Тёмное трио

Глава 8. Сандра. Сгоревшие крылья

…Беда не приходит одна. Сандра давно убедилась в этом.

И дело было не в том, что она чудом спаслась в тогдашней облаве, нет. Когда нападения сыпались со всех сторон, хлестали ремни и щёлкали ножницы…

Хотя вспомнишь – и опять поджилки трясутся. Как уцелела? Что бы случилось, если бы не Жорж и Монти? Друзья новые?

От одной мысли по спине будто муравьи пробежали. Страшно, мерзко.

Но она всё равно продолжит, снова на сходку пойдёт. Обязательно.

Однако это будет позже. Сейчас надо встретить отца с Игорёшей.

«Игорёша… Горе луковое», – поморщилась Сандра.

Жених настаивал, чтобы она звала его именно так: по-домашнему, как мамочка. Видя взгляд отца, приходилось подчиняться и плевать на тошноту.

Вот и сегодня, стоило мужчинам перейти порог, Сандра уже стояла рядом с мамой. Улыбалась приветливо – и фальшиво.

– Папа, Игорёша…

– Пташечка Сашечка…

«Фу».

Игорь церемонно взял её за руку и огладил каждый пальчик. На лице – улыбка от уха до уха, в глазах – расчёт и холод арктический.

«Терпи, дура. Я же тебя терплю?» – словно говорил его взгляд.

Опустив ресницы, Сандра мягко высвободила руку – точно из скромности – и убрала за спину, борясь с желанием вымыть.

– К столу, дорогие! – пригласила, тем временем, мама. – Устраивайтесь поудобнее, сейчас всё принесу!

«Вот и повод руки вымыть».

– А где Алексей? Не ждём? – спросил Игорь.

– Скоро придёт! – заверил отец, вешая на стул пиджак.

Сандра задержала на нём взгляд. Вспомнила другие пиджаки, брюки. Шальное веселье в глазах.

«Нет. Терпи, Сандра. Терпи».

– Пташка, садись рядом, – Игорь похлопал по стулу рядом с собой.

«Как же ты достал…»

– Игорёш, мне бы маме помочь… – попыталась отмазаться Сандра, но мама замахала на неё, зацыкала. Отдыхай, мол, не ходи. Я сама.

Пришлось сесть.

– Рассказывай, пташечка. Как твои дела в школе?

Вздох.

Пришлось рассказывать. Затем спрашивать, как дела у него, в институте. Папа, сидящий во главе стола, довольно кивал, слушая Игоря. Гордился его успехами, точно своими.

Сандра же ёрзала. Сбежать хотела.

Да некуда.

И к маме не сунешься – запретила: сама бегает с кухни в зал – и обратно, выставляет последние угощения, румяная от счастья.

Когда в гости ждали жениха, привычный аскетизм отменялся: отец доставал деликатесы и элитные коньяки, мама кухарничала, как на Маланьину свадьбу. Хоть какая-то польза от Игоря.

«Шерсти клок. С паршивой овцы», – думала Сандра.

Но вот хлопнула дверь: брат, наконец, явился.

– Здоро́во, семья!

«Лицемер пришёл. Здравствуй-здравствуй…»

Сандра вторую неделю звала Алексея именно так. Правда, мысленно. Поборник порядка, идеальный комсомолец, брат преданно смотрел в рот отцу и слушал все его гневные речи про стиляг. Кивал, с жаром поддерживая.

Однако сам, как теперь знала Сандра, не брезговал чувихами. Таскался хвостом за самыми красивыми, букетики дарил… Жорж его часто видел.

Жорж вообще много чего говорил. И показывал – тоже. И ей, и Монти – юным, зелёным новичкам. Познакомил недавно с нужными людьми, на хату к другу привёл, чтоб спокойно, без облав повеселиться.

Там Сандра и увидела его. Того самого.

Там и познакомилась.

***

Его звали Эван. Ваня, если по-обычному. И Сандра узнала его с первого мимолётного взгляда. Как не узнать такую улыбку?

Жорж всё говорил и говорил, зудел комаром над ухом, но она уже не слушала. Просто взяла и перебила друга, внезапно обретя храбрость:

– А кто это? Вон, тот чувак в синих брюках?..

Жорж заткнулся – всего на секунду. Посмотрел на парня, на Сандру… Усмехнулся понимающе.

– Это? Ванька наш. То есть Эван. Эван-не-Дурак. Хочешь, познакомлю?

– Я сама, – сказала Сандра.

Не веря, что произнесла эти слова. Не веря, что уже идёт вперёд, идёт туда. Где он, Эван, который подсел к незнакомой чувихе. Улыбается, конфетами угощает.

А в светлых волосах – вот чудо! – застряло птичье пёрышко.

– Потанцуем?

Вот услышал, поднял голову. Увидел её.

Наконец-то.

И вот она, вот улыбка! Та самая! Для неё!..

– Конечно, красавица.

Эван встал и, приобняв Сандру за талию, потянул к центру зала. Закружил, завертел в танце, как на карусели.

Сердце билось в груди. Неистово, бешено… Пленённая малиновка. Эван не отводил взгляда, Эван ни на секунду не отпускал. И Сандра летала по паркету, отдавая танцу всю себя, тонула в бирюзовых глазах и опять выныривала. Смеялась, купаясь во всеобщих любви и внимании. Будто все они – большая, дружная семья, где никто не осудит тебя за то, что ты другой. Ведь здесь все другие: уникальные, весёлые, добрые и смешные. И Эван… Ах, Эван…

Так началась их дружба – тайная, как и вторая жизнь Сандры. И она…

– Саша? Саша!

Перед носом щёлкнули пальцы, и Сандра охнула, уронив кусочек хлеба.

– Из… извини, папа. Задумалась.

Брови отца сошлись в одну.

– Что за расхлябанность, Саша? Я её спрашиваю, а она…

– Да ничего страшного, – вступился Игорь. – Отвлёкся человек, с кем не бывает? Тут всё такое вкусное – м-м-м! Верно, пташка?

– Д… да, – выдавила Сандра.

Потому что ладонь Игоря, скользнув под столом, вдруг сдавила её голое колено. Погладила. Полезла выше.

Сандра дёрнулась.

Захотелось заорать. Или вскочить. Запустить в ненавистного вилкой!

…Не успела.

Угол рта жениха дрогнул в усмешке, и рука исчезла.

– Итак… О чём мы там говорили? Ах, да…

Игорь продолжил разговор как ни в чём не бывало.

Сандра отпила ледяного компота. Зубы клацнули по краю стакана, а внутри до сих пор всё дрожало.

«Ведь он ещё никогда… Никогда!..»

Никогда Игорь не позволял себе вольностей, даже в щёчку не целовал. Всё чин чинарём, скромно-благородно.

«Благородно… Ха».

Сандра попыталась представить, что бы сказал Жорж – её старший, острый на язык приятель. Тот, что редко снимал с лица улыбку, весельчак-зажигалочка.

Несомненно, Жорж назвал бы Игорёшу лизоблюдом, дураком. И, наверняка, извращенцем.

А ещё – обманщиком. Ведь Сандра помнила ту, другую девушку.

«А что, если… если они с ней уже…»

Сандра покраснела.

– Сашенька, ты чего? – заметив это, забеспокоилась мама.

– Душно мне, – прошептала Сандра. – Нехорошо.

Взгляд Игоря, искоса.

– Я… – Сандра сглотнула и неловко поднялась. – Извините… Пойду, прилягу.

– Я провожу! – захлопотала мама.

Вскоре Сандра уже лежала в своей комнате. Мокрый платок приятно холодил её лоб, из форточки тянуло прохладой. Хорошо было, спокойно. Никаких тебе неприятных разговоров, никаких ужасных гостей. Самое время помечтать, повспоминать. Как она с Эваном гуляла…

И Сандра стала вспоминать.

***

…Эван был весел и лёгок, точно весенний ветер. Шутил по-доброму, без ехидства, как Жорж, и в жизни старался видеть только хорошее.

Если грустишь – доставал из кармана шоколадку. Вручал жестом фокусника – вуаля! Или просто – брал за руку крепко-крепко и отводил Сандру в кафе-мороженое. Там они объедались десертами: муссами, желе… мороженым, конечно… Говорили обо всём на свете. А потом – неслись танцевать.

И это было чудесно.

Казалось, Эван приносит Сандре удачу. Она тайком бегала на сходки, танцы и встречи. Врала родным, что гуляет со школьными подружками, а сама – при помощи Зойки – переодевалась в укрытиях и меняла личность. Оставляла Сашу далеко позади, обретая свободу, счастье. Безграничное, как небо в глазах Эвана.

Лишь с ним Сандра чувствовала себя настоящей. И хотела, чтобы так было всегда: всегда встречи, танцы… Он и она.

Эван обожал танцевать – и не только «стилем», как выяснилось. Иногда они с Сандрой ходили на простые танцы, как обычные, заурядные Ваня и Саша. Но всё равно притягивали к себе восхищённые взгляды, слышали шепотки: «Вот это пара! До чего красивая!»

Сандра ликовала, Эван будто светился изнутри.

Он был славный, не чета Игорёше. Тот кроме учёбы да карьеры ничем не интересовался. Никому не стремился помочь, лишь бы захапать всё себе. А Эван…

Однажды Эван привёл Сандру в голубятню, которую построил во дворе своего дома с помощью друзей.

«Так вот откуда пёрышко!» – вспомнив, обрадовалась Сандра.

Скинув туфли, она вслед за другом забралась по лестнице. Прошла в дверь, придерживая юбку.

Захлопали крылья. Рядом нежно заворковали.

– Привет-привет, мои дорогие! – тут же откликнулся Эван. Взял на руки первого голубка, накормил зерном и предложил Сандре: – Погладишь? Не бойся!

Сандра и не боялась. Легонько провела пальцем по тёплой, белой головке, погладила пышный, богатый хвост. Милота!

Сандра мгновенно влюбилась в крылатых. А как было не влюбиться? Такие мирные, красивые, волшебные… На Эвана похожи.

Вскоре Сандра знала все породы, что были в голубятне, и начала различать отдельных птиц по именам. Голуби не страшились её, приняли почти сразу.

– Ты им по душе, – с улыбкой говорил Эван. – Добрая и красивая.

Сандра розовела. Дни шли.

Сандра училась, внимая наставлениям папы. Готовилась к поступлению в институт… А в свободное время – бегала к Эвану: в голубятню, на танцы или просто повидаться. Сандра никогда не говорила с ним о будущем, отгораживаясь от грядущего, как могла. Здесь, с Эваном, было только настоящее: блистательное, радостное и полное добра.

Однако ночью, когда Сандра, словно кино, просматривала в уме прошедший день, на неё накатывал страх – мучительный, беспощадный. В темноте комнаты мерещились силуэты: бригадмильцы, дружинники, ножницы и ремни…

И перья, выдранные из крыльев.

Стоило это понять, как Сандра резко садилась на постели и включала ночник. И ещё долго сидела при свете, обняв руками колени, таращась в углы комнаты. Смотрела на тени и чувствовала – каждым волоском! – как они ждут нового прихода тьмы. Чтобы проползти змеями, припрыгать ядовитыми пауками… Обернуть её всю, как тёмным коконом.

Казалось, тени шепчут ей угрозы и предостережения. Говорят, что счастье не может длиться вечно, что неизбежно придёт чёрная полоса. И Эван, Эван…

В такие моменты Сандра будто сходила с ума. Хотелось прокричать, проорать на весь дом: «Уходите!» Вытянуть руку, приказать, точно колдунья, теням.

Это было глупо. Так глупо.

И тени, и страхи – все они уходили под утро. Исчезали, как нечисть, с первым криком петуха. Сандра вставала, натягивала на лицо улыбку. И шла завтракать. День за днём, день за днём, пока…

***

Она проснулась от прикосновения. Резко открыла глаза и…

Дыхание перехватило, мигом. Ибо в ногах кровати сидел Игорь: довольный, с улыбкой на лице…

И рукой на её лодыжке.

– Ну? Как ты, пташка?

Сандра ахнула, попыталась было отползти, но пальцы жениха мигом сомкнулись теснее, будто кандалы.

– Ты что себе позволяешь? – поборов шок, выдавила Сандра.

Игорь не повёл и бровью. Сказал только, сузив глаза, но с той же улыбкой:

– Нет, это ты что себе позволяешь, пташечка?

– Я не по…

– Всё ты понимаешь, – перебил Игорь, покрепче сжав пальцы.

– Мама! Па…

– Не дери глотку, они ушли. Погулять решили, все трое… А я за тобой приглядеть остался. Соскучился.

– Не ври! – выплюнула Сандра.

Извернулась, чтобы врезать гаду свободной ногой…

Но тот оказался быстрее.

Миг – и она корчится под ним, прижатая к постели, трепыхается беспомощно.

– Сволочь! Пусти!..

– Ну уж нет, пташка, – рассмеялся Игорь. – Долеталась, да? Догулялась без меня?

– Помогите!

Стены толстые, зато форточка открыта. Вдруг, кто услышит, вдруг…

– Дура, – почти с нежностью произнес Игорь. – Думала, я ничего не узнаю? Про голубка твоего, а?

Сандра застыла, оборвав крик.

– Думала, тебе всё сойдёт с рук? Никто-никто не узнает?

– Иг-горь, я… – прохрипела Сандра. В голове орали мысли.

– А если папочка узнает? Надаёт по попочке?

Рука Игоря скользнула к её бедру. Щипнула сквозь тонкую ткань юбки – сильно, с вывертом. Сандра вскрикнула.

– Такая приличная семья… такая милая отличница… Ай-яй-яй… – протянул Игорь, глядя на слёзы в её глазах. – Опозорить всех решила? И меня заодно? Да?

Всхлипы. Нет ответа.

Шлепок по щеке. Несильный пока.

– Отвечай!

– Зачем я тебе? – вместо ответа прокричала Сандра. – Какая тебе разница, с кем я гуляю? Ты меня не любишь! Тебе папины связи нужны! Пусти!..

Усмешка.

– Понимаешь, пташка…

Пальцы Игоря пробежали по её другой щеке.

– Я терпеть не могу, когда кто-то посягает на моё. А ты моя, понимаешь?

– Я всё папе расскажу! И маме, и брату! Гнида, скотина, сволочь!..

– А расскажи. Давай, – спокойно вымолвил Игорь. – А потом я им расскажу. Как ты со стилягами браталась. Одевалась, как шлюха… И чего только с парнями не делала. Да?

У Сандры задрожали губы.

– Я… я не…

– И про дурачка твоего расскажу. Всем расскажу. И в универе, и в комсомоле… Или что другое с ним сделаю. С ним и пташками его. Вот будет здорово! – добавил Игорь и рассмеялся.

– Ты… ты не можешь так…

– Могу, пташечка. И сделаю. Если не будешь держать ротик закрытым.

– Я…

– И если не перестанешь дурью маяться.

Заплаканная Сандра побелела.

– Да. Поняла, ведь? Поняла? Не делай глупостей – не будет горестей. Чтоб никаких стиляг, Эванов и голубей. Поняла?

Тишина.

– Поняла?

Сандра сглотнула.

– П-поняла…

– «Поняла, Игорёша».

– Иг-горёша… – еле слышно повторила Сандра.

Игорь улыбнулся, кивнул удовлетворённо. И наконец-то слез с неё.

Спустя секунду в коридоре хлопнула дверь. Семья вернулась.

***

…Когда Сандра не пришла на обещанную встречу, Эван подловил её возле школы, на следующий же день. Стоило посмотреть на него – и в глазах набухли слёзы.

– Сандра, милая, ты чего?

И она рассказала. Не выдержала, не смогла утаить от него. Давясь словами, всхлипывая и дрожа, Сандра выложила всё и рассказала, как угрожал Игорь.

Эван слушал молча, спокойно. Только скулы непривычно белели.

А потом заявил:

– Пойдём к твоим. Надо рассказать всё.

– Но ты… тебя же…

– Из комсомола вышибут? Из института? – спросил Эван. В голосе – непривычная сталь. – И пускай! Лишь бы ты… – Эван запнулся. Неловко, но очень-очень бережно провёл пальцами по Сандриной щеке. Добавил совсем тихо: – …лишь бы ты эту сволочь не терпела.

Сандра всхлипнула и обняла Эвана. Плевать, что смотрят. Плевать, что у школы!

– А после – я начищу ему рыло. Идёт?

Сандра улыбнулась сквозь слёзы. И, повинуясь порыву, поцеловала Эвана в щёку.

Но поговорить с семьёй не удалось.

Эван не пришёл, как обещал, и Сандра, чувствуя смутное беспокойство, сама пошла к его дому.

Тени сгущались, тянулись за ней хвостом. Что поделать – вторая смена, вечер. Сандра шла, преодолевая страх и дрожь. А остановилась, когда ветер донёс запах.

И крики.

– Мальчонку спасите! Мальчонку!..

«Мальчонку?..»

Что-то блеснуло в синем, цвета индиго, небе. Сверкнуло огоньком. Одно, второе, третье…

Сандра не поняла, когда сорвалась с места и побежала. Не поняла, как за минуту покрыла огромное расстояние.

Когда она ворвалась во двор, голубятня уже полыхала.

– Воды, тащите воды! Пожарники где, черти?!

– Там пацан! Спасите! Сгорит ведь заживо!..

«Эван».

Толпа вокруг, в небе – огни. И ужасный, неправильный, непоправимый запах гари.

– ЭВАН!

Толпа вдруг ахнула в едином порыве.

Из двери голубятни вывалилась объятая пламенем фигура, дёрнулась к лестнице…

Не успела.

И Эван упал вниз, с высоты. Точно сгоревший голубь.