Эва Габриэльссон Последнее лето поля

Читателям детективной литературы Эва Габриэльссон известна только как спутница жизни Стига Ларссона.

Они познакомились на демонстрации против войны во Вьетнаме в Умео. Им обоим тогда было по восемнадцать лет. Они оставались неразлучны до самой смерти Ларссона в 2004 году. В 2011 году Эва выпустила книгу «Есть вещи обо мне и Стиге Ларссоне, которые вы должны знать». Речь в ней идет о том, как тяжело ей пришлось после смерти любимого.

Но Эва Габриэльссон вполне самостоятельный писатель. Как и Ларссон, в молодости она увлекалась научной фантастикой и писала для фанзинов, в издании которых участвовала. Позднее писала об архитектуре, а также переводила фантастику. Перевела роман Филипа К. Дика «Мужчина в замке» на шведский язык. Эва является автором статей для феминистических журналов. Она также написала книгу, критикующую юридический статус гражданских браков в Швеции. В Стокгольм она переехала в 1977 году, чтобы изучать архитектуру. Работала в строительной компании Ohlsson & Skarne. В дальнейшем устроилась секретарем государственного учреждения, занимающегося строительными проектами в сфере устойчивого развития на местном и национальном уровне. Эва писала руководства о том, как жить устойчиво. Уже много лет она работает над проектом книги о городском планировании в Стокгольме и главе города Пере Улофе Хальмане, который внес большой вклад в формирование современного облика Стокгольма и других городов Швеции. Поклонникам детективов может показаться интересным то обстоятельство, что исследования Эвы Габриэльссон повлияли на творчество Стига Ларссона.

Все хорошие герои книг живут в районах, спланированных Хальманом. «История Поля» – первое художественное произведение Габриэльссон. На первый взгляд описываемые в рассказе события не отличаются драматизмом. Но автор поднимает серьезные вопросы и призывает читателей обратить внимание на то, как мы относимся к людям.


Подъем к кладбищу был крутым, но Поль Бергстрём продолжал идти вперед, стиснув зубы и помогая себе тростью. В этот особый день он надел свой лучший твидовый пиджак и тренч из семидесятых, который обычно доставал только к лету.

«Сила есть, ума не надо» – так говорят. Но сейчас ему отказывает всё – и ноги, и голова. Так бывает, когда тебе восемьдесят. И на склоне жизни все равно приходится карабкаться в гору. Это несправедливо. Поль добрался до кладбища и, крепко сжимая букет, вошел в ворота. Зрение тоже ухудшилось.

– Где же могила Эммы? – пробормотал он, вглядываясь в гранитные памятники между липами.

Столько зелени, что трудно было что-то узнать. Поль остановился, чтобы отдышаться, и оглянулся по сторонам. Белоснежная церковь слепила глаза.

– Небольшое чудо мне сейчас не помешало бы, – снова пробормотал он.


В церкви, в прохладе сакристии[7], Луиза Альм обдумывала воскресную проповедь. Она зажгла свечу и теперь, накручивая локоны на палец и пожевывая ручку, записывала свои соображения в блокнот.

Среди прихожан были как старые, так и молодые люди, и в последние годы их тревога нарастала. Все больше прихожан искали встречи с Луизой и с дьяконом. Казалось, люди всех возрастов переживают кризис. И у каждого было больше проблем, чем способен вынести человек. Так, по крайней мере, ей казалось. Луиза чувствовала, что ее одной не хватает для нужд прихода. Ей было всего сорок лет. Проблемы, с которыми сталкивались пожилые прихожане, были не знакомы Луизе. А жизнь молодых вообще казалась для нее загадкой, несмотря на то что у нее было двое детей. Луиза постоянно сомневалась в себе. Как может она быть пастырем этому стаду разбредающихся в разные стороны божьих тварей? Раньше ей казалось, что церковь – ее призвание. Теперь она думала, что просто пошла на поводу у своего эгоизма. Пламя свечи задрожало. Она подняла глаза и увидела на пороге церкви пожилого человека с букетом в руках и со слезами на глазах. Создавалось ощущение, что он заблудился.

– Я могу вам помочь? – спросила Луиза, откладывая ручку.

Вид у него был абсолютно беспомощный.

– Можете подойти? – спросил он, протягивая дрожащую руку и одновременно роняя букет. – Простите, меня зовут Поль Бергстрём.

– Добро пожаловать. Меня зовут Луиза Альм. Я возглавляю церковный приход. Мы уже встречались, но вы, наверное, забыли, – сказала она, пожимая руку и нагибаясь, чтобы поднять букет.


Вместе они прошли к гранитному памятнику, на котором были вырезаны три имени и еще оставалось место для новых. Рядом с красным гранитом стоял черный камень поменьше. В молчании постояли у могилы. Дыхание Поля участилось. Луиза терпеливо ждала.

– Я теперь чаще посещаю могилы, чем живых людей, – произнес наконец Поль. – Но как-то неприятно посещать свою собственную могилу, согласитесь?

– Не понимаю…

– Видите черный камень? – спросил Поль. – На нем мое имя, но без даты…

– Не может быть. Как странно! Может, это какая-то ошибка? – удивилась Луиза.

– Я его не заказывал, – ответил Поль.

Он ткнул в камень тростью, словно проверяя, не мерещится ли он ему. Камень остался неподвижным.

– И я не буду здесь лежать, когда придет мой час, – продолжил Поль. – Я буду покоиться рядом с Адель, моей женой. А Эмма лежит здесь, где и должна. Рядом с мужем и дочерью.

– Но зачем тогда вы заказали памятник? – недоумевала Луиза.

– Не знаю, – всхлипнул Поль. – Я боюсь…

– Успокойтесь, Поль. Наверняка у вас были причины. Я могу проводить вас домой. А потом мы все выясним.

– Спасибо, – поблагодарил он, высморкавшись. – Очень мило с вашей стороны. Не вернете мне букет для Эммы? Я здесь ради того, чтобы положить его на ее могилу.


Луиза не спешила входить, любуясь деревянным домом, окруженным яблоневым садом.

– Я сам его построил в пятидесятые, – рассказал Поль. – Строил в выходные и во время отпуска. А потом женился на Адель. Но она умерла десять лет назад.

– Я помню вас на похоронах Эммы. Вы не были женаты, – сказала Луиза.

– Нет. С Эммой мы жили вместе пять лет. Ее муж с дочерью погибли в автомобильной аварии восемь лет назад. Остались только внучки. Очень милые девочки. Их фото у меня в гостиной.

Кухонный стол был завален рекламными брошюрами, газетами и письмами. Штемпели указывали на то, что отправляли их все месяц назад. На окне засыхала пеларгония. Видимо, о ней заботилась только Эмма. Луиза отодвинула почту в сторону, чтобы освободить место для кофе и булочек. В этот момент раздался дверной звонок. Поль вышел и вернулся с новой пачкой почты и посылкой.

– Это Юхан, почтальон; он обычно заносит посылки, чтобы мне не нужно было ходить к ящику и таскать тяжести. Это трудно, когда у тебя трость и все время шатает.

– Как мило с его стороны, – отметила Луиза.

Поль тем временем сортировал почту на три кучки: реклама, нужная реклама и письма. В основном это оказались счета. За чашкой кофе Поль продолжил говорить про заботливого почтальона.

– Забавно. Он спросил про мою жену. Но я живу здесь один с тех пор, как умерла Эмма.

– Вам, наверное, одиноко… – участливо сказала Луиза. – Как вы справляетесь?

– Я болтаю с птицами в саду или разговариваю с фотографией Эммы. Она, конечно, не отвечает. У нас с Адель не было детей. Но у меня есть племянники. И пока была жива Эмма, ее внучки часто нас навещали.

– Может, почтальон хотел сказать, что вам нужна жена? – предположила Луиза.

– Нет, он сказал, что идет переадресация почты с этого адреса на другой.

– Почты Эммы?

– Нет, я спросил. Но он не запомнил имя. У них так много работы теперь… Сплошной стресс.

Луиза решила, что Поль просто не так понял почтальона или плохо расслышал. Или же у него начался старческий маразм. Это объяснило бы памятник на кладбище, но лучше пока эту тему не затрагивать.

– Может, вскроем письма? – предложила Луиза, беря булочку.

– Можно, – согласился Поль. – С тех пор как Эмма умерла, у меня нет ни сил, ни желания заниматься практическими делами. Не верится, что прошло уже три месяца. Как быстро летит время…

Среди почты оказались просроченные счета, письма с просьбой о пожертвовании из разных благотворительных организаций, соболезнования от родственников и одно письмо, адресованное Карлу-Эдварду Пальму.

– А я что говорил, – заявил Поль, откладывая письмо в сторону. – У них там сплошной стресс на почте. Карл-Эдвард тут не живет.

– Имя звучит знакомо. Он разве не был на похоронах Эммы?

– Да, это муж дочери Эммы, которая погибла в аварии. Он живет в их доме с новой женой. Значит, почтальон ошибся.

– Ну, вот мы и нашли разгадку, – обрадовалась Луиза.


После двух булочек и крепкого кофе Поль почувствовал в себе новые силы. Он сходил в спальню за папкой с квитанциями об оплате. Увидев удивление Луизы, пояснил:

– Видите, тут нет счета за оплату памятника. Но я хотел посмотреть и в этой папке – просто чтобы удостовериться. Если у вас, конечно, есть время.

– Разумеется, – сказала Луиза, отгоняя прочь мысли о старческом маразме. В папке царил порядок.

Через полчаса они пришли к выводу, что счет за памятник не приходил и что сумма банковских выплат совпадает с суммой, на которую были выставлены счета. Не было там и никаких подозрительных чеков на сумму около десяти тысяч крон – примерно столько мог бы стоить памятник.

– Ничего не понимаю, – сказал Поль.

– Это действительно странно, – согласилась Луиза.

– Две недели назад его не было, – добавил Поль. – Значит, его заказали недавно. Но я этого не делал. И не платил за него.

– Понимаю. Не знаю, что делать дальше в такой ситуации, – добавила Луиза. – Если хотите, я могу узнать, какие компании доставляют памятники в нашем городе. Узнать?

– Да, пожалуйста! – улыбнулся Поль.

Впервые за время их встречи.


Только по возвращении домой Луизу осенило: письмо Карлу-Эдварду было из налоговой. А налоговая никогда не ошибается. У них в базе находятся реальные адреса всех граждан, потому что все должны платить налоги. Государство за этим следит. Надо это выяснить.


Двумя днями позже Луиза поехала к Полю. Прежде чем позвонить в дверь, она выудила из почтового ящика письма. Видимо, сегодня почтальону некогда было вручать их лично. Поль уже ждал ее.

– Привет! Держите – сегодняшний урожай. Но, кажется, одна реклама.

– Входите, – сказал хозяин. – С нетерпением жду новостей.

Новости у Луизы были. В налоговой она узнала, что Карл-Эдвард прописался у Поля два месяца назад – по его личному заявлению. Также он оформил переадресацию своей корреспонденции с адреса Поля на виллу, где проживал с женой.

– Мне он ни о чем таком не говорил, – заметил Поль.

– Мне тоже ничего непонятно. Но почтальон как-то ошибся и доставил письмо из налоговой сюда.

– Странно. Позвоню-ка я ему, – сказал Поль.

– Подождите. Я еще не все рассказала.

Вид у Поля стал встревоженный. Видимо, ему вспомнился могильный камень.

– Я лучше сделаю кофе, – предложила Луиза. – А вы отдохните.

Но Поля не получилось отвлечь. Видно было, что он о чем-то усиленно думает. Когда Луиза налила кофе, он достал бутылку шнапса из шкафчика и добавил в кофе вместе с кусочком сахара.

– Сегодня мне нужно что-то покрепче, – заявил он. – А вы рассказывайте дальше.

Он сделал глоток и только потом спохватился:

– Какой же я грубиян… Хотите тоже выпить?

– Нет, спасибо, мне достаточно кофе, – отказалась Луиза, хотя ей спиртное тоже не помешало бы. Новости у нее были не самые приятные. Она осторожно продолжила рассказ: – В бюро ритуальных услуг откликнулись на просьбу и рассказали, что они действительно доставили камень с вашим именем на кладбище. Поскольку на нем не было дат жизни и смерти, что довольно необычно, они запомнили эту доставку.

– Значит, это я его заказал и забыл об этом? – спросил Поль.

– Нет, это фирма из города заказала и заплатила, – ответила Луиза, пытаясь сохранять спокойствие.

– И какое они ко мне имеют отношение?

– Боюсь, никакого, – ответила Луиза.

Бюро ритуальных услуг прислало ей всю документацию. Но она не знала, как сообщить об этом Полю.

– Думаю, вам стоит попросить кого-нибудь о помощи… – сказала Луиза.

– Могу позвонить племянникам.

– Хорошо. А то вся эта ситуация довольно неприятная.

– Да, спасибо, что помогаете мне.


Пока Поль звонил из прихожей, где у него, как в старые времена, стоял на комоде телефон, Луиза достала конверт и сложила туда документы из бюро и копию выписки из налоговой с адресом проживания Карла-Эдварда. Она написала письмо, в котором объяснила, что происходит, и внизу поставила свое имя и номер телефона. Луиза уже знала, кому принадлежит фирма, заказавшая памятник. Но Полю пока говорить не хотела. Пусть этим займутся племянники. Не стоит тревожить пожилого человека.

– Напишите здесь имя и адрес, а я отправлю по почте, – попросила она его.

– Хорошо. Пошлем сыну брата, Гуннару. Он всегда мне помогает, – отозвался Поль.

Несколькими днями позже Луизе позвонил Гуннар Бергстрём и сказал, что не понимает, что происходит. Из разговора с дядей Полем было невозможно что-либо понять.

– Я тоже ничего не понимаю, – призналась Луиза.

– В любом случае, спасибо за письмо, – поблагодарил Гуннар. – Все это очень неприятно. Мы велели бюро забрать памятник. Пусть сами разбираются с Карлом-Эдвардом Пальмом.

– Хорошая новость! Думаю, никто не будет по нему скучать… Поль знает, зачем этот памятник понадобился Карлу-Эдварду?

– Нет. Я ему сказал, что произошла ошибка. Потом я позвонил в налоговую службу и уведомил их, что Пальм не проживает в доме Поля. Они обещали разобраться. Я позвонил и самому Карлу-Эдварду, но ничего от него не добился. Он только нес какую-то чушь про любовь Эммы и Поля. А когда я попросил объяснить, какое отношение ко всему имеют памятник и смена адреса, он начал ругаться. Но хватит о нем. Я хотел поблагодарить вас за заботу о моем дяде.

– Не за что. Он чудесный человек. Будем на связи, – сказала Луиза.


Спустя месяц Луизе пришлось заниматься новыми похоронами. В ее мире жизнь и смерть шли рука об руку. Поль скончался, и его племянники попросили ее провести поминальную службу. Когда она была в сакристии, позвонил Гуннар Бергстрём; он проводил в доме уборку.

– Знаю, что дядя Поль хорошо к вам относился. Пожалуйста, выберите себе что-нибудь из его вещей на память, – попросил Гуннар.

– С удовольствием. Я приду к вам домой, и мы спокойно поговорим, – ответила Луиза.

После обеда она отправилась в дом Поля. Они с Гуннаром сели в кухне. По старой привычке Луиза заглянула в почтовый ящик, но там оказалось пусто. Вся почта лежала на кухонном столе: счета, страховки, абонементы, документы и прочее.

– Странно быть тут без дяди Поля, – признался Гуннар. – Но в такой день приличествует выпить кофе из фарфоровых чашек. Я вижу сервиз на верхней полке. Не достанете?

– Конечно, – ответила Луиза, вставая на табуретку. – Она шатается, – заметила она, доставая чашки и конверт, который обнаружила рядом. – Это лежало вместе с сервизом. Тут написано «Дарственная».

– Скорее всего, я знаю, что это такое. Положите к другим документами, – попросил Гуннар.


Только они, присев, разлили кофе в фарфоровые чашки с золотым кантом и начали обсуждать псалмы для похорон, как раздался звук поворота ключа, и на пороге появился Карл-Эдвард Пальм с камерой. Он замер в дверях в кухню.

– Добрый день, – удивленно протянул он. – Вы тут сидите?

– Добрый день, – ответил Гуннар. – Мы готовимся к похоронам дяди Поля.

– Здравствуйте, я Луиза Альм, – протянула руку Луиза. – Примите мои соболезнования…

– Очень приятно, – пожал руку Карл-Эдвард. – Сколько тут бумаг, – он переминался с ноги на ногу, видимо оценивая ситуацию. Поняв, что уходить никто не собирается, добавил: – Я займусь тогда своими делами.

И с этими словами пошел в гостиную.


Луиза с Гуннаром вопросительно переглянулись. Из гостиной донеслось пыхтение. Мебель двигали и переставляли.

– Он работает маклером. И, очевидно, фотографирует дом, – произнес Гуннар после фотовспышки, осветившей дом. – Думает выставить его на продажу.

– Жаль, что никто из родственников не захотел тут жить.

– Это не так. Мой брат хочет въехать сюда после утверждения завещания. Он все эти годы ухаживал за домом, когда дядя Поль стал слишком стар. Так что я не знаю, зачем Пальм его фотографирует.

Луиза пошла с ним в гостиную. Пальм был занят выбором наилучшего ракурса для съемки старинного дома.

– Что ты делаешь? – спросил Гуннар.

– Ну, я решил, что дом же будет продаваться… а к этому надо подготовиться. Пока есть спрос. А то в следующем месяце цены упадут. Сезон отпусков, понимаете ли.

– Не понимаю. Оглашение завещания будет только через две недели, – заметил Гуннар.

– Я только хотел оказать вам услугу. Мы же почти родственники, разве нет?

– Тебе лучше уйти, – отрезал Гуннар.

– Хорошо. Я приду позже. А кто занимается завещанием, ты, Гуннар?

– Нет, юридическая контора, которую выбрал дядя, – ответил тот.

– Можно узнать, какая?

Гуннар дал ему информацию и снова попросил уйти. Это явно разозлило Пальма.

Гуннар с Луизой вернулись в кухню.

– Раньше я не замечал за ним такой заботливости, – сказал он. – Но и такой наглости тоже не ожидал.

Гуннар открыл окно, впуская в комнату свежий ветерок с ароматом цветов яблони.

– Видимо, ключи Эммы у него. Надо было их забрать. Но один бог знает, сколько копий он сделал.

– Я могу спросить, но вряд ли он мне ответит.

Гуннар засмеялся.

Луиза ушла в подавленном настроении, несмотря на кувшинчик для сливок, который выбрала на память о Поле. Именно из него они наливали сливки, когда вместе пили кофе на кухне.

Гуннар остался разбирать бумаги. Затем он вызвал мастера для смены замка и сразу поехал к юристу.


Через неделю после смерти Поля Бергстрёма Карл-Эдвард Пальм позвонил в юридическую контору, которая занималась делами покойного.

– Добрый день. Меня зовут Карл-Эдвард Пальм. Я насчет наследства Поля Бергстрёма. Как я узнал от его брата Гуннара, через пару дней будет оглашение завещания.

– Да, в следующий вторник.

– Но меня не пригласили, – продолжил Пальм.

– Нет, не пригласили, – нейтральным тоном отозвался юрист. – Вы не упомянуты в завещании. Ваши дочери приглашены.

– Что? Это какая-то ошибка! – воскликнул Пальм. – Вы уверены? Вы проверили все бумаги? В доме искали?

– Разумеется. Мы выполняем волю покойного, – ответил юрист.

– Вам меня не обмануть! – разозлился Пальм. – Я знаю, здесь что-то нечисто. Вы еще обо мне услышите.

– Спасибо за звонок, – сказал юрист, но Пальм уже бросил трубку.

– Что, черт возьми, происходит?.. Надо съездить посмотреть, – пробормотал он. Но приехав в дом Поля, обнаружил, что ключи больше не подходят.


Неделей позже племянники Поля Бергстрёма и внучки Эммы собрались в юридической конторе, чтобы услышать завещание. По окончании встречи Гуннар позвонил Луизе.

– Я только хотел рассказать, что дом достался нам с братом, а девочки получили по пятьдесят тысяч крон каждая.

– Как и ожидалось. Все довольны? – спросила Луиза.

– Не все. Это было довольно драматично. В конверте, который вы нашли на шкафу, было другое завещание, о котором никто не слышал. Согласно ему, дом отходил Карлу-Эдварду, а сто тысяч крон – внучкам Эммы. Оно было подписано и датировано неделей после смерти Эммы.

– Поль тогда был не в состоянии принимать решения, – сказала Луиза. – Он, наверное, вообще не понимал, что подписывает, не понимал, что лишает вас с братом наследства.

– Скорее всего. Он часто говорил, что хочет завещать деньги девочкам. Но ничего про Карла-Эдварда.

– Какая странная история, – заметила Луиза.

– Да. Мы с братом отвезли дядю Поля на кладбище, чтобы тот убедился, что черный памятник увезли. И тогда он вспомнил, что подписал дарственную внучкам Эммы. Мы искали, но ничего не нашли. Дядя Поль испугался, что она потерялась, и попросил отвезти его в банк, чтобы составить новое завещание. Завещание сразу заперли в банковской ячейке, и открыть его можно было только в присутствии юриста. Я не видел, что дядя написал в нем, и ничего не знал о его воле до сегодняшнего дня. Но теперь я уверен, что Карл-Эдвард Пальм хотел обмануть всех нас, и только по чистой случайности мы узнали об этом и предотвратили мошенничество.

Гуннар замолчал. Молчала и Луиза. Сложно было подобрать слова в такой ситуации.


Тем же днем внимание Луизы привлек свежий букет роз на могиле Поля. «Приятно, что столько людей по нему скучают», – подумала она. Раз люди заботятся друг о друге, значит, надежда не потеряна. Луиза спустилась с крыльца и подошла к могиле. К букету была прицеплена карточка без подписи. Она прочитала текст.

От тех, кто думал о Поле, в отличие от подлых родственников, нарушивших его последнюю волю.

Луиза несколько раз перечитала текст. Немыслимо. Это маклер, что решил использовать в своих целях даже кладбище? Нет, с нее хватит. Луиза разорвала карточку на куски и выбежала за ворота кладбища. Сердце в ее груди колотилось от злости. Она бросила бумажки в урну возле автобусной остановки и поехала домой. Но у подъезда остановилась. История еще не закончилась, поняла она, и поехала обратно. Достала из урны бумажные клочки и пошла в сакристию, все еще до конца не понимая, зачем это делает. Затем зажгла свечу и разложила клочки на столе перед собой. Текст нельзя было разобрать из-за грязи, но Луиза долго разглядывала то, что осталось от карточки. Грязь хорошо соответствовала грязному содержанию этой записки.

Она думала о смертных грехах, обо всех тех священных текстах, что поколение за поколением предупреждали о том, чем непомерная жадность может грозить людям и обществу. Сегодня они были актуальны как никогда. Луиза кивнула. Пламя свечи дрожало на сквозняке. Она взяла ручку и приступила к написанию своей следующей проповеди. Она посвятит ее жадности.


Карл-Эдвард сидел в саду, красный от солнца и от ярости. В ярости была и его жена, которой хватило ума использовать крем от солнца. Только девочки радовались жизни.

– Знаешь, что дочки рассказали за обедом? Старикан написал новое завещание всего через пару недель после того, как все обтяпал.

– Да как он мог! – воскликнула жена.

– Вот связывайся после этого с бездетными стариками в маразме… – сделал вывод Карл-Эдвард.

– Все твои усилия впустую, – посетовала жена.

– Одни траты и масса работы. И никакой благодарности. Что за жизнь!..

– Да, это несправедливо, – согласилась жена.

– Даже дом мне продать не дали. Один из племянников Поля будет в нем жить. Можешь себе представить? Можно забыть о комиссионных, – горько пожаловался он.

Но тут его осенило. Один расход еще можно возместить. Он поехал в офис, скопировал счет-фактуру от бюро ритуальных услуг, чек, смастерил новый счет, прибавив банковские проценты – получилась кругленькая сумма, – и отправил на адрес покойного Поля.

Эва Габриэльссон родилась в 1953 году в маленьком приморском городке Лёвонгер на севере Швеции. Училась она в университете в Умео и там познакомилась со своим будущим спутником жизни Стигом Ларссоном. Позднее изучала архитектуру в Королевском технологическом университете в Стокгольме. Работала архитектором, менеджером проектов и экспертом по вопросам устойчивого развития в строительстве. Сейчас Эва Габриэльссон живет в Стокгольме.

Загрузка...