Темная любовь

— Он все поймет.

Затем я погружаюсь в темноту. Во сне на меня обрушиваются неизбежные воспоминания, когда я лежу здесь беспомощная. Воспоминания об Эли. Когда он впервые прикоснулся ко мне. В первый раз, когда он был внутри меня… и в первый раз, когда он сказал мне, что любит меня.

— Скажи мне.

Мои глаза распахиваются, и я уже не в своей спальне в Крачане. Я… нигде. В темноте. Подвешенная в невесомости. Но голос я знаю. Мне следовало бы испугаться, но я не боюсь. Это Эли.

— Я увидела тебя через витрину своего магазина, дома, — говорю я.

— Где это? — спрашивает он.

— Саванна. Ты один из городских стражей, Эли. Ты и твои братья, Люк и Фин. Твоя младшая сестра Джози. И твои родители. Жиль и Элиза. — Я вздыхаю, и у меня щемит в груди.

— Стражи от чего? — спрашивает он.

— От вампиров-изгоев. Ты защищаешь людей, Эли.

Сначала он молчит. Проходит несколько мгновений.

— Я хочу узнать больше о… тебе.

Я смаргиваю слезы, но я в кромешной тьме и даже не могу сказать, падают ли они на поверхность. Я подвешена, словно парю в облаке.

— Я — твоя невеста, Эли. Мы… через многое прошли вместе. Ты не раз спасал мне жизнь.

— А как же… мы? — спрашивает Эли. Я вижу, что он ступает на опасную почву. Ему любопытно. Он не доверяет. Не уверен в себе. Во мне.

— Ты можешь дотронуться до меня здесь? — спрашиваю я. — В этом месте?

Он делает паузу.

— Да.

У меня все внутри трясется как сумасшедшее.

— Тогда иди сюда.

Я не вижу его, не вижу, чтобы он двигался. Но я чувствую, что атмосфера меняется, и в следующее мгновение Эли уже здесь, передо мной.

— Замри, — приказываю я. — Не двигайся.

— Это… небезопасно, — бормочет он. Я вижу, что он теряет контроль.

— Ты не причинишь мне вреда, — говорю я. Я не совсем в этом уверена, но не могу не попробовать. Я поднимаю обе руки и обхватываю ладонями его твердый, заросший щетиной подбородок. От него исходит энергия, и страх волнами накатывает на него. Я притягиваю его голову вниз, ближе к своей. Нежно прижимаюсь губами к его губам.

Момент соприкосновения ощущается как удар молнии. Поток, который проходит через меня, через Эли, ощутим. Энергия проходит через каждое нервное окончание, устремляясь вниз по моим ногам, из моих рук и скапливаясь в моем сердце. Я задыхаюсь, и он тоже. Я нежно целую его, и в этом поцелуе я показываю Эли все свои эмоции. Все для него. Сначала он стоит как вкопанный. Он настолько неподвижен, что я задаюсь вопросом, готов ли он вонзить свои клыки в мою плоть. Чтобы убить меня. Потерять волю к борьбе.

Затем, поколебавшись, он целует меня в ответ.

Хотя я его не вижу, он повсюду. Его губы почти робко прижимаются к моим, будто это первый поцелуй подростка. Любовный. Проникновенный. И я впитываю его в себя.

Я прижимаюсь к нему всем телом, ища утешения. Утешая Эли.

— Отойди от нее, Эли, — прерывает его голос Кэррин.

Эли замирает, но его губы остаются на моих губах.

Волна силы наполняет невесомое пространство, в котором мы зависаем, и ее крик, похожий на крик банши, наполняет мое тело.

— Двигайся! — кричу я.

Страх и инстинкт заставляют меня выплескивать энергию из своего тела, и теперь я несусь сквозь тьму так быстро, что у меня кружится голова…

— Успокойся, я уже на пороге, — мягко произносит голос. Чья-то рука сжимает мое плечо. — Райли, проснись.

Мои глаза распахиваются. Фин смотрит на меня сверху вниз, свет лампы падает на его точеные черты, когда он изучает меня. Я улыбаюсь.

— Разукрашенная. Давненько я этого не слышал. — Он сказал «успокойся, разукрашенная». Так говорил мне Эли. Так меня называют Галла и Стражи. Разукрашенная. Из-за моих тату. Кажется, это было так давно, очень давно.

— Тебе… приснилось, — говорит Фин с легкой усмешкой. — Я почти уверен, что это был мой брат… ой! — Фин потирает лоб в том месте, куда я его только что ударила.

Хотя поначалу я шучу, мой юмор исчезает и быстро сменяется почти… паникой. Болью. Страхом.

— Фин, я скучаю по нему. — Мои глаза щиплет от слез. — Я должна вернуть его. Как раз в этот момент он пытался вспомнить меня. Нас. Нашу жизнь до всего этого.

Фин краем глаза проводит по крылу, обведенному татуировкой.

— Он вспомнит, сестренка. — Его губы изгибаются в улыбке. — Мой брат сильнее, чем ты думаешь. И его любовь к тебе — это мощная вещь. Однако должен сказать… Он — счастливый ублюдок.

Я закатываю глаза и вытираю слезы со щек.

— Это граничит с извращением с твоей стороны — разбивать палатку в моих снах о твоем брате. Не забывай, он — мой жених.

Фин вздрагивает.

— Я пробыл там недолго. — Он смотрит на меня. — Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Сначала ты была спокойна. Потом ты начала нервничать. Поэтому я разбудил тебя. Ты спала не так уж долго. Меньше четырнадцати часов. Он откидывает мои волосы назад, берет прядь цвета фуксии и пропускает ее между пальцами. — Думаешь, у тебя получится, дорогая?

Я приподнимаюсь на локтях и потягиваюсь.

— Да, я готова приступить к делу. Райн, Сет и остальные ребята зарядили картриджи?

Фин кивает.

— Да. — Он наклоняется и достает скату, ухмыляясь. — Я не мог дождаться. Эта штука офигенная.

Люк просовывает голову в дверь.

— Ты разбудил ее? — спрашивает он, глядя на брата.

— Хорошо, что я это сделал, — говорит Фин, ухмыляясь озадаченному выражению лица Люка. Я хлопаю его по руке. Он протягивает скату брату. — Зацени.

Кровать прогибается, когда другой брат Дюпре садится. Он берет оружие и переворачивает его, тщательно осматривая. Я рассказываю им об Эдинбурге и о том, как два древних рыцаря — один из которых когда-то был ангелом, жившим на Земле, — научили команду ВЦНЯ правильно обращаться с палашом. Теперь оба были простыми смертными, но крутыми до мозга костей и обладали обширными знаниями.

— Гаван рассказал нам, где найти таинственную святую воду, чтобы наполнить патроны. — Я протягиваю руку к арбалету средневековой конструкции и показываю им, куда заряжать патроны. Они оба с интересом наблюдают за происходящим. Короткая стрижка Фина и модно удлиненные волосы Люка склонились над скатой. — И он посоветовал мне поискать альтернативный мир там. Я хочу, чтобы это закончилось. Мне… нужно вернуть Эли.

Оба брата Эли поднимают глаза, и от понимания и любви их глаза становятся стеклянными. Люк хватает меня за плечо и сжимает его.

— Я знаю, сестренка. Мы его поймаем.

Я прислоняюсь головой к плечу Фина.

— Иногда так легко захотеть просто… уйти. Быть нормальной. — Я наклоняю голову к окну. — Как они. Обычные люди, которые занимаются своими повседневными делами, не имея ни малейшего представления. Невежественные. — Я вдыхаю неповторимый аромат Фина. Его вампирский аромат. Напоминая мне о кедровом костре. — Иногда я хочу быть невежественной. Но это так эгоистично. Я ненавижу даже думать об этом.

Люк опускает голову

— Мы доберемся до него, дорогая, — говорит он. — Клянусь.

И тут же застываю. Люк и Фин тоже это чувствуют, потому что их спины выпрямляются, а Люк встает и подходит к окну.

— Что-то не так, — говорю я, сбрасываю одеяло и встаю. Сквозняк холодит кожу на ногах, и я опускаю взгляд, не помня, как Ной снимал с меня штаны. Я замечаю их в ногах кровати и поспешно засовываю в них ноги. Схватив ботинки, я сажусь на кровать и тоже натягиваю их. Я пересекаю комнату, нахожу свою серебристую кобуру и надеваю ее, рассовывая лезвия по всем положенным местам. Закончив, я оставляю кожаный пояс, который на мне, надеваю куртку и спешу к окну. Я стою рядом с Люком, вглядываясь в темноту. Тени перемещаются, растягиваются.

Движение. Над нами, под нами.

На меня накатывает дурнота. Знакомый. Ужасающий.

— Это место окружено, — говорит Фин, выглядывая поверх моей головы. — Чертовы кровососы.

У меня в голове едва укладывается, что мой будущий шурин, который сам вампир, называет других вампиров кровососами. Галла бы мной гордились.

— Люк, поднимись по лестнице. Расскажи Ною и остальным, что происходит, — говорю я, открывая окно так легко, как только могу. — Фин? — Я высовываю ногу, оседлав подоконник, и встречаюсь взглядом с Люком. — Присмотри за Райном и моим братом, — прошу я. — Пожалуйста.

— Ты же знаешь, что я так и сделаю, — говорит Люк и исчезает из моей комнаты. Я молча киваю Финну, и он краснеет от ярости. Подтягивая ноги, я хватаюсь за выступ и сильно отталкиваюсь. Мое тело подбрасывает вверх, и я приземляюсь на крышу. Пригнувшись, я всматриваюсь в темноту. Фин приземляется рядом со мной, и мы вместе, пригибаясь, перебираемся через вершину Крачана.

Я вижу их.

В это трудно поверить.

Это будет кровавая бойня.

И тут они начинают роиться. Из леса, с окружающих деревьев, с улицы. И в то же время Ной, Люк, Сет, Райн и мальчики из Несса заполняют двор Крачана.

Как в средневековой войне, обе стороны атакуют.

Не дожидаясь Фина, я спрыгиваю вниз, выхватываю клинок и прыгаю в атаку. Как только я приземляюсь, меня хватают, и когда воздух наполняется проклятиями и криками, меня с силой тащат в тень.

ЧАСТЬ 9: ХАОС

Нам понадобится лодка побольше.

— Шериф Мартин Броуди, «Челюсти», 1975

Конечно, я ее чертовски люблю. Что за идиотский вопрос?

— Ной Майлз, когда его спросили, любит ли он Райли По

Сильные, как скала, бицепсы обхватывают мое горло, увлекая меня обратно в тень за Крачаном. Его знакомый запах, глубоко врезавшийся в мою память и осязаемый, накатывает на меня волнами. Так сильно, что на секунду я оказываюсь бессильной защититься. Не в силах вырваться. Так и подмывает просто позволить ему оттащить меня и сделать… что угодно.

По крайней мере, это он. Элигий. И на долю секунды мы оказываемся вместе.

Эли застывает как вкопанный, поворачивается и смотрит на меня сверху вниз. Он колеблется. В полумраке я вижу его лицо. В глубине его покрасневших глаз борются противоречие и растерянность.

Я протягиваю руку, чтобы погладить его по подбородку.

— Эли…

«О нет, Райли, ты не должна. Сражайся. Отойди от него. Сейчас он не твоя любовь. Он — твой враг. Беги. Сейчас же. Или все шансы спасти его пропадут».

Слова Афиоса поражают меня в самое сердце; это не займет много времени. Я не склонна к самоубийству и не настолько погружена в горе, чтобы не захотеть выжить в этом хаотичном мире, в котором я живу без Эли. Лица Сета, моей семьи Галла, Дюпре, Ноя, Райна — все они мелькают передо мной.

Я сосредотачиваюсь, направляя всю свою энергию в центр, и когда она собирается, накапливается, а затем взрывается, Эли отбрасывает назад. Я не оборачиваюсь и не останавливаюсь, чтобы поинтересоваться, куда его швырнуло. Я бегу. Тащу свою задницу прямо к черному ходу Крачана.

Мне нужно забрать скату.

До моего слуха доносится голос Кэррин.

— Иди за ней, идиот!

Я знаю, что мне нужно сделать.

Когда я подхожу к двери, она приоткрыта, и я спешу внутрь. Свет выключен, и темнота и тени растягивают и искажают то, что меня окружает в здании, с которым я и так не слишком хорошо знаком. Я на кухне, и звуки драки снаружи доносятся из нескольких разбитых окон. Я отбрасываю мысли и видения в сторону и направляюсь к лестнице.

Я не одна.

Эли прямо за мной. Прятаться от него бесполезно. Я знаю, что он чувствует меня, чувствует мой запах, так же, как и я его. По пути через холл я хватаю кочергу с камина, перепрыгиваю через диван и устремляюсь к лестнице. Как только я добегаю до нее, кто-то хватает меня за руку.

Эли крепко сжимает мое запястье.

Не колеблясь, я замахиваюсь кочергой и бью его. Его голова мотается в сторону, а хватка ослабевает ровно настолько, чтобы я могла вырваться. Я бегу. В темноте я успокаиваюсь, зная, что, как бы отвратительно это ни звучало и ни выглядело, та железная кочерга ничего не сделала моему жениху, только оглушила его на секунду.

Я же не ткнула его серебром.

Я бегу по коридору в свою комнату, когда кто-то врезается в меня, и я ударяюсь о стену. Новообращенный. Женщина. Лицо искажено, неровные зубы выпали и щелкают на меня.

Я бросаю кочергу, выхватываю из ножен клинок и вонзаю ей в сердце. Когда она падает, я перепрыгиваю через нее и вхожу в свою комнату. Хватаю свою скатку с кровати, где ее оставил Люк, и как раз в тот момент, когда я надеваю через голову только что упакованную сумку с патронами, Эли хватает меня и разворачивает к себе. Его хватка крепка. И я роняю свое ценное оружие.

Он начинает тащить меня обратно к двери. Глаза Эли наливаются кровью, выражение его лица ничего не выражает. На нем черная футболка, и его бицепсы выпирают, когда он сильно дергает меня. Мое сердце замирает; смятение сковывает мой разум, и часть меня хочет закричать, обвить руками его шею и поцеловать его или ударить, пока он, черт возьми, не проснется! Не узнает меня!

— Эли! Пожалуйста! — кричу я.

На долю секунды он колеблется. Его хватка все еще крепка, но он останавливается. Изучает меня. И в его глазах мелькает замешательство.

Я не трачу время впустую. Вместо этого я концентрирую свою энергию. Теперь все происходит быстрее. Я обретаю больший контроль над своими утраченными способностями. В следующую секунду Эли швыряет через всю комнату. Я ошеломлена силой и точностью своих способностей, но не собираюсь медлить. Я направляюсь прямиком к окну и выпрыгиваю наружу.

Внизу я приземляюсь, скорчившись, посреди… хаоса. Вокруг меня идет драка, парни из Несс сражаются с вампирами. Кровь. Груды трепещущих мертвых новорожденных. Я замечаю Ноя, а Сет и Райн стоят рядом.

Он поворачивается и видит меня, затем поднимает взгляд.

Эли приземляется позади меня, и я срываюсь с места. Я направляюсь прямо к Райну, а он, даже не взглянув на меня, лезет в карман и бросает мне ключи от своего мотоцикла. Я ловлю их и продолжаю бежать, преодолеваю последние несколько футов прыжком и приземляюсь верхом на его байк, вставляю ключ и завожу двигатель. Как только Эли приближается, я выезжаю на дорогу. Нет времени надевать шлем. Эли бежит, прямо за мной. Так близко, что я слышу его ворчание у себя над ухом.

Я перелетаю через два тела вампиров и сбиваю еще одного, когда он бросается на меня; затем я выскальзываю на улицу и убегаю. Машин немного, но они все еще на дороге, вместе с мусорными баками и пластиковыми корзинами для мусора, когда я пробираюсь к мосту. Я оглядываюсь через плечо: Эли больше не следует за мной.

Но я знаю, что они с Кэррин последуют за мной.

Она хочет меня.

И я, черт возьми, хочу ее.

Я выезжаю на шоссе А-9 и выжимаю газ. Я направляюсь к Дингуоллу, Айви-Коттедж и Стэндинг-стоунз. Я направляюсь в царство.

И я знаю, что Кэррин и Эли последуют за мной.

Я щурюсь от холодного горного ветра, бьющего в глаза. В зеркале заднего вида я вижу одинокую фару. Она приближается. Быстрее. Я смотрю прямо перед собой и молюсь, чтобы байк Райна смог обогнать тот, что позади меня.

Тот, что несет Эли и Кэррин.

Проезжая Стратпеффер, а затем Дингуолл, я выжимаю из мотоцикла все возможное. Он довольно быстрый, и я рада, что мне не нужно тратить время на то, чтобы убедить местного полицейского не преследовать меня. К счастью, машин здесь немного, и они встречаются далеко друг от друга, и к тому времени, когда я выезжаю из Дингуолла и поднимаюсь по крутому склону рядом с автострадой, машин вообще нет. Пригибая голову от ветра, я лечу к Айви-Коттедж. У въезда на подъездную аллею я нажимаю на тормоза, меня заносит вбок, и я останавливаюсь. Опускаю подножку, хватаю ключи, сую их в карман и начинаю подниматься по подъездной аллее пешком. В гостиной дома фермера горит свет, и я надеюсь, что он не слышал и не видел байк Райна. Темно, и облака закрывают большую часть лунного света. Но я знаю, куда иду, и мчусь мимо коттеджа «Айви» на вершине холма, перепрыгиваю через изгородь для овец у сарая и мчусь по тропинке к камням. Вдалеке позади себя я слышу рев другого мотоцикла.

Я мчусь на максимальной скорости по зарослям утесника и вереска, большие колючие заросли так цепляются за мои ботинки, что мне приходится делать большие прыжки, чтобы преодолеть их и не упасть. Я взбираюсь все выше, и вскоре луна выходит из-за облаков, и передо мной вырисовываются силуэты камней. Я останавливаюсь, оглядываюсь по сторонам, достаю из рюкзака пригоршню патронов и быстро заряжаю скату. Я ставлю рычаг на место и, не оглядываясь, ступаю на камни.

Воздух вокруг меня колеблется; туман собирается и клубится, поднимаясь все выше и обвиваясь вокруг моих ног и туловища, застилает мне обзор. Затем он начинает рассеиваться передо мной. Здесь время потеряно, как в том мире, который я только что покинула, так и в этом. Это непредсказуемо, и я могу и не торопиться. Я облажаюсь, если потороплюсь, а сейчас не время для этого. То, чего я хочу, скоро сбудется. В конце концов. И на этот раз я наберусь терпения. Моя голова ясна. Моя воля сильнее, чем когда-либо. И я контролирую ситуацию.

Передо мной небольшой подъем: холм с ровной тропинкой. Я иду по нему и замечаю впереди черные железные ворота. Пока я иду, мои пальцы сжимают скату; рюкзак перекинут через плечо. Мои руки в кожаном топе на бретельках обнажены, и все же холод меня совершенно не беспокоит. Проходя через ворота, я спускаюсь по каменным ступеням, вделанным в скалу, а внизу — длинная пустынная улица. По обеим сторонам тротуара стоят брошенные машины со спущенными шинами, выбитыми стеклами, открытыми дверцами и багажниками. В конце улицы еще пара высоких черных ворот. Кладбище. Я иду по центру улицы, не желая подходить слишком близко к зданиям по обе стороны. В некоторых есть двери, в других — черные, похожие на пещеры рты. Я никак не могу подойти к ним достаточно близко, поэтому продолжаю идти прямо по середине улицы. Мой взгляд блуждает туда-сюда, вверх-вниз, в поисках. В окнах здания нет стекол. Нет штор. Нет света. Одинокий стук моих черных кожаных ботинок на каблуках по мощеной улице эхом отдается в тишине и одиночестве.

Только тогда я замечаю глаза, смотрящие на меня из темных окон и дверных проемов.

Десятки и дюжины из них. Красные. Не мигающие.

Затем музыка. Я слышу ее, она доносится из какой-то задней комнаты в здании рядом со мной. Я оглядываюсь, окно на верхнем этаже без стекол, темное, и музыка становится громче. Билли Айдол. «Белая свадьба».

Затем глаза исчезают, и начинается шуршание, царапанье, становящееся все громче и громче, а затем из дверей и окон высыпают десятки и десятки — а может, и сотни — кошек. Они забираются на брошенные машины и выстраиваются вдоль улиц, и их глаза следят за мной, пока я иду, а из верхнего окна доносится голос Билли.

Кошки? Неужели мне действительно придется бить кошек?

Они не высовывают лапу на улицу, а придерживаются бордюра. И когда я медленно прохожу мимо них, они приоткрывают рты и улыбаются, их маленькие кошачьи губки приоткрывают полный, совершенный набор человеческих зубов.

Они не приближаются ко мне, не торопят меня. Не нападают на меня. Поэтому я продолжаю свой путь к большой железной кладбищенской арке в конце улицы.

Затем одна из кошек зевает, и ее пасть становится непропорционально большой: большая черная дыра с зазубренными краями, которая занимает большую часть ее головы.

И она кричит.

Все они разом встают на задние лапы, выпрямляются и присоединяются к крику. Они похожи на какую-то обезумевшую усадьбу сурикатов из альтернативного мира, и как только они бросаются на меня, я убегаю. Я бегу, не решаясь использовать свои патроны против кучки гребаных большеротых кошек.

Первая вцепляется мне в бедро, и эти человеческие зубы, длинные и острые, вонзаются в мою плоть. Свободной рукой я хватаю ее за шкирку и отшвыриваю, но вскоре ей на смену приходит другая, и еще одна, и вот уже все они набрасываются на меня со своих насестов на обочинах. Это первый раз, когда Билли Айдол разозлила меня.

Теперь сотни кошек-вампиров летают по воздуху и нападают на меня.

Я сосредотачиваюсь, сосредотачиваюсь на них, мысленно представляю комнату, полную кошек, и высвобождаю свою энергию. Ударная волна отбрасывает их всех назад, заставляя отлетать к зданиям. Я мчусь на максимальной скорости к железным воротам передо мной. Оглядываясь через плечо, я вижу, что кошки ошеломлены, но качают головами и наблюдают за мной. Затем они бегут за мной. Я спешу.

Как только я переступаю порог кладбища, кошки исчезают. Я быстро выдыхаю с облегчением, потому что: А) Мне не пришлось стрелять в кошек. И Б) У меня все еще есть все мои картриджи.

Когда я оглядываюсь, кладбище меняется, и высокие кельтские кресты неестественно наклоняются в стороны и назад, а мраморные статуи, почерневшие от времени, начинают двигаться, ходить, подтягиваться ко мне, как каменные зомби. Кладбище. Плохой выбор, По.

Единственный выбор. Освященная земля. Святилище. Все лучше, чем на открытом месте, где бешеные кошки-вампиры бросаются мне на шею. Я спешу.

Как раз в тот момент, когда я думаю: «Где, черт возьми, Кэррин?» она появляется. Выскальзывая из-за покосившегося склепа, она выходит. На ней одежда, похожая — нет, почти идентичная — моей. Высокие черные сапоги, кожаные кеды на низкой подошве, кожаный пояс. Ее волосы распущены, а глаза кроваво-красные. Позади нее Эли стоит неподвижно, наблюдая за мной. Тихий. Молчаливый, но кипящий жаждой крови. Жаждой крови и… смятением. Он борется с ней. Я могу сказать это, почувствовать это, осязать это. Я чувствую это с того места, где стою. Но сможет ли он выдержать удар ее силы, если она применит его? Господи, я не хочу убивать своего любимого.

— Тебе интересно, не последовали ли мы за тобой сюда просто так? — говорит мне Кэррин. Она улыбается, поднимает руку, притягивает губы Эли к своим и проводит по ним языком. Она смотрит на меня, слегка покачивая головой. — Вряд ли.

Я молчу, просто наблюдаю. Теперь я знаю, что Эли находится под сильным влиянием ее чар. Он не осознает, что делает. И это несколько облегчает боль. Мой указательный палец нажимает на рычаг на скате, а ладонь сжимает рукоятку. Я жду. Я не могу попасть в Эли.

Кэррин смеется.

— Ты ни во что не попадешь этой игрушкой, глупышка. — Взмахом руки она отправляет мою скату в полет. Сила ее удара отбрасывает меня на несколько футов назад, и я скольжу по гравию и камням, врезаясь в надгробие. Я ошеломленно качаю головой, но встаю. Кэррин медленно подходит ко мне, делая длинные, подчеркнуто модельные шаги.

Я вскакиваю, поворачиваюсь к ней лицом. Она смотрит на меня, сначала на татуировки на моей щеке, затем на драконьи хвосты на руке. Она поднимает на меня взгляд.

— Жаль терять такую… уникальную оболочку, — говорит она. — Но твоя кровь гораздо важнее. Видишь ли, это то, что мне необходимо. Чтобы добавить к моей. — От улыбки, появившейся на ее лице, у меня мурашки бегут по коже. — Ты даже представить себе не можешь, какую силу могут дать твоя кровь и моя в сочетании. Это почти… эротично, сама мысль об этом…

Я замахиваюсь кулаком и попадаю ей в челюсть. Ее голова отклоняется в сторону, и она снова переводит взгляд на меня. Она улыбается, но ее лицо искажено ненавистью.

В следующее мгновение она преображается и становится чертовски уродливой. Ее лицо дрожит и расплывается, затем вытягивается; челюсти разжимаются, и зубы выпадают из кровоточащих десен длинными зазубренными кусочками. Ее рот напоминает кошачий: непропорциональный и занимающий большую часть лица.

Собрав все силы, на которые я способна, я поворачиваюсь и наотмашь бью ее по зубам. Кэррин разворачивается, а когда выпрямляется, ее нога взмывает в воздух и попадает мне в плечо. Я спотыкаюсь, и она бросается на меня, клацая зубами, в дюйме от моего горла. Я падаю на стену склепа и ударяюсь о нее всем телом, раз, другой. Она отпускает меня, а я разворачиваюсь и ныряю за своей скатой. Мои пальцы касаются ее, но Кэррин хватает меня за лодыжки и отталкивает от нее. Я перекатываюсь, и она падает на землю, с которой я только что встала. Вскакивая, она оказывается лицом ко мне. Мы обе сидим на корточках, не сводя глаз друг с друга. Мы медленно движемся по кругу.

— Ты не переживешь меня, Райли По. Я думала, мне никогда не выбраться из того ада, в который меня заточил Валериан. — Она смеется, но ее взгляд прикован к моему. — К моему большому удивлению, он освободил меня. Думал, что его власти надо мной достаточно, чтобы заставить меня подчиняться его приказам. — Она снова смеется. — Какой же он глупый, эгоистичный маленький придурок.

— Знаешь? Наконец-то мы хоть в чем-то согласны, — говорю я.

Я смотрю на Кэррин, ее губы растягиваются в какую-то странную кошачью гримасу, похожую на зияющую пасть, а с губ срывается незнакомый язык. Проклятие? Черная магия? Я не знаю, и, честно говоря, мне на это наплевать. Направляя всю энергию в центр своего тела, я делаю глубокий вдох, собирая энергию от сердца к кончикам пальцев. Я… бросаю ее в нее.

И ее руки тоже поднимаются, и ее энергия, черт возьми, рвется ко мне.

Мы стоим вместе, наши энергетические силы сталкиваются в электрическом ударе, и я чувствую ее суровую колдовскую натуру. Она сильная. Чертовски крепкая.

Но у нее нет жениха. Жизни. Семьи.

Где-то глубоко внутри меня все это сталкивается воедино и, подобно торнадо, вырывается из моего тела. Кэррин отбрасывает далеко назад, и ее тело врезается в искривленный кельтский крест.

Я подныриваю под удар, прикрываю его ладонью и перекатываюсь на спину. Кэррин уже в воздухе, почти надо мной.

Я стреляю. Прямое попадание, прямо в сердце.

Крик Кэррин пронзает воздух, когда ее тело разлетается на осколки, и к тому времени, как они падают на землю кладбища, они превращаются в пыль. Это похоже на выпадение вулканического пепла.

Я падаю на землю и сильно ударяюсь головой. Ошеломленная и потрясенная, я не сразу понимаю, что Эли пошевелился. Теперь он смотрит на меня сверху вниз, я в ловушке.

По какой-то причине я беспокоюсь только о Кэррин. Мне ни разу не пришло в голову, что Эли может представлять опасность, независимо от того, осознает ли он, что делает.

Теперь я это знаю.

Я недооценила его.

Элигий Дюпре, моя любовь, мой жених, возможно, больше не находится под контролем Кэррин, но в нем кипит жажда крови, и сейчас он нависает надо мной, полностью изменившись, с искаженным и бессвязным лицом. Его покрасневший взгляд останавливается на пульсе у меня на горле. Я ныряю влево, и его рука обхватывает мою лодыжку и тянет вниз, так что я ударяюсь головой о землю. Я чувствую, как его рука обхватывает мое горло, сжимает, отрывая меня от земли. На долю секунды наши глаза оказываются на одном уровне. Его кровожадные глаза пристально смотрят в мои человеческие. Он не видит меня, Райли По. Он видит то, чего жаждет, что бурлит в моих все еще человеческих венах, и его тело наполняется желанием получить это. Мою кровь. И все же он склоняет голову набок, изучая меня. Снова нерешительность.

Ужас наполняет меня изнутри, даже когда я запускаю руку сзади в штаны и сжимаю рукоять серебряного клинка. Я высвобождаю его. Не меняя выражения лица, Эли сжимает пальцы на моем горле, и мои глаза выпучиваются от напряжения. Другой рукой он накрывает мою, держащую лезвие, и сжимает ее до тех пор, пока боль не становится невыносимой, и я не роняю клинок.

Он собирается сделать выпад. Вонзить в меня зубы. Высасывать из меня кровь, пока я не превращусь в пустую оболочку, а затем отбросить в сторону. Я не могу пошевелиться. Я парализована. От страха, жути и невыносимо разбитого сердца. Передо мной мелькают лица моего брата, Причера и Эстель, Никс, даже моего пса Чаза. Я больше никогда не увижу своих близких…

Мои глаза закрываются. Я не в силах пошевелиться.

Я умру от рук Эли….

Затем, невероятно, но он ослабляет хватку, и я освобождаюсь…

Я резко открываю глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Эли врезается в дерево.

Стоя передо мной, Валериан Аркос смотрит на меня сверху вниз. Его лицо не изменилось, оно аристократично и прекрасно. Идеально. Он улыбается мне и протягивает руку.

— Иди ко мне, любовь моя. Наконец-то.

Мои ноги сами начинают двигаться. Я приближаюсь к нему. Его полные губы обнажают идеальные белые зубы в победоносной улыбке.

— Правильно, — напевает он. — Иди сюда, Райли.

Я сосредотачиваюсь. Концентрируюсь. Представляю, что мое ядро — это огненный шар энергии.

Валериан лишь улыбается мне еще шире.

— Прекрати, Райли. Это пустая трата времени. Ты должна была бы уже достаточно хорошо меня знать. Когда я чего-то желаю, я это получаю. Точно так же, как я хотел, чтобы сила Кэррин заставила тебя убить Дюпре, — вздыхает он. — Хотя я не рассчитывал на то, что он будет так сильно сопротивляться ее контролю. И на то, что она будет такой непокорной.

Я смотрю на Эли, который уже стоит. Оправляясь от удара.

— О, подожди, — говорит Валериан. — Ты неплохо о ней заботилась, моя дорогая. В тебе есть немалая сила. Но поверь мне. В моих жилах течет кровь настоящего стригоя. В тебе есть… просто частичка этого. И, кстати, что ты хотела сказать моему брату-идиоту? Он всегда был слабаком. У него не хватило смелости сказать об этом моему отцу. — Он пожимает плечами. — Просто, чтобы ты знала.

Я пристально смотрю на него. Ненависть переполняет меня. Не то чувство, которое мне нравится, но я ничего не могу с собой поделать.

— Давай посмотрим. Ах да. Дай мне закончить это… отвлекающий маневр. — Он бросает взгляд на Эли. — Ты окажешь мне честь? — спрашивает меня Валериан. Он ухмыляется. — Да, думаю, тебе следует это сделать. Не могу же я стать причиной войны между вампирами, не так ли?

— На этот раз ничего не выйдет, Валериан, — бросаю я вызов. Я ухмыляюсь.

— Посмотрим. — Выражение его лица становится суровым. — Иди к нему. К Эли. И возьми свое серебро и воткни ему в сердце. Сделай это сейчас.

Ядро моего огненного шара раскалилось. Я стою, уставившись на Валериана. Я снова ухмыляюсь. И не двигаюсь с места.

— Иди сейчас же! — приказывает он.

Я чувствую, как его воля, его сила пытаются проникнуть в мое сердце, но у них ничего не получается. Я улыбаюсь ему.

— Иди на хер, Аркос.

Валериан грозно хмурится.

— Очень хорошо. Я рискну начать войну…

После этого все происходит так быстро.

Черты лица Валериана становятся похожими на отвратительного кровососа-стригоя, которым он и является. Он бросается на Эли, а я направляю всю свою энергию в ноги и прыгаю. Валериан и Эли сцепились, дерутся, щелкая челюстями, а я вклиниваюсь между ними и, собрав всю силу, которую могу контролировать, отбрасываю Эли как можно дальше. Его тело раскачивается, опрокидывая надгробие за надгробием, как костяшки домино, когда он падает. Только тогда, когда я вижу лежащего на земле Эли, я чувствую, как прокалывается кожа, разрывается артерия и в меня вонзается ядовитый клык Валериана. Я поворачиваюсь и смотрю на него, моя рука взлетает к горлу. Он отшатывается, его лицо искажено растерянностью. Оно наполнено агонией. Я отшатываюсь назад, что-то теплое и липкое стекает между пальцами по горлу. Перед глазами уже начинает расплываться.

Грохот нарастает, ревет и вибрирует внутри меня, когда мимо пролетает тело и попадает в Валериана. Я встряхиваю головой, чтобы прояснить зрение. От шока у меня перехватывает дыхание.

Викториан Аркос одним яростным движением отрубает голову собственному брату.

Очередной рев снова привлекает мое внимание к Эли. Теперь я падаю, спотыкаясь, словно перебрала текилы, и вижу, как с ним борется еще один человек. Они сплетаются, извиваются, и вторая фигура запрокидывает голову, дреды вытягиваются в косичку, а Ной вонзает свои зазубренные клыки в горло Эли.

Я отшатываюсь, охваченная ужасом, у меня кружится голова, и я падаю на землю задом. Мои силы иссякли. Моя ската, которую я сжимала все это время, выпадает из рук. Я падаю на холодную кладбищенскую землю и смотрю в небо. Звезд нет. Только чернота. О да, я в альтернативном мире. Здесь все равно нет ничего реального, кроме существ и душ внутри….

Безупречное лицо Викториана и теплые карие глаза смотрят на меня сверху вниз. Его губы яростно шевелятся, и он выкрикивает мое имя. Я не слышу его. Но это мое имя. Он хватает меня за плечи и трясет, а потом падает на колени и подхватывает меня на руки. Он, должно быть, бежит со мной… куда-то. Мое тело начинает биться в конвульсиях, дыхание учащается, застревает в легких, и я не могу дышать. Я цепляюсь за рубашку Викториана, за его волосы, но он бежит быстро, повернув голову и крича кому-то через плечо. Я не слышу, кому именно. Его лицо искажено яростью и беспокойством, но он больше не смотрит на меня. Мне кажется, я вижу, как по его лицу текут слезы. Страх сжимает мой желудок, но я могу только смотреть. Только прямо перед собой. Я быстро слабею, и теперь мои руки бессильно опускаются. Я чувствую, что снова парю. Где Ной? Пожалуйста, Боже, пожалуйста, позволь Ною хотя бы выбраться. Черная пелена опускается мне на глаза, окутывает голову, пока я не перестаю дышать, и я ничего не вижу, ничего не слышу…

* * *

Тошнота. В ушах барабанит. Голоса. Я не знаю, где нахожусь. Я пытаюсь встать, но не могу пошевелить руками. Ногами. Я даже не могу повернуть голову. Глаза не открываются. Боль. Моя плоть разрывается на части!

— Она слишком много двигается, — говорит чей-то голос.

— Она от этого не избавится.

— Ты говорил это в прошлый раз, когда она от этого избавилась.

— Заткнись и просто затяни их потуже.

— Ты сам их затяни.

Я пытаюсь заговорить. Мой рот застыл на месте, будто губы сшиты.

Наконец, я сдаюсь…

* * *

Боль пронзает меня, пронизывая каждый нерв и проводя путь в моем теле, и я кричу так сильно, что у меня внутри все дрожит. Я все еще ничего не вижу — что-то завязано у меня на глазах. Я направляю всю свою энергию в руки и ноги и так сильно напрягаю свой разум, что все, что их удерживает, улетает прочь. Проклятия, крики, когда то, в чем я нахожусь, раскачивается вперед-назад, толкая меня. Я останавливаюсь, и как раз в тот момент, когда мои пальцы тянутся к глазам, чтобы снять повязку, на меня обрушивается чье-то тело. Мы падаем на пол.

Внезапно меня охватывает мощное чувство… сексуальности. Эротики. Глубокого возбуждения, которое заставляет меня кричать и ощупывать тело, прижимающее меня к земле.

— Кому-нибудь, блядь, лучше поторопиться, — произносит голос надо мной. — Если она вырвется, у кого-то будут неприятности.

Его дыхание касается моих губ, когда он говорит. Я вытягиваюсь, извиваюсь под ним. Он должен быть рядом.

— Держи ее неподвижно, — говорит голос.

— Возможно, мне понравятся проблемы такого рода, как она, — комментирует новый голос. Акцент… забавный. Трудно понимаемый. Знакомый.

— Она сидит так тихо, как только может, — раздаются голоса надо мной. — Поторопись.

Словно булавочный укол, и как только это ощущение начинает цепляться за нависшее надо мной тело, оно исчезает. Я успокаиваюсь, расслабляюсь, и боль покидает меня, когда я погружаюсь в невесомое черное облако небытия….

Приливы и отливы волн, набегающих на берег, вырывают меня из глубокого сна. Меня обдает густым запахом соли и морских обитателей, и я вдыхаю. Знакомо.

— Привет, — мягко произносит чей-то голос. — Ты вернулась.

Я лежу на спине, подо мной что-то мягкое, и холодный ветерок треплет мои волосы. Я открываю глаза и быстро моргаю от яркого света. Наконец, мои глаза могут выдержать внезапную перемену, и я сосредотачиваюсь на фигуре, стоящей на коленях рядом со мной. Его лицо становится ближе, и он протягивает руку и гладит меня по щеке. Я поднимаю руку и переплетаю свои пальцы с его.

— Ной, — говорю я, и мой голос выходит хриплым и надломленным. У меня такое ощущение, будто кто-то провел по горлу горстью колючек.

— Тсс, — говорит он и накрывает мои губы пальцем. Он наклоняется ближе, его ртутные глаза изучают мое лицо. — Как ты себя чувствуешь?

Я смотрю на него.

— У меня болит все тело. — Мой взгляд скользит мимо фигуры Ноя, к навесу из пальм, под которым я лежу. В нескольких футах от меня море накатывается на берег. День клонится к вечеру, и низкое солнце опускается где-то позади нас. — Я на острове Да?

Ной кивает.

— Да, дорогая, так и есть.

Я смотрю на ладони, прикрывающие мою голову. Страх повергает меня в панику, дыхание перехватывает и учащается.

— Ной? — Я даже не знаю, что спросить или что сказать. Я не знаю, что произошло.

— Что ты помнишь? — спрашивает он. Его рука сжимает мою.

Я сосредотачиваюсь.

— Царство. Викториан. — Я зажмуриваюсь. — Господи Иисусе, он убил своего брата, — говорю я. Затем мои глаза резко открываются, и я заставляю себя сесть. — Ты, — говорю я болезненным шепотом. — Эли, ты укусил его. Ной, боже мой…

— Он жив, — говорит Ной с улыбкой. — Все в порядке, нет, пока нет. Это далеко не так. Он проходит глубокую детоксикацию. Сильнее, чем ты, Райли. Мы даже не смогли удержать его на том же острове, что и тебя. Я удивлен, что он вообще на том же континенте. Он еще не вышел из тупика. У него… все плохо.

Я откидываюсь на спину, и мой мозг начинает болеть от попыток разобраться в происходящем. Я прижимаю кончики пальцев к вискам, массирую, пытаясь прогнать воспоминания.

— Я ничего не помню.

Ной хихикает, и врывается еще один резкий порыв ветра.

— Да, думаю, что нет. Еще одна адская поездка на самолете. Пришлось лететь двумя самолетами. Ты на одном, Эли на другом.

Я смотрю на заходящее солнце, выглядывающее из-за импровизированной крыши, сделанной из кустарниковых пальм и сосновых веток. Я не так уверена, как должна была бы, услышав, что Эли выбрался из царства.

— Расскажи мне все, Ной, — прошу я. Слезы душат горло и застилают глаза, и, наконец, они вырываются наружу. — Где мой брат? Причер? Викториан? Райн?

Ной протягивает руку и вытирает мне щеки.

— Здесь только мы с тобой, дорогая. Остров в нашем полном распоряжении. С Райном и мальчиками из Несса все в порядке. Пришлось вернуть этого маленького щенка в Инвернесс. Он хотел приехать сюда, присмотреть за тобой, настоял на том, чтобы вернуться с нами. Он уехал пару недель назад и каждый день звонит или пишет мне сообщения, спрашивая о тебе. И да, все остальные… живы. Он прищуривается. — Ты уверена, что справишься с этим?

С порывистым вздохом я киваю.

— Вполне возможно. — Меня охватывает облегчение. Райн и мальчики в безопасности. Все живы.

Ной придвигается ближе, поднимает меня на руки и прижимает к своей груди. Он накрывает мои ноги и талию лоскутным одеялом, которое, как я узнаю, сшито моей бабушкой-Галлой Эстель.

— Это займет всю ночь.

ЧАСТЬ 10: СВЯЩЕННЫЕ КЛЯТВЫ

Я — твоя субдя. Я имею в виду… твоя судьба.

— Джордж Макфлай — ЛорРайн Бэйнс, «Назад в будущее», 1985

Прежде чем все это закончится, я, вероятно, сойду с ума. Я не помню, чтобы когда-либо была такой сбитой с толку и беспокойной. В моей памяти пропали куски времени, и, кажется, я ни от кого не могу добиться прямого ответа. То, что я считала одним, оказывается чем-то другим. Кем я стала? На этот раз что-то изменилось, что-то внутри меня изменилось. Почти… как будто во мне живут два человека. Или больше.

— Райли По

— Что? — спрашиваю я, почти вырываясь из уютных объятий Ноя.

— Успокойся, дикая кошечка, — тихо произносит он. — Сейчас середина января.

Больше не успокаиваясь, я сажусь, поворачиваюсь лицом к Ною. Он сидит, прислонившись спиной к груде одеял и подушек.

— Как, черт возьми, сейчас может быть середина января, Ной? Мы были в Инвернессе в начале ноября.

— Знаю.

Я моргаю, ожидая достойного ответа.

Куда делось все это время?

Ной упирается локтями в колени и смотрит на меня.

— Ты помнишь все, что происходило в царстве?

Я думаю об этом.

— Я убила Кэррин. Затем Эли напал на меня. — Я смотрю на него. — Валериан пытался заставить меня убить Эли. Но… — Я напряженно думаю, мои воспоминания начинают затуманиваться. — Появился Викториан. Он убил Валериана. — Паника подступает к горлу. — Я видела, как ты… укусил Эли. Затем Вик поднял меня и убежал. Все остальное как… в тумане.

Ной кивает, его взгляд встречается с моим.

— Это называется групповое извращение, Райли. Мне пришлось усмирить Эли. Он был… неуправляемым больным. Его жажда крови… — Он качает головой, и на его плечи опускается долгий ужас. — Это было так сильно, как я никогда раньше не видел. — Он смотрит на меня. — Никогда.

— Что ты сделал, Ной? — спрашиваю я. Мой страх усиливается и превращается в желчь. У меня болит живот.

— Я дал ему свой яд. Возможно, слишком много. В тот момент это было единственное, что можно было сделать. Он просто сходил с ума. Это успокоило его настолько, что я смог вытащить его из королевства и вернуть в Крачан. Я заковал его в цепи, когда появились Джейк и Габриэль. А потом, черт возьми. Появилась ты.

Я смотрю на него в ожидании.

— Джейк, Габриэль и Люк улетели на одном самолете с Эли обратно в Саванну. Я сел на другой самолет с тобой, Сетом, Фином, Райном и Аркосом. Причер, его двоюродный брат Гарр и родители Эли ждали нас в аэропорту. Причер сопровождал родителей Эли на остров Да вместе с Эли. Джейк, Габриэль и Люк тоже поехали. Гарр поселил нас здесь. Аркос, на другом острове.

Я озадаченно наклоняю голову.

— Что ты имеешь в виду?

Ной пожимает плечами.

— Причер, Гарр и родители Эли настаивали на том, что, если Аркос собирается околачиваться здесь, его нужно очистить. Это не заняло много времени. Он был довольно сговорчивым.

— Где он сейчас? — спрашиваю я.

Ной потирает подбородок руками.

— К счастью для нас, Вик убил своего собственного брата, а не я убил Валериана. Сейчас он вернулся в Румынию, выясняет отношения со своей семьей.

Я замечаю, что Ной рассказывает мне все, что можно знать обо всех… кроме меня.

И это меня немного беспокоит.

— Почему мы здесь одни? — спрашиваю я.

Проницательный, серьезный серебристый взгляд Ноя заставляет мое сердце подпрыгнуть.

— Ной?

Он вздыхает.

— Укус, который ты получила от Валериана Аркоса? — Он качает головой. — Он не предназначался тебе. Это предназначался Эли. Чтобы убить его.

Я растерянно моргаю.

— И что?

— Ты… претерпела некоторые изменения.

Я качаю головой.

— Я уже принимала яд Аркоса раньше, Ной, три раза. Почему этот раз отличается?

Он пожимает плечами.

— Перегрузка ядом Аркосов? Пока точно не знаю, Райли. Но, возможно, твоя ДНК… пересеклась.

Воздух со свистом выходит из моих легких.

— Пересеклась? Как у полноценного вампира?

Ной берет меня за руку и сжимает ее.

— Мы пока не уверены. Ты прошла курс детоксикации самыми агрессивными способами из возможных. Эли тоже. И Виктор. Уже девять недель, — он качает головой. — Эли… Он что-то не совсем помнит, Рай. — Он пристально смотрит на меня. — Когда я видел его в последний раз, он меня не помнил. Возможно, он не помнит тебя.

Мое сердце замирает. Я думала, что все, что нам нужно было сделать, это вернуть его к жизни. Провести детоксикацию. Мне и в голову не приходило, что Эли не вспомнит меня. Свою семью. Его прежнюю жизнь. Я делаю глубокий вдох и поднимаюсь на ноги. Мои ноги подкашиваются, я чувствую слабость, Ной встает и стоит рядом со мной. Его рука проскальзывает под мой локоть, и я поднимаю на него взгляд.

— Почему мы здесь одни?

— Эли, так сказать, понадобились все силы. Как только твоя детоксикация была завершена, и тебе понадобился только опекун, я вызвался добровольцем. Все остальные сейчас с Причером и Гарром на другом острове. Кроме того… — Он одаривает меня теплой улыбкой. — Клятва есть клятва. Я обещала Эли, что буду оберегать тебя. Помнишь?

Я кладу голову ему на плечо.

— Да, помню и ценю это. — За пределами импровизированного навеса волны накатывают на песок. — Мне нужно пройтись, — говорю я.

Ной кладет руку мне на плечи и выводит наружу.

— Тогда давай прогуляемся.

Мы выходим из навеса, и я останавливаюсь, глядя вверх.

— Спасибо, — говорю я.

Ной расплывается в улыбке, которая отличается от той сексуальной и дерзкой, которую он обычно изображает.

— В любое время. Пока мы идем, он лезет в карман джинсов и достает сотовый.

— Она проснулась, — говорит он в трубку и вешает трубку.

— Кто это? — спрашиваю я. Я босиком, и песок хлюпает у меня под ногами, когда мы идем вдоль береговой линии. Над головой кричат чайки, а кулики снуют вдоль волны, тыча своими длинными клювами в песок. Знакомый солоноватый аромат окутывает меня, и я вдыхаю его. Он успокаивает меня. Это дом.

Ной прижимает меня к себе.

— Вот увидишь. И, кстати, я видел, что ты сделала с Кэррин. — Его взгляд светится нежностью и восхищением. — Ты больная, ты это знаешь, да?

Я слабо улыбаюсь.

— Да.

Ной целует меня в макушку.

— Мы не откажемся от Эли, дорогая. Никто от него не откажется. Ты это понимаешь?

Его слова успокаивают меня.

— Знаю.

«Райли? Как ты, любимая?»

«Вик… Я в порядке. Как ты?»

«Готов покинуть этот продуваемый сквозняками старый замок Аркосов. Я просто хотел услышать твой голос. Я приеду в Штаты, как только смогу. Пожалуйста, не забывай о своих братьях-Галлах. И не забывай о Майлзе. Я умоляю тебя.»

«Я сделаю это, сделаю. Скоро увидимся, Вик.»

«Недостаточно скоро.»

Через несколько минут из бухты доносится урчание лодочного мотора, и, когда солнце садится, я вижу лодку, направляющуюся к нам. Две темные фигуры и несколько светлых.

Лодка причаливает к берегу, и мое сердце подпрыгивает.

— Вот моя девочка, — говорит Эстель, и ее красивая кожа цвета эбенового дерева, губы расплываются в широкой улыбке, обнажая белоснежные зубы. — Кто-нибудь, уведите меня отсюда.

Брат Эли, Фин, подхватывает Эстель на руки, и она визжит, как маленькая девочка. Он ставит ее на песок, и она направляется ко мне. Я бросаюсь к ней в объятия и крепко сжимаю ее.

— Бабушка! — говорю я ей в шею. От нее пахнет специями и мылом «Диал», и это никогда еще не пахла так хорошо.

Эстель несколько раз похлопывает меня по спине.

— О, ну же. Привет, детка. Только не намочи мне платье, ладно? — Она смеется, и этот знакомый звук проникает мне прямо в душу. — Я уже почти старушка, чтобы перепрыгивать с острова на остров, присматривая за вами, молодыми.

— Рай! — говорит Сет, выпрыгивая из лодки и бросаясь ко мне. Эстель отступает назад, и младший брат обнимает меня и поднимает на руки. — С тобой все в порядке? — говорит он, уткнувшись в мои волосы. Он отстраняется и осматривает меня с ног до головы, будто может найти порез, царапину или что-то неуместное.

— Я в порядке, Сет, — говорю я.

— Раньше с тобой было не так все хорошо, девочка, — говорит Причер, подходя ко мне, слегка прихрамывая. Его темные глаза смотрят на меня. — Может, сейчас ты и не в порядке, — улыбается он. — Но мы сохраним тебя, это точно.

Я смеюсь и обвиваю руками шею моего приемного дедушки — врача-травника.

— Причер, — говорю я ему, а затем целую его в щеку. — Прошло слишком много времени.

— Ты и этот странный парень Аркос, — говорит он. — Не так уж и плохо. А как же твой жених? С ним было непросто.

— Когда я могу его увидеть?

Смуглое лицо Причера смотрит на меня в ответ.

— Скоро. Не сейчас.

Фин подходит и оттаскивает меня от Причера.

— Пора бы тебе проснуться, — говорит он и целует меня. — Ты тоже нас всех немного напугала.

— Я тоже рада тебя видеть, гарсон, — шучу я.

— Мы думали, у тебя обострение, — говорит Фин, и беспокойство сменяет его обычный шутливый взгляд. — Это меня напугало.

— Мы все еще не знаем, парень, так что береги шею, — говорит Эстель и хихикает про себя. — Если эта девчонка тебя укусит, будет плохо.

— Кто сейчас с Эли? — спрашиваю я. Мы все направляемся к навесу. Сет и Ной вытаскивают садовые стулья, и мы все садимся.

— Папа, Джейк Андорра, Гарр и Габриэль, — говорит Фин. — Мама и Джози остались в городе с Никс.

— Было тихо, — говорит Сет. — Вик вернулся домой, чтобы разобраться со своей семьей. Но он вернется.

Я сижу на песке у ног своих приемных бабушки и дедушки и позволяю их разговору увлечь меня. Я дома. Не знаю, насколько я права, но я дома. Чего-то не хватает, какой-то части меня, которая кажется незавершенной, и я знаю, что это Эли. Страх, что он меня не вспомнит, пугает меня. Думаю, я могла бы продолжать жить своей жизнью — какой бы она ни была сейчас — и быть довольной тем, что, по крайней мере, он жив. Но я жадная и хочу большего.

Я хочу его.

Я не уверена, как долго смогу ждать, чтобы узнать, нужна ли я ему тоже.

Или он просто хочет меня убить.

Причер решил, что рад моему выздоровлению, но хочет, чтобы мы с Ноем остались на острове еще на несколько дней. Внезапно мне в голову приходит мысль, и я вырываюсь из объятий деда и смотрю на него.

— У него все еще красные глаза?

Причер коротко кивает.

— Да. — Он качает головой. — Чего-то не хватает, это точно. Но я пока не знаю, чего именно. — Он целует меня в нос. — Мы что-нибудь придумаем, девочка. Не волнуйся. Я думаю, он прогрессирует достаточно хорошо.

После объятий, поцелуев и слез все оставляют нас с Ноем наедине. Сет провожает Эстель обратно в магазин «Черный глаз», где они с Причером живут в квартире на верхнем этаже магазина. Причер и Фин возвращаются к Эли.

Глаза Эли все еще красные. И все ожидают, что я буду просто сидеть… и ждать?

Я Строгий. Я Дюпре. И я Падший.

Теперь я могу сделать больше, чем просто надрать кому-нибудь задницу.

— Мне не нравится этот твой взгляд.

Постепенно, когда я слышу, как мурлыканье лодки Причера затихает вдали, я улыбаюсь Ною.

Он не улыбается в ответ.

— Райли, — предупреждает он. — Что бы там ни творилось в твоей хорошенькой головке, остановись.

Я делаю шаг к нему.

— Или что?

Его рука опускается, опускается под рубашку и достает мешочек с травами.

— Не заставляй меня бросать это в воду.

Я медленно качаю головой.

— Ты серьезно используешь свою сексуальную привлекательность против меня, Ной Майлз? — Он ухмыляется. — Цок-цок, ты — сумасшедший вампир. Поднимай свой сексуальный зад и иди посиди в шалаше. Сейчас же.

Без колебаний Ной вынимает руку из сумки, поворачивается и заходит в навес. Он плюхается на стопку стеганых одеял.

И просто сидит.

Сумерки заволокли небо, отбрасывая на полог над головой завитки и линии фиолетового, серого и ярко-оранжевого цветов. Я внимательно прислушиваюсь к шуму лодочного мотора Причера и оцениваю направление. Бросив беглый взгляд на свой пляжный наряд — обрезанные джинсы и футболку цвета фуксии «Татумания», — я решаю, что он прекрасно подойдет для холодных зимних вод Атлантики. Я перевожу взгляд на оконечность острова, на двести футов береговой линии и песка, и пускаюсь во весь опор. В десяти футах от края я собираюсь с силами и прыгаю, приземляясь на тридцать футов в прыжке. Вода захлестывает меня с головой, и я несколько раз брыкаюсь, прежде чем вынырнуть на поверхность. Сделав глубокий вдох, я поворачиваюсь в сторону острова Эли.

Я плыву. Быстро и упорно.

Старый страх возвращается, когда я плыву, и я смеюсь над ним. Акулы? Черт, я сейчас дам одной из них по носу, не раздумывая. Через несколько минут я вижу фонари, развешанные перед навесом, похожим на мой, и лодку Причера, которая как раз вытаскивается на песок. Я останавливаюсь, сижу в воде и жду, пока Причер и Фин выйдут. Затем Сет и Эстель уходят, пересекая пролив в направлении Саванны.

Я перебираюсь на другую сторону острова и выбираюсь на берег. Насквозь промокшая, но не страдающая от холода, я крадусь к лагерю Причера. Остаются Жиль, Причер, Джейк, Габриэль, Гарр и Фин.

Это три вампира, два могущественных врачевателя и… кем бы ни был Габриэль. Плюс Эли.

Семь. Против меня.

Кем бы я ни была.

Я справлюсь с этим.

Через прибрежный кустарник я пробираюсь к противоположному берегу. Когда я вижу Причера и Гарра, стоящих рядом с навесом, я останавливаюсь. Все, кроме Эли, находятся снаружи, на берегу. Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь. Направляю свою энергию до тех пор, пока она не образует огненный шар в центре моего тела. Я направляю ее наружу, к кончикам пальцев.

А затем, как какой-то сумасшедший волшебник, я направляю свои руки в их направлении.

«Всем занять места. Сделайте это сейчас».

К моему удивлению, каждый из них пытается найти себе место на песке у берега.

«Смотрите только на море. Не обращайте внимания на меня. Не обращайте внимания на Эли. Смотрите только на море. И оставайтесь на своих местах».

Как по команде, все головы поворачиваются к воде. Поскольку там было всего два шезлонга, Жиль и Причер заняли их. Остальные плюхаются прямо на песок. Неподвижные, как зомби, они смотрят на воду.

Я улыбаюсь про себя и направляюсь к навесу.

Пальмовые листья и сосновые иголки хрустят под моими босыми ногами, когда я открываю обитую стеганым материалом дверь и заглядываю внутрь. Эли лежит на тюфяке, похожем на тот, на котором я лежала ранее. Он выглядит таким умиротворенным, с закрытыми глазами, его полные, сексуальные губы, мягкие и слегка приоткрытые. Его темные волосы падают на одну сторону лица, закрывая глаза.

Позади меня щелкает ветка, и я оглядываюсь через плечо. Кролик поднимает на меня глаза и испуганно отпрыгивает в сторону. Его маленький белый хвостик мелькает в темноте.

Когда я оглядываюсь, у меня перехватывает дыхание.

Эли исчез.

Волосы на моей шее и руках встают дыбом, и еще до того, как я оборачиваюсь, я понимаю, что он стоит у меня за спиной. Я медленно поворачиваюсь.

Кроваво-красные глаза смотрят на меня сверху вниз. Без слов, но с нежностью, которая меня удивляет, Эли хватает меня за горло одной рукой.

Я пристально смотрю на него.

Затем замахиваюсь свободной рукой и бью его сбоку по голове.

Он убирает руку с моего горла.

Мое колено с силой врезается ему в пах, и он стонет.

Я не жду реакции. Я ухожу.

Колючие пальмы и густой подлесок царапают мои ноги, когда я мчусь через приморский лес, а Эли у меня на хвосте. Он делает выпад, хватает меня за ноги, и мы оба падаем.

Я разворачиваюсь и бью его ногой в челюсть, и он отлетает назад. Я поднимаюсь на четвереньки и пробираюсь через лес. Как только я вижу песчаный пляж, на меня нападают. Мы с Эли, сцепившись, падаем на землю, я извиваюсь и бью его куском плавуна, который нахожу рядом с нами. Он скатывается с меня, и я снова вскакиваю и бегу. Я прыгаю, оказываюсь в воде и начинаю плыть. Громкий всплеск позади меня дает мне понять, что Эли не сдается.

Хорошо.

Мои руки рассекают воду, ноги быстро-быстро двигаются, как ножницы, и я изо всех сил плыву к следующему маленькому барьерному островку в проливе Саунд. Берег виден, я набираю скорость, и вскоре песчаное дно оседает у меня под ногами, и я вытаскиваю себя на берег.

Как только я выпрямляюсь, меня бьют сзади, и я падаю лицом в песок. Из меня выбивает дух, и на меня наваливается большое тело. Кто-то хватает меня за плечи и переворачивает. Мои руки пойманы в ловушку и подняты над головой.

Эли смотрит на меня сверху вниз, его лицо искажено озадаченной яростью. Кроваво-красные глаза сверкают. Путаница. Внутренняя борьба.

Я сосредотачиваюсь. Бесстрашно смотрю в эти глаза.

«Элигий, это я. Райли. Твоя невеста. Пожалуйста, вспомни меня. Я требую, чтобы ты вспомнил меня!»

Он склоняет голову набок, пристально изучая меня. Его темные брови хмурятся.

«Я скучала по тебе, Эли. Идите сюда. Ниже. Прижмись своим ртом к моему».

Эли колеблется, затем медленно опускает голову. Я напрягаюсь, эти ядовитые зубы в нескольких дюймах от моего горла.

Я теряюсь в ту секунду, когда губы Эли прижимаются к моим. Он не двигается, не ощущает их вкуса. Просто… позволяет им прижаться к моим губам. Я вдыхаю и только тогда замечаю… что могу дышать. Воздух поступает в мои легкие. Мое сердце бешено колотится.

У меня есть сердце.

Запах Эли проникает в меня, и все же я не отрываю взгляда от его глаз, которые так близко ко мне.

«Поцелуй меня, Элигий Дюпре. Поцелуй меня искренне. Поцелуй меня и вспомни…»

Губы Эли сжимаются, двигаются и раздвигают мои. Его язык касается моего, и он целует меня. Сначала нежно, потом исследует и пробует на вкус. Я теряю самообладание, отбрасывая мысль о том, что я приказываю ему сделать это с помощью моих сил Падшего, поцеловать меня вот так, и на самом деле это не Эли, а марионетка. В данный момент мне все равно. На самом деле, мне было все равно меньше всего. Я могу пофантазировать с куклой Эли.

Все, о чем я думаю, это о том, как тело Эли прижимается к моему, его пальцы переплетаются с моими, вплетая наши руки в песок, и его рот эротично касается моего…

— Райли, — шепчет он, прижимаясь ко мне. Его голос хриплый, хрипловатый, и он отпускает мои руки, чтобы обхватить мою голову с обеих сторон. Он приподнимается, смотрит на меня. Не сводя с меня своих кроваво-красных глаз, он снова целует меня. — Тебе не обязательно уговаривать меня поцеловать тебя, дорогая.

Мое сердце подпрыгивает, и в то же время в голове царит смятение.

— Эли? — Я осмеливаюсь произнести его имя. Я боюсь, что все это исчезнет. Что он превратится, схватит меня и убьет. Мое сердце колотится о ребра, а дыхание застревает в горле.

— Это я, — говорит он и снова прижимается губами к моим губам. — Почему ты убежала?

Я смотрю на своего жениха, сначала широко раскрыв глаза, а потом смеюсь.

— Потому что ты… гнался за мной!

Эли опускает голову, его руки скользят по моему телу, и он целует меня так глубоко, так крепко, что песок впивается мне в спину, в голову. Из его горла вырывается глубокий стон, который отдается у меня в груди.

— Боже, женщина, — говорит он почти шепотом, — я не думал, что смогу прожить без тебя еще один день.

Я целую его в ответ, и у меня перехватывает дыхание, когда я делаю это. Мне все равно.

— Эли, твои глаза, — выдавливаю я из себя между поцелуями. — Они все еще красные.

— Я знаю, — говорит он, проводя языком по моим губам, а затем посасывая нижнюю. Он перекатывается, усаживает меня сверху, и я в изумлении смотрю на него сверху вниз. Он проводит большим пальцем по моей щеке. — Причер говорит, что они, в конце концов, вернутся, но пока я с ними.

Я запрокидываю голову и смеюсь, а затем погружаюсь в долгий сексуальный поцелуй со своим женихом.

— Не могу поверить, что у нас все хорошо, — выдыхаю я. — Эли, мне никогда в жизни не было так страшно.

Он обхватывает руками мои бедра и скользит вверх по спине.

— Мне тоже, детка, — признается он, крепко держит меня за подбородок, а свободной рукой проводит по моим волосам. — Я не могу оторвать от тебя взгляда.

Я запускаю руки в его шелковистые волосы и нежно целую его, а он лежит неподвижно, пока я исследую его рот. Я медленно посасываю его нижнюю губу, затем провожу языком по зубам. Прикосновение его небритой щеки к моей ладони возбуждает меня и заставляет извиваться в его объятиях. Я провожу рукой по его горлу, а он проводит ладонями по моим обнаженным бедрам, крепко прижимает меня к себе и углубляет поцелуй. Мой разум полностью отключается, когда его язык медленно касается моего, а его рот эротично скользит по моим губам, и все, к чему прикасаются его руки, заставляет меня гореть для него. Полыхать.

Затем он останавливается.

— Райли. — Он смотрит на меня, когда я отстраняюсь, запыхавшись.

— Да? — говорю я.

— Мы можем пожениться прямо сейчас?

Лунный свет тусклый, лишь полоска низко нависает над водой, и он отбрасывает на лицо Эли сексуальные очертания и тени. Его зубы сверкают белизной, когда он улыбается.

Я смеюсь.

— Ты в безопасности? — спрашиваю я. — Я имею в виду, тебя охраняли вампиры, врачеватели и… кем бы ни был Габриэль. — Я провожу кончиком пальца по его нижней губе. — Ты… опасен?

— Нет, — говорит он. — Они просто приняли дополнительные меры предосторожности. Я хочу жениться. Скорее. И убраться с этого острова. — Он сильнее прижимает меня к себе, и я чувствую, как его возбуждение упирается в меня. — Я хочу тебя каждый день. — Он прижимается ко мне.

Внезапно мои глаза наполняются слезами.

— Эли, — говорю я, и мысли о недавнем прошлом душат меня, заставляя учащенно дышать. — Эли, боже мой, я думала, ты умер. — Я качаю головой. — В Эдинбурге. Это была самая сильная боль, которую я когда-либо испытывала. Потом, с Кэррин…

— Рай, мне… так жаль, — говорит он и вытирает мои слезы. — Из всего, что произошло, я запомнил две вещи. Одну. — Он поднимает палец. — В каком аду я оказался после того, как расстался с тобой в Уэйверли в Эдинбурге. — Он на мгновение закрывает глаза, словно отгоняя ужасные воспоминания. — Во-вторых, ты, с ног до головы одетая в кожу, ската, тащишь меня и Викториана Аркоса по усыпанной гравием улице за запястья. — Он качает головой. — Я был не в состоянии говорить, но я увидел тебя, и все, о чем я мог думать, это то, что это моя женщина. Она побывала в альтернативном аду и спасла меня. — На его губах появляется улыбка. — Я всегда считала тебя крутой, Райли, но, Боже мой.

Я фыркаю и улыбаюсь.

— Я бы умерла за тебя.

— Если бы я мог, я бы тоже умер за тебя, — отвечает он мне и прижимает к себе. — Я не помню, что делал, пока был в Инвернессе, только то, что мне рассказал Майлз. Но у меня возникают воспоминания о том, как ты пытаешься достучаться до меня. И ты это сделала. Пусть даже на долю секунды, я вспомнил. — Его губы скользят по моим, неистовые, отчаянные, и я чувствую все страхи, которые у него когда-либо были, и впитываю их. Он поднимает голову. — Прости. За весь тот ад, через который я заставил тебя пройти. У меня внутри боль, которая не утихает, и я знаю, что это из-за того, что я натворил. Я изо всех сил старался бороться с этим, а не пить человеческую кровь. Я старался изо всех сил.

Костяшками пальцев я касаюсь его челюсти. Презрение и ненависть к себе, которые я вижу в глубине его красных глаз, почти душат меня. Я не могу представить, как он страдает. Я смотрю на него пристально, долго.

— И все же посмотри на нас сейчас. — Я улыбаюсь. — Мы пережили все это. И мы здесь, вместе. — Я целую его. — Навсегда. И это последний раз, когда тебе нужно извиняться, Эли. Ты был не собой. Долбаный колдовской шабаш держал тебя под своим темным контролем. — Я прищуриваюсь. — Между прочим, я надрала ей задницу к чертовой матери.

Уголок его сексуального рта приподнимается в полуулыбке.

— Так мне говорили.

Несколько мгновений мы молчим, просто впитывая друг друга.

— Когда? — Эли дышит мне в губы. — Ты. Я. Свадьба. — Его пальцы переплетаются с моими, и он приподнимает бровь. — Где твое обручальное кольцо?

— В апреле, — отвечаю я. — Лучшее время года в Саванне для свадьбы. И я оставила его в Саванне, в безопасности у твоей мамы, чтобы оно не потерялось.

Эли прерывает поцелуй.

— Мы должны исправить это в первую очередь. А в апреле? Это… через несколько недель.

Я ухмыляюсь и начинаю подниматься.

— Знаю.

— Ого, — говорит он и кладет руки мне на бедра. — Куда ты идешь, моя дорогая?

— Что ж, — говорю я, и, поверь мне, это нелегко, — мы должны сохранить что-то святое для нашей первой брачной ночи. — Я спрыгиваю с него и встаю, оставляя Эли лежать на песке. — С этого момента и до нашей первой брачной ночи, считай, что ты дал обет безбрачия.

У Эли отвисает челюсть. От этого его красные глаза становятся еще более угрожающими.

— Что? — Он вскакивает и хватает меня за плечи. — Рай, у нас было… море секса!

Я ухмыляюсь.

— Да, я помню. Каждый раз. И часто это было отвратительно. — Я поднимаюсь и касаюсь его губ своими. — И теперь тебе придется наслаждаться этими воспоминаниями, пока мы не поженимся.

— Ладно, я передумал, — говорит он. — Нам пока не обязательно жениться.

Я смеюсь и переплетаю свои пальцы с его.

— Слишком поздно. Ничего не выйдет.

Лицо Эли превращается в маску чистой муки. Он проводит руками по своим спутанным мокрым волосам.

— О, Господи Иисусе. Я сейчас умру.

Я смеюсь.

— Ты не умрешь, Эли. Кроме того, — говорю я, испытывая некоторую агонию, — это того стоит. Поверь мне.

Красный глаз Эли выглядывает из-под его пальцев.

— Уже одно это того стоит.

Я смеюсь, и мой жених притягивает меня в свои объятия. Он обнимает меня, наши тела все еще мокрые после купания, и его подбородок покоится у меня на макушке.

— У нас все будет хорошо, Эли? — спрашиваю я. Неуверенность омрачает мою радость, и в животе зарождается беспокойство. — С тобой все будет в порядке?

— Я никогда не чувствовал себя более живым, — шепчет он. — Единственное, чего мне не хватало в моей детоксикации, — это тебя. — Он обхватывает мое лицо ладонями и пристально смотрит на меня. — Я мало что помню, кроме боли. Но единственное, что помню, это то, как думал: «Что я упускаю? Что-то не так, что-то должно было быть здесь, но этого нет». — Он улыбается, и лунный свет отражается от его подбородка. Он такой сексуальный, что это причиняет боль. — Ты. Без тебя я чувствовал себя опустошенным, мертвым.

Любовь и удовлетворение наполняют меня, и теперь я понимаю, что, что бы ни случилось, мы справимся с этим. У нас все будет хорошо. Я хмурюсь, глядя на него снизу вверх.

— Клянусь Богом, Эли. Если к свадьбе твои жуткие красные глаза не станут такими же привлекательными, как лазурно-голубые, тебе придется надеть контактные линзы.

Затем он целует меня, и я падаю в его объятия. Когда поцелуй становится более страстным, я отстраняюсь и чмокаю его в челюсть.

— Ты помнишь, как мы впервые были вместе?

Эли приподнимает темную бровь.

— Вместе, вместе?

Я смеюсь.

— Да. Это.

Он наклоняет голову и прижимается своими губами к моим.

— До последней детали.

Я вдыхаю его запах, и воспоминание об этом потрясает меня…

Прикосновение его языка к моему, его кожа, моя кожа, обнаженные и двигающиеся вместе. Его рука ласкает каждый дюйм моего тела, его рот занимается любовью с моим. То, как он полностью заполняет меня, потрясает до глубины души и заставляет меня чуть ли не дрожать от желания. Я не могла насытиться…

Мне требуется несколько секунд, чтобы отдышаться, и когда я это делаю, мои глаза распахиваются, и я смотрю в кроваво-красные глаза Эли.

На его губах появляется улыбка.

— Черт, По.

Как ни странно, я чувствую, как румянец заливает мне шею.

— Что?

— Я видел это, — говорит он. — Как будто мы… наблюдали. Мы. Вместе.

Мои глаза расширяются.

— Ты это видел?

Глубокий смех Эли разрывает ночь.

— Да. Я чертовски уверен, что так и было.

У меня пересыхает во рту при воспоминании.

— Может быть, мы сможем договориться о целибате.

Переплетя свои пальцы с моими, Эли тянет меня к воде.

— Я так не думаю, По. Ты сама это сказала. А теперь давай освободим всех, кого ты одурманила. — Он целует меня в последний раз. — Нам нужно планировать свадьбу.

Даже когда мы оба ныряем в прохладную атлантическую воду, я не могу смириться с тем фактом, что с Эли все в порядке, он узнает меня, и мы поженимся через несколько недель. Когда мы плывем вместе в темноте, я понимаю, что Эли для меня больше, чем жених. Намного больше, чем лучший секс, который у меня когда-либо был или будет.

Он моя вторая половинка. Моя пара.

На всю жизнь.

ЭПИЛОГ: СВАДЬБА

Неортодоксальность этого даже не объяснить.

И я говорю это со всей любовью и привязанностью, которые есть у меня в сердце.

У меня такая хреновая жизнь.

По-другому у меня и быть не могло.

Я смотрю со своего балкона на Ривер-стрит и реку Саванна. Прошло несколько недель с тех пор, как я проснулась на маленьком барьерном острове с Ноем, а затем погрузила его и, Боже мой, даже старика Причера в состояние зомби, чтобы остаться со своим женихом наедине. Просто чтобы узнать, вспомнит ли он меня.

О, не забывайте, он это сделал.

Я чуть не избила его до полусмерти. Со мной он тоже не был таким нежным. Я тоже была в восторге от этого.

Вдалеке слышится цоканье копыт лошади, запряженной экипажем, пробирающейся сквозь покрытые мхом дубы исторического района Саванны. Речной воздух освежающий, слегка острый. Идеальный. Светит солнце. В воздухе чувствуется легкая прохлада. И ни одного комара поблизости. Разве это не прекрасно?

Сегодня седьмое апреля. День моей свадьбы. Я с трудом могу это осознать.

И я выхожу замуж за вампира, которому двести с лишним лет.

Это не так сложно осознать, как может показаться.

— О, Боже мой! — Дверь распахивается, и в квартиру врывается моя лучшая подруга Никс. Я обставила гостиную как апартаменты для новобрачных, с большим дубовым зеркалом в полный рост в углу. Я стою перед ним, а Никс плавно подходит ко мне сзади. Она обхватывает меня руками за талию и прижимается к моей обнаженной спине.

— Ты прекрасна, Райли! — восклицает она, глядя через мое плечо на мое отражение в зеркале. — Я так по тебе скучала. Я так боялась, что ты не вернешься домой.

Я улыбаюсь Никсинии Фостер. Она и Джози, младшая сестра Эли, — мои подружки невесты, и мы вместе ходили по магазинам. Я позволила им выбрать платья, и они отлично поработали.

Платье из шелка цвета фуксии, длиной выше колена, с открытой спиной и узкой черной бархатной полоской под грудью. Черные туфли на танкетке. Черные бархатные чокеры. В их букетах — увядшая зеленая гортензия и каллы. У обеих волосы распущены и зачесаны набок черной бархатной заколкой.

— Вы и сами прекрасно выглядите, мисс Фостер.

Никс кладет руку мне на плечо и шевелит безымянным пальцем, на котором красуется красивое платиновое обручальное кольцо с довольно внушительной россыпью сверкающих бриллиантов. Она улыбается.

— Это ненадолго, — вздыхает она. — Мы действительно станем сестрами, Рай. Разве это не здорово?

Люк, брат Эли, попросил Никс выйти за него замуж. Она согласилась.

Я не могу быть счастливее.

Я нежно притягиваю ее к себе и целую в щеку.

— Всегда были сестрами.

Раздается стук в дверь, и мы обе подпрыгиваем, а затем разражаемся смехом. Фин и Люк просовывают головы в дверь.

— Все в порядке?

— Никогда! — восклицаем мы с Никс в один голос.

— Да, это круто. — Фин тихо присвистывает. — Черт.

Я смеюсь.

— Извращенец. — Мой взгляд перемещается на другого брата Эли, Люка.

Его глаза округляются, когда он осматривает Никс.

— Вы двое — самые великолепные создания, которых я когда-либо видел. В моей жизни. — Он подходит к Никс и быстро обнимает ее и целует, затем подходит ко мне. — Сестра, я потерял дар речи, — говорит он и изучает меня. — Эли будет в бешенстве. От тебя захватывает дух.

— Надеюсь, что так, — говорю я и с удивлением обнаруживаю, что нервничаю.

— Я в шоке, — ухмыляется Фин.

— Братан, осторожнее, ты волнуешься из-за моей сестры, — говорит мой брат, входя. Его глаза загораются, когда он видит меня, и он спешит заключить меня в нежные объятия. — Маме бы понравилось быть здесь, понимаешь? Ты выглядишь потрясающе. Но… это так странно, Рай, — говорит он, уткнувшись мне в волосы. — Ты выходишь замуж? Как будто я теряю тебя или что-то в этом роде.

Я отстраняюсь и смотрю на своего младшего брата.

— Я всегда буду здесь, — заверяю я его. — Мы всегда будем вместе, я и ты. Обещаю. Несмотря на то, что Райн и ребята из Несса просили тебя присоединиться к ним в Инвернессе.

Сет улыбается.

— Я еще не сказал «нет».

Я улыбаюсь в ответ. После того, что произошло в Инвернессе, Райн попросил Сета присоединиться к ребятам из Несса. То есть жить там, с ними, в Крачане, чтобы обеспечить безопасность Инвернесса и Горной Шотландии. После воцарения террора Кэррин, трудно сказать, сколько новообращенных изгоев бродит по долине. Меня бы совсем не удивило, если бы Сет тоже согласился, несмотря на то, что он колеблется. Возможно, это пойдет ему на пользу, хотя ему, вероятно, придется взять с собой младшую сестру Эли, Джози. Теперь, когда я думаю об этом, она также была бы весьма полезна для мальчиков из Несса. Зная Райна, можно предположить, что это его главный хитрый план по возвращению меня в Шотландию.

— Я знаю, что ты этого не сделал, но если решишься, то все в порядке. — Я отступаю на шаг и восхищаюсь. — Вы, ребята, выглядите потрясающе, — говорю я. Парни одеты в черные смокинги, а Люк и Фин щеголяют в галстуках-бабочках цвета фуксии. Темно-русые волосы Люка спадают на воротник смокинга. Короткая стрижка Фина делает его просто крутым. У обоих голубые глаза, которые искрятся. Мой брат? Когда он успел вырасти в такого красивого парня?

— Я все это слышал, — говорит Фин, читая мои мысли. Он смотрит на Сета. — Она считает тебя симпатичным.

Я насмешливо смотрю на Фина.

Люк смотрит на Никс сверху вниз.

— Готова, любимая?

— Может, мне стоит жениться на Райли, а не Эли, — говорит Фин, потирая подбородок костяшками пальцев. Он подмигивает мне. — Он такой чертовски старый.

Я качаю головой.

— Пожалуйста, забери его отсюда, — говорю я Никс.

Она целует меня в щеку и обнимает обоих братьев.

— Увидимся там, — сладко говорит Никс. — Я не могу дождаться! Давай, Сет По. И ты тоже.

Брат одаривает меня милой, широкой улыбкой. Слова не нужны. Я всегда буду помнить эту его улыбку в этот день. День моей свадьбы.

Как только они выходят за дверь, входит Ной. Он смотрит на меня, и я ухмыляюсь.

— Боже всемогущий, женщина. Ты только что убила меня, — говорит он и подходит ко мне. — Нет, подожди. Я умираю. — Он кладет руку на сердце. — Я серьезно, Рай. Это действительно больно.

— Прекрати, — говорю я и начинаю кружиться. — Слишком, да?

— Ты что, шутишь? — говорит он и качает головой, изучая меня с головы до ног. — Дюпре, везучий ублюдок. Лучше бы он потом поблагодарил меня за то, что я не укусил его еще немного сильнее.

— Ной! — восклицаю я.

В его ртутных глазах пляшут веселые искорки.

— Шучу. Вроде того.

Он подходит ко мне и пристально смотрит на меня через зеркало.

— Ты прекрасна, Райли По.

Я смотрю на свое отражение. Признаюсь, я действительно чувствую себя немного нетрадиционной версией Золушки. Мои волосы уложены в беспорядочную прическу, завитки цвета фуксии спускаются к ключицам. У меня довольно простое платье А-силуэта, старинного белого цвета, с отделкой из тонкого кружева, без бретелек, без спинки — почти неприличное. Я поворачиваюсь к зеркалу, разглядывая своего нарисованного чернилами дракона, который тянется вверх по моей спине и вниз по руке.

— Я хочу сделать только одну вещь, прежде чем посажу тебя на заднее сиденье байка Эли и отвезу на твою свадьбу, — говорит он и разворачивает меня к себе лицом. На нем черный смокинг, такой же, как у Люка и Фина, и галстук-бабочка цвета фуксии. Он такой красивый. На моих белых каблуках с ремешками я почти на одном уровне с ним.

— Какую?

Он нежно берет мое лицо в ладони, поворачивает мою голову набок и прижимается губами к моим губам.

И целует меня. Я целую его в ответ.

Это не короткий поцелуй.

Но и не извращенный и непристойный. Я немного ошеломлена.

И я никогда, никогда этого не забуду.

Он отстраняется, и его взгляд смягчается. Он улыбается.

— Я всегда буду любить тебя, Райли, — признается он. — И я всегда буду сожалеть о том дне, когда Эли первый встретил тебя. Но… — Он заключает меня в объятия. — Мне достаточно просто любить тебя как друга. И я всегда, всегда буду рядом с тобой. Несмотря ни на что.

Я улыбаюсь, поправляю прядь волос, выбившуюся из-под бархатной резинки на его затылке.

— Я самая счастливая девушка на свете, — признаюсь я. — У меня есть ты, Эли, и многие другие. Я тоже всегда буду любить тебя, Ной. Ты всегда будешь для меня больше, чем другом.

Его ртутные глаза сверкают.

— Правда?

Я смеюсь.

— Я пытаюсь быть серьезной. И да, я говорю серьезно, но не в сексуальном смысле. Я действительно люблю тебя. — Я быстро целую его в губы. — Но я могу любить только одного. И это всегда был Эли.

Медленная улыбка освещает его красивое лицо.

— Знаю. И я понимаю, что ты имеешь в виду. — Он кивает головой в сторону двери. — Готова, красавица?

Я делаю глубокий вдох и выдыхаю с облегчением.

— Конечно.

Мы направляемся к двери, и он вручает мне мой букет.

— Кстати, я сказал Эли, что собираюсь это сделать.

Я улыбаюсь ему. Мои чувства к Ною глубоки, и я не знаю, что бы я без него делала. Мы через многое прошли.

— Что он сказал?

Ной улыбается и придерживает для меня дверь.

— Последний шанс.

Я качаю головой, Ной протягивает мне солнцезащитные очки, и я надеваю их. Я вдыхаю весенний воздух Саванны, задираю платье и позволяю Ною помочь мне забраться на сиденье брата Эли Мартина. Сзади и на крыльях развеваются белые шелковые ленты и жестяные банки, которые тянутся за нами, когда мы, игнорируя закон о шлемах, движемся по улицам Саванны. Я обнимаю Ноя за талию и прижимаюсь к нему, и улыбаюсь прохожим на тротуарах, пока мы идем к Форсайт-парку. Азалии и глицинии в полном цвету, и, честно говоря, более прекрасного дня и быть не может.

Если бы только моя мама могла быть здесь и видеть это.

Мы подъезжаем к «Форсайту. Ной заезжает на парковку и паркуется. Он помогает мне сойти и берет меня за руку, пока мы идем к фонтану.

Толпа приглашенных и близких людей слишком велика для венчания в церкви в закрытом помещении. Единственным выходом было устроиться на открытом воздухе, и я выбрала фонтан, потому что он красивый, и моей маме он всегда нравился. Боже, как же я скучаю по ней в этот день.

— Она наблюдает за тобой, любимая, — тихо говорит Ной. — Она видит.

Да, Ной Майлз — замечательный мужчина. Я молюсь, чтобы однажды он встретил женщину, которая его заслуживает. К счастью, я буду рядом достаточно долго, чтобы убедиться в этом. Я притягиваю его ближе.

— Спасибо.

Он подводит меня к большому, покрытому мхом дереву, где меня ждет Причер. Его белоснежная улыбка почти ослепляет меня, когда Ной передает меня моему приемному дедушке.

— Увидимся там, наверху, — говорит Ной, подмигивая, и исчезает на дорожке.

Причер берет мою руку в свою большую, цвета черного дерева, ладонь. Мозолистую, знакомую и любящую.

— Ты писаная красавица, девочка, это правда, — говорит он с любовью. — Мы с твоей бабушкой так гордимся тобой. Этот мальчик, — он кивает головой в сторону входа, где ждет Эли, — он любит тебя так же, как я люблю Эстель. Тот, кто любит вечно. — Он коротко кивает. — Это все, чего я хочу для своей малышки.

— Я люблю тебя, — говорю я сдавленно.

Причер целует меня в щеку.

— Я это знаю.

Я сдерживаю смех.

— Ты собираешься стереть слезы со своего милого личика?

Я снимаю солнцезащитные очки и кладу их в карман черного смокинга Причера.

— Спасибо, — говорю я.

Он улыбается и поворачивается ко мне.

Звучит музыка.

Это не обычная свадьба.

Райн, Тэйт, Джерри и Пит играют мой свадебный марш.

Райн написал его сам. Я слышу его впервые.

Это почти разбивает мне сердце.

— Этот парень тоже хороший, этот Райн, — тихо сообщает мне Причер. — Хороший мальчик. Приятный голос, это точно. Твоя бабушка заказала его диск на Amazon. Она постоянно его слушает.

Я смотрю на своего дедушку и смеюсь. Господи, помоги миру, Эстель открыла для себя Интернет.

В толпе я вижу Райна с его бас-гитарой и не могу не согласиться. Он отличный парень.

Впереди небольшая очередь начинает двигаться к фонтану, где нас ждет Гарр, также рукоположенный священник. Ной — шафер Эли, и пара стоит у фонтана слева от Гарра. Но Ной стоит в нужной позе, так что я пока не могу как следует разглядеть Эли. Внутри у меня все сжимается от волнения. Впереди меня Никс и Люк пробираются по проходу, усыпанному цветами кизила. Гости сидят на белых деревянных складных стульях по обе стороны фонтана.

Они заполнены людьми, которых я люблю.

Затем Фин берет сестру за руку, и они идут по проходу. Он возвращается за своей матерью Элизой, которая выглядит потрясающе в шелковом платье цвета шампанского с бриллиантовым колье. Жиль следует за ними. Люк возвращается и ведет Эстель к алтарю, но не раньше, чем она поворачивается, широко раскрыв глаза, и на ее смуглом лице появляется широкая улыбка. На ней мягкое светло-голубое платье, переливающееся на солнце. Оно напоминает мне глаза Ноя. Это моя прекрасная бабушка-Галла, и она целует меня, а затем направляется к алтарю.

Я оглядываю толпу, собравшуюся передо мной, и испытываю абсолютный трепет перед своей жизнью и всеми, кто в ней участвует.

Во-первых, перед моим младшим братом, который сидит в первом ряду. Все это началось с того, что он и его глупые друзья непреднамеренно вытащили братьев Аркос из могил. Что было бы, если бы они этого не сделали?

Я содрогаюсь при мысли об этом.

На все есть причина. Я абсолютно в этом убеждена.

Рядом с моим братом, из всех душ, сидит Викториан Аркос. Один из погребенных дьяволов, который, в конце концов, оказался не таким уж и дьяволом. Он улыбается мне, и я удивлена, что он так хорошо себя ведет. Со времени нашего последнего мысленного разговора он ни разу не появлялся в моих мыслях. Я думаю, Эли, должно быть, поговорил с ним.

Габриэль и Сидни здесь, Люсьен и Джинджер. Джейк Андорра, и у него свидание, что вызывает у меня легкое любопытство. Викториан Аркос находится рядом со свиданием Джейка. Моя семья ВЦНЯ. Идеально. Кстати, они уладили войну волков в Горной Шотландии.

И еще, вся моя прекрасная семья Галла.

Джек и Туба, племянники Причера, в сопровождении тибетца большого Зетти чуть не устроили скандал. Семья Причера. Семья Гарра и несколько человек из чарльстонской команды Ноя собрались вместе.

Все это довольно фантастично.

Оборотни. Галла. Люди. Вампиры.

И кем бы ни был Габриэль.

«Меня здесь нет, Райли, но я вижу тебя. Я завидую Эли и всегда буду любить тебя. Я здесь, чтобы присматривать за тобой. Все, что тебе нужно сделать, это позвать меня».

«Спасибо, Афиос. Благодаря тебе это стало возможным. Я никогда этого не забуду».

«Я никогда не забуду тебя, любовь моя. И, кстати, Майлз прав. Твоя мама здесь. Она видит. Ее счастье за тебя делает ее свет ярче».

«Скажи ей, что я очень люблю ее и скучаю по ней, Афиос».

«Она знает».

Мои глаза наполняются слезами. Моя мама смотрит на меня. Конечно, она ангел. Она была такой при жизни. Почему она должна быть такой же после смерти? Радость переполняет меня, и я знаю, что это она.

«Спасибо тебе, Афиос. Знаешь? Ты — мой собственный ангел-хранитель».

Я перевожу взгляд на другую сторону гостей.

Сторону, которую почти заняли самые крупные мужчины, которых я когда-либо видела в своей жизни. Тристан де Барре из крепости Дредмур, его жена и весь выводок, а также Джейсон, Гаван и Элли и все их дети пересекли воду, чтобы присутствовать на церемонии. Люди Тристана тоже пришли, и позвольте сказать, что это впечатляющее сборище некогда средневековых парней.

Подумать только, сколько жизней было прожито. Потеряно. Пережито заново.

Это потрясает меня до глубины души.

— Пора идти, малышка, — шепчет мне Причер.

Райн начинает играть новую мелодию — еще одну, написанную им самим, — и мы с Причером идем по усыпанному лепестками кизила проходу.

Теперь мой взгляд прикован только к одной душе. У меня перехватывает дыхание.

Его глаза снова стали того прекрасного лазурного цвета, который я так люблю. Но в них все еще есть красные крапинки, которые, возможно, никогда не исчезнут. Я решила, что это из-за него, и я хотела его всего целиком. Контактные линзы не нужны. Наши взгляды встречаются, когда я направляюсь к нему. Выражение его лица говорит о многом. Челюстные мышцы напрягаются, и он пытается сдержать улыбку, но вскоре проигрывает эту борьбу, когда его красивые губы растягиваются в широкой улыбке.

Я думаю, он напуган.

Он встречает меня и Причера у фонтана. Причер целует меня и вкладывает мою руку в руку Эли. Затем он присоединяется остальным и садится рядом со своей женой.

— Я не могу перестать дрожать, — шепчет Эли мне на ухо, когда мы оказываемся лицом к лицу к Гарру.

Мое сердце подпрыгивает.

Гарр проходит обычную церемонию, и я слышу каждое его слово. В болезни и в здравии. Да, да, конечно. До тех пор, пока вы оба будете живы? Есть ли другой выбор? Может быть, дольше? Его слова доходят до меня, и мы с Эли оба отвечаем. Хотя внутри я вся дрожу от волнения. День моей свадьбы. С Элигием Дюпре.

Как же мне так повезло?

— Вы ведь хотите произнести свои собственные клятвы, верно? — спрашивает Гарр.

Эли кивает и поворачивает меня к себе лицом. Он берет меня за руки и надевает платиновое кольцо на мой безымянный палец. Оно располагается рядом с обручальным кольцом, которое он подарил мне перед Эдинбургом. Это кажется правильным, будто оно всегда было на месте, и у меня перехватывает дыхание.

— Всю свою жизнь я ждал тебя, Райли По. Ты — все, чего я только мог желать, независимо от того, сколько жизней мы проживем. Ты наполняешь меня смыслом, завершенностью, и я потрачу каждый божий день на то, чтобы убедиться, что ты никогда не пожалеешь о том, что вышла за меня.

Мое сердце подскакивает к горлу, и я с трудом проглатываю его. Слова Эли проникают в мою душу. Любовь заставляет мои нервы трепетать. Мои глаза встречаются с его, и я выдерживаю его взгляд. Мое сердце трепещет.

— Я упорно трудилась, чтобы выбраться из того мрака, которым когда-то была моя жизнь, — говорю я и надеваю широкое платиновое кольцо на безымянный палец Эли. Мои руки дрожат. Солнечные лучи проникают сквозь кроны дубов. Солнечные блики падают на лицо Эли, и, просто глядя на него, я чувствую, как тает мое сердце. Его губы приподнимаются в улыбке. — Но любить тебя — это самое легкое, что я когда-либо делала. Я буду любить тебя до самой смерти, Элигий Дюпре. Ты — лучшее, что когда-либо случалось со мной. Ты — моя жизнь.

Я слышу, как Никс всхлипывает у меня за спиной, и борюсь со слезами.

— Что ж, дорогие, — говорит Гарр. На нем темно-серый смокинг и элегантная шляпа в тон. — Думаю, вы двое принадлежите друг другу навсегда. Перед лицом Господа и всего нашего народа я объявляю вас женой и мужем на все время, пока вы оба существуете. — Гарр улыбается Эли. — Ну, что ж, поцелуй ее, мальчик!

Все мое тело гудит от любви и возбуждения, когда Эли обхватывает мое лицо обеими руками и прижимается своими губами к моим. Это сладкий, долгий, легкий поцелуй, и я растворяюсь в нем. Он отстраняется и смотрит на меня сверху вниз, и от любви в его почти голубых глазах у меня перехватывает дыхание. Он улыбается. Я улыбаюсь в ответ.

«Ты моя», говорит он.

«Не-а, ты мой», поправляю я.

— Мистер и миссис Дюпре, поженились законным путем! — кричит Гарр.

Кто-то в толпе свистит, и я, не оборачиваясь, понимаю, что это Тристан. Звук пронзает воздух и напоминает крик сокола. Толпа ревет, хлопает в ладоши и вскакивает на ноги. Эли берет меня за руку, и мы направляемся прямо в центр толпы, и стоим там вечно, здороваясь, обнимаясь и радуясь.

— Боже мой, женщина, — раздается низкий голос у моего уха. — Я думал, ты — видение в боевом шлеме и с широким мечом в руках. — Я поворачиваюсь и смотрю вверх — очень высоко — в странные голубые глаза Тристана де Барре. — Но мне определенно нравится это платье!

Я обнимаю Тристана и впервые знакомлюсь с его очаровательной женой Энди. В свою очередь, я обнимаю всех рыцарей Драконьего ястреба, Гавана из Конвика и его жену Элли, а также всех их детей, вместе взятых. Это как маленькая армия. Эли пожимает им руки, и они недовольны этим. Они тоже заключают его в крепкие медвежьи объятия.

Я не скоро забуду этот день объятий.

— Ты молодец, девочка, — произносит мне на ухо Гаван со странным акцентом. — Ты девушка с сильной волей, это точно. Никто, кроме тебя, не выжил бы в том мире.

Я сжимаю его большие ладони в своих.

— Нас бы здесь не было, если бы не ты, Гаван. Спасибо.

Гаван на мгновение задерживает на мне взгляд, и мы молча понимаем друг друга. Он кивает, а затем присоединяется к своей семье.

— Что ж, — раздается слева от меня знакомый голос. — Полагаю, это означает, что вам двоим нужен оплачиваемый отпуск.

Я поворачиваюсь и обвиваю руками шею Джейка Андорры, и он крепко обнимает меня. Затем он хлопает Эли по спине.

— Рад тебя видеть, Дюпре. Вы оба выглядите лучше, чем когда-либо. Не могли бы вы двое завершить свой медовый месяц, чтобы мы могли вернуться к работе? Я слышал, в ирландском приюте происходят необъяснимые убийства призраками. Нам бы не помешала ваша помощь.

Мы с Эли переглядываемся.

И улыбаемся.

Джейк уходит, качая головой.

Мы приветствуем команду ВЦНЯ. Джинджер и Люциана, а также Габриэля и Сидни, и я благодарна за все эти разносторонние души в моей жизни.

Включая ту, за которой я сейчас замужем.

Мой брат крепко обнимает меня и целует в щеку.

— Ты самая красивая невеста, которую я когда-либо видел, Рай, — говорит он. По-прежнему самый милый парень на свете. — Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, брат, — говорю я ему. Позже я расскажу ему, что Афиос рассказал мне о нашей матери.

— А как насчет меня?

Я поворачиваюсь и, не колеблясь, бросаюсь обнимать Викториана Аркоса. Он красив, его бархатисто-черные волосы все еще заплетены в косичку, и в смокинге от Армани он выглядит безупречно.

— Безупречные волосы, — говорю я. — Рада тебя видеть.

— А я — тебя, — отвечает он. Затем вздыхает. — Полагаю, это конец?

Я приподнимаю бровь. Мы с Виком разговаривали по телефону после того, как он уладил дела со своей семьей. Я обязана ему жизнью. Он стольким пожертвовал. Я не могла представить себе жизнь без него. Я улыбаюсь.

— Это никогда не конец, мой друг. Но да. Теперь я замужем. Твои шансы на то, чтобы быть со мной, официально исчерпаны.

— Я так и подозревал.

Эли смеется и хлопает Вика по плечу.

— Не переживай, старина. Ты найдешь кого-нибудь. Я не сомневаюсь.

«Такой, как она, нет».

Я улыбаюсь Викториану, проскальзываю мимо Эли, и целую его в щеку.

— Значит, это счастливчик, — произносит голос рядом со мной с акцентом. Я поворачиваюсь и вижу улыбающегося Райна. Он протягивает руку, чтобы пожать руку Эли. — Я почти украл ее у тебя, знаешь ли.

Улыбка Эли искренняя.

— Почти, — говорит он. — Спасибо, что присмотрел за ней. Она не перестает говорить о тебе. Впечатляет.

Райн наклоняется и запечатлевает поцелуй на моих губах.

— В любое время, — говорит он. Его зеленые глаза вспыхивают озорством. Он качает головой и отходит поговорить со своей группой.

— Итак, мы все здесь, полный круг, — говорит Ной. Он кладет руку мне на плечо. — И что теперь?

Эли ухмыляется и сбрасывает с меня руку Ноя.

— Теперь у нас медовый месяц. В течение длительного времени. Один.

Ной морщит лоб.

— Этого я и боялся.

Я смеюсь и кладу голову ему на грудь.

— Ты ошеломляешь, Майлз, — говорю я. — У меня такое чувство, будто у меня два мужа.

Когда я смотрю на Ноя, его глаза блестят.

— Даже не думай об этом, — предупреждает Эли.

— Он поцеловал меня перед тем, как мы пришли сюда сегодня, — лепечу я.

— Она поцеловала меня в ответ, — добавляет Ной.

— Но я отвезу ее домой, — говорит Эли, глядя на меня сверху вниз. — Сейчас?

— Нет, не сейчас, глупый мальчик, — говорит Элиза, мать Эли, стоящая рядом с ним. Она целует меня и обнимает своего сына. — У нас запланирован грандиозный прием. Вы должны прийти на него первыми.

— Верно, — говорит Никс, стоящая по другую сторону от меня. Люк стоит рядом с ней, а Фин не сводит с меня глаз, ухмыляясь. Их младшая сестра Джози держит Сета за руку.

— Как долго вас, ребята, не будет? — спрашивает меня Джози. — Я с трудом смогла догнать тебя, Рай.

— Знаю, — отвечаю я, затем смотрю на ее брата.

Моего мужа.

— Две недели, малышка, — говорит Эли сестре. — Потом я поделюсь.

— Могу я положиться на твое слово? — спрашивает Фин, ухмыляясь. — Моя новая сестра должна сделать мне татуировку, когда вы вернетесь домой.

— Фин разрешил и мне сделать, — говорит Джози. — Подождите, вы еще не видели!

— Моя новоиспеченная дочь, — говорит Жиль, подходя ближе и обнимая жену. — Ты просто великолепна, дорогая. — Он поднимает мою руку и целует ее, и я на мгновение вспоминаю нашу первую встречу. Это вызывает улыбку на моем лице. Он улыбается в ответ. — Я так рад видеть вас с Сетом в нашей маленькой семье.

— Я тоже, — говорю я, улыбаясь.

— Давайте поедим! — хнычет Сет. — Я умираю с голоду!

Вся компания переезжает в дом семьи Дюпре на торжественный прием. Мы с Эли делаем все, что принято на свадебных торжествах: режем торт, не размазывая его друг другу по лицу; произносим тосты. Бросаем букет и подвязку, которую Фин ловит с ухмылкой. Фотограф, которая все это время делала снимки, улыбается про себя, очевидно, гордясь своей работой.

Я просто рада, что вампиров действительно можно увидеть на фотографиях.

Райн и его группа играют, а мы танцуем. Мы едим. Мы веселимся. Боже Всемогущий, я танцую вместе со всеми. Райн, Ной, Викториан, Габриэль, Люциан, Джейк, Тристан, Гаван. Джейсон и все до единого рыцари Драконьего ястреба. Жиль, Причер и Гарр. К тому времени, как я танцую с последним членом моей семьи Галла, я уже думаю, что потеряю сознание.

К счастью, Причер подсыпал мне перед свадьбой немного настойки, чтобы я не впала в нарколепсическую кому. Господи, это было бы катастрофой. Я. Сплю. В первую брачную ночь. А сейчас я бодрствую. Озабоченная. В приподнятом настроении.

Меня переполняет радость, которую я даже не могу объяснить.

Еще больше объятий, еще больше поцелуев и еще больше воспоминаний. Я действительно счастливая девушка.

— Если мы не уберемся отсюда в течение следующих пяти минут, я растерзаю тебя прямо здесь, на глазах у всех, — шепчет Эли мне на ухо. Я смотрю на него, и его глаза сияют. — Я серьезно.

Я улыбаюсь.

Я верю ему.

— Что ж, пойдемте, мистер Дюпре.

Эли улыбается.

— Как пожелаете, миссис Дюпре.

Да. Мы — та самая надоедливая пара, которая с удовольствием называет друг друга по новобрачной фамилии. Я люблю это. Я могу сказать этого в полной мере.

— Сюда, — внезапно произносит Ной у моего плеча. Он улыбается мне сверху вниз. — Я, должно быть, безумно люблю вас обоих. Помогаю вам провести медовый месяц. — Он качает головой. — Во что я превратился?

— Лучшего друга, о котором только можно мечтать, — говорит Эли и обнимает его. — Показывай дорогу, мой хороший.

Мы проходим через заднюю часть дома, и снаружи нас ждет байк Эли. На нем висят банки и ленты. Ной помогает мне забраться на заднее сиденье.

— Я позабочусь обо всем, пока вы не вернетесь, — говорит он Эли. Затем наклоняется и целует меня. — Я люблю вас, миссис Дюпре. Увидимся.

— Я тоже люблю вас, мистер Майлз.

Ной улыбается и машет нам, чтобы мы уходили.

Я держусь за талию Эли и понятия не имею, куда мы идем. Он никому не сказал об этом — кроме Райна и группы, которые помогли ему подготовить все, что он задумал. Он приводит байк к причалу на Ривер-стрит и помогает мне сойти. Не говоря ни слова, он ведет меня к причалу и помогает забраться в маленькую лодку. Не говоря ни слова, он прижимает меня к себе и заводит двигатель. Мы выходим в гавань.

Полчаса спустя впереди, в темноте, один из маленьких барьерных островов залит лунным светом. На пляже мерцает костер. Эли вытаскивает лодку на песок, выпрыгивает и поднимает меня. Он несет меня к навесу, усаживает.

Это не какой-нибудь заурядный навес.

Навес для нашей первой брачной ночи. Он проходит порог из прозрачного белого материала и оглядывается на меня.

В его глазах светится одержимость, неистовое желание и что-то гораздо более глубокое, чем я когда-либо видела в этих синих глубинах.

— Иди сюда, — говорит он, хватает меня за руку и тянет внутрь. Я следую за ним.

Его взгляд прикован ко мне.

— Стой спокойно.

Я делаю, как он говорит.

Медленно, ловкие пальцы Эли скользят по моей коже к крошечным пуговицам на нижней части моего платья сзади. Расстегивая каждую из них, он спускает платье с моих плеч, его губы касаются моей кожи. Мои глаза закрываются, когда его пальцы скользят по моим бедрам, и он помогает мне снять платье. Он снимает с меня туфли. Когда он поднимается, я снимаю с него смокинг. Снимаю подтяжки с его плеч. Расстегиваю его рубашку. Когда мои руки опускаются к его поясу, он с шипением выдыхает. Я медленно стягиваю брюки с его мускулистых бедер и не удивляюсь, что он оделся в стиле свадебного коммандос. Он улыбается, сбрасывает носки и туфли, подхватывает меня на руки и наклоняет голову. Полные губы касаются моих, и он целует меня, пока мы не добираемся до огромного тюфяка из стеганых одеял, который служит нам супружеской кроватью. Он следует за мной вниз.

Мое тело непроизвольно вздрагивает.

Затем он подходит ко мне вплотную; его тело касается моего, его пальцы скользят по моим обнаженным плечам, по ключицам, вниз, туда, где между грудей застегивается лифчик без бретелек. Он отпускает его, расстегивает, и я вздрагиваю. С нежностью, которая меня больше не удивляет, он стягивает шелковистый материал с моего тела и бросает его на землю.

Внутри я умираю.

— Я знаю, детка, — говорит он, читая мои мысли. Он просовывает пальцы за резинку моих трусиков и снимает их. — Я собираюсь это исправить.

Мое сердце подпрыгивает.

— Закрой глаза, — шепчет он. Я делаю.

Губы Эли скользят по моей коже, пробуя на вкус каждое ребрышко, мой живот, каждую грудь. Я чувствую, как внутри меня разгорается жар. Это было так давно. Я тянусь к нему.

— Нет, не делай этого, — шепчет он. — Останься со мной, Райли.

Я вздыхаю.

— Я пытаюсь.

Его соблазнительный рот на моей коже заставляет мои нервы трепетать.

— Старайся сильнее.

Руки Эли скользят по моим плечам, вниз по рукам, переплетают свои пальцы с моими и притягивают меня ближе. Его твердое тело прижимается ко мне; его губы ищут верхнюю часть моего плеча, горло, ухо, челюсть и скользят ко рту. В медленном, эротичном поцелуе его язык касается моего, его зубы царапают мои губы и захватывают нижнюю, и он нежно посасывает ее.

Внутри у меня все наполняется желанием; мои колени слабеют, и я приподнимаю бедра; у него перехватывает дыхание; он берет мои руки в свои и опускает их.

— Пока нет, Райли, — говорит он напряженным голосом с сильным французским акцентом. Я кладу руки ему на грудь, провожу по мышцам, его дыхание касается моего уха. — Прикоснись ко мне, и я взорвусь. Просто… не двигайся.

— Тогда не целуй меня так, — настаиваю я.

Я чувствую его улыбку на своей коже.

— Никаких обещаний.

Я вздыхаю.

— Отвернись, — говорит он, касаясь моей щеки.

Я подчиняюсь, и он перекидывает мои волосы через плечо и проводит губами по моей коже. Мне требуется еще больше самообладания, чтобы не прикоснуться к Эли.

На брачном ложе со мной горячий, сексуальный, обнаженный вампир.

Эли усмехается, читая мои мысли. Я не думаю ни о чем, кроме Эли, его прикосновений и желания, которое он пробуждает во мне. Его руки скользят по моему телу, каждый пройденный дюйм заставляет мои глаза закатываться от блаженства; я хочу его везде, внутри, снаружи, и я никогда, никогда не хочу, чтобы он снова уходил.

Его руки скользят по моим бедрам, обхватывают мой живот и притягивают мое тело к нему. Я чувствую, как его мышцы прижимаются к моему позвоночнику, как его твердость упирается в поясницу. Его руки сжимаются вокруг меня, его рот касается моего подбородка.

— Клянусь, я никогда больше не покину тебя, — шепчет он напряженным, немного болезненным голосом. — Я твой навсегда.

Я поворачиваюсь в его объятиях и смотрю ему прямо в глаза. Его темные волосы падают на глаза, и я протягиваю руку и убираю их в сторону, касаюсь его подбородка, провожу большим пальцем по его сексуальным губам.

— Обещаешь?

Его рот ищет мой.

— Обещаю, — шепчет он, пробуя мой язык на вкус.

Я отталкиваю его.

— Хорошо. А теперь расслабься.

На его губах появляется легкая улыбка.

— Да, мэм.

Я теряюсь в его одурманивающем поцелуе; мои руки скользят по мышцам его спины, по упругой заднице, по бедрам. Ощущение его языка на моем, его зубов, царапающих мои губы, возбуждает меня, делает влажной, сводит с ума. Ослепленная желанием, я провожу руками по выпуклостям его живота, опускаюсь ниже и ощущаю его твердость. Он хватается за мой рот, глубоко стонет, целует меня еще глубже.

— Господи, Райли, — говорит он с болью. — Теряю контроль. — Его руки блуждают по всему моему телу.

— Мне все равно, — бормочу я ему в шею, поглаживая его руками. — Ты нужен мне, — выдыхаю я, прижимаясь к нему всем телом. — Сейчас, Эли.

Без слов он двигается надо мной, погружая в меня свой твердый член, пока не заполняет меня полностью. Я запрокидываю голову, одурманенная, невесомая. Губы Эли пробуют на вкус мою кожу; его язык дразнит затвердевшие, чувствительные бугорки моих грудей, сначала одну, потом другую. Его пальцы впиваются в мои бедра, он двигается, ощущение его твердости, скользящей внутри меня, сводит меня с ума. Его рот ласкает меня, занимается со мной любовью.

— Эли, — выдыхаю я и не отпускаю его, наши ритмы совпадают, и где-то глубоко внутри меня начинается сильный оргазм, похожий на далекий шторм. Мы двигаемся вместе, быстро, бесконтрольно, пока буря не набирает силу и, наконец, не обрушивается, волна за волной оргазмы захлестывают нас обоих; у меня перехватывает дыхание, судороги сотрясают тело. Эли прижимает меня к себе, его рот прижимается к моему горлу. Мир все еще качается; занятия любовью с Эли оказывают на меня такое воздействие. Я ничего не могу сделать, кроме как прижиматься к нему.

Сквозь темноту глаза Эли ищут мои. Он медленно опускает голову, завладевает моими губами и целует меня. Теперь к нему вернулся контроль, и он использует его, чтобы наслаждаться моими губами, моим языком, говорить со мной одними губами: действия, говорящие красноречивее любых слов, которые он мог бы прошептать мне.

Пока он этого не делает.

Эли прижимает меня к себе, моя голова оказывается у него на груди, его руки обхватывают меня, прижимая к своему телу. Он отстраняется ровно настолько, чтобы я могла видеть его лицо. Он находит пальцами мое обручальное кольцо. Ласкает его.

Взгляд серьезных, лазурных глаз с кроваво-красными искорками впивается в меня.

— Я люблю тебя, Райли По Дюпре. — Он проводит большим пальцем по моим губам. — Если бы я мог, я бы умер за тебя. Не забывай об этом. — Затем он целует меня, медленно, эротично, затем снова смотрит на меня. — Никогда.

Я притягиваю его губы к своим и целую, пока у меня не перехватывает дыхание.

— Ты мой навсегда, Элигий Дюпре.

Он улыбается мне в губы и притягивает меня ближе.

— Ненадолго, но пока сойдет.