Тень луны

Глава 18

Поцелуй был сильным и страстным. Сальме показалось, что он обжигает ее. Франк не выпускал ее из своих объятий, целуя снова и снова.

Наконец он отпустил ее, и оба с удивлением и восторгом посмотрели друг на друга. Девушка рассмеялась от счастья. Глядя на нее, Франк улыбнулся и сказал:

— В это трудно поверить.

— Тебе, но не мне. Я так давно люблю тебя, что даже не помню, когда это началось.

— Нет, я не об этом. Трудно поверить, что я не видел раньше, как ты прекрасна.

Он снова привлек ее к себе и поцеловал.

— Я хочу — прошептала девушка.

— Чего?

— Чтобы наше время началось сейчас.

— Я тоже. Но мы не должны думать только о себе. Я был дураком, но не намерен оставаться им и дальше. Побудь здесь. Привыкни к этому месту. Я хочу, чтобы этот дом стал твоим. Мы поговорим, когда вернемся.

— А ты думаешь мы найдем их?

— Конечно, — ответил Франк.

— Я не могу оставаться здесь. Я хочу пойти с тобой.

— Это опасно.

— Ну и что! Пожалуйста, Франк, не отказывай мне, — взмолилась Сальма. — С тобой я буду в большей безопасности, чем где-либо. Я хочу быть с тобой.

— Неужели ты думаешь, что я не хочу того же?

— Я так долго ждала этих слов, — проговорила Сальма взволнованно.

Он нежно поцеловал ее. Слезы признательности и восторга полились из ее глаз. Она прижалась к нему. Губы ее приоткрылись, ожидая поцелуя. Время остановилось. Ни Сальма, ни Франк ни о чем не помнили. Мир существовал только для них одних. Страсть закипала в молодых телах, и сдержать ее не было сил. Самые тайные желания Саль-мы становились реальностью. По глазам Франка она видела, что он испытывает те же чувства, то же желание.

— Ты пойдешь со мной сейчас? — нежно спросил он.

— Да, — ответила она, не задумываясь, потому что страстно желала его.

Они поднялись в комнату Франка. Войдя, Сальма увидела широкую кровать, возле которой горела лампа. Оглядевшись вокруг, она почувствовала себя маленькой и чужой в этой большой комнате. Франк заметил ее смятение.

— Это всего лишь комната, Сальма. Она отличается от того, к чему ты привыкла, но все же это — комната. Ни одна из этих вещей не имеет для меня такого значения, как ты. Я все переделаю, если ты пожелаешь этого.

— Разве я подхожу тебе, Франк? Меня пугает, что я так мало могу дать тебе.

— Так мало! Милая глупышка! Ты думаешь, что что-то может сравниться с тобой? Ты меня любишь, и это самое дорогое, что у меня есть. Я люблю тебя. Ты мне даже очень подходишь. С этой минуты мы будем делать все вместе. Я не знал, как был одинок до этой минуты. Этот дом он так долго оставался пустым. А теперь ты здесь, и все изменилось. Ты здесь на своем месте в моих руках, — тихо добавил он, а потом наклонился и поцеловал трепещущую девушку долгим, жаждущим поцелуем.

Оба не заметили, как начали раздевать друг друга дрожащими от нетерпения руками. Казалось, каждая клеточка тела, ставшего невесомым, ожила. Сальма закрыла глаза. Чудесные ощущения, незнакомые ранее, охватили ее. Она понимала, что предстоящие минуты станут самыми незабываемыми и ценными в жизни.

Франк поднял ее на руки. Она прижалась губами к его шее, ощущая теплоту его кожи, запах горячего, молодого тела, слыша биение его сердца.

Руки и губы Франка ласкали ее, вызывали желание дарить такую же нежность. Сальме казалось, что она плывет по реке, воды которой ласково омывают ее. Любовное томление становилось невыносимо сладким. Желание переполняло обоих.

Франк сдерживался, сколько мог, а потом вошел в нее. Он знал, что Сальма девственна, и старался не причинять ей боль. Она вскрикнула, потом расслабилась, обмякла, и Франк погружался все глубже в ее горячую сочную мякоть, наслаждался скольжением. Сильный женский запах сводил его с ума.

Сальма протяжно застонала, и за этим последовал взрыв Франка. Он не стал оплодотворять ее, горячая пенящаяся жидкость пролилась на ее гибкое тело. В эти секунды Сальма была для него центром вселенной.

Потом, спокойно лежа в постели, они молча обнимали друг друга, чувствуя совершенное счастье и удовлетворение. Девушка положила голову на плечо Франка. На душе было радостно и спокойно. Приподнявшись, она заглянула ему в глаза и спросила немного встревоженно:

— Что ты скажешь? Не жалеешь?

— Нет, Сальма, нет! — ответил он и провел кончиками пальцев по ее щеке. — Просто просто трудно поверить и привыкнуть. Ты вошла в мою жизнь, как ураган, и все переменила. Я столько сделал, совсем не догадываясь, что все это ничто Я чуть не просмотрел настоящее сокровище. Какой бы пустой была моя жизнь, если бы не ты Я рад, что мы нашли друг друга.

— Я люблю тебя, Франк. Прежде я только мечтала.

— О чем? Расскажи.

— Что я буду здесь, с тобой.

Сальма почувствовала, как краснеет под пристальным взглядом Франка.

— Здесь, в твоих объятиях, в твоей постели.

— Я так люблю тебя, — прошептал он.

Какое-то время они пролежали молча, наслаждаясь теплом друг друга и тем чувством, которое теперь объединяло их.

— Скоро рассвет, — прервал молчание Франк.

— Ты ведь позволишь мне пойти с тобой? Я хочу найти своего отца. Я хочу быть с тобой.

— Конечно. Я не отпущу тебя от себя. Ты ведь в любой момент можешь переменить свое решение остаться. Я должен помешать тебе сделать это.

— Я никогда…

— Сальма, — усмехнулся Франк, — я дразню тебя. Нам надо научиться вместе смеяться. Нам многому надо научиться друг у друга, если мы хотим быть вместе.

— Представляю, как удивится мой брат, — засмеялась она.

— Антонио не убьет меня? Я не хочу, чтобы ты стала вдовой прежде, чем станешь женой.

— Антонио может рычать, как лев, но на самом деле, он восхищается тобой. Он подумает, что мне очень повезло.

— Повезло! Мужчины не наблюдательны. Это мне повезло. Я должен поговорить с твоим братом.

— Он может не согласиться.

— Решив, что все это игра и что я отошлю…

тебя домой, когда все кончится? — добавил Франк.

— Да.

— А ты, что думаешь ты?

— Я думаю, что люблю тебя больше всего на свете. Больше, чем себя. И если это только на сегодня, то я буду счастлива сегодня.

— А если навсегда?

— Тогда я умру счастливой.

— Это навсегда, девочка. Возможно, мне потребуется несколько лет, чтобы убедить тебя, но я терпелив.

— Впервые мне хочется, чтобы рассвет не наступал, — сказала Сальма. Голос дрогнул, как только нежные руки возлюбленного коснулись ее.

— И мне.

Она прильнула к нему. Ей хотелось, чтобы он целовал ее снова и снова, любил снова и снова. И он делал это.

Сальма все-таки уснула, а Франк лежал рядом. Противоречивые чувства обуревали его. Волнение за Луиса, Жоан, Мендрано, радостное возбуждение от близости Сальмы, беспокойство по поводу предстоящей беседы с Антонио не давали сомкнуть глаз.

Разговор с братом Сальмы необходим. Ведь теперь он несет ответственность за нее, доверившую ему себя, свою душу. А Антонио, похоже, не верит в искренность Франка. Стыдно признаться, но ведь и он раньше не относился всерьез к этой девушке.

Франк посмотрел на спящую возлюбленную.

Воспоминание о первой близости вызвало острое желание защитить свою любовь. Благодарность Сальме за радость, которую она дарила, возбудило желание сжать ее в объятиях и любить до тех пор, пока не успокоится сжигавшая его страсть.

Он тихонько взял руку Сальмы, поцеловал ладонь, а потом, откинув покрывало, встал с постели. Одевшись, он вышел в туалетную комнату, умылся, побрился и спустился вниз.

Уже светало. С востока неумолимо накатывал новый день. И Франк знал, что день этот будет нелегким. Он решил подготовить все необходимое для отправки в лагерь до того, как Сальма проснется. Конечно, он возьмет ее с собой. В конце концов, пропал ее отец, к тому же расставание будет невыносимым для него.

Он прошел на кухню, откуда доносился аромат кофе.

— Еще никто не проснулся? — спросил он у повара.

— Никто, кроме молодого Антонио. Он не спал. И даже сейчас шагает по саду.

— Антонио? — переспросил Франк. — Догадываюсь, что у него на уме.

Он налил горячего черного кофе и пошел в сад, прихватив кружку с собой.

Вдруг Антонио услышал позади себя шаги, повернулся и увидел идущего к нему Франка. Вот и удобный случай, чтобы поговорить о сестре, решил он.

— Доброе утро, Антонио, — приветствовал его Франк, подходя ближе.

— Может, и доброе, — хмуро ответил колумбиец.

— Вижу, ты не спал.

— Нет, не спал а ты?

— Немного. Нужно было собрать все необходимое в дорогу. Скоро станет светло, и нам надо будет отправляться. Жозеф сказал, что он передал записку в полицейское управление Барранквиллы. Надеюсь, колумбийские власти не задержатся и придут вслед за нами.

— Хорошо бы. А то ведь мы даже не знаем, в какую заваруху попадем, — сказал Антонио.

— Ты готов?

— Ты пришел, чтобы задать дурацкий вопрос?

— Нет. Мне нужно другое, — ответил Франк.

— Что?

— Пришло время поговорить.

— И я так думаю. Мы ведь с тобой знаем, что мечты не всегда совпадают с реальностью, — произнес колумбиец.

— Мы говорим о мечтах или?.. — Франк пристально посмотрел на Антонио.

— О Сальме. Она мне очень дорога.

— Не сомневаюсь. Но она и для меня стала очень дорогой. Тебе придется понять, Антонио, что Сальма уже не ребенок. Она женщина, и я хочу, чтобы она стала моей женой. Можешь верить, а можешь не верить, но я не хочу ей зла. Так или иначе, но она останется со мной. А мы с тобой будем родственниками и друзьями. Думаю, что врагами нам быть ни к чему.

— Франк, а ты не боишься, что однажды поймешь, что Сальма здесь не ко двору? Что ты будешь потом делать? — спросил резко Антонио и, не дав Франку ответить, добавил. — Я скажу тебе. Сальма вернется к нам. Но она не будет прежней. Она будет бредить твоим миром, а ты не сможешь ей его дать.

— Вот именно в этом мы оба ошибаемся, или ошибались. Видишь ли, Антонио, я тоже когда-то думал так. Но теперь я знаю другое. Во всем мире не найти девушки, которая бы сравнилась с твоей сестрой. Я люблю ее, и если она захочет, мы поженимся. Боль ей можешь причинить ты. Она привязана к тебе. А если ей придется навсегда расстаться с семьей, она будет страдать. Ты этого хочешь, Антонио? Хочешь заставить ее страдать только потому, что отстаиваешь свои принципы?

Антонио задумался. Слова Хогена убедили его. Наверное, он действительно любит его сестру.

— Тебе надо поговорить с отцом, Франк.

— Мне важно знать, Антонио, могу ли я рассчитывать на твою поддержку.

— Можешь, — усмехнулся юноша. — Хотя тебе не помешает поволноваться.

— Я волнуюсь с тех пор, как Сальма появилась здесь. Я не глуп, чтобы снова отпустить ее.

— Надеюсь, что ради нее ты найдешь отца.

— Да, твоего отца и археологов, и узнаю, что на уме у этого проходимца.

— Франк, ты думаешь…

— Мне не хочется думать ни о чем плохом. С Луисом не так-то легко справиться. В случае чего, он сумеет сбежать.

— Тогда они придут сюда.

— Пройти через джунгли будет не просто для них. Я бы на их месте спрятался где-нибудь недалеко от лагеря. Но своими разговорами мы вряд ли им поможем. Уже светает. Пора отправляться, — сказал Франк.

Мужчины повернулись и только тогда заметили стоявшую в дверях Сальму. Она смотрела на брата извиняющимся взглядом. Но что-то в ее облике говорило, что она готова защищать себя, свою любовь.

Франк подошел к ней, взял ее руки и сказал:

— Нам пора идти и найти отца.

Сальма улыбнулась счастливой улыбкой, от которой стало тепло на душе. Обнявшись, они вошли в дом.

Через полчаса пятеро мужчин и девушка покинули дом и направились в сторону плотины.

Прибыв туда, они встретили очень расстроенного Энтони Ружа, рассматривавшего испорченное кем-то за ночь оборудование. Он сильно ругался, но, увидев Сальму, взял себя в руки и затих.

— Еще что-то случилось? — спросил Хоген.

— Да, случилось, — сердито бросил инженер.

— Пора положить этому конец. Энтони, мы пока не уверены, но есть кое-какие соображения по поводу происходящего.

Франк коротко рассказал о том, что знал от Ланнека, а также исчезновении археологов и Мен-драно.

— Сможешь ты пойти с нами, Энтони? Мы не знаем, что ждет нас в долине. Возьмем еще несколько наших рабочих.

— Нет, уж лучше людей из охраны.

— Как скажешь.

— Вот и хорошо. Я поговорю с людьми. А сам я готов, ей-богу! — воинственно заявил инженер.

Вскоре небольшой вооруженный отряд собрался на берегу. Все сели в лодки и поплыли к дому Перье. Мужчины гребли все по очереди. Поэтому до места добрались быстрее обычного. От дома археолога до места раскопок был немалый путь, но никто не стал отдыхать. Воображение рисовало самые страшные картины. Тревога за близких гнала людей дальше.

Шли по джунглям, растянувшись в длинную цепочку.

Приблизившись к участку на небольшое расстояние, Хоген остановился. Люди замерли. Было ощущение военного положения. Никто не знал, что случится е следующую минуту, и это неприятно действовало на нервы.

— Что случилось, Франк? — спросил месье Лан-нек, заметив на лице плантатора беспокойство.

— Что-то не так. Раскопки опустели.

— Опустели? — переспросил Жозеф. — Уму непостижимо! Невозможно!

— Возможно или нет, — мрачно заключил Франк, — но здесь нет ни души. Ни одного рабочего. Никого.

— Не может быть! — воскликнул Антонио. — Рабочие были еще вчера, их было очень много.

— Нам надо спуститься вон туда, — указал Франк и повел группу к опустевшему лагерю. Вся его территория казалась удивительно чистой. Не было ни лопат, ни других инструментов.

— Франк, как ты думаешь, где они? — испуганно спросила Сальма.

— Не знаю, — ответил он. — Только бы с ними ничего не случилось. В противном случае, самозванцу не сдобровать.

— Франк, мы осмотрели все палатки. И палатку этого лжеархеолога. Никого и ничего нет, — сообщил Антонио.

— Значит, он ушел. Но куда? — растерянно и с тревогой проговорил Хоген.

— А где мой отец? Где Луис, Жоан? — беспокоилась Сальма.

— Не знаю. Луис мог уйти либо домой, либо ко мне, либо к плотине. Но нигде мы его не видели.

— Может быть, им пришлось спасаться бегством? — предположил Антонио.

— Спасаться! — вскрикнула Сальма.

— Ну, может, им пришлось скрываться от кого-то.

— Скрываться? Где?

— Возможно, в гробнице.

— Там бы они стали прятаться в последнюю очередь. Эта гробница как мышеловка. Ее легко закрыть снаружи, но невозможно открыть изнутри, — сказал Франк.

— Но это единственное место, куда мы не заглядывали. И я пойду и посмотрю, даже если эта идея глупа, — говорил Антонио.

— Если ты настаиваешь, идем, посмотрим гробницу, — сказал Жозеф.

Отряд двинулся в направлении темного холма. Франк первым шагнул в шахту. Замкнутое пространство пугало. Сколько бы Луис ни уговаривал его, Франк не мог спуститься вниз. Такие места делали его больным. Одна только мысль, что придется спуститься под землю, наводила ужас. На лбу выступил холодный пот.

Вся группа собралась в верхнем уровне. Комната была темна. Антонио заметил мешок с камнями и указал на него.

— Что? — быстро спросил Франк.

— Мешок с камнями держал Дверь закрытой. Теперь его сдвинули. Кто-то закрыл дверь, — произнес ошеломленный Антонио.

— О, нет, — воскликнула Сальма, побелев от ужаса. — Неужели ты полагаешь, что кто-то именно здесь запер наших друзей и отца, брат? Это бесчеловечно!

— Господи милосердный, — пробормотал Франк, пораженный тем, что нашелся изверг, способный оставить людей в подземелье.

Они с Антонио переложили мешок на квадратную плиту. Дверь, ведущая вниз, открылась.

Алекс проснулся на рассвете и был в плохом расположении духа. Всю ночь его мучили кошмары. Ему снилось, что он задыхается в темной комнате без воздуха. Совесть не давала ему покоя.

Когда он не спал, то гнал от себя мысль о том, что обрек троих людей на страшную смерть от удушья и ужаса. Во время сна бороться с этой мыслью Алекс не мог.

Выйдя из палатки, он увидел, что рабочие уже собрались и ждали Мендрано. Антонио среди них не было. Где же он? Ведь Мак-Комби приказал ему ночевать в лагере. Может быть, глупый юнец решил поспать с комфортом в своей постели?

Алекс решил проверить это и заспешил к дому Мендрано. Там его встретила тишина. Не было ни самого парня, ни его сестры. Дом оказался совершенно пуст.

— Значит, он все-таки заподозрил что-то неладное, — пробормотал актер. — Надо что— нибудь делать.

Он остановился. «Раз они ушли быстро и без подготовки, значит, вряд ли могли пройти через джунгли, — думал Алекс. — Но, даже если это не так, их рассказу никто не поверит. Антонио никогда не узнает, где его отец и археологи. Даже если их кто-то и найдет, то все равно будет поздно. К тому времени он сам и его сообщники исчезнут с изумрудами»

И все же драгоценности, лежащие в сундуках внизу, не давали Алексу покоя. Его жадность была сильнее здравого смысла, сильнее его самого.

Мысль о том, что он почти держал в руках счастье, что он мог стать самым богатым человеком на планете, сводила его с ума. Все было так просто, так хорошо складывалось. И вдруг что-то пошло не так, весь стройный план рушился у него на глазах. Алексу уже казалось, что сокровища гробницы так и останутся недоступными для него. Но тогда это убийство теряло всякий смысл. А в том, что люди в подземелье мертвы, он не сомневался.

Актер решил, что если ему придется уехать, то ненадолго. А затем он обязательно вернется и заберет все, что хранит подземелье. Итак, Алексу предстоит еще сыграть свою лучшую роль — убедить Плюга как можно скорее уехать.

Алекс вернулся на раскопки. Собрав рабочих, он дал каждому денег и приказал возвращаться домой. Когда они будут нужны, их снова позовут.

— Но, сеньор, — запротестовал один из рабочих. — Что скажет сеньор Перье? Он подумает, что мы по своему произволу оставили его.

— Не беспокойтесь, это его распоряжение. Дело в том, что несколько недель сеньор будет занят другим делом. Когда он вернется на этот участок, то снова пошлет за вами.

— А это произойдет скоро?

— Не уверен, что скоро. Но, когда придет время, вы снова будете здесь работать. Я вам это обещаю.

— Спасибо, сеньор. Мы с удовольствием работаем здесь.

— Хорошо. Вас позовут, когда придет время. А сейчас берите деньги, собирайтесь и уходите.

Мак-Комби наблюдал за удаляющимися людьми. К тому времени, как он сюда вернется, те трое в гробнице превратятся в скелеты, и кто сможет их опознать?

Вернувшись в палатку, актер собрал свои вещи. От спешки и напряжения его бросало в жар, на лбу появились капли пота, а ладони стали липкими и влажными. Он ненавидел джунгли и смертельно боялся их. Но ему придется пойти туда, если он хочет, чтобы его план удался.

Алекс направился по знакомой ему тропинке, и через два часа был на том месте, где его сообщники рыли землю в поисках изумрудов.

— Алекс, что вы здесь делаете? — спросил обеспокоенный его внезапным появлением Плюга. — Что произошло?

— Мое истинное имя уже не секрет.

— Не говорите загадками, — фыркнул Плюга.

Он терпеть не мог актерства Алекса и испытывал желание покончить с ним. Только обещания сказочного богатства удерживали его от этого шага.

— Я не говорю загадками. Девица, бывшая моей так называемой дочерью, догадалась о том кто я. А так как они с Луисом близки и меня к тому же подозревал влезавший во все управляющий, мне пришлось позаботиться об этой троице.

Мак-Комби начал рассказывать о том, что случилось с того момента, как он вошел в палатку и нашел там Жоан, читавшую его альбом.

— Вы похоронили их в гробнице? Вы глупый, тщеславный попугай! А вы не подумали, что их будут искать?! — закричал взбешенный Плюга.

— Я расплатился со всеми рабочими и отослал их по домам.

— Но родные этого управляющего Мендрано. Как быть с ними?

— Вы думаете, что девчонка и парень доберутся до плантации и останутся в живых, да? Поиски археологов начнутся только через несколько недель. К тому времени, я думаю, у нас будет все, и мы окажемся далеко.

— Вы дурак, черт бы вас побрал! — зарычал Плюга. — Я нанимал вас не думать, а сыграть роль. А что если эти останутся в живых? А что если кто-нибудь вернется и успеет освободить тех, кого вы заперли в гробнице?

— Это невозможно, — отвечал Алекс. — Почему? Почему вы так решили, идиот?!

— И попрошу не оскорблять. Боюсь, что возможно. — Плюга словно не услышал последних слов Алекса. — Теперь нам придется защищаться.

Плюга окликнул одного из своих людей.

— Отправляйся наверх и смотри за лагерем. Если кто-то появится, дай мне знать.

Человек быстро исчез, а Алекс притих, напуганный яростью Плюга. В мыслях он вновь вернулся к сундукам с драгоценностями, стоявшими в темных комнатах гробницы. Ему страстно хотелось завладеть ими. «Тогда уже не придется подчиняться этому чертову сыщику. Нечистоплотный, беспринципный тип!», — вне себя от негодования думал он.

Алекс устроился в удобном месте, расслабился и наблюдал за людьми, копавшими землю. Пусть Плюга пробует добыть изумруды. У него же, Алекса Мак-Комби, будет состояние, которое никому не снилось.

До конца дня он мечтал о том, как распорядится своим богатством. Главное сейчас — проявить терпение и не попадаться на глаза этому разъяренному гному.

Наспех поужинав, Алекс отправился спать. Мечты, владевшие им весь день, улетучились, на их место вернулись сны, от которых Алекс проснулся в холодном поту. Он не пытался больше уснуть, боясь повторения кошмара. Остаток ночи прошел без сна.

Утром, во время завтрака, Алекс старался не замечать презрительного взгляда Плюга. Однако чувство страха не отпускало его.

— Люди сегодня сильно заняты. Они обнаружили несколько камней. Вам, наверное, приятно? — сказал актер.

— А, да, да, — отозвался Плюга. — А разве вам не приятно? Вы ведь, в конце концов, тоже получите долю.

— Я удовлетворен, — самодовольно произнес Алекс.

— И не сомневаюсь, — ухмыльнулся сыщик. — Ни минуты не сомневаюсь.

Алекса вдруг встревожило что-то в голосе Плюга. Но, посмотрев ему в глаза, он ничего не смог понять. «Наверное, показалось», — подумал он, но как раз в этот момент подошел один из рабочих. От дурного предчувствия екнуло сердце.

— Сеньор, — обратился подошедший к Плюга. — В лагерь пришли люди. Целый отряд. Думаю, это друг главного на раскопках. И еще юноша, сын Мендрано. Сейчас они в лагере.

Плюга хмуро и многозначительно посмотрел на Алекса.

— Видите, что я вам говорил? Он обернулся к рабочему.

— Собери людей. У нас есть одно незаконченное дело.

Плюга встал и посмотрел на Алекса сверху вниз.

— После того как мы его уладим посмотрим, что там в гробнице.

Алекс сидел и смотрел в спину уходящего Плюга, и чувствовал, как его душит ненависть. Значит, сыщик уже не доверяет ему и похоже, ему придется действовать по собственному плану, чтобы получить желаемое.

Франк дышал с трудом. Ему казалось, что стены гробницы сжимаются вокруг него. Он сделал вниз по лестнице всего несколько шагов, а впереди было огромное подземелье. Лампы горели так слабо, что их свет был едва виден в мрачной темноте.

Франку было неловко перед остальными за свое состояние. Он знал, что должен идти, потому что внизу, возможно, погибают его друзья. Единственной надеждой была мысль о том, что они вовремя придут на помощь.

Он представил себе темную пустоту, лишенную воздуха комнату, и приступ клаустрофобии усилился. Но он не сдавался. Франк шел первым, за ним — Сальма. Отряд двигался следом. Хоген был рад тому, что он идет впереди, и никто не видит его страха.

Никто, кроме Сальмы. Она единственная догадывалась о том, что испытывает Франк, когда он остановился у верхнего пролета. Девушка придвинулась к нему и легонько сжала его руку. Франк был благодарен ей за поддержку и тоже ответил легким пожатием.

Все двинулись в следующую комнату. Шли молча, преодолевая страх и думая, что ждет их внизу. Франк стиснул зубы и с мрачной решимостью двигался вперед. Он был абсолютно уверен, что, если хоть на минуту остановится, его парализует страх.

Наконец добрались до ступеней, ведущих на последний уровень.

— Луис! — крикнул Франк. Ответом ему было гулкое эхо. Франк крикнул еще раз, громче. — Луис! Мендрано! Жоан!

И снова в ответ только убегающее в темные глубины подземелья эхо. Все старались не смотреть друг на друга. Не хотелось видеть ужас в глазах находящихся рядом людей.

В конце концов они спустились на последний уровень и не поверили своим глазам. Комната была пуста, совершенно пуста.