Тернистый путь

САКЕН СЕЙФУЛЛИН (1894–1938)

Четверть века его нет среди нас. Он трагически погиб в 1938 году, но как живая легенда вошел он в память родного народа не только своим бессмертным литературным наследием, но и примером героической борьбы за коммунизм.

Мы, его современники, хорошо помним этого кристально-чистого ленинца, человека большого сердца, огненного темперамента, алмазно-ясной мысли.

Высокий, стройный, с гордо посаженной головой, с умными живыми глазами, с большим открытым лбом, он шел по жизни твердым, уверенным шагом, не умел и не хотел сгибаться под пулями врагов, выше всего ставя совесть большевика-ленинца, являя пример высокой гражданственности и служения народу. Он поражал нас принципиальностью, жизнелюбием и душевной красотой.

Он и внешне был красив — человек с лицом бойца, сердцем поэта и глазами мыслителя.

Он смолоду стал живой былиной родных степей, и юношество подхватывало каждое его слово.

Всеми давно и неоспоримо признано, что Сакен Сейфуллин является основоположником казахской советской литературы. Еще в июне 1936 года было торжественно отмечено двадцатилетие литературной деятельности этого замечательного поэта, прозаика, драматурга и литературного критика, и советское правительство наградило его орденом Трудового Красного Знамени.

Казахский краевой комитет ВКП(б) и Совнарком КАССР приветствовали С. Сейфуллина как «большевика-поэта казахских трудящихся», «заслуженного солдата пролетарской революции».

«В период колониального порабощения казахского народа царизмом, — говорилось в приветствии, — в годы революции, гражданской войны и социалистического строительства Вы своим художественным словом вдохновляли казахских трудящихся на борьбу с классовыми врагами казахского народа, с врагами пролетарской революции и крепко держали знамя великой партии Ленина…»

Со статьями и стихотворениями о любимом писателе выступали тогда все видные литераторы Казахстана: М. Ауэзов, Б. Майлин, С. Муканов, И. Джансугуров, Г. Тогжанов, Г. Мусрепов, А. Токмагамбетов, А. Тажибаев, Т. Жароков, К. Джумалиев, У. Турманжанов, Е. Исмаилов, С. Камалов и другие. Уже названия этих статей говорят о роли и значении С. Сейфуллина в казахской литературе и о той славе, которой пользовался поэт: «Первенец казахской советской литературы» (С. Муканов), «Поэт правдивый и гордый» (М. Ауэзов), «Ветеран казахской революционной поэзии» (Г. Мусрепов). А поэт Ильяс Джансугуров посвятил Сакену замечательное стихотворение «Тулпару», в нем дается поэтическая характеристика творческого пути «тулпара казахской поэзии».

Ильяс Джансугуров, сделавший доклад на юбилее писателя, говорил о нем как о первенце новой эпохи:

(Перевод К. Алтайского)

«Октябрьскую революцию он защищал от врагов не только пером, но и мечом. Он организовал в казахском ауле первые советы, первую партийную ячейку, первым записался в партизаны, первым вступал в бой с врагом, защищал советскую власть, первым перенес зверские пытки колчаковских и алаш-ордынских бандитов, разил врага одновременно и пером, и мечом и стал одним из победителей, завоевавших для трудящихся вечную свободу. Он не просто поэт, а поэт-революционер, большевик. Он не только поэт трудящихся, но и батыр-победитель Октябрьского фронта».

Вот так был оценен и прославлен «правдивый и гордый» трубадур казахского народа. И в этом не было никакого преувеличения. Недаром имя пионера казахской советской литературы часто сочетается со словом «первый». Один из «первых» революционеров-коммунистов, один из первых основателей советской власти в казахской степи, один из первых председателей советского правительства в Казахстане, автор первого казахского стихотворения о Великой Октябрьской социалистической революции и В. И. Ленине, первого революционного романа «Тернистый путь», первой революционной пьесы «Красные соколы», первой повести о рабочем классе «Землекопы» и первой советской поэмы «Советстан»— вот какую историческую роль сыграл Сакен Сейфуллин как революционер, как гражданин, как писатель на заре социалистической эпохи.

Сакен (Садвокас) Сейфуллин родился в 1894 году в кочевом ауле Нильдинской волости Акмолинского уезда Акмолинской губернии (ныне территория Жана-аркинского района Карагандинской области) в семье крестьянина-скотовода. По свидетельству самого поэта, отец его Сейфулла кроме скотоводства занимался охотой, держал беркутов и гончих собак, обладал музыкальным слухом, был отличным домбристом, исполнял на домбре песни и кюи, и вообще был человеком веселого нрава, рассказывавшим в кругу одноаульцев разные истории из жизни охотников. Мать Сакена Жамал была красивой женщиной и также умела искусно рассказывать смешные сказки и предания. К тому же аул Сакена отличался тем, что из него выходили талантливые акыны, здесь часто происходили поэтические состязания (айтысы). Вся эта атмосфера способствовала пробуждению в детской душе Сакена яркого поэтического дарования. Сверстники поэта свидетельствуют, что с мальчишеских лет Сакен был влюблен в родные степи с их тюльпанами, ирисами, маками, с пением жаворонков и курлыканьем журавлей, с ароматом полыни и шалфея, с миражами, играющими на горизонте.

Смелый мальчик любил степные скачки, охоту с ловчими птицами, пастушеские костры, высокие звезды…

Грамоте (арабской) он научился в ауле у муллы. В 1905 году, когда мальчику исполнилось десять лет, отец послал его в русско-казахскую школу при Нильдинском медеплавильном заводе. Но в первый год он не смог поступить в школу из-за незнания русского языка. Только в следующем году, после того как он побыл зиму и лето в русской семье, помогая ей в хозяйстве, и немного научился говорить по-русски, его приняли в школу. Закончил ее он в 1908 году. В том же году Сакен приезжает в Акмолинск и поступает сначала в приходскую школу, затем в трехклассное училище.

Здесь он пишет первые рифмованные стихи. Здесь происходит рождение поэта. Это были, конечно, робкие попытки, неуверенные словосочетания.

В Акмолинске начинающий поэт встречается с известными акынами Газизом и Иман-Жусупом. Читает много книг, а стихи Абая, опубликованные впервые отдельной книгой в 1909 году, он заучивал наизусть. Окончив Акмолинское училище в 1913 году, С. Сейфуллин поступает в учительскую семинарию в Омске. В стенах семинарии зарекомендовал он себя и как поэт, любящий литературу, и как активный участник молодежной организации «Бирлик» («Единство»), которая, по утверждению самого С. Сейфуллина, преследовала цель распространять культуру и знания среди казахского населения.

В Омске завязывается у него знакомство с известным писателем-революционером Феоктистом Березовским, который сыграл немаловажную роль в формировании идейных и эстетических взглядов Сакена Сейфуллина. По свидетельству современников, впервые в революционную работу С. Сейфуллина вовлек Ф. Березовский, и это послужило причиной установления за молодым Сейфуллиным полицейской слежки.

Общавшийся в Москве с Феоктистом Березовским поэт Константин Алтайский рассказывает: «Феоктист Березовский никогда не забывал своих казахских друзей, а о Казахстане говорил всегда с большой теплотой. Особенно часто вспоминал он своего друга Сакена Сейфуллина, к которому он питал отеческие чувства. По словам Березовского, Сакен Сейфуллин уже в юности был одним из самых замечательных казахов, какие ему встречались. Смелый, умный, самоотверженный, он поражал неукротимой жаждой знаний. Березовский, помнится, сравнивал Сейфуллина с молодым степным орленком, рвущимся в большой полет. Березовского удивляла восприимчивость Сейфуллина: «Скажешь ему новое для него слово, он посмотрит внимательно, осмысливая его, а потом осторожно, немного стеснительно начинает расспрашивать. Невольно отвечаешь ему, а у него нет конца вопросам. И вот что интересно: он расспрашивал не только о русской поэзии, но и о революционной борьбе русского народа, о подполье, о партии большевиков. И это был такой способный и внимательный ученик, что на него не жалко было никакого времени. Чувствовалось, что ни одно слово, сказанное Сейфуллину, не пропадало даром. Мне не раз приходило на ум, что из него вырастет незаурядный человек, преданный революционер, способный писатель. И я не ошибся».

В первый же год пребывания в Омской семинарии юный Сейфуллин проявил свой незаурядный поэтический талант, и товарищи по организации «Бирлик» помогли ему издать в Казани первый сборник стихов, названный «Откен кундер» («Минувшие дни»). Если учесть, что первая книга стихов классика казахской поэзии Абая Кунанбаева издана лишь после его смерти, в 1909 году, то можно себе представить, каким большим и необычным событием был выход в свет книги молодого, еще никому не известного семинариста С. Сейфуллина.

В сборник вошло 20 стихотворений. В них выражены мечты и чаяния одаренного юноши. Хотя не все стихи этого сборника полноценны в художественном отношении, среди них есть слабые, а многим из них не хватает социальной насыщенности и идейной глубины и остроты, но уже в этих ранних лирических стихотворениях мы чувствуем смелые порывы молодой души. В них ясно и четко определилась любовь поэта к родине, народу и народному поэтическому слову.

Этапным моментом в становлении мировоззрения С. Сейфуллина явилось национально-освободительное восстание 1916 года. Работавший к тому времени аульным учителем С. Сейфуллин, хотя и не принимал непосредственного участия в вооруженном восстании, но жил боевым духом протеста и возмущения народа, сочувствовал его борьбе против угнетателей. С болью говорит поэт в стихах этих лет о социальных пороках — о нищете и невежестве, о несправедливости и насилиях, о бесчеловечной эксплуатации трудящихся.

(Перевод М. Львова).

Февральская революция 1917 года потрясла поэта. Появились его «радостные песни». В образе крылатых коней он воспевает «солнечное освобождение» родного народа, когда пишет:

(Перевод В. Виноградова).

Как и у его русских братьев — поэтов «Кузницы», у Сейфуллина мы обнаруживаем несколько отвлеченные, почти «космические» образы революционного переворота. Но за «крылатыми конями, штурмующими небо» нетрудно разглядеть и услышать трубы земной революции, пробуждающийся, расправляющий плечи народ.

Вскоре С. Сейфуллин убеждается в том, что Февральская революция, свергшая самодержавие, не дала казахским трудящимся подлинной свободы, и он решительно поддерживает линию большевиков, подготавливавших Октябрьский переворот. Это был первый и единственный из казахских поэтов, который с удивительной прозорливостью разобрался тогда в исключительно сложной социально-политической обстановке периода, разделявшего буржуазно-демократическую и социалистическую революции 1917 года.

С. Сейфуллин принимает активное участие в революционной борьбе за установление советской власти в Казахстане. Один из организаторов совдепа в Акмолинске, член Коммунистической партии с 1918 года, С. Сейфуллин с первых же дней Октябрьской социалистической революции становится ее пламенным певцом. В его боевых призывах, исполненных могучего революционного пафоса, слышится голос пробужденного народа. Вот почему стихи Сакена Сейфуллина за 1917–1919 годы — «В степи», «А ну-ка, жигиты», «Мой крылатый скакун», «Марсельеза казахской молодежи» и другие сразу стали боевыми песнями. Они шли из уст в уста; их пели в степи, часто не зная, кто их автор. Сейфуллину выпало счастье услышать свои стихи в виде народных песен, о чем мечтал В. В. Маяковский.

(Перевод М. Львова).

Таков девиз всех песен поэта-революционера. Таков лейтмотив и первой его пьесы «На путь счастья», созданной в 1917 году и поставленной на клубной сцене 1 мая 1918 года молодыми товарищами автора. В ней писатель-революционер беспощадно клеймит притеснителей народа — баев, мулл и волостных правителей, их черные дела в степи. Воспользовавшись тем, что младший сын в семье бедняка подвергается мобилизации на тыловые работы, волостной правитель-узурпатор обещает отцу мобилизованного освободить сына при условии, если тот отдаст ему в жены свою любимую дочь. Отец соглашается. Жена, старший сын и дочь протестуют. Но воля отца должна победить. Таков неписаный патриархальный закон. Над девушкой нависает угроза стать второй женой ненавистного человека. Спасается она от этого только благодаря революции.

Как коммунист, как видный деятель молодой советской власти в Акмолинске и как писатель-пропагандист большевистских идей С. Сейфуллин подвергается аресту со стороны контрреволюционеров и почти год (с лета 1918 до весны 1919 года) пребывает в застенках Колчака и алаш-орды. Вместе с группой совдеповцев С. Сейфуллина пешком в кандалах перегоняли из Акмолинска в Петропавловск, а оттуда — в Омск. О поэте-кандальнике слагали песни. Его имя обошло необъятные степи. Поэта заключили в вагон смерти атамана Анненкова. Много товарищей Сейфуллина было расстреляно, а также погибло от пыток и голода. Только бегством удается С. Сейфуллину спастись от верной гибели. И в тюрьме, и в лагере, и в вагоне смерти, и в глубоком подполье он не прерывает свою поэтическую деятельность. Несгибаемая воля революционера, неукротимый дух оптимизма и светлые чувства гуманности пронизывают даже интимные» лирические стихотворения, написанные им в тяжелые дни временного поражения, заточения и изгнания.

Бескрайний, залитый солнцем мир открылся перед Сейфуллиным после мрака темницы:

(Перевод М. Львова).

После побега С. Сейфуллин пробирается через Сибирь на родину, а затем через Голодную степь — в Аулие-Ату, где проводит работу по укреплению советской власти в ауле. Обо всем этом подробно рассказано в мемуарной книге писателя «Тернистый путь».

После разгрома контрреволюции в марте 1919 года С. Сейфуллин снова возвращается к руководящей работе в Акмолинске. Когда в 1920 году была организована Казахская автономная советская республика, он избирается членом президиума ЦИК КАССР, а в 1922 — заместителем народного комиссара просвещения и уже на III съезде Советов избирается председателем Совета народных комиссаров КАССР и членом ВЦИК СССР. С 1925 по 1937 год С. Сейфуллин работал сначала редактором республиканской партийной газеты «Енбекши казах», потом свыше десяти лет — преподавателем Казахского Государственного педагогического института по истории казахской литературы, главным редактором литературного журнала «Адебиет майданы». И все эти годы он был одним из руководителей писательской организации и КазАПП, и Союза писателей Казахстана.

Выполняя ответственную работу в руководящих советских органах, а также в области журналистики и народного просвещения, С. Сейфуллин совмещал все это со своим основным призванием — призванием писателя и ученого-литературоведа.

Первый этап в творчестве Сакена Сейфуллина подытожен книгами «Асау тулпар», «Бахыт жолына», «Кызыл сункарлар», изданными в 1922 году в Оренбурге. Выход в свет за один год трех книг одного писателя — событие небывалое в истории казахской культуры. Оно как нельзя лучше характеризовало творческий взлет не только С. Сейфуллина, но и подъем духа освобожденного революцией казахского народа, создание при советском строе неограниченных условий и возможностей для расцвета талантов. Вместе с тем это событие сыграло неоценимую роль в пробуждении и воспитании новых творческих сил народа, в борьбе против идеологии буржуазного национализма.

В сборник стихов «Асау тулпар» вошла часть стихов из дореволюционного сборника «Откен кундёр» и цикл новых стихов о революции и гражданской войне. Мотивы природы, любви, тоски по родной степи, столь характерные для ранних стихов С. Сейфуллина, сменяются теперь высоким революционным пафосом, романтикой борьбы за свободу, за новую счастливую жизнь. Стихи, написанные в первые годы революции, напоминают своим боевым призывным духом, своими революционно-романтическими образами знаменитые горьковские песни о буревестнике и о соколе. Образ асау-тулпара (неукротимого тулпара, то есть крылатого сказочного коня-бегунца), именем которого и названа книга, берется поэтом почти в значении горьковского сокола. В самом посвящении к книге Сейфуллин дает расшифровку своего романтического образа: «Молодежь, разбившая оковы рабства, с пламенным сердцем ищущая равноправия, счастья, как сокол, взмахнувшая крыльями, окинувшая взором всю планету, мчащаяся, как неукротимый тулпар по безграничной степи в поисках любви и радости! Я вам посвящаю эту песню! Вы рождены для борьбы, для свободного и счастливого труда. Зовите своих братьев, еще стонущих под игом! Вам, юношам и девушкам, идущим по героическому пути к свободе, посвящается эта песня! Пусть сольются ваши голоса, и могучая песня пронесется над всем миром! Встряхните, обновите старый мир!»

Образ сокола не только перекликается с эпическим образом тулпара, он выражает настроение поэта, который встречает революцию не как сторонний наблюдатель или даже сочувствующий, а как активный ее участник, отдающий ей свое сердце. Весьма характерно в этом смысле стихотворение «В степь». В нем есть такие примечательные слова:

(Перевод С. Наровчатова).

Таковы же стихи «А ну-ка, жигиты!», «Мы спешно собрались в поход», «Рабочему», «Товарищи» и другие. Тема всех этих стихов — социалистическая революция, воспетая казахским поэтом в образах «неукротимого тулпара», «крылатого коня», «хваткого сокола», «ветра-непоседы», и т. д. В них запечатлены стремительный бег времени, порыв и дыхание революции, принесшей в степь долгожданную свободу, свет солнца и радости жизни. Стихи же, написанные в заключении, такие, как «Из заточения», «Ответ на допросе», «Соскучился я», «В нашем крае», «Друзьям, павшим за правое дело», «Заблудившимся», «Марсельеза казахской молодежи», несмотря на отдельные нотки уныния и тоски, призывают к борьбе за дело революции и полны оптимистической веры в победу нового над старым.

Поэт все более осознает себя глашатаем молодого советского Казахстана. Он говорит не от себя лично, а от имени всего бедняцкого, пастушеского и рабочего Казахстана.

Следует отметить, что многие стихи Сакена Сейфуллина того периода, заложившие фундамент новой революционной политической лирики, особенно такие, как «Товарищи», «Марсельеза казахской молодежи», стали благодаря огромной идейно-художественной силе популярными в среде молодежи песнями. Вот лейтмотив «Марсельезы казахской молодежи», заключающий в себе боевой клич объединиться под красное знамя для борьбы за новую свободную жизнь:

(Перевод М. Львова).

Мотивы гражданской войны вошли в творчество Сейфуллина. Ленина поэт называет командармом. В стремительных, полных движения стихах поэт передал фронтовую обстановку, где «пыль на зубах, как сахар хрустит».

В стихотворении «Маузер» Сейфуллин живописал образ беззаветного бойца-казаха, умирающего в степи от белогвардейской пули. Красноармейцу-другу он передает боевое оружие для сына:

(Перевод В. Алтайского).

Даже умирая, боец думает о грядущей победе и передает оружие сыну. Такими рисовались Сейфуллину его друзья-однополчане. Так непримирим был поэт к врагам советского строя.

Наряду с лирическим, романтически приподнятым обращением поэта к молодежи, к товарищам, к народу в поэзии С. Сейфуллина начинает развиваться и сатирический элемент, обличающий врагов революции, особенно ненавистных Сакену националистов из лагеря алаш-орды. Известно, что в те годы развитие молодой казахской советской литературы протекало в острой классовой борьбе против буржуазных националистов в литературе, восхвалявших феодальное прошлое Казахстана, против эпигонов декаденства, выступавших в обличии реакционного романтизма и символизма, чьи произведения были проникнуты лютой ненавистью к революции, к советской власти. А С. Сейфуллин как поэт-революционер, глава советского правительства в Казахстане возглавлял эту борьбу и, естественно, был объектом злобных нападок со стороны националистических поэтов и критиков. С. Сейфуллин не только отражал эти нападки, но и сам наступал на идейных противников, разоблачая в своих публицистических статьях и сатирических стихах всю лживость их клеветнических выпадов. В стихотворениях «Бред одного поэта» и «Бред националиста» поэт-большевик зло высмеивает бредни националиста, называя его безнадежно больным:

(Перевод М. Львова).

В сборнике «Асау тулпар» встречаются и такие стихотворения, как «Маржан», «Черный жеребец» (паровоз), «На небе», в которых автор впервые затрагивает в казахской поэзии тему рабочего человека, тему, которая займет в дальнейшем большое место в творчестве Сейфуллина. Поэт приветствует рабочую девушку-казашку, любуется ее духовной и физической красотой («Маржан»), восторженно пишет о самолете («На небе»), о паровозе («Черный жеребец»), славит их создателей— рабочих-героев.

В стихотворении «Иван и Мырзабек» С. Сейфуллин касается идеи дружбы казаха и русского.

Разумеется, не все произведения, вошедшие в книгу, были равноценны. Наряду со зрелыми, вдохновенно написанными стихами встречались и слабые в художественном отношении вещи, так как С. Сейфуллин во всех областях, темах и вопросах первый прокладывал путь, можно сказать, поднимал целину. Этим объясняются его отдельные срывы и ошибки идейно-политического порядка. Например, в стихотворении «Азия» колониальную политику империализма в Азии поэт ошибочно представил как политику разбоя на Востоке со стороны Запада, не раскрывая при этом социально-классовых причин грабительской политики колонизаторов. За эти ошибки стихотворение «Азия» справедливо было подвергнуто критике на III всеказахской партийной конференции в марте 1923 года в докладе Е. Ярославского. Подобные ошибки имели место и в последующие годы, особенно в оценке новой экономической политики, Сейфуллин считал, что нэп все пожирает, все поглощает, что баи и торгаши стали жить привольно.

Глубоко и всесторонне раскрыта идея дружбы народов в пьесе «Красные соколы», написанной в 1920 году. Эта первая пьеса о борцах социалистической революции. Известный русский критик, знаток казахской литературы 3. С. Кедрина правильно отмечает, что «Пьеса Сакена «Красные соколы» (1922) воспевает непреклонное мужество революционеров, готовых умереть, но не отступить от дела революции».[1]

Если в первой пьесе «На пути счастья» была отображена борьба казахской молодежи за свои личные права, за свободу любви, борьба против последних рецидивов старого патриархально-феодального мира, то в пьесе «Красные соколы» изображена вполне зрелая, осознанная социально-политическая борьба. Главный герой пьесы Еркебулан — поэт, честный и мужественный борец за счастье народа, питает неистребимую веру в победу нового строя и верой этой зажигает своих менее стойких и колеблющихся товарищей, разоблачает трусов и предателей. В образ Еркебулана писатель вложил много такого, что он сам лично пережил в плену у колчаковцев и алаш-ордынцев. Показаны также и друзья Еркебулана— Нестеров, Жагпар, Лозовой, Ахметкали, Байдильда, которые, находясь почти год в тюрьме, имели возможность проявить разные стороны своей внутренней жизни. Но при всех различиях и особенностях характеров эти люди сумели продемонстрировать единство политических взглядов, преданность делу коммунизма, интернациональный характер Великой Октябрьской социалистической революции.

Как первый опыт создания серьезного произведения драматургии на тему социалистической революции, как произведение, написанное в разгар борьбы с контрреволюцией при полном отсутствии каких-либо традиций в этой области, пьеса «Красные соколы» не свободна от известных недостатков жанрово-художественного порядка. Обстановка тюрьмы, где только и рисует писатель свои персонажи, ограничила их связи с внешним миром, и поэтому в пьесе ослаблено впечатление жизненности происходящего. Однако несмотря на недостатки, пьеса в свое время имела неоценимо большое значение для зарождения и развития казахской революционной драматургии, много раз ставилась и тепло была встречена во всех уголках необъятной республики. Впоследствии автор учел замечания и пожелания массового зрителя и внес существенные коррективы в композиционную структуру пьесы, значительно расширив в ней социальный фон действия.

Следующий этап поэтического пути Сакена Сейфуллина, отмеченный выходом в свет таких книг, как «Домбра» (1924), «Экспресс» (1926), «Союз и трудовой договор — защита батраков», «На волнах жизни» (1928), характеризуется дальнейшим развитием его яркого поэтического таланта, направленного на воспевание побед Октябрьской революции и социалистического строительства. Тема революции и новой жизни приобретает в лирике С. Сейфуллина в этот период более конкретные, реалистические очертания. Ключ к новому решению этой темы поэт находит в образе великого вождя В. И. Ленина. Автор первого казахского стихотворения о Ленине, С. Сейфуллин еще при жизни вождя посвятил ему в 1923 году замечательные строки, полные глубокого понимания его великой исторической роли:

(Перевод В. Виноградова).

Цикл стихов, написанных поэтом в связи с кончиной Ленина, выражает всю силу горя и скорби народа, а также всю силу монолитного сплочения советских людей вокруг ленинского знамени, вокруг великой ленинской партии.

Впервые в картины новой жизни вносится образ рабочего человека, чей труд преобразует мир. В 1921 году поэт в стихотворении «Рабочему» с чувством сострадания рисует невыносимо тяжелый труд рабочего люда в прошлом и вселяет веру в то, что очень скоро свободный труд принесет свои плоды.

(Перевод М. Львова).

И уже в 1923 году в стихотворении «Мускулы рук» С. Сейфуллин создает красочную картину, в которой поэтизируется труд рабочего. Следует отметить, что в лирике поэта развиваются эпические и драматические элементы, в ней нашли счастливое сочетание сложные мысли и чувства поэта, реализм и романтические мотивы в отображении действительности.

«Синтетический» характер лирики С. Сейфуллина, расширивший обычные границы лирики, был в казахской поэзии безусловно новаторским явлением, свидетельствовал о победе принципа социалистического реализма, позволяющего и в рамках лирики делать глубокие социальные обобщения. В его поэзию вошли могучие и весомые образы экспресса, аэроплана, паровоза, которые уверенно мчатся к заветной цели.

(Перевод М. Львова).

Образ экспресса, возникший вначале в лирических произведениях, вскоре перерос в образ большого эпического масштаба в поэме «Советстан». Это первая советская поэма, написанная С. Сейфуллиным в 1925 году. Она посвящена восьмой годовщине Советов и вошла в книгу «Экспресс». В первых же строках поэмы автор сравнивает поезд с прежним тулпаром. Невольно вспоминаются есенинские строки о красногривом жеребенке, не могущем догнать паровоз. Но если у Есенина эти «гонки» окутаны дымкой грусти, звучат несколько элегично, то у Сейфуллина предпочтение паровозу выражено безоговорочно, без всякой оглядки на крылатого коня, без всякой элегии. Советстан, как «родина храбрых», как «колыбель юных героев» берется поэтом то в образе от-арбы (огненной телеги), то в образе восьмилетнего льва, перед которым «трепещут враги» и который «отвоевал наши права», то в образе экспресса, который «летит по мостам, по свежим лугам, по широким полям» наперекор препятствиям «мира старого и хилого», что глядит из могилы и хочет вернуться любой ценой, ибо «Союз наш могуч», в дружбе народов — его великая сила.

(Перевод В. Бугаевского и А. Торковского).

Участник и певец Октябрьской революции и гражданской войны, С. Сейфуллин всегда был тесно связан с народом и выражал его мысли и чувства. Он живо откликался на все важнейшие проблемы современности, следил за успехами советского народа — строителя новой жизни. В своих лирических произведениях, исполненных высокого политического пафоса, поэт воспевал новый мир в его революционном становлении, представляя его в постоянном стремительном и неудержимом движении вперед к светлой цели. Как художник социалистического реализма С. Сейфуллин видел закономерность этого движения. Правдиво отображая действительность, поэт-реалист утверждал социалистический идеал нового человека, человека борьбы и труда. Если в ранних произведениях речь идет о том, что несет революция народу, о ее героях, то в стихах второй половины двадцатых годов внимание поэта сосредотачивается на конкретных достижениях революции, на конкретном человеке труда — на рабочем, крестьянине, интеллигенте, на раскрепощенной женщине-казашке, привлеченной к общественному труду. В стихотворении «Ласточка» (1927) мы читаем:

(Перевод М. Львова).

Теме труда, рабочему и крестьянину посвящены многие стихи этих лет. Таковы, например, стихотворения «На ткацкой фабрике», «Наборщик», «Типография», «Сеятель» и другие. Кроме того, целый цикл назиданий в стихах, опубликованных отдельной книгой, посвящен защите труд батраков. Книга так и называется «Союз и труддоговор — защита батраков». Это — история забитого, в прошлом безропотного батрака Сарсена, долгие годы бесчеловечно эксплуатировавшегося беспощадным баем Буенбаем. Поэт убедительно показывает, как советская власть положила конец эксплуатации баями батраков и путем заключения труддоговора защитила труд Сарсена и ему подобных. Ряд стихотворений — «Наша Сауле», «Моей сестре — студентке совпартшколы», «Из окна вагона»— пронизан чувством радости за счастливую долю освобожденных казашек, участвующих наравне с мужчинами в строительстве новой жизни. В стихотворении «Из окна вагона» поэт при виде зимней степи вспоминает прошлую беспросветную жизнь и противопоставляет ей светлое здание строящегося нового мира. Поэт гордится тем, что надежный фундамент этого мира суждено заложить его поколению и что это историческое дело будет достойно оценено потомками. Патетическая концовка этого философского, оптимистического стихотворения звучит особенно жизнеутверждающе!

(Перевод С. Наровчатова).

Поэт видит жизнь в поступательном движении к великой цели. Сравнивая ее в данном случае с караваном, он замечает, что враги хотели бы вернуть его «на старый ночлег», но возврата к прошлому нет.

(Перевод С. Наровчатова).

Читая эти строки, поневоле вспоминаем знаменитые стихи В. Маяковского:

С. Сейфуллин написал свое замечательное стихотворение до поэмы В. Маяковского «Во весь голос». Поэтому о заимствовании образа у великана советской поэзии речи быть не может. Но весьма характерно, что оба поэта, сознательно служившие коммунизму, услышали серддем созвучные мотивы. В своих идейно-творческих принципах поэзия С. Сейфуллина схожа с поэзией великого русского поэта. Как и В. Маяковский, С. Сейфуллин отчетливо понимал место поэта в обществе, роль поэзии как орудия борьбы и воспитания. Для него, как и для В. Маяковского, не существовало разрыва между поэзией и политикой, поэтом и народом. Вот это единство С. Сейфуллина как поэта и гражданина с партией, с народом и советским государством ясно выражено почти во всех его произведениях. Он выступает от имени народа и партии, от имени передового человека и действует, думает и переживает за народ, за партию, за счастье простого человека труда — строителя нового общества. Отсюда его частые обращения к людям из народа, особенно к молодежи, с призывом бороться с баями, учиться грамоте, поднимать культуру, овладевать техникой, честно трудиться во славу народа. И эту глубокую заинтересованность поэта в скорейшем обновлении жизни обычно рассматривают как «агитку». Да, это— «агитка». Но не голая и холодная риторическая дидактика, а пламенная, большевистски-страстная, поэтическая агитка». В упомянутом выше стихотворении «Из окна вагона» посвященном Саре Есовой как поздравление с новым 1927 годом, говоря об историческом смысле борьбы и труда своего поколения, поэт делает такое оптимистическое заключение:

(Перевод С. Наровчатова).

Здесь осознанная агитация — жить и работать, приближая светлое будущее.

В поэзии С. Сейфуллина звучат иногда и «личные» мотивы, но никогда не диссонируют они с гражданским голосом поэта-революционера. Пишет ли поэт о природе, любви и дружбе, пишет ли о своих раздумьях, он тесно увязывает их с общественными мотивами, с настроением человека, с его отношением к обществу, к жизни и быту. Поэт-реалист не закрывает глаза на неустроенность в жизни, на отрицательные явления. Наоборот, он проявляет нетерпимость к ним, бичует их. Этим и объясняются некоторые нотки горечи и грусти при виде еще отсталых условий быта, казахской бедноты, сытой зажиточной жизни баев и нэпманов. Однако горечь и грусть не переходят у него в пессимизм, а перерастают в веру в счастье, в окончательную победу трудящихся над баями, в торжество счастливой жизни. Таковы, например, стихотворения «Осенью в степи», «Летом в степи», в которых горечь поэта по поводу неустройства жизни аульной бедноты сменяется бодрым призывом к классовой борьбе против недобитых остатков эксплуататоров в ауле. А в стихотворении «Вот бедный аул» поэтом овладевает радостное чувство в связи с советизацией аула. В ряде стихов этих лет — «Аул бедняка в трескучий мороз», «Думы молодухи», «В трескучий мороз в землянке Жумата»— выводится образ бедняка Жумата, которого поэт рисует с особой теплотой и симпатией, разделяет его горести и радости.

В философско-лирическом стихотворении «Таинственный ларец», написанном в 1926 году, С. Сейфуллин в удивительно звонких, отчеканенных стихах, в тонкой аллегорической форме рассказывает горькую правду о непостоянстве и неблагодарности некоторых так называемых «друзей» и вместе с тем воздает славу настоящей, искренней, неподдельной дружбе, в которую поэт безусловно верит. Фальшивых друзей поэт уподобляет курицам, которые «снуют, пока вы не в опале».

(Перевод В. Виноградова).

Некоторые критики в свое время усматривали в этом стихотворении неправильное обобщение относительно якобы изменчивости человеческой природы, с одной стороны, и недоступности для познания простым людям тайн «избранных душ»— с другой. Такой вывод никак не вытекал из замысла произведения. Доля правды имелась лишь в том, что идея непостоянства «друзей» художественно конкретизирована неточно и недостаточно, а это дало некоторое основание для упреков в нежелательном обобщении. Подобные неточности, дающие повод для ошибочных суждений, имели место и в таких стихотворениях, как «Сын Советов», «В мягком вагоне поезда», в которых действительно отразилось несколько подавленное настроение поэта в связи с отдельными проявлениями нэпа. Впоследствии сам С. Сейфуллин признал эти ошибки и преодолел их в своем творчестве.

Поэт-коммунист С. Сейфуллин чувствовал себя в ответе за все, что творится в мире. Он пристально следил за важнейшими международными событиями и чутко откликался на них. После неудачного стихотворения «Азия» поэт неоднократно обращался к международным темам и воспевал идею пролетарского интернационализма, лелея мечту о счастье и братстве народов, мира на земле. Таковы, например, стихотворения «Германским рабочим» и «Алтай». В первом поэт призывает германских рабочих к борьбе с капитализмом во имя свободы и счастья. Во втором — поэт рисует картину того времени, когда угнетенные народы колоний поднимутся на национально-освободительную борьбу и эту борьбу поддержит пролетарская революция на западе.

Из произведений эпического жанра на международную тему следует отметить поэму «Чжан Цзо-лин». Рассказывая о злодеяниях китайского генерала Чжан Цзо-лина, поэт создает типический образ гоминдановского генерала, жестокого и коварного предателя китайского народа, и вместе с тем верно и проникновенно рисует всю подноготную чанкайшистской камарильи.

С. Сейфуллин был новатором в литературе в полном смысле этого слова. Он выступил революционером в казахской поэзии. Сравнить его неповторимую деятельность в этой области можно только с деятельностью Владимира Маяковского, сыгравшего в русской поэзии ту же роль, что С. Сейфуллин сыграл в казахской. Поэтому слова М. И. Калинина о том, что Маяковский «стремился слить с революционным народом не только содержание, но и форму своих произведений», можно целиком отнести и к Сакену Сейфуллину. И если на ранней политической лирике С. Сейфуллина сказалось влияние революционно-романтических песен М. Горького, то к середине двадцатых годов поэт начинает все больше испытывать на себе влияние поэзии В. Маяковского. Поэма «Советстан» и является одним из первых плодов этого благотворного влияния. С. Сейфуллин, как и В. Маяковский, понимает, что новые формы — не самоцель, что они вызваны новым социалистическим содержанием. Как певец советской эпохи он живо откликался на все новое и для выражения нового содержания, новой современной тематики неустанно искал новые средства и формы. И материал для них он находил в арсенале русской, западно-европейской и казахской народной поэзии. Новаторство С. Сейфуллина в отображении современной тематики базировалось на прочной народной основе.

Собиратель и любитель народного фольклора, поэт-революционер Сакен Сейфуллин постоянно обращался к сокровищнице народного творчества и черпал из нее не только сюжеты и мотивы, но и образы и сравнения, богатую словесную «фактуру», он имел чуткое ухо, верный, острый слух и умел вслушиваться в тайны народного языкотворчества. Он великолепно понимал, что живой, вечно обновляющийся язык создает народ, и непрестанно учился у него.

Примером такого плодотворного использования богатств народного фольклора могут служить замечательные лиро-эпические поэмы «Разлученные лебеди», «Песня о лашине» и «Кокше-тау», созданные на основе народных легенд и сказаний. Это подлинно поэтические произведения, в которых поется гимн благородству народа, лучшим человеческим деяниям, силе и чистоте любви, красоте природы.

Большая поэма «Кокше-тау» является этапным произведением не только в творчестве С. Сейфуллина, но и во всей казахской поэзии. Дело тут, конечно, не столько в объеме произведения, сколько в его истинной народности и поэтичности, в силе любви, с какой воспел поэт Кокше-тау— этот чудесный уголок казахской земли.

Представьте группу зеркальных озер, среди которых красуется сказочная голубая гора Кокше-тау, отражая в прозрачных водах свои поросшие хвойным лесом скалы. Нет там ни одного утеса и скалы, ни одного заметного камня, ни одного озера, с которыми не была бы связана какая-либо легенда. Вот и создает С. Сейфуллин такую поэму, которая является по сути дела поэтической коллекцией народных легенд о волшебной горной жемчужине и хрустальных озерах, окруженных со всех сторон необъятным степным простором. Вот что написано об этом во вступительной части поэмы:

(Перевод Ю. Феоктистова)

Легенды эти вошли в художественную структуру поэмы, они составляют одно композиционное целое.

Здесь легенды и о старой горе, названной «Жеке-батыром», и о славном «герое-великане», «охранявшем спящие скалы» и «уснувшем на страже», и о синей горе «Бурабай», получившей такое название от слова бура (двугорбый верблюд-самец), который некогда жил на Кокше-тау и каждый день спускался к озеру. Этот бура, гордый и неподступный, не дал людям заарканить себя и, очень дорожа своей свободой, ушел от людской погони, но он был вещим и «все беды чуял наперед», «всякий раз о том трубил тревожно», «предупреждая и будя народ». К несчастью, нашелся безжалостный и хищный сын Аблая Касым, который забавы ради направил свою стрелу в грудь верблюда. Сраженный злым Касымом, бура превратился в синюю гору на берегу озера.

Обращаясь к богатой кладовой легенд о Кокше-тау, С. Сейфуллин создал подлинно народную поэму, пропитанную соками народного творчества, создал прекрасные поэтические образы. Он не увяз в легендах, а поднялся над ними и даже продолжил их своим рассказом об истории Кокше-тау, о его знаменитых людях — поэтах и певцах, борцах и героях, а также о сегодняшнем и завтрашнем днях этого прекрасного уголка нашей республики.

Как уже отмечалось, в первой половине двадцатых годов была введена новая экономическая политика. Оживились капиталистические элементы. Процесс советизации казахского аула шел гораздо медленнее, чем хотелось бы поэту-революционеру. С. Сейфуллин не понял сути этой политики, что в известной степени отразилось и в его творчестве.

Нэп был мудрой ленинской политикой, рассчитанной на создание экономической базы социализма, о которой Маяковский писал:

И не все тогда сразу поняли эту ленинскую стратегию. Но такие значительные социально-политические мероприятия советской власти, как политика ограничения эксплуататорских элементов, подел посевных и сенокосных угодий, затем конфискация имущества крупных баев, проведенные в Казахстане во второй половине двадцатых годов, совершенно смыли осадок того настроения, под влиянием которого (правда, очень недолго) находился Сейфуллин. А начало развернутого социалистического строительства в стране, принятие и осуществление первой пятилетки, развитие тяжелой индустрии, реконструкция сельского хозяйства, ликвидация кулачества как класса на основе сплошной коллективизации, развертывание культурной революции в конце двадцатых и начале тридцатых годов — все это вызвало новый творческий подъем у всех советских писателей. Особенно импонировало это духу и настроению корифея казахской советской литературы Сакена Сейфуллина. Поэту-революционеру, романтику, представляющему свою советскую родину — Советстан то экспрессом, то аэропланом в быстром безостановочном беге-полете, устремленном в светлое будущее — к коммунизму, бурный темп социалистического строительства дал новые силы, вдохновил, воодушевил его. И С. Сейфуллин создает в это время целый цикл стихов, объединенных в одной книге с характерным названием «Социалистан». Характерны также и названия стихотворений, вошедших в эту книгу: «На текстильной фабрике», «Песня маляров», «Песня каменщиков», «Новая песня в степи», «Тракторист», «В колхозе», «Золотая осень», «На весеннюю посевную».

Даже в названиях этих чувствуется героика великой стройки, а читая стихи, можно слышать в них стук колес, звук мотора или трактора, можно слышать песню человека, строителя новой жизни, овладевшего техникой и наукой. Своим героическим трудом он закладывает фундамент социализма, преображает степь, переделывает жизнь и вместе с тем переделывает свою природу. Поэт поет славу освобожденному труду.

О чем бы и о ком бы ни писал поэт в эти годы, неизменно предстает перед ним цельный образ социалистической родины, родины Октябрьской революции. Удивительно удачно находит он каждый раз путь для перехода от любой темы к этому любимому образу и наоборот, от любимого образа к любой теме, взятой из жизни, ибо для Сейфуллина нет темы, которая не была бы связана с родиной, с революцией. Гигантское строительство социализма, которое развернулось перед глазами поэта, понимается им как воплощение в жизнь великих идей социалистической революции, идей ленинизма.

Поэт-патриот С. Сейфуллин, для которого, как и для Маяковского, понятия родины, революции и коммунизма слились в одно целое, умел свое патриотическое чувство и советскую национальную гордость сочетать с чувством глубочайшего уважения к народам других стран, по-братски сочувственно относился к их судьбе, присоединял свой поэтический голос к их борьбе против угнетателей. Стихотворения «В день Октября», «Рабочему классу в великом бою», «Представителям польского рабочего класса» выражают всю силу пролетарского интернационализма советских людей, их братскую солидарность с трудящимися других стран.

Настойчивые поиски новых поэтических средств, форм, размеров и интонаций для выражения нового революционного содержания были характерны для творчества С. Сейфуллина еще в двадцатые годы. Ярким выражением этой новаторской тенденции была, как известно, поэма «Советстан» и много других лирических произведений.

Три новых размера стиха создал С. Сейфуллин только за последние годы. Пусть не все они удачны. Но факт постоянного стремления совершенствовать форму и звучание стиха на основе потенциальных возможностей родного языка, а также творческой учебы у русских, восточных и европейских поэтов, был явлением, достойным поэта-революционера, новатора социалистического реализма.

Не произвольное желание, а факты заставляют признать сходство творческих принципов Сакена Сейфуллина с принципами великого поэта советской эпохи Владимира Маяковского. Особенно относится это к эпическому творчеству поэтов, и причем — к периоду создания поэм «Владимир Ильич Ленин» и «Хорошо».

Поэма «Советстан» была итогом творческого развития поэта в первые годы революции и советской власти. Поэма «Кокше-тау» подытоживала обращение поэта к народному творчеству и стремление использовать его богатства для развития поэзии социалистического реализма. Поэма же «Альбатрос», написанная в 1932 году, как бы подводит итог развитию поэзии С. Сейфуллина со времени написания в 1924 году скорбных стихов на смерть В. И. Ленина. Здесь и результат усилий поэта глубже и по-новому осмыслить образ великого вождя, впервые воспетого С. Сейфуллиным еще в поэме «Советстан», и результат его новаторских поисков на пути отображения новой социалистической действительности.

Так же, как и в поэме «Советстан», в поэме «Альбатрос» образ Ленина С. Сейфуллин рассматривает в нерасторжимом единстве с революцией, с партией, с борьбой народных масс за свободу и счастье. Точно так же рассматривал его В. Маяковский в своей поэме «Владимир Ильич Ленин».

С. Сейфуллин в «Альбатросе» не только повествует о событиях, но и обнаруживает свое отношение к ним, выступает как участник событий. Его голос, его интонация ощущаются в каждой главе, лирически окрашивают весь рассказ, всю поэму, Так, например, говоря о смерти любимого вождя, автор-поэт обращается к земле!

В заключительной главе поэт восторженно рассказывает о том, как страна строит новую жизнь. Напоминает о капиталистическом окружении, об опасности. Выводит образ альбатроса, которому не страшны «ни бури, ни расстояния, ни преграды», и, обращаясь к читателю, своему современнику — строителю коммунизма, призывает он его с альбатросовым бесстрашием беречь и отстаивать великое дело Ленина.

Интересно свидетельство русского поэта К. Алтайского, знавшего Сейфуллина и переводившего его:

«У Сакена Сейфуллина я заметил пристальное внимание ко всему, что относится к Ленину. Приехав в Москву в 1936 году, Сейфуллин посетил Ленинскую библиотеку и, попросив большую по объему «Лениниану», долго делал из нее выписки наименований книг о Ленине.

Однажды он сказал мне: «Книги русских поэтов, целиком посвященные Ленину, я, кажется, знаю. Назовите мне, пожалуйста, поэтов, у кого в книгах есть отдельные стихи о Ленине. Лучших, конечно».

Я назвал несколько имен: Есенин, Асеев, Инбер, Саянов…

Оказывается, Сейфуллин все это читал. Я назвал поэму «Улялаевщина» Ильи Сельвинского, где есть строфы о Ленине.

— Найдите мне эту книгу, — с живостью попросил Сейфуллин, и я подумал, что он снова вынашивает мысль написать о Ленине.

Потом Сейфуллин посетил музей В. И. Ленина, пробыл там долго, вернулся в гостиницу «Москва» взволнованным, и в тот вечер написал стихотворение в прозе «Ленин с нами». Я перевел это стихотворение, и оно появилось в «Литературной газете».

При расставании с Сейфуллиным я снова подумал, что он непременно напишет новое произведение о Ленине».

Последняя по счету поэма «Кызыл ат» («Красный конь») написана в 1933 году и посвящена исправлению последствий известных перегибов и ошибок, допущенных краевым руководством в сельском хозяйстве, особенно в кочевых аулах в первые годы коллективизации. Известно, что в результате указанных извращений линии партии, которые ловко использовали враги колхозного строя, был нанесен тяжелый урон животноводству Казахстана. В поэме «Кызыл ат», построенной на диалоге поэта — автора и Кызыл ата (красного коня, на котором воин-поэт скакал в пору гражданской войны), раскрывается через образ коня, доведенного до жалкого состояния, общее положение животноводства в колхозах, выясняются причины урона. Кызыл ат жалуется:

Он считает, что в таком положении виновен и поэт, который в эти годы, увлекшись техникой, поездами, автомобилями, аэропланами, тракторами и комбайнами, прославлял их в своих песнях, оторвался от аула, забыл о своем друге — Кызыл ате, то есть о животноводстве. При этом делает существенную оговорку, заявляя, что он не против техники, что и он признает ее пользу и превосходство.

Из взаимных признаний поэта и Кызыл ата видно, как партия смело и решительно ликвидировала создавшееся положение в ауле, и колхоз, окрепший, очищенный от врагов, организованно и с участием Кызыл ата провел большевистскую весну, положившую начало расцвету колхозной жизни.

Очень несложная, даже несколько примитивная по своей конструкции и художественному решению поэма «Кызыл ат» была в свое время очень острым по постановке вопроса, очень актуальным произведением. Она не только поднимала злободневную в Казахстане тему народно-хозяйственной жизни, но первая смело сказала правду о действительном положении дела в сельском хозяйстве республики 1930–1932 гг. и о роли партии в быстром преодолении извращений.

Большой поэт Сакен Сейфуллин был и крупным прозаиком, внесшим значительный вклад в развитие казахской советской прозы. Сейфуллин понимал, что становление советской казахской литературы немыслимо без создания монументальных прозаических произведений, знаменующих зрелость литературы. И как один из основоположников этой литературы отдал много времени, усилий и вдохновения прозе.

Интересно отметить, что казахский поэт-революционер не только свои революционно-романтические стихи, но и первый прозаический рассказ «Утешение» (1917) написал под влиянием великого основателя литературы социалистического реализма Алексея Максимовича Горького. Интересно также, что тема этого рассказа, как и пьеса «На путь счастья», написанной в том же году, затрагивала волнующий вопрос о судьбе угнетенной казахской девушки. Рассказ «Утешение» — это по сути дела небольшое стихотворение в прозе, лирическое обращение поэта к девушке Муслиме, попавшей в тяжелую беду. Терзаемая несчастьем, она плакала горькими слезами. Оказывается, она насильно продана дряхлому старику, разлучена с любимым человеком. Высказывая глубокое сострадание к положению девушки, поэт утешает ее тем, что вот уже восходит заря свободы и что с ней придет счастье ко всем девушкам и женщинам.

Судьба казахской девушки— тема первой повести писателя «Айша», написанной в 1922 году, а также рассказов «Дети степи», «Две встречи», написанных в 1923 году. Но этим первым прозаическим опытам писателя не хватало еще художественного совершенства. Вот почему С. Сейфуллин в 1935 году вернулся к своей повести «Айша» и существенно ее переработал. В переработанном виде повесть представляет одно из зрелых произведений писателя. В ней правдиво рассказывается о девушке Айше, которую родители продали за калым ненавистному старику-вдовцу. Единственная девушка среди братьев-батраков и рабочих, Айша показана красивой, умной, волевой. Она может постоять за свою честь и достоинство. Айша с помощью своих братьев и их товарищей убегает на прииски к рабочим. Яркими романтическими красками нарисовал писатель сильный характер девушки, ее неукротимую волю к сопротивлению, к борьбе и к победе над темными силами прошлого.

Сразу же после окончания гражданской войны С. Сейфуллин стал писать свою знаменитую книгу «Тернистый путь». Отдельные ее главы, написанные по живым следам событий, были впервые опубликованы в журнале «Кзыл Казахстан» в течение 1922–1925 годов. А уже в 1927 году вышла она в свет в виде громадного тома. Я подчеркиваю это слово потому, что история казахской литературы не знает издания книги такого объема. Но дело не только в объеме. Дело в том значении для всей казахской советской культуры, которое сыграла эта замечательная книга. С чем можно было бы сравнить это значение? Если взять его в рамках казахской национальной литературы, то разве только с выходом в свет 1909 году первого сборника стихов Абая и с опубликованием повести Б. Майлина «Памятник Шуги» в 1915 году. Если же сравнить это значение с явлениями в русской литературе, то только с изданием книги «Мать» А. М. Горького. Конечно, не понимается это как знак равенства между двумя различными книгами. В. И. Ленин назвал роман «Мать» своевременной и очень нужной книгой. Очень своевременной и нужной оказалась для казахского читателя и книга «Тернистый путь».

Только что закончилась гражданская война. Буря Великой Октябрьской революции прошла всюду и подняла весь народ на борьбу за свободу, за счастье, а костры национально-освободительного восстания 1916 года пылали до того во всех уголках казахской степи. Все эти величайшие исторические события, разыгравшиеся на казахской земле за какие-нибудь три-четыре года, надо было осознать, осмыслить. Нужна была понятная, доступная массовому читателю книга.

В 1922 году, когда начали публиковаться отдельные главы книги Сейфуллина, не было еще ни истории, ни учебников, ни солидных художественных произведений, помогающих читателю глубоко и всесторонне познавать недавно отгремевшие исторические события. Даже в русской литературе не было еще ни «Года восемнадцатого» Алексея Толстого, ни «Тихого Дона» М. Шолохова, ни «Разгрома» А. Фадеева, ни «Жизни Клима Самгина» Горького, ни «Первых радостей» К. Федина, — вышли только книги-первенцы: «Железный поток» А. Серафимовича (1924), «Чапаев» Д. Фурманова (1923), «Бронепоезд» Вс. Иванова (1922).

Художественным произведением, воссоздающим действительность бурных лет в Казахстане, и явился «Тернистый путь» С. Сейфуллина — книга своеобразного синтетического жанра. Прав был Сабит Муканов, который еще в 1936 году в своем докладе на юбилее писателя говорил: «Тернистый путь» — это, с одной стороны, история, с другой стороны — учебник политграмоты и с третьей стороны — самое интересное, захватывающее читателя художественное произведение».[3] Прав также исследователь Сакена Сейфуллина критик и литературовед С. Кирабаев, назвавший эту книгу «Летописью революционной борьбы».

Конечно, нельзя эти оценки понимать в буквальном смысле. Они лишь подчеркивают своеобразный жанровый, тематический и стилевой характер книги, которая как бы синтезирует в себе черты и свойства исторического, мемуарного и социально-политического романов. Как раз эту особенность книги С. Сейфуллина недоучитывают те товарищи, которые часто спорят относительно ее жанровой формы под углом зрения: роман или не роман, очерк или не очерк? Собственно, ничего необъяснимого здесь нет, если, тем более, обратиться к известным высказываниям В. Белинского о видах романа. Вот что он писал, например, об историческом романе: «Исторический роман как бы точка, в которой история, как наука, сливается с искусством; есть дополнение истории, ее другая сторона».[4] С. Сейфуллин так и понимал свою задачу, когда в предисловии к первому изданию на казахском языке писал, что его «цель — как-то письменно запечатлеть следы исторических событий 1916—17–18 годов, тех великих революционных изменений, которые довелось лично видеть и знать». Писатель еще не ставил перед собой задачи воссоздать целую эпоху. Он стремился запечатлеть факты и явления недавних исторических событий, «которые довелось лично видеть и знать». Отсюда не только исторический, но и мемуарный характер книги. Белинский считал, что в мемуарах «важную роль играют очерки событий и лиц». Видимо, на этом основании некоторые литературоведы жанр книги С. Сейфуллина относят к очеркам. Но ведь Белинский говорил: «Если очерки живы, увлекательны, — значит они — не копии, не списки, всегда бледные, ничего не выражающие, а художественное воплощение лиц и событий». Раз так, то «мемуары, если они мастерски написаны, составляют как бы последнюю грань в области романа, замыкая ее собою».[5] Так что, если согласиться с В. Белинским, что талантливо написанные мемуары — это и очерки, представляющие из себя «художественное воплощение лиц и событий», и роман, последнюю грань которого они замыкают, то беспредметный спор о том, к какому жанру относится книга С. Сейфуллина, к очеркам или роману, сам собой снимается. «Тернистый путь» — историко-мемуарный роман. Это значит, что в этой книге речь идет о действительных исторических событиях, в которых автор сам участвовал или которые он сам лично и достоверно знал, речь идет о событиях, которые даются в художественном изложении в виде мемуаров. «В том-то и дело, — пишет там же Белинский, — что верное воспроизведение фактов невозможно при помощи одной эрудиции, а нужна еще фантазия. Исторические факты — не более как камни и кирпичи: только художник может воздвигнуть из этого материала изящное здание».[6]

«Тернистый путь» — не свод исторических фактов и сведений, а цельное произведение, то есть роман, в котором исторические события «переплетаются с судьбой частного человека». В нем слились действительность с вымыслом, эрудиция с фантазией.

Определение жанра произведения С. Сейфуллина как историко-мемуарного романа в чем-то может и не соответствовать этому названию. Ничего удивительного нет. Установленные термины не всегда исчерпывают понятие. На этот счет также можно сослаться на Белинского. Великий критик всегда предупреждал об условности жанровых форм и об отсутствии между ними «государственных границ».

Известный советский ученый, литературовед, проф. Д. Д. Благой, обративший наше внимание на эти высказывания В. Белинского, говоря о жанре книги «Былое и думы» А. И. Герцена, пишет: «Полностью обрел Герцен в «Былом и думах» и свой совсем особый литературно-художественный род… — тот род, который давал возможность вне всяких условий, литературных форм и приемов воспроизводить реальную жизнь во всей непосредственности, со всей непринужденностью, озаряя ее вместе с тем горячим поэтическим светом.

Сам Герцен определил свою писательскую манеру в «Былом и думах» словами: «Писать о чем-нибудь жизненном и без всякой формы», то есть вне той или иной традиционно сложившейся литературно-условной формы». Таким образом, по заключению Д. Благого: «В «Былом и думах» отсутствует единая жанровая форма, которая могла бы быть обозначена тем или иным существующим литературным термином. Но, как и сама жизнь, «Былое и думы» заключают в себе огромное богатство и сочетание самых различных жанровых форм».

В определенном смысле это же самое можно сказать и в отношении книги С. Сейфуллина «Тернистый путь». В самом деле нельзя ее со всеми присущими ей особенностями «вместить в единую жанровую форму и обозначить тем или иным существующим литературным термином». Поэтому мы только условно относим «Тернистый путь» к историко-мемуарному роману, так как эта форма больше, чем другие формы, подходит к характеру книги.

Как писатель-большевик, активный участник гражданской войны, переживший муки и пытки в вагоне смерти Колчака, С. Сейфуллин поднял в своей книге богатейший материал великих исторических событий. Богатству материала, документов и фактов, которыми располагал писатель, может завидовать целое научно-исследовательское или архивное учреждение. Приходится только удивляться, как один человек, действовавший лишь в одной из областей Казахстана и около года томившийся в тюрьмах и лагерях, оказался обладателем такого документального сокровища. А С. Сейфуллину, благодаря этому сокровищу, стала предельно ясной вся картина революции и гражданской войны в Казахстане, и писатель воссоздал эту картину в своем произведении со всей достоверностью и правдивостью. Коммунистическое мировоззрение писателя помогло ему не утонуть в море материала, а правильно оценить и осмыслить его, раскрыть закономерности событий, увидеть ведущие тенденции развития революции. На основе неопровержимых данных, фактов и доводов удалось писателю показать причины, побудившие родной народ к борьбе в 1916 году, в октябре 1917 года и в годы гражданской войны, а также окончательно разоблачить истинное лицо алаш-ордынских предателей, очутившихся в лагере контрреволюции. Изображая на фоне борьбы типические образы представителей народа и его врагов, писатель сумел создать, говоря словами автора «Былого и дум», «отражение истории в человеке».

А мемуарный характер романа заключается в том, что центральная стержневая часть произведения состоит из живого, волнующего рассказа, ведущегося от первого лица. Рассказу предшествует реалистическая картина быта казахского аула накануне восстания 1916 года. В ней обнажаются разительные противоречия дореволюционной социальной действительности казахского аула. Широко и правдиво описан процесс стихийного возникновения восстания во многих местах, верно и убедительно нарисован коллективный образ восставшего народа, выведены отвратительные образы карателей и предателей, волостных правителей, баев, мулл и алаш-ордынских главарей. Следует отметить, что вся эта картина эмоционально окрашена сердечным сочувствием и состраданием писателя к тяжелому положению аульных батраков и бедноты. Недостаток книги — отсутствие ярких образов вожаков народного восстания. Зато с большой силой показаны презренные типы карателей, насильников и взяточников.

Вероятнее всего, тут сказалась изумительная скромность Сейфуллина. Он сам и его читатели знали, что вожаки народного восстания, как и в последующие годы вожаки партизанского движения, были такими же, как сам Сейфуллин. Скромность сдерживала Сейфуллина рисовать этих людей батырами, ведь тем самым он поэтизировал бы и самого себя. Это соображение и приглушило краски его палитры.

Если в событиях 1916 года С. Сейфуллин выступает только как свидетель и сочувствующий наблюдатель, но выносит в душе глубокие впечатления от виденного и слышанного, то после свержения царя в феврале 1917 года он уже переезжает в Акмолинск и попадает в сложнейшую обстановку междувластия и двоевластия, демагогической шумихи и неразберихи, когда расплодились в городе всякие общества и организации, выходили всякие газеты и журналы. С. Сейфуллин в своем романе всесторонне воспроизводит эту обстановку и выступает как деятельный участник борьбы за свободу и демократические права своего народа. Здесь и обнаруживается чрезвычайно широкая осведомленность С. Сейфуллина в совершающихся событиях не только в Акмолинске, но и во всех уголках Казахстана. Перед нами проходят десятки и сотни лиц, прямых и косвенных участников этих событий, представителей всех слоев общества. Создаются сложнейшие отношения этих людей, в которых не так-то легко разобраться. Документами, фактами, силой логики, а также силой художественной фантазии Сакен Сейфуллин проливает свет на эти отношения, на всю смутную обстановку того времени, и шаг за шагом начинает выясняться политическое лицо каждого участника событий и расстановка классовых сил. Еще больший накал принимает борьба после победы Октябрьской революции, когда образовались два противоположных лагеря— лагерь сторонников и лагерь противников социалистической революции. В этой не прекращавшейся ни на один день борьбе окончательно формировались и укреплялись политические взгляды людей, представлявших борющиеся классы.

С. Сейфуллин, как это известно и из его биографии, был одним из тех, кто с первых дней Октябрьской революции стал ее сознательным сторонником, защитником и борцом. В этой книге Сейфуллин выступает летописцем, но не бесстрастным, «добру и злу внимающим равнодушно», а страстным бойцом, живым участником того, о чем он повествует. В романе «Тернистый путь» мы видим истинную правду о борьбе за советскую власть сторонников революции, в числе которых С. Сейфуллин играет не последнюю роль. Писатель оперирует обильными документальными данными и, иллюстрируя свое повествование, приводит письма и телеграммы, статьи из газет, списки лиц, участвовавших на тех или иных съездах и собраниях. На первый взгляд такая документальная иллюстрация кажется чужеродным телом в организме художественного произведения, нарушением его художественной ткани. Но если учесть документально-исторический и мемуарный характер произведения, то такая «документация» оправдывается тем, что она представляет живой интерес для читателя, вводит его в конкретную атмосферу времени, создавая как бы ощущение наглядности и осязаемости. Кроме того, с помощью документов создается широкая картина социальной борьбы, которая развернулась во всем Казахстане, сложные переплетения этой борьбы. Участвовали в ней виднейшие революционные деятели казахского народа — А. Жангильдин, А. Иманов, А. Майкотов, С. Шарипов, А. Айтиев, А. Асылбеков, А. Нурмаков, Мухамедкали Татимов, К. Сутюшев и другие. Невольно хочется сказать, что в этом списке лучших казахских революционеров стоит, сияя, и имя Сейфуллина. Конечно, без этой широкой картины, только в узких рамках мемуаров человека, действовавшего лишь в одном уезде, нельзя было бы составить впечатления о масштабе великого исторического события, осязать всю широту и глубину его социального фона.

Первый совдеп в Акмолинске, членом которого состоял С. Сейфуллин, был в тех краях пионером советской власти, воплотившим великую идею социалистической революции. Он стал осуществлять на деле лозунги большевистской партии и советского правительства. Вот почему с таким остервенением обрушилась против него объединенная сила контрреволюции. Свержением совдепа в Акмолинске и арестом его руководителей в июне 1918 года начинается новый этап повествования писателя. Рассказ его на время замыкается в застенках Колчака и алаш-орды, куда с группой совдеповцев попадает и Сакен Сейфуллин. Отныне в новом, более замкнутом русле следуют один за другим эпизоды, касающиеся жизни совдеповцев в заключении, невыносимые сцены пыток, издевательств, голода, которым подвергаются мужественные представители народа.

Описывая страшный и мучительный период пребывания в течение десяти месяцев в тюрьмах и лагерях, в этапах и адском вагоне смерти Анненкова, ярко и убедительно показал С. Сейфуллин героическую стойкость и выдержку людей, беззаветно преданных делу революции. Представители разных наций, выразители одних классовых интересов, эти люди символизировали своей сплоченностью и взаимной поддержкой великую дружбу народов, идею которой несла социалистическая революция. Дружба народов в книге не декларируется, а если угодно, исследуется, причем автор обнажает ее истоки, живописует, где и как она зарождается, как крепнет, в каком огне закаляется. Эту же тему писатель поднимал еще в пьесе «Красные соколы» (1922). Как и в пьесе «Красные соколы», С. Сейфуллин в своем романе не закрывает глаза и на отдельных маловеров, случайно оказавшихся в составе совдепа (Бочок, Петрокеев). Проводя своих героев через испытания, писатель раскрывает их характеры. Незабываемы, например, образы Бакена Серикбаева, Жумабая Нуркина, Абдоллы Асылбекова, Авдеева и Кондратьевой.

В среде своих товарищей особо выделяется сам Сейфуллин. Он похож на товарищей как большевик, как стойкий солдат революции, а отличается от них, как поэт, особенностью своих поэтических восприятий. Ведя рассказ от своего лица, С. Сейфуллин имеет возможность эмоционально выразить свои восприятия то в виде монолога, то в виде раздумья, то в виде лирических отступлений. И природу, и людей, и явления окружающей жизни мы воспринимаем не только так, как их представляет нам писатель, а как он сам их воспринимает. А это, лирически окрашивая все повествование, позволяет вместе с тем заглянуть во внутренний мир самого рассказчика-поэта. Поэтому в таком монументальном эпическом произведении, как «Тернистый путь», автор выступает как бы в образе лирического героя, преломляющего в себе все окружающее и вносящего в свой эпос какую-то внутреннюю лирическую струю. Лирическая окрашенность книги делает ее достоверной, возводит ее в ранг драгоценного человеческого документа, где все верно, все выстрадано. Некоторые критики недостаточно чувствуют эту незримую силу, пронизывающую всю книгу, начиная от раздумья поэта об озере Аупильдек, на берегу которого некогда стояла убитая горем девушка, от изумительной песни Хабибы об этой девушке и кончая впечатлением поэта от рассказа Ашая о знаменитом кобызисте Икласе. А рассказ о девушке, за которой наблюдал поэт в тюрьме, а психологическая картина ожидания расстрела в заключении, а описание городского сада, куда на время вывели из тюрьмы поэта, а образ благородной женщины Батимы, скрывшей поэта после побега из лагеря, а пейзажи лета и зимы, так ярко нарисованные художником, а песни, которыми выражал поэт свою тоску по свободе, и многое другое — разве все это не доказательство того, что лиризм составляет внутреннюю силу произведения С. Сейфуллина? Конечно, немало в книге описательства и иллюстративности, очерковости и публицистичности. Но эти недостатки не способны перечеркнуть основное в книге — правду жизни, верное изображение событий. Часть недостатков оправдана характером и особенностью книги, а часть (описательство, например) действительно является недостатком, но он определяет общий уровень казахской прозы, еще молодой, неопытной, не имевшей традиций.

К достоинствам романа следует отнести талантливое достоверное изображение отрицательных характеров. Немногими деталями и штрихами автор умеет выпукло нарисовать сатирический образ. Достаточно показать небольшой портрет, воспроизвести какое-нибудь слово или жест, запечатлеть одно только действие — и образ вылеплен. Таков, например, сатирический образ Нурмагамбета, крупнейшего бая, феодала, которого писатель сравнивает с каменным Буддой. Таков также образ волостного правителя Олжабая, мстительного карателя, жестоко расправлявшегося с повстанцами. В своеобразном облике феодала-узурпатора, тупого, невежественного самодура выведен образ волостного правителя в Уральске — Салыка.

Исключительно интересна сатирическая сцена в доме главы западной алаш-орды Жаханши Досмухамметова; в ней с убийственным сарказмом нарисован тип этого «интеллигентного» алаш-ордынского хана, так низко пресмыкавшегося перед служителями мусульманского культа, перед волостными правителями, а позднее перед Колчаком.

Книга Сейфуллина густо населена. Наряду с главными персонажами на страницах ее много эпизодических, второстепенных персонажей.

В книге проходит очень много лиц, выведенных как в положительном, так и в отрицательном плане. Хотя не выполняют они главных ролей в произведении, но несут определенную идейно-художественную нагрузку, дополняя или выясняя отдельные обстоятельства, характеры и образы. Вместе с тем они создают фон для главных героев, связывают их с внешним миром, с народом. Молодой Жанайдар Садвокасов и его товарищи, готовившие побег совдеповцев, мадьяр Хорват, сочувствующий заключенным, австрийский пленный солдат, устроивший побег С. Сейфуллина, умная, смелая, благородная женщина Батима и ее муж Мухан Айтпенов, укрывшие Сакена от преследования, женщина на вокзале и крестьяне деревни, оказавшие помощь заключенным хлебом, табаком, юный жигит из Бетпакдалы Суиндик, сопровождавший С. Сейфуллина в Аулие-Ату, и др. выражали сочувствие и поддержку деятелям советского строя.

Сакен Сейфуллин правдив в показе исторических лиц. Но прошло немало времени с момента написания книги, и жизнь внесла известные поправки в оценку их политической деятельности. Поэтому, естественно, могли быть у С. Сейфуллина отдельные неточности в характеристике того или иного исторического деятеля или персонажа, но это ни в какой степени не может снизить достоверности всего произведения.

Так, например, в книге содержится правильная для того времени оценка некоторых сторон деятельности известных поэтов и писателей: Султанмахмута Торайгырова, Сабита Донентаева и Мухтара Ауэзова. Эти писатели (особенно относится к последним двум) осознали моменты заблуждения и твердо встали на путь служения своим творчеством строительству социализма.

Вся книга в целом является зеркалом социалистической революции в Казахстане, замечательным историческим памятником борьбы за власть Советов. Этим только и объясняется колоссальный успех книги у массового читателя, широкая популярность в народе ее автора — незабвенного Сакена Сейфуллина.

Появившаяся позднее замечательная трилогия Муканова «Школа жизни» создана на почве, вспаханной Сейфуллиным, продолжает его традиции, написана с учетом частичных недостатков, содержавшихся в сейфуллинском труде.

«Тернистый путь» С. Сейфуллина, только условно обозначенный историко-мемуарным романом, является в то же время вполне современным произведением большого познавательного и воспитательного значения, произведением, которое в корне опровергает ошибочное утверждение о том, что гроза Октябрьской социалистической революции якобы прошла стороной в Казахстане.

Перевод романа С. Сейфуллина на русский язык впервые осуществляется только теперь, если не считать перевода одной главы этой книги при жизни писателя. Перевод выполнен переводчиком поэмы «Кызыл ат» и автором повести о Сакене Сейфуллине Сайдилем Талжановым совместно с русским писателем Казахстана Иваном Щеголихиным.

После опубликования своей большой историко-революционной мемуарно-публицистической и художественной книги «Тернистый путь» Сакен Сейфуллин приступает к работе над первой повестью о рабочем классе, названной «Землекопы», и заканчивает ее в 1928 году.

В повести автор выводит группу казахских рабочих: Бузаубака, Хасена, Калкена, Сатая, Азимхана, занятых на строительстве железной дороги в Центральном Казахстане. Это вчерашние батраки и бедняки, пришедшие сюда из аула. Часть из них до революции работала в шахтах у иностранных концессионеров. А теперь, в советское время, они пришли на строительство и здесь составили одно дружное звено. Здесь, как и в других произведениях Сейфуллина, сказалось его чувство историзма. Он очень верно определяет обстановку, создавшуюся на данном историческом отрезке, и задним числом не «подправляет» истории, не приукрашивает действительности.

Писатель реалистически показывает неустроенность и примитивные условия быта этих рабочих, но вместе с тем в романтически-возвышенном ключе рисует их свободный, радостный труд и противопоставляет его подневольному труду у капиталистов. Художник социалистического реализма, он понимает временный преходящий характер трудностей быта и в горячей инициативе рабочих, в их восторженном отношении к труду он видит радостную, счастливую перспективу.

С. Сейфуллин не только поэтизирует труд рабочих в советское время, но и поднимает новую морально-этическую проблему в рабочем коллективе. У Бузаубака, честного, добродушного человека, труженика, — молодая жена Гулия, преданная своему мужу, но не любящая его. Она в первое время терпит ревность грубоватого мужа, патриархальное отношение к ней. Наконец она уходит. Гулия любит Азимхана, одного из товарищей мужа, который также ее любит. Но он не смеет на ней жениться, потому что, как ему кажется, неудобно перед товарищем.

Показ молодой казахской женщины, которая благодаря предоставленной советским законом свободе, сумела самостоятельно и смело решить свою судьбу по велению сердца, является для того времени новым решительным шагом вперед в деле разработки в литературе темы освобожденной женщины.

Продолжая писать все новые и новые поэтические произведения, С. Сейфуллин не прекращал свою работу над прозой до последних дней жизни. На страницах литературного журнала опубликованы главы из неоконченных романов, рассказы и повести. Стоит особо отметить законченную киноповесть «Плоды», написанную в 1935 году. Повесть была удостоена премии конкурса на лучшие произведения в связи с 15-летием Советского Казахстана. В ней писатель показал расцвет новой жизни. Октябрьская социалистическая революция, давшая свободу казахскому народу, великая борьба трудящихся за новый строй принесли свои плоды. Новое поколение советских людей строит социализм в непримиримой борьбе со всем тем, что мешает этому строительству.

«Плоды» можно назвать публицистической киноповестью. Сейфуллин всю свою сознательную жизнь много сил и времени отдавал публицистике и был для своего времени блестящим публицистом. На его публицистических трудах воспитывались целые поколения казахских журналистов.

Не вдаваясь в анализ этого своеобразного произведения последнего периода творчества писателя, хочется указать на одну отличительную его особенность. Один из главных ее героев Нияз выступает в повести вначале с активной поддержкой революции и борется на стороне советской власти. Но по недоразумению он попадает в отряд бандитов, пребывает там некоторое время и только впоследствии видит свое заблуждение, возвращается и плодотворно трудится на советском производстве. Такой путь героя в повести художественно вполне оправдан. Обычно для казахской литературы того времени было характерно прямолинейное изображение человеческих образов. А Сейфуллин, показывая противоречивый путь героя, сделал один из первых шагов к созданию сложных психологических характеров.

Таким образом С. Сейфуллин был новатором не только в поэзии и драматургии, но и в области художественной прозы. Его рассказы, повести и романы подняли в литературе целинные нетронутые темы. Вслед за ним дружное развитие прозы Б. Майлина, С. Муканова, М. Ауэзова, И. Джансугурова, Г. Мусрепова и Г. Мустафина утвердило принципы социалистического реализма в казахской прозе.

Деятельность Сакена Сейфуллина была прервана в расцвете сил и творчества. Путь, который он прошел в жизни и литературе, исключительно интересен, неповторим. Он — живой пример борьбы за коммунизм. А творчество, созданное разносторонним дарованием. С. Сейфуллина как поэта, драматурга, прозаика, критика, публициста, ученого, историка и педагога, бесценно. Это не реликвия, а живой источник познания, вдохновения и эстетического наслаждения.

Когда мы произносим имя Сакена Сейфуллина, перед нами встает благородный образ учителя жизни. Он был таковым в прямом и широком смысле этого слова. Мы учились на его личном примере, по его произведениям, по его лекциям и беседам. Они представляют собой подлинный учебник жизни, учебник стойкости и принципиальности в борьбе, коммунистической партийности и народности в творчестве.

Легендарный борец-революционер, верный сын народа, писатель большого многогранного таланта, человек кристальной чистоты, Сакен Сейфуллин пользуется огромной известностью, любовью и уважением в народе. Его имя овеяно заслуженной славой. Она идет дальше пределов республики. Вот что пишет о Сакене Сейфуллине известная русская писательница Галина Серебрякова: «Я уже знала от Фадеева, что стихи Сакен писал с ранней юности и был широко известен на родине. С первых дней Октябрьской революции он посвятил ей свою лиру. Сейфуллин был не только талантливый писатель, но и человек большой души, честного сердца, настоящий ленинец».[7]

Далеко не полный обзор творческого пути С. Сейфуллина хочется закончить замечательной поэтической характеристикой, которую дал его личности и творчеству классик казахской литературы покойный Мухтар Ауэзов в 1936 году в связи с двадцатилетием литературной деятельности писателя: «На всех поэтических перевалах Сакена, с каждой высоты неизменно звучали гордые звуки слов, постоянно обращаясь к прошлой истории народа, к сегодняшнему пробужденному классу своему, ко всем угнетенным трудящимся, и твердили: «Я — не кляча, а тулпар, я — не лунь, а сокол». Одним из больших этапов мощного раската этих гордых звуков является «Альбатрос». Вот он, бесстрашный альбатрос, гордо летящий навстречу грозовой буре своей эпохи, разбивая снег своими стальными крыльями. «Сокол»— второе имя «Тулпара». Это — СССР. СССР — гордо выстаивающий в бурях. Сакен — горд. Но гордится он не сам по себе, не своей личностью, а классом, родиной своей. Он гордится их величайшими деяниями, верой в будущее и устремленностью в светлые дали, могучим взмахом своих всепреодолевающих крыльев. И сегодня, когда его народ, вчера еще отсталый, слабый, достиг счастья и возрожден, Сакен, воспевая это счастье и возрождение, воодушевляет и вдохновляет его на новые успехи и победы».

К этой характеристике, данной лучшим писателем Казахстана, лауреатом Ленинской премии, нечего прибавить.

Имя Сакена Сейфуллина не умрет в памяти казахского народа, в памяти народов СССР. Вечная ему слава!