Темные Пути

Глава 25 Старые знакомые

Пинн

— Хорошо, Левый, спасибо, можешь отдыхать. Только не забудь сообщить, если Тортур вдруг вернётся.

Парнишка уже несколько дней отирается в лагере моего бывшего начальника. Наплёл там, что тоже хочет стать переходчиком, да вот беда — отец против. Вон он якобы и сбежал от меня поближе к героям своей мечты. Вроде бы поверили, а когда там у них месиво началось, парня даже обратно к отцу отослали. Спасали, надо полагать. И теперь он у переходчиков всё равно как родной, но Тортуру на глаза старается не попадаться, а сам за ним следит внимательно.

Если я что-то понимаю в характере старика, то он решил немедленно проверить рассказ простачка Луффа. Видно, не терпится вернуть себе амулет перехода, украденный… э-э… ну, в общем, кем-то украденный пару лет назад. И придётся ему всё делать самому. Активировать амулет и установить так, чтобы образовался новый переход — задача не трудная, проще, чем выкрасть его из сокровищницы Ордена. А вот снять обратно и остаться при этом в живых по силам только Тортуру. Да и то с немалыми рисками. Как ни жалко мне было тогда оставлять ценную вещь в городе, а пришлось. Ну, ничего, может быть, болтливость колдуна ещё обернётся мне на пользу.

Вот только что Тортур будет делать дальше? Вернётся обычным путём, или попытается пройти по моему лазу, пока инерция амулета ещё держит проход открытым?

Я бы на его месте не стал тащить эту штуку через весь город, тем более что идти придётся мимо рынка. Напасть на почтенного веркувера даже в самом безлюдном месте никому и в голову не придёт, а вот воры там работают замечательно. Кто-нибудь толкнёт тебя нечаянно, долго будет извиняться, пытаться почистить испачканную одежду, или как-то ещё загладить свою вину, а потом глядь — в руках у тебя совсем не то, что ты нёс несколько мгновений назад, а неуклюжий, но крайне любезный господин уже растворился в толпе.

С веркуверской охраной Тортур тоже не пойдет, чтоб не привлекать лишнего внимания Магистрата. Он пойдёт через лаз. А значит, у меня появится возможность сорвать одной рукой сразу две ягоды. И кажется, я знаю, кто станет этой рукой.

Ашеда, нахта из воздушной стаи, я нашёл в лесу, когда сам прятался от атаки Рухата. Бедняге здорово не повезло, в самом начале боя он попал под выстрел термовика. Все три левых крыла сгорели начисто, да и брюхо подпалило основательно. Лежал в кустах и тихо поскуливал. Меня он увидел первым, но даже отползти и спрятаться не смог. Ждал смерти, но я не только пощадил раненого, но и перепрятал понадежнее. У нахтов странные понятия о честной войне, и мне на них, разумеется, плевать. Но если мне это ничем не повредит, почему бы иной раз и не соблюсти чужие правила? Тем более, что нахту без меня всё одно не выбраться, яма слишком глубокая, а крылья у него когда ещё отрастут. Зато я, как смог, подлечил его раны, и Ашед теперь должен мне «одну жизнь», вот пусть и отрабатывает.

Отыскать убежище даже в сумерках не составило особого труда. Я раскидал ногой закрывающие яму ветки игольника:

— Как дышится, Ашед? — спросил я на языке нахтов.

— Спасибо, бывало и хуже, — проворчал пленник. — Вот только жрать охота.

— Ничего, в стае накормят. Добраться до своих сможешь?

Нахт удивленно вскинул свою птичью голову с рыбьими глазами:

— Ты отпускаешь меня? Почему?

— Разумеется, не за то, что ты такой симпатяга.

Всё-таки нахты не такие тупые, как принято считать. Иметь дело с ними даже проще, чем с некоторыми фраями, не говоря уже о веркуверах. Вот и Ашед сразу понял, что к чему.

— Чем я могу отплатить тебе?

— Слушай внимательно, Ашед. Ты знаешь Горгу из лесной стаи?

— Кто ж не знает лучшего бойца леса?

— И он захочет при встрече разговаривать с тобой?

Вопрос немного грубоват, но на это и весь расчёт. Разумеется, Ашед не ровня одному из лесных вождей, но сам нахт в этом никогда не признается, зато может обидеться и поклясться, что непременно поговорит с Горгой.

— Что ты хотел сказать ему, мягкобрюхий?

— Меня зовут Пинн. Запомни это имя, палёнокрылый! Когда-нибудь ты сможешь похвастаться знакомством со мной. А Горге передай вот что: послезавтра, в крайнем случае, ещё через день, он сможет найти убийцу своих родителей в пещере возле Стылого урочища. Возможно, там будет и охрана, но всего несколько человек, и не мне объяснять Горге, как поступить в этом случае.

— А что ты попросишь у него взамен?

— Только то, что Горга не сможет съесть. Пусть прихватит с собой вещи покойника, а потом ты принесёшь их мне.

Ашед всё ещё сомневался.

— Хорошо, я всё ему передам. Но почему Горга должен поверить тебе?

Да, дружище нахт, это был удачный выстрел. Только не в ту цель.

— Он должен поверить тебе, Ашед.

— Но мне-то ты можешь объяснить, зачем тебе всё это?

— Потому что не только у нахтов есть кровные счёты, — соврал я, попытавшись изобразить на лице дебильную гордость настоящего нахта. — Всё, уходи.

И я выдернул Ашеда из ямы за единственную его более-менее здоровую лапу.

Тортур

Тортур не стал зажигать факел. Настоящую опасность в Переходе глазами не увидишь, чаще она появляется внутри тебя самого. А то, что снаружи — так, пустяки, пугалки для новичков. К тому же новый путь только что прошли двое разведчиков. Один из них остался поджидать своего начальника на выходе, другой вернулся, и теперь будет охранять вход от случайных посетителей, пока лазейка в Барьере сама собой через пару дней не затянется. Амулет, её создавший, Тортур уже снял. Но решил пока не останавливать — это тонкая работа, требующая полной концентрации сил и внимания, лучше проделать её в более подходящем месте. Да и дополнительная защита от сюрпризов Перехода ему тоже не помешает.

Какая удача, что амулет отыскался именно сейчас. После войны с нахтами влияние Тортура в Ордене заметно упало. Не то, чтобы он показал себя плохим руководителем, но победу-то одержали всё же ребята Барга, да ещё и спасли группу переходчиков от полного уничтожения. Ещё недавно ни у кого не вызывало сомнений, что новым приором после смерти Будда станет Тортур. Но теперь у него появился сильный конкурент. Откровенно говоря, более сильный. И если маршал займёт приорское кресло, то сделает всё возможное, чтобы неудачливый соперник отправился вслед за Буддом. Наверное, и сам Тортур поступил бы так же, но легче от этого не становится.

Однако возвращённый амулет поможет представить ситуацию в другом свете. Дескать, Тортур тоже не сидит сложа руки и своё дело выполняет исправно. Более того: помогал маршалу справиться с его обязанностями, из-за чего, собственно, и понёс такие потери. И возможно, избрание нового приора удастся затянуть на долгое время. Тогда Тортур успеет обучить новобранцев, а торговля с городом возобновится в прежних объёмах. И тогда ещё посмотрим, кого в итоге выберет Капитул — его или Барга. В крайнем случае, с помощью амулета он сможет выбраться из любой ловушки. Благо, в городе уже всё подготовлено для безбедной и долгой жизни.

Но пока можно об этом не задумываться. Думать о чём-то постороннем в Переходе вообще не рекомендуется, даже таким профессионалам, как Тортур. На самом деле, опытный переходчик рискует не меньше, чем новичок. Его тело уже много раз испытывало на себе дикую, ломающую силу изменений, но не становится менее восприимчивым, не привыкает и не закаляется. Скорее наоборот помаленьку меняется, постепенно отравляясь магией Барьера. Другое дело, что ветеран заранее чувствует опасность и умеет с ней бороться. Он способен усилием воли прекратить изменения и с закрытыми глазами по мельчайшим колебаниям разрывающей его на части силы отыскать самый лёгкий путь. Ещё и поэтому Тортур предпочитал идти в темноте. Так ничто не мешает следить за собственным состоянием. И сейчас он чувствовал, что мощь Перехода ослабевает, отпускает его. Значит, выход где-то рядом.

Всё ещё не открывая глаз, Тортур сосредоточился и уловил слабый ветерок, не способный пошевелить даже волосы на макушке, пробивающийся откуда-то сверху, слева и, разумеется, спереди. Веркувер различил в нём запах молодой листвы, смолистых стволов игольника, прелой земли и свежей, не застойной воды. Там, за пределами Перехода жил своей немудрёной жизнью самый обычный лес. Впрочем, не совсем обычный. К запахам дикой природы примешивалось что-то странное, мучительно знакомое и оттого тревожащее. Ах, да! На выходе должен дежурить Вердер, молодой ученик караванщика, в результате последних печальных событий превратившийся в ближайшего помощника Тортура. Удивительно, но пожилой веркувер не замечал раньше ничего особенного в том, как пахнет один из его подчинённых.

Всё, теперь можно и осмотреться. Вон оно, светлое пятно выхода, в каких-то пятидесяти шагах от него. Тортур перекинул за спину мешок с амулетом и скорее по привычке, чем в силу необходимости, поправил клинок на поясе. Другого оружия при нём не было, да и доспехи здесь только помешали бы. Чего только не насмотрелся Тортур за те годы, что сам водил караваны. Случалось, что жёсткий воротник панциря под действием Перехода вдруг начинал сжиматься и душил своего хозяина. Чем меньше берёшь с собой вещей, тем спокойней. И вообще, чего это он так разволновался? Уж не старость ли подбирается?

Веркувер усмехнулся собственным глупым мыслям и шагнул из пещеры на свет. Солнце на мгновение ослепило его, но остальные чувства продолжали исправно работать. Нет, всё-таки что-то не так. Слишком тихо вокруг, и ещё этот запах.

— Вердер! — вполголоса позвал веркувер. — Где ты, недотёпа? Я же велел ждать меня прямо у выхода.

Где-то неподалёку прошелестела листва, коротко пискнула какая-то птица, но ответа Тортур так и не дождался. Он внимательно осмотрел окрестности в поисках следов своего помощника, и конечно же, обнаружил их. Эх, молодёжь! Натоптал так, будто сам собой в чехарду играл. Или не сам с собой… Или не играл…

Тортур вдруг отчётливо понял, чем ему не понравился запах Вердера. Это был запах мёртвого Вердера.

— Ну, вот мы и свиделись, старый друг! Я долго ждал этой встречи.

Ещё не обернувшись, Тортур узнал характерный присвист речи нахта.

— Горга?

Монстр оскалил зубы в довольной ухмылке.

— Значит, узнал? Тем лучше. Не придётся тратить время на объяснения. Ты знаешь, зачем я здесь, и знаешь, что никто не придёт тебе на помощь. Пора…

Тортур не стал дожидаться окончания торжественной речи. Понимая, что бежать некуда, а шансов против Горги у него мало, веркувер атаковал первым. Прыгнул вперёд, выставив перед собой два пальца правой руки и надеясь попасть ими в глаза нахту. Как показала недавняя история, любое оружие против Горги бесполезно. Эта тварь уязвима лишь в рукпопашном бою. Да и то не точно…

Горга продолжал бормотать давно заготовленные обвинения и едва не пропустил атаку. Лишь в последнее мгновение он успел чуть наклонить голову. Веркувер сбил его с ног, но сам по инерции пролетел дальше и, толком не сгруппировавшись, неуклюже и как-то боком перекувырнулся.

«Какие, однако, жёсткие корни в этом лесу!» — раздражёно подумал Тортур, не сразу сообразив, что ушиб спину о свой же амулет.

Он упустил возможность для внезапной атаки, и теперь оставалось только подловить противника на неосторожном движении. Нарочито медленно, с кряхтением поднялся, словно случайно опустив голову и не глядя на нахта. Горга же, как обычно, залился приступом веселого смеха — и с готовностью ринулся в драку.

Тортур только этого и ждал. Жёстким блоком левой руки он остановил прыжок нахта, а ребром правой резко рубанул противника по шее. В былые годы веркувер таким приёмом сразу ломал врагу позвонки, но быстрота и сила потихоньку ушли от Тортура. Да и Горга ведь не был обычным противником. Голова его дёрнулась, но шея выдержала. И даже то, что маленький лёгкий нахт отлетел от толчка в сторону, сыграло в его пользу. Он успел оправиться от потрясения и снова был готов к схватке. Зато левый рукав куртки Тортура медленно намокал от крови. Зубы Горги оставили глубокий след на его предплечье.

Горга кругами ходил вокруг веркувера, время от времени стараясь достать его растопыренными когтями. А Тортур несколько раз пытался поймать нахта на обманном манёвре. Но тот быстро сообразил, что следует опасаться только правой руки веркувера, и не реагировал на движения раненой левой. А она с каждой минутой слушалась всё хуже и хуже. Вскоре Тортуру стало ясно, что больше десяти минут он не продержится.

Тем не менее, он не собирался сдаваться. Память подсказала выход из трудного положения. Точнее говоря, не выход, а вход. Давным-давно, ещё совсем молодым, Тортур угодил в одну переделку. На их семёрку, патрулирующую подступы к Переходу, неожиданно напала стая нахтов. Силы были неравные, и командир приказал отступать к самому Переходу. Расчёт был на то, что нахты попадутся в одну из ловушек, но хитрые твари шли по следам отступающего отряда и проскочили все препятствия. В результате положение веркуверов ничуть не улучшилось. Трое из них были ранены и едва держались на ногах. И тогда командир решил уходить от врага прямо в Лаз. Конечно же, начальство его за такую идею не похвалило — не хватало ещё привести за собой в город монстров. Но оказалось, что нахты панически боятся Барьера и переходов. Они не рискнули даже подойти поближе, побродили до вечера вокруг, и ушли ни с чем. Тортуру тогда не удалось выяснить, знал ли командир заранее, что так и произойдёт, но потом в старинной хронике он нашёл описание такой же истории. Значит, в тот раз нахты остановились не случайно, что-то их отпугнуло. И веркувер решил воспользоваться однажды уже сработавшим способом.

Отцепив от пояса бесполезный клинок, Тортур с силой метнул его остриём в грудь Горги. Монстр спокойно дождался, когда острая сталь пролетит насквозь, и издевательски рассмеялся. Но пока нахт веселился, Тортур успел пробежать те несколько десятков шагов, что отделяли его от спасительной пещеры. Тяжело переводя дыхание, старый веркувер оглянулся. Горга с обиженным рёвом приближался. На мгновение нахт остановился, принюхался, недовольно мотнул головой, но всё-таки зашагал дальше. Проклятье, у этого нахта всё не так, как у других!

Тортур продолжал отступать вглубь Лаза, и каждый новый шаг давался ему всё с большим трудом. Тут и здоровому, полному сил веркуверу пришлось бы не легко, а уж раненому старику и подавно. Спрятаться невозможно, даже если бы Горга плохо видел в темноте, нюх подсказал бы ему, где находится противник. Хорошо ещё, что сам нахт тоже выглядит уже не столь стремительным, как прежде. Возможно, осторожничает, а может и на него начинает действовать Переход. Однако тварь до сих пор посмеивалась и отпускала язвительные комментарии в адрес оступавшего Тортура:

— Ты, наверное, не такой вкусный, как твой слуга, но поверь, старик, я поужинаю тобой с огромным удовольствием. Никогда ещё я так не радовался свежему мясу, как сегодня. Хотя, говорят, что мясо предателей немного горчит. Ты не возражаешь, если мы это проверим?

Тортур не оставлял надежды и решил испробовать ещё одно средство. Посмотрим, как оно тебе понравится.

Здоровой правой рукой веркувер потянулся к висящему за спиной мешку, вытащил оттуда амулет, переложил рамку в левую руку. А потом ухватился за маятник, остановил его и прижал к висящему в воздухе центральному шару. Страшная боль обжигала пальцы, но он терпел, пока чудовищная энергия, заключённая в амулете, не вырвалась наружу.

Грохот взрыва можно было расслышать даже в городе, хотя там никто не обратил на него особого внимания. Тем более, что происходящее за городскими стенами жителей мало волновало. Зато Горга был оглушён, ослеплён и… Да нет, пожалуй, и всё.

Сам Тортур в одно мгновение превратился в кучу пепла. Казалось, горел даже воздух вокруг. Но неуязвимый нахт снова остался цел и невредим. Только почувствовал, как изменилось то странное место, в котором он преследовал врага. Раньше эта дорога имела начало и конец, она была опасна, и Горга знал об этом, но знал также, что может в любой момент повернуть назад. А теперь дорога никуда не вела. Звериным чутьём он догадывался, что может бежать по ней хоть целый день, но ничего не изменится. Нахт очутился в ловушке. Умирая, коварный Тортур запер его внутри Барьера.