Террариум

ТЕРРАРИУМ. Роман

Автор: Давид Гай

30 сентября 2013 / Изменение от: 2 апреля 2017

Новый роман известного русско-американского писателя Давида Гая “Террариум” вызвал большой интерес русскоязычных читателей США. Он стал литературной сенсацией. Роман переведен на английский и продается на Amazon (David Guy, The Terrarium). В скором времени он появится на Amazon и на языке оригинала. “Террариум” посвящен России. Сегодняшней и завтрашней.

Реалистическое повествование причудливо переплетается с антиутопией – с присущими ей предсказаниями и предугадываниями, фантасмагорией, гротеском, сатирой… Многое в тексте зашифровано, однако легко узнаваемо.

Так, Россия названа Преклонией, Америка – Заокеанией, Германия – Гансонией, Франция – Галлией, Китай – Поднебесной, Афганистан – Пуштунистаном… И имена героев слегка изменены, но читателям не составит труда определить, кто есть кто. В центре повествования – образ Высшего Властелина Преклонии, сокращенно ВВП. Его жизнь и судьба даны в различных временных срезах. Заканчивается роман точной датой – 7 ноября 2017 года, и это, разумеется, не случайно.

*************

Падучая звезда, тем паче – астероид

На резкость без труда твой праздный взгляд

настроит.

Взгляни, взгляни туда, куда смотреть не стоит.

Иосиф Бродский

Если имеется подходящий народ, можно сделаться вождем народа.

Дон-Аминадо

Он приучил себя жить с ложью, ибо… не раз убеждался, что

ложь удобней сомнений, полезнее любви, долговечнее правды.

Габриэль Гарсиа Маркес

Чем больше все меняется, тем больше все остается по-старому.

Французская поговорка

************

В незапамятные времена, когда в прозрачных водах рек кишмя кишела рыба, в лесах, не знавших беспощадных бензопил и харвестеров, обитало разное зверье, в изобилии имелись ягоды и грибы, воздух не был отравлен ядовитыми выхлопами, дымы заводских труб не вились затейливыми кольцами по всему окоему ввиду отсутствия этих самых труб, по дорогам ездили в санях, в эпипажах, на повозках и в телегах, природа стояла нетронутой и девственно чистой, как невеста на выданье, и никто не помышлял ее преобразовывать, зима была зимой, лето – летом, климат – климатом, о потеплении его и слыхом никто не слыхивал, ибо не возникало и малейших поводов даже задуматься над этим, так вот, в те незапамятные времена в каких-нибудь двух десятках верст от города, тогда второго по значимости в иерархии страны, раскинувшейся на громадных просторах, по приказу генерал-губернатора, великого князя и дяди тогдашнего царя Преклонии был построен главный дом усадьбы в стиле английской готики, дом походил на шотландский замок, а вокруг замка был разбит парк в лучших английских традициях. Позднее великий князь был разорван “адской машиной”, брошенной боевиком, чьим именем потом, при новой власти, назвали улицу города, к тому времени опять ставшего первым в иерархии страны; спустя шестьдесят восемь лет, уже при другой власти, улицу переименовали, стремясь изгладить из памяти преклонцев содеянное зло.

Исторически сложилось, что земли эти в западном направлении от города оказались желанными для преклонских властителей и знати; дорога уходила глубоко в лес, повторяла извилистое русло верховьев реки и заканчивалась у городка с красивым звенящим названием, всего-то шестьдесят верст, но каких! Властители Преклонии в стародавние времена ездили сюда на медвежью и соколиную охоту, строили здесь монастыри и церкви, коронованные особы совершали пешие паломничества в один из монастырей. «Розой ветров» для города служили ветры западные, и ещё в 1664 году тогдашний царь, отец реформатора, рубившего окно в Европу, а заодно и головы ослушников, запретил дымящие промыслы западнее столицы: кузни, коптильни и прочее, “дабы ветры сии от запада веящи, чисты и благоприятны нами от Бога обретались”. В дувших с запада ветрах никто не искал некоего глубинного смысла, не делал никаких далеко идущих выводов и умозаключений в силу недоразвитости воображения, природное явление воспринималось как данное Богом, а значит, желанное и потребное: дуют себе ветры с запада – значит, так надобно… К началу XIX века в окрестностях насчитывалось шестнадцать княжеских и четыре графских имения, а к концу того же столетия прибавились еще и две императорских усадьбы.

Новые хозяева Преклонии, в мыслях и действиях точно такие же, как террорист, в клочья разорвавший бомбой великого князя, с 20-х годов прошлого века облюбовали эти же места к западу от столицы, появились госдачи для бонз, пансионаты и санатории для отдыха тех, кто пониже рангом; что же касается усадьбы и дома, построенного тем самым великим князем с несчастливой судьбой, то здесь решил устроить себе резиденцию человек, по воспоминаниям знавших его, с крупным мрачным лицом, которое не делали более мягким брылястые, как у собаки, щеки, с челкой падающих на лоб черных волос, с неуклюжей рыхлой бабьей фигурой – недаром за глаза его называли “Маланьей” – и репутацией злодея, на непродолжительное время преемник усопшего от кровоизлияния в пораженный паранойей подозрительности мозг Высшего Властелина Преклонии – маленького рябого с плохо разгибающейся в плече и локте левой рукой и, как у черта, сросшимися на левой стопе вторым и третьим пальцами, говорившего нарочито медленно, с акцентом, вселявшего мистическое поклонение, безграничную любовь масс и ужас одновременно. Преемник поручил спроектировать главный дом своей дочери-архитектору со странным для того времени именем Воля, был выделен участок земли, отрезанный от расположенной рядом усадьбы, строительство затянулось более чем на два года, и преемник, лишившийся своего поста в начале 1955 года, не смог воспользоваться роскошными апартаментами; они после использовались как загородный дом приемов и место временного жительства высоких зарубежных гостей, здесь обитал даже один из президентов Заокеании.

Шли годы, многое окрест столицы Преклонии изгадилось, западное же направление осталось наиболее чистым и пригодным для житья, здесь скупили земли и обосновались министры и прочие высокие чиновники, новоиспеченные воры и бандиты, с чьей-то легкой руки именовавшиеся олигархами и просто предпринимателями, чья предприимчивость тоже была замешана на крови и жульничестве, только им повезло меньше и состояние их оценивалось не миллиардами, а цифрами, усеченными на три нуля; модные артисты, режиссеры, телеведущие и прочая публика, именуемая элитой, включая так называемых светских львиц, которых прежде звали совсем иначе; место же прежней усадьбы убиенного князя прославилось тем, что именно здесь пытались подготовить и подписать договор, который спас бы Преклонию от развала, но договор так и не был подписан, империя распалась на части, ставшие независимыми государствами.

Среди потрясающих воображение разностилевых дворцов-монстров в несколько этажей, бьющих ценой самые дорогие постройки Европы и мира, с причудливой архитектурой, олицетворявшей вкусы нуворишей-владельцев, замахнувшихся на нечто небывалое, не имеющее аналогов, или копирующее что-то на темы прошлого, выделялись коттеджи более поздней постройки в стиле шале и заокеанском и различные их вариации – цокольный этаж из камня, остальные из бруса сосны или лиственницы, покатая крыша мансарды со скошенным потолком, а неподалеку – уже другой стиль, большие светлые строения с ажурными башнями, стрельчатыми порталами и окнами, часто с разноцветными витражами, круглые крыши с башенными надстройками, арочные галереи, колоннады, высокие и просторные залы; сводчатые потолки; коттеджи были объединены в территории за высокой оградой, где бродили охранники с автоматами, с тревожной кнопкой в каждом доме, с бассейнами, теннисными кортами, подземными гаражами и наружными парковками для гостей, откуда по специальным пропускам можно пройти пешком к хозяевам всего этого великолепия, с собственными супермаркетами, аптеками, банками, химчистками, прачечными, пекарнями…

Но все эти красоты и все эти удобства меркли перед скрывающейся в лесу и обдуваемой вольными западными ветрами Резиденцией нынешнего Высшего Властелина Преклонии (еще его иногда называли Высший Верховный Правитель, понятия синонимичные, однако первое употреблялось и подразумевалось чаще); так или иначе, ради лаконичности и простоты его принято было в прессе вполне официально именовать ВВП, аббревиатура стала его именем, отчеством и фамилией; Резиденция выросла на том самом месте, где архитектор Воля готовила жилище для своего родителя, которым он так и не воспользовался. Оглядеть и оценить поместье во всей его целокупности можно только с высоты птичьего полета, но вездесущие воробьи, овсянки, галки, вороны, синицы не умеют разговаривать по-преклонски, равно как и на других языках, а их птичьи пересуды никому не понятны, к тому же маловероятно, что птицы обмениваются впечатлениями относительно увиденного на земле – мало ли красот, над которыми доводилось им пролетать; еще можно увидеть постройки с вертолета – поместье имеет вертолетную площадку – однако удовольствие это доступно лишь входящим в специальное авиаподразделение и, понятно, самому ВВП и его личным телохранителям, не покидающим его ни на шаг, другим же пилотам и пассажирам категорически запрещено появляться в небе над Резиденцией в радиусе 30 километров, а если каким-то невероятным образом появятся, ослушавшись приказа, то будут немедленно уничтожены ракетами класса “земля-воздух” – установки по их запуску замаскированы на отдельном участке Резиденции, эти же ракеты являются средством защиты при атаке террористов с воздуха – такая ситуация на всякий случай тоже предусмотрена, равно как вырыт на большой глубине и забетонирован бункер, где в случае чего можно будет укрыться, жизнеопеспечения бункера хватит на полгода.

По поводу Резиденции ходили разные пересуды, а больше слухи, поскольку внутри мало кому доводилось бывать: кто-то говорил о немыслимой роскоши, кто-то, напротив, подчеркивал ее скромность и многофункциональность; на самом же деле присутствовало и то, и другое, смотря с чем сравнивать – сменяемый президент Заокеании имеет две резиденции, Белый дом и Кемп-Дэвид, а вот исповедовавший идеологию чучхе любимый вождь и суровый аскет, много лет бессменно правивший в голодной стране, в которой за провинности отправляют на работу в соляные копи и человек помирает через год-полтора, он имел двадцать резиденций, доставшихся после его кончины сыну-наследнику власти: в одну проведен десятикилометровый воздуховод из соседнего соснового бора, в другой – семь этажей, но при этом каждый этаж равен четырем обычным – здесь чиновников заставляли танцевать на столах с обнаженными женщинами, но не притрагиваясь к ним, а рыбу вождю подавали разделанной, но живой, с неповрежденными жизненно важными органами.

…В тот год ВВП реже, чем обычно, покидал Резиденцию, многие важные встречи проводил дома, он больше не летал в кабине истребителя и самолета-амфибии, не водил танк, не гонял на мотоцикле с байкерами, не погружался в батискафе на дно самого глубоководного озера мира, не нырял за амфорами, услужливо положенными на дно в определенном месте, не прыгал с парашютом, не стрелял из арбалета в китов, не надевал GPS-ошейник на обездвиженную снотворным дальневосточную тигрицу, не играл на рояле в концертах, тыкая в клавиши двумя пальцами, не доил коров, не стриг овец, не подковывал лошадей, не собирал кукурузу на комбайне, не вел новую преклонскую легковую машину “Лада-Малина” по новой дальневосточной федеральной трассе, а главное, куда меньше общался с народом на улицах, в цехах и в многолюдных собраниях – на радость бодигардам, прежде сбивавшимся с ног, обеспечивая охрану первого лица Преклонии; в этих поездках и встречах не было нужды, ибо он разлюбил народ, а народ, похоже, разлюбил своего национального лидера, пусть и пытаются убедить в обратном относительно чувств народа все вокруг, и чем сильнее пытаются, тем меньше он им верит. Особенно огорчали плодящиеся, как саранча, обильно загаживающие интернет анекдоты о нем – об этом обмолвилась Арина, вовсе не желая его растравливать, просто вырвалось само собой, и тогда он наконец-то научился пользоваться Сетью, открывать пакостные сайты и всякий раз негодовать: гадости и впрямь было много, как ему мнилось, не меньше, чем прежде, когда народ упивался передаваемыми из уст в уста вопросами и ответами Армянского радио, анекдотами про народного героя, его ординарца и подругу-пулеметчицу, про шамкающего Властелина государства семидесятых годов прошлого века и представителя северных народов Преклонии; выставляют меня полным придурком, гневался ВВП по поводу народного творчества – над ним смеялись, не беззлобно, а именно зло, уничижительно, что удручало более всего.

С еще меньшим желанием собирался он в дорогу за кордон, в ближние и дальние государства на Западе, где любил прежде бывать, становясь в один ряд с президентами и коронованными особами, знакомясь с ними и показывая себя, испытывая симпатию и душевное притяжение или не испытывая ничего, нынче же ездил лишь в силу крайней необходимости; ему, в сущности, было безразлично, что о нем думают и говорят, важнее было показать, что и без этих стран Преклония вполне может существовать, а его слово по-прежнему весомо и значимо, в том же Совбезе; наложив на себя такое самоограничение, он к тому же избегал неуместных вопросов о том, что происходит на его родине, почему непомерные штрафы для митингующих и омоновские дубинки – главные аргументы воздействия на инакомыслящих: смотрите лучше, что у вас самих под носом делается, господа, и не лезьте с к нам с советами, рекомендациями и осуждением; осуждение однако доносилось не только с Запада, но с еще большей силой из родных мест: в городе на болотах по недосмотру полиции какие-то типы разбросали листовки в гостинице, где жили журналисты во время важного международного совещания, его спросили, на пресс-конференции о лозунге листовок – “ВВП на нары!”, он привычно отшутился: если на нары, то в хорошей компании, а у самого кошки на душе скребли…

Мало ездил по родной стране еще и потому, что – скучно, везде одно и то же, к тому же прежде всякий раз в таких поезках возникали проблемы – то надо было, с учетом роста ВВП, менять кресло в кабине истребителя, то “Малина” в присутствии журналистов вдруг остановилась на гравийном участке и отказалась заводиться, приведя ВВП в скрытую ярость, пришлось сесть на запасную, об этом конфузе прессе запретили писать, однако все равно попало в интернет, да и дорога, как ее не вылизывали, местами оказывалась говенной. Прошлой зимой катаясь с гор в Черном ущелье, на специально отведенном для этого участке олимпийской трассы, упал и сломал ногу, возраст за шестьдесят, как не маскируйся, не демонстрируй свою физическую мощь, оголяя торс для съемок – ВВП на отдыхе – с по-прежнему рельефными, накаченными бицепсами и трицепсами рук, а годы берут свое, хотя стариком себя вовсе не чувствует; Олимпиада прошла не безупречно, но могло быть и хуже, денег ухнули немеренно, вчетверо больше, чем планировалось, тридцать пять миллиардов “зеленых”, а сколько украдено, никто не знает, бороться с этим бесполезно – в родном отечестве только так, и город, говорят, неприемлем стал для жизни, экологию изуродовали, зато всему миру показали класс организации, не считая прискорбного эпизода с обрушением крыши; а ногу – сломал, пришлось пресс-службе выдумать душещипательную историю про незадачливого пацана, не рассчитал пацан скорость спуска на крутом вираже и мог поуродоваться, если бы не спасший его ВВП ценой собственного падения; два месяца снимали телевизионщики ВВП только сидящим за столом, пока перелом залечивался, но интернет, как его не ограничивали и не прижимали, и тут выдал – якобы никакого пацана и в помине не было, только веры блогерам нет, врут напропалую, выдумывают невесть что; придумали, например, что перед его посещением столичного Университета кастинг проводили для девиц соответствующего вида и облика: не выше ста шестидесяти пяти сантиметров, славянской внешности, голубоглазые, среди студенток таковых почти не оказалось, вот и пришлось искать на стороне, сообразуясь со вкусом ВВП.

Вообще, сколько всего про него написано и рассказано… взять те же книги, не зря бросил однажды: “Я вообще не знаю, что там можно написать. Я бы про себя столько не мог написать”; опять же в интернете прочитал рассказ: в каком-то захолустье бабы стали видеть во сне Высшего Властелина Преклонии, которая увидит сладкий сон – глядишь, беременна и все мальчики рождаются, во как! – и даже учительница его не устояла перед соблазном описать детские годы будущего Повелителя нации, хорошо описала, достойно, “мальчик маленького роста, бледнолицый – с глубоко посаженными серого цвета глазами, над глазами яркие черные брови, что очень разнилось со светлыми волосами. Про себя я назвала его светлоголовым, что впоследствии оправдало себя”, или: “он не стеснялся задавать вопросы, слушал ответы на них до конца, если чего-то недопонимал, то опять расспрашивал. Главное – он обладал острым умом, очень хорошей памятью. Уже на первых уроках по изучению языка проявил удивительные способности”. Все чистая правда, но дернула же ее нелегкая вспомнить глупую историю об утках, которых они всем классом вырастили летом на предмет пополнения своего пищевого рациона; дуболомы в издательстве не заметили, пропустили: “…пришло время забить одну из уток. Все отказывались рубить голову бедняжке. Чтобы не так печально все выглядело, ребята разыграли сценку. Устроили суд над уткой, обвинив ее в том, что, дескать, дерзко нарушала правила жизни: ела больше всех, уплывала дальше, чем положено, позже всех засыпала. Привязали бедняжку за шею, и один из ребят с грустными причитаниями потащил виновницу к плахе – ею было обыкновенное бревно. На палача накинули красное одеяло тоже одноклассницы. Во время процессии к плахе несчастную с «плачем» сопровождали желающие. Слабонервные, вроде меня, удалились от места казни подальше… Во время второй казни доля палача выпала на другого мальчика, он категорически отказался: “Делайте со мной что хотите, но я рубить голову не буду, не умею и не хочу”. На помощь другу пришел будущий ВВП, накинул на себя одеяло, сказал: “Введите несчастную, положите ее так, чтобы я мог одним ударом отсечь ей голову”. После казни кто-то стал щипать перья – это надо делать пока тушка не остыла…” Ах, милая училка с еврейской фамилией, садовая головушка, за каким дьяволом надобно было это вспоминать? – один гад, прочитав, прокомментировал, что у него сценка эта вызвала определенные ассоциации: кто “дерзко нарушал правила жизни: ел больше всех, уплывал дальше, чем положено…”? У кого ”щипали перья, пока тушка не остыла?” Прозрачный намек на МБХ, имя ненавистное даже не хочется произносить, до того противно и омерзительно.

Он убедил себя, что не боится интриг, исходящей от конкурентов опасности, ибо где они – конкуренты? – нет их и по определению быть не может, как не может быть второго ВВП кроме него, и только в далекой перспективе смерть, неизбежная и необоримая, о которой все знают только покойники, может что-то изменить в раскладе сил, но об этом и думать не хочется, ибо жить ему еще и жить; он словно паук, соткал чудовищную паутину, шелковые нити огромной прочности, ловчие сети, опутавшие страну, где каждая ячейка, нить, струна волокна играет свою, отведенную ей роль и служит укреплению всей сети, а в центре всего находится он, паук, всевидящий и всеслышащий, гарант стабильности и неизменности заведенного им порядка, но если каким-то непостижимым образом паук исчезнет, то с его исчезновением, приходится признать, улетучится холодящий душу многих преклонцев страх, поднимут голову скрытые, замаскировавшиеся враги – а открытые враги его дела и подавно, начнут с остервенением рвать и кромсать созданную за многие годы сеть, поэтому он нужен всем тем, кого наделил частью силы, безграничным обладателем которой является только он сам, всем тем, кто, как ни странно, замечательно себя чувствует в пределах сети, где может делать что заблагорассудится, ничего не боясь и ни о чем не сожалея, а до остальных ему нет никакого дела и бояться их не стоит – пусть даже громко вопят, ходят на митинги с плакатами: “мы за честные амфоры” или “свободу рабу на галерах”, памятуя обмолвку ВВП про то, что пашет как тот самый раб… или еще чище: “Не раскачивай лодку – Крысу тошнит”, его, то есть; главное, не быть смешным в их глазах, тот, кто смешон, того презирают; с кем может он сравниться по степени страха, вызываемого в людях одним своим неулыбчивым видом, пристальным, немерцающим, неотрывным взглядом выцветающих с возрастом глаз-буравчиков: сколько раз репетировал один на один с зеркалом этот немигающий, как свет фонарного столба, взгляд! – кто-то в интернете обозвал его воблоглазым, он выяснил, кто, но не схватил за одно место, не наказал, хотя сам же однажды обронил: кто нас обидит – тот трех дней не проживет, все одно словцо гадкое пойдет гулять по свету, а если наказать, могут подумать, что обиделся, то есть почувствовал укол, а ему, по правде, все равно, – как говаривал творивший в городе на болотах великий писатель, где много позже родился, жил и работал ВВП, – “мимо об этом”; так вот, по степени внушаемого страха он, мнилось, мог прежде сравниться, наверное, лишь с правившем Преклонией тридцать лет без одного года маленьким рябым усатым вождем с плохо сгибавшейся рукой и двумя сросшимися пальцами на ноге, самодовольно думал ВВП в минуты, когда устремлял проницательный взгляд в самого себя; но усатого смертельно боялись – и боготворили, а его боготворят ли, любит ли его народ? – он сильно в этом сомневается, если и любил его народ, то давным-давно.

И еще – выходило помимо его желания – нет-нет и возвращался мыслями к инаугурации без малого четырехлетней давности, видел памятью стремительно менявшиеся картинки, приятно щекочущие чуткое самолюбие, словно отматывалась старая кинопленка, но один кадр являл исключение, тянулся бесконечно долго, врезался неотступным, тревожным видением: черный, сверкающий на солнце лимузин с кортежем охраны движется в Кремль по пустым, безлюдным центральным магистралям; повинуясь внезапному неосознанному импульсу, он пробует смежить веки – запрудившие тротуары горожане аплодируют, приветственно вскидывают руки, выкрикивают что-то хорошее; открывает глаза – и видит все те же безжизненные, выморочные улицы и площади города-фантома, будто подвергшиеся ударам нейтронных бомб, и кажется, не наяву едет навстречу своей новой-старой славе и могуществу, а пребывает в летаргическом сне, в котором нет места никому, кто может омрачить его победу; когда ему сообщили об особых мерах безопасности в связи с возможностью неповиновения и даже бунта, о намеченном накануне и в день огромного события шествии демонстрантов с унизительными, оскорбительными для Властителя плакатами, он привычно кивнул, не утруждая себя раздумьями: со смутьянами и разными бандерлогами не церемониться, но вымершая столица навеяла прежде редко его посещавшую грусть и даже тоску: разве так хотел бы он отпраздновать возвращение во власть, разве не заслужил признательности преклонцев за все содеянное, хотя бы вспомнили, кто спас страну после оставленного Дедом и его присными бардака…; увы, от этого народа благодарности не дождешься – хотя бы не мешали, но ведь мешают, следовательно, полиция права – хорьки и бандерлоги понимают лишь силу.

Он, впрочем, в тот момент не ведал, что многие не могли выйти из подъездов и уж тем более попасть на центральные улицы, что поезда метро проносились мимо станций без остановок, а выходы из подземки были закрыты, что одно кафе разгромили из-за отдыхавших на открытом воздухе посетителей, их задержали, столики перевернули, посуду побили, что кордоны стражей в касках и с дубинками перекрывали все и вся, включая подземные переходы, заламывали руки всем кому не попадя, плющили каблуками хипстерские очки, волокли схваченных по асфальту, набивали в автозаки, в ответ летели камни, бутылки, зажженные петарды, и, разъярившись, стражи пускали в толпу слезоточивый газ; ничего этого он не знал, занятый своим торжеством, но когда ему доложили, как это происходило, он через сутки после инаугурации, накануне Дня Победы, провел в Резиденции совещание узкого круга доверенных лиц, где было решено: мочить по полной программе, крови не бояться, устроить им винтилово – они нам испортили праздник, мы им испортим жизнь; однако мучительное видение не отпускало – ни в те знаменательные для него часы, ни после, и вот уже не один год накатывает волной; он читал: принеся присягу у стен Капитолия, президент Заокеании следует в машине к Белому дому по запруженной ликующей толпой Пенсильвания авеню – читал и его это совершенно не трогало, ибо речь шла о чужеродном мире, который он внутри себя ненавидел, и все-таки в миг очередной приливной волны воспоминаний, вскипавшей, когда ей вздумается, в потемках души, он, царь без народа, впервые по-настоящему остро ощутивший одиночество, жгуче, до спазма в горле, завидовал человеку по другую сторону океана, сидящему в своем черном бронированном лимузине, видя и слыша тех, кому призван служить верой и правдой, радуясь и переживая успех вместе с ними; зловещий символ зияющей пустоты всякий раз выбивал ВВП из привычной колеи, едва самопроизвольно вспыхивал экран памяти и, несмотря на категорический внутренний запрет, демонстрировал дорогу в Кремль и обратно. Он считал – отгремят салюты инаугурации и вернется все на круги своя, тем более начинается лето, пора дач и огородов, до митингов ли тут… увы, он ошибался, злость переполняла не только его, но и тех, с кем он боролся: появились лагеря в центре города, бандерлоги разбили бивуаки на Прудах, их оттуда турнули, перебрались в сквер близ высотки, неподалеку от посольства Заокеании, их и оттуда выгнали, но сдаваться не собирались; а тут еще спектакль под открытым небом сыграли, благо тепло, пьеску автора из Латинии поставил крохотный столичный театрик, герои – он и друг его Базилио, тогдашний премьер Латинии, оба попали в переплет, в знак солидарности театрик сыграл перед бандерлогами, пьеска дерьмо и совсем не смешная, как преподносят ее, запретить ничего не стоило, но автор-то – нобелевский лауреат, опять вонь вселенская поднимется – в Преклонии цензура, Властелин мстит искусству… Черт с ними – тьфу, рогатого помянул некстати, пускай играют, тешатся, как маленькие; спектаклем, однако, не кончилось – пошли народные гуляния, сначала писатели тысячи идиотов на бульвары вывели, якобы просто так, воздухом подышать, потом вознамерились художники, музыканты; вызов очевиден, но разгонять, бить формально не за что, на это и расчет; да, спокойной жизни больше не будет… Он гнал от себя докучливые, смутные предчувствия, что эти исполненные высокого напряжения дни обернутся началом конца, предвестниками его осени, хотя он еще не был стар, а на дворе расцветал теплый, ласковый май…

И еще он сократил общение с журналистами, отобранными в пул выдрессированными писаками, с ними стало безумно скучно, пусть за счастье считают поговорить с глазу на глаз с Самим, а не чуть ли не обязанностью его всякий раз отчет перед ними держать, а то возвращался домой, включал телевизор и вдруг ведущий на федеральном канале: “Сегодня ВВП сделал важное заявление…”, но не говорил он ничего особенного…; и пресс-конференции в прямом телеэфире по четыре часа отменил – тяжело стало физически, но признаться в этом не хотелось, вопросы хоть и отфильтрованные, заранее известные, а отвечать все равно нужно; исключение для западников делал, те все поймать его на чем-то норовят, а он им – хрен с маслом, не поймаете, я увертлив, как уж, но коли допекут, то в лоб им, без обиняков, чтоб зачесались: “У Преклонии нет другого пути, кроме выбранного Преклонией” или “Если кто-то не хочет разговаривать с Преклонией на равных – пусть не разговаривает, мы сами с ним будем разговаривать на равных”, а они, все эти журналисты, политологи, ученые, по-прежнему учат его прелестям свободы и демократии, он им – про Фому, они ему про Ярему, такая вот игра незамысловатая. Раскусил ее, игру эту, хотя ничего хитрого, все на поверхности, ушлый парень, тоже писака, но свой, преклонский, хотя и не из приближенных, не старый еще, но совсем седой, с козлиной бородкой и очень тощий, и толково изложил в статейке после очередной встречи с западниками, пресс-секретарь в папочку положил с пометкой: “стоит ознакомиться”. Почему с готовностью приезжают западники, что влечёт? – да хлеб насущный, заработок то бишь, более ничего; что сказал ВВП? что вы думаете о том, что сказал ВВП?.. да после такой встречи можно целый год кормиться, рассказывая подробности, похваляясь влиянием и остроумием; они, конечно, его критикуют, но каким-то образом чувствуют грань, которую переходить нельзя: перейдешь – больше не пригласят, значит, надо найти щёлку: критиковать, чтобы не выглядеть продавшимся, но мягко и не за главное; в некоторой степени, эта встреча резидента с агентурой, польстил писака подполковнику госбезопасности, сам того не ведая; это агенты влияния ВВП на западный мир, и они в который раз расскажут Западу: да, преклонская система ржавеет, гниёт, рассыпается, но всё решает здесь только один человек, и только с ним имеет смысл договариваться.

Смешно вышло много лет назад, когда журналист “Шпигеля” поинтересовался, является ли ВВП демократом чистой воды; решил поерничать, поиздеваться, но так, чтоб комар носа не подточил, все чтоб чин чинарем, серьезно – а на деле скоморошничал, однако никто не понял подвоха, и по сей день вспоминают, цитируют: “Являюсь ли я демократом чистой воды? Конечно, я абсолютный и чистый демократ. Но знаете, в чем беда? Даже не беда, трагедия настоящая. В том, что я такой один, других таких в мире просто нет. Посмотрите, что творится в Заокеании – ужас один: пытки, бездомные, Гуантанамо, содержание под стражей без суда и следствия. Посмотрите, что происходит в Европе: жестокое обращение с демонстрантами, применение резиновых пуль, слезоточивого газа то в одной столице, то в другой, убийства демонстрантов на улицах. Была одна надежда на ребят с Малороссии, но и те просто полностью себя дискредитировали, там дело идет просто к сплошной тирании. Полное нарушение Конституции, всех законов и так далее. После смерти Махатмы Ганди и поговорить не с кем…” Ганди, ха-ха…

Угодно было матушке родить его в сорок один год в ноябре, аккурат под ноябрьский праздник, по гороскопу он Скорпион, терпеть не может эти самые гороскопы, прорицателей, предсказателей и прочих дурящих голову народу, воевал с обожавшей гороскопы женой, вырывал из рук журналы с этой чепухой и рвал, однако свой гороскоп знал почти наизусть и диву давался – как все верно, как соответствует!

Мужчины, родившиеся под созвездием Скорпиона, идут по жизни, руководствуясь собственными законами и суждениями, не обращая внимания на то, что по этому поводу думают окружающие. Никто не в силах повлиять на этих людей, изо всех сил стремящихся к независимости от людей и обстоятельств. Стабильность собственного положения и безупречность репутации не подвергаются ими сомнению. Волю этих людей подавить практически невозможно. Представители этого зодиакального знака наделены целеустремленностью и храбростью, проницательностью и высоким интеллектом. Люди этого знака выглядят невозмутимыми, но за этой оболочкой прячется горячая, страстная натура. Скорпионы, как и все остальные, страдают, испытывают боль и разочарование, однако ни одна из этих эмоций не отразится на их лицах. Не сдаваясь и не расслабляясь, они изо всех сил сражаются, стремятся отыскать выход из тяжелого положения. На помощь Скорпионы нередко призывают оригинальные способы – и побеждают. Впрочем, иначе и быть не может, потому что эти люди рождены для победы, в чем они сами даже не сомневаются. В состоянии вялости, безучастности, усталости увидеть Скорпиона-мужчину практически невозможно. Не заметить представителя сильного пола, рожденного под этим знаком, просто невозможно… Житейские шторма не представляют для него опасности, ведь он обладает надежной защитой – жизнестойкостью и несгибаемой волей. Представители этого знака – большие поклонники комфорта, жизни в достатке и роскоши. Многие предаются порокам для того, чтобы самоутвердиться, но это не относится к мужчинам-Скорпионам. Инстинкту толпы Скорпион неподвластен – наоборот, он, скорее выступит инициатором в чем-то и сам поведет за собой людей. Случаи, когда Скорпионы совершают что-то из ряда вон выходящее, преступая моральные границы, когда они демонстрируют чрезмерную агрессивность, грубость, жестокость, прилюдно кого-то высмеивают, невозможно объяснить рационально. Здесь они руководствуются собственными мотивами, которые для остальных остаются тайной за семью печатями. Скорпион – глава семьи, и это не обсуждается. Авторитет, превосходство его незыблемы, и все остальные домочадцы должны беспрекословно ему подчиниться. Супруга Скорпиона не должна давать поводов для ревности, ибо в этом состоянии он просто страшен. Этого мужчину не удастся ввести в заблуждение, поскольку он чрезвычайно проницателен. В свою очередь, от жены Скорпиона требуется не выказывать своих сомнений в верности супруга и быть готовой к его выходкам. Она не дождется от него компромисса, уступок, снисходительности в ответ на ее неудовлетворенность, обиды, слезы. Устроенные ею сцены он воспринимает равнодушно. Единственное, что остается жене Скорпиона, – уповать на его любовь и надеяться на то, что другие женщины интересуют его лишь с единственной точки зрения — как объекты удовлетворения природного любопытства. Если говорить об интимной жизни, то мужчины-Скорпионы, обладающие сильным темпераментом, являются превосходными партнерами. Их сексуальные способности практически неограниченны, исходные физические данные великолепны, эротический опыт богат, и все это создает предпосылки для того, чтобы женщины, вступающие с ними в сексуальные контакты, получали истинное удовлетворение.

Все верно, соответствует его, ВВП, характеру и сути!

Но мало кто мог по-настоящему раскусить, распознать, быть может, главный его секрет – склонность к лицедейству, страсть тайную и безущербную в силу возможностей, которые она открывала: если надо было, безупречно играл роль демократа, в другом случае – милостивого Повелителя, в третьем – жесткого Хозяина; но была и еще одна потаенная способность, можно сказать, талант, не зарытый в землю, которым пользовался в особых случаях – как зеркало, отражал того, с кем беседовал, создавая иллюзию, что перед ним – свой в доску парень, которого не нужно бояться, которому можно доверять; настоящее искусство, ему нельзя обучиться, как профессии, может, поэтому президент Заокеании, заглянув в глаза ВВП, увидел в них душу, а другие президенты, премьеры, короли на фотографиях находили свое поразительное сходство с ВВП; лишь журналистка из ближнего круга, позже изгнанная за своеволие и разглашение того, о чем следовало молчать в тряпочку, почувствовала это, описав, как ВВП умудрялся с пугающей точностью копировать мимику, прищур глаз, изгиб шеи, двойной подбородок и даже черты лица своего визави и буквально мимикрировать под него, причем делал столь искусно и ловко, что собеседник этого явно не замечал, а просто ловил кайф.

А потом за работу взялись ученые, и один из них составил психологический портрет ВВП: “мираж», “фантом” – самые точные определения, в нем все словно намечено пунктиром: кажется, что внятно, но через миг исчезает, только что был здесь – и уже нет, перемещается, как будто вовсе не делая движений, стремительная походка танцора и мастера боевых искусств, подтянутая и развинченная одновременно, легкий поклон, полуулыбка, движение руки навстречу – и в тот же миг, как прекрасно отлаженная пружина, чуть откинувшись назад, почти вытягивается по стойке “смирно”, становится серьезным, вслед за танцором появляется в образе фокусника, выхватывающего нужную карту, а еще через миг перед нами колпак с бубенчиками, которые звенят, отвлекая внимание, и колпак лихо сдвигается вперед, реален, как галлюцинация, и призрачен, как хорошо знакомая реальность, то ли мелькнувшая фея, то ли моль из шкафа бабушки, легко, как из матрешки, извлекает из себя чуть-чуть иные лица, мнения – иные, но похожие на предыдущие, словно просвечивающие друг через друга. Это удивительное свойство переводной картинки – то отпечатываться ярче, то становиться пастельной, то исчезать, при умении не выделяться – очень сам по себе, этакий Колобок – и от тех ушел, и от этих укатился… а в каких-то ситуациях готов юркнуть серой мышкой, забыв про свой статус, но вдруг из мышиного образа выглядывает почти нарцисс: на автопилоте болтает, двигается, даже рассуждает – если и не любуясь собой, то глядя откуда-то извне, при этом присущее ему напряжение ненадолго снимается, быстрые решения – очевидные достоинства – выглядят приятным контрастом после лет мумифицированного существования преклонских политиков на трибуне, ключевая роль – Старшего Брата: и старшим пособить, поберечь, поблагодарить, уважить – и младших понять, поднять, подбодрить, да и плечо подставить, корректен, адекватен, сиюминутен, включен, редкое умение быть незаметным и незаменимым, в его репертуаре имеются и легко сменяются недоговоренность, предельная резкость на грани грубости, банальная внятность, пунктир рождающегося образа – и зачастую все по одному и тому же поводу, иногда в речи мелькнет неуловимая тень косноязычия и банальности – и тут же заменяется точными акцентами смысла, стиля, логики, чуть выдавливает слова, оставляя впечатление производимой работы и некоторой тяготы рождения смыслов, не поддается инерции формального общения – может неожиданно найти живое слово для случайного собеседника, обладает удивительным чувством юмора, мастерством точных и неожиданных сопоставлений, демонстрирует его с неохотой, скорее использует для себя и совсем близких, накапливает энергию долго и медленно, но очень экологично, как солнечная батарея, разряжается очень сильно, точно, быстро и неожиданно, умеет ловить и эффективно использовать “воздушные потоки” – гибко перестраиваться и крутиться то быстрее, то медленнее, до брезгливости чистоплотен, но не боится запачкаться, потому что “грязь” не пристает, как хирург стремится не отрезать лишнего, хотя старается иссечь то, что необходимо, краем сознания помнит о последствиях, возбуждается от вида жертвы, от сознания своей власти, однако стремится не показывать этого, здоров, но тень мигрени призрачно маячит рядом, не склонен фиксироваться на болезни, однако отзвук возможного телесного неблагополучия не отступает совсем, это касается и почек.

Иногда создается впечатление, что грусть и радость плещутся в нем совсем рядом – как два цветных слоя воды, отражаясь друг в друге, но не смешиваясь, трагическая нота витает над ним постоянно, так что хочется покачать головой: как бы чего не случилось, с такими случается, поэтому фактором подспудной народной популярности ВВП является и ощущение хрупкости, жертвенности, белесоватости, как в цирке на канате – а ну как свалится? Рядом с ним внятно присутствует ощущение: что-то может случиться, опасности ходят рядом…

Многим и впрямь именно таким представлялся ВВП в самом начале властвования, с годами облик его основательно подвял, подтяжки кожи превратили прежде живое, подвижное, постоянно менявшее оттенки лицо – с морщинами на лбу и мешками под глазами, с желвачками на скулах, когда сердился, со скользившей на выразительных губах полузастенчивой-полупрезрительной улыбкой – в подобие маски; отражать, копировать собеседников он уже был не в силах.

Будильник сторожил его сон, чтобы каждое утро в 7.30 разрядиться знакомой до боли мелодией “С чего начинается родина?” и после секундной паузы исполнить прежний гимн Преклонии, сквозь ватную негу вспорхнувшего, как птица с ветки, сна проникающий в глубины сердца и души ВВП величественным, державным звучанием и такими близкими, родными словами: “Союз нерушимый республик свободных…”; он по обыкновению вышептывал первый куплет, окончательно просыпаясь. Сделанный по особому заказу будильник этот он возил с собой повсюду, гимн пробуждал его и в преклонских городах и сельских местностях, где ночевал, правда, редко, и в своих резиденциях на Кавказе, в Крыму и других не менее прекрасных местах, и в роскошных отелях и дворцах во время зарубежных визитов, новый гимн он не выучил, не чувствуя потребности, гимн не нравился – еще и потому, что знаменовал новую эру преклонской истории, когда державу оскопили, выдернув из подбрюшья на юге и на западе столь важные и нужные земли, прежде это был дивный, благоухающий букет разнообразных цветов, теперь же некоторые растения в букете выглядели безуханными. ВВП по сию пору, хотя минуло столько лет, переживал развал Преклонии, винил тогдашних властителей – краснобая с капризным, переменчивым, женским характером, меченого, с огромным родимым пятном на лбу, пятно напоминало растекшуюся кляксу – и главного виновника случившегося, решительного, крутого на расправу, в критический момент завоевавшего любовь преклонцев, толкнув речугу с бронетранспортера – пламенные речи в истории страны прошлого века аккурат произносили с боевой техники, возвышаясь над головами, стоя на броневике и бэтээре. Забавно… Куда же ему, ВВП, не удавшемуся ростом, залезть в критический момент – на танк, на ракету “Булава”, на истребитель? А может, лучше на метлу? – шутил сам с собой. Тому – решительному, крутому на расправу, которого приближенные меж собой называли Дед, – он, ВВП, обязан всем, однако ж не мог простить и ему, а главное, не мог простить народу, оставшемуся безучастным к творимому безобразию – стыдоба-то какая… гордости не хватило и ума, чтобы сохранить единую страну, у большинства возникло ощущение, что хуже не будет; в конце того печального декабря распада, помнится, возвращался из Гансонии домой, в город на болотах, в котором все серо – и небо, и река, и каналы, и лица, и одежда, будущее его прорисовывалось весьма туманно и неопределенно, в Гансонии провел пять незабываемых лет и возращался в родной предел, где творилось черт знает что, на подъезде к Смолянинску проколол шину, машина застучала-запрыгала, будто на стиральной доске, вынул из багажника запаску, домкрат, подошел к нему синюшный, с сильного бодуна мужик и дыша перегаром: “Слышь, друг, ты за кого – за Союз или за Преклонию?” ВВП – ну, тогда еще никакой не ВВП, а мало кому известный, ничем особым не выделяющийся подполковник госбезопасности, аж обалдел, как мозги людям запудрили, никакой разницы не чувствуют, а мужик сам себе и ответил: “По мне, так один хер”… А потом… что ж можно было сделать, поправить, ВВП пытался, да толку… “кто не жалеет о распаде Союза, у того нет сердца, кто хочет воссоздать его в прежнем виде, у того нет головы”; потом фразу его кто только не вспоминал…

Вот уже отзвучало про родину и с чего она начинается у каждого патриота-преклонца, ударил по перепонкам ”Союз нерушимый республик свободных…”, ВВП выпростал ноги из одеяла, пружинисто поднялся, сделал несколько махов руками и приседаний, сполоснул лицо, облачился в спортивный костюм и вышел из спальни; спал он один, у Арины были свои апартаменты в этом же дворце, ходят друг к другу в гости, занимаются тем, чем должны заниматься мужчина и женщина, но спят порознь. Как всегда по утрам – тренажерный зал, бассейн, в котором он плавал, как обычно, в одиночестве, если не считать черного лабрадора Рони, лучше сказать, лабрадорши, которая, обожая воду, плюхалась в бассейн вместе с ним, прогулка по территории Резиденции, завтрак, просмотр доставленной на рассвете спецкурьером почты и согласование c охраной графика дневных поездок и встреч; самое приятное, когда никуда ехать не надо – визитеры сами приезжают, а еще лучше, когда визитеров вообще нет, но так случается крайне редко; один раз в месяц в Резиденции появляются начальники главных телеканалов для беседы с последующим показом стране, так заведено с тех пор, как на пресс-конференции западные журналисты задолбали вопросами про резко ухудшившиеся отношения с Заокеанией – еще и в связи с окончательной установкой возле преклонских границ ее новых ракет и про срок выхода на свободу МБХ; про срок ничего не сказал: у нас судебная система не подчиняется государству, так что спрашивайте, господа, у судьи, а про ПРО так прямо и заявил: заокеанская инициатива не что иное, как предложение сжечь дом, чтобы приготовить яичницу. Докучливые репортеры разозлили вконец, сколько можно такое терпеть, вот и решил давать интервью только своим, но, конечно, во время зарубежных поездок приходится отвечать на пакостные вопросы, когда выковыривают из носа и размазывают сопли по своим бумажкам, этим ребятам не скажешь: пошли вон! – однако за столько лет научился выворачиваться, его за одно место не схватишь, а свои теленачальники, они послушные, все кумекают, вопросы заранее согласовывают с пресс-службой, та готовит ответы, остается лишь озвучить.

Примерно раз в неделю утром, после завтрака, в бронированном джипе с номерным знаком 007 он объезжает свои владения, минует здание для официальных встреч, гостевой дом с кинозалом, заходит в теплицы, в птичник, в конюшню с десятью подаренными ему лошадками – теперь, правда, конюшня пустая, лошади неподалеку на конной ферме, их там обихаживают, некоторых готовят для скачек, он получает удовольствие от лицезрения содержащегося в идеальном порядке большого хозяйства; напоследок, следуя неписанному ритуалу, проезжает мимо по его желанию возведенной церквушки, где он изредка беседует с духовником, выходит из джипа и неторопливой, утиной походкой, переваливаясь корпусом с одной стороны в другую, как беременная на последнем месяце, входит в небольшое строение в лесу, про которое знают только самые близкие люди и охрана и про которое больше знать никому не положено. Террариум был построен после его охоты в среднеазиатской республике на гюрзу, охота тщательно скрывалась и все-таки непонятно по чьей оплошности стала достоянием интернета; логово плененных гадов отвечало всем требованиям, было горизонтальное, диагональ основания равнялась длине обитателей, от полуметра до двух метров, обогреватели были тщательно изолированы и вынесены наружу из камеры, внутри находились небольшие бассейны и поилки, а также укрытия в виде пристроенных к террариуму снаружи и легко от него отделяющихся при необходимости ящиков со входом, закрывающимся подвижным шибером, в ящики были встроены лампы накаливания, они в какой-то степени регулировали поведение ползучих – при потушенном в укрытии свете змея стремилась туда с территории освещенного террариума, включение в укрытии яркого света заставляло змею быстро покидать его. В террариуме обитали полозы, гадюки, медянки, кобра и гюрза, уживались они вполне мирно, и ВВП казалось, они узнают его, едва он появляется, начинают шевелиться, ласково шипят, подползают поближе к свету, чтобы разглядеть своего Хозяина, ему это было приятно; кто придумал, что змеи весьма опасны? – да они пугливы, боятся нас гораздо больше, чем мы их, даже змеи-гиганты не преследуют людей, а нападения их на человека – явление случайное и крайне редкое, думал он, глядя на своих питомцев, некоторым даже присвоил имена, гюрза была Леночка – только он один так называл ее, имея в виду вполне конкретную женщину, оказавшуюся куда хитрее и профессиональнее, нежели он, кобра же именовалась мужским именем Миша – и опять-таки только он знал, что кроется за этим, а крылась жгучая ненависть к президенту Джорджии, которого ВВП пообещал повесить на его собственном галстуке.

Каким образом у человека, в чьей усадьбе специально был построен змеиный домик, зародился интерес к пресмыкающимся, он и сам не знал (кто-то мог бы посчитать интерес этот нездоровым, сам же ВВП не находил в нем ничего особенного – любят же некоторые, притом до умопомрачения, кошек, другие – собак, третьи – попугаев, а вот он – змей), возникновение интереса, возможно, стоило отнести к детской поре, когда, пребывая летом в пионерлагере, он с ребятами наткнулся в лесу на ужа, тот прятался в сыром мхе возле трухлявого пня, ребята палкой выгнали его на открытое, хорошо освещенное пространство, уж пытался уползти, но ему не давали, он шипел и, пугая, выбрасывал вперед голову, пионер В., будущий ВВП, подивился красоте желтых отметин на голове, они играли на солнце, как золотые блестки, один из ребят, постарше, ударил ужа палкой, другие, вооружившись валявшимися под ногами крупными сучьями, последовали примеру, уж завертелся, зашипел сильнее, ребята озверели, били и били по голове с желтыми отметинами, пока уж перестал подавать признаки жизни; пионер В. тоже бил, как остальные, но ему почему-то ужа было жалко и он едва не заплакал, хотя прежде не замечал за собой такой непозволительной слабости. Он много читал о змеях и чем больше узнавал об их характере и повадках, тем больше они ему нравились; бывая довольно часто в зоопарке, часами мог наблюдать за их поведением в террариуме, однако завести свою неядовитую змею и поселить в коммуналке он и не мечтал – родители бы не разрешили, да и соседи подняли бы крик. Став взрослее, вычитал в какой-то книжке: “Будьте мудры, как змеи, и просты, как голуби”, там же следовало разъяснение: простота голубя – жить просто и всегда возвращаться к своему жилищу, мудрость змеи – с первых минут жизни ни от кого не зависеть и жить самостоятельно – ему эта мысль понравилась. Уже взрослым он узнал, что фраза про голубя и змею принадлежала Иисусу и содержалась в Евангелии от его ученика Матфея, библейское выражение, если быть точным, звучало так: “Будьте осторожны, как змеи, и бесхитростны, как голуби”. Змеи – хладнокровные существа в буквальном, биологическом, и переносном смысле, они мудры, хитры, изворотливы, показывают путь, которым следует идти человеку, думал уже взрослый В, змея умеет ориентироваться в окружающей обстановке, приспосабливаться к трудностям и выживать во враждебном окружении, а голубь… что голубь… он чист, незлобив, не противится врагам, выжить и добиться успеха, будучи голубем, трудно; выражение Иисуса привлекало взрослого В. своей первой частью и сеяло сомнения в части второй: он уж точно не голубь. “И всколь мне бросила змея: у каждого судьба своя, но я-то знал, что так нельзя – жить, извиваясь и скользя…” – еще как можно! – большинство так и живет, но не у всех получается, иные всю жизнь пресмыкаются, а результат? Ему было известно, есть такое понятие – офиолатрия, обожествление змей, особенно ядовитых; однажды, находясь с визитом в Бьянме, ВВП попросил показать танец с коброй, про леденящий душу танец он слышал и теперь хотел увидеть собственными глазами; это и впрямь оказалось захватывающим зрелищем наподобие боя быков, только много страшнее: молодая женщина-змеепоклонница на расстоянии одного-двух метров от кобры подолом длинного платья манипулировала наподобие матадора и умело уклонялась от смертоносных бросков; звучала особая, завораживающая музыка; вскоре по одеянию жрицы начали стекать золотистые капельки яда возбужденной кобры, но самая главная опасность была впереди: в конце представления жрица внезапно наклонилась и поцеловала кобру в голову, притом повторила дважды, затем начала медленно пятиться, танец завершился. Этому танцу учат девочек с ранних лет, объяснили ВВП, на неядовитых змеях, главное – настолько изучить повадки кобр, чтобы в доли секунды предвосхитить их нападение; а заклинатели змей? – спросил ВВП, – они такие же ловкие и бесстрашные? – почти все заклинатели умирают от укусов, пояснили ему; как саперы, ошибаются один раз, произнес он про себя. Гид, пожилой усатый бьянманец, с пергаментной кожей лица просвещал: кобры были символом царского величия еще в Египте, тиары в виде кобр венчают головы египетских статуй, Клеопатра погибла от укуса кобры, маги при дворе фараонов могли превращать палку в змею, повторяя чудо, некогда сотворенное пророком Моисеем – и делать наоборот, сдавливая змее шею так, что парализовывался мозг и она становилась твердой, как палка; превосходно знают повадки змей африканские колдуны, колдун приносит с собой свирель, начинает наигрывать мелодию в разных частях помещения, ожидая, когда чёрная мамба, самая быстрая змея на земле – развивает скорость до 20 километров в час – выскользнет на открытое место; между прочим, гибкое, грациозное создание несет в зубах достаточно яда, чтобы смертельно укусить слона, колдун улучает момент, быстро захватывает змею раздвоенной на конце палкой и бросает в свою сумку – в наши дни, пояснял гид, почти всегда мошенничество – колдун обычно подбрасывает в дом прирученную змею, у которой вырваны ядовитые зубы, а затем силами “чар” вызывает ее из убежища.

Тогда, в Бьянме, и запала в душу ВВП шальная мысль самому поохотиться на ядовитую змею, делать это следовало в обстановке абсолютной секретности – народ уже без всякого энтузиазма, не как прежде, а с раздражением воспринимал его рискованные мужские затеи, на самом деле, совершенно не опасные, жестко страхуемые, но люди этого не ведали, однако охота на гюрзу – это не полет на истребителе и не прыжок с парашютом и уж, конечно, не погружение за амфорами и не стрельба по уссурийским тиграм усыпляющим лекарством, это нечто иное, могущее вызвать у большинства населения отрицательную реакцию, выражаемую покручиванием указательного пальца у виска – не спятил ли наш Властелин? Поэтому следовало позаботиться о секретности всей операции, чем и занималась охрана, а ВВП вначале получил “добро” и помощь президента одной из бывших республик Преклонии, а ныне самостоятельного, вполне дружественного государства; правда, в лукавых, с азиатским разрезом глазах президента читалось тщательно скрываемое, но все же заметное недоумение – зачем тебе, дорогой друг, такое развлечение, неужто так скучно жить, что нужен выброс адреналина именно такого рода? Но все сделал, как просил ВВП – и место в горах определил, где гюрз полным-полно, и змеелова дал самого лучшего, кстати, преклонца, и своих охранников выделил на большом участке, чтоб никто не просочился и не увидел, чем занимается Хозяин Преклонии. Главный же телохранитель ВВП, которого он про себя называл не иначе как “золотой человек”, отталкиваясь от его фамилии, а еще у него была кличка “Генералиссимус”, категорически настоял на специальном защитном костюме и перчатках из кевлара, из которого делают бронежилеты: никто не знает, чем может обернуться охота, а так есть гарантия, что даже при укусе яд гюрзы не проникнет в организм; ВВП привык слушать главного телохранителя и следовать его указаниям – срабатывала особенность его прежней профессии – уважать коллег и доверять им, кевлар так кевлар, только в жару облачаться в такую одежду… но и это предусмотрел главный телохранитель – на тело ВВП будет нанесен специальный тонкий слой холодящей кожу мази.

Вначале ВВП прошел стадию обучения у змеелова по имени Вилен, на две головы выше его, тонкопястого, с гибкими, трепетными, как у пианиста или карточного шулера, пальцами; в ущелье на камнях возле родников им встретилось несколько гюрз, Вилен показал, как это делается: двигаться медленно и осторожно, без резких, пугающих змей движений, нацелиться на одну, резко прыгнуть и крючком прижать, помогая себе ногой, гюрза яростно вцепляется в сапог, крючок сжимает челюсти змеи, пальцы охватывают ее голову, гюрза бешено бьется в руке, быстро устает и обвисает плетью, подставлен мешок, туловище хвостом вперед заправлено внутрь мешка, голова с тусклыми, мерцающими бешеной злобой глазами и страшными зубами крепко сжата пальцами; наступает самый ответственный и опасный момент: нужно быстро и точно швырнуть голову змеи в глубь мешка и моментально отдернуть руку, иначе гюрза может извернуться и в последний момент царапнуть зубом по пальцу – голова змеи летит в мешок, завязка туго стягивает его горловину, все! – у Вилена эти действия были почти автоматическими и заняли несколько секунд.

Погоды стояли жаркие, зеленые пологие склоны гор выцвели и пожелтели, гюрзы, по словам Вилена, появлялись только рано утром и после захода солнца, днем они прятались возле родников или в глубоких щелях; Вилен назначил “день икс”, утром врач обмазал ВВП бесцветной непахучей жидкостью, она и впрямь холодила кожу, он натянул светлую кевларовую робу, пошитую по мерке и плотно охватившую его приземистую фигуру с рельефной мускулатурой, надел специальную обувь наподобие сапог с высоким голенищем и стал похож на готового к старту конькобежца; они поднялись на вершину невысокой горы, осмотрели местность и увидели внизу, в ложбине, зеленую лужайку – там был родник. Охранники, их было пятеро, вооружились такими же крючками, как Вилен и ВВП, казалось, они готовы переловить всех окрестных гюрз, ВВП улыбнулся, глядя на напряженное, решительное выражение их лиц, ребята надежные, за него в огонь и в воду; Вилен предупредил: первых двух гюрз берет на себя, затем – очередь ВВП.

С первыми змеями Вилен управился быстро, хотя на поиски их ушло более часа, попил холодной воды, услужливо предложенной охранниками, и предложил спуститься к роднику – наверняка возле него прячутся гюрзы; близ родника из прокаленной солнцем почвы выступали слоистые изрезанные щелями каменные плиты, Вилен предупредил: смотреть в оба, гюрза может оказаться буквально под ногами, так и вышло – в одной из щелей торчал изгиб серовато-коричневого, с поперечными темно-бурыми полосами тела, наподобие водопроводного шланга с крупной, широкой головой, ВВП поразился – зрачок у гюрзы был вертикальный. “Цепляйте крючком”, – скомандовал Вилен, ВВП последовал приказу, но ничего не вышло – змея зашипела и скрылась в глубине щели; охранники по команде Вилена схватили большой камень и ударили по плите, после нескольких ударов плита треснула, Вилен крючком отбросил обломки, и ВВП увидел змею, попробовал поддеть ее крючком и вытащить наружу, гюрза соскользнула, шипя, заметалась по обнажившейся щели, но наружу не выходила, прижимаясь к каменному ложу, ее толстое длинное тело оказалось гибким и сильным, на мгновение из щели показался змеиный хвост, Вилен схватил его рукой и, страхуя руку крючком, потянул из щели, змея упиралась, цеплялась чешуйками за шероховатости, Вилен тянул осторожно, в этой борьбе он вышел победителем, уже около метра змеиного тела было снаружи, ВВП по сигналу Вилена наступил ногой на хвост, а крючком прижал змею у самой щели. Гюрза мгновенно, словно ждала момента, выбросила голову из щели и сделала рывок к ноге, отдернуть ногу он не успел, зубы змеи схватили кожу обуви, но не смогли прокусить, и тогда гюрза, зажатая крючком, потянулась к руке…, он растерялся, не сообразил отбросить змею, это за него сделал Вилен, схвативший крючок ВВП, гюрза отлетела метра на полтора и с громким шипением попробовала удрать по склону обрыва к выходам крысиных нор, ВВП устремился за ней и снова прижал крючком голову, Вилен помог своим крючком, вместе они еще пару минут боролись с попытками змеи освободиться из плена, но силы были неравны, змея устала, свернулась клубком и замерла. “Я возьму ее!” – азарт переполнял ВВП, пальцы схватили прижатую крючком Вилена голову, гюрза слабо трепыхнулась в руке, для нее поединок окончился, засунуть ее в мешок и завязать горловину не составило труда – все это успел заснять на пленку оператор-охранник.

Миг, когда пальцы в тонкой кевларовой перчатке сжимали голову змеи, запомнились ВВП на всю оставшуюся жизнь, это был миг высшего триумфа, победы над злым и коварным врагом, офиолатрия, которой, в сущности, ВВП не был подвержен, уступала место ощущению иного порядка, смысла и значения: змея, словно очеловеченная, превращалась для ее ловца в тех все еще многочисленных врагов, как внутри Преклонии, так и за ее пределами, которых он недрогнувшей рукой хотел бы вот так же сжать за горло и почувствовать пальцами их недолгую бурную агонию…

Улетал ВВП домой в отличном настроении, с чувством исполненного долга и был крайне раздосадован сообщением пресс-службы: несмотря на все принятые меры секретности, в интернете появилась-таки фотография – он в кевларовом костюме сжимает голову змеи; снимок был сделан с большого расстояния, однако фигуру ВВП, пожалуй, можно было распознать, и лицо, спрятанное под войлочной шляпой, было похоже, подпись под фото гласила, что, по непроверенным данным, ВВП охотился на змей, однако твердых доказательств нет – видимо, сам снимавший не поверил в вероятность такого события, однако снимок все-таки обнародовал и точную дату обозначил; в Сети развернулась бурная дискуссия – ВВП это или змеелов, похожий на него; большинство считало – это не ВВП, а хитро сделанный фотомонтаж, спрашивается, ему что, нечем заняться кроме как такой охотой? Пресс-служба поддержала эту версию, сообщив в СМИ по поводу злосчастного снимка, что это чистейшая мистификация – в это самое время ВВП находился на отдыхе в своей кавказской Резиденции, для вящей убедительности растиражировала прошлогодние снимки ВВП, катающегося на водных лыжах, и шумиха в интернете сама собой сошла на нет.

А теперь зададимся непраздным вопросом: что же это за страна, именуемая Преклонией, и каковы населяющие ее люди? – они могут, преисполненные сомнительной гордости, заявить о себе: кое-что из того, что происходило на нашей земле, не имело примеров в мировой истории; сомнительная гордость в данном случае извинительна и уместна, ибо есть, безусловно, повод гордиться прошлым – и одновременно сетовать на то, что жизнь, менявшаяся с течением столетий за пределами гигантских преклонских равнин, куда больше отвечала запросам обитавших там жителей, нежели остающееся на долю ни в чем не преуспевших преклонцев; и коль подступает жаждой глотка воды в пересохшую гортань неизбывное желание сравнивать и сопоставлять, а страсть к сравнению и сопоставлению не избыта у многих по сию пору, то приходится признавать: если, скажем, евреи – укор миру, то преклонцы — назидание, как не надо жить. А как правильно жить, мало кто ведает, отсюда и ожесточенные споры: для одних Преклония – тысячелетие рабства и государственного произвола, для других – подвиги и победы, позволившие создать могучее государство, для одних европейская страна, сбившаяся с пути и заплутавшая в закоулках истории, для других – азиатчина с ее неизбежной деспотией, тем не менее вобравшая в себя смелые европейские идеи, культуру, и вот уже сколько веков следует на этой земле чередование взлетов и катастроф, движения и застоя; сколько копий сломано в таких спорах, чего только не высказывали преклонские мыслители, а уж в ярких мыслителях недостатка страна не ощущала: скажем, только в силу покорности стали мы великим народом или – каждый важный факт нашей истории пришел извне, каждая новая идея почти всегда заимствована, признали бы правоту этой истины – поубавили бы спеси и желания возносить собственное величие, добавилось бы скромности, от которой еще никто не умирал, возможно, научились бы таким ни для кого не вредным качествам, как трудолюбие и усердие; и, разумеется, верно подмечалось, что Преклония словно в оправдание своего имени – извечное преклонение перед властителями, которые не следовали мудрым советам, ибо, как известно, нет пророков в своем отечестве.

И все-таки, что же это за народ такой, почему именно такой, а не другой, ни на кого не похожий? – ответ дан давно и спорить с ним нет нужды, поскольку угадан точно: среди такой природы и в таком климате только и мог существовать и выжить такой народ; на сотни, на тысячи километров, до самого окоема, огромная равнина, жуткое, вводящее в тоску однообразие, при этом население не расселялось, как подчеркивал историк, а переселялось, переносилось птичьими перелетами из края в край, покидая насиженные места и садясь на новые, история Преклонии есть история страны, которая колонизируется, преклонские расстояния убивают, “Широка страна моя родная…” далеко не благо, ширь требуется преодолевать, чтобы удачливо на ней хозяйствовать, и чем она больше, тем труднее это сделать; широк преклонский человек, надо бы обузить – вспомним к месту сказанное великим писателем, творившим в городе на болотах, откуда родом ВВП; на Западе же земли много меньше, она не утомляет взор, напротив, разветвлена, рельеф изрезанный, извилисты очертания морских берегов, горные хребты, плоскогорья и равнины сменяют друг друга, глубокие заливы, выдвинутые в море полуостровы и бесконечные мысы образуют кружево Средиземноморья, западной, южной и северной Европы. Про климат же преклонский и говорить нечего, сравнения с соседями не выдерживает, зимы долгие, снежные и морозные, лета жаркие, абсолютная разница температур для Гансонии, Альбионии, Галлии, Латинии и других стан Западной Европы 40 градусов, для Преклонии (до Урала) – 70, а в Сибири 100 и выше; бесконечные дожди сменяются засухами, ранняя зима часто укладывает урожай под снег, благоприятное время для сельскохозяйственных работ почти на два месяца короче, чем во многих странах. Если посчитать все, чем природа наделила и чем обделила преклонцев, вполне может оказаться, что вряд ли принадлежат они к богоизбранным, как некоторые утверждают; лишь полезные ископаемые: нефть, газ, уголь, дерево – те, что в высокой цене, не давали стране разориться и даже в последние годы способствовали накоплению денег, однако неизвестно еще, на пользу это идет или во вред – ведь цена может измениться и что тогда останется…

Ни один народ, наверное, не способен к такому напряжению труда на короткое время, как преклонский: долго запрягает, да быстро едет; но и нигде больше не найти такой непривычки к ровному, размеренному, постоянному труду, отсюда и характер преклонца, выкованный столетиями, склад его ума, манера его мышления – не по нутру ему точный расчет, поскольку природа постоянно обманывает самые скромные его ожидания, хитрит с ним, играет в кошки-мышки и в пряталки, он вынужденно рассчитывает на авось, часто выбирает самое дикое и безнадежное решение, дразнит счастье, слепо надеется на удачу, которая постоянно обманывает и от этого становится еще более желанной; а еще склонность к молодечеству, к разгулу, к безграничной свободе – удали, не знающей ни цели, ни предела; поговорки и пословицы, пришедшие издревле, служат преклонцу компасом и маяком, без них он своего существования не мыслит, он крепок задним умом, привычка колебаться и лавировать между неровностями пути и случайностями жизни часто производит впечатление непрямоты, неискренности, он думает надвое и делает надвое, вечно настороже, держит камень за пазухой, идет к цели окольными путями, оглядываясь по сторонам, вихляя, ведь лбом стены не прошибешь, ведь только вороны прямо летают, а левой рукой привычнее чесать правое ухо, поскольку бабушка надвое сказала…; и, по всей видимости, не случайно именно в годы правления ВВП народ заговорил, используя чуть ли не в каждой фразе уклончиво-спасительный союз-паразит как бы: преклонцы как бы работают, как бы отдыхают, как бы ездят, как бы учатся, как бы думают о разных разностях, как бы любят и ненавидят, словом, как бы живут; а спросишь по наивности – а как на самом деле? – не ответят, сочтут за бестактного и наглого типа, лезущего с глупыми вопросами. И согласитесь, историк безусловно прав в своем выводе: склонность к остро критичному анализу и самоанализу прошлого, вплоть до самобичевания, самоуничижения и самоедства, при одновременной неспособности к планированию будущего, подчас до отрицания самой возможности его предвидения и прогнозирования, также одна из заметных черт преклонской психологии. Индивидуальность есть почва всякой свободы и всякого развития, но откуда ей было взяться, этой индивидуальности, в условиях многовекового неменяющегося застывшего уклада преклонской жизни – неоткуда было взяться, индивидуальность не имела простора развития. Впрочем, никогда и ни за что преклонец не признает очевидного факта: во всех своих бедах виноват он сам – гораздо проще свалить вину на чужого дядю, своего или, что еще отраднее, на заграничного; рассуждая о революции, которой скоро век, потом, после ее отвержения и разоблачения, кое-кто пытался доказать, что семена октябрьского переворота западными ветрами занесены были, тогда как на самом деле все определялось внутри страны, обусловливалось характером и наклонностями рабов, возжелавших стать господами, при этом не заработать свои блага неустанным трудом, а отнять у богатых и поделить поровну.

Робко пробивается на поверхность, словно травинка сквозь асфальт, полукрамольная мысль, а может, все дело в неправильной религии – если б не приняли православие, которое, по мнению некоторых, задержало развитие Преклонии, отторгло от европейского мира, а приняли другую веру, что бы произошло? – гадание на кофейной гуще вряд ли уместно, но, в самом деле, могло же такое произойти, вариантов было несколько: миссия епископа Адальберта, посланного Римом в Киев; посольство князя Владимира в Хорезм с разговорами о возможности принятия ислама и посольство имама в Киев для обращения Преклонии в эту веру; тесные связи с хазарами могли повлечь проповедь иудаизма; князь же Владимир принял решение, сообразуясь с рядом объективных обстоятельств, вплоть до того, что якобы неодобрительно высказался по поводу исламского запрета на спиртное: “Веселие Руси есть пити, не можем без того жити”; это был осознанный выбор греческого христианства, Византия находилась географически близко, куда ближе нахождения римского христианства и ислама, влекла мощью государственности и блеском великой цивилизации; случилось то, что случилось, и обсуждать, как бы повернулась история Преклонии, не свершись миссия Владимира-крестителя, – затея бесполезная, ибо ответа нет. Развивая далее нашу тему, отметим весьма любопытное обстоятельство: в 985 г. произошла война с Волжской Булгарией, некоторые историки считают ее неудачной для киевского князя, хотя после договора с волжанами Владимир женился на булгарской принцессе; ислам уже считался религией, успевшей глубоко укорениться среди Волжской Булгарии, все вроде бы нормально, да вот только согласно мусульманской религии нельзя было выдавать замуж мусульманку за немусульманина, тем более за язычника; известно, что у Владимира была не одна жена, в супружеских отношениях предпочитал он полигамию, однако, исходя из летописей, его любимыми чадами были Борис и Глеб, рожденные от булгарки-мусульманки, так что Владимир вполне мог сменить свои религиозные воззрения в пользу ислама, но в итоге выбрать православие – запретов относительно смены религии тогда не существовало.

Что же было в Преклонии такого, чего нигде не было? – вопрос опять-таки вовсе не праздный, побуждающий преклонцев испытывать упомянутую выше сомнительную гордость содеянным; и ведь вправду, больше нигде в мире не было ни принудительного скачка в жестоком стиле царя, безжалостно прорубившего окно в Европу, построившего на костях город на болотах, ни устройство жизни два с лишним века спустя маленьким рябым вождем с плохо разгибающейся в плече и локте левой рукой и, как у черта, сросшимися на левой стопе вторым и третьим пальцами, угробившим миллионы людей и такой ценой превратившим Преклонию в одну из двух мировых держав с оружием чудовищной разрушительной силы; не имел аналогов и моментальный распад ядерного Союза преклонских социалистических республик в мирное время, в это не верилось, а когда события стали нарастать с неотвратимой быстротой, то казалось, будет пролито море крови, обошлось же почти без жертв.

Прорубивший окно в Европу царь в четверть столетия решил сделать то, на что в нормальных странах уходили века, дикую страну с враждебными человеку природными условиями он разбудил и открыл удивительную для самих преклонцев падкость на новое и чужое, склонность к подражательности и обезъянничанью, стремление наполнить внутреннюю пустоту впитыванием полезных элементов извне; и еще одна вековая привычка – смотреть на себя чужими глазами, сквозь чужие очки, не доверяя собственному взгляду – у какого еще народа таковое отыщется… Враги царя, тогдашние и нынешние, не могущие ему простить гулливеровские шаги в Европу, винят его в том, что без разбора переделывал преклонцев в европейцев, губя их этим, но это ложь, ибо царь был преклонцем до мозга костей, горячо любившим родину и в европейском опыте искал только пользу для своей страны; что же касается усилий маленького рябого вождя, то он создал государство, где личные интересы граждан полностью растворились, как в соляной кислоте, в общем, государственном интересе – отсюда специфическая военная лексика, все эти штурмы, фронты – хозяйственные и культурные, солдаты единственной преклонской партии, медали за бой, медали за труд, которые из одного металла льют, и – бесконечная борьба с искусственно насаждаемым образом врага, предстающего то в одном, то в другом обличье, внутри и за границами ощерившейся ракетами страны. Маленький рябой вождь ушел в мир иной, с известными оговорками и отступлениями начался другой период, в конце 80-х – начале 90-х прошлого века произошел выброс народной энергии, казалось, еще немного – и страна повернется лицом к Западу, начнет исповедовать и реализовывать его ценности, ан нет, все вернулось на круги своя, и снова возобладало военное представление об общем интересе, в народном сознании лепился понятный и привычный образ врага, начиная со взрывов жилых домов и вторжения боевиков в Гадестан и кончая второй вайнахской кампанией, мелькавший на телеэкранах ВВП в военной форме выглядел командиром, спасителем, отдающим все силы борьбе за безопасность народа и государства; сначала требовалось испугать преклонцев, потом показать, что с ним, Высшим Правителем, бояться не надо, жить не страшно.

И еще раз подтвердилось чередование в преклонской истории взлетов и катастроф как чередование государственных идеалов; впрочем, некоторые ученые считали – не просто чередование либеральных реформ и авторитарных контрреформ, не движение по кругу, а маятниковые колебания: речь идет о таком чередовании, в котором каждая последующая либеральная реформа идет дальше предыдущих; ВВП был знаком с этой теорией и не верил ей ни на грош – какая еще реформа, откуда ей взяться, если у власти, сейчас и надолго, железные парни из госбезопасности, знающие, как вывести страну из кризиса, заставить вновь ее уважать, народ же никогда не был для этого нужен, он представлял собой лишь строительный материал – песок, глину, цемент и не более, молча исполнял замысленное наверху и не роптал, а если б начал роптать, то быстренько был бы усмирен, слава богу, опыт накоплен, хилое же гражданское общество, когда оно проявилось в ходе перестроек, воспринималось, в лучшем случае, как помеха, в худшем – как враждебная сила.

Огромная, неуклюжая, нелепая, зачастую с необъяснимым прошлым, в минувшем веке испытавшая потрясения, которые только и мог пережить этот народ, поскольку нечего было терять, ибо ничего не имел… но куда-то и этой шаткой стране двигаться надобно, стоять на перепутье и чего-то ждать, бездействуя, невозможно, вот только вопрос, куда двигаться, в каком направлении; кто-то пророчествует, что у Преклонии нет будущего, только прошлое, ядовитое, как радиоактивные отходы, и смердящее, как разлагающийся труп; под этим, очевидно, подразумевается отнюдь не далекая история, а совсем близкая – сотканная прежними вождями смертельно прочная паутина из страха и слепой веры в идолов, ну, а какое настоящее у страны с такой историей – размытость, неопределенность, сплошной туман, несмотря на попытку стать одним из центров мирового влияния, и особенно доминирования там, где прежде, до распада, был единый Союз республик, а теперь самостоятельные государства, очень похожие на Преклонию по способу управления, на которые, что обидно, никак не удается набросить узду послушания; и давайте опять послушаем сказанное век с четвертью тому назад замечательно умным и прозорливым преклонским историком и философом – про то, что слышатся у нас праздные и вредные речи о необычайном могуществе Преклонии, о том, что ей стоит только слово молвить, и все сделается по-нашему, что весь мир с трепетом ожидает, что скажет и сделает Преклония, и т.д.; если бы Преклония проявляла на деле свое могущество, то много говорить о нем не было бы надобности, а если она почему-нибудь проявить его не может, то такие речи лживы и опасны; впрочем, если многие полагают патриотизм в национальном самохвальстве – это их дело. Сегодня же страна словно придуривается, являет собой сплошную имитацию – демократии, законов, выборов, даруемых свобод, вроде все делается, как у них на Западе, а на поверху – сплошной обман; и снова страна присягает одному Властителю, с тем лишь отличием от прежнего холопства, что делает вид, что преклоняется перед ним, готова пасть перед ним на колени, отказаться от своей воли и своей ответственности – на самом же деле тоже своего рода имитация, и уныло-бессмысленно звучат запоздалые мантры политологов-прикормышей – дескать, личность ВВП важнее для общества, нежели институты государства, власть в Преклонии первична, все остальное – вторично…

Но мост между покинутым, но до конца не отринутым прошлым, непредсказуемым настоящим и совсем туманным будущим строить приходится, вот только в какую сторону движение пойдет, в ту, в обратную или в обе сразу? – и какие колонны с какими развернутыми знаменами по мосту пойдут: упивающиеся былыми победами и подвигами, тянущие Преклонию назад, туда, где она находилась столько веков, или обдуваемые западными ветрами, стремящиеся туда, где Преклония наконец-то выйдет из тупика и обретет новое качество, – и рядышком, в одном строю двинутся по мосту отряды яростных радикалистов, для которых важнее всего этническая принадлежность, соразмеряя длину шагов, не слишком вперед, но и не отставать, двинутся новоиспеченные лидеры партий-карликов, выползших на свет божий волей прозорливого ВВП, безобманчивой интуицией понявшего, что только таким бескровным способом можно одолеть оборзевшую оппозицию, ибо начнут голодные карлики злобно бороться друг с другом, и будет ли в такой борьбе дело им до какой-то призрачной свободы… И тут же, по отмашке верноподданных дирижеров заговорят те, кому будет поручено, на набившую оскомину, но вновь актуальную тему – свобода нужна далеко не всем, не дорос народ в силу своей истории и черт характера, психологии и нравов к осознанию ее абсолютной необходимости и самоценности, не дорос! – так какого рожна вам надобно, господа западники, не пойдут за вами люди, как не пошли в период властвования Деда и его приверженцев, отвергли либеральную болтовню и ересь, а коль так, по-прежнему необходим стране царь, Властелин, быть может, даже с замашками диктатора; лелеете надежду изменить в Преклонии систему власти? – что ж, попробуйте, никто вам бразды правления просто так, добровольно, не отдаст, это как в детской игре “ну-ка, отними”, смогете, господа оппозиционеры, тогда и посмотрим, чья возьмет, а не смогете – пишите жалобу на себя.

И коль скоро возникает уверенность, что стране и впрямь необходим Властелин, иначе не удержать равновесия, тут же услужливые обоснователи возглашают неоспоримую с их точки зрения истину: с таким народом, как преклонский, нельзя иначе, он сам попросит “володейте мной”, ибо сам не способен ни к чему дельному, ни к самоорганизации, ни к кропотливой, каждодневной работе на собственное благо, ни к изменению своей судьбы; но едва зазвучат такие речи, тут же вплетутся в хор иные, спорящие голоса: Преклония свернула с едва наметившегося при Деде пути не случайно, это – осознанная стратегия ВВП, его выбор – отнюдь не следствие истории, культуры, народных предпочтений и представлений, это действия лидера, управляющего страной определенным образом, так, как он разумеет и желает, как выгодно его окружению; и не так уж плох народ, как его малюют, вовсе не так плох, есть в нем и здоровые силы, только держат их в накрепко завязанном мешке, не дают вырваться на волю, но коль вырвутся по какой-то роковой случайности или недосмотру, то вдруг станет ясно – не нужен людям никакой ВВП, обойдутся без него…

Вольно или невольно дискуссия с философским уклоном продолжилась на одной из встреч с руководителями главных телеканалов, выбранные места записи их разговора показывались по зомбоящику, как называли телевидение многие преклонцы, особенно живущие в больших городах и считающие себя продвинутыми, из него народ в основном и черпал сведения, как живет Высший Верховный Правитель и как живет страна, чего ждать от цен и когда произойдет очередное повышение зарплат бюджетников и пенсий; газеты с их малыми тиражами мало кто читал, до глубинки они доходили с большим опозданием или вообще не доходили; простой люд смотрел и обсуждал показываемое в “ящике”, откуда непрестанно лилась веселая музыка, где пели и плясали полуголые сисястые девицы и патлатые или бритые “под ноль” парни, мелькали одни и те же физиономии, обсуждались скандалы и сплетни интимного свойства, о политике рассуждали серьезные дяди и тети, склонявшиеся к тому, что, несмотря на участившиеся митинги и демонстрации недовольных, а недовольные всегда были и будут, и не только в Преклонии, все идет своим чередом, размеренно и правильно, без резких колебаний, несмотря на происки Заокеании и ее союзничков, “ящик” создавал стойкое ощущение – в Преклонии с каждым днем все радостнее жить; но главным было то, что скажет ВВП, а дяди и тети потом препарировали его мысли, делая еще более доступными и понятными. Правда, оставалась главная опасность – интернет, пятьдесят с лишним миллионов пользователей, поле для забавы всяких умников, не боящихся ругать власть и Самого, на умников искали и находили управу, вызывали в суд, штрафовали, однако не сажали, а, позаимствовав передовой опыт соседей из Поднебесной, закрывали порталы, сайты и блоги на основании принятого еще перед зимней Олимпиадой закона об ответственности за распространение сведений, порочащих чиновников, депутатов, судей, военных и вообще, власть, а перед этим – утвержденного запретного списка из пяти миллионов слов и словосочетаний, в него чего только не попало, если ему следовать, писать по-русски вообще невозможно; крик стоял страшный, когда закон и запретный список вступили в действие, однако потом все как-то успокоилось, как и прежде бывало в стране – закон есть, но его исполняют избирательно. Однако интернет беспокоил все больше по мере подрастания нового поколения взамен скопом вымирающих стариков и старух, молодые не желали мириться с мыслью, что их шансы и возможности добиться успеха обратно пропорциональны количеству лет ВВП во власти, собирающегося править чуть ли не вечно – так и пишут в блогах – а ведь все блоги не закроешь… а еще пишут и обсуждают набившую оскомину тему, мусолят то, что пришло в пору его переизбрания Высшим Властелином после смутных четырех лет правления Плюшевого, когда народ потерял страх: якобы прежняя история Преклонии закончилась, государство-монополия себя изжило, требуется изменение Конституции – так недалеко и до бунта; и потому договорились – один из первых вопросов теленачальники зададут именно в разрезе опасности перерастания недовольства во что-то более серьезное.

Ответ ВВП поразил, особенно удивился, вскинув брови, круглолицый статный, c пышной, расчесанной на прямой пробор, поповской шевелюрой руководитель главного канала, из-за отчества его по ошибке принимали за еврея, ВВП ценил его за ум и умение находить общий язык с совсем разными людьми: с человеком, у которого больная печень, он будет трезвенником, с выпивающим будет выпивать, с бабником – поддерживать скабрезные разговоры, со скромником – потуплять взор при слове на “х” или “п”, искусно претворяясь, что искренне разделяет вкусы человека, с которым в данный момент общается – ВВП в пору карьерного роста вел себя точно так же, маска словно приросла к его лику и трудно было различить, где он всамделишный, а где притворяется, важно всем говорить то, что от него хотят услышать, при этом он искусно поворачивал разговор в нужном направлении, собеседник и не замечал, как ручеек словоговорения начинал течь по новому руслу; давно уже, едва только завязывалась громкая история с МБХ, крупный финансовый начальник с Запада приехал с жестким разговором по этому поводу, вместо получаса проговорили час, ВВП угощал его зеленым чаем с сушками, финансовый начальник вышел весьма довольный и рассказал с умилением… нет, не о возможной судьбе того, кого он вознамерился защищать, а о том, что Хозяин Преклонии очень переживает из-за положения дел в Еврейском государстве – до ВВП дошло, и он самодовольно усмехнулся: спектакль удался.

И вот что он ответил круглолицему. “В одном итальянском городе не так давно был издан эдикт, запрещающий содержать золотых рыбок в округлых сосудах. В эдикте говорилось, что это жестоко по отношению к ним, ибо дает рыбкам искаженное представление об окружающей их реальности. Так вот, ощущения и взгляды некоторых, особенно молодых, ограничены и искажены линзами, через которые они глядят на мир. Надо менять линзы, а не мир вокруг”, – заключил он.

Всяко слышал из уст Властелина Преклонии руководитель главного канала, вывести его из душевного равновесия было невозможно даже такой сентенцией: “на нашем телевидении слишком много насилия и смерти, а вот фильмов про войну мало”, или “на нашем телевидении много насилия и того, что называется “секс”, но тут растерянно улыбнулся – из какого источника узнал высокий собеседник об этом эдикте… А ВВП, сделав театральную паузу, дабы насладиться произведенным эффектом, вдруг вспомнил совсем к предмету разговора не относящееся: как обладатель поповской прически мастерски вышел из довольно щекотливого положения, когда несколько лет назад, при возвращении на прежний пост Повелителя нации, временно оставленный в качестве смелого эксперимента, ВВП был впервые освистан в огромном спортивном комплексе, куда заехал посмотреть бои без правил – произошло неожиданно, никто не предполагал такую возможность – потому и было обидно, трепетали от обиды все фибры души – меня, любимца народа, за что?! Начальник канала принял единственно правильное решение – показать сюжет, однако смикшировать звук, чтоб никакого свиста, и все равно, началась возня, опять же на интернете, был свист или не было свиста? – а уж как Запад изгалялся, аналитики долбаные предсказывали скорый конец ВВП: дудки, не дождетесь! – забыли, что Преклония может, поднявшись с колен, как следует огреть… Тут же, по горячим следам, пресс-служба пиар-ход придумала: снова в том же зале при огромном стечении народа ВВП будет кого-то там приветствовать, и в ответ – бурные овации и одобрительные выкрики, а чтоб накладки не произошло, в зале только свои, по особым приглашениям; подумал – и отказался от затеи, которая наверняка боком выйдет, скажут и напишут в блогах – инсценировка, притом неумная, торчат отовсюду уши. Дальше – больше: в самой популярной преклонской социальной сети «ВКонтакте» кинули клич для желающих освистать ВВП на концерте в его родном городе “Пацаны, вам это не надо”, который он собирался посетить, вход в спортивно-концертный комплекс был свободным, вот и решили воспользоваться, а он перехитрил и опять не пришел; несмотря на его отсутствие, неизвестные стали раскидывать листовки, и со всех сторон опять слышался свист. Прошло полгода или больше, и – новый конфуз, на сей раз в театре, только уже не свистели, а топали ногами и мычали злобно, как коровы некормленные; не поверил спецслужбам, предупреждавшим – интернет новую акцию протеста готовит, агитирует публику гнусным, утробным образом выражать свой протест, не поверил – и поплатился; с тех пор зарекся выступать в больших аудиториях, иное дело – школа или больница, цех, но и там вместе с угодливыми, льстивыми до приторной фальши улыбками и непременными киваниями головами в знак одобрения он видел пустые, холодные, равнодушные глаза, в которых, как рыба о лед, затаенно билось: до чего же ты надоел, осточертел, как мы устали от тебя… И это был его народ, несознательный и беспамятный, который он окормлял, для которого пахал, как раб на галерах, и столько для него сделал… как это у писателя в “Великом инквизиторе”: лучше поработите нас, но накормите нас, он, ВВП, – накормил, но не поработил же?! Самое главное – они свистят, ногами топают, мычат – и им не страшно; может, и хорошо, что не страшно, закралась шальная мыслишка, может, это и есть его главное достижение, а его новым тираном нарекли, сравнивают с некогда правившим маленьким рябым Властелином; но тут же мыслишка крамольная покинула мозг, истаяла, испарилась, словно сама себя испугалась – если потакать, свободы разные не только обещать, но и давать, то это черт знает к чему привести может.

На главных телеканалах он сменил начальников, как убрал, перетасовал, спрятал, как меченые карты в колоде, и в конце концов передвинул на новые важные места всех, кто первые двенадцать лет его власти помогал ее укреплять, промывая мозги гражданам и придумывая новые и новые изощренные способы убеждения, что живут они все благополучнее, а будут жить еще лучше в условиях стабильности, что является исключительно заслугой спасителя отечества ВВП; он не имел к этим своим помощникам претензий, они умело и даже вдохновенно исполняли его волю, но затем все лопнуло, мозги граждан словно перевернулись, и под давлением обстоятельств он решил убрать главных исполнителей со сцены, а на их место вывести других, свеженьких, не столь раздражающих публику, но столь же внимательно ловящих каждое слово суфлера в будке. Оставил в прежней должности лишь круглолицего обладателя поповской прически, помятуя его главный непревзойденный талант, а еще в знак признательности за своевременное разъяснение мудреного термина, ставшего одним из символов его, ВВП, правления; речь шла о симулякре, копии, не имеющей оригинала в реальности, ах, как гениально придумал один француз, забыл его имя, да это и неважно; круглолицый объяснил: происходит термин от латинского similo, “делать вид, притворяться”, а разве не этим занимается любой Властелин, и он, ВВП, в том числе…; к примеру, специально отобранный телесюжет – изображение без оригинала, показ того, чего на самом деле не существует; выходит, любой вымысел, ложь – симулякр? – круглолицый деликатно поправил: именно в процессе имитации, симуляции реальности рождается продукт гиперреальности – симулякр. Это звучало как откровение, возникали поистине безграничные возможности изображать то, чего не существовало, собственно, в том или ином виде канал круглолицего, да и другие национальные каналы усердно этим занимались, но у круглолицего выходило лучше всего, за то и был ценим более остальных; ВВП безумно нравилось само звучание – симулякр, си- му-лякр, сии-муу-лля-акр… он изощрялся в произношении, всякий раз разном, фонетика завораживала, вводила в соблазн повторять и повторять – даже нараспев; только он один, казалось, мог столь сильно восхититься прежде незнакомым словом, теперь не слезающим с языка – оно плавно перетекало в три, вернее, четыре других слова, которые были рабочим инструментом его общения и управления: симуляция, имитация, мистификация и, если понадобится, – провокация.

Шефы телеканалов пили зеленый чай особого сорта – подарок лидера Поднебесной, закусывали бутербродами с семгой, балыком, салями, красной и черной икрой, в вазах лежали фрукты, задавались заранее согласованные вопросы, операторы снимали; показ беседы планировался через неделю, за это время все, кому положено, должны будут посмотреть запись, убрать оговорки, проговорки ВВП, словесную шелуху, смонтировать пленку и сделать телеинтервью чистым и незамутненным, понятным преклонцам, еще, наверное, не потерявшим интерес к тому, что вещает по-прежнему их Властитель.

Первым по статусу задал вопрос круглолицый: “Хочу спросить про экономику страны, как, на ваш взгляд, она развивается?” – “Проблемы всего остального мира не обошли и нас: экономика развивается медленнее, чем хотелось бы, некоторые считают, что в Преклонии застой и даже кризис, я с этим не согласен – инфляция относительно невысокая, дефицит бюджета не столь большой, но при нынешних падающих ценах на нефть…, сами понимаете…; у нас по-прежнему третий золотой запас в мире, госдолг тоже терпимый, однако увеличился в связи с затратами на проведение зимней Олимпиады, а впереди – футбольный чемпионат мира, в общем, долг не превышает пятнадцати процентов, это не страшно… Хотя пришлось сокращать госрасходы, а то народ привык к подачкам государства. Надо отвыкать…

Есть мудрость, которую не устаю повторять: чтобы дальше видеть, нужно выше сидеть; поверьте, мне многое видно с моей колокольни и я в состоянии давать оценку, например, в инвестиционном рейтинге Преклония покинула позорное сто двадцатое место и занимает сейчас девяносто девятое – прогресс очевиден, через лет семь мы, несомненно, станем пятой экономикой мира ”. – “За счет чего страна сделала рывок?” – вступил в разговор невысокий, субтильного сложения человек средних лет с щеточкой пшеничных усов, похожий на воробышка – немало лет он возглавлял пресс-службу ВВП, поднаторел, узнал извивы мысли патрона и был потом брошен на телевизионный фронт. – “Были урезаны, как вы знаете, субсидии и льготы госкорпорациям, сократилась доля нефтегазового комплекса в экономике, чем меньше государства, тем лучше, не так ли? – улыбнулся ВВП, вдруг подумав о своем коллеге в Заокеании, твердящим то же самое. – Далее, создали рабочие места в несырьевых секторах, хорошие, качественные места, ныне все другое должно быть – и уже частично есть, другая культура жизни, бизнеса, труда, инвестиций, образования…” Произнес и что-то щелкнуло изнутри предупредительным сигналом, как часто в последнее время происходило: все ведь с точностью до наоборот – огромные средства брошены на оборонку, расходы на нее растут, а на социалку сокращаются, и если нефть еще более подешевеет…, и опять-таки все делается ради государства, госспроса и госкорпораций, но народу это говорить вовсе не нужно, даже вредно и опасно.

“А что беспокоит более всего?” – спросила молодая симпатичная армянка небольшого росточка, ниже ВВП, что ему очень нравилось – терпеть не мог дылд, ростом; карим цветом глаз и ладной фигурой армянка походила на Арину, нет, Арина фигуристей, факт; к единственной из сидевших за столом он обращался свойски, по имени, без отчества, выделяя не просто женщину, как положено по этикету, очень милую и симпатичную, она прежде входила в его журналистский пул, к ней у пресс-службы никогда не было претензий – писала то, что надо и как надо, помнится, вела репортажи из горячих точек, заслужила орден и медали и по праву возглавила особый преклонский телеканал на английском, призванный создавать положительный имидж страны у заокеанцев, а когда решался вопрос, кого утвердить шефом одного из трех федеральных каналов, ВВП нисколько не возражал против ее кандидатуры. – “Беспокоят, Маргарита, упавшие цены на нефть и газ; тенденция устойчивая, она неблагоприятно сказывается: заокеанцы добывают нефть в огромных количествах в шельфе, бурят, как сумасшедшие, на экологию им наплевать, аналогичная картина по добыче газа и тяжелой нефти из сланцев, там удар по окружающей среде еще более мощный; и в арабских странах выросла добыча, ведется разработка новых месторождений в на разных континентах, словом, на рынок накатила нефтяная волна, которую он не переварит, спрос ведь не тот, и в Европе, и в Поднебесной застой, нет былой потребности в углеводородах; ситуация внушает опасения – странам придется проедать накопления, у кого они есть, начинаются торговые войны, возможна политическая дестабилизация… Неприятно…”

“В какой степени это уже коснулось Преклонии?” – очередь круглолицего. – ”В значительной, не стану скрывать, спать под теплым одеялом нефтедолларов уже, как видно, не придется; есть и другие проблемы: никак не можем добиться, чтобы чиновник со своим, как говорится, свиным рылом не лез в калашный ряд бизнеса, не обогащался на “откатах” и прочем, коррупция пока еще существует, нет такой таблетки от коррупции: раз проглотил – и вы здоровы, силовики слабо с ней борются, да и правительство не на высоте; ввели должность омбудсмена по бизнесу, ну и что, многого он добился? Да ни шиша, извините, сменили его, а результата все одно нет”. – “В обществе определенное недовольство повышением налогов и пенсионного возраста. Что вы можете сказать по этому поводу?” – “Существует ли хоть один человек, довольный тем, что ему приходится платить больше налогов? Качаете головой – вот и я так же думаю; на счет же пенсий… во всем мире уходят на заслуженный отдых в более пожилом возрасте, мы тут в хвосте плелись, теперь выровнялись с Западом – чего же обижаться, тем более, люди наши стали жить лучше, дольше…” – “Но у нас продолжительность жизни по-прежнему невысокая”, – робко, словно стесняясь собственного признания, произнесла Маргарита, ВВП повел бровью: такая реплика в согласованном тексте вроде бы не присутствует, надо проверить, а проще – вырезать вовсе, потому и отвечать подробно нет нужды: – “Пока невысокая, а будет высокая, к двадцать пятому году догоним Запад по этому показателю”.

Перешли к внешней политике, круглолицый поинтересовался мнением относительно талибов – те пытаются вести активную пропаганду в среднеазиатских государствах, некогда входивших в Преклонской Союз. – “Поблагодарить за это следует Заокеанию – ушла из Пуштунистана, бросила несчастный народ на произвол судьбы, вот талибы и лезут во все щели со своей пещерной идеологией, а среднеазиатские республики не в состоянии дать серьезный отпор; придется, видимо, им помочь, потом, смотрите, наркотрафик из Пуштунистана резко усилился, сто тонн героина в прошлом году попало к нам, несколько миллионов наших людей сидят на героиновой игле, больше, нежели, скажем, в две тысячи двенадцатом, а заокеанцы потирают руки, наркотиками пытаются разрушить Преклонию… А сами с талибами постоянно якшаются, ведут переговоры закулисные, деньгами их покупают, чтобы “Аль-Каиде” не давали резвиться…” – “А что будет с евро?” – перевел беседу в иную плоскость воробышек. – “А что будет? Ничего хорошего не будет, Соединенные Штаты Европы вытеснили единую валюту на задворки, используют, как известно, в основном в электронном виде, а не в виде бумажных купюр, еврозона уменьшилась, юг Европы задыхается от безработицы, шутка ли, двадцать процентов, а североевропейцы жируют, те же немцы виллы за бесценок скупают на юге континента, нанимают местных горничными или садовниками, а вот альбионцы – молодцы, не соблазнились евро, не вступили в еврозону, сколько их не уговаривали, и правильно сделали; Поднебесная вовсю в Альбионию деньги вкладывает, не только наши олигархи там собственностью владеют, но и богатеи Поднебесной квартиры, особняки имеют и охотничьи угодья… В этом смысле очень было полезно учесть опыт и ошибки европейских стран в работе нашего Евразийского экономического союза, мы не хотим повторить эти ошибки; я еще пятнадцать лет назад говорил о необходимости создания такого объединения, но… улита едет, когда-то будет, у нас все делается медленно, важно, однако, подчеркнуть, что союз создан и работает, и пусть злопыхатели называют его колоссом на глиняных ногах, считают, что местные элиты испугаются потерять свое влияние из-за прихода “старшего брата” в лице Преклонии…; мы на это внимания обращать не будем, а будем работать в этом направлении… Вслед за таможенно-тарифной политикой, за таможенным регулированием, общей внешней границей появились новые направления; хотели сделать единую валюту, не рубль, а некую новую денежную единицу, но потом, глядя на евро, от идеи этой отказались… Крайне важно, что на образовавшемся пространстве вполне могут найти спрос преклонские несырьевые товары, по понятным причинам не имеющие рынка сбыта за рубежом, немаловажна и перспектива восстановления прежних и налаживания новых горизонтальных связей и кооперации между предприятиями трех стран…; и все же говорить о Евразийском экономическом союзе как об исключительно успешном проекте пока преждевременно – должно пройти время…”

“Можно вопрос об экстремизме? – уже совсем не робко спросила Маргарита. – Сохранится ли в нашем Уголовном кодексе 282-я статья? По ней обвиняют, к сожалению, многих вовсе не экстремистов”. – “А как бы вы хотели, отменить ее совсем?” – Маргарита тут же закачала головой, нет, ни в коем случае. – “Вот и я считаю – пускай статья о наказании за экстремизм остается, чтоб держать Преклонию в тонусе, а на счет обвинений не тех…, лучше, извините, перебдеть, чем недобдеть”.

“Хотелось бы коснуться такого вопроса: cчитаете ли вы осуществимыми новые потуги Персиании на обладание атомной бомбой?” – выронил изо рта, как хлебную крошку, воробышек. – “После жестких санкций и угрозы удара по ядерным объектам ракетами и бомбами Запад посчитал, что отодвинул угрозу на несколько лет, мы были, если помните, категорически против самой идеи бомбардировок, требовали поступить так, как в Мирии – договориться о вывозе оттуда запасов химического оружия. Нас не послушали, теперь имеем в Персиании постоянный очаг напряженности, и все это вблизи границ Преклонии, заокеанцам же наплевать: поставили свои ракеты совсем рядом с нами и в ус не дуют; но мы уже дали и еще дадим симметричный ответ, пусть не думают, что нас можно голыми руками взять, реализация государственной программы вооружения на период до 2020 года позволит полностью перевооружить войска новыми ракетными комплексами, но уже сейчас эти комплексы составляют шестьдесят процентов ударной группировки РВСН; у нас уже более сотни пусковых установок с новыми ракетными комплексами “Ярс” и Тополь-М…”

“Позвольте опять о внутренней политике”, – произнес круглолицый, и ВВП поощряюще улыбнулся: “Позволяю”. – “Как вы расцениваете нынешнее поведение оппозиции?” – “Для меня нет загадок в ее поведении, все прозрачно и видно, как на ладошке: зарегистрированы новые партии, губернаторы не назначаются, а выбираются, и не по указке Кремля, но при согласовании – как иначе?! – словом, свобода не ограничивается, но оппозиции все мало, ей подавай власть на блюдечке с голубой каемочкой, а власть завоевать надо в честной борьбе, а не горлом… Меня многие подвигают к жестким действиям, я на это не иду, самое простое – махать шашкой, рубить головы и выглядеть на этом фоне крутым руководителем, я же предпочитаю бороться с оппозицией ее же методами, это еще в двенадцатом году началось: вы – митинги, и мы – митинги, вы – интернет и мы – интернет, а в том, что у меня якобы есть какие-то преимущества, я не виноват… Однако хочу со всей прямотой сказать и заверить наш народ – революции мы не допустим, умыть Преклонию кровью не позволим, пусть оппозиционеры зарубят это у себя на носу… Потому сажаем и будем сажать тех, кто черту дозволеного преступает…”

Согласованные заранее вопросы исчерпались, пора было расходиться, ВВП же молчал, погруженный с свои мысли, и телевизионщики молчали, продлевая затянувшуюся паузу и не решаясь откланяться; если бы в тот момент они знали, что щемит, тревожит сидящего напротив…, этого они не знали и даже догадки не строили, а тревожило его в ту минуту, как и все последнее время, его окружение, те, кто совсем рядом, и кто подальше, но в обойму правящую входят, благодаря ему имея все, о чем и мечтать не могли: боятся, что не сможет ВВП их защитить и отнимут у них нажитое-наворованное, в узилище посадят, боятся и требуют новых и новых благ в обмен на лояльность и поддержку, а урежешь им блага – дезертировать начнут, сначала по одному, потом скопом; и беднота городская и сельская того же требует, блага, пускай и скромные, подавай им как прежде, а откуда деньги взять…

Встреча с телевизионщиками закончилась, наступил вечер, пришла Арина, лег позже обычного и не выспался; последний год не давали покоя сны, ночью он не отдыхал, а боролся с врагами, и часто снилось детство – бедное, убогое и сирое, суровый, лишенный сантиментов отец с израненной на фронте ногой, служивший в истребительном батальоне НКВД, а в мирное время охранник на заводе, потом мастер; тихая безответная мать, санитарка, дворничиха, сторож, уборщица в лаборатории, потеряла двоих сыновей, умерших перед войной с гансонцами и во время блокады города на болотах, родившая В. в сорок один год – в таком возрасте в Преклонии тогда редко рожали, что дало впоследствии повод гнусным сплетням и пакостным домыслам – что В. вовсе не ее ребенок, а усыновлен, комната в глухой коммуналке без удобств – ни ванной, ни горячей воды, туалет примыкал к лестничной площадке, зимой в нем было холодно, как на улице, пятый этаж без лифта, двор-колодец, в подъезде жили крысы, он с друзьями гонял их палками, однажды загнал огромную крысу в угол и та от безысходности бросилась на него, началась безумная гонка вверх по лестнице с выбоинами, он опередил обезумевшую крысу на мгновение, захлопнув дверь в квартиру перед ее носом. Таких домов и таких коммуналок в построенном на костях городе, одновременно поражавшим творениями лучших зодчих Европы, была уйма, жил в них в основном рабочий люд, принимавший такую жизнь как должное, не сетовавший и не роптавший, свято веривший в светлое будущее Преклонии, ради которого можно было смириться с настоящим; единственным, кто выбился из нищеты, был дед по отцовской линии, проверенный-перепроверенный органами, он готовил пищу в усадьбе, где жил картавый вождь преклонской революции и мирового пролетариата и семьи его сестер, а когда тот умер, деда перевели на одну из дач маленького рябого вождя; на самом-то деле была легенда, пущенная теми, кому положено было создавать светлый образ Властителя, он легенду не опровергал, более того, поддерживал, дед же жил и готовил в доме отдыха столичного партийного руководства, к кухням картавого вождя и великого продолжателя его дела деда и близко не подпускали.

Пребывая уже многие годы в Резиденции, ВВП возвращался в снах в кошмар детства, который тогда вовсе не воспринимался им таковым, однако и радостных эмоций сны о детстве не добавляли, скорее напротив; родители же были рады и счастливы видеть, кем становился их единственный отпрыск: сгоравший от тяжкой болезни отец, убежденный коммунист, прошептал после того, как сын, еще не ВВП, но уже властьпредержащий, со свитой навестил его в больнице, – мой сын как царь. Родители покинули этот свет в весьма преклонном возрасте, за восемьдесят, оба умерли от рака, поэтому ВВП каждый год доверял свое еще крепкое тело докторам, те дотошно проверяли каждый орган, и более всего желудок, включая прямую кишку, и выносили обнадеживающий вердикт – абсолютно здоров; некоторые проблемы существовали с позвоночником как следствие занятий борьбой, но это пока не причиняло больших неудобств, пока. Единственное периодическое вмешательство эскулапов, по совету его друга Базилио из Латинии, ловеласа и политика, и по желанию самого ВВП, заключалось в операциях на лице, ему вкалывали ботокс для разглаживания морщин, проводили блефаропластику – удаляли излишки кожи и жировой ткани с век, увы, не всегда удачно – во время очередного визита в большую соседнюю страну, некогда входившую в Союз республик Преклонии, ее потеря оказалась весьма болезненной, на скуле ВВП обнаружился синяк, многие сделали безобманчивый вывод об экспериментах с лицом, раздосадованный высокий гость даже отменил итоговую пресс-конференцию, а СМИ и интернет начали злословить, ведущая газета Заокеании, например, вежливо предложила ВВП приложить холодный компресс к левому глазу, а альбионские борзописцы предположили, что лицо было наспех загримировано, а маскировочный слой пудры доходил лишь до середины лба. Туго натянутая, словно на барабане, кожа лица отчасти создавала новый лик Властителя, кто-то из блогеров отметил его похожесть, особенно новым разрезом глаз, на удкурта; впрочем, в сравнении не виделось ничего уничижительного ни для ВВП, ни для маленького народа, жившего близ великой преклонской реки, – разве они не люди?!

В употреблении слова “единственное” таилась дуаль – медики подновили и, как казалось, облагородили внешность Властелина Преклонии, еще и воссоздав его прическу – и прежде не пышный покров головы со временем оскудел, волосы повылезали, образовалась плешь, на глазах увеличивавшаяся в размерах, он переживал из-за этого, и тогда пригласили знаменитого хирурга из Заокеании, специалиста по пересадке волос, взяв с него подписку о неразглашении тайны, и вскоре ВВП явил миру и граду вновь покрытый белесой растительностью череп; народ обомлел, пообсуждал, позлословил, особенно лысые, не имеющие денег для подобной трансплантации, и вскоре сия тема перестала волновать, на смену пришли новые, куда более интересные. Однако кое-кому не терпелось поэксплуатировать внешность нового Правителя, поиздеваться над малым ростом и редкими волосами (это было задолго до операции по восстановлению растительности), и тогда на недружественном телеканале олигарха Лапчатого, которого новоиспеченный ВВП еще не успел прижать к ногтю, появился очередной выпуск пользовавшихся бешеным успехом “Марионеток”, в которых ВВП предстал окарикатуренным и униженным; за основу был взят сюжет известной сказки Гофмана “Крошка Цахес”, ее герой, маленький, невзрачный, неприятный человечек, благодаря фее, которая волшебным гребешком его расчесала, вдруг всем начинает казаться прекрасным принцем; текст на телеэкране к сказке не имел ни малейшего отношения, откликался на злобу дня: Дед, передавший ВВП бразды правления, глядел в люльку с младенцем Циннобером в образе нового Властелина и удрученно приговаривал: “Как у меня, демократа до мозга костей, могло родиться такое?”; дальше – больше: “Какой красавец!” – “Кто красавец? Он?” – “Стоит ему поковырять в носу, все сходят от восторга” – “Это колдовство. – “У него на голове три красных волоска, надо их выдрать”. – “Ты что, он тогда совсем лысым станет”. – “Зато потеряет свою колдовскую силу…” Посмотрев передачу, ВВП пришел в неописуемую ярость, более всего вывели из себя издевки над его маленьким ростом, это выглядело крайне недостойно, физиологическим оскорблением, такое спустить было нельзя, “Марионеток” закрыли, у Лапчатого с того момента начались неприятности… Много лет минуло, “Марионетки” забылись, автор же унизительного для Первого Лица государства текста до сих пор жив-здоров, мелькает изредка на телеэкране, катается по заграницам, печатается, а еще утверждают, что ВВП злобен и мстителен, – было бы так, где бы сейчас находился автор…