Темное вожделение

Глава 3

Тишина в комнате была нарушена голосами ночных обитателей, поющих друг другу. Солнце село, и земля теперь была предназначена только для них. Воздух наполнил легкие, грудь поднялась и опустилась, сердце забилось. Первые болевые импульсы ударили по нему, перехватило дыхание. Он лежал неподвижно, пока мозг осознавал все то, что было сделано с его телом. Проснулся голод, острая сосущая пустота, которая никогда не успокоится. Появился гнев, который нахлынул на него, поглощая, возникла потребность убивать, чтобы заполнить эту пустоту.

Где-то в середине всего этого котла бурлящих эмоций, он внезапно почувствовал что-то мягкое и нежное. Краткое воспоминание. Храбрость. Красота. Женщина. Не какая-то женщина, а именно его женщина, его Спутница жизни. С рыжими волосами, огненная. Она пришла как Ангел туда, куда мужчины опасались шагнуть, даже его вид боялся появиться.

Он намотал ее длинные волосы на свой кулак, боясь разбудить, страшась того, что она снова будет испытывать боль. Шиа. Почему она никогда не звала его по имени? Неохотно он приказал ей проснуться и стал наблюдать, как воздух наполнял ее легкие, как побежала кровь по венам к сердцу. Ее ресницы затрепетали. Она напряглась около него, на мгновение потерянная. Он осторожно прикоснулся к ее уму. Через несколько минут после пробуждения ее мозг попытался осознать все, что с ней произошло ночью, перебирая в уме весь список болезней и их признаки. Ее тело было воспаленным. Он почувствовал ее голод, слабость, страх за его выздоровление, здравомыслие, страх перед тем, кем он стал и кем был. Вина за то, что она спала, а не ухаживала за ним. Острая необходимость закончить свою работу, исследования. Сострадание к нему, страх за него, что он не сможет выздороветь, и она сделала только хуже. Страх, что их обнаружат прежде, чем у него будет достаточно сил, чтобы пойти своей собственной дорогой.

Его брови поднялись.

«У нас один и тот же путь».

Она осторожно села, откидывая назад свои запутанные, всклоченные волосы.

— Ты хочешь сказать, что ты можешь говорить на английском языке. Как ты делаешь это? Как ты можешь так громко разговаривать в моей голове?

Он просто наблюдал за ней с любопытством в своих черных, бездонных глазах.

Шиа осторожно следила за ним.

— Ты не собираешься снова кусать меня? Я должна сказать тебе, что на моем теле нет ни одного живого места. — Ее слова вызвали его слабую улыбку. — Можно полюбопытствовать, ты по-прежнему боишься воды?

Его взгляд делал что-то невообразимое с ней, вызывая волну теплоты, которой не должно быть.

Его пристальный взгляд опустился на ее губы. Очертание ее рта завораживали его, вместе с тем, таким ярким, светом, который излучала ее душа. Он поднял руку, чтобы прикоснуться к ее щеке, обвести своим большим пальцем тонкую линию подбородка, а потом почувствовать совершенство полной атласной нижней губы.

Ее сердце сделало кульбит, и жар пронесся по телу, превращаясь в сладкую боль. Его рука переместилась на ее затылок. Медленно, непреклонно он стал подтягивать ее голову к себе. Шиа закрыла глаза, желая и боясь того, что сейчас снова он будет пить ее кровь.

— Я бы не хотела кормить тебя собой каждый день, — пробормотала она непокорно.

А потом его губы прикоснулись к ней. Скользя словно нежнейшее перышко, Шиа чувствовала себя так хорошо, что аж поджала пальцы ног. Его зубы покусывали ее нижнюю губу, подразнивая, привлекая, соблазняя.

Огненные стрелы мчались через кровь. Мускулы ее живота сжались.

«Открой свой ротик для меня, упрямая маленькая Рыжеволоска». — Его зубы потянули; его язык исследовал ее с упоительной нежностью.

Шиа задыхалась от ощущений того, как его губы дразнили ее. Он немедленно воспользовался преимуществом, углубляя поцелуй, его язык обследовал каждый дюйм ее мягкого, как бархат, рта.

Огонь поднимался в ней и превращался в шторм, проходя через нее. Поток раскалился, и Шиа поняла глубокий смысл химической реакции. Ощущение. Чистое и простое. Не существовало ничего, кроме его губ, требовавших ее, показывающих ей другой мир, о существовании которого она не знала. Чтобы хоть как-то сдержаться, Шиа сжала его плечи. Но он отметал любое сопротивление. Требуя ее ответа. Получая ее ответ, весь голод, все желание. И тогда в ее голове мелькнул раскаленный добела жар обладания. Она была его, только его, всегда его. Самодовольство, чистое мужское удовлетворение.

Шиа отпихнула его от себя, а затем упала на пол, вытирая рот тыльной стороной руки. Они впились друг в друга взглядом, пока усмешка не появилась в ее уме. Низкая, мужская, чувственная. Ничего не отразилось на его лице, не вспыхнуло в его ледяных глазах, но она знала, что он смеется над ней.

Это заняло всего одно мгновение, чтобы понять, что ее одежда была полностью распахнута, давая ему возможность видеть ее обнаженную кожу. С большим достоинством Шиа застегнулась.

— Я думаю, что мы должны кое-то прояснить. — Она сидела на полу, отчаянно сражаясь за свой самоконтроль над дыханием, пытаясь потушить неистовый огонь в своей крови. Шиа боялась, что он не будет относиться к ней серьезно. — Я твой врач. Ты мой пациент. А это… — она махнула рукой, пытаясь правильно подобрать слова, — это было не этично. И еще одна вещь. Я здесь главная. Тебе следует слушаться меня, а не на оборот. И чтобы никогда, ни при каких условиях это больше не повторялось. — Неосознанно она прикоснулась своими пальцами к своей нижней губе. — Этого бы не случилось, если бы ты не передал мне, ну, водобоязнь, что ли. — Она впилась в него взглядом.

Он просто смотрел на нее своим пристальным взглядом, не отрываясь. Шиа выдохнула, наморщив нос, отчаянно желая сменить тему разговора. Он, как предполагалось, должен быть полумертвым. Никто не может целоваться так после тех мук, через которые он прошел. И она никогда не отвечала и не реагировала так, как ему и на него. Это было отвратительно: тот эффект, оказываемый им на нее.

В его глазах мелькнуло что-то среднее между огнем и развлечением.

«Никакой другой человек никогда не сможет заставить тебя так ответить ему. Мне бы это не понравилось».

— Перестань читать мои мысли! — Ее щеки сильно покраснели; она впилась в него взглядом. — Это полностью неподходящая тема для обсуждения между доктором и пациентом.

«Возможно, но не между нами».

Она сжала свои зубы, а в ее глазах стало тлеть зеленое пламя.

— Все, тема закрыта, — сказала она грубо и с некоторым отчаяньем. Ей просто необходимо вернуть контроль над ситуацией, а он не хочет сотрудничать. Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, чтобы восстановить свое достоинство. — Тебе необходима ванна. И твои волосы не мешало бы помыть. — Шиа встала и осторожно прикоснулась к его густым эбеновым волосам, не осознавая всю интимность этого жеста. — Ты был под номером семь. Интересно живы ли другие. Боже, я надеюсь, что нет. У меня нет ни единого шанса найти их.

Когда она начала отворачиваться, он поймал ее запястье.

«Что за номер семь?»

Шиа мягко выдохнула.

— У тех мужчин, что охотятся за мной, было несколько фотографий их жертв, убитых приблизительно лет семь назад. Сфотографировано восемь тел, хотя, скорее всего, жертв было намного больше. Люди называют себя убийцами «вампиров», поэтому у всех их жертв сердце было проткнуто колом. Фотография под номером семь была твоей. Ты. Это был ты.

Его глаза требовали продолжения. Голод увеличивался, превращаясь в острую, сильную боль. Он был в ее уме. Она не могла сказать точно, была ли это его или ее отчаянная потребность в крови.

— Ты знаешь свое имя?

Появилось ощущение смятения.

«Ты знаешь, ты моя Спутница жизни».

Ее глаза расширились от удивления.

— Спутница жизни? Ты… ты думаешь, что мы знаем друг друга? Я никогда не встречала тебя прежде в своей жизни.

Его черные глаза сузились. Его ум соединился с ее в замешательстве, во внезапной тревоге. Он был уверен, что она врала ему.

Шиа провела рукой по своим волосам, от этого полы ее рубашки разошлись, слегка обнажая ее груди.

— Ты мне приснился. Иногда я думала о тебе… возможно, даже чувствовала твое присутствие. Но на самом деле я тебя увидела всего две ночи назад. — Неужто это произошло всего сорок восемь часов назад? Это больше напоминало целую жизнь. — Что-то притягивало меня к тому лесу, к тому подвалу, но я не знала, что ты там.

Еще больше хаоса.

«Ты не знала?» — Он исследовал ее ум.

Она могла чувствовать, как он разделяет с ней ее голову, это было так странно. Он казался таким знакомым, она узнавала его прикосновение. Это было так странно, одновременно подбадривающе и пугающе, способность изучить ее так близко. Шиа сказала, что терпит его вмешательство только потому, что он явно очень взволнован.

У нее появилась потребность доктора успокоить, забрать боль из его тела и ума. Это желание не имело ничего общего с тем отношением и к тем чувствам, которые он вызывал у нее.

Все вокруг казалось другим. Цвета стали намного ярче, их можно было видеть так отчетливо. Ей было непривычно от осознания того, что появилось много странностей, например, его проникновение в ее голову. Его пальцы внезапно обхватили ее запястье.

«Я Жак. Я твой Спутник жизни. Нет ничего странного в том, что я могу разделить твой ум. Это мое право, как твоим является разделение моего. Это больше, чем право, это потребность для нас обоих».

Она понятия не имела, о чем он говорил. Поэтому она проигнорировала его слова, взволнованная тем, что он казался сильно обеспокоенным ее нехваткой знаний о нем. Ей было необходимо нежно прикоснуться к его волосам.

— Ты можешь говорить?

Его глаза ответили ей, нетерпеливые, расстроенные его неспособностью.

Кончиками пальцев она прикоснулись к его лбу, успокаивая.

— Не волнуйся. Твое тело через многое прошло. Дай ему немного времени. Ты исцеляешься очень быстро. Ты знаешь, кто это сделал с тобой?

«Два человека и один предатель».

Хлынул гнев, и в глубинах его черных глаз на мгновение появился красный пылающей огонь.

Сердце Шиа почти остановилось, она дернулась назад, чтобы увеличить расстояние между ними. Он двигался быстрее, его рука была словно размытое пятно. Пальцы обхватили ее запястье, предотвращая спасение. Его сила была непреодолимой — она чувствовала его дикую силу, но он не причинял ей боль.

С усилием он прогнал демонов, рассерженный на себя за то, что напугал ее. Его большой палец слегка поглаживал внутреннюю поверхность ее запястья, прекрасно осознавая, что ее пульс бешено стучит.

«Я помню совсем немного о своем прошлом, но почти с самого начала своего пленения я знал о тебе. Я ждал. Я звал тебя к себе. Я ненавидел тебя за то, что ты позволяла моему страданию продолжаться».

Она обхватила его лицо своими руками, внезапно взволнованная необходимостью, чтобы он поверил ей.

— Я не знала. Я клянусь тебе, я не знала. Я бы никогда не оставила тебя там. — Горе перехватывало ее горло от того, что она не смогла раньше закончить его страдания. Что же было такого в нем, что он притягивал ее к себе, словно магнит, очаровывал ее и смог захотеть заставить ее ослабить его боль? Желание было таким сильным, настолько интенсивным, что она еле выдерживала, видя, как он лежит такой слабый и израненный.

«Я знаю, что ты говоришь правду. Ты не можешь солгать мне. Это была самая смелая вещь, которую ты сделала, спасая меня. Но как твой Спутник жизни я не могу делать ничего другого, кроме как запретить тебе снова брать на себя такой риск».

Он казался полностью удовлетворенным, словно был уверен, что она выполнит его приказ. Каждый момент своего бодрствования он становился все сильнее и сильнее. Она впилась в него взглядом, в ее зеленых глазах мелькнули опасные искорки.

— Ты можешь идти со своими приказами, мистер Жак Как-Вас-Там, куда хочешь. Никто, никогда не указывал мне, что делать!

Его черный пристальный взгляд спокойно скользнул по ней. Словно она не была частью его жизни. Информация ошеломила его. Как она нашла смелость, чтобы спасти его? Как она могла возвратиться к нему после того, как он практически полностью разорвал ей горло? Его пальцы напряглись вокруг ее запястья, подтягивая ее ближе, пока она не расслабилась, лежа возле него.

«Ты моя Спутница жизни». — Слова пришли откуда-то из глубин его сердца.

Он понятия не имел, почему должен был их произнести, но только знал, что это было обязательно, необходимо так сделать. Это казалось всем для него, слова выходили из самой души.

«Я требую тебя, как свою Спутницу жизни. Я принадлежу тебе. Я предлагаю свою жизнь тебе. Я дарю тебе свою защиту, преданность, свое сердце, душу и тело. Я обязуюсь хранить все то, что является твоим. Твои жизнь, счастье и благосостояние я буду лелеять и всегда ставить превыше своих. Ты моя Спутница жизни, связанная со мной навечно и всегда находящаяся под моей заботой».

Шиа слышала слова, они отзывались эхом в ее уме, чувствовала взрыв жара в крови. Нахлынул страх, абсолютный страх.

— Что ты делаешь? — прошептала она, глядя огромными глазами. — Что ты сделал с нами?

«Ты знаешь ответ».

Она непреклонно помотала головой.

— Это не так. Я не знаю. Но что-то изменилось, я это чувствую. Эти слова, что-то сделали с нами. — Она ощущала это, но не могла описать. Шиа чувствовала крошечные нити. Миллионы сильных ниточек, которые скрепляли его душу с ее, его сердце с ее, соединяя их умы. Она больше не чувствовала себя самостоятельным существом, она была частью чего-то, составляя целое только с ним. У нее всегда была пустота в душе, теперь ее не было.

Он неохотно выпустил ее запястье, прослеживая кончиком пальца очертание ее скулы. Его ум, соединенный с ней, увидел настоящий страх и хаос.

«Я так же брожу в темноте, как и ты. Я знаю только, что ты прекратила мое страдание, что ты приехала по моему требованию, и я узнал свою вторую половинку. Ты свет в моей темноте».

Шиа отошла от него подальше, заранее удостоверившись, что сможет оказаться вне пределов его досягаемости.

— Я твой врач, Жак, и ничего больше. Я лечу людей. — Она говорила это больше для себя, чем для него. Шиа не имела понятия, о чем он говорил. Она волновалась за него из-за того, что он выделывал странные вещи, погружаясь в мир фантазий. Умом Шиа понимала, что нельзя связать двух людей словами, и все же чувствовала, что нити связали их. Было слишком много вещей, которые она не понимала. Жак был наполовину безумен, его разрушенный ум, его воспоминания возвращались к нему маленькими кусочками, и все же он был более нормален, чем она. Это была пугающая мысль.

Ей хотелось поесть, потребность в крови была почти подавляющей. Она никогда еще не испытывала такую тягу. Шиа подумала, что, скорее всего, она разделяет голод Жака, как ранее чувствовала его боль. Сразу же она вылила две пинты крови из ее запасов и принесла стакан к кровати.

— Я сожалею, мне следовало сразу понять, что ты хочешь есть. Если бы ты позволил мне ввести тебе внутривенно, это помогло бы. — Она поставила стакан и отступила к своему компьютерному столу.

Он проигнорировал ее слова.

«Почему ты сама не питаешься?» — Вопрос был задан небрежно, с любопытством.

Его черные глаза были задумчивы, когда он изучал ее.

На безопасном расстоянии через всю комнату Шиа наблюдала за ним. Один только его взгляд ломал всю ее концентрацию, похищал дыхание. Она чувствовала, что ее слишком тянет к этому пациенту. Но она ни имела никакого права связывать свою жизнь с ним. Ее пугало то, как нехарактерно она реагировала на него. Шиа всегда была отчужденной, отдаленной, отрешенной от людей и вещей вокруг нее. Ее аналитический ум просто анализировал факты. Но прямо сейчас она могла думать только о нем, о его боли и страданиях, о том, как его глаза смотрели на нее, полуприкрыто, сексуально. Шиа почти выскакивала из своей кожи. И откуда только берутся такие?

Понимание того, что ей не хотелось бы, чтобы он прочитал ее мысли в этот момент, привело Жака к тому, что он сделал джентльменский жест, показывая, что она просто заинтересовала его. Было великолепно знать, что она считает его сексуальным. Удовлетворенный, он откинулся назад, закрывая глаза, опуская на них темные ресницы, которые казались черными по сравнению с изможденным цветом его лица.

Несмотря на то, что его глаза были закрыты, Шиа чувствовала, он знает о каждом движении, которое она совершает.

— Ты отдыхай пока, я разберусь тут и переоденусь. — Ее руки прошлись по волосам в бесполезном усилии привести в порядок разлохмаченные густые волосы.

Его глаза остались закрытыми, его дыхание стало мягче.

«Я могу чувствовать твой голод, твою потребность в крови, она почти такая же большая, как и моя. Почему ты пытаешься скрыть это от меня?» — спросил он с внезапной способностью сразу проникнуть в самую суть. — «Или это то, что ты скрываешь и от самой себя? Ты что, не понимаешь твой голод, твою потребность?»

Мягкость его тона заставило жар расползтись по ее телу. Разъяренная тем, что он может быть прав, она пошла в ванную, сбросила одежду и позволила теплому душу литься водопадом на ее голову.

Его смех был низким и чувственным.

«Ты думаешь, что сможешь спрятаться от меня, маленькая Рыжеволоска? Я живу в тебе так же, как и ты живешь во мне».

Шиа задыхалась, все вокруг кружилось, в отчаянии она схватилась за полотенце. Всего одну минуту заняло осознание, что он все еще в другой комнате. Связь между ними становилась сильнее. Она хотела этого теперь, обладала этим, но все же это было слегка неудобно, ощущать такую близость к другому существу такой естественной, нормальной, когда на самом деле это было не так.

Изменение произошло так внезапно, что она не обнаружила нормальных признаков физической реакции. Как всегда за дело принялся ее разум, тщательно анализируя ситуацию. Мозг начал обрабатывать ситуацию без эмоций, сортируя различные отклонения, которые она обнаружила в себе, соединяя их с ее недавней болезнью и огненным горением ее внутренностей. Это было ненормально, но она чувствовала, что она изменилась. Что-то трансформировало ее генетический код.

Шиа решила занять свое время, заплетая свои волосы, переодеваясь в синие джинсы, хлопчатую рубашку в рубчик, одновременно позволяя мозгу свыкнуться с новыми знаниями. Это одновременно и пугало, и захватывало. Ей было жаль, что она не видела это на ком-то другом, не на себе. Трудно исследовать с клинической точки зрения свое собственное тело, но она пробовала.

«Просто замечательное тело».

Она почти выронила расческу для волос.

«Ты когда-нибудь успокоишься!» — Только его низкий бархатистый тон голоса мог послать по ее телу волну жара.

Несправедливо и грешно иметь такой голос.

«Я и не думал, что ты когда-нибудь заговоришь со мной на пути Спутников жизни. Я очень долго ждал какой-нибудь фразы». — Теперь это было поддразнивание.

Шиа все еще находилась под впечатлением. Ее лицо, отражавшееся в зеркале, сильно побледнело. Она не произносила слова вслух, но все равно он их услышал. От волнения она зубами прикусила нижнюю губу. Изменилось намного больше, чем ее тело. Ее способности выросли. Она могла говорить с ним, с легкостью используя свой ум. Ее потрясло то, что она почти считала такие вещи нормальными. Если Шиа не думала об этом и не анализировала, то почти принимала это. Ее трясло. Вытянув руки вперед, с раздражением увидела, как они дрожат. Она была врачом, и ничто не должно было лишать ее самообладания. Более того, Шиа верила в свои способности и силы.

Она вскинула свой подбородок и вошла в комнату, стараясь не смотреть на него, когда открывала холодильник и вытаскивала яблочный сок. Ее живот сжался. Сама мысль о том, что придется это выпить, делала ее больной. Что-то очень сильно изменилось в ней, как она и подозревала. Шиа должна была провести анализ крови, чтобы понять, что же случилось с ее телом. И впервые в своей жизни ей не хотелось изучать эти данные.

«Что ты делаешь?» — Полюбопытствовал он.

— На самом деле я не знаю. Я думала, что буду пить сок, но…, — она затихла, сомневаясь, что же сказать дальше. Шиа всегда жестко контролировала себя, но теперь сомневалась. Налив сок в стакан, она беспомощно уставилась на него.

«Ты слабеешь, и это вызывает твое плохое самочувствие. Не прикасайся к этому».

— Почему мне будет плохо от яблочного сока? — спросила она с любопытством. Он знает, что с ней случилось?

«Тебе нужна кровь. Ты недостаточно сильна. Я осмотрел твое тело. И хотя я не в состоянии помочь, все же вижу, что ты нуждаешься в хорошем питании. Твое тело не может справиться с тем, как ты обращаешься с ним».

— Не желаю обсуждать, что я должна делать, а что нет. — Ее обеспокоила такая его заинтересованность, что он даже высказал предложение.

Его голос был способен заставить ее сделать что угодно, включая и питье крови. Она почти чувствовала этот запах. Она могла слышать стук его сердца, звук его крови, бегущей по венам. На мгновение она позволила себе насладиться звуком, эхом отдающимся у нее в голове, подпитать голод, грызущий ее. Она сильно закусила губу. Шиа должна увеличить расстояние между ними. Его личность могла пересилить ее. Химическая реакция была такой сильной, что она становилась буквально больной, просто смотря на него. Шиа отперла дверь комнаты и начала открывать ее.

«Остановись!» — Приказ прозвучал с мягкой угрозой, и все же она услышала намек на отчаянье.

Дверь, казалось, вырвалась из ее руки, и какая-то неизвестная сила захлопнула ее. Потрясенная, она выронила стакан. Он разбился. Она напряженно смотрела, как, окрашивая все в золотистый цвет, яблочный сок растекается странной фигурой, очень похожей на челюсть волка.

Жак прилагал усилия, стараясь успокоиться. Это было настоящим адом, быть таким беспомощным, пойманным в ловушку своего бесполезного тела. Он глубоко вздохнул, прогоняя страх, вызванный ее опрометчивыми действиями.

«Мне очень жаль, Шиа. Ты не просмотрела окрестности на наличие опасности. На нас охотятся. Ты никогда не должна забывать об этом. Ты должна быть как можно ближе ко мне на тот случай, если возникнет угроза, чтобы я смог помочь. Я не хотел напугать тебя».

Она посмотрела на него своими зелеными изумленными глазами.

— Я не знаю, что ты подразумеваешь под просмотром, — рассеянно сказала она, словно ее ум был занят чем-то еще.

«Подойди ко мне». — Его голос прошелся шепотом по ее коже.

Он протянул ей руку, а его глаза смотрели красноречиво, голодно. Он что-то хотел от нее, она даже не осмеливалась думать об этом.

«Не твою жизнь». — Он выглядел таким чувственным, таким сексуальным, что это похищало ее дыхание. Шиа почувствовала позади себя стену и прислонилась к ней для уверенности.

«Я не прошу многого. Подойди ко мне. Это всего лишь несколько маленьких шагов». — Черный бархатистый голос соблазнял ее, теплотой затопляя ум.

Она тщательно взвешивала его слова.

— Ты знаешь, что не так со мной? Ты что-то сделал со мной. — Ее лицо сильно побледнело, а глаза смотрели обвиняюще.

«Мы вместе, мы связанны».

Создавалось впечатление, что она в замешательстве. Жак чувствовал ее панику; он тенью присутствовал в ее уме. И все же он был так же смущен, как и она. Она действительно не понимала, что он имел ввиду под просмотром окрестностей, что было для него так же естественно, как дыхание. Она понятия не имела, что такое быть связанными, ему же это было совершенно ясно. Однако он не был уверен, что сможет объяснить ей это словами. Почему она не знала таких вещей? С ним все понятно, он нездоров. Его больной мозг, его воспоминания, рассеянные на все четыре стороны земли.

Шиа потерла лоб дрожащей рукой.

— Это ты закрыл дверь? Ты выхватил стакан из моих рук и разбил его прямо из кровати? Ты сделал это с помощью своего ума? — она могла делать многие вещи, у нее были особые способности, но у этого человека была огромная сила, которую она не могла постичь. Кто он такой? На что еще он способен? Напряжение между ними было таким сильным, что она позволила чему-то еще диктовать, что ей делать? Шиа сильно в этом сомневалась.

Жак сразу попытался ее успокоить. Он не понимал, что так расстраивало ее — перемещение предметов силой ума было естественной частью его жизни, но его желание состояло в том, чтобы успокоить, передать теплоту, уверения и спокойствие.

«Я очень сожалею, Шиа, я думал только о твоей безопасности. Для меня тяжело знать, что на нас охотятся в тот момент, когда я так беспомощен, что не могу защитить тебя, что мы не можем уехать отсюда из-за моей слабости. Ты привязана ко мне, а я подвергаю тебя опасности».

Он пробовал сделать все, что было в его силах, чтобы постараться исправить то, что сделал по неосторожности. Она заслуживала намного больше, чем полубезумный Спутник жизни. Казалось, у нее не было ни одной идеи о том, что им предстояло пережить.

«Ты даже не представляешь тех монстров, с которыми нам придется столкнуться. Всегда нужно просматривать окрестности, прежде чем ты будешь покидать дом», — он нежно попытался передать информацию.

Он с легкость читал ее страхи.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

Ее подлинное замешательство еще больше заставило испытать его защитный инстинкт. Ему хотелось обнять ее своими руками и защищать всю вечность, держа рядом с собой. Она выглядела такой хрупкой и маленькой, вопросы в ее голове так легко читались, как и беспокойство на ее бледном лице. Его темные глаза расширились от внезапного осознания истины.

«Ты вообще не знаешь образ жизни, которым живут наши люди?»

— Какие люди? Я американка ирландского происхождения. Я приехала сюда, чтобы исследовать редкую болезнь кровоснабжения, которую, кажется, разделяю с тобой. Это все. — Бессознательно она закусила свою губу, сжимая свои кулачки так, что аж побелели суставы, а ее тело тем временем напряженно ожидало ответа.

Он в который раз проклинал свою неспособность вспомнить основные вещи, бесспорные, важные для них обоих. Если она так же бродила в неведенье, то они оказались в большой опасности. Было печально знать только мелкие частички всего.

«Ты чувствуешь эту землю. Я ощущаю твою связь с землей. Я точно знаю, что ты моя, что мы должны быть вместе».

Шиа покачала своей головой.

— Моя мать была ирландкой. Мой отец из этих краев, но я его никогда не видела. Я впервые приехала сюда всего лишь несколько месяцев назад. Я клянусь, что никогда не была здесь прежде.

«У нас нет беспорядка и болезней. Наши люди появились в начале времен».

Он не знал, откуда берется эта информация. Просто она была.

— Это невозможно. Людям не требуется кровь для выживания. Я врач, Жак. Я все время делаю медицинские обследования. Я знаю. Это большая редкость. — Она почувствовала, что не может выдохнуть.

«Ты можешь признать, что я могу оставаться похороненным и живым вечно, но ты не хочешь допустить, что наши люди существуют?»

Наклонившись, Шиа стала поднимать разбитые осколки стакана, нуждаясь в чем-то, что могло бы ее занять, пока она попробует успокоиться. Что он в действительности сказал ей? То, что у него не было нарушения кровообращения, но он был другого вида или… разновидности?

— Мы не знаем, как долго ты там был, — сказала она тревожно, медленно вытирая сок.

«Когда тебе показали мою фотографию?»

Шиа выкинула битое стекло в мусор.

— Года два назад, — сказала она неохотно. — Убийство вампиров произошло лет семь назад. Они утверждали, что это фотографии именно тех жертв. Но это невозможно для тебя, выживать так долго. Это означало бы, что ты был захоронен с колом в сердце в течение семи лет. Это невозможно, Жак. — Она повернулась к нему, смотря на него огромными глазами. — Не так ли?

«Нет, если бы я не остановил свое сердце и легкие. А моя кровь не перестала бы бежать», — объяснил он, тщательно подбирая свои слова, испуганный тем, что расстраивает ее.

Но у этого оказался обратный эффект.

— Ты можешь делать такое? Действительно можешь? — теперь она была взволнована. — Ты можешь управлять своим сердечным ритмом, замедлять его или ускорять? Боже мой, Жак, это невероятно. Есть монахи, которые могут делать что-то похожее, но у них это не так ярко выражено, как ты говоришь.

«Я могу останавливать сердце в случае необходимости. И ты можешь останавливать свое».

— Нет, я не могу. — Эту идею она отвергла, как бред, отмахнувшись рукой. — Но ты действительно делаешь это? Останавливаешь свое сердце? Это то, как ты сумел выжить, заживо похороненный? Бог, наверное, сделал из тебя сумасшедшего. Я не знаю, могу ли я в это верить. Как ты питался? Ты же был прикован цепью за обе руки. — Ее мысли и вопросы спотыкались друг о друга от волнения.

«Я редко просыпался, только когда чувствовал поблизости кровь. Я приманивал существа к себе. Ты должна знать, что и ты можешь это делать». — Он был рад поделиться с ней этой информацией. — «Мне удалось процарапать отверстие в досках, чтобы позволить им входить».

Шиа могла подзывать животных; она поступала так, когда была ребенком. Этот талант у них с Жаком был схожим, что подтверждали тушки крыс, которые она видела похороненными в стене с ним.

— Ты говоришь, что есть и другие, которые могут делать такие вещи? — Она поспешила за свой компьютер, включая генератор, чтобы проанализировать. — Что еще ты помнишь?

Она была взволнованна. Ему хотелось сообщить ей новую информацию, но это было трудно. Когда он пытался придумать что-то, припомнить, воспоминания начинали ускользать от него. Шиа почувствовала его дискомфорт, посмотрела на него и увидела, что его лоб окрашен бисеринками пота.

Мгновенно ее глаза потеплели, ее рот мягко изогнулся.

— Жак, мне очень жаль. Это было беспечно с моей стороны настаивать и нажимать на тебя. Не пытайся больше об этом думать. Все вернется само. У меня есть достаточно материала, чтобы продолжить работу и так. А ты отдыхай.

Благодарный за ее сострадание, Жак позволил кусочкам своей памяти уйти на некоторое время и оставить его в покое. Он с интересом наблюдал, как Шиа взяла образец крови из своей руки и несколько раз капнула на маленькие стеклянные квадратики. Ее волнение было таким сильным, а порыв ее радости так сильно захватывал, что даже отодвинул голод. Ее ум был полностью захвачен фактами, гипотезами и обработкой данных. Внезапно она стала такой далекой от него, полностью поглощенная своей работой. Жак наблюдал за ней и, лениво взяв стакан с журнального столика, стал пить его содержимое, уныло утоляя собственный голод.

Даже после часа работы, он видел, Шиа по-прежнему оставалась полностью сосредоточенной на том, что делала. Ему нравилось наблюдать за ней, она была такой интригующей, каждый поворот головы, изгиб длинных ресниц в профиль. Она часто начинала откидывать волосы, когда была чем-то озадачена. Прикусывая маленькими зубами нижнюю губу. Ее пальцы летали по клавиатуре, а пристальный взгляд не отрывался от монитора. Часто сверялась с заметками и несколькими книгами, очаровательно хмурясь. Он нашел, что ему нравится ее этот слегка нахмуренный взгляд, как она покусывала губы.

Каждый раз, когда Шиа чувствовала сильный голод, который начинал бунтовать в ней, она, казалось, могла отодвинуть его на задворки. Так же Шиа временно выкинула и его из своих мыслей. Это слегка его раздражало, но еще он испытывал чувство гордости за нее. Не зависимо оттого, что делала, она всегда была искренней. Однако Шиа полностью игнорировала опасность для себя, целиком поглощенная тем, что она делала, чтобы замечать еще что-то вокруг. Сначала Жак думал напомнить ей об опасности. Но потом решил, что лучше ему оставить все как есть и самому осмотреть все вокруг, не засыпая полностью, а используя только человеческий сон.

Жак встряхивал себя, просыпаясь каждые четыре часа и проклиная собственную неуклюжесть, заставлявшую боль пронзать тело. Он чувствовал голод, слабость, сильное головокружение. Черные глаза останавливались на Шиа. Она пристально всматривалась в портативный компьютер, в зубах был зажат карандаш. Ее кожа была так бледна, что казалась прозрачной. Сильные эмоции, которые заполнили комнату, были ее, и все же, казалось, она не замечает этого. Ее ум боролся с желанием слиться с его; он мог чувствовать, как подстраивается сам, нуждаясь в том же, но Шиа была очень дисциплинированной и решительной. Она брала под контроль свои мысли и снова возвращалась к работе.

Жак чувствовал, как любопытство растапливало его сердце. Ледяная ненависть и ярость, желание отомстить, желание возмездия, были силой, которые заставили его выжить. Он не думал, что способен на нежность, но Шиа сумела отыскать это в нем. Он был всегда одиночкой и всегда был хищником. Шиа же легко переносила темноту в его душе, излучая красоту, которая, казалось, просвечивалась сквозь ее кожу из ее души. Она позволила появиться у него более нежным эмоциям.

Она нуждалась в перерыве, в отдыхе. Но больше всего ей было необходимо поесть. А если быть честным, то ему тоже нужен был контакт с ней, ее внимание. Преднамеренно он мягко простонал в своем уме, откинув голову и закрыв глаза. Он почувствовал ее мгновенную настороженность, беспокойство. Шелест бумаги говорил о том, что она отложила свои заметки. Жак заглушал свои мысли победителя, концентрируясь на боли, которая охватывала его избитое тело.

Шиа скользнула по комнате, не замечая, как тихо перемещается, как эффективно стало передвигаться ее тело, с каким изяществом и скоростью. Ее прохладная рука прикоснулась к его лбу, успокаивая. Она откинула назад его грязные волосы, ее прикосновение было таким нежным, что у него заболело сердце. Она нагнулась, чтобы осмотреть его раны профессиональным взглядом. Антибиотики бы подействовали на него не больше, чем на нее. Возможно, новая земля бы помогла.

— Мне жаль, что я не могу забрать твою боль, Жак. Я бы сделала это, если бы могла. — В ее голосе слышалось беспокойство, сожаление. — Я принесу тебе новую почву и вымою твои волосы для тебя. Это конечно слегка не то, но возможно, поможет успокоиться, отвлечься. Ее пальцы снова запутались в гриве его волос, а потом нежно очертили контур его челюсти.

Обе его руки обхватили ее, поймав с удивительной силой, его черные глаза захватили ее так, что она чувствовала, будто падет в эти темные таинственные омуты.

«Ты не питалась».

Она могла бы утонуть в пристальном взгляде его глаз. Было странным и в то же время нормальным, что их сердца бились в одном ритме.

— Я не пью человеческую кровь. Я делаю переливание в крайних случаях, но не могу заставить себя пить, — спокойно объяснила она. Она чувствовала его теперь, его ментальный контакт в своем уме, успокаивающее прикосновение и нежность. Но в нем была такая твердая власть. Его желание было таким сильным, что ничто не смогло бы воспротивиться ему, когда он настаивал. Она хотела, чтобы он понял. — Я человек, Жак. Для меня пить кровь — отвратительно.

«Пытаться жить в течение долгого отрезка времени без кормления опасно. Ты должна питаться». — И хотя Жак пытался представить это всего лишь как утверждение, но вышло это как приказ.

Он не знал, откуда пришла эта информация, но это было так. Это было просто для него. Она хотела, что бы он поддержал ее смехотворный режим, выдуманный ею для себя. Но это не имело никакого отношения к нему. И он не мог позволить делать такую глупость. Жак должен был найти способ, чтобы она поняла, что делает с собой.

Она пригладила его волосы, прикосновение ее пальцев вызвало интересную реакцию у его израненного тела. Не осознавая, что она делает, Шиа улыбнулась, глядя ему в глаза.

— Давным-давно я приняла, что умру, если не найду лечение. Ты хочешь, чтобы я вымыла твои волосы?

Его руки сжались вокруг ее тонких плеч, притягивая к себе.

«Ты знаешь, маленькая Рыжеволоска, моя обязанность как твоего Спутника жизни — следить за твоим здоровьем. Цель моей жизни заключается в том, чтобы защищать тебя и видеть твои потребности. Ты слаба и неспособна применять даже основные навыки выживания. Так не может продолжаться. Ты сама должна использовать кровь, которую даешь мне».

В его голосе звучало волшебство. Она могла бы слушать его вечно.

— Ее осталось очень мало. Так что мне скоро будет нужно посетить местный банк крови и плазмы. — Она уже использовала большую часть своих запасов, чтобы заменить тот огромный объем крови, что он потерял. — Правда, Жак, не волнуйся обо мне. Я все время так делаю.

«Посмотри на меня, малышка Шиа». — Его голос понизился на октаву.

Низко. С принуждением. С искушением. Его черные глаза удерживали взгляд ее зеленых. Теплота заполнила ее ум, его руки обхватили, удерживая рядом. Она падала в глубокие темные омуты, пылающие жаром.

«Ты примешь мою кровь, потому что она предназначена для тебя», — мягко, но твердо, приказал он, удерживая ее сознание своим.

Сила его желания, сформированная столетиями практики и отточенная адскими пытками, подчинили ее. Без колебаний он привлек ее к своей широкой груди, нежно укачивая в своих руках.

Она казалась такой легкой, маленькой и хрупкой. Ему нравилась ее линия шеи, совершенство атласной кожи, ее рот. Одним ногтем Жак открыл маленькую рану на своих мускулах, прижал ее к ней и почувствовал, как его температура стала неожиданно повышаться. Его внутренности сжались, желание выстрелило, проникая в него. Ощущение ее рта на нем было так эротично. Их умы были ментально слиты, так как он ее удерживал. Это была такая близость, которую он ранее не встречал. Посреди боли и тьмы она приносила свет, сострадание и смелость. Там, где оставалось лишь холодное отчаянье и пустая раковина, она давала ему силы и надежду. Туда, где была одна бесконечная боль, вечный ад, она принесла красоту, радость и сильное наслаждение, которое он почти не понимал.

Жак не хотел заканчивать их соединение, но ему самому нужна была каждая капля крови, чтобы постараться вылечить свое изломанное тело и исправить больной разум. Он не мог позволить ей взять больше. Его голод и так вырос. Он нуждался в новых силах, в горячей и богатой кровью, идущей прямо к нему добыче. Неохотно он остановил ее, чувствуя огненный танец на своей коже, когда ее язык стал, лаская, закрывать его рану.

Мгновенно он наклонил свою голову, наслаждаясь близостью ее тела, ароматом, красотой ее души. Он больше не мог вынести одиночества, быть без нее хотя бы мгновение. Семь лет темноты, полной изоляции, веры в то, что она намеренно позволила продлиться его страданиям. А теперь знание правды, что в действительности ее смелость спасла его, вернула назад, дала шанс выжить. Жак никогда не смог бы пережить ее потерю. Без нее он был сумасшедшим. Его память была такой разрозненной, только одна она могла исцелить его.

Он медленно отпустил ее волю, наблюдая за ней с близкого расстояния, смотря на нее пристальными немигающими глазами. Ее длинные ресницы затрепетали, поднимаясь и открывая блестящие изумруды, безупречные и таинственные. Спокойная красавица полыхнула на него взглядом.

— Что ты сделал на этот раз, Жак? Ты не можешь заботиться обо мне. Я именно это имею в виду. Ты даже не представляешь, насколько близко ты к смерти. Тебе нельзя терять кровь.

В ее уме появилась его слабая улыбка.

«Ты моя Спутница жизни, я всегда забочусь о тебе. И не мог сделать ничего другого, кроме как обеспечить тебя тем, в чем ты нуждаешься».

Она медленно покачала головой.

— И что мне делать с тобой? Тебе нужна каждая капля крови, которую мы можем достать. А я привыкла обходиться маленькими количествами.

«Выходит не достаточно хорошо», — проворчал он в ее голове, сверкая черными глазами.

Шиа закатила глаза.

— По крайней мере, постарайся хотя бы выглядеть виноватым. Ты не должен быть таким самодовольным и раздражающим. — Ее пальцы снова нашли его спутанные волосы и откинули их со лба. — Интересно было бы знать о тебе, Жак. Где твоя семья…

В его глазах появилось смятение, голова внезапно наполнилась болью, раскалывающей на кусочки. Она схватила его за руку, не желая выносить ни доли секунды его мук.

— Остановись, Жак. Не пытайся вызвать свою память. Это вернется к тебе само, когда ты выздоровеешь. Только расслабься. Я омою твои раны и вымою волосы. Это должно успокоить тебя.

Ее пальцы успокаивали его кожу, посылая прохладу в его воспаленный ум. Его тело ответило расслаблением мышц, боль стала понемногу отступать. Ее прикосновения принесли ему облегчение, это давало надежду, что рано или поздно все это закончится. Жак прикрыл глаза и доверился ее заботам. Звук ее перемещения по дому утешал. Ее естественный аромат и слабый запах трав и цветов, исходящий от ее кожи и волос, казалось, окружали его, обнимая, словно руками.

Шиа мягко прикасалась к нему, осматривая раны. Губка, казалось, скользила по воспаленной, израненной плоти, оставляя за собой интересное покалывание. Теплая вода лилась по его волосам, когда она поддерживала его голову своими руками, это было замечательно, почти чувственно. Когда ее пальчики втирали шампунь на травах в его волосы, он сконцентрировался на этом ощущении, что позволило на некоторое время отодвинуть боль.

— У тебя красивые волосы, — мягко сказала Шиа, споласкивая пену большим количеством теплой воды. Ее рука устала поддерживать его голову над пластмассовым тазом, но она чувствовала, что этим приносит ему облегчение. Она убрала таз, положила полотенце на подушку и помогла ему улечься обратно.

Когда она высушила ему волосы, ее руки задержались на его голове, ей нравилось прикасаться к нему.

— Ты очень устал. Тебе нужно поспать.

«И больше крови». — Хриплое, сонное замечание, эхом отозвалось в ее голове, вызвав внутри нее волну нежности и мягкости.

Без колебания Шиа вылила еще одну меру в стакан и занялась сливом воды и подтиранием полов.

Когда она прошла мимо кровати, его рука обхватила ее запястье, сковывая и подтаскивая ее к нему.

— Что? — Шиа присела на краешек кровати, со слабой улыбкой на лице, ее глаза смотрели мягко, хотя она этого и не осознавала.

Его рука прошлась по ее, сильные пальцы стали массировать больное плечо.

«Спасибо, маленькая Рыжеволоска. Ты заставляешь меня почувствовать себя снова живым».

— Ты жив, Жак, — заверила она его, приглаживая свои растрепанные волосы. — Слегка непочтительный, но определенно живой. Я не знаю ни одного врача, которого бы называли «маленькой Рыжеволоской».

Ее тихий смех все еще звучал в его голове и после того, как он попал в мертвое царство сна. На каком-то уровне он все еще чувствовал ее присутствие, когда она смешивала землю, травы и слюну для ран, это успокаивало его, усмиряя гнев, боль, страх пустоты и одиночества безвыходного положения.