Темные Пути

Глава 14 Смерть двуногим и мягкотелым!

Трульха

Болотный архонт Трульха распустил гребень и самодовольно побулькивал. То есть, булькал он всегда, а вот повод погордиться собой появился только что. Уже под вечер Вурдун — правая клешня самого Рухата — закончил осмотр его владений и так не нашёл, к чему придраться. А ведь мог бы, ещё как мог бы!

Неизвестно, кто нашептал Рухату, что болотные собираются откочевать в самые топи и жить там сами по себе, но земляной архонт не на шутку встревожился. Терять такого данника не входило в его планы. И тут же послал в становище болотных верного слугу Вурдуна. С подарками.

Ага, так Трульха ему и поверил. Отнять добычу у более слабой стаи — на это земляные горазды, а чтобы что-то дарили — такого не припоминается. Значит, гость будет совать свои жвалы во все норы и запруды, пока не найдёт признаков измены. И уж болотный архонт постарался, чтобы Вурдун ничего не нарыл.

Разумеется, дождя без туч не бывает, и стая в самом деле намеревалась откочевать. Но не сейчас, а через года полтора, когда молодая матка скользунов начнёт приносить потомство, и пищи станет вдоволь. Воины Трульхи наберутся сил, и не нужна будет болотным надёжная, но очень уж накладная защита Рухата. А до той поры нужно изображать из себя покорного и слабого соседа.

Вот и водил Трульха любознательного гостя по всему болоту, за исключением лесного озера, где под присмотром лучших бойцов стаи набирала силы драгоценная матка. Но о ней даже в становище знали немногие. Болотный архонт предусмотрел даже такие случайности.

И тут всё чуть не испортили глупые фраи. Привезли мясо в неоговоренный срок. И ведь не отошлёшь их назад, мясо матке ох как необходимо! Но и в становище пускать чужих нельзя. Рухат не любит, когда кто-то своевольничает. Торговля с фраями — его привилегия. Если бы Вурдун увидел чужих в становище — не сносить бы Трульхе головы.

Однако и здесь всё обошлось. С фраями рассчитались за товар прямо на заставе, в стойбище не пуская, и уже завтра следа их не останется на болоте.

На радостях архонт даже угостил гостя свежатиной, досатавленной фрайскими торгашами. Редкое лакомство, но мир с Рухатом стоит такой жертвы. Угощайся, Вурдун, не стесняйся! Авось, на будущий год тебя потчевать уже не придётся.

Дорогой гость степенно выпустил воздух из кишечника, обтёр восемью передними лапами кровь со жвал и брюшных колец и удовлетворённо прошипел:

— Ну, спасибо, Трульха, уважил! Не ожидал такого угощения. Обязательно скажу Рухату, что под его покровительством твоя стая процветает.

'Вот и угощай этих грабителей! Того и гляди, Рухат дань увеличит, — расстроился было болотный архонт, но уж больно удачный сегодня был день, чтобы думать о неприятном.

— А что это происходит на том берегу? — спросил вдруг Вурдун, изогнувшись и приподнимая верхнюю часть туловища, чтобы лучше видеть. — Какие странные забавы у твоих воинов, Трульха!

Пирующие расположились возле небольшого пруда в центре становища, со всех сторон окружённого сейчас стражей, чтобы никто не посмел побеспокоить архонта и его важного гостя. Хозяин возлежал чуть ниже, ближе к воде, и с его места не было видно, как два стражника, пролетев по воздуху изрядное расстояние, один за другим шумно плюхнулись в прибрежную тину.

Ещё не закончивший ужин архонт неохотно поднялся, складывая на ходу перепонки, и проворчал:

— Вот бестолочи! Даже в охранении выясняют, кто из них сильнее. Сейчас распоряжусь, чтобы не шумели.

Но отдать приказ он не успел. Сквозь прибрежные кусты к нему продирался незнакомый здоровенный фрай, размахивающий на ходу выломанной у кого-то из стражников клешнёй. Вряд ли он хотел просто подарить её архонту. Трульха уже начал боевую трансформацию, но неповоротливый с виду Вурдун среагировал раньше. Он приподнялся на хвосте, так что не менее двадцати его лап оказались в воздухе, и раздул капюшон. Фрай, по-видимому, никогда не участвовавший в стычках с нахтами, на мгновение остановился, поражённый зрелищем. Этого мгновенья оказалось достаточно, чтобы подоспели воины Трульхи. Первый подкрался к наглецу сзади и прилепился присосками к локтям, сковывая движения фрая. Второй быстро освободил водяные пазухи, разжижая грунт под ногами чужака. Фрай тут же начал погружаться в жидкую грязь и уже провалился по колено. А на подходе был уже и третий воин, слегка замешкавшийся из-за того, что отращивал новую клешню вместо обломанной.

Архонт облегчённо булькнул, не сразу сообразив, что опасность ещё не миновала. Наоборот, только усилилась. Лишённый возможности драться, чужак принялся кричать.

Половину слов Трульха либо не знал, либо не разобрал, но и оставшейся половины было достаточно, чтобы понять — все его старания пошли прахом. Глупый фрай выкладывал все его торговые секреты. Оставалось надеяться, что посланец земляного архонта знает фрайский язык ещё хуже и не догадается, о чём речь. И вроде бы всё к тому и шло.

— Откуда взялся этот наглец, Трульха, и что он говорит? — поинтересовался Вурдун, с протяжным свистом возвращаясь в обычную форму.

— Я совсем забыл рассказать тебе, Вурдун, — попытался выкрутиться архонт, виновато опуская гребень, — что вчера на речной заставе поймали заблудившегося в болотах фрая. Бестолкового, но очень сильного. Он, как видишь, даже от моей охраны сумел отбиться. А теперь просит, чтобы его отпустили домой. Как ты считаешь, отпустим?

Пусть уж лучше земляные думают, что Трульха — выживший из ума, дряхлый старик, чем подозревают его в излишней самостоятельности. Глупость — не преступление.

— Ты кого решил обмануть, Трульха?

Посланец земляного архонта опять попытался принять боевой облик, но второй раз подряд трансформация давалась ему с куда большим трудом.

— Я же прекрасно слышал, как фрай вопил про какой-то уговор, честную сделку и неблагодарность нахтов. Значит, у тебя имеются свои дела с мягкобрюхими?

Болотный архонт лихорадочно искал выход, продолжая изображать полную беспомощность. Даже если прямо сейчас заставить фрая замолчать навсегда, это уже не спасёт положения. Вурдун не успокоится, пока не выведает все тайны. Самого посланца можно не опасаться, в нём больше видимости, чем настоящей силы. Но за ним вся мощь земляной стаи. Лучше уж сразу избавиться от соглядатая, а потом опять попытаться сыграть слабоумного старика, чем добровольно класть голову в пасть Рухата.

Незаметно для гостя, Трульха высвободил брюшной клапан и одним резким толчком выпустил из пазухи всю воду. Этот приём никогда не подводил архонта, удался и сейчас. Тонкая струя без труда перерезала пополам не успевшее затвердеть тело Вурдуна, и две половинки гигантской многоножки упали прямо к ногам болотного вождя.

На второй удар запаса воды не осталось. Значит, ненужного свидетеля уберут стражники, раз уж не догадались сделать это сразу. А потом, скорее всего, Трульха избавится и от них. Ни к чему ему лишние глаза и лишние болтливые языки.

Но день никак не желал заканчиваться по-хорошему. На дальнем берегу пруда появились ещё двое фраев. Один, маленький и коренастый, с волосами на лице, был хорошо знаком архонту. Именно он принёс ночью подарок, которым в последний раз в жизни полакомился бедняга Вурдун. А вот второй… Похоже, это был даже не фрай, а веркувер. Странно, как эти двое могли оказаться вместе, да ещё здесь, да ещё так не вовремя. И повёл себя веркувер странно. Вытянул вперёд руку с растопыренными пальцами, сжал их в кулак и рёзко дёрнул обратно. В то же мгновение недавно пленённый фрай с чавкающим звуком выбрался из трясины и непостижимым образом перелетел через пруд прямо к двум своим товарищам.

— Идём отсюда, Кут, — сказал волосатолицый, ничуть не удивившись увиденному, — пока всё становище не сбежалось.

А его «похожий на врага» спутник продолжал размахивать руками.

«Колдун! — запоздало сообразил Трульха. — Опять будет драка, а перевоплотиться ни сил, не времени не хватит».

Природный инстинкт, чутьё бывалого бойца заставили вождя упасть на землю и спрятаться за задней половиной трупа многоножки. В следующий миг прогремел ужасающей силы раскат грома. Архонт задёрнул защитной плёнкой глаза и уши, однако нос остался открытым. И в него ворвался горячий запах палёного мяса.

Когда Трульха решился открыть глаза и осмотреться, колдуна со спутниками у пруда уже не было. Зато вокруг вождя собрались все охранявшие его воины.

— Чего стоите? — взвизгнул архонт. — Догнать! Привести ко мне!

Тут взгляд его остановился на обугленном теле Вурдуна.

— Впрочем, нет, — уже спокойно распорядился он. — Приводить сюда не нужно. Дарю их вам.

Своё дело веркуверский колдун и его приятели-фраи уже сделали. Избавили Трульху от необходимости оправдываться перед Рухатом.

Луфф

— Слева, Луфф, за раздвоенным сухолистом!

— Спасибо, вижу.

Чем дальше, тем больше эта погоня напоминала глуповатую детскую игру. Кто-нибудь из отряда — Тляк, или Олтей, а чаще всего Шая — подсказывали, где притаился ещё один ретивый преследователь. Правда, названия деревьев упоминать не обязательно. Я ещё не научился их различать. Но всё равно подсказки позволяют вовремя обнаружить опасность. А дальше — кто не спрятался, я не виноват. Смельчак получает заслуженную воздушную оплеуху и отлетает вглубь болота. Очень смешно. Жаль только, что сил каждый такой шлепок отнимает немало. Сколько я ещё выдержу?

Но лучше уж играться в войну, чем дожидаться повторения атаки. Первую, когда нахты догнали нас на краю становища, отразил быстро и, можно сказать, без проблем. Пиявку-переростка, что решилась прыгнуть сверху, я просто разорвал на части. Ну, не так героически, как рассказываю, но всё-таки. На самом деле я, признаюсь, испугался её разинутой зубастой пасти и слишком уж резко отмахнулся. Тварюга лопнула в воздухе, не долетев до цели каких-то пару шагов.

Это эффектное зрелище на мгновенье остановило других нападавших. И Кут, ещё не забывший своего триумфального прорыва к пруду, сам перешёл в наступление. Сначала он попытался засадить кулаком в глаз какому-то многорукому слизняку, потом хотел рубануть по жабрам наглой рыбине с клешнями вместо плавников. Однако повторения подвига не получилось. Первый удар прошил слизняка насквозь, не встретив сопротивления, но и не нанеся серьёзного вреда. Кулак просто погрузился в вязкую жидкость, а потом вынырнул обратно. Зато рыбина успела защититься клешнёй, и глыбарь едва не отшиб себе руку об крепкий панцирь.

Я не испытывал желания выяснять, кто окажется сильнее в этой схватке, и попросту сдул атакующую сторону с поля боя. Не сам, конечно, а с помощью небольшого, но мощного смерча.

Признаться, я уже давно перестал удивляться, как у меня это всё получается. Гораздо больше удивил Тляк. Вместо того чтобы похвалить, он принялся орать на меня, как на нашкодившего недоумка:

— Сколько раз тебе нужно повторять, чтобы силы берёг? С этими мы и без тебя справились бы. А вот как сбежится сейчас вся стая, а ты уже выдохся — что делать станем?

Не поверил я ему. После такой взбучки твари вряд ли снова полезут в драку. Да и далеко их унёс мой смерч, когда ещё обратно вернутся. Но карлюк, видать, хорошо изучил повадки нахтов, потому оказался прав он, а не я.

Мы уже и Олтея догнали, и пару вёрст к переправе по грязи прошагали, а погони всё не было. И когда совсем успокоились, перестали оглядываться назад, тут-то и началось.

— Справа, за кочкой! Нет, чуть дальше. Видишь, шевелится?

— Ага, сейчас успокоим.

Из тихой, грязной лужи вдруг вытянулось пятнистое, зелевато-бурое щупальце и вырвало лютобой из рук Кута. Вероятно, на Олтея должны были напасть одновременно несколько нахтов, но уже знакомая нам клешнерукая рыба чуть запоздала. Старый смазль успел вскинуть оружие и три раза наугад выстрелить в воду. По крайней мере один выстрел попал в цель. Потому что вынырнувший из болота нахт и больше ни на кого не прыгнул. Лишь несколько раз судорожно вздохнул, повалился обратно в воду, пару раз дёрнулся и затих.

Мы невольно засмотрелись на бьющуюся в агонии рыбину, а нужно было готовиться к новому нападению. Ещё один ныряльщик длинным и гибким усом изловчился выбить лютобой у Олтея. А мои ноги захлестнули уже знакомые щупальца.

Я потерял равновесие и взмахнул руками. Забавно, но именно это движение помешало врагу таким же образом захватить мои руки.

Я представил себе, как рука моя, словно острый меч, обрубает мерзкие конечности нахта. Как обычно, этого оказалось достаточно. Залитый фиолетово-синей кровью обрубок упал в воду. И с этого момента шансы нахтов провести успешную атаку быстро скатились к нулю.

Правда, на помощь им спешило ещё десятка три весьма живописных чудищ, но я не стал их подробно рассматривать, стараясь не повторять прежних ошибок. Хотя, успел при этом наделать новых. Трудно сказать, с чего я взял, что их можно остановить встречной волной болотной воды. Видимо, это было первое, что попалось мне на глаза. Но нахты просто поднырнули под катящуюся на них волну и продолжили движение. Пришлось использовать уже проверенный в деле, но куда более утомительный смерч. И вышел он у меня слабеньким, отбросив врага всего на сотню шагов.

— Смотри, Луфф, слева двое наперерез бегут!

— Пусть бегут. Далековато, не достану.

Впрочем, с остальными мои друзья уже почти справились сами. Оказалось, что фрайские хлысты — довольно грозное оружие. Гибкие и крепкие, не хуже нахтовских щупалец. Да в придачу ядовитый шип на конце. Сам я так и не смог освоить обращение с ними. Но и Тляк, и Олтей, и даже Кут орудовали хлыстами очень ловко. Пятеро из шести нападавших уже не могли доставить нам неприятностей.

Зато последний мог и доставлял. Ещё один многорукий многоног догадался, что дело плохо, оплёл щупальцами Шаю и, прикрываясь ей, начал отступать к своим. Попасть в него, не задев при этом смазлицу, было невозможно. Но я не собирался отдавать болотной твари такую добычу. Кого угодно, только не её! Мы ведь так и не успели обсудить интересовавшую меня проблему.

Нужно срочно что-то делать, но ничего умного в голову не приходило.

— Да чтоб ты сдох, скотина! — в сердцах выкрикнул я и со всей возможной ненавистью посмотрел в выпяченные глаза нахта.

М-да. Рано я объявил, что ничему больше не удивляюсь. Чудище послушно выполнило мою команду, разжало щупальца и рухнуло замертво. Олтей успел подхватить дочку, пока она вслед за похитителем не погрузилась в трясину. Значит, ещё поговорим. Только не теперь. Мне что-то тоже нехорошо стало.

Тляк уже привык к приступам, накатывавшим после активного колдовства, потому без промедления предложил щепотку порошка.

— Ты это брось, парень! — якобы шутливо проворчал карлюк. — Держись, не падай. Уйдём от погони, тогда хоть три дня валяйся.

К счастью, нахты больше не пытались напасть, а преследовали нас на почтительном расстоянии. С теми же, кто не был достаточно почтителен, я расправлялся полюбившимся мне способом. К тому же, зарекомендовавшим себя, как самый экономичный. Но всё-таки нас потихоньку сбивали с верного курса, и вскоре Тляк объявил, что к переправе мы не попадём, проскочили мимо.

— Да какая разница! — хмуро ответил Олтей. — Всё равно переплыть реку не позволят. Это ж болотные нахты. Они в воде — как дома. А ведь мы ещё и со свинами!

Как ни крути, предстоит ещё одна стычка. И не уверен, что на этот раз всё обойдётся благополучно. Вот по сухому мы бы от них ушли. Но вокруг на десятки вёрст одни болота. Где ж тут сухой путь отыщешь?

А если самому его высушить? Нет, это ж какую жару нужно вызвать, чтобы всё болото высохло! Каторжная работа! Загнусь раньше, чем закончу.

Ну, тогда, может, наоборот? Не нагреть, а заморозить? И не обязательно всё болото.

— Постой-ка, Тляк, у меня одна идея возникла.

Остановился не только карлюк, но и все остальные. Вот, оказывается, как зарабатывается авторитет. Стоит всего-то пару раз попутчиков от смерти спасти, как тебя слушаться начинают.

— Ну, что ты там придумал, Луфф? — тревожно спросил Тляк.

— Сейчас сам увидишь, — не стал я портить сюрприз. — Просто постой рядом. На случай, если фокус не получится.

Дважды побитые нахты, похоже, тоже начали меня уважать. Увидев, что я остановился, они не ринулись на меня всей толпой, а тоже притормозили. Собрались на безопасном расстоянии и стали совещаться, жестикулируя щупальцами. Как раз этого я от них и добивался.

Я представил себе самую жуткую стужу, какой ни разу за восемьдесят лет моей беззаботной жизни не случалось в Вюндере. Какой просто не бывает на свете. И в тот момент, когда кончики моих пальцев уже потеряли чувствительность от холода, направил этот подарок прямо под ноги ничего не подозревающим нахтам.

Отгоняя опускающуюся на глаза темноту, я щёлкнул пальцами и вытянул в сторону раскрытую ладонь. Слава богу, Тляку не нужно ничего объяснять. Ладонь приятно защекотали крупинки высыпающегося порошка. Ещё одно мучительное глотательное движение, и в мир вернулись краски, звуки, запахи. В мир вернулся я.

— Тебе понравилось, Тляк? — поинтересовался я зрительским впечатлением от ледяной скульптурной композиции.

— Ещё бы! — сверкнул неестественно-белыми, как у всех любителей стихина, зубами карлюк. — Лихо ты их заморозил. Только должен тебя огорчить: как только лёд растает, нахты очухаются.

— Ты уверен? — огорчился я.

— Был случай убедиться.

Жаль, такой шедевр пропадёт! Замороженные нахты мне нравились куда больше, чем прыгающие и обхватывающие щупальцами.

— И скоро они оттают?

— Ты меня спрашиваешь? — опять усмехнулся Тляк. — Разве я их замораживал?

Так, понятно. Тогда остаётся последний вопрос:

— Ну, и чего же мы ждём? Побежали к реке!

— Так я не против. А вот ты-то сможешь сейчас бежать?

— Ну, я уж как-нибудь.

Переправа в сумерках показалась мне плохой идеей. По-видимому, не только мне. У некоторых попутчиков и о предыдущей, дневной попытке остались страшноватые воспоминания.

— Насколько я помню, по ночам эти твари спят, — как-то не очень уверенно заметил Тляк.

— Насколько я помню, ты говорил, что раньше их здесь вообще не было, — не удержался от ехидства я.

Карлюк и сам понимал, что никого не успокоил своим заявлением, и от того лишь сильнее горячился:

— Ну, если хочешь, можешь заночевать здесь.

— А может, лучше сразу вернёмся в становище? — предложил я. — Или прикажешь мост тебе построить?

Понятно, что все устали, но ведь не больше моего! Надоело ловить на себе взгляды, полные невысказанного упрёка: «Ты же колдун! Сделай так, чтобы всё обошлось». Пока не припекло, обо мне ни Кут, ни Тляк не вспоминали, сами распоряжались. А теперь началось: погоню останови, высосалей разгони, да ещё и через реку перенеси.

И дальше, как я понимаю, будет только хуже. Если нахты не передумали, то и на том берегу нас в покое не оставят. Ещё, как минимум, пять дней идти по болотам, отбиваясь от их наскоков? Нет, я точно выдохнусь. А без меня и остальные долго не продержатся. Нужно придумать какой-то другой выход.

— А почему именно мост? — спросила вдруг Шая. — Может быть, плот?

Давненько, однако, она свой голос не подавала! И лучше бы молчала и дальше.

— И куда мы на нём поплывём? — спросил за меня Кут. — К озеру, где этих тварей ещё больше?

Я не совсем понял, кого он и мел в виду — высосалей или нахтов, но в любом случае был согласен с ним. Чуть ли не в первый раз за весь поход.

— Если не наклоняться над водой, они тебя не увидят, — вступился за дочку Олтей. — По течению быстро доплыли бы. А верстах в двадцати за озером степь начинается. Туда нахты за нами не сунутся. Я бы рискнул.

— Это ж крюк какой! — протянул Кут и вопросительно посмотрел на карлюка. — Когда ж мы домой-то вернёмся?

Тот лишь нерешительно почесал бороду. Возвращения нам и так никто не обещает. Надо же! Всю дорогу выясняли, кто здесь главный, а теперь и приказ отдать некому. Осталось только со свинами посоветоваться.

— А по мне так лучше сто вёрст по сухой земле пройти, чем десять — по болоту! — продолжала настаивать Шая.

Тут она, конечно, права. Но вообще-то мне всё равно, до чего они договорятся. Я спать хочу.

— Э-эй, Луфф, не отключайся! — дёрнул меня за руку Тляк. — А деревья на плот кто рубить будет?

— А разве кроме меня некому? — спросил я, с трудом открывая глаза.

— Так ведь у тебя быстрей получится, — ловко выкрутился карлюк. — Давай, свали нам десятка два дубелей, а потом хоть сутки напролёт спи.

Заманчивое предложение, что и говорить.

Неподалёку от переправы на пригорке пристроилась жалкая кучка хилых, кривоватых деревьев. Судя по всему, их и имел в виду Тляк. Ничего более подходящего я всё равно не приметил.

— Ну, смотри! Если обманешь, в крысюка превращу!

Я небрежно махнул рукой в сторону деревьев и, даже не поинтересовавшись результатом — ясное дело, что упадут — хотел было пристроиться на отдых.

Хорошо, что Тляк так и не отпустил мою руку. Крайний, самый высокий из дубелей, рухнул как раз на ту кочку, где я собирался улечься. Карлюк еле успел рвануть на себя рукав моей куртки, и мы вместе повалились во влажный, но мягкий мох.

Что ж, тоже не плохо. Разбудите меня перед отплытием…