Театр абсурда. Во что превратили Россию

ЗАЩИТА У НАС ЕСТЬ – НАША ВЕЛИКАЯ РУССКАЯ КУЛЬТУРА (Интервью для журнала «Газпром»)

Гость нашей редакции Николай Николаевич Губенко – замечательный русский актер, режиссер, сценарист, художественный руководитель театра «Содружество актеров Таганки». Народный артист России. Лауреат Государственной премии. И в своих колоритных ролях, и в фильмах «Пришел солдат с фронта», «Подранки», «И жизнь, и слезы, и любовь», и в поставленных им спектаклях, и на поприще министра культуры СССР, депутата Госдумы – везде и всегда он был и остается незаурядной личностью. Творцом, отстаивающим принципы гуманизма, высокой духовности, классические традиции в искусстве.

Его жизнь на сцене, его бескомпромиссные поступки несовместимы с любой – внутритеатральной либо политической – конъюнктурой. Поэтому нам представлялось важным побеседовать с Николаем Николаевичем о проблемах современной культуры и политики. Высказанные им некоторые суждения, возможно, кому-то покажутся спорными, излишне категоричными. Но, думается, Губенко всей своей жизнью, общественной и творческой деятельностью давно завоевал право на собственное мнение, на строгие, нелицеприятные оценки.

– Николай Николаевич, хотелось бы понять ваше нынешнее душевное состояние. Что, на ваш взгляд, утеряно и что приобретено в отечественной культуре? И вообще – есть ли в ней взлеты, достойные обретения после распада СССР, российской государственности?

– Была страна – замечательная, по мнению большинства, и ужасная, по мнению меньшинства. Размышляя о том, что же с нами произошло, мы должны представить себе цели, средства и результаты случившегося. Мы слушали завораживающие слова: цель – перестройка, реформы, совершенствование. Средствами оказались: Беловежская пуща, насильственный, вопреки всесоюзному референдуму, развод братских республик. Результат – развал Советского Союза или Российской империи (называйте, как хотите), войны на ее окраинах, падение производства, остановка десятков тысяч заводов, миллионная безработица и, наконец, братья Чубайсы поговаривают о реставрации монархии. Но самое страшное – ненависть, навязываемая средствами массовой информации, – богатых к бедным, одних национальностей к другим, центра к регионам, исполнительной власти к законодательной, молодых к старикам, красных к белым.

– Наши классики много и совершенно справедливо говорили о всемирной отзывчивости русского человека, всечеловечности его характера. Всех он готов обнять и облагодетельствовать. Но вот последствия этой отзывчивости, этой самоистребителъной вселенской доброты. Мы обессилены, ограблены. И нас продолжают обманывать и грабить, пользуясь теми же особенностями национального характера. Как быть? Что делать? Многие считают: нужна сильная личность, человек, умеющий и в жизни, и в искусстве проявить волю, показать, как следует стоять за Россию. Вы – сильная личность, и я спрашиваю: быть может, наше спасение – в диктатуре?

– Сегодня приходится с горечью говорить о том, что преданность Родине, гордость за проделанную поколениями работу, защита униженного и оскорбленного большинства народа, который прозябает в нищете, – все это требует мужества.

Совсем недавно это было так естественно и легко. Это была государственная идеология. Это не угрожало ничьей жизни. Сегодня защита святых до недавнего времени ценностей опасна для жизни. Бывают и будут еще возвращения вспять, подобные нынешним. Тогда все, что сегодня защищают честные люди, патриоты, покажется уничтоженным – совесть, правда, достоинство нации, великая культура, давшая миру литературу Пушкина, Толстого, Достоевского, Чехова, Шолохова, Маяковского, Ееенина, Горького, музыку Чайковского, Рахманинова, Шостаковича, Прокофьева, Хачатуряна, великую науку Курчатова, Королева, Харитона, Ландау, Флерова и Капицы, науку, которая сделала страну сверхдержавой, великий народ, который прежде спас Европу от французского нашествия, а в 1945-м победил фашизм и был надеждой и опорой всех угнетенных народов, а сегодня не в силах противостоять продвижению НАТО к своим рубежам.

Сегодня еще недавние ценности растоптаны, попраны могилы отцов и дедов. Против страны совершается агрессия чуждого духа, и власть, которая это делает, уверена в собственной правоте и исключительности. Но нет ничего пагубнее, чем пренебрежение интересами своего народа. Нет ничего пагубнее стремления помешать другим мыслить по-своему. Невежество, глупость, истребление соотечественников, национальный фанатизм, распри недавних народов-братьев, обнищание масс, СПИД, растление малолетних – вот что несут нам насильно насаждаемые западные ценности. Хотим мы походить на такую так называемую западную цивилизацию или мы хотим идти своим собственным путем?

Этот путь был тяжел, иногда мучителен. Семьдесят лет советской власти не были молочным реками. Но люди созидали, строили колоссальную страну– университеты, музеи, библиотеки, промышленность с новейшими технологиями. Люди построили систему всеобщего бесплатного образования, лучшую в мире систему бесплатного здравоохранения. Советская власть дала людям право на труд, на отдых, на бесплатное жилье, на пенсионное обеспечение. И всему этому, всеобщей занятости предпочесть безработицу? Кто будет заботиться о выброшенных на улицу рабочих и крестьянах, живущих на подаяние? Кто должен заботиться об их детях, которых нужда гонит на панель, на иглу или на грабеж? Одни дети отдыхают в Анталии, другие учатся в Оксфорде, а у третьих нет возможности отдохнуть даже в весьма скромных пионерских лагерях.

Надо ясно осознать, что власть отвернулась от народа. Надо ясно понять, что мы идем к уничтожению нации как таковой. И когда Достоевский говорит о том, что нужно найти ту точку, на которой люди разных направлений могли бы сойтись, то такой точкой может быть, извините за высокопарность, только благо народа. Мы же пришли к тому, от чего пытались уйти все 73 года советской власти.

Вспомните А.П. Чехова. «Вы взгляните на эту жизнь, – говорил он в своем «Крыжовнике», – наглость и праздность сильных, невежество и скотоподобие слабых. Кругом бедность невозможная, теснота, вырождение, пьянство, лицемерие, вранье… Между тем во всех домах и на улице тишина. Все тихо, спокойно, и протестует одна только немая статистика: столько-то с ума сошло, столько-то ведер выпито, столько-то детей погибло от недоедания… Очевидно, счастливые чувствует себя хорошо только потому, что несчастные несут свое бремя молча».

Разве это не похоже на сегодняшнюю жизнь? Какая-то страшная язва поразила наше общество – жажда наживы, стяжательства, накопительства. Причем, как правило, построенного на обнищании других. Как при этом может чувствовать себя нормальный, честный человек?

– Из этого следует, что мы в западне. У нас нет выхода?

– Надежда никогда не гаснет. Наш народ служил Родине с образцовым самопожертвованием даже в такие ужасные исторические моменты, когда спасение ее казалось невозможным. Что означает тот факт, что сегодня миллионы людей работают, месяцами не получая зарплаты? Самопожертвование. Это будет иметь громадное воспитательное значение для будущих поколений. Богатство знаний и трудолюбие нынешнего поколения, имеющего в основе честь Родины и профессии, вера в народ как в нравственную силу облагораживают нашу больную жизнь, утешают павших духом, делают нас лучше, чем мы есть, дают нам надежду.

– И все-таки разрушена российская тысячелетняя государственность. Деформируется духовный космос, наше национальное миропонимание. Вот Распутин пишет, что новым геростратам «надо разрушать то, куда ушло и откуда неожиданно вновь принялось заниматься совершенно забитое и отмененное русское мышление». Тысячелетняя Россия оказалась сильной – за нее и решено было взяться. А для этого надо поднять ее из глубин наверх, встретить с объятиями и, сделав ее служанкой, взяться за полное ее преображение, – чтобы сама на себя не была похожа. Под руку явилось и мощное оружие «перековки» – бесстыдное телевидение, и есть опасение, что с таким преображением, с такой «перековкой» духовности и культуры исчезнет наша самобытность, чем мы по праву гордились.

– Культура – это возделывание духа. Культура – это плодородный почвенный слой, который при определенном уходе за ним делает человека человеком. Обязанность государства – обеспечить бережный уход за этим слоем. В противном случае он порастет бурьяном, и на нем будут рождаться сорняки-недочеловеки, что и происходит в настоящее время.

Миллионы беспризорных, неграмотных подростков! И это нашей стране, в стране всеобщей грамотности! Как будто мы откатились к периоду гражданской войны, в 20-е годы. Б. Клинтон только сейчас в своей программе поставил задачу всеобщей грамотности американцев. У нас же это было.

Теперь у нас не только не ухаживают за плодородным слоем, но и уничтожает его. Провозгласив идеалом реформ стяжательство, реформаторы подстегивают человека к достижению богатства всеми средствами: подлогом, разбоем, убийством, воровством, грабежом, цинизмом, лицемерием. Наконец – предательством предков, упразднением исторической и генетической памяти. Геростратам необходимо разрушить сложившееся представление народа о братстве, добре, красоте, милосердии, сострадании, о зле, о предательстве. Если негодяй всегда оказывается правым, то о какой государственности речь?!

Оценку же телевидению, на мой взгляд, дал Ю. Лужков в дискуссии об объединении России и Белоруссии. «Если задачей ТВ, – говорил он, – было максимальное разобщение двух братских народов, то можно с уверенностью сказать, что эта задача ТВ выполнена». Добавлю, что ТВ превратилось в спецслужбу, ведущую разрушительную войну против сознания своих соотечественников. При этом оно не испытывает никаких угрызений совести за искажение реальности, дезинформацию общества, ведущую к расколу.

– Николай Николаевич, всем известна то ли борьба, то ли ваши странные отношения с Ю. Любимовым. Вы вроде бы победили, сохранили театр и его традиции. Но в чем глубинный смысл этой изнурительной борьбы – не в одних же творческих амбициях, как склонны полагать некоторые?

– Любимов поставил прекрасные спектакли, прославляющие революцию, социалистические идеи. Это и «Десять дней, которые потрясли мир», и блестящая «Мать» Горького, и «Павшие и живые», и «Пугачев», «Добрый человек из Сезуана», и другие. Эти спектакли воспитывали нас в духе патриотизма, восхищения и гордости своей Родиной, любви к ее прошлому. Уверен, что он был искренен, создавая эти спектакли.

И в самом театре, и вокруг театра царила атмосфера радостного возбуждения. Все зрители – от студента (простаивавшего ночами в очереди за билетом), который шел в театр, пытаясь найти ответы на волнующие его вопросы, до помощника генерального секретаря КПСС или академика Капицы, понимали значение этого театра. Всячески ему помогали. Любимов сумел сплотить вокруг себя таких разных людей, как Трифонов, Буцко, Абрамов, Окуджава, Денисов, Боровский, Шнитке. Возможно, по прошествии времени я идеализирую прошлое, но мне кажется, что в труппе царила удивительная атмосфера доброжелательности и труда. Не было свойственного иным театрам болезненного соперничества. Каждый радовался успехам друг друга.

Невозможно забыть Зину Славину в «Добром человеке» и в «Матери», Аллу Демидову в «Тартюфе» и в «Борисе Годунове», Инну Ульянову в «Обмене», Таню Жукову в «Деревянных конях», Наташу Сайко в «Трех сестрах», Володю Высоцкого в «Хлопуше» и в «Гамлете», Леню Филатова в «Товарищ, верь», Мишу Лебедева в «Мастере», Валерия Золотухина в «Живом». Надо бы назвать всех, потому что каждый внес свою лепту в успех.

Все играли блистательно, и это запоминалось на годы. И Маша Полицеймако, и Алла Богина, и Рамзее Джабраилов, и Иван Бортник, и Юра Смирнов, и Веня Смехов, и Юра Беляев. А Валерий Погорельцев, Феликс Антипов, Саша Трофимов, Игорь Петров, Леша Граббе. Целое созвездие имен…

В 1983 году Любимов покинул страну. Сейчас он говорит о том, что его выдворили. Но мы-то знаем, что выдворен был лишь один Александр Солженицын. Пытаясь объяснить себе по-человечески причины, побудившие Любимова остаться на Западе (среди них и женитьба на иностранке, рождение ребенка, и страшная усталость, накопленная за 20 лет адской работы в театре), нам казалось, что всего этого недостаточно для того, чтобы принять столь ужасное решение. И вот недавно я прочел в «дневнике» Федора Абрамова о Любимове: «Возрождение русского самосознания – увы, на Любимова здесь не надежда. Для него какой-нибудь театральный трюк и прием дороже идеи. Да и не дорос он до настоящей-то идеи. Слишком эгоист. Слишком показное сердце, не способное вместить все беды и боли России». В 1989 году, благодаря усилиям труппы, Любимов вернулся. Но вернулся, увы, совершенно другим человеком. Теперь это – иностранный гражданин, для которого Россия не Родина, а страна проживания.

Вот и ответ на ваш вопрос. Вот и единственная причина нашего с ним расхождения. Помните, как у Есенина в блестящем спектакле «Пугачев»: «Стой, атаман, довольно об ветер язык чесать. За Россию нам, конечно, больно, оттого, что нам Россия – мать. Но мы ничуть, мы ничуть не испугались, что кто-то покинул наши поля…»

– В последние годы одни театры захлестнула волна низкопробного экспериментательства. Другие, чтобы выжить в стихии рыночного беспредела, потрафляют вкусам нетребовательного зрителя и в погоне за «кассовостью» услаждают его эротической малинкой. Все это очень прискорбно… Не пора ли возрождать Русский национальный театр – по его внутреннему, сущностному, гражданскому назначению? Где бы традиции действительно развивались, а не коверкались, не искажались в угоду западничеству, конъюнктуре?

– Русский театр был, есть и будет, также как будет и подражание Западу, и мода, традиционная для России. Над нею часто подсмеивались сами русские. Достаточно вспомнить Фонвизина и Грибоедова. Но поезжайте в российскую провинцию или даже в какой-нибудь американский университет. Как ни странно, Вы увидите там Русский театр. Авторитет Толстого, Достоевского, Чехова или системы Станиславского непререкаем. Величие Стеллера или Брука имеет и русские корни, также как величие Товстоногова в «Идиоте» Достоевского или в «Мещанах» Горького.

Я сейчас редко бываю в театрах, но посмотрите во МХАТе им. Горького постановку В. Ускова по пьесе Виктора Розова «Ее друзья» либо у нас в театре постановку А. Кирющенко по пьесе Н.А. Некрасова «Дурь», – вы поймете, что Русский театр жив.

– Почему-то вы умолчали о новой постановке театра – по чеховской драме «Иванов»? Что вас побудило обратиться именно к этой пьесе?

– Драма Иванова – это драма человека, у которого нет будущего. Когда узнаешь о самоубийстве академика Легасова, о самоубийстве сотен офицеров российской армии, о чем сообщил министр обороны, кажется, что отроки Есенина нашли свое воплощение и в нашей жизни. Люди думали, чувствовали и не могли смириться с настоящим. По всей стране тысячи, миллионы образованных людей – учителей, инженеров, врачей, не востребованных властью. Они не могут найти себе применения, примирить себя с поразившей их социальной болезнью. У них отнята возможность приносить пользу. И они бессильны, у них опускаются руки. Все они – современные Ивановы. Их убивает бессилие. Как говорит Боркин: «Жизнь человеческая подобна цветку, пышно произрастающему в поле. Пришел козел, съел, и нет цветка».

Я рад, что в «Газпроме» нашли возможность профинансировать нашу постановку «Иванова». Нельзя не приветствовать и то, что поддержка основ национальной культуры, классики является идеологией «Газпрома». Достаточно вспомнить, что только благодаря «Газпрому» издается полное собрание сочинений А.С. Пушкина, реализуется программа помощи русской православной церкви, науки, талантливой молодежи. В рамках 850-летия Москвы проводится подготовка к большой выставке «Екатерина Великая и Москва» и многое другое. Однако без поддержки государства, без осознания того, что культура является стержнем нации, ей не выжить.

– Николай Николаевич, коль вы коснулись «Газпрома», пожалуй, уместной будет следующая мысль. Если мы всерьез озабочены восстановлением и укреплением российской государственности, подъемом культуры, то в нынешних условиях, на мой взгляд, должны существовать скрепы государства – скажем, такие монополии, как «Агропром», «Газпром», железнодорожная отрасль и другие. Их разрушение, растаскивание по частям – гибель. Как вы относитесь к данной проблеме?

– Представьте себе человеческий организм с единой системой кровоснабжения. Кровь омывает мозг, сердце, легкие, глаза, почки. Теперь представим себе, что сосуды, которые снабжают кровью глаза, принадлежат ИКСу, сосудами к сердцу владеет ИГРЕК, а сосудами, обеспечивающими жизнедеятельность мозга либо почек, – некто ЗЕТ. Что из этого выйдет, мы уже знаем по опыту приватизации.

Монополии, о которых вы говорите, – важнейшие отрасли. Последние годы мы только разрушали, ничего из разрушенного не восстановлено. Неужели это не научит нас осторожности, самосохранению? Как можно раздирать налаженную десятилетиями систему жизнеобеспечения страны с ее потрясающим человеческим потенциалом, выучкой, профессионалами, которые приобрели опыт от простого бурильщика до руководителей систем? Их опыт просто невозможно будет воспроизвести за какой-либо короткий срок. Разумеется, я против такого «разгосударствления» монополий, это гибельно, смертельно для страны.

Согласитесь, что те люди, которым передали часть национального производственного потенциала, показали свою полную непригодность к роли распорядителей собственности. Так, может быть, разумнее было бы сохранить хотя бы на период кризиса основные монополии, не утрачивать все-таки контроля государства и коллективов над важнейшими отраслями хозяйства?

В наши дни лягание государственной монополии есть непременное условие «прогрессивности» и популярности. На самом же деле мы видим разграбление имущества, созданного трудом всего народа. Согласно критикам прошлого, мы жили в стране дебилов, диктата чиновничества и нищеты. Я же считаю, мы жили в стране космических технологий, фундаментальной науки, высокой культуры, развитого сельского хозяйства, мощной национально ориентированной армии. И все это благодаря государственной монополии. Упразднение таких монополий, как «Газпром», «Агропром», железнодорожная отрасль, будет не что иное, как преступление, за которое придется расплачиваться не одному поколению.

– Вы – депутат Госдумы, заместитель председателя Комитета по культуре, и, как мне известно, участвовали в разработке законопроекта о перемещенных культурных ценностях. Споры и дискуссии о реституции, которые исподволь продолжались много лет, сейчас вспыхнули с новой силой. Одни настаивают на том, чтобы Россия возвратила ценности и произведения искусства Германии. Другие указывают на неправомерность, необоснованность подобных притязаний. Поясните, в чем тут дело?

– В обсуждаемом законе речь не идет о возвращении культурных ценностей, а лишь о подтверждении права собственности Российской Федерации (как правопреемницы Советского Союза) на культурные ценности, перемещенные в результате Второй мировой войны в компенсацию нанесенного России ущерба.

Ущерб этот не имеет аналогов в мире. Он невосполним. Об этом свидетельствуют 39 томов, предъявленных нашим обвинением на Нюрнбергском процессе.

Уничтожение нашей культуры было составной частью фашистской идеологии – идеологии уничтожения славянской расы. Только в ходе секретной акции по разграблению музеев и книгохранилищ, имевшей код «Линц», ведомство рейхсляйтера Розенберга для вывоза из СССР художественных, культурно-исторических ценностей затребовало 1418 вагонов. Были созданы специальные штабы по «приватизации» нашего достояния. В них входили эксперты-искусствоведы, книговеды, архивисты. Все они носили форму вермахта. Именно эти «специалисты» на оккупированных территориях первыми входили в музеи и библиотеки, отбирали бесценные произведения искусства, шедевры, редчайшие старинные манускрипты, гравюры, рисунки, скульптуры, историко-археологические коллекции. Тщательно упаковывали все это и отправляли в Германию. Остальное подлежало уничтожению и осквернению.

Были осквернены дома-музеи: пушкинского «Михайловского», толстовской «Ясной Поляны», домика Чайковского, тургеневского «Спасского-Лутовиново», дом Гоголя в Сорочинцах. «Достаточно уничтожить памятники народа, чтобы он уже во втором поколении перестал существовать как нация», – так говорил нацист-идеолог Розенберг, которому фюрер поручил это важное дело.

На территории СССР немцами уничтожено 3 тыс. исторических городов, уничтожено и повреждено 2439 памятников культовой архитектуры (православные, католические, иудейские, мусульманские храмы и монастыри), разграблено 427 музеев, вывезено или уничтожено, по немецким же оценкам, около 180 млн. книг. Замечу, что грабились как государственные, так и никем не учтенные частные библиотеки и коллекции, зачастую уникальные. А 27 млн. погибших в войне?! Кто подсчитает этот урон – с точки зрения неоценимости, невосполнимости его духовного потенциала?!

Закон основан на общепризнанных принципах и нормах международного права. Одним из таких принципов является ответственность агрессора за совершенное международное преступление, каковым была война, развязанная Германией против СССР.

Что такое реституция? Это вид материальной международно-правовой ответственности государства-агрессора. Оно обязано устранить причиненный другому государству материальный ущерб путем восстановления прежнего состояния, в частности, путем возврата имущества, разграбленного и незаконно вывезенного им с оккупированной его войсками территории.

Я внимательно изучал документы Контрольного Совета, который осуществлял всю полноту законодательной и исполнительном власти на территории оккупированной Германии в 1945–1949 гг. В них говорится четко: «Право на реституцию имеют только государства, территория которых была оккупирована полностью или частично вооруженными силами Германии или силами ее союзников. Если реституция предмета не может быть произведена, то право взыскивающей стороны на реституцию удовлетворяется путем компенсации из немецкого имущества равноценными предметами».

Ни Германия, ни ее бывшие союзники, как явствует из документов, не вправе претендовать на возвращение культурных ценностей, что и закрепляется этим законом. Однако он не исключает, а, напротив, открывает широкие возможности для двусторонних переговоров по перемещенным культурным ценностям. На определенных условиях возможен даже обмен коллекциями. Важно уяснить: Россия никому ничего не должна. И ставить вопрос о возвращении ею культурных ценностей Германии несправедливо и глубоко аморально. Это означало бы пересмотр итогов Второй мировой войны.

– Ваша жена – популярная, обаятельная актриса Жанна Болотова. В свое время она успешно дебютировала в фильме «Дом, в котором я живу». Снялась в фильмах своего учителя Сергей Герасимова «Люди и звери» и «Журналист», а в ваших фильмах – «Подранки», «И жизнь, и слезы, и любовь» – она окончательно покорила сердца зрителей. Чем сейчас занимается Жанна Андреевна? Во всем ли совпадают ваши взгляды и творческие позиции?

– Не просто совпадают. Они едины, и невозможно даже предположить, чтобы наши взгляды на принципиально важные вопросы расходились.

– И последний вопрос. Что бы вы хотели пожелать нашим читателям и нашему журналу?

– Смелее защищайте интересы отрасли, т. е. народные интересы. Помогите читателю сохранить душу.

Говорят же: «Загадочная русская душа». В чем суть загадки? По Толстому это: «Чувство, редко проявляющееся, стыдливое в русском, но лежащее в глубине души каждого – любовь к Родине». Атака средств массовой информации направлена именно на душу человека. Они работают на распад души.

Что мы можем противопоставить этому? Как, чем защитить себя? Помните, у Блока: «Пушкин, тайную свободу пели мы вослед тебе. Дай нам руку в непогоду, помоги в немой борьбе». И такая защита у нас есть – наша великая русская культура, наше единственное наследство, которое невозможно отнять. В каждом селе, районе, на предприятии должна быть библиотека. Помогите читателю выключить телевизор и читать. Не отказываться от великого права и трудной обязанности думать.

Я был недавно в Кирилло-Белозерском монастыре и, глядя на древние монастырские стены, которые никогда не одолел неприятель, подумал, что они как образ русской души, которую не одолеть чужими лукавыми обольщениями. И это самый прочный завет, оставленный нам нашими героическими предками.

2004 г.