Темный секрет Санты

1

МИЛА

Окей, я знаю, это прозвучит безумно, но когда я была маленькой девочкой, всего шести или семи лет, я видела Санта-Клауса, и не только во сне или в кино. Это было настолько реально, насколько это возможно. Я увидела большого парня в красном прямо там, в моей гостиной, в грязных ботинках и всем остальном. В канун Рождества я поздно встала с постели, чтобы выпить стакан молока, и как раз когда возвращалась в свою спальню, увидела, как он вытаскивает свою задницу в красном костюме из камина моей семьи.

Даже будучи маленькой девочкой, я уже слышала слухи на игровой площадке о том, что знаменитый Санта, приносящий подарки, ненастоящий. Другие дети говорили, что вся история о Санте и миссис Клаус, вместе с их игрушечными эльфами на Северном полюсе, была не чем иным, как тщательно продуманной уловкой, чтобы заставить маленьких мальчиков и девочек вести себя хорошо, и я верила этим слухам, пока его большая задница не появилась в моей гостиной.

Конечно, я сходила с ума, понимая, что другие дети ошибались и что Санта был настоящим, но что меня действительно удивило, так это вовсе не Санта. Это был тот самый мальчик, который вышел вслед за ним из моего камина и так уверенно стоял в моей гостиной.

Он был совсем не похож на веселого старину Святого Ника. Он был полной противоположностью. Темные волосы с еще более темными глазами, и хотя он был всего лишь мальчиком, в нем была странная уверенность, которую я никогда не забуду.

Они пробыли там всего секунду, и когда Санта положил подарок под мою елку, мальчик просто уставился на меня с ухмылкой на полных губах, глядя на меня так, как будто он был так же заинтригован, как и я. Я тихо стояла со стаканом молока, едва в силах поверить в происходящее. Затем, когда Санта направился обратно к камину, мальчик подмигнул, и, словно вспышка молнии, они оба исчезли, оставив мой маленький шестилетний разум взорванным.

Я всю свою жизнь хранила память об этом маленьком мальчике. Даже сейчас, став взрослой женщиной, я ловлю себя на мысли, что мне интересно, как он выглядит сейчас, в какого мужчину превратился, и переросло ли это мальчишеское очарование в интригующую мужественную привлекательность.

Безумие, да? Да, именно так думала и моя мать.

В тот момент, когда я сказала ей, что видела Санту и ребенка, появившихся в нашей гостиной посреди ночи, она заявила, что я сошла с ума. Я явно вела себя неадекватно из-за недавнего развода моих родителей. Я едва успела насладиться Рождеством, как мама затащила меня в кабинет психотерапевта, чтобы начать рассказывать о моих галлюцинациях.

Моя мать, да упокоится она с миром, была непостоянной женщиной. Отбросим это, она была бессердечной сукой. Я никогда не ладила с ней, и, по правде говоря, я думаю, что именно ее немедленное неприятие того, что произошло той ночью, положило начало нашему нелегкому путешествию.

Все мое детство и даже в подростковом возрасте мы ссорились. Я не могу вспомнить ни одного дня, когда между нами был мир, и в конце концов меня отправили жить к моему отцу. Он, с другой стороны, был восхитителен. Я любила своего отца, и, учитывая, как хорошо мы ладили, мне всегда хотелось, чтобы мы могли проводить больше времени вместе. Моя мать так упорно боролась за единоличную опеку просто назло ему, но мы все были бы намного счастливее, если бы я всегда жила с ним.

Но, как и мама, мой отец недавно скончался.

Представьте, вам едва исполняется двадцать шесть, и вот вам приходится хоронить обоих родителей с разницей в шесть месяцев. Это был, мягко говоря, тяжелый год. Маму вывела из строя неудачная пластическая операция, а у моего отца, бедняги, была аллергия на здоровую пищу и физические упражнения. Его сердечный приступ был не самым большим сюрпризом, но это не сделало боль от его потери легче.

— Земля Миле, — говорит моя подруга Каролина, размахивая руками перед моим лицом, вырывая меня из моих внутренних страданий. Мы придерживаемся нелепой идеи нашей компании о рождественской вечеринке, и, к сожалению, это было обязательное мероприятие. Не поймите меня неправильно, я люблю хорошие рождественские вечеринки. Нет ничего лучше, чем наблюдать, как Джен из Бухгалтерии напивается от двух мартини и распутничает перед Нейтаном из отдела кадров. Она занимается с ним тверком последние двадцать минут, и, как бы забавно это ни было, сегодня вечером я этого не чувствую.

— Извини, — бормочу я, натягивая фальшивую улыбку и поднося бокал к губам, надеясь, что дешевое вино сможет как-то притупить боль в моей груди — боль, которая не была вызвана потерей моего отца всего несколько месяцев назад. Нет, это совершенно новая боль. Она настолько свежая, насколько только возможно. — Снова застряла у себя в голове.

По состоянию на неделю назад у меня было все. Идеальный парень, Брэндон, который, я надеялась, собирался сделать предложение на Рождество, и лучшая подруга, Амелия, которая была моей опорой весь прошлый год, поддерживала меня, когда я разваливалась на части, и была рядом, чтобы вытереть мои слезы, когда боль становилась невыносимой.

Но, к несчастью для меня, мой парень попал в трагический несчастный случай, когда поскользнулся и упал прямо во влагалище моей лучшей подруги. Это случилось непонятно как. Я была совершенно ошеломлена. Я зашла в квартиру Амелии, чтобы отдать ей заранее рождественский подарок за то, что она была такой замечательной подругой, и оказалось, что сюрприз достался именно мне.

Я вошла в ее квартиру и увидела, как мой парень нагибает ее над диваном, на котором я часто сплю, и трахает.

Мое сердце выпало прямо из груди, разлетевшись на миллион осколков, и с тех пор я стала призраком той женщины, которой когда-то была. За десять месяцев я потеряла всех, кто был важен в моей жизни. Вся моя система поддержки рухнула. Мама. папа. Амелия и Брэндон.

У меня все еще есть Каролина, девушка, которая сейчас смотрит на меня так, словно я сошла с ума. Хотя я знаю ее уже несколько лет, мы просто коллеги, и наша дружба не часто выходит за рамки рабочего времени.

— Давай, — говорит Каролина. — Мы на вечеринке, и хотя она отстойная с еще более дерьмовым вином, ты должна попытаться повеселиться. Я знаю, это был ужасный год для тебя, но сегодня есть шанс расслабиться и немного выпустить пар.

Я пожимаю плечами, оглядываясь на жалкое подобие рождественской вечеринки вокруг меня. Мы с Каролиной работаем в престижной юридической фирме в Нью-Йорке, и, честно говоря, нам более чем повезло оказаться здесь, но я начинаю сомневаться, стоит ли вообще все это долгих, изнурительных часов. Каждый из нас получил диплом юриста, и после стажировки здесь мы получили рабочие места. Однако пустые обещания повышения по службе начинают оставаться без внимания.

Мы обе находимся на самом дне, в основном выполняя всю черную работу за настоящих юристов, пока сидим без дела, надеясь, что кто-то заметит, что мы не просто бумажные червячки, а можем действительно знать что-то о том, что здесь делаем. Полагаю, отчасти в этом виновата я. Я могла бы заставить себя быть замеченным и ценным сотрудником, и я придерживалась этого образа мыслей, пока этот год не пошел насмарку. Теперь я даже не знаю, важна ли для меня эта работа или карьера, которая могла бы расцвести благодаря ей. Я здесь больше не реализовываюсь здесь.

Мы с Каролиной быстро подружились и проводили вместе каждый обеденный перерыв — при условии, что он у нас был, — на протяжении последних четырех лет, и все же я не могу до конца понять, почему наша офисная дружба не переросла в настоящую вне работы. Дело в том, что мне двадцать шесть, и я думала, что на данном этапе своей жизни у меня будет гораздо больше, чем просто… это.

Я усмехаюсь, глядя на свою подругу.

— Не знаю, могу ли я позволить себе расслабиться. Каждый раз, когда я это делаю, кажется, что кто-то падает замертво или вонзает мне нож в спину.

Дерзкая ухмылка расползается по лицу Каролины.

— Ну, посмотри на это с другой стороны. Не осталось никого, кто мог бы упасть замертво или вонзить тебе нож в спину, так что же ты теряешь?

— Черт возьми, — смеюсь я, опрокидывая в себя остатки вина. — Сегодня тебе придется туго.

Каролина смеется.

— Распусти волосы, Мила. Давай напьемся за счет компании и устроим себе отличную ночь. До Рождества осталось всего несколько дней, и с сегодняшнего вечера и до конца Нового года ты официально в отпуске, так что кого волнует, если ты проснешься завтра с убийственным похмельем и мужчиной в твоей постели? До тех пор, пока он потрясает твой мир. Это беспроигрышный вариант, девочка. Что может пойти не так?

Я бросаю на нее непонимающий взгляд, и поскольку идея приходит мне в голову, я быстро включаюсь.

Она права. Почему бы мне к черту не напиться и не потрахаться? Я люблю секс так же сильно, как и любая другая девушка. Мне это нужно. И если Брэндон может трахаться с Амелией, то почему я должна проводить ночь, хандря из-за какого-то парня, когда могла бы провести лучшее время в своей жизни?

— К черту это, — говорю я Каролине. — Давай сделаем это.

— ДА! — ликует она, поднимая бокал. — Это моя девочка. На минуту я подумала, что потеряла тебя.

Я закатываю глаза, и мгновением позже ее рука скользит по моей, когда мы возвращаемся в бар, полные решимости извлечь максимум пользы из сегодняшнего вечера.

Час спустя я стою на столе рядом с Джен из Бухгалтерии и танцую тверк против Нейтана из отдела кадров, в то время как Каролина держит стопку денег, швыряя их на мою шлюшью задницу. Я понятия не имею, откуда у нее могла взяться огромная пачка долларовых банкнот, но не могу заставить себя беспокоиться. Все, что имеет значение, — это то, что мы проводим лучшее время в нашей жизни.

«Rockin’ Around The Christmas Tree» гремит из динамиков, и пока я потягиваю дешевое вино, которое моментально ударяет мне в голову, я не перестаю двигаться. У меня болят ноги, и когда Джен и Нейтан начинают целоваться прямо рядом со мной, я понимаю, что пришло время заканчивать.

Каролина тянется ко мне, когда я начинаю слезать со стола, но каблук моей туфли цепляется за край стула. Я не успеваю удержаться, мои руки машут в воздухе, и я с грохотом падаю на пол, увлекая за собой Каролину в приступе истерического смеха.

— Срань господня, — воет она, пытаясь подняться на ноги. — Ты в порядке?

Все, что я могу сделать, это ссмеяться, позволяя ей попытаться поднять меня обратно, только это намного легче сказать, чем сделать, и в итоге проходит почти целых две минуты, прежде чем мы обе устойчиво стоим на ногах. Мы выпивает залпом по последнему бокалу, прежде чем взяться за руки и выйти за дверь.

Мы прошли половину улицы, прежде чем мои глаза расширились, и я уставилась на Каролину.

— Мы ни с кем не попрощались.

Ее глаза округлились от ужаса, прежде чем мы обе снова начинаем смеяться.

— О Боже мой. Неудивительно, что они не хотят давать нам эти повышения.

— Они такие идиоты, — говорю я ей. — Мы лучшие во всей этой фирме. Им повезло, что у них есть мы.

— Чертовски верно, — говорит она. — Ты знаешь, Джереми вчера спрашивал меня, как подать повестку в суд. Типа… Какого хрена? Заполнение документов должно происходить так же естественно, как подтирание собственной задницы. Скажи мне, как этот тупица получил повышение, а я нет? Объясни, в чем здесь смысл.

— Аааа, — говорю я, поднимая палец, как будто только что нашла решение мировых проблем. — Я полагаю, это может быть как-то связано со скользким, червеобразным придатком в его слишком тесных штанах.

— Его штаны действительно слишком узкие. Я имею в виду, как его задница там дышит? Его ягодицы, вероятно, постоянно прижаты друг к другу.

Ухмылка остается на моих губах, пока мы бредем по улице, удаляясь все дальше от вечеринки в прохладную ночь.

— Ты думаешь, когда он пукает, пузырь воздуха должен пройти вниз к его члену и яйцам, как у девушек, когда они сидят, и пузырь выходит спереди, и ты чувствуешь, как он вибрирует между половых губ.

— Боже мой. Да, — выдыхает Каролина, прижимая меня крепче и смеясь. — А что, если он чувствует, как это вибрирует о его яйца? Или… Или пузырь просто поднимается вверх по его заднице и вылетает сверху из штанов, а потом застревает сзади под его рубашкой?

— А потом он весь день ходит, таская с собой свой пердеж?

— Фу-у-у-у, — с отвращением стонет Каролина. — Я всегда знала, что есть причина, по которой я так сильно ненавидела Джереми. Он ходит в своих пердежах.

— Это нужно срочно обсудить с Нейтаном.

— Совершенно верно, — соглашается Каролина, выуживая телефон из клатча. Она возится с ним всего мгновение, прежде чем провести большим пальцем по экрану, и через несколько секунд появляется имя Нейтана. Она нажимает на вызов, прежде чем найти кнопку громкой связи, и мы останавливаемся посреди дорожки, слушая, как соединяется звонок.

— Какого хрена тебе надо? — Женский голос срывается, за ним быстро следует прерывистый вздох. — Мы заняты.

— Джен? — Спрашиваю я, прислушиваясь так внимательно, насколько только может мой затуманенный мозг. — Это ты?

— Да, — стонет она. — Это я. Итак, чего ты хочешь?

Подожди… Они что, трахаются?

— Где Нейтан? — Спрашивает Каролина, не сообразив так быстро, как я. — Это вопрос общественного здравоохранения. Нам нужно срочно с ним поговорить. Джереми разгуливает по офису в своих пердежах.

— Что насчет пердежей Джереми? — Спрашивает Джен, когда громкий шлепок заполняет динамики, вызывая в моей голове образ, как шары Нейтана ударяются о киску Джен, вызывая у меня тошноту.

— Что это за звук? — Спрашивает Каролина. — Это звучит как… — Ее глаза расширяются от ужаса, с лица быстро сходит краска. — О черт. Вы двое… делаете это?

— Пытаемся, — отвечает Джен.

— О, здорово. Поздравляю. Ты так долго этого хотела. Должно быть, весь этот тверкинг окупился, — дразнит Каролина, прежде чем испустить счастливый вздох. — Как у него дела? Он оправдывает всю эту шумиху? Знаешь, я слышала, что у Нейтана большой член. Это правда?

— О да. Над техникой языка не мешало бы немного поработать, но он знает, как пользоваться своими причиндалами. Я ставлю ему твердую четверку из пяти звезд. О, знаешь, когда я закончу, тебе действительно стоит попробовать.

— О, я не уверена насчёт этого. Мужики, с которыми я трахаюсь, должны быть на высоте в игре с языком. Но… О, — пристальный взгляд Каролины возвращается ко мне. — Знаешь, Мила не возлагает больших надежд на мужчин. Я уверена, что она захочет хорошенько трахнуть Нейтана. Мы как раз собирались устроить ей потрахушки сегодня вечером.

— Что? — Я визжу. — Я не буду трахаться с Нейтаном. Ему миллион лет, и от него всегда воняет грязной водой из ванны.

— Ты уверена, милая? — Нейтан ворчит в трубку, заставляя меня осознать, что мы не единственные, у кого этот звонок на громкой связи. — Я как раз заканчиваю здесь. Вы, девочки, все еще на вечеринке? Могу вернуться туда и показать вам, на что способен. Правда, мне может понадобиться пару минут — старина уже не восстанавливается так быстро, как раньше.

Отвратительно.

Лицо Каролины морщится от отвращения, и секундой позже ее большой палец опускается на кнопку отбоя.

— Это действительно только что произошло? — Она смеется. — Срань господня. Как грязный пук Джереми превратился в вялый член Нейтана?

Слезы выступают у меня на глазах, когда смех овладевает мной, и я падаю на край фонтана, приземляясь задницей на красную плитку.

— Нейтану действительно следует нанять нового сотрудника отдела кадров, чтобы мы могли поговорить с этим человеком о Нейтане.

— Да, я согласна. Давай сделаем так, чтобы это произошло.

Каролина тяжело вздыхает и падает рядом со мной, пытаясь вытереть слезы от смеха, делая все возможное, чтобы не размазать тушь по лицу, но в этом действительно нет смысла. Ее тушь размазалась с тех пор, как она устраивала дождь из долларовых купюр.

Я глубоко вздыхаю и откидываюсь назад, чтобы коснуться поверхности воды кончиками пальцев, но обнаруживаю, что верхний слой покрыт льдом. Мне всегда нравилась безмятежность этого места. Есть что-то такое успокаивающее в звуке бегущей воды. Знаете, когда вода не замерзла и мне не нужно в туалет.

— Мне жаль, что мы не нашли кого-нибудь, кто трахнул бы тебя. Такими темпами, если ты в ближайшее время не кончишь, мне придется купить тебе фаллоимитатор в рождественской тематике, из которого брызжет гоголь-моголь, когда ты кончаешь. — Каролина ухмыляется, наклоняясь, чтобы коснуться льда, точно так же, как это делаю я, только она наклоняется слишком далеко и теряет равновесие. Она визжит, когда её задница соскальзывает с края, а руки в панике пытаются за что-то ухватиться, но уже слишком поздно — фонтан быстро её поглощает.

Я пытаюсь её спасти, тут же тянусь к её падающему телу, но после всего этого дешёвого вина мои рефлексы оставляют желать лучшего. Я промахиваюсь снова и снова, в результате чего начинаю беспомощно хохотать.

Каролина с грохотом пробивает тонкий слой льда и оказывается в грязной ледяной жиже под ним. Она сидит там, потрясённо глядя на меня, как будто не может поверить, что это вообще только что произошло. Чем дольше она смотрит, пока я надрываюсь от смеха, тем больше её раздражение. И я не могу не задаться вопросом, не приглушило ли дешевое вино её чувства, потому что мне даже страшно представить, как это должно быть холодно.

— Ты же сейчас смеешься не надо мной, правда?

— О боже мой. — Я вою со смеху, слезы катятся по моему лицу, когда хватаюсь за живот. — Это была самая забавная вещь, которую я когда-либо видела.

— Ах, да? — Она ухмыляется и молниеносно тянется вперед, хватает меня за руку и сильно дергает, пока я не соскальзываю с края и не падаю на дно грязного фонтана прямо рядом с ней.

— СРАНЬ ГОСПОДНЯ! — Я визжу, сидя в илистой воде, как утонувшая крыса, вода стекает с меня, и я мгновенно чувствую холод в костях. Чертовски холодно. Купаться посреди зимы в Нью-Йорке, наверное, не самая лучшая идея.

— Ты права, — смеется Каролина, брызгая на меня грязной ледяной водой из фонтана, в то время как ее зубы начинают стучать от холода. — Это действительно было самое забавное, что я когда-либо видела.

— Я собираюсь убить тебя.

— Ты можешь попробовать, — говорит она. — Но я просто слишком гениальна. Ты будешь скучать по мне.

Я закатываю глаза, и мы поспешно начинаем выбираться из фонтана, пока у нас не началось переохлаждение и все не начало неметь. Мои зубы начинают стучать совсем как у Каролины, и необходимость добраться домой и принять горячий душ становится моим единственным приоритетом.

— Должна признать, я действительно не так представляла себе свой вечер, — говорю я.

Каролина стягивает с себя промокшее пальто, убирая лист, прилипший к её мокрому бедру, пока мы обе не начали синеть.

— Я знаю. Прости. Я действительно думала, что прямо сейчас ты будешь лежать на спине, задрав ноги, и тебя будут трахать до смерти.

Я тяжело вздыхаю, мысленно представляя эту картинку слишком живо.

— Черт возьми, это на самом деле звучит очень заманчиво.

Каролина обнимает меня, и мы обе еще мгновение смотрим на отвратительный фонтан, нас обоих сильно трясет от холода.

— Знаешь, лучший способ вылечить разбитое сердце — это позволить кому-то другому его очаровать.

— Я думала, лучший способ забыть кого-то — это оказаться под кем-то другим.

— Две вещи могут быть правдой, одновременно, — смеется она, прежде чем сунуть руку в мокрый карман и вытащить один пенни. — Вот, — продолжает она, протягивая его мне. — Брось его в фонтан и загадай себе развратное рождественское желание. Пусть тебя трахнут на праздники. Заверши год буквально на ура, и когда ты вернешься к работе в новом году, ты будешь свежа, как хорошо оттраханная Дэйзи.

Мое сердце начинает учащенно биться, но, возможно, это из-за переохлаждения.

После того, как я увидела Санту и того, кто, как я предполагаю, был его сыном, я каждый год желала, чтобы этот маленький мальчик вернулся. И называйте меня сумасшедшей, но я почти уверена, что так оно и было. Я никогда больше не видела его и не просыпалась посреди ночи, чтобы посмотреть, там ли он, но каждый раз, когда я просыпалась рождественским утром, на моем прикроватном столике лежал крошечный амулет.

Конечно, кому-то может показаться странным, что каждый сочельник кто-то приходит в мою спальню и оставляет мне амулет, но в глубине души я знаю, что это был он — маленький мальчик, который подмигнул мне много лет назад.

Даже сейчас я бережно храню эти рождественские подарки. У меня до сих пор хранятся все до единого, и я собрала их вместе на браслете, который слишком боюсь носить, опасаясь, что могу его потерять. Но на самом деле все сводится к тому, что я желала его возвращения каждый год, и он именно это и делал.

Только этот маленький мальчик больше не ребенок. Теперь он совсем взрослый.

Интересно, если… хммм.

Может быть, мне нужно попросить кое о чем немного… большем у моего таинственного гостя в канун Рождества. Я уже знаю, что он может вернуться, но насколько далеко я могу зайти?

И с этими словами я закрываю глаза и бросаю маленький пенни в заледенелый фонтан.

— В это Рождество я хочу, чтобы меня так сильно оттрахали, что колени будут дрожать ещё несколько недель. Хочу, чтобы меня швыряли по кровати, переворачивали, как блин, и трахали до потери сознания. Хочу, чтобы меня тянули по постели, а потом я чувствовала, как тёплые губы обхватывают мой клитор, и что бы я кричала, пока он будет работать своим умелым языком.

— О, и не забудь про то, как он кончает тебе в рот, — предлагает Каролина, и нас обоих сотрясает дрожь.

— О да. И это тоже, — говорю я сквозь стучащие зубы. — Но больше всего я хочу почувствовать себя живой, почувствовать то, чего никогда раньше не чувствовала, и трахнуться так хорошо, что это будет ни с чем не сравнимо.