Темная любовь

Он зол.

— Какого хрена, Райли? Что ты делаешь? — сердито спрашивает он тихо.

Вырванная из своего безумного оцепенения, я стряхиваю с себя Ноя и отталкиваюсь от двери.

— Я не схожу с ума. Я просто последовала за Эли с рынка. Я видела его совершенно отчетливо, Ной, — говорю я. Я подождала, пока мимо нас пройдет пара, посмотрела в их сторону и понизила голос. — На нем была черная кожаная куртка и темные джинсы. Люди шарахались от него. Он посмотрел мне прямо в глаза, и я видела его лицо. — Я вспоминаю его леденящую душу улыбку, от которой у меня по спине пробежали мурашки. — Он не такой, как был. Но я увидела его. И он увидел меня. И на секунду я растерялась. Он действительно был похож на себя. — Я смотрю на Ноя, умоляя его понять. — Потом все изменилось. Он изменился. И когда он улыбнулся мне, мне стало чертовски холодно. Это был он, Ной. Клянусь Богом.

Ной пристально смотрит на меня.

— Ты уверена?

— Да, — отвечаю я. Без колебаний. — Абсолютно уверена.

Ной хватает сотовый и звонит. Он пристально смотрит на меня, пока говорит, и я слышу каждое слово, которым они обмениваются с Джейком Андоррой.

— Она уверена, — говорит Ной.

— Господи. Ты не можешь оставлять ее одну, — говорит Андорра. — Он теперь непредсказуем.

От этого у меня все внутри ноет.

Ной приподнимает бровь.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал, Джейк? Пристегнул ее к себе наручниками?

— Если придется.

Ной ругается.

— Точно.

— Дай мне с ней поговорить, — говорит Джейк. Ной протягивает мне телефон.

— Джейк, — говорю я, — Что происходит? — Полагаю, что такой древний вампир, как Джейк Андорра, плюс тот, кто знает Эли слишком долго, чтобы считать годы, должен что-то знать. «Дай мне хоть какую-то подсказку, что, черт возьми, происходит».

— Я не совсем уверен, — отвечает он.

«Дай мне передохнуть».

Джейк читает мои мысли и усмехается. Не думаю, что это так уж смешно.

— Райли, с Эли что-то случилось, и я пока не знаю, что именно. Тот факт, что он появляется перед тобой, хотя в то же время и ускользает от тебя, что-то значит. Будто он помнит тебя и хочет наладить контакт. Но он опасен. Мы не можем ему доверять. Ты не можешь ему доверять. Не сейчас. Может быть, больше никогда.

У меня замирает сердце.

— Этого не случится, Джейк.

— Послушай меня, Райли, — говорит Джейк. Его тон суров, акцент сильнее обычного. Это означает, что он не только зол, но и обеспокоен. И я ненавижу это. — Ты не можешь отказаться от своей миссии ради Эли. Он вполне может быть причиной кровавой бойни в Инвернессе. Ты хочешь, чтобы погибли невинные люди?

— Конечно, нет, — сердито отвечаю я. — И я ни от чего не отказываюсь. Я видела его. Я последовала за ним. Я хочу выяснить, что, черт возьми, с ним не так, Джейк. Почему Викториан может вернуться домой в Румынию целым и невредимым, а Эли просто… исчезает. — Я так раздражена, рассказывая об этом, что почти рычу. — А теперь он появился снова. И я хочу, чтобы он вернулся, Джейк. Я тоже не собираюсь отказываться от него. Он — мой жених. Или ты этого не помнишь?

— Да, девочка, я помню, — отвечает он. — Но не забывай, что я знаю, кто он такой. — Его голос низкий и резкий. — Кто мы все такие. И я знаю весь его потенциал. Ты больше никуда не пойдешь одна. Ни глотка свежего воздуха. Ни пробежки в кафе. Ничего. Никуда без Майлза. Если у меня с тобой снова возникнут подобные проблемы, я отзову тебя с задания и отправлю твою задницу обратно в Саванну. Ты это понимаешь?

Ной прожигает взглядом дыру в моей голове. Его ртутные глаза едва не светятся в тени навеса, под которым мы стоим. Моя кровь кипит, но что еще остается делать?

— Райли?

— Понимаю, понимаю, — отвечаю я Джейку. Выражаясь языком Скотта, это означает, что я все понимаю. Я понимаю.

— Хорошо. И не пытайся снова обмануть Майлза. Ему небезразлично, что с тобой происходит. Как и мне. И я обещаю, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы это исправить.

— Ты придешь сюда?

— Я не могу сейчас. Состояние Джинджер еще не настолько стабильное, чтобы уходить. Но я уйду, как только смогу.

Джинджер Слейтер — одна из членов моей команды ВЦНЯ. Недавно она перешла из категории людей-стажеров в элиту оборотней. Думаю, сейчас она так же непредсказуема, как и Эли, и находится в самом разгаре войны с оборотнями.

— Ты угадала, — говорит Джейк, используя свои способности читать мои мысли. — Береги себя, Райли. И держись поближе к Майлзу. Он — лучший шанс, который у тебя сейчас есть.

— Буду, — отвечаю я. Джейк вешает трубку, и я возвращаю телефон Ною. — Прости, — говорю я и говорю это искренне. — Я… запаниковала, наверное. Я увидела Эли. Он двинулся. Я последовала за ним. Я не подумала.

Ной засовывает мобильный во внутренний карман пиджака.

— Да. Ты просто не хочешь, чтобы я надел на тебя наручники, — ухмыляется он. — Ради меня.

Мне нравится, что в Ное, давшем клятву оберегать меня, еще осталась какая-то частичка, которая по-прежнему достаточно беззаботна, чтобы шутить. Если бы кто-то и хотел, чтобы на меня надели наручники, то это был бы Ной Майлз, экстраординарный вампир-извращенец. Я скучаю по старому Ною. Противному, как черт, но веселому.

Его улыбка становится шире, когда он тоже читает мои мысли.

— Поехали.

Думаю, ничего веселого больше нет. Определенно, ничего нормального. И ничего этого не будет, пока все это безумное дерьмо не уладится.

И Эли снова не будет со мной. В безопасности.

Затем мы отправились на улицы. У меня появилось чувство беспокойства. Это трудно объяснить. Я на взводе, будто чувствую, что что-то не так. Что-то помимо непредсказуемости Эли. С Ноем на одной стороне улицы и со мной на другой, мы ищем. Слушаем. Нюхаем воздух. Никто из нас не замечает первых признаков хищника. Или жертвы.

К девяти Ной придерживает для меня дверь, и мы входим в «Hush 51». Вечер пятницы, и, хотя в Инвернессе не так много туристов, местные жители, особенно студенты, заполнили клуб. Здесь есть алкоголь. Возможно, легкие наркотики. В любом случае, это делает человека уязвимым, а также легкой добычей для охотящегося вампира. Ной предложил сходить в клуб, и я согласилась. К тому же, мне было немного любопытно узнать о Рейне и его коллегах по группе.

Отделанный темным деревом интерьер «Hush 51» отполирован до блеска, а приглушенный свет отбрасывает янтарный оттенок на толпу, стоящую и сидящую перед группой. Райн видит, как мы входим, широко улыбается и кивает нам.

— Да, да, угомонитесь, вы, дерзкие, порочные завсегдатаи пабов, — объявляет в микрофон мужчина в футболке с надписью «Hush 51». - Hard Knox, если вы хотите…

Местные жители радостно кричат, а Райн с ребятами начинают танцевать. Так вот, их группа называется Hard Knox. Довольно круто. Паб сотрясается от музыки, и на секунду я отвлекаюсь на голос Райна. Это чертовски здорово. Я слушаю его, пока мой взгляд скользит по толпе. Я стою у стойки бара и киваю бармену.

— Да, девушка? — говорит он с улыбкой. Щель между его передними зубами очаровательна.

— Пинту, — отвечаю я, и он наливает мне одну. Я делаю глоток. Ной сидит рядом со мной.

Затем все происходит внезапно. Будто без моего ведома в то же время включаются мои способности. Голос Райна затихает. Голоса посетителей сливаются, и все их слова одновременно звучат у меня в голове. Меня охватывает леденящий холод, и я инстинктивно поворачиваюсь на барном стуле и смотрю в дальний угол.

Кожаная куртка Ноя тоже скрипит, когда он поворачивается.

Эли там. Рядом с ним женщина. Высокая. Почти такого же роста, как он. Темные, длинные каштановые волосы волнами спадают до талии. Безупречная кожа цвета алебастра и пухлые губы. Кто она такая, черт возьми?.

В тот же миг мой мозг посылает сигнал ногам, и я соскальзываю с барного стула. Мне кажется, что сердце вот-вот выскочит из груди. Они оба смотрят на меня, Эли и женщина, и как раз в тот момент, когда я собираюсь начать пробираться сквозь толпу, женщина протягивает руку и касается подбородка Эли. Она улыбается мне. Я встречаюсь взглядом с Эли.

Он знает меня. Я вижу это. И еще я вижу, как в его глазах вспыхивает… что-то. Сожаление? Борьба? Какого черта?

Затем глаза Эли затуманиваются, он опускает голову, прижимается своими губами к ее и целует ее.

Я словно приросла к полу, не в состоянии дышать, не говоря уже о том, чтобы двигаться. Я хриплю, когда воздух покидает легкие. Это больно и немного кружит голову. Толпа, кажется, не замечает меня, пока я, парализованная, смотрю, как Эли соблазнительно целуется с рыжеволосой. Эмоции захлестывают меня с новой силой, и прежде чем я успеваю справиться с болью и печалью, ярость берет верх. Я чувствую руку на своем плече. Это Ной, и я тянусь назад и хватаю его за руку. Мои глаза прикованы к Эли и женщине. Я начинаю приближаться к ним. Мной овладевает непреодолимое желание надрать ей задницу. Мое тело напрягается. Ной сжимает мою руку.

И в этот момент женщина прерывает поцелуй Эли и смотрит на меня, как убитый.

Она проводит языком по губам. А затем улыбается и манит меня длинным изящным пальцем. Я слышу в своей голове ее голос, мелодичный, с древним акцентом.

«Иди сюда, Райли По. Я хочу тебе кое-что показать. Кое-что, что принадлежит мне…»

Я слышу голос Райна в микрофоне, его сексуальный напев разносится над толпой. Барабаны. Клавиатура. Скрипка. Бас. Мои ноги начинают двигаться, будто им приказали делать это против моей воли, и я отпускаю руку Ноя, когда пробираюсь сквозь толпу.

Направляюсь к женщине и Эли.

Музыка почти погружает меня в транс, когда я пробираюсь сквозь толпу. Я не понимаю, почему мое тело подчиняется, и почему я не бросаюсь на женщину со всей силы, не отбрасываю ее назад, не хватаю и не трясу Эли, пока он не выйдет из того странного состояния зомби, в котором находится. Но я не могу. Я просто продолжаю идти к ним. Женщина продолжает манить меня к себе и просовывает руку под куртку Эли. Она кладет голову ему на грудь, и Эли обнимает ее за плечи и крепко прижимает к себе. Он не смотрит на меня. Избегая встречаться со мной взглядом.

Даже когда мои глаза прикованы к леденящей душу улыбке на лице женщины, я не могу остановиться.

Когда я прохожу мимо последней пары, танцующей и подпевающей вместе с группой Райна, огни начинают мигать в такт ритму. Музыка пронизывает меня насквозь, пронзительная вибрация, которая заставляет меня сосредоточиться только на том, что передо мной. Эли и эта новая женщина. Теперь я нахожусь менее чем в двух футах от них обоих, и женщина смотрит на меня ледяными голубыми глазами. Ее полные губы приподнимаются, а язычок высовывается, чтобы облизать нижнюю. Она улыбается.

«Наблюдай за нами».

Мой взгляд прикован к женщине и Эли, которые находятся менее чем в двух футах от меня, когда она склоняет голову набок и придвигается ближе к Эли. Его глаза, эти лазурно-голубые, а иногда и грозовые, в которые я влюбилась, пронзают меня насквозь, и на долю секунды я вижу нерешительность. В его глазах вспыхивает гнев. Затем он напрягается, и теперь его глаза не отрываются от моего взгляда, когда он опускает голову и прижимается губами к губам женщины. Его рука скользит по ее волосам, чуть отводя ее голову назад, а другая рука скользит по ее горлу и сжимает челюсть. Его язык скользит по ее языку, его влага блестит на свету, и их страсть так же ощутима, как мой собственный пульс. Ни на секунду не отрывая от меня взгляда, он целует ее. Вспыхивают огни, гремит музыка, а я ничего не могу сделать, кроме как стоять и наблюдать за ними. Я словно приросла к деревянному полу подо мной, парализованная на месте, стою и наблюдаю, как мой жених предается чувственному, сексуально заряженному поцелую с другой женщиной.

Я пытаюсь повернуть голову, но не могу. Буквально, физически не могу. Внутри я кричу. Я умираю. У меня сейчас мысленный момент в духе Джерри Спрингера, когда я сбрасываю сапоги, стаскиваю эту сучку со стула за волосы и бью ее по заднице за то, что она поцеловала моего мужчину. Но это все психика. Я ничего не могу делать, кроме как смотреть.

Женщина убирает руку с груди Эли и медленно проводит ею вниз по его животу. Он притягивает ее ближе, и ее рука скользит по его промежности. Губы Эли отрываются от ее губ, и он целует ее в шею, а его затуманенный взгляд прикован к моему, когда его губы растягиваются в улыбке. Все это время музыка Райна наполняет клуб, и все вокруг нас танцуют и поют, отлично проводя время. Как будто никто больше не замечает, что Эли и эта женщина почти занимаются сексом, прямо у всех на виду. Как будто никто, кроме меня, их не видит. Как будто меня тоже никто не видит. Где, черт возьми, Ной?

Что, черт возьми, со мной не так?

Я сосредотачиваюсь. Сосредотачиваюсь. Я пристально смотрю на нее, затем на Эли. «Остановись, Эли. Отпусти ее нахрен».

На долю секунды что-то вспыхивает в глазах Эли. Это произошло так быстро и так недолго, что я почти сомневаюсь, было ли это на самом деле. Он обнимает ее за талию и сажает к себе на колени. Теперь он сидит на барном стуле и прижимается губами к ее виску. Женщина улыбается.

Затем улыбка исчезает с ее лица. Я не вижу в ее глазах ничего, кроме жесткой, ледяной ненависти.

Размытым движением она обводит рукой толпу. Ее губы шевелятся, но я не понимаю, что она тихо бормочет.

Я чувствую движение еще до того, как вижу его. Это низкочастотный гул, который сливается с музыкой, набирает темп, а затем, подобно звуковому удару в лесу, взрывается. Окна «Hush 51» полностью вылетают, и осколки стекла разлетаются по улицам. Крики начинают проникать в транс, в котором я нахожусь; огни вспыхивают, а затем гаснут. Тени и запах человеческого ужаса окутывают меня, и я, ошеломленная, стою на полу, парализованная. На секунду я вижу, как сверкают в темноте глаза Эли. Бледная кожа женщины, которую он держит.

Ее лицо полностью преобразилось, превратившись в полноценного вампира. Резцы в два раза длиннее, чем остальные неровные белые зубы, выпадают из десен, и лицо вытягивается вперед, кости приспосабливаются к изменениям. Ее глаза вспыхивают кроваво-красным. По алебастровой коже змеятся темные вены.

В следующую секунду, среди паники толпы, они исчезли. Она, Эли. Исчезли.

Медленно, через несколько секунд, мой паралич проходит. Я качаю головой. Даже перед глазами все расплывается. Я снова качаю головой, а затем кто-то хватает меня за плечи и резко разворачивает. Я потрясена, увидев, что Райн стоит рядом и смотрит на меня сверху вниз. Я и не подозревала, что парень такой высокий.

— Ты в порядке, девочка? — спрашивает он. — Тебе лучше уйти отсюда!

— Я держу ее, — говорит Ной, внезапно оказываясь рядом со мной.

Вокруг меня царит хаос. Люди бегут, натыкаются на меня, и мое оцепенение постепенно проходит. Я бросаю взгляд на Райна.

— Спасибо, — говорю я. — Давай уведем отсюда этих людей.

Посетители бегают вокруг, напуганные и кричащие, и все пытаются протиснуться сквозь узкие двойные дубовые двери клуба. Райн и участники его группы разошлись, пытаясь успокоить людей, заставить их спокойно покинуть клуб. Это не работает.

В голове у меня сумбур. Эли, женщина. Она — вампир. Теперь я это знаю. Посетители «Hush 51». Приоритет овладевает моим сознанием, и я выкидываю вампиров из головы.

Я сосредотачиваюсь на толпе людей.

Стоять!

Как будто я нажала на кнопку ПАУЗЫ на пульте дистанционного управления DVD, и все замерли на месте. Я, не теряя времени, бросилась к входным дверям. Я пинком распахнула створки, так широко насколько возможно. Бегло осмотрев тротуар и улицу, я замечаю, что люди там тоже остановились. Удивительно, на что способен паникующий человек со способностями.

Я бегу обратно внутрь, лавируя между застывшими как вкопанные посетителями. Ной стоит там, где я его оставила. Не двигаясь.

Ой.

Я беру его за руку и ловлю его взгляд. «Пойдем». Я говорю это только Ною.

Его глаза тут же оживляются, а затем он хмурится.

— Да, мэм. — Он первым выходит из «Hush 51», и как только мы снова оказываемся на улице, я бросаю взгляд на посетителей позади меня, стоящих в здании, которое, возможно, не такое уж и стабильное.

Все, разбейтесь на две группы и спокойно выходите через парадные двери.

Словно толпа зомби под командованием жрицы вуду, посетители выстраиваются в две шеренги внутри клуба. Они медленно начинают выходить наружу. Теперь я вижу, что они не давят друг друга в панике, поэтому хватаю Ноя за руку и тяну за собой.

— Пошли, — говорю я.

Теперь он стоит передо мной и тянет меня за руку.

— Довольно впечатляюще, По, — говорит он, когда мы бежим бок о бок по улице в сторону Ривер-уок. — Даже не уверен, что смогу провернуть что-то подобное. — Он улыбается и смотрит на улицу. — Человеческие проделки никогда не перестают меня удивлять.

Сейчас мы едем по Хай-стрит, где нет движения, только пешеходы. Большинство магазинов закрыты на ночь, но уличные фонари освещают мощеные тротуары, а редкие открытые витрины магазинов излучают яркий свет, заставляя тени простираться от тротуара к тротуару. Сама дорога вымощена булыжником, не такая старая, как в Эдинбурге, я полагаю, но все же чертовски старая. Я почти не обращаю внимания на комментарий Ноя, пока мы спешим. Сейчас у меня на уме только одно. Ну, два.

Эли и та женщина-вампир.

Кем, черт возьми, она была? И почему для нее так важно видеть, как я страдаю?

Мы с Ноем не произносим ни слова, но оба знаем друг друга так хорошо, что одновременно осматриваем улицы, в тенях, в поисках Эли и женщины. Я тоже улавливаю движения. Колебания в воздухе. Необычные звуковые волны, которые не принадлежат ни крысе, ни человеку, ни ежу. Я ничего не ощущаю.

Сначала нет.

Мой разум так напряженно работает, пытаясь осознать и осмыслить то, что только что произошло, теперь я понимаю, что мы находимся на извилистом берегу реки Несс. Я останавливаюсь и смотрю на воду, в ее черных глубинах мерцают осколки света, падающие от уличных фонарей, удерживая мой взгляд, пока я пытаюсь не замечать, как Эли обнимает и целует женщину. Боль пронзает мои внутренности. Я чувствую себя так, словно кто-то намного крупнее и сильнее ударил меня в живот. Мне физически больно. Я почти сгибаюсь пополам. Сейчас я ничего не слышу, кроме криков моей собственной жалости к себе.

— Эй, — говорит Ной, кладет руку мне на плечи и притягивает к себе. Его тело твердое, не такое теплое, но и не такое холодное. Вроде как у Эли. Это странно — привыкать к такой теплой коже. Я чувствую это даже сквозь одежду Ноя. И все же сейчас я чувствую себя в полной мере комфортно. Я обнимаю его за талию и прижимаюсь головой к его могучей груди. — Не кори себя, По. Даже я был подавлен. — Он сжимает меня в объятиях. — Сильная сучка. Должно быть, старая как мир.

Я откидываюсь назад и смотрю на него.

— Как думаешь, она контролирует Эли?

Ной сжимает челюсти. Его глаза темнеют в тени реки.

— Я не уверен в этом, дорогая. Хотел бы я, чтобы это было так. — Он вздыхает и скрещивает руки на груди. — Она сделала меня бессильным там, вместе с тобой. Когда ты остановилась, я остановился. — Он вздыхает. — Но я все еще мог видеть. Все слышать. Все понимать. И что же я увидел? — Я смотрю на него, а он смотрит на меня сверху вниз и качает головой. — Черт возьми, Райли. Ухмылка на лице Дюпре, этот взгляд в его глазах? У меня даже мурашки побежали по коже. Она чертовски могущественна, если может контролировать тебя, меня и Эли одновременно.

Налетающий порыв ветра ударяет мне в лицо и заставляет щуриться. На улице прохладно, где-то за тридцать (-1 градус Цельсия). Я не испытываю дискомфорта, но замечаю температуру. Иногда я скучаю по этому, очень человеческому ощущению, когда тебе ужасно холодно и хочется закутаться и потопать ногами, чтобы согреться. Скучаю по этому, черт возьми.

— Что-то не так, — неожиданно говорит Ной. — Я не могу понять, в чем дело. Но у меня такое чувство, что мы чего-то не замечаем.

— С Эли? — спрашиваю я.

Он бросает на меня взгляд.

— Со всем этим. — Он нежно хватает меня за подбородок, заставляя выдержать его взгляд. — Я умер не так давно, чтобы не помнить, каково это, когда твое сердце бьется с трудом. Даже если Дюпре находится под контролем этой сучки, меня это все равно бесит. И мне жаль, что тебе приходится это терпеть. Ты сама не своя с тех пор, как вернулась в Эдинбург. С тех пор, как это случилось. — Он притягивает мое лицо ближе, опускает свое так, что наши носы почти соприкасаются. — Я скучаю по старой, саркастичной, подлой и хитрожопой Райли По.

Я тоже скучаю по ней. Но, похоже, я ничего не могу с этим поделать. После Эдинбурга все стало еще мрачнее. Ужасная тьма. С моей точки зрения, это плохо, потому что я видела самую дерьмовую, самую уродливую тьму на свете. Это самое главное. Но, возможно, я позволила этому завладеть собой. Я имею в виду, не должна была. Возможно, это отчасти блокирует мои способности. Я настолько ослеплена горем и яростью, что не использую свои способности в полной мере. Вот почему эта женщина смогла так тщательно контролировать меня.

Возможно, Ной Майлз что-то заподозрил.

Он ухмыляется, все еще неприлично близко к моему лицу.

— Почему ты ни разу не снял с шеи сумку и не попытался соблазнить меня? — спрашиваю я в шутку. Я прищуриваюсь и жду мудрого ответа Ноя.

Вместо этого он расплывается в улыбке, поворачивает мое лицо к себе и достает свой айфон. После нескольких нажатий он переворачивает его и опускает. Мои глаза сканируют прикрепленную к нему фотографию.

Я. Ной. Мой рот впивается в его губы, посасывая его лицо.

И тут до меня доходит. Я помню. В лесу, после того, как я вытащила Эли и Вика из реальности. Ной использовал свои сверхчувствительные вампирские феромоны, чтобы вернуть меня к реальности.

Он спас мне жизнь, сделав это.

Все еще. Я свирепо смотрю на него и бью кулаком в живот.

— Придурок. Тебе обязательно было это фотографировать? — Я бью его еще раз. Сильнее. — Ты в буквальном смысле нашел время, чтобы сфотографировать нас? Я была не в себе.

— Ой, — говорит Ной, нелепо хватаясь за живот. Будто это причиняет ему боль. — Ты же не думаешь, что я откажусь от такой фотосессии, правда?

— Дай мне это, — говорю я и тянусь за ним. Он выхватывает его обратно. Убирает подальше от меня.

— О, черт возьми, нет, мисс По. Ни за что в жизни. — Он улыбается и засовывает свой айфон поглубже в карман. — Технологии — замечательная вещь. И я сохранил фото на своем жестком диске, так что перестань беспокоиться о том, чтобы удалить его с моего мобильного…

Какой-то звук отвлекает меня, и я поднимаю руку, чтобы заставить Ноя замолчать. Теперь он тоже прислушивается, и, несмотря на холодный ночной воздух, мы оба напрягаемся. Я сосредотачиваюсь, глубоко дышу, раскрывая свои чувства. Закрыв глаза, я сосредотачиваюсь на всем и представляю свой слуховой проход в виде мегафона, улавливающего все абстрактные звуки и придающего им резкость. Я сразу же перевожу взгляд за пределы городских огней. Вверх по реке и выше. Я напрягаюсь так сильно, что это почти причиняет боль. И тут я слышу это. Едва слышный звук. Это хриплый, слабый стон. Женский.

Человеческий.

И это не стон удовольствия.

Я нюхаю воздух, но это слишком далеко, чтобы определить наверняка. Я едва могу определить, откуда доносится звук, и все, что могу сделать, это начать двигаться в том направлении.

— Давай, — говорю я и пускаюсь трусцой.

Ной рядом со мной.

Я тут же останавливаюсь, разворачиваюсь и бросаюсь к реке. Через несколько секунд я уже бегу во весь опор. В тот момент, когда мои ботинки касаются дорожки, идущей вдоль реки, я перепрыгиваю через воду и приземляюсь на корточки на противоположном берегу. Я оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ной приземляется рядом со мной. Я останавливаюсь и прислушиваюсь на полсекунды. Мы на том же берегу реки, что и церковь Святого Андрея, но к северу от собора. Я поворачиваюсь в сторону церкви Святого Андрея, и, прячась в тени, мы бежим. Сейчас около двух часов ночи, посетителей стало меньше, а людей — меньше. Так что скулеж, который я слышу, становится громче с каждой секундой, и это меня беспокоит. Мы мчимся по Данкрейг-стрит и сворачиваем на Кеннет-стрит, следуя за стонами человека. Я бросаю взгляд на Ноя, когда мы бежим, и знаю, что сейчас он это слышит. Впереди кладбище, запах застарелого разложения проникает в мои чувства и притягивает меня все ближе и ближе. Опасаясь, что кто-нибудь заметит, как я просто выношу мусор, я спешу по темному переулку, нахожу опору для ног и прыгаю на крышу. Когда я смотрю в свою сторону, там стоит Ной. Мы мчимся по крышам, перепрыгивая через дымоходы и поскальзываясь на черепице, пока не слышим, как учащается биение человеческого сердца. Кладбище уже там, прямо впереди, и я набираю скорость, спрыгиваю с крыши и приземляюсь на полном ходу. Мы все еще находимся в черте города, но населенные пункты поредели. Кладбище Томнаурич расположено на склоне холма, и когда мы въезжаем на единственную посыпанную гравием дорожку, она начинает подниматься вверх по склону от подножия. Я чувствую запах старой смерти, костей и гниющей земли. Я осматриваю местность передо мной, и, хотя на улице темно, бледно-серые надгробия резко выделяются на фоне ночной тьмы. Могилы тянутся до самой вершины, но учащенное сердцебиение человека заставляет меня свернуть с тропинки в лес. Мы мчимся сквозь сосны и кустарник, и вдруг я резко останавливаюсь. На дальнем склоне холма я слышу это. Бульканье. Удушение.

В панике я убегаю, а Ной не отстает ни на шаг. Я вскакиваю на ветки дерева над головой и перепрыгиваю с дерева на дерево, чтобы сэкономить время. Затем внизу и впереди я вижу их. Я вижу Эли.

И от этой сцены у меня замирает сердце.

Женщина из «Hush 51» стоит на поляне. Эли стоит в нескольких футах от нее, застыв как вкопанный.

На руках у женщины молодая женщина, она впилась в ее горло. Руки девушки безвольно и безжизненно свисают по бокам. Ее тело дергается в конвульсиях. Она еще не совсем мертва.

Моя рука на дереве сильно прижимается к шершавой коре. Ной обнимает меня за талию, и я знаю, что он делает это, чтобы удержать меня от падения. В глубине души я знаю, что мы опоздали.

Женщина поднимает голову. По ее подбородку стекает струйка крови. Господи Иисусе, сколько крови. Она смотрит на меня мертвым взглядом, когда улыбается. Эли продолжает стоять неподвижно. Застыв на месте.

Когда мой взгляд возвращается к женщине, она бросает человека на пол.

Как мусор.

ЧАСТЬ 4: ТЕМНЫЙ ШЕПОТ

Убедитесь, что по окончании вашей смены вы вернетесь домой живыми. На этом урок заканчивается.

— Джим Мэлоун, «Неприкасаемые», 1987

Можете себе представить, что бы вы чувствовали, если бы у вас вырвали сердце из груди? Например, впиваются пальцами в вашу кожу, ломают ребра, пока эти пальцы не проникнут в сосуды, не найдут и не сожмут ваше сердце, а затем не вырвут его из вашего тела? Я могу. У меня такое чувство, будто это только что произошло. Я больше не чувствую себя человеком. Ни живым. Ни мертвым. Я не знаю, чувствую ли я вообще что-нибудь, кроме ярости. И отвращения. Это звучит драматично, просто подумать об этом, не говоря уже о том, чтобы чувствовать по-настоящему. Прямо сейчас мне на это наплевать. Я хочу причинять боль. Причинять мучения. Может быть, даже убивать. Теперь, когда я думаю об этом, возможно, это то, чего хочет она.

— Райли По

«Они травят тебя, Райли. Ты должна уйти. Сделай это сейчас».

Тело вздрагивает, будто меня ударили. Голос в голове застает меня врасплох настолько, что я чуть не падаю с двадцатифутовой ветки дерева, которую мы делим с Ноем.

«Уходи сейчас же. Если они схватят тебя, Райли, они не убьют тебя. Они будут пытать тебя. И ты больше ничего не можешь сделать. Человек мертв. Уходи».

Я смотрю сквозь сосновые ветви и тени на Эли и женщину. Мой взгляд падает на безжизненное тело невинного человека, лежащее на земле. Я так чертовски растеряна, обижена и зла, что чувствую, будто вот-вот самовозгорюсь. Мое дыхание учащается, и я набираюсь сил, но прежде чем мои ноги отрываются от ветки дерева, Ной крепче сжимает мою руку. Я знаю, что он не отпустит меня. Если я прыгну, то приземлюсь на одну ветку ниже.

Но если я прыгну, у меня все равно останется одна здоровая рука, которой я смогу сражаться.

Затем я слышу это. Я задерживаю дыхание и склоняю голову набок, стараясь не обращать внимания на все, что меня окружает: ветер, ночные звуки. Я сосредотачиваюсь на биении сердца, отделяя человеческие звуки от животных. Там. Обратно к реке. И это не один приступ, сопровождающийся одышкой.

Бросив последний взгляд на женщину-вампира, которая вытирает рот рукавом и улыбается мне, я перевожу взгляд на Ноя, и он все понимает. Мы пробираемся сквозь деревья, и я мчусь навстречу человеческому сердцу, которое бьется все быстрее и быстрее, в такт шагам на бегу. Как только мы минуем кладбище, мчимся на максимальной скорости, Ной в нескольких шагах позади меня, и… я ошиблась. Не у реки. На одну улицу дальше. В переулке. Плач и мольбы теперь звучат громко — достаточно громко, чтобы их мог услышать другой человек. Мы с Ноем одновременно сворачиваем за угол.

Это тупиковый переулок — перекресток между двумя зданиями, с маленьким двориком в самом конце. Молодая пара стоит, прижавшись друг к другу, парень прикрывает девушку. Она цепляется за его спину, ее пальцы впиваются в его плечо с такой силой, что я вижу, как побелели костяшки с того места, где стою.

Двое загнали их в угол — оба мужчины. Оба молодые. Ну, они молодо выглядят. Они оба поворачиваются и смотрят на нас с Ноем, когда мы приближаемся. Я бросаюсь к паре, и девушка вскрикивает. Я бросаю на нее взгляд. «Тихо. Вы оба бегите. Быстро. Иди прямо домой. Делайте. Сейчас же!»

Парень мгновение смотрит на меня, затем хватает свою девушку за руку и бросается бежать, а я направляюсь в сторону здания, спиной к ним, не сводя глаз с мужчин. Ной теперь передо мной, и он уже преобразился. Один из мужчин прыгает и пытается проскочить мимо меня, чтобы броситься на людей, но я хватаю его за ногу и прижимаю к земле. Он приземляется на спину, а я оказываюсь сверху. Однако он удивляет меня. Он сильнее, чем я себе представляла. Он хватает меня за горло и швыряет о стену здания. Я ударяюсь головой и знаю, что утром она будет чертовски болеть. Краем глаза я замечаю Ноя. У него в руках другой нож. Другой летит, и я выхватываю свой серебряный меч из ножен на поясе и вонзаю острие ему в кожу. Его глаза округляются, когда он смотрит на меня.

— Она контролирует тебя? — спрашиваю я. Когда он не отвечает, я вонзаю лезвие еще глубже. Он ворчит. — Кто она? — Рычу я. — Как ее, блядь, зовут?

Вампир смотрит на меня кроваво-красными глазами.

— Кэррин, — говорит он, и его голос звучит булькающе. Улыбка приподнимает уголки его губ. — Она убьет тебя.

— Я так не думаю. — Я вонзаю лезвие ему в сердце. Он падает на меня. Он уже бьется в конвульсиях, когда я отталкиваю его, и в тот момент, когда я освобождаюсь от него, я вижу, как Ной отрывает другому голову начисто. Некрасиво. Он бросает его на дрожащее тело и смотрит на меня. В одно мгновение его лицо снова становится размытым. Безупречным и совершенным.

— Знаешь, — говорит Ной. Он бросает взгляд на кучи на земле. — Это становится чертовски старым. — Он хрустит шеей, будто у него остался какой-то излом после превращения в монстра. — Что он тебе сказал?

Я подхожу, пинком вытаскиваю лезвие из кучи вампирских объедков и вытираю его об асфальт. Затем вытираю о штаны. Мне чертовски плохо, но я не хочу оставлять свои ножи.

— Ее зовут Кэррин. И, по0видимому, по его словам, — я наклоняю голову, — она хочет моей смерти.

— Да, в этом нет ничего нового, — говорит Ной. Он поднимает взгляд к небу, и я впервые замечаю, что рассвет близок. — Ты слышала что-нибудь еще?

Я прислушиваюсь, затем качаю головой.

— Нет, но я буду чувствовать себя лучше, если мы пробежимся по крышам, проскочим несколько улиц до рассвета. — Я засовываю клинок обратно в ножны и подхожу к Ною. — Не знаю, кто такая Кэррин, но здесь происходит что-то еще.

— Например?

Я пожимаю плечами.

— Ну, если бы я знала этот ответ, мы бы здесь не стояли.

Лицо Ноя скрыто в тени, но я вижу, как он улыбается.

— Пойдем.

Мы выходим на улицу. Бежим по крышам. Перепрыгиваем со здания на здание. Мы даже пересекаем реку, взбираемся на собор Святого Эндрю и делаем несколько кругов вдоль реки Несс. Остаток ночи здесь царит тишина. Ну, все, кроме пожарных и бригады по уборке, все еще собрались у «Тишины 51». Какой беспорядок. Мы держимся на расстоянии, но чем ближе к рассвету, тем больше людей начинают свой день, и мы вынуждены замедлять шаг. Больше ничего не происходит. Никаких случайных вампиров. Никаких появлений Эли и Кэррин.

Даже думать о его имени с другой женщиной, вампир она или нет, больно.

Мы с Ноем переходим улицу в противоположную сторону и снова осматриваем центр города. Чайки кричат и садятся на крыши, и когда я вдыхаю солоноватый аромат залива Ферт, он окутывает меня. Это напоминает мне о доме. Боже, как я скучаю по этому вонючему, пахнущему блевотиной болоту.

Следующие пару дней проходят на удивление без происшествий. Никаких убийств, даже намека на присутствие Эли и Кэррин. Мы прочесываем каждый клуб, осматриваем каждую крышу, каждый темный переулок и все, что находится вдоль реки Несс. Ничего. Выходные закончились, и местные жители возвращаются к своим будничным занятиям. Мы с Ноем как раз сворачиваем на Монтегю-роу, когда ноябрьское солнце поднимается над городским хребтом. Я останавливаюсь и поворачиваюсь, вглядываясь. С тех пор как я приехала в Шотландию, мне кажется, я видела солнце раза три. Я так сильно хочу, чтобы все это дерьмо исчезло: убийство невинных, тайна Эли. И как мне когда-нибудь выкинуть из головы образы того, как он целует ту женщину? Господи, я ненавижу ревность, но, в конце концов, я — человек, пусть даже отчасти. Я не могу сдержать эмоций. И смотреть, как они целуются, прикасаются друг к другу?

Я на секунду закрываю глаза, и солнце встает и пробивается сквозь облака, освещая мое лицо. Моя кожа нагревается, совсем чуть-чуть, и я вдыхаю. На мгновение я теряюсь. Звуки города, звуки клаксонов, негромкий гул разговоров, который теперь почти никогда не покидает меня. Этим утром дует холодный и бодрящий ветер, и вместе с ним с залива доносится лай тюленей.

Я резко открываю глаза, внезапно осознавая, что стою на подъездной дорожке к нашему гостевому дому с закрытыми глазами. Выгляжу как идиотка. Чувствую себя более уязвимой, чем когда-либо должна была себе позволить.

Серебристые глаза Ноя изучают меня с такой напряженностью, с такой глубиной. В них нет жалости. Только сострадание. Его взгляд смягчается.

— Ты совсем не похожа на идиотку, — сообщает он мне, снова углубляясь в мои мысли. — Далеко. И не вздумай копаться в моей голове. — Он ухмыляется. — Тебе может не понравиться то, что ты найдешь.

Признаю, это заманчиво. Я имею в виду, копать глубже. С тех пор, как весь вампирский яд впитался в мою ДНК, я могу видеть прошлые события в жизни других людей. И все это простым прикосновением. Я никак не могу контролировать, куда я попадаю, оказавшись в памяти души, но это почти так, как если бы я действительно была там, лично, стояла и наблюдала, как разворачиваются все происходящие события. Ребята, которые учили нас всех владеть палашом в Эдинбурге? В частности, Тристан де Барре? Да, это определенно было что-то, на что стоило посмотреть. Он был рыцарем тринадцатого века, который был убит в собственной темнице вместе со своими людьми, печально известным Драконьим Ястребом и его рыцарями. В видении я стояла в сырой камере и наблюдала, не в силах что-либо с этим поделать. С другой стороны, если бы я могла, сегодня не было бы Тристана де Барре. И, как ни странно, хотя он был мертв много веков назад, Тристан существует. Мертв, бродит по своим землям со своими людьми в облике духов, а потом — бац! Его нынешняя жена, судебный археолог, помогла ему разрушить древнее проклятие, и он и его люди обрели новую жизнь. Еще один шанс остаться в живых. Тристан и Гаван Конвик, друзья и в жизни, и в смерти, собрались вместе, чтобы проинструктировать команду Эли в Эдинбурге по владению палашом. Оба мужика больные на голову.

— В последнее время я чего-то нечасто вижу тебя, — говорит Ной, отпирая дверь гостевого домика. Он оборачивается. — Улыбающейся.

Я прохожу мимо него.

— Да, ну, ты же меня знаешь, не так ли? — Я иду на кухню, открываю холодильник и достаю недопитую бутылку содовой, которую Ной купил мне на днях. Когда я открываю крышку, она едва слышно шипит; она более плоская, чем я люблю, но я все равно выпиваю ее залпом.

— Все слишком хорошо.

Я смотрю на Ноя, и на долю секунды у меня возникает мысль рассказать ему о голосе, который я слышала, предупреждавшем меня уйти, а не нападать на Кэррин. Голос сказал мне, что они с Эли не убьют меня, но будут пытать. Я открываю рот, но вместо этого произношу что-то еще.

— Я не понимаю, Ной. Какое отношение Кэррин и Эли имеют к убийствам изгоев и новичков? Я вообще не вижу связи.

— Я тоже не знаю, — говорит он. — Но мы здесь для того, чтобы это выяснить, верно? И остановить.

— Да, так и есть, — отвечаю я, затем я швыряю пустую пластиковую бутылку из-под газировки в мусорное ведро. Я швыряю ее сильнее, чем хотела, и, промахнувшись мимо мусорки, она ударяется о стену, отскакивает и разлетается по кухне. Я вздыхаю и тру глаза.

Ной хватает меня за плечи и поддерживает. Успокаивает.

— Посмотри на меня, — говорит он.

Еще раз вздохнув, я открываю глаза.

— Я не понимаю, Ной. Как Эли может смотреть прямо на меня и не узнавать? — Я чувствую, как во мне поднимается энергия от мысли, что Эли и эта женщина вместе. Как газировка, которую взболтали, а крышка треснула, и вся жидкость вытекла. Это я, прямо сейчас, несмотря на то, что видела нерешительность в глазах Эли. Почти…

— Райли, ты должна взять себя в руки, дорогая, — говорит Ной и наклоняет голову, чтобы я посмотрела на него. Мерцает жидкое серебро. — Потому что, когда в нас просыпается человеческая жажда крови, это все, что остается. Это поглощает нас. Что бы ни произошло, это становится главным. Чтобы каким-то образом, не важно какими средствами, кровь этого человека попала в наши тела.

Я отвожу взгляд, потому что мне больно думать об этом. Он берет меня за подбородок и притягивает мой взгляд к себе.

— Разум, мораль, человечность — все это уходит. Воспоминания? Уходят. Наше зрение не видит ничего, кроме крови. Мы ощущаем его вкус во рту только по запаху, исходящему от поверхности человеческой кожи. — Он улыбается. — Ты знаешь это. Ты испытала это на себе, Райли. У меня есть воспоминание о боли в шее, подтверждающее это. Помнишь? Ты разорвала ее, когда жаждала крови.

И снова потребность в утешении переполняет меня, и я обнимаю Ноя за талию и кладу голову ему на грудь. Мне не очень нравится эта моя нужда в себе в последнее время. Это отстой. Я чувствую себя такой бесполезной.

Он обнимает меня и кладет ладонь мне на затылок.

— Я не собираюсь лгать и говорить, что у меня есть ответы на все вопросы, — мягко говорит он. — Но я буду бороться до конца, чтобы спасти Эли.

Именно в этот момент это происходит.

Странно, что этого не случилось раньше.

Только что моя щека была прижата к груди Ноя, а в следующую секунду я уже стою в окутанном туманом лесу, белый пар пробивается сквозь высокие деревья и подлесок. Я оглядываюсь по сторонам, но ничего не кажется знакомым. Вороны вздрагивают и в спешке улетают прочь. Я оглядываюсь по сторонам. Сначала я никого не вижу. Затем я слышу шаги. Бегут. Продираясь сквозь заросли.

Затем я вижу Ноя. Он идет пешком, пробираясь между деревьями. На нем коричневые брюки, ботинки, кремовая рубашка с длинными рукавами и коричневый жилет. У него другие волосы — длинные, собранные на затылке, без дредов. На нем треуголка, и он драпает. В одной руке топор. В другой винтовка. За ним гонятся трое мужчин в красных мундирах.

Война за независимость. Ной — ополченец.

В лесу раздается выстрел, и когда я смотрю на «красных мундиров», одна из их винтовок дымится. Двое других стреляют в Ноя. Один промахивается. Один попадает ему в плечо, сбивая с ног. Я борюсь с собой, чтобы не броситься к нему; это ни к чему хорошему не приведет. Я сторонний наблюдатель, наблюдаю за воспоминаниями, которые уже произошли.

Так же быстро, как и упал, Ной перекатывается и встает на ноги. Теперь он поворачивается и бежит прямо к красномундирникам. Все трое стоят на коленях и перезаряжают пистолеты. Ной бросает ружье и, описав широкую дугу, размахивается и вонзает свой топор прямо в грудь британского солдата. Ногой он отталкивает солдата от лезвия и бежит прямо на двух других солдат. Из плеча Ноя сочится кровь, но он не обращает на это внимания и наносит смертельный удар в горло первому солдату. Его голова почти полностью отрывается.

Остался один красномундирник, и он поджидает Ноя и использует свой пистолет, чтобы отразить мощный удар Ноя. Они сражаются, борются изо всех сил. Только сейчас я понимаю, что Ной не вампир. Он смертный. Впечатляющий боец. Я чувствую, как в крови Ноя растет адреналин, когда они пытаются взять себя в руки.

Откуда ни возьмись, появляется еще один красномундирник и, выхватив меч, пронзает им Ноя в спину. Крик Ноя пронзает мои уши, и я чувствую, как внутри него бурлит каждая капля боли и гнева. Он опускается на колени, все еще крепко сжимая топор в руке.

Из тумана, нависающего над нами, выплывает фигура. В тот момент, когда он падает и приземляется на ноги, я вижу, что это Эли. Он одет как Ной. Его волосы длиннее и зачесаны назад на затылке. Его лазурно-голубые глаза почти светятся сквозь туман.

Эли движется как в тумане и внезапно оказывается рядом с обоими мужчинами. Он хватает одного из солдат за горло. Другого — за ворот рубашки и притягивает к себе. На моих глазах челюсть Эли вытягивается, из десен выпадают длинные зазубренные зубы, и он впивается солдату в горло. Он бросает его на землю и проделывает то же самое со вторым солдатом в красном мундире. Жажда крови, которая переполняет Эли, переполняет и меня; я чувствую это, запах, страстное желание, будто я испытываю ее вместо него. Я стою неподвижно и смотрю, как Эли падает на землю рядом с Ноем. Эли больше не превращается в вампира. Это он Эли. И я вижу, как боль отражается на его лице, когда он смотрит на Ноя.

— У меня ничего не получится, — говорит Ной. В его акценте все еще слышны южные нотки, но он стал более старым. — Найди Элану. Возьми… — Ной начинает кашлять, задыхаясь. Он хватает Эли за руку. — Позаботься о ней, брат. Я обещал ей, что всегда буду заботиться о ней. Я… вынужден нарушить это обещание. — Он кашляет еще, и это больше похоже на плач, чем на что-либо другое. Он наполнен болью. Не физической, а эмоциональной. Я тоже чувствую ее внутри себя. — Сделай это для меня, — умоляет он Эли. — Пожалуйста.

Все эмоции Ноя переполняют меня. Он любит эту девушку, Элану. Это была его жена? Его невеста? В любом случае, горе, которое он испытывает, ошеломляет. Это другой Ной, не такой, каким я его знаю. Я наблюдаю, как Эли наклоняет голову ближе к Ною.

— Я могу это исправить, — говорит Эли. — Я могу вылечить тебя. Ты сам сможешь позаботиться об Элане.

Дыхание Ноя учащается, и он задыхается.

— Ты должен поторопиться и принять решение, — призывает Эли. — Сейчас.

— Я буду таким же, как ты? — спрашивает Ной.

— Да.

Ной на мгновение закрывает глаза, и его губы шевелятся. Он молится. Внезапно его глаза снова открываются, и он смотрит на Эли.

— Сделай это.

Эли не спрашивает, уверен ли он, и не колеблется ни секунды. Он двигается так быстро, что я не замечаю, как меняется выражение лица Эли. Я не вижу, как удлиняются его зубы. Я вижу только, как его рот скользит по шее Ноя и остается там на несколько секунд. Когда он поднимает голову и вытирает рот рукавом, оказывается, что это лицо Эли. Не вампира. Ной застывает как вкопанный. Я не вижу, чтобы дыхание вырывалось из его груди. Его глаза цвета ртути безучастно смотрят в небо.

Внезапно Ной дергается, его тело начинает трястись в конвульсиях. Эли хватает его за плечи, удерживая на месте.

— Будь сильным, — рычит Эли, и его французский акцент становится еще сильнее.

Болезненный крик Ноя разносится по окутанному туманом лесу. Затем его глаза распахиваются.

Голоса, шаги в лесу. Эли поднимает взгляд, его руки все еще удерживают свирепого и сопротивляющегося Ноя. Это похоже на то, что… тот сошел с ума, и эти эмоции переполняют и меня тоже. Я едва могу стоять на месте.

Я смотрю в ту сторону, куда смотрит Эли, и вижу то же, что и он. Еще красные мундиры. Их много. Как тряпичную куклу, он перекидывает Ноя через плечо и пускается бежать. Я пытаюсь двинуться с места, последовать за ним, но не могу. Мгновение спустя мимо меня пробегают британские солдаты. Они так близко, что я вижу усы на их лицах. Они преследуют Эли и Ноя, и вскоре туман поглощает их всех. Воздух оглашают выстрелы. Крики. Крики ужаса…

Внезапно я резко открываю глаза и вижу, как Ной трясет меня за плечи. Так сильно, что мне кажется, будто мои зубы стучат друг о друга. Я сосредотачиваюсь на его лице, его глазах.

— Перестань меня трясти, — говорю я.

Ной сжимает челюсти.

— Я мог бы использовать свой особый метод, чтобы отвлечь тебя от размышлений, — отвечает он. Его глаза светлеют. — Тот, который я приберегаю только для тебя.

Он подводит меня к стулу, и я сажусь. Он садится передо мной на корточки, и я смотрю на него.

— Ты никогда не говорил мне, что это Эли обратил тебя.

На его губах появляется улыбка.

— Ты никогда не спрашивала. Так что еще ты видела?

Я вдыхаю, выдыхаю и смотрю на него.

— Я видела, как ты сражался с британскими солдатами. Но ты умирал. Умоляя Эли позаботиться об Элане.

На мгновение мысли Ноя уносятся куда-то далеко, и я знаю это, потому что выражение его глаз смягчается и углубляется, и он отводит взгляд в какую-то другую точку комнаты. Наконец он снова смотрит на меня.

— Мы были помолвлены и собирались пожениться. Она была… самой милой женщиной, которую я когда-либо встречал.

— Что случилось? — спрашиваю я. — После того, как Эли изменил тебя.

Ной потирает подбородок, и я вижу, что ему больно вспоминать об этом. Я сожалею, что спрашиваю.

— Ты знаешь, каково это, когда тебя впервые меняют. Ты… сходишь с ума от жажды крови. — На его губах появляется улыбка. — Я не помню всего, но позже Эли сказал мне, что я его здорово подвез. Он отвез меня аж на юг, к родственникам Причера. Он оставил меня там, чтобы они очистили меня. Так же, как и тебя. Ничуть не изменилось.

Я не решаюсь спросить о большем, но все же могу. Ной — мой напарник. Мой друг. Лучший друг Эли. Я хочу знать.

— Что случилось с Эланой?

Ной смотрит в пол между его коленями.

— К тому времени, как Эли вернулся, чтобы присмотреть за ней, пока я не был готов, она и вся ее семья были убиты. — Теперь он смотрит на меня, и его серебристые глаза наполнены слезами. — Элана, ее родители и шестеро братьев и сестер. Все погибли. Их дом сгорел дотла. — Он встает, подходит к окну и выглядывает наружу. — Я… на какое-то время сошел с ума. Можно сказать, контролируемое буйство. — Он поворачивается и смотрит на меня. — Так, во всяком случае, все начиналось. Месть, уверяю тебя, может быстро перерасти в жажду крови. Эли пришлось пойти за мной. Мне пришлось еще раз пройти вампирскую детоксикацию. — Его глаза теперь не печальны, но и не улыбаются. — Я отомстил за Элану и ее семью. Но это стоило слишком высокой цены. Если бы Эли не остановил меня… — Он качает головой. — Не знаю, Райли. Уверен, мы с тобой не жили бы в одном гостевом доме, если бы не решимость Дюпре спасти меня от самого себя.

Я бью Ноя по руке.

— Тогда я чертовски рада, что он это сделал. Я бы хотела, чтобы никто, кроме Эли, не прикрывал мне спину.

Мы стоим на маленькой кухне гостевого дома в Инвернессе и молчим всего несколько секунд. Но мы знаем друг друга. Мы понимаем. И я начинаю понимать, в каком затруднительном положении находится Эли прямо сейчас.

Ной пальцами легко берет меня за подбородок и притягивает мой взгляд к себе. Несколько мгновений он смотрит мне в глаза.

— Я знаю Эли лучше, чем кто-либо другой, Райли. У него сильная воля. Он справится с этим. Клянусь, я чувствую это.

Ободряющие слова Ноя омывают меня, и я успокаиваюсь. Я улыбаюсь ему.

— Мне это было нужно.

Его идеальные губы растягиваются в широкой улыбке.

— Я знаю. — Он целует меня в нос. — Ладно, хватит пока предаваться размышлениям, — говорит Ной. — Нам нужно поработать.

— Эй, я же говорила тебе, что не могу контролировать то, куда приводят меня воспоминания, — напоминаю я ему. — Думаю, мне просто нужно подождать и посмотреть, что ты от меня скрываешь позже.

Что-то мелькает в глазах Ноя, но я не обращаю на это внимания. Не нужно его провоцировать.

— Умная девочка, — говорит он.

Мы занимаемся делом.

Пока мы изучаем карту города, я обвожу кружком все наиболее вероятные места, где мог бы охотиться изгой или новичок. Но когда смотрю на свои пометки, все это начинает казаться бесполезным. Красный перманентный маркер, который я использую, начинает занимать много места. Я качаю головой, закрываю кончик крышкой и бросаю его на пол.

— Их атаки слишком случайны, Ной. Мы выбираем слишком много направлений. Слишком много чертовых «что, если». Я смотрю на него, и его взгляд прикован к карте. — Я чувствую, что единственное, что мы делаем, — это полагаемся на мои сверхзвуковые ощущения. Пока что это тоже не было на сто процентов точным. Кэррин смогла контролировать мой разум, и она убила невинного человека прежде, чем я успела это осознать.

Теперь он смотрит на меня снизу вверх.

— Она контролировала твой разум и мой, потому что она чертовски сильна, Райли. К тому же, тебя отвлекает Эли. Мы этого не видим, но каким-то образом все это связано. Кэррин, Эли и случайные убийства. — Он качает головой. — Нам нужно узнать о ней побольше. — Он отодвигается от стола и хватает со стойки свой сотовый.

— Кому звонишь?

— Габриэлю, — отвечает он. — Он давно в Шотландии. Может быть, он слышал о ней.

У Габриэля не только нет фамилии, которую стоило бы упомянуть, но он еще и бессмертный друид, живший много веков назад. Он связной ВЦНЯ в Шотландии. Мы останавливались в его доме, «Полумесяц», в Эдинбурге, когда сражались с Темными Падшими. Было бы здорово, если бы он был здесь.

Пока Ной разговаривает с Габриэлем, я встаю, киваю в сторону своей спальни и направляюсь в душ. Мое тело ноет, а в основании черепа начинает ныть головная боль. В комнате я роюсь в своих скудных пожитках — думаю, только в самом необходимом. Я беру чистые трусики и хлопковую майку и направляюсь в душ. Оказавшись в ванной, я слишком долго смотрю на большую фарфоровую ванну на ножках. Я решаю отмокнуть. Подумать.

Забыть.

Включив воду на полную мощность, я раздеваюсь и жду, пока ванна наполнится. Я собираю волосы в пучок на затылке и завязываю их в конский хвост. Глядя в зеркало на свое отражение, я задаюсь вопросом, к чему все это приведет. Что будет с Эли? Со мной? С нами?

Не успеваю я скользнуть в воду и запрокинуть голову, как голос возвращается.

«Из-за тебя мне очень трудно с тобой разговаривать, Райли. Ты такая красивая».

Мои глаза распахиваются, и я оглядываюсь по сторонам. Хотя я потеряла большую часть своей скромности много лет назад, я прикрываю грудь рукой. На этот раз я отвечаю на голос.

«Где ты, Афиос?» мысленно спрашиваю я.

Тюрьма. Ад. Называй это как хочешь.

Афиос был несправедливо обвинен в грехе Темных Падших — падших ангелов, охваченных самой темной магией. Мы победили остальных. Он спас мою жизнь, все наши жизни, в обмен на свою собственную.

«Что ты делаешь, шныряя по моей ванной, пока я принимаю ванну?»

«В последнее время с тобой трудно оставаться наедине. Прости, что я восхищаюсь твоей красотой. Это все, что у меня осталось.»

«Кто эта женщина? Кэррин?»

«Очевидно, она из тех, кто хочет заполучить твоего жениха так же сильно, как и ты».

Это меня злит.

«Черт возьми, Афиос. Ты собираешься мне помочь или нет?»

Он тихо смеется, почти шепотом.

«Ты многого от меня требуешь, Райли По.»

Да, я знаю.

«Прости, Афиос. Я бы хотела, чтобы у тебя был способ сбежать… где бы ты ни был.»

Афиос вздыхает.

«В чем была бы разница? Я здесь без тебя или там без тебя? Для меня это все та же тюрьма.»

«Я люблю Эли, и это никогда не изменится. Я должна помочь ему.»

«Знаю. Вот почему я даже подвергаю себя этой пытке. Видеть тебя такой, какая ты есть, в моей голове и знать, что ты недосягаема. Я бы предпочел, чтобы меня разрезали пополам».

«Афиос».

Еще один смешок.

«Я посмотрю, что смогу выяснить. Копаться в мыслях — утомительное занятие, знаешь ли. И это все, что у меня есть на данный момент. Я привязан к этому месту, Райли. И я не знаю Кэррин, кроме, конечно, того, кто она такая. И что она очень, очень могущественна».

«Знаю. Взмахом руки она вызвала в клубе, где мы находились, нечто вроде звукового взрыва. Все стекла разлетелись вдребезги. Я была бессильна против нее».

«Что ж, имей в виду, что силу разума нужно тренировать, так же как нужно практиковаться в фехтовании. Потренируйся на своем партнере. Ты даже не представляешь, на что способна, Райли. Помни. Помимо твоей собственной уникальной крови, в тебе есть вампирский яд. Я видел твои способности. Они развиты только наполовину».

Я улыбаюсь.

«Это что, ободряющая речь, Афиос? Хочешь поднять мне настроение?»

«Ты меня не слышишь, не так ли? Хотя ты, возможно, и отодвинула на второй план наше совместное времяпрепровождение, я, безусловно, этого не сделал. Эти воспоминания — все, что у меня осталось».

Меня переполняет чувство вины. Да. Я признаю, что между мной и Афиосом что-то было. Что-то сильное и властолюбивое, с чем я не могла бороться. Мы занимались любовью после того, как я подумала, что Эли был убит. Мне пришлось с этим смириться. Я ни о чем не жалею. И если я когда-нибудь верну Эли, мне придется рассказать ему. Черт, возможно, он уже знает.

«Мне приятно сознавать, что ты, по крайней мере, не жалеешь о проведенном вместе времени. Но я хочу сказать, Райли, что в тебе тоже есть что-то темное. Наряду со всеми вампирскими способностями. Ты просто проигнорировала это. И, к сожалению, я не могу тебе помочь. Только ты можешь пролить на это свет».

Я закрываю глаза и опускаю голову на твердый фарфоровый бортик ванны. Я нарочно стучу по ней несколько раз. И стону. У меня такое чувство, будто я разговариваю с Йодой. Загадками.

«О чем ты говоришь, Афиос?»

«Кто такой Йода?»

Я чуть не смеюсь.

«Никто. Просто скажи мне, что ты имеешь в виду, вместо того чтобы ходить кругами».

«В тебе есть некоторые из моих способностей, Райли. Когда мы занимались любовью, мы стали единым целым, пусть и на короткое время. Я оставил в тебе частичку себя. Мои способности к разуму. Внутренняя энергия, которой ты можешь управлять. И, возможно, несколько способностей, которые помогут тебе управлять стихиями. Силами природы. Ты можешь использовать их для борьбы с Кэррин или с кем-либо еще, кто представляет угрозу. Оттачивай их. Используй их. Я должен идти. Если меня поймают, я могу потерять это. И я не смогу выжить, по крайней мере, не разговаривая с тобой время от времени. Я посмотрю, что смогу узнать о Кэррин. Будь осторожен. Держись поближе к Майлзу».

«Я буду».

И так же быстро я понимаю, что Афиос исчез из моей головы. Я чувствую, что его больше нет рядом. Я не могу это объяснить, но меня не покидает чувство потери. Но это не та потеря, которую я испытываю по Эли.

Она становится все более невыносимой.

Потянувшись, я снова включаю горячую воду и позволяю ей нагреть чуть теплую воду, в которой я сижу. Я откидываю голову назад и закрываю глаза. Еще несколько минут.

Мои мысли возвращаются к словам Афиоса. Теперь у меня тоже есть черты Темного Падшего? То, что он оставил их во мне, это… чертовски странно. Усиленный контроль над разумом и власть над стихиями? Внутренняя энергия? Я как один из гребаных Людей Икс. Какого черта?

Технически, Афиос не является Темным Падшим. Он не злой. И он пожертвовал своей душой, чтобы спасти человечество. Но он могущественный ангел. Я даже представить себе не могу, как можно обладать такой силой. Я не хочу такой огромной силы разума. Что, если это овладеет мной, и я стану каким-нибудь властолюбивым получеловеком, одержимым жаждой мести, обрушивающим на людей ураганы и торнадо? Таких в мире достаточно. Я не собираюсь становиться одной из них.

Черт возьми, нет.

Горячая вода окутывает меня, и я чувствую, что плыву по течению. На самом деле мне этого не хочется… у нас много работы. Но меня одолевает сонливость, и я погружаюсь в тихий покой, которого у меня уже давно не было.

Сначала я осознаю, что лежу в ванне, горячая вода успокаивает мои ноющие мышцы и обнаженную кожу. Затем у меня темнеет под веками, и я ничего не вижу, ничего не чувствую. Я теряю ощущение погружения в горячую воду, и на смену ему приходит холод и чернота. Мои руки невесомы, я ощупываю темное окружение, как безмозглый, бессвязно бредущий зомби с вытянутыми перед собой руками.

Затем, будто мои мысли зажгли какой-то внутренний огонь, во мне вспыхивает адреналин, и я чувствую, как энергия собирается в сердцевине. Сначала она кружится там, как на спутниковой фотографии урагана. Затем она вспыхивает, взрывается, посылая смертельные дозы этой энергии по моим конечностям. Я резко просыпаюсь, почти выпрыгивая из своего заточения. Я приземляюсь на ноги, приседая. Медленно встаю. Я больше не голая. Но и не одета. Не так, как обычно. Ощущение такое, будто кусок тончайшего, полупрозрачного материала прилип к моему телу, нависая вплотную, но не сдерживаемый ни ремешками, ни молниями, ни пуговицами. Я ничего этого не вижу. Я только чувствую это.

Сила, которая пронизывает меня насквозь, никуда не денется; она здесь, внутри меня, как низкое жужжание. Если бы на меня налетел жук и ударил по телу, он бы взорвался и поджарился, вспыхнув пламенем, как в лампе от насекомых. Темнота все еще окружает меня. Я совершенно потеряна и не чувствую здесь ничьего присутствия, кроме своего собственного. Как будто я нахожусь в каком-то странном временном пространстве, паря вокруг. Как доктор Кто. Только он намного круче.

Я поднимаю руку, чтобы убрать волосы с лица, и тот же прилив силы обжигает меня где-то внизу живота, а затем стремительно проносится по руке. Я чувствую его до кончиков пальцев. Что за чертовщина?

Я одновременно поднимаю руки; волна энергии, исходящая от обеих моих ладоней, чуть не сбивает меня с ног.

Это то, о чем говорил Афиос?

Я чувствую себя Патриком Суэйзи из фильма «Призрак», который после смерти пытается сдвинуть монетку с мертвой точки. Вытягиваю энергию из себя и вытряхиваю ее из своего тела.

Во мне действительно есть это? Или я просто сплю?

И тут я чувствую, как атмосфера вокруг меня меняется, и я снова становлюсь невесомой. Темнота по-прежнему окружает меня, и все же что-то невероятно знакомое овладевает мной; я не могу сказать, ощущение это, или воспоминание, или что-то еще. Но это то, что я знаю очень, очень хорошо. Я на самом деле начинаю злиться. Я в этой чертовой ванне или это сон? Потеря контроля теперь заменяет тот прилив сил, который я чувствовала несколько мгновений назад. Я ничего не контролирую. Я чувствую себя так, словно меня втиснули в углубление в стене: холодно, сыро, пусто. Я не могу повернуть голову, я не могу пошевелить конечностями. Не думаю, что на мне сейчас есть какая-нибудь одежда, ни ткани, ничего.

Легкое прикосновение касается моей талии, бедер, и от этого знакомого прикосновения у меня перехватывает дыхание. Я жажду этого сейчас, и, хотя я этого не вижу, я хочу этого.

Невидимые руки скользят по мне, и тепло, сопровождающее ласки, вызывает почти неловкость. Я не могу пошевелиться, хотя и хочу; я могу только стоять здесь и принимать. Чья-то рука скользит по моим волосам, откидывает их назад, наклоняя мою голову. Это прикосновение эротично, возбуждающе, и мое сердце колотится, медленно, но сильно. Губы касаются моих, влажные, полные, соблазнительные одновременно. Ощущение перемещается к горлу, к ключицам, в то время как руки накрывают мою грудь. Возбуждение пронизывает каждое нервное окончание моего тела, и тихий стон заглушается углублением этого странного, невесомого поцелуя. Руки оставляют мои груди и скользят по ребрам, сильные пальцы впиваются в мою плоть, пока поцелуй поглощает меня. Я знаю его, этот рот. Я не могу вспомнить, откуда он взялся. Я знаю только, что он должен быть у меня.

Эти сильные пальцы соскальзывают с моих бедер и двигаются вниз, по бедрам, а затем, без предупреждения, скользят у меня между ног. Меня ласкают там, прямо здесь, это соблазнительное прикосновение невидимой руки, направляемое кем-то, кто знает меня, знает мои потребности и точно знает, сколько давления требуется, чтобы поставить меня на колени. От этого сексуального прикосновения у меня кружится голова, и я хватаю ртом воздух, когда по мне прокатывается первая волна оргазма. Затем горячее дыхание сменяется нежными, сильными пальцами, и этот прилив силы, этот оргазм обрушивается на меня бурными волнами, и я чувствую, что теряю самообладание.

И тут же меня отбрасывает назад, почти болезненно, и я резко открываю глаза. Вода в ванне холодная, температура моего тела понизилась. Я в гостевом доме. Инвернесс.

Я поднимаю взгляд и вижу, как из-за угла, отделившись от стены, появляется фигура. Он смотрит на меня в ответ.

Эли.

На мгновение наши взгляды встречаются. Без слов.

Его зрачки расширяются, останавливаясь на моих. Он знает меня. Я чувствую это.

— Сделай это, Эли. Сделай это сейчас же, — приказывает женский голос. Кэррин.

Он колеблется, затем черты его лица застывают. Его лицо дрожит, расплывается, меняется.

И он бросается на меня.

Я кричу, но это не девчачий крик ужаса, а крик гнева, боли. Из чувства самосохранения. Он оказывается надо мной так быстро, что я даже не замечаю, как он двигается, пока не оказывается прямо передо мной. Он обхватывает мое горло руками и сжимает его, погружая мою голову под воду. Я задерживаю дыхание, мои глаза открыты, пока я борюсь. Я вижу его лицо, искаженное и ужасное, парящее прямо над поверхностью. Мои руки и ноги молотят по воде. Господи, он собирается меня утопить. Где Кэррин?

Затем что-то захватывает меня. Внутри. Слова Афиоса. Я сосредотачиваюсь, направляя весь свой гнев и отчаяние в одну точку своего тела, в самую сердцевину. Они вырываются на свободу, и я бросаюсь на него из воды. Теперь он прижат спиной к стене и бросается на меня. Я никогда не видела его таким… ужасающим. Как только мы встречаемся, он исчезает. Я ударяюсь о стену. Он полностью исчез.

— Райли!

Ной уже здесь, он хватает полотенце и накрывает меня им. Я лежу на полу, скрючившись.

— Что случилось? — спрашивает он, поднимает меня, обернув полотенцем почти все мое обнаженное тело, и относит на кровать. Уложив меня, он следует за мной, наклонив голову так близко, что его дреды падают мне на грудь. — Что произошло? — Голос Ноя сердитый, хриплый, а в глазах светится страх.

Я качаю головой.

— Это был Эли, — говорю я. В горле у меня встает ком, и я проглатываю его. — Он был там. Потом… Кэррин приказала ему убить меня. Он колебался, Ной. Он узнал меня. Я видела это в его глазах. — По крайней мере, я так думаю. И я думаю, что он был там.

Не так ли? Правда?

— Райли, Эли не призрак, — говорит Ной. Он берет меня за подбородок и оглядывает, проводя кончиком пальца по моей щеке. — Ты поцарапана, — говорит он. — Я вошел как раз в тот момент, когда ты выскочила из ванны. Кроме меня, там никого не было. — Его брови сходятся на переносице. — Что еще произошло?

Я смотрю в потолок и выдыхаю.

— У меня был… опыт.

Ной ждет.

Итак, я начинаю объяснять, опуская часть об ошеломляющем оргазме.

Я рассказываю ему обо всем остальном. Включая мой разговор с Афиосом.

Взгляд Ноя твердеет.

— Значит, тебе снится, что Эли убивает тебя? И в тебе зреют черты Аадшего ангела, а также весь тот яд, который сводит тебя с ума? — Он качает головой. — Это полный пиздец.

— Я не уверена, что это был сон, Ной, — говорю я и, прижимая одеяло к груди, сажусь. — Я совершенно не спала, когда очнулась от этого… странного состояния существования. Я огляделась, поняла, что нахожусь в ванне с холодной водой, поняла, что я здесь, в этом гостевом доме, в Инвернессе. — Я хватаю его за руку, и он сжимает ее в кулак. — Это как будто… Эли был частью стены, частью обшивки. Он, — я качаю головой, вспоминая картинку, — появился из дерева. Почти как, я не знаю. Он был замаскирован или что-то в этом роде.

Тревожный взгляд Ноя пристально изучает меня.

— Тебе приснился секс с ним? — спрашивает он.

Мне действительно нужно подумать об этом, и я ненавижу это.

— Я подумала, что это он, — отвечаю я. — Я ничего не могла разглядеть. Кромешная тьма. Но в глубине души я чувствовала, что это был он. — Я бросаю взгляд в сторону ванной комнаты и представляю себе угол, из-за которого появился Эли. — Теперь я не так уверена.

— Почему?

Я встаю с кровати, прижимая полотенце к телу, подхожу к окну и отдергиваю шторы. Что-то подтолкнуло меня к этому, и я понятия не имею, что именно. Но я делаю это. Сейчас полдень, но солнце уже скрылось за горизонтом, оставляя здания из песчаника и серого камня в туманном, сказочном обрамлении. По тротуару перед гостевым домом прогуливаются пешеходы. Я перевожу взгляд на другую сторону улицы, где мое внимание привлекает одинокая фигура. Женская. В куртке с капюшоном. Одета во все черное. Я не вижу ее лица.

Мне это и не нужно.

Здание, к которому она прислоняется, расплывается, и фигура сливается с ним. Или исчезает. В одну секунду она там. В следующую — исчезла.

Неважно.

Ной теперь рядом со мной и тоже смотрит в окно. Но я знаю, что он не видит того, что только что видела я.

— Что ты видела? — спрашивает Ной.

«Скажи ему, что ты видишь, Райли».

Я закрываю глаза, и от этого движения моя грудь поднимается и опускается, и мне больно. Я чувствую боль в груди.

Продолжайте. Скажи ему. Он ждет ответа. Дай его.

Слова звучат холодно, и я не могу унять дрожь. Я продолжаю смотреть в окно.

«И на всякий случай, если ты совсем слепая, он тоже хочет тебя трахнуть. Так было всегда. Он постоянно думает об этом. Я удивляюсь его самообладанию.»

Я отмахиваюсь от его слов и просто вздыхаю.

— Кэррин преследует меня.

Ной хватает меня за плечи и разворачивает к себе. Его лицо становится жестким, когда он смотрит на меня сверху вниз.

— Что ты имеешь в виду?

Я смотрю на него снизу вверх, не в силах ответить. Внутри у меня все переворачивается, будто я катаюсь на чертовски быстрых американских горках и не могу остановиться.

«Ты же не думала, что этот чертов ангел был единственной душой, которая могла проникнуть в твою голову, не так ли, Райли? Ты думаешь, раз ты трахалась с ним, то и у тебя есть его способности? Теперь я здесь. Посмотрим, насколько ты сильна на самом деле. Представь, что кто-то вскрывает тебе череп и запихивает внутрь живого жука, а затем зашивает обратно. Представь, что эти крошечные лапки скребут туда-сюда, туда-сюда, по твоему мозгу и костям, пока ты не начнешь царапать кожу головы, разрывая швы, чтобы вытащить этого жука. Чтобы избавиться от этого безумия. Это никуда не приведет. Это ощущение — мое, Райли. И мне не терпится показать тебе кое-что».

Только сильное пожатие моих плеч приводит меня в чувство, и я тупо смотрю Ною в глаза.

— Что, черт возьми, происходит, Райли? — кричит он. Теперь его пальцы впиваются в мои бицепсы. Очень больно.

Прошло много времени с тех пор, как я испытывала страх. Я чувствую его сейчас.

— Райли! — снова кричит Ной.

Она смеется у меня в голове и не хочет останавливаться. Я убираю руки с полотенца и хватаюсь за голову. Я тужусь изо всех сил. Мои глаза плотно закрываются.

— Это Кэррин, — говорю я, не глядя на Ноя. — Теперь она у меня в голове. Она не хочет… уходить. Смеется, подзадоривает меня. Я не могу этого вынести, Ной…

Затем она сразу же исчезает. Именно так. Мое зрение, мой разум теперь совершенно ясны. Я избавлена от пыток. Я избавлена от насекомых.

Ной поднимает руку, и я только сейчас замечаю, что он поднял с пола мое полотенце и поднимает его, чтобы прикрыть меня. Одной рукой он придерживает полотенце, а большим пальцем другой вытирает мои щеки. Только тогда я замечаю, что из моих глаз потекли слезы.

Он вздыхает и притягивает меня к себе, и я позволяю ему. Он прижимается к моему виску губами.

— Что она с тобой делает, девочка? — говорит он, касаясь моей кожи. — Что, черт возьми, она с тобой делает?

Теперь я ясно мыслю. Я ненавижу это, но это так. Часть меня хочет, чтобы я просто оставалась в каком-то странном, похожем на сон состоянии — в мире фантазий, где все правильно, все идет своим чередом, и я — победитель.

Это больше не моя реальность.

Я смотрю на Ноя, и забота в его глазах почти причиняет боль.

Почти столько же, сколько то, что я должна сказать вслух. От одной мысли об этих словах у меня разрывается сердце.

— Мне придется убить их, Ной, — говорю я.

Ной просто смотрит на меня. Безмолвный.

Мой голос звучит так, словно принадлежит не мне. Кажется, что говорит кто-то другой. Он дрожит, срывается. Снова льются слезы.

— Мне придется убить Кэррин и Эли.

ЧАСТЬ 5: ПАРНИ ИЗ НЕССА

Многое может произойти за то время, пока подносишь кубок к губам

— Уильям Х. Бонни, «Молодые стрелки», 1988

Я не из тех, кто обычно проявляет самоконтроль, но я искренне пытался уважать Райли и не лезть к ней в голову. Теперь я потерпел неудачу. Это было почти невозможно. Поэтому я смирился со своей неудачей и вошел. То, что я там увидел, пугает меня. Теперь шансы резко изменились. Поскольку сердце Райли и ее мозг столкнулись, исход не может быть хорошим. Необходимо вмешательство. Чего бы это ни стоило. На карту поставлена ее жизнь, а также то немногое, что осталось в ней от человечности. Даже я это вижу. И я сделаю все возможное, чтобы все исправить. Даже если это означает развязывание вампирской войны грандиозных масштабов. Ничто и никто не имеет для меня значения, кроме Райли. Ничего.

— Викториан Аркос

Ной стоит спиной ко мне, пока я одеваюсь. Знаю, это удивительно, потому что сегодня он дважды видел меня обнаженной. Думаю, порядочность в глубине его души взяла верх над извращенным, сексуально заряженным вампиром.

— Я не виноват, что ты не можешь прикрыть свои обнаженные части тела, Райли, — предлагает он. — Это не делает меня извращенцем. Не совсем.

Без сомнения, я пытаюсь осветить ситуацию. Я очень стараюсь не обращать внимания на слова Кэррин о Ное, но это трудно. Я тоже умею читать мысли. И да, я не идиотка. Ной — не просто могущественный вампир, обладающий способностью к обольщению. По сути, он — мужчина. Я — женщина. Я нравлюсь ему. И я была бы лгуньей, если бы не сказала, что он сексуально непривлекателен. Но моя любовь к Эли всегда подавляла это во мне. Я никого не хочу больше, чем Эли. Я хочу вернуть его таким, каким он был, когда я впервые встретила его. А не таким монстром, каким он стал. Даже если Кэррин контролирует его. Что еще осталось от Эли? В любом случае, я ни разу не почувствовала угрозы со стороны Ноя Майлза. Как раз наоборот. Он проявил благородство и поклялся оберегать меня, превозмогая любое сексуальное напряжение, которое он может испытывать. Это требует невероятной силы. Особенно для вампира.

Мысли захлестывают меня, как яростные волны, даже когда я натягиваю одежду. Смятение потрясает меня, и я могу пообещать, что мне не нравится чувствовать себя неконтролируемой. О, черт возьми, нет. Слишком много лет я провела в таком состоянии. Теперь мне нравится полный контроль. Над собой. Над моими мыслями.

Но теперь кто-то другой дергает за ниточки в моем мозгу. Кэррин и Эли. Вторая половина меня.

Та половина, которую я должна убить, чтобы выжить.

Просто не могу поверить, что до этого дошло. Я бы предпочла, чтобы Эли остался… Господи Иисусе, я даже думать об этом не могу. Предпочла бы я, чтобы он остался в том альтернативном мире? Как все это могло случиться?

Натянув через голову черную майку в рубчик, я натягиваю армейские зеленые брюки-карго с низкой посадкой и застегиваю ширинку. Мои волосы все еще мокрые, с них свисают мокрые пряди, вода стекает по спине, когда раздается стук в дверь. Мы с Ноем обмениваемся взглядами, и он двигается так быстро, что его фигура превращается в размытое пятно. Через несколько секунд входная дверь скрипит, когда он открывает ее. Голоса. Немного знакомы. Я спешу по коридору и огибаю фойе.

Как только я появляюсь в поле зрения, мой взгляд встречается со взглядом Райна. Молодой вокалист и басист с улицы, из «Hush 51». Все участники группы теперь следуют за Райном и встают полукругом в гостиной.

— Как вы, ребята, узнали, где мы остановились?

Взгляд Райна задерживается на моей руке с нарисованным на ней драконом. Легкая улыбка появляется на его губах, прежде чем он смотрит на меня.

— Мы пришли помочь.

Я бросаю взгляд на Ноя, который стоит, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди. Он смотрит на меня и слегка пожимает плечами. Я подхожу ближе к Райну, бегло оглядываю остальных, затем снова смотрю в глаза молодому парню.

— Что значит, помочь нам? В чем, по-твоему, нам нужна помощь?

— О, детка, — с усмешкой отвечает Райн. В его зеленых глазах мелькает озорной огонек. — Ты бы удивилась, узнав, чем мы могли бы вам помочь. Вроде того, как ты помогла нам всем бросить курить. Как ты спасла всех тех людей в «Hush 51».

— Ага. И как ты умеешь бегать, как дьявол, — говорит Пит. Улыбка обнажает его белые зубы.

Одна бровь приподнимается.

Я прищуриваюсь.

— Ты понимаешь, где находишься, детка? — говорит Райн с очень привлекательной улыбкой. — Ты в чертовом Высокогорье. Никого из нас не удивляет, что твой приятель — кровопийца, хотя нам потребовалось время, чтобы это понять. Не то, что нам потребовалось так много времени. — Райн склоняет голову набок и изучает меня. — Хотя ты… какая-то совсем другая.

Я смотрю на Райна и должна признать, что он… впечатляет. Молодой, но довольно уравновешенный. Крепкий и подтянутый, будто он занимается спортом. Сегодня без банданы, и его коротко подстриженные темные волосы и безупречный цвет лица делают эти зеленые глаза и темные ресницы особенно привлекательными. Его улыбка становится шире, будто он может читать мои мысли.

Невозможно.

Я сосредотачиваюсь. Просто чтобы убедиться.

Неа. Абсолютный, стопроцентный смертный.

Ной хихикает.

— Что случилось в клубе? Я наблюдал. Видел всю эту чертову перепалку между тобой и этой сучкой-кровопийцей, — сказал Райн. — Она меня заморозила, но я все равно мог видеть. — Он смеется, и это глубокий, хрипловатый, сексуальный звук. — Она также не первая, кого мы видим.

— Да, мы знаем, что именно она стоит за этими убийствами, — говорит Джерри. Я бы сказала, что он самый застенчивый из всех. Большие карие глаза и темные, коротко подстриженные волосы, по-детски нежное, безупречное лицо и тихий голос. Но когда он говорит, его стоит послушать. — Мы многое повидали. — Он слегка улыбается.

— Мы также многих убили, — добавляет Тейт. Я замечаю, что он не из застенчивых и немного хрипловатый. Может быть, даже лучший клоун в классе. Его волнистые каштановые волосы спадают на уши, а глаза цвета темного меда. И, судя по его размерам, я уверена, что он может серьезно надрать кому-то задницу.

— Да, и какое-то время было тихо. Пока ты не появилась, — говорит Райн. — Вот это да.

Наступает тишина, и мы с Райном смотрим друг на друга. Его взгляд прикован к моему.

— Ты думаешь, мы — убийцы?

Райн не колеблется.

— Если бы мы так думали, вы были бы мертвы, как прах.

В комнате повисло некоторое напряжение. Думаю, больше от меня, чем от кого-либо другого. Мне не нравятся угрозы. Мне также не нравится, что стая молодых охотников-людей вынюхивает нас. Думаю, я была настолько поглощена Эли, женщиной и другими убийствами, что совершенно недооценила Райна и его друзей. Даже больше, чем просто считала их головорезами.

Они, черт возьми, охотники.

Я смотрю на Райна, все еще пытаясь осмыслить все это, когда Ной говорит.

— У нас нет времени нянчиться с детьми, — говорит он.

В тот же миг Райн выхватывает серебряное лезвие и приставляет его к горлу Ноя. У всех остальных в руках такие же лезвия.

Какого черта?

Надо отдать должное Ною Майлзу. Он не меняется. Он остается абсолютно спокойным. Но я могу заглянуть ему в голову.

«Ри, этот маленький засранец приставил к моей шее гребаное серебряное лезвие. Хочешь его прикончить?»

«Да, я его прикончу, Майлз. Хотя, надо отдать ему должное. Он довольно шустрый. Может, он все-таки пригодится нам с ребятами. И он не такой уж маленький.»

«Убери его сейчас же, По. Я не хочу, чтобы мне пришлось его убивать.»

Я перевожу взгляд на Райна, затем на парней.

«Бросайте свое серебро, парни.»

В комнате раздается звон клинков, ударяющихся о деревянный пол. Ной подходит и встает рядом со мной. Все происходит так быстро, что озадаченные лица парней становятся почти комичными.

Райн кивает мне.

— Да, как я и сказал. Ты совсем другая, девочка. — Он пожимает плечами, глядя на Ноя. — Никаких обид? Я просто доказывал свою состоятельность, понимаешь?

Ной молча кивает в ответ, стоя рядом со мной. Я наклоняю голову набок, изучая парней.

— Чего я не понимаю, так это почему вы думаете, что мы не плохие парни.

Райн улыбается. Это ленивое, сексуальное выражение лица, которое, я уверена, ставит многих молодых девушек на колени.

— Потому что вы, — он бросает взгляд на Ноя, — не походите на таких. Ни слова о том, что произошло в клубе. Вы оба спасли множество людей, в то время как те двое кровососов сбежали. И я чувствую это. — Он вдыхает, выдыхает. — Так вам нужна наша помощь? Или мы зря теряем здесь время?

Я поднимаю взгляд на Ноя, и он слегка кивает. Я пересекаю комнату и встаю прямо перед Райном. В его глазах вспыхивает интерес, и, как ни странно, я не замечаю страха. Ни капли. Не знаю, хорошо это или плохо. Я должна знать больше. Мы не можем допустить, чтобы их юные жизни зависели от нас, особенно когда я не знаю, что, черт возьми, происходит с моей собственной психикой. Я такая же неуравновешенная, как и Эли. Не отрывая от него взгляда, я беру его за руку и сжимаю ее обеими руками. Его зрачки расширяются, совсем чуть-чуть. Затем я закрываю глаза.

Я стою в сыром дворике, выложенном кирпичом, среди высоких дубов и разросшихся кустарников. Передо мной возвышается каменный жилой комплекс. Окно на втором этаже открыто, и в зияющей дыре свисает разорванная занавеска. Свет не горит. Я не могу сказать, какое сейчас время суток; ни солнца, ни теней. Только темно-серый цвет. Накрапывает мелкий дождик. Из открытого окна доносятся крики, и слышен сильный акцент.

— Ты, чертов неудачник! — Раздается звук удара кулака о кость, за которым следует тихое хнычущее рычание. — Я же сказал, ты должен отдать мне все! Не прячь от меня деньги, парень! — Еще один удар. Еще одно рычание. — Что ты можешь сказать в свое оправдание? Да, ты такой же жалкий, как и твоя никчемная мать! — На этот раз пощечина, и еще одна. Другая. На этот раз раздался крик. Женский вопль. Смех. — Эй, парень, тебе не нравится, что твою мамашу-шлюху шлепнут, да? Тогда все слишком плохо. — Шлепок.

Я могу двигаться и мчусь к двери, ведущей в квартиру. Внутри на лестничной клетке холодно и воняет, и я крадусь по ступенькам на следующий этаж. Я открываю дверь и выхожу в коридор, освещенный единственной голой лампочкой в конце коридора. Под моими ногами потрепанный ковер в красно-синюю клетку. Через три двери слева я останавливаюсь и прислушиваюсь. Дверь приоткрыта, и я вхожу внутрь.

Как только я оказываюсь внутри, я вижу Райна. Он стоит на коленях рядом с женщиной, лежащей на полу. Райн выглядит немного моложе, чем сейчас. Возможно, ему пятнадцать. Его волосы стали длиннее и завиваются у ушей и на затылке. На его фарфоровой щеке огромный красный рубец, один глаз заплыл и почернел, из носа течет кровь. Губа разбита и кровоточит. Он выглядит ужасно.

И все это дело рук его отца. Я знаю, что это его отец. Райн выглядит точь-в-точь как он, только его отец старше, крупнее, злее. И чертовски пьян. Черт возьми.

Райн утешает мать, которая хнычет и всхлипывает. Он защищает ее от рук своего жестокого отца. Боже, я ненавижу жестокое обращение. В любой форме.

Отец Райна хватает его за волосы и оттаскивает от матери. Я смотрю на лицо Райна, и оно переполняется таким множеством эмоций, что я чувствую каждую из них. Страх. Ненависть. Любовь. Отвращение. Боль. Его отец запрокидывает ему голову и разворачивает его, швыряя юного Рейна о стену. Мужчина постарше держит его за горло.

— Ты не уйдешь от меня, парень, — говорит он. — Я убью тебя и ту шлюху на полу.

Зеленые глаза Райна вспыхивают от ярости. В тот момент, когда из него вырывается прилив энергии, и он использует всю свою молодую силу, чтобы сбросить с себя отца, фигура, движется так быстро, что я почти не замечаю, как он нависает над женщиной на полу. Он стоит там, глядя вниз, и я вижу только его спину. Высокий. Широкие плечи. Темно-русые волосы, длинные, зачесанные назад.

И отсутствие пульса.

Я моргаю. Вампир?

— Какого черта ты делаешь в моем доме? — кричит отец Райна. Он спихивает Райна на пол и поворачивается к вошедшему. Райн подбегает к маме, хватает ее за плечи и помогает подняться. Отец Райна — крупный парень, ростом около шести футов пяти дюймов, и вампир смотрит ему прямо в глаза. Затем пьяный мужчина бросает взгляд на Райна и его маму, затем снова на вампира. Он запрокидывает голову и смеется. — О, ты трахаешься с этой шлюхой? Тебе это нравится, да? — Он снова смеется, а вампир молчит. — Тебе лучше проверить свой член, убедиться, что он не сгнил…

Слова застревают у пьяного в горле, когда вампир делает выпад, трансформируется, и из его десен выпадают острые, как у пираньи, клыки. Без единого звука он зажимает мужчине яремную вену, раз или два встряхивает головой, и голова отца Райна отрывается начисто. Вампир выплевывает ее, она катится по полу и останавливается в дюйме от моих ног. Широко раскрытые глаза, полные застывшего недоверия, смотрят на меня. Из разорванных связок и плоти сочится кровь. Я борюсь с позывами к рвоте. Тело на полу начинает сотрясаться в конвульсиях.

Мать Райна кричит; Райн обнимает ее и прижимает ее лицо к своей груди, оберегая и защищая ее, а она рыдает, прижавшись к сыну. Его пронзительные зеленые глаза смотрят на вампира, который теперь снова полностью изменился. Я чувствую, как бьется сердце Райна, когда он борется со своими страхами, и по мере того, как адреналин разливается по его венам, он проникает и в мои. Вампир пересекает комнату и останавливается в шаге от Райна. Он впервые заговаривает. Теперь я вижу его лицо. Точеный подбородок. Прямой нос. Длинные ресницы. Серые глаза.

— Мне жаль, что пришлось это сделать, — говорит вампир. — У меня не было выбора.

Его акцент… не шотландский. Какой-то другой. Не английский. Не ирландский. Что-то, что я не могу определить.

— Лела, это я. — Вампир протягивает руку к матери Райна. Райн отталкивает его руку, и вампир улыбается. Но его мать поворачивает голову и ахает.

— Как ты узнал? — спрашивает она вампира. Она поднимает глаза на Райна и гладит его по щеке. — Все в порядке, сынок. Он не причинит тебе вреда.

Сердце Райна сильно бьется, дыхание учащенное. Он крепко прижимает к себе мать. Он ничего не говорит, но его взгляд скользит по телу его обезглавленного отца, лежащего мертвым на полу в луже крови.

— Райн, я любил твою маму, сколько себя помню, — говорит вампир. — И мне больно видеть, как вы оба терпите этот ад. Теперь все кончено. Этого… больше нет.

Райн медленно поднимает взгляд, чтобы встретиться с вампиром.

Вампир лезет в карман своего длинного черного плаща и достает оттуда нож в ножнах. Щелкнув застежкой, на которой закреплено лезвие, он достает его. Он показывает его Райну.

— Это чистое серебро, мальчик, и это единственное, что может убить таких, как я. Не все они хороши. Большинство из них — убийцы. Твой отец был одним из них. Ты знал об этом?

Райн молча кивает.

Я слегка шокирована. Отец Райна был вампиром? Жестокий, пьяный вампир, избивающий жену и детей? Какого черта? Как такое возможно? Я этого не ожидала.

Вампир поворачивает клинок рукоятью вперед и предлагает его Райну. Тот берет его.

— Держи это при себе, мальчик, — говорит вампир. — Быстрее всего убить ударом прямо в сердце. Будь уверен, прежде чем использовать это. Не все мы убийцы. — Вампир бросает долгий, полный любви взгляд на мать Райна. — Ты замечательный сын. Присмотри внимательно за своей мамой. Она очень сильно тебя любит. — Он снова лезет в свой плащ, на этот раз достает конверт. Он протягивает его Райну. — Возьми и уходи. Собери то немногое, что для вас что-то значит, и покинь эту адскую дыру. Здесь достаточно, чтобы купить дом, новую одежду, машину и все остальное, что вам может понадобиться. Долгие годы. — Он бросает взгляд на останки мертвого отца Райна: кучку пепла. — Просто оставь это здесь.

Прежде чем Райн успевает ответить, вампир уходит. Он ушел. Вышел из квартиры. Я оглядываюсь. Его нигде нет.

Я моргаю и снова оказываюсь в домике для гостей, прямо напротив взрослого Рейна. Я все еще держу его за руки, и его зеленые глаза, не по годам повзрослевшие, смотрят на меня сверху вниз. Он ничего не говорит, он ждет меня.

— Ты знаешь, что только что произошло?

На его губах появляется усмешка.

— Ага. Моя теория верна. Ты — чертова вуайеристка.

Его друзья смеются.

Я сердито смотрю на него, и он кивает мне.

— Да. Ты видела довольно неприятный отрезок моей жизни. — Он вздыхает. — И теперь ты знаешь, в чем мой ужас.

Я отпускаю его руки.

— Но ты же человек.

Уголок его рта приподнимается в ухмылке.

— Ты не единственная, у кого есть парочка трюков, девушка.

— Значит, у тебя есть способности, как у меня, — говорю я. — Какие именно?

Райн пожимает плечами.

— Ничего особенного, имей в виду. Я не умею бегать или прыгать, как ты. Я не могу по своей воле проникать в чужие воспоминания. — Он вздыхает. — Но я могу учуять кровососа. У меня очень слабый слух. — Он пожимает плечами. — Я довольно сильный.

Участники его группы хихикают.

— О, это по меньшей мере так, а, Райни, малыш? — говорит Пит.

Райни снова пожимает плечами.

— Я не такой уж хвастун.

— Давай-ка проясним, — говорит Ной у нас за спиной. Он подходит и встает рядом со мной. Он смотрит на Райна. — У тебя есть способности? Не хочешь посвятить меня в суть?

— Его отец был вампиром, — предлагаю я, не сводя глаз с Райна. Он молчит и позволяет мне говорить. — У него есть черты, как у человека со способностями.

— Отец был вампиром? — спрашивает Ной.

— У моего отца было уникальное расстройство, — говорит Райн, и мы все еще наблюдаем друг за другом. — Алкоголь его подкосил. — Его взгляд немного смягчается. Возможно, он грустный. — Хотя, он не всегда был таким. Я помню его маленьким мальчиком. Он… хорошо относился ко мне и моей маме. — Он вздыхает. — Но как только спиртное попало в него, оно притупило его вампиризм. В конце концов, одолело его. Он стал типичным пьяным вампиром. Он похож на пьяных людей в том, что они едят очень мало, пока пьют из своей тыквы. Он все еще иногда питался человеческой кровью. Но его организм был поглощен алкоголем. Это изменило его. Все еще вампир, да, но только тень одного из них. Примитив. Однажды пришел его брат и, как бы ты это назвала? — Он улыбается мне. — Вмешался?

Боль в глазах Райна заставляет меня сочувствовать ему, и я знаю, что он это чувствует.

— В любом случае, моя мама умерла вскоре после этого. Рак. После этого мой дядя вернулся, убедился, что я закончил школу и не стал уличным панком. — Он улыбается своим друзьям. — Научил меня многим вещам. Ценным вещам. — В его зеленых глазах появляется ярость. — А потом, пару лет назад, у нас здесь был всплеск вампиров-изгоев. Мой дядя был убит. И с тех пор я и мои друзья остаемся вместе.

Ной бросает взгляд на меня, затем на остальных участников группы.

— И какие же трюки вы, маленькие человечки, умеете показывать?

— О, они просто самые свирепые драчуны, которых ты когда-либо встречал, парень, — говорит ему Райн. — С тех пор они помогают мне поддерживать порядок в Инвернессе. Никто не управляется с серебряным клинком быстрее. — Он бросает на меня взгляд. — За исключением, может быть, этой девушки-дракона.

Ной трет глаза и вздыхает. Глубокий, преувеличенный, душный вздох вампира.

— Нам нужна помощь, — предлагаю я Ною.

Он сердито смотрит на меня.

— Ты не помогаешь. — Затем его серебристый взгляд обращается к Райну. — Что ты видел в клубе? Даже мы не уверены, с кем имеем дело. Мужчина? — Он наклоняет голову в мою сторону. — Он ее жених. Он не всегда был придурком.

— Мило, — говорю я.

Ной продолжает. Никаких запретов. Вообще ничего не скрывает.

— Он одержимый или что-то в этом роде. И вы видели женщину. Она контролирует его и обладает такой властью, какой даже я никогда раньше не видел.

Губы Райна расплываются в улыбке. Это его черта, которая чертовски привлекательна. Бедные, бедные молодые человеческие девушки.

— А я видел.

Мы с Ноем оба смотрим на Райна. Остальные хихикают.

Райн потирает подбородок.

— Как я уже говорил, вы в Горной Шотландии, друзья мои. Это место не похоже ни на одно другое. Как в калейдоскопе, все всегда не так, как думаешь.

— Хватит говорить загадками, расскажи нам, что ты имеешь в виду, — говорит Ной. — Мое терпение истощается с каждой секундой.

Райн смеется. — Да, хорошо, эта женщина? Она старая. И до того, как стать вампиром, она была чертовой ведьмой.

Это почти… забавно, как шотландцы ругаются. Это не так угрожающе или вульгарно, как в американском варианте. Вроде как ругаться — это нормально. Это почти отвлекает. Каждый раз, когда Райн говорит «чьёрт», мне хочется смеяться.

— Итак, откуда ты все это знаешь?

Райн пожимает плечами.

— Я видел такую, как она. Когда убили моего дядю. Чертова колдунья применила чертово заклинание, которое контролировало его разум достаточно долго, чтобы она смогла отнять у него чертову голову. Я никогда этого не забуду.

— Но ты никогда раньше не видел Кэррин?

— Никогда. Та ночь в клубе была первой. Хотя она очень скользкая. Мы так и не смогли ее выследить. Чертов колдовской костер.

— Значит, она — колдунья. Отлично, — говорит Ной. — Так вы, ребята, эксперты по всем паранормальным явлениям или только по вампирам?

Райн обменивается взглядами со своими коллегами по группе, затем поворачивается, чтобы встретиться взглядом с Ноем.

— Да, мы в значительной степени эксперты во всем. Призраки, вампиры, оборотни — называйте, как хотите. Мы обеспечиваем безопасность Инвернесса. Мой дядя научил меня всему, что знал сам, прежде чем умер.

Ной бросает на меня взгляд.

— Как ты держишься?

Я киваю.

— Пока все в порядке. — Я знаю, что он имеет в виду мой разум и то, пытается ли Кэррин снова в него влезть. Я смотрю на Райна.

— Ты слышал о соборе Святого Буэно?

Райн коротко кивает.

— Да. Конечно.

— Мой жених и еще один человек были брошены в другой мир. Мир, похожий на ад. Я отправилась за ними. Вытащила их обоих. Изменился только мой жених. — Я выдерживаю его взгляд, полный вопросов и любопытства. — Думаю, что сейчас ему приказывают убить меня. И, возможно, он и женщина стоят за этими случайными убийствами.

— Это чертова удача, девочка, — говорит Пит. — Чертовски жаль.

Легким кивком я подтверждаю слова Пита.

— Я слышал об этих мирах, — признается Райн. — Хотя сам никогда ни в одном из них не был. — Его глаза ищут мои. — Тебе придется рассказать мне об этом, девочка.

— Значит, только вы пятеро обеспечиваете безопасность Инвернесса? — спрашивает Ной.

— Нас больше, — заявляет Райн.

Мы с Ноем быстро переглядываемся.

— Что вы имеете в виду? — спрашивает он.

— После смерти мамы остался только я, — начинает Райн. — И, конечно, моя группа. Мы выросли вместе. Но я знал, что от меня, от нас зависит сохранить порядок в этом городе. Нам больше некуда было идти, поэтому мы решили убедиться, что кровососы держатся подальше. Мы прошлись по улицам, собрали силы. — Он лениво улыбается мне.

— Сколько их было?

Райн пожимает плечами.

— Пятьдесят или около того.

Впечатляет.

— Все люди?

Райн кивает.

— В этой компании есть несколько англичан. Они считаются?

Остальные парни из Несса хихикают.

Райн выдерживает мой взгляд.

— Многие совершают ту же ошибку, что и вы оба. Думают, что мы уличные бандиты. Это позволяет нам оставаться в тени.

— Откуда ты знаешь, где искать?

В зеленых глазах Райна вспыхивает огонек, который вызывает у меня симпатию.

— Мы просто выставляем себя напоказ, — признается он. — И мы всегда сбиваемся в стаи.

Я улыбаюсь в ответ.

— Как в каком-то сериале «Повелитель мух», посвященном охоте на вампиров, да?

— О, детка, — говорит Тейт. — Мы не ограничиваем себя только вампирами.

— Да, это было бы чертовски скучно, — заявляет Джерри.

Я поворачиваюсь и смотрю на Ноя.

«Нам может понадобиться их помощь. Мы сейчас ходим кругами, а Джейк и другие члены ВЦНЯ втянуты в волчью войну».

«Они люди, Райли. Без обид, но любой из них может быть убит в любой момент».

«Ной. Мы в меньшинстве и одиноки. Рейн и эти парни? Они бегают стаями. Ты берешь льва. Свирепого. Смертельного. Смертоносного. Но ты окружил его толпой разъяренных мужчин с копьями и ружьями? У льва нет ни единого шанса. Они нам нужны».

Мы смотрим друг на друга, я убеждаю, Ной принимает решение.

— О, вы двое, черт возьми, разговариваете друг с другом, не так ли? — спрашивает Тейт.

Я бросаю взгляд в его сторону и приподнимаю бровь.

— Магия, — говорит он тихо. Вскоре я понимаю, что Тейт — парень без комплексов.

«Ладно, Райли. Думаю, у нас нет выбора».

«Нет. И я доверяю им. Что бы ни случилось, я доверяю Райну. В детстве он прошел через многое. Это сделало его сильнее. Как меня».

Ной бросает на меня последний, долгий взгляд, затем поворачивается к Райну.

— Есть несколько вещей, которые тебе нужно знать. — Он наклоняет ко мне голову. — О ней.

Райн встречается со мной взглядом и кивает.

— Тогда будет лучше, если все мы узнаем об этом сразу. — Он улыбается. — Не знаю, как ты, но я терпеть не могу повторять. Можете остаться у нас. — Он смотрит на Пита и остальных. — Познакомиться с ребятами из Несса.

Ной бросает на меня быстрый взгляд, и я киваю. Довольно симпатичная компания парней. Да, они выглядят как панки, но если присмотреться повнимательнее, то можно подумать, что перед тобой модели из «Эберкромби» в капюшонах. И все же они сражаются с вампирами. Кто бы мог подумать?

— Давайте собираться, — говорю я.

Что мы и сделали. Пока Райн и остальные ждут, мы с Ноем собираем то немногое, что у нас есть, складываем оружие в сумки для снаряжения и очищаем холодильник. Конечно, неожиданный поворот событий. Я имею в виду, кто бы, черт возьми, мог подумать, что в Инвернессе заправляет банда человеческих парней? Райн — единственный, у кого есть хоть какие-то способности. Это поражает меня. Должно быть, они все крутые маленькие ублюдки.

Будучи добропорядочными жильцами, мы выносим мусор в мусорный бак на улицу, а ключи оставляем в ящике для мусора. Райн подходит ко мне у обочины.

— Твоя колесница ждет.

Я смотрю через его плечо на два припаркованных «Ровера» с работающими двигателями.

— Помочь с ними? — спрашивает он, кивая на две мои сумки.

Я снимаю с плеч ту, в которой держу одежду, и передаю ее ему.

— Спасибо.

Райн берет ее и идет к одному из «Роверов». Он открывает багажник и бросает ее внутрь. Ной стоит у другого «Ровера» и смотрит на меня.

— Увидимся там, — говорит он и забирается внутрь.

— Тогда, полагаю, ты поедешь со мной, — говорит Райн с озорной улыбкой. — Поехали. — Он быстро знакомит меня с водителем, Чессом, и мы выезжаем.

Я снова замечаю, что у шотландцев ужасный акцент. Я никогда не устану его слышать. Мы забираемся на заднее сиденье, и оба «Ровера» выезжают на Монтегю-роу.

— Куда мы направляемся? — спрашиваю я Райна.

— Брат моего отца, когда умер, оставил мне приличный банковский счет, — говорит он. — Я использовал его с умом, как он мне и советовал. Кое-что вложил, кое-что отложил и купил «Роверы», мотоцикл и старый отель на другом берегу реки. — Он пристально смотрит на меня. — Итак, расскажи мне о своем женихе. — Он притворно хмурится, его темные брови резко выделяются на фоне белоснежной кожи. — Ты уверена, что хочешь выйти замуж за кровососа? Или есть шанс, что тебе понравится человек помоложе, у которого «нет» стольких способностей?

Я качаю головой.

— Очевидно, чрезмерный флирт — одна из них. — Я смотрю в окно, пока мы пересекаем реку. — Я бы умерла, пытаясь спасти Эли из того гребаного ада, в котором он оказался, — говорю я, затем поворачиваюсь обратно к Райну. — Но я не уверена, что это произойдет.

Взгляд Райна смягчается.

— Я не хотел показаться неуважительным, — извиняется он. — Хотя я бы солгал, если бы сказал, что не стал бы этого делать, если бы не он.

Я ухмыляюсь.

— Я умею читать мысли, малыш. Ты можешь соврать, но я тебя поймаю.

Его глаза вспыхивают, затем он краем глаза замечает мое вытатуированное крыло.

— Ты заглянула в мое прошлое, — говорит он. — Расскажи мне о своем. — Он кивает на мои тату. — Я вижу, тебе нравится боди-арт. Должен признаться, мне нравится, как это на тебе смотрится.

Я не могу удержаться от смеха. Райн — это что-то вроде младшей версии Ноя.

— До… всего этого я проводила дни и много ночей в моем тату-салоне. По профессии я тату-мастер.

— Интересно. А этот драконий хвост, обвивающийся вокруг твоей руки, — говорит он, наклоняя голову, — куда он ведет?

Я улыбаюсь.

— На спину. Я немного известна своей работой в Штатах.

Райн одобрительно кивает.

— Что ж, тогда, как только устроимся, мы просто обменяемся рисунками тушью.

Пит, сидящий на переднем пассажирском сиденье, оборачивается и смотрит на меня.

— Тату-мастер, да? Значит, у тебя есть что-то еще, кроме дракона и крыльев?

Я улыбаюсь. Пит симпатичный, с выразительными голубыми глазами, жилистый, и шрамом на подбородке в том месте, где у многих детей они появляются после того, как они соскальзывают с турников на детской площадке.

— Еще немного.

Пит улыбается в ответ.

— Тогда у нас получится отличный обмен мнениями.

— Пит, вот цыпленок, которого можно раскрасить, — говорит Райн. — Боится иголок.

— Заткнись, черт возьми, — возражает Пит.

— Боится игл, но не прочь проткнуть кровососа лезвием в сердце, — добавляет Чесс. Чесс немного старше, ему, наверное, двадцать один год, но его манеры держаться как ни в чем не бывало противоречат озорному блеску карих глаз. Он улыбается мне в зеркало, и я улыбаюсь в ответ.

Я с интересом смотрю на троих парней из Несса. Они все застали меня врасплох.

Нам не требуется много времени, чтобы добраться до отеля Райна, который превратился в хижину убийц, — и это совсем не лачуга. После того, как мы пересекаем реку, «Ровер» сворачивает на несколько улиц, пока мы не оказываемся на окраине города. Чесс сворачивает на длинную, обсаженную деревьями аллею, которая ведет к четырехэтажному каменному зданию, увитому плющом. По бокам от него растут огромные деревья с широко раскинутыми ветвями.

— Добро пожаловать в «Крачан», — объявляет Райн, и у него появляется настоящий британский акцент, так отличающийся от его резкого гортанного шотландского выговора. — Я искренне надеюсь, что вам здесь очень понравится.

Чесс и Пит разражаются смехом. Мы подъезжаем к дому и сворачиваем на большую полукруглую подъездную аллею. Это чем-то напоминает мне улицу в «Полумесяце» Габриэля… только не так жутко. У входа припарковано несколько машин и мотоциклов. «Ровер» останавливается, и мы выходим. Подъезжает другой, и Ной присоединяется ко мне. Мы смотрим на «Крачан», произносимое как «Крэкен». Это довольно большое место.

— Добро пожаловать в отель «Калифорния»? — пою я Ною.

Ной смотрит на меня.

— Мне стоит беспокоиться о мальчишке?

Я перевожу взгляд на Райна, который теперь разговаривает по мобильному в нескольких футах от меня. Он стоит к нам спиной, но я слышу приглушенное фырканье.

— Он услышал тебя, — говорю я и улыбаюсь. — Он очень похож на тебя, Майлз.

— Вот почему я спросил, стоит ли мне беспокоиться.

Я закидываю сумку на плечо, ощущая вес ножей и скаты почти как комфорт. Райн засовывает сотовый в задний карман, закидывает на плечо другую мою сумку и присоединяется к нам. Он кивает Ною.

— Сюда. — Он поворачивается, и мы идем за ним по усыпанной гравием дорожке. Я замечаю, что для компании парней она не так уж запущена. И снова впечатлена.

Мы проходим через пару высоких, украшенных замысловатой резьбой и толстых деревянных дверей и попадаем в похожий на пещеру открытый холл. Я замечаю, что, как и во многих старых усадьбах, здесь есть массивный камин, занимающий одну стену. Другую стену занимает огромный плоский экран, а перед ним несколько диванов, кресел и длинный деревянный журнальный столик. Несколько парней занимают стулья и диван. Они смотрят в нашу сторону.

— Я покажу вам ваши комнаты, — говорит Райн. — Большинства гостей еще нет дома. — Он ведет нас к широкой лестнице в конце фойе. — Это одно из главных требований, предъявляемых к проживанию здесь. — Он бросает на меня взгляд, когда мы начинаем подниматься по ступенькам. — Мне нужна работа.

— Хорошая идея, — говорит Ной. — Какие еще требования?

Райн останавливается на втором этаже и выходит на лестничную площадку. Он ухмыляется.

— Не быть трусом.

— Хорошее требование, — говорю я. Райн наклоняет голову, и мы следуем за ним.

— Я устрою вас двоих напротив друг друга по коридору, — говорит Райн и, остановившись, смотрит на меня. Номер комнаты 208. Дверь широко открыта. — Я принесу вам ключи, пока вы оба устраиваетесь, — говорит он, заходит в комнату, ставит мою сумку на пол перед кроватью и возвращается. Проходя мимо Ноя, он улыбается. — Да. Тебе есть о чем беспокоиться. — Затем он трусцой бежит по коридору и сбегает по ступенькам.

Ной смотрит на меня из коридора.

— Он немного более настойчивый, чем я думал сначала.

— Я же говорила, что он тебя услышал. К тому же, на его юных плечах столько всего лежит, — отвечаю я. — По-моему, с ним все в порядке.

Ной улыбается.

— Я это знаю. — Он поправляет свою сумку. — Я собираюсь позвонить Андорре и сообщить ему последние новости. И перезвонить Габриэлю насчет Кэррин.

— Я буду здесь, — говорю я, поворачиваюсь и иду в свой номер. Сам отель старый, ему, наверное, лет сто, и хотя он большой, он скромный, оформлен в сине-черную клетку, обставлен скудно, но чисто. У одной стены стоит двуспальная кровать, высокий комод, деревянный стул с прямой спинкой и письменный стол. Подойдя к кровати, я бросаю на нее свою сумку с оружием. Я расстегиваю молнию на сумке и достаю скату.

— Это ужасная броня, — говорит Райн, стоящий рядом со мной. Я слышала его шаги, когда он поднимался по ступенькам, поэтому меня не удивило, что он говорит мне на ухо. — Что это? Арбалет?

Мне нравится, как его «р» перекатывается, а «а» звучит как «о-о-о».

— Это древнее устройство, недавно изготовленное. — Я протягиваю его ему, и он нежно сжимает его в ладони. — Это ската. Средневековый дизайн.

Он переворачивает ее, тщательно осматривая.

— Как работает?

Порывшись в боковом кармане спортивной сумки, я достаю один из пустых патронов, которые оставил мне Гаван Конвик.

— Возьми предварительно наполненный патрон святой водой из мистического колодца Святого Буэно. — Я протягиваю руку и опускаю рычаг заряжания. — Заряди, зафиксируй и оттяни затвор. — Я смотрю на него, и в его глазах вспыхивает интерес. — Тогда ты отправишь к черту всех демонов и все, что скрывается в тенях подземного мира.

Большие руки Райна ловко скользят по скате, и, как будто он делал это всю свою жизнь, он быстро разряжает патрон и возвращает ее мне.

— И ты планируешь вернуться в этот преисподний мир, наполненный демонами, да?

Я пожимаю плечами, и он протягивает мне скату. Я провожу пальцами по прохладному металлу, затем смотрю на него.

— Я сделаю это, если понадобится.

В его глазах мелькает понимание, и он слегка кивает.

— Надеюсь, однажды твой жених поймет, что у него есть.

— Я всегда говорил, что ему чертовски повезло, — говорит Ной, входя в комнату.

— Тут я вынужден с тобой согласиться, — добавляет Райн. — Готов познакомиться с ребятами Крачана?

— Только одно, Райн, — говорит Ной. — Тебе нужно кое-что знать о Райли. — Он смотрит на меня. — Помимо того, что у нее ДНК четырех вампиров, а также недавно приобретенные черты падшего ангела, она может двигаться быстрее, чем любой вампир, с которым я сталкивался, включая меня самого. Она может взобраться на трехэтажное здание менее чем за десять секунд. Ее боевые навыки не имеют себе равных. Смертельные. И она может читать мысли по своему желанию. — Он бросает взгляд на меня. — Ее женихом управляет колдунья Кэррин, которая решила проникнуть в ее мозг и попытаться свести ее с ума еще больше, чем она уже на самом деле. Она по уши в эмоциональном дерьме. Чтобы ты знал.

Райн кивает.

— Буду иметь это в виду. — Он наклоняет голову. — Пошли.

Мы идем за Райном по коридору, и я замечаю его поведение, его движения и понимаю, что на самом деле мы так и не были представлены друг другу.

— У тебя есть фамилия, Райн? — спрашиваю я.

Он смотрит на меня сверху вниз, пока мы идем, и улыбается.

— Маклауд.

Я киваю.

— По. — Я наклоняю голову к Ною. — Майлз.

— Теперь мы все, черт возьми, как одна семья, — говорит Райн. Мы выходим на лестничную площадку, и я слегка ошеломлена небольшой толпой, собравшейся в большом зале. Я оглядываю группу, и, включая трех других, которых я уже знаю, плюс Чесс, здесь по меньшей мере, я не знаю, тридцать парней в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти лет. Они расположились на диванах, стульях и на полу. Без обмана, это грубоватая компания, и если бы я столкнулась с кем-нибудь из них на улице, то готов была бы поспорить на свою жизнь, что это бандиты.

У меня такое чувство, что меня вот-вот вышколят. Снова.

Райн забегает вперед и направляется к очагу. Он подзывает нас, и мы встаем рядом с ним лицом к толпе.

— Итак, я знаю, что некоторые из вас уже слышали об этих двоих, — говорит Райн. Его скрипучий голос разносится по залу, что противоречит напевному тону, который он создает, когда поет. — Ной Майлз, Райли По. Оба из Америки. Они пробудут здесь некоторое время, и им нужна наша помощь.

Полная тишина. Ребята не произносят ни единого слова. Все они смотрят на нас с интересом и любопытными глазами, но никто не произносит ни слова. Поэтому я решаю нарушить молчание. Я бросаю взгляд на Райна, просто чтобы убедиться, что он не против, и, как будто он знает, что я задумала, он кивает. Я оказываюсь лицом к лицу с толпой убийц.

— Вы знаете, что в Инвернессе есть вампиры, — начинаю я. — Мы с Майлзом состоим в организации «Всемирный центр необъяснимых явлений», и нам поручено разобраться с этим. — Я встречаю вопросительные взгляды парней. — К сожалению, один из вампиров — мой жених.

У кого-то отвисает челюсть. Кто-то хмурит брови.

— Я человек со способностями. Яд четырех вампиров плюс кое-что от падшего ангела, которое я еще не совсем разобрала — без каламбура — в моей ДНК. — Я киваю на Ноя. — Он был вампиром со времен Американской революции. — Я улыбаюсь толпе с широко раскрытыми глазами. — Кстати, мы победили.

— Офигенные англичане, — говорит один парень. Все хихикают.

Шотландия, как я заметила, по-прежнему чрезвычайно горда и яростно независима от матери-Англии.

Я также замечаю, что некоторые парни начинают проявлять беспокойство, бросая взгляды на Ноя. Я сосредотачиваюсь, просматриваю мозги нескольких человек, перебираю пару мыслей. Я указываю на парня, который сидит на краю дивана и хмурится. Молодой, лет двадцати, нервный. Твердый, как груда кирпичей.

— Если ты бросишь нож, который у тебя в ботинке, я доберусь до тебя раньше, чем ты успеешь сделать следующий вдох.

— Черт возьми, что бы там ни было…

Я подлетаю, оседлываю его и выдергиваю лезвие из его ботинка. Я приставляю острие к его яремной вене. Ледяные голубые глаза расширяются, когда они смотрят на меня.

— Чертовски плохо, — говорит кто-то рядом со мной.

Я смотрю на него, лезвие все еще прижато к горлу того, на ком я сижу верхом.

— Ты когда-нибудь слышал о стригоях?

Его карие глаза пристально смотрят на меня.

— Да.

— Во мне течет кровь трех родов, — добавляю я. — Не морочь мне голову.

Парень сглатывает так сильно, что это почти отдается эхом.

Я быстро встаю с колен и протягиваю парню его клинок рукоятью вперед. Он берет его и кивает.

— Тогда извини, — говорит он.

Я вглядываюсь в каждое встречное лицо.

— Вы меня не знаете, и я никого из вас не знаю, — говорю я. — Но мы здесь для того, чтобы остановить убийства невинных, так же, как и вы.

Несколько кивков дают мне понять, что теперь я завладела их вниманием, и я возвращаюсь, чтобы встать между Ноем и Райном. Далее я подробно рассказываю нашу с Ноем историю о Галлах, Саванне и Чарльстоне и о том, как у Ноя не потекли слюнки при виде всех этих сильных молодых людей, собравшихся в комнате. Многие смотрят на бедного Ноя с заметным дискомфортом, но я их всех успокаиваю, рассказывая о его предпочтениях в еде. Его роль опекуна в Чарльстоне наконец-то успокоила их.

Затем Ной подходит и прочищает горло.

— Вам нужно знать о Райли еще кое-что, — говорит он, по-южному растягивая слова, властно и с хрипотцой. — Поскольку у нее самая извращенная ДНК из всех существующих, она обычно не спит каждый день, как вы. Она неожиданно впадает в нарколепсическую кому каждые несколько дней или около того. — Он смотрит на меня. — И она может впасть в кому в любое время. — Он оглядывается на парней. — У нее есть несколько признаков, на которые вам, возможно, стоит обратить внимание. Дезориентация. Спотыкание. Слабость. С трудом выговаривает слова. У нее начинают закатываться глаза. Если вы заметили, у нее нет никаких проблем ни с одним из этих вопросов. И когда ее организм насытится, она начнет замедляться. Затем выпадает из игры, иногда на два дня. Так что, если вы заметите, что она ведет себя странно, поймайте ее, пока она не упала на пол.