Темный секрет Санты

4

НИК

Я чертовски разбит, но ничто не помешает мне наконец-то исполнить желание Милы. Я объездил весь земной шар и убедился, что проверил каждую фамилию в своем списке. Не говоря уже о том, что я добился этого в рекордно короткие сроки, оставив себе более чем достаточно времени, чтобы у Милы задрожали ноги.

Я ждал этого годами. В детстве все, чего я хотел, — это чтобы она снова проснулась. Увидела меня и помнила, что я настоящий, а не плод ее воображения. Затем, в подростковом возрасте, я начал задаваться вопросом, каково это — поцеловать ее, почувствовать, как ощущается ее кожа под моими пальцами. Но как только наступили те поздние подростковые годы, для меня все было чертовски кончено.

Я хотел ее. Я хотел провести языком по ее бедрам и попробовать ее на вкус. Я хотел услышать, как она закричит, когда я доведу ее до оргазма. Я хотел всего этого.

До сегодняшнего вечера я сопротивлялся. Но не больше.

Сегодня вечером она наконец-то получит именно то, чего так жаждала, а я, блядь, получу все.

Паркуя свои сани на крыше жилого комплекса Милы в Нью-Йорке, я спускаюсь по пожарной лестнице, прежде чем оглянуться через плечо и убедиться, что олени не создадут никаких проблем.

Большинство из них, вероятно, воспользуются возможностью вздремнуть, но горстка из них — всего лишь подростки, отправляющиеся в свое первое путешествие, и им нельзя точно доверять. Для них это была адская ночь, так что я делаю ставку на то, что они вымотаны. Теперь они могут отдохнуть и набраться энергии ровно настолько, чтобы доставить нас обратно на Северный полюс до восхода солнца.

С каждым шагом, который я делаю вниз по пожарной лестнице, усталость от ночи начинает проходить, и я наполняюсь отчаянным приливом адреналина. Одна только мысль о том, что вот-вот произойдет, заставляет мое сердце биться так, как никогда раньше. Я мечтал об этом моменте, миллион раз представлял, как это произойдет, и у меня нет никаких сомнений в том, что то, как это произойдет на самом деле, будет в миллион раз лучше, чем я мог себе представить.

До квартиры Милы всего короткий спуск, и мои быстрые шаги съедают расстояние в мгновение ока. Не успеваю я опомниться, как открываю окно в ее гостиной. Вся эта история со взломом была бы намного проще, если бы она была в своем старом семейном доме. Я мог бы спустится по дымоходу, как обычно делаю, но я понимаю. Не так уж много домов теперь оборудованы каминами, а если и есть, то электрическими. Нам, Санта-Клаусам, пришлось эволюционировать и находить новые и захватывающие способы стать криминальными авторитетами. Мой личный любимый вход — через собачью дверь. Хотя не спрашивайте меня, как мне это удается. Это некрасиво, особенно когда собачья дверца принадлежит разъяренному датскому догу по кличке Дизель. Я чуть не потерял из-за него свое мужское достоинство.

Мои ботинки касаются пола в квартире Милы, и как только я закрываю окно за собой, её знакомый запах наполняет воздух. Я не могу не вдыхать его, успокаивая одержимого демона внутри меня, но это не продлится долго, теперь, когда я знаю, что меня здесь ожидает.

Я раньше не был в ее новой квартире, поэтому пользуюсь моментом, чтобы осмотреться, знакомясь с ее пространством. Она маленькая, намного меньше всего, что я когда-либо представлял для нее. Я всегда представлял ее в большом доме, где есть место для домашнего питомца или большая кухня, где можно устраивать беспорядок каждый вечер. Но здесь? Я не знаю. Не может быть, чтобы она была здесь счастлива.

В детстве она жила в нескольких разных домах. Ее мама постоянно заставляла ее переезжать с места на место в подростковом возрасте. Она всегда жила в скромных домах с маленькими двориками, но когда переехала к своему отцу, я увидел, как сильно ей там понравилось, по домашнему печенью на кухонном столе и беспорядку, который всегда оставался после него. Сахар и мука были разбросаны от одного конца кухни до другого, и, судя по тому, как мука была рассыпана по стенам, я могу только предположить, что их приключения с выпечкой в какой-то момент превращались в драку за еду. Так было каждый год, вплоть до прошлого Рождества.

Полагаю, теперь у Милы все по-другому. Это будет ее первое Рождество без родителей. Хотя, насколько я знаю, у нее был парень-придурок, но подозреваю, что из-за ее отчаянной потребности в том, чтобы ее оттрахали сегодня вечером, этого парня больше нет на радаре. Или этот ублюдок понятия не имеет, как доставить удовольствие моей девушке.

От этой мысли по моему лицу расползается злая ухмылка. Но, если быть до конца честным, даже если бы Мила прямо сейчас была в своей спальне с любовью всей ее жизни, уютно устроившейся рядом, это не помешало бы мне трахать ее до тех пор, пока она не закричит. Ее парню просто пришлось бы наблюдать, как я трахаю его женщину до полусмерти. Возможно, он узнал бы кое-что в процессе. Из-за этого Рождество между ними получилось бы неловким. Впрочем, это не моя проблема. Сегодня вечером я здесь, чтобы исполнить любое ее желание, а не его.

Заметив рюмку и бутылку виски на кухонном столе, я делаю четыре маленьких шага от окна гостиной и беру рюмку в свою большую руку. Через несколько секунд выпиваю, и, не колеблясь, наливаю себе еще порцию, наслаждаясь сладким жжением, когда напиток проходит по моему горлу.

Это была чертовски тяжелая ночь, и если бы мне пришлось увидеть еще один стакан испорченного молока, которое простояло всю ночь, меня бы наверняка вырвало. Есть предел, сколько молока человек может вынести. Мой старик пил его без проблем — у него желудок как из железа. А я выливаю всё это дерьмо в раковину. Никто не способен выпить два миллиарда стаканов молока за одну ночь. Зато для печенья у меня всегда найдётся время.

Квартира выглядит так, будто Рождество взорвалось прямо в ней, и хотя мне всегда были безразличны украшения, я ценю усилия, которые она приложила. Мой взгляд продолжает скользить по квартире Милы, замечая игрушки на ёлке и маленькие фигурки, разбросанные на её небольшом кофейном столике, пока наконец не останавливается на приоткрытой двери её спальни.

Волна возбуждения проходит через меня, зная, что она прямо в этой комнате. Прямо там, ждет меня. От одной этой мысли у меня встает.

Забыв обо всем остальном, я направляюсь к ней, быстро поднимаясь по ступенькам через ее гостиную, пока, наконец, не добираюсь до ее спальни. Я зависаю у ее двери, мои большие плечи почти задевают обе рамы, когда я захожу к ней, распростертой поперек кровати, а мягкий лунный свет проникает через окно и освещает ее миниатюрную фигурку.

От нее, блядь, захватывает дух.

Ее тело идеально упаковано в подарочную упаковку специально для меня, ее мягкие изгибы украшены бордовым комплектом нижнего белья. Она крепко спит, засунув одну руку под подушку, ее волосы разметались по макушке, и, несмотря на холодную ночь, она лежит поверх одеяла. На ее ногах пара туфель на каблуках, и хотя я знаю, что это неудобно, мне все равно это нравится.

Она сделала это только для меня.

Мой член дергается в штанах, и из груди вырывается стон, отчаяние быстро превращает мой твердеющий член в стальной стержень. Мне не терпится прикоснуться к ней, но я намерен не торопиться.

Продвигаясь вглубь ее спальни, я расстегиваю черный пояс у себя на талии, позволяя ему упасть на ковер, и жду, не разбудит ли ее шум, но после двадцати лет посещений во сне ни для кого не секрет, что эта женщина спит как мертвец.

Мои ботинки бесшумно стучат по полу, когда я обхожу ее кровать, медленно стаскиваю свой большой красный жакет и бросаю его в сторону кресла в углу ее комнаты. Я остаюсь с подтяжками на плечах, чтобы поддерживать брюки, которые едва сдерживают мою эрекцию, но у меня такое чувство, что она хотела бы, чтобы я их не снимал — по крайней мере, сейчас.

Стоя у ее кровати, я вижу ее рождественский браслет с амулетами на прикроватном столике, наполненный маленькими сувенирами, которые я дарил ей на каждый свой визит, и один только вид этого наполняет меня странным теплом, которого я никогда не испытывал ни с кем, кроме нее. Каждый год одно и то же, и я чертовски зависим от этого.

Мила ворочается во сне, ложась прямо на живот и высоко поднимая колено, непреднамеренно раздвигая свои кремовые бедра, и желание во мне стремительно возрастает.

Черт, она просто сногсшибательна.

Мой член дергается, моля об облегчении, и я не могу больше ждать ни секунды.

Потянувшись к передней части брюк, я расстегиваю пуговицы и просовываю руку внутрь. Я беру свой напрягшийся член, крепко сжимаю, прежде чем, наконец, высвобождаю его и стискиваю зубы, когда удовольствие сотрясает меня.

Я подхожу к кровати Милы, и когда мой кулак начинает двигаться вверх и вниз по моему толстому члену, большой палец блуждает по кончику и заставляет мои бедра подрагивать от яростного желания, я наклоняюсь к ее кровати, мой взгляд прикован к упругим округлостям ее задницы в бордовых стрингах с малейшим намеком на ее киску, выглядывающую между раздвинутыми бедрами.

Я так долго ждал, чтобы почувствовать ее кожу под своей, и когда мои пальцы касаются ее лодыжки, дрожь пробегает прямо по моей спине. Я всего на мгновение закрываю глаза, чувствуя, как голод разрывает мое тело, а когда снова открываю их, наблюдаю, как мои пальцы скользят по ее ноге острым, как лазер, взглядом.

Тихий стон срывается с ее губ, и мой взгляд падает на ее прекрасное лицо, когда она начинает шевелиться, но этого недостаточно, чтобы полностью разбудить ее. Мои пальцы продолжают путешествовать вверх, двигаясь от ее колена к внешней стороне бедра, вызывая у нее еще один стон, на этот раз наполненный еще большим жаром.

Веки Милы начинают трепетать, и мое сердце учащенно колотится в груди, мне нужно, чтобы ее глаза снова встретились с моими, как это было много лет назад.

Именно так, детка. Открой для меня глаза.

Мои пальцы поднимаются выше по ее бедру. Когда я больше не могу этого выносить, я просовываю руку ей между ног, обхватывая ее сладкую киску. Я чувствую ее тепло и низко стону, крепче сжимая свой член и заставляя себя не кончать.

Фууух. Она нужна мне.

Мила судорожно втягивает воздух, прижимаясь к моей руке, и я крепче обхватываю ее, массируя клитор через алые стринги. Когда она, наконец, открывает глаза, ее затуманенный взгляд скользит по моему телу, начиная с лица, прежде чем медленно опуститься на грудь и пресс. Когда она замечает мой напряженный член, то облизывает губы, в ее глазах расцветает голод, когда она приподнимается на локте.

— Это действительно ты, — шепчет она в залитую лунным светом комнату, недоверчиво глядя на меня. Я думал, она испугается или ахнет при виде незнакомого мужчины в своем доме, но ее душа как будто узнает мою. — Я знала, что ты придешь.

— Ты хотела, чтобы я пришел и трахал тебя до тех пор, пока у тебя не затрясутся колени, Мила. Конечно, я пришёл, — рычу я, наблюдая за тем, как она смотрит на меня, и устраиваю ей шоу, которого она так долго ждала, пока мой большой палец блуждает по кончику моего члена. — У нас будет время поговорить позже. Я годами ждал, чтобы почувствовать твои прелестные губки на своем члене. Не заставляй меня ждать ни секундой дольше, Мила. Поклоняйся мне на коленях и покажи, как хорошо ты меня принимаешь.

Мила без колебаний соскальзывает с края кровати, ее голые колени упираются в деревянный пол, и когда она смотрит на меня сквозь густые ресницы, ее глаза сияют глубочайшим, неприкрытым возбуждением. Ее язык снова проводит по нижней губе, оставляя на ней блестящую слюну, и я инстинктивно придвигаюсь к ней, задаваясь вопросом, придется ли мне вести ее через это. Но без малейшего колебания ее рука опускается поверх моей на члене, и она мгновенно берет верх. Ее кулак тверд, но не слишком сжат, именно так мне это и нравится, и когда она медленно начинает продвигаться к моему кончику, мои колени угрожают подогнуться. Просто ощущать ее прикосновения — это слишком, но когда она слегка приподнимается на коленях, и я чувствую, как ее теплое дыхание касается кончика моего члена, я почти теряю самообладание.

Я не могу оторвать от нее глаз. Я годами ожидал этого момента, но ничто не могло сравниться с тем, что я чувствую на самом деле. Мила не сводит с меня глаз, когда наклоняется, и когда она открывает рот и ее язык скользит по моему кончику, я, черт возьми, сдаюсь, протягиваю руку ей за спину и запускаю пальцы в ее длинные волосы.

— Да, Мила. Дай мне трахнуть твой рот. Возьми меня глубоко, детка.

Ее глаза блестят вызовом, когда она широко раскрывает губки и наклоняется ко мне, принимая меня прямо в горло, в то время как ее кулак продолжает двигаться вверх и вниз по моей толстой длине. Ее рот посасывает мой кончик, и когда ее язык блуждает по моей бархатистой коже, мои бедра вздрагивают.

Я крепче сжимаю ее волосы на затылке, когда она смотрит на меня своими ярко-зелеными глазами, отчаянно желая доставить мне удовольствие.

— Вот так просто, — бурчу я.

Щеки Милы впадают, когда она сосет, ее голова качается взад-вперед, кулак следует за ее движениями, язык не притормаживает ни на секунду. Это чертовски волшебно. Я думал, что пришел сюда, чтобы заставить ее ноги дрожать, но, черт возьми, это она поставила меня на колени. Я должен был знать лучше. Ее желанием было заставить меня раскрыться, заставить меня кончить у нее во рту, и это именно то, что она намеревается сделать.

Мила стонет, работая со мной языком, и вибрации проходят сквозь меня, оставляя в гребаном удушающем захвате, но когда ее свободная рука поднимается и обхватывает мои яйца, я чуть не теряю самообладание. Она крепко обхватывает меня, ее пальцы нежно массируют, и, черт возьми, это самое сладкое удовольствие, которое я когда-либо испытывал.

Она не сдается, воздействуя на меня так, как будто уже точно знает, что со мной делает. Ее уверенность не похожа ни на что, что я когда-либо испытывал, и я не могу больше сдерживаться.

— Черт возьми, Мила.

Ее глаза мерцают, когда она толкается дальше, принимая меня глубже в заднюю часть своего горла. Когда она начинает мурлыкать, я делаю именно это, позволяя себе развалиться на гребаные кусочки, когда жестко кончаю в ее сладкий ротик, опустошая себя до тех пор, пока не остается ничего, что можно было бы отдать.

Она не ослабляет хватку, продолжая двигать кулаком вверх и вниз по всей длине, пока сильный оргазм пронзает меня, ее пальцы скользят по моим напряженным яйцам, пока мои колени физически не начинают подводить меня.

У меня нет выбора, кроме как оттащить ее назад, напряжение слишком велико, и когда она отпускает меня, я не могу не наблюдать за ней. Мила откидывается на пятки, ни на секунду не отрывая от меня взгляда, и демонстративно проводит большим пальцем по нижней губе.

Она протягивает мне руку, и я, не колеблясь, помогаю ей подняться на ноги, только она придвигается ближе, ее горящие зеленые глаза прикованы к моим.

— Скажи мне, оправдала ли я твои ожидания?

Трахни меня. Эта женщина.

Я просто киваю, более чем наслаждаясь ее присутствием.

— Ты превзошла их.

— Хорошо, — бормочет она, кладя руку мне на грудь, когда между нами вспыхивает электричество. — Потому что у меня есть свои ожидания, и если ты в ближайшее время не начнешь заставлять меня кричать, то будешь привязан к этой кровати и вынужден смотреть, как я делаю это сама. Я ждала тебя достаточно долго. Теперь я готова и не хочу больше ждать ни минуты.

По моему лицу растягивается злая ухмылка.

Я ничего так не люблю, как хороший вызов, и если Мила Морган говорит, что готова трахнуться прямо сейчас, то кто я такой, черт возьми, чтобы заставлять ее ждать? Только если она думает, что руководит этим шоу, то ее ожидает кое-какой сюрприз.