Тень Бешеного

Глава 4

Мы вновь встретились с господином Молокановым, когда он подобрал на остановке у гостиницы «Репинская» потерявшегося Александра Позина.

Стоит напомнить, что Молоканов стал подпольным миллионером. Он работал в Администрации Президента — занимал скромную должность в отделе писем. Через его руки ежедневно проходили десятки жалоб, доносов, трогательных историй и просьб о помощи. Содержание большинства писем сводилось к одному и тому же — требованию денег, причем наличными и немедленно. Особенно раздражали Молоканова послания от изобретателей вечного двигателя и хлеба, со–творенного из азота, взятого из воздуха. Авторов таких идей он просто ненавидел и называл «Эйнштейнами недоделанными».

Главным инструментом в работе господина Молоканова являлась корзинка для бумаг, куда он бросал прочитанные и разорванные письма. Не многие послания удостаивались чести быть прочитанными до конца. И лишь единичные экземпляры отправлялись в папку с надписью «Для ответов».

Письмо, подписанное «И. Водоплясов», заинтересовало Молоканова, заставило сильнее биться сердце человека, давно мечтавшего о славе и богатстве.

Он ужасно завидовал успехам как знакомых, так и совершенно неизвестных ему людей. Одному перепало крупное наследство, другой сумел выгодно жениться, третий сорвал джек–пот на собачьих бегах. Каждый по–своему сумел ухватить за хвост синюю птицу счастья. Но что мог сделать незаметный чиновник, рядовой труженик отдела писем, давно и метко прозванного в среде чиновников «братской могилой».

Нельзя сказать, что Молоканова, человека внутренне холодного и безразличного к чужому горю, расстроила история парня из рабочей семьи, родом из небольшого сибирского поселка, выпускника факультета электроники политехнического института, по глупой случайности потерявшего ноги под колесами трамвая.

Молоканова заинтересовало открытие Водоплясова, которое тот сделал в пограничном состоянии между жизнью и смертью, лежа на больничной койке.

Идея открытия бывшего инженера–электронщика Иннокентия Водоплясова заключалась в том, что некий наночип (проще говоря — микроприбор), введенный в человеческий организм, может «дремать» внутри сколь угодно долго, хоть до самой смерти, — он совершенно не мешает жить и абсолютно безвреден. Кроме того, индивид, имеющий в своем теле этот наночип, никак его не ощущает. Наночип бездействует до тех пор, пока его не активизирует тот, кто владеет кодом «побудки» и умеет им управлять.

Идея наночипа, точнее — использования хитроумного прибора для личного обогащения, захватила Молоканова. Ценой значительных усилий он организовал переезд Водоплясова ближе к Москве и начал применять наночип для получения первых денег.

Введенный в организм бизнесменов прибор позволил контролировать их поведение и сознание, они слепо подчинялись указаниям Молоканова, передаваемым безропотным Водоплясовым. Бизнесмены исправно переводили все свои деньги на тайные счета Молоканова.

Некогда скромный служащий внезапно почувствовал вкус больших денег. Но, будучи человеком осмотрительным и бережливым, он сразу позаботился о том, чтобы максимально обезопасить молодой бизнес. При помощи своих связей Молоканов взял в аренду на чужое имя большой участок земли в живописном районе Подмосковья, на берегу красивого озера, окруженный сосновым лесом, на котором в самые короткие сроки и в строжайшей тайне от жены и сына возвел двухэтажный особнячок. Причем один этаж располагался под землей.

Домик внешне выглядел неказистым, и это было сделано неспроста. Молоканов не хотел привлекать к своей персоне пристальное внимание соседей и криминальных элементов. Никто и подумать не мог, что в ничем не примечательном снаружи доме находятся огромный бассейн с подогревом, тренажерный зал, бильярдная, сауна, вместительное джакузи, богатая итальянская мебель.

У пристройки, где располагалась лаборатория пригретого Молокановым Водоплясова, имелся отдельный вход. Лаборатория была оборудована по последнему слову медицинской техники. Кроме нее в пристройке насчитывалось несколько комнат: спальня изобретателя, кухня, столовая, гостевая и отдельные комнаты для охраны и прислуги.

Никто, даже Водоплясов, не говоря уже о прислуге и охранниках, понятия не имел о потайной двери, ведущей из кабинета Молоканова в лабораторию изо бретателя. Особняк и пристройки были набиты скрытыми видеокамерами, передававшими картинку в потайной кабинет Молоканова. Не выходя из кабинета, он мог наблюдать за всеми помещениями, изображение которых транслировалось на мониторы.

Территория вокруг дома была окружена внушительным бетонным забором, по его периметру установлены видеокамеры. Правда, изображение с этих видеокамер транслировалось не только в кабинет Молоканова, но и на пульт в помещении охраны.

Кроме самого Молоканова и изобретателя Водоплясова в доме постоянно проживал его личный помощник Боня — бывший спецназовец, прошедший Афган, крепко подсевший на героин, но сумевший завязать не без помощи оплатившего его лечение Молоканова. Молокановым двигало не чувство милосердия, а элементарный расчет: благодарный Боня был теперь по гроб жизни обязан человеку, вытащившему его с того света.

В доме Молоканова также постоянно дежурил охранник по кличке Рваный — двоюродный брат Водо- плясова, беспутный парень Федор, по глупости угодивший на зону, но выпущенный на свободу под условнодосрочное освобождение опять‑таки не без помощи Молоканова.

Постоянными обитателями этого странного дома являлись еще двое: Тимур Толкачев — начавший было спиваться «афганец», также подобранный «добрым» Молокановым, и еще Алевтина Сеновалова, молодая девка из тверской глубинки. Пострадавшая «через мужиков», перенесшая групповое изнасилование, девица нашла покой в молокановском особнячке. Она была приставлена к Водоплясову и стала ему кем‑то вроде матери и медсестры одновременно. Алевтина также присматривала за домом и готовила для его обитателей.

Но никто из них не знал главного: каждому Водо- пдясов по приказу Молоканова ввел в организм наночип под предлогом «прививки от всех болезней».

Таким образом Аристарх получил возможность кон–тролировать поведение своих подчиненных. Хозяин не хотел, чтобы его люди его же однажды и предали. Да и нравилось Молоканову ощущать себя рабовладельцем. Это неизменное чувство заставляло восторженно трепетать его жестокое сердце.

Надо заметить, что жена и сын Молоканова понятия не имели, каким богатым человеком в одночасье сделался их муж и отец.

Вытягивание денег из бизнесменов с помощью наночипа успешно продолжалось. Контроль за действием микроприбора осуществлял лично Водоплясов посредством дистанционного управления с компьютера, установленного здесь же, в лаборатории. Кстати, тайным кодом доступа к компьютеру владел лишь один Водоплясов, разумно опасавшийся за собственную жизнь. Он лишь сделал вид, что доверил Молоканову все тайны прибора. Самый главный ключик изобретатель держал в своих руках, то есть в своем мозгу.

Однажды произошло событие, круто изменившее плавный ход жизни Молоканова. Его вызвали в Управление геополитики — важнейший новообразованный государственный орган, во главе которого, как с изумлением убедился чиновник–миллионер, находился его бывший благодетель, в свое время пристроивший Молоканова в отдел писем Администрации Президента. Беседа с «благодетелем» оставила у Аристарха тяжелые воспоминания.

Обидно было видеть, что он. Молоканов, человек с огромными, неслыханными деньгами, не обладает и миллионной долей власти, которую имеет его бывший начальник. Аристарх отчаянно переживал эту, как ему казалось, несправедливость.

С огромным удивлением Молоканов обнаружил, что после того, как он получил власть над отдельными людьми и, как следствие, огромное богатство, в его душе мало что изменилось. Да, он мог позволить себе очень многое. Но Аристарх отчаянно бесился, понимая, что интересен людям лишь как источник денег, и не более того. Окружавшие Молоканова люди упорно не желали замечать в нем яркую личность, человека с размахом, злого гения, способного изменить ход времени.

Аристарх вдруг понял, что как был маленьким человечком, чиновником одной из многочисленных госконтор, так им и остался. В глазах тех, кто с благодарностью принимал от него деньги, он частенько ловил откровенное презрение. Да, он, Молоканов, мог в одно мгновение лишить человека разума и превратить его в марионетку, заводную игрушку для своих прихотей. Но вокруг находились сотни тысяч людей, и власть Молоканова на них никак не распространялась.

С такими тяжелыми мыслями Молоканов проводил конец недели в своем загородном доме.

На берегу тихого озера, в тени вековых сосен, стоял столик с богатой закуской и еще более дорогими напитками. В последнее время Аристарх начал замечать за собой страсть к вкусной еде и французским выдержанным винам. Он часами мог бродить по винным подвалам шикарных московских магазинов, чтобы выбрать всего две–три бутылочки, покрытые пылью. Зато цена этих бутылочек была такова, что магазин мог не работать неделю после его визита.

Владельцы винных бутиков молились на Молоканова и исполняли любую его прихоть. Аристарху это нравилось, и капризы его становились все более изощренными.

Вот и сейчас перед ним на столике среди прочих находилась бутылка красного вина «Шато–Икем» 1928 года, считавшегося счастливым для французских виноградарей. Именно в том далеком году был самый удачный урожай винограда, из которого сделали вино — ценнейшее достояние Франции. Когда Молоканов спросит о цене этой бутылки у владельца винного магазина, что на Кузнецком мосту, тот, зажмурясь, назвал пятизначную сумму, услышав которую Боня, маявшийся за спиной хозяина, изумленно присвистнул. Молоканов, ни секунды не колеблясь, тут же приказал Боне выплатить всю сумму до доллара.

Владелец магазина с большим огорчением понял, что продешевил, так как Молоканов мог бы легко заплатить и вдвое больше…

Около столика в плетеных креслах, которые Молоканову изготовили по особому заказу из пальмы ротанг искусные мастера с индонезийского острова Бали, сидели двое. В одном кресле расположился сам Молоканов. Он сидел забросив ногу на ногу и нервно постукивал себя по коленке ножкой бокала из богемского хрусталя. Молоканов сам не понимал причины своего беспокойства. И это злило еще больше.

В другом кресле находилась Малгожата, проститутка из конторы, которая давала в газетах объявления из одного слова «иностранки». Будучи человеком осторожным, Молоканов вызывал девушек из разных контор и вводил им наночип для того, чтобы они никогда уже не вспомнили ни имя и внешность клиента, ни расположение его тайного дома. Иностранок он предпочитал еще и потому, что они рано или поздно вернутся на родину и тем более забудут о нем.

Польская красавица Малгожата была необыкновенной дурой, лишенной даже намека на мозги, что очень нравилось Молоканову. Ему было не по душе, когда женщины пытались взять над ним верх. Он сразу давал понять, что ему это не нравится. Малгожата даже не пыталась проявлять женский норов и вела себя тихо и покорно, исполняя любую прихоть Аристарха.

То ли Малгожате ударило в голову розовое испанское шампанское «Фрейшат», то ли ветерок с озера унес у нее остатки осмотрительности, но сегодня случилось невероятное. Молоканов привычно хлопнул себя по коленке, что означало: «Быстро возьми в рот моего «приятеля»!»

Малгожата в ответ на предложение надула губки и умоляюще проговорила, нещадно путая русский с польским:

— Очень прошу пана, не сейчас. Я так устала, что двигаться не могу.

Молоканов был потрясен.

Малгожата не поняла, что сморозила глупость. Более того, она ленивым жестом дотянулась до бутылки бесценного «Шато–Икем» и плеснула себе в бокал. При этом пролив на стол несколько капель драгоценной влаги.

Это совсем вывело Молоканова из себя, и кровь ударила ему в голову.

— А мне надо, чтобы только язык твой двигался! Ты что, с ума сошла? Ты смеешь мне отказывать, ты, сучка! — взревел он, вскакивая с кресла.

До Малгожаты наконец дошло, что она сваляла дурака.

— Милый пан, прошу прощения, ищу к вам, иду! — испуганно воскликнула полька.

— Всякая блядь будет тут мной командовать! — разбушевался Молоканов. — Совсем нюх потеряла, шлюха поганая!

Его лицо побагровело. Долго копившаяся в Молоканове отрицательная энергия искала выход. Выход был найден в лице несчастной варшавской проститутки.

Малгожата торопливо выбралась из кресла, мгновенно скинула с себя коротенькое платьице, оставшись в одних ажурных трусиках, опустилась перед Молока- новым на колени, привычно распахнула его халат и устремилась губами к его плоти. Но Молоканов грубо оттолкнул проститутку. Она откинулась на землю, шлепнулась на упитанные ягодицы и, хлопая голубыми глазами, изумленно смотрела на обычно спокойного клиента, пытаясь понять, как ей исправить допущенную оплошность.

Аристарх наклонился, чтобы ударить девушку рукой, но передумал и ткнул ее ногой в лицо. Малгожата опрокинулась на траву, еще не успевшую просохнуть от ранней росы. Она подняла мокрое лицо, по которому растеклась тушь. Теперь было видно, что девушка не так уж и красива: нос длинноват, скулы слишком высоки. Остренький подбородок. Но клиенты обожали проститутку за умение обрабатывать мужское естество столь искусно, что даже самые безнадежные оживали у нее во рту, извергая сексуальный нектар, как огнетушитель — пену на пожаре.

— Ты — блядь, была блядь и будешь ею! — Молоканов продолжал заводить себя, остановить его было уже невозможно.

Он подскочил ближе к польке и вновь склонился над ней. Малгожата со страхом прикрыла лицо.

— Продажная тварь, а туда же — возражать вздумала! Да я с тобой такое могу сделать, такое, что…

Молоканов на секунду задумался. Действительно, а что бы такое придумать? Малгожата дрожала у его ног, и ощущение власти над трепещущей у его ног женской плотью с вздымающейся от страха грудью возбуждало Молоканова почище коллекционного вина. Он взял со стола трубку телефона.

— Боня!

— Да, хозяин!

— Бери чемоданчик — и марш ко мне.

— Какой чемодан? — не понял тот.

— Что значит «какой чемодан»? Ах, да, я же не сказал… Тот чемодан, что я купил месяц назад. Ну, тот, что через Интернет выписал. Вспомнил?

— Так точно, хозяин!

— Тогда хватай его и тащи сюда.

Молоканов бросил телефон на стол, взглянул на Малгожату и криво улыбнулся:

— Узнаешь сейчас, что значит ослушаться дядю Аристарха. Сейчас я тебе покажу, кто здесь хозяин. Ваши паны в Польше мало вас пороли, оттого такие говорливые получились у них холопы. Так я исправлю их ошибку.

Малгожата испуганно всхлипнула.

— Молю вас, пан, простите глупую бабу! — взмолилась она, догадываясь, что ее ожидает нечто страшное.

Но Молоканов ничего не хотел слушать и лишь что‑то бормотал себе под нос.

Через пару минут рядом со столиком как из‑под земли вырос преданный Боня. Осторожно положив чемоданчик на стол, он уставился на Молоканова собачьим взглядом. Глядя на верного Боню, Аристарх постепенно начал успокаиваться. Один только вид его рабов действовал на сознание Молоканова умиротворяюще. Однако Малгожату все равно требовалось поставить на место.

— Исчезни! — Приказал Аристарх своему покорному рабу, нервным движением открывая чемоданчик.

Боня словно растворился в воздухе.

Расширившимися от ужаса глазами Малгожата наблюдала, как Молоканов медленно, с наслаждением вытаскивал из чемоданчика и раскладывал на столе его содержимое: кожаную плеть–пятихвостку, кожаные плетеные шнурки, шипы, ножницы, иглы, крюки и зубастые зажимы. Проститутка начала дрожать от страха.

Месяц назад, сам не зная для чего, Аристарх приобрел через Интернет этот набор для садомазохистских игр. Просто увидел рекламу, и что‑то внутри его головы щелкнуло. Молоканов не пошел к психоаналитику, чтобы разобраться в причинах своих странных желаний, а просто отправил продавцу свой адрес и перевел с кредитной карточки «Виза» требуемую сумму. Через десять дней чемоданчик со страшными приспособлениями привез на машине какой‑то парень. Когда Молоканов увидел в натуре садистские прибамбасы кожано–металлической коллекции, он приказал Боне спрятать чемоданчик подальше.

А вот теперь о них вспомнил…

Аристарх рассматривал разложенное на столе со: держимое чемоданчика. На секунду он представил себе Малгожату с бильярдным шаром во рту, подвешенную за руки и за ноги на крюке между сосен. А сам Молоканов, в черной кожаной маске и кожаных шортах, стоит рядом и хлещет ее по бокам плеткой. Белая кожа с девичьих ребер содрана, кровь капает на зеленую траву, которая темнеет на глазах.

Аристарх брезгливо поморщился, встряхнул головой, отгоняя наваждение.

Вынимая один за другим внушающие ужас предметы, Молоканов понял, что не сможет ими воспользоваться, даже если очень хочется. Одно дело — внедрять в чужой организм наночип, который действует незаметно и бесшумно. Другое дело — пытать проститутку, вся вина которой — в полном отсутствии способности соображать.

Но наказать негодницу все‑таки надо, чтобы не показаться смешным. Молоканов взял в руки металлический стержень, усеянный острыми шипами, и уселся в кресло. Он стукнул металлическим стержнем по столу. Шипы с хрустом вонзились в полированную поверхность. Малгожата жалобно заскулила, как собачонка, и закрыла глаза ладошками. Аристарх отложил в сторону страшное оружие и взял в руки плеть. Затем снова хлопнул себя по коленке.

Полька тут же опустилась на колени и подползла к своему клиенту. Она почувствовала, что это ее последний шанс не стать калекой. Плетки проститутка не боялась: не раз встречались клиенты, которые взбадривали ее кожу. Не мешкая, она лизнула своим розовым язычком не проснувшуюся плоть Молоканова и ощутила, как она чуть заметно дрогнула. Пережитый страх настолько возбудил ее чувственность, что, когда его «приятель» пришел в боевое состояние, она завелась сама и принялась тереться своей «девочкой» о голень Молоканова.

Аристарх скинул с ноги тапочек и. резко вошел в нижние губки польской шлюхи, которые уже были мокрыми от желания.

Малгожата делала все настолько профессионально, что Аристарх вскрикнул от страсти и несколько раз прошелся плетью по спине проститутки. Но та, возбужденная опасностью, настолько увлеклась процессом, что даже не вздрогнула от стегания плеткой, несмотря на то, что на ее спине мгновенно взбухли ярко- красные полосы.

Наконец старания проститутки увенчались полным успехом, и она с трудом успевала проглатывать его сперму. А через мгновение и она облила пальцы его ноги своим нектаром. В исступлении женщина быстро наклонилась и старательно облизала их. Это окон чательно удовлетворило тщеславие Аристарха, и, только для острастки шлепнув плеткой по ее пышной ягодице, он тихо бросил:

— Ладно, достаточно!

— Я еще могу, пан! — страстно прошептала полька.

— Достаточно, я тебя прощаю, — великодушно бросил он. — И даже сделаю тебе успокоительный укол. И деньги я заплачу, как обычно, вычетов не будет за твою глупость…

— Спасибо, пан, ты так великодушен! — благодарно воскликнула девица и принялась целовать ему руки.

Сделав укол в ягодицу, Молоканов встал и пошел к дому, не обращая внимания на Малгожату. Полька сидела на мокрой траве, не веря своему счастью. Ей казалось, что сегодня она пережила один из самых страшных моментов в своей жизни, который, слава Богу, закончился всего лишь уколом, не более болезненным, нежели укол комара…

Молоканов ногой распахнул дверь в пристройку, в которой скрывалась лаборатория Иннокентия Водо- плясова. Сидевший в Комнате охраны Рваный вскочил и уставился на хозяина, поедая его глазами. Аристарху нравились проявления преданности, и он иногда снисходил до того, чтобы переброситься парой ничего не значащих фраз со своим слугой и рабом. Но сегодня настроение было не таким, чтобы опускаться до болтовни с прислугой.

В лаборатории находились двое.

Водоплясов сидел за компьютером. Его вдохновенное лицо было освещено голубым светом, струившимся с экрана большого монитора. Стол завален толстыми папками с бумагами, журналами «Параллельное программирование» и множеством книг, из которых торчали разноцветные хвостики закладок.

Водоплясов казался полностью погруженным в свои мысли. Трудно было представить, что этот обрубок человека и есть создатель необыкновенного наночипа.

За его спиной стояла Алевтина, готовая по первому сигналу Водоплясова кинуться выполнять любую его просьбу. Между нею и Водоплясовым установились самые теплые отношения. Он называл ее Аля, она его — Кеша.

Молоканов понимал, что без Водоплясова он так и остался бы незаметным сотрудником госконторы и перебирал бы письма, имея в перспективе лишь надежду стать начальником отдела и получить незначительную пенсию по выслуге лет. Впрочем, даже сейчас, несмотря на изменение своего материального положения и всю ту роскошь, которой он себя окружил, Молоканов так и остался простым конторским служащим. Разумеется, можно было бы уйти с работы, открыть (для вида) коммерческое предприятие и под его вывеской продолжать заниматься тем же самым: начинять наночипами богатых бизнесменов и превращать их в своих дойных коров.

Но всякого рода открытой коммерции Молоканов опасался, считая ее беспокойным делом. Он не хотел связываться с «крышами», налоговыми органами и числиться в государственных реестрах как бизнесмен. Однако и нынешняя вынужденно тихая жизнь надоела так, что хоть волком вой.

Молоканов стоял на пороге лаборатории и с тихой ненавистью разглядывал многочисленные компьютеры, рядами выстроившиеся вдоль стен, большую металлическую коробку Интернет–сервера и святая святых — стол с микроскопом на ядерных изотопах. На этом столе и происходила сборка наночипов. Подумать только: он, Молоканов, по–прежнему зависит от этого получеловека, прикованного к инвалидному креслу «Бош».

Как‑то Молоканов выписал Иннокентию инвалидное кресло особой конструкции.

«Оно разве что не летает», — так отрекомендовал чудо техники представитель немецкой фирмы «Бош», доставивший покупку в дом Молоканова.

Одна только инструкция к креслу выглядела как толстенная книжка. Водоплясов радостно изучил правила пользования креслом и теперь бодро передвигался по дому, с удовольствием прислушиваясь к мягкому жужжанию мощного электромотора.

Неутомимый изобретатель внес коррективы в конструкцию кресла, которое после переделки могло не только передвигаться по ровному пространству, но еще и уверенно подниматься по лестнице.

Молоканов перевел взгляд на парочку у стола. Он ревниво отметил, как нежно Алевтина наклоняется к Иннокентию и что‑то шепчет ему на ухо. Водоплясов счастливо улыбался и нежно гладил ее руку, не отводя взгляда от монитора. Это окончательно взбесило Молоканова.

— Чем ласкаться, лучше делом бы занялся, — буркнул хозяин, опускаясь на стул рядом с Иннокентием. — Для чего я тебя кормлю? На кой я тебе устроил такую распрекрасную жизнь, какая не у всякого нормального человека бывает? Да на тебя такое счастье обрушилось, что ты мне должен…

Молоканов замешкался. Так и не придумав, что бы такое сказать, ограничился издевательской просьбой:

— Ну, пол–инженера, показывай, что наворотил за последнее время.

Водоплясов скрючился в инвалидном кресле, став совсем маленьким и жалким. Алевтина с укоризной посмотрела на Молоканова, но открыто защищать Иннокентия не посмела. Только сжала плечо Водо- плясова, тайно продемонстрировав ему свою поддержку. Водоплясов благодарно взглянул на Алевтину. Затем обратился к Молоканову:

— Последний месяц я работал над усовершенствованием наночипа. К сожалению, пришлось столкнуться с очень большими проблемами.

Голос Водоплясова слегка дрожал от обиды и сознания собственной беспомощности.

— Сколько? — сухо поинтересовался Молоканов.

— Сколько чего? — не понял собеседник.

— Сколько денег тебе надо, чтобы избавиться от этих проблем? Десять тысяч? Сто тысяч? Миллион?

Водоплясов слабо улыбнулся. Нажав кнопку на ручке кресла, он развернулся лицом к Молоканову.

— Эх, если бы дело было только в деньгах… Решение этих проблем не купишь ни за какие деньги. Это решение находится где‑то там…

Водоплясов поднял руку и ткнул пальцем в потолок. Машинально Молоканов проследил за движением его руки. Потолок был белый и чистый. Молоканов побледнел от ярости, решив, что жалкое подобие человека над ним издевается. Он только было открыл рот, чтобы разразиться ругательствами, как Водоплясов снова нажал кнопку, развернул кресло в сторону монитора.

— Вот, пожалуйста!

Изобретатель увеличил яркость изображения на экране. Сам Водоплясов от сидячей жизни приобрел кучу новых недугов, включая сколиоз. Но больше всего он страдал от прогрессирующей близорукости. Иннокентий очень боялся однажды проснуться слепым, поэтому берег зрение, и яркость мониторов в его лаборатории всегда была ниже стандартной. Но для Молоканова он сделал исключение.

— Первая проблема: увеличившаяся вероятность отторжения наночипа организмом реципиентов, то есть тех. кому мы наш наночип вводим в кровь.

Молоканов насторожился. Это еще что за дела? И немедленно потребовал объяснений.

— А если поподробнее, — буркнул он.

— Взгляните на экран, — предложил изобретатель. — Здесь — изображение, транслируемое с микроскопа на изотопах. Экран разделен на три сектора. В секторе А вы наблюдаете многократно увеличенное изображение наночипа. Сейчас я погружаю его в кровяную среду…

Водоплясов осторожно передвигал рычажки на приборной панели, укрепленной перед ним на столе. Невидимый механический манипулятор осторожно ухватил наночип и перенес его в сектор В. Через секунду сектор начал заполняться жидкостью. Для удобства восприятия человеческим глазом Водоплясов специально не отключал цветное изображение. Сейчас наночип мирно покоился в секторе В, резко выделяясь на светлом фоне.

— На самом деле. Этот светлый фон — кровь, — пояснил Водоплясов и пошевелил другой рычажок. Наночип переместился в сектор С. Прошла секунда, другая, и Молоканов увидел, что изображение наночипа расплывается, становится все более мутным. Прошло еще несколько секунд — и наночип исчез.

— В настоящее время я не вижу большой угрозы для вашего бизнеса, — пояснил Водоплясов. — Вероятность отторжения наночипа — один к десяти. Иными словами, один из десяти имплантантов спокойно перенесет операцию по внедрению наночипа и останется полностью иммунным к его воздействию.

— И что произойдет с наночипом? — напрягся Молоканов. — Его можно обнаружить в крови этих, которые к нему иммунные?

— Никоим образом, — с профессиональной гордостью заверил Водоплясов хозяина. — Одно из двух: либо наночип растворится в организме, либо будет отторгнут им. Например, через поры на коже объекта.

— Да, но ведь все те наночипы, которыми мы начинали наши «объекты», не растворялись, — растерянно произнес Молоканов. — Что происходит? Ты мне сможешь объяснить по–человечески, а не на этом вашем птичьем языке?

«Как надо что‑то от меня — так сразу «по–человечески», — горестно подумал Водоплясов, — а как припрется злой, так сразу обзывает полчеловеком. Еще неизвестно, что из нас двоих на самом деле полчеловека».

Но вслух произнес:

— Мы с вами имеем дело с особой категорией клиентов. В основном — это бизнесмены или просто богатые люди. Будучи не стесненными в средствах, они могут позволить себе пользоваться самыми совершенными достижениями медицины, в том числе совершенными антибиотиками и препаратами, изготовленными при посредстве генной инженерии.

— Ну и что? — нетерпеливо перебил Молоканов.

— У таких людей слишком много денег, — терпеливо объяснил Водоплясов, не подозревая, что затронул весьма опасную для себя тему. — Они опасаются, что за свою жизнь не успеют потратить достаточно много и получить максимально возможное количество удовольствий.

Молоканов поморщился, но промолчал. Однако Водоплясов продолжал, делая вид, что не заметил, как скривилось лицо его благодетеля.

— Количество получаемых удовольствий такие люди напрямую связывают с количеством потраченных на их оплату денег. Да и просто хочется подольше пожить. А достигнуть этого можно лишь за счет новых достижений в области геронтологии, науки о возрасте. При помощи фармакологического комплекса в союзе с хирургическим вмешательством вполне можно обновлять состав крови, вымывая из нее посто- ронние и вредные вещества, накапливающиеся с возрастом. Можно производить замену органов, при этом организуя мощную атаку антибиотиков на весь организм в целом.

— Получается, что в результате всех этих атак, комплексов и воздействий…

— Наночип будет выведен из организма, и мы никак не сможем этому противодействовать, — подытожил Водоплясов.

Если бы Молоканов видел лицо Иннокентия, то заметил бы мелькнувшую на нем злорадную улыбку. Но Молоканову было не до того. Он напряженно размышлял.

— Черт! Черт! Черт! — внезапно молоканов разразился ругательствами. — Это что же такое получается? Значит, прежде чем вводить наночип, мы должны просить наших клиентов пройти диспансеризацию и предъявить медицинскую карту? Так, что ли? Да у нас в стране скоро каждый второй, кто с деньгами, начнет реконструировать свой организм и заменять кровь! Пока в нашей стране не выкачали всю нефть, у наших бизнесменов хватит «зелени» и евро на то, чтобы перекачивать себе здоровую кровь хоть ежедневно. По утрам вместо утренней зарядки они будут ложиться под кровяной насос.

Карандашик, который Водоплясов держал в руках, выпал из скрюченных пальцев инвалида и скатился под стол. Алевтина бросилась поднимать карандаш, а Молоканов соизволил обратить внимание на Иннокентия.

— Слушай, ты, изобретатель, Эдисон хренов! Что хочешь делай, а проблему эту мне реши, причем очень быстро. Не для того ты тут сидишь и мои деньги проедаешь, чтобы наше изобретение в сортир смывали какие‑то идиоты, желающие омолодиться! — Он все больше распалялся.

Водоплясов кивнул, отметив про себя, что Молоканов назвал его детище «нашим изобретением». Когда‑нибудь он ему это припомнит.

— Сейчас, сегодня есть у тебя какие‑то предложения? — потребовал Молоканов.

Иннокентий наморщил лоб.

— Скорее, не предложение, а совет, — осторожно проговорил он.

— Давай совет, если он будет дельный.

Изобретатель улыбнулся.

— Пока я буду искать способ навсегда зафиксировать наночип в организме реципиентов, постарайтесь сами поработать в другом направлении.

Аристарх насторожился. Это что‑то новенькое! Неужели Водоплясов принимает его за инженера–электронщика?

Но Иннокентий гнул в другую сторону:

— Надо выиграть время. А пока поищите другие способы использования наночипа. Скажем, придумайте способ массового его применения. Правда, с какой целью — ума не приложу. Это уж вы сами постарайтесь. То есть надо бы сделать так, что, проигрывая в качестве, мы временно компенсируем это выигрышем в количестве внедренных наночипов.

— Ничего себе задачка! — выдохнул Молоканов. — Да тут и Ньютон не управится!

— Для решения этой задачи потребуется не разум Исаака Ньютона, а больное самолюбие Адольфа Гитлера, — брякнул Иннокентий и прикусил язык.

Слово — не воробей, вылетит — не поймаешь. Молоканов дико взглянул на Водоплясова, но ничего не сказал и стремительно выбежал из лаборатории.

Водоплясов и Алевтина перевели дух. Иннокентий уменьшил яркость монитора и поцеловал руку Алевтины, покоившуюся на его плече. Девушка наклонилась и громко, от души чмокнула Кешу в щеку.

— Не уверен, что мы с тобой, Аля, проживем вечно, — задумчиво произнес Иннокентий, — но в том, что остаток жизни мы проведем в счастье, благополучии и спокойствии, уж будь уверена. Я об этом позабочусь…