Темнейший пленник

Глава 15

Восемь дней блаженства. Гален и Лейла оставались в постели, занимались любовью, разговаривали и смеялись. Но что-то серьезное беспокоило его женщину, и он не знал, что именно и как это исправить. Он только знал, что его дурное предчувствие вернулось и удвоилось.

Гален неоднократно замечал, как Лейла стояла у окна их спальни и смотрела на улицу, погруженная в свои мысли. Теряясь в ярости, ее тело становилось натянутым, как лук, а кулаки сжимались. Он спрашивал о том, что случилось, просил ответа, но она просто целовала и ласкала его, пока он не забывал свое имя.

Его Лейла любила получать удовольствие, а он любил дарить его ей. Любил, когда она сразу же отвечала.

Демоны делали все, что было в их силах, чтобы разозлить Галена, но он отказывался проглотить наживку. Он доверял своей женщине, а не дьяволам. Лейла расскажет ему, что случилось, когда будет готова, и они найдут способ решить эту проблему. Никакой другой исход не приемлем. Потому что впервые в его жизни настоящее счастье стало возможным только благодаря Лейле.

За эти восемь дней с ней произошли и другие перемены. Ее страх? Исчез без следа. Она часто улыбалась и всегда принимала его в свои объятия, в свою постель. Иногда он был агрессивен, иногда она отдавала ему должное; они сменяли друг друга.

Лейла крепко спала, кошмары больше ее не мучили. И теперь, когда он знал, как приятно обнимать ее во сне, он не мог заснуть, если ее нет рядом. Она стала его миром. Его семьей. Его всем. Он принадлежал ей и только ей.

Несколько дней она даже шутила с ним. «Мы должны тебя клонировать. Один Гален, чтобы воевать, другой — чтобы убирать нашу комнату, а еще семеро — чтобы заботиться о моем сексуальном удовлетворении. Я не уверена, что ты справишься сам, любовничек».

Он усмехнулся, вспоминая это, но веселье длилось недолго. Он еще не признался ей в любви. Хотя знал, что она тоже его любит. Должна. Лейла начала собирать перья, которые выпадали. Но она тоже не говорила об этом, и у него было чувство, что причина кроется в ее ярости и в ее причине.

Эта ярость… он испытал ее, когда они тренировались. Ответственный за это умрет в агонии, без сомнения.

Мастерство Лейлы его поразило. Чем больше она вспоминала свою боевую подготовку, тем чаще бросала его на землю. В свою защиту можно сказать, что его отвлекали ее груди. И ее ноги тоже. И ее рот. И каждый тихий писк, который она издавала. И пульс, который бился у основания ее шеи. Главным образом, улыбка, которую она дарила ему так часто, как только можно.

Вчера Кили присоединился к их сражению, и выставила Галена. Он вышел из комнаты, но остался поблизости, прислушиваясь к разговору, убеждая себя, что подслушивает на всякий случай, просто, если он понадобится своей женщине.

— Ты говорила, что у тебя есть ко мне вопросы, — сказала Кили, — и я готова ответить.

— Кронос, — начала Лейла с дрожью в голосе. — Он вторгся в мой разум. Как мне защитить свои мысли, свои воспоминания?

У Галена скрутило живот.

Кили тихо хмыкнула, что вызвало интерес.

— Чтобы проникнуть в чей-то разум, ты должна установить психическую связь. Если только у этого кого-то нет ментальных щитов. Чтобы установить ментальные щиты, нужно практиковаться. Но я буду честна. Я удивлена, что Кронос сделал это. Психическая связь — это худший из возможных способов извлечь информацию из другого человека. Ты не просто видишь чужие воспоминания, ты чувствуешь эмоции, которые испытали другие. Зачем так себя мучить?

Неужели Лейла все еще таит в себе страхи, просто лучше их скрывает? Неужели она ожидала, что Кронос снова найдет ее и причинит вред?

«Надо найти его первым. И остановить».

Если Лейла и боялась очередного похищения, то никак этого не показывала. Сегодня утром она отправилась за покупками с другими женщинами, несколько Повелителей выступали в роли охранников — защищая смертных, с которыми они сталкивались. Гвен, ее сводная сестра Кайя, а также подруга Люсьена Анья, младшая богиня Анархии, часто действовали как эмоциональный эквивалент детей, накачанных кофеином в сочетании с диснеевскими злодеями.

Гален остался, что было нелегко, хотя он и знал, что Лейлу будут хорошо защищать. Просто… он хотел, чтобы у нее были нормальные переживания, как у девочек в выходной день. Хорошо. Она сказала ему держать свою задницу дома, чтобы она могла расслабиться со своими подружками.

Теперь он развалился в шезлонге рядом с Аэроном, попивая ледяное пиво на крыльце, ожидая возвращения их женщин. Вот это жизнь. Солнечный луч пробился сквозь стену серых облаков, легкий ветерок благоухал анютиными глазками.

— Ты делаешь ее счастливой, — сказал Аэрон, смирившись.

— Знаю. Как и она меня. — Он просто жалел, что они не продвинулись вперед с Кроносом. До сих пор шпионы больше ничего не видели и не шептались. Гален послал своих лучших людей на поиски. — Я буду заботиться о ней всю вечность, клянусь.

Пауза. Вздох. А потом:

— Я тебе верю.

Его грудь сжалась.

— Я не заслуживаю твоего доверия, но благодарю за это. И хотя я не могу сожалеть о прошлом, которое свело нас с Лейлой вместе — да, ты неотесанный тиран, как ты это твердишь — но я сожалею о той боли, которую причинил тебе на протяжении многих веков.

Еще один вздох.

— Ты прощен. Мы все делали что-то, что навредило другим.

Гален пожал плечами.

— Не жалуюсь, но… это прощение было бы уместнее еще несколько дней назад.

— Несколько дней назад моя женщина не ставила мне ультиматума. Простить тебя по-настоящему и навсегда, или спать на диване.

Гален поморщился, словно чувствуя неловкость.

— Ты такой подкаблучник.

Внедорожник с затемненными стеклами пронесся по подъездной дорожке, с визгом остановившись перед массивным мраморным водопадом. Девочки вернулись! Он вскочил на ноги и бросился вниз по извилистой каменной дорожке.

— Да, именно я, — крикнул Аэрон.

Не оборачиваясь, Гален поднял руку, чтобы показать ему средний палец. Задняя дверь машины открылась. Лейла вывалилась наружу, держа в руках пакеты. «О, да. Это я подкаблучник». На ней был черный кожаный топ на бретельках и очень короткая мини-юбка; ему пришлось вытереть слюни.

Как только она заметила его, обожание осветило ее лицо. Взгляд, который он любил и жаждал. Это заставило его вспомнить первые дни своей жизни, когда он верил, что каждая жизнь имеет значение и искупление возможно. Но даже сейчас его дурное предчувствие поднялось еще на ступеньку выше. Она могла бы быть просто обожающей, но напряжение исходило от нее, сильнее, чем когда-либо.

Все ее сумки подпрыгнули, когда она подбежала и бросилась в его распростертые объятия.

— Знаешь что? — сказала она, заставляя его забыть о своих сомнениях. — Кили сказала мне, что я не беременна и не буду в ближайшие пару лет. Значит, мы успеем хорошо подготовиться.

Смесь разочарования и облегчения, странное ощущение.

— Это не значит, что мы должны прекратить пытаться.

— Согласна.

Он повернулся и зашагал мимо роз, растущих вдоль кованых железных решеток, приближаясь к крепости — строению одновременно высокому и раскидистому, с двумя боковыми башнями и медными шпилями. Несколько увитых плющом каменных стен. По периметру стояли на страже изумительно детализированные каменные статуи людей и чудовищ.

Когда Гален нес свою женщину через переднюю дверь, Аэрон крикнул:

— И тебе привет, Легион.

Она поморщилась.

— Прости, Аэрон. Я тебя там не заметила.

Гален мысленно послал Зависть, и демон заскулил.

Лейла быстро поцеловала его в губы.

— Подожди, я покажу тебе, что купила.

— Что-нибудь сексуальное? — спросил он, почти убитый этой мыслью.

— Что-то очень сексуальное. Предупреждаю о спойлере. Стринги будут сводить тебя с ума… когда ты наденешь их, танцуя для меня.

«Я должна это сделать, и ты должен мне позволить».

Эти слова шепотом звучали в голове Галена, сопровождаемые тиканьем бомбы, которая вот-вот взорвется. Сонный, но достаточно бдительный, чтобы понять, что его женщина не находится в его объятиях, он перевернулся и потянулся к ней, намереваясь притянуть Лейлу ближе. Но встретил только холодные простыни. Тик-так.

Он нахмурился. Моргая, он открыл глаза и сел. Яркий свет струился через окно, освещая розовые стены и картину маслом в рамке, которую она вчера повесила. На ней Гален позировал как некто по имени Джордж Костанза. Кем бы он ни был.

Вчера Лейла также повесила мерцающие рождественские лампочки вокруг кровати с балдахином и украсила каминную полку чучелами сбитых у дороги животных, которые она одела в кукольные наряды.

— У них был ужасный конец, — сказала она. — Будем надеяться, что эта дань воздаст им должное.

Он ухмыльнулся тогда и ухмыльнулся сейчас. Ее причудливый стиль нравился мальчику, которым он никогда не станет. Мальчику, которым он всегда хотел стать.

Ни ее следов, ни даже одежды, которую они разбросали по полу прошлой ночью. Тик-так.

— Лейла? — крикнул он, отказываясь волноваться.

Ответа нет. Тик, тик, тик. Гален свесил ноги с кровати. Когда он встал, его ступни утонули в мягком ковре. Прохладный воздух коснулся его неприкрытой кожи. Обнаженный, он расправил плечи и вытянул руки над головой. Его раны полностью зажили, и он больше не жаловался на скованность движений.

Встряхнув крыльями и оставив перья на полу, он направился в ванную. Тик. Гардеробная комната. Тик.

Может быть, она завтракает на кухне? Он забрал всю ее энергию прошлой ночью.

Он ухмыльнулся. После нескольких часов занятий любовью, когда ее настойчивые стоны дразнили его слух, они лениво свернулись калачиком в постели. В отличие от предыдущего раза, Лейла не рисовала крестики по его груди, когда они нежились в лучах вечернего солнца, ожидая, пока их тела успокоятся.

Его ухмылка исчезла. Тик-так. Почему она такая задумчивая? Прошлой ночью он был слишком измучен, чтобы размышлять о причинах. Теперь он гадал, какие мысли носились у нее в голове.

«Она поняла, что ей будет лучше без тебя. Она…»

«Хватит!»

Тик-так. Гален поспешно почистил зубы и оделся… хорошо. Это определенно была не его одежда. Должно быть, кто-то из Повелителей прокрался сюда, украл всю его одежду и заменил ее футболкой с надписью «Мой тесть любит печень, бобы и сухое красное», парой слишком тесных кожаных штанов и ботинками, порезанными так, что они напоминали шлепанцы на рваных носках.

Теплая волна удовлетворения захлестнула его, на мгновение, заглушив тикающую бомбу. Повелители Преисподней подшучивали только над своими друзьями. Чем серьезнее была шутка, тем больше ты их волновал.

Гален был перед Лейлой в неоплатном долгу. За это и многое другое. Она подвела его к этому моменту, совершив невозможное, дав его сердцу новую жизнь. Научила его любить и жить. Напомнила, как много значат доверие и преданность, как они ценны. Как редки! Она показала ему, как важно создавать связи с другими людьми.

Одним из первых уроков, которые он усвоил в бою, было то, как важно иметь подстраховку. Его инструктор говорил: «Думай о каждом солдате, как о веревочке. Свяжи две… три… четыре нити вместе, и каждая из них принесет пользу. Каждый из них укрепляет. Чем больше струн вместе, тем труднее врагу разрезать или разорвать одну, а тем более все».

Кому не понравится быть сильнее?

С точки зрения дружбы Гален добрался до всех, кроме своей дочери. Каждый раз, когда он пытался заговорить с ней, она выходила прочь из комнаты. Вчера вечером, по настоянию Лейлы, он «забыл» свой альбом для вырезок. Теперь ему оставалось только ждать и надеяться на лучшее. И он это сделал. В первый раз поверил, что у него будет все самое лучшее, что они с Гвен смогут найти что-то хорошее. Однажды. Если он смог завоевать Повелителей, то сможет покорить любого. Просто нужно бороться за то, что хотел, никогда не признавая поражения.

Внезапная догадка потрясла его. Если бы ему удалось убить Повелителей во время их войны, то сейчас у него не было бы их дружбы. Если бы он убил Аэрона, то не встретил бы Лейлу. У него не было бы ни семьи, ни шанса с Гвен. Он пропустил бы все это и даже больше. Скучал бы в той жизни, которую ему суждено было бы вести.

Как же Гален был близок к тому, чтобы потерять все, лишить себя совершенной судьбы, а ведь он даже не знал об этом.

Его самый ранний порыв оказался верным. Жизни стоили того, чтобы их спасать. Даже его собственная. Даже те, кого он когда-то ненавидел. С одной маленькой оговоркой, конечно. Любой, кто угрожал Лейле или причинял ей вред — их жизнь была потеряна, все равно, что исчезла; они заслужили то, что получили.

Нуждаясь в ее объятиях, он вышел из спальни. Прямо перед ним парила робото-птица с зажатым в клюве листком бумаги. Любовное письмо от Лейлы? Улыбка вернулась, но тут же исчезла, когда он прочитал текст.

Мой дорогой Гален,

Я абсолютно и безраздельно люблю тебя. Мне жаль, что я никогда не говорила тебе этого в лицо. Я собиралась раскрыть все, когда преподнесу тебе подарок (подробнее об этом через секунду). Но на всякий случай я решила признаться прямо сейчас. Не хочу, чтобы ты шел по жизни, не зная о моих чувствах.

Ты очень много значишь для меня, и я хочу защитить тебя так же, как ты защищал меня. Я буду защищать тебя. Ты спрашивал, что беспокоит меня в последнее время, и я готова тебе ответить.

Я думала о том, как избавиться от Кроноса, и, наконец, поняла. Итак, я отправляюсь за королем Титанов.

Пока ты не взбесился — пожалуйста, не волнуйся. Я сделаю это, любовничек. Мне даже не придется никого выслеживать. Просто нужно покинуть крепость, чтобы он смог найти меня, не беспокоясь о том, что придется иметь дело с вами, Повелителями. (Да. ТЫ — Повелитель Преисподней. Грозный воин, которого любят и обожают все остальные. Они умрут за тебя. Конечно, они будут постоянно жаловаться на это, но все равно сделают это). Я заметила, как легко вы, ребята, общаетесь друг с другом, и от этого я счастлива.

Пожалуйста, не ходи за мной. Позволь мне прийти к тебе… с головой Кроноса. Это будет мой тебе подарок! (С Днем рождения, с Рождеством и с юбилеем на все года!)

Мне очень жаль, что я не осталась здесь, чтобы обсудить это с тобой лично. Я знала, что ты попытаешься отговорить меня от этого или даже примешь меры, чтобы остановить. Но я должна это сделать. Он причинил тебе боль. Никому не позволено причинять тебе боль. Ты дал мне так много. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь передать абсолютную радость от осознания того, что я та, кто принесла тебе удовлетворение после того, как ты ждал несколько жизней. Я! Взамен ты не просто вернул мне мою жизнь, Гален. Ты стал моей жизнью.

С любовью,

Твоя Лейла

Тикающая бомба, наконец, взорвалась внутри Галена. Он сжал бумагу в кулаке, и в груди его раздалось неровное рычание.

«Я должна это сделать, и ты должен мне позволить». Эти слова Лейла, вероятно, произнесла перед тем, как оставить его спать в постели.

Затем последовал еще один обрывок запомнившегося разговора. Прежде чем они уснули, она спросила: «Ты знаешь, что Кронос хочет во дворце Люцифера?»

«Нет. А ты?»

«Может быть? О дворце всегда ходили слухи. Видите ли, Люцифер любит похищать души умерших, души, которые принадлежат другим людям. Он держит своих любимых пленников в частном владении, и только у него есть ключ от него. Этот ключ якобы заколдован, смотреть на него — значит забыть. Предположительно. Что, если Люцифер украл душу Кроноса — настоящего Кроноса — из реальности тюрьмы, предназначенного для демонов Пандоры? Если Кронос 2.0. получит в свои руки ключ Люцифера, то сможет найти и освободить дух Кроноса. Тело и дух сольются, гарантируя, что принц Тьмы больше не сможет удержать короля Титанов».

Тело — это, так называемый, дом духа. Когда дом рухнул, дух был вынужден перейти в духовную реальность. И таких реальностей было много. Одна на верхнем уровне небес и одна в самых глубоких ямах ада. Но, как и говорила Лейла, существовали также тюремные реальности для таких, как Повелители Преисподней и для Кроноса, как бывшего хранителя Жадности.

Так как Лейла напряженно тренировалась, Гален должен был понять, что она собирается напасть на Кроноса. Паника охватила его, и демоны, осмелев, набросились на добычу.

«Я потеряю ее. Может быть, уже слишком поздно».

Нет. Нет! Она умна, хитра, ее тренировки были не хуже остроты ее ума. Она могла пережить все, что угодно.

Она решила сделать это одна. Очень плохо. Хотя Лейла научилась доверять себе, но все еще не доверяла другим. И Гален все понял, понял. На небесах он делал то же самое. Дело в том, что ей не нужно было делать это в одиночку. Они были одной командой, и он навсегда вернет ее себе.

Гален ворвался в зал с криком:

— Аэрон! Фокс! Уильям! Гвен! — Их имена царапали ему горло, как бритвы. Его дочь, возможно, не любила его и не хотела иметь с ним ничего общего, но она была натренированной убийцей, и он хотел, чтобы ее опыт помог ему выполнить самую важную миссию в его жизни. — Хватайте свое оружие и готовьте свои задницы к бою. Мы идем на охоту.