Терминатор 1938

Глава 13

В моей первой, ещё «человеческой» жизни были крайне популярны фото трёх трижды Героев Советского Союза — Жукова, Кожедуба и Покрышкина. Маршал СССР, полковник и майор (звания на тот момент) весело и победно глядели на фотографа, очень агитационный снимок, очень. Это уже потом, после свержения Лаврентия, Георгий Константинович стал четырежды Героем.

А сейчас, похоже, новые Герои прорисовываются. Поменялась всё ж таки реальность, поменялась! Надеюсь, в лучшую для Родины сторону…

Все газеты первую страницу отдают под фото трёх первых дважды Героев Советского Союза — Командарма первого ранга (перескочил через ступеньку с комкора) Дмитрия Григорьевича Павлова и сталинских соколов Григория Кравченко и Сергея Грицевца.

Интересно, что и Кравченко и Грицевец также как и «у нас» стали первыми «Дважды Героями», хотя «битва за небо Монголии» протекала иначе, ведь одно появление на Дальнем Востоке почти на месяц раньше команды асов Смушкевича прежние расклады смешало не слабо. Практически все японские истребители были уничтожены за первые две недели боёв (да и было их куда как меньше чем у советской группировки) а потом самураи перебрасывали из Китая по одной — две эскадрилье, каковые мгновенно перемалывались освоившимися в монгольском небе «интернационалистами». К нашим аэродромам отважных японских летчиков (пока ещё не камикадзе) в этот раз не подпустили, не смогли отбомбиться по стоящим в ряд «ишакам» узкоглазые империалисты. И раскрутилась «спираль истории» в сторону обратную, хотя и с интересными совпадениями…

Кравченко, судя по газетным сообщениям, лично сбил девять вражеских машин, Грицевец — семь. Подозреваю, что счёт остальных асов не увеличивался лишь оттого, что в Токио решили приберечь своих лётчиков, не сжигать их понапрасну в глухих степных ебенях…

Бравый же полководец Павлов совершенно в чапаевском стиле, под прикрытием славных сталинских соколов, организовывал рейд за рейдом героической «Стальной» одиннадцатой танковой бригады, громя самураев «напором стали и огня». Во второй половине июля Дмитрий Григорьевич лично повёл бригаду добивать империалистических гадов у горушки Баин-Цаган, в чём весьма и преуспел.

«Красная звезда» и «Правда» несколько раз отмечали, что лихой танкист Павлов подвергает себя чрезмерному риску и что товарищи Сталин и Ворошилов настоятельно рекомендуют храбрецу поберечь себя для дальнейших славных дел. Не впрямую, но считывалась привыкшими меж строк смыслы отыскивать гражданами Советского Союза, влёгкую считывалась симпатия вождей к отважному полководцу и призыв готовиться к будущим, неминуемым и скорым битвам да сражениям.

Что ж, впереди у свежеиспечённых Дважды Героев и битвы и войны, тут никак не отвертеться ни им, ни СССР, ни мировому так сказать, сообществу. Чертовски интересно понаблюдать за судьбой Кравченко и Грицевца. Если в «нашем варианте» Григорий погиб в сорок третьем, в чине генеральском, в бою (подвёл нераскрывшийся парашют) то Сергей не повоевал в Великую Отечественную, перерубило аса винтом самолёта при посадке в сложных метеоусловиях в разгар освободительного польского похода…

Но судьбы лётчиков ведомы лишь ангелам крылатым, а воткомандарм Павлов после разгрома самураев получил высокое назначение — первый зам у оклемавшегося Шапошникова. Как многозначительно, полунамёками, повествует «Красная звезда», — сидят до утра два стратега Борис Михалыч да Дмитрий Григорьич и карты исчёркивают, планируют победоносные освободительные походы РККА. Ироничные «краснозвёздовские» перья даже параллель провели с кинохитом «Чапаев», — дескать, на картошке тоже можно планировать победы, но братья Васильевы показали в кино войну гражданскую, а ныне с развитием техники совсем иные битвы предстоят. И советские полководцы — прям молодцы и гении, готовы сражаться и побеждать в современных реалиях, что блистательно доказал товарищ Павлов!

Надо признать, Дмитрий Григорьевич раздолбал самураев действительно знатно и со значительно меньшими потерями чем в «нашем варианте». «Бронетанковый Павлов» за две недели с момента вступления в командование группой войск существенно поднял боеготовность «стального кулака», — Одиннадцатой танковой бригады и так командиров и механиков настропалил, что все мыслимые и немыслимые эксплуатационные нормативы танки бригады превзошли в 2–3 раза. А потом — в бой! Сильнейший сконцентрированный удар, разгром основных вражеских сил, одновременно погром вражеских тылов кавалерийскими, совместно с монгольской армией, отрядами. Японцы, рассечённые танковым клином надвое, сопротивлялись отчаянно, но сталинские соколы помогали «броне» как штурмовкой, так и разведкой. Потому Павлов, ясно видевший поле боя, бил, бил, бил на опережение.

«В европах» за противостоянием СССР и Японии наблюдали пристально. И если Великобритания и Франция о дальневосточном «конфликте» высказывались сдержанно, то в берлинских газетах неожиданно заголосили о «дальневосточном блицкриге» и гениальнейшем Павлове…

Представляю, как Гудериан рвёт и мечет, требуя от абвера подробнейшей информации о действиях Дмитрия Григорьевича в степях монгольских — наши-то военкоры дают лишь общую, «лубочно-всепобедительную» картинку. Но всё-таки можно понять, что взаимодействие летунов и танкистов Павлов отладил на пятёрку, равно как и службы тыла сработали идеально. Хотя, ведь и в нашей истории боеприпасов, горючки и продовольствия у группировки РККА на Халкин-Голе было в достатке. А япошкам, опрометчиво сунувшимся вглубь «материка», накостыляли от души. В принципе, товарищ Сталин что «у нас», что «здесь» последовательно проводил политику «растаскивания» японских сил в Китае. Ясен пень, что вооружённые отряды Компартии Китая и силы Гоминьдана без поддержки Советского Союза загнулись бы через полгода-год. А так вполне себе противостоят самураям и их китайским марионеткам, почти десяток лет уже как воюют (худо-бедно, но воюют) с японскими захватчиками.

Лично мне кажется, что президент России первой четверти 21 века Путин, именно у Сталина перенял тактику «периферийного удушения оппонента». Ведь так называемые народные республики ДНР и ЛНР и созданы то были для создания (пардон за тавтологию) проблем Украине, чтоб «братский народ» ресурсы тратил не на развитие, а на противостояние «шахтёрам». Так ведь и товарищ Сталин в Китай погнал вояк исключительно для распыления сил самураев, чтоб тем не до Владивостока было.

Такие вот военно-политические шахматы, да-с…

Но «здешний» Халкин-Гол помимо явления народу и Политбюро блистательного полководца Павлова ознаменовался и гибелью Кирилла-Константина Симонова. Отчаянный военкор погиб в самой концовке, — добивали кавалеристы-рейдеры какой-то японский обоз и вспомнившие о доблести самурайской тыловики пару раз всего и выпалили. Но этими последними неприцельными выстрелами полчерепа снесли молодому поэту, увязавшемуся за кавалерийским спецназом…

А ведь мне следовало, ой следовало насторожиться уже 11 мая, когда не случилось авиакатастрофы и гибели Анатолия Серова и Полины Осипенко. Однако тогда, в мае, лишь удивился и порадовался’сдвинувшейся лавине', ведь специально ничего не предпринимал для спасения Героев ССР. А не случившаяся катастрофа лучшее подтверждение тому, что полученная от британского агента Бонда стратегическая информация руководством Советского Союза принята во внимание, что «пошёл процесс» изменений, новых вводных по всем наркоматам, оттого и у ВВС РККА расписание «сдвинулось». Вот и не полетели 11 мая 1939 года Анатолий и Полина в вечность.

Рад, разумеется, как за лётчиков, так и за актрису Валентину Серову, за молодую и чертовски популярную «звезду эпохи». Архиинтересно игры с историей, с «генеральной линией» оборачиваются. Эх, Симонова чертовски жаль, талантище безвременно сгинувший. И кто ж напишет теперь самые главные для бойца строки? «Жди меня» кто напишет?

Само собой, можно и просто запустить в народ стихотворение. Однако поступлю иначе, хоть немного карму поправлю — и в этой и в прошлой «командировке» коммуниздил песни у авторов. Здесь же и сейчас сыграю иначе, непременно «припишу» Симонову его ещё не созданный шедевр…

С помощью старшего адъютанта Шапошникова, полковника Савостьянова, вышел на только-только вернувшегося из Монголии Ортенберга. Представился туманно, но пройдоха журналист, некогда с ходу сочинивший эпическую битву двадцати восьми панфиловцев с ордой немецких танков на подступах к столице, мигом уяснил, что товарищ Горбачёв Михаил Сергеевич (да, прикололся) представляет Разведуправление РККА, ведь кого попало доверенное лицо «мозга армии» не порекомендует.

— Давид Иосифович, дело деликатное, больше по вашей, писательской части.

— Слушаю, — учтиво склонил голову Ортенберг, мотнув при этом несуществующим чубом. Похоже, военкор наголо обрился в командировке, дабы вшей не плодить, но пока не привык ходить «под Котовского», хотя сейчас модно, наверное, говорить: «обрился под Павлова»…

— От Симонова остался черновик стихотворения. В нашем департаменте поэтов нет, но высокая художественная ценность очевидна. Принято решение передать документ сослуживцам покойного.

— Любопытно, любопытно, — акула пера слово пират за кружку с ромом ухватился за два измятых тетрадных листка на которых «штабным» ярко-красным карандашом, почерком Симонова, с перечёркиваниями-исправлениями-добавлениями (дабы показать творческий процесс) и сохранился для истории текст «Жди меня». С опережением на два года сохранился.

Только сейчас понял какого дурака свалял, глядя на Ортенберга, жадно вчитывающегося в строки, которые и здесь станут, абсолютно уверен, классикой. Сходство буковок — ерунда, никакая экспертиза не подкопается, читывал немало о Симонове, запечатлелись в памяти киборга особенности почерка гения фронтовой поэзии. Но если листки уцелеют, мало ли, попадут в музей литературный или ещё куда, то по прошествии времени, году эдак к двухтысячному решат потомки в этой реальности провести генетическую экспертизу. По слюне на карандашном следе. И что тогда? М-да, ситуёвина. Впрочем, о чём думаю, тут надо аки ужу на сковородке вертеться, чтоб не пройти «по ведомству Лаврентия», а грежу о далёком 2000 годе…

— Что ж, Михаил Сергеевич, — Ортенберг отложил листы, непроизвольно стараясь их разгладить, — ни малейшего сомнения, — это Симонов, его стиль, характерные обороты, почерк в конце концов. Финальное «Посвящается Вал. Сер.» — Серова Валентина, совершенно точно. Костя ей восхищался, можно сказать боготворил, но кто он против Героя Советского Союза комдива Анатолия Серова, — жалкий щелкопёр. Не смотрите так, это слова Константина.

М-да, ЗДЕСЬ к августу 1939 года Симонов покойник, а Серов жив здоров, звание комдива получил за подготовку на подмосковных полигонах лётчиков для «группы Павлова». Сталин самолично придержал героя Испании, категорически запретил Анатолию Константиновичу сцепиться в небе Монголии с самураями, дескать, хватит там Смушкевича, а подготовка резерва — вопрос стратегический. Это мне полковник Савостьянов «доверительно» рассказал.

— Полагаете, лучше «оборвать» концовку? В начале можно поставить «посвящается советским женщинам»…

— Ведь не хотел, не хотел отпускать его в тот рейд, — журналист снова схватил текст «Жди меня», — заканчивалось уже всё, добивали японскую сволочь. Но нет, Костя упросил отпустить. Ребятами в той группе восхищался, не ваши, кстати, товарищи? Иначе как бы черновик к разведке попал. Можно полюбопытствовать, кто сохранил стихотворение.

— Не задавайте наивных вопросов, Давид Иосифович, не получите уклончивых ответов. Скажу лишь что тот человек сейчас далеко и упоминать о нём, намёком ли, полунамёком, значит подвергать жизнь нашего сотрудника смертельной опасности.

— Понимаю, — Ортенберг на сей раз склонил бритую голову медленно, не пытаясь тряхнуть срезанными кудрями, — а хотите присутствовать при первом публичном прочтении стихотворения. Друзья, коллеги Кости рады будут.

— Хотелось бы. Конечно, меня лучше не афишировать.

— Ничего, сойдёте за литсотрудника «Амурской правды», в уголочке посидите. Дело того стоит. Вещь сильнейшая. А посвящение Серовой пока придержим, оригинал прибережём, попрошу сделать дубликат, есть в «Красной Звезде» товарищ, удивительно копирует любой почерк.

Далее Давид Иосифович долго и красочно рассказывал как газетчики хотели доставить тело Симонова в Москву, но даже до Читы поэта довезти не получилось, мест в транспорте не хватало тяжелораненым, медики ничего слышать не желали, спасая тех, кого можно было спасти. И похоронили Константина в братской могиле, на высотке 14\735 ничем не примечательной, просто высшая точка близь того места, где прихватили лихие конники батальон службы тыла разгромленной японской бригады…

Через полтора часа в кабинете демобилизованного из РККА по лёгкому ранению Ортенберга, назначенного временно исполняющим обязанности (но с ба-а-а-альшим намёком на «постоянство») редактора «Красной Звезды собрались военкоры 'халкингольского призыва». Вместе на такси «прилетели» Ставский и Хацревин, с ними же прибыл молоденький читинский журналист Васин. Также присутствовали три редакционные барышни, приглашённые знатоком душ человеческих Ортенбергом в качестве экспертов, мне было предложено отследить реакцию женщин. Ещё один халкинголец, Лапин, с простреленным лёгким отлёживается в окружном военном госпитале Читы.

Ставский бесцеремонно сграбастал тетрадные листки и, несмотря на протестующие возгласы боевого соратника, быстро пробежал по тексту.

— Владимир Петрович!

— Не шуми, Дава, — Ставский небрежно отмахнулся от без пяти минут главреда главного печатного органа Наркомата Обороны. А что, он сам шишка, — Генеральный секретарь Союза Писателей СССР! — вижу, хочешь торжественного зачтения. Начинай, а я пока похлопочу.

Генсек писательской организации в чужом кабинете ориентировался прекрасно, сразу видно — не впервые вынимает из тумбочки рюмки, а уж когда извлёк за томами «Капитала» утаённую бутылку коньяка, слегка початую…

Ортенберг задвинув прочувственную речь про безвременно погибшего гения и героя, искусно закруглил спич когда Ставский разлил (виртуозно, ровнёхонько преровнёхонько) коньяк…

— Советским женщинам посвящается…

Хацревин встал, взял две рюмки, вторую предсказуемо передал «генсеку» Ставскому. Ортенберг никак не отреагировав на бесцеремонность приятелей, продолжил, «с выражением»…

Барышни пригорюнились, светленькая Марина даже голову ладошкой подпёрла, кажется ещё чуть и заголосит с надрывом, словно бабы на деревенских мероприятиях, неважно — свадьба то, похороны.

Давид Иосифович большая бестия! Интонацией, нервом, так финал обозначить, так слушателей «вывернуть», на эмоции пробить. Конечно, стих гениальнейший, но от чтеца тоже многое зависит. Все три девушки пустили слезу, чувствительная Марина коротко всплакнула, на подружкином плече. Выпили молча, сразу же повторили, потом, ни секунды не медля — третью…

Умеют пить советские писатели, умеют. Девушки получив «сигнал» от начальства, удалились и Ортенберг, почему то озираясь, «конспиративно» вытащил из сейфа бутылку новомодной, ещё не поступившей в продажу, лишь по спецраспределителям высшей категории проходившей «Столичной».

— Дава, банку на пятерых? Не жмоться! — Ставский не напрасно поиграл голосом, главред «Красной Звезды» не прекословя вытянул ещё одну поллитру.

— Так, молодёжь, подрежьте бутербродов, — ого, это хамло не только робкого забайкальца Серёжу Васина припахать решило, но и меня в кухари записало.

— Перебьёшься, гражданин Кирпичников, нищеброду официанты не положены.

Ортенберг дёрнулся погасить зарождающийся конфликт, но Ставский-Кирпичников на удивление мирно отреагировал, лишь добродушно хохотнув на наглый отлуп. То ли просчитал меня как чекиста, а может просто чуйка природная подсказала поберечь морду лица. Я ведь наплевав на конспирацию хотел выстеклить уважаемому генсеку «совписов» пару зубов. Нет, не зря, не зря назначен Владимир Петрович на высокую должность — может будущее ближайшее предвидеть.

— Да, поредела наша «Особая группа», — пригорюнился Хацревин, — Кирилл погиб, Боря в Чите ещё непонятно, выкарабкается ли.

— Верить! Верить надо советской медицине, — наставительно пророкотал Ставский-Кирпичников, — Дава, не тяни, публикуй Костины вирши в сегодняшнем номере, произведение по сути законченное, пусть и черновой набросок. А посвящение Серовой убери, правильно при бабах сдипломатничал, эти сороки уже сейчас раззвонили б на всю Москву. А оно надо, с комдивом и Героем обострять? Тем более есть мнение двинуть Толю выше.

— Разве не Якова?

— Нет, Яшу скорее всего спрячут на Дальнем Востоке, не зря же пошли подвижки: вместо Литвинова поставлен Молотов, а ВВС Советского Союза представлять должен плакатный красавец и настоящий ас, ни в коем случае не еврей, чтоб новые союзники прониклись! И Толя Серов наилучшая кандидатура. Вот увидишь, Давид, готов на коньяк спорить?

— Не рано начинаешь заседание пикейных жилетов, — Ортенберг неодобрительно глянул на товарища, — вроде и полнормы ещё не принял.

— Я не Стаханов, норму знаю, — жизнерадостно заржал Ставский, — а в твоём кабинете случайных людей не бывает. Тем более Германия ясно дала понять, что заинтересована в заключении прочного союза. Спорим, обойдут дойчи англичан с французишками?

— Тебя в замы к Вячеслав Михалычу надо откомандировать, там наспоришься до хрипоты.

— А что с Серовой, — решил и я влезть в разговор, по легенде сотрудник военной разведки в не таких уж и высоких чинах, запросто может и не знать о суровых буднях советской богемы, — и правда был роман у Симонова?

— Че-пу-ха! — Хацревин успевал и пить и говорить и закусывать одновременно, — Кирилл для актрисули был никто, один из толпы поклонников. Да и не виляла Валентина, с таким то перспективным орлом как Анатолий! Если и любовь, то безответная.

— Красивая история, про такую любовь кино снимать, — подал голос робкий юноша Серёжа Васин, — и чтоб Серова в главной роли.

— Нравится Валентина, — вопросительно-утверждающе хмыкнул Ставский, — ничего, скоро познакомишься, считай, вопрос с переводом в Центральную редакцию решён. Нам тут боевые товарищи нужны. Только еслилётчик приревнует и отмутузит, тут брат извини, ничем помочь не сможем.

— Спасибо, Владимир Петрович, только я не один, жениться хочу.

— Ого, слышь Давид, а Серж, оказывается, из молодых да ранних. Тебе лет сколько, жених?

— Двадцать два.

— И на кой хомут на шею в столь прекрасном возрасте? К тому же из Читы в Москву со своим самоваром, насмешил, брат, насмешил.

— Мы с Варей лю…

— Мало ли кто кого любит, — перебил читинского Ромео уже изрядно окосевший Хацревин, — пойми, дуралей, на Дальнем Востоке всё! Занавес! Ничего интересного после Халкин-Гола не случится. Самое интересное сейчас на западном направлении. Сперва Польша, потом Румыния, Прибалтика, Финляндия! Европа! Понимаешь — Европу будем нарезать на Республики в составе Союза ССР! А ты себя хорошо показал и не ссышь под пулями и перо писучее! Карьера, шикарная карьера впереди, понимаешь⁈

— А как же освобождение Китая, пробуждение Азии?

— Ты ещё про Африку скажи, товарищ Васин. Японцы таких плюх наполучали, что долго не смогут очухаться. Они то как думали после Хасана — РККА только и умеет переть дуриком на пулемёты да на ДЗОТы. Но Дмитрий Григорьич уел узкоглазых, наголову расколошматил малыми силами, в короткий срок. По суворовски! И япошки не сунутся сейчас к Владивостоку, Камчатке, на юг пойдут за нефтью, в Голландскую Ост-Индию! А ты так и будешь в Чите куковать, при местной многотиражке-подтирашке.

— Захар Львович прав, — поддержал Хацревина уже Ортенберг, — молодым, на подъём лёгким журналистам самое время идти работать в армейские окружные газеты. И мир посмотреть и себя показать. Ты, Сергей решай — в «Красную Звезду» абы кого не приглашают. И дважды такие предложения не делают. Прямо сейчас и выбирай, Чита или Минск.

— Минск? Почему Минск? А как же Москва?

— Потому что в Белорусском особом военном округе не заскучаешь. А в Москву лучше перебраться, составив имя в провинции. Да не в такой глухой провинции как Чита, там хоть из штанов выпрыгни, никто и не заметит. Минск же, или, скажем Киев прекрасное место для старта. Спрашиваю последний раз, отвечай быстро: Чита или Минск?

— М-минск! — с небольшой заминкой но твёрдо, уверенно отчеканил Сергей Васин. Нет, уже не Серёжа, уже Сергей. Далеко пойдёт паренёк.

— Молодец, — хлопнул по плечу халкингольского кригскамрада самую малость окосевший Ставский, — а Варвару свою через год вытребуешь. Если, конечно, новую кралю не заведёшь. Панёнку какую! А-ха-ха-ха-ха!

Вот же суки, считай и не конспирируются славные военкоры, в открытую глаголят то, что среднестатистический советский человек «меж строк» считывает из передовиц.

Решил не засиживаться, хотя и интересные темы поднимали очень и очень информированные журналисты, душевно распрощался с инженерами душ человеческих, или таки акулами пера? Да и чёрт с ними, сталинскими борзописцами, колеблющимися вместе с генеральной линией партии. Хотя эти мужики как раз — лучшие. И на войне хорошо себя показали, труса не праздновали, что на Халкин-Голе, что на финской, что на Отечественной. Только читинского Васина припомнить не могу, вероятно его появление в Москве, знакомство с корифеями как-то связано с изменениями реальности, последовавшими за иной завязкой дальневосточного конфликта.

Но болтуны, ох какие болтуны лучшие перья страны Советов. Правда, уже как два месяца идёт процесс сближения Германии и Советского Союза да и Риббентроп прилетал «проложить мост между двумя великими державами» аж 17 июля. Тот визит, предварительный, не закончившийся подписанием никаких бумаг, изрядно переполошил Лондон и Париж. Империалисты тут же начали вываливать на обывателя кучу сверхсекретных сведений о грядущем «разделе Европы» между двумя диктаторами, даже указывалась линия того самого раздела, пророчески поименованная как «линия Молотова-Риббентропа». На той карте-схеме СССР и Германия примерно так как и в нашей истории дербанили Польшу, Литву разрывали примерно пополам. Латвия, Эстония и Финляндия по замыслу «британских газетчиков» отходили под крыло товарищу Сталину, а Румыния и Болгария — товарищу Гитлеру. Монументальный Павлов, бликующий на снимках свежеобритой черепушкой, назывался в «Таймс» не «красным Бонапартом», как Тухачевский, но исключительно «красным Суворовым». Ссылка на Суворова, наверняка полякам предназначалась, «как бы намекала», но Польша, это «уродливое детище Версальского договора», подобно чехословакам сдаваться не собиралась. Полковник Савостьянов человек очень информированный в военно-политических раскладах, рассказал «товарищу из ЦК» о приготовлениях Польши к драке с «немаками». Судя по всему оптимизм варшавских стратегов базировался на работе разведки, а офензива докладывала о неспособности вермахта вести интенсивные боевые действия более двух недель — боеприпасы элементарно закончатся.

В принципе, польские генштабисты рассуждают здраво — на август 1939 нет оснований считать вермахт могучей несокрушимой силой. Что там у них в активе, аншлюс Австрии? Или «победа» над сдрейфившими чехословаками? А спешный визит Риббентропа в Москву, ничем по сути не закончившийся, даже подписание торгового соглашения отложили, паны трактовали как наглый блеф и шантаж Гитлера, попытку запугать Варшаву, как совсем недавно Прагу…

Но польские вояки не знали, а полковник Савостьянов знал и участвовал в подготовке второго визита партайгеноссе Иоахима фон Риббентропа, когда будет подписан «Договор о ненападении» между Германией и Советским Союзом. А по логике, коль такой договор подписывается, значит высокие договаривающиеся стороны уверены в наличии общей границы. Следовательно, Польше кирдык через несколько дней, максимум недель после подписания Пакта…

По правде говоря, чуть не поддался искушению слить сию стратегическую информацию в Варшаву, дабы поляки лучше подготовились и побольше фрицев уконтропупили. Заодно и план «Вайс» подробнейше изложить. Но, по здравому размышлению решил не суетиться — сочтут паны достоверные сведения за дезу, непременно попробуют сыграть «от противного» и получится как у нас в июне сорок первого, только ещё хуже.

Интересно что в свой июльский визит герр Риббентроп повёл речь о поставках в Германию большого количества нефти, для нужд растущего как на дрожжах военного флота. Такой плевок в сторону Лондона не остался незамеченным и пикейные жилеты с берегов Темзы начали «ненавязчиво» рассуждать о уязвимости бакинских нефтепромыслов и количество стратегических бомбардировщиков в королевских ВВС. В общем, шла обычная политическая игра, игра на повышение ставок.

М-да, четверть века назад тоже никто не думал не гадал, никак не ожидал, что убийство Франца-Фердинанда к мировой войне приведёт. Но сейчас в одна тысяча тридцать девятом году в Москве не только в редакции «Красной Звезды», но и в рюмочных-распивочных талдычат об одном и том же — дескать пускай Англия и Франция пускают кровушку Германии и наоборот. А СССР ослабевших буржуев жахнет по полной программе и водрузит над Землёю красное знамя труда.

Эдакий вариант всепобедизма РФ образца 2014 года. А что — Японию поимели, поимеем и Европу, Павлов — даёшь Варшаву, даёшь Берлин!

Чёрт, знали бы хроноаборигены, какие жертвы придётся принести на алтарь Победы…