Темный убийца

ГЛАВА 31 ЦЕНА, КОТОРУЮ НУЖНО ЗАПЛАТИТЬ

ТОМАС УОРД

Я ВОЗВРАЩАЛСЯ НАЗАД в Чипенден медленно и с грустью. Мне было о чем подумать.

Я никогда не чувствовал себя более одиноким. Сначала я потерял Дженни, а теперь Алису. Дом в Чипендене грозился стать очень одиноким местом.

В первый вечер моего путешествия, когда солнце садилось, я достал из сумки блокнот Дженни и начал читать его.

Многое было так, как я ожидал — записи о существах тьмы и рассказы о своём опыте и обучении. Записи отличались от моих собственных заметок только тем, что были более подробными и описательными, а почерк намного аккуратнее. Но один пассаж привлёк моё внимание. Это случилось совсем недавно, написано после нашего возвращения в графство из Полызни.

Хорошо снова быть дома. Чем дольше я остаюсь в доме Томаса в Чипендене, тем больше мне это начинает нравиться. Мне нравится сад, даже та часть, где мы связываем домовых и ведьм. Контакты с ними это часть работы, я полна решимости привыкнуть ко всем аспектам тьмы и стать храброй и сильной. Я собираюсь стать хорошим учеником, а потом, когда-нибудь, лучшим ведьмаком. Это то, для чего я родилась. Моя жизнь началась в тот день, когда я стала учеником Томаса Уорда.

На последней строчке слёзы появились на моих глазах. Все усилия Дженни, все тренировки, которые я проводил с ней, только шаг за шагом приближали её к собственной смерти.

Я мог утешиться только одним: Дженни была счастлива во время своего ученичества. Я был готов спускать ей панибратство, даже дерзкое отношение, которое держало меня в напряжении.

Трудно быть ведьмаком. Это опасная и одинокая работа. Но одна из самых трудных вещей, которую я понял сейчас, была подготовка ученика, только для того, чтобы эта жизнь погасла. Более трети учеников моего учителя погибли во время обучения, так что это почти наверняка повторится со мной. Это была отрезвляющая и вызывающая беспокойство мысль.

Дженни была храброй и талантливой, и я, конечно, не жалел, что взял её к себе. Если бы такая возможность появилась, я, конечно, бы взял себя другую девушку.

В любом случае, в ближайшее время мне нужно будет найти нового ученика. В обоих домах — на Пустоши Англазарк и мельнице на канале — теперь не хватало ведьмаков. С этого момента я буду обязан контролировать эти дополнительные территории.

Если со мной что-нибудь случиться, что тогда? Кто будет держать графство в безопасности от тьмы?

Мне нужно было обучать тех, кто придет мне на смену.

На окраине Честера я отдохнул пару дней, купил еду у болтливого фермера и выспался в его сарае. У него были новости о войне. Город гудел от волнения, ибо тёмная армия кобалос больше не располагалась лагерем на дальнем побережье Северного моря.

Они отступали, длинные колонны воинов шли на север, направляясь в сторону Валкарки. Наши собственные войска также находились в состоянии повышенной боевой готовности. Местный полк вернулся в Честер.

Все считали, что наши враги перенапряглись; что их линии снабжения были слишком длинными, чтобы поддерживать эту огромную армию.

Но я знал лучше. Истина заключалась в том, что уничтожение их бога Талкуса, и гибель многих из их правящих магов подорвали их волю вести войну. Насколько я понял, Балкай ещё жив, но будут или нет более дружественные фракции в обществе кобалос, способные сформировать стабильный и мирный режим в будущем ещё предстоит увидеть. Вероятно, всегда будет конфликт между людьми и кобалос, но эта тёмная мечта о мировом господстве закончилась.

Опасность отступила.

Графство было в безопасности.

Я продолжал путь на север в неторопливом темпе.

Прошло много времени с тех пор, как я последний раз мылся — я был покрыт грязью, моя одежда и тело воняло. Поэтому, когда я увидел небольшое озеро среди деревьев, у меня возник соблазн искупаться.

Хотя был почти полдень, и приятное тепло от солнца, но озеро как всегда было холодное, даже в разгар лета. Поэтому я почти продолжал идти, но затем обнаружил себя стягивающим сапоги и носки.

Сначала я постирал носки. Я не беспокоился о своем плаще — это могло подождать, пока я не вернусь в Чипенден — но я сделал всё возможное со своими штанами и рубашкой; я отжал воду, разложил их, чтобы высохнуть на берегу, а затем, сделав глубокий вдох, погрузился в озеро.

Оно было ледяным, даже холоднее, чем я ожидал. Оно вытягивал тепло из моего тела и почти остановило сердце. Я пробыл в нём не больше минуты.

Когда я вышел голым на берег, меня ждали четверо вооруженных воинов кобалос. У одного было выбрито лицо, отмечающее его как мага; у остальных — три косички, которые сказали мне, что они убийцы Шайкса.

Моей первой мыслью было вызвать Кратча, но я находился по крайней мере в трёх милях от ближайшей лей-линии.

Мне не нужно было спрашивать имя мага, но он все равно сказал мне, смотря презрительно сверху вниз.

— Мне трудно поверить, что такой маленький человек, как ты, причинил столько бед и столько смертей моему народу. Меня зовут Балкай и есть цена, которую нужно заплатить за то, что ты сделал. Мы будем забирать её медленно и мучительно.

Я вдруг понял, что стал самодовольным, думая, что угроза от кобалос закончилась, предполагая, что, поскольку они потеряли своего бога и многих своих магов и теперь отступают на север, они не будут искать возмездия.

Я был так сосредоточен на своем расколе с Алисой, что не думал о Балкае, маге, который, вероятно, создал обоих тульп.

Но он много думал обо мне.

Он хотел отомстить.

И у меня не было Звёздного меча, чтобы защититься от его магии.

Два воина быстро оказались позади меня, и прежде чем я смог что-то сказать, один из них ударил меня по почкам своим бронированным кулаком. Я упал на колени от резкой боли. Возможно, я на мгновение потерял сознание, но потом почувствовал, что меня тащат по земле, мои конечности ощущали слабость, и я не мог двигаться.

Я снова услышал голос Балкая.

— Копайте там! — приказал он, указывая на место, немного дальше.

Я лежал неподвижно на спине, в плену его тёмной магии. Маг и убийца Шайкса уставились на меня с жестокими выражениями на лицах.

— Они копают твою могилу, — сказал убийца, злорадствуя.

— Ты знаешь, что означает слово фрешолд? — поинтересовался Балкай.

Я вспомнил, что оно было в глоссарии, написанном Николасом Брауном, но не мог ответить ему, даже если бы захотел. Я едва мог дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить.

— Это наше название для области, на которую было наложено слово запрета или причинения вреда. Иногда оно просто охраняет дверной проём, препятствуя входу. В данном случае я использовал его, чтобы запечатать всю эту область, не позволяя никому войти или даже обнаружить наше присутствие. Поэтому не жди, что тебя спасут. Даже вороны, которые смотрят из тьмы, не смогут найти тебя. Никто не будет вмешиваться. У нас есть всё время мира, чтобы наказать тебя.

Я не сомневался, что сказанное Балкаем было правдой, но всё же надеялся. Помощь может прийти с двух направлений, у меня было два шанса сбежать живым. Я думал о Грималкин, которая будет занята преследованием отступающей армии кобалос. Я был уверен, что если она узнает о моем положении, ей понадобится время, чтобы помочь мне. Однако я вспомнил, что она могла посещать землю только в тёмное время суток. Солнце всё ещё было высоко в небе, я не мог ожидать, что она появится до заката.

Затем я подумал об Алисе. Конечно, несмотря на наши недавние разногласия, она попытается помочь, если узнает о моей тяжелой ситуации. Её магия сильна. Она может быть в состоянии посмотреть за порог и увидеть, что происходит со мной… это была надежда за которую я цеплялся.

Внезапно я обнаружил, что меня тащат ногами к яме, приготовленной для меня, голова волочилась по земле. Они бросили меня туда. Глубоко в могиле, я всё ещё не мог двигаться, только пытался дышать. И тем не менее, кобалос, казалось, не хотели рисковать. Колышки были загнаны глубоко в землю, и я был привязан к ним за запястья и лодыжки. Затем они оставили меня.

Солнце опустилось ниже, и я больше не мог видеть своих врагов — только края открытой могилы и небо надо мной. Это может быть последнее небо, которое я видел. Я мог чувствовать также запах дыма. Рядом с кобалос горел огонь. Дерево потрескивало, когда горело.

Вскоре вновь появились маг и Шайкса и спустились в могилу. Двое воинов остались наверху, уставившись на меня. Я видел, что убийца держал то, что выглядело как копье с красным наконечником, но мне было трудно сосредоточиться.

Затем понял, что это тонкий кол с тлеющим концом. Шайкса направил его мне в живот, поддерживая постоянное, мучительное давление, вкручивая его в мою плоть. Я пытался не кричать, но боль была ужасной, и я не мог не издать пронзительный крик.

Шайкса налёг на кол всем своим весом, и я почувствовал, как он проходит сквозь меня. Он заставлял меня страдать столько, сколько мог. Затем я потерял сознание.

Когда я открыл глаза, убийца всё ещё держал кол, чтобы пронзить мое тело. На мгновение я подумал, что умер и переживаю этот момент снова и снова. Но потом я увидел, что первый кол всё ещё погружен в мой живот. Этот кол был вторым.

— Они говорят, что ты седьмой сын седьмого сына, — сказал улыбаясь Балкай. — Так что вполне уместно, что семь кольев, таких как это, должны пронзить твоё тело. Только после того, как ты будешь пронзён седьмым, тебе будет разрешено умереть.

Шайкса прикоснулся горящим кончиком второго кола к моей груди, высоко справа; затем начал вкручивать его в меня. Я почувствовал запах горящей плоти и закричал, пока голос не осип.

Они долго ждали, прежде чем использовать третий кол. Глядя вверх, я заметил, что небо темнеет. Солнце опустилось.

Одновременно, я наполнился надеждой. Я думал, что Грималкин скоро придёт.

Луна поднялась высоко в небо, я мог видеть её из могилы, но до сих пор Грималкин не пришла. Постепенно я понял, что был одинок и умру в одиночестве. Никто не придет спасти меня. Меня бросили.

Боль от первых двух кольев была сильной, но третье ощущалось ещё острее. Я содрогнулся и забился в конвульсиях от боли, когда кол пробил моё левое бедро. Где-то рядом, кто-то плакал и кричал и звал свою мать.

Медленно я осознал, что это был я.