Темный Клинок

Глава вторая

Ауксиларии ринулись к воротам, спеша построиться в соответствии с отрывистым приказом центуриона Амбастуса. Фигул и его люди быстро заняли свое место в первых рядах. Фигул надеялся, что вид римлян, идущих впереди, поможет успокоить нервы встревоженных батавских солдат Их боевой дух был крайне низок из-за того, что они провели месяцы в этом изолированном форте, окруженном со всех сторон врагами Рима. Как центурион, Амбуст обязан был возглавить атаку. Он нервно занял свое место рядом с Фигулом.

Галл огляделся. Сила захвата насчитывала немногим более сорока человек, что примерно было равно силе противника, ожидавшему их на мосту. Амбуст приказал нескольким солдатам остаться на дежурстве внутри форта. Затем он крикнул, чтобы ворота открылись, и сразу же пара ауксилариев, стоявших у ворот, высвободила засов и начала открывать тяжелые бревна. За стенами Фигул яснее услышал боевые кличи врагов, с яростью рвущихся на конвой. Раздалось громкое шуршание, когда Амбуст приказал своим людям обнажить мечи, а вспомогательные войска вытащили оружие из ножен. Фигул крепко сжал ладонью горизонтальную рукоятку щита. Он чувствовал, как его сердце колотится в груди, как это всегда бывало перед боем.

Ворота открылись с раскатистым стоном. Амбуст крикнул своим людям, чтобы они прибавили темп на марше. Они направились к мосту, их оружие поблескивало в свете раннего утра. Фигул спешил в первых рядах со своими товарищами. В сотне шагов впереди он видел туземных воинов, толпящихся над мостом. Некоторые из них были вооружены пращами и луками. Другие размахивали традиционными кельтскими длинными мечами. Теперь от колонны сопровождения осталось менее дюжины ауксилариев, и британцы безнадежно превосходили их численностью. Фигул увидел, как несколько воинов тянут ближайшую повозку к мосту, сбросив возницу на землю. С дружным криком британцы подняли фургон и опрокинули его за борт моста. Повозка с оглушительным плеском рухнула в реку, высыпав свое содержимое в воду и разбив большие амфоры, наполненные драгоценным зерном. Другая группа британцев столкнула с края вторую повозку вместе с волами, все еще находящимися в упряжке. Животные взревели от ужаса, когда, дико извиваясь,падали в воду.

Фигул повернулся к своим товарищам. Он указал на дуротригов кончиком меча: - Мы должны помешать этим тварям проделывать такое с фургонами! За мной!

Воины, атаковавшие колонну, услышали стук солдатских сапог, когда последние бросились на них. Некоторые из тех, кто атаковал ближайшие фургоны, теперь отвернулись от разбитой колонны и нацелили свои пращи и луки на наступающих солдат. Те быстро подняли свои щиты, и раздалась серия резких ударов, когда камни пращей и стрелы бесполезно застучали по изогнутым поверхностям щитов. С вызывающим ревом британцы, размахивая мечами, бросились на приближающихся солдат, продвигавшихся к мосту.

Две стороны встретились в мерцающем сверкании наконечников мечей и копий и глухих ударов о щиты. Бритты поодиночке бросались на своих римских противников, атакуя своими длинными мечами. Солдаты сомкнули ряды, отвечая оборонительными парированиями и размеренными ударами, которые они отрабатывали в бесконечных тренировках, и воздух быстро наполнился скрежещущим лязгом столкнувшейся стали. Фигул знал, что это была отчаянная атака. Их основная задача заключалась в том, чтобы уничтожить как можно больше врагов и выиграть время, чтобы отвести уцелевшие фургоны до безопасного места в форте.

Воин, находившийся напротив Фигула, бросился на него, мускулы его шеи напряглись, а выражение лица исказилось в яростном рычании. С нервным трепетом Фигул увидел, что на обнаженном торсе мужчины были странные татуировки приверженцев культа друидов. Дуротриг направил свой меч к горлу Фигула. Галл аккуратно парировал атаку рывком щита вверх, а затем немедленно опустил щит, и прежде чем его противник смог восстановить свою стойку, и нанес удар британцу. Его клинок вонзился воину в бок, пронзив его плоть с глухим влажным ударом, и туземец вздрогнул, когда Фигул вырвал свой меч. Воин рухнул на землю, проклиная врага на последнем издыхании.

Оптион развернулся, чтобы найти своего следующего противника, кровь дико стучала в его венах. К этому времени воздух стал густым от запаха крови и пота. Худощавый пожилой воин устремился на Фигула, кончик его меча сверкнул, когда он направил его, как и предыдущий противник, к горлу галла. Фигул дернулся в сторону и почувствовал жгучую боль, когда лезвие задело его шею. Он стиснул зубы и отступил на шаг. Затем он зажал рану рукой и почувствовал, как из шеи стекает теплая кровь. Дуротриг отскочил вне досягаемости удара и изобразил на лице жестокую ухмылку.

- Ты истекаешь кровью, римлянин, - прошипел британец на грубой латыни. Он оскалил зубы, и Фигул уловил запах его вонючего дыхания. - Теперь ты мой!

Нечетким движением воин бросился на Фигула, прорубив ему щит. Но бритт был стар, как и многие воины-ветераны, отступившие в леса, чтобы продолжить упорное сопротивление римскому правлению. Физически он не мог сравниться с внушительно сложенным Галлом. Не обращая внимания на горячо пульсирующую боль от раны, Фигул ударил щитом, а затем нацелил оружие в шею своего врага. Британец застонал, когда лезвие вонзилось в него. Он на мгновение пошатнулся на ногах, тупо опустив глаза на заточенный стальной клинок, торчащий из его шеи. Фигул вырвал свой меч, и воин рухнул к его ногам окровавленной грудой.

Стерев пот с лица, Фигул огляделся. Хотя силы их были равны, бритты не могли сравниться с лучше оснащенными ауксилариями, и, вдохновленные примером галла, батавцы теперь быстро расправлялись с врагом. Мост стал скользким от крови. Половина фургонов конвоя, как увидел Фигул, была уничтожена. Остальным трем не угрожала непосредственная опасность, но было жизненно важно, чтобы солдаты перехватили инициативу и продержали врага на достаточном расстоянии определенное время, чтобы успеть переправить фургоны на другую сторону моста.

Он перевел взгляд обратно на мост как раз вовремя, чтобы увидеть воина, бросающегося на него с маниакальным криком. Фигул отреагировал мгновенно, вонзив меч в пах воина. Британец, спотыкаясь, отступил на шаг, прежде чем свалиться с моста в реку среди разбитых фургонов, вода там сразу же окрасилась его кровью. Фигул призвал своих людей к атаке, и бритты начали отступать с моста, когда поняли, что ход битвы решительно поворачивается не в их пользу.

- За ними, вперед!- зарычал Фигул на своих товарищей, указывая мечом на отступающих бриттов. - Убить их всех!

Раздался хор восторженных криков, когда ауксилиарии последовали примеру Фигула и устремились вперед через мост, рубя убегающих британцев, пытавшихся спастись. Отчаянные крики разорвали воздух, когда раненых дуротригов зарубали на месте. На гребне холма командир друидов что-то гневно кричал своим последователям, приказывая им продолжать бой. Но его воины, столкнувшись с решительным и организованным противником, потеряли мужество, и теперь большинство из них повернулось спиной к мосту и побежало вверх по лесистому склону в отчаянной попытке спастись от кровожадного безумия.

- Прикажите своим людям очистить мост, господин! - крикнул Фигул Амбусту. - Нам нужно доставить эти фургоны в форт!

Центурион кивнул, затем отдал приказ четверым своим людям. Они начали лихорадочно расчищать трупы, блокировавшие фургоны. Расчистив неровный путь через бойню, погонщики начали вести волов через мост, громкое фырканье животных сопровождалось стонущим скрипом плохо смазанных осей транспортных телег. Группы туземных воинов держались на безопасном расстоянии от солдат. Некоторые все еще обстреливали солдат из пращей и метали копья, но их эффективность была слабой, и большинство снарядов вообще не попали в цели. Несколько ауксилариев бросились вперед, намереваясь преследовать бегущих вверх по склонам бриттов, но Фигул крикнул им, чтобы они держались подальше и прикрывали уцелевшие фургоны, пока они катились по мосту.

Как только последний фургон пересек мост, Амбуст отозвал своих людей. Солдаты повернулись и поспешили назад к форту, оставив полузатопленные в ледяной воде разбитые повозки. Фигул бежал рядом со своими товарищами,позвякивая своим тяжелым снаряжением, от его дыхания перед его лицом затуманивался воздух. Он сильно вспотел так, что его толстая зимняя туника под доспехами уже стала приклеиваться к коже. Фигул остановился, задыхаясь, и оглянулся через плечо, чтобы увидеть, как несколько бриттов, неожиданно придя в себя, бросаются в погоню по мосту в последней попытке уничтожить как можно больше своих ненавистных врагов. В этот момент горстка батавских вспомогательных войск, оставшихся защищать форт, выпустила множество стрел и дротиков с зубчатых стен над головами своих товарищей. Их меткие снаряды сбили троих туземных воинов, а остальных заставили отступить обратно по мостику.

Через несколько мгновений Фигул и его люди вошли в форт за последним из фургонов. Ауксиларии на зубчатых стенах громко приветствовали их и своих батавских товарищей. Когда за ними закрылись ворота, мужчины в изнеможении рухнули на землю. Фигул сорвал с себя шлем, его мускулы болели от физического напряжения битвы, а сердце все еще колотилось в груди. Вдалеке он мог слышать гневные крики бриттов, которые становились все слабее по мере того, как они отступали обратно в лес. Затаив дыхание, он наблюдал, как со стороны госпиталя к воротам пробежали три пары санитаров, неся носилки, чтобы помочь раненым в бою. Быстрый подсчет показал оптиону, что все его люди остались живы. Однако несколько ауксилариев отсутствовали. Их товарищи сидели на земле, их лица и снаряжение были забрызганы туземной кровью.

Рулл вытер пот со лба и хмыкнул: - Горячая была работа, господин.

Фигул кивнул: - По крайней мере, мы сохранили зерно.

- Вернее, то, что от него осталось, - коротко ответил ветеран.

Мужчины замолчали, когда центурион Амбуст отдал приказ отвезти оставшиеся фургоны в амбар и разгрузить их. Половина припасов конвоя была потеряна. Только три фургона добрались до форта целыми и невредимыми. Фигул тяжело сглотнул. Три фургона, ценой жизни десятков ауксилариев из гарнизона и колонны сопровождения. Припасов хватило бы людям в форте на пропитание еще на месяц. Но поскольку запасы продовольствия уже были истощены, у префекта не было иного выбора, кроме как еще больше сократить жалкие пайки туземцев поселения.

Горькая ярость сжала сердце Фигула. Перспективы жителей Линдиниса были мрачными. Многие умрут от голода предстоящей зимой. Если больше ни одному конвою с зерном не удастся добраться до Линдиниса, и без того беспокойное население станет все больше задумываться об открытом восстании. Фигул сморгнул пот со своих глаз, наблюдая, как раненых солдат уносят на носилках, внезапно почувствовав жгучую боль в шее. Он коснулся рукой своей раны и вздрогнул. Рулл смотрел на него.

- Вам следует спуститься в лазарет и проверить эту травму, господин. - усмехнулся Рулл. – А то вы умрете из-за нас и пропустите все самое интересное, не так ли?

- Нет, - мрачно ответил Фигул. – Не дождешься.

Он оставил Рулла присматривать за своими людьми и побрел к лазарету, в голове его роились мрачные мысли. Дуротриги оказали яростное сопротивление там, на мосту. И они были хорошо вооружены. Пока их сопротивление Риму не сломится, на этой земле не будет мира.