраля – День траура". Шествие завершилось траурным митингом у первого корпуса ТГУ. Выступившие на митинге Костава, Гамсахурдиа, Батиашвили, Церетели говорили о факте аннексии Грузии Россией в 1921 году и призывали присутствующих присоединиться к борьбе за "освобождение" Грузии.

Из справки о Национально-демократической партии Грузии

О создании партии было объявлено на митинге 30 августа 1988 года. С 30 ноября по 1 декабря того же года состоялся первый Учредительный съезд НДПГ, который определил, что ее целью является "восстановление независимости Грузии". Методы политической борьбы – призыв к национальной непокорности и реальное осуществление этой непокорности. Идеологическим базисом партии является теодемократия. Один из основных принципов партии – не идти на компромисс с властями. Председатель партии – Г. О. Чантурия – один из активных организаторов и инспираторов всех антиобщественных проявлений в республике. По характеру эмоционален, неуравновешен, выделяется своей амбициозностью и стремлением к лидерству. Все эти качества предопределили то обстоятельство, что деятельность НДПГ подчинена его диктату.

НДПГ была одним из организаторов массового санкционированного митинга 12 ноября 1988 года в Тбилиси (около 30 тыс. человек), на котором было объявлено о создании партии.

С 23 по 29 ноября в период обсуждения поправок к Конституции СССР, НДПГ спровоцировало сидячую голодовку и многотысячный митинг перед Домом правительства, что вызвало дестабилизацию обстановки в республике.

В период проведения митингов выдвигались требования о создании национальной армии, выработке новой Конституции республики, отмене Указа ПВС СССР и др. В митингах количество участников достигало в отдельные дни 50 тыс. человек.

В 1989 году, в день установления Советской власти в Грузии – 25 февраля, эта же группировка объявила День траура и попыталась организовать массовые шествия по улицам города.

Особую реакционность НДПГ проявила в период обсуждения абхазской проблемы. Члены партии принимали активное участие в акции голодовки с 4 по 9 апреля 1991 года.

В период проведения апрельской голодовки Чантурия Г. О. и Саришвили И. Т. передавали обращения и информацию о происходящих событиях в г. Тбилиси корреспондентам США, Англии, Португалии. В качестве посредников передачи информации инкорам использовались представители журнала "Гласность", "Экспресс-хроники" и "Доверие" (г. Москва).

За организацию и активное участие в несанкционированных митингах с 4 по 8 апреля 1991 года 9 апреля были задержаны руководители НДПГ Чантурия Г. О.,

Саришвили И. Т. и Хухунашвили И. Р. В отношении Чантурия возбуждено уголовное дело по ст. 206-3 УК ГССР. На Саришвили И. Т. и Хухунашвили И. Р. наложен административный арест (15 суток).

Из справки о "Партии национальной независимости Грузии"

После раскола, происшедшего в "Обществе Ильи Чавчавадзе" и связанного с выходом из него НДПГ и переименованием в "Общество святого Ильи Праведного" (ОСИП), Церетели И. С. на его базе создает "Партию национальной независимости Грузии" (ПННГ).

Поводом создания новой партии стали натянутые отношения между Церетели И. С. и Чантурия Г. О. (председатель НДПГ), возникшие вследствие присвоения Чантурия крупной суммы денег, собранной в период акции голодовки, проведенной с 23 по 29 ноября 1988 года перед Домом правительства.

Преследуя цель стать одним из лидеров "национального движения" в Грузии, Церетели стремился созданием ПННГ добиться авторитета. 25-26 марта 1991 года под руководством Церетели в Тбилиси состоялось учредительное собрание ПННГ, на котором была создана партия и утверждены ее программа и устав.

Сразу после создания ПННГ начала свою практическую деятельность. На митинге 27 марта 1989 года у первого корпуса Тбилисского государственного университета Церетели официально объявил о создании партии и огласил ее программу и устав, в которых главной целью ставится: "свержение Советской власти в Грузии, выход Грузии из состава СССР, роспуск коммунистической партии, ввод на территорию Грузии войск ООН, вступление в военный блок НАТО, создание нового правительства "независимой Грузии".

Основными формами политической борьбы, предлагаемыми ПННГ для претворения в жизнь намеченных задач, являются проведение сборищ, митингов, манифестаций, демонстраций, забастовок, акций голодовок, а также призыв к национальному неповиновению и принципиальный бескомпромиссный диалог с правительством.

В январе 1989 года Церетели составил петицию "гру зинских патриотов", адресованную в ООН и правительствам – членам военного блока НАТО, с требованием признать "аннексию Грузии Россией в 1921 году". Текст указанной петиции Церетели зачитал 29 марта 1989 года на митинге у Дома правительства, организованного силами ПННГ. Здесь же по его инициативе были собраны подписи под ней.

Наибольшую враждебность действия Церетели приобрели в апреле 1989 года в связи с событиями в Абхазской АССР. В ходе многочисленных несанкционированных митингов и сборищ в различных местах г. Тбилиси, в том числе у Дома правительства, своими выступлениями Церетели, взявший руководство митингом с 4 по 8 апреля на себя, разжигал националистические настроения, призывал к организации забастовок, неповиновению представителям власти, дезорганизации работы предприятий и учреждений республики. На митинге членами ПННГ и другими представителями неформальных объединений были развернуты плакаты с надписями: "Долой советскую власть", "Оккупанты, убирайтесь из Грузии", "Прекратить русскую агрессию", "Долой гнилую русскую империю", "Вывести из Грузии оккупационные войска", "Да здравствует свободная Грузия", "Ликвидировать автономию Абхазии", "Требуем независимости Грузии", "Все на забастовку", "Организовать забастовочный комитет в Тбилиси", "Не допустить образования в Абхазии мусульманской республики", "Прекратить антигрузинскую политику Москвы", "Цель голодающих – независимость Грузии", "Долой ленинизм", "СССР – тюрьма народов", "Долой коммунистическую партию", "В апреле коммунистическая партия в Грузии была создана, в апреле она и погибнет", "2б мая Грузия будет независимой", "Сейчас в Тбилиси две горячие точки: у Дома правительства и телестудии. Создадим еще две – у ЦК и КГБ ".

В период проведения митингов у Дома правительства членами группировки ПННГ систематически передавалась тенденциозная информация иностранным корреспондентам, аккредитованным в Москве.

13 апреля 1989 года организатор и активный участник несанкционированных митингов Церетели И. С. был задержан. В отношении него возбуждено уголовное дело по ст. 206-3 УК ГССР. После его ареста наиболее активные члены ПННГ продолжают свою деятельность, направленную на дестабилизацию обстановки, предпринимают попытки проведения сборищ, шествий с требованием освободить "политзаключенных".

Из справки о "Союзе национальной справедливости Грузии"

В октябре 1988 года после раскола в "Обществе Ильи Чавчавадзе" и создания крыла "либералов" Шенгелая И. Г. со своими единомышленниками вошел в его состав. Однако вскоре он отошел от "либералов" и создал свою группировку, так называемый "Союз национальной справедливости Грузии" (СНСГ), который примкнул к экстремистской группировке "Меотхе даси".

3 ноября 1988 года на учредительном собрании СНСГ было оглашено решение о создании самостоятельной организации и избрана "рабочая группа" во главе с Шенгелая для подготовки съезда СНСГ.

На начальном этапе своей деятельности в СНСГ функционировали различные комиссии, которые должны были работать по различным вопросам. Практика деятельности показала, что указанные комиссии не выполняли никакой работы, кроме выпуска и распространения газет и журналов националистического толка "Уцкебани" ("Ведомость"), "Эри" ("Нация") и "Клде" ("Скала").

1-2 апреля 1989 года в г. Тбилиси состоялся первый съезд СНСГ, на котором присутствовало около 200 человек, в том числе приглашенные представители неформальных объединений. Съезд утвердил программу и устав и избрал руководящий орган – Совет "Союза".

Программа СНСГ ставит целью переход от социалистического федерализма к национальному федерализму, что предполагает предоставление полномочий власти Верховного Совета Грузии на всей территории республики:

– объявление природных ресурсов государственно-национальной собственностью Грузии;

принятие дифференцированного статуса гражданина Грузии;

создание национальных вооруженных сил;

создание государства на принципах конфедерации;

постепенный переход в содружество всех наций мира.

Будущее правительство должно опираться на оппозиционные партии и народный фронт.

Конечной целью СНСГ провозглашает защиту интересов грузинской нации для достижения освобождения Грузии.

В настоящее время СНСГ в своих рядах объединяет 195 членов, представителей научной, творческой интеллигенции и студенческой молодежи.

Таков был спектр политической жизни Грузии и умонастроений весной 1989 года. Спичкой к уже сложенному костру послужили события в Абхазии. 7 февраля 1989 года в гудаутской районной газете было опубликовано "Абхазское письмо", где вновь выдвигалась идея независимости Абхазии и восстановления ее статуса союзной республики, которым она обладала до 1928 года. 18 марта в селе Лыхны собрались тысячи абхазцев, принявших "Лыхнинское обращение", содержащее эти требования. Письмо вместе с собравшимися подписали и руководители республики, в том числе и Борис Адлейба, первый секретарь ЦК компартии Абхазии.

Эти события вызвали резкую реакцию грузинской части населения. По всей республике стали возникать ответные митинги. 28 марта они уже переросли в стычки на межнациональной почве в г. Гагра. 1 апреля "Общество Ильи Чавчавадзе" организовало митинг в Леселидзе, направленный против лыхнинского обращения. Атмосфера накалялась. Один автобус с участниками митинга, прибывшими из Тбилиси, и другой, случайный, с людьми, не имевшими никакого отношения к митингу, подверглись нападению, в результате чего 10 человек получили ранения. Известие об этом вызвало новую волну демонстраций и митингов.

Начиная с 4 апреля, они в Тбилиси стали непрерывными. Сначала у здания медицинского института был проведен несанкционированный митинг студентов разных вузов столицы. На нем выступил Зураб Чавчавадзе и предложил собраться всем у Дома правительства. 5 тысяч человек его поддержали, а в последующие дни число участников митинга достигало уже 10-15 тысяч.

К этому времени острота абхазского вопроса отчасти была снята, были проведены кадровые замены в руководстве Абхазии. Борис Адлейба освобожден от обязанностей первого секретаря. Однако митинг не прекращался, а требования митингующих переместились в иную плоскость, касающуюся самых острых социальных, экономических и политических проблем. У народа накопилось много вопросов, о которых хотелось поговорить и услышать ответ от стоящих у власти слуг народа. Но с кем? С Патиашвили? Увы, ни он, ни другие руководители компартии и правительства республики не нашли в себе мужества напрямую поговорить с народом и попытаться решить назревшие проблемы, дать ответы на волнующие вопросы. Вместо них с народом говорили лидеры новых оппозиционных неформальных организаций, которые, кажется, были уверены, что знают ответы на все вопросы. Один Ираклий Церетели на митингах с 4 по 9 апреля выступил 70 раз, Мераб Костава – 14, другие лидеры неформалов тоже выступали многократно. А Джумбер Патиашвили в эти критические дни выступил один раз по телевидению (причем по отзывам всех, с кем пришлось говорить, – крайне неудачно). Митинги собирались в разных местах Тбилиси, на ипподроме, где им было официально определено место, возле институтов и в других отдаленных от Дома правительства местах. Партийное руководство это, конечно, беспокоило, но по-настоящему они разволновались лишь тогда, когда народ собрался на площади Республики. Кипящая под окнами Дома правительства масса мешала и нарушала столь привычный ритм партийной и руководящей работы. Все это действовало на нервы, раздражало и в конце концов, видимо, стало пугать.

С этого момента я хочу вести хронологию событий буквально по дням, чтобы стало ясно, как в одни и те же часы действовало руководство республики Грузия, как реагировало на все Союзное руководство и чем жила в это время площадь.