Темное вожделение

Глава 9

Ветер, завывая, пронесся через комнату, принеся брызги дождя через открытую дверь. Жак мягко переместил Шиа себе за спину.

— Другие идут, — предупредил он ее.

Шиа облокотилась о стену позади себя. Эти люди определенно были отдельным видом. Ее отец был одним из них. Часть ее была заинтригована и взволнована. Она была бы на своем месте, если бы исследовала их как ученый. А то застряла посередине этой драмы вместо того, чтобы со стороны наблюдать за ней. Шиа поймала запястье Жака.

— Давай уедем подальше отсюда, от этих людей, этого места.

— Сначала необходимо выяснить, возможно ли это. — Его голос был мягким, гипнотическим, словно оборачивал ее в кокон безопасности и заботы. — Сюда идет целитель с тем, кто назвался моим братом. С ними женщина. — Ему было не по себе оттого, что он не знал, где был третий мужчина.

Он не доверял ни одному из них полностью. Где-то в глубине души Жак знал, его мучители уничтожили что-то драгоценное, что уже никогда не будет восстановлено полностью.

Рука Шиа приютилась в его. Она уткнулась лбом в его широкую спину, выражая полное согласие с ним. Жак не мог заставить себя полностью уйти из ее сознания, поэтому она могла с легкостью слышать эхо его мыслей, когда хотела этого. Она чувствовала его горе, горя за них обоих.

— Независимо от того, что забрали у тебя, Жак, это только сделало тебя сильнее. Тот, кто вылечил тебя, совершил настоящее чудо, — прошептала она мягко, сознавая границы своих возможностей. — Я никогда не смогу сравниться с ним. Но на самом деле именно твоя воля поддерживала тебя.

Жак пытался услышать утешение ему, но вместо этого различил в ее голосе следы зависти к Грегори, так быстро сумевшему вылечить волшебством. Карпатец одной коротенькой процедурой достиг то, что у нее никак не получалось. Прежде, чем Жак смог утешить ее, что это именно она спасла его жизнь, ветер принес дождь и туман, который стал проникать сквозь открытую дверь.

Целитель, Грегори, замерцал, появляясь в сопровождении Михаила и Рейвен. Жак прищурился, пристально всматриваясь в проблески немедленно появившихся воспоминаний. Полет в теле совы, пробежка по лесу в теле волка, возможность становиться туманом и вызывать его. Позади него у Шиа перехватило дыхание, и она уставилась на их гостей, на Жака, которого пытались напугать и устрашить, показывая смену формы, небрежный пример силы, которой он тоже владел.

Светло-серебристые глаза Грегори исследовали каждый дюйм Жака.

— Ты выглядишь лучше. Как ты себя чувствуешь?

Жак медленно кивнул.

— Намного лучше. Спасибо.

— Ты должен питаться. Твоя женщина все еще бледна и слаба. Ей необходим отдых. Если ты захочешь, я вылечу ее ушибы, — небрежно предложил Грегори.

Его голос был обворожителен, настолько красив, что было практически невозможно отказать ему в чем-либо. В его голосе слышалась чистота и шелест черного бархата. Он никогда не повышал тон, всегда говорил что угодно тихо и спокойно.

Сердце Шиа совершило кульбит, а затем с трудом забилось, снова ритмично работая. Она внимательно слушала, желая, чтобы он говорил, вне зависимости от содержания. Мысленно, она покачала головой. Способности Грегори заинтриговали ее, он был необычайно силен. Он не использовал телепатического приказа, принуждения, никакого гипноза. Его голос сам по себе был оружием. Она чувствовала, что он самый опасный из находящихся в этой комнате карпатцев. Она уже давно не находилась так близко от стольких людей так сразу. Ей необходимо было побыть с Жаком наедине, чтобы дать себе время приспособиться.

— Мы благодарны тебе за предложение, целитель, но Шиа не знакома с нашими способами. — Жак сам не мог вспомнить большинство из них.

Ему было некомфортно от присутствия карпатцев так близко к Шиа. Его черные глаза блестели, словно лед, сосредоточенные, в них отражались зигзаги молнии, когда та с шипением разламывала темное небо.

— Другой мужчина не с вами.

— Байрон. — Подсказал Михаил. — Он был твоим лучшем другом в течение многих столетий. И знает, ты завершил ритуал, и эта женщина — твоя истинная Спутница жизни. Ищи свою память, Жак. Вспомни, как трудно сейчас нашим мужчинам в одиночестве.

Лицо Шиа стало бурачного цвета после нездоровой бледности. Ссылка на ритуал должна была означать, что все знают, что они с Жаком занимались любовью. Отсутствие частной жизни начинало тревожить ее. Она двинулась, стараясь обойти Жака и высказать убедительное возражение против ярлыка «этой женщины». У нее, в конце концов, было имя. Ей, конечно, не удастся показать им свое полное спокойствие.

Жак отступил назад, и его рука переместилась за спину, прижимая ее к стене. Он не отрывал своего взгляда от трио перед ним. Он знал, что нестабилен и все еще боролся за самоконтроль, стараясь удержаться, когда инстинкт приказывал напасть. Он не доверял ни одному из них и не мог позволить Шиа подвергаться опасности.

Шиа приняла ответные меры с твердым упорством. Она не собиралась прятаться за спину своего рыцаря, как какая-то героиня семнадцатого столетия, падающая в обморок. Получается, что она окружена несколькими вампирами. Интересная ситуация.

«Карпатцами». — Жак казался удивленным.

«Если ты издеваешься надо мной, Жак, то я могу найти другой деревянный кол и испробовать его на тебе». — Предупредила она его тихо.

— Отлично, ради Бога, — Шиа казалась сердитой, когда обращалась к группе. — Мы все являемся цивилизованными людьми? — Она пыхтела из-за широкой спины Жака. — Не так ли?

— Определенно. — Рейвен вышла вперед, игнорируя вытянутую руку Михаила. — По крайней мере, женщины. Мужчины, по-моему, еще не слезли с деревьев.

— Я должен извиниться перед вами за происшествие прошлой ночью, мисс О'Халлорэн, — сказал Михаил с большим очарованием выходца Старого света. — Когда я увидел, как вы наклонились над моим братом, я подумал…

Рейвен фыркнула.

— Он вообще не думал, а сразу среагировал. Михаил действительно великий человек, но уж очень опекает людей, которых любит. — В ее голосе слышалась сильная любовь наряду с поддразниванием. — Правда, Жак, ты не сможешь вечно держать ее в заключении, словно монахиню в женском монастыре.

Шиа напряглась.

«Жак, отойди! Ты ставишь меня в неловкое положение».

Жак уступил с большим нежеланием. Шиа почувствовала мгновенную напряженность в комнате, красный туман, заволакивающий разум Жака. Чтобы успокоить его, она взяла его за руку и мысленно сконцентрировалась на нем, крепко соединяя их. В тот момент, когда она предстала перед другими, почувствовала, как их взгляды осмотрели каждый ее дюйм.

Рейвен, явно взволнованная, посмотрела на Грегори.

Шиа застенчиво откинула свои волосы. Она даже не взглянула на себя в зеркало. Жак сжал ее руку.

«Даже не думай! Ты красива такая, какая есть. И они в любом случае не имеют никакого права судить тебя».

— Жак, — мягко сказал Грегори, — твоя женщина должна питаться, чтобы выжить. Ты должен позволить мне помочь ей.

Подбородок Шиа приподнялся, в зеленых глазах засветился огонь.

— Я сама могу принимать решения. Он не может позволять мне что-то делать, а чего-то не делать. Спасибо за предложение, но со временем я сама выздоровею.

— Ты привыкнешь к ним, — торопливо проговорила Рейвен. — Они на самом деле хорошо заботятся о женском здоровье. Это могло бы помочь тебе, Шиа, могу я называть тебя Шиа? — Рейвен улыбнулась, когда Шиа кивнула. — Мы будем счастливы, ответить на любые твои вопросы. Нам бы хотелось узнать тебя получше. В конце концов, мы родственники со стороны супругов, — сказала она.

Порыв страха и адреналина в теле Шиа на упоминание о ее связи с Жаком вызвал агрессивную реакцию у последнего. Молнии просто разламывали небо, шипели и танцевали, яростно вонзаясь в землю. Ветер пронесся через комнату, ударяясь об окна и стены. Из горла Жака вырвалось низкое грохочущее рычание. Шиа почувствовала, как в нем стало набирать силу животное, и что он рад этому, намереваясь убивать. Она повернулась лицом к нему и ударила его рукой в грудь, отталкивая его как можно дальше от гостей, насколько хватило сил.

«Ты не сделаешь этого, Жак. Сейчас ты мне нужен в нормальном состоянии. Я стараюсь все уладить, но если будет драка, то я сойду с ума, обещаю тебе. Пожалуйста, помоги мне сейчас. Пожалуйста». — В ее голосе послышались слезы и уязвимость, которую Жак никогда не видел у нее.

Руки Жака обхватили ее, укачивая, словно в колыбели, успокаивая, пока он старался изо всех сил восстановить самоконтроль. Ее боль, казалось, только добавляла ему сил. Он поднял голову и черными глазами осторожно посмотрел на двух мужчин. Михаил и Грегори выглядели непринужденно, но, тем не менее, он чувствовала их настороженность. Он заставил себя улыбнуться, а затем небрежно пожал плечами.

— Я боюсь, мой разум еще не совсем выздоровел, как смогло тело. Вы должны проявить терпение ко мне. Пожалуйста, проходите в наш дом, как гости. — Формальные слова были произнесены.

Михаил закрыл дверь.

— Спасибо, Жак. Мы только хотим помочь тебе и твоей Спутнице жизни. — Он намеренно сел, поставив себя в уязвимое положение.

Рейвен устроилась на подлокотнике его стула. Грегори пересек комнату обманчиво ленивыми шагами. Он шел с плавным изяществом, граций животного, но Жак хорошо понимал, что целитель помещает себя между парой и им.

«Грегори. Древний. Темный». — Померцали слова в его голове.

Грегори был очень опасен.

— Я помню совсем чуть-чуть из своего прошлого, — сказал Жак мягко. — Возможно, будет лучше для всех, если Шиа и я поговорим с вами. Я хорошо знаю, что неуравновешен, и мне не хотелось бы, чтобы кто-то пострадал.

Шиа повернулась в его объятьях, чтобы быть лицом к карпатцам.

— Мы ценим вашу помощь. Просто мы очень плохо знакомы со всем.

Серебристые глаза Грегори изучали ее бледное лицо, казалось, вглядываясь в ее душу.

— Вы врач?

Шиа задрожала. Голос целителя был невероятен. У этого человека была слишком большая власть.

— Да, я хирург.

Чувственная улыбка появилась на лице целителя. Он был приветлив, но Шиа отлично видела, что его глаза нисколечко не потеплели. Они были холодными и настороженными.

— Вы очень талантливы. Карпатцы не поддаются человеческому лечению. Но Жак исцелялся, несмотря на это. Мы очень обязаны вам.

— Вы были в состояние сделать за час то, чего я не смогла добиться в течение нескольких дней моей заботы, — слабо воскликнула она.

— Как вы смогли найти Жака, когда мы не сумели? — спросил Грегори как бы случайно, но она почувствовала в вопросе ловушку.

Шиа подняла подбородок и непокорно взглянула зелеными глазами.

— Семь лет назад, когда я еще училась, то почувствовала сильную боль. Ее невозможно было объяснить с медицинской точки зрения. Эта мука продолжалась в течение многих часов. С той ночи у меня появились мысли о замученном человеке, через боль призвавшем меня.

— А где вы были? — с сомнением спросил Грегори.

— В Соединенных Штатах. — Шиа провела дрожащей рукой по волосам и спрятала ее за спину.

Эти блестящие светлые глаза запутывали. Они, казалось, заглядывали в душу и видели каждую совершенную ошибку.

— Я знаю, это кажется странным, но это правда. Я понятия не имела, что в действительности существует такой человек и что он все это выносит. — Чувство вины нахлынуло на нее. — Я должна была раньше найти его, но я не верила… — затихла она, разрываясь от сожаления.

«Не надо, любовь моя», — приказал Жак, а его руки охранительно обхватили ее. — «Они не имеют права осуждать тебя. Ни один из них не пришел за мной. А ты сделала это, преодолев океан. А я не отнесся к тебе снисходительно».

Он прикоснулся губами к ее израненному горлу.

— Ты вернулась ко мне, несмотря на то, что я напал на тебя, — произнес он вслух намеренно, предупреждая карпатцев, чтобы они прекратили допрос.

— Ты, должно быть, испугалась, — мягко сказала Рейвен.

Шиа кивнула и послала Жаку мимолетную улыбку.

— Я определенно не встречала в своей практике таких, как он. — Она старалась разобраться в своем внутреннем мирке, перевернутом с ног на голову.

— Вы слишком молоды, чтобы быть врачом, — высказал свое наблюдение Михаил.

Шиа заставила себя впервые посмотреть на него. Жак и Михаил были очень похожи, стройные, с густой гривой волос, черными ледяными глазами. Оба несли с собой ощущение власти и уверенности в себе, и некоторые следы высокомерия, ко всему прочему. На внешности Жака сильно отразились испытания, выпавшие на его долю.

— А вы выглядите слишком молодо для того, кто прожил столько столетий, — возразила она, вспоминая ощущение его пальцев на своей шее.

Михаил признал ее, ответив усмешкой и небольшим поклоном.

Около нее Жак старался подавить рычание животного внутри него, вызванного воспоминаниями нападения Михаила. Шиа проигнорировала его.

— У женщины по имени Ноэль был ребенок: сын от человека по имени Рэнд. Вы знаете этого мальчика? Ему должно быть где-то двадцать шесть теперь, — спросила она.

Лицо Михаила превратилось в маску. Медленное шипение издал и Жак, инстинктивно отодвигая Шиа за спину.

«Будь очень осторожен, Михаил», — предупредил Грегори.

— Ноэль была нашей сестрой, — мягко сказал Михаил, — убитой через несколько недель после рождения ребенка.

Шиа кивнула. Эти слова подтверждали то, что ей рассказал ранее Жак.

— А ребенок?

«Мне это не нравиться, Грегори. Зачем ей нужно знать о ребенке Ноэль? Люди убили ее. Они широко раскинули свою сеть. Возможно, она является частью этого». — Голос Михаила зазвучал в голове Грегори.

«Жак бы знал». — Грегори был уверен в этом.

«А возможно и нет. Его разум болен».

«Он знал бы. Она не смогла бы это скрыть. Ты просто боишься за своего брата. Ты не посмотрел на нее своими глазами, а сразу принял в штыки. В ее глазах отражается много горя. Девушка привязана к человеку, которого совсем не знает, очень опасному, к тому, кто не единожды причинил ей боль. Она очень умна, Михаил. Знает то, кем стала, и изо всех сил старается принять это. Эта женщина не убийца».

Михаил наклонил голову в ответ на оценку своего старого друга.

— Сын Ноэль был убит семь лет назад, вероятнее всего, теми же убийцами, что пытали моего брата.

Если для Шиа было возможно побледнеть еще сильнее, то она сделала это. Она зашаталось, и Жак поддержал ее. Мальчик был его племянником, но Жак не помнил ребенка или кого-то другого, таким образом, боль, которую он чувствовал, пришла от Шиа. Ее единокровный брат, ее единственный шанс обрести семью.

«Я твоя семья», — мягко успокаивал Жак, его подборок потерся об ее макушку.

«Он был тем молодым человеком на второй фотографии, которую Уоллас и Смит показали мне. Я знаю, что это был он». — Шиа устало откинула свою голову ему на грудь. — «Я почувствовала мучительную боль, когда посмотрела на эту фотографию».

«Мне очень жаль, Шиа. Но так случилось. Тебе нужно время, чтобы все это пережить».

Озадаченный явным выражением ее боли, Михаил поглядел на Грегори, который изящно пожал своими плечами.

— Какой из Рэнда был отец? — Жак задал вопрос ради Шиа, хотя это имя отдалось болью в его голове, затягивающей в черный омут, который некогда был памятью.

— Рэнд ушел под землю на четверть века. Он встал только в прошлом году, но был замкнут. Он спит большую часть времени, — ответил Михаил.

Пальцы Шиа впились в Жака.

— Он не воспитывал собственного сына?

Когда Михаил покачал головой, Шиа попыталась сглотнуть твердый комок протеста, который застрял у нее в горле, и обвиняюще посмотрела на Жака.

«Детей и женщин, которые живут с ними, кажется, с легкостью оставляют в покое в твоем народе».

«Мы не Рэнд и Мэгги», — твердо заявил Жак.

Шиа прикусила губу, изучая Михаила.

— Что в действительности означает «уйти под землю»?

— Карпатцы омолаживаются в земле, — объяснил Грегори, пристально наблюдая за ней. — Сон людей не позволяет быстро исцелиться и по-настоящему отдохнуть. Мы можем иметь некоторые человеческие привычки, украшения, но это скорее для маскировки того, кто мы есть, хотя в этом нет никакой реальной потребности, и мы спим сном карпатцев. Земля излечивает и защищает нас в течение наших самых уязвимых часов, когда солнце высоко.

Шиа покачала головой, отвергая, ее рука поднялась к горлу в беззащитном порыве. Ее глаза встретились с глазами Жака в беспомощном страхе.

«Я не могу. Ты знаешь, я не смогу».

«Все в порядке. Мне тоже не нравятся похороны». — И это было правдой.

Жак задыхался, когда лежал глубоко под землей с болью и в муках.

«Я бы никогда не заставил тебя».

Рейвен устроилась у плеча Михаила.

— Я сплю над землей в очень удобной кровати. И хотя спальня расположена под землей, но это очень красивая комната. Ты должна будешь как-нибудь взглянуть на нее. Мне не нравится спать в земле. Я была человеком, как и ты, Шиа. Не очень приятно чувствовать себя похороненной заживо.

— Рэнд мой отец, — внезапно объявила Шиа.

В комнате воцарилась тишина. Даже ветер замолк, будто сама природа задержала дыхание. Михаил, окутанный властью, встал со стула. Его черные глаза оглядели каждый ее дюйм.

«Грегори?»

«Если это верно, Михаил, Рэнд сделал то, что мы считали невозможным. Если…»

Михаил уловил суть. Грегори считал, что мать Шиа была истинной Спутницей жизни Рэнда.

— То, что вы рассказали, имеет большое значение для нашего вида, Шиа. Ваша мать — человек?

— Была. Моя мать совершила самоубийство восемь лет назад. Она не смогла жить без Рэнда. — Ее подбородок вызывающе поднялся. — Мама была настолько поглощена им, что у нее совсем ничего не осталось для ребенка.

Она сказала это с легкостью, словно сама совсем не страдала от этого в своей жизни.

— Он изменил ее? — спросил Михаил, разъяренный на незнакомую женщину за ее пренебрежение ребенком, девочкой.

Она могла бы, по крайней мере, чтобы растить ребенка, привести ее в Карпаты.

— Она была карпаткой?

— Нет, мама не была похожа на вас или даже на меня. Она была человеком. И была красива, разговаривала на ирландском языке и по большей части была полностью оторвана от реального мира. Я узнала о Рэнде и Ноэль из дневника моей матери.

— У вашей матери были парапсихические способности? — глубокомысленно спросил Грегори.

Рейвен поглядела на Михаила. Она тоже обладала парапсихическими способностями. Ответ Шиа был очень важен для будущего их вида. Она помогла бы доказать, что они давно предполагали, и на что долго надеялись.

Шиа зубами впилась в губу.

— Она знала, что случится прежде, чем это происходило. Моя мама всегда знала, когда зазвонит телефон или кто-то должен придти. Вы должны понимать, что, тем не менее, она редко говорила об этом. Могла забыть обо мне на много дней, даже недель, как случилось однажды, так что я многого не знаю о ней. Он не делилась своими знаниями со мной.

— Но вы уверенны, что Рэнд ваш отец? — упорствовал Михаил.

— Когда я родилась, моя кровь вызвала целый переполох в медицинском сообществе. В дневнике моей матери было написано, что Рэнд был моим отцом, и у него тоже было странное заболевание кровообращения. Она считала, что я унаследовала это. Забрала меня в Ирландию, скрывала меня, потому что врачи и ученые напугали ее своими постоянными вопросами. И была уверенна, что Рэнд мертв.

Михаил и Грегори обменялись взглядами. Их вид вымирал. Последней родившейся девочкой была Ноэль где-то пятьсот лет тому назад. Мужчины стремились прервать свое существование или обращались в вампиров без Спутниц жизни. Михаил и Грегори предполагали, что у горстки человеческих женщин с парапсихическими способностями есть возможность стать Спутницами жизни так, как это сумела сделать Рейвен. Но прежде никогда не было случая, чтобы родившийся ребенок был получеловеком-полукарпатцем. Единственная объяснение этого состояло в том, что мать Шиа была истинной Спутницей жизни Рэнда. Все знали, у него не было настоящих чувств к Ноэль. И все же Рэнд не изменил мать Шиа. Никакая карпатская женщина не позволила бы расти ребенку одному, как это сделала мать Шиа. Почему Рэнд ничего не сказал? Их народ лелеял бы этого ребенка.

«Рэнд ничего не говорил о самоубийстве, когда проснулся», — размышлял Грегори. — «Он был погружен в себя, как и всегда».

— Возможно ли для нас увидеть этот дневник? — мягко спросил Михаил Шиа.

Шиа печально покачала головой.

— Меня преследовали. И я должна была уничтожить его.

— Ваша жизнь была трудной, без человека, который бы смог вести вас, — сказал Грегори спокойно. — И у вас есть своя уникальная способность. Вы истинный целитель.

— Я училась этому много лет. — Она слегка улыбнулась ему. — У меня была куча времени, чтобы заняться этим.

— Вы родились целителем, — поправил он. — Это редкий дар.

Серебристые глаза Грегори остановились на ее стройной фигуре.

— Жак. — Его голос упал еще ниже так, что, просачиваясь в кровь, нагревал ее словно хорошее бренди. — Она становится слабее. Ее тело дрожит. Я знаю, что ты не понимаешь всей ее важности для нашего вида, но также знаю, что твои инстинкты сильны и правильны. Ты ее истинный Спутник жизни, поклявшийся защищать и заботиться о ней.

Рука Шиа сжала Жака сильнее.

— Не слушай его. То, что мы хотим сделать, не имеет никакого отношения к ним.

— Доверься мне, любовь моя, я не позволю ему навредить тебе, — мягко заверил Жак. — Он всего лишь обеспокоен твоей слабостью.

— Я целитель, также как и вы, Шиа, — сказал Грегори, скользя вперед.

Его тело словно перетекало, безо всякого намека на агрессию или угрозу. Внезапно он оказался намного ближе.

— Я никогда не причинил бы женщине боль. Я карпатец. Мужчины стремятся только защищать и заботиться о наших женщинах. — Его рука потянулась к ее шее.

Прикосновение его пальцев было удивительным. Свет. Жар. Ощущение покалывания.

— Вы должны питаться, Шиа. — Голос был вокруг нее и в внутри, усиливая ее желание. — Жак нуждается в вас сильной, чтобы помочь ему выжить в будущем. Наши люди нуждаются в вас. Моя кровь древняя и сильная. Это может послужить вам, излечит вас и усилит.

— Нет! Жак, нет. Скажи ему нет. — По каким-то причинам она была встревожена такой идеей.

— Я покормлю ее, — возразил спокойно Жак, голос казался угрожающим после его тишины.

Светлые глаза посмотрели на него.

— Ты должен сохранить свою силу, ради излечения свое тело. Михаил даст необходимое тебе. Было время, не так давно, когда ты предлагал это же своему брату.

Жак пристально осмотрел Шиа. Ее кожа была настолько бледной, что казалась прозрачной. Синяки на горле еще не зажили. Она выглядела усталой, ее тело казалось слишком исхудавшим. Грегори был прав, ее трясло. Почему он не видел ее слабости? И он, конечно, поспособствовал этому.

«Его кровь очень чистая, Шиа. Именно она помогла мне так быстро исцелиться. Я не рад, что другой мужчина позаботится о твоих нуждах, но он наш целитель. Я хочу, чтобы ты сделала так, как он сказал».

«Я не буду, Жак», — непреклонно покачала головой Шиа. — «И хочу уйти прямо сейчас. Ты обещал мне, что мы сможем уйти».

«Это должно быть сделано, Шиа. Он прав. С каждым днем ты становишься все слабее».

«Они не нужны нам, чтобы помочь». — Она протянула руку, чтобы остановить Грегори.

— Я знаю, что вы пытаетесь помочь нам, но я еще не готова к этому. Я должна самостоятельно понять все это и привыкнуть к тому, что мне надо делать, чтобы выжить. Кажется, это не такая уж и неблагоразумная вещь. — Ее пальцы намеренно переплетались с пальцами Жака, соединяя их.

Он был нужен ей на ее стороне, понимающий то, как ей необходимо время.

— Чтобы дать вам время медленно умереть из-за того, что о вас не позаботились? Вы пренебрегали своим здоровьем в течение долгого времени. Вы врач, и вы знаете, что это означает. Вы настроили свой ум, что ваша жизнь будет очень короткой. Но этого не может быть, — мягко сказал Грегори.

Его голос гипнотизировал, словно снотворное.

— Наши женщины — это наша единственная надежда. Мы не можем потерять вас.

Шиа сразу почувствовала мгновенное неприятие Жака такой возможности. Насилие стало прорываться к поверхности, но он старался справиться с этим. Его черные глаза впились в ее зеленые.

«Я знаю, он говорит правду. Шиа. Я чувствовал твою готовность к смерти не один раз. Ты желала обменять свою жизнь на мою».

«Это совсем другое, и ты это знаешь», — сказала она в отчаянье.

Его руки обхватывали ее, оставляя в ловушке.

«Не делай этого, Жак. Дай мне еще немного времени».

«Шиа».

Он был болен от желания сделать так, как она просит. Она чувствовала это у него в голове, потребность сделать ее счастливой, но в тоже время сама мысль о ее побеге, пугала его. Его инстинкт кричал, чтобы он принял предложение целителя и гарантировал возвращение ее сил. Он боролся за самоконтроль, не позволяя животным инстинктам одержать верх.

«Пожалуйста, маленькая Рыжеволоска, сделай так, чтобы мы оба стали сильнее. Как только это свершится, мы будем в состоянии самостоятельно принимать решения, вместе».

«Я не готова для этого, Жак. Постарайся понять. Мне нужно время, чтобы разобраться в том, что со мной случилось. Я должна контролировать все. Я не собираюсь умирать. Признаю, независимо от сделанного тобой или моим отцом, я изменилась полностью. Знаю, каким-то способом ты привязал нас друг к другу. И я попытаюсь разобраться с этим в свободное время».

«Я пытаюсь принять лучшее решение для тебя».

«Как ты можешь знать, что для меня лучшее? Ты все решил за меня. Ты изменил мою жизнь, не поставив меня в известность, без моего согласия. Ты не имел никакого права делать так, Жак».

«Нет, не имел», — согласился он. — «Мне хотелось бы верить, что если бы я не был тем, кем стал, то стал бы ухаживать за тобой, как должно, возможно, у меня получилось бы добиться твоей любви и преданности. Я надеюсь, что я не из тех, кто прибег бы к силе, чтобы заставить тебя».

«Это не так, Жак. Разве ты не видишь?»

— Она так слаба, Жак, и все произошло так быстро. — Бархатистый голос Грегори был обольстителен. — Она не может принять рациональное решение. Как ты постараешься помочь ей? Если ты дашь ей своей крови, то впоследствии не сможешь защищать ее. Она должна исцелиться. Ты ее Спутник жизни, Жак. Загляни в глубину себя, глубоко внутрь. Эти вещи отпечатаны в тебе с самого твоего рождения. Мужчине не нужно ничего другого, кроме как видеть свою Спутницу здоровой.

«Михаил», — возразила Рейвен. — «Она слишком быстро уходит. Не позволяй этого».

«Она слишком важна для нас всех. Девушка нужна нам в полной силе, чтобы смогла управлять Жаком, пока мы будем ждать, когда его ум исцелиться. Ни один из нас не может сделать такого. Мы не хотим, чтобы нас вынудили убить его. В итоге она захочет последовать за ним, и мы потеряем обоих. Ты же видишь, что ее первая мысль была о Жаке, а не о себе. Она последовала бы за ним наверняка. Мы должны сделать это, Рейвен. Мне жаль, что это обеспокоило тебя».

Жак нагнул свою голову, прикоснулся ко лбу Шиа с теплотой и нежностью. Его руки обхватили ее, притягивая ее сопротивляющиеся тело ближе к своему, такому твердому.

— Шиа, я думаю, целитель прав.

«Я даже не могла предположить, что ты сможешь меня предать. Ты привыкаешь к ним. Да, Жак? Ты должен уважать меня больше, чем сейчас».

«Без тебя я опасен для мира. То, что я чувствую к тебе, очень сильно превосходит все человеческие проявления любви». — Жак слегка приподнял ее подбородок, вынуждая ее зеленые глаза встретиться со своими черными.

Шиа сразу почувствовала его желание подчинить ее, заставить принять решение. Она буквально падала в глубину его глаз. Его голос пробормотал в ее голове низкую команду, которой ей было трудно сопротивляться.

«Ты примешь то, что предлагает целитель».

Грегори уже придвигался, его мягкий голос добавлялся к силе Жака. Он прокусил свое запястье и поднес его ко рту Шиа. Аромат пересиливал все, вызывая жуткий голод и потребность внутри нее. Рука Жака нажимала на ее затылок, пригибая к жидкости жизни, исцеляющей древней крови, которая вольет власть и силу в тело.

— Она решительная, Жак, — проговорил Грегори мягко.

Шиа боролась с принуждением, отказываясь питаться. Богатая кровь, столь мощная, текущая в ее голодное тело, не ослабила ее сопротивление, а наоборот, сделала сильнее. Грегори видел, как Жак вздрогнул, когда Шиа боролась с принуждением. Память Жака была обрывочной, он мог становиться безумцем время от времени, но его чувства к Шиа были сильными и правильными. Целитель преднамеренно понизил на октаву свой голос, используя его чистоту, чтобы убедить Жака.

— У нас немного женщин, они единственная надежда для нашего народа. Один из самых верных способов истребить наш народ, это убить наших женщин. Их нужно охранять всегда. Убийцы снова вернулись на нашу землю. Сама земля стонет под их ногами.

— Шиа видела их. — Жак насторожился, поскольку Михаил приблизился, все еще не доверяя себя человеку, который так близко подошел к Шиа. — Они однажды почти поймали ее.

— Пей, Жак. Я предлагаю добровольно свою жизнь тебе, поскольку ты очень много раз делал это для меня. — Михаил прокусил свое запястье и протянул его брату.

Мгновение, и богатая кровь полилась в его рот, принося с собой вкус и волну власти, фрагменты воспоминаний. Михаил, смеющийся и снимающий Жака с дерева. Тело Михаила, низко присевшее, в защитной позе перед ним, так как вампир с пятнистыми коричневыми зубами начал удлинять ногти, похожие на кинжалы. Михаил, нежно держащий тело Рейвен, реку крови. Землю и небо, сходящие с ума вокруг них, Михаил, смотрящий на Жака с безнадежным решением присоединиться к своей Спутнице жизни в ее выборе.

Глаза Жака переместились на лицо Михаила, исследую каждый его дюйм. Этот человек был лидером, опасным, сильным хищником, который умело управлял их вымирающим видом в течение многих столетий, обходя ловушки. Тот, за кем такие, как Грегори, хотели следовать. Что-то внутри Жака побуждало защитить этого человека.

«Михаил».

Голова Михаила поднялась. Он так ясно услышал эхо своего имени в голове. Тот канал, по которому это пришло, был таким знакомым и близким, но был быстро потерян.

Жак был настолько отвлечен своими всплывающими воспоминаниями, что его концентрация на удержании Шиа уменьшилась. Шиа почувствовала его невнимание и подобралась в ожидании. В тот момент, когда было снято принуждение, она отвернула свою голову от запястья Грегори и отпрянула подальше. Резко распахнув тяжелую дверь, Шиа выбежала в яростную бурю.

Воздух в комнате сразу стал безмолвным, наполняясь своего рода злорадной тьмой. На лице Жака появилась гранитная маска, его черные глаза сразу стали тусклыми и невыразительными. Он вял последнюю каплю жидкости, потом тщательно закрыл рану и поднял голову.

— Благодарю вас за вашу помощь, но теперь я должен попросить вас уйти. Возможно, завтра ночью ты попробуешь свои силы в исправлении моего ума, целитель. — Его пристальный взгляд был наполнен ночью, в интонации отразилась его темная цель.

— Жак… — нерешительно замялась Рейвен.

В этом незнакомце было больше от животного, чем от человека, он был не нежным шурином, которого она когда-то знала. Раньше Жак был переполнен ленивой игривостью, смехом и ребяческими выходками. Теперь он был существом без милосердия, опасным и возможно безумным.

Михаил тихо потянул ее из комнаты, его тело уже начинало терять свои очертания.

«Они должны самостоятельно справиться с этим, любовь моя».

«Он кажется таким опасным».

«Он не сможет навредить своей Спутнице жизни». — Михаил постарался отважно поверить этому.

В Жаке была тьма, пугающая пустота, которую ни один из них не смог пробить. Грегори задержался в дверном проеме.

— Прими меры предосторожности, когда спишь, Жак. На нас охотятся. — Он так же замерцал и исчез, возвращаясь в ночь.

«Грегори, он навредит ей?» — Несмотря на свои уверения Рейвен, Михаил понимал, что он не может рисковать здоровьем Шиа.

И если существовал хоть кто-то имеющий возможность оценить размер нанесенных повреждений уму Жака, то это был целитель.

«Он думает о ее наказании за импульсивное поведение», — мягко ответил Грегори. — «Но я могу чувствовать, как его ум изменяет решение, видя, что эмоции подавляют ее. Жак пытается рассердиться на нее, но у него это не получится».

Древняя кровь полностью возвратила Жаку его силу. Он чувствовал свою огромную власть, снова наслаждался ею. Босиком он прошел чрез комнату к двери и глубоко вдохнул. Несмотря на бурю, он точно знал, где была Шиа. Он никогда полностью не покидал ее головы. Жак мог ощущать ее сумбурные чувства: панику и отчаянье, потребность убежать в Карпатские горы. Избежать встречи с ним.

«Возвращайся ко мне, Шиа».

Это прозвучало как приказ, и он хотел бы, чтобы она подчинилась ему, надеясь, что не придется вынуждать ее сделать это.

Шиа перепрыгнула через гниющее бревно и резко остановилась под ветвями огромного дерева. Приказ был настолько явным, сильным, безо всяких эмоций. Она постаралась разбудить внутри себя гнев. Но не знала как. Это было абсолютно ново для нее. Она не могла забыть, что и прежде у нее не получалось сердиться. Шиа обычно опасалась чувствовать что-либо вообще. Предпочитая анализировать случившееся.

«Пожалуйста, попытайся понять меня, Жак. Я не смогу стать часть всего этого».

«Я не буду обсуждать с тобой побег. Возвращайся ко мне, сейчас же».

Приложив усилие, Шиа ухватилась за верхние ветки дерева. Отсутствие гибкости у Жака по этому вопросу пугало ее больше, чем мог бы испугать его гнев. Она чувствовала силу внутри него, его полную уверенность.

«Я не буду возвращаться. Я не могу. Живи своей жизнью, Жак. Теперь она вернулась к тебе».

Если бы только Жак мог испытывать эмоции в течение прошедших столетий, то тоже боролся бы, как и она, за то, чтобы удержать все под контролем. Все казалось таким интенсивным. Она хотела спокойствия, безмятежного мира, который бы понимала, где могла спрятать свои эмоции и управлять разумом.

«Ты не сможешь выиграть эту битву, Шиа». — Это прозвучало как предупреждение, не меньше.

Интонация была лишена любых проявлений эмоций.

«Почему это сражение должно продолжаться? Ты должен принять мое решение. У меня есть право уехать».

«Возвращайся ко мне, Шиа». — В его приказе прозвучали железные нотки.

На сей раз, он проявил тонкое, но пугающее давление. Шиа зажала обеими руками свою голову.

«Прекрати! Ты не можешь заставить меня».

«Конечно, могу». — Как только слова отзвучали эхом в его голове, он понял, что это правда.

Он мог делать почти все, что угодно. Жак начал спускаться с крыльца на проливной дождь и лениво разминал свои мышцы, наслаждаясь их ответом. Он действительно снова был живым. Мог с легкостью перенести ее к себе, пробудить ее желание. Она должна была знать, что женщины карпатцев всегда находятся под защитой своего Спутника жизни. Шиа никогда не принимала меры предосторожности, никогда не просматривала окрестности, никогда не заботилась о своей безопасности.

Что это за существо, которым он стал? Или он всегда был таким? Мог ли он желать одного человека, который бы заботился о нем, рисковал своей жизнью для него? Если это так, то даст ли он ей время чтобы приспособиться? Жак глубокомысленно потер переносицу.

Она была такой хрупкой и уязвимой. Шиа могла переправиться через самую дикую реку или взобраться на самую высокую гору. У нее была сила, чтобы справиться с чем угодно, кроме своих эмоций. Его безупречная маленькая Рыжеволоска была напугана своими чувствами к нему. Ее детство было просто кошмаром. Он не мог позволить ее жизни с ним превратиться в такой же ужас.

Жак практически чувствовал, как любопытство таяло в районе сердца под воздействием жара, мчавшегося по его крови.

«Единственная, почему ты так упорно борешься со мной?» — Его голос мягко шептал у нее в голове, затопляя нежностью. — «Ты знаешь, что случиться с тобой без меня?»

Ее только что появившейся ответ был затоплен его бархатистым голосом и все возрастающим потоком любви. Если бы он продолжал отчитывать и ругать ее, то у нее появился бы шанс, но в то мгновение, когда Жак заговорил с такой лаской, она снова растерялась. И сразу же почувствовала сильное отчаяние. Шиа никогда не будет свободной от него, никогда.

«И это такая ужасная судьба, любовь моя?» — Его голос просто переворачивал ее сердце. — «Быть со мной?» — На этот раз в голосе присутствовала нотка боли. — «Я действительно такой монстр, получается?»

«Я не знаю, как поступить с тобой. Это чувство заманило меня в ловушку, где я не могу ни двигаться, ни думать». — Шиа прижала свои пальцы ко лбу и оперлась спиной на ствол дерева. — «Я не хочу нуждаться в тебе. Я не хочу быть с одним из вас».

Он двигался к ней равномерно, ни быстро, ни медленно. Потоки дождя стекали вниз по его широким плечам, создавая отблески на спине. Ощущение прохлады прибавлялась к повышающейся температуре его тела. Она казалась такой маленькой и беззащитной. С каждым его шагом на ночном воздухе земля под ногами и древняя кровь, текущая в венах, увеличивали его силу.

«Ты нужна мне, чтобы дышать, Шиа», — сказал он твердо. — «Мне жаль, что это пугает тебя. Мне очень жаль, что не могу лучше себя контролировать, но я никогда не смогу снова остаться один, как тогда. Я стараюсь держаться в тени, но рядом с тобой. Возможно, со временем я смогу дать немного больше простора. Быть со мной пугает тебя, а быть без тебя пугает меня». — В голосе послышались игривые нотки. — «Мы так хорошо подходим друг другу».

Она знала, он идет к ней. И могла это сказать по тому, как ее сердце забилось быстрее в ожидании, как реагировало ее тело. Шиа спрятала свое лицо в изгибе руки, держась ею за ветку над собой.

«Ты не знаешь меня, Жак».

«Я нахожусь внутри твоего сознания. Я знаю тебя. Ты боишься меня, того, что я могу сделать. Ты боишься моей неустойчивости, силы, боишься того, что я есть, и чем стала ты. И все же ты сильна, потому как решила, что никто не должен навредить мне. Ты знаешь, что твой мозг, взволнован теми возможностями, которые ты получила». — Его смех звучал мягко и приглашающее. — «Я твой Спутник жизни, в обязанности которого входит заботиться о тебе, лелеять и защищать. Всегда стараться сделать тебя счастливой. Те же обязанности есть у тебя по отношению ко мне».

«Твоей первой мыслью была заставить меня вернуться к тебе», — обвинила она его.

«Шиа, любовь моя, ты никогда не думаешь о необходимости проверять местность на наличие опасности. И ты не сможешь существовать без меня. Это моя обязанность и мое право защищать тебя».

«А что случится со мной, если ты умрешь? Или что случится с тобой, если умру я?» — Она уже знала ответ.

Она была свидетелем пустой жизни своей матери.

«Это как навязчивая идея».

Шиа сказала эти слова так громко, что ветер мог унести их через горы:

— Я не хочу повторить ее жизнь. — И подняла свое лицо навстречу проливному дождю, чтобы капли стекали по ее лицу, словно слезы.

Но было уже слишком поздно. Она не смогла бы выжить без Жака. Разве она не стала точно такой же, как ее мать в итоге?

Он появился из темноты, такой мужественно красивый, что похитил ее дыхание. Его черные глаза смотрели на нее с чувством собственника и любопытством хищника.

Шиа покачала своей головой.

— Я не достаточно сильна, Жак. — Ветер, хлеставший ее, почти заставил согнуться.

— Выбери жизнь для нас, Шиа, для наших детей. Со мной будет нелегко жить, но я клянусь, что никто не будет тебя любить больше меня. Я сделаю все, что угодно, лишь бы ты была счастлива.

— Разве ты не видишь? Ты не можешь сделать другого человека счастливым. Я единственная, кто мог бы сделать саму себя счастливой. И я не могу этого.

— Ты просто боишься. У нас есть определенные проблемы, Шиа. Ты боишься близости, а мне она необходима. Это вопрос времени, когда мы сможем придти к согласию.

Его голос был так нежен, что у нее складывалось впечатление, словно по ее коже скользят кончики его пальцев с атласной нежностью. Жак подступал все ближе под крону дерева, сверкая своими темными глазами.

— Выбери меня сейчас, Шиа. Нуждайся во мне. Желай меня. Люби меня. Выбери жизнь для нас.

— Это не должно быть таким.

— Мы не люди. Мы карпатцы, дети земли. Мы повелеваем ветром и дождем. А звери — наши братья. Мы можем бежать рядом с волком и взлететь, подобно сове, или стать дождем. Мы не люди, Шиа. Мы не питаемся плотью, как это делают люди, и мы любим не так, как это делают люди. Мы другие.

— На нас все время охотятся.

— И мы тоже охотимся. Это всего лишь жизненный цикл. Посмотри на меня, Шиа.