Тень колдуна

Глава 25

Галопируя на головокружительной скорости по гребню длинного холма, они, конечно же, не заметили еще одну душу, сопровождавшую их.

Душа эта передвигалась ни верхом, ни пешком; проще говоря, рядом был Блуждающий Глаз. Он сопровождал их, по своему обыкновению просто летя в воздухе. Гансу пришлось окликнуть своего компаньона, попросив его остановиться у дерева, растущего у подножия холма, на котором стоял дом Корстика. Аркала без расспросов придержал коня и развернулся.

— Лучше идти прямо в дом, а не кружным путем через туннель, — посоветовал Глаз.

Ганс заморгал. Через секунду он сказал:

— Мудрость в том, чтобы слушать хорошие советы, — и вновь развернул лошадь. Животное взлезло на травянистый холм, поросший деревьями, словно это была беговая дорожка на ипподроме.

Аркала взглянул вверх на Глаз.

— Твой друг, Ганс? Глаз опередил Ганса.

— Скорее игрушка судьбы, чародей, — и быстро полетел к особняку.

Аркала пробормотал, обращаясь в основном к самому себе:

— Становится интересно.

Они добрались до дома, спешились, и Шедоуспан еще раз вошел в ненавидимый богами особняк Корстика. Каждый раз этот визит казался излишним, и каждый раз он мыслился как последний. Но... еще ничего не кончено.

Когда они прошли через темные комнаты на кухню, причем Аркала то и дело бормотал что-то о ловушках и заклинаниях, «которые и ребенок обнаружил бы», перед ними появился Глаз.

— В доме никого, — доложил он. — Они в туннеле. Маг и девушка, на которой надето столько цветных тряпок, — что хватило бы шестерым.

— Это Мигнариал, — сказал Аркала с быстрой улыбкой.

— Туннель, — сказал Ганс. — О, чудесно.

Они обменялись взглядами, еле заметно пожали плечами и кивнули. Ганс пошел показывать дорогу.

Вор в черном, не правдоподобно большой кот, маг, тоже в черном, и бестелесный Глаз спустились в темный подвал и вошли в темный проход, открывшийся в стене. Позади них со скрежетом опустился барьер, Аркала повернулся с проклятием на устах.

— Уйди с нашего пути, — пробормотал он, делая какой-то жест, и барьер повиновался, словно верный пес.

— Будь я проклят, — сказал Ганс и быстро добавил, стараясь опередить Глаз, но на деле проговорив в унисон с ним:

— Мы это преодолели.

Глаз служил им провожатым: он остановился, и Нотабль весь ощетинился, пока Аркала, достав из своего мешочка что-то похожее на прутик, сотворил прелестный маленький фонарик для путешествия по лабиринту Корстика, который простирался перед ними, — мрачные темные переходы, стиснутые стенами из серого камня.

— Отличный фокус, — заметил Глаз сухим тоном и умчался вперед, зная, что вся компания последует за ним.

— Здесь полно ловушек, — тихо сообщил Ганс своему спутнику.

— А также колдовства, — пробормотал Аркала, и Ганс увидел, что он надевает кольцо на левую руку поверх перчатки... а затем второе на правую. Он узнал эти кольца: одно в виде широкой золотой ленты с раздвоенным камнем угольного цвета и другое, украшенное изображением змеи на ободке и рубином в оправе. Кольца Сенека.

«Все ужасы созданы при помощи этих колец и этого кольца тоже», — подумал Шедоуспан, поскольку он сам уже успел надеть третье кольцо, творящее иллюзии.

— Некоторые вещи могут быть похуже колдовства, — сказал он, ступая бесшумно, словно кошка. — Здесь ловушка. Обойди это место, вот так.

Аркала повиновался, и Ганс тихо рассказал ему о горизонтально летящей катапульте, которой им удалось избежать.

— Мило, — сказал Аркала. — Нечто подобное случилось с Катамаркой и его человеком Йолем, ведь так?

— Даже похуже. Их тела далеко отсюда, — Ганс внезапно нахмурился. — Это место просто кишит опасностями, которые не являются иллюзиями, здесь много поворотов, боковых коридоров и лестниц, которые приводят тебя вниз, хотя ты поднимаешься вверх.

— В самом деле?

— Да, — уверенно подтвердил Шедоуспан.

— Подумать только! — сказал Аркала тоном восхищенного ученика на экскурсии.

Им не встретились ни существо, выдающее себя за Тибу, ни Керд, ни вооруженные мечами волки, ни злобный петух. Правда, появился Корстик, но Аркала только махнул рукой в его сторону и небрежно бросил: «О, уходи». Корстик исчез.

— Жаль, что тебя не было со мной прошлой ночью, — пылко произнес Шедоуспан.

Глаз спланировал на них с потолка.

— Они за тем поворотом. Там большая комната, в которой тебе не приходилось бывать, Ганс... кажется. Боюсь, что этот мерзавец, этот свинячий потрох подготовился к вашему появлению.

Двое мужчин обменялись взглядами и кивками и сделали последние десять-двенадцать шагов, отделявшие их от того места, где коридор круто сворачивал вправо.

— Я как раз собираюсь... мигнуть, — сообщил Глаз и мигнул.

Что касается его спутников, для них он просто исчез. Нотабль издал мяукающий звук и прижался к Гансу. Длинный рыжий хвост извивался, лаская черные сапоги.

Аркала остановился перед самым поворотом. Еще раз кивнув в ответ на многозначительный взгляд друга, Шедоуспан свернул за угол и оказался в огромном, словно амбар, зале. Блуждающий Глаз был прав: за все те двадцать семь бесконечных часов, что он провел здесь, ему не довелось попасть в это огромное помещение. К тому же ярко освещенное! Насколько же велик был этот лабиринт?., или же он обладал способностью складываться, сворачиваться и разворачиваться вновь... да существовал ли он вообще?

Мигнариал и человек, который, видимо, и был Малисандисом, действительно ждали их футах в двадцати от входа. Хотя глаза колдуна были не такими темными, как у Ганса, цвет кожи у них был похожим — словно гнилое яблоко, подумал Шедоуспан, хотя о себе он так никогда не думал.

— Остановись там, будь любезен, — сказал смуглый человек спокойным, располагающим тоном, и Ганс опустил ногу, занесенную для третьего шага, на пол, стараясь занять наиболее устойчивую позицию, готовый ко всему... кроме того, что увидел. Отнюдь не страх перед Малисандисом заставил его принять вежливое предложение мага, но страх за Мигнариал.

Ее положение было опасным. Она была одета, как с облегчением заметил Ганс; ее одежда переливалась красным, желтым и тремя оттенками зеленого, и встревоженный Шедоуспан не заметил, чтобы ее блузка, юбка или безрукавка были порваны. Запястья были связаны за спиной, и он решил, что щиколотки под длинной юбкой, видимо, тоже. Очевидно, для того чтобы не дать ей выкрикнуть предостережение, Малисандис предусмотрительно заткнул ей рот. И не просто завязал ей рот, что позволило бы ей издавать какие-то звуки. Нет, судя по ее удлинившемуся лицу, эта свинья забила ей рот кляпом прежде, чем обвязать голову платком так, что большой узел пришелся как раз между зубов.

Она сидела на квадратном постаменте футах в пяти над полом. Постамент держался на четырех тонких ножках, каждая из которых была соединена с соседней двумя перекладинами, и еще с трех сторон укреплена косыми крестами.

Прямо под ней в некоем подобии клетки, образованной стойками, семь копий, воткнутых древками в толстое бревно, жадно устремили наконечники вверх. Они казались злобными, уродливыми... голодными.

Постамент, где сидела Мигнариал, с одной стороны крепился петлями. С противоположной стороны он удерживался железной скобой в виде длинной буквы L, растянутой на всю длину платформы. Другая железная скоба, расположенная под углом в сорок пять градусов к полу, удерживала первую таким образом, чтобы вес Мигнариал не перевесил «букву L» и она не упала на копья. Вторая скоба крепилась к маленькому деревянному диску на полу. На диске стоял похититель.

Ее глаза, полные слез, смотрели на Ганса скорее с печалью, чем со страхом.

— На случай, если это еще неясно, — сказал колдун совершенно обыденным тоном, — она сидит там в безопасности до тех пор, пока я стою там, где стою. Если я сдвинусь или если ты сдвинешь меня — скоба поднимется вверх и отпустит другую. Твоя женщина упадет на стойки и только разобьет себе голову, продолжая висеть над копьями. Но, конечно же, в таком неустойчивом положении она останется всего несколько мгновений.

Он пожал плечами, сделав жест, означавший: «Выбирай».

— Ты знаешь, кто я и что мне надо.

— Я знаю, кто ты, — сказал Шедоуспан, который, войдя в зал, машинально занял боевую позицию и теперь медленно выпрямлялся. — Лжец, убийца и, хуже того, убийца-зверь — ты замучил Джемизу до смерти, отродье жены.

Малисандис изобразил нарочитый зевок.

— Она стала для меня приятным разнообразием на часок-другой, — сказал он. — Но лучше бы тебе попридержать язык, малыш... и этого кота тоже, — добавил он, хотя ростом и не превосходил Ганса.

Магу-чудовищу на вид было за сорок, но зубы у него были превосходные, а темно-каштановых волос еще не коснулась седина. На нем была красивая синяя туника поверх зеленых штанов из дорогой ткани. Коричневые сапоги с короткими голенищами выглядели очень мягкими и изящными. Руки были в перчатках, поверх которых виднелась пара колец, а на шее висел красивый семигранный медальон из серебра, украшенный камнем, похожим на большой опал: черная, как ночное небо, полусфера то посверкивала молнией, то взрывалась цветной радугой.

Припавший к земле Нотабль смотрел на него так, словно перед ним сидела крыса. Рыжий хвост метался из стороны в сторону.

— Итак, — сказал Малисандис все тем же приятным голосом. — Как насчет колец Сенека, Ганс?

— Они у нас, — раздался позади Шедоуспана знакомый голос, и он увидел, как взгляд Малисандиса устремился поверх его плеча.

— Так, так. Два зловещих визитера в черном, да? Это ведь не твой брат, а, Ганс? Мое почтение, магистр маг. — Малисандис даже отвесил небрежный поклон. Его триумфальное самодовольство было невыносимо... однако когда он вновь поднял голову, Ганс увидел такой холод в глазах человека, какой ему приходилось видеть лишь в глазах змеи.

— Положи кольца на пол и иди тем же путем, каким пришел сюда. И даже не думай ни о какой колдовской атаке, Аркала, или о метании ножа, Ганс.

— Мои ножи в ножнах, и ты видишь мои пустые руки, Малисандис. Если бы я решил бросить, то один из них уже торчал бы у тебя в глазу.

— Не будет атак, Малисандис. Я так же боюсь за эту женщину, как и Ганс. Нам придется отдать ему кольца, Ганс.

— Вижу, — сказал Ганс. — Глаз… Ты помнишь... мое плечо... однажды?

Аркала стягивал кольца с затянутых перчатками пальцев. Малисандис улыбнулся.

— Почему бы просто не подтолкнуть перчатки вместе с кольцами в мою сторону, эй, ты, неудачник? Подтолкнуть, заметь, а не бросить!

По-видимому, Глаз уловил смысл последних слов Ганса; он незаметно появился позади Малисандиса, очевидно, закончив мигать. Нотабль во все глаза смотрел на колдуна, прижав уши, вытянув хвост назад и ощетинившись, отчего стал казаться еще больше. Шедоуспан опять принял позу боевой готовности.

— Готовься, Глаз… Нотабль! — крикнул он. — Вперед!

Кот был более чем готов выполнить команду. Он распластался в воздухе, огромная рыжая демоническая молния, при этом каждая шерстинка на его теле встала вертикально. Летящий позади хвост напоминал круглую щетку.

На расстоянии четырех футов от Малисандиса кот прыгнул. Разъяренная рыжая бестия пронеслась по воздуху и ударила колдуна в грудь — все десять когтей впились в жертву, а острые, словно иглы, клыки принялись рвать в клочья красивую голубую тунику.

Только то, что колдун был в перчатках, позволило ему оторвать от себя когтистый, рычащий, оскаленный клубок и отбросить его в сторону. Удар, однако, нарушил равновесие мага, он покачнулся и шагнул назад с деревянного диска. Механизм звякнул, заскрежетал…

Но почти мгновенно Блуждающий Глаз приземлился на покинутый Малисандисом диск, увеличив свой вес так, что он намного превосходил вес мага. Скоба начала было падать, и длинная стальная балка, которая обеспечивала безопасность Мигни, стала соскальзывать с постамента, готового сбросить девушку на копья. Под весом Глаза процесс сразу же прекратился. Скоба в виде буквы L, лязгнув, вернулась на свое место. Мигни, окаменевшая от ужаса, вновь была в безопасности. Малисандис не пытался сбросить Глаз с диска; Мигнариал уже сослужила свою службу: она заманила сюда чужеземца. Теперь уже было неважно, жива она или мертва. Он успеет зарезать ее позже. Однако завладеть кольцами оказалось не так легко, как рассчитывал колдун. Первым делом он отскочил назад, чтобы встать лицом одновременно и к Шедоуспану, и к гигантскому, злобно рычащему коту.

Ганс увидел, как опал на груди Малисандиса вспыхнул, словно факел... и в тот же миг и он, и Нотабль оказались колдовским образом прикованными к месту. У него не было ощущения, будто его сдерживают невидимые руки или стена; просто его мышцы, казалось, покинули его. Человек и кот напоминали статуи, созданные неким скульптором, который превосходно уловил момент движения.

У Малисандиса не было времени злорадствовать или глумиться над беспомощными противниками. Аркала с расстояния двадцати пяти футов начал магическую атаку.

У Шедоуспана отказывались служить только тело и мускулы. Мозг оставался живым и активным, он мог видеть и слышать. И ему не нравилось ничего из того, что он видел и слышал. Вновь он оказался вовлеченным в эту отраву своей жизни, проклятое, ненавистное колдовство — на этот раз двойное, ибо то была дуэль двух магов! Правда, на этот раз то, что он так ненавидел, работало как на него с Мигнариал, так и против.

Он услышал нарастающий рев, и огненный шар пронесся у него над головой по направлению к Малисандису. Тот посмотрел на огненный снаряд, его амулет загорелся и затрепетал, словно свеча под легким ветерком — и летящий шар превратился в большую черную летучую мышь, которая тут же развернулась в воздухе и понеслась на Аркалу. Рядом с Аркалой возникло железное копье — разумеется, из ниоткуда — и пронзило злобное животное. Оно упало на пол и вспыхнуло пламенем... из которого поднялся желто-зеленый дракон. Летучая мышь и копье — железное копье! — продолжали гореть под его когтями. С жутким воем дракон испустил пламя на Малисандиса.

У Ганса и Нотабля, жалким образом пригвожденных к полу, волосы встали дыбом.

Небрежным жестом Малисандис изменил направление пламени, исторгнутого устрашающим драконом, и оно выбило фонтан искр из каменной стены далеко позади мага. Дракон сжался с невероятной быстротой и превратился в чешуйчатую комнатную собачку, которая с тявканьем принялась носиться по залу. Безжалостно испепеленные летучая мышь и копье превратились в кучку черной золы.

Почти сразу же вслед за этим стайка стрел вырвалась из груди Малисандиса и тонко просвистела над головой Нотабля, направляясь к Аркале. Большая рыжая голова кота не могла пошевелиться. Столь же небрежный жест Аркалы заставил стрелы свернуть с курса. Они нашли себе новую цель — принялись преследовать тявкающую собачонку.

— Кольца Сенека, Малисандис! — крикнул Аркала, взмахивая правой рукой так, что кольцо поймало свет, огненно вспыхнув, — ты, мерзкий предатель!

Скрежещущий крылатый дракон, которого он послал к Малисандису, был встречен огненным кольцом, подвешенным в воздухе. Пролетев сквозь него, дракон упал на пол, объятый ревущим пламенем, а огненное кольцо, словно танцуя, поплыло к Аркале.

— Ну и храни их, Аркала, самодовольный ублюдок!

А Шедоуспан подумал: «Почему люди упорно продолжают считать это слово оскорбительным?»

С потолка пролился внезапный ливень и затушил кольцо. Пепел от летучей мыши и копья исчез бесследно, в то время как крылатый дракон продолжал реветь и колотить заостренным хвостом, по которому прыгали языки желтого и белого пламени, стайка стрел все гналась за тявкающей собачкой, бегающей по кругу, а Нотабль дрожал всем телом, промокнув под пролитым Аркалой ливнем. Семифутовый мужчина с женской грудью и львиным хвостом бросился на Малисандиса и запустил в него копьем как раз перед тем, как колдун послал пучок дротиков, жужжавших злобно, как разъяренные пчелы. Дротики пронзили сотворенного человека и понеслись дальше, прямо на Аркалу.

Тот уже был готов произвести очередную атаку, но тут ему пришлось присесть, согнувшись, чтобы пропустить дротики над головой. Между тем два прекрасных белых голубка, хлопая крыльями, летели к Малисандису, который прорычал глумливо:

— Ха! Слабеешь, ничтожный маг?

Тогда Аркала поднялся и, раскрыв ладонь, легко подбросил валун размером со скорчившегося человека.

— Аркала! — крикнул Глаз. — Сзади! Падай!

Аркала мгновенно повиновался, прижавшись к каменному полу. Копье, развернувшееся в воздухе, словно хорошо выдрессированная боевая лошадь, вновь пронеслось над его распростертым телом.

Копье направлялось туда, откуда вылетело. Голубки достигли высоты в десять футов, приближаясь к Малисандису с двух сторон. Валун несся на него, вращаясь в воздухе. Лицо колдуна заблестело от испарины, и внезапно пальцы Шедоуспана вздрогнули, хвост Нотабля ожил и забил по полу, а его челюсти клацнули могучим зевком. Рыжий зверь вновь обрел власть над мускулами.

Весь взмокший, Малисандис отбил копье и отскочил в сторону от валуна и внезапно возникшего полумедведя-полугоргульи с клыками длиной в фут, но вооруженного при этом копьем и щитом. Оставив их позади, маг бросился к Аркале…

И вот, когда он оказался между двух порхающих голубков, те одновременно выпустили в него две струи жидкого пламени.

Одежда на Малисандисе вспыхнула, и он страшно закричал. Медведь-горгулья начал мерцать. Нотабль, перестав колотить хвостом, с диким воем бросился вслед за тявкающей собачкой. Замерший на полушаге, Шедоуспан почувствовал, что ногам вернулась способность двигаться. Сразу восстановить равновесие не удалось, и он рухнул ничком. С потолка на Малисандиса полилась вода, превращая пламя в безопасный дымок... и его собственное копье, повернув в третий раз, воткнулось ему в спину с ужасным чавкающим звуком.

Медведь-горгулья исчез. Глаза Малисандиса широко раскрылись, и изо рта вытекла алая струйка. Гораздо более мощный фонтан крови бил из того места, куда воткнулось копье. А оно продолжало движение вперед, прокладывая себе дорогу сквозь тело мага, разорвав сердце и выйдя спереди... но прежде, чем все древко успело целиком пройти насквозь, копье исчезло, так как сотворившие его заклинания иссякли.

В восторге от обретения настоящей мишени Нотабль набросился на тявкающую собачку... и в тот же миг она растворилась в воздухе. Преследовавшие ее стрелы попадали на пол — и тоже исчезли. Малисандис рухнул лицом вниз на каменный пол, сломав нос. И остался лежать. Он лежал тихо, если не считать подрагивания нескольких пальцев в дорогих перчатках. Блестящая алая лужица выползла из-под него и быстро заструилась по полу, превращаясь в ручеек.

Шедоуспан поднялся с пола, все еще сжимая в одной руке нож, а в другой меч... и обнаружил, что у него больше нет противника. Нет... живого противника. Он был разочарован.