Темное пламя. Дети Проклятия

Глава 18. Золотые облака

— Пожалуй, это единственное место во дворце, которое я всегда посещал с удовольствием, — оглядываясь, говорит Бранн. Поднимает уголки губ, выглядя довольно и таинственно.

Потом ведет нас по коридорам все более узким, лестницам все более извилистым, забираясь все выше и выше, пока мы, проникнув через узкий люк, не покидаем пределы здания и вовсе.

На крыше, как и следовало ожидать, да, мой волк, шумит ветер. Неблагие небеса постепенно темнеют, схватываясь сумерками и обнажая очертания Города отражений — такие же бледные и еле различимые, как луна осенним утром.

И такие же реальные, да, мой волк, я тоже в растерянности! Пусть Бранн уже рассказал, да и Ннарба мы видели, щупали и нюхали, но это все равно не укладывается в голове, ни в твоей, ни в моей. Ни даже в двух разом!

Да, мой волк, про иные Отражения и вовсе не хочется вспоминать. Я понимаю твое желание открутить головы всем Джокам на этом свете и солидарен с тобой, но не сейчас.

Пожалуй, стоит обратить внимание на Бранна, который, придерживая тебя под локоть, тянет вниз, туда, к краю крыши. Мой Дей, может быть, лучше не ходить? Ветер здесь задувает непредсказуемыми порывами, и хотя мы в компании с летучим неблагим, он, как оказалось, далеко не всегда летучий, точно не резво-летучий, а иногда и вовсе не замечает прилетающей на его хвост беды! Но ты, конечно, не слушаешь старого ящера! К чему?! Всего лишь опасная в неверном закатном свете крыша дворца неблагих! А во дворце вас уже пытались убить, и не единожды! Ох, мой Дей, укусить бы тебя, да все равно внимания не обратишь!

Ну вот пожалуйста! Обратил! «Да ладно тебе, Луг!» — это не ответ. Фуф, мальчишки!

Надо признать, я плохо думал о нашей Вороне — ветер становится тише тем больше, чем ближе мы подходим к краю, а возле самого ската видны прятавшиеся до того прозрачные перила, тоже изогнутые в виде удавов. Я бы сказал, что они хрустальные, мой Дей, но, может, и впрямь стекло. Бранн устраивает на перилах локти, а потом и вовсе перегибается через них корпусом, наваливаясь всем телом — дышит, прикрыв глаза. В воздухе полно ароматов, да, мой Дей.

Вероятно, Ворона немного примеряет на себя волка, хотя настолько же вероятно — наслаждается тишью вечера и золотой россыпью заката, для него-то это привычный и даже родной вид.

Судя по тому, как ловко он нас сюда привел, мой Дей, я неблагих мыслей не читаю!..

— По дворцу мы погуляли хорошо, — да, мой волк, я чувствую, что ты доволен и сыт, как пищей ума, так и пищей тела. — Но зачем нам крыша?

— Это тоже часть дворца, — ветер взъерошивает пегие пряди на затылке Вороны, но тот лишь щурится блаженно. — И, строго говоря, по дворцу мы гуляем именно сейчас, — в глазах светятся насмешливые феи, — а до того мы гуляли во дворце, Дей.

Волк фыркает так же насмешливо, возвращая Вороне снисходительный взгляд, мол, «эти ваши неблагие придирки», но я вижу, я чую, оба ши чрезвычайно довольны собой и друг другом.

Мой Дей осторожно прилаживает на перилах ладонь, поглядывает вниз, но не спешит перегибаться или наваливаться: слишком много воздуха всех направлений. То тут, то там мелькают желтые сполохи, но это не пожар, а очередное колдовство, да, мой Дей.

Однако полюбоваться, и правда, есть на что! О, древние боги, которых нет! Воистину, подобных чудес мы еще не видели! Городу неблагих нет конца, а Город отражений, который падает и все никак не может упасть с темно-синих небес, кажется, можно потрогать! Город небесный в точности повторяет очертания города земного, хотя тревожаще, неуловимо непохож на него.

Сумерки сгущаются, и Бранн опять оживает, отрываясь от созерцания городов-близнецов.

— Надо поторопиться, подходит время визита к Фаэ, — косится на моего волка. — Надеюсь, ты не забыл, что нам нужно забрать твою одежду?

Мой волк вздыхает тяжко: конечно же, не забыл, но срываться и куда-то снова бежать, а тем более через полгорода, совершенно не хочется.

— А почему мы не вышли раньше? Нам же теперь спускаться во дворце, потом бежать по городу! — мой волк оглядывается на закатывающееся светило. — Время-то почти наступило!

— А потому, что нам можно не выходить раньше, — Бранн склоняет голову и улыбается, глядя на тебя, мой волк. Впрочем, быстро серьезнеет. — И вообще не выходить, — Ворона иногда изъясняется не сильно понятно для меня. Да, мой Дей, немудрено, что ты его тоже не понял! — Надо только потренироваться, слишком многое ты резко во мне поменял.

Бранн отступает на пару шагов, зажмуривается, неуловимый твоему глазу миг — и на перилах сидит ворона. И лязгает вершковыми волчьими клыками!

Да, мой Дей, тебе не кажется! Ох, не упади! Ну не смейся так!

Лязг раздается над самым твоим ухом! Он сейчас тебе что-нибудь откусит!

Ах, нет, прошу прощения! Ворона тоже веселится, не имея возможности успокоиться: как только лязгают зубы, он смеется опять, а как только он смеется, зубы лязгают! Да прекратите же оба! Хоть клюв ему поймай!

Зеленые птичьи глаза полны неблагого веселья, крылья разгоняют воздух, но в целом, Бранн, кажется, благодарен. Мгновение — и он в своем обычном виде, сидя на кровле, пытается отдышаться. И нет, я думаю, говорить, что у него сейчас волчьи уши, не лучшее решение. Ушки его нежны и трепетны, а тут такой благой подвох нарисовался. Ворона — Вороноволк? — встает опять, отряхивается, примеривается, оборачивается.

Мой Дей! Держись за перила!

Ну и что, что волчьи ушки теперь шевелятся на птичьей голове! Зато нет клыков в клюве… Ну, то есть вершковых нет, а так-то, похоже, есть… Ты так смеешься, мне щеко-о-отно! Да что вы за дети! Успокойтесь!

Ворона, не в силах унять свой веселый грай, падает за перила! Ох, мой Дей! Осторожно, не кидайся столь резво следом! Он же ворона, а чем ему можешь помочь ты? Ты не умеешь летать! И прикидывать, как можно перелезть через перила, чтобы проверить, не расшибся ли Бранн — не лучшая идея, мой волк!

А вот и сама Ворона! Вот видишь, хоть и в странном виде, а проносится мимо тебя!..

После очередного виража присаживается на перила, поправляет перья — и снова перед нами неблагой ши. Трясет головой:

— Так, а теперь серьезно! — хмурится изо всех сил, но в глазах по-прежнему парят озорные феи. — Дей, ты когда-нибудь летал?

— Летал ли я?.. Не перескакивал через глубокий овраг со скользкими склонами или несколько вряд упавших деревьев, не переносился из окна в окно разных башен на спор с закрытыми глазами, собрав мордой все камни и переломав пару ребер, а именно летал?

— Да, — дотошно уточняет Бранн.

— Н-нет, видимо, нет!

Ох, мой Дей, у тебя голос слегка подрагивает от смеха, прекрати вспоминать ворону с клыками!

— Тогда у меня новости! — Бранн улыбается многообещающе. — Пусть и не такие, которые прогремят на все королевства. До тебя, король Дей, мне ещё расти и расти!

Наш неблагой договаривает это и растворяется на секунду опять, а потом вместо привычной вороны на крыше рисуется огромный орел. Действительно огромный, мой Дей! Он легко может унести на своих крыльях не только тебя, но и еще троих взрослых волков! Наверное, даже в доспехах!

Впрочем, когда первое удивление проходит, становятся видны небольшие детали, по которым всегда можно отличить именно нашего неблагого, да, мой волк: перья слегка топорщатся под разными углами, глаза отливают изумрудной зеленью, а с левой стороны прилипла неизменная ягодка клюквы.

Бранн наклоняется, позволяя усесться ему на шею, недовольно подкидывает моего волка небольшим усилием мощной спины, заставляя вцепиться в перья на шее, а потом — после недовольного квохтанья — обхватить ее саму.

Гладкие маховые перья скользят под пальцами, но Бранн, кажется, доволен результатом, в сгущающихся сумерках он расправляет большущие крылья, а потом мы отрываемся от земли!..

То есть сначала падаем, а потом уже летим. Да, отрываемся от крыши, а не от земли! Конечно, земля еще дальше, да, мой Дей, но туда лучше не смотреть, слишком страшно. И нечего! Нечего меня девчонкой обзывать! Ну и что там может быть такого красивого, чтобы я…

О! Мой Дей!

Мы парим между двумя мирами, рассекая теплый и приветливый воздух! Сверху нацеливается шпилями самых высоких башен Город отражений, потихоньку сияя в звездном свете, очерчивающем грани темных построек, а снизу сияет разноцветными огнями феечек-фонарей Золотой город неблагих! Под нами раскинулась целая панорама, внизу собралась радуга огней, а один, такой же золотой, как сам город, бежит и бежит, не останавливаясь, по громадной дуге, части большого очертания. Помнишь, мой Дей, мы по нему проходили днем?

Солнце тянет золотые лучи к тянущимся друг к другу шпилям, и словно поэтому между двумя городами появляются…

Ох! Золотистые тонкие облака!

Сияние солнца заставляет их отсвечивать яснее, в них клубится и копится что-то родное, но почти забытое, как колыбельная матери, то, что знакомо или должно быть знакомо всякому ши, да, мой Дей, вне зависимости, благой ты или неблагой. Или вообще волковорона, как наш Бранн!

Орел бесшумно закладывает вираж — только свистит в ушах ветер, и мы нацеливаемся прямо на облако! И дергать бранновы перья бесполезно, мой Дей, да, похоже, нам обязательно надо попасть именно туда!

Внутри золотого скопления… странно. Мягко и тепло, а не душно и влажно, как, казалось, должно было быть! Золотое облако окутывает ваши фигуры, и мою! И мою! Ах, мой Дей, держи меня! Меня оторвало от твоего плеча, это не я, я бы не стал!..

Нет! Нет! Меня отрывает от тебя все равно! Мой Дей! Прощай, передай привет Лили-и!

Золотые облака сияют много выше, с каждой секундой расстояние увеличивается, а мне остается только прикрыть глаза…

Вздохнуть! Зажмуриться!

Вот уж не думал, что мой конец будет таким странным! Сложить гребешок в неблагих землях, сдутым со спины волка, сидящего на спине орла, который на самом деле Ворона. Очень запутанно!

И где же удар? Я успел додумать очень длинную мысль! Ах, нет, я чувствую порыв воздуха! Ой, кажется, вот!..

И-и-и?..

Почему я не умер? Почему так мягко? Кругом что-то гладкое и гибкое… ах, ну да, это же перья! Можно открывать глаза и осторожно идти к моему волку, сидящему чуть впереди. Перья, правда, выглядят страннее, чем я помню, а может у меня уже перед глазами сияет, но они смотрятся позолоченными! Орел под моими лапами вздрагивает, похоже, ему сложно терпеть движение против роста перьев, хотя у самого они так от природы торчат! И вообще, я маленький! Маленький и незаметный!

Спасибо, мой Дей, с твоей помощью последний рывок получается очень быстрым! И я никогда раньше не замечал, до чего у тебя уютные руки, мой волк! Что это значит, «а я не замечал, Луг, что ты умеешь летать»? Я не умею! Тебе показалось! Вы же меня подхватили! Успели! И немножко вернули свой сегодняшний долг! Я один, такой маленький, спас вас, оболтусы, больших! Уж вы-то должны были исхитриться спасти небольшого меня! А вот и нет, я сразу не сомневался, что спасете! И нечего меня по гребешку гладить! Это кто тут вообще нервничает?!

Ах, ладно, мой Дей, когда ты дуешь на меня, я перестаю нагреваться и волноваться. И все равно, мой волк, подержи меня ещё чуть-чуть, я больше не доверяю этим неблагим ветрам. Чтобы удержаться самому, тебе, я вижу, хватает и твоих длинных ног — если скрестить их за шеей Бранна. Орлу это, похоже, неудобств не доставляет, но к облакам он не возвращается, потихоньку снижаясь туда, где мы проходили утром.

Да, мой Дей, ты тоже узнаешь? Вытянутый и широкий проспект, по которому тянутся видимые даже с высоты переливчатые линии рисунка — именно по этой дороге мы шли. Неблагие дома рисуются какими-то неправильными формами, хотя некому любоваться их вычурностью, на улицах почти никого не видать, светят только феи в стеклянных фонарях. Закатные лучи удерживают на небе золотые облака, а перед нами вырастает лавка крошечной Фаэ.

Бранн приземляется очень мягко, будто регулярно катает кого-то на своей шее. Дожидается, пока мы спустимся, встряхивается — и перед нами опять привычный неблагой в лоскутной куртке. Признаться, я немного по нему соскучился.

Выдыхает тяжело — устал. Наверное, орлом ему быть так же странно и выматывающе, как тебе оборачиваться медведем, мой Дей: величина и сила вовсе другие, контролировать тело сложнее.

Все-таки наша Ворона — именно ворона. Ну или вороноволк, ладно! Бранн трясет головой, на которой пегие волосы отсвечивают дорогим блеском, будто свернутые в прядки отдельными тонкими золотинками!

Оживленный поутру квартал сейчас выглядит практически вымершим, да, мне тоже не нравится это, мой Дей. Фаэ, однако, вылетает на стук. Красивая, да? А переливчато-зеленое сияние феи очевиднее в сумерках.

— Вы пришли, пилик-пилик! — поначалу зависает опять перед носом Бранна, а потом подлетает от волнения выше. — Я уже стала волноваться, пилик, за вас, пилик, третий принц! Вы все время находите что-то важное, пилик, ради чего не жаль сложить голову!

Бранн медленно улыбается, глядя на беспокойно звенящую фею, встряхивается, отодвигая усталость, становится ровнее, скрещивая руки на груди:

— Вы не зря волновались, многоуважаемая Фаэ, но, к счастью, я не один, — склоненная к плечу голова, — я с другом.

Феечка сияет ещё пуще, оборачивается, мой Дей, подлетает уже к тебе, порывисто, словно пригнанная ветром, оказывается еще ближе, это подозрительно, да еще Ворона смотрит озоровато… Фаэ прижимается, раскрыв объятия, к твоей щеке!.. Эй! А ну руки прочь от моего Дея! Моего и моей госпожи!

— Я благодарна тебе, пилик, благой! — ну и пожалуйста! А вот притискиваться к моему Дею вовсе не обязательно! — Это хорошо, пилик, что третий принц, пилик, вернулся, пилик, хоть и ненадолго.

Эта беспардонная фея наконец отлипает от тебя, мой Дей, поправляет свой форменный сюртучок, тревожно оглядывается на небо и высвистывает мелодичную трель. В ответ открывается нижняя половина двери: пауки выносят два мягких свертка, удивительно тонких. Следом за пауками вылетают феи, снова выстраиваясь в воздухе шеренгой, но на сей раз не такой стройной, что-то серьезно беспокоит зеленых крох.

— Да! — Бранн спохватывается от взгляда на фей, расцепляет руки. — Конечно, можете забрать оплату! — а сам снимает котомку с плеча, распуская тесьму и распахивая её перед пауками.

Вокруг головы нашей Вороны роятся феи, звенят, переговариваются, только Фаэ в этом не участвует, оглядывается на тебя, мой Дей, поясняет:

— Наш третий, пилик, принц, очень, пилик, великодушен! — растроганно и немного отчаянно косится на Бранна. — Благословение золотых, пилик, облаков выпадает дождем, пилик, редко, приносит, пилик, удачу и добрую магию! И оседает, пилик, только на тех, пилик, кто этого достоин!

Феечка говорит вроде тебе, мой волк, а смотрит на Бранна — тот ёжится, вздрагивает, ему щекотно — в руках же зеленых фей можно разглядеть тонкие листики магического благословения.

Удивительно, да, мой Дей. Вот так оплата!

Пряди Вороны освобождаются быстро, все очень торопятся, хотя что может быть такого уж срочного вечером, мне тоже глубоко неясно, мой волк. Пауки сами завязывают котомку Бранна, поднимают на лапах вверх, кто-то из них мимоходом наваливается на воронью ногу и поздравляет с новым подданством. Похоже, тут, мой Дей, новости волшебных королевств расходятся очень быстро.

Звенящие от радости феи хороводят вокруг головы нашего неблагого, а потом скорейшим образом скрываются в лавке, пауки тоже отступают, только один придерживает дверь, дожидаясь Фаэ. Зелёная фея аж мерцает от волнения, сцепляет руки перед собой, заговаривает, поначалу не поднимая на подошедшего Бранна глаз:

— Третий, пилик-пилик, принц, пилик-пилик! — она нервничает и пиликает чаще. — Я хочу поблагодарить, пилик-пилик, и вас! Лично! Пилик-пилик! Если бы не вы, пилик-пилик, я бы никогда не увидела, пилик-пилик, свою пра-пра-пра-пра-пра-прабабушку! — феечка румянится зеленым, под цвет свечения. — Это были сказочные дни! Пилик! Спасибо! — и тоже порывисто льнет к щеке Бранна.

Неблагой вздыхает, указательным пальцем аккуратно гладит её по спинке, умудряясь нисколько не повредить тончайшим крыльям. Фаэ вздрагивает в сдерживаемом рыдании, так что твой вопрос, мой Дей, я думаю, не слишком уместен, пусть и любопытно, конечно…

— А разве феи столько живут?..

Мой Дей, это бестактно! Хотя Фаэ отлипает от Вороны.

— Нет! Пилик! В том-то и дело, пилик, что нет! — кажется, ты чем-то её крупно удивил, мой волк, она даже плакать забыла.

Осерчала! Подлетела! У-у! Беспардонная фея! Она хочет добавить что-то, но тут вклинивается Бранн:

— Многоуважаемая Фаэ, нам пора, да и вам тоже пора! Прячьтесь скорее! — Ворона с тревогой глядит в небо, почти принявшее ночные краски.

Ох! Мой Дей, я и не знал, что феи могут летать так быстро! Фаэ почти ястребом пикирует, зависает пред глазами Бранна и звонко, как и Шайя, целует его между глаз! У них так принято, что ли? Или это особенность фей? Впрочем, это к делу не относится, да, мой Дей, зато к делу относится распрощавшийся с Фаэ Бранн, торопливо машущий нам рукой. На улице больше никого, кроме нас и колышущихся в фонарном свете теней.

— Быстрее, Де!..

Из темноты вылетает камень, бьет Ворону в плечо!

Бранн вскрикивает хрипло, его лицо искажается, блазнится, это не испуг, а досада.

Секунду спустя становится ясно, откуда прилетел камень и почему именно камень, хотя дороги Золотого города вымощены явно магией. В круг света выходит, натужно скрипя каменными суставами создание, полностью состоящее из горных пород, причем, разных горных пород.

Да, мой Дей, мне тоже кажется, что этот неблагой будет очень опасным противником: пудовые кулаки опускаются на вздрагивающую мостовую в жесте угрожающего приветствия.

Ворона отходит ближе к тебе, обнажая кривой короткий меч, за спиной шелестит твой покидающий ножны двуручник, вы сходитесь, глядя на объявившегося противника, но это явно не все, что имеет предложить нам закатная улица: по обе стороны от лоскутно-каменного монстра объявляются серые тени, высокие, длиннолицые, прячущие свои черты в складках газовой ткани. Их оружие — парные кинжалы, подпускать их близко нельзя, мой Дей!..

За границей освещенного фонарем круга раздается шепот, темный шепот, который не вызывает желания видеть собеседника. Такой мы тоже сегодня уже слышали, мой Дей.

— Убейте их! Благой и полублагой должны умереть здесь! — трое нападающих надвигаются, а источник шепота, наоборот, отходит в сторону: — Моё время истекает, но и ваше тоже!

В тебя и Ворону летит камень гораздо больше первого! Берегитесь! Фух, мой Дей, я рад, что реагируете вы быстро — камень бьется о мостовую, разлетаясь осколками, но все равно не достает до вас. Серые тени расходятся налево и направо, быстрее, чем я могу уследить! И к спине Бранна нельзя встать спиной, потому что каменный монстр снова достает глыбу будто из ничего!..

Наш неблагой шипит:

— Ранить тень можно как любого ши, Отражение — только магически, камень пересиливает свет или воздух! — уворачивается от булыжника, едва успевает отразить короткий удар кинжалом, но противник снова пропадает. — Камень и Отражение оставь мне, берегись кинжалов и шипов!

Ох, мой Дей, боюсь, речь нашего неблагого как раз очень буквальна! Он подразумевает именно то, что говорит, а это значит, что против тебя два осторожных и серых противника, не желающих сражаться честно!

Бранн взмахивает перед собой мечом, волнистое лезвие бликует отраженным светом фонарных фей, выхватывая расплывчатые силуэты на подходе. У твоего двуручника, я уверен, мой Дей, этот прием удастся лучше!

Ну так и есть! Впитавшее свет благого солнца лезвие преломляет лучи ярче, широкой полосой режет темень, становится видно подкрадывающегося убийцу! Бранн отходит, вернее, шарахается прочь, дает место для замаха, отводит внимание Камня на себя.

Тот не зря примеривался к броску! Очередная каменюка, похожая на кирпич, разбивается о мостовую, как будто это известняк. Острые осколки отлетают в сторону Вороны, но он далеко, и камешки исчезают на полпути, а затем появляются, вновь собираясь в снаряд и возвращаясь к метателю!

Бранн достаточно проворен, чтобы уходить от дальних атак, но он сокращает дистанцию, хотя я не понимаю, чем ему поможет сближение.

Наши противники, мой Дей, тоже не слишком просты, то уходят, то вновь появляются, тревожат боковое зрение размытыми силуэтами, не шуршат и не шепчут, звенят только их лезвия, сталкиваясь с твоим мечом. И лезвия видны лишь в последний момент! Уф, ты быстр, мой волк, очень быстр, но этого может не хватить!

Они совсем пропали! Я вижу не больше твоего, но слышу их шаги, легкие и вызывающие воспоминания о ночных кошмарах или скребущихся в полночи ветках. Я уверен, мой Дей, ты тоже услышишь, но для этого надо сосредоточиться на слухе, это опасно! Ты уверен? Хорошо, я скажу сразу, как почую!

Мой Дей прикрывает глаза, находясь в круге света, вдыхает через нос, замирает с поднятым на уровне плеч мечом. Привычный вес знакомого оружия не оттягивает рук, не вызывает подрагивающего напряжения в мышцах, напротив, дарит ощущение близкой схватки, мой волк сейчас готов к бою чуть больше, чем полностью. Яркая активность моего Дея не глушит звуки, наоборот, обостряет слух. Вот, правее, легкий перестук сапог Вороны, медленное дыхание, прыжок — и разбитый булыжник, не достигший своей цели. Еще правее, почти за спиной, темное присутствие, голос и шепот, который не говорит, но звучит постоянно, внутри себя. Не вслушивайся, мой Дей, это отражение, наши противники не таковы. Да, они как нежный свист воздуха, рассекаемого клинком, не занесенным для удара, но обнаженным и находящимся в руках одной из теней.

У них парные клинки, да, мой Дей, все верно! Свист! Замах за спиной! Блок, лязг, искры! Возвратное движение мечом, да только тень извернулась не направо, как можно было ожидать, уходя от удара, а налево от тебя, вниз и опять на безопасное расстояние, словно змея. Осторожно! Да, спереди попыталась подкрасться другая тварь, более коварная, но менее удачливая, чем ее товарка — в небо взлетает отчаянный визг, на секунду различимы открытый клыкастый рот, наполненные злобой черные глаза в красных прожилках, без радужки и зрачка. Стук! На мостовую падает отрубленная рука с кинжалом, что развеивается в дым.

Раненая тень отшатывается, но свист второго лезвия теперь болезненнее и различимее. Шаг вперед, короткий замах — и тень, не ожидая отпора, сама напарывается на подставленный клинок, дергается, будто пытаясь выбить его из рук, а вторая тварь уже тут как тут, мой Дей!..

Как хорошо, что у тебя тоже есть кинжал: блок левой рукой, скрежет, разъятые, как сцепленные в бешенстве зубы, лезвия, второй удар, опять блок, замах! Уф, мой Дей, ты успеваешь разминуться со вторым кинжалом едва-едва, нам срочно надо освободить меч!

Позади из шума бьющихся камней и перестука шагов выделяется треск камня, а следом — рев озлобленной одушевленной груды, неприятный скрип суставов, резкий свист. Магия упруго отражается от твоей спины, уходит усиленная сама и усилившая тебя: Бранн тоже сражается, похоже, успешно.

Один пинок по отяжелевшему на мече телу, два быстрых шага с поворотом в сторону — и дистанция с твоим пока живым противником увеличивается. Свист воздуха со стороны Бранна мешает уловить точно, где ходит наша тень, может быть, откроешь глаза?..

Ну, нет так нет, конечно, хотя вот я бы на твоем месте…

Осторожно! Короткое лезвие слишком хорошо слышно там, где только что было твое левое ухо, да, мой волк, тень опять отходит, но у тебя очень длинный меч! Быстрый круг — и вскрик, и всполох перед внутренним взором. Черно-красные глаза горят бешенством, кажется, их обладатель не привык испытывать боль или неудобство. Или сражаться с равным противником, да, мой Дей!

Ты поворачиваешься за ним на слух, за спиной раздается грохот, опять треск, звон отлетевшего меча, мягкий удар о мостовую, кажется, Вороне досталось!

Нет, мой Дей, не отвлекайся, Бранн явно жив — его шаги сейчас ни с чьими не спутаешь хотя бы потому, что вокруг вообще больше никого нет, а вот твой противник яростно желает тебе гибели! Свист одного кинжала дополняет свист другого, они приближаются к нам одновременно, перехват мечом, скольжение по лезвию до гарды, искры, искры, искры!..

Опять удар, почти без паузы — второй, третий, четвертый! Противник на короткой дистанции и с короткими кинжалами грозится взять тебя скоростью, мой Дей, надо прекращать этот балаган! Блок, шаг назад, еще блок и еще шаг, а потом — круговой удар мечом и через секунду шум падения тела на мостовую. Еще более неблагого, чем все вокруг. Вот теперь можно открыть глаза.

И все-таки я замечу, мой волк, ты напрочь безумный!

Позади нас снова грохот и треск — Бранн, взобравшись на плечо Камню, вгоняет что-то похожее на воздушное лезвие в трещину на голове ожившего булыжника! Магия уже привычно дробится от твоей груди, возвращая силу Бранну и наполняя тебя. Воздух свистит и воет между ладоней Вороны, грохочут, смыкаясь в опасной близости от лоскутной куртки и пегих волос, кулаки размером с голову Бранна, но трещина уже растет, ширится под напором воздуха — монстр закатывает глаза и обрушивается обыкновенной грудой битого камня на мостовую. Бранн падает вместе с ним, неловко откатывается с неровных обломков, приподнявшись, продолжает движение, тянется к своему волнистому мечу…

Мой Дей! Между ним и мечом возникает та самая оранжевоглазая фигура, темно шептавшая в библиотеке, обещавшая вам гибель сейчас, дожидавшаяся исхода схватки за границей света, а теперь будто высасывающая свет из фонарей и самих глаз!

Бранн отшатывается, лови его, упадет!

Мой волк успевает вздернуть Бранна на ноги и выставить перед собой меч — отражающийся от лезвия свет не поддается вытягиванию, он держит черную высокую фигуру на расстоянии. Со странно знакомого лица смотрят злобные оранжевые глаза — смотрят недобро и с плотоядным интересом.

— Я скоро пропаду, — прищур и небольшой нажим на твое лезвие грудью, крови нет, двуручник без усилия проходит в тело, не причиняя вреда до тех пор, пока отражение не упирается в блик. Дальше по мечу двигаться не может. — Но и вы! Моё отражение хочет вашей гибели! Хочет! Хоче-е-ет!.. — срывается на визг.

Наш неблагой выдыхает сквозь зубы, не торопясь заводить разговор, и тебе я бы тоже не советовал, мой Дей!

— Я смогу выполнить его просьбу! — оранжевые глаза разгораются, черная ладонь поднимается и закрывает половину симметричного лица. — Вам нечего мне противопоставить! — вторая ладонь глухо закрывает изысканно красивое лицо…

Феи в фонарях гаснут!

Совсем! Они гнутся и засыпают! А вместе с ними угасает их сияние — и твоему мечу, мой Дей, больше нечего отражать, звезды слишком бледны, а последние лучи заката отгорели несколько минут назад!..

Ворона беспокойно оглядывается, выворачивается из-под твоей руки, мой Дей, он опять что-то задумал! Подходит к стремительно сливающейся с темнотой фигуре, стягивает перчатку с левой руки и протягивает ладонью вперед — без страха устраивает на пальцах Отражения, закрывающих лоб! Темнота перестает подступать, как скоро феи просыпаются по одной — ладонь Бранна сияет очертанием цветка, только сегодня днем перенесенного туда с рисунка в библиотеке.

Золотой свет разгорается медленно — и так же медленно отступает мрак. Феи беспокойно приникают к фонарям изнутри, следят за нашим неблагим и застывшим Отражением. Чем ярче разгорается золотое сияние, тем сильнее съеживается само Отражение, растворяясь вместе с уходящим мраком. Из-за ладоней доносится приглушенный вскрик, но Бранн не отнимает руку, хотя дышит тяжело.

Отражение начинает кричать непрерывно, и на одной особенно жуткой ноте с серьезным усилием отнимает руки от лица, отталкивает ладонь Бранна, на лбу, выше оранжевых глаз, горит зеркальное отражение цветка!

— Не-ет! Это ты должен сдохнуть! Ты должен, наконец, сдохнуть!.. — шипит в лицо нашей Вороне, пытается подступиться и нависнуть, когда Бранн снова вытягивает руку с горящим оранжево-красным цветком.

На этот раз прикладывает, останавливая и обездвиживая, к правой стороне груди Отражения! Оно застывает, черты лица подрагивают от злобы, от невысказанной ненависти, непонятно откуда произошедшей. Мгновения тянутся как минуты, когда стоять неподвижно становится вовсе невыносимо, из черной спины напротив бранновой руки вылетает комок черноты! Видимо, сердце, но тело пока не меняет своих очертаний, и стоит Бранну убрать руку с облегченным вздохом, как черный кулак бьет его прямо в лоб!..

Ох, мой Дей! Как хорошо, что у тебя отменная реакция! Если бы ты не поймал его, наш неблагой раскроил бы себе затылок обломками поверженного Камня!

Побежденное отражение улыбается гадко и довольно напоследок. Исчезает, истончаясь и уносясь вверх темным язычком пламени. Оно возвращается в свой город, оставляя нас на улице, освещенной беспокойно парящими в фонарях феями.

— Бранн! Бранн! Да Бранн же!

Ох, не тряси его, мой Дей, неблагому и так прилично досталось. На лбу краснеет след от кулака, выбитый меч все ещё валяется далековато от хозяина, бока под лоскутной курткой, я уверен, тоже изрядно помяты. С ладони стекает кровь, словно ободрали свежеподжившую рану, и ободрали основательно! Главное — Ворона дышит, он скоро придет в себя, я знаю! Да, знаю, мой Дей, не волнуйся так!

— Бра-а-анн!

Феечки в фонарях тоже обеспокоены, они стучат в стекло крохотными ручками, куда-то указывают, но нам не до них.

Ну вот! Я же говорил! Зеленые глаза нашего неблагого, конечно, поначалу выглядят не слишком осмысленными, острое ушко дергается, улавливая стук из фонарей, Бранн резковато садится, можешь отпускать его, мой Дей, Ворона явно в порядке.

— Бранн! Ты как? — но лучше, конечно, уточнить, да, мой Дей, а то эти неблагие…

Что-то не так! Бранн оглядывается, словно не узнает это место, сверлит тебя взглядом, ушки опять подергиваются нервно и мелко, как днем.

— Как? — голос немного срывается. — Как я? Я?! — глаза Вороны округляются, воздуха ему немного не хватает, и вообще он производит впечатление паникующего, что Бранну в принципе не свойственно.

Ох, мой Дей, лучше не думай — не мог он потерять память от одного удара в лоб! Феи бьют кулачками по стеклянным фонарям, пищат отчаянно, но это так незначительно, что можно не обращать внимания.

— Ты! Ты! Ещё как ты! — не тряси его за плечи, мой волк, неблагой пытается отдышаться. Хотя я понимаю твое беспокойство. И разделяю. — Ты — Бранн, третий принц Неблагого двора! А с некоторых пор — королевский волк двора Благого!..

Бранн кладет свою руку поверх твоей, мой волк, кажется, просит подождать, перестать трясти его настолько яростно. Он улыбается и дышит спокойнее, глаза возвращаются к обычному размеру. Уши, правда, все равно подергиваются.

— Спасибо, Дей, мне было бы очень интересно послушать, какого ты обо мне мнения. Я переживал, особенно после сегодняшнего дня… — пока Ворона вздыхает, слышно раскатившееся по городу эхо какого-то удара. А вот феечки, наоборот, затихают, как мыши под метлой. Бранн заметно бледнеет, пот течет по его лбу. — И я помню, кто я таков, благодарю за заботу. Но меня беспокоит вопрос: как я, почти целый, — кряхтит, осторожно выпрямляясь, — третий принц Неблагого двора, почти целый королевский волк двора Благого, — мне кажется, или Бранн смеется? — и полный, образцовый остолоп, допустил, что мы с тобой находимся на улице после заката?..

Удар-удар-удар-удар! И два! Считая первый, еле слышный: всего семь! Небеса опасно чернеют.

— Ты помнишь, Дей, что говорил про опасность на входе в Золотой город?

Бранн медленно встает, пошатываясь. Феи в фонарях приседают в испуге, закрывая лица руками, их крылышки дрожат быстро-быстро.

Ворона отряхивается, идет за мечом, поднимает и вкладывает в ножны.

— Так вот, это все не касается Золотого города днем. Но очень даже касается Золотого города ночью.

Вдали, там, где жмется к земле дворец и парит башня королей, в небо взмывает силуэт Семиглавого змея.